• Главная
• Контакты
• Нашёл ошибку
• Прислать материал
• Добавить в избранное

С его смертью с арены истории исчезла самая замечательная личность, рожденная Древним Востоком… Вместе с ним покинул мир дух, неведомый прежде.

(Брестед. История Египта)

Тело Эхнатона набальзамировали в том городе, который он основал, и, пока бренные останки этого великого идеалиста проходили долгий процесс мумификации, новый фараон Сменкхара попытался сохранить дух своего предшественника в новом царствовании. О его кратком правлении нам практически ничего не известно, но очевидно, ему так и не удалось продолжить дело Эхнатона, и период его царствования ознаменовался постепенным отказом от культа Атона.

Сменкхара отсчитывал года свого правления с того дня, когда он стал соправителем вместе с Эхнатоном; о первом годе почти не сохранилось записей, хотя имеются многочисленные упоминания о втором годе царствования. Главные события, вероятно, произошли где-то на третьем месяце его самостоятельного правления, когда тело Эхнатона торжественно пронесли по улицам города, откуда процессия отправилась по пустыне к отдаленным горам, где для фараона была сооружена гробница.

В соответствии с обычаем мумию обернули бесчисленными полосками льна, на шею царя поместили ожерелье из золота, на лицо и грудь – золотое украшение в виде коршуна с распростертыми крыльями, символ божественного покровительства, оказываемого фараонам. Во многих погребениях фараонов этой династии на мумию помещали изображение коршуна, точно такие же украшения можно увидеть в гробницах Сеннефера, Хоремхеба и других царей, похороненных в Фивах.

Поразительно, что на тело Эхнатона, который испытывал такое отвращение ко всем старым обычаям, был возложен этот талисман. Судя по всему, его преемник отступил от строгих норм культа Атона. Как свидетельствуют рельефы и изображения, Эхнатон сохранил всего лишь несколько древних божественных символов – урей, сфинкса, сокола.

Но едва ли в их число попал коршун. Известно, что Эхнатон запретил употреблять иероглиф коршуна в надписях, о чем свидетельствуют надписи на усыпальнице царицы Тиу. Очевидно, это было сделано потому, что с помощью этого иероглифа писалось имя богини Мут, супруги Амона.

Однако положенный на мумию золотой коршун ничего общего не имел с Мут, равно как и с соответствующим иероглифом. Изначально он являлся символом духа – покровителя Верхнего Египта, как урей был символом Нижнего Египта.

Отметим также, что, согласно обычаю, над головой фараонов изображали парящего коршуна. Эхнатона никогда не изображали с этим символом, но, возможно, потому, что его заменили диск и лучи, символы Атона.

Следовательно, мы не можем утверждать, что во времена правления Эхнатона символ коршуна был запрещен, поскольку и урей, и сокол по-прежнему использовались. Вероятнее всего, золотое украшение положили на мумию Эхнатона по приказу его преемника. Но у нас нет оснований считать, что сам Эхнатон возражал бы против подобного знака.

Поверх льняных пелен на тело положили полоски из золотой фольги. Вероятно, они располагались вокруг плеч, посередине торса и над коленями. Там они соединялись с другими лентами, шедшими вдоль тела сзади и спереди. На этих лентах были выгравированы имя и титулы Эхнатона, таким образом они позволяли идентифицировать мумию.

Тело было завернуто в листы чистого золота, достаточно тонкие, чтобы они могли гнуться, затем его поместили в великолепный саркофаг, сделанный в форме лежащей фигуры, украшенный драгоценными камнями и цветным стеклом; лицо фигуры было вырезано из дерева и покрыто толстым листом золотой фольги.

На передней стенке саркофага имеется короткая надпись. В ней говорится: «Прекрасный принц, избранный Ра, царь Верхнего и Нижнего Египта, живущий праведно, владыка двух земель, Эхнатон, прекрасный ребенок вечно живого Атона, чье имя переживет века».

