• Главная
• Контакты
• Нашёл ошибку
• Прислать материал
• Добавить в избранное

Имеются определенные причины, которые позволяют рассматривать военные события, происходившие в Финляндии и Лапландии, отдельно от остальных, несмотря на то, что они тесно связаны со всем ходом войны на Востоке. Здесь плечом к плечу с немцами сражался небольшой народ, насчитывающий всего лишь около 3,8 млн. человек и прочно придерживающийся своих демократических традиций. Солдаты этого народа отличаются высокими боевыми качествами. Именно на этом театре Вторая мировая война была ярко выраженной коалиционной войной, в которой значительно больше, чем где-либо, приходилось не приказывать, а договариваться и согласовывать действия сторон.

Географические и климатические особенности северного театра войны накладывали на боевые действия в этом районе особый отпечаток. В Лапландии и Восточной Карелии при ведении операций и отдельных боев приходилось сталкиваться с такими трудностями, которые даже по сравнению с тяжелыми условиями ведения войны на всем Восточном фронте были необычайно велики. Бесконечные, лишенные дорог и покрытые непроходимыми болотами, малонаселенные лесные массивы, беспорядочные нагромождения валунов, которые часто достигают значительных размеров, пресловутые tunturi[1], напоминающие собой естественные крепости, а также лежащая на Крайнем Севере голая, покрытая скалами и болотами тундра — все это чрезвычайно затрудняло ведение боевых действий. Все понятия, связанные со временем и пространством, оказывались здесь смещенными, всякое передвижение вне дорог и тропинок, имевшихся в незначительном количестве, означало огромную потерю времени, учесть которую заранее было совершенно невозможно. Чересчур светлые летние ночи и хмурые, мало чем отличающиеся от ночи зимние дни; северные сияния, временами парализовывавшие всю работу радиостанций, которые являлись здесь единственным действенным средством связи; болота, делавшие невозможным движение по азимуту; примитивные, полные постоянных неожиданностей карты, а также резко континентальный климат высоких широт с поздней весной, жарким летом и ранней зимой, с сильными морозами и глубоким снежным покровом — вот с какими трудностями пришлось встретиться немецким войскам в Финляндии.

Нет необходимости специально подчеркивать, что эти трудности требовали от бойца определенной, может быть, даже врожденной привычки к подобным природным условиям. Не подлежит никакому сомнению и то, что немецкие солдаты в противоположность своему финскому союзнику и русскому противнику имели весьма незначительные предпосылки для ведения боевых действий в этих условиях. Но они многому научились и от первого, и от второго.

В описанных выше условиях всякое тяжелое наступательное оружие имело для своего применения весьма ограниченные возможности. Основную тяжесть борьбы поэтому нес на себе одиночный боец, вооруженный винтовкой и ручной гранатой. Наилучшими его помощниками являлись ручной пулемет и самое эффективное средство ведения боя в лесу — миномет, конечно, в том случае, если подвоз боеприпасов для них был хорошо налажен. Снабжение боеприпасами требовало создания многочисленных колонн и команд носильщиков. Артиллерия зачастую могла вести огонь лишь на предельных дистанциях, используя для этого дальнобойные орудия и соответствующие снаряды и заряды. Лучшим средством эффективной и быстрой огневой поддержки являлась штурмовая авиация, так как ее действия не зависели от условий местности. Но по своей численности она была не в состоянии выполнить огромное количество задач, стоявших перед ней.

Совершенно очевидно, какие преимущества мог извлечь из этих условий русский противник, выбравший стратегическую оборону основной формой борьбы на первом этапе войны и опиравшийся к тому же в большинстве случаев на мощные долговременные укрепления. Только значительное численное превосходство наступающего или низкие боевые качества обороняющегося могли свести на нет эти преимущества. Но здесь совершенно отсутствовало и то и другое.

Относительно значения этого театра военных действий, казавшегося таким отдаленным с самого начала, ни у кого не было никаких сомнений. Если в соответствии с общим планом нападения на СССР немцы хотели вести свои наступательные операции против советского административного и военно-промышленного центра — Ленинграда через Прибалтику, то в этом случае необходимо было оказать поддержку немецким войскам из южных районов Финляндии. Другой важной оперативной целью, которой можно было достичь только через Финляндию, была Мурманская железная дорога — крупная жизненная артерия Советского Союза, которая связывает незамерзающие порты, находящиеся на Крайнем Севере России, и прежде всего Мурманск, с остальной частью страны. Через Мурманск в Советский Союз поступало все, что ему поставляли западные союзники для борьбы с общим врагом. Только вера в очень скорую победу могла заставить немцев рассматривать данную кампанию как дело второстепенной важности.

Решающей предпосылкой для ведения операций против Ленинграда с севера, а также операции по захвату Мурманской железной дороги было вступление Финляндии в войну на стороне Германии. Советский Союз сам способствовал этому. Затеянная под пустячными предлогами зимой 1939/40 года война, суровые условия Московского мира, которым она закончилась, и почти открытые угрозы самому существованию Финляндии со стороны Советского Союза явились причиной возникновения в финском народе чувства такого отчаяния и тревоги, что присоединение к сильной, стоявшей тогда в зените своего могущества Германии казалось для финнов единственным выходом из создавшегося положения.

Однако переговоры, направленные на установление военного контакта, велись обеими сторонами сдержанно и осторожно. Со стороны Германии не было оказано никакого давления, да и Финляндия не спешила с заверениями в союзнической верности. Финны говорили о немцах не как о своих союзниках, а как о «братьях по оружию». Полная договоренность была достигнута только по вопросу о сосредоточении немецких войск на территории Финляндии для обеспечения безопасности Северной Норвегии, а также по вопросу о совместном ведении боевых действий в случае вооруженного нападения Советского Союза на Финляндию. Вскоре эта договоренность была реализована. 26 июня 1941 года президент Рюти объявил Советскому Союзу войну.

Мобилизация финских Вооруженных сил была проведена заранее без объявления общей мобилизации, путем отдачи распоряжений лично каждому военнообязанному. Полный решимости финский народ последовал призыву своего правительства. Почти 18 % всего населения вступили в ряды финских Вооруженных сил. Подобного напряжения сил народа не знала ни одна участвовавшая в войне страна. Главное командование финскими войсками принял маршал Маннергейм, крупный военный руководитель, пользовавшийся доверием всего финского народа.

Начиная стратегическое развертывание своих сил на границах, определенных в 1940 году, финны исходили из той цели, которую они ставили в этой войне. Их главной целью было возвращение территорий, утраченных по Московскому миру. В своих планах финны предусматривали возможность осуществления в дальнейшем взаимодействия с войсками немецкой группы армий «Север». Два финских корпуса (4-й и 2-й), насчитывавшие в общей сложности семь дивизий, заняли исходное положение для наступления на Карельском перешейке, между Финским заливом и Ладожским озером; два других корпуса (7-й и 6-й), имевшие в своем составе четыре дивизии и одну пехотно-егерскую бригаду, совместно с группой Ойнонена (одна кавалерийская и одна пехотно-егерская бригады) развернулись севернее и северо-восточнее Ладожского озера; кроме того, одна дивизия находилась в армейском резерве. Эти силы были сведены в так называемую «Карельскую армию» под командованием генерал-лейтенанта Гейнрихса, который до этого был начальником Генерального штаба Финской армии. В тылу «Карельской армии» располагалась переброшенная в Финляндию из Норвегии 163-я немецкая пехотная дивизия (без одного усиленного пехотного полка). Она также находилась в распоряжении Маннергейма. Это было намеком на то, что немецкое Верховное главнокомандование желает, чтобы финские войска наносили главный удар в определенном направлении, а именно в районе восточнее Ладожского озера.

В районе Лиекса была развернута 14-я финская пехотная дивизия, подчинявшаяся непосредственно Верховному командованию финнов. Она представляла собой связующее звено между «Карельской армией» и располагавшейся севернее нее немецкой армией «Норвегия». В состав последней, помимо немецких, входили и финские части. Командовал этой армией генерал-полковник фон Фалькенхорст. Еще одна финская дивизия блокировала полуостров Ханко, занятый русскими войсками.

Силы, входившие в состав армии «Норвегия», сосредоточились в исходных районах тремя отдельными группировками, что было обусловлено весьма бедной сетью железных и других дорог в этом районе.

В районе Кусамо (на правом крыле армии) исходное положение занял 3-й финский армейский корпус (3-я и 6-я дивизии), в районе восточнее Кемиярви — 36-й немецкий армейский корпус, имевший в своем составе 169-ю немецкую пехотную дивизию и эсэсовскую бригаду «Норвегия», а на побережье Ледовитого океана в районе Петсамо (Печенги) развернулся немецкий горно-егерский корпус «Норвегия», состоявший из 2-й и 3-й горно-егерских дивизий.

Войска южного крыла армии «Норвегия» должны были наступать в направлении Мурманской железной дороги на Лоухи, войска центральной группировки — в направлении Кандалакши, являющейся важным портом русских на Белом море, а войска северной группировки — на Мурманск. Плохо было то, что вследствие ограниченного количества дорог, идущих на восток, наступление с самого начала могло развиваться только по строго определенным «каналам» и что отсутствие рокадной дороги совершенно исключало возможность маневрирования по фронту и незаметного для противника сосредоточения основных усилий на главном направлении. Мурманская железная дорога, напротив, давала русским в этом отношении самые широкие возможности. Шоссе, начинавшееся от Рованиэми и выходившее к Баренцеву морю у Петсамо, не шло ни в какое сравнение с Мурманской дорогой.

Авиации, которая в данных условиях являлась особенно необходимой для поддержки войск, действующих на главном направлении, было, как мы уже отмечали, весьма мало.

Войска противника перед фронтом армии Фалькенхорста по количеству дивизий лишь немногим превосходили немецко-финские войска (шесть к семи). Но к этому прибавлялось порядочное число частей советской пограничной охраны, отличавшихся очень высокой боеспособностью. Русские всегда имели гораздо больше авиации, чем немцы, но по летно-техническим данным самолетов и боевой выучке экипажей русские значительно уступали немцам. Быстрая переброска живой силы и подвоз предметов материально-технического снабжения войск, проводившиеся в ходе последующих операций, доказали, что и в этом отдаленном районе Севера русские располагали значительными преимуществами.

Наступление на всем Лапландско-Финском фронте началось не одновременно, а распространялось с севера на юг. В последних числах июня на побережье Баренцева моря в наступление перешел горно-егерский корпус. Немцам удалось продвинуться до реки Западная Лица, то есть проделать половину пути до Мурманска. Сильное сопротивление русских и угроза для открытого левого фланга корпуса со стороны полуострова Рыбачий заставили немцев прекратить наступление. Уже в сентябре бои здесь затихли и возобновились лишь в декабре, когда русские предприняли безуспешную попытку сильным контрударом восстановить положение.

1 июля 1941 года соединения 36-го армейского корпуса, которому была подчинена также и 6-я финская дивизия, имевшая задачу совершить глубокий охватывающий маневр с юга, перешли в наступление против сильно укрепленного пограничного населенного пункта Салла. После восьмидневных тяжелых боев 169-я пехотная дивизия в результате охватывающего удара с севера овладела этим пунктом. Простояв долгое время перед цепью озер в районе Карйала, на берегах которых имелось много оборонительных сооружений, 6-я финская дивизия, наступавшая с юга, и 169-я немецкая дивизия с севера окружили в районе восточнее озер две советские дивизии. Обе дивизии русских оказались разгромленными, вся их техника была уничтожена. После этого штурмом был взят сильно укрепленный населенный пункт Алакуртти. Русские отошли за старую финскую границу и вновь заняли оборону на укрепленной позиции по реке Войта, но и отсюда они были выбиты в ходе тяжелых боев, длившихся около 10 дней. На этом наступательный порыв немецко-финских войск иссяк. Во второй половине сентября бои прекратились и на этом участке фронта, и обе стороны перешли к позиционной обороне на рубеже реки Верман.

3-й финский корпус силами одной крупной группировки перешел в наступление в направлении дефиле между озерами Топозеро и Пяозеро. 31 июля финны в ходе ожесточенных боев форсировали реку Софьянга, связывающую между собой эти два озера, и 8 августа овладели населенным пунктом Кестеньга. В начале ноября 1941 года после упорных боев, в ходе которых финские войска и переброшенная сюда эсэсовская бригада немцев «Норвегия» временами оказывались в весьма критическом положении, фронт стабилизовался и здесь.

14-я финская дивизия, которая не была подчинена командованию немецкой армии, но которая наступала в том же направлении и имела ту же задачу, что и немецкие войска (овладение Мурманской железной дорогой), в середине июля овладела населенным пунктом Реболы и уничтожила в большом «котле» к востоку от него значительные силы русских. Продвижение этой дивизии, действовавшей совершенно без всякой помощи со стороны немцев, окончилось взятием 11 сентября города Ругозеро. В результате переброски русскими своих крупных сил для прикрытия оказавшегося под угрозой важного участка Мурманской железной дороги (ветка Беломорск — Архангельск) наступление пришлось прекратить.

Таким образом, результаты наступления немецко-финских войск на Крайнем Севере оказались совершенно неутешительными. Несмотря на некоторые довольно значительные начальные успехи, ни немцы, ни финны не вышли к Мурманской железной дороге ни на одном участке. Отсутствие достаточных сил, не позволявшее наносить несколько мощных ударов сразу, а также вызванные неудовлетворительным состоянием тыловых коммуникаций трудности снабжения войск, разбросанных на большом пространстве, кое-что, конечно, объясняют, однако не все. Главное заключалось в том, что немцам не хватало здесь крупных авиационных соединений и обладающих большой подвижностью пехотных частей. Наличие их могло бы возместить многие недостатки. Создается впечатление, что немецкое Верховное главнокомандование в период подготовки кампании недостаточно глубоко изучило положение дел.

Наступление «Карельской армии» севернее и северо-восточнее Ладожского озера началось 10 июля ударом войск 6-го финского корпуса, который на своем главном направлении на участке Вяртсиля — Корписелькя встретил лишь незначительное сопротивление русских и стал быстро продвигаться вперед. В образовавшуюся брешь устремились подвижные соединения, которые, прикрываясь с востока, начали наступать к северо-восточному берегу Ладожского озера. Вскоре они вышли к нему в районе Питкяранты. В результате этого русские войска, действовавшие севернее озера, оказались отрезанными от своих тыловых коммуникаций и были вынуждены отойти через Янисьярви к Ладожскому озеру. Одновременно подвижные войска финнов, наступавшие вдоль озера в юго-восточном направлении, вышли к Тулемайоки. 22 июля они достигли старой финско-русской границы. В то же время северо-восточнее Ладожского озера вновь подтянутые сюда свежие финские пехотные части в ходе тяжелых боев отбросили советские войска на восток за озеро Тулемаярви.

Крупные силы русских продолжали, однако, удерживать озера в районе Суоярви и даже создали угрозу левому флангу финских соединений, сражавшихся восточнее Ладожского озера. Поэтому против них была брошена 163-я немецкая пехотная дивизия, наступление которой в этом районе, изобиловавшем межозерными дефиле, развивалось в исключительно трудных условиях. После того как от Ладожского озера сюда было подтянуто несколько финских соединений, 19 августа в ходе тщательно подготовленного концентрического наступления фронт русских был окончательно сокрушен.

В то время, когда 6-й корпус вел эти бои, примыкавший к нему справа 7-й корпус медленно, но уверенно теснил русские войска, занимавшие позиции севернее Ладожского озера в направлении на Сортавала. 16 августа в результате одновременного удара с запада, севера и юга этот город был взят.

В течение всего июля на фронте, проходившем по Карельскому перешейку, все было спокойно. Русские, имевшие здесь наиболее крупные силы, очевидно, сняли отсюда часть войск, что явилось следствием продвижения немцев в Прибалтике. 31 июля левофланговый из двух действовавших здесь финских корпусов, а именно 2-й корпус, перешел в наступление.

Вначале наступление велось в южном направлении, но затем войска корпуса быстро повернули на восток, к Ладожскому озеру, и 9 августа вышли к Кексгольму (Приозерску). Все войска русских, действовавшие севернее 2-го корпуса, в результате этого удара оказались отрезанными. Две русские дивизии были прижаты к берегу озера в районе Куркийоки. Они оказывали финнам отчаянное сопротивление, но были отброшены на остров Кильполансари, откуда им удалось эвакуироваться на лодках и плотах.

21 августа единственный не принимавший до сих пор участия в наступлении 4-й финский корпус также начал двигаться вперед. Войска его преодолели значительную водную преграду (реку Вуокса) и, продвинувшись далеко вперед, повернули к Финскому заливу. 1 сентября финны овладели Выборгом, а к концу месяца освободили всю территорию, принадлежавшую ранее Финляндии. Им удалось продвинуться к Ленинграду, в результате чего появилась благоприятная тактическая возможность окружить город.

4 сентября по другую сторону Ладожского озера войска «Карельской армии» (6-й и 7-й корпуса) снова перешли в наступление. Уже 7 сентября они вышли к реке Свири в районе Лодейного Поля. 1 октября войска левого крыла армии, усиленные за счет снятых с перешейка частей, овладели Петрозаводском, столицей русской Карелии, и, продвигаясь вдоль западного берега Онежского озера, соединились с войсками, которые еще раньше вышли к реке Свири и которым удалось с тяжелыми боями переправиться в районе восточнее Лодейного Поля на южный берег реки.

Теперь создалась угроза открытому левому флангу финнов со стороны русских войск, удерживавших район севернее Онежского озера. Поэтому 7-й корпус финнов из района Петрозаводска, а 2-й корпус с запада перешли в наступление против этих сил противника. Благодаря исключительной гибкости управления и подвижности войск финские боевые группы постоянно выходили во фланг и в тыл отдельным разобщенным друг от друга советским частям. 5 декабря финны добились крупного успеха, взяв Медвежьегорск и уничтожив остатки сражавшихся здесь русских войск. Глубокие снежные сугробы и жестокие морозы сильно затрудняли боевые действия обеих сторон, однако, несмотря на это, советские войска были отброшены через перешеек между северной оконечностью Онежского озера и Сегозером на северо-восток. После этого и здесь, на так называемом «Массельском направлении», наступило затишье.

В целом боевые действия «Карельской армии» благодаря умелому оперативному руководству Маннергейма и отличным действиям финских солдат протекали весьма успешно. Этот успех заключался не только в том, что финны возвратили себе утраченные в 1940 году территории, но и в том, что они сделали первый шаг на пути к более важной цели — к окончательному разгрому советских войск. Удастся ли достичь этой цели, зависело от того, как будут развиваться события на фронте между Балтийским и Черным морями, где решалась судьба всей войны.

Группа армий «Север» немецкой Восточной армии после прорыва «линии Сталина» сломила силами 16-й армии и танковой группы Геппнера сопротивление противника между озерами Ильмень и Чудским и продвинулась к Ленинграду. В сентябре выброшенные вперед подвижные силы вышли на широком фронте восточнее Ленинграда к Неве и штурмом овладели городом Петрокрепость.

В результате этого все сухопутные коммуникации Ленинграда были перерезаны. В это время 18-я армия разгромила советские войска в Прибалтике. 8 августа передовые части немецких войск вышли к Финскому заливу, а 29 августа овладели Таллином, столицей Эстонии.

Сломить силы Советов в борьбе под Ленинградом не удалось, несмотря на все их поражения. Не получилось этого и на других участках фронта. Непрерывные атаки в районе южнее Ленинграда и удары противника через Неву сковывали крупные немецкие силы. В результате переброски русскими подкреплений и военной техники через Ладожское озеро сопротивление советских войск под Ленинградом постоянно возрастало.

Чтобы полностью окружить Ленинград, немцам и финнам надо было вести операции в восточном направлении через реку Волхов. Соединение с финскими войсками на реке Свири стало совершенно необходимым. Но подвижных сил, которые требовались для быстрого проведения такой крупной операции, у немцев не было. Они были переданы группе армий «Центр» для участия в наступлении на Москву.

К тому же надо добавить, что наступил период осенних дождей, и болотистая, имевшая мало дорог местность стала почти непроходимой. Но самое главное заключалось в том, что немецкие войска, ведя непрерывные бои с конца июня и совершая многокилометровые марши, сильно устали, а техника нуждалась в ремонте или замене. Таким образом, наступление на Свирском направлении должно было проводиться при весьма неблагоприятных условиях.

26 сентября немецкое Верховное главнокомандование обратилось к финнам с просьбой начать на Свири демонстрацию наступления, чтобы тем самым привлечь к себе часть сил противника и тем облегчить положение немецких войск, сражавшихся восточнее реки Волхов. 9 ноября немцы вступили в город Тихвин, но под ударами русских войск принуждены были оставить его и отступить с большими потерями. Это отступление явилось началом первого сильного кризиса, охватившего всю немецкую Восточную армию. Как и на всем Восточном фронте, наступательные возможности северного крыла немецких войск иссякли. Мечты о скорой победе рассеялись как дым.

В свете решения главной задачи, стоявшей перед Восточной армией, фронт финнов на Карельском перешейке и на реке Свири в оперативном отношении отходил бы на задний план в том случае, если бы немцам не удалось возобновить своего наступления на Ленинград. Прямой угрозы для русских Карельский фронт сам по себе уже не представлял. Поэтому, после того как стало ясно, что война принимает затяжной характер, значение Мурманской железной дороги неизмеримо выросло. Правда, финны перерезали дорогу на юге, однако военные материалы, посылаемые России западными державами, непрерывным потоком шли из Мурманска по железной дороге через Беломорск на Вологду, усиливая русскую действующую армию. Появилась настоятельная необходимость направить против этой жизненно важной артерии русских все силы, имевшиеся у немцев и у финнов на Севере. Но для этого нужно было создать единое командование и подчинить ему все войска северного участка фронта. Наиболее подходящей кандидатурой для этого был, по всем данным, Маннергейм. Но осуществить эту идею не удалось. Отсутствие единого командования чувствовалось настолько остро, что компенсировать его не могла даже та исключительная слаженность в работе, которая существовала между финской ставкой и штабом немецких войск в Лапландии, реорганизованным в январе 1942 года в штаб 20-й горно-егерской армии под командованием генерал-полковника Дитля.

Русские, со своей стороны, тоже очень хорошо поняли возросшее значение Мурманской железной дороги. Весь Карельский фронт от Медвежьегорска до побережья Баренцева моря зимой 1941–1942 года стал объектом мощных ударов советских войск, сила которых значительно увеличилась с наступлением весны. В результате этих ударов на участке Кестеньга у финнов создалось очень критическое положение. Это положение удалось ликвидировать силами 163-й немецкой пехотной дивизии, которая специально была снята со Свирского направления и передана 20-й армии. Ни один из этих ударов не принес русским успеха: немцы совместно с финнами сумели остановить их наступление.

Весной 1942 года немецкие и финские войска были отделены друг от друга и получили новые участки фронта. 3-й корпус финнов, находившийся на южном участке 20-й армии, был сменен 18-м немецким горно-егерским корпусом. Действовавшую там же 3-ю финскую дивизию сменила переброшенная сюда из Германии 7-я горно-егерская дивизия, а 6-ю финскую дивизию, подчинявшуюся штабу 36-го армейского корпуса, — снятая со Свирского направления 163-я пехотная дивизия немцев. В результате этой перегруппировки войска 20-й армии стали распределяться по фронту следующим образом.

Боевые действия в Финляндии и Карелии в кампании 1941 г.

На участке Лоухи оборонялся 18-й горно-егерский корпус немцев, имевший в своем составе 7-ю горно-егерскую дивизию и эсэсовскую горно-егерскую дивизию «Север».

На участке Кандалакша действовал 36-й армейский корпус с входившими в него 163-й и 139-й пехотными дивизиями.

На участке Мурманск сосредоточился 19-й горно-егерский корпус в составе 2-й и 6-й горно-егерских дивизий. Кроме того, на побережье были развернуты 210-я пехотная дивизия (5 крепостных пехотных батальонов), 503-й полевой авиационный полк, штаб дивизионной группы «Петсамо», военно-морская база (в Киркенесе), имевшая 8 батарей береговой артиллерии, а также 139-й горно-егерский полк, оставшийся здесь после отвода частей 3-й горно-егерской дивизии.

Промежутки между участками, не занятые войсками, и в особенности промежуток между центральным и северным участками фронта, обнажавший единственную дорогу, которая шла в тылу параллельно линии фронта и выходила к Северному Ледовитому океану, внушали командованию серьезное опасение и требовали к себе постоянного внимания.

Летом 1942 года генерал-полковник Дитль решил возобновить наступление на участке Кандалакша. Его план (операция «Лаксфанг») был одобрен Верховным главнокомандованием. Однако, по мнению Дитля, операция должна была привести к успеху только при условии, что финны одновременно организуют наступление на город Беломорск, являвшийся ключевым опорным пунктом противника. Это наступление можно было осуществить только силами финнов. Фельдмаршал Маннергейм против этого не возражал, однако заявил, что подобное наступление будет успешным лишь при наличии в его распоряжении достаточно крупных сил (7 дивизий). Правильность мнения Маннергейма полностью подтверждалась опытом прошедшего года. Финский главнокомандующий утверждал также, что эти силы можно было бы получить лишь в случае, если бы немцы добились полной победы под Ленинградом.

Последнее, однако, было весьма проблематично. Больше того, иногда немцам казалось, что победа над Ленинградом уплывает от них все дальше и дальше.

Правда, уже началась переброска из Севастополя в район Ленинграда первых соединений 11-й армии, в составе которых были тяжелая артиллерия и артиллерия большой мощности. Но в августе 1942 года советские войска перешли в наступление против подходившего к самому Ладожскому озеру узкого выступа немецкого фронта. Удержать этот выступ и отбить противника, наносившего свои удары с востока и запада, удалось только путем использования сил, предназначавшихся для наступления на Ленинград. Расширить этот выступ и тем самым укрепить плацдарм для решающего штурма города немцы не смогли. Таким образом, создать необходимые предпосылки для осуществления немецко-финского плана захвата Мурманской железной дороги оказалось невозможно.

Неудачи немцев на Восточном фронте зимой 1942–1943 года символизируются одним лишь словом — «Сталинград». Но тяжелый удар постиг немцев не только там. 19 января после упорных трехдневных боев советские войска перерезали узкий выступ немецкого фронта у Ладожского озера. Кольцо блокады Ленинграда было прорвано с суши. Известие об этом глубоко потрясло финнов, а катастрофа под Сталинградом навсегда поколебала веру наших северных союзников в конечную победу Германии. Финны поняли, что причины этого поражения крылись в самом Гитлере и во всей созданной им системе и что здесь речь шла вовсе не о простой военной неудаче. Разгром немецкого корпуса «Африка» в Тунисе еще более усугубил сознание обреченности немцев.

В течение всего 1943 года на финском и лапландском участках фронта в отличие от полных трагизма событий, развернувшихся на остальном Восточном фронте, царило почти абсолютное спокойствие. Фронт на Крайнем Севере стал действительно второстепенным. И русские уделяли ему ровно столько внимания, сколько было нужно для его поддержания. Осенью 1943 года перед финскими и немецкими войсками, насчитывавшими около 550 тыс. человек и находившимися в превосходном состоянии, действовали силы русских, не превышавшие 270 тыс. человек.

Тот факт, что эта благоприятная обстановка не была использована, объясняется исключительно политическими причинами. Финское правительство, потерявшее уверенность в успехе и поэтому озабоченное судьбой своей страны, отказывалось от любых действий, которые могли еще больше обострить отношения Финляндии с США. Дело в том, что последние порвали дипломатические отношения с Финляндией не полностью, и финны видели в этом единственный путь к спасению, если в ходе войны положение Германии не улучшится. При подобных обстоятельствах новое немецко-финское наступление было связано для финнов с очень большим политическим риском.

Начало 1944 года принесло группе армий «Север» тяжелое поражение. Только благодаря мастерски осуществленному отходу за реку Нарву, где у немцев имелась сильная оборонительная линия, войскам 18-й армии удалось избежать окружения. Мысль о совместных действиях немцев и финнов по овладению Ленинградом была окончательно похоронена. Таким образом, и на этом фронте русские полностью захватили инициативу в свои руки.

Последующие месяцы 1944 года характеризовались дальнейшим обострением войны нервов, которую вели Советский Союз и другие союзные с ним державы против народа и правительства Финляндии. Угрозы и обещания сменяли друг друга. Из Швеции, исторически и этнически тесно связанной с Финляндией, в последнюю проникали по многочисленным официальным и неофициальным каналам различные советы и предложения по заключению сепаратного мира. Поездка финского политического деятеля Паасикиви в Стокгольм явилась первым сигналом того, что определенные круги Финляндии начали сдавать свои позиции. Ввиду чрезвычайно жестких условий, выдвинутых советской стороной во время секретных переговоров, мир заключен не был, однако контакт был установлен. Последовавшие за этим налеты советской авиации на города Финляндии, и прежде всего на Хельсинки, преследовали цель воздействовать на финнов не только при помощи пряника, но и кнута.

Вооруженные силы и народ Финляндии не были, однако, намерены прекращать борьбу. Тогда Советы прибегли к самому сильному средству нажима, каким они располагали в тех условиях.

9 июня 1944 года совершенно неожиданно крупные силы русских перешли в наступление на Карельском перешейке. В результате многочасового ураганного огня артиллерии и массированных ударов крупных соединений штурмовой авиации первая полоса обороны финнов была прорвана на всю глубину на узком участке фронта. В ходе тяжелых боев финны оказались отброшенными на вторую оборонительную полосу. Понимая безвыходность создавшегося положения, они решили, ведя сдерживающие бои и сохраняя целостность своего фронта, отойти на рубеж Выборг — Вуокса. К 21 июля отход закончился, но и здесь финны не почувствовали себя в безопасности: русские грозили прорвать и этот фронт. Потери финнов были огромны. Выборг — символ победы 1941 года — пришлось сдать.

Чтобы создать необходимые ему резервы, фельдмаршал Маннергейм решил оставить свои позиции в Восточной Карелии, между Ладожским и Онежским озерами и севернее их, и отойти на старые пограничные укрепления. Русские неотступно преследовали отступавшие финские войска. В этой тяжелой обстановке финская ставка еще раз обратилась к своему немецкому союзнику за помощью. Несмотря на тяжелое положение своих войск на Востоке и на Западе, немецкое Верховное главнокомандование охотно пошло навстречу просьбам финнов. Но предоставить в их распоряжение немцы могли лишь очень немногое. Кроме авиационных частей и военных кораблей, в Финляндию была направлена 122-я пехотная дивизия. Она была переброшена сюда из Таллина и введена в бой на Карельском перешейке. Уже в начале июля дивизия добилась значительных успехов в отражении русского наступления.

В июле на Финском фронте внезапно наступило затишье. Русские начали потихоньку снимать отсюда свои силы и перебрасывать их на другие участки фронта. Вскоре стала очевидной и причина этого затишья. В то самое время, когда Финляндия отчаянно сражалась за свое существование, была полностью разгромлена немецкая группа армий «Центр». В результате ее разгрома советским танковым соединениям открылась прямая дорога на Запад. Курляндия и Литва оказались совершенно беззащитными. Теперь у советского командования появилась новая большая оперативная цель — окружение немецких войск в Прибалтике, и положение Финляндии полностью зависело от того, насколько успешно оно будет проведено.

1 августа президент Финляндии Рюти, самый решительный сторонник финско-германского сотрудничества, подал в отставку. Три дня спустя финский сейм единогласно утвердил президентом республики фельдмаршала Маннергейма. В результате этого наметилась новая внешнеполитическая ориентация страны. Трезво оценивая обстановку и признавая безнадежность военно-политического положения Германии, Маннергейм сделал для Финляндии определенный вывод. «Финляндия, — говорил он, — не должна во всем следовать за Германией, она должна отделить свою судьбу от судьбы гитлеровского рейха». Интересно отметить, что Маннергейм отнюдь не скрывал своих намерений. 25 августа 1944 года посол Финляндии в Берлине получил указание заявить германскому правительству, что отныне Финляндия не считает себя связанной принятыми ею ранее обязательствами.

1 сентября от Советского Союза были получены новые условия перемирия. Они были несколько смягчены, но все же оставались довольно жесткими. Самым тяжелым пунктом этих условий было восстановление финско-русской границы 1940 года с некоторыми выгодными для СССР изменениями. На следующий день финский сейм высказался за принятие этих условий. Боевому содружеству немцев и финнов пришел конец. В своем письме Гитлеру Маннергейм изложил бедственное положение своей страны, заставившее его принять такое решение.

Согласно советским условиям, немецкие войска должны были покинуть территорию Финляндии до 15 сентября, в противном случае они должны были быть интернированы. В отношении малочисленных немецких соединений и учреждений, находившихся на юге, это требование, при учете помощи со стороны финнов, было вполне выполнимым. Но в отношении немецкой армии в Лапландии, насчитывавшей около 200 тыс. человек, оно было явно завышено. Конечно, ни одна из сторон не думала о том, что эта многочисленная отдохнувшая и имевшая высокий боевой дух армия, командование которой после внезапной смерти генерал-полковника Дитля весной 1944 года принял генерал-полковник фон Рендулич, сложит оружие без боя. Штаб 20-й армии уже давно провел подготовительные мероприятия на случай, если обстановка примет подобный характер. Правда, эти мероприятия основывались на несколько иных предпосылках. Там было отрекогносцировано и подготовлено большое количество тыловых позиций, улучшена сеть дорог, связывавшая фронт с государственной дорогой № 50, проходившей по побережью Норвегии и являвшейся основой всех тыловых коммуникаций немцев. Каждый из трех корпусов получил свою дорогу.

Планом командующего армией предусматривалось, что первым должен начать отход и выйти в район Рованиэми 18-й горно-егерский корпус, которому предстояло проделать самый большой путь. Для прикрытия отхода корпуса был использован армейский резерв — моторизованный пехотный полк Штетса. С этой целью полк был своевременно выдвинут далеко на юг. Ведя бои с наседавшими частями русских, корпусу удалось организованно отойти с хорошо оборудованных позиций, которые он занимал на выступе фронта в районе Софьянги. Южнее Рованиэми, где корпус занял новую оборону фронтом на юг, впервые произошло столкновение с финскими войсками. Но в результате переговоров и установления демаркационных линий эти стычки не приняли характера серьезных боевых действий.

К сожалению, отношения между бывшими «братьями по оружию» все более обострялись. Начало этому положила попытка, предпринятая немецкими военными кораблями, захватить расположенный в Финском заливе остров Сур-Сари. Хотя эти действия и были вызваны самой обстановкой, однако они показывали, что немцы поступили опрометчиво, не понимая, какую реакцию это может вызвать у финского народа. Еще больше ожесточили финнов известия о многочисленных разрушениях, совершенных отступавшими немецкими войсками. Финны считали их неоправданными, так как русские дали им обещание уважать финнов и щадить все то, что находится на их территории. Немцы были убеждены в обратном. Со стороны советского командования на финнов было оказано, по-видимому, сильное давление, в результате чего финны стали вести боевые действия против немцев более энергично.

Так, например, в полосе действий 18-го горно-егерского корпуса между немцами и финнами имели место сильные бои, принявшие особенно ожесточенный характер в районе Торнио, где 3-й финский корпус пытался поддержать свое наступление с юга высадкой морского десанта на открытом фланге немецких войск. Здесь разгорелись тяжелые бои, которые с обеих сторон велись с исключительным упорством. Они закончились тем, что 18-й горно-егерский корпус прорвался на север и, ведя непрерывные арьергардные бои, отошел через Муонио в Норвегию. Это была последняя и самая мрачная глава в истории немецко-финской дружбы.

Войскам 36-го армейского корпуса на участке Кандалакша также пришлось пережить серьезный кризис. Отступая из района Алакуртти на Саллу и Кемиярви, они натолкнулись на подвижные русские соединения, в числе которых была и бригада на северных оленях, которые, заходя своим правым флангом в обход немецких войск, продвинулись далеко на запад и перерезали немцам пути отхода. Корпусу пришлось с тяжелыми боями пробиваться на запад, пока он наконец не занял оборону на подготовленном заранее рубеже за озером Кемиярви.

Но, пожалуй, самая серьезная обстановка сложилась на фронте северной группировки немцев, то есть на участке 19-го горно-егерского корпуса. Несмотря на постоянные предупреждения со стороны всех командных инстанций, Верховное главнокомандование настаивало на том, что предстоящее крупное наступление советских войск следует встретить на старых оборонительных позициях по реке Западная Лица. Определяющим для принятия такого решения было, как это часто случалось с Гитлером, соображение военно-экономического порядка: никелевые рудники в районе Колосйоки должны непременно удерживаться немцами! При сложившейся тогда общей обстановке это требование было абсолютно невыполнимо. Когда 7 октября советские войска, имевшие огромное превосходство в силах, перешли в наступление, корпус был поставлен на край гибели. Сражавшаяся на правом фланге корпуса 2-я горно-егерская дивизия была почти полностью окружена и уничтожена. 6-я горно-егерская дивизия в результате высадки русскими своих морских десантов глубоко в тылу за ее левым флангом и ударов с юга также оказалась под угрозой окружения. Для спасения войск 19-го корпуса немцам пришлось бросить через Ивало на север часть сил 36-го армейского корпуса. 6-й горно-егерской дивизии удалось пробиться на запад. Но и после этого Гитлер не отказался от мысли продолжать борьбу на финской территории в районе восточнее Колосйоки. Только 18 октября был отдан наконец приказ об отходе всех немецких сил из Северной Финляндии.

В соответствии с этим приказом 21 октября немецкие войска, разрушив до основания все наиболее важные в военно-экономическом отношении сооружения, оставили Колосйоки. Несколькими днями позже они покинули и норвежский город и порт Киркенес и, наконец, 28 октября очистили полуостров Варангер. Они стремились как можно быстрее эвакуировать все наиболее ценные запасы, созданные ими здесь в большом количестве. Несмотря на помехи, чинимые авиацией противника, и на трудные климатические условия, кое-что удалось эвакуировать морем. Но это была лишь незначительная часть накопленных здесь запасов, поэтому большую часть их приходилось либо уничтожать, либо оставлять противнику, так как немецкое командование не предусмотрело на этот случай никаких серьезных мер. Постепенно под нажимом противника немецкие войска начали отход на запад. На пути отхода они разрушали полностью все сооружения и даже жилые дома, эвакуируя одновременно малочисленное местное население, что являлось суровой и ничем не оправданной мерой.

В конце января 1945 года немецкие войска заняли новые позиции в районе Люнгс-фьорда, прикрывавшие Нарвик. В руках немцев оставался также и небольшой участок территории Финляндии — так называемая «позиция Земмеринг» на «стыке трех стран» в самом северном уголке Финляндии. До момента отвода немецких войск с этой позиции, то есть до 25 апреля 1945 года, они продолжали вести бои с финнами.

С занятием обороны в районе Люнгс-фьорда пришел конец Лапландской армии немцев, а вместе с ней и конец боевым действиям немцев на Крайнем Севере. Незначительную часть армии удалось сразу же эвакуировать морем. Основная же масса войск, совершая длительные марши в пешем строю и по железным дорогам Норвегии, успела достичь Германии в разгар последних боев за Атлантический вал, за Рейн и за Берлин.

К лету 1940 года у Гитлера созрел план вооруженного нападения на Россию. Этот план находился в противоречии не только с его прежними взглядами, когда он, основываясь на опыте Первой мировой войны, считал борьбу на два фронта смертельной для Германии и потому поспешил заключить пакт с Советским Союзом накануне своего нападения на Польшу, но и в противоречии с мнениями большинства его ближайших помощников.

Начиная с лета 1940 года лица, занимавшие руководящие посты, и в частности главнокомандующий Военно-морскими силами Германии гросс-адмирал Редер, все чаще указывали Гитлеру в своих докладах, что в связи с невозможностью осуществить высадку десанта в Англии осень и зиму 1940–1941 года необходимо использовать для разгрома Англии на Средиземном море и для овладения Мальтой. С помощью итальянцев немцы могли плотно закрыть Гибралтарский пролив и Суэцкий канал для Доступа западных держав и тем самым проложить себе путь на Ближний и Средний Восток.

Осуществление этих планов, которые были вполне приемлемы при имеющихся у Германии силах, не только укрепило бы решающим образом позиции итальянской империи и тем самым все южные подступы к Германии, но и оказало бы определенное влияние на Балканы и Турцию, а при удачном исходе операций явилось бы для Англии сокрушительным ударом.

Но Гитлер отклонил все шедшие в этом направлении предложения. Он был буквально помешан на планах «Восточной кампании» и, находясь в плену идеи «параллельной войны», сильно переоценивал военные возможности Италии, очевидно, веря в то, что Муссолини удастся одному, без помощи со стороны Германии, успешно закончить войну в бассейне Средиземного моря, в этом «mare nostro» итальянцев.

Причины, побудившие Гитлера изменить свои взгляды относительно войны на два фронта и пойти на связанный с этим риск, размеры которого, кстати, невозможно было даже предугадать, были, по-видимому, обусловлены различными факторами политического, экономического, идеологического и военного характера.

Решительная политика, проводившаяся Россией в отношении Финляндии и всех прибалтийских государств после заключения русско-германского пакта, а также становившиеся все более очевидными планы русских на Балканах указывали на то, что Россия и впредь будет последовательно и целеустремленно использовать скованность сил Германии на Западе, чтобы захватить позиции, позволявшие ей в нужный для нее момент добиться от Германии решающих уступок. Это опасение, которое Гитлер испытывал уже в течение длительного времени, приняло форму открытого беспокойства вследствие той неясной позиции, которую занял Молотов во время своего визита в Берлин в ноябре 1940 года.

Гитлер также полагал, что отказ Англии от его предложений заключить мир вызван надеждой на то, что она сможет получить в лице России в решающий момент войны сильного союзника на континенте.

Что касается продовольственных и сырьевых запасов, то в случае затяжки войны на Западе Германия в значительной степени попадала в зависимость от доброжелательности России и от ее поставок.

Сознание того, что эта доброжелательность будет обходиться Германии недешево и что Россия всегда сможет в критический момент серьезно ограничить свободу действий немецкого руководства, было для Гитлера невыносимым. Он считал, что Германия только тогда будет в состоянии вести длительную войну с англосаксами, когда у нее будут иметься необходимые для этого база и средства.

Московский договор не устранил противоречий, существовавших между идеологиями обеих стран, а лишь на время прикрыл их. Советская Россия в глазах Гитлера и многих старых национал-социалистов оставалась по-прежнему идеологическим противником № 1.

«Русский сфинкс» со своими силами, которые было трудно определить, со своими планами, которые было трудно разгадать, и со своей опасной идеологией угнетающе действовал на Гитлера и мешал ему. Он надеялся, что ему удастся разделаться с ним путем быстротечной военной кампании и показать миру призрачность мощи Советского государства и его мировоззрения.

После усиления Германии за счет расширения ее экономической базы Гитлер решил добиться соглашения с Англией, к которому он, между прочим, всегда стремился. Он считал, что в случае окончательного отказа Англии от перемирия ему удастся сломить ее мощь в результате крупных военных операций, которые захватят в свою орбиту и такие обширные территории, как Ближний и Средний Восток.

Япония, свободная от угрозы со стороны России, могла также направить все свои силы на борьбу с Англией, а в Соединенных Штатах Америки должно было усилиться влияние кругов, выступавших за нейтралитет.

Стратегическое развертывание немецких и русских войск в 1941 г.

Гитлер был настолько уверен в успехе своих планов, что начал уже готовить некоторые мероприятия и составлять программу действий, согласно которой после разгрома России германские вооруженные силы и экономика должны были быть организованы и направлены для решительной борьбы с Англией.

Переброска войск на Восток, которую в первое время еще можно было расценивать просто как усиление обороны почти совершенно неприкрытой восточной границы, начала проводиться сразу же после окончания войны с Францией. Уже в июле 1940 года на Восток был переброшен штаб группы армий фельдмаршала фон Бока, а также штабы 4-й, 12-й и 18-й армий. Тогда же сюда было переведено и около 30 немецких дивизий. Так были сделаны первые шаги к стратегическому развертыванию сил, которое заняло довольно продолжительный период времени.

Одновременно в немецком Генеральном штабе началась разработка первых набросков оперативных планов, которые в последующие месяцы несколько раз пересматривались и дополнялись. 5 декабря результаты проделанной работы были доложены Гитлеру в качестве проекта плана кампании.

В соответствии с поставленной задачей «победить Россию в результате быстротечной военной кампании» немецкие сухопутные силы должны были стремиться к тому, чтобы по возможности высвободить все имевшиеся в их распоряжении войска для действий на Востоке: Это все, безусловно, осложнялось тем, что немцам приходилось держать значительные силы в оккупированных странах: в Норвегии, Дании, Бельгии, Голландии, Франции и на Балканах, а часть сил выделить для ведения боевых действий в Северной Африке. Во всех этих странах, за исключением Северной Африки, можно было использовать такие войска, которые по уровню своей боевой подготовки и оснащения не были полностью пригодны для ведения маневренной войны, поскольку в 1941 году никаких крупных операций, связанных с вторжением западных союзников в Европу, еще не ожидалось. Однако уже сам факт невозможности использовать эти соединения (около 60 дивизий) на Востоке означал существенное уменьшение боевой мощи немецкой Восточной армии. Эту нехватку сил можно было частично компенсировать за счет формирования примерно 40 новых пехотных дивизий, а также посредством увеличения числа танковых дивизий вдвое. В отношении последних надо было, однако, учесть, что связанное с удвоением числа танковых дивизий значительное уменьшение количества танков в каждой из них хотя и повышало маневренность дивизий, однако весьма отрицательно сказывалось на их боеспособности, особенно во время затяжных боев.

К началу войны к русской западной границе были подтянуты следующие немецкие силы: 81 пехотная, 1 кавалерийская, 17 танковых и 15 моторизованных дивизий.

Резерв верховного главнокомандования составляли 22 пехотные, 2 танковые, 1 моторизованная и 1 полицейская дивизии.

В общей сложности немецкая Восточная армия имела 140 дивизий, а также несколько охранных соединений для выполнения различных задач в тыловых районах.

Немецкие дивизии, полностью укомплектованные и оснащенные современным вооружением и боевой техникой, в массе своей получившие хороший опыт ведения войны, повысившие в течение зимы 1940/41 года уровень своей боевой подготовки и имевшие испытанных в боях с поляками и французами командиров, представляли собой такой боевой инструмент, которому можно было доверить выполнение ответственнейших задач.

К этим силам в течение первого года войны в России постепенно прибавились соединения союзников Германии, а также добровольческие части.

Из всех союзников самые большие контингенты войск выставила Румыния. Ее армия была довольно значительной по численности, однако по уровню боевой подготовки и вооружению она далеко уступала немецкой. За Румынией следовали венгры, итальянцы, словаки и хорваты, которые в различные периоды войны выставляли различное количество войск. Общее число соединений союзных с Германией государств к началу наступления на Сталинград выросло до 40 дивизий.

Из числа добровольческих частей и соединений необходимо упомянуть «Голубую дивизию» из Испании, а также входившие в состав войск СС контингенты из Норвегии, Дании, Бельгии, Голландии и Франции. Это были первые солдаты Европы, которые выступили на борьбу с большевизмом.

Кроме того, несколько соединений было сформировано из антибольшевистски настроенных военнопленных, а частично и из добровольцев — жителей оккупированных районов страны, особенно из Прибалтики, Украины и местностей с преобладанием казачьего населения. Число этих соединений постоянно росло, но использовались они преимущественно для несения охранной службы в тыловых районах. В борьбе с большевизмом на стороне Германии выступили наряду с неизвестным нам количеством казахов, украинцев и русских около 18 тыс. голландцев и фламандцев, 12 тыс. датчан и норвежцев, 6 тыс. французов, 4 тыс. валлонов[2], 4 тыс. испанцев и около 60 тыс. литовцев, латышей и эстонцев.

В этой связи необходимо указать также и на исконно немецкую страну — Австрию, которая после войны вновь стала нашим соседом, а во время войны была составной частью рейха и делила с Германией все успехи и поражения немцев в борьбе за свою судьбу.

Австрийцы, вдохновляемые вековыми традициями прежних германо-австрийских полков, достойные солдаты так называемого «старого рейха», вели тяжелую и кровопролитную борьбу против большевизма не только в составе австрийских соединений вроде горно-егерских дивизий генерала Дитля, действовавших за Полярным кругом, или австрийских танковых и пехотных дивизий, сражавшихся на Северском Донце под Сталинградом и на многих других участках Восточного фронта. Они умели постоять за себя, находясь и в немецких частях, куда их зачисляли в целях желаемого объединения немецких и австрийских войск в единые Вооруженные силы.

Согласно данным отдела Генерального штаба по изучению иностранных армий Востока, русские силы к началу боевых действий группировались следующим образом.

Южная группа маршала Буденного была развернута в основном в Бессарабии, где находилось примерно 30 соединений (в это число входили 3 танковые дивизии и 7 мотомеханизированных бригад). Основная масса этих сил прикрывала границу по реке Прут. Часть сил располагалась эшелонированно в глубину до реки Днестр. Между Черновцами и Припятскими болотами, у Карпат, было развернуто до 66 соединений (в их числе 3 танковые дивизии и 7 мотомеханизированных бригад). Эти войска в основном располагались в пограничных районах. Позади них имелись эшелонированные в глубину до самого Киева крупные резервы.

Особенность этой группы состояла в том, что она была в большой степени насыщена моторизованными соединениями. Это указывало на то, что русские предполагали использовать их для ведения наступательных операций против Балкан и нефтяных районов Румынии.

Центральная группа маршала Тимошенко имела около 55 соединений (в том числе 2 танковые дивизии и 9 мотомеханизированных бригад). Основные силы ее располагались недалеко от границы, в районе Белостока, имея в тылу центральной группировки (в районе Минска) крупные резервы.

Северная группа маршала Ворошилова насчитывала около 39 соединений, из них 2 танковые дивизии и 6 мотомеханизированных бригад. Войска этой группы имели незначительное прикрытие вдоль границы с Восточной Пруссией. Резервы располагались в районах Шяуляй, Каунас и Вильнюс; крупные силы были сосредоточены также в районе Пскова.

Особые условия, существовавшие в России, сильно мешали добыванию разведывательных данных относительно военного потенциала Советского Союза, и потому эти данные были далеко не полными. Исключительно умелая маскировка русскими всего, что относится к их армии, а также строгий контроль за иностранцами, отсутствие в их прессе всяких дискуссий о военном бюджете и невозможность организации широкой сети шпионажа затрудняли проверку тех немногих сведений, которые удавалось собрать разведчикам. Нередко русские официальные круги преднамеренно распространяли ложные сведения с целью ввести иностранные разведки в заблуждение. Только русско-финская война 1939–1940 годов дала возможность получить некоторые более полные данные. Однако и из этих данных немцами было сделано много неправильных выводов.

