• Главная
• Контакты
• Нашёл ошибку
• Прислать материал
• Добавить в избранное

При первом же обращении к врачу беременной женщины одним из основных советов бывает совет ограничить употребление жидкости. Чрезмерное количество воды в организме ведет к образованию отёков. Отёки в тканях внутренних органов пагубно влияют на развитие плода, они могут угнетать его кровоснабжение. Беременную при каждом посещении врача взвешивают и вычисляют прибавку в весе. Если она слишком велика, это скорее всего означает наличие отеков, и тогда врач рекомендует пить еще меньше, а если это не помогает, ограничить потребление соли.

Во время моей первой и второй беременностей я старалась поменьше пить, но часто в конце дня меня одолевала такая жажда, что я не могла удержаться и пила воду прямо из-под крана, не считаясь ни с её количеством , ни с качеством. И это при том, что солёного (селёдки, огурцов и т. п.) я не употребляла, а ела обычную пищу, нормально посоленную. И конечно, имела проблемы с отёками.

Когда же я стала есть несолёную и недосоленную пищу, все проблемы кончились: жажда перестала меня мучить, исчезла необходимость подсчитывать, сколько я выпила за день, а прибавки в весе уменьшились.

По этому поводу я думаю следующее.

Поваренной соли в растительной пище содержится мало, в животной побольше, но, видимо, все же недостаточно, поэтому и нравится человеку присоленная еда, и не только человеку. Травоядные животные тоже нуждаются в минеральной соли, как известно. Но люди солят пищу несколько больше, чем следует (так говорят врачи). При беременности организму женщины требуется повышенное количество соли, так как надо строить тело ребенка, а тело человека содержит много натрия. Поэтому организм беременной женщины, получив дневную дозу соли, хотя и выводит её с мочой, как обычно, но не всю, а часть старается запасти. В природе соль встречается нечасто, а беременной она нужна. Организм же не знает, что завтра поступит снова такая же порция соли. Поэтому он запасает ее, как умеет, а умеет только в виде растворов, а это и есть отеки.

Не могу поручиться, что эти рассуждения полностью верны, я ведь не врач, но думаю, что доля истины в них есть. Во всяком случае, для себя я сделала такой вывод: следует в первую очередь обращать внимание не на количество потребляемой воды, а на количество соли. Если его уменьшить, то, возможно, не потребуется и ограничивать воду. Соль, конечно, нужна, но её употребление надо существенно ограничить, например, той, которая поступает в составе хлеба. Это не очень вкусно, но жажда, от которой так часто страдают беременные женщины, гораздо мучительнее.

В те времена, когда я рожала своих детей, считалось, что по медицинским соображениям в самом начале жизни ребенка следует кормить 6 раз в день каждые 3,5 часа: в 6.00, в 9.30, в 13.00, в 16.30, в 20.00 и в 23.30. С 00.00 до 6.00 мама и младенец должны спать. На практике такой режим не всегда легко наладить. Сейчас, насколько мне известно, медицинские предписания не так строги, но всё же весьма желательно, чтобы ребёнок ночью спал и давал отдохнуть родителям.

Малыш часто просыпается среди ночи, плачет, а днем, бывает, беспробудно спит, то есть "путает день с ночью". На лекциях о беременности и родах нас уверяли, что ребенка ни в коем случае нельзя кормить ночью, а то эта путаница будет продолжаться очень долго. Следует, мол, успокоить ребенка так или иначе, дать ему попить воды, укачать, уговорить и постараться дотянуть до утреннего кормления. Я так и делала. Это очень мучительно и для мамы, и для ребенка, и для остальных членов семьи, если им тоже мешают спать. Я кое-как дотягивала часов до 5.00-5.30, кормила малыша, укладывала его, с огромным облегчением ложилась сама — и просыпала второе кормление, потому что измученный ребенок крепко спал и измученная я тоже. В результате мы устраивали "ночь" не от 00.00 до 6.00, а от 6.30 до 13.00. Такой режим, ясно, неудобен. Кроме того, я имела непроизводительную потерю времени ночью, когда мне приходилось успокаивать малыша, а время кормящей матери очень дорого.

С третьим ребенком я поступала иначе. Она (дочка) тоже просыпалась ночью, но тогда у меня уже был некоторый опыт. Я успела понять, что, как писал Б.Спок, для ребенка спокойная, отдохнувшая, веселая мама часто важнее, чем режим. Поэтому, когда ночью девочка начинала хныкать, я прямо в темноте, не перепеленывая, брала ее на руки и кормила. Она, поев, засыпала, я укладывала ее в кроватку и сама тоже ложилась и засыпала. Но к шести утра я, выспавшись, все же снова прикладывала её к груди, и она, даже не совсем проснувшись, тем не менее, сколько-то молочка высасывала. Далее всё шло более-менее по расписанию. Нормальный здоровый грудной ребенок вполне способен проспать 6 часов подряд, и когда выяснилось, что единственный промежуток времени, когда дочери позволяют это сделать, — это ночь (с 00.00 до 6.00) — она стала спать ночью. Это произошло довольно скоро, и главное — без больших хлопот для всех.

Однако вышесказанное вовсе не означает, что в любое время суток следует всякий раз кормить ребёнка, лишь только он захнычет. Голод, как известно, — отнюдь не единственная причина, по которой ребёнок может плакать. Поэтому, если такое случается днём, особенно, если ребёнок недавно хорошо поел, не следует пытаться успокоить его сразу и исключительно с помощью пищи. Молодая мать часто теряется, не зная, как помочь малышу, но это знание приходит с опытом. По этому поводу советы могут дать более опытные родители, многое изложено также в соответствующей литературе, поэтому я не буду повторяться.

Очень важно научить ребёнка правильно распоряжаться своими ресурсами. С раннего возраста надо понемногу давать ему понять, что самое дорогое у человека — это время и здоровье. Ребёнку, особенно здоровому ребёнку, кажется, что то и другое неисчерпаемо. Вся его жизнь впереди, а если он заболеет, то его вылечат, и он снова станет таким же здоровым, как был. У меня, например, в детстве были именно такие представления, и я думаю, что у большинства людей тоже. Мне кажется, что это нормально, ребёнок должен быть беззаботным. Плохо только, если с возрастом эти представления не меняются.

Поговорим сначала о времени.

Я уже писала о вреде чрезмерной материнской настойчивости, теперь хочу поговорить о частном случае этой настойчивости — о попытках научить ребёнка правильно распоряжаться своим временем.

В первые годы своего материнства я считала, что ребенка надо приучать к дисциплине с самого раннего возраста (что, в общем-то, верно), но пыталась это сделать, как теперь понимаю, совершенно неприемлемым способом. Я, считая, что дисциплинирую своих детей, пыталась сделать так, чтобы их время было максимально заполнено. То есть торопила их, стараясь, чтобы они не тратили время зря, сердилась, если мне казалось,что они "копаются", и т. д. Но двух- , трех- и даже четырехлетние дети ещё не способны торопиться, чтобы побыстрее что-то сделать, куда-то успеть и т. п. Они живут настоящим моментом; будущего, даже ближайшего, для них не существует. Все видели, как горько иногда плачет малыш, если мама ненадолго уходит, как ни уверяет она его, что скоро придет. Для него не существует этого "скоро", для него есть только "сейчас". Планировать свои дела он не способен, таковы особенности психики в этом возрасте. Кроме того, я думаю, что часто мы не правы, считая, будто малыш теряет зря время. Мы забываем, что ребёнок, развиваясь, проделывает огромную мыслительную работу, обдумывает свои впечатления, делает какие-то выводы, и ничего удивительного, если он не всегда может совмещать эту умственную и эмоциональную работу с какими-либо физическими действиями. Поэтому говорить ему о том, что надо поторопиться для того, чтобы, скажем, куда-то не опоздать, не только бесполезно, но иногда и вредно. Он даже не всегда не понимает, чего от него хотят, а тем более — зачем.

Часто бывает, что у ребенка возникает инстинктивный протест против такого обращения, который выражается в том, что он ведет себя "наоборот". Ребёнок таким образом пытается утвердить свою самостоятельность. Он пытается противиться постоянным понуканиям взрослых и из чувства противоречия тормозит свою деятельность. Думаю, это происходит неосознанно. Дело психологов объяснить это поведение, но на практике я с этим сталкивалась довольно часто. То есть когда ребёнка торопят, он наоборот делает все медленно, даже если мама высказывает подобные просьбы вполне спокойно, но слишком часто и настойчиво. И уж совсем плохо дело, если родители при этом раздражаются. Все нервничают, взрослые начинают кричать, малыш плачет. Старшие не могут понять причину его поведения. С логической точки зрения взрослого человека кажется, что всё просто: просят тебя поторопиться — так сделай это, вот и всё. Но ребенок смотрит на ситуацию совсем другими глазами, воспринимает все совершенно иначе. Ему невозможно объяснить, почему надо оставить такую интересную игру и идти, например, обедать или почему нельзя понаблюдать на улице за работой экскаватора, а надо куда-то спешить. Он не умеет торопиться, это выше его способностей и понимания. Это касается всех детей, но в особенности — детей с определённым складом психики, неторопливых, склонных к раздумьям. Взрослые часто об этом не подозревают, а очень жаль. Многих неприятностей можно было бы очень легко избежать.

У детей своя логика, нам она не всегда доступна, как, впрочем, и им — наша, взрослая. Но нам всё-таки легче, ведь мы были когда-то детьми, а дети взрослыми — нет.

Дети начинают планировать свои дела только годам к пяти. Вот тогда уже можно начинать их поторапливать, а раньше следует избегать этого и действовать хитрее: отвлекать ребенка, если он занят игрой; одеть его, если он не может это сделать быстро (но, конечно, без попрёков), и на все дела, которые он должен сделать самостоятельно, отводить больше времени. Уверяю, это окупится. А к дисциплине в этом возрасте можно приучать только на собственном примере: малыш видит, что мама торопится и поэтому старается все делать быстро. При этом не вредно упомянуть (но, конечно, без назидания), что мама должна успеть сделать то-то и то-то и не опоздать туда-то. Малышу этого пока достаточно; это только кажется, что он ничего не замечает. А торопиться он еще научится.

Пока ребёнок ещё мал, неспособность рационально распределять своё время не всегда вызывает тревогу родителей. Он не имеет собственных серьёзных обязанностей, с которыми должен справляться самостоятельно, поэтому подобный недостаток не слишком заметен. Таких детей иногда называют копушами, журят за медлительность, но относят эти качества на счёт малого возраста, полагая, что со временем всё наладится. Но когда этот ребёнок начинает ходить в школу и дисциплина, собранность становятся важными, иногда выясняется, что он совершенно не способен управлять своим временем. Ежедневное приготовление уроков каждый раз превращается в скандал. Он не может сам сесть за уроки, отвлекается на разные второстепенные дела, а когда родителям всё же удаётся засадить его за книжки, делает задания до поздней ночи. Он уже подрос и сам начинает понимать, что такое поведение плохо прежде всего для него же самого — не остаётся свободного времени, он не высыпается, не успевает как следует сделать уроки и хуже учится, чем мог бы — но ему слишком трудно заставить себя всё делать вовремя. Он этому не научился, он привык лишь сопротивляться давлению взрослых, когда они его торопили. Теперь этот навык надо изменить на противоположный, а это непросто. Иногда это удаётся, и в старших классах ребёнок становится более дисциплинированным, а иногда он остаётся разгильдяем на всю жизнь. Это один из примеров, когда в благополучной семье вырастает "неудачный" ребёнок. А родители, потратившие столько сил на то, чтобы его дисциплинировать, считают, что надо было потратить их еще больше, или что ребенок такой от природы. Хорошо еще, что часто родители, считая, что ребенка нужно все время подгонять, не имеют на это времени или сил.

Думаю, что с подобной ситуацией сталкивались многие.

Опишу ситуацию в одной моей знакомой семье. Девочка десяти лет, единственная дочь у родителей, учится в пятом классе. При этом занимается в двух спортивных секциях (в одну из них ходит каждый день), дополнительно изучает два языка, учится в музыкальной школе (фортепиано). Надо ли говорить, насколько она загружена, я бы сказала — перегружена. Но её родители сетуют на то, что она много времени тратит даром, что, если бы она разумнее себя вела, то всё прекрасно успевала бы. Они постоянно говорят об этом девочке и, надо думать, всё время её подгоняют. Девочка столь же постоянно ничего не успевает, не желая рационально распределять своё время, возится с уроками до 12 часов ночи, не высыпается, нередко из-за этого получает плохие отметки и т. д.

Выхода из этой ситуации я, честно говоря, не вижу. Я не настолько хорошо знакома с родителями этой девочки, чтобы позволить себе дать им совет, но если бы такая возможность представилась, не уверена, что смогла бы помочь им исправить положение. Стоило бы, конечно, снять часть внешкольной нагрузки, но не уверена, что это помогло бы ребёнку стать более собранным. С самого начала не следовало создавать для него такой темп жизни, при котором необходимо постоянно торопиться. Это всё-таки ребёнок, а не бизнесмен. Ребёнок не способен вести себя так же рационально, как принято у взрослых, ему нужно иметь возможность поиграть, побаловаться, посмеяться, проявить свою детскую жизнерадостность, то есть «побыть ребёнком», если можно так выразиться. Невольно девочка пытается удовлетворить эту потребность тогда, когда с точки зрения родителей это непозволительно. В результате копается до позднего вечера, ничего не успевает и т. п. Самое же злое в этой ситуации, что привычка отлынивать от занятий, использовать любую возможность для того, чтобы побездельничать — эта дурная привычка закрепляется. Как её теперь искоренить, мне неизвестно. Могу только сказать, что по своему родительскому опыту знаю — это весьма непросто.

Ещё одна ситуация. В институтские годы у меня была знакомая, моя сокурсница, которая постоянно опаздывала. При этом она была хорошей студенткой, ответственным, совестливым и вообще вполне положительным человеком, но с одним недостатком — она никуда не могла прийти вовремя. Её подруги, вместе с которыми она часто готовилась к экзаменам, рассказывали, что им иной раз приходилось терять по 20-30 минут, ожидая её к началу совместных занятий. Естественно, им это не нравилось, но ни уговоры, ни обиды не помогали. Она прекрасно понимала, что всех задерживает, что отнимает чужое время, ей было стыдно, но ничего поделать с собой она не могла. Наконец, подруги махнули на неё рукой и стали начинать занятия без неё. Это, конечно, было не в её интересах, но поведения своего она не изменила. Она опаздывала на лекции, на экзамены, получала за это разного рода выговоры и порицания, и так продолжалось всё время учёбы. Если же ей категорически надо было прийти куда-то к определённому моменту, например, не опоздать на поезд, то она, стараясь успеть вовремя, от волнения просто заболевала.

Как человек мог приобрести такой недостаток характера? Думаю, что истоки его тоже надо искать в детстве, и не исключено, что именно постоянные требования заботливых родителей поспешить, не копаться, делать всё побыстрее сыграли свою пагубную роль.

Часто бывает, что ребенок много времени проводит с бабушкой, а пожилые люди не любят торопиться и торопить других. Это только полезно малышу.

Мои старшие дети, которых я пыталась приучить рационально распоряжаться своим временем, росли малоорганизованными. В школьные годы они вечно ничего не успевали, уроки делали весь вечер допоздна. Эта неорганизованность дает себя знать и теперь, когда они выросли. Подобных людей много, если не большинство, нет смысла описывать их особенности. Я сама во многом такая. Не последнюю роль сыграло и то, что старшие дети ходили в ясли и садик. Приходилось поневоле их подгонять по утрам, да я и не видела в этом ничего дурного.

А вот моя младшая дочь — совершенно не такой человек. Её я растила немного по-другому. В ясли и детсад она не ходила, торопить её было некуда. После того, как она родилась, я уже не работала, и мне было проще. По утрам я её будила спокойно, без понуканий, да и всё мы с ней делали не торопясь. Она была на удивление послушной девочкой, может быть, именно поэтому, и мы с ней прекрасно ладили. Сейчас она, пожалуй, самый дисциплинированный человек в нашей семье.

Когда (в младших классах) она приходила из школы, я шла на кухню готовить обед, а она в это время сразу садилась за уроки, причём делала это сама, без каких-либо моих указаний. В результате к шести часам вечера у неё уже все домашние задания были выполнены (это примерно до седьмого-восьмого класса, потом стали задавать больше). Она училась и учится неизменно хорошо в школе и в ВУЗе. Кроме того, окончила музыкальную школу с отличием.

Для меня самой такие ее качества были неожиданностью, выводы я сделала уже позже. Когда она была маленькая, мне просто приятно было с ней помягче обращаться, а главное, у меня была такая возможность.

Всё это, конечно, не значит, что для того, чтобы ребёнок рос собранным и дисциплинированным, достаточно никогда его не подгонять и не торопить. Вовсе нет. Безусловно, играют роль и другие факторы, не исключая природную склонность. Однако то, что торопить маленьких детей бесполезно, а часто и вредно, мне представляется очевидным. Разумеется, как и вообще во всех вопросах, касающихся воспитания, здесь тоже стоит избегать слишком прямолинейных выводов и готовых рецептов. Но это явно один из тех случаев отдалённых последствий в воспитании, когда результаты того или иного подхода неочевидны, и именно поэтому родители часто не чувствуют, что они, постоянно торопя ребёнка, наносят вред, а не приносят пользу его будущему характеру.

Теперь поговорим о здоровье.

Все мы знаем, что надо приучать ребёнка чистить зубы, ежедневно принимать душ и т. п. Нам бы очень хотелось, чтобы ребёнок делал зарядку, правильно питался и вообще вёл здоровый образ жизни. Я уже писала о том, как велико здесь значение нашего собственного примера. Как ни приучай ребёнка к зарядке, он откажется от неё при первой же возможности, если будет знать, что Вы её не делаете, то есть прекрасно можно прожить и без неё.

Часто бывает, что родители, утешая заболевшего малыша, уверяют его, что придёт доктор и всё вылечит. Однако большинство людей понимает, до какой степени это утверждение относительно. Родители должны помнить и пытаться внушить ребёнку, что болезни оставляют после себя нежелательные для организма последствия, по меньшей мере ослабляя его. Именно поэтому не только надо лечиться, если заболел, но и стараться не болеть. Здесь, как и во многих других случаях, родителям важно выбрать оптимальную тактику. С одной стороны, нельзя запугивать малыша болезнями, делать из него ипохондрика, а с другой — он должен учиться беречь своё организм и расти с чёткой установкой на здоровье, на то, что болезней по мере возможности надо избегать.

Когда ребёнок болеет, родители часто обращаются с ним помягче, стараются его приласкать, пожалеть и т. п. Это естественно и необходимо, но и тут важно чувствовать меру. Бывает, что малыш, у которого появляется, скажем, насморк, тут же становится объектом чрезмерной заботы взрослых. Они начинают потакать всем его капризам, хотя обычно этого не делают. Это может вызвать у ребёнка более или менее осознанное желание почаще болеть, которое, как Вы понимаете, ни к чему хорошему привести не может. Особенно это касается детей, обделённых родительским вниманием, когда они здоровы. Больной ребёнок, конечно, нуждается в повышенном внимании, но это усиление заботы должно быть адекватно его состоянию. Иначе ребёнок может так и вырасти с подсознательным ощущением, что болеть — это хорошо, «выгодно» (особенно это касается относительно здоровых детей, не имеющих хронических заболеваний, все недомогания которых сводятся к периодическим простудам). И верно: плохо бывает только на первый-второй день болезни, когда, например, болит горло и/или высокая температура. А потом чувствуешь себя всё лучше, а в школу ходить не надо, взрослые выполняют почти все твои капризы, разрешают много смотреть телевизор, не ругают, не заставляют ничего делать... Просто чудесно, вот бы всё время так! Ясно, что такая установка никак не может способствовать хорошему здоровью.

Прелести статуса больного бывают так соблазнительны, что ребёнок специально старается заболеть, чтобы не идти в школу: например, намеренно сидит под открытой форточкой, ходит без шапки, общается с заболевшим товарищем, чтобы тот его заразил и т. п.

До сих пор речь шла о нематериальных ресурсах. Теперь несколько слов о ресурсах материальных, в частности, о деньгах.

В педагогической литературе немало говорится о том, как приучить ребёнка правильно обращаться с деньгами, разумно их тратить и т. п. Не буду повторяться, однако хочу всё же сделать одно замечание.

Как только родители впервые дают ребёнку (чаще всего уже школьнику) деньги, сразу возникает вопрос — куда их положить? Родители стараются объяснить ребёнку, что их следует беречь и класть в какой-нибудь внутренний кармашек рюкзака, под прочную застёжку, потому что деньги легко потерять, их могут украсть и т. п.. Дети же по природе своей оптимисты, и ребёнку трудно представить себе такой поворот событий, поэтому он может сунуть деньги, скажем, в карман пальто, во внешний карман рюкзака, не имеющий застёжки — туда, куда взрослый человек никогда бы деньги не положил. Думаю, что если речь идёт о небольшой сумме, о карманных деньгах, не стоит спорить с ребёнком. Его позиция изменится после первой же потери. Как только он так или иначе вдруг лишится своих денег, он очень огорчится. Не стоит слишком ругать его в этом случае, он уже наказан и сам понимает, что родители были правы. Но и торопиться возмещать ему утраченную сумму не стоит — пусть прочувствует ситуацию как следует. Опыт показывает, что такой инцидент лучше учит его обращаться с деньгами, чем любые внушения родителей. А вот если Вы даёте ребёнку большую сумму, например, для передачи в школе кому-либо из взрослых, то тут стоит настоять на том, чтобы он хорошо эти деньги спрятал. А ещё лучше не вмешивать маленького ребёнка в финансовые расчёты и потрудиться передать деньги самим. Так следует делать до тех пор, пока Вы не убедитесь, что он научился аккуратно обращаться со своими карманными деньгами.