Отметим одну любопытную деталь, связанную с этой надписью. Когда Эхнатон заказывал усыпальницу для своей матери, на двенадцатый год правления, он не использовал иероглиф, представляющий богиню Маат, когда писал слово «маат» («правда»).

Но этот иероглиф использован в надписи на его собственном саркофаге, что позволяет сделать вывод, что саркофаг был изготовлен за несколько лет до смерти фараона. Появление ранней формы титула Атона на ожерелье и на куске золотой фольги, найденной вместе с телом, указывает, что эти артефакты также создавались не в последние годы царствования.

На задней стенке написана короткая молитва; возможно, она была составлена самим фараоном, в ней он обращается к Атону.

Мумию фараона перенесли в гробницу и поместили там вместе с подобающими погребальными принадлежностями и теми подношениями, которые сочли необходимым здесь разместить. Рядом с саркофагом расставили четыре канопы – непременный атрибут египетских погребений.

Пробка каждой канопы представляла собой искусно вырезанное изображение головы Эхнатона: мы видим традиционную мужскую прическу того времени и царский урей на лбу. По стилю эти изображения датируются ранним периодом правления фараона, можно предположить, что канопы сделали за несколько лет до смерти царя, чтобы они были наготове в тот момент, когда фараону придет время умереть. Все фараоны обустраивали свои гробницы еще при жизни, и похоронные принадлежности, видимо, также изготовлялись заранее.

В течение некоторого времени двор хранил верность памяти Атона. Право Сменкхары на трон признали, потому что он был «возлюбленным Атона» и мужем старшей из дочерей царя. Недавние раскопки, проведенные Египетским исследовательским обществом, показали, что в одном из небольших храмов, расположенном в городе, имя вдовы фараона Нефертити было стерто и заменено именем Меритатон, хотя имя Эхнатона никто не тронул.

Сказанное позволяет предположить, что после восшествия на трон Сменкхара в силу указанных выше причин постарался выдвинуть на первый план свою жену, дочь Эхнатона, оттеснив царицу Нефертити.

Мы не знаем, как прошли последние годы жизни Нефертити, но, поскольку нам ничего о ней не известно, можно предположить, что она умерла вскоре после своего супруга. Возможно, в ходе раскопок, проводимых Египетским исследовательским обществом, удастся что-нибудь обнаружить; вероятно, ее конец был очень печальным.

Спустя год после смерти Эхнатона умер или был смещен Сменкхара. Его сменил на троне другой вельможа, Тутанхатон, женатый на Анкхсенпаатон, второй дочери Эхнатона, которой в то время было всего двенадцать лет. Меритатон в возрасте тринадцати лет стала вдовствующей царицей, а ее сестра сменила ее на троне.

К тому времени снова подняли головы жрецы Амона, что ускорило падение нового культа. Под их давлением Тутанхатон менее чем через год согласился покинуть город Атона и переехать со всем двором обратно в Фивы. Он не отказался полностью от культа Атона, но попытался занять нейтральную позицию, предоставив полную свободу и поклонникам Атона, и поклонникам Амона.

Похоже, что Хоремхеб, главнокомандующей бездействующей египетской армии, являлся одним из лидеров реакционного движения. Его не волновали религиозные вопросы, но именно ему удалось достучаться до каждого египтянина и побудить народ сплотиться перед лицом опасности, исходившей из Азии. Он не сомневался в возможности и законности войны и признавал исключительно принцип «кто силен, тот прав».

Был организован военный поход на север, который возглавил правящий фараон. Источники сообщают, что Хоремхеб был «соратником нашего повелителя на поле сражения в тот день битвы с азиатами».

Эхнатон мечтал о всеобщем мире, который и по сей день остается недостижимой мечтой человечества; Хоремхеб был человеком дела.

После победы новый фараон сменил имя ТутанхАтона на имя Тутанхамон и под звуки военных маршей вернулся в Фивы. Отъезд двора из города Атона, похоже, напоминал бегство; можно только догадываться, какие события настолько повысили авторитет реакционной партии, что столица Эхнатона была практически брошена на произвол судьбы.