Но если русская военная промышленность и транспорт были оценены значительно ниже их возможностей, то численность и боеспособность русской армии были определены сравнительно точно. Она имела 225 соединений и насчитывала до 4 млн. человек. Около 40 соединений находилось в азиатской части России, так что к началу войны на западной границе России могло быть примерно 185 соединений. При проверке данных в апреле 1941 года оказалось, что они значительно устарели, так как уже тогда в европейской части России предположительно находилось свыше 170 стрелковых дивизий и около 40 моторизованных бригад.

Русские войска были оснащены современным вооружением и имели большое количество танков. Было установлено также, что и в составе пехотных дивизий русские имели много танков непосредственной поддержки пехоты. Однако моторизованные войска, предназначавшиеся для решения оперативных задач, находились лишь в стадии развития и были недостаточно обучены.

Управление войсками мало чем отличалось от управления немецких войск, но в первое время низшее и среднее звенья русского командования значительно уступали немецким в отношении тактической выучки.

Напротив, солдатские качества русского воина, особенно его дисциплина, способность действовать, не обращая внимания на огонь противника и собственные потери, его стойкость в перенесении лишений и тягот войны были, вне всякого сомнения, очень высокими. Неясным для немцев оставалось только то, какое влияние окажут крупные военные неудачи на спаянность и боевой дух русских войск. Надо прямо сказать, что в этом отношении немецкие военные круги не питали никаких особых надежд.

Что же касается тактики, то войска и командный состав русских в начале войны действовали гораздо лучше в обороне. В наступлении же у них, как правило, отсутствовали гибкость в управлении войсками на поле боя и взаимодействие родов войск. Постепенно, однако, русские создали себе определенный шаблон, по которому они вели наступление, внося в него иногда лишь незначительные изменения. Тем самым они облегчали немцам ведение обороны в тех случаях, когда соотношение сил было сносным. Наступление русские начинали обычно сильными ударами, наносившимися на широком фронте с целью прощупывания слабых мест в обороне противника. Эти удары имели, кроме того, и другое назначение, а именно — ввести противника в заблуждение относительно истинного направления главного удара, сковать его силы и вскрыть систему огня тяжелого оружия обороняющихся. Атаке русских всегда предшествовал сильный сосредоточенный огонь очень крупных сил артиллерии и тяжелого пехотного оружия, а русская авиация в это время наносила свои удары по выявленным огневым позициям артиллерии.

Используя эту огневую и авиационную поддержку, пехота в сопровождении танков непосредственной поддержки, как правило, густыми цепями, не обращая внимания на значительные потери, переходила в атаку и буквально вгрызалась в оборону противника. Когда в каком-либо месте намечался прорыв, в бой вводились подвижные силы. Они должны были расширить прорыв и, обеспечив свои фланги, но не обращая внимания на бой, продолжающийся на главной полосе обороны, выйти глубоко в тыл противника.

Возведенный в шаблон, этот способ наступления давал обороняющемуся большие возможности для сохранения и сбережения своих сил. Необходимыми условиями успешной обороны в этом случае были: во-первых, предоставление командирам обороняющихся частей и подразделений свободы осуществления маневра своими силами и, во-вторых, такое распределение сил и средств, при котором наряду с достаточным количеством войск непосредственно на позициях имелись бы еще и крупные тактические резервы для своевременной ликвидации неизбежного первоначального успеха русских до того, как он перерастал в серьезную опасность. Эти условия, как мы увидим в дальнейшем, соблюдались, к сожалению, весьма редко.

5 декабря 1940 года начальник немецкого Генерального штаба в присутствии главнокомандующего сухопутной армией одновременно с планами мероприятий по захвату Гибралтара и по оказанию поддержки итальянцам на Балканах впервые доложил Гитлеру свои планы относительно готовящейся кампании на Востоке. Предложения Главного командования сухопутной армии были Гитлером в основном одобрены. Однако позже, когда на основе этих предложений началась разработка директивы Верховного главнокомандования, в них были внесены значительные изменения. Эти изменения касались прежде всего главной цели наступления. Предложенная начальником Генерального штаба в качестве главной цели Москва после поправок, внесенных в проект лично Гитлером, отступала на задний план. Согласно его предложению, первоочередной задачей должно было стать окружение сил противника, находящихся в прибалтийских странах, которое осуществлялось поворотом части сил группы армий «Центр» на север. Второй главной задачей становилось уничтожение группировки противника на Украине. Что предпринять в дальнейшем, то есть после выполнения задач на флангах, — наступать ли на Москву или выйти в район восточнее Москвы, — это, как заявил Гитлер, выяснится позже.

Таким образом, в вопросах руководства кампанией после первых решительных сражений на границе между Гитлером и главнокомандующим сухопутной армией, несомненно, существовали большие разногласия. Никаких споров, однако, эти разногласия тогда не вызвали. Они начались лишь значительно позднее.

Главнокомандующий сухопутной армией считал первостепенной и неотложной задачей уничтожение основных сил противника и был убежден, что только под Москвой, являющейся важнейшим центром коммуникаций России, русские будут вынуждены принять решительное сражение, в то время как на других участках они могли безболезненно отступать в глубь территории страны. Что касается решения Гитлера, то оно было продиктовано политическими и экономическими факторами. Гитлер считал, что овладение прибалтийскими государствами, районом Ленинграда, а также ликвидация русских военно-морских баз в Балтийском море и быстрое соединение с финнами на Севере, не говоря уже о занятии Украины, Крыма и промышленного района русских на Днепре, являлось гораздо более важным, чем захват Москвы. Невозможно было убедить его в том, что эти безусловно нужные и важные цели будут достигнуты сами собой, если немцам удастся сосредоточенным ударом разгромить русских перед Москвой и захватить этот важный узел коммуникаций, обойти который в то время было невозможно, и тем самым расколоть русский фронт на две лишенные общего руководства части.

В соответствии с замыслом верховного главнокомандующего задачи сухопутной армии — с учетом внесенных только в марте 1941 года изменений, касавшихся группы армий «Юг» и вызванных проведением кампании на Балканах, — были определены следующим образом (выдержка из директивы № 21 — плана «Барбаросса»):

«Немецкие Вооруженные силы должны быть готовы к тому, чтобы еще до окончания войны с Англией путем быстротечной военной кампании нанести поражение Советскому Союзу».

Для выполнения этой задачи сухопутная армия должна была использовать все имевшиеся в ее распоряжении соединения, за исключением сил, необходимых для обеспечения оккупированных областей Европы от всяких неожиданностей.

1. Общая цель

Русские войска, находившиеся в западной части России, должны были быть уничтожены посредством смелых операций с глубоким продвижением танковых клиньев. Следовало также воспрепятствовать отходу боеспособных частей в глубь обширной русской территории.

Затем в результате быстрого преследования немецкие войска должны были достигнуть рубежа, с которого русская авиация уже не смогла бы совершать налеты на территорию Германии. Конечной целью операции являлся выход на рубеж Волга — Архангельск и обезопасение себя на этом рубеже со стороны азиатской части России.

Таким образом, остававшаяся России последняя промышленная область на Урале могла быть в случае надобности парализована с помощью авиации.

В ходе войны Балтийский флот русских должен был быстро потерять все свои опорные пункты и, таким образом, оказаться полностью небоеспособным.

2. Предполагаемые союзники и их задачи

1. В войне против Советской России немцы могли рассчитывать на активное участие Румынии и Финляндии. Их силы должны были действовать на крайних флангах Восточного фронта.

Верховное главнокомандование немцев должно было своевременно согласовать и установить, каким образом и в какой степени вооруженные силы обеих стран при их вступлении в войну будут подчинены немецкому командованию.

2. Задача румынских войск заключалась в том, чтобы совместно с наступавшей на Юге немецкой группой армий сковать находившиеся в их полосе силы противника, а в остальном нести вспомогательную службу в тыловых районах.

3. Финляндия должна была своими силами прикрыть стратегическое развертывание самой северной немецкой группировки (соединения 21-й оперативной группы), выходившей из Норвегии, а затем действовать во взаимодействии с ней. Кроме того, на Финляндию возлагалась задача по ликвидации русских сил на полуострове Ханко.

3. Проведение кампании

В районе военных действий, разделенном болотами реки Припять на две части, направление главного удара следовало наметить севернее этой реки, для чего нужно было сосредоточить здесь две группы армий.

Южной из этих двух групп, образующей центр общего фронта, предстояло нанести с помощью особенно сильных танковых и моторизованных соединений удар из района Варшавы и севернее ее и уничтожить русские войска в Белоруссии. Таким путем создавалась предпосылка для поворота крупных сил подвижных войск на север с тем, чтобы во взаимодействии с северной группой армий, наступающей из Восточной Пруссии в общем направлении на Ленинград, уничтожить войска противника в Прибалтике. Лишь после выполнения этой важнейшей задачи, которая должна была завершиться захватом Ленинграда и Кронштадта, следовало продолжать наступательные операции по овладению важнейшим центром коммуникаций и оборонной промышленности — Москвой.

Только внезапно и быстро сломив сопротивление русских войск, можно было достичь обеих целей одновременно.

Группа армий, действовавшая южнее Припятских болот, наносила главный удар из района Люблина в общем направлении на Киев, чтобы крупными танковыми силами выйти глубоко во фланг и тыл русских войск и затем отрезать их, развивая наступление вдоль Днепра, на юг.

Немецко-румынской группировке на правом крыле предстояло выполнить следующую задачу:

а) оборонять румынскую территорию и обеспечить таким образом южное крыло всего фронта;

б) в ходе наступления на северном крыле группы армий «Юг» сковать находящиеся против нее силы противника, а в случае благоприятного развития событий организовать преследование и во взаимодействии с Воздушными силами препятствовать организованному отходу русских через Днестр.

Размах и огромные масштабы задач, намеченных в директиве, основывались на учете опыта войны в Польше и во Франции. Гитлер был убежден, что сможет и на Востоке в ходе молниеносной войны с самого начала и до разгрома противника прочно удерживать инициативу в своих руках и навязывать ему свою волю.

На основе «директивы фюрера», основные моменты которой приведены выше, главнокомандующий немецкой сухопутной армией издал 31 января 1941 года свою директиву «О стратегическом развертывании сил», точно определявшую задачи отдельных армий и групп армий.

Наряду с необходимостью доукомплектования всех соединений техникой и вооружением возникли и другие трудности, и прежде всего создание значительных запасов горючего, необходимых для ведения операций такого огромного масштаба. Предпосылкой для создания этих запасов должна была быть бесперебойная поставка нефти Румынией. В связи с сообщениями, полученными от немецкой военной миссии в Румынии, в которых указывалось, что русские сосредоточили крупные силы в Южной Бессарабии и в Буковине, с румынским Генеральным штабом были согласованы меры, предусматривавшие в случае наступления русских использование румынских войск, численность которых предполагалось увеличить.

В конце декабря 1940 года началась переброска 12-й немецкой армии в Румынию. Русским было объяснено, что эта переброска вызвана высадкой англичан в Греции. Все остальные мероприятия по подготовке кампании против России были отнесены на середину мая 1941 года. Одновременно велась подготовка войны на Балканах (операция «Марита»), которая преследовала цель поддержать застопорившееся наступление итальянцев в Албании и изгнать с Балкан английские войска, высадившиеся в Греции. Силы, выделенные для проведения этой операции, не могли поэтому принять участие в первом наступлении на Россию.

Внезапно все намеченные сроки рухнули. Это произошло в результате военного заговора в Белграде, приведшего к государственному перевороту и означавшего отход Югославии от проводившейся прежним югославским правительством политики, то есть разрыв с державами «оси». Югославия нуждалась в серьезной поддержке со стороны России и 6 апреля заключила с ней, вероятно под влиянием реакции, вызванной в Германии переворотом, пакт о дружбе и ненападении. Гитлер усматривал в этом серьезную угрозу своим военным планам на Балканах, а также новое подтверждение тому, что Россия не намерена бездействовать, видя, какую политику проводят немцы в отношении Балкан. Поэтому он считал, что необходимо включить Югославию в операцию «Марита», что, конечно, потребовало внесения в план коренных изменений. Количество сил, потребных для проведения кампании на Балканах, возросло теперь настолько, что проводить одновременно операцию на Балканах и осуществлять план «Барбаросса» стало невозможно. Даже при самых благоприятных условиях следовало рассчитывать на то, что Восточная кампания будет начата с запозданием на пять недель, то есть во второй половине июня. А это вело к тому, что, продлись «молниеносная кампания» даже три месяца, она должна была захватить период дождей и бездорожья. Гитлер решил примириться с этим неизбежным недостатком планирования, очевидно, не предполагая, к каким последствиям это может привести.

После капитуляции югославской армии 17 апреля и греческой армии в Эпире 21 апреля Гитлер 30 апреля по предложению главнокомандующего сухопутной армией на основе учета перегруппировки войск, находящихся на Балканах, назначил срок нападения на Россию на 22 июня 1941 года.

11 июня Гитлер посвятил в свои планы генерала Антонеску, главу румынского государства, и договорился с ним об участии румынских Вооруженных сил в проведении плана «Барбаросса» и о тех задачах, которые вытекали для них из этого плана.

15 июня, после того как состоялись переговоры между представителями германского и венгерского Генеральных штабов, Венгрии было указано на то, что между Германией и Советским Союзом следует ожидать разрыва дипломатических отношений и что желательно усилить венгерские войска, расположенные на границе с Россией. Финны были поставлены в известность о предстоящих событиях еще в мае, однако форма, в которой было сделано это заявление, ни к чему не обязывала. Финны заявили о своей готовности предоставить Германии для стратегического развертывания своих сил Северную Финляндию и после соответствующей подготовки вступить в войну.

Была ли подробно информирована Италия относительно немецких планов во время встречи Гитлера с Муссолини, состоявшейся 2 июня, нам неизвестно.

17 июня Гитлер отдал окончательный приказ о том, что осуществление плана «Барбаросса» начнется 22 июня.

Ставка Гитлера была перенесена на командный пункт, специально построенный для этого в Восточной Пруссии, в районе Растенбурга, и названный условно «Вольфшанце».

Главное командование сухопутных войск последовало за Ставкой и расположилось в подземных сооружениях в районе Ангербурга, Главное командование Военно-воздушных сил переместилось в свою ставку в районе Гольдапа. Даже имперский министр иностранных дел и начальник отрядов СС оборудовали себе в Восточной Пруссии полевые штаб-квартиры.

Такое явно недвусмысленное перемещение важнейших руководящих инстанций на восток серьезно осложняло деятельность высших органов управления, так как связь с ними из Восточной Пруссии была сопряжена с большими трудностями, да к тому же и Гитлер уже привык разрешать возникающие трудности во всех областях государственной деятельности, экономики, военной промышленности и т. д. при помощи непосредственно ему подчиненных «комиссаров», облеченных большими полномочиями. В результате этого Гитлер все больше отдалялся от управления государством и экономикой. Одновременно рос и параллелизм между существовавшими учреждениями административного и хозяйственного аппарата, с одной стороны, и «генеральными уполномоченными», «комиссарами», «особыми уполномоченными» и т. п. — с другой. Правовое положение этих органов никогда точно не было определено, и потому весь управленческий аппарат неуклонно и вполне ощутимо шел к хаосу.

22 июня 1941 года немецкая Восточная армия начала военные действия, имея следующую группировку и состав.

Группа армий «Юг» (фельдмаршал фон Рундштедт), включавшая в себя 6-ю армию фельдмаршала фон Рейхенау, 11-ю армию генерал-полковника фон Шоберта, 17-ю армию генерала пехоты фон Штюльпнагеля и 1-ю танковую группу генерал-полковника фон Клейста. Всего в этой группе армий имелось 29 пехотных, 5 танковых, 4 моторизованных, а также 14 румынских дивизий. Группу армий «Юг» поддерживал 4-й воздушный флот генерал-полковника Лёра.

Группа армий «Центр» (фельдмаршал фон Бок), имевшая в своем составе 2-ю армию генерал-полковника фон Вейкса (она была придана группе армий несколько позже), 4-ю армию фельдмаршала фон Клюге, 9-ю армию генерал-полковника Штрауса, 2-ю танковую группу генерал-полковника Гудериана и 3-ю танковую группу генерал-полковника Гота. Эта группа армий имела 31 пехотную дивизию, 9 танковых, 7 моторизованных и 1 кавалерийскую дивизии. Группу армий «Центр» поддерживал 2-й воздушный флот фельдмаршала Кессельринга.

Группа армий «Север» (фельдмаршал фон Лееб) в составе 16-й армии генерал-полковника Буша, 18-й армии генерал-полковника фон Кюхлера и 4-й танковой группы генерал-полковника Гёппнера. В этой группе армий было 20 пехотных дивизий, 3 танковые и 3 моторизованные дивизии. Группу армий «Север» поддерживал 1-й воздушный флот генерал-полковника Келлера.

В резерве Верховного главнокомандования находились, включая и дивизии, которые еще перебрасывались на Восточный фронт, 21 пехотная дивизия, 2 танковые и 1 моторизованная дивизии.

В составе групп армий следовали также и оперативные команды СД (службы безопасности), которые подчинялись непосредственно рейхсфюреру СС и начальнику германской полиции. На них возлагались задачи по обеспечению безопасности и ведению борьбы с разведкой противника. Они подчинялись войсковым начальникам только в вопросах размещения и снабжения.

Инструкции, данные немецким войскам относительно их поведения в восточных областях, сознательно уничтожали неповторимую возможность представить немецкую армию как освободительницу народов от большевизма, завоевать симпатии освобожденных народов и полностью использовать эти народы для борьбы против Кремля. Подчеркнуто дружелюбное отношение к немцам народов Прибалтики, Украины и Кавказа, проявленное ими в начале войны, очень скоро сменилось разочарованием, а позже даже враждебностью. Главной причиной этого была непонятная для народов оккупированных областей и не отвечающая их интересам и надеждам политика немецких оккупационных властей.

Какие огромные возможности открылись бы перед немецким военным и политическим руководством, если бы оно сумело или было бы готово дать этим народам перспективы национального и экономического развития, к которому они стремились, и вооружить их для борьбы за свою свободу и самостоятельность.

11-я армия группы армий «Юг» совместно с соединениями 3-й и 4-й румынских армий развернулась для наступления за рекой Прут. На первом этапе войны эти войска имели задачу оборонять румынскую территорию и, в частности, имеющие важное значение нефтяные районы Румынии. Позднее они должны были не допустить планомерного отхода находившихся перед ними русских соединений, если обстановка на направлении главного удара группы армий вынудит противника начать отвод своих сил с этого участка.

По политическим соображениям в районе Карпат, прикрывавшемся лишь незначительными силами венгров, немецких войск не было. Основная масса войск группы армий «Юг» заняла следующее исходное положение для наступления: 17-я армия — в районе Перемышль — Томашув, 6-я армия — от Томашува до района восточнее Люблина и 1-я танковая группа — в тылу на стыке обеих полевых армий.

1 — я танковая группа имела задачу после прорыва пограничных укреплений, осуществленного силами полевых армий, безостановочно продвигаться через Бердичев, Житомир в восточном направлении и выйти к Днепру в районе южнее Киева. Отсюда она должна была повернуть на юго-восток и, наступая вниз по течению Днепра, выйти в тыл находившимся в Правобережной Украине русским войскам, не допустив их отхода за Днепр.

17-я армия имела задачу, нанося главный удар своим левым флангом, прорвать пограничные укрепления русских, разгромить их войска в районе Львова и выйти в район Винницы, чтобы в дальнейшем наступать в восточном либо в юго-восточном направлении. Основная трудность в выполнении этой задачи заключалась в том, что правый фланг армии с самого начала попадал под угрозу контрудара со стороны неатакованных и располагавшихся восточнее Карпат войск противника.

На 6-ю армию возлагалась задача — прорвать пограничные укрепления русских в районе южнее Ковеля и тем самым дать возможность 1-й танковой группе выйти на оперативный простор. Обеспечив наступление танков в восточном направлении, армия должна была наступать вслед за ними, прикрывая одновременно левое крыло группы армий со стороны Припятских болот. Задача по прикрытию крыла была особенно важной, так как русские в значительно большей степени, чем предполагало Главное командование, использовали Припятские болота для нанесения оттуда многочисленных контрударов во фланг левому крылу группы армий, наступавшему на Киев. Недостаточное внимание этому вопросу со стороны немецкого командования явилось одной из существенных причин, почему данная операция не привела полностью к желаемому успеху.

После некоторых начальных успехов войска группы армий натолкнулись на значительные силы противника, оборонявшегося на подготовленных заранее позициях, которые кое-где имели даже бетонированные огневые точки. В борьбе за эти позиции противник ввел в бой крупные танковые силы и нанес ряд контрударов по наступавшим немецким войскам. После ожесточенных боев, длившихся несколько дней, немцам удалось прорвать сильно укрепленную оборону противника западнее линии Львов — Рава-Русская и, форсировав реку Стырь, оттеснить оказывавшие упорное сопротивление и постоянно переходившие в контратаки войска противника на восток. 4 июля передовые отряды 1-й танковой группы вышли к реке Случь, в то время как полевые армии продолжали преследовать отходящего противника по всему фронту.

Поскольку на направлении главного удара группы армий события развивались медленно и об отходе русских войск с фронта на реке Прут еще не было и речи, 11 — я армия сосредоточила свои основные силы в районе Яссы и — во изменение своей прежней задачи — перешла в наступление, чтобы облегчить продвижение 17-й армии. Преодолевая упорное сопротивление арьергардов противника, после тяжелых боев армия вышла к Днестру севернее и южнее города Могилев-Подольский. В результате наступления румынских войск в направлении на Черновцы и венгерских войск в направлении Коломыи последним удалось соединиться с правым флангом 17-й армии; 4-я румынская армия, действовавшая южнее 11-й армии, продолжала оставаться на реке Прут.

Ведя тяжелые кровопролитные бои, войска группы армий «Юг» могли наносить противнику лишь фронтальные удары и теснить его на восток. Моторизованным немецким соединениям ни разу не удалось выйти на оперативный простор или обойти противника, не говоря уже об окружении сколько-нибудь значительных сил русских.

Начало наступления немецких войск на Востоке летом 1941 г.

Совершенно иной и гораздо более благоприятный характер приняла обстановка на фронте группы армий «Центр». Ее войска были сведены в две мощные группировки. Одна из них (4-я армия и 2-я танковая группа) заняла исходное положение в районе западнее Бреста, а другая (9-я армия и 3-я танковая группа) развернулась северо-западнее Ломжи и западнее Сувалок. Таким образом, значительное пространство в центре между этими двумя группировками оставалось незанятым. Танковые группы во взаимодействии с полевыми армиями должны были прорвать оборону противника в направлениях на Брест и на Гродно. После этого, нанося стремительный удар с юга и с северо-запада на Минск, они должны были создать предпосылки для окружения основных сил маршала Тимошенко, которые предположительно находились в районе Белосток — Брест — Минск — Гродно. Полевые армии имели задачу, используя успех танковых групп, замкнуть кольцо окружения и уничтожить оставшиеся в нем войска противника.

Операция протекала почти в полном соответствии с планом. В ходе мощного и стремительно развивавшегося наступления оборона застигнутых врасплох соединений противника была быстро прорвана, а часть войск маршала Тимошенко, развернутых вблизи западной границы, была окружена крупными силами немцев в районе Белостока. Окруженные русские войска безуспешно пытались прорвать кольцо окружения и уйти в северо-восточном и юго-восточном направлениях. 1 июля бои в этом районе закончились.

Немецкие танковые соединения, которые тем временем были постепенно заменены подошедшими сюда пехотными дивизиями, снова перешли в наступление: 2-я танковая группа — в направлении Слоним — Слуцк — Минск, а 3-я танковая группа — в направлении Вильнюс — Минск. Этот одновременный удар по сходящимся направлениям, вершиной которого был Минск, преследовал цель выйти в тыл войскам противника, избежавшим окружения под Белостоком, а также окружить войска центральной группировки русских, расположившихся далее к востоку. Уже 27 июля, то есть в тот момент, когда бои в районе Белостока были еще в полном разгаре, передовые части танковых групп встретились под Минском и замкнули в огромном кольце окружения новые крупные силы противника.

В ходе упорных боев почти все попытки противника прорваться на восток удалось отбить и удержать фронт окружения, пока подошедшие с запада дивизии 4-й и 9-й армий не стянули кольцо окружения и после ожесточенных боев с разрозненными группами противника не очистили этот новый «котел». Бои в этом районе закончились 9 июля.

В ходе этого большого двойного сражения было захвачено свыше 300 тыс. пленных, более 3 тыс. танков и около 2 тыс. орудий.

Еще во время боев в районе Минска высвободившиеся части обеих танковых групп были сведены в 4-ю танковую армию. В качестве органа управления им был дан штаб 4-й полевой армии. Эти войска снова начали наступление на восток с задачей преследовать противника, избежавшего окружения, и овладеть Смоленском. Вместо штаба 4-й армии, возглавлявшего новую танковую армию, руководство войсками, осуществлявшими ликвидацию окруженных частей противника, принял прибывший сюда штаб 2-й армии во главе с генерал-полковником бароном фон Вейксом.

Встречая местами упорное сопротивление противника, возраставшее по мере подтягивания им своих сил с востока, танковые группы неуклонно продвигались в восточном направлении. 10 июля они вышли к Днепру в районе Рогачева, Могилева и Орши и начали готовиться к форсированию реки. Части сил, действовавших западнее Витебска, удалось захватить плацдармы на северном берегу Западной Двины. Пехотные дивизии по мере выполнения ими своих задач по ликвидации окруженных войск противника в районе Минска форсированным маршем продвигались за танковыми группами. Группа армий «Центр» выполнила свою первую задачу блестяще и, надо сказать, значительно лучше, чем от нее ожидали. Казалось, что первый решающий успех достигнут и теперь нужно только подтянуть сюда тылы и достаточное количество резервов.

Группа армий «Север» развернула свои армии (16-ю, 18-ю армии и 4-ю танковую группу) у границы Восточной Пруссии. Она имела задачу, нанося главный удар своим правым крылом, уничтожить находившиеся в Литве, Латвии и Эстонии войска противника, овладеть портами Прибалтики, а также Ленинградом и Кронштадтом и тем лишить русский флот возможности вести боевые действия на море. В дальнейшем ее войска должны были как можно быстрее соединиться восточнее Ленинграда с войсками союзной Финляндии. Глубокое эшелонирование стоявших перед немцами войск русского Северо-Западного фронта, командовал которым маршал Ворошилов, и географическое положение исходного района для наступления с самого начала ставили под вопрос, удастся ли осуществить намеченный охват противника с юга, прежде чем он сможет вывести свои силы из-под удара.

В соответствии с этой задачей группа армий начала наступление силами 16-й армии через Каунас в направлении на Даугавпилс, а силами 18-й армии — через Елгаву в направлении на Ригу, направив одновременно часть сил вдоль побережья на Лиепаю, Вентепилс. 4-я танковая группа, наступая на стыке 16-й и 18-й армий, должна была сначала выйти к Западной Двине в районе Даугавпилса и севернее его, чтобы обеспечить быстрое продвижение 16-й армии на восток. Войска группы армий встретили почти повсюду весьма незначительное сопротивление противника и быстро продвинулись вперед. Правда, противник пытался задержать наступление танковой группы, нанося в районе севернее Каунаса контрудар крупными силами танков. В развернувшемся здесь танковом сражении противник был уничтожен. 26 июня передовым частям танковой группы удалось захватить плацдармы на правом берегу Западной Двины в районе Даугавпилса и севернее его. Не ожидая подхода полевых армий, 2 июля немецкие танки с этого рубежа снова перешли в наступление на восток.

16-я и 18-я армии, преодолевая сопротивление разрозненных групп противника, неотступно следовали за наступавшими впереди соединениями танковой группы. 29 июля войска 18-й армии вышли к Риге, соединились с танковой группой на Западной Двине и, уничтожив уцелевшие очаги сопротивления противника, форсировали ее. Между тем танковая группа, темп наступления которой значительно снизился ввиду отсутствия в этом районе хороших дорог, вышла 10 июля к реке Великая, южнее Опочки. Несмотря на такой успех, группе армий «Север» нигде не удалось окружить и уничтожить какие-либо крупные силы противника. Понеся незначительные потери, немецкие войска в течение примерно 14 дней освободили большую часть территории прибалтийских стран, овладели Лиепаей и Ригой, ограничив тем самым действия русского Балтийского флота и создав себе хороший трамплин для наступления на Ленинград и Кронштадт.

В отношении масштабов захваченной территории итоги пограничных сражений в России можно было признать удовлетворительными, но что касается успехов в уничтожении сил противника, то они заслуживают более скромной оценки. Хотя группа армий «Центр» в результате двух сражений за Белосток и Минск добилась решающей победы, приведшей к уничтожению основной массы войск противника, однако две другие группы армий попросту гнали противника перед собой, не имея возможности навязать ему решающее сражение.

Немецкие войска приближались теперь к так называемой «линии Сталина». Следовало ожидать, что русские дадут здесь решающее сражение, чтобы защитить важные промышленные области Запада России. Предпосылки для дальнейших успешных действий танковых групп были немцами в основном созданы. Неясным оставалось только то, насколько группе армий «Юг» хватит сил, и в особенности подвижных войск, чтобы добиться решающих успехов. В ходе боевых действий немецкие офицеры и солдаты полностью оправдали те надежды, которые на них возлагались. Гибкость и оперативность управления войсками со стороны командиров всех степеней как в низшем, так и в среднем и в высшем звеньях, отличная боевая выучка и опыт одержали верх над противником, хотя он часто имел превосходство в людях и боевой технике. Однако в результате упорного сопротивления русских уже в первые дни боев немецкие войска понесли такие потери в людях и технике, которые были значительно выше потерь, известных им по опыту кампаний в Польше и на Западе. Стало совершенно очевидным, что способ ведения боевых действий и боевой дух противника, равно как и географические условия данной страны, были совсем не похожими на те, с которыми немцы встретились в предыдущих «молниеносных войнах», приведших к успехам, изумившим весь мир.

Критически оценивая сегодня пограничные сражения в России, можно прийти к выводу, что только группа армий «Центр» смогла добиться таких успехов, которые даже с оперативной точки зрения представляются большими. Лишь на этом направлении немцам удалось разгромить действительно крупные силы противника и выйти на оперативный простор. На других участках фронта русские повсюду терпели поражение, но ни окружить крупных сил противника, ни обеспечить для моторизованных соединений достаточной свободы маневра немцы не сумели.

Группы армий «Север» и «Юг» продвигались, как правило, тесня искусно применявшего маневренную оборону противника, и на их фронтах даже не наметилось никаких возможностей для нанесения решающих ударов. Возникает вопрос: нельзя ли было с самого начала, как и предлагалось Главным командованием Сухопутных сил, сосредоточить севернее Припятских болот еще более крупную группировку немецких войск путем, скажем, ослабления групп армий «Север» и «Юг» и ограничения их целей и задач с тем, чтобы нанести здесь, в центре всего фронта, более мощный удар? Такая расстановка сил позволила бы не только лучше использовать создавшуюся в ходе пограничных сражений благоприятную оперативную обстановку, но и сама по себе создала бы все возможности для того, чтобы войска, выйдя на оперативный простор и безостановочно продвигаясь на восток, смогли бы в кратчайшее время овладеть почти ничем не защищенной Москвой и тем самым не только нанести Красной Армии решающее поражение, но и серьезно нарушить всю ее систему управления и снабжения.

Представляется весьма сомнительным, что в этом случае Буденный или Ворошилов смогли бы быстро и, главное, достаточными силами ударить по глубоко эшелонированным флангам этой огромной наступающей массы немецких войск и тем предотвратить потерю Москвы. Вряд ли удалось бы им помешать главным силам Восточной армии осуществить этот удар. В случае успеха немцев русским пришлось бы еще до начала зимы отвести за Волгу и северное и южное крыло своих армий, дабы не попасть в еще более тяжелое положение.

Однако вряд ли стоило занимать необходимые для проведения подобной операции силы у групп армий «Север» и «Юг». Учитывая, что Англия в 1941 году была еще не в состоянии осуществить вторжение крупными силами на континент, следовало бы, идя на известный риск, к началу операций на Востоке снять две трети войск, находившихся на Западе, и усилить ими группу армий «Центр». Это позволило бы ей иметь у себя в тылу необходимые резервы для наращивания силы удара. Если Гитлер действительно хотел победить Россию «путем быстротечной военной кампании», то он должен был пойти на этот риск. Для компенсации сил на Западе туда можно было перебросить некоторое количество войск из состава армии резерва, а также запасные части Военно-воздушных сил, что, между прочим, и было сделано позже.

Эти силы явились бы для центральной группировки тем резервом, который дал бы ей возможность совместно с войсками северной и южной групп армий быстро решить исход всей кампании.

В соответствии с директивой по проведению операций группа армий «Юг» 5 июля вновь перешла в наступление с рубежа: река Прут, среднее течение рек Днестр, Збруч и Случь. Войска имели задачу быстро выйти своим левым крылом к Киеву, повернуть затем на юго-восток, перерезать пути отхода войскам противника, действовавшим перед фронтом 17-й и 6-й армий, а также румынских соединений, и не дать им уйти на восток за Днепр.

1-я танковая группа, сосредоточив свои войска на узком участке фронта совместно с главными силами 6-й армии, прорвала оборону русских на реке Случь. Казалось, что и здесь войскам удалось наконец выйти на оперативный простор. Быстро продвигаясь вперед, передовые части танковой группы вышли на рубеж Бердичев, Житомир. Здесь их продвижение вследствие внезапно начавшихся дождей и сильных фланговых ударов противника пришлось приостановить. Возобновить его они смогли лишь после подхода сюда части сил 6-й армии. Однако контратаки брошенных противником в бой свежих сил из района Киева не позволили войскам группы начать наступление в юго-восточном направлении.

Тем временем 17-я армия перешла в наступление с рубежа реки Збруч. Она форсировала реку и вышла в район Винницы. Вслед за этим из района Могилев-Подольский начали наступление войска 11-й армии, а также действовавшие южнее этой армии румынские соединения.

Чтобы избежать простого преследования противника на всем фронте группы армий, необходимо было быстро сменить продвинувшуюся до района Белая Церковь 1-ю танковую группу и обеспечить ей быстрое продвижение на юго-восток. Русские поняли связанную с этим опасность для своих войск, действовавших в Правобережной Украине, и стали всячески стремиться ликвидировать ее. После того как 1-ю танковую группу сменили под Киевом соединения 6-й армии, она, не обращая внимания на угрозу, созданную ей противником на флангах, перешла в наступление на юго-восток. Отразив на правом фланге сильные контратаки противника, отходившего на восток, а на левом — контратаки подброшенных сюда с востока свежих русских сил, танковая группа 2 августа соединилась на реке Южный Буг в районе севернее Первомайска с войсками 17-й армии и окружила значительные силы противника в районе Умани. Несмотря на сильные контратаки, предпринимавшиеся противником против внутреннего и внешнего фронтов окружения, кольцо его оставалось не прерванным. В плен к немцам попало свыше 100 тыс. человек. Кроме того, было захвачено свыше 300 танков и 800 орудий.

Предоставив очистку «котла» войскам полевых армий, части 1-й танковой группы, не задерживаясь, продолжили наступление, задачей которого было отрезать войска противника, отступавшие перед фронтом 11-й армии и румынских соединений, и не дать им возможности переправиться через Днепр. Однако осуществить это оказалось уже невозможно, так как русские, учтя опыт боев южнее Киева, успели эвакуировать свои войска из Бессарабии и, оставив незначительный гарнизон в Одессе, своевременно отвести их за Южный Буг. Одесса была окружена румынскими войсками и взята 16 октября после долгих и упорных боев. Войска северного крыла группы армий, которые прикрывали открывшийся в результате боев в районе Умани левый фланг наступавших немецких войск со стороны Припятских болот и из района Киева, откуда противник вел частые контратаки, в середине июля сами перешли в наступление с рубежа Житомир — Новоград-Волынский в направлении на север. Им удалось лишь незначительно потеснить оказывавшего упорное сопротивление противника. Только в результате постепенно усиливавшегося нажима со стороны группы армий «Центр» войска противника почувствовали угрозу, нависшую над их тылами, и в конце августа отошли за Днепр.

Уманский «котел»

Войска противника, действовавшие перед фронтом группы армий «Центр», получили тем временем подкрепление за счет прибывших сюда свежих сил и заняли оборону по Днепру и Западной Двине на рубеже Рогачев — Могилев — Орша — Витебск. Поэтому следующая задача группы армий состояла в том, чтобы прорвать эту оборону и уничтожить находившиеся здесь войска противника.

С этой целью в середине июля 4-я армия во взаимодействии со 2-й танковой группой прорвала фронт русских севернее и южнее Могилева, а 3-я танковая группа совместно с подоспевшими соединениями 9-й армии — в районе Витебска. Наступление и на этот раз привело немцев к скорому успеху. 2-я танковая группа, выйдя к реке Сож, частью сил резко повернула на север и 16 июля ударом с юга овладела Смоленском. 3-я танковая группа продвинулась на восток до Ярцева и, повернув частью сил на юг, соединилась в районе Смоленска с передовыми частями 2-й танковой группы. Остальные силы 3-й танковой группы установили на севере, в районе южнее Великих Лук, локтевую связь с войсками группы армий «Север».

Окруженные в результате ударов обеих танковых групп войска противника продолжали оказывать упорное сопротивление. С целью освобождения своих окруженных войск русское командование предприняло попытку прорвать тонкое кольцо окружения, образованное танковыми группами и глубоко вдававшееся в расположение русских. Крупные силы противника нанесли ряд мощных контрударов с юга, востока и северо-востока по внешнему фронту окружения.

Отбивая непрерывные контратаки окруженных и деблокирующих войск противника, танковые группы нередко оказывались в весьма критическом положении.

Только благодаря исключительно высокому боевому духу войск, гибкости управления войсками на поле боя, осуществлявшегося закаленными в боях командирами, немцам удалось преодолеть все критические моменты и не допустить прорыва кольца окружения. Конечно, в условиях сильно пересеченной местности многим подразделениям и даже значительным группам противника все же удалось либо пробиться, либо незаметно просочиться через фронт окружения. И лишь после подхода и вступления в бой соединений полевых армий немцам удалось стянуть кольцо окружения, расколоть окруженные войска противника на отдельные группы и уничтожить их по частям. «Котел» под Смоленском был окончательно ликвидирован к 5 августа. Незадолго до этого, 3 августа, в районе Рославля немцам удалось также окружить и уничтожить ударную группировку противника, шедшую с юго-запада на помощь окруженным войскам. На этом бои в районе Смоленска закончились.

В этих боях войска группы армий захватили около 350 тыс. пленных, свыше 3 тыс. танков и примерно столько же орудий. Широта размаха и смелость операций, проводимых немецким командованием, и в частности командованием танковых групп, наступательный порыв войск и высокая выдержка, проявленная ими в критической обстановке, позволили уничтожить основную массу войск противника, находившихся перед Москвой, и создать хорошую основу для нанесения удара на Москву. Однако огромное напряжение, в котором немецкие войска находились в течение этих шести недель, сильно сказалось на них. Решающим теперь мог быть только ввод в бой свежих сил, но их не было. Поэтому, учитывая сложившуюся обстановку, войскам нужно было дать короткую передышку для полного восстановления своей боеспособности. Но дать ее всем соединениям группы армий сразу не представлялось возможным. На юге все еще не была установлена прочная связь с группой армий «Юг», между Гомелем и Мозырем в Припятских болотах все еще оставалась крупная группировка войск противника, представлявшая собой постоянную угрозу для открытого левого фланга группы армий «Юг».

9 августа 2-я армия при поддержке сил 2-й танковой группы перешла с рубежа Бобруйск— Кричев — Рославль в наступление против припятской группировки противника, окружила ее в районе Гомель — Ютинцы и к 24 августа полностью ее уничтожила. В ходе этих боев было захвачено 80 тыс. пленных, свыше 140 танков и до 700 орудий.

Танковые корпуса, перешедшие к обороне восточнее Смоленска, были тем временем заменены армейскими пехотными корпусами и отведены в тыл на отдых и пополнение. Русские неоднократно предпринимали сильные атаки против этого сильно выступавшего на восток участка фронта с целью вернуть Смоленск. Но эти атаки были отбиты.

Хотя наступление финнов на Ленинград приковало к себе крупные силы русских войск, однако сопротивление противника на фронте группы армий «Север» по мере приближения ее к Ленинграду непрерывно возрастало. К тому же тех незначительных сил, которые имелись в распоряжении группы армий «Север», становилось уже недостаточно для того, чтобы, нанося главный удар в направлении на северо-восток, осуществлять одновременно взаимодействие с группой армий «Центр», да еще и обеспечивать свое все больше и больше растягивавшееся правое крыло. Предусмотренное вначале усиление группы армий подвижными соединениями войск группы армий «Центр» пришлось отменить. Учитывая эти трудности, группе армий были поставлены значительно более легкие задачи, чем те, которые уже были выполнены другими группами армий. Поэтому ее войска, естественно, сохранили больше сил и оставались более боеспособными.

13 июля группа армий начала наступление на Ленинград с задачей выйти к Финскому заливу. Вначале все шло довольно успешно. 4-я танковая группа, наступавшая между озерами Ильмень и Чудским, 15 июля вышла к городу Сольцы и к реке Луге в районе юго-восточнее Нарвы. Встретив там сильное сопротивление противника, она временно вынуждена была перейти к обороне.

16-я армия имела задачу обеспечить своими главными силами фланг наступавших в направлении Ленинграда немецких войск. К середине августа после упорных боев ее войска вышли к реке Ловать на участке от Холма до озера Ильмень.

Главные силы 18-й и часть сил 16-й армии, наступавшие за 4-й танковой группой между озерами Ильмень и Чудским, также были вынуждены временно перейти к обороне. Это было вызвано упорным сопротивлением противника на подготовленной им заранее оборонительной позиции, проходившей в основном по восточному берегу реки Луги. Остальные силы 18-й армии в боях с разрозненными группами русских очищали в это время от противника территорию Эстонии.

Отрезать сколько-нибудь значительные силы противника, отошедшего на восток за реку Нарву, войскам группы не удалось. Видя опасность, которая угрожала Ленинграду, русские бросили в район южнее озера Ильмень крупную группировку с целью нанесения удара по открытому флангу главных сил группы армий, наступавших в северо-восточном направлении. Русские сумели форсировать реку Ловать. Возникла опасность, что они смогут отбросить действующий здесь 10-й армейский корпус немцев на север к озеру Ильмень. Когда русские войска уже повернули на северо-восток, стремясь выйти в тыл 10-му армейскому корпусу, и когда часть их сил появилась глубоко в тылу наших войск, стоявших на реке Луге, командование группы армий, учитывая сложившуюся критическую обстановку, приняло решение снять часть сил 4-й танковой группы с фронта по реке Луге, где они вели серьезные бои с противником, и бросить их с запада во фланг ударной группировке русских. Во взаимодействии с войсками 10-го армейского корпуса эти танковые части разгромили противника южнее озера Ильмень и отбросили его к Валдайской возвышенности, где он был уничтожен во взаимодействии с танковыми силами группы армий «Центр». В результате этих успешно проведенных боев войска, действовавшие на правом крыле группы армий, смогли продвинуться до рубежа Осташков — Демянск и установить прочную связь с войсками группы армий «Центр».

Но в ходе дальнейших боевых действий группа армий «Север» не добилась желаемых оперативных успехов. Противостоящие группе армий войска противника почти всегда умело избегали окружения и, сохраняя целостность фронта, отходили на дальние подступы к Ленинграду.

Пока все немецкие войска, и в частности войска группы армий «Центр», были заняты завершением начатых операций, немецкое Верховное главнокомандование должно было принять окончательное решение относительно дальнейшего ведения кампании.

Главное командование Сухопутных сил, последовательно придерживаясь своих прежних установок, снова настоятельно требовало усиления группы армий «Центр». Оно предлагало сосредоточить ее силы на узком участке фронта и нанести решающий удар на Москву. По мнению Главного командования Сухопутных сил, русские должны были сражаться за этот узел коммуникаций, являющийся центром всей транспортной сети России, всеми имеющимися в их распоряжении силами, даже если для этого им пришлось бы ослабить другие фронты. Оно понимало, что возможности отступать на этом участке фронта у русских не было. Потеря Москвы не только лишила бы их свободы оперативного маневра, но и самым отрицательным образом сказалась бы на всей военной мощи России. Успех же, достигнутый на этом решающем направлении, рано или поздно должен был повлиять и на обстановку на других участках фронта.

Совершенно по-иному мыслил Гитлер. 19 июля он издал директиву, шедшую вразрез с планами Главного командования Сухопутных сил.

В последующие недели вокруг нее разгорелась ожесточенная борьба. Гитлеру пришлось выдержать большой спор, в котором против него выступал не только главнокомандующий Сухопутными силами, но и начальник немецкого Генерального штаба, а также и некоторые командующие армиями и группами армий.

В противоположность им Гитлер, очевидно, прежде всего из соображений политического (произвести впечатление на Финляндию и Турцию), равно как и экономического характера (захватить богатую хлебом Украину и Донецкий бассейн), ближайшую задачу кампании видел в нанесении с фронта группы армий «Центр» мощных ударов во фланг войскам противника, действовавшим перед фронтом группы армий «Север» и группы армий «Юг». С этим он связывал свое намерение разгромить силы противника на Севере, захватить Ленинград и тем самым лишить Балтийский флот его базы, а также соединиться с финнами. Кроме того, он хотел овладеть столь важными как для России, так и для Германии продовольственными запасами и полезными ископаемыми Украины и Донбасса, а выходом в Крым оказать соответствующее влияние на Турцию и, не в последнюю очередь, создать себе трамплин для прыжка на Кавказ за необходимой Германии нефтью.

В общем Главное командование Сухопутных сил, трезво оценивая свои силы и силы противника, а также учитывая время, имевшееся в распоряжении до наступления периода осенней распутицы, упорно придерживалось старого, проверенного на практике стратегического принципа, гласившего, что в первую очередь необходимо уничтожать вооруженные силы противника. Поэтому оно считало, что главной целью кампании должна быть Москва, на защиту которой русские выставят все свои силы. Захват Москвы имел решающее значение и для того, чтобы немецкие войска могли спокойно провести зиму в России, а также создать себе выгодный плацдарм для продолжения операций весной 1942 года. Но Гитлер, находясь под впечатлением тактических неудач групп армий «Север» и «Юг» и стремясь как можно скорее принести в дар немецкому народу все богатства Украины и Донбасса, неправильно оценил имевшиеся в его распоряжении время и силы. Признавая важность захвата Москвы, он в то же время был убежден, что ему удастся это осуществить в ходе последующих операций.

Отдельные неудачи групп армий «Север» и «Юг», а также мощные контрудары противника по войскам группы армий «Центр» вызвали среди Верховного главнокомандования после всех побед и донесений об огромных потерях русских в людях и технике сильное замешательство. Главное командование Сухопутных сил пришло к выводу, что военная мощь Советского Союза была недооценена и что растянутость фронтов мешает группам армий концентрировать свои силы на главном направлении, а без этого вряд ли можно было добиться в дальнейшем каких-либо серьезных успехов.

Поэтому Главное командование Сухопутных сил считало крайне необходимым сосредоточить все свои войска для удара на Москву и разгромить создавшиеся там, согласно имевшимся данным, новые соединения противника, чтобы тем самым вновь захватить в свои руки инициативу на всех участках фронта. Эта точка зрения была еще раз подробно изложена Гитлеру в довольно пространном меморандуме. Однако 21 августа Гитлер в своей новой директиве отклонил предложение командования Сухопутных сил и принял решение продолжать операции в соответствии со своими прежними замыслами. Директива объявляла главной целью кампании не захват Москвы, а овладение Крымом и Донецким бассейном с последующим нарушением подвоза русским нефти с Кавказа, а также окружение Ленинграда и соединение с финнами. Для этой цели войска правого крыла группы армий «Центр» во взаимодействии с войсками левого крыла группы армий «Юг» должны были в первую очередь уничтожить крупные силы русских, стоявших перед войсками левого крыла группы армий «Юг», чтобы обеспечить последней ведение операций в направлении на Ростов и Харьков.

Гитлер считал, что важнейшее значение имеет быстрое овладение Крымом, так как это позволяло немцам окончательно избавиться от налетов русской авиации, базировавшейся на Крымском полуострове, на нефтяные промыслы Румынии, откуда Германия получала нефть. По мнению Гитлера, лишь после уничтожения русских сил перед фронтом группы армий «Юг» и окружения Ленинграда на Севере будут созданы предпосылки для возобновления наступления группы армий «Центр» на Москву.

Пусть читатель извинит нас за такое подробное рассмотрение решения Гитлера, но мы полагаем, что каждый, кто интересуется вопросами оперативного искусства, должен тщательно изучить это решение, оказавшее решающее влияние на весь дальнейший ход войны с Россией. Время показало, что решение Гитлера было неправильным. Однако остается неизвестным, было ли правильным предложение Главного командования Сухопутных сил и можно ли было его осуществить при той исключительно высокой концентрации русских войск перед правым крылом группы армий «Центр», какая встретилась немцам в сражении за Киев. Ясно одно, что наступление немецкой армии достигло предела. Любое решение по дальнейшему ведению операций потребовало бы затраты новых значительных сил и средств. Эти силы и средства, как показали последующие годы войны, у немцев могли быть не только в том случае, если бы своевременно были приняты меры к созданию людских и материальных резервов. Кризис, который переживало немецкое командование на Востоке, был вызван не столько неправильным оперативным решением, сколько общей некомпетентностью высшего руководства Германии, не сумевшего использовать все возможности, чтобы подготовить и направить на Восточный фронт достаточные силы для решения стоявших там перед немцами огромных задач.

Показ всех возможностей, упущенных в результате неправильного решения Гитлера, не входит в задачи данной книги. Это решение и его последствия вполне наглядно продемонстрировали то, что отступление от старых, проверенных на практике принципов оперативного руководства всегда связано с риском и никогда не приводит Вооруженные силы той или иной страны к прочному успеху. При этом совершенно безразлично, в какой степени Вооруженные силы отвечают условиям современной войны.

