|
||||
|
|
VI Где же теперь этот верный друг хозяина хутора «Белый Дом»? — Также, как и хутора, его не стало… — Он у хозяина умер? — Хуже: вместе с ружьем, хозяин — его продал… Ружье заветное, — редкое по бою. Много из него перебито зверя и птицы; биты медведи, лоси, волки, лисы, глухари и гуси. За продажу ружья, — никто не осудит. Но продать собаку, которая неотступно, всюду следовала за своим хозяином, берегла его, любила, работала и летом и глубокой осенью, проваливаясь во льду закраин и доставая уток убитых на полыньях озер и рек, — продать такого верного друга, имевшего основания называться членом семьи, — это большой грех и преступление!.. За свою охотничью жизнь, я купил двух взрослых собак. Но своих собак никогда не продавал, и вдруг продал Макбета, — бесценную мою собаку, продал за деньги, также как раньше распродавал диваны, стулья и другие бездушные свои вещи. Почему я это сделал? Может быть, Макбет мне изменил и отдался другому? Нет, Макбет остался мне верен, но я изменил Макбету. Как могло это случиться? А вот как: в январе месяце мне жилось плохо. Жена только что перехворала тифом. Хворал и я, не вставал с постели, — у меня отнялась правая нога. Трудно жилось в эти годы. Продавать было нечего. Дошла очередь и до ружья. Оно долго не продавалось. Наконец, нашелся покупатель, — деревенский кулак-охотник, из числа тех, которые дешевой ценой приобретали дорогие централки с золотыми монограммами на ложах. Покупщик моего ружья уже имел централку. — Шестнадцатого калиберу, а мне хотелось бы иметь ружье тяжелее и харчистей. Мое ружье (Ремингтон, садочное 12 калибра, весом до десяти фунтов), понравилось покупателю. Мы договорились в цене, и отдавая деньги за ружье, покупщик спросил — не продам ли я красную собаку, которую он видел утром во дворе. — Теперь она вам ни к чему… Этот вопрос захватил меня врасплох, — я не думал продавать Макбета. От употребления плохой пищи, — Макбета было нужно, ночью, часто выпускать во двор. Я и жена были больны и выпускать собаку некому. Пришлось поручить Макбета вниманию живших в том же доме лазаретных санитаров. Я просил их выпускать вечерами на двор собаку. Они выпускали ее вечером во двор, но в дом, до утра не впускали. Привыкшая к теплу, собака мерзла, жалобным лаем просилась в комнату. В бессонные ночи моей болезни, я слышал этот лай, — и он болезненно отзывался в моем сердце. — Что же делать? Если собака будет жить у меня, — она может замерзнуть, умереть с голода. В крестьянской избе, ей будет тепло и сытно… Кроме этих, других соображений тогда у меня не возникало и, никогда не думая продавать Макбета, я его продал внезапно, в одну минуту, не подумав о том, что совершаю Иудино дело… Отдавая мне тысячу рублей за Макбета (эту цену предложил покупатель и я не торговался), новый его хозяин спросил — не привести ли ко мне со двора собаку, чтобы я с ней простился. — Уводите скорее! — крикнул я и глухо зарыдал. * * *В своем грехе — не оправдываюсь и не защищаюсь… Только об'ясню печальный момент в моей жизни и свое настроение в это время. Придавленный жизнью, я продал Макбета в минуту малодушия и растерянности. Продал тогда, когда мне казалось, что ни откуда не может быть помощи (я ошибся, помощь была близка: в апреле, я уже оправился от болезни, охотники меня вспомнили и помогли). Мне казалось, что нет других путей к спасению собаки от холода и голодной смерти, и я думал, — когда у хозяина отнимаются ноги, когда у него холодно, нечего есть самому и нечем кормить собаку, когда приходит конец, — тогда можно все продать: ружье, собаку, и даже — самого себя продать. И под давлением этой мысли, я продал ружье и собаку, и если не совершил последней продажи, то, может быть, только потому, что не было желающих купить старую больную лошадь, негодную даже «на мясо», и печальный конец казался неизбежным. Сбылись ли мои надежды на теплую и сытую жизнь Макбета в деревне и как он живет? На этот вопрос мне тяжело ответить… В ноябре того же года, новый хозяин моей бывшей собаки зашел ко мне узнать — не осталось ли у меня ружейных патронов. Патронов у меня не было. Спросив доволен-ли он Макбетом, я узнал, что собака оказалась «никудышной». — Летом, я ходил с ней за утками… Найдет утят, сидят у нее под самым рылом, а она их не ловит и не давит! Пришлось каждого стрелять… Патроны стоят денег… Нам ни к чему такие собаки… — Где же теперь Макбет? — Он стал худой и злой, — продолжал новый хозяин Макбета. — То мальчишку моего укусит, то на хозяйку ощерит зубы… Блудить начал… Нельзя молоко в сенях оставить… Два куска хорошей свинины слопал. Самой жирной! Я рассердился, ударил его палкой и прикончил… — А из его шкуры — пошил себе важнеющие рукавицы. * * *В 1921 году Казанскую губернию постигло крупное несчастье: засуха и голод. Нечего было есть людям, домашней скотине и собакам. Появился усиленный спрос на кожи и всякую пушнину. Пушнину требовала заграница. За нее давали большие деньги и она сделалась современным лакомым кусочком. Появились «заготовительные по сбору пушнины конторы», и в списках покупаемых ими товаров обозначались цены не только на куницу и лисицу, но и на собачьи шкуры. Перерезав для своего корма рабочий рогатый скот и лошадей, голодное население стало уничтожать собак и кошек, делая из них меха, воротники, шапки, рукавицы и продавая шкурами заготовительным конторам. Последствия такого большого спроса выразились в том, что в настоящее время дворовые сторожевые собаки совсем исчезли; охотничьи, — остались в количестве не более десяти собак на каждый большой город. О «породе» оставшихся собак, — говорить не приходится. Пережив «хлебный», ныне мы переживаем «собачий» голод. Охотничья собака — большая редкость; охота же без собаки, — не охота. Нужны питомники охотничьих собак. Их оборудование — частным лицам не под силу. Нужен государственный питомник. Но когда он будет, — «пока взойдет солнце, роса очи выест». Товарищи охотники! Пока нет питомников породистых собак, берите всяких собак-щенят, — полукровок и совсем безкровок (когда нет белого хлеба, кормятся и черным, а за отсутствием черного, едят овсяную шелуху и дубовые желуди). Воспитывайте их, учите, и вы будете иметь хороших помощников в охотах и преданных друзей в вашем доме. Когда люди вас просят, — «принять уверение в преданности», — этому не следует верить. Но бескорыстной преданности и любви к вам собаки, — нельзя не верить… Живите же в дружбе с вашими собаками и к себе их приручайте. Любите их, ласкайте.
Казань, апрель 1924 г. |
|
||
|
Главная | Контакты | Нашёл ошибку | Прислать материал | Добавить в избранное |
||||
|
|
||||