В ходе раскопок, проведенных Египетским исследовательском обществом, были обнаружены кости собак Эхнатона в царских конурах, похоже, что эти несчастные животные умерли голодной смертью после того, как придворные оставили дворец. В загонах «царской фермы» нашли останки мертвых быков, о которых некому было позаботиться.

Дворцы и роскошные виллы стали прибежищами шакалов и сов, а храмы частично разобрали, и их камень послужил материалом для других построек. Вскоре пески погребли под собой руины, и теперь археологи находят прекрасно сохранившиеся заброшенные дома и сады.

Однако, как бы сильно царствующий фараон ни отличался по своим взглядам от своего предшественника, он не мог допустить, чтобы мумия царя покоилась среди обломков его надежд. Кроме всего прочего, Эхнатон был тестем Тутанхамона, и только благодаря правам дочери фараона на трон ее муж оказался у власти. Многие бывшие сторонники Эхнатона чтили его память, поэтому никто не стал спорить, что следует увезти тело фараона из заброшенного города.

Саркофаг с мумией Эхнатона с почетом перенесли в Фивы вместе с четырьмя канопами и поместили в соответствующую его статусу гробницу, которой оказалась гробница царицы Тиу, специально открытая для этой цели.

Проводя свою политику, Тутанхамон восстановил храм Атона в Карнаке и в то же время попытался возместить ущерб, нанесенный жрецам Амона. В надписи, относящейся к его правлению, говорится, что он отстроил заново заброшенные храмы всех богов и богинь по всей стране и возобновил в них службы.

Художественный стиль времен царствования Тутанхамона представлял собой несколько измененный вариант того стиля, который сложился при Эхнатоне.

Однако Тутанхамон правил не настолько долго, чтобы обнаружить свою оригинальность, и спустя несколько лет он исчез со сцены.

После смерти Тутанхамона обсуждался вопрос о том, чтобы возвести на трон Хоремхеба, но нашелся другой претендент. Это был Аи – тесть Эхнатона, один из наиболее влиятельных сановников в городе Атона. Отец Нефертити оказался единственным оставшимся в живых мужчиной среди всей семьи Эхнатона.

Аи громче всех превозносил фараона и его доктрину, а также носил почетный титул «зятя правителя».

Вокруг религиозных вопросов в тот момент кипели страсти, поборники Амона и сторонники Атона по-прежнему боролись за власть, и похоже, что Аи сочли наиболее подходящей кандидатурой, как человека, который мог бы стать посредником между двумя группировками. Он был близким другом Эхнатона и терпимо относился ко всему, что было связано с новым культом. В то же время он не отвергал культ Амона, и, примиряя обе партии, он надеялся укрепиться на троне.

Однако его царствование оказалось недолгим, жрецы Амона возвращали себе доверие народа, преследовали почитателей Атона, поэтому авторитет Аи падал. Его взаимоотношения с Эхнатоном, о которых он, уже являясь царем, упоминал в своем картуше, теперь ставили ему в вину. Примерно через восемь лет после смерти Эхнатона Аи исчез со страниц истории, как и его предшественники.

Теперь уже не возникало вопроса, кто станет новым фараоном. Все взоры были обращены на Хоремхеба, который уже обладал почти такой же властью, как и фараон. Главнокомандующий тотчас занял трон, и по всей стране прошли пышные торжества в его честь. В это время в Фивах еще была жива принцесса Несеммут, младшая сестра жены Эхнатона Нефертити, а также дочь Аи.

Возможно, Несеммут была замужем за каким-то вельможей, но к тому времени она овдовела, и ее назначили на пост «божественной супруги», то есть верховной жрицы Амона. Поскольку, скорее всего, она была самой младшей из сестер Нефертити, ей исполнилось шесть или семь лет, когда Нефертити выдали за Эхнатона. Следовательно, в момент его смерти Несеммут было двадцать три года или около того, а теперь уже около тридцати.