Многие мамы и особенно бабушки не допускают мысли о том, что ребенок останется голодным. Им кажется, что если они не накормят ребенка здесь и сейчас, то с ним произойдет что-то плохое. Особенно это характерно для старшего поколения. Так кормили нас наши родители, так же многие из моего поколения кормили своих детей и пытаются кормить внуков. Видимо, здесь сказывались последствия войны и прочих лишений, которыми изобиловала жизнь нашего народа. Я вспоминаю (это было во времена моего детства, когда ещё памятна была Ленинградская блокада), как с одобрением говорили, что кто-либо побывал в санатории и «поправился на три килограмма», причем речь шла не о ребенке, а о взрослом человеке. Сейчас слово «поправился» в таком смысле почти не употребляют, разве что с иронией. Большинство людей понимает, что прибавка в весе не означает улучшения здоровья, а чаще наоборот. Но стремление во что бы то ни стало накормить ребенка осталось.

Помню такой случай. У моей мамы были гости, а я взялась кормить своего десятимесячного сына омлетом как раз в маминой комнате. Ребенок ел с аппетитом (но, на мой взгляд, вовсе не с жадностью) и вел себя весьма жизнерадостно. Вдруг одна из маминых подруг с осуждением сказала мне: «Маша, да ведь он же у тебя голодный!» Я ответила, что да, голодный, и ничего в этом удивительного, ведь сейчас время ужина. Но дама неодобрительно покачала головой и сказала: «Как же можно доводить ребенка до такого состояния!» Она осталась при своем мнении, которое, очевидно, состояло в том, что ребенок никогда не должен быть голодным, а если такое случается, это означает, что за ним плохо ухаживают. Ей казалось более правильным, если бы малыш капризничал и отказывался есть, а я бы его уговаривала.

Примерно так же вела себя и моя мама со своими внуками, когда я просила ее покормить их.

Теперь многие смотрят на это иначе. Бывает, что ребенок не хочет есть по какой-то причине. Эти причины могут быть разными. Во-первых, он может быть не голоден. Во-вторых, ему может не нравиться предложенная еда. Некоторые дети с недоверием относятся к любым новшествам в своей жизни, и пища не является исключением: блюдо, которое ребёнок никогда не пробовал, может смущать его своим видом или даже названием до такой степени, что он предпочтёт остаться голодным. Ребёнок может быть по каким-то причинам слишком взволнован, чтобы есть; даже взрослые люди иногда теряют аппетит в стрессовом состоянии. И, наконец, причиной может быть усталость или болезнь. Ни одно из этих обстоятельств не даёт взрослым повода настаивать. Ребенок не должен есть только потому, что вы этого хотите. Если он нездоров и поэтому отказывается от пищи, надо его лечить, а не кормить. Никакая пища, принятая без аппетита, не пойдет впрок.

Попутно замечу: нельзя допускать, чтобы ребёнок играл едой, нравится она ему или нет. Он не должен бросать на пол хлеб, размазывать по столу кашу, строить домики из творога и т. п. Если Вы заметили, что малыш вместо того, чтобы есть, начинает играть — значит, он уже утолил голод и пора заканчивать трапезу. Он должен привыкать относиться к пище уважительно, так же, как и ко всему, во что вложен человеческий труд. Причём привычку эту стоит создавать у него с самого раннего детства, с того момента, как он начнёт самостоятельно есть.

Нет ничего страшного, если ребенок некоторое время побудет голодным. Надо относиться к этому спокойно. Куда вреднее для здоровья ребёнка, если его пытаются накормить через силу. Не следует предлагать ему сразу другую еду (особенно сладости) взамен той, от которой он отказался. Это может дать повод для капризов. Надо уяснить самой и дать понять ребенку, что голодный человек будет с аппетитом есть практически любую пищу, а если ему что-то не нравится, значит, он не так уж голоден. Но это, конечно, не значит, что можно подсовывать ребенку что попало или регулярно пытаться накормить его пищей, которая ему не по вкусу. Предлагаемая ему еда должна быть, конечно, полноценной и вкусной.

Кроме того, не следует кормить вне расписания. Большую ошибку совершают те, кто пытаются накормить ребенка, например, на улице какими-нибудь булочками или шоколадками, мотивируя это тем, что он дома ничего не ест, пусть хоть так поест. Вред от такой еды огромный. Во-первых, сбивается весь распорядок приема пищи. Не поел за завтраком — поел позже на прогулке — нет аппетита во время обеда и т. д. Во-вторых, ребенок вместо полноценной пищи питается вредной. В-третьих, ребенок привыкает к доступности этой вредной пищи и в дальнейшем будет ее требовать. Я не хочу сказать, что не надо давать ребенку булочки и шоколадки. Все равно он их попробует и они ему понравятся. Важно, чтобы это было для него приятным исключением, а не правилом. В-четвёртых, ребёнок за обедом или завтраком, даже если он имеет аппетит и готов съесть предложенную еду, может отказаться от неё в надежде получить позже что-нибудь вкусненькое. Ну, и, конечно, есть на городской улице опасно с точки зрения санитарии. Грязи кругом достаточно, и если взрослый человек помнит об этом и, лакомясь на улице, например, мороженым, старается от неё уберечься, то малыш ещё ничего о гигиене не знает. Он не понимает, к примеру, зачем бабушка обернула пирожок салфеткой, и спокойно перехватит его грязнущими руками. Последствия, как Вы понимаете, могут оказаться самыми скверными.

В общем, надо следовать принципу: мало съел за завтраком или вовсе отказался от него — всё, следующий раз поешь в обед. Очень важно при этом оставаться спокойной и не сердиться на ребенка. Конечно, обидно, если ребенок не ест то, что для него приготовлено. Я считаю, что не надо лицемерить и делать вид, что Вам это совершенно безразлично. Можно выразить некоторое недовольство, но не ребенком, а ситуацией, без всяких упреков в его адрес. Следует помнить, что он ни в чем не виноват.

Но, конечно, надо учитывать и вкусы малыша. Часто бывает, что причина, по которой ребёнок отказывается есть, связана именно с особенностями детского вкуса. В частности, многие дети не переносят острую пищу. Например, я в детстве очень не любила лук, ни зелёный, ни репчатый, ни сырой, ни варёный, поэтому всегда избегала всех блюд, его содержащих. Не способна была съесть порцию салата с луком, вылавливала варёный лук в супе, выковыривала из котлет. Мама сердилась, но теперь я её понимаю: никакой хозяйке не понравится такое обращение с пищей. Думаю, однако, что не стоит всё же считать такую разборчивость пустым капризом. Лучше относиться к ней, как к особенности. Не так уж трудно отложить для малыша порцию салата «в его вкусе» или сделать одну котлетку без лука или перца. Наоборот, если Вы будете постоянно попрекать ребёнка тем, что он чего-то не ест, неприязненное отношение к этой еде может закрепиться.

Бывает, что ребенок не ест какой-то определенный вид пищи, скажем, мясо. Это может быть из-за того, что его неправильно кормили, или потому, что его организму в настоящее время не нужен этот продукт. Тогда не надо ему предлагать эту пищу. Готовьте ему что-нибудь другое, замените мясо яйцом и рыбой. Но пусть он видит, что другие члены семьи едят мясо и им оно нравится. Рано или поздно он сам захочет его попробовать (у меня с сыном было именно так). Главное, не проявлять тут навязчивость.

Не раз в жизни мне приходилось наблюдать, как ребёнок, про которого дома известно, что он никогда не ест, скажем, творог, в гостях уплетает его за обе щеки. Мама или бабушка, узнав об этом, обычно бывают просто поражены таким «коварством» малыша; иногда им даже кажется, что дома он не ест этот продукт нарочно, капризничает, чтобы позлить взрослых. На самом деле это значит лишь, что дома его слишком настойчиво пытались такой едой накормить.

Помню, как одна бабушка жаловалась мне, что её внук ничего, ну просто совсем ничего не ест. Никакая еда ему не по вкусу. «Вы, наверное, слишком настойчиво его кормите?» — спросила я. «Нет, нет, ни в коем случае!» — «Что же Вы ему предлагаете?» — «Утром я даю ему кашу и обязываю съесть половинку яичка...» — начала она. Мне всё стало ясно. Ключевое слово здесь — «обязываю»...

Я знаю человека, который не ест не только мясо, но и молоко, сметану и прочие молочные продукты именно потому, что в детстве его слишком настойчиво кормили. Я не говорю о последствиях для здоровья, может быть, они не так уж и ужасны, но согласитесь, что такой человек должен, по крайней мере, испытывать много неудобств. Знаю и ещё более характерный случай. В семье моей сестры на день рождения к её сыну-подростку пришли друзья. Был накрыт обильный стол, но один из гостей оказался настолько разборчив в еде, что не смог выбрать из предложенных блюд никакой приемлемой для себя пищи - чтобы накормить голодного мальчика, сестре пришлось поджарить ему яичницу.

Я уже писала, что навязчивость — это бич многих заботливых родителей. Кто-то умный заметил, что законы природы сами за всем присматривают. Применительно к вопросу о питании детей надо просто помнить, что человек не может жить без пищи. Если ребенок здоров, он будет есть столько, сколько ему надо, не больше и не меньше, и именно те продукты, в которых нуждается его организм. Большинство детей от природы имеют постоянно хороший аппетит. Но любого ребёнка навязчивым кормлением можно довести до того, что он будет капризничать всякий раз, когда садится за стол. То есть надо, конечно, кормить детей вдоволь, но не следует их пичкать.

Помнить следует также и о том, что вредные пищевые пристрастия человека, закреплённые неумелыми кормлениями в детстве, могут следовать за ним всю его жизнь. Если родители не приучили его к здоровому питанию, то впоследствии изменить привычки, приобретённые в детстве, бывает нелегко даже при горячем желании и острой необходимости. Одна моя знакомая, страдающая избыточным весом и желающая от него избавиться, жаловалась мне: «Я просто не способна положить в рот кусок хлеба без толстого слоя масла». А она очень хочет похудеть, это сильно поправило бы её здоровье. Поэтому при всём уважении ко вкусам ребёнка Вы должны склонять его к здоровому питанию, в том числе и собственным примером. Помните, что, несмотря на все капризы, в глубине души каждый ребёнок до некоторого возраста всё-таки считает правильным то, что делают его родители.

Вы никогда не задумывались, почему большинство взрослых людей не употребляют такую вкусную, здоровую, недорогую и легко приготавливаемую еду, как каши? Думаю, что причина этого очень проста — многих отвращают от этой пищи воспоминания детства, когда их заставляли есть кашу. Подруга моей дочери, например, совершенно не переносит гречку, потому что в детском саду её привязывали к стулу в столовой, не позволяя выйти из-за стола, пока она эту несчастную кашу не доест.

Иногда взрослые, уговаривая ребёнка что-либо съесть, говорят ему, что это очень полезно. Он отказывается от еды, потому что она ему не нравится, а ему говорят — зато она полезная. По-моему, такое противопоставление может только навредить. Во-первых, ребёнок, особенно маленький, не станет есть только ради пользы для организма, его трудно увлечь туманными для него перспективами грядущего здоровья и благополучия. А во-вторых, у него создаётся ложное впечатление, что полезная пища всегда бывает невкусной. Конечно, надо ребёнка знакомить с полезными свойствами разных продуктов, но нельзя это делать исключительно тогда, когда он не хочет их есть. Надо рассказывать ему, что и его любимый суп, и йогурт, и хлеб, и фрукты, и ягоды, которые он поглощает с таким удовольствием — весьма полезная пища.

Но, допустим, ребёнка не очень-то заставляют съедать всю порцию каши, сколько съел — столько и хорошо. Он любит кашу и с по утрам с неизменным аппетитом её поглощает. Однако в один прекрасный день он замечает, что взрослые едят другую пищу. Он интересуется, в чём тут дело, и ему говорят, что взрослые кашу не очень любят, а он должен есть, потому что каша полезна. Очевидно, что в такой ситуации ребёнок рано или поздно откажется от каши и будет просить «взрослую» еду, не всегда, прямо скажем, столь же полезную.

Выход здесь такой же, как и во всём, что касается положительного примера взрослых. Приучите себя, насколько возможно, есть полезную пищу, и ребёнок тоже будет ее любить.

Попутно замечу, что в других областях жизни не стоит в разговорах с ребёнком противопоставлять пользу и удовольствие. Мне кажется, что при этом у него формируется взгляд на всё полезное как на что-то неинтересное, безвкусное, скучное, плоское в отличии от весёлого, жизнерадостного, интересного, пусть даже и вредного. По-моему, такая жизненная позиция неконструктивна.

Я не буду здесь давать рекомендации по здоровому питанию; те, кому неизвестны его принципы, могут поинтересоваться в соответствующей литературе. Напомню лишь, что значение имеет не только состав и качество пищи, но и её количество, которое должно быть умеренным. Думаю, что проблемы избыточного веса, от которых страдает так много людей, иногда берут своё начало в детстве. Ребёнок, которого слишком усердно пытались кормить, несмотря на все капризы, всё же понемногу усваивает то, что внушают ему родители, неизменно порицающие его плохой аппетит. Обильная еда связывается в его сознании с одобрением родителей, он привыкает к избыточной пище и впоследствии не может избавиться от этой привычки.

Хорошо известно, что ребёнка следует приучать к чтению. Однако наряду с этим общепринятым мнением, которое обычно на словах разделяют даже самые нечитающие и малокультурные родители, существуют и две практически противоположных точки зрения по поводу пользы книг и их чтения. Одна из них заключается в том, что читать безусловно полезно; чем больше человек читает, тем умнее, образованнее, культурнее он становится, а это любому идёт на пользу. Я разделяю это мнение. Другую точку зрения прекрасно выразил в своём ироническом двустишии Вадим Шефнер:

Не верь в романы и рассказы,

А верь, в что видят твои глазы.

Безусловно, своя доля правды в этом есть; реальная жизнь и богаче, и сложнее, чем описанная в книгах. Однако чаще всего ребёнок в повседневной жизни не касается всего этого богатства; его место обитания, если можно так выразиться, и круг общения ограничены ещё больше, чем у взрослых. Книги способны многократно расширить его кругозор. Что же касается сложностей жизни, сложностей человеческих отношений, то с ними ребёнок сталкивается уже в школе, а то и раньше, и тут, думаю, книги иногда вполне могут помочь. Кроме того, в книгах есть нечто, отсутствующее в жизни: явно или косвенно выраженное отношение автора к описываемым событиям. Конечно, у детей, увлечённых чтением, книги могут иногда создавать вредные иллюзии. Но если родители направляют чтение ребёнка, советуют ему подходящую литературу, а с другой стороны, побуждают его к участию в реальной жизни, то думаю, что издержек книжного воспитания им в значительной мере удастся избежать.

Если Вы хотите приучить ребенка к чтению, прежде всего Вы должны иметь эту привычку сами. Если он не видит в доме книг, если не видит читающих взрослых, вряд ли Вас ждёт успех.

Второй важный принцип — сделать всё, чтобы ребёнок относился к чтению, как к интересному занятию, как к удовольствию, к отдыху, к желанному развлечению, а не как к тягостной обязанности. Лучше, если не Вы предлагаете малышу: «Давай почитаем!», а он обращается к Вам с такой просьбой.

Ну, а приучать ребёнка к чтению надо с самого раннего возраста, как только он согласен будет сидеть рядом с Вами и рассматривать книжку. Мой сын, например, готов был это делать уже в полтора года, а младшая дочь — года в три. Важно и здесь не быть слишком настойчивыми и не превращать чтение в обязательное занятие вопреки желаниям ребенка. Книги должны доставлять радость. Если ребенок не может усидеть за книгой — не заставляйте его; значит, ещё не пришло время.

Для первого знакомства с книгой вполне подходит обыкновенный букварь. Там много ярких картинок, которые можно рассматривать, называть, запоминать. Попутно ничего не стоит выучить с ребёнком и буквы. Помню, как моя младшая дочь года в два — два с половиной ходила в обнимку с «букаиком», как она его называла, и с чувством говорила: «Это моя любимая книжечка, я эту книжечку очень люблю». Сейчас издаются специальные книги такого рода для малышей, но и школьный букварь вполне подходит.

Не стоит, наверное, говорить о том, что чтение должно быть ежедневным, если ребенок готов слушать. Это занятие вполне подходит для подготовки ко сну маленького ребёнка. Я, например, никогда не умела сама рассказывать сказки, хотя и понимала, что это было бы неплохо. Но чтение вполне заменяло устный рассказ. Не удивляйтесь и не возражайте, когда ребенок просит Вас читать ему каждый день одно и то же. Это не значит, что он остановился в своем развитии. Просто он так устроен, ему это нужно для душевного спокойствия. Мы со всеми моими детьми, с каждым в своё время, столько раз перечитывали сказки Чуковского, что я невольно выучила их наизусть и могла «читать», не заглядывая в книгу, а занимаясь своими делами. Ребёнок в это время сидел рядом и переворачивал страницы, причём делал это исключительно вовремя, потому что тоже знал книжку наизусть. Но наряду со старыми знакомыми книжками Ваш малыш с удовольствием будет рассматривать и читать также и новые.

Кстати сказать, книжки очень удобны, когда надо занять ребенка во время долгого ожидания, например, в поликлинике или в поезде.

Я уже писала о том, что если ребенок научился бегло читать, это не значит, что теперь он всегда должен читать сам. Мне кажется, здесь кроется одна из причин нелюбви к книгам многих современных детей: как только ребёнок осваивает азы чтения, родители тут же пытаются вменить ему это нелёгкое дело в ежедневную обязанность. Не отказывайтесь от совместного чтения, не обвиняйте ребенка в лени. Ему действительно трудно, примерно так же, как Вам прочитать на иностранном языке целую книгу, даже если Вы этот язык неплохо знаете. Малыш так часто встречает в тексте незнакомые слова. Кроме того, не имея навыков чтения, он часто ошибается, например, пропускает буквы или неправильно ставит ударения, что лишает его возможности узнать и понять даже знакомое слово. При этом смысл прочитанного может просто теряться, и тогда чтение становится для него скучным и бессмысленным делом. А вокруг так много куда более доступных источников информации: телевидение, радио, видеоролики в Интернете и др. Кроме того, он ценит общение с Вами, хотя и вряд ли это осознаёт. Вы можете что-то объяснить, обсудить с ребенком во время совместного чтения, это ему необходимо. Не заставляйте ребёнка садиться за книгу, никаких обязательных «полстранички в день». Продолжайте ему читать, как раньше; можно лишь иногда, не слишком часто, когда он попросит ему почитать, сослаться на занятость и предложить почитать самому, но опять же без настойчивости и упреков в лени. Поверьте, рано или поздно он отберет у Вас книгу и скажет, что будет читать сам. У меня с младшей дочерью именно так и было, она стала читать сама лет в шесть. А вот сына, моего старшего ребёнка, я всячески поощряла к тому, чтобы он начал читать, хоть и догадывалась, что делаю это слишком навязчиво: свою роль сыграло родительское тщеславие. В результате он сам всерьёз взялся за книги довольно поздно — в конце первого класса. Помню даже этот момент: я привела его из школы и пошла на кухню; возвращаюсь звать его обедать, а он сидит в кресле и читает сказки. Я очень обрадовалась, но сделала вид, что ничего особенного не произошло, решила, что похвалы в данном случае не пойдут на пользу, а могут произвести обратное действие. Даже пожурила его за то, что он до сих пор не переоделся. Старшая же дочь буквально научилась читать сама. Не помню, чтобы я специально с ней занималась, но она с раннего возраста всегда была вместе с братом (они погодки), слушала те же книжки, рассматривала те же картинки — и в один прекрасный день я обнаружила, что она умеет читать, причём довольно бегло.

Теперь поговорим немного о выборе книг, которому родители тоже должны уделять достаточно внимания.

Во времена моего детства учителя и многие (в том числе и мои) родители полагали, что детям следует читать в основном только детские книги, а также кое-что проверенное из классики. Считалось вредным для ребёнка читать произведения, которые, как полагали взрослые, он ещё не понимает. Особенно опасались тех книг, где есть какие-то эротические сцены. Считалось, что таким образом можно «испортить ребёнка». В седьмом или восьмом классе, помню, были неприятности у моих одноклассниц, про которых каким-то образом стало известно, что они читают рассказы Мопассана. Девчонки рьяно отстаивали право читать книжки по своему выбору, а учителя пытались объяснить, что Мопассана им читать ещё рано, причём привлекали к этим спорам и родителей. Почему-то взрослых раздражал именно Мопассан.

Поэтому я тогда очень удивилась, когда одна из подруг сказала мне, что родители разрешают ей читать всё. «Они считают, что книги, до которых я не доросла, я и сама не захочу читать, что ничего в них не пойму и мне будет неинтересно», — говорила она. Теперь я отчасти согласна с этой точкой зрения, но всё же думаю, что детское чтение должно быть под контролем. Не для того, чтобы отбирать у ребёнка книги, которые ему «рано читать», а для того, чтобы по возможности уберечь его от действительно дурной литературы, которую не стоит читать ни в каком возрасте. Правда, такие книги обычно отсутствуют как в детских библиотеках, так и в домашних библиотеках интеллигентных семей. Родители должны быть в курсе интересов ребёнка, должны иметь возможность посоветовать ему хорошие книги. И, конечно, стоит обсуждать с ним книги, которые производят на него впечатление; это поможет избежать многих нежелательных эффектов от не совсем подходящих книг. Для этого, помнится, мне пришлось прочитать немало детских книжек, за которые я по собственной инициативе вряд ли взялась бы.