В ходе Второй мировой войны и державы «оси» и западные союзники не раз убеждались в этом на собственном опыте.

После того как 22 августа был отдан приказ об уничтожении группировки противника в районе Киева, группа армий «Юг», преодолевая незначительное сопротивление русских, вышла своим правым крылом к Днепру на участке от устья реки до Кременчуга. Левее на участке между Кременчугом и Черкассами действовали 17-я армия и 1-я танковая группа. С севера к ним примыкала 6-я армия, охватывавшая плацдарм русских в районе Киева. Своим левым флангом она установила связь со 2-й армией группы армий «Центр», которая удерживала выступавшую на восток линию фронта до Новозыбкова, где к ней примыкала 2-я танковая группа. Левый фланг 2-й танковой группы упирался в Десну. В излучине Днепра находились крупные силы противника, которые очень упорно обороняли плацдарм в районе Киева. Таким образом, сложились весьма благоприятные условия для окружения киевской группировки противника ударом на север из района Кременчуга и ударом на юг с рубежа Новозыбков — Десна, то есть на фронте 2-й танковой группы.

Первым был нанесен удар с севера. 25 августа 2-я армия и 2-я танковая группа перешли в наступление в южном направлении. Ведя тяжелые бои, войска 2-й армии достигли нижнего течения Десны и форсировали ее. 14 сентября, то есть после почти трехнедельных упорных боев, 2-я танковая группа вышла к городу Ромны в верхнем течении реки Сулы и оказалась глубоко в тылу киевского плацдарма русских. Противник незначительными силами предпринимал частые контратаки против все более и более растягивавшегося открытого левого фланга 2-й танковой группы. Поэтому для того, чтобы прикрыть этот фланг, ей пришлось снять с направления главного удара часть сил.

Тем временем 17-я армия захватила под Кременчугом большой плацдарм. 10 сентября войска 17-й армии совместно с 1 — й танковой группой внезапно перешли с этого плацдарма в наступление на север и, прикрывая свой правый фланг со стороны Полтавы, к 16 сентября соединились с наступавшими с севера частями 2-й танковой группы. Одновременно 6-я армия форсировала Днепр севернее и южнее Киева и, овладев городом, начала совместно с наступавшей с севера 2-й армией сжимать кольцо окружения. Все попытки противника освободить окруженные войска ударами с востока были успешно отражены танковыми группами. Окруженные войска русских были рассечены на несколько частей, а затем либо уничтожены, либо взяты в плен. Исключительно большое количество пленных (свыше 600 тыс. человек), а также большие трофеи (около 4 тыс. орудий и свыше 800 танков) свидетельствуют об огромном успехе операции. Однако из-за нее немцы потеряли несколько недель для подготовки и проведения наступления на Москву, что, по-видимому, немало способствовало его провалу.

Окружение русских войск под Киевом

Как только стало ясно, что битва по окружению войск противника в районе Киева близится к концу, главнокомандующий Сухопутными силами снова вернулся к мысли о необходимости продолжить наступление на Москву. Командующий группой армий «Центр» и командующие армиями, входившими в группу, считали, что эту решающую операцию можно завершить еще до начала зимы.

В прошедших боях немецкие войска на Востоке безусловно понесли тяжелые потери, и особенно в унтер-офицерах и офицерах, имевших большой боевой опыт. Техника была сильно потрепана, и заменить или отремонтировать ее во всех частях и соединениях было трудно. Однако наступательные возможности армии еще не иссякли, вера солдат в превосходство своих сил над противником не была подорвана. Правда, русские оказались чрезвычайно упорным и выносливым в бою противником, располагавшим значительными людскими и материальными резервами, определить действительные размеры которых пока еще не представлялось возможным. Но было видно, что войска, которые вводились противником в бой, являлись уже далеко не такими полноценными, как раньше, в особенности в отношении боевой подготовки, и не всегда имели нужное количество вооружения.

Поэтому немцам представлялось вполне возможным достичь решающего успеха на всем фронте путем нового крупного наступления на Москву. Подобное наступление было для немцев единственной возможностью добиться победы над Россией еще в 1941 году и тем самым оказать решающее влияние на общую обстановку. Было ясно, что если успех не будет достигнут, то это приведет к таким результатам, все последствия которых невозможно будет себе представить. Не подлежит сомнению, что уже одно это заставило бы немцев держать основные силы своих войск на Востоке.

В этой обстановке Гитлер и попытался добиться окончания войны с Россией до начала зимы. Москва была объявлена теперь важнейшей целью наступления, и в связи с этим группа армий «Центр» была усилена за счет всех имевшихся на Восточном фронте средств. Однако использовать для этой операции, которая должна была определить исход войны, имевшиеся в его распоряжении на Западе резервы, правда, уже несколько ослабленные, и перебросить большую часть их на Восток Гитлер не решился, боясь риска. А между тем всякому было ясно, что Англия к проведению крупных операций по вторжению на континент еще не готова и что для обороны оккупированных областей на Западе можно было пока обойтись мерами временного характера. Смелость планов Гитлера и его готовность идти на риск, позволившие ему за два года до этого двинуть против Польши почти всю немецкую армию, оставив для прикрытия на Западе лишь ничтожные силы, сменились трусливой озабоченностью за сохранение своего престижа. Становилось все труднее и мучительнее заставить Гитлера принять какое-либо решение часто даже по самым второстепенным вопросам.

В целях возможно большего ограничения свободы действий противника одновременно с нанесением удара на Москву, несмотря на передачу части своих сил в распоряжение группы армий «Центр», группа армий «Юг» должна была захватить Крым, выйти к Донецкому бассейну и отрезать русских от кавказской нефти, а группа армий «Север» — занять Ленинград и как можно скорее соединиться с финнами на реке Свири. Без сомнения, даже Гитлеру было ясно, что обе группы армий при тех ограниченных силах, которые они имели, не могли выполнить столь сложные задачи. Возможно, что это наступление на второстепенных направлениях и достигло бы своей цели, а именно сковало бы силы противника, если бы на Юге немцы ограничились блокированием Крыма с суши и направили бы свои и без того ослабленные силы для нанесения удара на восток, а на Севере сжали бы кольцо окружения вокруг ораниенбаумской и ленинградской группировок противника.

Осуществить эти планы в сжатые сроки было трудно, так как требовалось определенное время для перегруппировки сил и пополнения войск, предназначенных для наступления на направлении главного удара. Намерение Гитлера начать его уже в середине сентября оказалось неосуществимым. Начало наступления основных сил пришлось перенести на 2 октября, хотя некоторые армии начали его несколько раньше.

В то время, когда основные силы румынских войск еще вели бои под Одессой, а на севере шло ожесточенное сражение за Киев, 11-я армия, которой теперь командовал генерал фон Манштейн, 20 сентября перешла в наступление в восточном направлении с плацдармов по нижнему течению Днепра. Она быстро отбросила противника к Мелитополю и повернула крупными силами на юг, чтобы захватить Перекопский перешеек, являющийся воротами Крымского полуострова.

Соединения 1-й танковой группы форсировали Днепр в районе Днепропетровска, ударом во фланг в направлении Запорожья уничтожили войска противника, оборонявшие позиции по левому берегу Днепра, и вышли в тыл крупной группировке русских войск, начавшей наступательные действия против 11-й армии. После многодневных боев в районе Черниговки эта группировка была уничтожена. В ходе их немцы захватили свыше 100 тыс. пленных и много военной техники. Танковая группа, переименованная к тому времени в танковую армию, начала преследование разгромленного противника в восточном направлении.

В результате продвижения 1-й танковой армии войска 11-й армии и приданные ей румынские соединения, действовавшие на фронте восточнее Мелитополя, оказались высвобожденными, и их можно было использовать для захвата Крыма. 27 октября 11-я армия после тяжелых боев прорвала оборону противника на Перекопском перешейке и к середине ноября овладела всем полуостровом, за исключением крепости Севастополь, которая была окружена.

Основные силы группы армий «Юг» (17-я и 6-я армии) 2 октября перешли в наступление в общем направлении на восток, встречая со стороны противника лишь незначительное сопротивление. 17-й армии удалось соединиться на севере Донецкого бассейна с 1-й танковой армией, а 6-я армия, примыкавшая своим правым флангом к 17-й армии, вышла в районе севернее и южнее Харькова к Северскому Донцу. Еще дальше к северу она достигла рубежа Белгород — Курск. Здесь сопротивление противника резко усилилось. Вскоре он начал даже сильные контратаки против немецких войск.

1-я танковая армия к 20 октября вышла в районе Таганрога и севернее его к реке Миус и овладела значительной частью территории Донбасса. Наступившая тем временем осенняя распутица почти полностью лишила армию возможности двигаться дальше. Танки и автомашины буквально утопали в грязи. В результате этого русские получили достаточно времени для того, чтобы подтянуть сюда с Кавказа свежие силы и подготовить контрнаступление. Продвигаясь с огромными усилиями вперед, танковая армия 20 ноября сумела на время овладеть Ростовом. Но в этот момент русские нанесли по армии, фронт которой оказался сильно растянутым, мощный удар и отбросили ее за реку Миус. Ценой напряжения всех сил немцам удалось остановить контрнаступление русских: 29 ноября войска 1-й танковой армии вынуждены были оставить Ростов. Эта первая неудача послужила поводом к тому, что Гитлер стал вмешиваться даже в тактическое руководство войсками.

Главнокомандующий Сухопутными силами с самого начала придерживался того мнения, что группа армий «Юг» не имеет достаточного количества войск для выполнения всех поставленных перед ней задач. Когда на фронте 1-й танковой армии появились первые признаки начинавшегося кризиса, Главное командование Сухопутных сил решительно поддержало командующего группой армий «Юг», который предлагал отвести танковую армию за реку Миус. Тогда в дело вмешался Гитлер. Он запретил отводить армию из-под Ростова, хотя, находясь в своей Ставке в Восточной Пруссии, разумеется, не мог понять тактической обстановки, сложившейся на Миусе. В ответ на приказ Гитлера фельдмаршал Рундштедт доложил ему, что он не в состоянии выполнить этот приказ и удержать достигнутые рубежи, прося одновременно освободить его от командования группой армий. Гитлер в этот же день отдал приказ о назначении на пост командующего группой армий «Юг» вместо Рундштедта генерал-фельдмаршала фон Рейхенау. Но удержать фронт группы армий «Юг» в районе восточнее реки Миус не удалось и новому главнокомандующему.

Не блестяще складывалась обстановка и на левом крыле группы армий «Юг». Новый русский командующий Южным фронтом маршал Тимошенко сумел и здесь захватить инициативу в свои руки. Русским удалось глубоко вклиниться в расположение немецких войск на стыке 1-й танковой и 17-й армий. 17-я армия была вынуждена отвести свои войска, действовавшие на восточном берегу реки, назад на западный берег Северского Донца. Сильным контрударом ей удалось ликвидировать прорвавшегося противника и вновь соединиться с 1-й танковой армией.

Войска делали все, что было в их силах. Однако выполнить те огромные задачи, которые стояли перед ними, они просто не были в состоянии. В результате 11-я армия оказалась втянутой в тяжелые бои под Севастополем, силы группы армий были еще больше ослаблены, и их было явно недостаточно, чтобы отрезать русских, как это предусматривалось, от нефтяных районов Кавказа. Немцы терпели новые неудачи, теряли технику и людей. Несмотря на большие потери, которые понесли русские, они сумели захватить в конце ноября инициативу в свои руки и сохранить ее за собой на протяжении всей зимы.

Противник непрерывно атаковал крупными силами позиции группы армий на различных участках фронта. Однако немцы почти везде сумели удержать захваченные осенью рубежи. Примером упорства и настойчивости, с какой русские вели свои атаки, может служить опыт боев 44-й Венской пехотной дивизии. Эта замечательная дивизия в период с 10 января по 7 февраля 1942 года отбила в районе восточнее Харькова 142 атаки русских, в которых последовательно приняли участие 6 стрелковых дивизий, 2 танковые бригады и несколько лыжных батальонов противника.

Русские пытались также вернуть Крымский полуостров и освободить свои войска в Севастополе, для чего они высадили два десанта: один — в районе Феодосии, а другой — на Керченском полуострове. В районе Феодосии противник в ходе тяжелых боев был сброшен в море, а на Керченском полуострове его продвижение остановилось. В целом немцам удалось добиться огромных успехов. Украинцы, надеявшиеся, что они теперь вновь обретут свою самостоятельность и смогут активно участвовать в борьбе против большевизма, равно как и донские казаки и крымские татары, которые были всегда настроены против большевиков, восторженно приветствовали немецкие войска. Однако вследствие политической близорукости руководства Германии и неправильной оценки общей обстановки немцами, отнюдь не по вине вооруженных сил, были упущены в этом отношении колоссальные возможности.

К началу сентября войскам группы армий «Север» после их прорыва через Лугу и Нарву удалось штурмом овладеть Шлиссельбургом (Петрокрепость) и перерезать все сухопутные коммуникации, соединявшие Ленинград с остальной страной. Связь с Ленинградом русские осуществляли теперь только через Ладожское озеро. Однако в первый период и эта коммуникация играла незначительную роль. Русские продолжали удерживать в своих руках и участок побережья в районе Ораниенбаума, который прикрывал Кронштадт и значительный район вокруг самого Ленинграда. Севернее Ленинграда, на Карельском перешейке, русские войска вели упорные бои с финнами.

Фронт окружения в районе Ораниенбаума и Ленинграда удерживали основные силы 18-й армии. Остальные войска армии обороняли восточную часть фронта в районе выступа у Петрокрепости и фронт по реке Волхов севернее озера Ильмень. 4-я танковая группа, а также соединения 3-й танковой группы, временно приданные группе армий, были снова возвращены группе армий «Центр» для наступления на Москву. Таким образом, у группы армий для выполнения своих задач остались только две полевые армии: 16-я и 18-я.

16-я армия вела оборонительные бои с противником, который со второй половины сентября начал вести наступательные действия на участке фронта между Валдайской возвышенностью и озером Ильмень.

В сентябре группа армий снова попыталась сжать кольцо окружения вокруг Ленинграда, но добилась при этом лишь незначительных местных успехов. Сил для завершения наступления ей не хватало. Провал нового немецкого наступления на Ленинград и сильные контратаки русских южнее Ладожского озера подействовали на финнов самым отрицательным образом. Они были разочарованы тем, что, несмотря на быстрое продвижение их в ходе летней кампании к реке Свири, им не удалось соединиться здесь с немецкими войсками.

Своих же собственных сил для продолжения наступления через реку Свирь навстречу немецким войскам у финнов не хватало.

Немецкое Верховное командование стремилось всеми средствами удовлетворить просьбы своего союзника. Был отдан приказ, по которому группа армий, не имея даже самых необходимых сил для усиления своей ударной мощи, перешла в начале октября из района севернее озера Ильмень в наступление на северо-восток. Несколько позже, в середине октября, на другом участке фронта группы армий, а именно в районе Валдайской возвышенности (юго-восточнее озера Ильмень), немецкие войска также перешли в наступление в том же направлении. Наступавшие войска добились вначале некоторых успехов, однако преодолеть Валдайскую возвышенность им не удалось. Наступление вследствие сильного сопротивления со стороны противника захлебнулось. Северная группировка немцев, ведя тяжелые бои, вышла в район Тихвина. Казалось, что соединение с финнами уже достигнуто. Однако в результате провала наступления южной группировки через Валдайскую возвышенность резко выдвинувшиеся на восток немецкие войска оказались без всякого прикрытия со стороны своего правого фланга. Обеспечить этот фланг войска северной группировки не сумели, так как у них не было для этого достаточных сил и средств. Поэтому, когда в начале декабря русские перешли в контрнаступление, немцам пришлось оставить Тихвин и отвести свои войска за реку Волхов. Чтобы сохранить фронт окружения под Ленинградом, немцы упорно удерживали Шлиссельбург. Между фронтом, обращенным на восток, и внутренним фронтом окружения, обращенным на запад, осталась очень узкая полоска земли. Немцы все время опасались, что русские перережут этот «канал», и поэтому он был объявлен наиболее угрожаемым участком фронта.

Бои за Ленинград велись той и другой сторонами с огромным ожесточением. 18-й армии удалось местами подойти к окраине города. Однако теми слабыми силами, которые она имела, ей не удалось сломить сопротивление защитников города, с фанатическим упорством оборонявших каждый метр земли и каждый дом. Ленинград, а вместе с ним и район Ораниенбаума, имевший большое значение для прикрытия Кронштадта, продолжали прочно удерживаться противником.

Как и в группе армий «Юг», имевшиеся здесь у немцев силы совершенно не соответствовали тем огромным задачам, которые были перед ними поставлены. Этого недостатка не могли компенсировать ни высокий боевой дух войск, ни их храбрость, ни мастерство командования. Все сильнее давали себя чувствовать необъятные пространства России и огромные людские и материальные ресурсы исполинского Советского государства, которое с величайшей энергией мобилизовало все свои силы для ведения тотальной войны в масштабах, в то время еще не известных Германии.

2 октября группа армий «Центр», получив большие подкрепления, перешла силами трех полевых и трех танковых армий в наступление на Москву. С величайшей надеждой следили за ее действиями немецкое руководство и весь немецкий народ. Это наступление группы армий должно было полностью решить исход кампании и вместе с тем, как все надеялись, значительно приблизить конец всей войны. То, что было сделано Верховным главнокомандованием для усиления группы армий, сегодня представляется недостаточным. Однако в то время она являлась такой мощной ударной группировкой, которая, казалось, сможет выполнить поставленную ей задачу. В ее состав входили три танковые армии (танковые группы были переименованы в армии). Войска были очень сильно насыщены техникой. Танковые и артиллерийские части и соединения были полностью доукомплектованы. Однако восполнить целиком огромные потери в людях, понесенные немцами в первые месяцы войны, удалось не везде.

Противник, действовавший перед фронтом группы армий «Центр», имел возможность в период сражения за Киев и последовавшей за ним перегруппировки войск подтянуть сюда подкрепления и создать несколько мощных полос обороны. Он снова захватил инициативу в свои руки на многих участках фронта и стал наносить немецким войскам местами весьма ощутительные удары. Следовало ожидать, что противник, сознавая всю важность задачи по обороне своей столицы, будет сражаться очень упорно.

Южное крыло группы армий «Центр» начало наступление несколько раньше северного. Уже 30 сентября 2-я танковая армия перешла из района восточнее Десны в наступление на северо-восток в направлении верховьев Оки. При поддержке крупных сил авиации армия прорвала оборону противника и быстро вышла в тыл русским войскам, которые оборонялись перед фронтом 2-й полевой армии. Часть сил 2-й танковой армии была направлена на Брянск с целью выхода в тыл этой русской группировке, а главные силы армии, обеспечив свой открытый правый фланг, к 3 октября вышли в район Орла.

2 октября при мощной авиационной поддержке совершенно неожиданно для противника в наступление перешли основные силы группы армий. 2-я и 4-я армии, нанося главный удар своими смежными флангами, осуществили во взаимодействии с войсками 4-й танковой армии глубокий прорыв обороны противника в районе севернее и южнее Рославля. Затем 2-я армия повернула свои силы на юго-восток, а 4-я армия — на северо-восток, чтобы создать предпосылки для окружения двух крупных группировок противника на юге в районе Брянска и на севере в районе Вязьмы. К 14 октября войскам 2-й и 4-й армий удалось соединиться с вышедшими в тыл противнику частями 2-й танковой армии и окружить две большие группировки русских севернее и южнее Брянска. Лишь незначительным группам противника удалось прорвать слабый фронт окружения и уйти на восток. Оставшиеся в «котле» силы противника капитулировали к 20 октября.

Сражение под Брянском и Вязьмой. Обстановка к началу декабря 1941 г.

Войскам, повернувшим на север, удалось во взаимодействии с войсками 9-й армии, сковывавшими противника с фронта, и наступавшими с севера войсками 3-й танковой армии окружить крупную группировку противника в районе западнее Вязьмы. 7 октября кольцо окружения было полностью замкнуто, когда передовые части 3-й и 4-й танковых армий вышли глубоко в тыл русских войск и соединились восточнее Вязьмы. К 13 октября «котел» под Вязьмой был очищен. В оперативной сводке немецкого Верховного главнокомандования, сообщавшей об итогах этого двойного сражения, говорилось, что в результате боев было уничтожено 67 стрелковых, 6 кавалерийских и 7 танковых дивизий противника. Немцы захватили 663 тыс. пленных, 1242 танка и 5412 орудий.

Это был новый огромный тактический успех. События последующих недель должны были показать, удастся ли немцам развить и использовать его в оперативных целях и овладеть Москвой. Во всяком случае, на русских события этих дней произвели сильное впечатление. Русское правительство эвакуировалось в Куйбышев. Огромные массы людей покидали город. Оставшееся в Москве работоспособное население начало укреплять окраины, строить оборонительные позиции, возводить баррикады. В заявлениях Советского правительства появились весьма серьезные ноты. Оно пыталось всеми средствами заставить Англию как можно скорее начать активные действия с целью разрядить обстановку. Руководство обороной дальних подступов к Москве было возложено на генерала Жукова, одного из самых энергичных и способных советских военачальников.

Используя победу, достигнутую под Брянском и Вязьмой, войска группы армий «Центр» быстро продвигались вперед и уже скоро вышли на рубеж Мценск — Калуга — Калинин. Однако как раз в это время начались сильные дожди. Наступил период осенней распутицы. В этих условиях, даже не ведя боя, было исключительно трудно продвигаться вперед. И совсем не русская армия, а сам бог погоды остановил стремительное наступление немецких танковых сил в тот момент, когда их цель была уже совсем близка.

Русские хорошо использовали время, предоставленное им самой судьбой, укрепив свои оборонительные позиции и усилив войска, сражавшиеся под Москвой. Теперь уже вопрос стоял так: удастся ли немцам, после того как прекратятся дожди и дороги придут в нормальное состояние, еще до наступления зимы достичь намеченной цели операции и овладеть Москвой? Командование группы армий «Центр» надеялось, что войска смогут сломить последнее сопротивление противника перед городом, и отдало приказ о продолжении наступления.

Во второй половине ноября войска группы армий «Центр» снова двинулись вперед. 4-я армия наносила удар с фронта, 2-я танковая армия наступала в обход с юга в направлении Тулы, а 3-я и 4-я танковые армии наносили охватывающий удар с севера через Клин.

Внезапно начались сильные морозы, температура упала до 30 градусов ниже нуля. Моторы стали выходить из строя один за другим, в войсках катастрофически росло число обмороженных, так как обмундирование не было рассчитано на такую температуру. Снег и туман мешали авиации эффективно поддерживать наступление наземных войск. Ценой неимоверных усилий немецкие армии, ломая упорное сопротивление противника, медленно продвигались вперед.

2-я танковая армия, имевшая задачу выйти к Оке между Рязанью и Коломной, не смогла овладеть Тулой. Ее наступление было остановлено на рубеже Михайлов — Венев — Тула, при этом Тула были почти полностью окружена.

Северная группировка, обходившая Москву с севера, вышла на рубеж Красная Поляна — Дмитров. До Москвы ей оставалось всего лишь 34 км. 4-я армия, наносившая фронтальный удар, подошла к городу примерно на 40 км. Здесь вследствие суровых условий зимы и упорного сопротивления русских, пополнивших свои силы за счет свежих войск и рабочих московских предприятий, наступательные возможности немецких войск окончательно иссякли. Наступление на Москву провалилось, намеченной цели на решающем направлении достигнуть не удалось.

Первоначально немецкое командование исходило в своих планах из того, что после победы зимовать на территории России останется незначительная часть немецкой Восточной армии. Предполагалось, что после разгрома Русской армии можно будет обойтись относительно небольшими силами, которые должны будут занять выгодные рубежи и нести службу охранения. Основные силы было решено отвести в районы, где имелись благоприятные условия для расквартирования войск, если их вообще не предполагалось использовать для каких-либо еще более важных целей. Но получилось все по-иному. Вся немецкая Восточная армия до последней дивизии оказалась далеко за пределами родины и продолжала вести тяжелые бои с противником, бедствуя в условиях суровой русской зимы. Служба снабжения ввиду отсутствия хороших коммуникаций нисколько не удовлетворяла потребностей войск, а усилившаяся активность партизан сводила на нет все ее усилия. Войска не имели достаточно теплого зимнего обмундирования, которое позволило бы им спокойно переносить жестокие морозы русской зимы. Несколько лучше снабжались только авиационные части и войска СС.

Начавшийся в Германии сбор шерстяных вещей для действующей армии как нельзя лучше показал готовность немецкого народа на многие жертвы. Однако прошли недели, прежде чем собранные вещи попали на фронт. К тому же не все из них оказались пригодными для ношения. Но главная беда была не в одежде, а в том, что вооружение и снаряжение немецких войск также не вполне отвечали условиям ведения войны в России зимой.

Все это привело к тому, что боевое и тактическое преимущество, которое до сих пор было на стороне немецких войск, оказалось утраченным. Теперь оно все явственней переходило к русским, которые были не только привычны к суровому климату, но и имели также соответствующее зимним условиям снаряжение и вооружение.

Русское командование, казалось, только и ждало того момента, когда наступательные возможности немцев иссякнут, а тактическая обстановка и климатические условия позволят ему пустить в ход свой последний козырь. Когда это случилось, русские немедленно перешли в контрнаступление на наиболее опасном для них участке фронта — группы армий «Центр», использовав для этого силы, подтянутые из глубины страны. Для немцев начались дни величайших испытаний. Возникла опасность, что измученные немецкие войска не выдержат ни физически, ни морально суровых климатических условий и не устоят перед контрударами войск противника.

Разве не было уже прецедента? Разве не при таких же условиях потерпела под Москвой поражение «Великая армия» Наполеона? Но ведь тогда она имела огромное преимущество перед немцами, потому что в ее руках, по крайней мере в первый период, находился сам город со всеми его ресурсами!

Многие немецкие генералы полагали, что полного поражения можно избежать только в результате отвода войск далеко на запад, на выгодные оборонительные рубежи. Но Гитлер всеми силами воспротивился этому. Он категорически запретил отступать. Между Гитлером и главнокомандующим Сухопутными силами начались серьезные разногласия не только по вопросам ведения военных действий и снабжения войск, но и по самым разным организационным вопросам. Фельдмаршал фон Браухич, здоровье которого было уже подорвано, не мог выдержать всей тяжести этой борьбы и подал в отставку. 19 декабря 1941 года он был освобожден от занимаемой должности. В этот труднейший период командование Сухопутными силами взял на себя сам Гитлер. Он был глубоко убежден в том, что то моральное воздействие, которое он оказывал на подчиненных ему людей, и та сила, которая стояла за его приказами, смогут одни заставить дрогнувшую Восточную армию остановиться и сдержать наступление противника. Все больше проникаясь недоверием к старым офицерам и генералам, Гитлер с фанатическим рвением принялся за исполнение своих новых обязанностей. Работая без отдыха, он стал все чаще и чаще вмешиваться в детали военного руководства и, находясь в своей Ставке, принимал порой такие решения, осуществимость которых была крайне сомнительной.

В дальнейшем на весь ход войны весьма отрицательно влияло то, что Гитлер, являясь главой государства, одновременно выполнял обязанности не только верховного главнокомандующего, но и главнокомандующего Сухопутных сил, причем в качестве последнего он был сильно загружен всякими мелочами. Несмотря на это, однако, нельзя отрицать, что в критической обстановке конца 1941 и начала 1942 года решение Гитлера продолжать борьбу любыми средствами, если его рассматривать как временную меру, преследующую одну цель — спасти положение, было единственно правильным. Неправильным оно стало тогда, когда Гитлер и после преодоления кризиса продолжал, не понимая своих настоящих задач, связанных с общим руководством, односторонне заниматься вопросами, касающимися только Сухопутных сил. При этом он, разумеется, не обращал никакого внимания на предложения своих военных советников и возводил в систему такую практику руководства операциями, которая хотя и привела немцев однажды к успеху, однако в изменившейся обстановке не могла осуществляться в течение долгого времени. Эта практика, отрицавшая всякие установившиеся уже нормы и опыт, неизбежно должна была привести к разгрому Сухопутных сил и всех Вооруженных сил Германии и, следовательно, к поражению ее в войне.

Но в декабре 1941 года решение Гитлера произвело на войска магическое действие: оно дало им новую энергию. Его приказ безоговорочно пресекать всякие попытки самовольного отхода войск неоднократно приводил к новым критическим положениям, однако в конечном счете он позволил предотвратить катастрофу. В результате фанатически упорного сопротивления немецких войск наступление русских вскоре выдохлось.

Решения Гитлера, явно противоречившие всяким требованиям старой немецкой оперативной школы, естественно, наталкивались на ожесточенное сопротивление со стороны многих военачальников действующей армии, которые своими глазами видели отчаянную борьбу вверенных им войск и находились под впечатлением бедственного положения на фронте.

Следствием этого явилось то, что за сменой должностных лиц в Главном командовании Сухопутных сил последовала смена многих лиц, занимавших высокие командные посты на фронте. Старый офицерский корпус казался Гитлеру недостаточно твердым и надежным, поэтому он легко расставался с теми военачальниками, которые благодаря своему мастерству вождения войск принесли ему в кампаниях против Польши, Франции и даже на первых этапах войны с Россией большие победы. В своем гневе Гитлер не пощадил даже таких прославленных и смелых полководцев, как Гудериан — создатель немецких бронетанковых и механизированных войск и Гёппнер, когда они, подобно многим другим генералам, вынуждены были под давлением обстановки самовольно отвести свои войска с занятых ими рубежей.

Но в конце концов успех, которого немцам удалось добиться в этой критической обстановке — и подчеркиваю, именно в этой обстановке, — оправдывает действия Гитлера. Тактика, которой следовали немецкие войска и которая заключалась в удержании коммуникаций, в превращении узловых пунктов и центров снабжения в крепости и в обороне их, оправдывала себя до тех пор, пока она была для противника новой. Однако применение этой тактики, безусловно, изматывало немецкие войска и вызывало сильный износ боевой техники.

Вот что писал, например, относительно руководства Гитлера войсками в этот период генерал-полковник Йодль: «Никогда я не восхищался Гитлером так, как зимой 1941–1942 года, когда он один восстановил пошатнувшийся Восточный фронт, когда его воля и решимость передались всем, включая солдат, сражавшихся на передовых позициях, точно так, как это было в минувшей войне, когда Гинденбург и Людендорф возглавили немецкое Верховное командование. Всякое иное изображение действий Гитлера в этот период противоречит исторической правде…»

Самым роковым в мероприятиях по руководству войсками, осуществленных зимой 1941–1942 года, было то, что, как уже указывалось выше, они возводились в систему и стали в последующие годы «альфой и омегой» гитлеровского оперативного искусства, хотя обстановка была уже совершенно иной и требовала других методов и средств.

Однако возвратимся к событиям на фронте.

Свои первые удары русские нанесли на флангах танковых армий, продвинувшихся дальше других на восток. В центре, на фронте 4-й немецкой армии, они поначалу ограничились действиями, направленными на то, чтобы сковать основные силы этой армии. Танковым армиям удалось избежать окружения, к которому стремились русские, однако они вынуждены были, неся большие потери в технике, оставить захваченные ими рубежи. На юге 2-я танковая армия эвакуировала выступ фронта северо-восточнее Тулы и отошла за Ефремов, в район восточнее Калуги. На севере 3-я и 4-я танковые армии отступили за реки Рузу и Ламу.

На правом крыле группы армий «Центр» возникла новая серьезная опасность, когда русские предприняли попытку прорвать оборону 2-й армии в направлении Орла. Под влиянием развернувшихся на фронте 2-й армии тяжелых боев и в результате сильного нажима русских на 2-ю танковую армию, особенно из района Тулы, обе армии вынуждены были постепенно отойти на сокращенную линию фронта восточнее линии Курск — Орел — Жиздра. В ходе этих боев между 2-й танковой и 4-й армиями образовалась брешь, которую удалось закрыть лишь после упорных боев в районе Сухиничей.

На левом крыле группы армий, командование которой вместо заболевшего фельдмаршала фон Бока принял фельдмаршал фон Клюге, создалась еще более критическая обстановка. В указанную выше брешь между 2-й танковой и 4-й армиями (последней командовал генерал Гейнрици) устремились подвижные силы русских. Они прорвались на рубеже Сухиничи— Юхнов и, стремительно продвигаясь на запад, достигли своими передовыми частями Дорогобужа. В результате этого прорыва создалась серьезная угроза для 4-й армии, которая вела бои еще далеко на востоке — на рубеже Калуга — Можайск — и медленно отходила на запад. В ходе ожесточенных боев в середине января немцам удалось закрыть образовавшуюся брешь, отрезать прорвавшиеся части русских и вновь соединиться со 2-й танковой армией. Однако отрезанные войска противника находились в районе Дорогобужа в течение нескольких месяцев, создавая постоянную угрозу тыловым коммуникациям 4-й танковой и 9-й полевой армий и временами даже нарушая их. Они сковывали крупные силы немцев, спешно снятые с фронта и брошенные сюда.

Чтобы показать, насколько напряженной была обстановка на всем Восточном фронте, достаточно только напомнить, что в течение долгого времени немцам не удавалось найти достаточных сил для ликвидации этой угрозы в тылу. Расширение партизанского движения к тому же значительно усилило эту угрозу. Однако главная опасность нависла над немецкими войсками в районе северо-западнее Москвы. В начале января противник, собрав здесь крупные силы, перешел в наступление против 3-й и 4-й танковых и 9-й полевой армий. Русские нанесли фронтальный удар через Рузу и Ламу, стремясь одновременно осуществить широкий маневр на окружение в районе севернее Калинина. Противник шаг за шагом теснил войска немецких армий на запад, вынудив их отойти на рубеж Гжатск — Ржев. Одновременно в районе севернее и южнее Осташкова русские прорвали на широком фронте оборону немецких войск на стыке групп армий «Центр» и «Север». Через образовавшуюся брешь прорвались крупные подвижные войска противника, оснащенные пригодными для использования зимой транспортными средствами. Они продвинулись до рубежа Холм — Великие Луки, повернув значительную часть своих сил на юг. Эти войска прорвались в районе Ржева через незначительные заслоны на фланге 9-й армии генерала Моделя. Частью сил русские нанесли удар с запада в тыл войскам 9-й армии и продвинули остальные войска далеко на юг в район северо-западнее Вязьмы. 4-я танковая и 9-я армии оказались почти полностью окруженными. Теперь противник угрожал тыловым коммуникациям этих армий не только с юга, где в районе Дорогобужа все еще продолжала сражаться наполовину окруженная группировка русских, но и с севера.

Главный удар русские наносили против войск центральной группировки войск, оказавшихся здесь почти в полном окружении, а также против единственной артерии, питавшей эти войска, — железнодорожной линии Смоленск — Вязьма. Наступление велось войсками Калининского фронта русских, командный пункт которого находился значительно западнее штабов немецких войск. Армии этого фронта, подгоняемые своим командованием, почти беспрерывно атаковали немецкие войска. Однако ценой нечеловеческих усилий все атаки противника были отбиты. Немцам удалось выстоять до тех пор, пока наступательные возможности русских окончательно не иссякли. При этом местами немцы сумели даже несколько улучшить свое положение.

Успехи войск 4-й танковой и 9-й армий, которые, отбивая атаки противника с востока, севера, запада и юга, в труднейших условиях смогли удержать почти 600-километровый фронт, навеки останутся славной страницей военной истории как образец доблести войск и мастерства их командования.

Подготавливая и проводя зимнее наступление, русское командование, как и немецкое Верховное главнокомандование при подготовке основного наступления на всем Восточном фронте, переоценило собственные силы и недооценило силы противника. Вместо того чтобы сосредоточить все свои усилия перед фронтом группы армий «Центр», оно одновременно начало операцию против войск группы армий «Север». Ведя тяжелые бои севернее озера Ильмень, 18-я армия сумела остановить наступление русских, удержать ключевые позиции в районе Петрокрепости и не допустить тем самым прорыва противником блокады Ленинграда. Лишь на Волховском направлении, в районе севернее Новгорода, противнику удалось переправиться через замерзшую реку Волхов и глубоко вклиниться в расположение немецких войск. Однако прорвавшиеся части русских были отрезаны и весной 1942 года уничтожены.

Группа армий «Север» зимой 1941–1942 г.

Значительно более сложная обстановка сложилась в районе южнее озера Ильмень. Русские войска прорвали оборону немцев к югу от Старой Руссы, повернули на юг и, продвигаясь вдоль реки Ловать, соединились с войсками, наступавшими из района Холм в северном направлении. В результате этого 8 февраля 1942 года немецкие войска, оборонявшиеся в районе Демянска и Валдайской возвышенности, были окружены. Однако взять обратно Старую Руссу противнику не удалось. В этом ставшем вскоре «знаменитым» Демянском «котле» находились шесть немецких отборных соединений 2-го и 10-го армейских корпусов общей численностью до 100 тыс. человек. Несмотря на недостаточное снабжение, производившееся исключительно по воздуху, и обусловленную этим частую нехватку продуктов питания и боеприпасов, окруженные немецкие войска, страдая от сильных морозов и отбивая непрерывные атаки русских, сумели удержать свои позиции. В конце апреля в результате удара извне немцам удалось деблокировать окруженную здесь группировку. Подобным же образом в течение нескольких месяцев, успешно отражая все атаки русских, держалась и немецкая группировка, окруженная в районе Холм.

Ведя боевые действия в таких климатических и тактических условиях, которые ранее считались совершенно невозможными, испытывая огромное физическое и духовное напряжение, немецкое командование и войска сохраняли целостность Восточного фронта до тех пор, пока наступление русских не выдохлось. Это вызвало у немецких солдат чувство превосходства над русскими, которое не покидало их вплоть до самого окончания войны в России. Вероятно, это самое чувство собственного превосходства и помогло войскам немецкой Восточной армии, находясь вдалеке от родины, на протяжении нескольких лет сдерживать натиск противника, имевшего часто двадцатикратное превосходство в силах.

Еще не закончилось зимнее контрнаступление русских войск, а немецкое командование должно было уже принять решение относительно продолжения боевых действий летом 1942 года. В результате вступления в войну Америки общая обстановка коренным образом изменилась. Хотя о появлении значительных сил американцев на европейском театре военных действий думать было рано и к тому же считалось, что Англия еще не готова к проведению крупных операций по вторжению на континент, однако становилось ясно, что уже в самом ближайшем будущем военный нажим со стороны англосаксов на Средиземном море, на Балканах или на Западе резко усилится. Немецкое командование видело, что для решения «русской проблемы» ему остается весьма ограниченное время. Не вызывало никакого сомнения, что поставки американцами своего вооружения и техники Советскому Союзу скоро скажутся, пусть даже вначале и в очень скромных размерах, на оснащении русских соединений. Поэтому необходимо было во что бы то ни стало продолжать наступление. Но для этого надо было прежде всего подумать об улучшении оперативной обстановки, создавшейся в результате зимнего контрнаступления русских, и по возможности ликвидировать многочисленные и опасные для немецких войск выступы и изгибы линии фронта. Только таким путем можно было высвободить необходимые для нового наступления силы.

В первую очередь необходимо было деблокировать немецкие войска, окруженные в районе Демянска и Холма, выпрямить линию фронта на реке Волхов и в районе Изюма, а также окончательно выбить русских из Крыма, то есть овладеть Севастополем и вернуть Керченский полуостров, где противник, невзирая ни на что, все еще продолжал свои контратаки.

Не менее важным был и вопрос о том, следует ли дожидаться наверняка планируемого русскими наступления, чтобы, отразив его, перейти затем в контрнаступление, или начать наступление самим. В последнем случае нужно было точно установить направление главного удара.

Ясно было одно: на решающий успех можно было рассчитывать лишь при условии, если все танковые и моторизованные дивизии будут сосредоточены на каком-либо одном участке фронта. На других участках следовало ограничиться лишь действиями оборонительного характера, направленными на то, чтобы сковать значительные силы противника и дать своим войскам некоторую передышку.

Группа армий «Центр» к моменту окончания зимней кампании 1941–1942 гг.

Перед Верховным главнокомандованием снова встал вопрос: Москва или Украина и Кавказ? И снова Гитлер принял решение в пользу последних. Он надеялся, что, захватив богатые сельскохозяйственные районы Левобережной Украины и отрезав русских от нефтяных месторождений Кавказа, немцам удастся на долгое время парализовать экономику России, сделать тем самым бесполезной экономическую помощь Америки и, наконец, уничтожить крупные силы Русской армии, которые, по его мнению, должны были дать генеральное сражение за эти экономически важные районы. К тому же южный участок фронта казался наиболее выгодным для наступления из-за наличия на юге хорошо развитой сети дорог, что позволяло немецкому командованию надеяться на более легкую переброску сюда новых сил своих союзников, которые должны были прикрывать их фланги. Хотя соединения союзников (около 30 дивизий) по боевому опыту, уровню боевой подготовки и вооружению далеко уступали немецким войскам, однако их можно было с успехом использовать для обороны выгодных естественных рубежей и подготовленных заранее оборонительных позиций.

Войска группы армий «Юг» испытали зимой 1941–1942 года гораздо меньше трудностей, чем их соседи, действовавшие севернее. Фронт группы армий начинался у Таганрога и, проходя восточнее Харькова и Белгорода, соединялся у Курска с фронтом группы армий «Центр». За исключением района Изюма, больших выступов в линии фронта не было. Выступ в районе Изюма образовался после того, как русские в январе 1942 года пытались обойти Харьков с двух сторон и овладеть им. На севере, в районе Белгорода, им удалось добиться некоторых местных успехов, но затем наступление быстро выдохлось, тогда как войска, наносившие удар с юга, прорвали оборону немецких войск на фронте шириной 80 км и своими передовыми танковыми частями продвинулись почти до Днепра. Наступление противника удалось остановить, однако ликвидировать образовавшийся в результате него выступ немцы не смогли. Крупным силам немецких и румынских войск пришлось занять оборону на флангах у основания забитого противником клина.

В Крыму русские, как уже говорилось, высадили в конце 1941 года десанты на Керченском полуострове и в районе Феодосии, откуда последние пытались овладеть всем Крымским полуостровом. В результате сильного натиска русских немцы вынуждены были эвакуировать Керченский полуостров, однако Феодосия была взята обратно после мощного контрудара немецких войск. Феодосийский десант противника оказался частично уничтоженным, а частично отброшенным к перешейку северо-восточнее Феодосии. Упорно обороняемые противником Севастополь и Керченский полуостров продолжали приковывать к себе значительные силы немцев.

В качестве первой подготовительной меры к новому крупному наступлению на южном участке Восточного фронта немцам необходимо было окончательно ликвидировать всякую опасность для правого фланга наступающих войск, то есть уничтожить остатки русских войск в Крыму.

Наступательные действия здесь были начаты 8 мая. Их целью являлся захват Керченского полуострова. При мощной поддержке со стороны авиации немецким войскам удалось преодолеть созданную здесь русскими глубоко эшелонированную, сильно укрепленную оборону и в ходе тяжелых боев ликвидировать разрозненные очаги сопротивления и полностью овладеть полуостровом. Оказалось, что русские сумели сосредоточить на этом небольшом пространстве 17 стрелковых дивизий, 3 стрелковые и 4 танковые бригады. Такая оперативная плотность, несомненно, указывала на то, что русские, очевидно, подготавливали в Крыму новое наступление с целью деблокирования окруженных под Севастополем войск. В этих боях было захвачено 150 тысяч пленных, 1133 орудия, 255 танков и 323 самолета.

Чтобы окончательно высвободить 11-ю армию, действовавшую в Крыму, надо было овладеть Севастополем. Для прорыва мощного укрепленного района, имевшего самые современные долговременные оборонительные сооружения, была привлечена тяжелая осадная артиллерия, на вооружении которой были орудия калибром до 630 мм. Наступление должны были поддерживать крупные силы авиации. После многодневной огневой обработки позиций противника 7 июня 1942 года начался последний штурм северного фронта обороны русских. 10 июня штурму был подвергнут и южный участок восточного фронта крепости. Медленно вгрызались немецкие войска в оборону противника. Прошло почти три недели, пока штурмовавшие войска подошли к основным укреплениям города. 1 июля Севастополь был взят. Немецкие войска захватили около 100 тыс. пленных, 622 орудия, 26 танков и 141 самолет. Эта борьба стоила больших потерь и немцам, но зато теперь Крым находился в их руках, и большое количество соединений высвобождалось для действий на других участках фронта.

12 мая, в самый разгар подготовки немцев к наступлению, когда на юге еще полным ходом шли бои за Керченский полуостров, войска русского маршала Тимошенко внезапно перешли в наступление. Оно имело далеко идущие цели и должно было привести русских к овладению Харьковом. Войска Тимошенко начали наступление с выступа фронта западнее Изюма и севернее него на участке между Белгородом и Волчанском. Войска северной ударной группировки глубоко вклинились в оборону немцев, но скоро были остановлены силами, сосредоточенными здесь в ожидании летнего наступления. На юге противнику также удалось прорвать оборону немецких войск. Здесь очень часто обстановка принимала весьма критический характер, заставляя самого Гитлера вмешиваться в руководство войсками. После тяжелых боев противник был наконец остановлен на рубеже Чугуев — Мерефа. Поэтому немецкое командование, имевшее достаточные силы, развернутые для ведения летнего наступления, не могло не воспользоваться столь благоприятным моментом.

Крупная ударная группировка немцев перешла в наступление из района Славянска и быстро прорвала слабо защищенный фронт противника. Уже на второй день наступления войска правого крыла ударной группировки немцев подошли к Изюму. Почувствовав угрозу с тыла, Тимошенко немедленно приостановил свое наступление на север и попытался спасти свои войска, отведя их за Северский Донец. Осуществить это полностью русским не удалось, так как наступавшие немецкие войска сумели продвинуться далеко на север. Кроме того, в наступление перешли и остальные немецкие, румынские, венгерские, итальянские и словацкие части, державшие оборону на выступе западнее Изюма. Большое количество соединений 6-й, 9-й и 57-й русских армий было окружено. Основные силы 20 стрелковых и 7 кавалерийских дивизий и 14 танковых бригад оказались либо уничтоженными, либо взятыми в плен. Было захвачено 240 тыс. пленных, 2026 орудий, 1249 танков. Эти цифры свидетельствуют об огромном успехе, которого удалось добиться немецким войскам. Русские, очевидно, были не в состоянии быстро пополнить свои силы, поэтому для подготавливавшегося немцами крупного наступления имелись все необходимые предпосылки.

Бои в районе Харьков — Изюм в мае 1942 г.

28 июня началось наступление, которое немцы долго и тщательно готовили. В целях лучшего обеспечения руководства войсками группа армий «Юг» была разделена на две части. Южное крыло ее превратилось в группу армий «А» (командующий — фельдмаршал Лист), имевшую в своем составе 1-ю танковую и 17-ю полевую армии; северное крыло — в группу «Б» (командующий — фельдмаршал фон Бок, позже — генерал-полковник барон фон Вейкс) в составе 4-й танковой, 6-й и 2-й полевых армий. В резерве следовали: 2 румынские армии, 1 венгерская и 1 итальянская армии, а также словацкие и хорватские части. Чтобы быть ближе к войскам, Гитлер перенес свою Ставку непосредственно в тыл ударной группировки, разместив ее в лесу близ Винницы. Сюда же переехали и штаб-квартиры Главного командования Сухопутных и Военно-воздушных сил. Это мероприятие нисколько не облегчило, а, наоборот, еще больше затруднило общее руководство войсками на всех театрах военных действий, несмотря на то, что связь работала на полную мощность и творила прямо-таки чудеса.

Обе танковые армии действовали в центре ударной группировки. Они имели задачу, используя захваченные плацдармы, форсировать Северский Донец на всем его протяжении и выйти к Дону. 6-я и 2-я полевые армии должны были перейти в наступление одновременно с танковыми войсками и достичь Дона на участке Новая Калитва — Воронеж. 17-я армия, перед фронтом которой ожидалось наиболее сильное сопротивление противника, должна была перейти в наступление несколько позже, когда на ее фронте скажутся результаты удара танковых соединений. Армии союзников должны были в ходе наступления ударной группировки обеспечить ее фланги, чтобы максимально освободить от выполнения этой задачи немецкие войска. Дальнейшие цели наступления предполагалось определить лишь после того, как будет успешно завершен прорыв обороны противника. Вначале некоторые лица высказывались за то, чтобы нанести удар сосредоточенными силами в большой излучине Дона и выйти к Волге в районе Сталинграда; Кавказом же предлагали овладеть лишь в ходе последующих операций.

Наступление развивалось точно по плану. Фронт русских был прорван, и войска начали преследование отступавшего противника. 5 июля был взят Воронеж. Попытка немцев с ходу захватить плацдарм на левом берегу Дона оказалась неудачной из-за сильного сопротивления противника в этом районе. К 10 июля войска 6-й полевой и 4-й танковой армий вышли к Дону и захватили на его левом берегу несколько небольших плацдармов. Наступавшая к югу от них 1-я танковая армия достигла района Миллерово.

Однако следует отметить, что, несмотря на большой размах операций, количество пленных и захваченных трофеев было исключительно малым. Противник изменил свою тактику: он вел теперь маневренную оборону и стремился, насколько это было возможно, не допускать окружения своих войск, умело отводя их в тыл. Упорное сопротивление противник оказал только при попытке немецких войск форсировать Дон и наступать дальше на север.

Продвижение немецких войск к Волге и Кавказу

Немецкое Верховное главнокомандование, к сожалению, не разобралось в новой тактике противника. Вероятно, находясь под влиянием чересчур оптимистичных докладов, которые поступали от штабов наступавших соединений, и видя, как быстро продвигаются вперед немецкие войска, оно полагало, что противник полностью деморализован и, по-видимому, не может продолжать борьбу. Гитлер опасался, что, бросив свои основные силы на Сталинград, он нанесет удар по пустому месту и будет терять зря драгоценное летнее время. Он считал, что для выполнения этой задачи хватит и гораздо меньших сил, чем предусматривалось планом, и что можно параллельно с достижением первой цели достигнуть и второй, более важной для него цели, то есть овладеть нефтяными районами Кавказа. Такая оценка обстановки была абсолютно неправильной; она привела к серьезнейшим ошибкам — к тому, что наступавшая группировка оказалась поставленной перед двумя совершенно различными целями.