Именно на этой принцессе, дочери и наследнице последнего фараона Аи, жрице Амона, не связанной кровным родством с Эхнатоном (в силу этих порочащих связей ни одна из оставшихся в живых дочерей «вероотступника» не могла считаться подходящей кандидатурой), немедленно женился Хоремхеб, желавший хоть как-то узаконить свое вступление на престол.

К тому времени от культа Атона не осталось почти ничего. В гробнице, относящейся к третьему году правления Хоремхеба, встречаются слова «Ра, чье тело есть Атон», но, судя по всему, это последнее упоминание Атона, уступившего верховенство Амону-Ра.

Примерно в то же время некий Паатонемхеб, один из бывших приближенных Эхнатона, был назначен верховным жрецом Ра-Хорахти в Гелиополе, и, таким образом, религия Атона окончательно растворилась в том культе, от которого произошла.

По всему Египту возобновились службы в святилищах старых богов. Надписи говорят, что Хоремхеб «восстановил храмы повсюду от болот Дельты до Нубии. Он создал множество статуй… украшенных драгоценными камнями, повелев совершать перед ними ежедневные жертвоприношения. Все сосуды в храмах были сделаны из серебра и золота. Он назначил жрецов, и их помощников, и стражей. Он передал им земли и скот, снабдив их всем необходимым для жизни».

Совершая жертвоприношения забытым богам, Хоремхеб стремился вернуть Египту его прежнее могущество, твердой рукой он наводил в стране порядок, возвращая ее от фантастической утопии к добрым старым временам. Он был адептом здравого смысла.

Хоремхеб повел свои армии в Судан и вернулся, ведя с собой вереницу пленных царей, связанных веревкой. В отличие от Эхнатона Хоремхеб не отличался человеколюбием, и руки пленников были связаны так, чтобы причинить им боль.

Он ввел ряд строгих законов и управлял своим царством сурово, но справедливо. Узнав, что Сирия продолжает бунтовать, он собрал армию и так проучил смутьянов, что лишь через несколько лет после его смерти потребовалось предпринять новый военный поход в те земли, которые некогда потерял Эхнатон.

Теперь жрецы Амона-Ра начали открыто поносить Эхнатона как вероотступника и негодяя: они восстанавливали имя своего бога в тех местах, где оно было стерто, и где только могли стирали имя и изображения Эхнатона. Наконец, они разобрали храм Атона в Карнаке и использовали каменные блоки для строительства пилонов в храме Амона-Ра.

Вскоре было решено, что мумия Эхнатона не должна покоиться в мире рядом с мумией Тиу в Долине царей. Поэтому гробницу снова вскрыли, во всех надписях стерли имя Эхнатон, а затем уничтожили изображения царя в настенных росписях. Мумию подняли из гроба, стерли надписи с ненавистным именем на золотых лентах, которые были пропущены под телом, вдоль спины и спереди. Затем тело вернули в саркофаг, с которого также стерли предварительно имя Эхнатона.

Может возникнуть вопрос, почему тело не разорвали на куски и не развеяли останки по ветру, если ненависть к фараону была столь велика. Однако египтяне испытывали особое уважение к телам умерших и считали святотатством уничтожать мумию, даже мумию вероотступника.

Кроме того, никому не пришло бы в голову разрушить тело того, на ком когда-то лежала царственная благодать, – это противоречило бы многовековым традициям. Стирание имени уже считалось достаточным наказанием, таким образом душе правителя отказывали в праве на молитвы его потомков. Он становился безымянным изгнанником, бродящим неузнанным и беспомощным по обширному подземному миру.

Только имя Эхнатон вызывало такую ненависть; возможно, жрецы согласились бы заменить его первоначальным именем царя – Аменхотеп, если бы их заставили сохранить имя фараона на мумии. Имя и изображение Аменхотепа IV не было стерто с памятников, но все изображения фараона после того, как он принял имя Эхнатон, были уничтожены.