Выбирая для ребёнка подходящие книги, надо также иметь в виду, что не только для всякого возраста есть подходящие книги, но и для всякой книжки есть свой подходящий возраст. То есть, грубо говоря, если ребёнок не познакомился с «Курочкой-рябой» в два года, то вряд ли он захочет читать эту сказку в семь лет. Поэтому, если Вы хотите, чтобы ребёнок прочёл классические детские книги или, скажем, любимые книжки Вашего детства, постарайтесь не упустить для этого подходящее время.

До сих пор речь шла о художественной литературе. Когда Ваш ребёнок подрастёт и начнёт проявлять любознательность, которая может быть удовлетворена с помощью научно-популярной или научной литературы, ему очень пригодятся навыки чтения, которые он приобрёл раньше, научившись читать простенькие детские книжки.

По поводу научно-популярной литературы, думаю, вообще не может быть двух мнений — читать или не читать. Разумеется, читать. Но и здесь надо первое время подбирать для ребёнка хорошие книжки, соответствующие его уровню и интересам, а также тем направлениям науки, которыми Вы хотите его заинтересовать. Не должно быть только никакого принуждения, чтобы не произвести эффект, обратный желаемому.

Весьма полезны для приучения ребенка к чтению детские библиотеки. Старших детей я записала в библиотеку, лишь когда они научились сами читать, а потом оказалось, что можно было это сделать гораздо раньше. Одна библиотекарша говорила мне, что самого маленького читателя привозят в коляске. Младшую дочь я записала в библиотеку года в два. Пользы от походов в библиотеку масса.

Во-первых, ребенок приучается общаться с незнакомыми людьми (с библиотекарем). Библиотека — это второе общественное учреждение, которое посещает домашний ребенок. Первое — это поликлиника. Но в поликлинике его никто ни о чем не спрашивает, врач обычно разговаривает только с родителями, а в библиотеке к нему относятся с уважением, как к настоящему читателю, и он учится принимать это уважение с достоинством и отвечать на него тоже уважением к собеседнику, учится поведению и дисциплине в общественном месте.

Во-вторых, он учится уважать книги вообще и чужие книги в частности.

В-третьих, в библиотеке обычно гораздо больше книг, чем мы можем позволить себе иметь дома.

В-четвертых, в большинстве библиотек по крайней мере часть книг находится в свободном доступе. Это хорошая возможность поучить ребенка выбирать и отвечать за свой выбор, а также лишний повод поговорить с ребёнком о книгах, посоветовать ему что-то интересное. Помню, как дети ошибались в выборе: просили меня иногда взять книгу в красивой обложке или с интригующим названием, про которую я заведомо знала, что она не может им понравиться. Я предупреждала их об этом, но по их настоянию всё же брала такую книжку. Потом они заметили, что почти всегда я оказывалась права, и стали более внимательно прислушиваться к моему мнению.

В-пятых, если Вам наскучили ежедневные прогулки с ребёнком в одном и том же дворе или саду, походы в библиотеку разнообразят монотонную жизнь. Вместо прогулки с ребёнком в плохую погоду можно с чистой совестью пойти в библиотеку. Иногда это меня весьма радовало.

Хочу ещё раз обратить Ваше внимание на то, что если ребёнок не умеет или не хочет сам читать, но ему регулярно читают родители, и он с удовольствием их слушает — этот ребёнок в отношении будущей дружбы с книгами имеет преимущество по отношению к своему сверстнику, который уже освоил чтение и с трудом и неохотой сам одолевает страничку в день по настоянию родителей.

Теперь несколько слов о школьной литературе. Этот школьный предмет, если можно так выразиться, многофункционален.

Первая функция — знакомство непосредственно с литературными произведениями. Это знакомство состоит из нескольких элементов, самый простой из которых — изучение фактической стороны деятельности писателей.

Вторая функция литературы, которая мне кажется более важной, — это воспитательная, которая осуществляется при разборе художественных произведений. Именно литература, как никакой другой школьный предмет, способна повлиять на душевные качества ребёнка. Но, к сожалению, так происходит далеко не всегда, а только у хороших учителей, которых не так уж много. Эта работа требует от учителя не только способности показать детям глубину и прелесть изучаемых романов, рассказов, стихов, не только психологических знаний, но и его собственной духовной глубины, которой он не всегда обладает. Отсутствие упомянутых качеств у учителя сразу, я считаю, лишает смысла эти уроки, по крайней мере, в части воспитания детей. Что толку обсуждать, скажем, страдания Раскольникова, любовь князя Андрея или похождения Чичикова, если учитель подходит к этим обсуждениям формально? Не проще ли посмотреть по телевизору детектив, мыльную оперу или уголовную хронику?

Попутно хочу обратить Ваше внимание ещё на один недостаток школьных уроков литературы. Школьные программы не включают в себя современную, актуальную литературу, которую школьники, возможно, изучали бы с большой охотой. В течение последнего десятилетия вышли семь книг о Гарри Поттере, дети ими зачитывались. Почему бы не отвести этим книгам часть времени, посвящённого литературе? Это очень неплохие романы, умные, добрые, но дело даже не в этом. Пусть не все согласятся с моей оценкой этих книг, но ведь дети их читают — это уже достаточный повод для того, чтобы говорить о них на уроках литературы. Даже если учителю эти книги не нравятся — у многих школьников по этому поводу наверняка другое мнение. Это уже повод для разговора, обсуждения. Лет пятнадцать-двадцать назад так же обстояло дело с другой, совсем не детской книгой, тогда недавно изданной на русском языке, — романом Дж. Р. Р. Толкина «Властелин колец». Когда мой сын, тогда ещё школьник, прочитал его, он обратился к своей учительнице литературы, очень им и мною уважаемой, с вопросом, читала ли она эту книгу. Нет, оказывается, не читала. Не могу её осуждать за это, ведь чтение последних новинок литературы не входило в её прямые обязанности, тем более, что «Властелин колец» — книга весьма объёмистая. Но, право, было бы нелишне, если бы эту книгу, которую, на мой взгляд, смело можно отнести к классике ХХ-го века, обсудили на школьном уроке.

Вот и получается, что даже для читающих детей школьные уроки литературы — это одно, а интересные для них книги — подчас совсем другое. Не думаю, что это правильно. Ведь дети растут, воспитываются во многом на современных им книгах, возможно, на них даже в большей мере, чем на тех, что проходят в школе. Дело учителей — помочь им осмыслить, правильно понять эти книги, а не игнорировать их присутствие в жизни детей.

Ещё один элемент школьной литературы — это обучение свободному изложению своих мыслей устно, у доски, или письменно, в виде сочинений (попутно замечу: для того, чтобы излагать свои мысли, надо ещё эти мысли иметь; это вопрос духовной развитости и глубины ребёнка, за которую ответственность несут скорее родители). Тут уже далеко не всё во власти учителей. Если ребёнок не приучен с раннего детства последовательно и логично рассказывать, то есть если родители никогда не удосуживались его внимательно выслушивать, направляя и поправляя его рассказ, — вряд ли учитель сумеет научить его писать сочинения, разве что будет проводить с ним индивидуальные занятия в течение долгого времени. Также немаловажное значение имеет запас слов; чем он богаче, тем легче, свободнее, интереснее человек рассказывает, будь то устное или письменное повествование. Несомненно, основа этого запаса образуется в раннем возрасте, ещё до школы, и книги, которые ребёнку читают родители или понемногу начинает читать он сам, играют тут огромную роль. У учителей, даже очень хороших, в плане расширения словаря куда меньше возможностей, чем у родителей.

Таким образом, неподготовленный, неразвитый, нечитающий ребёнок вряд ли сможет полюбить уроки литературы, поэтому я думаю, что в смысле приучения его к книге рассчитывать на школу не стоит. Если ребёнок к школьному возрасту ещё не имеет вкуса к чтению (пусть не всегда самостоятельному), не надейтесь, что этот вкус ему привьют в школе. Возможно, так и бывает, но очень редко и только под влиянием очень хороших учителей; рассчитывать на это нельзя. К сожалению, иногда бывает ровно наоборот: вместо того, чтобы полюбить книгу, ребёнок, прежде равнодушный к чтению, приобретает к нему неприязнь. Поэтому Вы должны, как я уже писала, озаботиться этим с самого раннего детства ребёнка. Хороших учителей немного, да и они не всемогущи и вряд ли смогут помочь ребёнку, с которым не занимаются или неверно занимаются родители.

Отношение людей к телевизору колеблется очень сильно, от острой ненависти до патологической зависимости. Есть семьи, в которых не мыслят другого использования свободного времени, кроме внимательного просмотра передач, благо программ много и всегда можно подобрать что-то по вкусу, особенно, если вкус не слишком взыскательный. Другие не находят в телевизионных передачах никакой прелести и скептически относятся к наличию дома телевизора. А есть и такие люди, которые принципиально отказываются от этого прибора, считая его корнем многих современных зол.

На мой взгляд, подобно большинству благ цивилизации телевизор может приносить как пользу, так и вред в зависимости от того, насколько разумно он используется.

Но в любом случае не будет беды, если Вы приобщите ребёнка к просмотру передач как можно позже. В некоторых западных странах пытаются запретить показ по телевизору передач для детей до трёх лет. Думаю, что это разумно. Однако у нас, как я понимаю, никто не собирается принимать такие радикальные меры, хотя о вреде телевизора для маленьких детей все наслышаны: порча зрения, пассивное восприятие и т. д. К этим общеизвестным резонам хочу кое-что добавить.

Следующую мысль я услышала однажды по радио в выступлении психолога; она мне показалась очень правильной, но редко принимаемой во внимание. У маленького ребенка (до четырёх-пяти лет) еще не сформировались полностью представления об окружающем мире. Он плохо отличает то, что видит на экране, от происходящего на самом деле; телевизионная передача воспринимается им как часть действительности. В фильмах же часто показывают начало и конец процесса, но не показывают сам процесс. Например, двое мужчин задумали распилить толстое бревно. Как это покажут на экране? Вот они начинают, а вот уже закончили, ведь никому не интересно пятнадцать минут смотреть, как люди пилят. Взрослый человек понимает условность того, что показывают. Для него ясно: если люди выглядят уставшими в конце работы, если утирают пот, значит, работа была долгой и тяжелой. А для ребенка в силу его житейской неопытности такие признаки ничего не значат. Он видит: задумали — сделали, задумали — сделали, а если не получается — быстро убеждаются в невозможности задуманного. Ребёнок не видит, сколько усилий люди должны приложить в обоих случаях. Труд, терпение, настойчивость, необходимые для того, чтобы добиться цели, в фильме зачастую отразить очень трудно, даже если его создатели ставят перед собой такую дидактическую задачу.

В результате ребёнок бессознательно начинает полагать, что именно так — задумали-сделали — и устроена жизнь. Никакие разговоры о том, что «без труда не вытянешь рыбку из пруда» не помогут. Потом, когда ребенок подрастает, выясняется, что надо потрудиться для того, чтобы чего-нибудь достичь. Но ложные представления уже сформированы, и выросший ребёнок, пытаясь добиться какой-либо цели, не готов прилагать сколько-нибудь значительные усилия. Он отступает, лишь только сталкивается с малейшими трудностями, полагая, что его цель недостижима. У человека развивается вредное качество: он требует от жизни того, чего она не может ему дать, и постоянно терпит разочарование.

Думаю, что это не единственное ложное представление о жизни, которое может развиться вследствие неумеренного просмотра телепрограмм, поэтому не стоит маленьким детям смотреть иные передачи, кроме передач о животных и всяких видовых фильмов.

Кроме того, мне кажется, что начинать смотреть телевизор ребенок должен вместе с Вами. Здесь такая же ситуация, как и с книгами: Вы должны помочь ему сформировать вкус, обсуждая с ним передачи. Ни в коем случае не следует рассчитывать на телевизор, как на средство занять ребенка. А то родители оставляют ребенка «на воспитание телевизору», а потом хватаются за голову: «Какую чепуху он смотрит!». Нет, к телевизору надо относиться серьёзно, тогда он может принести немалую пользу. Лет до семи не следует разрешать ребенку самостоятельно смотреть телевизор; все просмотры должны тщательно контролироваться. Даже передачи, специально адресованные детям, например, «Спокойной ночи, малыши!» имеет смысл смотреть вместе с ребёнком. Да и позже стоит почаще присутствовать и выражать (конечно, не слишком навязчиво) свое мнение.

Приведу такой пример. Недавно мне довелось посмотреть по телевизору старый, видимо, начала 50-х годов, мультфильм. Он назывался «Полкан и Шавка». Казалось бы, совершенно безобидный мультик. Но обратим внимание на содержание фильма.

Пастушок пасёт стадо овец. Ему помогают две собаки, Полкан и Шавка. Эти собаки каким-то образом оказываются в лесу, где встречают двух волков. Шавка, само собой, пугается и убегает, а Полкан один вступает в бой. Волки сильно его потрепали и уходят. Встречают Шавку, собираются драться и с ней, но она предлагает показать им, где находится стадо, то есть совершает предательство. Волки следуют за ней, она показывает им стадо, и они (коварные враги!) всё равно с ней расправляются. Показано, что они на неё надвигаются, а следующий кадр — просто валяется её ошейник. Тем временем верный Полкан, преодолев боль, с трудом поднимается и идёт предупредить пастушка о появлении волков. По дороге ему попадается ошейник Шавки. Он видит его, понимает, что произошло, и говорит что-то назидательное, типа «так и надо предателю». Не останавливаясь, идет дальше. Ни капли жалости, сочувствия, ни секунды раздумий над местом гибели Шавки, с которой он, очевидно, долгое время делил стол и кров. Далее он предупреждает пастушка, который, увидев волков, берёт ружьё и убивает их. Потом радостно обнимает добродетельного Полкана. Добро победило. Фильм очень типичный для советской массовой идеологии того времени. Никакой пощады врагам, никакой жалости предателям! Я и сама была воспитана на такой идеологии и в детстве была так же безжалостна.

Так вот, в просмотре такого фильма и следовало бы поучаствовать взрослым. Я вовсе не за то, чтобы устраивать с ребёнком какое-то специальное обсуждение, какой-то разбор фильма или что-то подобное. Вполне достаточно высказать своё мнение, скажем, о поведении Полкана, о том, что Шавка, хоть и предала, но всё же до этого «работала» с ним вместе, и, наверное, успешно, иначе её не держал бы у себя хозяин; об убийстве волков. Если у ребёнка возникнут вопросы — конечно, надо на них ответить. Например, он может спросить, какой же Полкан — хороший или плохой. Если вопросов не будет — ничего страшного. Всё равно Ваше мнение пойдёт в копилку его мировоззрения. Это только кажется, что ребёнок пропускает Ваши слова мимо ушей, забывает их. Всё копится, и всё свою роль рано или поздно сыграет.

И не забывайте о самом полезном качестве телевизора: его легко выключить. То есть, как правило, телевизор должен быть выключен. Он должен включаться только для просмотра определенных передач, а не работать целый вечер, а то и целый день, как это бывает в некоторых семьях.

Очень желательно, чтобы к тому возрасту, когда ребенка можно будет оставлять дома одного, он уже имел определенный вкус и не смотрел часами всякую ерунду. Нет беды, если он попереключает каналы и посмотрит, что где показывают, но не надо посвящать этому много времени.

Я слышала однажды по радио, как психолога спрашивали: «Что делать, если хорошая умная девочка, оставаясь дома одна, часами смотрит передачу «Дом-2»?»

Я думаю, что ничего удивительного, равно как и ничего страшного, в этом нет. Многих детей, особенно девочек, в подростковом и предподростковом возрасте чрезвычно интересуют человеческие отношения, их оттенки и нюансы, в том числе и отношения между мужчинами и женщинами. Они как губка впитывают всё, что видят и слышат, касающееся этих вопросов. Я думаю, что, если направить этот интерес в правильное русло, можно вырастить мудрого, душевно чуткого человека, хорошо разбирающегося в людях и способного понимать их (а если не направить, то может вырасти сплетница и интриганка). Передача же «Дом-2» как раз и посвящена человеческим отношениям. Девочка не замечает фальши и пошлости, которые, как считают многие (в том числе и я), характерны для этой передачи. Она ещё слишком юна и неопытна для этого; вкус её недостаточно развит.

Психолог посоветовал посмотреть несколько раз передачу вместе с девочкой, стараясь выражать свое отношение к передаче. Отчасти я с ним согласна, но считаю, что делать это нужно очень тактично. Если мама усядется с ребёнком перед телевизором и будет всё время восклицать: «Какой ужас! Какая пошлость! Как это можно смотреть!», это в лучшем случае не произведёт желаемого впечатления. Девочка, уже имея своё мнение, не изменит его мгновенно только потому, что мама думает иначе. Элементарное самоуважение ей этого не позволит. Всё, что в таких обстоятельствах может позволить себе взрослый — это, воздерживаясь от обобщений, сделать несколько (совсем немного) тактичных и по возможности конкретных, не обобщающих, замечаний, которые тем не менее косвенно показывали бы его отношение к происходящему на экране. Это даст подростку повод для обдумывания, и если он привык размышлять, рано или поздно произведёт желаемый эффект. Полно и аргументированно высказать своё мнение о передаче уместно только в том случае, если ребёнок впрямую Вас об этом спросит — здесь всё так же, как и в мире взрослых. А заниматься совместным просмотром телепередач и развивать у ребёнка хороший вкус надо было раньше, когда его еще не интересовал «Дом-2». Кроме того, думаю, надо найти этой передаче достойную замену. Есть масса хороших книг и фильмов, посвящённых именно той теме, которая волнует ребёнка. Надо только не полениться их подобрать.

Когда мои дети были маленькими, компьютера у нас в доме не было. Он появился, когда сын уже заканчивал школу, поэтому у меня нет собственного опыта “компьютеризации” маленьких детей. Однако кое-что по этому поводу посоветовать всё же могу.

Нынче принято ругать компьютер как большое зло в противоположность книгам. Мол, детей не оттащить от компьютера, они только и делают, что играют в стрелялки или общаются по сети, портят себе нервы и глаза, ничему не учатся и просто убивают время; лучше бы читали книги. На мой взгляд, это всё равно как посадить ребёнка перед горой шоколада и уйти, а потом сетовать, что он заболел, испортил зубы, печень, располнел... и т. д. Тут та же ситуация, что и с телевизором: пользуйтесь правильно тем, что имеете, тогда и польза будет, а не вред!

Кроме того, что бы мы ни думали о компьютерах, повлиять на их присутствие в современной жизни мы никак не в состоянии, поэтому имеет смысл это присутствие принимать во внимание и постараться использовать во благо.

Не следует, думаю, прогонять маленького ребёнка от компьютера, мотивируя это тем, что ему (ребёнку) ещё рано этим заниматься. Это только возбудит его интерес. Ничего страшного, если Вы покажете ему, как в результате того, что он нажимает кнопку, на экране меняется изображение или появляется буква. Можно понемногу учить его обращаться с клавиатурой. Важно только ограничить время пребывания ребёнка за компьютером в соответствии с требованиями гигиены для его возраста. Сам компьютер, в частности, экран, тоже должен по возможности соответствовать этим требованиям. Когда малыш немного подрастёт и получит какие-то начальные знания, можно позволять ему посидеть за компьютером самостоятельно. Существуют обучающие программы и игры, которые интересны и полезны для ребёнка, надо только не полениться их найти (честно говоря, я конкретно ничего о них не знаю, но, понимая, что потребность такая у людей имеется и программистов хороших и разных очень много, уверена, что таких программ не может не быть) .

Кроме того, считаю крайне важным для ребёнка как можно раньше овладеть набором текста слепым десятипальцевым методом. Этому следовало бы учить в школе, но не уверена, что учат. Я подозреваю, что владеют им единицы, потому что, когда по телевизору показывают людей за компьютером, часто вижу, что они набирают текст хоть и довольно быстро, но двумя пальцами, и при этом часто глядят на свои руки. Причем это сплошь и рядом это касается профессионалов, постоянно работающих за клавиатурой. Мягко говоря, это плохо; сильно замедляет и затрудняет работу нечувствительно, возможно, для работающего. Между тем научиться этому методу совсем не трудно. Даже я, уже немолодой человек, сумела его освоить с помощью тренажёра, а для ребёнка это вообще не должно представлять большого труда. Надо только подыскать подходящую программу-тренажер (например, бесплатная Stamina ( http://stamina.ru ) — эта программа хороша почти всем) и вменить ребёнку в обязанность ежедневно перед другой работой на компьютере минут пять заниматься по этой программе. Это не слишком его затруднит, но, думаю, за 2-3 месяца он прекрасно освоит этот метод и будет набирать текст почти со скоростью речи. Когда нужно произнести какое-нибудь слово, мы ведь не задумываемся, куда нужно поместить язык и как сложить губы. Мы просто говорим; это происходит рефлекторно, потому что мы умеем говорить. Думаю, что в детстве нетрудно добиться, чтобы так же рефлекторно человек набирал текст. Нужно ли доказывать, что это пригодится ему в дальнейшем. Кроме того, такие занятия полезны и для тренировки воли.

Что же касается безоглядного увлечения компьютером — я уверена, что одна из причин его в том, что компьютер, так же, как и телевизор, освобождает родителей на некоторое время от заботы о ребёнке. Занят ребёнок, не пристаёт и в то же время не озорничает, спокойно сидит на стуле — и слава богу. Когда же родители начинают замечать, что он слишком много времени посвящает этому занятию — выясняется, что уже поздно: ребёнок всерьёз увлечён какими-нибудь играми или общением по сети и никак не желает менять их на какие-то скучные книги. Рецепт здесь такой же, как и в большинстве вопросов, касающихся детей, — внимание родителей, причём с самого начала, с того момента, когда малыш заметит, что в доме есть такое замечательное устройство — компьютер.