Гитлер уже давно порывался расчленить операцию, но на первом ее этапе благодаря начальнику Генерального штаба дело до этого не дошло. Чтобы охарактеризовать, как Гитлер оценивал обстановку, достаточно сказать, что он не только считал возможным вести одновременно эти две операции с различными целями, но и, более того, снимал с выполнения задач участвовавшие в этих операциях соединения, чтобы использовать их в другом месте.

В середине июля в соответствии с новым планом операций обе танковые армии, а следовательно, и обе группы армий направили свои усилия в разных направлениях. 4-я танковая армия продолжала быстро продвигаться на восток и к концу месяца вышла в район Калача, где встретила упорное сопротивление противника. За ней наступала 6-я армия, а 2-я венгерская и 8-я итальянская армии вышли в это время к Дону и заняли здесь оборону с целью прикрытия фланга наступающих войск.

1-я танковая армия повернула в районе Миллерово на юг и к концу месяца вышла к Дону, на участке между Новочеркасском и Цимлянской.

17-я армия, уничтожая отдельные группы противника в излучине Северского Донца, повернула войска центра и правого крыла к Дону и достигла его нижнего течения на участке южнее и севернее Ростова, соединившись на севере с 1-й танковой армией. Войскам армии удалось форсировать Дон. Противник в отличие от северного участка оказывал на юге лишь весьма незначительное сопротивление. Только перед фронтом левого крыла 1-й танковой армии сопротивление его было несколько сильнее. Быстро продвигаясь на юг, немецкие войска достигли к 8 августа полностью разрушенных противником нефтяных промыслов в районе Майкопа. Часть танковых сил овладела Пятигорском, расположенным в северных отрогах Кавказских гор, и оттуда повернула на восток к нефтяным районам Грозного. Для обеспечения левого фланга группы армий «А» небольшая группа подвижных войск была выдвинута на северо-восток, в Калмыцкие степи. Слабые силы противника оказывали войскам группы армий лишь незначительное сопротивление, зато тыловые коммуникации немцев чрезвычайно растянулись, и это уже начинало заметно отражаться на их боеспособности. Несмотря на все принятые срочные меры, подвезти в далекие и весьма обширные нефтяные районы необходимое количество горючего и боеприпасов не удавалось. Поэтому наступление пришлось временно приостановить. Войска группы армий не смогли быстро овладеть ни нефтяным районом Грозного, ни перевалами через Кавказский хребет, несмотря на то, что они были почти ничем не защищены. Правда, одна группа солдат немецких горно-егерских войск поднялась на Эльбрус и водрузила на его вершине, на высоте 5629 метров, немецкий военный флаг, но это был скорее символический акт, не имевший ни тактического, ни тем более оперативного значения.

Эта вынужденная пауза позволила русским пополнить свои силы и подготовить оборону кавказских перевалов. Были усилены и войска, прикрывавшие нефтяные промыслы Грозного. Войска 17-й армии, действовавшие на правом фланге группы армий «А», сумели с помощью десантов, переброшенных из Крыма через Керченский пролив на Таманский полуостров, очистить последний от оставшихся здесь войск противника и, преодолевая местами сильное сопротивление, выйти к побережью Черного моря. Они овладели Новороссийском и подошли к Туапсе. Однако быстро продвинуться дальше по побережью, чтобы «открыть» кавказские перевалы с тыла и соединиться с горно-егерскими частями, сражавшимися еще на северо-западных склонах главного Кавказского хребта, им не удалось.

Командующий группой армий «А» в своем донесении поставил Гитлера в известность, что имеющимися у него силами достичь поставленных целей он не сможет. В ответ на это Гитлер послал на фронт генерал-полковника Йодля, начальника штаба оперативного руководства Вооруженных сил, с задачей на месте изучить обстановку и определить возможности для продолжения войсками группы армий «А» своего наступления. После бесед с командирами частей и соединений Йодль вынужден был присоединиться к мнению фельдмаршала Листа, о чем и доложил Гитлеру. Это явилось причиной новых серьезных трений между ним и Гитлером, которые еще более осложнили деятельность штаба.

Гитлер испытывал к своему офицерскому корпусу все более увеличивавшееся недоверие. Он заподозрил, что Йодль решил вместе с командованием группы армий противодействовать осуществлению его приказов. В результате этого фельдмаршал Лист был немедленно снят с поста командующего группой армий, а на его место назначен генерал-полковник фон Клейст. Однако и эта мера не принесла никаких решительных изменений в обстановке.

Наступление немецких войск на востоке достигло своего апогея. Под контролем немцев находилась теперь территория с населением, превышающим 48 млн. человек. Немцы получили почти половину разработанных в России запасов угля, железной и марганцевой руды.

Но наступательный порыв немецких войск был на исходе. Немцы не имели больше сил, чтобы выйти на оперативный простор, преодолеть кавказские перевалы, овладев предварительно имевшими большое стратегическое значение нефтяными промыслами Грозного. Русские подготовили хорошо оборудованные горные позиции и ожесточенно оборонялись на них. Сопротивление, оказываемое противником, постоянно росло, и сломить его немцы просто не могли.

Оценивая сегодня события того времени, можно прийти к выводу, что невозможность продолжения наступления войск группы армий «А» была, вероятно, и для нее и для ее командования просто счастьем, потому что даже при полном успехе наступления ей вряд ли удалось бы повлиять на ход событий в излучине Дона.

Не подлежит сомнению, что если бы ее войска и преодолели горный хребет и даже вышли бы к южной границе Советского Союза, то после катастрофы в верхнем течении Дона и под Сталинградом они просто не сумели бы пробиться из Закавказья назад и соединиться с главными силами немцев.

6-я армия, действовавшая в составе группы армий «Б», оставив незначительное прикрытие на Дону, куда постепенно подходили соединения итальянцев, венгров и румын, вышла в конце июля к Дону на участке между Калачом и Клетской и остановилась здесь вместе с дивизиями 4-й танковой армии, встретив упорное сопротивление противника, занимавшего хорошо подготовленную оборону по левому берегу Дона. У 4-й танковой армии, ослабленной в результате передачи нескольких соединений группе армий «А», не хватало сил, чтобы форсировать Дон и выйти к Волге на широком фронте. Захват кавказской нефти стал для немцев главнейшей целью, поэтому даже форсирование Дона в районе Цимлянской, которое удалось осуществить без особого труда, не послужило поводом к тому, чтобы повернуть оттуда силы на Сталинград. А это, безусловно, оказало бы решающее влияние на весь ход операций. Но волею судеб эти силы должны были наступать к грозненским нефтяным районам, и возможность выйти ценою гораздо меньших потерь к Волге и овладеть Сталинградом с юга была, таким образом, упущена.

Теперь наступление на Сталинград приходилось вести фронтально и, разумеется, при значительно менее благоприятной оперативной обстановке. С самого начала это наступление не имело никаких перспектив на успех. Лишь после упорных боев 21 августа немцам удалось захватить в районе Калача, на левом берегу Дона, небольшой плацдарм. С этого плацдарма войска продолжили наступление уже на узком фронте и вскоре подошли к западной окраине Сталинграда.

В первой время потери, которые несла 6-я армия в этих боях, удавалось восполнять за счет тех немецких частей, которые обеспечивали левый фланг наступавшей группировки и которых постепенно сменяли прибывавшие на их место румынские, итальянские и венгерские войска. В ходе этой смены 8-я итальянская армия, примыкая своим правым флангом к 3-й румынской армии, 7 дивизиями заняла фронт по реке Дону до Новой Калитвы. Севернее нее заняла оборону 2-я венгерская армия, которая в районе южнее Воронежа соприкасалась с правым флангом 2-й немецкой армии. Первоначально планировалось, что до тех пор, пока союзные войска не привыкнут к условиям ведения боевых действий на Востоке, в тылу их будут находиться крупные резервы немецких войск. Однако развитие событий под Сталинградом постоянно требовало сокращения этих резервов. Вскоре русские усилили свой нажим на участках фронта, занятых войсками румын, итальянцев и венгров. Противнику удалось значительно вклиниться в их оборону, и хотя прорвавшиеся силы русских были в основном уничтожены, однако эти бои показали, что еще более сильного нажима со стороны русских этот фронт не выдержит.

Тем временем под Сталинградом в ходе упорнейших боев немцам удалось охватить город с запада и севера и одновременно с целью обеспечения фланга значительно продвинуться между Доном и Волгой на север. Здесь они заняли оборону на рубеже Дубовка— Качалино, в результате чего противник был лишен возможности оказывать с севера какое-либо влияние на ход боев за город. Часть войск 4-й танковой армии совместно с румынскими частями приблизились к городу с юга и взяли его в «клещи».

Началась борьба за город, длившаяся почти два месяца. Каждое здание, каждое промышленное предприятие было превращено русскими в крепость. Это была поистине титаническая борьба человека против человека, в которой немецкие гренадеры и саперы, располагавшие всеми современными боевыми средствами, медленно прокладывали себе в уличных боях путь через город.

Такие крупные заводы, как завод им. Дзержинского, «Красные баррикады» и «Красный Октябрь», приходилось штурмовать порознь в течение многих дней.

Город превратился в море огня, дыма, пыли и развалин. Он поглощал потоки немецкой и русской крови, постепенно превращаясь в Верден Второй мировой войны. Подстегиваемые приказами Тимошенко и Сталина, русские сражались с фанатическим упорством. Не успевала немецкая артиллерия и авиация разрушить переправы через Волгу, как русские немедленно восстанавливали их, ни на минуту не прекращая снабжать своих бойцов и пополнять ряды защитников города, сражавшихся на его развалинах. Крупные силы русской артиллерии поддерживали своим огнем действия пехоты с восточного берега реки. После того как немцы ввели в бой специальные штурмовые части, было предпринято еще одно героическое усилие, в результате которого немцам удалось продвинуться и к концу октября овладеть почти всем городом. В результате выхода немецких войск к Волге движение по реке было в основном парализовано, что серьезно затруднило снабжение русских частей, продолжавших оборонять город.

Потери с обеих сторон были огромны. Стоил ли достигнутый успех подобных жертв, можно было решить лишь в том случае, если бы его удалось закрепить и использовать в оперативных целях.

Между тем в Главном командовании Сухопутных сил возникли серьезные разногласия между Гитлером и начальником Генерального штаба генерал-полковником Гальдером. Гальдер, доклады которого постоянно отличались трезвостью, беспристрастностью и строгим деловым тоном, всегда стремился к тому, чтобы его формулировки были предельно научными. Однако установить более близкие отношения со своим главнокомандующим он не сумел. В те тяжелые дни борьбы за Кавказ и Сталинград, изобиловавшие критическими положениями, он все время пытался нарисовать Гитлеру правдивую картину сложившейся обстановки и показать, что возможности войск имеют определенный предел. В своей оценке сил и планов противника Гальдер хотел как можно точнее показать перспективу сражения на Волге. Было ясно, что русские развертывают для наступления против непрочного левого фланга фронта, оборонявшегося румынами и итальянцами, значительные свежие силы. Гальдера постоянно беспокоила мысль о том, что должно произойти, если русские перейдут в наступление на этом участке фронта, сосредоточив предварительно огромное количество войск и боевой техники, как они теперь обычно и делали. Основываясь на продуманной оценке и учете своих возможностей и возможностей противника, Гальдер все время высказывал Гитлеру свои опасения и всячески предостерегал его. Это стало, наконец, невыносимым для Гитлера, идеи которого уже в значительной степени утратили свою жизненность и который окончательно помешался на своих нереальных планах и решениях. Поэтому 26 сентября он расстался со своим начальником Генерального штаба. Вместо Гальдера на эту должность был назначен генерал Цейцлер, который ранее занимал пост начальника штаба при главнокомандующем войсками Запада. Он вступил на эту трудную должность как раз в тот момент, когда стало ясно, что Германия уже не имеет достаточного количества людских и материальных ресурсов и не может дать своей армии тех сил и средств, исходя из которых планировались все операции и которые в предшествовавших молниеносных кампаниях привели Германию к небывалым успехам. Силы, необходимые для ведения решающих сражений, были поглощены просторами Востока и перемолоты в боях с противником, а экономических и людских ресурсов страны просто не хватало на то, чтобы пополнить эти силы и в соответствии с возросшими задачами увеличить их.

Нужно было найти новое решение и, что было еще более трудным, повлиять соответствующим образом на Гитлера, чтобы вывести общее руководство из тупика, в который оно зашло. Необходимо было перейти к стратегической обороне и на более или менее сносных условиях закончить войну. Дальнейший ход событий должен был дать ответ на то, был ли новый начальник Генерального штаба подходящим для этого человеком и мог ли вообще при сложившихся условиях найтись такой человек, который вывел бы немецкую армию из кризиса. Полный сил, энергии и наилучших устремлений Цейцлер вступил на эту должность, которая, правда, уже в значительной мере утратила свое былое значение. Роль и влияние начальника Генерального штаба, начиная с Норвежской операции, все более и более ограничивались Верховным главнокомандованием, и теперь его власть распространилась уже только на восточный театр военных действий, который, конечно, был наиболее важным из всех. Другими театрами распоряжалось само Верховное главнокомандование. Даже вопросы, связанные с кадрами, были изъяты из компетенции начальника Генерального штаба и переданы главному адъютанту Гитлера генерал-лейтенанту Шмундту. Этим самым Гитлер обеспечил себе возможность непосредственно влиять на решение любых вопросов, относящихся к кадрам.

Летом 1942 года русские, по-видимому, совсем не собирались передавать инициативу на фронте целиком в руки немцев. Линия фронта, проходившая от Воронежа до Петрокрепости, имела, отчасти в результате успешного наступления русских предыдущей зимой, весьма неблагоприятное для немцев начертание. Продиктованное общей обстановкой предложение о выравнивании линии фронта было Гитлером категорически отклонено, а между тем осуществление его позволило бы немцам сэкономить значительные силы. Теперь на многих участках фронта русские получили возможность вести успешное наступление даже ограниченными силами. Это прежде всего относилось к району Ленинграда, к Волховскому фронту, к району Демянска, Ржева, Вязьмы и Орловской дуги. Имевшиеся здесь повсюду выступы и вмятины в линии фронта создавали русским все условия для достижения крупных оперативных успехов. Постоянные беспокоящие действия русских на этих участках не только сковывали немецкие силы и препятствовали их переброске на Южный фронт, но и сильно изматывали войска групп армий «Центр» и «Север».

На фронте группы армий «Север» русским в результате встречного удара из района Ленинграда и извне удалось прорвать узкую горловину немецкого кольца окружения южнее Петрокрепости и, изолировав Петрокрепость, восстановить связь с Ленинградом по суше. Немцы поспешили предпринять контрудар, ликвидировали образовавшийся коридор, соединились с гарнизоном Петрокрепости и к началу октября снова полностью замкнули кольцо блокады Ленинграда. Но русские добились срыва запланированной немцами операции по захвату Ленинграда, для проведения которой в распоряжение группы армий «Север» перебрасывались основные силы освободившейся под Севастополем 11-й армии под командованием фельдмаршала фон Манштейна. Эти силы были почти полностью уничтожены противником у Петрокрепости в боях за горловину и на других опасных участках фронта.

Таким образом, 11-я армия не была использована ни на направлении главного удара, где она, несомненно, увеличила бы шансы немцев на успех, ни для овладения Ленинградом, для чего она, собственно, и перебрасывалась с Юга.

Действия немцев летом 1942 года на Севере были определенно успешными только на Волховском направлении. В ходе упорных боев им удалось ликвидировать плацдарм противника на реке Волхов, где русские создавали постоянную угрозу войскам, блокировавшим Ленинград. В этих боях был взят в плен советский генерал Власов, ставший впоследствии руководителем «Русской освободительной армии».

В районе Демянска русские постоянно атаковали немецкие позиции, стремясь перерезать узкую горловину выступа, далеко вдававшегося в их расположение. В тяжелых оборонительных боях, длившихся в течение всего лета, немецким войскам, упорно сражавшимся здесь в течение почти целого года, удалось успешно отразить все атаки противника.

Наиболее тяжелые бои на фронте группы армий «Центр» разгорелись под Ржевом в полосе 3-й танковой и 9-й полевой армий. В тылу этих армий находились весьма крупные силы русских. Они снабжались через существовавшую в немецком фронте брешь в районе города Белый и во взаимодействии со своими войсками, охватывавшими обе немецкие армии с севера и востока, непрерывно атаковали их. На фронте 9-й армии временами складывалась весьма критическая обстановка, но ей всякий раз удавалось отбить атаки противника. Получив подкрепление, она, пусть и с большим трудом, все же сумела закрыть брешь и полностью уничтожить находившиеся у нее в тылу 39-ю армию и 11-й кавалерийский корпус русских, а также часть сил 22-й и 41-й армий. Но эти бои потребовали от армии такого напряжения сил, что она вместо предполагавшейся передачи части войск на Юг сама потребовала резервов. Таким образом, русские, правда ценой больших потерь, успешно выполнили свою задачу по сковыванию сил противника. Группа армий «Центр» в середине августа предприняла самостоятельную попытку срезать сильно вдававшийся в расположение немецких войск выступ фронта между Сухиничами и Юхновом. Эта задача возлагалась на 2-ю танковую армию, которая должна была нанести удар из района Сухиничи в северо-западном направлении. Но попытка успеха не имела, так как русские создали здесь в труднопроходимой лесистой местности сильно укрепленную оборону, а сил 2-й танковой армии для ее прорыва оказалось недостаточно.

В районе Орла, и особенно в районе крупнейшего опорного пункта обороны немцев на Дону, известного под названием «крепость Воронеж», противник также предпринимал частые и сильные атаки с целью сковать здесь как можно больше немецких сил. Иногда бои на этом участке принимали очень тяжелый характер.

За три года войны, ведя наступательные действия, немецкие Вооруженные силы добились невиданных успехов. Они контролировали и удерживали огромную территорию, простиравшуюся от мыса Нордкап до североафриканского побережья и от Волги до Бретани. На фронтах, растянувшихся на тысячи километров, немецкие солдаты сражались с противником, силы которого постоянно росли. Задачи, поставленные политическим руководством Германии своим Вооруженным силам и народу, явно превосходили имевшиеся у них возможности. Начинали появляться первые признаки того, что в результате чрезмерного напряжения сил оборона, которую держала немецкая армия и которая огромным кольцом прикрывала подступы к Германии, стала постепенно утрачивать свою прочность. В начале ноября англичане прорвали фронт Роммеля под Эль-Аламейном, а через несколько дней войска союзников высадились в Марокко и Алжире, что заставило немецкое командование еще больше распылить свои силы.

Во второй половине ноября русские прорвали оборону немецко-румынских войск северо-западнее и южнее Сталинграда, Это положило начало той драме, которая в дальнейшем разыгралась под африканским солнцем в Тунисе и на заснеженных развалинах Сталинграда. Катастрофа немцев в Африке и под Сталинградом явилась серьезнейшим предупреждением о том, что в судьбе немецкого народа наступил поворотный момент.

Левый фланг немецкой группировки, действовавшей на Сталинградском направлении, находился в основном за Доном и прикрывался армиями союзников. 3-я румынская армия оборонялась несколько восточнее других войск союзников и примыкала своим правым флангом к немецким войскам, действовавшим между Волгой и Доном. На фронте этой армии в районе Кременской русские имели довольно мощный плацдарм. Западнее румынской армии действовала 8-я итальянская армия, имевшая в своем составе 10 дивизий. Она обороняла участок фронта до Новой Калитвы. Далее на северо-запад оборону занимали 10 дивизий 2-й венгерской армии. Собственно говоря, этих 30 дивизий должно было бы вполне хватить для удержания 400-километрового фронта. Однако, несмотря на все усилия, достаточно укрепить боевую мощь союзных войск не удалось. Они все еще имели очень небольшое количество современной артиллерии и противотанковых средств, не хватало им также и средств связи. К тому же надо добавить, что большинство дивизий союзников не имело почти никакого опыта ведения боевых действий в крупных операциях, а у их командования не было соответствующих навыков для организации четкого взаимодействия родов войск. С большим опасением командование группы армий «Б» ожидало того момента, когда войска этого фронта должны будут отражать предполагавшееся крупное наступление русских. Оно делало все возможное, чтобы усилить эти войска в огневом отношении, и в особенности противотанковой и зенитной артиллерией, надеясь тем самым не допустить паники в войсках союзников, которая могла возникнуть во время танковых ударов противника. Действительно реальную помощь можно было бы оказать союзникам, создав у них в тылу крупные резервы немецких войск. Но это вызвало бы необходимость прекратить борьбу за Сталинград и, кроме того, отвести свои войска с Кавказа. На такую меру Гитлер, несмотря на то, что он ясно представлял себе положение, создавшееся на Дону, и вытекающую из этого опасность, не мог согласиться.

Правый фланг сталинградской группировки немцев прикрывала 4-я румынская армия, занявшая оборону на широком фронте. Связь с левым крылом группы армий «А» в Калмыцких степях поддерживалась подвижными силами последней.

Вскоре русские начали развертывать свои силы для наступления. Немцы, разумеется, знали о подготовке этого наступления, но ничем не могли его задержать, так как вся их авиация была занята под Сталинградом. Под руководством генерала Василевского русские создали две ударные группировки — Донской фронт под командованием генерала Рокоссовского на плацдарме в районе Кременской (21 стрелковая дивизия, а также 3 танковых и 2 кавалерийских корпуса) и Сталинградский фронт под командованием генерала Еременко, развернувшийся южнее Сталинграда (в его составе было 9 стрелковых дивизий и 2 танковых корпуса).

19 ноября обе ударные группировки перешли со своих исходных позиций в наступление против войск 3-й румынской армии на севере и войск 4-й румынской армии на юге. Одновременно в районе между Волгой и Доном перешли в наступление около 20 русских стрелковых дивизий и несколько танковых и моторизованных бригад с целью сковать здесь основные силы немцев.

Обе ударные группировки русских быстро прорвали оборону румынских войск. Один немецкий танковый корпус неполного состава, находившийся в резерве позади 3-й румынской армии, бросился навстречу противнику, но его сил было недостаточно даже для того, чтобы остановить русских, успевших глубоко вклиниться в расположение румын, и тем более закрыть прорыв. Кроме того, момент для нанесения контрудара был выбран командованием корпуса не вполне удачно.

6-я армия, почувствовав опасность у себя в тылу, немедленно направила все свободные силы против левого фланга прорвавшихся русских войск. Но ее усилия оказались напрасными: одновременно был прорван фронт 4-й румынской армии на юге, и 22 ноября 6-я армия оказалась в кольце.

Образовался огромный «котел», в котором были окружены штабы 5 корпусов с основными силами 6 пехотных, 3 танковых и 3 моторизованных дивизий. Помимо этого, в окружение попали 1 зенитная артиллерийская дивизия, большое количество армейских частей и частей резерва Главного командования, а также части 1-й румынской кавалерийской дивизии, 1 румынская пехотная дивизия и, наконец, 100-й хорватский пехотный полк.

Окружение немецких войск под Сталинградом

Командующий 6-й армией генерал-полковник Паулюс, большинство командиров окруженных корпусов, а также начальник немецкого Генерального штаба считали, что из создавшейся обстановки необходимо сделать соответствующие выводы и немедленно осуществить прорыв на запад, чтобы спасти соединения, которые продолжали оставаться еще достаточно сильными и боеспособными. Само собой разумеется, что это решение было связано с большим риском, так как дела с горючим и боеприпасами в Сталинграде обстояли из рук вон плохо, да к тому же войска не имели зимнего обмундирования. Попытка прорыва могла привести к тому, что войска, оставив удобные для обороны рубежи в городе и его окрестностях и не имея достаточных средств передвижения и боеприпасов, сделались бы в условиях суровой русской зимы легкой добычей превосходящих сил противника. Не лучше ли было сначала укрепить свою оборону в городе и ждать обещанной помощи извне?

Гитлер колебался. Он потребовал представить ему данные о возможностях снабжения Сталинграда по воздуху. Армия требовала ежедневно 750 т грузов. Геринг пообещал перебрасывать 500 т. Однако специалисты, и в особенности генерал Цейцлер, сомневались в реальности даже этой цифры. В дальнейшем оказалось, что они были правы. Перебрасывать такое количество грузов ежедневно по воздуху не удалось. Однако, получив обещание Геринга, Гитлер, видевший в самом факте сдачи Сталинграда недопустимый подрыв престижа Германии, сразу же принял решение. Армия получила приказ удерживать Сталинград до конца. Ей было обещано, что будут приняты все меры к тому, чтобы обеспечить ей снабжение и своевременно освободить ее из окружения.

Оценить, в какой степени это решение было правильным, трудно даже сегодня, по прошествии стольких лет. Не исключена возможность, что Гитлер имел в виду какие-то особые обстоятельства и что именно они толкнули его к принятию этого решения. Немцы еще не имели опыта в освобождении столь крупных группировок из окружения. Такой опыт они приобрели значительно позже. Окруженная армия не имела достаточного количества транспортных средств. Основная масса лошадей была отправлена на запад на зимние квартиры. Бензина и боеприпасов не хватало, и для их пополнения воздушным путем требовалось по крайней мере несколько недель. Русские же войска были многочисленны, и основная масса их уже находилась западнее Сталинграда, то есть как раз в том районе, через который немцам предстояло прорываться. Могли быть успешным прорыв при создавшихся условиях? Ответить на этот вопрос было трудно. Но, с другой стороны, в том случае, если немцы остались бы в Сталинграде, а авиация выполнила бы свое обещание, они, разумеется, смогли бы продержаться в течение весьма долгого времени. Именно об этом говорил опыт борьбы немецких войск, окруженных зимой 1941–1942 года в районе Холма. Но это имело бы смысл лишь при условии, что одновременно будет создана достаточно мощная группировка для деблокирования окруженных в Сталинграде войск. Если же это было неосуществимо, то, очевидно, в любом случае надо было принимать решение о немедленном прорыве из окружения.

Главный вопрос заключался, таким образом, в том, чтобы наряду с немедленной организацией снабжения войск по воздуху определить возможности для освобождения окруженной группировки. Проявив свойственный ему в таких случаях оптимизм, Гитлер, безусловно, переоценил имеющиеся у немцев возможности. Если трезво оценивать сложившуюся обстановку и подходить к ней с нормальной меркой, то надо было по крайней мере подумать о сосредоточении такого количества войск, которое позволило бы добиться успеха в освобождении окруженной группировки.

Недодуманность в принятии решения привела к тому, что части, осуществлявшие прорыв извне, не дошли до окруженной группировки примерно на 50 км. 6-я же армия смогла, согласно докладам ее командования, продвинуться на запад всего лишь на 30 км. Гитлер просчитался на каких-нибудь 20 км, для преодоления которых немцам не хватило сил. Этот просчет привел к катастрофе.

Однако вернемся к событиям, происходившим в Сталинграде. Когда русские начали охват группировки, немцам пришлось бросить часть сил на запад и на юг для создания круговой обороны. Резервов для этого почти не имелось, поэтому были наскоро сформированы подразделения из обозов, тыловых частей, штабов и т. д. Окруженные войска занимали район, который имел протяженность до 40 км с востока на запад и до 20 км с севера на юг. В центре располагался аэродром, имевший решающее значение для снабжения немецких войск по воздуху. В первое время он был почти недосягаем для огня вражеской артиллерии.

Совершив прорыв, русские вышли на оперативный простор. Они имели возможность, прикрывая фланги, направить часть своих сил на юг, в тыл войскам группы армий «А», что было, конечно, рискованно, но обещало скорый и крупный успех. Они могли также повернуть и на запад, чтобы ударом во фланг смять оборону немецко-румынских войск на Дону и выйти к Северскому Донцу, чтобы затем перерезать пути отхода войск группы армий «А» через Ростов на запад. Последнее решение было, разумеется, наиболее правильным, но осуществить его можно было лишь при условии, что немецкое командование не допустит новых серьезных ошибок. В первое время русское командование, очевидно, было занято тем, чтобы не дать немецким войскам снова закрепиться и создать оборону на внешнем фронте окружения вблизи Сталинграда. Но немецкое командование сумело подтянуть сюда некоторые резервы и различные наспех сформированные подразделения и поразительно быстро закрепиться. Немцы создали оборону на правом берегу реки Чир и в первое время удерживали ее.

Чтобы освободить войска, окруженные в Сталинграде, — а на это теперь были направлены все мероприятия немецкого командования, — необходимо было в первую очередь собрать воедино разрозненные остатки войск, действовавших в промежутке между итальянской армией и группой армий «А». Для этой цели была создана группа армий «Дон» под командованием фельдмаршала фон Манштейна, которой были подчинены все части, находившиеся между Элистой в Калмыцких степях и правым флангом итальянской армии, а также все новые силы, направлявшиеся в этот район.

Войска, переброшенные с Кавказа и с других участков Восточного фронта и приданные группе армий «Дон», сосредоточились в районе Котельниково. Они были переподчинены 4-й танковой армии генерал-полковника Гота, которая к 10 декабря создала ударную группировку, насчитывавшую в своем составе 4 танковые, 1 пехотную и 3 авиаполевые дивизии. Эта ударная группа перешла в наступление вдоль железной дороги Сальск — Сталинград.

Тактическая обстановка в «котле», несмотря на отдельные осложнения, имевшие, однако, местное значение, была довольно сносной. Значительно хуже обстояло дело со снабжением. Несмотря на все усилия авиации и на самоотверженные действия летного состава и подразделений аэродромного обслуживания, вместо затребованных Паулюсом 750 т и обещанных Герингом 500 т грузов за день удавалось перебрасывать в среднем немногим более 100 т различных грузов.

Нормы питания в «котле» пришлось сократить, а боеприпасы расходовать очень экономно. Запасы горючего постоянно уменьшались, в результате чего сокращалась и подвижность войск. Для танков, самоходок и тягачей горючего оставалось всего лишь на 30–40 км пути. Если бы войска, наступавшие извне, смогли подойти к городу на такое расстояние, то кольцо окружения было бы наверняка прорвано.

Наступление 4-й армии, несмотря на неблагоприятные метеорологические условия и частые контратаки русских, развивалось вначале довольно успешно. К 21 декабря передовые танковые части подошли к окруженным войскам на 50 км. Танкисты уже слышали артиллерийскую стрельбу в «котле». Казалось, что окруженные войска вот-вот будут освобождены. Однако новое контрнаступление русских войск положило конец продвижению 4-й танковой армии; ее наступательные возможности иссякли.

На посланный 6-й армии запрос о положении с горючим ее командование ответило, что его хватит самое большее на 30 км пути. Между Гитлером и начальником Генерального штаба разгорелся по этому поводу сильный спор. Цейцлер настаивал на том, чтобы армия, несмотря на недостаток горючего, все же попыталась прорваться. Гитлер же, основываясь на донесениях 6-й армии, считал, что соединиться с войсками, шедшими к Сталинграду, ей не удастся и что она, потеряв маневренность, будет быстро уничтожена в открытом бою. Те же самые опасения были, очевидно, и у командующего 6-й армией. Но разница состояла в том, что Паулюс, не зная общей обстановки, вероятно, полагал, что в скором времени в результате ударов извне будут созданы благоприятные условия для освобождения его армии, в то время как Гитлеру, знавшему об обстановке, сложившейся на фронте 8-й итальянской армии, было совершенно ясно, что наступил последний момент, когда еще можно было пойти на риск и освободить армию. Гитлер понимал, что если этот момент будет упущен, то армию постигнет еще более трагическая судьба.

Фельдмаршал Паулюс не решался взять на себя ответственность перед Гитлером и перед своей армией и предпринять прорыв. Невозможно было склонить и Гитлера к отдаче решающего приказа. Если бы под Сталинградом у немцев уже имелся тот опыт боев по прорыву из окружения, который они приобрели позже, то решение на прорыв 6-й армии было бы, конечно, принято либо Гитлером, либо самим Паулюсом. Это, разумеется, позволило бы немцам спасти от гибели по крайней мере большую часть окруженной армии.

Тем временем 16 декабря русские войска перешли в наступление на фронте 8-й итальянской армии и после непродолжительных боев разорвали его. Армия была вынуждена начать отход, превратившийся местами в настоящее бегство. Несмотря на героическое сопротивление отдельных частей и соединений, армия очень скоро оказалась расколотой на части и стала в панике отступать на запад. В немецком фронте появилась новая брешь шириной примерно до 100 км. Одновременно с 8-й итальянской армией сильным ударам подверглась также и группа армий «Дон». В этой обстановке фельдмаршалу Манштейну ничего не оставалось, как прекратить наступление ударной группировки Гота, не имевшей никаких перспектив на успех, и за счет ее укрепить свой фронт и обеспечить его северный фланг.

С большим трудом к концу декабря немцам удалось восстановить целостность своего фронта, которая, однако, была весьма сомнительной. Немецкие войска группировались здесь следующим образом: на юге, между реками Маныч и Сал, вели бои с крупными моторизованными силами русских остатки 4-й танковой армии генерал-полковника Гота. Слева, за рекой Цимля, к ней примыкала созданная вновь оперативная группа Холлидта, левый фланг которой заворачивался резко на запад. Русские гвардейские корпуса осуществляли сильный натиск на эту группу, и в особенности на ее левый загнутый фланг. Севернее группы Холлидта, в группе армий «Б», была создана еще одна новая оперативная группа — Фреттер-Пико, прикрывавшая Донбасс севернее и южнее Миллерова. На левом фланге группы Фреттер-Пико действовала 19-я танковая дивизия, которая, ведя сдерживающие бои, старалась прикрыть брешь, образовавшуюся между группой армий «Б» и соединениями группы армий «Дон», повернутыми для обеспечения фланга на восток. На Дону, фронтом на север, занимал оборону корпус итальянских альпийских стрелков. На этом участке русские еще не наступали. Таким образом, был создан хотя и не прочный, но все же сплошной фронт. Успех этого предприятия объясняется тем, что 6-я армия продолжала свою борьбу в Сталинграде, безусловно влияя на ход всей операции. Хотя это нисколько не оправдывает решения, по которому 6-я армия должна была оставаться в Сталинграде, однако не следует упускать из виду и того, что Сталинград приковывал к себе целиком два русских фронта, войска которых были исключительно насыщены артиллерией. Кроме того, было весьма сомнительно, что в случае удачного прорыва, который даже при самом благоприятном его исходе не мог спасти всех боеспособных соединений 6-й армии, а также в случае высвобождения русских войск, блокировавших Сталинград, и перехода их в наступление на запад, немцам удалось бы выиграть время для создания «фронта Манштейна» и для отвода войск группы армий «А» с Кавказа.

Главный удар против нового фронта русские направляли в первую очередь по группам Холлидта и Фреттер-Пико, а также по 4-й танковой армии. Они, очевидно, надеялись, что в результате этого удара им удастся отрезать значительные силы группы армий «А», прежде чем те выйдут к узкой горловине, образовавшейся в районе Ростова. Однако немцам удалось удержать в своих руках Северский Донец вплоть до слияния его с Доном и район Ростова-на-Дону и тем самым обеспечить отход своих войск с Кавказа.

Обстановка складывалась таким образом, что возможность оказания помощи сталинградской группировке немцев с суши была исключена. Ее уже нельзя было освободить ни ударом извне, ни путем прорыва самой группировки на запад. Судьба армии зависела всецело от эффективности ее снабжения по воздуху. Но даже если бы авиация и творила чудеса, все равно нельзя было ожидать, что армию удастся бесперебойно снабжать в течение длительного времени. 4-й воздушный флот напрягал все силы, но потери в самолетах и летном составе, равно как и потери аэродромов в районе Тацинской и Морозовской, а также усиление воздействия противника на главный аэродром Питомник в самом «котле» наряду с неблагоприятными метеорологическими условиями ограничивали его возможности настолько, что армия получала значительно меньше продовольствия и боеприпасов, чем ей было нужно для поддержания своего существования. Следовательно, и авиация не могла спасти 6-ю армию. Ей была поставлена задача, выходившая за пределы ее возможностей. За эту ошибку командования авиации приходилось теперь расплачиваться слишком дорогой ценой. Очень скоро и командование 4-го воздушного флота, и сам инициатор идеи снабжения окруженных войск по воздуху на опыте убедились в том, что никакое самопожертвование личного состава авиации и никакая, даже самая сильная, воля не в состоянии сделать невозможное.

Генерал-полковник Паулюс через посылаемых им офицеров связи неоднократно указывал на отчаянное положение 6-й армии, но теперь, несмотря на все старания, ни Главное командование Сухопутных сил, ни командование Военно-воздушных сил не были в состоянии помочь окруженным войскам. Вместе с тем затяжная борьба под Сталинградом сковывала крупные русские силы, и это серьезно помогло немцам при восстановлении разорванного на куски Южного фронта. На внутреннем фронте окружения русские поначалу ограничивались только тем, что прочно удерживали оборону. Но, несмотря на наступившее здесь относительное затишье, положение немецких войск было тяжелым. Оказание помощи раненым наталкивалось на все возраставшие трудности. Воздушного транспорта явно не хватало на то, чтобы успевать эвакуировать раненых и больных. К тому же увеличивалось и число обмороженных, так как войска не имели теплого зимнего обмундирования. Отсутствовали помещения, пригодные для госпиталей. Морозы и недостаточное питание вызывали большое количество дополнительных жертв. Вследствие плохого питания и трудных условий физическое состояние даже здоровых солдат и офицеров быстро ухудшалось, а воля их к сопротивлению постепенно слабела.

8 января командующий одним из русских фронтов генерал Рокоссовский направил Паулюсу первое предложение о капитуляции. Оно было отклонено, и тогда русские снова перешли в наступление. При мощной поддержке артиллерии, напоминавшей «сражения техники» периода Первой мировой войны, введя в бой большое количество танков, русские концентрическими ударами с севера, запада и юга начали сжимать кольцо окружения. Они захватывали один аэродром за другим, вследствие чего снабжение войск еще больше сократилось. Норма хлеба была понижена до 200 г в день. Немцы могли бороться еще несколько дней до того момента, пока у них совершенно не иссякнут продовольствие и боеприпасы. В эти последние дни гигантской битвы, перед лицом неминуемой гибели, немецкие войска проявили исключительную верность долгу, высокое чувство товарищества и присущую им дисциплинированность.

Само собой разумеется, что там, где бывает много блеска, нельзя обойтись и без теней. Но многочисленные примеры истинного героизма заглушают отдельные проявления человеческой слабости и доблести. До самого последнего момента голодным, изможденным, разочарованным и ожесточенным войскам удалось сохранить воинскую дисциплину. Те немногие подразделения, которые еще оставались боеспособными, сохраняли свой высокий боевой дух до самой последней минуты. Сжатые на небольшом пространстве, раздробленные на отдельные разрозненные группы остатки 6-й армии закончили свое существование в последних числах января. 30 января фельдмаршал Паулюс подписал акт о капитуляции. Капитулировали остатки 44-й австрийской, 71-й, 76-й, 79-й и 94-й немецких пехотных дивизий, 100-й горно-егерской дивизии, 3-й, 29-й и 60-й моторизованных дивизий, 14-й, 16-й и 24-й танковых дивизий, 9-й зенитно-артиллерийской дивизии, 1-й румынской кавалерийской дивизии, 20-й румынской пехотной дивизии, 100-го хорватского пехотного полка, а также остатки многочисленных армейских частей и частей резерва Главного командования общей численностью около 90 тыс. человек (около 34 тыс. раненых были эвакуированы из окружения на самолетах, свыше 100 тыс. погибли в бою либо умерли от болезней, многие покончили жизнь самоубийством, чтобы избежать плена). Германия не просто проиграла битву и потеряла испытанную в боях армию, она потеряла ту славу, которую она приобрела в начале войны и которая уже начала меркнуть в боях под Москвой зимой 1941 года. Это была потеря, которая в самом скором времени должна была исключительно отрицательно повлиять на весь ход войны и в первую очередь поколебать внешнеполитические позиции Германии.

В то время как борьба под Сталинградом вступила в свою последнюю стадию, а созданный немцами с большим трудом новый фронт, протянувшийся от слияния Северского Донца с Доном до Воронежа, едва сдерживал мощные удары противника, войска группы армий «А» фельдмаршала фон Клейста все еще стояли под Новороссийском, у Майкопа и в районе Моздока. Гитлер все еще не мог собраться с духом и, исходя из обстановки, сложившейся в большой излучине Дона, принять решение на отвод с Кавказа 1-й танковой армии и 17-й полевой армии группы армий «А». Ослабленная передачей части своих сил на другие фронты, эта группа армий попала в такое положение, при котором она легко могла оказаться в окружении. Так бы оно и было, если бы войскам 4-й танковой армии, действовавшим на правом фланге группы армий «Дон», не удалось удержать в своих руках район восточнее Ростова-на-Дону, через который только и можно было вывести соединения группы армий «А». В самую последнюю минуту, когда угроза окружения стала уже совсем реальной, Гитлер решился наконец отдать приказ на отход. Благодаря умелым действиям командиров частей и соединений, а также выносливости и дисциплинированности войск немцам удалось осуществить связанный с этим приказом трудный маневр. Он заключался в том, что 1-я танковая армия выбросила вперед часть сил и ими укрепила фронт 4-й танковой армии южнее Дона. Под таким прикрытием она вывела свои войска и направила их на север, вовремя подоспев на помощь группе армий «Дон», которая в это время отражала мощное наступление русских войск между Северским Донцом и Миусом. После отвода войск 1-й танковой армии с Кавказа 4-я танковая армия также отошла за Дон.

17-я армия имела несколько более легкую задачу. Основные силы ее отошли на таманский плацдарм и организовали здесь оборону, отражая сильные удары русских войск. Снабжение этой армии осуществлялось через Крым.

В результате отхода немецких войск с Волги и Кавказа все районы, захваченные в период летне-осеннего наступления, были почти полностью отданы противнику. При этом немецкие войска потеряли много сил, так и не добившись серьезного ослабления боевой мощи русских. Все надежды на вовлечение стран Среднего Востока в борьбу против Англии и на захват нефтяных месторождений Кавказа, которые должны были способствовать росту немецкой авиации и моторизации, немцам пришлось оставить. Вместе с тем наступательные возможности русских все еще не были исчерпаны. Район между Северским Донцом и Воронежем стал ареной нового удара русских. Жертвой этого удара явились в первую очередь 2-я венгерская и 2-я немецкая армии, причем последняя была чрезвычайно ослаблена в результате передачи части сил на Южный фронт. В тылу венгерской армии, имевшей в своем составе 10 дивизий, находился в резерве один немецкий корпус из двух дивизий.

14 января на южном участке русские перешли в общее наступление. Войскам оперативных групп Холлидта и Фреттер-Пико, занимавших оборону по правому берегу Северского Донца, вначале удалось отбить атаки войск противника, наступавших на его левом фланге. Однако на участке 8-й итальянской армии, оборонявшейся на фронте между Северским Донцом и Новой Калитвой, а также на участке 2-й венгерской армии севернее Коротояка противнику удалось прорвать оборону, в результате чего итальянский корпус альпийских стрелков и основные силы действовавшей на Дону севернее Коротояка 2-й венгерской армии оказались под угрозой окружения.

На севере русские, прорвав оборону, устремились на запад к реке Оскол и, продвигаясь частью сил от Коротояка в юго-западном направлении, ударом во фланг смяли оборону венгерских войск на Дону. Остальные силы русских повернули из района прорыва на север, нанося удар во фланг и тыл 2-й армии. Венгерская армия сразу же оказалась расколотой на части и стала в панике отступать на запад и на север. Немецкий корпус, находившийся в резерве, не был в состоянии предотвратить развитие этих событий, однако ему удалось создать узел сопротивления, в который не замедлили влиться разрозненные части венгров, а также части отважно сражавшегося итальянского корпуса альпийских стрелков.

Как уже указывалось выше, в результате прорыва русских возникла сильная угроза для войск правого фланга 2-й армии, которые во взаимодействии с одной венгерской дивизией, входившей в состав 2-й венгерской армии, создали на фланге довольно прочную оборону и в первое время успешно удерживали ее. Вскоре стало очевидно, что противник подготавливает еще один удар из района восточнее Ливен против повернутого на запад левого крыла 2-й армии.

Через несколько дней после начала русского наступления обстановка сложилась таким образом, что между Северским Донцом в районе Ворошиловграда и левым флангом 2-й армии южнее Воронежа образовалась огромная брешь, в которой оставались лишь отдельные очаги сопротивления. Сил, которыми можно было бы закрыть эту брешь, немцы не имели. В районе Воронежа крупные силы 2-й армии, которую Гитлер не разрешил своевременно отвести назад, оказались под угрозой окружения, так как русские танковые соединения, введенные в прорыв на фронте 2-й венгерской армии, продвинулись далеко на запад и вышли к Горшечному, очутившись таким образом глубоко в тылу 2-й армии. 21 января Гитлер дал разрешение оставить Воронеж, однако происшедшее в результате этого сокращение линии фронта было далеко не достаточным, чтобы в этой обстановке высвободить силы, достаточные для спасения армии, попавшей в чрезвычайно тяжелое положение.

26 января, когда танки русских находились уже в Горшечном, русские, как и предполагалось, перешли в наступление из района восточнее Ливен и прорвали слабую оборону немцев на левом фланге 2-й армии, создав угрозу окружения армии с севера. Уже через два дня основные силы армии оказались фактически окруженными в районе восточнее Горшечного, и армия могла спастись теперь только путем немедленного прорыва на запад. 30 января армия, сосредоточив на одном направлении всю свою артиллерию, имевшую еще достаточное количество боеприпасов, осуществила решительный прорыв и вышла из окружения. К 4 февраля армия, отбивая непрерывные атаки танков во фланг прорвавшихся колонн, вышла к реке Оскол. При помощи развернутой здесь 26-й пехотной дивизии войска армии сумели быстро переправиться через реку и занять новую оборону. Хотя армия и потеряла большое количество орудий и другой боевой техники, однако благодаря целеустремленным действиям ее командования и решительности самих войск большая часть живой силы была спасена.

На участке между Коротояком и Новой Калитвой почти та же судьба постигла войска итальянского корпуса альпийских стрелков, который, выполняя приказ Гитлера, слишком долго оставался на Дону, а также части 24-го немецкого корпуса. Подвижные части русских войск, прорвавшиеся на севере на фронте венгерской армии и на юге на фронте итальянской армии, окружили эти войска, вынужденные в силу приказа оставаться на старых позициях. Сохраняя свою боеспособность и проявляя при этом высокую выдержку и организованность, войска обоих корпусов сумели пробиться к немецким соединениям, занимавшим оборону в районе Валуек по правому берегу реки Оскол.

Итог, который немецкому командованию пришлось подвести на этом участке фронта в конце января 1943 года, был поистине ужасным. За 14 дней русского наступления группа армий «Б» была почти полностью разгромлена. 2-я армия оказалась сильно потрепанной. К тому же она потеряла во время прорыва основную массу своей боевой техники. 2-я венгерская армия была почти полностью уничтожена, из 8-й армии спастись удалось лишь некоторым частям корпуса альпийских стрелков. От остальной части и соединений уцелели только жалкие остатки. От немецких войск, действовавших в полосе 8-й итальянской армии, остались лишь потрепанные остатки нескольких немецких дивизий, которым удалось спастись за рекой Оскол. Связь с группой армий «Центр» и с группой армий «Дон» была потеряна, стыки находились под угрозой.

Создавшаяся обстановка требовала немедленной реорганизации командования. Штаб группы армий «Б» и штаб 8-й итальянской армии были выведены в тыл. В полосе, где раньше действовала итальянская армия, командование войсками принял созданный здесь штаб новой оперативной группы Кемпфа. Группа армий «Дон», переименованная в группу армий «Юг», включала в себя все соединения, действовавшие от Ростова до Старого Оскола. 2-я армия перешла в подчинение группы армий «Центр», на которую была возложена ответственность за установление связи с этой армией.

Несмотря на тяжелые потери, которые нес противник, ударная сила его наступавших армий еще не истощилась. Русские усилили свои войска путем переброски сюда новых частей из тыла, и в особенности сил, освободившихся под Сталинградом. Они продолжали наступление, стремясь не дать немецким войскам возможности закрепиться и удержать Донбасс, который имел для русских большое значение.

Наступая на фронте ослабленной 2-й немецкой армии, русские форсировали Оскол и, быстро продвигаясь на запад, ударом через Белгород овладели городом Лебедином. Здесь они приостановили свое наступление, оказавшись под угрозой контрудара немецких войск, действовавших севернее — на участке фронта, выступавшем на восток в направлении Курска.

После того как противник обошел Харьков с севера и с юга, группа Кемпфа вынуждена была 16 февраля оставить Харьков. Правда, ей удалось остановить продвижение противника западнее Харькова, но между ней и действовавшей южнее армейской группой Фреттер-Пико образовалась огромная брешь, закрыть которую в связи с отсутствием достаточных сил оказалось совершенно невозможно. Противник, наступая севернее и южнее Изюма, устремился в эту брешь, повернул затем на юго-запад и в результате стремительного удара почти вышел к Днепру на участке между Днепропетровском и Запорожьем. Однако наступавшие здесь войска противника оказались под угрозой контрудара со стороны открытых и ничем не защищенных флангов. Наступление этой группировки русских показало, что их командование также утратило способность правильно оценивать возможности своих войск.

Прорыв русских войск к Днепру

Подтянув сюда большое количество свежих войск и проведя перегруппировку, фельдмаршал фон Манштейн высвободил достаточные силы для нанесения контрудара по прорвавшейся группировке русских. Правда, для этой цели пришлось резко сократить линию фронта группы армий, сдать Ростов, отвести южное крыло группы армий к Таганрогу и занять оборону по реке Миус. Для осуществления намеченного контрудара в районе северо-западнее города Сталина была сосредоточена 4-я танковая армия, имевшая в своем составе 5 танковых дивизий. Одновременно несколько дивизий, сосредоточенных в районе Днепропетровска, перешли в наступление в восточном направлении. Русские, которые по сравнению с начальным периодом войны научились исключительно оперативно управлять своими войсками, сумели, однако, избежать окружения, быстро отведя свои силы назад. За счет этого войска 4-й армии, быстро продвинувшись вперед, во взаимодействии с группой Кемпфа отбросили противника за Северский Донец и вновь овладели Харьковом, окружив при этом небольшую вражескую группировку в районе южнее Харькова.

На левом крыле группы армий группе Кемпфа во взаимодействии с войсками правого фланга 2-й армии также удалось вынудить противника, находившегося еще в районе Лебедина, к отступлению и в результате этого прочно соединиться с группой армий «Центр».