После того как гробница была осквернена присутствием вероотступника, она уже не подходила для Тиу, поэтому мумия царицы была куда-то перенесена, скорее всего, в гробницу ее супруга Аменхотепа III. Усыпальницу, в которой лежала мумия, разобрали на части. Ее попытались перенести на новое место успокоения царицы, но задача оказалась слишком сложной, и куски усыпальницы так и остались лежать в погребальной камере.

Некоторые из принадлежавших царице погребальных принадлежностей, вероятно, просто забыли унести. В гробнице осталась только мумия Эхнатона. Саркофаг, в котором она находилась, покоился на погребальных носилках, возвышавшихся примерно на полметра над землей. В нише размещались четыре канопы с крышками.

Теперь, наконец, жрецы с проклятиями оставили своего врага в покое. Прежде чем выйти из темного обиталища смерти, один из них содрал золотую фольгу с маски на крышке саркофага и унес с собой, спрятав в складках своей одежды. Вход в гробницу заложили камнями и запечатали печатью некрополя. Со временем камни и песок скрыли все следы.

Жрецы не позволяли людям даже просто произносить имя Эхнатона, и к концу правления Хоремхеба в официальных документах его именовали не иначе как «тот преступник». Не прошло и сорока лет со смерти Эхнатона, как жрецы Амона вернули себе прежнее могущество.

Еще были живы старики, которые в юности успели познакомиться с религией Атона. Те, кто видел прекрасный город Атона, знали, что ныне обитатели пустыни заселили разрушенные дворцы, где еще когда-то жил грустный мальчик-фараон. Эти люди присоединили свои голоса к толпе жрецов, которые не осмеливались произносить имя Эхнатона, но извергали проклятия по адресу отлученного и безымянного «преступника».

Им казалось, что их проклятия преследуют призрак юноши даже в кромешной тьме царства мертвых. Бедную, стенающую тень преследовали и гнали с помощью магии те самые люди, которых он пытался изменить.

Стерев его на земле, жрецы стремились уничтожить ее и в подземном мире, не оставив несчастному даже камня, на который он мог бы преклонить голову. Нам трудно понять, что значило для египтянина такое отлучение души: лишенная утешения, которое даруют молитвы живущих, голодная, несчастная и совершенно одинокая, она вынуждена скулить на окраинах деревень, рыться в мусорных кучах, отыскивая остатки еды, чтобы утолить голод, поскольку ей не приносят погребальных подношений.

Такова была плачевная судьба, уготованная жрецами Амона тому, кто был «первой яркой личностью в истории» и стал изгоем среди изгоев, скулящей тенью в царстве теней. Люди стремились забыть великого идеалиста, обреченного, как они предполагали, ужасам жизни, которая никогда не закончится, страданиям смерти, в которой нет забвения.

Шли столетия. Безымянное тело спокойно лежало в гробнице, в то время как волею судьбы Египет то возносился к вершинам славы, то падал в пучину безвестности. Появился еще более великий учитель, чем Эхнатон, который проповедовал идеи любви и мира, некогда открывшиеся фараону, и вскоре в Египте зазвучал колокол новой веры. Затем с Мухаммедом в Египет вернулась религия войны. Проходили годы, рождались и умирали мудрые мужи, но первый из мудрых людей, явившихся в истории, покоился в безвестности в сердце фиванских гор.

Так случилось, что скала, где была выбита гробница, треснула, и во время дождя вода попадала в погребальную камеру. Опоры погребальных носилок в изголовье саркофага подгнили и подломились, саркофаг наклонился, и крышка его сдвинулась. Обвязывавшие мумию бинты уже обратились в прах, в результате падения лежавший на лице царя или на его груди золотой коршун сполз на его лоб.