Во-первых, сразу надо поставить дело так, чтобы время, проведённое ребёнком за компьютером, определял не он сам, а родители. Точно так же, как Вы не позволяете ему есть слишком много сладкого, ложиться слишком поздно спать и т. п. — Вы не должны разрешать ему долго сидеть за компьютером.

Во-вторых, так же, как Вы должны знать, что Ваш ребёнок читает или смотрит по телевизору, следует знать, чем он занимается за компьютером. Для маленького ребёнка набор этих занятий должен определяться исключительно Вашим выбором. Позже, когда он научится пользоваться Интернетом, наладит общение с друзьями, с этим будет сложнее, но и тогда Вы должны быть по мере возможности в курсе дела, стараясь не вторгаться при этом в личное пространство ребёнка. И, конечно, так же, как и с книгами и телевизором, надо развивать его вкус, чтобы его не тянуло на всякую чепуху. Правы, наверное, те, кто советует взрослым, если у них нет соответствующего опыта, попытаться освоить компьютер — тогда можно будет если не играть с ребёнком, то хотя бы понимать, чем он занимается.

В-третьих, нет ничего удивительного в том, что ребёнок проводит всё свободное время за компьютером, если он не видит в окружающей жизни ничего, достойного внимания, если его жизнь скучна и однообразна. Ведь за компьютером каждый может испытать невиданные приключения, оказаться героем или магом, повелевать странами или мирами, почувствовать себя сильным, ловким, богатым, умным, смелым — каким угодно. Не удивительно, что ребёнка манит такая возможность. А предвидеть опасности, которые таит в себе бегство от реальности, ему не позволяет малый возраст или инфантильность и безответственность — здесь точно так же, как и с наркотиками, разве что здоровье в какой-то мере сохраннее (но и это до поры до времени). Если он не занимается спортом, не привык читать и не научился толком понимать прочитанное, разговоры с родителями сводятся к “поел-не поел”, “сделал-не сделал уроки”, “вовремя-не вовремя пришёл домой” и т. п., а все друзья тоже сидят за своими компьютерами — что же ему ещё остаётся делать? Помните о ребёнке, показывайте ему прелести реальной жизни, тогда он не будет с головой нырять в виртуальную.

У современных детей недостатка в игрушках обычно нет. Даже в небогатых семьях их бывает много: дарят родственники, отдают друзья, чьи дети уже выросли, иногда покупают родители.

Не буду говорить о пользе самодельных игрушек, о том, что они будят фантазию и т. п. Это общеизвестно. Я считаю, что игрушки в обиходе у ребёнка должны быть по возможности разнообразные. Но прежде всего они должны быть безопасными и по возможности прочными.

Очень желательно иметь какой-нибудь конструктор и кубики в достаточном количестве.

Думаю, нет нужды говорить о том, что не следует покупать ребёнку все игрушки, которые он пожелает, как бы состоятельны ни были его родители (тут можно вспомнить французский фильм «Игрушка»).

В то же время, если Вы не слишком богаты, то, думаю, всё же будет ошибкой довольствоваться только теми игрушками, которые ребёнку отдают или дарят знакомые и родственники. Как бы Вы ни были ограничены в средствах, следует иногда покупать ребёнку игрушку, хотя бы изредка. Пусть он видит, что родители, несмотря на трудности, всё же стараются учесть его интересы и хотят его порадовать. Думаю, что иногда можно сделать это и в ущерб более практичным покупкам. Родители могут считать, что лучше купить малышу новую курточку — старая совсем истрепалась и стала мала! — но ребёнок далеко не всегда оценит эту покупку как нужную для себя. Помню из своего детства, какое разочарование приносили мне подарки на день рождения, состоящие из предметов одежды. Мы жили небогато, и родители, наверное, считали, что новое платьице должно было вызывать у меня восторг — но нет. Игрушка, книжка — вот что могло меня тогда по-настоящему обрадовать! Мне кажется, и современные дети примерно так же смотрят на жизнь.

Выбирая ребёнку игрушку, надо помнить о его вкусах и желаниях. Бывает, что взрослый подбирает то, что нравится ему, не задумываясь о том, что у ребёнка могут быть совсем другие интересы. Не всегда есть возможность взять в магазин самого ребёнка, часто родители хотят сделать ему сюрприз. Для того, чтобы ребёнок был рад подарку, надо заранее обратить внимание на его потребности. То есть следует придерживаться точно таких же принципов, как и при выборе подарка взрослому человеку.

Иногда малыш мечтает вовсе не об игрушке, а о каком-нибудь предмете более утилитарного назначения, например, о фонарике или каком-нибудь блокнотике. Зачастую взрослому очевидно, что ребёнок не сможет правильно пользоваться этой вещью. Ничего страшного в этом нет, такую мечту тоже можно иногда исполнить.

Не следует покупать игрушки, которые ребенку еще не годятся по возрасту. Например, не стоит давать радиоуправляемую машинку двухлетнему малышу. Но если Вы все-таки это сделали, будьте готовы, что он ее сломает, и не ругайте его за это.

Вообще игрушки должны быть у ребенка в его полном распоряжении. Все разговоры типа «не сломай», «не разбей», указания, как с игрушкой обращаться, должны звучать только в качестве совета. Ребенок должен беречь игрушку не потому, что родители будут ругать, а потому, что он сам может ее лишиться. Он должен учиться ответственности на своем опыте. Маленькие дети иногда намеренно ломают игрушки. Не всегда стоит ребёнка за это ругать: ведь зачастую такое его действие — это элемент экспериментального познания мира. Бывает, что детям хочется посмотреть, как устроена игрушка, что у неё внутри, и когда выясняется, что это не удалось сделать аккуратно — они бывают горько разочарованы. Но и не всегда надо в таких случаях сразу стараться утешить ребёнка, тем более не стоит как можно скорее покупать новую. Пусть увидит, что игрушкой теперь нельзя играть, как раньше, пусть ощутит потерю, пусть даже немного поплачет. Владение игрушкой должно стать первым опытом владения собственностью. Поэтому, даря ребенку игрушку, заранее попрощайтесь с ней и с деньгами, на нее потраченными. Только некоторые игрушки (типа электрической железной дороги, каких-нибудь сложных конструкторов) могут быть по договорённости с ребёнком отложены с тем, чтобы играть в них только вместе с родителями (обычно с папой). Иногда ребенок хочет поменяться игрушкой с приятелем или просто подарить её кому-нибудь. Думаю, что он всё же должен спросить разрешения у родителей, которые могут ему разрешить распорядиться ею таким образом, а могут и напомнить, что игрушка получена в подарок и даритель может обидеться.

Еще один совет. В нашей семье, хотя мы жили бедно, игрушек было столько, что они измерялись мешками (очень много отдали и надарили знакомые и родственники). И мы, родители, незаметно убирали игрушки, которые детям надоели. Просто складывали их в большой мешок и «исключали из оборота». Дети обычно не обращали на это внимания, так как игрушек им хватало. Зато потом (через месяц-другой) в случае, когда надо было занять детей на более или менее длительное время, мы доставали спрятанные игрушки. Эта акция неизменно вызывала восторг у детей: они перебирали вновь обретённые игрушки, находили «старых знакомых», искренне радовались им. А мы незаметно убирали прежние надоевшие игрушки и прятали теперь уже их. Я думаю, это разумная тактика.

В большой дружной семье дети, как правило, постоянно или более-менее регулярно общаются со своими бабушками и дедушками, а также с представителями более старшего поколения, если они есть. Это общение идёт на пользу обеим сторонам. Ребёнок, общаясь с людьми разных возрастов, знакомится с возрастными особенностями; на примере родителей учится уважать старших. Если бабушки и дедушки — пенсионеры, у них часто бывает больше свободного времени, чем у родителей. Они рады бывают это время посвящать малышу, которого обычно очень любят. Ребёнок отвечает на их заботу искренней привязанностью и любовью.

Молодые люди, образовав семейную пару, чаще всего стараются поселиться отдельно от старших. Их желание вполне понятно, но не всегда есть такая возможность, и зачастую молодым приходится начинать свою семейную жизнь в родительском доме. Когда же на свет появляется малыш, то присутствие старших родителей, особенно бабушки, часто оказывается весьма кстати. Молодая мать нуждается как в советах своей матери или свекрови, так и в её помощи: одной (а муж чаще всего работает) очень трудно справляться с малышом, особенно с первым, когда у матери ещё не накоплен свой опыт. Конечно, бабушки помогают молодым не только в том случае, если живут с ними вместе. Некоторые часто, а то и ежедневно, как на работу, приезжают к молодым родителям специально для того, чтобы заниматься ребёнком. Если бабушка на пенсии, она может посвящать внукам довольно много времени, давая возможность матери заняться другими делами, а то и просто отдохнуть. Если бабушка работает, то и в этом случае она часто помогает дочери или невестке. Позже, когда отпуск матери заканчивается и приходит пора возвращаться на работу, бабушка при благоприятных обстоятельствах может полностью взять на себя уход за малышом во время работы матери, позволяя не помещать ребёнка в ясли или детский сад. Бывает даже, что бабушка увольняется для этого с работы.

Участие бабушки и дедушки в уходе за ребёнком и его воспитании, как правило, идёт ребёнку на пользу. Пожилые люди чаще всего не торопятся, поэтому имеют возможность не только осуществлять физический уход, но и поговорить с ребёнком, поиграть или позаниматься с ним, выслушать его, а это всё, как Вы понимаете, очень для него полезно. Дети ценят такое к себе отношение, любят бабушку и дедушку, и впоследствии вспоминают о времени, проведённом с ними, с большой теплотой.

Но такая благостная картина складывается, увы, не всегда, и в степени участия старшего поколения в уходе за ребёнком и его воспитании существуют две крайности (а оптимум, на мой взгляд, как всегда, находится посередине).

Допустим, Вы не имеете возможности заниматься ребенком в такой мере, как Вам хотелось или как Вы считаете необходимым. Причины могут быть разные: карьера, болезнь, неустроенная личная жизнь и др. Я думаю, что даже в такой ситуации не следует полностью «сдавать» ребёнка бабушке, это плохо для всех участников. Для детей — потому что они держат обиду на родителей, не уделяющих им должного внимания. Кроме того, бабушки и дедушки невольно воспитывают детей "не для себя", то есть не имеют в виду, что они будут их поддерживать их в старости, материально ли или психологически, поэтому часто балуют непомерно — ведь баловать детей, не опасаясь вредных последствий, легко и приятно. Часто бывает, что дети, чувствуя слабость бабушкиных позиций, совершенно перестают её слушаться и полностью выходят из-под контроля взрослых, потому что и родителей они уважать тоже не привыкли. Для родителей такое положение дел тоже вредно. В этой ситуации не закладывается основа нормальных отношений с детьми в будущем. Дети вырастают не "их", а "бабушкиными". Ну, а бабушкам и дедушкам зачастую просто тяжело и хочется отдыха, которого они заслужили. Они, конечно, могут помогать растить внуков, если им это в удовольствие (а чаще всего так и бывает), но эта помощь должна быть им по силам.

Поэтому надо стараться все-таки, несмотря на занятость, уделять ребенку как можно больше времени. Пусть это будет полчаса в день, пусть просто сказка на ночь — но это должно быть время, посвящённое только и именно этому ребёнку, а не ребёнку-и-телевизору, ребёнку-и-мытью-посуды и даже не ребёнку-и-другому-ребёнку. Ваш малыш это оценит. Даже если бабушка с радостью берет на себя все заботы, если Вас полностью устраивает ее подход к воспитанию — все равно надо помнить о том, что ребенок — Ваш. Иначе с бабушкой у него сложатся очень теплые отношения, а Ваше поведение он будет воспринимать как предательство. А предательство родителей — это очень тяжелая психологическая травма для человека, она накладывает отпечаток на всю последующую жизнь. Как бы ни любил ребёнок бабушку, дедушку, няню — словом, того, кто с ним занимается, всё равно он нуждается и в родительском внимании.

Вторая крайность — когда полностью отвергается помощь старших. Если отношения с ними не самые дружелюбные, то часто бывает, что молодые не хотят их видеть в качестве помощников. Есть и другая причина отказаться от помощи бабушки: некоторые родители считают, что бабушка избалует ребёнка до такой степени, что он вырастет капризным, безвольным. Иногда родители полагают, что бабушка будет слишком беречь внука от опасностей, настоящих и мнимых, и в результате ребёнок вырастет изнеженным и трусливым. Для подобных родительских опасений тоже иногда имеются основания. В одной книге мне даже попалось такое мнение: для ребёнка общество любого постороннего человека предпочтительнее, чем общество его собственной бабушки. С этим я никак не могу согласиться и, прежде всего, с безапелляционностью этого совета: бабушки, так же, как и посторонние люди, бывают очень и очень разные. А лишать бабушек и дедушек общения с малышом, мне кажется, несправедливо и жестоко. Во многом это значит — обречь их на одинокую старость. Если они сейчас, когда ребёнок ещё маленький, работают, полны сил и не нуждаются ни в чьей поддержке, то это не значит, что такая поддержка им никогда не потребуется. Внуки, если Вам удастся вырастить их достойными людьми, будут помогать им. Но — одно дело помогать из чувства долга, и совсем другое — поддерживать человека, который дорог и любим с детства. И кроме того, любящие бабушка и дедушка вряд ли смогут понять и разделить опасения родителей ребёнка, что они его могут избаловать. Поэтому отказ в сколько-нибудь продолжительном общении их с внуком неизбежно будет вызывать конфликты. Помимо всех прочих этических аспектов, такие отношения со старшими родителями не могут не сказаться отрицательно и на душевных качествах ребёнка. Как мать сможет малышу объяснить, почему она ни в какую не разрешает ему проводить время с бабушкой и даже ссорится с ней из-за этого, хотя и бабушка, и он сам хотят этого общения?

Думаю, что в любом случае стоит разрешать ребёнку время от времени видеться с бабушкой и дедушкой, если они, конечно, этого хотят. Если Вы считаете, что они плохо следят за малышом и не способны обеспечить его безопасность — пусть эти встречи проходят в Вашем присутствии. Даже если у Вас плохие отношения со старшими родителями или если Вам кажется, что они плохо влияют на малыша, слишком его оберегают или настраивают против мамы или папы, всё равно общение не принесёт большой беды, если его время ограничено. У ребёнка, конечно, будут возникать вопросы, почему, скажем, у бабушки одно мнение по какому-то поводу, а у родителей — другое. Надо помогать ему справиться с этим недоумением. Всё равно в жизни рано или поздно ему придётся столкнуться с разными мнениями, пусть он понемногу учится обдумывать такие ситуации (об этом также см. далее в разделе «Состав семьи»). Кроме того, даже если Вы не работаете и всё время уделяете ребёнку, иногда необходимо бывает обратиться за помощью к старшим родителям; это нелегко будет сделать, если ранее всякое общение с ними исключалось.

Но помните о том, что некорректно (да и невозможно) пользоваться помощью по уходу и воспитанию и при этом диктовать свои подходы и принципы. Этого не потерпит ни одна бабушка, и будет права. Грубо говоря, кто платит, тот заказывает музыку. Поэтому, если Вам кажется, скажем, что бабушка балует ребенка или уделяет ему слишком мало внимания, свои замечания можно выразить лишь в виде вежливой просьбы. Учить бабушку бесполезно: она вряд ли изменит свои взгляды на жизнь; Вы только испортите отношения. Если Вас что-то сильно не устраивает, лучше ограничить ее помощь или уж смириться с ее методами воспитания. Но помните при этом, что с помощью этих методов она вырастила Вас или Вашего мужа.

Разумеется, все обсуждения стратегии и тактики воспитания должны происходить в отсутствии ребёнка. Помимо прочих нежелательных аспектов, ребёнок может умело использовать возникающие между взрослыми разногласия в своих целях.

Надо учитывать также, что нельзя требовать от старших слишком многого. Пожилым людям, как я уже писала, часто бывает нелегко справляться с малышами. Да и старшие бывают разными: одни с радостью берутся ухаживать за ребенком, а другие считают, что свое уже отработали, растя собственных детей, а теперь можно и отдохнуть. Я знала одну бабушку, которая с удовольствием занималась внучкой (родители работали), очень ее любила, но когда родился внук, ей, видимо, стало трудно ухаживать за двумя детьми. Было очень заметно, как внук ее раздражает. Неприятно видеть, конечно, когда взрослый человек так себя ведет, но её обиду в какой-то мере можно понять: второго ребенка завели, ее не спросив, а потом скинули на нее все заботы, как что-то само собой разумеющееся. А ребенку, я думаю, вредно постоянно находиться в обществе человека, который недоволен самим фактом его существования. Родителям стоит думать об этом заранее. Нельзя рассчитывать на помощь бабушки, не поинтересовавшись, готова ли она Вам ее оказывать. Она не обязана заниматься ребенком, в отличие от родителей.

Ясно, что на ребенка большее или меньшее влияние оказывают все члены семьи, как непосредственно, так и своим примером. Не всегда это влияние такое, как Вам бы хотелось, поэтому зачастую родителям кажется, что лучше ограничить круг близких для ребёнка людей. Они, желая оградить ребёнка от дурного влияния, рассуждают так: пусть лучше он поменьше общается со сплетницей-бабушкой, с дядей, не всегда трезвым, с тётей, любительницей сериалов, и т. п. Некоторые основания для такой тактики, конечно, есть. Но надо помнить и о другом. Я уже писала, что неразумно пытаться создать у ребёнка иллюзию, будто мир взрослых лишён недостатков. Не в Вашей власти сделать так, чтобы Ваш ребёнок всю жизнь общался только с людьми безукоризненных достоинств. Рано или поздно он столкнётся с человеческими слабостями и пороками, и ему придётся как-то с этим разбираться. Поэтому лучше, я думаю, не держать его под стеклянным колпаком. Пусть видит разных людей, а что касается их недостатков, то тут должны помочь родители. Не всегда стоит уходить от вопросов ребёнка по поводу поведения того или иного человека. Думаю, что надо по возможности деликатно, не скатываясь до уровня сплетен, объяснять ему, что этот человек ведёт себя в чём-то неправильно, но он тоже достоин уважения по таким-то и таким-то причинам, или просто он наш друг (или родственник) и приходится прощать ему недостатки, потому что мы его любим.

Теперь несколько слов по поводу неполной семьи. Большинство из нас хочет жить в нормальной дружной полной семье: мама, папа, дети. Если хорошие отношения с родителями, то еще бабушка с дедушкой. Но, к сожалению, не всегда получается так, как хочется. Все знают, что тяжело одному (чаще получается — одной) воспитывать ребенка. При этом, как правило, имеется в виду материальная сторона, а также недостаток времени. Но трудности этим, конечно, не ограничиваются.

Хочу упомянуть, например, такой аспект. Гораздо проще учить ребёнка заботиться о близких, если семья состоит не из двух, а хотя бы из трёх человек. Этот третий человек может обратить внимание ребёнка на то, что кому-либо из близких нужна поддержка, помощь. Можно (и нужно) иногда говорить ребенку: «Пожалуйста, помоги мне, я устала», но куда благороднее звучит: «Помоги маме, видишь, как она устала»; «Возьми у бабушки сумку, ей тяжело нести»; «Не дразни братишку: тебе это кажется шуткой, а он обижается»; «Давай купим папе подарок на день рождения». Для всего этого нужен третий человек. Этим третьим человеком может быть как отец, так и другие близкие люди: дедушка, бабушка, тетя, даже соседка или, конечно, другой Ваш ребёнок. Я не хочу сказать, что невозможно воспитать одной нормального, душевно чуткого человека, но вдвоем это сделать проще.

Мне припоминается такой эпизод, происшедший, когда я была в декретном отпуске. Однажды я села в переполненный троллейбус. Свободных мест не было, и я стала искать, как бы поудобнее расположиться. Рядом со мной сидели двое мальчиков лет девяти-десяти. Вдруг один из них встал и предложил мне своё место. Это было очень кстати, и, поблагодарив его, я с удовольствием уселась. В то же время он меня весьма удивил. От столь юного мужчины я не ожидала такой галантности. По моему мнению, он не должен был бы заметить моего огромного живота, а если бы и заметил, то не смог бы связать его с беременностью и, главное, сделать вывод о том, что мне следует уступить место. Это и взрослым приходит в голову далеко не всегда и не всем. Подумав, я, однако, поняла, в чём дело. Видимо, у мальчика есть или намечается брат или сестричка. Он видел маму с большим животом и знает, что женщина в таком состоянии нуждается в заботе и опеке. Кто же мог ему это объяснить? Скорее всего, отец. Мальчик видел, как отец заботится о беременной маме, и сделал для себя соответствующие выводы. Мне трудно себе представить, что подобному поведению его учила беременная мать, объясняя, что с ней происходит, и постоянно требуя внимания и помощи.

Но это ещё не всё. Немало людей готовы проявлять заботу о своих близких, но предпочитают не замечать, когда в помощи нуждается кто-то посторонний. Этот мальчик лишён такого недостатка, и это, конечно, тоже заслуга родителей.

Надо заметить, что мальчик ехал не со взрослым, который мог бы ему подсказать или приказать уступить мне место, а со своим товарищем, которого он, наоборот, мог бы постесняться. Не постеснялся, не побоялся, что приятель над ним посмеётся, а повёл себя как мужчина. Теперь он уже вырос, и можно только порадоваться за его жену, если она у него есть.