Впервые после трагедии под Сталинградом на южном участке Восточного фронта наступило затишье. Группа армий «Юг» полностью восстановила свой фронт. Вновь созданная 6-я армия занимала оборону по реке Миус, далее по Северскому Донцу до района южнее Белгорода оборонялись 1-я и 4-я танковые армии и оперативная группа Кемпфа. В районе Белгорода к левому флангу группы армий «Юг» примкнула 2-я армия, переданная группе армий «Центр», фронт которой здесь был повернут с востока на запад. Таким образом, наступление русских было временно приостановлено примерно на том же самом рубеже, с которого немцы за девять месяцев до этого начали свое наступление к Волге и Кавказу.

Недооценка немцами сил противника и огромной территории его страны, а также переоценка своих собственных материальных и людских ресурсов в сочетании со стратегическими и оперативными ошибками, виновником которых был в большинстве случаев сам Гитлер, привели к тому, что все тяготы, перенесенные немецкими войсками, и все их жертвы оказались напрасными. Уничтожение 6-й немецкой армии под Сталинградом, разгром союзных армий на Дону вместе с огромными потерями в живой силе и в технике на Кавказе и в большой излучине Дона отрицательно сказались не только на боеспособности немецких и союзных войск, но и на настроении народов Германии, Италии, Венгрии и Румынии. У русских же итоги этих боев вызвали огромный подъем, что привело к усилению их экономики, к росту и укреплению их Вооруженных сил, к еще большей смелости и гибкости их оперативных планов и, наконец, к укреплению морального духа всего советского народа.

Хотя основную массу своих вновь сформированных боеспособных соединений русские использовали в наступлении на южном участке фронта, тем не менее они имели еще достаточно сил, чтобы захватить в свои руки инициативу на центральном и северном участках Восточного фронта. Этим они, очевидно, преследовали цель, с одной стороны, сковать силы немцев и воспрепятствовать переброске их на Юг, а с другой стороны, попытаться создать и на этих участках фронта благоприятные исходные позиции для будущих операций и нанести немецкой армии возможно большие потери в живой силе и технике.

Русские, естественно, избрали для своих ударов главным образом те участки фронта, за линией которых находились какие-либо важные объекты, а также те, на которых складывалась наиболее благоприятная тактическая обстановка и где они поэтому могли рассчитывать на скорый успех.

Группа армий «Север» все еще продолжала блокировать Ленинград с суши. Единственной коммуникацией, связывавшей со страной 700 тыс. оставшихся еще в Ленинграде жителей, являлась дорога, проложенная по льду Ладожского озера. Пропускная способность этой дороги временами достигала поразительных размеров. Здесь, у Петрокрепости, кончался выходивший к Ладожскому озеру узкий «коридор», отделявший ленинградскую группировку противника от его войск, действовавших на внешнем фронте окружения с востока. Как уже однажды показал опыт, русские могли прорвать этот «коридор» даже без затраты значительных сил и средств. В случае успеха прорыв приобрел бы исключительное значение для ликвидации блокады города.

12 января 1943 года русские на узком участке фронта южнее Петрокрепости снова перешли в наступление. Нанося одновременно удар с запада через Неву и с востока, они прорвали оборону немцев. 18 января противник овладел Петрокрепостью. В кольце блокады, существовавшем вокруг Ленинграда, был пробит проход шириной примерно в 10 км. Попытки противника расширить его успеха не имели благодаря исключительно упорному сопротивлению немецких войск.

В районе южнее Старой Руссы все еще существовал выступавший далеко на восток узкий «мешок» демянского плацдарма. В течение всей зимы русские предпринимали многочисленные атаки против этого очень узкого коридора, связывавшего плацдарм с 16-й армией, пытаясь сжать или прорвать его, чтобы вновь окружить демянскую группировку немцев и заставить их организовать снабжение окруженных войск по воздуху, а если удастся, то и расчленить ее на несколько частей и уничтожить. Но умелые действия и стойкость немецких войск, сумевших выдержать мощные удары, свели на нет все усилия русских.

Наибольшая опасность возникла на стыке групп армий «Север» и «Центр». Правда, летом сплошная линия фронта между Ржевом и Великими Луками была восстановлена, но оборона имела недостаточную прочность, что делало этот участок весьма уязвимым. В районе города Торопец у русских существовали благоприятные предпосылки для наступления против правого фланга войск, оборонявших участок фронта в районе Ржева, далеко выступавший на восток. Здесь в ноябре 1942 года русские очень крупными силами перешли в наступление в юго-западном направлении. Севернее города Белый наступление противника было приостановлено, однако в районе севернее и южнее Великих Лук русским удалось прорвать оборону немцев. Сам город, хорошо подготовленный для обороны, был окружен. Гитлер приказал гарнизону города удерживать его во что бы то ни стало. Гарнизон оказывал упорное сопротивление. Снабжение его осуществлялось по воздуху. Пытаясь освободить окруженные войска, немцы предприняли контрудар извне. Передовые части деблокирующей группировки подошли к городу на 3 км, но здесь их наступление выдохлось. После ожесточенных боев, продолжавшихся около двух месяцев, русские предприняли штурм города. Им удалось расчленить гарнизон на две группы и окружить их. Однако немцы продолжали упорно обороняться. 15 января небольшой группе гарнизона, примерно в 100 человек, удалось пробиться из города к своим войскам. Остальные силы, честно выполнявшие свой долг в течение двух месяцев и сражавшиеся до последнего патрона, переносившие тяжелые лишения и твердо верившие в скорое освобождение, были вынуждены капитулировать.

В целом это наступление, в которое русские вовлекли почти все свои войска вплоть до тех, которые действовали в районе Ржевского выступа, осталось безуспешным, хотя и сковало значительные силы немцев и увеличило их потери в людях и технике.

Следующим объектом русских ударов, проводившихся с целью изматывания противника, была Орловско-Курская дуга, выступавшая далеко на восток. Но и здесь противнику, несмотря на ввод значительных сил и исключительно большой расход боеприпасов, удалось добиться лишь местных успехов.

Таким образом, боевые действия на северном и центральном участках фронта, стоившие русским больших потерь, принесли им значительный успех, собственно говоря, только в одном месте, а именно в районе Петрокрепости, где была прорвана блокада Ленинграда.

Оценка обстановки, сложившейся к началу февраля 1943 года, свидетельствует, что положение немецких войск было весьма серьезным. Силы сухопутных армий в ходе этой второй военной зимы на Востоке понесли такие потери, которые даже трудно было себе представить. Много соединений оказались разгромленными, большое количество дивизий было сильно потрепано. В тех частях и соединениях, которые еще сохраняли свою боеспособность, боевой состав резко сократился. Войска, находившиеся на Западе, принуждены были в течение осени и зимы посылать на Восток значительные силы для того, чтобы спасать положение то на одном, то на другом участках фронта. Это, разумеется, не могло не ослабить их самым серьезным образом. Части, перебрасываемые туда с Востока на замену ушедшим на фронт, были, как правило, сильно ослаблены и нуждались в доукомплектовании. Под влиянием этих очевидных фактов Гитлер впервые разрешил провести в оперативных целях выравнивание линии фронта. Должны были быть оставлены два выступа: демянский и ржевский. Осуществление этих мероприятий было весьма затруднительным. В районе Демянска задача немцев заключалась в том, чтобы под непосредственным нажимом противника вывести все соединения через узкий коридор к основному фронту немецких войск. В районе Ржева вся 9-я армия и часть сил 4-й армии должны были отойти на новый рубеж: Спас-Деменск — Белый — Невель. Благодаря тщательной подготовке и отличным действиям войск эвакуация выступов была проведена успешно; противнику не удалось сколько-нибудь серьезно помешать ее проведению.

Таким образом, войска групп армий «Центр» и «Север» к началу весны заняли оборону на новой, сокращенной линии фронта. Оборонительные сооружения носили здесь в основном полевой характер. В результате такого спрямления линии фронта стало возможным создать некоторое количество резервов. Многочисленные кризисы в обстановке, возникшие еще Зимой, были преодолены. Задача теперь состояла в том, чтобы беречь свои войска, избегая кровопролитных сражений, и заставить противника израсходовать большую часть своих сил в наступлении против подготовленной заранее во всех отношениях обороны немцев.

Взгляды отдельных представителей немецкого командования относительно наиболее целесообразного способа ведения боевых действий на Востоке летом 1943 года резко расходились. Однако всем было ясно, что вести крупное наступление на широком фронте, как это было, скажем, в 1941–1942 годах, имеющимися в их распоряжении силами немцы не смогут. Да и русские дивизии были уже не те: они значительно выросли и качественно и количественно. Правда, Восточный фронт еще сохранял свою целостность, и немецкие войска занимали относительно выгодные оборонительные рубежи, оборудованные в основном укреплениями полевого типа. Восточная армия имела возможность вывести с фронта в тыл на отдых основную часть своих подвижных соединений и даже пополнить их. Некоторой части пехотных дивизий также удалось предоставить отдых и в какой-то мере пополнить их свежими силами. Но численное соотношение сил на фронте стало настолько неблагоприятным для немцев, что трудно было рассчитывать на создание на каком-либо участке фронта необходимого для ведения наступления превосходства в силах. К тому же обстановка на других фронтах так усложнилась, что Верховное главнокомандование немцев не знало точно, где понадобятся ему летом дополнительные силы: на Западе или в районе Средиземного моря. А это, в свою очередь, не позволяло использовать все имевшиеся в распоряжении силы для ведения длительной операции на Востоке. Время, когда Восточный фронт был главным и решающим, немцы упустили. Вместе с этим была упущена и возможность добиться на этом театре военных действий решения исхода всей войны. Теперь уже речь могла идти лишь о том, чтобы либо попытаться посредством коротких, но мощных ударов ослабить силы русских и уменьшить их наступательные возможности, а на отдельных участках захватить инициативу действий в свои руки, либо избрать чисто оборонительный способ действий, то есть создать в тылу крупные резервы и дождаться наступления русских, которое определенно планировалось ими, чтобы затем обрушить на ослабленного противника мощный контрудар и нанести ему серьезные потери.

Летняя кампания 1943 г. на южном и центральном участках Восточного фронта

Главный штаб немецких Вооруженных сил под влиянием обстановки, складывавшейся на других театрах военных действий, за которые он нес ответственность, в довольно пространном меморандуме выступил в защиту последнего варианта. Однако начальник Генерального штаба, очевидно, стремясь во что бы то ни стало добиться использования резервов, созданных с большим трудом на Востоке, защищал вариант с наступлением, в ходе которого, по его мнению, должны были быть уничтожены крупные силы русских войск. Гитлер не знал, что делать. Под влиянием все более неблагоприятно складывавшейся общей обстановки он стал все чаще избегать риска. В первое время он больше склонялся к мнению представителей Главного штаба Вооруженных сил. Однако в конце концов победило мнение генерала Цейцлера. Был отдан приказ о подготовке наступления, которое получило название операция «Цитадель». Районом этой операции должен был стать выступ русского фронта под Курском. Несмотря на настойчивые просьбы командующих армий, действовавших в этом районе, как можно скорее начать наступление, срок его все время отодвигался, так как Гитлер хотел усилить предназначенные для наступления танковые дивизии новыми мощными танками типа «Пантера», которые, как ему казалось, должны были позволить немцам добиться решающего успеха. К этому времени танки «Пантера» еще только были запущены в серийное производство. Это вызвало затяжку в сроках начала наступления, поэтому русские, для которых подготовка немцев не осталась незамеченной, получили время для принятия соответствующих контрмер. Русское командование, разумеется, полностью использовало подаренное ему время и не только прекрасно укрепило свои позиции на Курской дуге и усилило фланги своих оборонявшихся здесь войск, но и сверх того значительно усилило противотанковую оборону на этом участке и подготовило достаточное количество резервов.

Для участия в наступлении, целью которого было уничтожить русские армии, оборонявшие курский выступ, выпрямить линию фронта и заставить противника израсходовать все свои резервы, немцы развернули на севере — в районе южнее Орла — войска 9-й армии (5 танковых и 8 пехотных дивизий) и на юге — в районе Белгорода — войска 4-й танковой армии (8 танковых и 7 пехотных дивизий).

5 июля обе армии одновременно перешли в наступление. Несмотря на мощную авиационную поддержку, желаемого успеха наступление не принесло. Передовые части 9-й армии скоро застряли в глубоко эшелонированной системе обороны русских. 4-я армия, добившаяся вначале некоторых успехов и продвинувшаяся на 35 км в расположение противника, не сумела в дальнейшем ни выйти на оперативный простор, ни облегчить продвижение 9-й армии, от которой ее отделяли всего лишь 100 км.

Еще в ходе немецкого наступления русские немедленно ввели на атакованном участке крупные силы, находившиеся до сих пор в резерве. Они перешли в контрнаступление и быстро захватили инициативу в свои руки.

Кроме того, значительные силы русских, которые не были скованы действиями в районе Курска, 11 июля перешли в наступление с севера и с востока против войск 2-й танковой армии, оборонявшейся севернее района операции, под Орлом. Введя в бой около 50 дивизий, в том числе большое количество танковых соединений, противник прорвал фронт армии и заставил генерал-полковника Моделя, осуществлявшего общее руководство войсками 2-й танковой и 9-й армий, вывести с фронта 9-й армии несколько дивизий, которые еще вели бои в районе Курска, и бросить их на усиление 2-й танковой армии.

9-я армия вынуждена была после этого не только прекратить наступление, но и отойти на свои исходные позиции. Под влиянием обстановки, складывавшейся северо-западнее Орла, 4-я танковая армия, которая уже не могла рассчитывать на решающий успех, также прекратила свое наступление и затем под натиском противника, наносившего удары по ее флангам, постепенно откатилась на свои исходные позиции. Таким образом, последняя попытка немцев снова захватить на Востоке инициативу действий в свои руки провалилась.

Битва под Курском

На севере, у Орла, тем временем развертывалась гигантская битва. Русские постепенно ввели здесь в бой свыше 100 дивизий. Несмотря на переброску сюда новых дивизий из района Курска, немецкие войска в кровопролитных боях вынуждены были под напором русских, уже прорвавших фронт в ряде мест, оставить свои позиции на Орловской дуге. 31 июля 2-я танковая и 9-я армии начали отход и заняли новую оборону в районе восточнее Брянска, еще более сократив линию фронта. Немцам удалось удержать эти новые позиции, после чего часть сил была постепенно выведена ими в резерв и на пополнение. Как только русские почувствовали упорное сопротивление на этом рубеже, они предприняли севернее, на фронте 4-й армии, попытку прорваться на Рославль, а затем перешли в наступление на рубеже Ельня — Белый, не добившись, однако, серьезных успехов. Группе армий «Центр», силы которой часто оказывались напряженными до последнего предела, удалось удержать свой фронт. Лишь в некоторых местах немецкие войска были слегка потеснены. Но уже можно было предвидеть, что наступит такой момент, когда немецкие дивизии, оборонявшиеся на слишком широком фронте, не выдержат все усиливающегося натиска противника и не смогут выполнить поставленных перед ними задач.

В тот момент, когда на севере еще бушевали сражения под Курском и Орлом, на фронте группы армий «Юг» (8-я и 4-я танковая армии) и действовавшей южнее нее группы армий «А» (6-я и 1-я танковая армии) русские, используя свое огромное превосходство в силах, перешли в наступление, целью которого в первый период, очевидно, было сковать силы немцев. Атаки, предпринятые ими на Северском Донце, в районе Изюма и Ворошиловграда, были в основном отбиты. Однако на реке Миус, в полосе обороны 6-й армии, им удалось вклиниться в оборону немцев на значительную глубину, в результате чего в первое время там сложилась довольно неприятная обстановка. Чтобы не дать противнику возможности достичь еще большего успеха, командование группы армий быстро сосредоточило здесь крупные резервы и 30 июля отдало приказ о переходе в контрнаступление. Это контрнаступление увенчалось полным успехом. Противник потерял около 20 тыс. человек пленными и был отброшен за Миус. Вскоре после этого, 3 августа, русские, перегруппировав свои силы, снова начали крупное наступление против войск группы армий «Юг». Сначала противник, предпринимавший атаки на фронте шириной примерно в 70 км, направил свой удар против выступа фронта в районе Белгорода. Когда здесь наметился успех, русские перешли в наступление на Харьков с востока. В ходе тяжелых боев немецкой группе армий в первое время удалось сохранить целостность своего фронта. Однако Харьков пришлось сдать. Напрягая все свои силы и неся огромные потери, группа армий сумела создать новый, очень слабый фронт примерно на рубеже: излучина Северского Донца — район южнее и западнее Харькова — Лебедин — Сумы. Здесь наступление русских было остановлено. Но русские не израсходовали еще своих возможностей. В середине августа противник снова начал наступательные действия против фронта группы армий «А», которая израсходовала почти все свои резервы и не могла больше устоять перед новым натиском противника, введшего в бой большое количество артиллерии и танков. Русские снова прорвали оборону немцев на Миусе в районе города Куйбышева. 29 августа они овладели Таганрогом и совместно с войсками, перешедшими в наступление севернее и успешно наносившими удар через Изюм, начали быстро продвигаться через Донбасс на запад. Дивизии 6-й и 1-й танковой армий были настолько ослаблены в ходе тяжелых боев, что вынуждены были быстро отойти на запад, чтобы избежать окончательного разгрома. 25 сентября передовые части русских войск вышли к Мелитополю и к Днепру на участке между Запорожьем и Днепропетровском. Здесь они и были остановлены.

На фронте группы армий «Юг» обстановка также продолжала складываться весьма неблагоприятно для немцев. Получив небольшую передышку на рубеже западнее Харькова, соединения 8-й армии и 4-й танковой армии вместе с соединениями действовавшей севернее них 2-й армии, входившей в состав группы армий «Центр», испытали на себе вскоре новый мощный удар советских войск. Измотанные в предшествовавших боях соединения не смогли сохранить целостность своего фронта. 4-я танковая армия оказалась в чрезвычайно трудном положении и вынуждена была отвести свои разрозненные войска за Днепр, оставив часть сил на плацдарме перед Киевом. Действовавшая южнее 8-я армия, положение которой было несколько лучшим, вынуждена была начать отход вместе со своими соседями. К началу сентября под нажимом противника она отошла за Днепр в районе Кременчуга.

Между тем 17-я армия, все еще находившаяся далеко на востоке, удерживала таманский плацдарм. В Крыму оставались войска 3-й румынской армии, которые совместно с одной словенской дивизией и немецкими охранными частями несли здесь сторожевую службу.

1 сентября русские перешли в наступление на таманский плацдарм. Они высадили в тылу у немцев, в районе Новороссийска, морской десант и 15 сентября после тяжелых боев овладели городом. Нанося главный удар вдоль побережья Черного моря, они постепенно оттеснили 17-ю армию к Керченскому проливу, через который она к 9 октября под сильным воздействием авиации противника эвакуировалась с таманского плацдарма в Крым.

Линия Мелитополь — Запорожье — Днепр являлась для войск Южного фронта, безусловно, прекрасным естественным оборонительным рубежом. Если бы Гитлер своевременно учел многочисленные предложения Главного штаба Вооруженных сил и Генерального штаба и уже в июле, когда начали проявляться первые признаки надвигавшегося кризиса, приказал бы подготовить здесь оборонительную позицию и частично занять ее войсками, переброшенными сюда из Норвегии, Франции, Германии и Крыма, и одновременно подготовить по крайней мере самые необходимые людские резервы и запасы материальных средств, то, возможно, удалось бы переформировать за этим заслоном отходившие дивизии группы армий «Юг» и группы армий «А» и в короткое время создать здесь прочную оборону.

Но решиться на это Гитлер не мог. Он не желал идти на риск и ослаблять находившиеся на Западе и в Норвегии силы, которых, безусловно, не хватило бы для того, чтобы не допустить вторжения крупных сил западных союзников на континент, хотя всем было совершенно ясно, что западные державы едва ли предпримут в этом году крупное наступление. Руководствуясь некоторыми политическими соображениями, в которых главное место принадлежало Турции и занятой ею позиции, а также соображением военного порядка, связанным с возросшей опасностью со стороны русской авиации для нефтяных районов Румынии, Гитлер не мог принять и решения об эвакуации Крыма. Он полагал, что, как и зимой 1941–1942 года, немцам удастся, цепляясь за каждую пядь земли, окончательно остановить наступление русских на Юге. Его трудно было убедить в том, что войска, испытывавшие в течение ряда лет огромную нагрузку и потерявшие большую часть офицерского и унтер-офицерского состава, уже не обладали ни достаточной стойкостью, ни способностью к сопротивлению, как это было в 1941 году, и что противник в любом отношении был совсем не тот, каким он был в боях под Москвой. Сохранить боеспособность Восточной армии в этой тяжелой обстановке можно было только за счет правильного планирования, экономного расходования своих сил и умелого использования остававшихся в руках немцев обширных территорий. Иными словами, этого можно было добиться умелым оперативным руководством, а отнюдь не бессмысленным упрямством, проявленным Гитлером.

Отклоняя все предложения своих подчиненных, Гитлер изо всех сил старался удержать армию на тех рубежах, оборонять которые было либо трудно, либо вообще невозможно. А это снова и снова ставило немцев в невыгодное положение и позволяло противнику прочно удерживать инициативу действий в своих руках.

Очередной жертвой продиктованной Гитлером тактики стало правое крыло группы армий «Центр». Действовавшая здесь 2-я армия, которая не была своевременно отведена после разгрома 4-й танковой армии, в результате удара противника по ее открытому правому флангу и одновременных сильных фронтальных ударов была отброшена на северо-запад. Она совершенно утратила связь с группой армий «Юг» и вынуждена была в конце концов отойти за Днепр и Сож, так и не соединившись с войсками, действовавшими южнее.

Такое развитие обстановки на правом фланге группы армий «Центр» привело к тому, что 9-я армия и примыкавшая к ней севернее 4-я армия вместе с 3-й танковой армией оказались на обращенном к востоку выступе, удерживать который в течение долгого времени было просто невозможно. Командование группы армий на свой страх и риск начало оборудовать оборонительный рубеж по хорде, срезавшей дугу восточнее железной дороги Гомель — Орша. Эта позиция продолжалась на север и, огибая Витебск с востока, соединялась под Великими Луками со старой линией фронта. В середине сентября войска группы армий начали отход на этот новый рубеж, но русские быстро нанесли удар по отступавшим немецким войскам, надеясь таким образом не дать им возможности закрепиться на новом рубеже. 24 сентября были оставлены города Смоленск и Рославль. Нажим противника усиливался. Отход осложнился тем, что русские во многих местах обошли отступавшие немецкие войска, а большой группе кавалерии противника удалось прорваться в направлении Ленино. Однако благодаря умелым действиям командования немцы быстро выправили положение. К 7 октября группа армий «Центр» целиком вышла на новый оборонительный рубеж, значительно сократив протяженность своего фронта. Только на правом фланге войскам 2-й армии все еще не удавалось соединиться с войсками группы армий «Юг».

Хотя в результате энергичных действий командования и войск немцам и удалось создать сплошную линию фронта, однако не было никакого сомнения в том, что плохое состояние войск, полное отсутствие резервов и большая растянутость фронта отдельных соединений, ликвидировать которую было невозможно, постоянно таили в себе опасность того, что при следующем мощном ударе русских этот залатанный с большим трудом фронт окончательно рухнет.

В течение всего лета обстановка на фронте группы армий «Север» была относительно спокойной. Лишь в начале августа русские предприняли попытку прорвать немецкий фронт южнее Ладожского озера с целью расширения «коридора», пробитого ими в расположении немецких войск, блокировавших Ленинград. В ходе упорных боев эта попытка противника потерпела крах благодаря стойкости немецких войск.

В результате летних боев силы немецкой Восточной армии оказались крайне ослабленными. Пополнить дивизии людским составом, а также восполнить потери в технике и сохранить на необходимом уровне боеспособность соединений не представлялось возможным. Почти третью часть всех соединений пришлось превратить в дивизионные группы, которые имели в своем составе примерно по одному усиленному полку. В дальнейшем, правда, удалось пополнить часть этих соединений за счет подкреплений, прибывших из Германии, и за счет личного состава обозов, тыловых подразделений и учреждений. Ясно, что такое пополнение, солдаты которого были ограниченно годны к строевой службе, не могло поднять боеспособность дивизий до прежнего уровня. Кроме того, это мероприятие, естественно, отрицательно сказывалось и на состоянии многих тыловых подразделений и учреждений, имевших очень большое значение для сохранения боеспособности действующей армии, так как их состав постоянно уменьшался и ухудшался.

Боеспособность же русских войск постоянно возрастала. Несмотря на огромные потери, понесенные их войсками, и в первую очередь потери в кадровом составе, русское военное руководство путем широкого привлечения женщин к работе в военной промышленности и в различных вспомогательных военных организациях имело возможность высвобождать для армии все новые контингенты годных к военной службе людей и формировать и обучать все новые и новые соединения. Благодаря увеличению поставок из Америки и постоянному росту выпуска продукции новыми промышленными предприятиями и военными заводами, созданными к востоку от Урала и работавшими без всяких помех со стороны немецкой авиации, русская армия получала достаточное количество вооружения и боеприпасов. К тому же русские имели то преимущество, что при производстве вооружения и боеприпасов ими учитывались все особенности ведения войны в России и максимально обеспечивалась простота технологии. В результате всего этого русские заводы выпускали огромное количество вооружения, которое отличалось большой простотой конструкции. Научиться владеть таким оружием было сравнительно легко, а это в значительной мере компенсировало имевшиеся в нем недостатки при использовании его на фронте.

По данным отдела иностранных армий Востока немецкого Генерального штаба, которые были довольно точными, русские к осени 1943 года имели свыше 400 стрелковых дивизий, большое количество кавалерийских корпусов, свыше 100 танковых полков, а также чрезвычайно большое количество артиллерийских частей РГК. Несмотря на то, что эти данные были в основном правильными, Гитлер отнесся к ним скептически и не принял их во внимание. Если читатель захочет составить себе собственное мнение относительно возможностей обороны Европы, то нам представляется необходимым напомнить ему сегодня об этих цифрах, которые могут быть еще больше увеличены за счет соединений восточноевропейских стран, являющихся ныне сателлитами Советской России.

К сентябрю 1943 года фронт Восточной армии представлял собой в основном сплошную линию, и только между группами армий «Юг» и «Центр» оставалась незакрытой одна брешь. Однако прочность вновь созданного фронта оставляла желать много лучшего. Отсутствовали сколько-нибудь значительные резервы. Дивизии были измотаны в боях, их численность и вооружение свидетельствовали, что они будут не в состоянии выдержать новые тяжелые испытания. На огромных участках фронта позиции были оборудованы плохо, растянутость фронта отдельных соединений не позволяла немцам создать достаточную оперативную плотность войск даже в главной полосе обороны, не говоря уже о строительстве глубоко эшелонированной и хорошо оборудованной системы обороны. Проблема численности соединений, которая красной нитью проходила через всю Восточную кампанию, начала приобретать все большую остроту. Становилось совершенно очевидным, что Гитлер поставил перед вооруженными силами на Востоке такую задачу, которая была им не по силам.

В таких условиях сам собой напрашивался вывод о необходимости еще раз до начала нового русского наступления организованно отвести войска и занять наименее протяженную и хорошо подготовленную линию обороны. В первую очередь необходимо было вывести войска из Крыма, а также с выступавшей на восток дуги по Днепру южнее Киева. Только так можно было добиться некоторого сокращения фронта отдельных соединений и создать хотя бы минимум резервов. Но на это Гитлер не соглашался по уже частично указанным выше политическим и экономическим причинам. Хотя Гитлер по точным сводкам и донесениям постоянно был в курсе всех дел и знал, сколько людей и вооружения имелось в отдельных дивизиях, он переоценил их способность к сопротивлению, так же как и недооценил наступательные возможности русских. Кроме того, он считал, что такую широкую водную преграду, как Днепр, можно успешно оборонять и незначительными силами.

7 октября русские, захватив предварительно небольшой плацдарм на правом берегу Днепра в районе южнее Киева, ликвидировать который немцам не удалось, перешли в наступление. Основное усилие они сосредоточили вначале между Кременчугом и Днепропетровском, а также в районе Запорожья и Мелитополя. После тяжелых боев, в ходе которых немецкие войска и командование, сознавая решающее значение прочного удержания занимаемых рубежей для всей Восточной кампании, напрягали все свои силы и упорно отбивали натиск превосходящих сил русских, последним удалось 23 октября прорвать фронт 6-й армии в районе Мелитополя. Они отбросили армию за Днепр в его нижнем течении и отрезали Крым, блокировав Перекопский перешеек. Одновременно они высадились в восточной части Крыма на Керченском полуострове. Однако как под Перекопом, так и на Керченском полуострове продвижение русских войск было временно остановлено. Крымский полуостров продолжал оставаться в руках немцев.

На фронте 1-й танковой армии, проходившем на участке от Чигорина до Никополя, русские, потерпев неудачу при попытке ликвидировать немецкий плацдарм в районе Запорожья, форсировали Днепр между Днепропетровском и Кременчугом и на широком фронте прорвали оборону немецких войск по Днепру. Силами примерно до 100 дивизий, в числе которых было много танковых частей и соединений, они нанесли удар в западном направлении и вышли к Кривому Рогу. Группа армий «А», правое крыло которой еще удерживало оборону по Днепру в его нижнем течении, развернулась от Никополя фронтом на запад. Теперь линия фронта проходила через Кривой Рог и западнее Кировограда. Группа армий «Юг», отведя назад вслед за 1-й танковой армией войска правого крыла 8-й армии, первое время продолжала удерживать в полосе этой армии старые позиции. В результате этого здесь образовался новый выступ фронта, сильно вытянутый на восток.

Критическая обстановка сложилась также и на фронте 4-й танковой армии, действовавшей в составе группы армий «Юг». Эта армия в ходе кровопролитных боев, длившихся почти четыре недели, отбила все атаки противника, пытавшегося осуществить прорыв в районе Киева. Лишь на нескольких участках противнику удалось слегка потеснить ее войска. Но после этих боев армия оказалась обескровленной и неспособной продолжать сопротивление.

Когда 3 ноября русские силами до 50 дивизий перешли с захваченных ими на правом берегу Днепра плацдармов в решительное наступление, 4-я танковая армия не сумела оказать достаточное сопротивление ударной группировке русских. 6 ноября пал Киев. Фронт немецких войск был взломан, и русские танковые и моторизованные соединения, почти не встречая сопротивления, устремились на запад. 11 ноября передовые части наступающих русских войск подошли к Житомиру.

Одновременно русские перешли в наступление и на фронте 2-й армии, действовавшей на правом фланге группы армий «Центр». Нанеся удары южнее и севернее Гомеля, русские отбросили армию на северо-запад. В результате этого брешь, существовавшая между группами армий, еще больше увеличилась. Создалось отчаянное положение. Если бы теперь русские стали развивать достигнутый ими успех, то судьба групп армий «А» и «Юг», а вместе с тем и судьба всего Восточного фронта была бы окончательно решена. Положение можно было спасти только путем нанесения удара по левому флангу прорвавшихся русских войск. Собрав все силы, которые можно было снять с других участков фронта, заменив их временными, наскоро сформированными подразделениями из отпускников, а также сводными подразделениями тыловых служб и т. п. и перебросив сюда отдельные части с других театров военных действий, немцы сумели к 11 ноября создать в районе между Фастовом и Житомиром необходимую для выполнения этой задачи группировку. Эта ударная группировка перешла в контрнаступление против левого фланга прорвавшихся русских войск и остановила их продвижение на запад. Хотя сил для достижения решающего успеха у немцев было недостаточно, все же им удалось ликвидировать смертельную опасность глубокого прорыва русских соединений и выхода их на оперативный простор. Путем переброски части сил на запад немцы смогли задержать противника примерно на линии Фастов — Радомышль— Коростень. За эту неудачу русские попытались ответить новым наступлением на фронте 8-й армии и группы армий «А». В ходе тяжелых боев, затянувшихся до самого декабря 1943 года, им удалось достичь здесь некоторых местных успехов: захватить плацдарм в районе Херсона и овладеть Чигирином и Черкассами. Но целостность своего фронта немцы все же сохранили. Серьезная опасность, угрожавшая фронту в октябре — ноябре, миновала. Однако, несмотря на такое, казалось бы, удовлетворительное развитие событий, немецкие войска, вопреки всему тому, что делалось для повышения их боеспособности, стали еще слабее. То обстоятельство, что в ходе своего контрнаступления 4-я танковая армия, несмотря на умелое руководство со стороны командования, благоприятные условия и самоотверженные действия войск, не сумела развить первоначальный тактический успех и добиться победы в оперативном масштабе, должно было явиться для немцев новым тревожным сигналом. Превосходящие силы русских, действовавших в составе 1, 2, 3-го и 4-го Украинских фронтов, грозили при новом ударе прорвать тонкую ткань немецкой обороны в любом желаемом для них месте.

Бои за Днепр осенью 1943 г.

Войска группы армий «Центр» тем временем совершили планомерный отход и также заняли новую оборону. Линия фронта проходила теперь по рекам Сож и Проня и, продолжаясь далее на север к востоку от Орши и Витебска, соединялась в районе восточнее Невеля с линией фронта группы армий «Север». Но получить хотя бы небольшую передышку на этом новом рубеже войска группы армий не смогли. Действовавшие здесь крупные силы 1, 2-го и 3-го Белорусских фронтов наносили частые удары по немецким войскам, пытаясь обойти их с фланга, на участке 2-й армии и прорвать слабый фронт группы армий. Однако немецкие войска при поддержке малочисленных, но исключительно оперативно действовавших авиационных частей генерал-полковника фон Грейма успешно преодолели многочисленные и иногда весьма опасные положения.

Наиболее критический характер приняла обстановка, сложившаяся на правом фланге 2-й армии, где особенно сильно давали себя чувствовать поражения, понесенные группой армий «Юг». Становившийся все более открытым, этот фланг заставил командование армии выделить для его прикрытия часть сил. Русские воспользовались тяжелым положением, в котором оказалась армия, и перешли в наступление в направлении Гомеля. В упорных боях немцам сначала удалось удержать свои позиции и не допустить прорыва противником их фронта. Однако в начале ноября, когда был прорван фронт соседней 4-й танковой армии (группа армий «Юг») и русские начали продвигаться в направлении Коростеня, обстановка значительно ухудшилась. Теперь противник начал наступление также против совершенно ничем не прикрытого стыка групп армий «Юг» и «Центр». После ожесточенных боев русские прорвали фронт 2-й армии, которая бросила в бой свои последние резервы, и, повернув затем на северо-запад, стали продвигаться к Речице и Мозырю. В результате этого оказались отсеченными от армии соединения, действовавшие на ее правом фланге южнее реки Припять, и создалась угроза для основной коммуникации немцев, железной дороги Минск — Мозырь. Связь с 4-й танковой армией, поддерживавшаяся в течение уже довольно долгого времени только подвижными частями, была полностью утрачена. Противник вышел глубоко в тыл войскам правого фланга 2-й армии в районе Овруча. Малочисленная южная группировка, отсеченная от основных сил армии, оказалась под угрозой окружения, которого ей удалось избежать лишь в результате быстрого прорыва в северо-западном направлении. Прорыв был осуществлен успешно, и группировка снова соединилась с основными силами армии в районе юго-восточнее Мозыря. Но брешь, существовавшая между группами армий «Центр» и «Юг», расширилась более чем до 100 км. Возникла серьезная угроза для войск, оборонявшихся на обращенном к востоку выступе фронта в районе Гомеля. Несмотря на это, Гитлер отклонил предложение об отводе этих войск на новые позиции. В результате обстановка еще более обострилась. 17 ноября была сдана Речица, а вслед за этим русские вышли к железной дороге Мозырь — Жлобин и перерезали тем самым последнюю коммуникацию, связывавшую войска, оборонявшие Гомель, с основными силами немцев.

Теперь русские перешли в наступление и на участке фронта севернее Гомеля, в районе Пропойска, в ходе тяжелых боев прорвали немецкую оборону на значительную глубину. Продвижение противника удалось остановить примерно лишь на рубеже Чаусы — Быхов. Немецкие войска, действовавшие в районе Гомеля, оказались под угрозой окружения. Создавшаяся обстановка заставила немецкое командование в самый последний момент отвести свои войска с занимаемого ими выступа фронта. К середине декабря войска заняли новые позиции по Днепру, и их положение несколько упрочилось. Образовавшийся в ходе боев разрыв между основными силами группы армий и 2-й армией удалось ликвидировать в результате предпринятого здесь контрнаступления. Таким образом, войска правого крыла группы армий «Центр» к концу года вновь занимали более или менее прочное положение, и только брешь, существовавшая на стыке групп армий «Центр» и «Юг» в районе южнее Мозыря, все еще не была закрыта. С начала зимы Припятские болота стали относительно проходимыми, по крайней мере здесь можно было теперь вести боевые действия, а это заставляло немцев выделять для прикрытия болот дополнительные силы.

Перед центральным участком фронта группы армий русские сосредоточили основное усилие на направлении Смоленск — Орша — Минск. Здесь они несколько раз пытались крупными силами предпринять наступление с целью прорыва фронта 4-й армии на ее правом фланге. Благодаря исключительной стойкости войск, умелым действиям командиров частей и соединений, а также наличию здесь глубоко эшелонированной и хорошо оборудованной обороны немцам удалось отбить все атаки значительно превосходящих сил противника, которые предпринимались им вплоть до декабря 1943 года. Русским был нанесен здесь большой ущерб.

Менее успешными были действия 3-й танковой армии, оборонявшейся на правом крыле группы армий. В начале октября русские прорвали ее фронт у Невеля в районе стыка с 16-й армией (группа армий «Север»). Внутренние фланги обеих армий пришлось загнуть назад. Закрыть все более расширявшуюся брешь не удалось, а поскольку Гитлер и на этот раз отклонил предложение об отводе войск, располагавшихся на флангах обеих армий и оказавшихся под угрозой охвата, здесь постепенно создалась опасность того, что русские выйдут в тыл левому крылу 3-й танковой армии с севера и северо-запада. Поскольку обе группы армий не имели сил, чтобы путем контрудара ликвидировать брешь, как этого неоднократно требовал Гитлер, нажим противника против открытого левого фланга группы армий «Центр» становился все чувствительнее. Постепенно возникла большая угроза для основной коммуникации 3-й танковой армии, проходившей через Полоцк. 13 декабря русские перешли в решительное наступление. Они нанесли ряд ударов по сходящимся направлениям с востока, севера и северо-востока. Дивизия, оборонявшаяся на левом фланге армии, была разгромлена; ее остаткам удалось прорвать кольцо окружения, но при этом была потеряна вся материальная часть. Танковая армия была отброшена к Витебску, но здесь ей удалось закрепиться и удержать плацдарм на правом берегу Западной Двины. Все атаки противника, пытавшегося прорвать фронт армии, были отбиты. Разрыв между группой армий «Центр» и группой армий «Север», прикрывавшийся лишь незначительными силами, продолжал существовать и представлял собой серьезную опасность, так как русские могли использовать его для наступления вдоль Западной Двины на северо-запад с целью глубокого охвата группы армий «Север».

На фронте группы армий «Север» русские ограничились небольшим усилением активности. Однако это позволило им сковать значительные силы группы армий, которая из-за этого не сумела найти средства для ликвидации кризиса под Невелем, представлявшего и для нее серьезную опасность.

1943 год принес Германии одинаково неутешительные результаты как на Средиземном море, так и на Востоке. Последняя попытка немцев захватить еще раз инициативу на Востоке в свои руки поразительно быстро провалилась в районе Курска. В последующих наступательных операциях летом и осенью русская армия продемонстрировала свои высокие боевые качества и показала, что она располагает не только значительными людскими резервами, но и прекрасной военной техникой. Активные действия русских явились причиной многочисленных кризисов, катастрофических последствий которых немцам удалось избежать лишь благодаря сохранившемуся у них тактическому превосходству и исключительной самоотверженности немецких солдат. Однако не могло быть никакого сомнения в том — и это приходится постоянно подчеркивать, — что в немецких войсках, испытывавших в течение ряда лет огромное напряжение сил, начали появляться серьезные признаки утомления. В результате огромных потерь в офицерах, унтер-офицерах и специалистах, составлявших костяк немецких войск, их стойкость становилась все менее прочной, в связи с чем немецкое командование с большой тревогой встречало каждое новое наступление противника.

Стабилизировать положение на Востоке немецкое Верховное главнокомандование могло только в том случае, если бы немцам удалось самым решительным образом ликвидировать первую же попытку западных союзников начать вторжение на континент, определенно ожидавшееся в следующем году.

Тегеранская конференция ясно показала, что западные державы совершенно не понимали той опасности, которая может возникнуть для всей международной обстановки после разгрома Германии. Они твердо придерживались курса на разгром Германии, и поэтому найти в то время какой-либо выход из создавшегося положения при помощи политических средств немцы не могли, даже если бы Гитлер и решился на этот шаг.

Таким образом, задача немецкой Восточной армии оставалась прежней — ослаблять силы русских и удерживать рубежи, расположенные как можно дальше к востоку от границ Германии и важнейших сырьевых источников, которые еще оставались в руках немцев. К сожалению, как показывал опыт, трудно было надеяться на то, что политическому и военному руководству удастся убедить Гитлера в необходимости найти для выполнения этой задачи такой способ ведения боевых действий, который наиболее соответствовал бы силам и средствам Восточной армии.

К моменту окончания осенних боев 1943 года немецкие войска на южном участке фронта занимали слабую, прикрытую лишь на отдельных участках естественными препятствиями оборону, в которой имелось много опасных выступов и вмятин. Гитлер по указывавшимся неоднократно причинам все время отказывался выровнять линию фронта и отвести войска назад, на более выгодные рубежи. Войска правого крыла групп армий «А» и «Юг» стояли еще за Днепром, удерживая восточнее Никополя крупный плацдарм, прикрывавший марганцевые рудники. Далее линия фронта шла на запад через Кривой Рог и снова выходила к Днепру, охватывая большой плацдарм русских у Черкасс. Затем фронт снова поворачивал на северо-запад, образуя большую дугу, проходил восточнее Брусилова и Радомышля и оканчивался восточнее Коростеня. Здесь между группой армий «Юг» и группой армий «Центр», правый фланг которой находился в районе Мозыря, существовал широкий разрыв. Разграничительная линия между группой армий «А» (6-я армия и 1-я танковая армия) и группой армий «Юг» (8-я армия и 4-я танковая армия) проходила от Кировограда на запад.

Таким образом, южный участок фронта со своим выступом в районе Никополя и с чрезмерно растянутыми полосами обороны своих соединений давал противнику много возможностей для ведения здесь наступательных действий. Разумеется, это понимал и Гитлер. Но по каким-то становившимся все более непонятными причинам он постоянно переоценивал свои силы и недооценивал силы противника. Вероятно, это вызывалось соображениями политического и экономического характера.

Войска 1-го Украинского фронта русских в течение зимы нанесли по южному участку немецкого фронта ряд мощных ударов. Так, в Рождество 1943 года они перешли в наступление в районе западнее Киева на участке 4-й танковой армии. Они сумели пробить в районе Радомышля брешь в немецкой обороне, быстро расширить ее и осуществить глубокий прорыв. Немцы вынуждены были оставить Брусилов, Коростышев и Радомышль. 1 января 1944 года русские подошли к Житомиру. Сопротивление 4-й танковой армии было сломлено, и русские войска, расширяя прорыв на юг и на север, неудержимым потоком устремились в западном направлении. Уже через несколько дней, выдвинув крупные силы для прикрытия своего левого фланга, они достигли старой польско-советской границы и перешли ее. К середине января противник, почти не встречая никакого сопротивления, вышел на рубеж Сарны — Шепетовка — Бердичев — Погребищенский.

Вследствие того, что наступавшие русские войска и их коммуникации оказались чрезмерно растянутыми, в начале февраля немцам удалось, приняв ряд экстренных мер по усилению своей обороны, остановить противника, наносившего удар в западном направлении, на рубеже восточнее Дубны, Луцка и Ковеля. Однако войска противника, наступавшие на левом фланге ударной группировки, повернули на юго-запад и пытались ударом на Умань окружить 8-ю армию. Немецким резервам удалось остановить продвижение этих войск и в результате искусно проведенного контрудара отбросить их на рубеж Жашков — Погребищенский.

Следующий удар противник обрушил непосредственно на 8-ю армию. Несмотря на то что в результате разгрома 4-й танковой армии создалась серьезная угроза для левого фланга 8-й армии, на прикрытие которого были брошены почти все ее резервы, Гитлер продолжал держать армию на Днепре, желая сохранить связь с выдвинутой далеко на восток группой армий «А». Даже удары 2-го и 3-го Украинских фронтов, которые проводились с целью прощупывания немецкого фронта в январе 1944 года и которые привели к потере немцами Кривого Рога на правом и Белой Церкви на левом флангах, совершенно ясно показав намерения русских, не заставили немцев принять само собой напрашивавшееся решение об отводе 8-й армии. Причину того, что из этой обстановки не был сделан единственно правильный вывод, следует, очевидно, искать в том, что отвод 8-й армии неизбежно должен был повлечь за собой отступление всей группы армий «А» и сдачу противнику имевших важное значение районов Кривого Рога и Никополя.

Но поскольку такого решения принято не было, 8-я армия была обречена на разгром. 28 января передовые части русских войск, наступавших с севера и юго-востока, соединились в тылу 8-й армии в районе Звенигородки и окружили два ее корпуса. Собрав в кулак все танковые части 8-й армии и 1-й танковой армии, немцы в начале февраля предприняли попытку освободить свои окруженные войска, снабжение которых в первое время осуществлялось по воздуху. Попытка провалилась. У наступавших войск не хватило сил, чтобы пробиться к окруженным корпусам. Несмотря на это, оба корпуса начали превосходно подготовленное наступление с целью прорыва на юго-запад, добившись при этом в ночь с 16 на 17 февраля значительных успехов. Но полностью соединиться с наступавшими им навстречу танковыми соединениями корпусам не удалось. Лишь через несколько дней около 30 тыс. человек, потеряв при этом почти все тяжелое оружие и технику, вышли из окружения, соединившись с основными силами немецких войск. Губительный метод оперативного руководства, применявшийся Гитлером и выражавшийся в словах «держаться во что бы то ни стало», стал его постоянным принципом, которому он очень редко изменял, да и то лишь под влиянием его ближайших военных помощников. Этот принцип привел немцев к новым тяжелым потерям, которых при правильных действиях командования можно было бы избежать.

Свой третий удар русские нанесли на фронте 1-й танковой и 6-й армий. Их пребывание на дуге Кривой Рог — Херсон, где они обороняли железные и марганцевые рудники, теперь, после разгрома группы армий «Юг», с оперативной точки зрения было совершенно бессмысленным, однако Гитлер продолжал удерживать их там. Превосходящие силы 3-го Украинского фронта русских перешли в наступление на позиции 1-й танковой и 6-й армий с севера и юга. Часть немецких войск оказалась зажатой в районе Никополя. Лишь в самый последний момент им удалось отойти с большими потерями за реку Ингулец. 22 февраля русские овладели Кривым Рогом.

Выход русских войск к Карпатам

Южный участок фронта все еще имел на своем правом фланге выступ, далеко вдававшийся в расположение противника. Линия фронта начиналась в районе Херсона, проходила по Днепру, продолжалась далее по реке Ингулец на северо-восток и, повернув потом на северо-запад, выходила к Шепетовке, образуя таким образом большую дугу. Севернее Шепетовки сплошной фронт кончался, и до Припятских болот войска располагались лишь в отдельных опорных пунктах, неся службу охранения на рубеже восточнее Бродов, Дубны, Луцка и Ковеля. Всякому, даже не военному, специалисту при первом же взгляде на карту становится ясно, что подобное расположение войск таило в себе большую опасность для всего южного участка фронта. Ведь остатки группы армий «А» как будто нарочно располагались так, что их можно было легко обойти с севера и окружить. Только грубым нажимом, который Гитлер оказывал в то время на своих военачальников, руководивших военными действиями на Востоке, можно объяснить тот факт, что, несмотря на все контрпредложения и возражения и исходя только из соображений политического и экономического по рядка, он смог провести свое решение в жизнь, оставив войска южного участка фронта, по сути дела, на произвол судьбы. Русские, разумеется, не могли пропустить столь любезно предоставленную им возможность захлопнуть западню.

В начале марта 1-й Украинский фронт, которым теперь командовал маршал Жуков, снова перешел в наступление. В ходе непродолжительных боев его войска прорвали слабую оборону 4-й танковой армии и повернули свои основные силы на юг, чтобы путем глубокого охватывающего удара с севера окончательно закрыть западню. Несмотря на то, что в районе восточнее Тернополя немцами была предпринята попытка быстро собрать в кулак свои танковые части и контрударом остановить наступление русских войск, последние, подобно лавине, неудержимо продвигались на юг. Вскоре оказалась перерезанной железнодорожная магистраль Тернополь — Проскуров, важнейшая коммуникация, обеспечивавшая немцам связь с группой армий «А».

Тем временем 6 марта в наступление перешли также войска 2-го Украинского фронта под командованием маршала Конева. Они быстро прорвали фронт значительно ослабленной 8-й армии, но были на короткое время остановлены в районе Гайсина контрударом одной немецкой танковой группировки, которая сражалась с исключительной самоотверженностью и упорством. К 10 марта русские вышли к Умани. Не останавливаясь, они продолжали наступать на юго-запад и 13 марта вышли на широком фронте к Южному Бугу в районе Гайворона, захватив на незащищенном правом берегу реки небольшие плацдармы. Немецкие войска, оборонявшиеся еще в районе Винницы, в промежутке между наступавшими войсками 1-го и 2-го Украинских фронтов, оказались под угрозой окружения со стороны смежных крыльев обоих фронтов и вынуждены были быстро отойти в юго-западном направлении.

Обе русские ударные группировки, взаимодействуя друг с другом, продолжали свое наступление на юго-запад с целью окружения войск группы армий «А», находившихся еще далеко на востоке. 20 марта передовые части русских вышли к Днестру и форсировали его в районе Сороки и Могилев-Подольского, лишив тем самым немцев возможности закрепиться на этом новом, выгодном для них рубеже.

Немецкое командование всеми имевшимися в его распоряжении силами стремилось не допустить грозившего осуществиться разрыва между группой армий «Юг» и группой армий «А» и остановить наступление русских, которое даже в пространственном отношении приближалось к своему кульминационному пункту.