Потом и две другие ножки похоронных носилок сломались, саркофаг упал, крышка еще больше сместилась, так что голова мумии и ее ноги оказались открыты.

В январе 1907 года начались раскопки в Долине царей, которые возглавил мистер Теодор Дэвис из Ньюпорта на Род-Айленде (США), в качестве представителя египетского правительства их курировал автор этих строк. Тогда удалось обнаружить вход в гробницу, и вскоре в нем пробили отверстие. Узкая лестница, ведущая в недра горы, вывела археологов к началу туннеля, перегороженного стеной, которую воздвигли жрецы после того, как они входили в гробницу, чтобы стереть повсюду имя Эхнатона.

За стеной был обнаружен проход, почти доверху забитый остатками трех ранее выстроенных стен, первая из них была построена после похорон царицы Тиу, вторую возвели посланцы Эхнатона, когда мумию со склона положили рядом с мумией его матери.

На вершине этой мусорной кучи лежала часть усыпальницы Тиу, брошенная жрецами после безуспешной попытки унести ее вместе с мумией. В погребальной камере, расположенной внизу, валялись другие обломки этой усыпальницы.

На них можно было увидеть фигуры Эхнатона и его матери, молящихся под лучами Атона. В надписях поверх стертого имени Аменхотепа красными чернилами было начертано второе имя фараона – Небмаара. На статуэтках и в росписях стерты имя и изображения Эхнатона.

У стены располагался саркофаг Эхнатона, упавший с погребальных носилок. С саркофага постарались стереть имя фараона, но его все же можно было прочитать, сохранились и золотые ленты, опоясывавшие тело сзади и спереди, с них также стирали надписи.

Мы уже описывали золотого коршуна и его местоположение, на груди мумии лежало сохранившееся ожерелье, само тело усопшего было обернуто листами золота. Рядом с саркофагом стояли закрытые канопы, в другом углу камеры археологи обнаружили туалетные принадлежности Тиу, с которых также было стерто имя Аменхотепа.

Поскольку саркофаг подгнил, при его транспортировке требовалась особая осторожность. Только по прошествии нескольких месяцев саркофаг был собран и занял свое место в экспозиции Каирского музея. Теперь стала видна надпись, выгравированная на задней стенке саркофага. Оказалось, что это короткая молитва, обращение фараона к его богу. Вероятно, ее составил сам Эхнатон в виде своеобразной эпитафии, поскольку имеются очевидные доказательства того, что она выгравирована позже, чем прочие надписи.

Ниже впервые приводится перевод, сделанный доктором Аланом Гардинером:

«Я пью сладкое дыхание, которое исходит из твоих уст. Я ежедневно лицезрею твою красоту. Да смогу я слышать твой мелодичный голос даже при северном ветре, да оживятся мои члены твоей любовью. Дай мне руки твои, чтобы удержать дух твой, чтобы мог я принять его и жить им. Назови имя мое в вечности, и о нем никогда не забудут».

Нет никакой надобности говорить о том особом пафосе, с которым юный царь обращается к богу, во имя которого он потерял все. Очевидно, что и в конце его жизненного пути, когда несчастья обрушились на него со всех сторон, его вера оставалась незыблемой и, находясь на пороге телесной смерти, он по-прежнему верил в бесконечную жизнь духа, в которой он мог пройти сквозь вечность и служить далее своему Создателю с неиссякаемой любовью и преданностью.

Разложившаяся мумия, от которой сохранились только отдельные кости, была отправлена автором настоящих строк в Каирский музей, исследована профессором Эллиотом Смитом, который сообщил, что эти останки принадлежат человеку, которому было не более тридцати лет. Иначе говоря, оказалось, что это тот самый возраст, в котором, как уже говорилось выше, умер Эхнатон. Неправильной формы череп, без сомнения, принадлежал человеку, который страдал от эпилептических припадков и, вероятно, был склонен к галлюцинациям. Любопытно, что череп подобного типа Ломброзо считал характерной особенностью всех религиозных реформаторов.