Дело, как Вы понимаете, не в том, уступает ли ребёнок место в транспорте. Это вопрос куда более широкий, вопрос сочувствия и помощи другим людям. Многие добрые, хорошие люди готовы откликнуться на любую просьбу о помощи, но беда в том, что не все, кому она нужна, готовы, могут, умеют просить. Душевно чуткий человек не ждёт, когда его попросят, а сам замечает, когда окружающие нуждаются в его сочувствии и поддержке. Такую способность надо развивать с детства. И очень трудно этому научить, воспитывая ребёнка в одиночку.

См. также ранее раздел «Сколько иметь детей?».

Хорошо, когда у человека есть брат, или сестра, или несколько братьев и сестёр, с которыми он дружен. Это родные люди навсегда.

К сожалению, нередко бывает, что отношения между братьями или сестрами далеки от любви. Не всегда при этом они просто равнодушны друг к другу. Часто они ссорятся, соперничают и всячески друг друга изводят. Родственная любовь смешивается с неприязнью, и получается нечто ужасное. Бывает, что младшие тем или иным образом паразитируют на старших, а старшие всю жизнь тянут этот крест — ведь они старшие, они должны помогать младшим. В некоторых семьях возникает и обратная ситуация.

Эти отношения, я думаю, не меньше, чем отношения родителей и детей, — дело рук родителей.

Надо об этом помнить всегда, когда Вы выстраиваете отношения в семье. Бывает, что родители неосознанно считают, что все связи замыкаются только на них, и не придают значения контактам между детьми. А задумываться об этом надо.

Ваша задача — заложить между Вашими детьми добрые отношения, чтобы дети с детства привыкли помогать друг другу во всем, любить друг друга. Тогда Вы обеспечите каждому из них родных, любимых людей на всю жизнь.

Как же это сделать?

Излишне, я думаю, говорить о том, что родители должны быть справедливы к детям. Даже если Вы одному ребенку почему-то симпатизируете больше, чем другому (а это бывает не так уж редко), нельзя это показывать. Дети не должны этого чувствовать.

Одна моя знакомая (назовем ее Марина) рассказывала следующее. Когда родилась её сестра, ей было пять лет, но она хорошо помнит те впечатления. Отец вместе с ней забирал маму из роддома. Марина быстро поняла, что сестренка претендует на родительское внимание так же, как и она сама. Всю дорогу домой она это обдумывала, а когда подошли к дому, она решила проверить, любят ли её родители так же сильно, как новую сестренку. Она понимала, что малышку сейчас понесут по лестнице в квартиру, потому что она мала и беспомощна, а ей, Марине, придется подниматься самой. А вот если она станет тоже беспомощна, понесут ли на руках и её? И она сказала родителям, что у неё болят ножки и она не может идти по лестнице. Марина не знает, что подумали родители. Они, наверное, догадались, что она притворяется, но отец, хоть и удивился, после нескольких обеспокоенных вопросов всё-таки взял её на руки и донёс по лестнице до квартиры. Это её успокоило и, конечно, заложило основу хорошего отношения к сестре. Отец, я думаю, понял причину каприза и поступил мудро, не стал ругать её за притворство, не стал досконально выяснять, что же такое случилось с ножками, а просто выполнил странную просьбу дочки.

Ещё один пример, из жизни одной моей подруги, назовём её Ольга. Кроме неё, в семье был еще ребёнок, её сестра. Семья была очень хорошая, дружная. Когда Ольге было лет двадцать, отец заболел и попал в больницу. Его, конечно, навещали все родные, как это водится в дружных семьях. Однажды, когда Ольга пришла к нему, его сосед по палате сказал: «Хорошо, что Вы пришли, он всегда Вас очень ждёт. Ведь он любит Вас больше, чем сестру, Вы знаете об этом?» По всем представлениям Ольги об отце и об отношениях в семье он должен был бы возразить, сказать, что любит одинаково обеих дочерей, но он этого не сделал, промолчал. Это могло означать только одно: что этот человек, сосед, был прав. Оля очень удивилась, но сделала вид, что не обратила внимания на его замечание. Однако запомнила его надолго. Никогда, ни до, ни после этого случая отец ни словом, ни жестом, ни взглядом не давал понять, что любит одну из дочерей больше другой. Оля говорит, что до этого по молодости лет ей даже в голову не приходило, что в семье одного ребёнка могут любить больше, чем другого. Видимо, отец в минуту откровенности, беседуя с соседом о своей семье и с гордостью рассказывая об успехах дочерей, вольно или невольно признался, что любит одну из них немного больше, а сосед его «выдал». Ольга считает, что отец, будучи больным и боясь умереть, решил, молчаливо подтверждая слова соседа, дать ей понять, как сильно он её любит. Может быть, она и права, а скорее, отец просто растерялся от неожиданности, потому и промолчал. Как бы там ни было, этот человек, отец Ольги, вёл себя совершенно правильно: питая слабость к одной из дочерей, он никогда этого не показывал, так, что дети об этом даже не подозревали. И если бы не этот случай, никто бы ничего и не узнал. Конечно, все мы не без слабостей, но эта — из тех, которые надо скрывать всю жизнь.

Даже если один из детей — больной или просто более слабый и действительно требует больше внимания и любви, Вы не должны забывать и о других детях, более здоровых и сильных. Они тоже нуждаются в Вашей заботе.

Допустим, мать каждый вечер подолгу укладывает спать болезненного малыша, поёт ему песенки, успокаивает его, потому что у него слабая нервная система и он не в состоянии заснуть самостоятельно. Здоровый ребёнок прекрасно засыпает сам, поэтому его отправляют в постель коротким приказом: «Мойся и ложись спать!». Мать ждёт от него понимания; она считает, что здоровый ребёнок должен сочувствовать больному и ей, маме, и не требовать к себе внимания, когда ей и так некогда. Но дети (да зачастую и взрослые люди) устроены немного иначе. Если такая ситуация повторяется изо дня в день, то постепенно здоровый ребёнок может сменить сочувствие к больному на зависть и неприязнь.

Даже если Вы жалеете своего больного ребёнка и готовы простить ему многие проступки, это не значит, что так и следует поступать. Во-первых, это плохо по отношению к самому больному: Вы рискуете его избаловать. Он не должен привыкать к безнаказанности и тоже должен нести ответственность за свои действия, хотя, может быть, и не в полной мере. А во-вторых, другие дети далеко не всегда готовы проявить такую же снисходительность, как Вы. Они ещё не умеют сочувствовать, не умеют быть великодушными, их надо учить этому, постепенно и кропотливо, и в основном — на собственном примере. Ставить же их просто перед фактом («тебе нельзя это делать, а Вовочке можно, потому что Вовочка — больной») неразумно, это вызовет только обиду на Вас и неприязнь к больному.

Особенно важно, чтобы у детей сложились добрые отношения, в том случае, если один из них и в будущем будет нуждаться в покровительстве. Со временем эта забота ляжет на плечи его братьев и сестёр, а позже может потребоваться помощь их детей, то есть племянников инвалида, и какова будет эта помощь, во многом зависит от отношений, которые были заложены в детстве под Вашим руководством.

К моменту появления в семье младшего ребенка старший обычно бывает уже в курсе предстоящих событий. Нелишне попутно предупредить его, что об этом не стоит всем рассказывать, иначе Вы рискуете обнаружить, что Вашу беременность и роды будет обсуждать вся его детсадовская группа или весь класс. Обычно ребенок с энтузиазмом принимает весть о том, что у него появится брат или сестра; природный оптимизм и скромный жизненный опыт не позволяют ему предвидеть, что с малышом многим придется делиться, в том числе и родительским вниманием, а играть с ним можно будет еще очень не скоро. Радость ребенка надо поддержать и направить в нужное русло: ты теперь большой, старший, ты помощник и защитник. Забот предстоит много, но я надеюсь на твою поддержку и помощь. Многие дети с интересом расспрашивают родителей об ожидаемом появлении нового родственника. Тут есть повод многое ребёнку рассказать и объяснить, но главное — после рождения малыша родители не должны забывать о старшем. Он ни в коем случае не должен заподозрить, что его стали меньше любить. Надо уделять ему побольше индивидуального внимания, как это ни трудно родителям.

Когда родилась моя младшая дочь, старшей было пять лет, а сыну — семь. Я была озабочена тем, чтобы между детьми не возникла ревность; я знала, что это часто случается после рождения младших. Поэтому я старалась заниматься и старшими детьми (гуляла с ними, читала книги, много разговаривала). Я думала, что этой беды, ревности, мне удалось избежать: к малышке дети относились с заботой и любовью, но старшая дочь стала очень плохо себя вести. Невозможно было добиться от нее послушания, а мне, как я считала, некогда было с нею нянчиться по пустякам. Начались ссоры; я выходила из себя. Дочь казалась мне уже большой девочкой, которая должна понимать, что мама занята и не может уделять ей много времени. А она не хотела быть такой. Наверное, таким образом у нее проявлялась ревность. В конце концов я вспомнила рекомендацию, прочитанную мною в одной из книг по домашней педагогике: дети нуждаются именно в индивидуальном внимании. А я за недостатком времени занималась сразу с обоими старшими детьми. Сыну, более старшему, видимо, вполне этого хватало, а вот дочка оказалась ущемлённой. Надо было каким-то образом выкроить время для того, чтобы с ней, именно только с ней, пообщаться. И я решила, что буду помогать ей мыть ноги по вечерам. Прежде это показалось бы мне нелепостью: пятилетний ребенок вполне в состоянии обслужить себя сам. Она и делала это сама, но при этом так копалась, что совершенно выводила меня из терпения, и эта процедура ежедневно превращалась в скандал. Поскольку время на скандал все равно тратилось, то я рассудила, что могу его потратить с большей пользой. Я, не торопясь, мыла ей ножки, спокойно с ней беседуя, — и это помогло. Старшая дочь стала послушнее, с ней стало легче справляться, и я тоже преодолела предубеждение, которое начало у меня против нее складываться.

Имеет смысл при уходе за малышом стараться реально пользоваться помощью старшего ребёнка, дать ему понять, что его вклад существенен. Не надо отмахиваться от его услуг, даже если они ничтожны или превращаются в свою противоположность: требуют от Вас лишних затрат времени. Уже трехлетний ребёнок часто берётся помогать, и надо относиться с уважением к этой инициативе. В то же время, конечно, у ребенка не должно складываться ощущение, что теперь его просто используют; он должен чувствовать, что его помощь принимается с благодарностью.

НО!!!!! Ни в коем случае нельзя оставлять грудного ребенка исключительно на попечение старшего, если он недостаточно велик. Даже если Вы уверены, что в его душе не таится ни капли ревности и он не может никакого вреда причинить малышу сознательно, он может навредить, не желая того. Мой опыт говорит о том, что невозможно предвидеть всё, что может учудить ребенок. Как бы Вы ни старались предугадать все его действия и предусмотреть все возможные ошибки, всё равно он может сотворить такое, что Вам и в голову не могло прийти. Например, старший ребёнок может растеряться, если маленький заплачет, и попытаться его успокоить в соответствии со своим разумением. Может накормить грудного малыша котлетами, если ему покажется, что он голоден; вынуть из кроватки и положить на диван, чтобы поиграть с ним, как это делают родители, но не уследить, и малыш свалится; может дать ему какую-нибудь неподходящую игрушку или, не дай бог, лекарство. Конечно, жизнь есть жизнь, и, возможно, иногда придется оставлять детей одних, но надо помнить, что цена вопроса — жизнь и здоровье ребёнка, и стараться сводить риск к минимуму.

Примеры из моего опыта.

Когда родилась моя младшая дочь, мне приходилось много пользоваться помощью старших детей; никаких заданий выдумывать было не надо, потому что без их поддержки мне было просто не обойтись. Однажды, когда младшей дочери было около года, а старшей — шесть лет, старшая опекала младшую, водила её по квартире, держа за ручки. Я была тут же, занималась какими-то делами. Старшая хорошо знала, что отпускать малышку нельзя, она еще почти не умела ходить, поэтому, когда ей понадобилось на некоторое время освободить руки, она посадила младшую на диван, но, видимо, недостаточно устойчиво (а лучше было посадить просто на пол). Та тут же свалилась с дивана и закатила страшный рёв. Старшая дочь потом призналась: в тот момент она была уверена, что произошла страшная беда и малышка сейчас умрет. Слава богу, всё обошлось.

А в другой раз, когда младшей уже было семь лет, а старшей, соответственно, двенадцать, так легко не обошлось. На даче во время игры старшая неловко попыталась поднять младшую, они обе упали, и младшая ударилась спиной о камень и получила компрессионный перелом позвонка. Вместо первого класса она надолго попала в больницу.

Ещё пример, из моего детства. Летом на даче я играла во дворе моего приятеля Вовки. Мне было лет девять-десять, а Вовка был существенно меня младше, лет на пять, по-моему. Нам на попечение был отдан малыш Валерка (полтора-два года). Мы затеяли бегать наперегонки. Но так как я была старше и сильнее, я ничего другого не придумала, как бежать с этим Валеркой на руках, как бы давая Вовке фору. Конечно, упала и уронила его. Как сейчас помню Валеркино рыдающее личико и язык, весь измазанный землёй. Тут же прибежала его мама и унесла его, вопреки моим опасениям не став разбираться, кто виноват в случившемся. А я потом долго боялась, что малыш чем-нибудь заболеет: ведь ему в рот попала земля, а я знала, что это очень опасно.

Ещё об отношениях между детьми.

Мне кажется, очень большой вред этим отношениям наносит насаждаемый родителями дух соперничества. Некоторые родители полагают, что, постоянно ставя одного ребенка в пример другому, они этого другого стимулируют к положительной деятельности. Может, иногда это и так, но гораздо больше это стимулирует неприязнь между детьми, особенно, если образцом для подражания постоянно является кто-то один, даже если это справедливо. Никакой ребенок не может правильно развиваться без одобрения взрослых, а если он постоянно оказывается хуже кого-то, ни к чему хорошему это привести не может. А причиной своего постоянного неуспеха ребенок считает, конечно, «пример для подражания» и постепенно начинает его ненавидеть. Часто такое отношение остается у человека на всю жизнь.

Конечно, иногда надо сравнивать деятельность детей. Но, во-первых, это должно быть достаточно редко, не должно быть основным методом воспитания, а во-вторых, даже если один из детей постоянно отстает в своих успехах от другого (других), Вы всё равно должны найти область, где он способен достойно себя проявить, предоставить ему такую возможность и похвалить за достижения, пусть даже это будет не совсем справедливо.

Все родители, думаю, хотели бы, чтобы их дети росли трудолюбивыми — вряд ли кто-то специально выращивает лентяев. Большинство родителей понимают также, что детей каким-то образом надо приучить к труду, однако жизнь показывает, что сделать это непросто, иначе мы не видели бы вокруг такое количество бездельников. Думаю, что для воспитания трудолюбия важны не только конкретные трудовые навыки и умения, но и воспитание у ребёнка уважения к труду, как к чужому, так и к своему, и к его результатам.

Удобнее и проще всего приобщать маленького ребёнка к труду на основе работы по дому и на земельном участке. Желательно, чтобы он постепенно учился обслуживать себя и других членов семьи. Кроме того, стоит деликатно, ни в коем случае не в виде попрёков, обращать его внимание на то, что его обслуживают: кто-то покупает продукты, готовит пищу, стирает бельё, моет посуду, кто-то выращивает картошку и яблоки и т. д. Он должен понимать, что всё это не делается само собой, а есть результат работы мамы, папы или бабушки. Позже, научившись сам этим домашним делам, он сможет лучше оценить их усилия.

Приучить ребёнка убирать за собой не так-то просто. Многое, конечно, зависит от образа жизни в семье: если мать неряха, то ребёнок вряд ли вырастет аккуратным. Но часто бывает, что в опрятном, чистом доме мать жалуется, что в комнату сына или дочери подростков боится заходить — такой там царит беспорядок.

Я не особенно преуспела в этой области в отношении своих детей, поэтому давать советы могу лишь с некоторой осторожностью. Могу сказать только следующее.

Не ждите, когда ребёнок подрастёт; начинать обучение ведению домашнего хозяйства надо как можно раньше. Ребёнок старше восьми-десяти лет может уже не пожелать этим заниматься, особенно мальчик.

Уже в три года малыш вполне может и часто хочет Вам в чём-то помочь. Постарайтесь воспользоваться его энтузиазмом, хотя сделать это не всегда легко — малыш мало что умеет, и за его «работой» нужен постоянный контроль. Не надо запрещать малышу, если он надумал Вам помогать в уборке квартиры, мытье посуды, прополке грядки и т. п. Конечно, на первых порах «помощь» от ребёнка будет даже не нулевая, а отрицательная, то есть матери удобнее и быстрее самой сделать всю работу. Однако Вам будет проще принять эту помощь, если Вы будете воспринимать участие малыша как его обучение и заранее отведёте на совместное выполнение работы побольше времени. Цените его инициативу; не стоит тут выказывать пренебрежение или снисходительность. Постарайтесь приспособиться так, чтобы делать дело вместе и чтобы помощь ребёнка была хоть и небольшой, но настоящей. Например, маленькому ребёнку можно доверить вытереть пыль со стульев, с нижних частей другой мебели и дверей и т. п. Можно на табуретку поставить миску с тёплой водой и поручить ребёнку ополаскивать в ней чайную посуду. Если Вы боитесь, что он разобьет её — не давайте самые дорогие чашки, а рисковать всё равно рано или поздно придётся, надо же учить ребёнка обращаться с бьющимися предметами. Малыши любят поливать огород — этим тоже можно воспользоваться, подарив ребёнку небольшую леечку и попросив помочь поливать грядки. Главное — это организовать работу ребёнка так, чтобы ему было удобно и чтобы в результате он мог почувствовать удовлетворение от выполненного поручения. Можно, например, для мытья посуды завести отдельные красивые миску и мочалку, яркий передничек по размеру, особенно это должно понравиться девочкам. Не забывайте, разумеется, хвалить малыша за выполненную работу, но не стесняйтесь и сделать замечание, если он в чём-то ошибся. Важно помнить одно: ребёнок должен видеть, что его помощь нужна и принимается матерью с готовностью и одобрением. Всё это потребует от Вас дополнительных затрат внимания и времени, но, поверьте, очень скоро многократно окупится.

Имейте в виду также, что работа, которая в начале кажется ребёнку привлекательной, может быстро его разочаровать, и он отвлечётся на что-то более для него интересное. Не стоит слишком бранить за это ребёнка, такое его поведение естественно: ему трудно пока долго удерживать внимание на чём-то одном. В этом случае надо вести себя очень аккуратно. Нельзя допускать, чтобы он беспрепятственно бросал начатое дело, лишь только оно ему надоест; надо постепенно приучать его к мысли, что такое поведение безответственно. С другой стороны, не следует и слишком настаивать на том, чтобы он продолжал работу; всё-таки это маленький ребёнок, и нельзя требовать от него невозможного. Ваша излишняя настойчивость может даже отвратить его от работы, и в следующий раз он не захочет Вам помогать. Я думаю, что если малышу надоела работа, за которую он взялся, надо по возможности мягко попенять ему, что он её не закончил и договориться с ним, а то и потребовать, чтобы он хотя бы завершил какой-то этап. Например, если он моет посуду, пусть закончит мыть ложки, за которые он уже принялся, а уж остальное мама возьмёт на себя. Мне кажется, что в следующий раз, когда он возьмётся Вам помогать, не всегда следует напоминать ему о прежней неудаче.

Мальчики должны точно так же учиться домашним делам, как девочки. То есть помимо традиционно мужских дел — забить гвоздь, что-то починить — мальчику стоит научиться мыть посуду, делать уборку в квартире и т. п. Это вовсе не значит, что они будут в дальнейшем предпочитать эти занятия другим, более «мужским». Просто имеет смысл уметь всё это делать (я уже писала об этом в разделе «Планы и надежды»). Мужчины, не обладающие никакими навыками ведения домашнего хозяйства, часто имеют из-за этого массу неприятностей и неудобств. Особенно это сказывается тогда, когда мужчине приходится жить одному. Да и в семье вовсе не лишне, если муж умеет готовить, может постирать, помыть пол и т. п. Обязанности в хорошей семье обычно распределяются по обоюдному согласию. Как правило, большую часть кухонных работ, стирку, уборку выполняет женщина, но весьма желательно, чтобы муж был способен в случае необходимости её заменить. Жена может заболеть, временно отсутствовать или просто устать. И если при этом муж не может, не хочет или считает ниже своего достоинства взять на себя хотя бы часть её забот, жена обижается (на мой взгляд, вполне справедливо), и даже брак может оказаться под угрозой. Я знала семью, в которой женщина с температурой под сорок вынуждена была готовить еду мужу и детям, потому что муж, хотя и пытался ей помочь, но был совершенно беспомощен на кухне. По-моему, это ненормально. Возможна и другая ситуация: Ваш сын полюбит женщину, которая по каким-то причинам не имеет привычки или склонности к домашней работе. Если и для Вашего сына такая работа будет нестерпимой, им будет очень трудно создать семью.

Думаю, что и девочку по аналогичным причинам стоит научить выполнению некоторых домашних работ, которые традиционно делают мужчины. Но тут уж у меня совсем нет никакого опыта; я сама, пожалуй, и гвоздя толком не забью. Могу только посоветовать не гнать дочку играть в куклы, если она хочет посмотреть, как папа чинит телевизор.