8-я армия была усилена и получила приказ, цепляясь за все удобные для обороны рубежи, противодействовать наступлению русских. Штаб 1-й танковой армии получил задачу силами переподчиненных ему соединений остановить в районе южнее Проскурова и Тернополя наступление русских, развивавшееся в южном направлении к Карпатам. Но эти меры были приняты немцами слишком поздно и поэтому лишь частично привели к желаемым результатам.

21 марта 1-й Украинский фронт, войска которого достигли наибольших оперативных успехов, вновь перешел в наступление с рубежа Тернополь — Проскуров. После тяжелых боев русские сбили заслоны, созданные с большим трудом 4-й танковой армией, и отбросили их в общем направлении на запад. Встретив здесь слабое сопротивление со стороны войск 1-й танковой армии, которые после переформирования подтягивались к фронту, русские обошли их севернее Днестра в районе Каменец-Подольского и Скалы-Подольской и частью сил окружили их, направив основные силы дальше через Коломыю и Черновцы к отрогам Карпат. 1-я танковая армия, находившаяся в «котле» и кое-как снабжавшаяся по воздуху, упорно сопротивлялась. В начале апреля ей удалось, взаимодействуя с частями, пытавшимися освободить ее с запада, прорваться в направлении Станислава.

Интересно, что со времен Сталинграда «котлы» уже перестали казаться немцам такими ужасными. Немецкий солдат и немецкое командование поняли, что и окруженные, почти ничем не снабжаемые войска имеют очень много возможностей избежать уничтожения или капитуляции. Но это открытие вовсе не снимало вины с немецкого Верховного главнокомандования, которое своими директивами вновь и вновь ставило свои войска в такое положение, из которого они могли освободиться лишь ценой ничем не оправданных и вместе с тем совершенно невосполнимых людских и материальных потерь.

8-я армия смогла задержать продвижение превосходящих сил противника также лишь на очень небольшое время. Нанося удар крупными силами между Сороками и Рыбницей через Днестр, русские продвинулись на юго-запад в направлении Ясс и на юг между Прутом и Днестром и по обоим берегам Днестра.

Вслед за овладением в конце февраля Кривым Рогом войска 3-го Украинского фронта продолжили свое наступление на группу армий «А». Нанося главный удар по ее левому крылу, русские пытались обойти группу армий и прижать ее к Черному морю. В результате наступления сосредоточенных сил русских между реками Ингул и Ингулец 1-я танковая армия еще до роспуска ее штаба попала в очень тяжелое положение. Однако, несмотря на то, что в ходе преследования русские вышли через полуостров Кинбурн в тыл немецким войскам, командованию немцев все же удалось своевременно отвести на запад через Южный Буг как правое крыло 1-й танковой армии, так и всю 6-ю армию, действовавшую южнее, в районе Херсона и Николаева. Войска левого крыла 1-й танковой армии между тем все еще оставались далеко выдвинутыми на северо-запад в районе между Новоукраинкой и Новоархангельском. Здесь противник пока еще не наступал. Когда же русские, обойдя их с запада, форсировали Южный Буг и приблизились к Днестру, немцам пришлось быстро отвести эти силы через находившиеся еще в их руках переправы под Вознесенском и Первомайском и включить их в создававшийся за Тилигулом новый фронт.

В конце марта 6-я армия вместе с подчиненными ей теперь частями бывшей 1-й танковой армии заняла новую оборону за Тилигулом. В районе Ананьева она соединилась с 8-й армией, фронт которой был повернут на север и, пересекая железную дорогу Одесса — Львов, доходил до города Яссы. Обороняясь на направлении главного удара русских, 8-я армия пыталась остановить начавшее постепенно ослабевать наступление противника. От района западнее Ясс до Карпат действовали румынские части, командование которыми осуществлял штаб 4-й румынской армии. На северо-восточных отрогах Карпат оборонялись войска венгров.

Совершенно недопустимое с военной точки зрения руководство Гитлера боевыми действиями на южном участке Восточного фронта привело немцев к огромным и напрасным потерям. Оно явилось причиной возникновения резких разногласий между Верховным главнокомандованием и командующими действовавших там войск, фельдмаршалами фон Манштейном и фон Клейстом. Гитлер несправедливо обвинил этих выдающихся военачальников во всех имевших место неудачах и заменил первого генерал-полковником Моделем, а второго — генерал-полковником Шёрнером, надеясь, что последние будут более энергично проводить в жизнь его решения.

Группы армий были снова переименованы. Группа армий «Юг» стала группой армий «Северная Украина», а группа армий «А» — «Южной Украиной». Им была поставлена задача — окончательно остановить наступление русских войск на рубеже: устье Днестра, район восточнее Кишинева, севернее Ясс, восточные отроги Карпат, Коломыя, район западнее Тернополя, Броды, Ковель. Во исполнение этой директивы южное крыло немецких войск было отведено за Днестр, а 9 апреля — эвакуирована Одесса. В северной части Карпат немцам удалось отбросить назад к Коломые передовые русские части, продвинувшиеся до Яблоницкого перевала, однако освободить гарнизон Тернополя, находившийся уже несколько месяцев в окружении, немцы не сумели. 25 апреля после ожесточенного сопротивления частей, входивших в состав гарнизона и сражавшихся до последней капли крови, противник штурмом взял город.

Обратимся теперь к тому, что происходило в это время на Крымском полуострове. Основные силы немецких войск находились от него уже в нескольких сотнях километров, а между тем оставшиеся там войска продолжали приковывать к себе значительные силы русских. Снабжение и эвакуацию этих войск можно было осуществлять только морем.

Еще в тот период, когда немецкие войска можно было вывести из Крыма через Перекопский перешеек, Гитлеру было сделано предложение о планомерной эвакуации Крыма. Но Гитлер принял решение оборонять полуостров. Причины, побудившие его поступить таким образом, остаются непонятными и по сей день. Полуостров, узкие подступы к которому легко было запереть, не представлял собой базы, откуда можно было бы при случае нанести удар против открытого левого фланга продвигавшихся на запад русских войск, да и оставленные на полуострове силы 17-й армии были недостаточными и непригодными для ведения подобных наступательных действий. К тому же, удерживая Крым, немцы не могли, разумеется, сковать такое большое количество русских войск, чтобы это в какой-то степени оправдывало затрачиваемые на оборону полуострова силы и средства. Очевидно, решающими в принятии Гитлером такого решения были соображения, связанные с необходимостью обеспечить работу румынских нефтяных промыслов, так как с падением Крыма угроза воздушного нападения на эти районы значительно возрастала, а также соображения, связанные с возможностью продолжать оказывать нажим на Турцию, поставлявшую Германии крайне нужное ей сырье — хром. С выходом русских к Карпатам эти соображения, разумеется, полностью утратили свое значение, однако убедить Гитлера в принятии своевременного решения об эвакуации Крыма так и не удалось, пока в начале апреля войска 4-го Украинского фронта не перешли в наступление и стремительным ударом не сбросили с полуострова находившиеся там силы (4 немецкие и 6 румынских дивизий).

8 апреля русские перешли в наступление на позиции 17-й армии одновременно на Керченском полуострове, на Перекопском перешейке и через Сиваш. В районе Керчи в ходе многодневных боев русские несколько потеснили немецкие войска, оборонявшие перешеек. Но поскольку русским тем временем удалось осуществить прорыв с севера и поставить все находившиеся в восточной части полуострова войска под угрозу окружения, войскам, оборонявшим Керченский полуостров, пришлось отступить. На севере противник, сковав войска, действовавшие на Перекопском перешейке, внезапно форсировал Сиваш — мелководный залив Азовского моря, изобилующий островами, по которым проложена также и железная дорога Мелитополь — Джанкой. Таким образом, обойдя перекопскую группировку немцев с фланга, русские лишили систему обороны полуострова ее прочности. В связи с тем, что создать имевшимися в распоряжении незначительными силами оборону на островах было невозможно, командование армии, не будучи в состоянии сдержать сильнейший натиск противника, было вынуждено принять решение о немедленном отводе всех частей в хорошо защищенную крепость Севастополь. Под сильным воздействием вражеской авиации, в условиях превосходства противника в Военно-морских силах, была начата эвакуация полуострова. Она проводилась при помощи весьма незначительного количества имевшихся в распоряжении морских транспортных средств. В первую очередь были эвакуированы тыловые службы и подразделения немцев, а также румынские части. Немецкие дивизии удерживали город и его окрестности, обеспечивая погрузку.

В ходе тяжелых боев, длившихся около трех недель, русские оттеснили упорно сопротивлявшиеся немецкие дивизии до линии старых фортов крепости. 7 мая, предприняв ночную атаку, русские овладели этой линией. После ожесточенных боев за город, порт и отдельные оборонительные сооружения крепости остатки немецких войск были отброшены к Херсонесскому мысу. Здесь, отбивая атаки превосходящих сил противника и надеясь на скорую эвакуацию, они продержались еще один день, но обещанные им корабли для эвакуации присланы не были. Все надежды на спасение этих стиснутых на крошечном пространстве сил рухнули, а непрерывные атаки русских с суши и удары с воздуха вместе с уничтожающим артиллерийским огнем заставили их капитулировать. Основные силы 17-й армии, а также остатки румынских частей и вся боевая техника оказались потерянными.

Утрата немцами Крыма, продвижение русских войск в Румынии и угроза вторжения в Венгрию — все это, разумеется, не могло не отразиться на союзниках Германии. Вызванные развитием событий волнения в Румынии и Венгрии повлекли за собой дальнейшее уменьшение и без того уже весьма незначительного вклада союзников в общее дело. Добиться серьезного увеличения их способности к борьбе путем политического воздействия на эти страны Гитлеру не удалось. Румыны, предприняв, очевидно для отвода глаз, ряд мер по обороне своей территории от русских, пытались в то же время за спиной диктатора Антонеску установить контакт с Советской Россией и с западными державами.

Чтобы не допустить выхода из войны Венгрии, войска которой были всегда ненадежными и которая в настоящее время была больше занята спором с Румынией по оставшимся нерешенными пограничным вопросам, чем борьбой против России, немецкие войска внезапно оккупировали ее, заняв важнейшие пункты страны. Венгерский регент Хорти вынужден был сформировать новое правительство. Но и новому правительству не удалось добиться серьезной активизации борьбы против большевиков, стоявших уже у границ Венгрии.

На фронте группы армий «Север» до сих пор возникало гораздо меньше кризисов, чем на остальных участках Восточного фронта. За исключением оставшегося весьма неустойчивым положения на правом крыле и в районе юго-восточнее Ленинграда, где в ходе боев за Петрокрепость немецкие войска были несколько потеснены, группа армий занимала хорошо оборудованную сплошную оборону. Но кризисы, создававшиеся на фронтах групп армий «Центр» и «Юг», безусловно, не могли не отразиться на ней. С ее фронта было снято и передано на другие участки фронта большое количество соединений, и в частности танковых и гренадерских моторизованных дивизий.

Самыми уязвимыми местами фронта являлись: район Ораниенбаума, где глубоко на левом фланге немцев удерживала плацдарм группировка русских войск, район выступа фронта юго-восточнее Ленинграда (восточнее Любани) и район севернее Новгорода, где русские имели небольшой плацдарм на западном берегу реки Волхов. На правом фланге группы армий на участке от Холма до Великих Лук линия фронта проходила по труднодоступной лесистой и болотистой местности; здесь оборонялись лишь незначительные силы немцев. Стык с группой армий «Центр» постоянно находился под угрозой.

В середине января 1944 года русские войска Ленинградского фронта после усиления соединений, находившихся на ораниенбаумском плацдарме, перешли в наступление, имея задачу ликвидировать блокаду Ленинграда. В то время как в районе Ленинграда противник предпринимал сильные атаки, чтобы сковать здесь побольше немецких войск, его крупные силы прорвали немецкую оборону в районе юго-восточнее Мги и совместно с войсками, наносившими удар с ораниенбаумского плацдарма на юго-восток, в результате упорных боев прорвали немецкую оборону и соединились. Немцы были отброшены на рубеж Любань — Гатчина. Такой неожиданный успех русских вынудил немцев отвести свои силы и с выступа в районе Чудова, хотя они вначале и выдерживали натиск противника. Понеся большие потери, эти войска установили связь с остальными отступавшими соединениями. При этом почти вся боевая техника, и в особенности сверхтяжелая артиллерия, участвовавшая в осаде Ленинграда, была захвачена русскими.

Несколькими днями позже, 18 января, в то время как войска левого фланга 18-й армии начали отход, с плацдарма севернее Новгорода перешли в наступление соединения русского Волховского фронта. В ходе кровопролитных боев они прорвали немецкую оборону и овладели Новгородом, обойдя его с двух сторон, причем одна из ударных группировок русских переправилась через замерзшее озеро Ильмень. Прорвавшиеся русские войска быстро продвинулись на северо-запад, запад и юго-запад. Остановить их наступление немцы смогли лишь на рубеже Луги, да и то всего лишь на очень короткий промежуток времени.

Гитлер, недовольный действиями командования группы армий, сместил фельдмаршала фон Кюхлера, назначив на его место генерал-полковника Моделя. Но и последний ничего не смог сделать, чтобы полностью остановить продвижение противника. Русские войска, нанесшие между тем новый удар по северному крылу группы армий в районе Кингисеппа, вышли к перешейку между Чудским озером и Финским заливом и захватили плацдарм на западном берегу реки Нарвы у города того же названия.

Группа армий «Центр» в начале 1944 г.

Здесь благодаря наличию подготовленных оборонительных позиций немцам удалось остановить наступление противника, однако нажим, который он оказывал на войска 18-й армии, стремясь продвинуться вдоль восточного берега Чудского озера на юг, и с востока, со стороны Волховского фронта, нисколько не ослабевал. Но русские не сумели реализовать свой прорыв на стыке 16-й и 18-й армий в районе Шимска; более того, их группировка, прорвавшаяся здесь на запад, оказалась окруженной. И все же сил для одновременного удержания позиции в районе между озерами Ильмень и Чудским и обеспечения открытого фланга этой позиции на реке Ловать, в районе Великих Лук, где противник предпринимал все более сильные атаки, немцам не хватило.

К середине февраля обстановка сложилась таким образом, что группа армий «Север», потесненная и обойденная противником на флангах, могла оказаться, после прорыва противником фронта 16-й армии у Новосокольников, отрезанной от своих тылов и лишенной возможности отхода к Пскову и далее на запад.

На этот раз приказ об отводе группы армий назад был отдан более или менее своевременно. 18 февраля немцы оставили Старую Руссу, а 21 февраля — Холм. Оба эти города стали символами беспримерного героизма немецкой пехоты. Под сильным нажимом со стороны противника войска группы армий «Север» отошли к концу февраля на более короткую линию фронта, начинавшуюся от стыка с группой армий «Центр», западнее Невеля, и проходившую в основном по реке Великой через Опочку, Остров, Псков, по западному берегу Чудского озера и выходившую в районе Нарвы к морю.

Хотя русским и не удалось разгромить группу армий «Север», они все же достигли большого оперативного успеха, ликвидировав длившуюся в течение двух лет блокаду Ленинграда, и очень важного политического успеха. Последний заключался в том, что финны, увидев бесполезность дальнейшей борьбы и имея перед собой превосходящие в несколько раз силы противника, стали искать контакта с русскими, решившись, видимо, выйти из военного союза с немцами.

В противоположность южному и северному участкам фронта, где русские зимой 1943–1944 года наносили свои главные удары, на фронте группы армий «Центр» после тяжелых осенних месяцев сложилась довольно благоприятная обстановка.

Правда, и здесь часто возникали тяжелые положения, однако группе армий удалось не только сохранить целостность своего фронта, но и в основном удержать занимаемые позиции.

Осенние бои, разумеется, сильно измотали 50 дивизий, входивших в состав группы армий. Несмотря на все усилия, немцам не удалось восполнить все свои потери в людях и технике, поскольку людские резервы Германии, равно как и ее военно-промышленный потенциал, были к тому времени в значительной мере исчерпаны. К тому же напряженная обстановка на соседних участках фронта постоянно требовала принятия особых мер для обеспечения флангов Восточного фронта. Сильно вытянутое южное крыло группы увеличило протяженность ее фронта до 1000 км, а найти новые силы для его обороны не представлялось возможным.

В продолжение всех зимних месяцев противник ограничивался здесь в основном сковывающими действиями, стараясь не допустить перебрасывания сил на участки, где он вел наступление. Но часто эти боевые действия, и в особенности на флангах группы армий, принимали характер ожесточенных сражений. Так, на левом фланге внимание русских привлек Витебск. Дважды, в начале января и в начале февраля, русские, введя в бой в общей сложности свыше 60 соединений, пытались, переходя в решительные атаки, овладеть городом и лишить группу армий ее важнейшего опорного пункта. В тяжелых боях, проходивших с переменным успехом, отчаянно сражавшиеся дивизии немцев успешно отбивали все атаки противника, теряя при этом лишь незначительные участки местности. Наступающий противник понес здесь огромные потери, так и не достигнув своей цели.

В то время как в центре фронта группы армий немцам удалось отбить почти все атаки в направлении Могилева и Бобруйска, на правом крыле сложилась значительно более серьезная обстановка. Здесь между правым флангом группы армий «Центр» и левым флангом группы армий «Юг», переименованной позже в группу армий «Северная Украина», все еще существовала брешь, которую прикрывали довольно слабые подвижные войска. В этот район проникли крупные кавалерийские силы русских. Действуя здесь в отрыве от своих войск, они создавали постоянную угрозу коммуникации 2-й армии, железной дороге Мозырь — Минск, которая и без того часто выводилась из строя партизанскими отрядами. Свои действия против открытого правого фланга 2-й армии русские связали с наступлением на стыке 2-й и 9-й армий, где они к середине января настолько далеко продвинулись на запад, что вместе с подвижными силами, действовавшими на юге, поставили 2-ю армию под угрозу двойного охвата. Ввиду того, что последняя слишком долго оставалась на старых позициях, ей лишь с большим трудом удалось избежать окружения.

После этого русские начали наступление на фронте 9-й армии, которая в ходе боев, продолжавшихся до конца февраля, сумела преодолеть несколько кризисов в районе Рогачева и удержать свой фронт, лишь местами отведя свои войска назад.

В марте на правом фланге группы армий, который все время находился под угрозой, обстановка резко осложнилась. Русские в ходе своего наступления на фронте ее правого соседа (группа армий «Юг») вышли в район Ковеля, находящегося западнее Мозыря более чем на 300 км. Возникла опасность, что противник продолжит свое наступление в направлении Бреста и выйдет глубоко в тыл группе армий «Центр». Сам Ковель, являвшийся единственной преградой на пути противника, был окружен. Командование группы армий, и в частности командование 2-й армии, должно было поэтому сделать для себя соответствующий вывод из создавшейся обстановки.

Сняв значительные силы с других участков фронта, немцы создали в тылу, за своим правым, обращенным на запад флангом, ударную группировку. Эта группировка во взаимодействии с 4-й танковой армией, передвигаясь с боями по лесистой, изрезанной многочисленными реками местности, к началу апреля прорвалась к Ковелю. Ей удалось освободить зажатый в тиски гарнизон города и вновь восстановить связь с правым соседом. Применение тактики «укрепленных пунктов» в районе Ковеля вполне себя оправдало, хотя во многих других случаях она приводила лишь к излишним потерям в людях и технике. Под Ковелем немцы сумели не только остановить наступление русских войск, которое, кстати, уже начало выдыхаться, и лишить русских важного узла коммуникаций, но и создать опорный пункт, зацепившись за который им удалось значительно укрепить свой непрочный фронт. Было, конечно, ясно, что тактику «укрепленных пунктов» следует применять лишь в исключительных случаях и только после глубокого анализа конкретной обстановки. Позже она стала применяться на всех театрах военных действий, превратившись для Гитлера в некое лекарство от любой болезни. В том случае, когда в результате деловой оценки сложившейся обстановки немцам не оставалось никакого другого выхода из положения, эта тактика приводила к таким огромным людским и материальным потерям, которые совершенно сводили на нет все ее преимущества. К сожалению, у немцев не хватило сил, чтобы развить достигнутый под Ковелем успех, выдвинуть войска дальше к востоку и сократить протяженность открытого правого фланга группы армий «Центр».

Таким образом, группа армий «Центр» весной 1944 года занимала сплошную линию фронта. В результате успешных оборонительных сражений, в ходе которых русские понесли очень большие потери, среди войск возросла уверенность в своих силах. Однако при первом же взгляде на карту можно было увидеть, что растянувшийся более чем на 1100 км фронт группы армий, а также постоянная угроза на флангах и явно недостаточное количество сил, равных примерно 50 дивизиям, не позволяли надеяться на то, что группа армий сумеет устоять перед очередным крупным наступлением русских.

Только планомерный, умело проведенный и тщательно организованный отход на более сокращенную линию фронта мог еще придать немецкому Восточному фронту необходимую плотность и прочность, которые позволили бы немцам, имея незначительные резервы в тылу, нанести наступающим русским войскам такие потери, что возникшая в результате этого обстановка наряду с предполагавшимся успешным отражением вражеского вторжения на Западе могла послужить основой для политических мероприятий. К подготовке нового рубежа обороны нужно было приступать немедленно. Следовало создать глубоко эшелонированную оборону, а время для ее строительства выиграть путем отхода, сочетающегося с решительными наступательными действиями части сил. Многие старались внушить Гитлеру правильность такого решения, высказывая свои соображения и письменно и устно во время так называемых «оперативных совещаний» в его штаб-квартире, но убедить Гитлера было невозможно. Еще более странным было то, что сам он также не высказывал никаких соображений относительно методов дальнейшего ведения войны.

Запутавшись в деталях тактической обстановки, Гитлер уже в значительной степени утратил способность по-деловому оценивать стратегическое положение Германии, взвешивать оставшиеся у него возможности и принимать действительно нужные и важные решения. Живость и гибкость ума, которые он, несомненно, проявил в начале войны, а также готовность идти на риск и богатство его идей уступили место какой-то мелочности, заставлявшей его избегать всяких деловых решений. Он стал крайне неуверенным и духовно опустошенным, и даже его ближайшие советники ничего не могли с этим поделать. Если им и удавалось иногда вывести его из подобного состояния, то это, как правило, уже ничего не могло изменить в создавшейся обстановке.

Поэтому все решения приходилось принимать задним числом, то есть тогда, когда развивающиеся события уже обгоняли их. К тому же все эти решения почти всегда не выходили за рамки мелких тактических вопросов. Не имея зачастую достаточного представления об обстановке, Гитлер не раз ставил в тупик подчиненных ему военачальников. Главное место в размышлениях Гитлера стали теперь занимать вопросы о том, следует ли, например, оставить какой-то населенный пункт, куда перебросить такую-то дивизию и даже где лучше использовать какую-либо тяжелую батарею. При таком способе руководства, разумеется, между Гитлером и его главными оперативными советниками постоянно возникали разногласия. Начальник Генерального штаба, который отвечал за Восточный фронт, и начальник Главного штаба Вооруженных сил, несший ответственность за остальные театры военных действий, не раз вызывали на себя гнев Гитлера, пытаясь сохранить за командными инстанциями действующей армии совершенно необходимую для них свободу принятия решений и маневра.

Хотя эти разногласия и принимали иногда форму жаркого спора, ведшегося с большим темпераментом, и нередко высказывания Гитлера были чересчур резкими и оскорбительными для главы государства, однако надо признать, что они были далеко не такими, какими их часто изображают сегодня различные мемуаристы.

По указанию заместителя начальника Главного штаба Вооруженных сил генерала Варлимонта была предпринята попытка составлять для Гитлера ежемесячные «памятные записки» по вопросам стратегического, оперативного и военно-экономического положения Германии. В них же указывались предположительно и перспективы развития событий и имелись проекты необходимых решений. Гитлер с улыбкой взял у Варлимонта несколько таких «памятных записок», заявив при этом, что хочет почитать их ночью. Однако больше он о них никогда не вспоминал. Стало ясно, что меморандумы не возымели на него никакого действия, и эта интересная, хотя и весьма трудоемкая, работа была вскоре прекращена.

Уже осенью 1941 года в тылу сражавшихся немецких войск появились первые партизаны. Основная деятельность партизан развертывалась в тылу группы армий «Центр», где благодаря рельефу местности, наличию больших лесов и незначительной плотности населения они имели идеальные условия для своих действий. Постепенно деятельность партизан распространялась на тыловые районы всего Восточного фронта. Однако энергичная борьба с партизанами, начатая действующими войсками, заставила партизан постепенно перенести свои действия на территорию рейхскомиссариатов[3]. Свободными от партизан до 1943 года оставались только Украина и Кавказ, правда за исключением некоторых районов. Но и здесь неразумные действия гаулейтера Коха, назначенного рейхскомиссаром Украины, привели к тому, что украинцы, вначале относившиеся к немцам вполне дружелюбно, в скором времени превратились в партизан.

Первые крупные партизанские отряды были созданы из солдат Красной Армии, которым удалось либо вырваться из больших «котлов» в полосе действий группы армий «Центр», либо бежать из плена. Число этих солдат иногда доходило до нескольких тысяч, так как наступающие немецкие войска не имели достаточных сил ни для того, чтобы всякий раз создавать плотное кольцо окружения, ни для того, чтобы более надежным образом охранять пленных.

К этим группам русских солдат, которые вследствие быстрого продвижения немцев не могли уже соединиться со своими войсками, начало вскоре примыкать и местное население. В первую очередь в эти отряды шли фанатически преданные своему делу большевики, а также партийные работники, которых загоняли в лес строжайшие приказы немцев об обращении с советскими комиссарами.

Москва весьма своевременно определила значение партизан и стала осуществлять общее руководство их отрядами, снабжая их оружием, снаряжением и продовольствием. Однако при этом советское руководство, вероятно, позабыло заставить своих партизан вести боевые действия в соответствии с положениями Женевской конвенции и установить для них форму одежды. Численность отрядов постоянно росла за счет перебрасываемых к ним по воздуху подкреплений, а также за счет просачивавшихся через линию фронта армейских подразделений. В партизаны шло и немало представителей гражданского населения.

Крупные отряды, имевшие в своем распоряжении тяжелое пехотное оружие и даже отдельные танки, бравшиеся ими из неисчерпаемого арсенала «котлов», вели боевые действия, опираясь на свои базы, которые были упрятаны в такие непроходимые леса и болота, где их почти невозможно было отыскать. Главными объектами партизан были прежде всего железнодорожные магистрали, мосты, небольшие обозы, отдельные сторожевые посты и часовые, одиночные автомашины, эшелоны с ранеными. Быстро сосредоточивая свои силы, они могли, особенно во взаимодействии с войсками, наступавшими с фронта, проводить и довольно крупные операции против войсковых частей.

Действия советских партизан отличались в большинстве случаев чрезвычайной жестокостью; нередко их жертвами становились и те представители местного населения, которые проявляли лояльность по отношению к немцам. Это вынуждало немецкое командование прибегать к суровым контрмерам, чтобы защитить свои войска.

Борьба против партизан была чрезвычайно трудным делом, так как их отряды, опираясь на хорошее знание местности и поддержку, которую им оказывала большая часть местного населения, быстро получали сведения о готовившихся против них действиях и, как правило, ускользали от ударов. В связи с этим немцам приходилось выделять огромное количество войск для ведения так называемой «пассивной борьбы» с партизанами, то есть для охраны железных дорог и важнейших коммуникаций, а также для ведения постоянной активной борьбы с ними. Однако даже эти меры не позволяли немцам сколько-нибудь заметно ограничить масштабы деятельности партизан. Иногда целые районы, где партизаны имели свои аэродромы, производили наборы призывников и даже собирали налоги, оставались недоступными не только для отдельных лиц, но и для немецких подразделений и частей, занимавшихся борьбой с партизанами.

Кроме вышеописанных отрядов, имевших четкую организацию, в областях, далеко отстоявших от линии фронта, существовали так называемые «домашние партизаны». Это были, как правило, большевистски настроенные местные жители, которые спокойно занимались своим обычным делом и одновременно, так сказать, «по совместительству», доставляли партизанам различные сведения. Когда же представлялся удобный случай, эти «домашние партизаны» сами брались за оружие и взрывчатку и исподтишка взрывали мосты, убивали немецких солдат и офицеров и сотрудничавших с немцами местных жителей. Если партизанам и не всегда удавалось оказывать существенное влияние на события на фронте, то все же многие затруднения в переброске войск, перебои со снабжением, а также сковывание в тылу большого количества полицейских и охранных войск надо, безусловно, отнести на их счет. Кроме того, партизаны оказывали большое влияние на местное население и этим сильно затрудняли деятельность немецкой военной администрации.

Прежде чем перейти к рассмотрению событий, развернувшихся летом 1944 года и имевших решающее значение для немецкого Восточного фронта, необходимо еще раз напомнить читателю о той обстановке, в которой находились немецкие войска на Востоке накануне этого критического периода.

К началу весенней распутицы немцам с большим трудом удалось добиться некоторой стабилизации всего Восточного фронта.

На Юге действовала группа армий «Южная Украина», имевшая в своем составе 6-ю и 8-ю армии, а также большую часть сохранивших свою боеспособность румынских соединений. Ее фронт проходил по Нижнему Днестру, заворачивая у Ясс к Карпатам. Карпатские перевалы прикрывались незначительными силами немецких, румынских и венгерских войск. Севернее Карпат в районе Коломыи к ней примыкала группа армий «Северная Украина» в составе 1-й и 4-й танковых армий, которые прикрывали Галицию, обороняясь на фронте, простиравшемся от Карпат до Ковеля.

Еще дальше к северу, на огромном вытянутом в восточном направлении выступе фронта оборону занимали войска группы армий «Центр», имевшей в своем составе 2,9,4-ю полевые и 3-ю танковую армии. Ее фронт проходил по линии: район севернее Ковеля (на правом фланге), Пинские болота, район южнее Пинска, Мозырь и далее на север. На левом фланге группа армий имела плохо обеспеченный стык с группой армий «Север».

Группа армий «Север» в составе 16-й, 18-й армий и оперативной группы «Нарва», правое крыло которой было развернуто на Западной Двине и несколько отодвинуто назад, прикрывала районы Прибалтики, используя для этого в качестве выгодного естественного рубежа Чудское озеро.

Оборону по всему фронту держали в основном немецкие пехотные дивизии, которые уже в течение почти трех лет непрерывно участвовали в боевых действиях на фронте. Позади них в резерве располагались танковые и гренадерские моторизованные дивизии. Несмотря на все их усилия, немцы не сумели воспользоваться периодом распутицы, чтобы еще раз основательно пополнить свои соединения. Приходилось мириться с тем, что боевая численность войск и вооружение далеко не соответствовали штатам. Ощущался острый недостаток в боеприпасах, особенно в таких, которые считались дефицитными, и в первую очередь — в минах для 120-мм минометов и в патронах для пистолетов-пулеметов.

Исходя из создавшейся обстановки, специалисты, ведавшие вопросами организации войск, часто задавали себе вопрос, оправдывает ли себя постоянное формирование новых частей, которое, конечно, могло осуществляться только за счет старых, закаленных в боях соединений, и следует ли продолжать это формирование в будущем. Однако Гитлер настаивал на необходимости дальнейшего формирования новых частей. В этом отношении он был, пожалуй, прав, так как весь опыт ведения войны показывал, что только путем формирования новых частей можно создавать оперативные резервы, пусть даже и в самых скромных размерах. Все попытки создания резервов снятием частей с постоянно испытывавших огромное напряжение фронтов провалились, так как командующие армиями и группами армий, выставляя более или менее уважительные причины, все время отказывались снимать с фронта части и передавать их для создания резервов Главного командования. Это объяснялось тем, что сил повсюду не хватало.

Было неизвестно, где русские предпримут свое очередное наступление. Немецкое Верховное главнокомандование считало, что русские нанесут удар в первую очередь на южном участке фронта. По его мнению, русские должны были попытаться открыть себе дорогу на Балканы и к румынской нефти, а также окончательно выбить из военного союза держав «оси» Румынию, которая уже начала заметно колебаться.

Вопреки догадкам и предположениям немецкого Верховного главнокомандования свой первый удар русские нанесли на Карельском перешейке. Следующий их удар обрушился на группу армий «Центр». Первые признаки развертывания сил противника перед фронтом группы армий появились еще в начале июня, но Верховное главнокомандование, твердо убежденное в том, что решающий удар русские нанесут на Юге, не придало этому почти никакого значения. Поэтому и сил группе армий «Центр» было выделено очень мало. Почти все танковые соединения располагались на южном участке фронта, который считался наиболее угрожаемым. На фронте группы армий «Центр» дивизии были укомплектованы не полностью и обороняли полосы шириной в среднем до 30 км каждая. К тому же они часто занимали весьма невыгодные для обороны позиции, так как Гитлер запретил даже частично отводить войска назад. Запрет был наложен им и на применение «эластичной обороны», благодаря которой немцы могли бы в начале русского наступления вывести свои дивизии из-под удара и тем уменьшить потери в людях и в территории.

Одновременно с резкой активизацией деятельности партизан, выведших из строя почти все тыловые коммуникации группы армий, 21 июня войска 1, 2-го и 3-го Белорусских фронтов (23 июня к ним примкнули войска 1-го Прибалтийского фронта) перешли в общее наступление в направлениях на Бобруйск, Могилев, Оршу и Витебск, то есть там, где до этого велись сильные оборонительные бои. Наступлению предшествовала чрезвычайно мощная артиллерийская и авиационная подготовка. Крупные танковые соединения русских стояли в готовности немедленно двинуться вперед, как только пехоте удастся прорвать немецкую оборону.

На Бобруйском и Витебском направлениях русские начали осуществлять широкий охватывающий маневр. Остальные удары они направили против Орши и Могилева. Уже в первые дни боев наступающие русские войска прорвали оборону немцев на Бобруйском и Витебском направлениях, глубоко вклинились в их расположение и создали угрозу окружения не только узловым опорным пунктам, но и всем силам группы армий, располагавшимся на выступе фронта восточнее железной дороги Бобруйск — Витебск.

Основные силы 9-й армии были окружены в районе Бобруйска; однако после тяжелых боев, длившихся несколько недель, в начале июля одной танковой группировке немцев, брошенной на освобождение окруженных войск, удалось на короткое время разорвать кольцо окружения, медленно перемещавшееся на запад, и вывести из него около 20 тыс. человек, потерявших все свое тяжелое оружие и технику.

Крупные силы 3-й танковой армии по приказу Ставки остались в Бобруйске, который они должны были оборонять как «крепость». Когда этим войскам было наконец дано разрешение на прорыв, их сил было уже недостаточно, чтобы разорвать кольцо окружения. Почти весь 53-й корпус, имевший в своем составе до 4 дивизий, попал в плен.

В промежутке между Бобруйском и Витебском 4-я армия вела ожесточенные бои, защищая Могилев и Оршу. Но удержать их не смогла. С большими потерями армия была отброшена к Борисову.

В это время на стыке групп армий «Центр» и «Север» возникла новая опасность. Русским удалось глубоко прорвать немецкую оборону в районе южнее Полоцка, в результате чего создалась угроза правому крылу группы армий «Север».

В течение нескольких дней русские, создав огромное превосходство в живой силе и технике, разгромили группу армий «Центр». Остатки группы армий едва сумели несколько замедлить продвижение противника. Развивая достигнутый успех, русские уже в скором времени приблизились к столице Белоруссии Минску, крупнейшему в этом районе узлу шоссейных и железных дорог.

Гитлер взвалил вину за поражение группы армий «Центр» на ее командующего фельдмаршала Буша и назначил на его место фельдмаршала Моделя, который одновременно оставался и командующим группой армий «Северная Украина». Такое положение давало Моделю возможность брать силы из состава, правда, весьма скромных резервов этой группы армий.

Окружив в районе восточнее Минска почти все остатки 4-й армии и вынудив их капитулировать, русские 4 июля овладели Минском. Командование группы армий «Центр» в письменном донесении указывало, что на 350-километровом фронте прорыва ей противостоят 126 стрелковых дивизий, 17 моторизованных бригад, 6 кавалерийских дивизий и 45 танковых бригад противника, в то время как группа армий для прикрытия этой бреши имеет в своем распоряжении силы, насчитывавшие около 8 дивизий.

Разгром группы армий «Центр»

9 июля противник подошел к Вильнюсу. После многодневного сопротивления храбро сражавшихся немецких войск русские взяли город штурмом. В ходе боев в районе Вильнюса группа армий «Север», правое крыло которой все больше растягивалось, а между тем соединиться с ним войскам левого крыла группы армий «Центр» не удалось, оказалась в весьма критическом положении, особенно обострившемся после того, как крупные силы русских перешли в наступление из района Полоцка в направлении на Даугавпилс.

Однако Гитлер, исходя из соображений политического и военно-экономического характера, решительно отклонил предложение об отводе группы армий «Север» на рубеж Западная Двина — Рига, которое было энергично поддержано фельдмаршалом Моделем и осуществление которого дало бы командованию единственную возможность высвободить значительные резервы для усиления группы армий «Центр». Основными мотивами, толкнувшими Гитлера на это, были, вероятно, желание оказать воздействие на Финляндию и стремление продолжить ввоз железа и никеля из Скандинавии. Через несколько дней возникла серьезная опасность того, что группа армий «Север» окажется отрезанной от Восточной Пруссии и окруженной. Действительно ощутимое облегчение всему фронту мог принести только отвод группы армий «Север» на границу Восточной Пруссии.

В середине июля противник, которому теперь оказывали сопротивление лишь несколько танковых дивизий, осуществлявших маневренную оборону, вышел на рубеж Волковыск, Гродно, Алитус, Укмерге, Даугавпилс. Здесь русское наступление было временно остановлено подошедшими сюда резервами. В ходе боев, длившихся почти 4 недели, русские овладели такой огромной территорией, площадь которой примерно равна площади Англии. Были разгромлены 38 немецких дивизий. Немецкая Восточная армия, несмотря на упорное сопротивление ее войск, понесла крупнейшее поражение, виновником которого был целиком и полностью Гитлер, остававшийся глухим к каждому разумному и отвечавшему обстановке предложению. Разгром группы армий «Центр» положил конец организованному сопротивлению немцев на Востоке.

Еще в тот период, когда немцы вели бои с целью несколько стабилизировать положение группы армий «Центр» на реке Неман, русские начали наступление и на фронте соседних групп армий.

На Севере войска 2-го Прибалтийского фронта прорвали оборону немцев в районе севернее Даугавпилса и начали продвигаться в направлении на Резекне. Вскоре после этого перешли в наступление и войска 3-го Прибалтийского фронта. Нанося удар из района южнее Остравы, они форсировали реку Великую и углубились в направлении Гулбене.

В упорных боях 16-я и 18-я армии, ослабленные передачей части сил группе армий «Центр», не допустили прорыва противника на большую глубину и, удерживая за собой Псков, постепенно отошли на рубеж Даугавпилс — Псков. Значительно более критическая обстановка сложилась в результате наступления войск 1-го Прибалтийского фронта в районе южнее Даугавпилса. Главный удар здесь русские наносили в направлении Тильзита через брешь, существовавшую между группами армий «Центр» и «Север». Этим ударом русские поставили войска группы армий «Север» под угрозу оказаться отрезанными от Германии. Снова возникла настоятельная необходимость принятия решительных мер. Эти меры должны были заключаться прежде всего в отводе группы армий «Север» к границам Восточной Пруссии. Генерал-полковник Фриснер потребовал немедленного их проведения, но добился лишь того, что был заменен генерал-полковником Шёрнером, которому Гитлер поручил решить невыполнимую задачу, а именно — удерживать фронт группы армий, опираясь левым флангом на Чудское озеро, до подхода помощи с юга.

Но помощь с юга, которую должны были оказать танковые дивизии 3-й танковой и 4-й армий, для чего им предстояло нанести удар из района Каунаса на север, так и не пришла. Развитие событий на их собственных участках фронта помешало этому.

Правое крыло группы армий «Север» под натиском превосходящих сил противника, наносивших удары по обе стороны Западной Двины, вынуждено было отойти еще дальше на север. Южнее Западной Двины русские, почти не встречая сопротивления, продвигались в северо-западном направлении и 1 августа вышли через Елгаву к Рижскому заливу, отрезав тем самым группе армий «Север» все пути отхода на суше. Крупные подвижные силы русских между тем двигались по направлению к границе Восточной Пруссии.

К заботам, связанным с прорывом русских на левом фланге группы армий «Центр» вдоль Западной Двины, прибавились новые, когда в конце июля 3-я танковая и 4-я армии оказались втянутыми в изнурительные бои, потребовавшие от них напряжения всех своих сил. Поэтому высвободить силы, необходимые для нанесения удара в северном направлении, оказалось невозможным. После короткой передышки крупные силы 1-го Прибалтийского фронта возобновили свое наступление с целью прорваться к Тильзиту. Овладев Каунасом, они отбросили немцев на рубеж Августов, Мариямполе, Расейняй. Лишь перед самой границей Восточной Пруссии, бросив в бой последние резервы, немцы сумели, наконец, остановить наступление русских.

Несмотря на огромный размах русского наступления на северном и центральном участках фронта, русские, оказывается, использовали еще далеко не все свои резервы.

Разгром Восточного фронта летом 1944 г.

В середине июля против группы армий «Северная Украина» в наступление перешли войска 1-го и 4-го Украинских фронтов. Бросив часть ее сил на усиление разгромленной группы армий «Центр», фельдмаршал Модель до предела ослабил эту группу армий. Поэтому ни 1-я, ни 4-я танковые армии не имели достаточных сил, чтобы сдержать чрезвычайно мощный удар русских, нацеленный на среднее течение Вислы. Оборона слабых немецких соединений оказалась быстро прорванной. Даже отведя свои войска на Западный Буг, немцы не смогли все же предотвратить прорыв противника. Быстро продвигаясь на запад, наступающие русские войска вышли на рубеж Сан — Висла. Согласно директиве нового начальника Генерального штаба генерал-полковника Гудериана, этот рубеж немцы должны были удерживать во что бы то ни стало. Но и эта задача оказалась потрепанным немецким соединениям не по плечу. 3 августа русские форсировали Сан, подошли к реке Вислоке и создали в районе Сандомира плацдарм для дальнейшего наступления. Южнее Сандомира фронт резко поворачивал на восток; здесь немецкие и венгерские части все еще прикрывали перевалы через Карпаты и поддерживали связь с группой армий «Южная Украина».

На правом крыле группы армий «Северная Украина» часть сил 1-го Украинского фронта преследовала 4-ю танковую армию, отходившую через Люблин к Висле в направлении на Пулавы. Здесь крупные силы русских повернули на северо-запад и, почти не встречая сопротивления, стали быстро продвигаться в направлении открытого правого фланга 2-й армии, входившей в состав группы армий «Центр» и находившейся еще в районе Бреста. Возникла серьезная опасность для Варшавы и для фронта по среднему течению Вислы, которые прикрывались отдельными охранными частями. Чтобы организовать оборону на рубеже Вислы, фельдмаршал Модель собрал все имевшиеся в его распоряжении силы и подчинил их штабу 9-й армии.

Тем временем русские в районе Бреста столкнулись с частями правого крыла 2-й армии. Гитлер снова слишком поздно дал разрешение на эвакуацию города, и Брест был окружен. Однако гарнизон защитников города, понеся большие потери, все же смог пробиться в северо-западном направлении к своим войскам. Преодолевая большие трудности, 2-я армия заняла новую оборону на рубеже Седльце — Бяла-Подпяска и временно остановила продвижение русских войск. В это же самое время в районе юго-восточнее Варшавы немцам удалось собрать войска для прикрытия Варшавы. Эта группировка создала плацдарм юго-восточнее Варшавы и, ведя с него непрерывные контратаки, нанесла противнику значительные потери. Этого успеха ей удалось добиться благодаря хорошей поддержке со стороны авиации.

Под влиянием быстрого продвижения русских армий на запад население Варшавы, поощряемое, вероятно, и западными державами, 1 августа 1944 года подняло восстание, во главе которого встал генерал Бур-Коморовский. Основу повстанческих отрядов составляли хорошо вооруженные силы движения Сопротивления. В начале восстание развивалось вполне успешно. Но когда попытка русских войск ликвидировать варшавский плацдарм немцев не удалась и положение здесь несколько стабилизировалось, немцы бросили против восставших значительные силы, сумевшие в ходе исключительно упорных и кровопролитных боев, длившихся в течение двух месяцев, подавить восстание. Планомерно, квартал за кварталом немцы очищали город от восставших. В этот момент русские возобновили свое наступление и ликвидировали варшавский плацдарм. Видя это, генерал Бур-Коморовский отклонил предложение немецкого командования о капитуляции остатков повстанческих отрядов. Очевидно, он полагал, что для восставших наступил час окончательного освобождения. Но он ошибся. Правда, немецкие войска были вынуждены оставить пригород Варшавы — Прагу, но все попытки русских форсировать Вислу оказались безуспешными, а немцы тем временем сумели укрепиться на левом берегу Вислы. После бушевавших почти два месяца боев, которые велись с огромным ожесточением не только на улицах, но и под ними — в канализационной системе города, поляки сложили оружие. Несмотря на то что восстание приняло очень широкие размеры, немцы поставили восставшим весьма великодушные условия капитуляции.

В последующие недели на южном участке фронта группы армий «Центр» и на стыке ее с группой армий «Северная Украина», передвинувшихся теперь на Вислу, развернулась ожесточенная борьба за созданные русскими в районе Пулав и Варки плацдармы. Русские постоянно предпринимали здесь атаки с целью расширить свои плацдармы, а немцы непрерывно контратаковали противника, стремясь ликвидировать их. Однако, несмотря на хорошую поддержку со стороны авиации и умелые действия соединений 4-й танковой и 9-й армий, ликвидировать эти опасные плацдармы немцы не смогли, но все же добились того, что плацдармы значительно уменьшились в своих размерах и к концу боев особой опасности уже не представляли.

Более сложная обстановка создалась на центральном участке фронта группы армий «Центр». Здесь, на левом фланге 9-й армии и на фронте 2-й армии, войска 1-го и 2-го Белорусских фронтов упорно продолжали свое наступление, пытаясь прорваться в Восточную Пруссию. Введя в бой свыше 70 стрелковых дивизий, 5 танковых и несколько механизированных корпусов, русские в ходе боев, длившихся в течение всего августа и первой половины сентября, постепенно оттеснили немецкие войска за Нарев и захватили на его западном берегу в районе Пултуска и севернее несколько плацдармов. Бои на этом участке фронта особенно осложнялись тем, что Верховное главнокомандование немцев сняло с фронта группы армий «Центр» почти все танковые соединения и бросило их для нанесения удара на север с целью восстановления связи с войсками группы армий «Север».

Для выполнения этой задачи были выделены 5 танковых и 1 гренадерская моторизованная дивизии. Командование этой ударной группировкой было поручено генералу Раусу. 16 августа группировка перешла в контрнаступление. В этот же самый день фельдмаршал Модель получил новое назначение и отбыл на Западный фронт, где прорыв англо-американских войск под Авраншем грозил немцам полной катастрофой.

Пользуясь этим случаем, мы хотели бы напомнить нашему читателю, что события на Восточном фронте летом 1944 года, разумеется, не могут рассматриваться в отрыве от событий на Западе, получивших новое развитие после вторжения западных союзников на континент. Уже с началом Восточной кампании Германии пришлось вести войну на нескольких фронтах, однако в первое время, поскольку остальные фронты требовали затраты сравнительно небольших сил, все усилия немцев были сосредоточены на Востоке. Теперь же, после вторжения западных союзников в Нормандию, Верховное главнокомандование немцев было поставлено перед необходимостью вести борьбу на двух равнозначных по важности фронтах, поглощавших огромное количество людей и техники. Этот факт с еще большей беспощадностью, чем это имело место в Восточной кампании в 1942–1943 годах, свидетельствует, какое нечеловеческое напряжение сил требовалось от всех немцев.

Вместо фельдмаршала Моделя командующим группой армий «Центр» был назначен командующий 3-й танковой армией генерал-полковник Рейнгардт, считавшийся наиболее опытным специалистом по ведению войны на Востоке.

Удар танковой группировки под командованием генерала Рауса был для противника столь внезапным, что передовым частям группировки удалось продвинуться до города Ауце, расположенного примерно в 30 км юго-западнее Елгавы. Однако русские быстро приняли необходимые меры и стали оказывать упорное сопротивление. Поэтому в последующие дни группировка добилась лишь очень незначительных успехов. Тем не менее северной части группировки удалось при поддержке немецких военных кораблей овладеть Тукумсом и соединиться с войсками группы армий «Север». На юге же наступление захлебнулось в районе Шяуляя, не приведя ни к каким изменениям в обстановке на левом крыле группы армий «Центр».

28 августа наступление пришлось прекратить ввиду того, что оно стало уже бесперспективным. Немцам была снова предоставлена возможность отвести через «коридор», созданный в ходе контрудара немецкой танковой группировки, войска группы армий «Север» на запад и использовать их для обороны Восточной Пруссии. И снова Гитлер по каким-то ставшим абсолютно непонятными соображениям, вероятно, связанным с ведением войны на море, отклонил предложение об отводе войск группы армий «Север». Больше того, он даже приказал усилить их. Исходя только из имеющихся в настоящее время данных, невозможно определить, что именно заставило Гитлера в условиях резкого ухудшения общей обстановки к концу августа 1944 года принять это непонятное для всех решение. Ясно только одно, что в результате этого оказалось невозможным использовать лучшие силы немецкой Восточной армии для обороны родины. А между тем необходимость этого становилась все более очевидной. Каждый понимал, что удерживать в течение долгого времени созданный с большим трудом узкий «коридор», который соединил теперь группу армий «Север» с основными силами, в случае возобновления русскими своего наступления будет невозможно.

Основные бои на фронте группы армий «Север» развернулись теперь южнее Чудского озера. Войскам 2-го и 3-го Прибалтийских фронтов удалось здесь в ходе тяжелых боев, продолжавшихся весь август, отбросить упорно сопротивлявшиеся соединения 6-й и 18-й армий от Чудского озера на север и на северо-запад. В конце августа русские овладели городом Тарту, но затем их наступательные возможности иссякли. Все дальнейшие атаки не принесли им никаких результатов.