Конечно, большинство домашних дел не доставляет большой радости, но ребёнок должен понимать, что это бремя обязаны нести не только старшие или, скажем, не только одна бабушка. Надо прежде всего приучить ребёнка убирать именно за собой. Он не должен оставлять грязную посуду в раковине, а тем более на столе в своей комнате, испачканный пол в передней, не должен повсюду, где бывает в квартире — в ванной, на кухне — забывать свои вещи и т. п. Можно сделать какие-то из домашних дел ежедневной обязанностью ребёнка, это может стать дополнительной тренировкой при воспитании воли. Но думаю, что говорить о каких-либо постоянных обязанностях можно, только начиная лет с пяти-семи. До этого помощь ребёнка может быть эпизодической, но любая его инициатива в отношении домашней работы должна поощряться. Можно попросить его что-то сделать, но не стоит проявлять слишком большую настойчивость, иначе Вы рискуете привить ему неприязнь к такой работе. Возраст, когда ребёнок способен нести груз каких-либо постоянных обязанностей, зависит от особенностей ребёнка. Идеально, конечно, если он сам берёт на себя какие-то домашние заботы, то есть если его постоянная инициатива убирать со стола, подметать пол или мыть посуду постепенно превращается в обязанность. Но так бывает редко, и если этого не произошло, родители должны почувствовать сами, когда пора говорить с ним именно об обязанностях. Но, вменив ему что-либо в постоянную обязанность, тоже следует знать меру. Прежде всего, ребёнок не должен чувствовать, что это делается лишь во имя его воспитания, только для того, чтобы приучить его к труду. Помощь его должна быть действительно нужной. При этом вовсе не обязательно, чтобы взрослые в результате освобождались для ещё каких-то остро необходимых дел. Достаточно того, что мама сможет почитать младшей сестрёнке книжку, или уставшая бабушка сможет вечером отдохнуть. Важно лишь принимать эту помощь с благодарностью, а не с долей злорадства, как это иногда бывает («Мы целый день работали, а ты бездельничал. Теперь ты поработай, а мы отдохнём»); такое отношение никак не может сделать ребёнка трудолюбивым. Если ребёнок устал, если ему некогда (а некогда бывает не только взрослым) — можно иногда сделать эту работу за него, но только по обоюдному согласию. Ребёнок может иногда попросить его заменить, но не должен этого требовать. Внимательные родители обычно чувствуют, когда ребёнок действительно устал или нездоров, а когда он просто ленится. Лень, конечно, не следует поощрять. В хороших семьях при добрых отношениях друг с другом даже такая причина, как «просто не хочется», может иногда считаться уважительной, лишь бы это не повторялось слишком часто. Если Вы будете слишком мелочны в таких вопросах, не ждите, что он в обратной ситуации проявит снисхождение к Вам.

Даже если Вы не ходите на работу и у Вас достаточно времени, чтобы обслужить всех членов семьи, всё равно следует привлекать ребёнка к подобной работе. Если этого не делать, то ребёнок привыкнет, что домашние дела не требуют от него никаких усилий, делаются как бы сами собой. Это произойдёт помимо его сознания, и позже Вам будет очень трудно добиться от него, чтобы он обслуживал хотя бы себя. Никакие объяснения, упрёки, призывы к справедливости не помогут, если ребёнок с самых ранних лет не привык к тому, что эти обязанности должны быть разделены между всеми. Иначе впоследствии, когда он станет взрослым, он будет неприятно удивлён, что на бытовые дела требуются время, усилия и внимание — он привык, что жизнь устроена как-то иначе. Такие люди встречаются, чаще среди мужчин, но бывают и женщины, не желающие тратить силы на поддержание порядка в своём доме. Иметь с ними дело, особенно бывать у них в гостях, не всегда приятно.

Даже если у Вас есть домашняя прислуга, то, думаю, всё равно ребёнок должен принимать посильное участие в домашних делах.

Однако настоятельно советую ни при каких обстоятельствах не наказывать ребёнка трудом. Ведь Вы хотите, чтобы он рос трудолюбивым, то есть, чтобы любил труд, а как же он сможет полюбить наказание?

Иногда родители, пытаясь приучить ребёнка к домашнему труду, договариваются с ним об оплате: например, вымыл посуду — 20 руб, подмёл пол — ещё 20 руб. и т. п. Такая тактика кажется мне неприемлемой; на мой взгляд, она ведёт в тупик. Как Вы сможете впоследствии заставить ребёнка выполнять те же работы бескорыстно? «С какой стати я ни с того ни с сего буду делать это даром?» — подумает он и будет по-своему прав. Таким образом Вы рискуете вырастить его слишком расчётливым, меркантильным.

Оплачивая ребёнку его домашний труд, Вы невольно отчуждаете его от семьи, ставите его как бы в один ряд с платными наёмными работниками, с теми, кого Вы приглашаете, чтобы починить телевизор, отремонтировать комнату, провести проводку и т. п. Вряд ли это может способствовать хорошим отношениям в семье.

Кроме того, это просто несправедливо. Ту же работу старшие члены семьи делают, не требую никакой личной оплаты, почему же ребёнок должен что-то за это получать?

Другое дело, если ребёнок помогает Вам в работе, за которую Вы сами получаете деньги, например, в надомном труде. В этом случае, мне кажется, вполне педагогично будет поделиться с ним доходом. Он будет рад и тому, что помогает родителям, и тому, что у него появляются честно заработанные деньги, которые он может потратить по своему усмотрению. Это, конечно, тоже не вполне справедливо, ведь родители, зарабатывая таким образом деньги, как правило, не тратят их лично на себя, а вкладывают в общий семейный бюджет. Но требовать того же от маленького ребёнка, думаю, не стоит. Подросток, будучи уже более сознательным, может часть заработанных денег отдавать родителям.

Ещё несколько слов по поводу первых заработков. Родители должны заранее, ещё до того, как ребёнок пойдёт в школу, озаботиться тем, чтобы он понимал: нельзя браться за любую работу, лишь бы она сулила хорошие заработки. Есть вещи, которые нельзя делать никогда, платят ли за них деньги или нет. Это касается прежде всего распространения наркотиков. Есть, как известно, и другие недостойные способы заработать, на которые ребёнок по неопытности и незнанию может согласиться.

Мне припоминается следующий эпизод из моей школьной жизни. Это было ещё в начальной школе. Перед тем, как начать урок, учительница вынула из своей сумки кошелёк, достала оттуда 20 копеек (для сравнения: буханка хлеба стоила тогда 14-16 копеек) и отдала одной девочке, сказав: «Вот, возьми, если тебе нужны деньги, а так, как ты сделала, никогда больше не делай». Я ничего не поняла, но потому подруги мне рассказали, что эта девчонка за двадцать копеек сняла перед какими-то нашими мальчишками трусики. Я была тогда настолько наивна (начальная школа всё-таки!), что и эта новость не слишком прояснила для меня ситуацию. Зачем? Почему? С какой стати мальчикам вздумалось платить за такое малопривлекательное, по моему мнению, зрелище? И главное — как это она могла так себя повести, снять трусы перед мальчиками, за деньги ли или нет, это ведь так стыдно? Однако что-то удержало меня от дальнейших вопросов, и даже маме я об этом происшествии не стала рассказывать.

Вряд ли тут дело в какой-то развращённости, испорченности ребёнка. Скорее, незнание, неопытность, наивность толкнули девочку на этот шаг: можно легко заработать несколько копеек на мороженое, даже делать почти ничего не надо, так почему бы нет?

Никто из родителей не хочет, чтобы их ребёнок занялся распространением наркотиков, или участвовал в какой-то краже, или чтобы их дочь оказалась на месте этой девочки. Этого не произойдёт, если, прежде всего, сами родители достаточно разборчивы в способах добывания денег. Кроме того, родители должны думать о том, чтобы ребёнок имел возможность удовлетворять хотя бы в какой-то мере свои потребности. Родители должны о них знать и принимать их во внимание: давать хотя бы немного карманных денег, покупать время от времени игрушки или другие вещи, которые ребёнку очень хочется иметь, помнить о его желаниях, когда дарят ребёнку подарки на день рождения (а не дарить лишь то, что им самим кажется нужным или полезным). Иначе он, отчаявшись получить предмет своих мечтаний, может начать искать способ заработать на него деньги, и не всегда этот способ будет устраивать родителей.

Продолжая тему приучения детей к домашнему труду, хочу предостеречь Вас от одной ошибки. Бывает, что женщина, которая волею обстоятельств занимается домашней работой в доме, постоянно обижается на окружающих, которые, по её мнению, не ценят её заслуг (нередко так и бывает). На лице её будто написано: «Вы все пачкаете, а я за вами убираю». Чаще так ведёт себя бабушка, но бывает, что и мать. Такая позиция не только не приносит радости ни ей, ни её близким, она ещё и весьма неконструктивна, знаю это по своему детскому опыту. У окружающих не возникает никакого желания как-либо помогать такому человеку: они знают, что их попытки будут приняты не с благодарностью, а с горькой иронией и с новыми сетованиями на несправедливость. Довольно рано начинает чувствовать это и ребёнок и тоже отказывается от какой-либо помощи по дому.

Выход здесь один — с самого начала не надо занимать такую позицию. Просто не делайте того, что, как Вам кажется, должны делать другие члены семьи. Например, если есть договорённость мыть посуду по очереди, но Ваши домашние постоянно после обеда разбегаются по своим делам — не надо тут же обиженно браться за эту работу. Ничего страшного, пусть посуда постоит грязной, если мыть её — не Ваша очередь. Если же Вы не можете терпеть грязь в доме, тогда как другим членам семьи она безразлична — смиритесь с тем, что Вам пришлось взять на себя эти обязанности, и не ждите никакой признательности. В любом случае постоянные обиды не идут на пользу ни воспитанию ребёнка, ни семейной жизни.

Ещё несколько слов по поводу уважения к чужому труду.

Большинство родителей предполагают для своих детей получение серьёзного образования, мечтают о солидной карьере для них и — как следствие — о хороших заработках. Родители часто говорят ребёнку об этих перспективах, побуждая его старательно учиться, чтобы иметь возможность реализовать такие планы. Всем приходилось слышать, как родители говорят детям: «Не будешь хорошо учиться — станешь дворником (грузчиком, уборщицей и т. п.).» При этом у ребёнка может сложиться (и часто складывается) впечатление, что люди, работающие на непрестижной, малооплачиваемой работе — это сплошь неудачники, недостойные уважения. Это впечатление нередко служит причиной презрения к таким людям и пренебрежительного отношения к их труду. По моему мнению, допускать этого никак нельзя. Надо почаще обращать внимание ребёнка на то, что человеческая цивилизация держится во многом именно на таких «неудачниках». Мы едим то, что они вырастили и изготовили, носим то, что они сшили, постоянно пользуемся их услугами. Многие из этих людей любят свою работу, и не их вина, что она низко оплачивается.

Попутно надо заметить следующее. Вы не знаете, как сложится жизнь у Вашего ребёнка. Возможно, грандиозные планы относительно его карьеры по тем или иным причинам реализовать не удастся. Нельзя полностью исключить при этом, что ему придётся заниматься именно таким трудом, который Вы или он сам ранее считали для него неприемлемым. Он не должен в этом случае счесть свою жизнь полностью неудавшейся.

Для любого ребёнка самыми близкими людьми, помимо матери, с рождения являются те, кто разделяет с матерью заботы по уходу за ним. Чаще всего это отец, бабушка, дедушка, старшие братья и сестры. Всех остальных людей, как бы близки по крови они ни были, как бы ни дружили с родителями, ребёнок воспринимает как посторонних, чужих. Отношение малыша к чужим людям зависит от его возраста и особенностей характера. Совсем маленький ребёнок выделяет в основном мать. Он, видимо, знает её запах, помнит её прикосновения, и всё это ассоциируется у него с благополучием. Не знаю, когда младенец начинает узнавать мать в лицо, но к четырём-пяти месяцам, по моим наблюдениям, он уже хорошо отличает как мать, так и других близких людей. В этом возрасте он, как правило, спокойно относится и к чужим: готов ответить на улыбку, охотно идёт на руки к постороннему человеку и т. п. Но уже к десяти-двенадцати месяцам дети часто становятся более осторожными. Не все, некоторые так и остаются общительными и доверчивыми со всеми. Другие же дети просто не терпят посторонних, очень их пугаются, начинают плакать.

Таким в раннем детстве был мой сын. Встреча с незнакомым человеком была для него тогда настоящим испытанием. Однажды, когда ему было чуть меньше полутора лет, мы с ним гуляли в саду и он углядел на скамейке, мимо которой нам надо было пройти, страшного человека. Это был совершенно безобидный старичок, но он был одет во всё чёрное и имел густые чёрные брови, вдобавок рядом с ним стояла трость, которой он пользовался при ходьбе и которую сын легко мог принять за какое-то “оружие”; с точки зрения маленького ребёнка он, должно быть, выглядел настоящим злодеем. Никакого жизненного опыта, заставляющего опасаться таких людей, у моего сына, конечно, не было, но тем не менее он испугался, да так, что закатил страшный рёв, с таким ужасом глядя на этого человека, что мне даже стало неловко. Кому же приятно, когда тебя боятся дети? Мы с ним так и не смогли пройти мимо этой скамейки, пришлось повернуть назад.

Не все дети, конечно, так эмоционально реагируют на посторонних, но разной степени настороженность появляется у большинства. В этом возрасте (примерно лет до четырёх-пяти) трудно иногда бывает в случае надобности оставить ребёнка с кем-либо из знакомых. Поэтому, если такая необходимость может возникнуть, имеет смысл заранее познакомить малыша с предполагаемым помощником.

Иногда ситуация складывается таким образом, что ребёнок не хочет признавать никого, кроме матери. У меня был такой случай. Когда моему сыну было около двух лет, а дочери — около полугода, я, конечно, ходила на прогулки с ними обоими. И однажды я решила сына отвести домой и оставить с бабушкой с тем, чтобы она накормила его обедом, а с дочкой я ещё могла погулять около часа — так складывался режим. Дело было зимой. Я предварительно всё сыну объяснила — что он побудет с бабушкой, пообедает, а мы с дочерью ещё погуляем — потом привела его домой. Бабушка взялась его раздевать, а я, чтобы не держать дочку в помещении одетой, быстро ушла с коляской. Через час прихожу — и что же? Сын стоит около двери прямо в шубке, как пришёл с прогулки, и плачет. Не только не поел, как я планировала, а даже не позволил бабушке себя раздеть, говорил, что будет ждать маму, и всё это время ныл. Бабушка вообще внука очень любила и с самого его рождения весьма активно участвовала в уходе за ним; он и до этого, и после этого часто с ней оставался и не протестовал, потому что отношения у них были самые дружелюбные. Я думала, что мне не о чем беспокоиться, ведь я всё сыну заранее рассказала. И вдруг такое происшествие! Я не подумала тогда о том, что малыш, возможно, не всё понял из моих объяснений, а если и понял, то эмоциональная сторона возобладала над логикой. Видимо, сыграла роль и необычность ситуации: вроде пришли домой, надо бы всем раздеваться, а тут вдруг я сразу ухожу и его оставляю. Ход мысли ребёнка для взрослых часто непостижим, и в этом случае я не смогла его предугадать. Этот случай показывает: бывает, что маму не может заменить никто.

Подобные ситуации складываются иногда во время болезни: когда ребёнку плохо, он часто предпочитает, чтобы рядом была именно мать.

Когда ребёнок становится старше и перестаёт бояться чужих, возникает другая проблема: как он должен вести себя при посторонних, в общественных местах или в гостях? На этот счёт есть разные мнения. Некоторые родители стараются всеми силами добиться, чтобы ребёнок вёл себя “прилично”: не бегал, не кричал, даже не разговаривал. Нужно ли говорить, что достичь этого удаётся далеко не всегда. Есть и родители, которые позволяют делать детям почти всё, что им взбредёт в голову, нисколько не заботясь о спокойствии окружающих.

Я по этому поводу думаю следующее. Родители должны понимать, что чужие люди не обязаны разделять их любовь и снисходительность к ребёнку. Может быть, матери не в тягость слушать болтовню своего малыша, но это не значит, что посторонние с ней в этом солидарны. Большинство взрослых относятся к детям доброжелательно, но не все; а озорной, активный ребёнок способен вывести из себя кого угодно, с этим следует считаться. Как только ребёнок вырастает настолько, что может в какой-то мере отвечать за своё поведение, ему надо постепенно объяснять, что его свобода кончается там, где начинается свобода других людей. Когда двух-трёхлетний малыш везёт на верёвочке машинку и “гудит”, требуя, чтобы Вы ушли с дороги, Вы улыбнётесь и отойдёте, как только поймёте, чего от Вас хотят. Но когда так поступает семилетний ребёнок, мне кажется, Вы вправе быть недовольной: в семь лет уже пора понимать, что окружающие вовсе не горят желанием расступаться на его пути. А объяснять это малышу должны родители.

Однако маленькому ребёнку трудно понять желания и потребности других людей. Он эгоцентричен; ему невозможно объяснить, что он может кому-то мешать своими действиями. Кроме того, большинство малышей просто физиологически не могут долго сидеть спокойно, так уж они устроены. Взрослые тоже не могут долго находиться в одной позе; во время вынужденной неподвижности они не слишком заметно и не слишком часто, но тоже понемногу меняют положение рук и ног, наклон головы, изгиб позвоночника и т. п. У детей же эта потребность выражена гораздо сильнее, а необходимость отказаться от движения они понимают гораздо хуже.

Поэтому мне кажется, что нельзя слишком часто требовать от ребёнка, чтобы он просто “посидел тихо” (хотя полностью таких ситуаций избежать невозможно, да и не нужно). Во-первых, это для него слишком трудно, во-вторых, это приучает его расточительно относиться ко времени, попросту “убивать время”, а в-третьих, как я уже сказала, просьба не мешать — это, в общем-то, проявление неуважения.

Что же делать, например, в ситуации ожидания? Часто такая проблема встаёт в транспорте или в детской поликлинике.

Я думаю, что если есть возможность, надо разрешить ребёнку немного подвигаться, но под вашим контролем, так, чтобы он никому не мешал. А кроме того, родители должны заранее рассчитывать, что путешествие, скажем, на дачу с ребёнком потребует от них дополнительных затрат сил и внимания. Ребёнка невозможно просто усадить на место и забыть о нём до конца поездки, он всё равно о себе напомнит. Можно смотреть вместе с ним в окно и обсуждать увиденное, но это ребёнку скоро надоест. Имеет смысл заранее припасти что-то, чем можно малыша занять. Это может быть книжка, игрушка, карандаш и бумага для рисования, а то и всё вместе, если дорога долгая. В общем, родителям должно быть известно, чем можно хотя бы на время “выключить” ребёнка. Меня всегда спасала книжка, особенно новая или подзабытая. Иногда тут хорошо срабатывает фактор сюрприза: взять, например, игрушку в тайне от ребёнка, а потом в нужный момент достать. Ребёнка постарше можно занять какой-нибудь простой игрой, вроде крестиков и ноликов. Полезно также уметь складывать несколько несложных фигур оригами, это может очень выручить в трудную минуту, когда, кроме листка бумаги из блокнота, ничего нет под рукой.

При этом ребёнок должен постепенно привыкать к правилам поведения в обществе и понемногу расставаться с детским эгоцентризмом. Нелишне иногда напоминать ему, что кругом находятся посторонние люди, которые, скорее всего, не разделяют его интересов и не желают, чтобы их беспокоили. Он должен учиться видеть себя со стороны, глазами окружающих. “Учиться” в данном случае означает, что взрослые не должны забывать его этому учить.

Если Вы собираетесь в гости и решили взять с собой ребёнка, то стоит подумать о том, что он там будет делать, так ли ему интересен этот визит, как Вам. Есть ли там другие дети, есть ли там игрушки. Если нет, и Вы чувствуете, что ребёнку решительно нечем будет заняться, а брать его с собой по какой-то причине всё же необходимо, надо позаботиться о его занятиях в гостях, например, взять с собой несколько игрушек. Это, кстати, одно из проявлений уважения к ребёнку: он не должен чувствовать себя ненужной вещью, которую некуда деть. Он может понимать, что его ведут в гости только лишь потому, что не с кем его оставить, но должен видеть, что его интересы при этом тоже учли. Если же Вы не подумали о том, чтобы найти ребёнку какое-нибудь спокойное занятие, не слишком сердитесь на него, если он как-то набедокурит в гостях: надо же ему чем-то заниматься.

В книге Б. Спока “Ребёнок и уход за ним” есть следующая рекомендация: если в гостях ребёнок плохо себя ведёт, не делать ему замечания, а подождать, пока его остановят хозяева; это, по мнению автора, будет более действенно. При всём моём огромном уважении к автору этой книги не могу не заметить, что, на мой взгляд, такая тактика родителей неприемлема, по крайней мере для нашей культуры. У нас не принято делать замечания гостям, ни маленьким, ни взрослым, и хозяева, несомненно, достаточно долго будут терпеть шалости такого “гостя” и ждать от родителей, что они его остановят. Если родители будут ждать того же от хозяев, то ребёнок же, почувствовав безнаказанность, будет всё более “входить в раж”, и дело может кончиться тем, что такому семейству просто откажут от дома.

Теперь поговорим непосредственно об общении ребёнка с посторонними людьми. Не каждый малыш, оказавшись в непривычном обществе, ведёт себя адекватно. Маленькие дети часто проявляют стеснительность, не хотят общаться с чужими, или необоснованную агрессивность, чаще по отношению к сверстникам, но бывает, что и ко взрослым (помню малыша лет трёх, который в ответ на предложенную незнакомой для него тётей конфету крикнул: “Вон отсюда!”, чем насмешил эту самую тётю и чрезвычайно смутил свою маму). Это в основном касается детей в возрасте двух-четырёх лет; взрослые, как правило, не помнят себя такими маленькими и поэтому не понимают, почему ребёнок так себя ведёт. Думаю, что причиной такого поведения является просто отсутствие опыта общения, который приобретается с возрастом. Однако поскольку дело касается посторонних людей, невозможно ждать, пока ребёнок на примере старших и на своём опыте самостоятельно поймёт, какое поведение приемлемо в обществе. Надо и на словах объяснять ему, как можно себя вести, а как — нельзя. Хорошо известно, что с раннего возраста надо приучать ребёнка к вежливости и доброжелательности в разговоре, учить его умению выслушать собеседника, не перебивая его, и прочим навыкам учтивой, как раньше говорили, беседы. В основном он будет этому учиться, глядя на окружающих его взрослых, но беда в том, что часто не все взрослые умеют разговаривать так, как Вам бы хотелось научить ребёнка. Помню, что я в детстве, если мне что-то не нравилось, совершенно не считала нужным скрывать раздражение, хотя мои родители никогда так себя не вели. Видимо, меня “вдохновлял” пример других взрослых.

Если Вы решили отдать ребёнка в детсад или ясли, то контакты с посторонними начинаются сразу, как только он туда попадает. С одной стороны, это хорошо — ребёнок приобретает опыт общения как со сверстниками, так и с чужими взрослыми. С другой стороны... Но о “прелестях” детсадовской жизни известно всем, я не буду об этом говорить. На мой взгляд, если есть возможность до трёх лет не отдавать ребёнка в ясли, то лучше эту возможность использовать. Большинство детей в этом возрасте с одной стороны плохо переносят отрыв от дома, а с другой — ещё не испытывают потребности в общении со сверстниками. Часто бывает, что отец или мать, приведя ребёнка в ясли, вынуждены уходить под отчаянные вопли малыша, удерживаемого воспитательницей. Это тяжело и для родителей, не говоря уж о том, насколько пагубно для детской нервной системы и психики.

В идеале, я считаю, примерно с двух лет можно приучать ребёнка находиться в обществе посторонних, но делать это надо постепенно и деликатно. Вначале контакты с чужими для ребёнка людьми (это могут быть Ваши друзья, родственники, врач, библиотекарь) лучше осуществлять в присутствии и под руководством родителей или других близких людей; так ребёнок чувствует себя увереннее в незнакомой ситуации. Но это зависит, конечно, и от индивидуальных особенностей ребёнка. Есть дети, которые прекрасно чувствуют себя в любом возрасте в любом обществе, сами подходят познакомиться с гостями, показывают им свои игрушки, приглашают поиграть. Но некоторых детей и в школе тяготит необходимость общаться с посторонними. Тут важно почувствовать, как будет лучше для ребёнка; это удаётся, к сожалению, далеко не всегда и не всем, не говоря уже о внешних обстоятельствах и необходимостях.

В любом случае лучше не держать ребёнка только дома вплоть до школы, если это не вызвано какими-то особыми причинами. Надо постепенно знакомить его с внешним миром, каким бы враждебным он ему или Вам ни казался. Домашние дети, выращенные в любви и понимании, могут испытывать огромные трудности сразу, как только попадают в школу. Поэтому подготовка к школе должна включать в себя не только изучение букв и цифр, но так или иначе знакомство с внешним миром. Ребёнок должен понять (и понять, по возможности, без психических травм), что люди бывают разные, не только такие же добрые и хорошие, как родители, и не все люди так же его любят и готовы ему помогать.

Кроме того, он должен уяснить для себя, что в коллективе (в школе) он — один из многих (а бывают и взрослые люди, которые этого не понимают). В этом смысле дети из многодетных семей, детсадовские дети и особенно дворовые дети, на которых родители обращают мало внимания и которым приходится самим завоёвывать себе место под солнцем, находятся в лучшем положении. Не берусь посоветовать, как радикально решить эту проблему, но по крайней мере о ней следует знать.

В качестве тренировки в общении с посторонними домашнего ребёнка пяти-шести лет можно попросить, например, что-то купить в магазине, сначала в Вашем присутствии, а потом и одного. Но должна сказать, что при этом надо внимательно следить, чтобы малыша не обманули, и приучать его самого следить за этим. До того, как у меня появились дети, я не представляла себе, сколько существует людей, способных обмануть ребёнка. Помятый батон, просроченный йогурт, заведомо неработающий фонарик, порванные купюры на сдачу, просто недоданная сдача — всё это результаты “коммерции” моих детей (это только то, что сейчас вспомнилось). Конечно, не все продавцы таковы, но их достаточно. Когда выясняются такие досадные обстоятельства, не стоит ругать ребёнка, он и так бывает огорчён своей неудачей, но и не надо озлоблять его против продавцов — малыш всё равно не сможет их исправить. Надо объяснить ему, что такая неприятность — следствие не только нечестности продавца, с которой он ничего не может поделать, но и его, ребёнка, невнимательности, с которой он вполне в состоянии справиться. Он должен привыкнуть к тому, что, несмотря на юный возраст, является полноправным покупателем, может пересчитать сдачу, имеет право требовать доброкачественный товар и должен внушать такое же уважение продавцу, как и взрослый человек, при этом оставаясь в рамках корректности (замечу, что обучить этому ребёнка непросто ещё и потому, что мы сами не всегда умеем вести себя таким образом). Ну и, конечно, не следует давать ребёнку сразу много денег и просить его сделать какие-то дорогие покупки. Надо заранее понимать, что Вы рискуете.

Попутно замечу, что надо приучать ребёнка правильно хранить деньги, не держать их в местах, так сказать, доступных для окружающих. Но указания взрослых по этому поводу обычно плохо действуют до тех пор, пока ребёнок на своём опыте не убедится, что деньги можно потерять или их могут украсть. Обычно такое событие бывает для него (так же, впрочем, как и для любого взрослого человека) весьма огорчительным. Тем не менее не спешите тут же восполнять утрату — дайте ему время обдумать ситуацию и сделать выводы.

Ещё одно наблюдение. По моему мнению, более свободно и уверенно чувствуют себя с посторонними взрослыми те дети, у которых с их собственными родителями установились хорошие, дружеские отношения. Такие дети легче находят общий язык с родителями друзей, с учителями. В дальнейшем, вырастая и взрослея, эти люди тоже не испытывают трудностей в общении с людьми старшего по отношению к ним поколения. Если же у ребёнка по каким-то причинам не установились с родителями отношения доверия, а дружелюбно настроенных взрослых тоже нет в их окружении, то такому ребёнку мир старших кажется чуждым, а то и враждебным.

Теперь несколько слов о конфликтах. Я имею в виду ситуации, когда посторонние люди предъявляют претензии к поведению Вашего ребёнка. Чаще всего такие инциденты возникают, когда Ваш ребёнок начинает посещать какие-то детские учреждения или школу. В этих обстоятельствах родители могут занять две крайних позиции, ни одна из которых не является правильной.

Некоторые родители всегда встают на сторону ребёнка, что бы он ни натворил. Они готовы наговорить возмущённому учителю всё, что угодно, готовы опуститься до вранья, лишь бы только выгородить своё чадо. Надо ли говорить, как пагубно это влияет на развитие его личности.

Но бывает и другая крайность: независимо от сути ситуации, родители принимают сторону обвиняющего, пытаясь внушить ребёнку, что старшие всегда правы. Такая позиция была популярна в годы моего детства, но и теперь она встречается довольно часто. Родители, по всей видимости, считают, что если они не будут выступать против ребёнка “единым фронтом” со всеми другими взрослыми, то потеряют над ним всякий контроль, всякую власть и не смогут никак влиять на его поведение. Эту позицию тоже нельзя считать приемлемой. Прежде всего она лицемерна: мы ведь знаем, что взрослые правы далеко не всегда. Я уже писала о том, что ребёнок рано или поздно раскрывает этот обман, и о том, и как это выглядит в его глазах. Ну и, конечно, ребёнок, если не считает себя виноватым (а иногда он действительно прав), воспринимает такую позицию родителей как предательство. “Одно дело учительница, — думает он, — которая, не разобравшись, ругает меня и жалуется родителям. Она, в конце концов, хоть и несправедливый, но чужой человек. Но папа и мама — ведь они меня любят, как же они могут меня ругать, когда я ни в чем не виноват!”

Помню такой случай. Однажды, когда моей старшей дочери было лет шесть, бабушка попросила её отнести из столовой на кухню чайник, что та и сделала. Через некоторое время слышу, как бабушка выговаривает дочке за то, что она не поставила чайник на огонь. Бабушка уже собралась пить чай, а чайник холодный. Девочка молчит, не знает, что ответить. Тогда я решила вмешаться и напомнила бабушке, что она просила внучку только отнести чайник. На огонь его поставить девочка не смогла бы, даже если бы её попросили, потому что ещё не умеет обращаться со спичками и газом, более того: ей это строго запрещено. Бабушка очень рассердилась, теперь уже на меня. Её оскорбило то, что я оказалась с ней не солидарна. “Не защищай её!”- говорила она. А почему я не должна её защищать? И кто же её защитит от несправедливых обвинений, если не родная мама? Бабушка, конечно, знала, что внучке пока не разрешено пользоваться спичками, и, несомненно, остановила бы её при любой подобной попытке. Просто она вовремя не сообразила, что девочка не сможет поставить чайник на огонь, но сознаться в своей оплошности ей не позволили её принципы отношений с детьми («нельзя признаваться ребёнку, что ты не прав, иначе потеряешь авторитет»), так же, как неверным и даже оскорбительным ей показалось то, что я встала на сторону дочери, а не присоединилась к обвинениям. Это весьма характерно для взглядов на воспитание того поколения (бабушка была 1908 года рождения).

Видимо, моя точка зрения на такие ситуации уже понятна: прежде чем принимать чью-либо сторону, надо во всём разобраться и выслушать обоих участников конфликта. Такой путь всегда считался оптимальным по отношению ко взрослым людям, он же является правильным и тогда, когда дело касается детей. Родители должны быть на стороне справедливости, вот и всё.

Поэтому не спешите ругать или наказывать ребёнка, если на него кто-то пожаловался, даже если Вам кажется очевидной объективность и правота этого человека. Сначала Вы должны выслушать объяснения ребёнка. Ведь даже преступникам на суде предоставляется право объяснить и попытаться оправдать свои действия, несмотря на то, что зачастую их вина очевидна для всех.

Конечно, соблюсти объективность бывает непросто. Ребёнок не всегда умеет достаточно чётко изложить причины или побудительные мотивы своего поступка. Ему приходится нелегко, когда на него наседают двое, а то и трое взрослых, требуя объяснений, причём по крайней мере один из этих людей рассержен и убеждён в его виновности. Взрослым кажется, что он мямлит что-то невразумительное, потому что ему нечего сказать в своё оправдание. Но это не даёт им права осуждать его, не разобравшись. Как хотелось бы, чтобы в такой ситуации ребёнок уверенным, твёрдым голосом, с интонацией, заставляющей его внимательно выслушать, сказал, например, следующее:

“Я не просто так бегал на перемене по коридору, а догонял Иванова, который схватил у Тани тетрадку и убежал с ней. Я хотел вернуть тетрадку Тане”

Или:

“Я шумел на уроке и уронил портфель не для того, чтобы оскорбить Анну Степановну. Если она обиделась, я готов попросить у неё прощения. Я рылся в портфеле, чтобы найти запасную ручку. Об этом меня попросил Ваня, потому что его ручка перестала писать.”

Или:

“Я не бил Лену, а дёрнул её за косичку, и сделал это просто из озорства. Я не предполагал, что она отскочит и наступит на ногу директору. Я готов извиниться и перед Леной, и перед директором.”

Или даже так:

“Да, мы с Гошей играли на деньги в ... (тут мне пришлось поставить многоточие, потому что я не знаю, во что нынче играют мальчишки в школе), и он проиграл. Я не знал, что эти деньги дали ему родители для покупки продуктов. Я готов деньги ему вернуть и больше играть на деньги не буду, потому что понял, что это может привести к неприятностям.”

Как было бы замечательно, если бы ребёнок умел так чётко и с достоинством объяснить своё поведение, извиниться, если кого-то обидел, исправить последствия! Но всегда ли мы сами умеем вести себя таким образом в аналогичной ситуации? Я, например, далеко не всегда. А ребёнку многократно труднее; нашего опыта, того самого, который позволил мне написать его желательные ответы на обвинения, у него нет.

Поэтому, если Вы хотите разобраться, что и почему совершил Ваш ребёнок, нельзя ограничиваться только словами того, кто на него жалуется. Не всегда удаётся расспросить ребёнка в присутствии этого человека, особенно, если он разгневан. Лучше всего, если есть возможность, пообещать жалобщику разобраться дома и потом спокойно поговорить с ребёнком наедине. Если понадобится, можно потом поговорить и втроём, но прежде всего надо выяснить, что думает об своём проступке ребёнок, посмотреть на ситуацию его глазами. Это поможет Вам понять его и, осуждая или даже наказывая его за действительно недостойное поведение, всё же оставаться на его стороне.

Попутно замечу, что мне кажется неправильным, когда ребёнка ругают сразу несколько взрослых, даже если это просто папа и мама. По-моему, это как-то нечестно. Ему вдвое труднее оправдаться. Поэтому всегда, когда я отчитывала за что-то ребёнка и ко мне присоединялся муж, я старалась замолчать, а то и уйти в другую комнату, предоставляя мужу закончить разговор.

Когда я была маленькая, меня наказывали так: обижались на меня за мой проступок и переставали со мной разговаривать до тех пор, пока я не приходила с повинной. Я должна была попросить прощения у того, кто на меня сердился, а в ответ выслушать нравоучение. Это состояние ссоры с кем-то из старших было для меня очень тягостным, но и подойти “мириться” тоже было весьма трудно; случалось, что я дня два не могла заставить себя принести извинения и очень мучилась, хотя и понимала, что за дело: родители мои были справедливыми людьми и зря на меня не сердились. До того, как у меня появились свои дети, я считала такой способ разрешения конфликтов самым правильным. Но когда я попыталась применить его к своим детям, ничего не получилось. Когда они плохо себя вели, я сердилась на них и действительно переставала с ними разговаривать, но гнев мой слишком быстро проходил, а делать вид, что я сержусь, и дожидаться извинений при том, что в душе я давно простила озорника, мне казалось слишком лицемерным.

Так я и не решила, как же наказывать своих детей. Бывало, конечно, что под горячую руку им попадало по мягкому месту, но это случалось не слишком часто, за исключением одного периода. Когда родилась моя младшая дочь, старшая стала плохо слушаться (я уже писала об этом в разделе “Братья и сестры”). Я сильно уставала и не уделяла ей достаточно внимания, а сразу разобраться в причинах её поведения у меня не хватило ума. Поэтому получалось так, что ей частенько от меня попадало. Но однажды я на неё замахнулась, а она присела на корточки, сжалась в комочек и даже закрыла голову руками. Мне стало очень стыдно: до чего я довела ребёнка, он уже научился защищаться от побоев. С тех пор я стала более тщательно себя контролировать, старалась сдерживаться и, насколько помню, больше её ни разу не ударила. Я недавно спрашивала её, помнит ли она, что я её била. Она говорит, что не помнит, чему я очень рада — значит, есть надежда, что это не оставило пагубного следа в её душе.

Я спрашивала своих детей, помнят ли они, как я их наказывала. Один случай напомнила мне только старшая дочь. Однажды, когда ей было лет восемь, на дачу к нам приехали друзья пособирать малину. Набрали целое ведёрко и поставили на стол. А дочка таскала оттуда по ягодке и ела, и натаскала столько, что ягод стало заметно меньше. Я тогда очень рассердилась и послала её в малинник, который находился совсем близко от нашего дома, но виден с участка не был. Я считала, что она должна восполнить ущерб. Девочка пошла, но очень долго ходила вокруг и не решалась зайти в сам малинник, потому что он примыкал к лесу и она думала, что там могут быть волки. Зашла только тогда, когда увидела, что там ходит человек. Мне теперь задним числом страшно за неё, и я понимаю, что было небезопасно посылать за малиной маленького ребёнка одного, но тогда гнев не позволил мне здраво рассуждать. Сейчас, обдумывая эту ситуацию, считаю, что поступила правильно, но надо было просто пойти вместе с дочерью, бросив все домашние дела, например, приготовление ужина. Для неё послужило бы дополнительным уроком то, что из-за неё все остались без горячего ужина.

Вот так получилось, что мои дети выросли почти без наказаний, о чём я не слишком жалею. Наказание же “состоянием ссоры”, как мне теперь кажется, не такой уж удачный приём. Подозреваю, что именно из-за того, что ко мне слишком часто его применяли, у меня появилось такое вредное качество: для меня слишком тягостно чужое недовольство. Это очень мешает в жизни.

В некоторых семьях практикуется наказание ребёнка трудом, работой. Например, если ребёнок не убрал за собой грязную посуду, его заставляют мыть всю посуду после обеда, включая сковородки и кастрюли, хотя обычно это не входит в его обязанность. Может быть, родителям и кажется, что таким образом они приучают ребёнка к труду, но с моей точки зрения всё как раз наоборот. Мне кажется, такой подход вырабатывает у ребёнка отношение к работе как к чему-то недостойному, позорному, ненавистному. Другое дело, если его обязывают исправить последствия его собственной шалости, например, отмыть холодильник, если он нарисовал на нём «картину» фломастером, или подмести пол, если в процессе игры он намусорил. Если ребёнок ещё мал, надо эту работу ему организовать: показать, что и как надо сделать, проследить, как он будет справляться с работой. И, конечно, тут тоже надо знать меру. Трёхлетний ребёнок не способен выстирать скатерть, на которую он пролил сок, как бы Вы его ни заставляли; это Вам придётся делать самой. Что-то можно исправить вместе с ребёнком, с большим или меньшим его участием, например, вместе с ним подклеить книжку, которую он порвал, или починить сломанную игрушку. Если Вы не будете при этом сердито ворчать в том духе, что вот, сломал, а теперь чини ему... — то такая совместная работа, мне кажется, должна идти малышу на пользу, должна понемногу приучать его нести ответственность за свои поступки.

Бывает ещё такая форма наказания: мать заставляет ребёнка извиниться перед человеком, которому он причинил какой-то вред: сделал ему больно, доставил неудобство, беспокойство, обидел его и т. п. Мне кажется, это тоже не всегда целесообразно. Если ребёнок ещё маленький, то во многих случаях матери будет разумно самой принести извинения за поведение малыша, а не заставлять извиняться его. Пусть он видит, что для матери важно, чтобы посторонний человек не почувствовал себя оскорблённым, обиженным. Что это иногда важнее, чем урезонить его, ребёнка. Особенно это касается ситуаций, когда малыш обидел кого-то ненамеренно. Потом, после того, как объяснения с посторонним человеком будут закончены, мать, конечно, должна спокойно объяснить ребёнку, что он сделал не так. Иногда уместно будет упрекнуть его: «Видишь, ты ведёшь себя так, что мне приходится просить за тебя извинения». Глядя на такое поведение матери, ребёнок и сам, без особых дополнительных мер, через какое-то время поймёт, как нужно себя достойно вести в общественном месте.

От ребёнка более старшего возраста, а тем более от подростка, в ряде случаев уже можно потребовать, чтобы они сами просили прощения за свои проступки и каким-то образом искупали свою вину.

Вообще порицание или наказание должно быть, на мой взгляд, адекватно не столько реальным последствиям детского проступка, сколько намерениям и, так сказать, чистоте или нечистоте помыслов самого ребёнка.

Поясню свою мысль. Допустим, Вы принимаете гостей, и Ваш малыш, подражая родителям и стремясь быть вежливым, подаёт гостье стакан сока или чая и случайно проливает напиток на её дорогое платье. Гостья может рассердиться, обидеться, но это не значит, что её и Ваш гнев должен быть направлен на ребёнка. Вы должны перенаправить её негодование на себя: сами извиниться за детскую оплошность и постараться так или иначе исправить и сгладить последствия. Ребёнка же не только не следует ругать за него, тем более при постороннем человеке, а даже, возможно, не стоит делать ему вовсе никакого замечания, если Вы видите, что он сам смущён и огорчён своей неловкостью. Он увидит, что, заботясь об исправлении его неловкости, на него самого не очень-то обращают внимание. Это позволит ему сделать справедливый вывод, что последствия его проступка важнее, чем порицание или наказание за него. Подобные соображения помогают ему постепенно избавляться от детского эгоцентризма. Если он при этом он ещё и сам принесёт гостье извинения — прекрасно, если не сделает этого — не стоит заставлять, мне кажется. Важнее, что он поймёт, к каким результатам может привести неаккуратность даже при самых благих намерениях. А нормы поведения в подобных случаях он понемногу усвоит на Вашем примере.

А вот если ребёнок, к примеру, кинул камень в собаку — это повод для серьёзного разговора, и неважно при этом, попал он или промахнулся. Злые и нечестные поступки ребёнка ни в коем случае не должны оставаться без Вашего внимания и осуждения.

Теперь поговорим немного о физических наказаниях, вред которых общеизвестен.

Иногда мужчины в ответ на протест против телесных наказаний детей говорят: меня в детстве отец много порол, и ничего, вырос нормальным мужиком. Логика этих людей, если выразить её более распространённо, очевидно, такова: меня отец порол, но я вырос нормальным (по крайней мере, таковым себя считаю). А каким бы я вырос, если бы он этого не делал, ещё неизвестно; вон сколько отморозков кругом, их наверняка мало наказывали. Как ни прискорбно признать, но своя правда в этом есть. Этих отморозков, которых они имеют в виду, — например, хамов, хулиганов, воров — вполне возможно, никто в детстве не порол, но никто и не обращал на них должного внимания. Никому — ни родителям, ни воспитателям, ни учителям — толком не было до них дела. Главным образом именно по этой причине они и выросли такими людьми.