Удерживая фронт по реке Нарве (здесь в районе города Нарвы противник имел небольшой плацдарм), группа армий сумела закрепиться на рубеже: Чудское озеро — Тарту — Валга — Гулбене — Екабпилс — Бауска— Елгава, образовав огромный плацдарм вокруг городов Рига и Таллин. С войсками, действовавшими западнее, группа армий была связана узким «коридором» в районе Тукумса. Здесь оборонялась приданная ей теперь 3-я танковая армия, прикрывавшая, кроме того, границу Восточной Пруссии в районе Мемеля (Клайпеды). Решение о переподчинении 3-й танковой армии группе армий «Север» было принято, очевидно, для того, чтобы создать у последней заинтересованность в удержании этого связующего канала. Однако оно утратило всякий смысл, как только русские прорвали фронт 3-й танковой армии в районе «коридора» и снова отрезали группу армий от Восточной Пруссии. Войска, необходимые для совершения этого прорыва, противник получил благодаря выходу Финляндии из войны: они были сняты русскими с переставшего существовать Карельского фронта.

В то время, когда на фронте группы армий «Северная Украина» шли бои на Висле и русским удалось постепенно расширить плацдармы в районе Баранува и Сандомира, а затем объединить их в один, в то время, когда войска 4-го Украинского фронта, переброшенные из Крыма, начали форсировать реку Вислоку и захватили несколько перевалов в Карпатах, войска 2-го и 3-го Украинских фронтов 20 августа перешли в общее наступление против группы армий «Южная Украина», нанося удары по сходящимся направлениям.

Группа армий занимала до этого следующее положение. 3-я румынская и 6-я немецкая армии, сведенные в армейскую группу Димитреску, держали оборону от устья Днестра до Кишинева. Здесь фронт поворачивал на запад. В районе севернее Ясс по обе стороны реки Прут действовала 8-я немецкая армия, фронт которой далее соединялся с фронтом 4-й румынской армии, занимавшей оборону по обе стороны реки Серет. Еще дальше на северо-запад, у города Роман, войска 4-й румынской армии соединялись с войсками, прикрывавшими Карпаты.

В своем составе группа армий имела 20 немецких пехотных дивизий и 1 танковую дивизию, а также 15 румынских пехотных дивизий, 1 румынскую кавалерийскую бригаду и 4 румынские горно-стрелковые дивизии. Большую часть танковых дивизий и 4 пехотные дивизии пришлось передать для усиления группы армий «Северная Украина» и группы армий «Центр». По своему боевому духу, уровню боевой подготовки и вооружению румынские дивизии, действовавшие, как правило, в промежутках между немецкими соединениями, были гораздо слабее последних. Сам фронт представлял собой в основном сплошную линию, и войска занимали позиции, хорошо оборудованные в инженерном отношении. В районе Тирасполя и Григориополя русские создали на правом берегу Днестра сильные плацдармы, ликвидировать которые немцам не удалось. Они должны были служить русским трамплинами для ведения дальнейших операций и представляли серьезную опасность.

Положение в самой Румынии было весьма напряженным. Доверие к правительству Антонеску, которое и без того не пользовалось популярностью среди широких кругов народа, в результате военных неудач и вторжения противника в пределы страны было окончательно подорвано. Новый командующий группой армий «Южная Украина» генерал-полковник Фриснер исключительно правильно оценил кризис, который переживали румынские войска, и верно понял настроения, преобладавшие в румынском народе. Но его неоднократные предостережения и деловые предложения постоянно расходились с отчетами немецких политических представителей в Румынии, нередко дававших событиям значительно более положительную оценку, чем того требовала обстановка. Поэтому его донесения, как правило, не принимались во внимание.

Так была отклонена просьба командования группы армий об отводе войск на исключительно выгодный для обороны и частично оборудованный в инженерном отношении рубеж по рекам Дунай и Серет. При этом не было учтено и мнение начальника Генерального штаба и начальника Главного штаба Вооруженных сил, поддерживавших предложение Фриснера. Начальник Главного штаба Вооруженных сил был особенно заинтересован в этом вследствие того, что действия группы армий стали уже оказывать заметное влияние на всю обстановку на Балканах.

20 августа войска 2-го и 3-го Украинских фронтов исключительно крупными силами, насчитывавшими около 90 стрелковых дивизий и 7 танковых корпусов, после мощной артиллерийской подготовки перешли с плацдармов на правом берегу Днестра и из района Ясс в наступление против выступа фронта, занимаемого войсками группы армий, стремясь охватить ее с востока и с севера. В то время как немецкие войска оказывали противнику отчаянное сопротивление, румынские войска, не выдержав мощных ударов русских, сразу же начали сдаваться в плен, поставив тем самым немецкие дивизии в крайне тяжелое положение.

22 августа противник овладел городом Яссы; русские танковые и моторизованные соединения устремились вдоль реки Прут на юг и полностью отрезали находившиеся еще на Днестре войска, фронт обороны которых местами уже был прорван в результате ударов с востока и которые частично оказались в окружении.

В самом начале этой катастрофы было получено известие, что Антонеску свергнут и что король Михай принял предложенные противником условия перемирия. Хотя при этом немцам и было обещано, что Румыния не будет предпринимать против них никаких акций, Гитлер, который, между прочим, еще надеялся на то, что ему удастся сохранить за собой имевшие исключительно важное значение нефтяные районы Плоешти, не поверил этому обещанию и приказал подвергнуть Бухарест воздушной бомбардировке, а также усилить мероприятия по обороне нефтяных районов.

На фронте же, разумеется, начался неимоверный хаос. Румынские войска сдавались, а немецкие дивизии упорно продолжали отстаивать свои позиции.

Разгром южного крыла Восточного фронта

Коммуникации оказались перерезанными, управление войсками нарушилось. Немецкие полки и дивизии пытались отдельными группами пробиться на запад. Войска 8-й армии находились в несколько более выгодном положении, так как имели возможность спастись, уйдя в отроги Карпат. Лишь небольшой части 6-й армии удалось достичь реки Серет; многие дивизии оказались окруженными и вынуждены были капитулировать. Между тем в Румынии назревал подготавливавшийся в течение долгого времени государственный переворот. Немцам не удалось своевременно раскрыть заговор и пресечь его. Румынский народ, подобно народу Италии, в массе своей с воодушевлением стал переходить на сторону врага. Новое правительство объявило Германии войну. Уже через несколько дней от Германии отпала и Болгария, обратившаяся к западным державам с предложением о заключении перемирия. Болгарское правительство при этом предавалось утопическим надеждам на то, что ему удастся избежать оккупации своей страны Россией, с которой Болгария никогда раньше не находилась в состоянии войны.

В скором времени Румыния и Болгария были уже полностью под контролем новых правительств, и только нефтяной район Плоешти все еще удерживался находившимися там немецкими частями, основную массу которых составляли зенитные части.

Не встречая почти никакого сопротивления, русские армии продолжали свое наступление, преследуя частью сил отходившие к Восточным Карпатам немецкие войска и нанося главный удар в направлении Бухареста и Плоешти. 30 августа русские овладели нефтяным районом Плоешти, несмотря на упорнейшее сопротивление отдельных разрозненных частей, поддержанных с воздуха. С военно-экономической точки зрения это был самый тяжелый и, можно сказать, решающий удар для Германии.

Русские в это время быстро оккупировали Румынию и Болгарию. Уже в начале сентября их передовые части соединились на Дунае с партизанами Тито. Русские повернули часть сил на север и овладели Трансильванией, встретив там в первый момент организованное сопротивление немцев. Успех русских имел одинаково большое политическое и военное значение. Большинство стран Юго-Восточной Европы вышли из-под влияния не только Германии, но и других западных держав. Русские создали себе трамплин для наступательных операций не только против оставшихся незанятыми районов на Балканах, но и против Венгрии, а в дальнейшем — против Австрии и Чехословакии.

15 сентября войска Ленинградского, а также 1-го и 2-го Прибалтийских фронтов перешли в наступление против группы армий «Север». Для немцев это наступление не было неожиданностью. Однако русские избрали направлением главного удара не Тукумс, как это ожидалось, а Ригу и стали оттеснять немецкие войска к морю, нанося им мощные концентрические удары с северо-востока, востока и юго-востока. На севере войска Ленинградского фронта прорвали оборону на реке Нарве и быстро овладели Таллином и Палдиски. Часть их сил переправилась на острова Хиума, Муху и Сааремаа и, почти не встречая сопротивления, в течение нескольких дней полностью овладела ими. Только на полуострове Сырве, в юго-западной части острова Сааремаа, немецким войскам удалось продержаться еще около восьми недель.

Одновременно в наступление перешли войска 3-го Прибалтийского фронта, наносившие удар вдоль железной дороги Псков — Рига, и войска 2-го и 1-го Прибалтийских фронтов, двигавшиеся по обе стороны Западной Двины. В ходе тяжелых боев русские оттеснили немецкие войска к Риге, охватив их широким полукольцом восточнее и южнее города. Но окружить немецкую группу армий в этом районе им не удалось: горловина в районе Тукумса, связывавшая группу армий «Север» с основными силами немцев, оставалась открытой; через нее 18-я армия и была отведена на запад.

На следующем этапе русские в начале октября перешли в наступление против войск, прикрывавших Ригу, стремясь одновременно прорваться из района Елгавы к морю. После ожесточенных боев русские в середине октября овладели Ригой. Однако их наступление из района Елгавы было остановлено. В итоге группа армий оказалась запертой в Северной Курляндии, так как перешедшие в это время в наступление войска 3-го Белорусского фронта вышли на широком фронте к границе Восточной Пруссии и к морю между Клайпедой и Таураге. На этот раз группу армий отделяла от остальных немецких войск довольно широкая полоса. Ссылаясь на какие-то совершенно непонятные сегодня, но якобы существовавшие тогда предпосылки для ведения операций из Курляндии против открытого фланга русских войск, Гитлер решительно отклонил предложение о прорыве группы армий в Восточную Пруссию и упустил таким образом последнюю возможность создания на границах Восточной Пруссии прочной обороны.

На плацдарме, фронт которого начинался у моря, в районе южнее Лиепаи, и далее шел на северо-восток через Мажейкяй, Ауце и Тукумс, остались 26 закаленных в боях дивизий немецкой Восточной армии и большое количество артиллерии, которые с огромным упорством и ни на минуту не ослабевавшей волей к сопротивлению обороняли этот район вплоть до самого последнего дня войны. Часть сил курляндской группировки удалось эвакуировать морем еще в тот период, когда борьба шла на подступах к Германии, основные же силы, которые сами находились в безнадежном с оперативной точки зрения положении, вынуждены были лишь издали наблюдать за тем, как под ударами с востока и с запада гибла их родина.

13 октября войска 3-го Белорусского фронта снова перешли в наступление в районе южнее Клайпеды, нанося главный удар в направлении Инстербурга и Гольдапа, и расширили фронт наступления на юг до Августова.

Лишь на рубеже Шлоссберг — Эбенроде — Гольдап, Филипув после напряженнейших боев севернее и южнее Роминтер-Гейде, в ходе которых русские овладели Гольдапом, немцы наконец остановили их наступление. Филипув, Сувалки и Августов оказались в руках русских. Южнее Гумбиннена русским удалось осуществить глубокий прорыв и выйти к реке Ангерапп в районе Неммерсдорфа. Благодаря умелому оперативному руководству генерала Госсбаха войскам 4-й армии удалось путем контратак против открытых флангов русского клина отрезать значительную часть сил противника, вышедших к реке Ангерапп, уничтожить их и вернуть Гольдап. В этих боях было уничтожено около 1000 танков и до 300 орудий противника. Они свидетельствуют, что русские в то время уже были в состоянии вводить в бой на ограниченном пространстве огромные массы техники.

Основная масса русских войск, находившихся на Балканах, в первое время использовалась их руководством для достижения своих политических целей в Румынии и Болгарии, а также для установления связей с армией Тито в Югославии. Часть войск, усиленных теперь за счет румын, которые хотели сами вернуть переданные некогда Венгрии румынские области, продолжала преследовать остатки 6-й и 8-й немецких армий.

Группа армий «Южная Украина» немедленно начала приводить в порядок свои отступавшие войска и совместно с венграми, от которых немцы ожидали упорной обороны своей страны, стала занимать карпатские перевалы. Войска заняли перевалы Тулгеш, Гимеш и Ойтуз и удерживали их, отбивая атаки русских. Далее фронт огибал Секлерский выступ, резко поворачивал на запад и шел до района севернее Брашова. Остатки 6-й армии совместно с войсками, оборонявшими Плоешти, отступили через перевал Предял на север. Их удалось кое-как привести в порядок, и уже в начале сентября они стали оказывать противнику некоторое сопротивление, когда тот пытался продвинуться на север через Брашов.

Между начавшей постепенно вновь формироваться 6-й армией севернее Брашова и подчиненными 2-й венгерской армии частями венгерского ополчения, которые группировались в районе Клужа и Орадя, зияла огромная брешь, через которую в начале сентября из района Брашов — Сибиу устремились войска новой румынской армии. Против этих сил 5 сентября перешли в контрнаступление венгерские войска, которым удалось быстро отбросить румын, имевших низкую боеспособность, за реку Муреш, вынудить русских бросить крупные силы в горы и на время отказаться от предполагавшегося вторжения в Среднедунайскую низменность через Железные ворота. Русские в середине сентября создали в составе 2-го Украинского фронта ударную группировку, насчитывавшую примерно 25 стрелковых дивизий и 4 механизированных корпуса. Эти силы вскоре перешли в наступление, нанося главный удар в направлении Клужа. Вспомогательный удар они наносили из района Брашова против Секлерского выступа. Группа армий «Северная Украина», переименованная теперь в группу армий «Юг», эвакуировала Секлерский выступ и отвела свои войска за Муреш в его верхнем течении, значительно сократив при этом свой фронт. Здесь ей удалось отбить все атаки русских. Это заставило русское командование прекратить свои попытки преодолеть Карпаты и перебросить свои силы на запад, в долину реки Муреш, и на юг.

19 сентября русские овладели городом Тимишоара, а вскоре после этого — городом Арад; отсюда они повернули часть сил на север, с тем чтобы выйти на Среднедунайскую низменность, ударом с тыла уничтожить немецко-венгерские войска, оборонявшие Карпаты, и быстро вывести Венгрию из числа союзников Германии.

Этому замыслу русских командование немецко-венгерских войск вначале могло противопоставить лишь незначительные силы из состава 3-й венгерской армии, которые имели задачу не допустить выхода русских из гор к востоку от Тисы. Но выполнить ее они были не в состоянии. Тогда для поддержки этих войск командование группы армий попыталось создать крупную группировку на правом фланге 6-й армии в районе Орадя, которая должна была, сняв значительные силы с фронта в горах, ударить во фланг русским войскам, наступавшим на запад с рубежа Дьюла— Арад — Тимишоара, и преградить им выход из гор.

5 октября русские крупными силами снова перешли в наступление. Они быстро смяли 3-ю венгерскую армию и уже через несколько дней вышли к Тисе, форсировав ее с ходу в районе Сегеда и Петровграда. Другая группа русских войск в это время продвинулась с северо-востока к Белграду, чтобы оказать поддержку войскам 3-го Украинского фронта, наступавшим на Белград с юго-востока.

Более благоприятная обстановка для немцев и венгров сложилась перед фронтом правого крыла русских войск, наступавших через Салонту и Дьюлу на северо-запад. Здесь, в районе Дебрецена — Орадя, немцы и сумели сосредоточить сильную группировку, которая контратаковала русских и втянула их в тяжелые бои.

В период с 7 по 15 октября в районе Дебрецена развернулось крупное танковое сражение. В ходе его немцы окружили танковые и кавалерийские соединения русских и нанесли им значительные потери. Однако следовавшие позади них стрелковые дивизии противника освободили окруженные войска. После упорных боев немцы оставили город Орадя. Несмотря на это, немцы достигли небольшого временного успеха, так как им удалось отразить наступление русских и сорвать их попытку прорваться с ходу через Тису. Выигранное время они использовали для отвода своих войск, остававшихся еще далеко на востоке.

Венгерское правительство между тем пыталось сделать то же, что сделали с большим или меньшим успехом правительства Италии и Румынии. 15 октября Будапештское радио, приведя малоубедительные доводы, неожиданно заявило, что венгерское правительство обратилось к русским с просьбой о заключении перемирия. К этому Германия была вполне подготовлена. В Венгрии располагались крупные немецкие формирования, которое в своих действиях могли опереться на фашистскую организацию «Скрещенные стрелы», возглавляемую Салаши. 16 октября регент Венгрии был арестован и вывезен в Германию. Организации «Скрещенные стрелы» было поручено формирование нового правительства, а Салаши был провозглашен регентом Венгрии. Ожидать от нового правительства принятия каких-либо действенных мер при существовавших в ту пору условиях, разумеется, было невозможно. В этом отношении немцы должны были полагаться только на себя. Благодаря их быстрому вмешательству предательство Хорти не оказало почти никакого влияния на венгерские войска. Только в Карпатах отдельные генералы 3-й венгерской армии, в том числе и ее командующий генерал Миклош, установили контакт с русскими.

Тем временем русские снова перешли в наступление на Дебрецен, чтобы стремительным ударом на север отрезать располагавшиеся восточнее войска 8-й немецкой и 1-й венгерской армий. 20 октября немцы оставили Дебрецен. Измотанные немецкие дивизии могли лишь слегка замедлить темп продвижения русских. Когда русские овладели городами Токай и Ньиредьхаза, казалось, что отступавшие с востока войска не минуют окружения. Однако немцам еще раз удалось собрать свои силы и нанести удар с запада во фланг вырвавшимся вперед русским войскам. 23 октября эта группировка немцев прорвалась к городу Ньиредьхаза, соединилась там с передовыми частями 8-й армии, наступавшими с востока, и отрезала русские войска, действовавшие севернее. В ходе исключительно упорных боев немцы отбили многочисленные атаки русских, пытавшихся ударом с юга освободить свои окруженные войска, и уничтожили отрезанные русские соединения, за исключением отдельных мелких групп, которым удалось вырваться из окружения и соединиться со своими войсками.

Силы, располагавшиеся восточнее Тисы, немцам удалось отвести назад, в результате чего к концу октября был создан хотя и слабый, но в основном сплошной фронт, который проходил восточнее Дуная через Сомбор до района восточнее Пакша, откуда он резко поворачивал к Тисе и шел далее через Сольнок, Токай на север, выходя к Вислоке в районе Ясло.

На севере, в Словацкой промышленной области, как и в Польше, имело место неприятное восстание, которое, однако, удалось вскоре подавить.

Следующий удар русские нанесли против самого слабого участка фронта между Тисой и Дунаем, где оборонялась одна 3-я венгерская армия. 29 октября русские, нанося главный удар в районе Кечкемета, прорвали оборону венгров. Развивая достигнутый успех, их передовые танковые части быстро вышли на дальние подступы к Будапешту, где немцы совместно с венграми создали прочный оборонительный пояс. Оборону Будапешта возглавил штаб 6-й армии. Быстро подтянув сюда свои соединения, немцы ликвидировали острую опасность, нависшую над венгерской столицей, нанесли противнику большие потери и удержали за собой на левом берегу Дуная плацдарм, который прикрывал Будапешт. Из-за сильного нажима русских на Будапешт, а также вследствие сильных атак противника против войск, оборонявшихся на Тисе, последним пришлось оставить этот рубеж и значительно сократить линию фронта, отведя свои войска к Эгеру и Мишкольцу.

После того как все попытки русских внезапным ударом овладеть Будапештом и создать себе базу для удара на Вену провалились, они перенесли основное усилие на юг и в конце ноября совместно с войсками 3-го Украинского фронта, подтянутыми тем временем из Болгарии и Югославии, перешли в наступление, форсировав Дунай на участке между городами Пакш и Апатии.

Введя в бой значительно превосходящие силы, русские разгромили войска, все еще оборонявшиеся к востоку от Дуная, и начали быстро продвигаться на запад. Наступление левого крыла русских войск удалось остановить лишь между Дравой и озером Балатон на рубеже города Надьканижа. Правый фланг русских получил возможность осуществить прорыв на Будапешт с юга между Дунаем и Балатоном. Лишь на отсечных позициях между озером Балатон, озером Веленца и Дунаем немецко-венгерским войскам кое-как удалось остановить прорвавшегося противника.

Переброска войск 6-й армии в район северо-восточнее Балатона, вызванная прорывом русскими фронта юго-западнее Будапешта, естественно, повлекла за собой ослабление всего участка фронта северо-восточнее Будапешта. Следствием этого явилось то, что, когда в середине декабря войска 2-го Украинского фронта возобновили свое наступление между Тисой и Дунаем, они встретили здесь весьма незначительное сопротивление. Быстро продвигаясь вперед, русские вышли к реке Ипель, откуда крупными силами повернули на Будапешт и начали наступать на него с севера и северо-запада. Остальные их силы оттеснили 8-ю армию к старой чехословацкой границе, в результате чего эта армия оказалась оторванной от 6-й армии. 1-й танковой армии удалось удержать свои позиции примерно на рубеже Кошице — Ясло. Чтобы завершить окружение Будапешта, русские сосредоточили свои основные силы на внутренних крыльях 2-го и 3-го Украинских фронтов. После того как их попытка прорваться между озерами Веленце и Балатон благодаря исключительно упорному сопротивлению действовавших здесь немецких танковых дивизий провалилась, русские нанесли удар с юга между Дунаем и озером Веленце против южной части внутреннего оборонительного обвода Будапешта. Остальными силами русские немедленно начали наступать на запад в направлении Бакони. На севере они, преодолевая ожесточенное сопротивление и отбивая яростные контратаки немцев, продвигались вперед, обтекая горы Бёржёнь, и вышли к Дунаю в районе Эстергома. Здесь они соединились со своими войсками, наступавшими с юга, и 24 декабря окружили Будапешт. Тем временем русские войска, наступавшие в направлении Бакони, ударом с тыла овладели дефиле между озерами Балатон и Веленце, продвинулись далеко на запад и даже вышли на западную окраину Бакони в районе Тата.

Ослабив и без того уже крайне непрочный фронт в Восточной Пруссии, Гитлер, который по непонятным причинам непременно хотел освободить из окружения будапештский гарнизон, передал 6-й армии эсэсовский танковый корпус, силами которого 1 января 1945 года и был нанесен деблокирующий удар по Будапешту. Однако добиться успеха немцы не сумели. А тем временем в Будапеште продолжались исключительно упорные уличные бои. Особенное упорство в обороне своего города проявили венгерские отряды, созданные организацией «Скрещенные стрелы». В ходе ожесточенных боев Пешт пришлось сдать, а мосты через Дунай взорвать. Однако Офен[4] немецко-венгерские войска продолжали оборонять с неослабевающим упорством.

Провал попытки немцев деблокировать город не заставил Гитлера отказаться от удержания Будапешта. Это свое решение он с фанатической энергией старался провести в жизнь даже за счет ослабления других фронтов. Вообще в этот период Гитлер с непонятным упрямством старался во что бы то ни стало сохранить за собой территорию Венгрии. Иногда начинало казаться, что потеря Венгрии означала для него больше, чем потеря Верхней Силезии или Саарской области. Новая попытка деблокировать Будапешт, предпринятая 18 января, вначале имела некоторый успех, но прорваться к самому городу войскам снова не удалось. Мужественный гарнизон защитников города, раздробленный на мелкие группы, создавшие отдельные очаги сопротивления, продолжал в течение еще почти четырех недель оборонять превращавшийся в груды развалин город.

На всем южном участке Восточного фронта, кроме Будапешта, где шли сильные бои, положение несколько стабилизировалось. На Юге между Адриатическим морем и Дравой действовала подчинявшаяся Главному штабу Вооруженных сил группа армий «Е». Левее нее, между Дравой и Балатоном, оборонялась 2-я танковая армия, к которой в Бакони примыкала 6-я армия, державшая фронт до Дуная. Севернее Дуная по реке Грон оборону занимала 8-я армия. С севера к ней примыкала 1-я танковая армия, фронт которой проходил по Восточным Бескидам и далее на север по западному берегу реки Вислока. Эта армия обеспечивала связь с 17-й армией.

Русские между тем перегруппировали свои силы для нового наступления. Вновь сформированные ими болгарские и венгерские войска действовали пока на менее ответственных участках. В тот период, когда противник проводил эту перегруппировку, немецкие войска по приказу Гитлера еще раз перешли в наступление по обе стороны озера Балатон. Учитывая общую обстановку, совершенно невозможно понять, из каких оперативных или стратегических соображений он исходил, отдавая этот приказ. Для наступления Гитлер направил в район юго-восточнее Вены несколько танковых дивизий СС, которые были взяты с Запада после окончания немецкого наступления в Арденнах и которые были крайне необходимы для обороны Западной и Восточной Германии. Достигнув некоторых начальных успехов, наступление, конечно, выдохлось. Отборные дивизии, присланные Гитлером, в том числе и полк его личной охраны, теряли последние силы. Не замечая всей бесперспективности стратегической обстановки и не понимая того, что готовность людей к самопожертвованию и их преданность имеют какой-то предел, Гитлер не хотел видеть и действительных причин этой неудачи. Он даже приказал лишить солдат этих частей, закаленных в сотнях битв, нарукавных повязок с его именем.

Оставим на время трагическую повесть о том, что произошло в марте 1945 года под Будапештом, и вернемся к тем событиям, которые развернулись на тех участках фронта, где немецким войскам, несколько лет сражавшимся в глубине русской территории, была вверена оборона восточных границ Германии.

В начале января, когда на Западе в Арденнах провалилась последняя попытка захватить инициативу в свои руки, группа армий «А» и группа армий «Центр» немецкой Восточной армии занимали слабый, хотя и сплошной фронт по рекам Вислоке, Висле, Нареву и Бебже и защищали ближайшие подступы к Восточной Пруссии на рубеже Августов — Гольдап — Шлоссберг.

Наиболее опасными участками этого фронта были, в частности, русские плацдармы в районе Баранува и Сандомира, Пулав, Магнушева, Пултуска, а также участок перед Восточной Пруссией.

Трудности, связанные с ведением войны на несколько фронтов, разделение ответственности за них между начальником Главного штаба Вооруженных сил, ведавшим так называемыми «театрами военных действий ОКВ[5]», и начальником немецкого Генерального штаба, который ведал Восточным фронтом, и в довершение всего своевольные и почти всегда не соответствовавшие общей обстановке оперативные планы Гитлера привели к тому, что передышка на Востоке не была использована для усиления Восточной армии в такой мере, в какой это было необходимо и, вероятно, возможно. Правда, генерал-полковнику Гудериану со временем удалось добиться от Гитлера согласия на создание глубоко эшелонированной оборонительной полосы, на которой можно было бы остановить продвижение противника, однако увеличить огневую мощь войск, и в первую очередь за счет противотанковых средств, а также создать достаточную оперативную плотность войск не было никакой возможности, так как предназначавшиеся для этого соединения и вооружение были целиком использованы на других фронтах.

Однако наиболее опасным было все же полное отсутствие оперативных резервов, достаточных для ликвидации тех кризисов, которые должны были последовать в скором времени. На всем фронте имелось в качестве подвижных резервов всего лишь около 12 танковых и гренадерских моторизованных дивизий, которые располагались в тылу на самых угрожаемых направлениях, то есть в основном у пулавского и баранувского плацдармов русских. Кроме этих войск, ни у Главного командования Сухопутных сил, ни даже у Верховного Главнокомандования не было сколько-нибудь значительных резервов. Никто не сомневался в том, что, если русским удастся хотя бы в одном месте осуществить крупный прорыв, то весь ослабленный до предела Восточный фронт рухнет. Возможности создания дополнительных резервов были чрезвычайно ограниченны. Разумеется, можно было получить некоторое количество дополнительных сил, если бы была проведена эвакуация Курляндской группировки. Но даже в самом лучшем случае эвакуация морем потребовала бы много времени, которое противник, несомненно, использовал бы для подтягивания новых сил. Гитлер запретил эвакуацию войск из Курляндии точно так же, как он это сделал и в отношении населения пограничных районов Восточной Пруссии. Такой совершенно не оправданный энтузиазм несколько недель спустя принес населению неимоверные страдания, которых можно было бы избежать. В противоположность периоду «молниеносных войн» стало невозможно убедить Гитлера в правильности делаемых ему предложений. Точно так же невозможно было заставить его понять действительное положение вещей и трезво оценить силы противника и его возможности. Он не принимал теперь во внимание никаких, даже самых тщательно разработанных и всесторонне проверенных данных о наступательных возможностях противника, в особенности если речь шла о противнике на Востоке. Все добытые цифровые данные он называл блефом и не желал знакомиться ни с какими докладами и памятными записками по оперативным вопросам. Все ответственные военные инстанции ни на минуту не сомневались в том, что при имевшемся соотношении сил — 1:10 — успешное отражение нового крупного наступления русских будет редчайшим подарком судьбы. Этот подарок, конечно, можно было бы заслужить ценой огромного напряжения сил вместе с исключительно умелыми действиями войск и командования; но ни войска, которые в течение ряда лет несли непомерную нагрузку, ни командование, которое Гитлер на каждом шагу «опекал» даже в самых мелких тактических вопросах и которое уже в течение нескольких лет было лишено всякой свободы в принятии решений, не были в состоянии справиться с этой задачей.

Русские готовились к своему последнему крупному наступлению с исключительной тщательностью и без всякой спешки. Целью наступления мог быть только Берлин: существовавшее в это время начертание фронта само указывало путь к нему.

На севере войска 2-го и 3-го Белорусских фронтов, имевших около 100 стрелковых и 20 танковых дивизий, получили задачу в ходе концентрического наступления овладеть Восточной Пруссией. 1-й Белорусский фронт, в составе которого было около 30 стрелковых дивизий, 5 танковых корпусов и несколько танковых бригад, должен был выйти к Одеру в его среднем течении, а располагавший самыми крупными силами 1-й Украинский фронт (около 60 стрелковых дивизий, 8 танковых корпусов, 1 кавалерийский корпус и 8 танковых бригад) имел задачу выйти к Одеру в его верхнем течении севернее и южнее Вроцлава (Бреслау) и овладеть Верхнесилезским промышленным районом. Насчитывавший сравнительно небольшое количество войск 4-й Украинский фронт выполнял задачу по обеспечению левого крыла наступавших войск в верховьях Вислы.

Наступление началось 12 января ударом войск 1-го Украинского фронта с баранувского плацдарма. Русские сосредоточили для этого удара такое количество наступательных средств, что уже при первом натиске оказались разгромленными не только дивизии, оборонявшиеся в первом эшелоне, но и располагавшиеся на этом участке сравнительно крупные резервы. Через образовавшиеся в большом количестве бреши хлынули русские танковые соединения, которые быстро вышли на оперативный простор, форсировали Ниду и, повернув часть сил на Кельце, начали стремительно продвигаться на запад.

13 января войска 1-го Белорусского фронта перешли в наступление с пулавского и магнушевского плацдармов, прорвали оборону действовавших там войск и частью сил начали осуществлять окружение Варшавы.

Уже через три дня после начала наступления в районе Ниды и Пилицы русские перестали встречать какое-либо организованное сопротивление. Подкрепления, спешно переброшенные из Восточной Пруссии в район Лодзи, не успев разгрузиться, сразу же были вынуждены начать отход. Создалась серьезная угроза для Варшавы и для все еще занимавшей оборону на Висле 9-й армии. Стабилизировать положение немцы могли только вводом в сражение новых крупных сил. А получить эти крайне необходимые им силы можно было только немедленно, сняв танковые дивизии с Запада, где уже шло наступление в Арденнах, и, быть может, за счет сил, оставшихся в Курляндии, вывести которые оттуда было уже почти невозможно.

Несмотря на то, что противник уже приближался к границам Германии, Гитлер снова мог решиться лишь на полумеры, которые теперь были совершенно недостаточны. Собственно говоря, от проведения этих полумер ничего не изменилось: группа армий, действовавшая в Курляндии, продолжала оставаться в этом потерявшем всякое значение районе, а танковые дивизии, снятые с выполнения задачи по ведению наступления в Арденнах, в массе своей почему-то предполагалось использовать в районе Будапешта. Для укрепления рухнувшего фронта удалось наскрести всего только 1 танковую и 2 пехотные дивизии. Сделать что-либо эти силы, конечно, не могли.

Генерал-полковник Гарпе, на которого Гитлер взвалил всю вину за катастрофу на Висле, был заменен генерал-полковником Шёрнером, которому Гитлер вдруг стал оказывать всевозрастающее доверие.

Естественно, что разгром ее северных соседей не мог не отразиться и на 17-й армии. Однако она, испытывая довольно сильный нажим со стороны противника, сумела все же организованно отойти на запад. На фронте 4-й танковой армии русские танковые и моторизованные соединения, продвигавшиеся почти безостановочно, 15 января частью сил вышли севернее Вислы к Кракову, а на главном направлении — к верхнему течению Варты в районе Ченстохова. Позади этих передовых танковых частей противника остатки разгромленных немецких соединений пытались согласно приказу пробиться на запад.

Передовые танковые части 1-го Белорусского фронта, быстро продвигаясь на запад, вскоре овладели Лодзью. Остальная часть соединений фронта повернула на северо-запад и, тесня войска 9-й армии на север, заняла Варшаву.

Южное крыло группы армий «Центр» было, таким образом, полностью разгромлено. Собиравшиеся позади русских моторизованных соединений остатки немецких, когда-то гордых своими победами, дивизий с трудом пробивали себе путь из районов Кельце и Лодзи на запад.

На этот раз русские, силы которых не были скованы действиями на других участках фронта, имели достаточно средств для того, чтобы расширить свое наступление вплоть до Балтийского моря и тем самым лишить немцев всякой возможности для маневра.

В середине января 2-й и 3-й Белорусские фронты с разницей во времени всего лишь в несколько дней перешли в наступление против группировки, оборонявшей Восточную Пруссию. Южная ударная группировка русских наносила главный удар с пултусского плацдарма, а северная группировка — из района Шлоссберга. В то время как на севере наступавшие войска, преодолевая упорное сопротивление частей 3-й танковой армии, медленно продвигались на запад по обе стороны реки Писса, на юге русские, введя в бой очень крупные танковые силы, быстро прорвали фронт 2-й армии, которая почти совсем не имела резервов, и, выйдя на оперативный простор, начали наступать по расходящимся направлениям на север, северо-запад и запад.

В промежутке между разгромленными армиями оказалась 4-я армия, занимавшая большой участок фронта, вытянутый далеко на восток. Здесь противник пока еще не наступал. Казалось, что теперь как никогда следовало отвести армию за Мазурские болота, которые однажды, правда, при совсем иных обстоятельствах, уже сыграли значительную роль в обороне Восточной Пруссии[6], и создать себе таким образом некоторое количество резервов. Но по каким-то неизвестным причинам Гитлер, вбивший себе в голову тезис об обороне каждого вершка земли, отклонил предложение об отводе армии. А тем временем на севере русские, продвигаясь по обе стороны Инстербурга в направлении на Кенигсберг, отбросили 3-ю танковую армию за реку Дейме. На юге они наступали на Алленштейн, Остероде, Грудзёндз и Торунь. Таким образом, близилась полная изоляция Восточной Пруссии от Германии.

В результате всего этого 4-я армия, на которую противник пока еще не оказывал сильного давления, попадала в чрезвычайно неприятное положение. Под влиянием ставшей совершенно реальной угрозы окружения командование 4-й армии, равно как и командование группы армий, снова выдвинуло требование о немедленном отводе армии за Мазурские болота. Разрешение на это было получено лишь 21 января, когда по сути дела армия уже была в кольце. Однако благодаря проводимой заранее подготовке к отходу армия под командованием генерала Госсбаха сумела немедленно отступить на запад, не испытывая никакого воздействия со стороны противника. И все же немцы опоздали. За истекшее время на фронте соседних армий сложилась настолько неблагоприятная обстановка, что удерживать новые позиции за болотами оказалось невозможным. Генерал Госсбах на свой собственный риск решил продолжать отход на запад с тем, чтобы соединиться со своими соседями и в случае необходимости прорваться к нижнему течению Вислы. Он надеялся, что ему удастся тем самым увлечь за собой остатки соседних армий — 3-й танковой и 2-й армий. Совершенно правильно оценивая обстановку, генерал Госсбах понимал, что всякое промедление в принятии данного решения приведет лишь к тому, что все три армии будут оттеснены на север и окажутся прижатыми к Балтийскому морю. 22 января генерал Госсбах отдал соответствующие приказы, даже не информировав о своем решении командование группы армий, а значит, и Гитлера. Он сделал это потому, что имел все основания опасаться вмешательства Верховного главнокомандования в его действия. 4-я армия форсированным маршем стала продвигаться на запад. Только 26 января русские разгадали замысел немцев и, сильно тесня армию, овладели Лётценом и Растенбургом. Первым об этом узнало командование группы армий, которое не хотело сдавать русским район Кенигсберга и не было целиком согласно с планом командующего 4-й армией. Оно поспешило отобрать у армии 2 выведенные ею с большим трудом в резерв дивизии и направило их на усиление 3-й танковой армии, занимавшей оборону восточнее Кенигсберга.

О том, что межозерные дефиле и Лётцен сданы без боя, Гитлер узнал позже, через партийные органы. Он немедленно снял командующего группой армий генерал-полковника Рейнгардта, который оправдывал действия генерала Госсбаха, и назначил на его место генерал-полковника фон Рендулича. Группа армий была переименована и стала называться группой армий «Север». Ей подчинялись теперь остатки 3-й танковой, 2-й и 4-й армий.

Между тем отход войск 4-й армии вследствие сильного нажима противника, особенно на ее правом фланге, в районе севернее Алленштейна, все еще продолжался. 29 января передовые части армии стали переходить в контратаки в западном направлении против противника, преградившего им путь движения. Тем временем русские подошли к Эльбингу и Мариенбургу и окружили их.

Атаки передовых частей 4-й армии вылились в общее наступление, которое поначалу было вполне успешным; войска овладели районом восточнее Эльбинга, Прейсиш-Холландом и Либштадтом. Было подбито много танков и захвачено несколько орудий противника. На следующий день в наступление должны были включиться еще более значительные силы, но в это время по предложению гаулейтера Коха генерал Госсбах был отозван, а на его место назначен генерал Ф.В. Мюллер. Успешно начатое наступление пришлось приостановить. В результате была упущена последняя возможность спасти немецкие силы, оставшиеся в Восточной Пруссии.

На фронте группы армий «А» (9-я армия, 4-я танковая армия, 17-я армия и 1-я танковая армия), которая называлась теперь группой армий «Центр» и командование которой с 20 января осуществлял генерал-полковник Шёрнер, обстановка продолжала ухудшаться самым неумолимым образом. Преодолевая сопротивление отдельных разрозненных боевых групп, русские неудержимо продвигались на запад. 25 января первые русские танки появились уже на подступах к Вроцлаву (Бреслау), а в это время на Одере остатки войск 4-й танковой и 9-й армий еще только приступили к созданию обороны. Кроме разбитых остатков обеих армий, были использованы запасные части, фольксштурм (ополчение) и несколько полицейских формирований, вооружение которых явно не соответствовало их задачам. Сохранить целостность фронта сумели только войска правого крыла группы армий, где действовали 1-я танковая и 17-я армии. 17-я армия во время отхода была оттянута на северо-запад с задачей прикрыть Верхнесилезский промышленный район.

Закрепиться более или менее прочно немцы сумели только на Одере, к которому русские в конце января вышли южнее Бреслау, а через несколько дней и севернее него. А в районе Штейнау противник даже создал крупный плацдарм на левом берегу Одера.

Севернее Штейнау отступавшие немецкие соединения, хотя и сильно потрепанные, но продолжавшие сражаться с неослабным упорством, несколько задержали продвижение русских. Но выполнить поставленную им задачу и уничтожить плацдарм противника в районе Штейнау они, конечно, не были в состоянии. Ожесточенная борьба развернулась на фронте 17-й армии, оборонявшей Верхнюю Силезию, но, несмотря на это, верхнесилезские рабочие до самого последнего момента продолжали работать, сохраняя образцовую трудовую дисциплину.

Ввиду того что новых боеспособных соединений у немцев уже не было, стало ясно, что остановка русских на Одере будет весьма непродолжительной. И действительно, уже в начале февраля русские вновь перешли в наступление и форсировали Одер в районе между Бригом и Глогау. Бреслау и Глогау оказались окруженными. Группа армий, удерживая за собой Оппельн, постепенно отошла к северо-восточной части Судет и за реку Нейсе. К началу затишья, наступившему на фронте в первой половине марта, немецкие войска располагались следующим образом: правое крыло группы армий «Центр» стояло в Моравской низменности, 17-я армия оборонялась по Одеру между Ратибором и Оппельном. Севернее Судет войска группы армий занимали оборону примерно на рубеже Штрелен — Хиршберг — Гёрлиц, а также по Нейсе вплоть до ее слияния с Одером в районе севернее Губена.

Окруженный Бреслау, который снабжался и получал подкрепления только по воздуху, защищался героически. Гарнизон и население напрягали все свои силы, чтобы удержать город до его деблокирования. Надежда на скорое освобождение не покидала защитников вплоть до 7 мая, когда мужественный гарнизон вынужден был капитулировать.

Войска 1-го Белорусского фронта, разгромив на Висле 9-ю армию, быстро продвигались на запад. 22 января русские танки появились перед Познанью, которую они сразу же обошли и окружили. Храбрые защитники города, ядро которых составляла находившаяся там школа юнкеров, сражались с большим мужеством и отвагой. После боев, продолжавшихся почти 4 недели, оборонявшиеся Сказались зажатыми со всех сторон на очень небольшом пространстве. Тогда солдаты, которые еще были способны передвигаться, прорвались с боем на северо-восток. Остатки гарнизона капитулировали в конце февраля.

Между тем в Восточной Пруссии после окружения противником основных сил группы армий «Север» образовалось почти ничем не прикрытое пространство, лишенное войск и командования.

Восточнее Одера на старой оборонительной позиции по рекам Обре и Варте, с которой, однако, было снято почти все вооружение, вели бои незначительные остатки войск 9-й армии. Их возглавлял генерал Буссе. На границе Померании располагались весьма слабые силы пограничных войск, созданных из запасных частей, отряды фольксштурма, личный состав нескольких военных училищ и небольшое количество полицейских частей. Всеми этими силами руководило управление 2-го корпусного округа. Остатки 2-й армии, которыми командовал генерал-полковник Вейс, пытались установить связь с этими наспех созданными силами.

Командование войсками и организацию обороны во всем этом районе Гитлер вопреки предложению начальника Генерального штаба, желавшего назначить на этот пост фельдмаршала фон Вейкса, в распоряжении которого был штаб группы армий «Е», поручил Гиммлеру. Дебют рейхсфюрера СС в роли командующего фронтовыми войсками, разумеется, не давал никакой гарантии, что он сумеет справиться с трудной обстановкой, сложившейся между Одером и Вислой. Определяющим в этом выборе явилось в значительной степени то, что Гитлер знал об имеющихся у рейхсфюрера СС в армии резервах и в запасных частях СС каких-то скрытых резервах, добраться до которых иным способом было невозможно. Гитлер надеялся, что ему таким образом скорее удастся использовать их для обороны этого почти совсем незащищенного района. Этот факт очень хорошо иллюстрирует тот хаос, который существовал в то время в высшем немецком военном руководстве, выглядевшем внешне таким авторитарным.

Когда штаб новой группы армий «Висла», во главе которой встал Гиммлер, начал осуществлять руководство войсками, основные силы 1-го Белорусского фронта уже продвигались от Познани в направлении Франкфурта и Кюстрина, а значительная часть их развернулась фронтом на север с целью обеспечения правого фланга своей ударной группировки со стороны Восточной Померании. Эти силы прикрытия русских соединились вскоре с наступавшими по долине Вислы войсками левого крыла 2-го Белорусского фронта. После непродолжительных боев, так и не успев получить значительных подкреплений, войска 9-й армии, оборонявшиеся на Обре, были отброшены к Одеру и за него. Уже в конце января русские вышли к Одеру и форсировали его в районе Кюстрина, оставив город в руках немцев. Однако у Франкфурта немцам удалось удержать небольшой плацдарм на правом берегу реки.

В последующие дни нажим противника на войска, действовавшие в Восточной Померании, серьезно усилился. 27 января русские окружили Быдгощ и вышли к реке Нетце на участке между городами Накло и Крейц. Контрудар, проведенный немцами под Шнейдемюлем, посредством которого рассчитывалось остановить продвижение русских, успеха не имел. Нанося главный удар в направлении Штеттина, русские упорно продолжали свое наступление.

В то время как отрезанные немецкие соединения еще вели борьбу в Курляндии и Восточной Пруссии и немцы находились еще на мысе Нордкап и в Апеннинах, а остров Крит оставался в их руках, борьба за Одер и за столицу Германии приближалась уже к своему кульминационному пункту.

Еще раз немецкое командование попыталось хотя бы частично захватить инициативу в свои руки и сосредоточило в районе Арнсвальде ударную группировку, которая должна была наступать в направлении на Ландсберг с целью отвлечения сил противника с фронта по Одеру. 16 февраля 6 танковых дивизий неполного состава начали здесь свое наступление. Достигнув вначале значительных успехов, они застряли в постоянно усиливавшейся русскими обороне и вынуждены были под сильным нажимом противника начать отход на север. Затем они с частью сил 3-й танковой армии были отброшены к Штеттину и за Одер. В районе Альтдама немцам все же удалось удержать в своих руках небольшой плацдарм на правом берегу Одера.

Оставшиеся в Восточной Померании и в бывшем Польском коридоре войска созданной наспех 11-й танковой и 2-й армий оказались отрезанными от Одера и были отброшены к морю и частично (например, в Кольберге) после эвакуации беженцев были вывезены на запад по морю. Последнее удалось только благодаря весьма энергичной поддержке и помощи со стороны немецкого Военно-морского флота. Часть сил 2-й армии была обойдена русскими с запада. Сильно наседая с юга, они во многих местах прорвали фронт немецких войск и прижали их к морю в районе Гданьской бухты. Эти войска отступали в страшном беспорядке, часто смешиваясь с колоннами беженцев. На плацдарме, созданном в районе Готенхафена и Гданьска, немцы еще раз остановили русских. Им удалось создать здесь очень сильный заслон, прикрывший от наступавших войск противника массы беженцев, стекавшихся сюда из Восточной Померании и из Восточной и Западной Пруссии. Остатки 2-й армии, командование которой весьма энергично руководило действиями войск, сражались здесь за спасение доверенных им людей. Однако войска быстро слабели под натиском превосходящих сил противника. 22 марта русские прорвались к Сопоту и рассекли плацдарм немцев на две части. До 28 марта при самоотверженной помощи немецких моряков удалось эвакуировать морским путем еще многие десятки тысяч беженцев, раненых и больных, после чего невероятно ослабленные потерями защитники северной части плацдарма не выдержали натиска противника. Последние остатки войск и не эвакуированное еще гражданское население спаслись от плена, переправившись через залив на полуостров Хель. 30 марта русские штурмом овладели Гданьском. Остатки гарнизона и оставшиеся в этом районе беженцы отошли на сравнительно выгодную для обороны местность между устьями Вислы и Ногата, которая к тому же была частично затоплена. Здесь им удалось продержаться еще целый месяц. Постепенно все немецкие войска, оборонявшие плацдарм, оказались запертыми на полуострове Хель, где они и были пленены противником уже после общей капитуляции Германии.

После того как попытка генерала Госсбаха спасти путем прорыва на запад по крайней мере часть войск и беженцев провалилась вследствие вмешательства Гитлера, войска 2-го и 3-го Белорусских фронтов в ходе концентрического наступления оттеснили 4-ю армию от Кенигсберга на востоке и от Эльбинга на западе. Она вся оказалась прижатой к морю. Сдерживая натиск наступавших русских войск, немецкие соединения, страдая от недостатка боеприпасов и горючего, шаг за шагом отступали назад. В последних числах марта остатки армий, зажатые на узком пространстве в районе Бальги, переправились наконец на косу Фрише-Нерунг.

3-я танковая армия, утратив позиции на Дейме, отошла к Кенигсбергу и на Земландский полуостров. Получив в виде подкрепления одну дивизию, которой удалось пробиться через косу Курише-Нерунг из окруженного Мемеля (Клайпеды) к Кранцу, армия обороняла Кенигсберг, стремясь удержать за собой как можно большую часть Земландского полуострова. Замкнув 31 января 1945 года кольцо окружения вокруг Кенигсберга, русские в первое время не стали штурмовать город, а все свои силы направили против остатков немецких войск, скопившихся на Земландском полуострове, и постепенно зажали их на очень узкой прибрежной полосе в западной части полуострова.

Командующий 4-й армией, принявший после вывода с фронта штаба 3-й танковой армии командование всеми оставшимися в Восточной Пруссии войсками, приказал прорвать кольцо окружения вокруг Кенигсберга и обеспечить снабжение крепости по шоссе Кенигсберг — Пиллау. 19 февраля все бывшие в крепости силы, собранные в кулак, перешли в контратаку с целью прорваться из крепости. В ходе двухдневных тяжелых боев им удалось соединиться на Земландском полуострове с войсками, наступавшими с запада. Однако потеснить русских на самом полуострове немцы не смогли. Тем не менее связь с крепостью была восстановлена. Снабжение ее гарнизона осуществлялось через Пиллау вплоть до начала апреля.

В первых числах апреля русские начали штурм крепости. Связь с Пиллау была снова прервана. При мощной поддержке артиллерии и авиации русские прорвали внешний обвод крепости и 7 апреля ворвались в город. Разгорелись тяжелые уличные бои, которые длились несколько дней и во время которых гарнизон до последнего момента оказывал жесточайшее сопротивление. 12 апреля, после того как все возможности защитников города были исчерпаны, Кенигсберг пал.

Гитлер, подстрекаемый гаулейтером Кохом, который сам в конце концов переправился в Данию и избежал расплаты за совершенные им преступления, приказал приговорить заочно к смертной казни коменданта крепости генерала Лаша. Командующий 4-й армией генерал Мюллер был смещен, и на его место был назначен генерал фон Заукен.

После падения Кенигсберга русские направили все свои силы против морской крепости Пиллау, расположенной на Земландском полуострове, и 25 апреля в ходе ожесточенных боев овладели ею. Незадолго до этого немцы сумели переправить остатки беженцев на косу Фрише-Нерунг.

Здесь, на косе Фрише-Нерунг, начались дни непередаваемого кошмара. Вся коса была забита колоннами беженцев, которые переправились сюда из Пиллау, Бальги и Гданьска, найдя здесь свое последнее убежище. Большие скопления людей и транспорта были для русской авиации весьма желанными целями. Жертвами бесконечных налетов авиации противника стали многие тысячи немецких граждан. Русские пытались даже высадить на косе Фрише-Нерунг свои войска, но яростно сопротивлявшиеся соединения 4-й армии отбили эти попытки. Последние остатки славных армий, разгромленных в Восточной Пруссии, капитулировали здесь 9 мая 1945 года. Вместе с ними в руки русских попало и большое количество беженцев, эвакуировать которых уже не удалось. Полуостров Хель и коса Фрише-Нерунг являлись последними опорными пунктами немецких войск, которые, находясь далеко на востоке и оказывая ожесточенное сопротивление превосходящим силам противника, держались до самого последнего дня войны.

Овладев почти всей Восточной Пруссией, за исключением отдельных очагов сопротивления, и заняв Восточную Померанию, русские могли теперь бросить все свои силы для нанесения удара по Берлину.

Немцы также имели достаточно времени, чтобы подготовиться к этой битве, поскольку занимаемая территория, ограниченная с востока, юга и запада, давала им возможность осуществить необходимый для этого маневр силами.

В начале апреля войска северного крыла Восточного фронта находились еще за Одером и Нейсе.

У Гёрлица линия фронта резко поворачивала на восток, проходила севернее Судет через Лёвенберг, Штригау и Моравску-Остраву и загибалась здесь на юг, образуя большую дугу. Далее к югу она шла по реке Грон, представлявшей собой серьезное водное препятствие, и, огибая Будапешт с запада, выходила к озеру Балатон.

Крепость Кюстрин все еще находилась в руках немцев, но связь с ней через реку Одер была сильно затруднена. Восточнее Франкфурта 9-я армия удерживала свой плацдарм на восточном берегу Одера.

Между тем командование войск, оборонявшихся на северном участке фронта, который был в то время самым важным из-за своей близости к Берлину, принял генерал-полковник Гейнрици, после того как Гиммлер, очевидно, поняв свою неспособность справиться с этой задачей, попросил освободить его от обязанностей главнокомандующего.

Как же выглядел тот фронт, которому была вверена судьба Берлина в последние часы борьбы немецкого народа за свое существование против враждебного ему мира?

Была создана сплошная линия обороны, в которой реки Нейсе и Одер являлись для противника основными преградами. Серьезную опасность представлял только район Кюстрина, где русские имели небольшой плацдарм. Позиции немцев в инженерном отношении были оборудованы плохо, на отдельных участках тактическая плотность войск была совершенно недостаточной. Прибегая к всевозможным временным мерам, немцы кое-как привели свои войска в порядок. Однако вооружены они были плохо. Основной силой, на которую еще можно было рассчитывать, являлись малочисленные остатки старых, закаленных в боях дивизий. Остальные формирования были созданы с большим трудом из числа брошенных сюда рот выздоравливающих, запасных частей, отрядов фольксштурма, сводных подразделений различных военных ведомств, штабов и тыловых учреждений, а также из бывших моряков, летчиков и лиц, проходивших службу в отрядах военизированной трудовой повинности. Командный состав и рядовые в основной массе не имели никакого боевого опыта, в частях не хватало техники. Вооружение было исключительно разнотипным; так, наряду с самым современным стрелковым и другим оружием в частях можно было встретить трофейное оружие почти всех европейских армий, а также давно устаревшее, розданное из складов оружие немецкого происхождения. Полностью было укомплектовано техникой и людьми лишь несколько танковых соединений. Было ясно, что удержать фронт, не имея сильных резервов, невозможно даже несмотря на то, что сам по себе он имел весьма выгодное для обороняющихся начертание.

Решающим образом усилить борьбу против большевизма или же привести ее к горькому концу могло только соответствующее политическое решение. Однако не подлежало никакому сомнению, что к принятию подобного политического решения западные державы были еще не готовы. Государственные руководители Германии также не сумели найти пути к такому решению, поэтому на Одере начался последний акт величайшей трагедии немецкого народа, в продолжение которого немцы мужественно сражались, оставаясь верными своим солдатским традициям, своему народу и присяге. 9 мая 1945 года эта борьба окончательно завершилась полным разгромом Германии.

В первый момент немецкое командование сосредоточило усилия своих войск на ликвидации русского плацдарма в районе Кюстрина, пытаясь продвинуть свой фронт ближе к реке. Опыт боев в районе Баранува, Пулав и Пултуска совершенно определенно указывал на опасность со стороны подобных плацдармов. Несмотря на тщательную подготовку, все неоднократно предпринимавшиеся здесь атаки разбились о неприступность русской обороны. Гитлер свалил вину за эту неудачу на действовавшие там соединения и их командование и расстался со своим начальником Генерального штаба генерал-полковником Гудерианом. Энергия и работоспособность Гудериана вконец иссякли в борьбе с Гитлером за разумное и отвечающее реальной обстановке ведение военных действий на Восточном фронте. Вместо него начальником Генерального штаба был назначен генерал Кребс.

В конце марта немцы оставили Кюстрин. Вскоре после этого совершенно ясно наметилась подготовка русских к наступлению на плацдарм западнее Кюстрина. Русские развернули на Одере три фронтовых объединения, войска которых были готовы начать новое крупное наступление. На севере развернулись войска 2-го Белорусского фронта, к которым в районе южнее города Шведт примыкали войска 1-го Белорусского фронта. Они должны были нанести главный удар с плацдарма в районе Кюстрина. Южнее излучины Одера у Фюрстенберга на участке между Губеном и Гёрлицем исходные позиции заняли войска 1-го Украинского фронта.

Напротив этих изготовившихся для наступления войск противника с немецкой стороны располагались: на юге — 4-я танковая армия, перед Берлином — 9-я армия и севернее Шведта — 3-я танковая армия.

Несмотря на наличие довольно точных данных о противнике, Гитлера и теперь еще невозможно было убедить в том, что главная опасность угрожала все-таки Берлину. Напротив, он ожидал, что противник нанесет главный удар южнее Судет в направлении Праги, и поэтому передал часть переформированных танковых дивизий в распоряжение группы армий «Центр». В ответ на неоднократные и настоятельные просьбы генерал-полковника Гейнрици ему, наконец, было дано для усиления своих войск около 30 тысяч человек из состава ВВС, ВМС и войск СС. Эти новые силы, горевшие желанием сражаться до конца, позволили немцам значительно пополнить свои войска, но из-за отсутствия у них боевого опыта они не могли оказать серьезного влияния на ход событий и, уж конечно, не представляли собой полноценной замены снятых с этого фронта соединений.

В середине апреля давно ожидавшаяся буря наконец разразилась с невиданной еще силой. После ураганного артиллерийского огня русские при мощной поддержке авиации перешли в решительное наступление с плацдарма в районе Кюстрина. Действовавшие в главной полосе обороны соединения 9-й армии сражались превосходно и в первое время сумели даже не допустить прорыва своих позиций. Переходя в отдельных случаях в контратаки, они ликвидировали наиболее острые моменты. Но постепенно огромное превосходство русских в людях и технике решило исход сражения. В его горниле одно за другим таяли немецкие соединения, из последних сил оказывавшие сопротивление наступающему противнику. К исходу третьего дня сражения русские, понеся значительные потери, прорвали немецкую оборону.

Одновременно войска 1-го Украинского фронта в ходе тяжелых боев прорвали фронт 4-й танковой армии на участке между Мускау и Губеном. В то время как часть прорвавшихся соединений противника повернула на юг, основная масса его войск устремилась на запад и северо-запад, преследуя совершенно определенную цель — ударить частью сил по войскам 9-й армии с тыла, а остальные силы бросить в обход Берлина.

Для оказавшихся под угрозой охвата с обоих флангов частей 9-й армии, которые еще оборонялись на Одере, оставалось возможным только одно — быстрее уйти с Одера и попытаться соединиться с 3-й танковой армией, которая также должна была отойти на запад. Задача теперь заключалась в том, чтобы отвести все свои силы как можно дальше на запад, не дав русским возможности разгромить их здесь у Берлина. Создать какой-либо новый фронт для защиты с востока после разгрома немецкой обороны на Одере не представлялось возможным, а оборона одного лишь Берлина, несмотря на ее осуществимость, была бессмысленной. Совершенно по-иному реагировал на события Гитлер, который не хотел понять или, по крайней мере, не хотел признать, что с потерей позиций на Одере, а также в связи с обстановкой, сложившейся на западе, немцы утратили последние шансы на защиту территории Германии с востока.

По приказу Гитлера 9-я армия должна была остаться на Одере и совместно с 4-й танковой армией закрыть брешь прорыва, образовавшуюся между Мускау и Губеном. В этом приказе совершенно не учитывался тот факт, что обе армии уже полностью израсходовали все имевшиеся в их распоряжении силы в боях за удержание своего переднего края и для прикрытия своих с каждым днем все более обнажавшихся флангов. Ни одна из армий даже не пыталась выполнить этот абсолютно нереальный приказ.

Гитлер отклонил и повторное предложение об отводе войск 9-й армии с Одера, и теперь противник теснил ее и с севера и с юга. В конце апреля кольцо вокруг нее окончательно замкнулось. Та же судьба постигла и 3-ю танковую армию, на фронте которой противник вначале не наступал. Ей пришлось самостоятельно прикрывать свой правый фланг от русских, которые направляли против нее из района Кюстрина все новые и новые силы. Когда же на ее открытом правом фланге, обеспечивавшемся лишь малочисленными отрядами фольксштурма и различными сводными подразделениями, образовался разрыв примерно в 90 км, тогда в наступление против нее перешли войска 2-го Белорусского фронта, которым, однако, вначале не удалось прорвать оборону с ожесточением сражавшихся немецких войск.

Тем временем в районе между Эберсвальде и Ораниенбургом генерал войск СС Штейнер начал создавать нечто вроде прикрытия фланга 3-й танковой армии. Это послужило Гитлеру основой для принятия нового решения. Войска Штейнера были немедленно «реорганизованы» в армию, тогда как, по сути дела, они могли выполнять лишь весьма ограниченные оборонительные задачи. Штейнеру были переданы остатки двух дивизий, оборонявшихся к востоку от Эберсвальде, а также несколько тысяч солдат, которые были набраны из частей ВВС и ничего не имели, кроме личного оружия и желания сражаться до конца. Эти силы должны были контрударом в южном направлении закрыть брешь, которая существовала в обороне по реке Одер в районе Кюстрина, и соединиться с войсками 4-й танковой и 9-й армий, которые должны были из района Мускау — Гёрлиц нанести контрудар в северном направлении. Осуществить это решение имевшимися силами было более чем трудно.

Как это часто бывало в последние годы, Гитлер совершенно утратил способность правильно оценивать свои силы и возможности. Ему нельзя было отказать в определенном чутье в решении оперативных вопросов. Однако недостаток военного образования мешал ему понять то, что удачный оперативный замысел может быть жизненным и выполнимым лишь тогда, когда налицо есть необходимые для этого средства, а также возможности для развертывания сил и снабжения войск, время и географические и метеорологические условия, позволяющие создать основу для его осуществления. Гитлера невозможно было убедить в том, что никакие приказы, ни даже фанатическая воля подчиненных не могут заменить собой этой основы. Высокое качество военной машины, имевшейся в его распоряжении в первые годы войны, позволяло ему идти наперекор любым деловым предложениям, которые вносили его военные советники, и добиваться успехов, несмотря на то, что принимавшиеся им решения часто находились в противоречии с проверенными на практике оперативными принципами. Но эта военная машина, поражавшая своими большими возможностями даже искушенных военных специалистов и позволившая Гитлеру добиться небывалых успехов, оказалась теперь сильно изношенной; ее высокие внутренние качества не могли уже компенсировать всех ошибок, допущенных в ее использовании, и обеспечивать выполнение непосильных задач.

Контрудар войск генерала СС Штейнера не состоялся, и события продолжали развиваться своим чередом. Основные силы 9-й армии были окружены в районе восточнее Берлина. Крупные силы русских двигались на запад, обтекая с севера и юга город, в котором остался и Гитлер, убежденный теперь в том, что всем его планам пришел неотвратимый конец. Большая часть лиц, окружавших его, бежала в Южную Баварию или на Север.

Теперь, когда час Гитлера уже пробил, он составил еще один план, чтобы освободить Берлин и превратить битву за Берлин в победу. Согласно этому плану, 9-я армия должна была оставить фронт на Одере и, наступая на запад и северо-запад, прорваться к Берлину. Располагавшаяся на Эльбе и Мульде фронтом на запад 12-я армия под командованием генерала Венка должна была в то же самое время повернуть свой фронт на 180° и наступать в юго-западном направлении через Ютербог на Берлин, чтобы соединиться там с 9-й армией. Кроме того, Гитлер надеялся, что ему удастся усилить соединения генерала Штейнера и организовать их силами наступление с севера для того, чтобы по крайней мере сковать там силы русских.

Хотя генерал Венк и считал, что достигнуть полного успеха вряд ли удастся, он все же понимал необходимость наступления на восток. Оно было нужно хотя бы для того, чтобы помочь 9-й армии вырваться из окружения, ликвидировать нависшую над своими войсками угрозу с тыла и создать возможность для осуществления маневра.

Оставив совсем незначительное прикрытие фронтом на запад по Эльбе и Мульде и обеспечив свои фланги на юге со стороны Виттенберга и на северо-востоке со стороны Бранденбурга, 12-я армия собрала свои силы в кулак и в последних числах апреля тремя дивизиями перешла из района Бельцига в наступление на северо-восток. Это было последнее крупное наступление немцев в войне с Россией. Подъем и самоотверженность, проявленные войсками в этой отчаянной обстановке, достойны восхищения. Они как нельзя лучше показывают, что даже в самые последние и самые мрачные дни борьбы за существование своей родины в немецких войсках не угас их боевой дух. Противник оказался застигнутым врасплох, и передовые части наступавших войск быстро продвинулись через Беелиц и вышли в район юго-западнее Потсдама. Здесь им удалось соединиться с прорвавшимся из окружения гарнизоном Потсдама. Оправившись от этого внезапного удара, русские заметно усилили нажим против открытых флангов армии со стороны Бранденбурга и Виттенберга. Продолжать наступление на Берлин было уже невозможно. Войскам генерала Венка следовало остановиться на достигнутых, весьма непрочных рубежах и попытаться установить связь с окруженной 9-й армией. 1 мая 1945 года остатки совершенно обескровленной 9-й армии вырвались из окружения и соединились с 12-й армией. Тем временем обстановка на открытых флангах армии Венка еще более обострилась. Фронт группировки, прикрывавшей ее северный фланг по Хавелю, растянулся примерно до района Хавельберга; создалась угроза нового окружения, теперь уже для войск 12-й армии. Однако ей удалось его избежать путем быстрого отвода своих сил к Эльбе севернее Магдебурга.

Тем временем на Севере фельдмаршал Кейтель предпринял попытку провести наступление на Берлин силами войск, подчиненных генералу Штейнеру, а группа армий «Висла» направила свои усилия на то, чтобы вывести из-под удара противника войска, располагавшиеся в районе севернее Берлина, и переправить за Эльбу двигавшиеся на запад колонны беженцев.

Действия группы армий «Висла» гораздо больше отвечали общей обстановке, нежели наступательные планы Кейтеля. 3-я танковая армия, быстро оставив свои позиции в нижнем течении Одера, начала отходить на запад, в то время как Штейнер, получивший незначительные подкрепления, вынужден был в результате усилившегося нажима русских растянуть свои силы прикрытия до района Ратенова, где они соединились с группировкой, прикрывавшей фланг 12-й армии. Несмотря на отсутствие каких бы то ни было условий для наступления на Берлин с севера, Кейтель настаивал на его проведении. Однако соединения, предусмотренные для наступления, были использованы для усиления фронта 3-й танковой армии, оказавшегося под серьезной угрозой прорыва, а других сил не было. Фельдмаршал Кейтель усмотрел в отказе командующего группой армий «Висла» генерал-полковника Гейнрици от проведения этого бессмысленного наступления неповиновение, хотя в данном случае отказ от наступления был единственно правильным решением. Гейнрици был снят со своего поста. Однако в общем ходе событий эта мера ничего не могла изменить. Наступление на Берлин не состоялось, а все свои силы немцам пришлось бросить на прикрытие фланга по Хавелю и на обеспечение организованного отвода на запад 3-й танковой армии и колонн беженцев.

Гитлер решительно отклонил все предложения окружающих его лиц покинуть Берлин и переехать в Южную Германию. Крушение его надежд на политическое или военное «чудо», надежд, которые были непонятны для критического наблюдателя, пробудили в нем фанатическое желание превратить развалины германской столицы, насчитывавшей 4 млн. жителей, в гигантскую могилу.

Небольшой штаб, оставшийся при Гитлере, в самый последний момент еще раз попытался склонить его к отступлению, так как только таким путем можно было уменьшить страдания берлинских жителей, которые в массе своей находились в подвалах. Надломленный физически и духовно, ожесточившись против немецкого народа, который с беспримерной самоотверженностью и преданностью, веря в честность его намерений и искренность его обещаний, следовал за ним сквозь величайшие испытания, Гитлер в последние дни, видя неизбежность своей гибели, открыто сбросил маску, показав свое настоящее лицо, и с цинизмом садиста, одержимого духом разрушения, жертвовал в бессмысленной борьбе за рушившийся режим людьми и материальными ценностями.

Еще раз ему и его министру пропаганды удалось при помощи лживых обещаний погнать в бой тысячи людей, вселив в них надежды, которым не суждено было сбыться. Остатки 9-й армии вместе с находившимися в Берлине охранными частями, сводными подразделениями военных ведомств и штабов, отрядами фольксштурма, солдатами зенитных частей ПВО города и вооруженными наспех отрядами «гитлеровской молодежи» были брошены навстречу надвигавшейся лавине закаленных в боях русских войск. С яростью и ожесточением дрались они в этом страшном последнем бою, защищая свой собственный дом. Берлин — этот последний оплот в борьбе против стремительно наступавшего с востока противника — сопротивлялся отчаянно. Его защитники не теряли надежд на то, что немецкие армии, шедшие к ним на помощь, а может быть, и западные союзники — в случае, если эти армии окажутся разгромленными, — скоро войдут в город и спасут его от кровавого разгула большевиков. Но эти надежды оказались напрасными: войска, пытавшиеся прорвать кольцо окружения извне, уже не в состоянии были достичь города. Вместе с тем западные союзники пока еще не могли изменить свою политику в том направлении, в каком она стала развиваться в последующие годы. Они не видели никаких оснований для того, чтобы оспаривать у своего союзника право на завоеванную им добычу.

В ходе тяжелых боев, которые стоили больших потерь не только немцам, но и русским, наступающие в центре города войска противника к 30 апреля подошли к правительственному кварталу[7]. Исключительная опасность, непосредственно угрожавшая подземному убежищу, откуда Гитлер все еще «осуществлял руководство» войсками, заставила его покончить жизнь самоубийством и уйти от земного возмездия. Оставшиеся в отдельных местах последние очаги сопротивления были быстро ликвидированы противником.

Через несколько дней сопротивление немцев в северной части Германии полностью прекратилось. 3-й танковой армии и примыкавшей к ней с юга 21-й армии, которая была создана всего лишь за несколько дней до этого, удалось сохранить в своих рядах относительный порядок и, сдерживая сильный нажим противника, не сумевшего прорвать их фронт, отойти к Эльбе. Вскоре у них в тылу на рубеже Висмар — Шверин — Людвигслуст появились первые американские части. В итоге начатых немедленно переговоров эти немецкие соединения приняли американские условия капитуляции, благодаря чему они и находившиеся вместе с ними беженцы были выведены из-под удара русских и в массе своей исчезли за линией фронта американцев.

Взятие русскими войсками Берлина

12-я армия, в которую входили совершенно утратившие свою боеспособность остатки 9-й армии, усилив свой левый фланг по Хавелю и прикрываясь арьергардами, ведшими упорные бои, начала отходить к Эльбе в направлении Тангермюнде. Располагавшиеся на западном берегу реки американские войска не позволили ей, однако, переправиться через Эльбу. Переговоры командования армии с американцами привели к тому, что последние согласились пропустить за свою линию фронта немецкие войска и там пленить их, но они не разрешили переправить через Эльбу бесчисленные колонны беженцев, которые шли вместе с войсками. Под прикрытием созданных армией плацдармов в течение 5 и 6 мая на западный берег реки удалось переправить основную массу раненых и солдат, которые были неспособны продолжать боевые действия, а также весь вольнонаемный состав армии. 7 мая через реку переправились и боеспособные немецкие части. Там они были взяты американцами в плен.

Оставим рассмотрение трагического конца немецкой Восточной армии на северном участке фронта и в последний раз обратим свой взор на его южный участок.

До конца марта на этом участке фронта не произошло почти никаких изменений. 2-я танковая армия оборонялась между Дравой и озером Балатон; севернее Балатона к ней примыкала 6-я армия, фронт которой доходил до Дуная, а севернее Дуная по реке Грон действовала 8-я армия. Далее на север оборону занимала 1-я танковая армия, прикрывавшая Моравскую низменность до Остравы. 17-я армия обороняла горы Альтфатер и северные отроги Судет. Севернее нее по реке Нейсе между Гёрлицем и Губеном в это время еще располагалась 4-я танковая армия. Изменения, происшедшие в группировке противника, были также весьма незначительными.

В конце марта войска 4-го Украинского фронта перешли в наступление между Моравской-Остравой и рекой Грон, нанося главный удар через Моравскую низменность в направлении на Брно. Войска 2-го Украинского фронта продвинулись по обе стороны Дуная к Вене, а 3-й Украинский фронт начал наступление юго-западнее Балатона, нанося главный удар на северо-запад в общем направлении также на Вену.

Группировка, против которой русские вели наступление (2-я и 1-я танковые армии, а также 6-я и 8-я армии), могла путем маневренной обороны лишь несколько замедлить продвижение русских войск, но оказать противнику решающее сопротивление ввиду своей малочисленности и недостатка в вооружении она была не в состоянии.

2-я танковая армия была постепенно оттеснена к юго-восточным отрогам Альп. Крупные силы наступавшего здесь 3-го Украинского фронта, продвинувшись на запад, повернули затем на север в направлении Винер-Нейштадта и Вены.

Превосходящие силы 2-го Украинского фронта, наносившие главный удар по обе стороны Дуная на стыке 6-й и 8-й немецких армий, сравнительно легко преодолели сопротивление этих армий. Уже в первых числах апреля русские заняли Братиславу, а через несколько дней они с востока и юга ворвались в Вену и после коротких, но упорных уличных боев к 13 апреля полностью овладели городом.

После этого русские, почти не встречая сопротивления, продолжали продвигаться на запад, пока в районе Линца не встретились с американцами, наступавшими с запада.

1-я танковая и 17-я армии оказывали противнику более сильное сопротивление, чем их южные соседи, и потому русские продвигались здесь очень медленно. Этим армиям удалось повсюду сохранить целостность своего фронта. В начале мая они все еще оказывали ожесточенное сопротивление примерно на рубеже Брно — Оломоуц и удерживали в своих руках перевалы в Судетах.

Далее к северу, на фронте 4-й танковой армии, русские войска начали наступление лишь в середине апреля одновременно с началом битвы за Берлин. В то время как крупные силы 1-го Украинского фронта, осуществившие здесь прорыв между Губеном и Мускау, повернули на северо-запад и приняли участие в описанных выше боях за Берлин, значительные русские силы прорвались на запад и в районе Торгау встретились с американцами. Крупные русские силы, прикрывавшие фланги этих ударных группировок, постепенно повернули на юг, но при этом натолкнулись на части 4-й танковой армии, которая отошла с реки Нейсе, и были временно остановлены.

4-я танковая армия, как уже говорилось, не могла выполнить настойчивое требование немецкого командования, заключавшееся в том, чтобы ударом на север совместно с 9-й и 12-й армиями и оперативной группой Штейнера принять участие в битве за Берлин. Это объяснялось тем, что она имела очень мало соединений, способных наступать. Ее войска, действовавшие на широком фронте, в первых числах мая были оттеснены к Рудным горам.

В начале мая группа армий «Центр» оказалась окруженной в Чехии и Моравии. Ее фронт, обращенный на восток и на север, проходил западнее Брно — Оломоуца и шел далее по перевалам Судет и по отрогам Рудных гор. В тылу, примерно на рубеже Линц — Ческе-Будеёвице — Пльзень — Карловы-Вары, находились американцы. В самом «котле» началось восстание чешского населения. Оно носило исключительно жестокий характер и было направлено главным образом против местного немецкого населения, а также против расположенных здесь немецких госпиталей и отдельных лиц вольнонаемного состава немецкой армии. Описание неслыханных зверств этих дней выходит за рамки данной книги, однако у тех, кто их пережил, они надолго останутся в памяти.

О продолжении группой армий своей борьбы нечего было и думать. Согласно указаниям главы нового германского правительства гросс-адмирала Деница, командование ее должно было во время переговоров с западными союзниками о капитуляции добиться от них разрешения на отвод группы армий на запад, чтобы таким образом вывести свои войска из-под удара русских.

Теперь, после того как на территории Северной Германии войскам немецкой Восточной армии удалось сдаться в основном в руки западных союзников, нужно было повсюду добиваться того, чтобы уберечь от русского плена по крайней мере те соединения, которые еще имели возможность отступать на запад.

Но главнокомандующий войсками западных союзников генерал Эйзенхауэр не допустил этих переговоров. В предъявленном немцам ультиматуме были указаны настолько ограниченные сроки капитуляции, что они исключали всякую возможность борьбы за выигрыш времени. Эйзенхауэр требовал безоговорочной капитуляции немцев на всех фронтах. Акт о безоговорочной капитуляции должен был вступить в силу в ночь с 8 на 9 мая 1945 года. Согласно условиям капитуляции, с этого момента запрещалось не только ведение каких-либо боевых действий, но даже всякое передвижение войск. Имевшая до сих пор место практика, когда отдельные солдаты и небольшие группы войск могли спастись, сдавшись в плен западным союзникам, была исключена, по крайней мере теоретически.

Против этих условий, обрекавших сотни тысяч немецких солдат на русский плен, отчаянно боролся генерал-полковник Йодль, который, будучи начальником Главного штаба германских Вооруженных сил, представлял немецкую сторону на переговорах[8]. Неправильно оценивая дальнейший ход событий, что для нас сегодня является совершенно непостижимым, Эйзенхауэр отказался идти на какие бы то ни было уступки и грозил применить суровые репрессии, если капитуляция не будет подписана немедленно.

Тем временем группа армий «Курляндия» и 4-я армия, находившиеся на косе Курише-Нерунг, при энергичной поддержке кораблей Военно-морского флота предпринимали отчаянные попытки спасти как можно больше солдат и беженцев, эвакуируя их морским путем. В эти дни русская авиация уничтожила большое количество немецких кораблей и судов, переполненных войсками и беженцами. Тысячи людей нашли свою смерть в волнах Балтийского моря. Но, несмотря на эти достойные сожаления жертвы, число которых вместе с жертвами, погибшими в лагерях для военнопленных и интернированных в первые месяцы после капитуляции, значительно превосходит число погибших в период Западной кампании 1940 года, немцам удалось спасти десятки тысяч солдат, женщин, стариков и детей, эвакуировав их на Запад.

Группа армий «Центр» также попыталась использовать те короткие часы, которые остались ей до момента вступления в силу условий капитуляции, чтобы форсированным маршем провести свои войска через территорию восставшей Чехии к линии фронта американцев. Используя всевозможные средства передвижения, бесконечные колонны немецких войск шли к американским линиям охранения, где они, к своему величайшему разочарованию, останавливались американцами, сгонялись в определенные районы, а затем за некоторыми исключениями передавались русским. В основном лишь одиночкам и небольшим группам немцев удавалось проскользнуть через сильно охранявшуюся демаркационную линию и уйти на Запад.

Столь же трагичным был и конец группы армий «Курляндия». Испытанные в боях дивизии 16-й и 18-й армий отбили на своем плацдарме все атаки русских. При этом очень часто завязывались бои, носившие самый ожесточенный характер. Все попытки начать своевременно эвакуацию морем этих превосходных соединений, пребывание которых стало здесь бесполезным, потерпели неудачу из-за того, что Гитлер был против этого. Предпринятые затем в начале мая усилия, направленные на то, чтобы спасти по крайней мере основную массу людей от неизбежной капитуляции и вывезти их из Курляндии, лишь частично привели к успеху. Было уже слишком поздно. Основные силы героических соединений генерала Гильперта, а также остатки 4-й армии, находившиеся на косе Курише-Нерунг, сдались 10 мая 1945 года после общей капитуляции.

Немецкая Восточная армия прекратила свое существование, оказавшись не в состоянии выполнить задачу, превосходившую ее силы и силы всего немецкого народа. Решение этой задачи к тому же постоянно осложнялось, затруднялось и даже просто делалось невозможным в результате военных и политических ошибок Гитлера. Заведенная этими военными и политическими ошибками в безвыходное с оперативной точки зрения положение немецкая армия вынуждена была вплоть до своего полного уничтожения вести ставшие бессмысленными разрозненные бои и приносить себя в жертву уже, как правило, утратившим свое значение политическим и экономическим интересам, не будучи в состоянии облегчить тем самым положение своего народа и своей родины.

Когда читатель, прочтя это краткое описание войны с Россией, в котором, естественно, можно было отразить лишь ряд наиболее ярких моментов, отложит его в сторону, он не сможет освободиться от чувства некоторой неудовлетворенности. Если даже признать, что в своей политической концепции, которая привела нас к войне на несколько фронтов, Гитлер не рассчитал сил и возможностей немецкого народа и его Вооруженных сил, то все же остается непонятным, как могли быть совершены те многочисленные военно-политические и оперативные ошибки, которые, как мы неоднократно убеждались в ходе изложения материала, в большинстве случаев вызывали сильную отрицательную реакцию со стороны главных военных специалистов, видевших их пагубность, как, несмотря на это, Гитлеру удавалось проводить в жизнь свои решения и мероприятия. Иными словами, остается непонятным, почему высшие немецкие военачальники не нашли ни сил, ни средств, чтобы окончательно и категорически остановить Гитлера, шедшего по пути военных и политических ошибок.

Для этого имеется много весьма глубоких психологических и исторических причин, которые невозможно изложить в нескольких словах. Мы сможем понять поведение и действия основной массы военачальников, вероятно, только тогда, когда процесс формирования и становления офицерского корпуса «Третьей империи» будет освещен с самых различных сторон. Но это не входит в задачу данного труда, который имеет весьма ограниченный объем. Тем не менее я хочу попытаться установить, где же, по моему мнению, нужно искать причины подобного поведения немецкого генералитета, которое для многих сторонних людей все еще остается непонятным.

Дело в том, что офицерский корпус германских Вооруженных сил делился на несколько больших групп (Сухопутная армия, Военно-морской флот, Военно-воздушные силы и войска СС), которые в данном вопросе, несмотря на все их особенности, необходимо рассматривать как единое целое, но которые по-разному относились к новому государству и в особенности к Гитлеру. К этому следует добавить, что внутри офицерского корпуса отдельных видов вооруженных сил существовали острые разногласия, которые возникли еще в годы их строительства и усилились в первые годы войны.

Представляющееся сегодня достойным восхищения единство взглядов, ранее существовавшее среди старого офицерского корпуса и своим происхождением обязанное, по-видимому, монархической форме Германского государства, было в 1918 году окончательно подорвано. Восстановить его не смог даже Зект, проделавший в этом направлении большую воспитательную работу. В период рейхсвера наряду с офицерами, занимавшими консервативную позицию, основанную на традициях старого прусского офицерства, на передний план выдвинулись люди, которые стремились использовать армию для достижения своих узкопартийных целей, противоречивших всему ее существу. Движимые честолюбием, прикрытым подчеркнуто демократическими взглядами, они сумели занять важные посты в армии и нарушить единство, существовавшее в среде высших военных начальников. Но оказать решительное влияние на позицию основной массы офицерского корпуса эти люди, среди которых было много прекрасных знатоков своего дела, к началу войны не сумели. Своими действиями они добились только подрыва авторитета военного руководства.

На позицию офицерского корпуса отдельных родов Вооруженных сил как в годы их строительства, так и во время войны в значительной мере влияли исторические условия их создания — это относится главным образом к войскам СС — и личные качества главнокомандующего определенным родом Вооруженных сил, как это было, например, с офицерским корпусом ВВС. Большую роль играла при этом и степень вмешательства Гитлера во внутренние дела соответствующего рода Вооруженных сил.

Руководящие адмиралы Военно-морского флота, а значит, в какой-то мере и весь офицерский корпус этого вида Вооруженных сил, имели с Гитлером гораздо меньше всяких трений и разногласий. Это объяснялось тем, что Гитлер, ничего не смысля в морской стратегии, был с моряками весьма сдержан и тем самым почти не давал поводов для возникновения оппозиции по деловым вопросам. Напротив, военачальники Сухопутной армии, лишенные Гитлером, считавшим себя в этих делах специалистом, всякой свободы в решении оперативных и даже тактических вопросов, постоянно втягивались в бесконечные споры и конфликты, которые не только быстро подрывали атмосферу доверия к Гитлеру, но иногда вызывали и отрицательную реакцию в немецком офицерстве.

Уже из этого немногого становится видно, что высшее военное руководство немцев, если бы оно решилось на крайние меры (а только оно было в состоянии силой или добром изменить положение), столь же мало могло рассчитывать на повиновение ему всего офицерского корпуса, как и на единство действий руководящих генералов и адмиралов. Еще меньше можно было ожидать этого повиновения со стороны унтер-офицеров и солдат. Рассматривая сегодня прошедшие события, нельзя проходить мимо того факта, что как основная масса немецкого народа, так и подавляющее большинство военнослужащих почти до конца 1944 года были абсолютно преданы Гитлеру и не были склонны принимать на веру лозунги военного руководства и следовать за ними.

События 20 июля 1944 года вызвали среди действующих войск лишь весьма незначительную реакцию. Очевидно, то же самое произошло бы и в том случае, если бы покушение было удачным. Эти события не оставляют сомнения в том, что не только войска СС, но и соединения Военно-воздушных сил и Военно-морского флота, руководствовавшиеся лишь своим «великим» долгом перед отечеством, вечером 20 июля 1944 года в массе своей были готовы силой оружия подавить любые антиправительственные бунты. Надо думать, что и большинство войск Сухопутной армии не последовало бы за призывами восставших офицеров.

Немецкий солдат по своим традициям и по своему воспитанию никогда не был революционером. Он всегда противился тому, чтобы на него возлагалась ответственность за вопросы, которые не входили в круг задач, поставленных перед ним его народом. Он не хотел бороться за выполнение подобных задач, так как считал их уделом политических руководителей. Даже с психологической точки зрения он не был подготовлен к такой борьбе. В этом и заключалась огромная сила армии, являвшейся бессловесным инструментом в руках избранного народом правительства. Но как только германское правительство стало на путь, приведший к разгрому гитлеровского режима, и как только политическое руководство начало терять свой контроль над армией, эта аполитичность армии превратилась в ее слабость.

Об участниках заговора 20 июля можно думать как угодно. Ясно одно, что немецкий солдат не мог понять тех представителей движения сопротивления, которые, изменив своей родине, пусть даже и по самым веским причинам, поставили под угрозу жизнь сотен тысяч его товарищей. Не сопротивление путем измены родине, не использование немецких солдат для целей, которые в их глазах всегда были олицетворением измены родине и государству, а только личная борьба за свои оперативно-тактические, стратегические и политические взгляды, опирающиеся на традиции немецкой армии, могла явиться наиболее действенной формой сопротивления. Но для этого немецким военным руководителям надо было сделать для себя самые решительные выводы.

Если бы разногласия, существовавшие среди немецкого офицерства, не помешали ему выступить единым фронтом против Гитлера в тот период, когда немецкий народ еще не вел борьбы за свое существование, тогда подобные единые действия, возможно, и принесли бы желаемые результаты. Если бы генералитет энергично использовал факты глубокого оскорбления Гитлером чести немецкого офицерского корпуса, как это было, например, во время расправы с офицерами — участниками заговора Рема[9], или в деле с Фричем[10], или, наконец, в период оккупации Чехословакии, тогда, вероятно, Гитлера можно было еще остановить. Если бы тогда все выступили сообща, опираясь на пока еще прочное положение Вооруженных сил в государстве, то и Гитлер, и его диктаторские прихоти были бы обузданы.

Но этого единства не было. Сухопутной армии, а именно о ней в первую очередь должна идти речь, не хватало человека, который был бы способен противопоставить себя Гитлеру и не только повести за собой генералитет, войска и молодой офицерский корпус, но и сумел бы наперекор стараниям умело используемого нацистами пропагандистского аппарата своей партии открыть широким массам немецкого народа глаза на то, куда, несмотря на все видимые внешние успехи, ведет этот путь. Предпринятая же отдельными генералами попытка поставить Гитлера в определенные рамки не могла не вылиться в безрезультатные разрозненные выступления, которые Гитлер сумел легко подавить.

Еще перед войной стало ясно, что сплотить представителей немецкого генералитета и повести их за собой против диктатора невозможно. Этому в значительной степени мешали те внешние и внутриполитические успехи, которые приветствовались всем народом. Поэтому те лица, которые на фоне этих успехов пытались противодействовать новому режиму, устранялись без всякого труда.

Если бы в то время были разработаны какие-либо широкие планы антиправительственных действий, предусматривавшие даже участие войск, то они все равно — при условии, что их проводила бы лишь часть Вооруженных сил, — были бы, по-моему, обречены на провал, так как весьма сомнительно, чтобы войска вообще стали участвовать в подобных предприятиях. Я уверен, что подобные одиночные выступления, не найдя отклика в широких массах народа, потерпели бы крах, как это было, например, во время Капповского путча, разгромленного в результате решительных действий рабочего класса.

Таким образом, если перед войной перспективы изменения формы правления или по крайней мере методов правления путем привлечения на свою сторону армии были уже чрезвычайно незначительными, то с началом войны они совершенно исчезли. В первые годы войны развитие событий на фронтах полностью исключило всякую возможность для выступления против политики Гитлера и методов его руководства.

Предпринимавшиеся в последующий период разными дальновидными военными деятелями одиночные попытки что-либо изменить в существующем строе приводили этих генералов либо к отставке, либо к аресту. Военное воспитание и солдатские традиции в сочетании с отсутствием, ввиду большой растянутости фронтов, у высших военных руководителей возможности поддерживать друг с другом тесную связь делали подобное общее выступление абсолютно неосуществимым. Да и, кроме того, трудно сказать, какое действие возымело бы оно на Гитлера.

Все вышесказанное, однако, отнюдь не означает того, что все планы и решения Гитлера принимались его ближайшими сотрудниками или командующими действующей армии и групп армий без возражений. В чрезвычайно жарких спорах, часто переходивших в своих отдельных моментах границы дозволенного в отношении главы государства, начальник немецкого Генерального штаба и начальник Главного штаба Вооруженных сил, а также представители авиации и флота, которых зачастую поддерживали вызванные на доклад командующие группами армий, воздушными флотами и в особенности вызванные с фронта офицеры, вели острую, склонявшуюся порой к сарказму борьбу с Гитлером по поводу его решений оперативного, организационного, военно-экономического и снабженческого характера. При этом они без всяких прикрас информировали Гитлера о действительной обстановке в тылу и на фронтах. Он выслушивал эти информации, как правило, очень охотно, но, к всеобщему разочарованию, они никогда не приводили к изменению принятого им однажды решения. Правда, Гитлер пытался устранять некоторые вскрытые недостатки и неполадки, однако выводы, которые он делал из этих дискуссий, касались в основном больше вопросов личного порядка, нежели существа дела.

Всякий начальник или командующий, который вызывал у Гитлера сомнение относительно своих способностей проводить в жизнь его решения, исчезал, и вместо него назначался человек, к которому Гитлер питал больше доверия. Так, поколение высших военачальников типа Браухича, Гальдера, Вицлебена, Бока, Листа, Лееба и других (я уж не говорю о таких, как Фрич и Бек), выросшее и получившее большой опыт еще в Первую мировую войну и в годы, предшествовавшие Второй мировой войне, постепенно вытеснялось поколением новых военачальников, о которых Гитлер думал, что они будут с непоколебимой твердостью и в самой неблагоприятной обстановке проводить в жизнь его оперативные планы, часто находившиеся в вопиющем противоречии со всякими оперативными принципами. Такие люди, как Модель, Роммель, Шёрнер, Рендулич и другие, все больше и больше выдвигались на первый план. Это были, разумеется, испытанные общевойсковые военачальники, закаленные в тяжелые годы борьбы с превосходящими силами противника, но они всегда были только выдающимися командирами, а не полководцами. Чтобы поддержать рушившееся здание фронтов, их гоняли с одного участка на другой, туда, где складывалась наиболее угрожающая обстановка, пока многие из них, наконец, не выходили из строя, не выдержав ни физически, ни морально возложенных на их плечи забот.

Ближайшим советником Гитлера с первого до последнего дня в течение всего периода стремительно развертывавшихся событий оставался лишь один человек. Им был начальник Главного штаба Вооруженных сил генерал-полковник Йодль. Йодль, несомненно, был самым искренним обожателем Гитлера и высоко ценил его работоспособность, энергию, богатство идей и талант организатора. Насколько глубоко он понимал Гитлера, очевидно, останется тайной. Йодль был отличным солдатом и прирожденным генштабистом. Его оперативные взгляды отличались всегда большой четкостью и ясностью. Но, находясь в плену идей, носивших ярко выраженный континентальный характер, он был лишен той многосторонности и широты в понимании стратегических вопросов, которые всегда являются крайне необходимыми для человека, занимающего подобный пост. Эту ограниченность своих способностей Йодль хорошо понимал и сам, посвятив себя поэтому разработке чисто оперативных вопросов, которые уже сами по себе были достаточно объемны. Он все больше и больше отгораживался от других вопросов руководства и вскоре почти полностью передал в ведение фельдмаршала Кейтеля все дела, касающиеся сотрудничества с союзниками и военной администрацией в оккупированных областях. Этот односторонний интерес к оперативным и даже тактическим проблемам явился причиной того, что Йодль не только сам включился в частные вопросы руководства боевыми действиями на фронте, но и поддерживал у Гитлера пагубное стремление вмешиваться в дела низшего и среднего командования. Таким образом, он косвенно способствовал тому, что Гитлер, решавший вопросы, которые совершенно нельзя было понять, находясь в Ставке Верховного главнокомандования, стал отдавать абсолютно невыполнимые для фронта и ведшие к поражению приказы. Как и начальник Генерального штаба генерал-полковник Гальдер и сменивший Гальдера генерал Цейцлер, Йодль с поразительной резкостью и твердостью отстаивал иногда свои взгляды перед Гитлером и добивался проведения своих решений на входивших в его компетенцию так называемых театрах военных действий ОКВ. Однако вследствие многолетней тесной совместной работы с Гитлером и этот некогда ясно мысливший солдат постепенно утратил реальный взгляд на вещи. Вряд ли можно сомневаться в том, что Йодль не соответствовал той должности, которая ему была доверена управлением кадров, но он, безусловно, гораздо лучше подходил для роли начальника штаба или командующего каким-либо объединением на фронте. Несмотря на это, отсутствие у него боязни перед Гитлером, которое он неоднократно демонстрировал в самых тяжелых условиях, заслуживает благодарности и признательности всех, кто подходит к нему с беспристрастной оценкой. Неизвестно, смогли бы какой-либо другой человек, обладающий более широкими стратегическими взглядами и пониманием международных проблем, отстоять свои планы и воззрения, будучи на месте Йодля, и, как знать, не заменил ли бы его Гитлер каким-нибудь бесхребетным и совершенно незначительным человеком, который во всем бы поддакивал ему?

Несмотря на отдельные успехи, которых иногда удавалось добиться некоторым военачальникам, не может быть никакого сомнения в том, что в целом директивы по ведению операций, а частично даже и по тактическим вопросам определялись только Гитлером. Вплоть до самого последнего момента Гитлеру удавалось (это в значительной мере обусловливалось разделением полномочий во всех областях руководства) не допускать возникновения любой серьезной оппозиции. 20 июля 1944 года доказало, что всякое движение сопротивления, выходящее за рамки традиционных принципов действий военной оппозиции (независимо от того, успешным или безуспешным было бы покушение на Гитлера), не имеет никаких шансов на успех, так как вся система руководства государством и существовавшие условия не только исключали возможность сосредоточения где-либо в тылу значительных военных сил, но и делали невозможным использование любых средств, необходимых для воздействия на массы и для соответствующей подготовки общественного мнения.

События 20 июля показали, что попытка совершить государственный переворот, предпринятая пусть даже самыми умными, испытанными и готовыми на все солдатами, не могла быть поддержана ни немецким народом, ни большинством войск действующей армии. У них просто не хватило бы сил для того, чтобы хоть на несколько часов изолировать главных руководителей или защитить самих себя. Таким образом, эта попытка неизбежно должна была привести к гибели ценнейших людей и, найдя лишь незначительный отклик среди представителей авиации, флота, войск СС и пусть даже большинства войск действующей армии, в случае смерти Гитлера вызвала бы только кровавые столкновения внутри Вооруженных сил и в народе. Вновь было доказано, что, не имея за собой народа и большей части Вооруженных сил, свергнуть искусно охраняемый авторитарный режим невозможно даже при самой неблагоприятной военной обстановке. Никакая оппозиция, руководствующаяся даже самыми передовыми взглядами, не сумеет одержать верх, если глава государства может расщепить ее и путем искусной пропаганды, словом и делом, держать на своей стороне народные массы. Многочисленные кризисы руководства на восточноевропейском и других театрах военных действий и их исход лишний раз убеждают нас в справедливости этого утверждения.

Если некоторые сегодня еще полагают, что немецкие генералы и адмиралы были в состоянии изменить планы Гитлера, которые считали пагубными, иными средствами, кроме обоснованных возражений, то они совершенно не учитывают реальной обстановки, существовавшей в то время.

Имелась, правда, и еще одна возможность влиять по крайней мере на некоторые оперативные решения Гитлера. Но эта возможность с военной точки зрения не была вполне безупречной и содержала в себе определенный риск для командования. Она заключалась в тесном сотрудничестве низших звеньев командования, то есть в сотрудничестве начальников штабов, офицеров Генерального штаба, штабов действующих войск с соответствующими должностными лицами высших оперативных штабов. Формулируя определенным образом оперативные и разведывательные сводки и составляя на этой основе оперативные карты, они могли представить общую обстановку так, что Верховному главнокомандованию ничего не оставалось бы делать, кроме как принимать единственно возможное в этих условиях решение, которое именно и было нужно местному командованию. Этот путь использовался в интересах наиболее целесообразного ведения боевых действий и в отдельных случаях приводил к успеху.

В заключение стоит еще раз коротко остановиться на деятельности различных подпольных организаций, значение которой в настоящее время зачастую сильно преувеличивается. Не говоря о действиях партизан, уже рассматривавшихся нами, немецкие и вражеские подпольные организации стремились своими многочисленными диверсионными и террористическими актами подорвать военно-экономический потенциал Германии во всех отношениях. Однако тщательное изучение всех фактов саботажа убедительно доказывает, что, несмотря на наличие в германской экономике миллионов иностранных рабочих, случаев саботажа в процентном отношении было гораздо меньше, чем в Первую мировую войну. Случаи измены родине, наличие которых невозможно отрицать и которые нам пока еще известны не полностью, приводили, насколько позволяют судить имеющиеся у нас данные, к очень досадным и совершенно излишним потерям. Но все эти случаи вряд ли оказали существенное влияние на ход боевых действий.

Слухи о якобы неправильном использовании отдельных войсковых соединений и предметов снабжения, а также рассказы о фиктивных, вводивших в заблуждение приказах во многих случаях действительно следует отнести к актам саботажа и деятельности вражеских агентов, но в общем ходе событий они также ничего не могли изменить.

Хотя оперативные ошибки немецкого Верховного главнокомандования, неправильные приказы командиров отдельных частей и соединений действующей армии и факты измены родине явились наряду с актами саботажа причиной некоторых поражений и бессмысленных жертв, которых можно было бы избежать, они не оказали на исход войны почти никакого влияния. Германские Вооруженные силы и немецкий народ понесли поражение в борьбе с противником, имевшим огромное превосходство в людях и технике. Мы не можем сейчас даже приближенно судить о том, каким оно было в действительности. Исходя из неправильной оценки материальных и людских ресурсов противника, Гитлер поставил перед Вооруженными силами и народом такие задачи, с которыми они не справились, да и не могли справиться. И даже тогда, когда Гитлер понял свою ошибку, он отказался признать ее и своевременно сделать из этого необходимые выводы.

Примечания:

1

Горы на севере Финляндии (фин.).

2

Народность, проживающая на юге Бельгии. — Прим. ред.

3

Так называлась высшая административно-территориальная единица на территории, оккупированной бывшей гитлеровской армией. — Прим. перев.

4

Старое название правобережной части Будапешта, объединенной в 1872 году в один город с Пештом — левобережной частью. Имеет и другое название — Буда. — Прим. ред.

5

ОКВ — сокращенное обозначение Главного штаба гитлеровского вермахта, выполнявшего функции министерства вооруженных сил. — Прим. ред.

6

Имеется в виду Восточно-Прусская операция 1914 года, закончившаяся зимой 1914/1915 года поражением 1-й русской армии Ренненкампфа и 2-й армии Самсонова. — Прим. ред.

7

Один из центральных районов Берлина, где находились рейхсканцелярия Гитлера и ряд основных правительственных учреждений. — Прим. ред.

8

Эти переговоры состоялись в Рейме 6–7 мая 1945 года. Йодль от имени германского Верховного главнокомандования подписал предварительные условия безоговорочной капитуляции всех германских Вооруженных сил как на Востоке, так и на Западе. Однако основным актом о капитуляции Германии является акт, подписанный в Берлине представителями Вооруженных сил стран антигитлеровской коалиции. — Прим. ред.

9

Рем Эрнст (1887–1934) — один из главарей гитлеровской партии. Являясь рейхсминистром и начальником штаба службы безопасности (SA), он в июне 1934 года стал готовить заговор против Гитлера и нацистской верхушки. В день, на который было назначено выступление заговорщиков (30 июля 1934 года), был арестован и без суда казнен Гитлером. — Прим. ред.

10

Фрич Вернер(1880–1939) — немецкий генерал, один из организаторов и создателей немецкого вермахта. С 1935 года являлся главнокомандующим Сухопутными силами вермахта. 4 февраля 1938 года был по клеветническому доносу снят с поста, арестован и передан в руки военного трибунала, который в ходе судебного разбирательства был вынужден, несмотря на приказ Гитлера, оправдать его. — Прим. ред.