Я вовсе не призываю как-либо физически наказывать детей, а хочу сказать другое: видимо, физические наказания + более или менее внимательное отношение к жизни ребёнка всё же лучше, чем отсутствие всяких наказаний и всякого внимания.

Немного отвлекаясь от темы, замечу, что и сами дети это инстинктивно чувствуют: если они испытывают недостаток внимания, то часто становятся капризными, так или иначе плохо себя ведут, потому что родительское внимание даже в виде раздражённых окриков или наказания им нужнее и дороже, чем равнодушие.

Мои родители били меня дважды, и оба раза я запомнила на всю жизнь.

Один раз я ссорилась с папой. Не помню причину размолвки, вероятно, я вела себя, мягко говоря, не слишком корректно, но закончилась она тем, что я вышла из комнаты и так хлопнула дверью, что посыпалась штукатурка. Папа догнал меня и в гневе несколько раз шлёпнул по попе, причём так мягко и небольно, что мне стало даже немного смешно. Позже он, несколько даже оправдываясь, говорил, что из-за такого удара могут упасть стенные часы, которыми он очень дорожил. Не могу сказать, что я почувствовала какое-то унижение: я хорошо понимала, что мне попало за дело. Однако сам факт, что папа меня ударил, хотя и вызвал у меня в тот момент неуместную улыбку, произвёл на меня огромное впечатление, ведь до этого он никогда меня не бил. Не трогал он меня и потом, а я не помню, чтобы хоть раз в жизни после этого случая хлопнула дверью, хотя поводы для этого, несомненно, бывали.

Другой случай был на даче; мне было около тринадцати лет. Мы с ребятами каждый вечер играли в волейбол до самой темноты. Площадка находилась рядом с нашим домом и была частично видна из окна; когда шла игра, доносились крики игроков и стук мяча. Однажды, когда стемнело настолько, что уже не стало видно мяча, а расходиться ещё не хотелось, мы решили прогуляться до станции (до железной дороги было меньше полукилометра), что и сделали без всякого скверного умысла. Мы дошли до станции, посидели немного в станционном домике, походили по рельсам и пошли по домам. Заняло это не более получаса. Но когда я пришла домой, мама буквально набросилась на меня и пару раз ударила. “Где ты была?” - со слезами и злостью кричала она. Это при том, что мама вообще была человеком спокойным и даже голос на кого-либо повышала крайне редко. Я не понимала, в чём дело. У нас не был оговорён срок возвращения домой, я не считала, что нарушила какой-то запрет и ничего плохого в своём поведении не видела. Времени было около 22.40 — не так уж поздно для лета, как мне казалось. Лишь потом, научившись оценивать своё поведение со стороны, я поняла, почему мама так рассердилась. Дети играют в волейбол, ей это слышно и отчасти видно. Постепенно темнеет (а из освещённой комнаты сумерки кажутся полной темнотой), дети расходятся, но вместо того, чтобы идти домой, уходят в неизвестном направлении. За окном уже сплошная темень, а среди волейболистов есть мальчики не только подросткового возраста, но и постарше. Теперь-то я отлично понимаю, как мама переволновалась, а тогда я удивилась и обиделась. Поговорив уже более спокойно, мы выработали соглашение, когда мне возвращаться домой и как предупреждать маму о прогулках (или спрашивать разрешения). Но этот случай я тоже хорошо запомнила, и поняла, что родители могут волноваться за меня не только, когда я нарушаю какие-то запреты. Иногда надо и самой подумать и постараться посмотреть на ситуацию их глазами.

То есть получается, что в каком-то экстраординарном случае, очень редко, физическое наказание может быть оправданным. Ребёнок чаще всего сознаёт, что ведёт себя плохо, и в этом случае он вполне способен понять возмущённых родителей, которые не могут удержаться от того, чтобы его ударить. Но, ещё раз повторяю, это действует только в том случае, если бывает крайне редко и если это искренний порыв, а не отсроченное планомерное наказание (“получил двойку — отец вечером выпорет”, — вот это, я думаю, имеет действие, противоположное желаемому). И, конечно, наказание должно быть справедливым, “за дело”. Возможно, следует упомянуть, что в любом случае физическое наказание должно быть почти символическим. Родитель, как бы он ни был разгневан на ребёнка, обязан держать себя в руках и, конечно, не должен стараться побольнее его ударить. Основным воздействующим фактором должна быть не боль, а сам прецедент физического наказания.

По поводу унижения от физического наказания думаю следующее. Да, это унизительно для ребёнка, когда взрослый сильный человек, используя своё физическое преимущество, причиняет ему боль. Но не менее унизительно и больно, когда, скажем, мать называет своего сына тупицей или призывает своих гостей посмеяться над его наивностью, или учительница позорит перед всем классом двоечника — да мало ли можно найти подобных ситуаций в нелёгкой детской жизни! Вспомните хотя бы своё детство. Вспомните самые тяжёлые, обидные моменты. Далеко не у всех они связаны именно с физическим наказанием. Поймите меня правильно: я не говорю о том, чтобы заменить нравственное унижение физическим. Я призываю никак не унижать ребёнка, ни физически, ни нравственно.

Из своего опыта могу добавить следующее. Мне в жизни встречались люди, которые рассказывали, что их в детстве порол отец или как-то иначе наказывали физически. Уверяю Вас, это были не худшие люди из тех, кого я знала. Но кто знает, может быть, они были бы ещё лучше, если бы их родители отказались от такого рода наказаний?

Но в любом случае я считаю, что регулярные физические наказания — это признак педагогической беспомощности воспитателей (родителей).

Думаю, что ни при каких обстоятельствах не следует бить ребёнка по лицу. Это наказание особое, за подлость. Да и наказанием пощёчину назвать трудно; это, скорее, сверхэмоциональное выражение отношения к человеку, равному себе по возможностям, опыту, силе, но никак не к ребёнку. В совершенно исключительных случаях такое поведение возможно по отношению к подростку, но надо отдавать себе отчёт, что после пощёчины ваши отношения сильно изменятся.

Я уж не говорю о том, как стыдно взрослому человеку срывать на ребёнке злость или плохое настроение.

До сих пор речь шла об уже довольно большом ребёнке, старше пяти-шести лет. Малыша же наказывать физически и бессмысленно, и жалко. Однажды я была свидетелем такой уличной сцены. Бабушка везла в коляске внука примерно десяти-одиннадцати месяцев. Малыш держал в ручке игрушку и вдруг выронил её на асфальт. Бабушка подняла игрушку и несколько раз ударила ребёнка по руке, приговаривая: “Нельзя бросать игрушки, нельзя!” Малыш отчаянно заревел, очевидно, не понимая, что произошло. На лице бабушки при этом отразилась не злость, не досада (игрушка испачкана, нечем будет развлечь ребёнка), а озабоченность, как у человека, который занят неприятным, но необходимым делом. То есть она, очевидно, считала, что воспитывает ребёнка, пытаясь приучить его бережно обращаться с игрушками. Ни к чему она, конечно, таким образом приучить ребёнка не могла: во-первых, он ещё настолько мал, что не в состоянии проследить связь между падением игрушки и действиями бабушки, а во-вторых, таким способом не учат детей, а дрессируют зверей, причем и для них способ этот, как я понимаю, не единственно возможный и далеко не лучший. И потом, хочется спросить эту бабушку: если она так лупит малыша за брошенную игрушку, что она станет делать, когда он немного подрастёт и потянется к спичкам? К электророзетке? К коробочке с лекарствами? Ведь он привыкнет, что за пустяк ему попадает по рукам, так что уговоры и объяснения на него могут и не подействовать.

Я не собиралась ссылаться в этих записках на педагогическую литературу, но здесь хочу сделать исключение, потому что случай очень характерный, а в своей жизни я подобного не припомню.

В журнале “Семья и школа” было опубликовано письмо читательницы примерно следующего содержания. У неё дома пропала какая-то вещь, что-то ювелирное или часы, точно не помню. Она решила, что взяла дочь-подросток. Девочка уверяла, что она не брала, а мать настаивала и, кажется, даже как-то её наказала: она считала, что эту вещицу взять было больше некому. Через некоторое время вещь нашлась, причём при таких обстоятельствах, что стало очевидно: девочка тут ни при чём. Мать хотела попросить у неё прощения, но не была уверена, что это следует делать, и решила посоветоваться с подругой. Та стала её отговаривать. “Разве можно извиняться перед ребёнком? Так она совсем тебя уважать не будет, на шею тебе сядет!” — говорила она. Мать девочки пишет, что чувствует вину перед дочерью и ей кажется, что подруга не совсем права. Она спрашивает совета, как ей поступить.

Рассуждение этой самой подруги очень типично для людей малокультурных и мало уважающих как других, так и себя. Им кажется, что, принося извинения, они унижаются. Это касается не только извинений перед собственным ребёнком, но и перед любым человеком, поэтому поговорим сначала о признании вины в мире взрослых. Часто на деле нежелание признать свою ошибку выглядит довольно неприглядно, а то и просто смешно. Человек совершает некую оплошность, ему на неё указывают, а он вместо того, чтобы извиниться, начинает оправдываться, находит много, как ему кажется, уважительных причин для своей ошибки, краснеет, бледнеет, нервничает, начинает обвинять кого-то другого, тот возмущается... и так далее. Тогда как если бы он принёс извинения (даже если он и не очень-то виноват) и исправил, если нужно, свою (а иногда и чужую) оплошность, это сразу пресекло бы все дальнейшие пререкания, инцидент был бы исчерпан. Это не значит, что, прося прощения, надо действительно вести себя как-то униженно. Воспитанный человек всегда сумеет сохранить при этом достоинство, это только вызовет уважение окружающих.

Если в автобусе Вас качнуло и Вы наступили кому-то на ногу, не стоит оправдываться или заводить с пострадавшим беседу о профессиональных качествах водителя, о пробках и светофорах. Надо просто сказать: “извините, пожалуйста”, хотя Вы ни в чём не виноваты. Вряд ли Вы этим себя унизите, не правда ли?

Насколько люди ценят, когда человек признаёт свою вину и как это прибавляет ему уважения, покажет следующий пример. Этот случай произошёл со мной ещё в советское время. Однажды я пришла к стоматологу. Для того, чтобы мне дали номерок, потребовался паспорт, которого у меня с собой не было. В регистратуре номерок мне дали, но предупредили, что, если следующий раз приду без документа, меня к врачу не пустят. Следующий раз я опять забыла паспорт и вспомнила об этом уже по дороге в поликлинику. Возвращаться было поздно; соврать, что меня не предупреждали, было невозможно: я видела, как на моей карточке сделали пометку «ПАСПОРТ!!!» Я решила извиниться, признаться, что просто забыла, и отдаться на милость регистраторши, хотя её грозный вид и неприветливые речи не предвещали ничего хорошего. Так я и сделала, ведь я действительно была виновата. Эффект превзошёл все мои ожидания. Он был примерно такой, какой в одном из детских рассказов ошеломил юного грубияна, по чьему-то совету впервые применившего слово «пожалуйста» или «спасибо». Регистраторша совсем уже приготовилась меня отчитать, но моё признание её просто обезоружило и чуть ли не растрогало. Она крайне удивилась моему извинению и всё-таки выдала номерок, заметив при этом, что делает так только потому, что я не стала выдумывать, будто мне ничего не говорили, а честно призналась в своей оплошности. Видимо, так люди поступают достаточно редко.

Ещё один пример. Ко мне для занятий математикой приходила девочка-семиклассница. Согласно договоренности с её мамой она должна была приходить три раза в неделю, но очень часто не являлась, причём в большинстве случаев меня об этом никак не предупреждала. Я готовилась к её приходу, соответственно планируя свои дела, ждала её, а она не приходила. По прошествии минут двадцати после назначенного времени я начинала звонить ей и её маме, и тут выяснялось, что ребёнок по каким-то причинам не придёт, а меня по каким-то другим причинам не предупредили; иногда эти причины бывали действительно уважительными, но чаще оказывалось, что просто забыли. А иногда я не могла дозвониться ни до матери, ни до дочки и оставалась в неведении несколько дней. Такая необязательность меня, конечно, возмущала, и я много раз хотела вообще отказаться от занятий с этой девочкой. Но! Всякий раз её мама признавала их вину, свою или дочери, причём, как мне казалось, совершенно искренне, и обещала, что такое больше не повторится. И хотя я, имея опыт общения с этими людьми, понимала цену таких обещаний, я не только не отказывалась от занятий, но не могла даже более-менее сурово высказать своё негодование, хотя всякий раз готовилась это сделать. Ну как будешь выказывать негодование, ругать, стыдить человека, который с тобой соглашается, считает своё поведение безобразным и приносит искренние извинения! Признание вины в такой ситуации просто обезоруживает.

Теперь рассмотрим гипотетический пример. Начальник видит, что некая работа не выполнена. Он вызывает Ивана, которого считает в этом виноватым, и начинает его распекать. Иван говорит, что эту работу должен был сделать не он, а Пётр. “Ах, ты еще и врёшь, Петра хочешь подставить?” - говорит начальник и ругает Ивана ещё пуще. Наконец, бедный Иван уходит, а начальник смотрит в документы и видит, что, действительно, поручал эту работу не Ивану, а Петру. Он досадует на свою ошибку и, скорее всего, понимает, что должен как-то её исправить. Как он может поступить теперь?

1) Он снова вызывает Ивана. Признаётся в своей ошибке и просит извинить его за напрасный нагоняй, ведь каждый может ошибиться. Извинения, конечно, требуют известного мужества от начальника, тем большего, чем сильнее он отчитал Ивана. Иван, скорее всего, простит начальника, если у них нормальные отношения, и будет его сильнее уважать как человека, умеющего признавать свои ошибки.

2) Начальник не находит в себе мужества впрямую извиниться перед Иваном, но пытается загладить свою вину, делая ему какие-то послабления — у начальства для этого много возможностей. Скорее всего, Иван примет извинения, сделанные в такой форме, а может быть, и нет. Ребёнок же в подобной ситуации вряд ли поймёт и оценит Ваши примирительные шаги.

3) Начальник считает ниже своего достоинства извиняться перед подчинёнными или полагает, что лишний разнос всегда пойдет на пользу “этим бездельникам”. В этом случае Иван останется обиженным, да ещё нерадивый Пётр может над ним посмеяться, что он получил нагоняй за чужие грехи. Кроме того, и у Ивана, и у Петра создастся впечатление о начальнике, как о плохом руководителе, который не способен запомнить подробности работы своих подчинённых. Это никак не прибавит ни авторитета начальнику, ни поводов для хорошей работы его подчинённым. Отношения Ивана с начальником могут испортиться до такой степени, что Иван решит уволиться с работы, где с ним так несправедливо обошлись.

Всё это я описываю потому, что отношения начальника и подчинённых во многом напоминают отношения родителей и детей. Этот пример кажется очевидным, потому что дело в нём касается взрослых людей. Но не все родители понимают, что по отношению к детям должны проявлять точно такое же уважение, как и ко взрослым.

В ситуации, описанной в начале этого раздела, мне кажется, не должно быть двух мнений: мать должна извиниться (таков же был и ответ редакции журнала автору письма). Дочь, конечно, оскорблена беспочвенными подозрениями, а если ещё она увидит у матери пропавшую вещь, то как будет выглядеть мать в глазах дочери, если не извинится? Вряд ли это улучшит их отношения. А вот если она признает свою вину, то не только поступит благородно и справедливо, но и подаст прекрасный пример дочери.

Способность принести извинения за свои ошибки и способность признать свою вину внутренне, перед самим собой, вообще говоря, не одно и то же. Человек может понимать, что виноват, но не счесть нужным или не смочь извиниться по той или иной причине (бывает и обратная ситуация: человек не считает себя виноватым, однако по каким-то причинам находит нужным принести извинения - например, из желания сгладить инцидент или из боязни несправедливого наказания). Но для ребёнка, который наблюдает Ваше поведение, отсутствие извинений с Вашей стороны выглядит именно как непризнание вины, ведь он ещё не знает, что человек может скрывать свои чувства. Вы послужите для него примером, которому он будет следовать: даже если что-то сделал не так, ни перед кем не признавайся, что виноват, даже перед собой. А неумение или нежелание человека признать свою вину не только не вызывает симпатии окружающих, но, прежде всего, пагубно для самого носителя этого недостатка. Бывают люди, которые во всех своих несчастьях видят вину чью угодно, только не свою собственную. Такие люди обречены быть неудачниками, они вечно ищут виноватого вместо того, чтобы проанализировать свои действия и исправить свои ошибки.

Тут мне вспоминаются два характерных случая. Оба они касаются людей, занимающихся детским воспитанием.

Когда моим старшим детям было около полутора и трёх лет, я работала, а дети ходили в ясли. И у меня, и у мужа работа начиналась в восемь утра, поэтому детей приходилось отводить в ясли очень рано, и мы появлялись одними из первых. Однажды мы с мужем привели их туда; муж пошёл с дочкой в младшую группу, а я повела сына в старшую. В помещении старшей группы уже находился один малыш, а воспитательницы или вообще кого-либо из взрослых не было. Мне это не понравилось, но я подумала, что воспитательница ненадолго вышла и придёт, пока я раздеваю ребёнка. Я переодела его, подождала немного, но она не появилась. А мне нужно было спешить. Я вышла в коридор; муж уже поджидал меня. Я описала ему ситуацию. Он возмутился и взялся сам поговорить с воспитательницей, а меня отправил на работу. Как я позже узнала, он нашёл её на детсадовской кухне. На его вопрос, почему в старшей группе никого нет, она ответила, что занята, записывает меню, которое должно вывешиваться в группе для сведения родителей. Хотя к этому моменту общее время её отсутствия в группе составляло уже минут 10-15, все его претензии она отвергла. Очевидная для нас с мужем истина, что маленькие дети не должны оставаться без присмотра, ей не представлялась такой бесспорной. Она говорила, что помещение группы вполне безопасно для детей (решётки на окнах, отсутствие опасных предметов и т. п.), и на этом основании считала, что их спокойно можно оставлять одних. Хотя я тогда была не слишком опытной матерью, мне было очевидно, что она не права. Теперь я только утвердилась в этом мнении. Может быть, помещение действительно максимально безопасно, но дети, например, могли что-то не поделить между собой и подраться. Или сын, увидев, что я ушла, а других взрослых тоже нет, мог испугаться и пойти за мной. Никого не встретив по дороге, он мог выйти на улицу, и бог знает, что могло с ним там случиться, если бы даже он благополучно спустился по лестнице со второго этажа. И даже спросить было бы не у кого и, в общем-то, не с кого: воспитательница, конечно, сказала бы, что моего ребёнка в этот день не видела, и на это нечего было бы возразить! Муж долго спорил с ней, но доказать ему ничего не удалось. На следующий день разговор об этом случае продолжился уже между воспитательницей и мною, причём по её инициативе. Она считала себя несправедливо обиженной нашими претензиями, говорила, что старается для детей, вкладывает в работу всю душу, а в награду получает только несправедливые нарекания. Нам пришлось обратиться к руководству яслей, потому что мы не были уверены в том, что этот случай не повторится, и беспокоились за сына. Воспитательница пообещала больше не оставлять детей одних, но, по-моему, так и осталась в убеждении, что была кругом права. Тогда как если бы в самом начале, когда муж нашёл её на кухне, она согласилась бы с ним, что, действительно, немного задержалась и должна быть в группе, и сразу пошла бы туда, то инцидент был бы исчерпан. Мы, конечно, не были бы в восторге от такой задержки, но никакого шума поднимать бы не стали.

А вот второй случай. Недалеко от нашего дома находится сад средних размеров — меньше парка, но больше сквера. Он имеет несколько входов, и люди пользуются этим для того, чтобы сократить путь. Однажды я увидела там такую картину. Группа детей из художественной школы, руководимая преподавательницей, расположилась на дорожке на складных стульчиках для занятий живописью. Всё бы хорошо, даже замечательно, но дети уселись таким образом, что полностью перегородили аллею, хотя при разумном руководстве ничего не стоило рассадить их так, чтобы часть дорожки оставалась свободной. Граждане, желающие пройти по этой дорожке, вынуждены были обходить сидящих детей по газону и даже успели протоптать на нём тропинку. Меня это возмутило, я подошла к учительнице и, стараясь говорить как можно спокойнее, обратила её внимание на этот очевидный непорядок. Казалось бы, что можно тут возразить? Однако возражения нашлись; с точки зрения учительницы виноватой оказалась я. «Ну конечно, как всегда, мы всем мешаем, мы никому не нужны», — с горькой иронией стала говорить она. Я попыталась объяснить, что ей, как человеку, руководящему эстетическим воспитанием детей, должно резать глаз то, что люди портят газон. Но и это она не приняла на свой счёт: хладнокровно ответила, что дорожек в саду много, и при желании можно пройти другим путём. Мне пришлось прекратить этот разговор, так ничего и не добившись, так как все очевидные аргументы я, казалось бы, использовала. Позже, размышляя над этим инцидентом, я задним числом, как все ненаходчивые люди, придумала массу доводов, которые можно было высказать этой учительнице. Но в тот момент она так меня поразила своими взглядами на жизнь, что я не нашла достойных слов. Фигурально выражаясь, просто открыла рот от изумления и сочла за благо прекратить разговор, подозревая, что она на всё найдёт столь же эгоистичный и хамский ответ. Тем более, что рядом находились её ученики: мне не хотелось, чтобы дети слушали подобный спор.

В каждом из этих случаев ситуация очевидна. Обе эти женщины нарушили элементарные правила, в одном случае профессиональное («воспитатель обязан обеспечивать постоянный присмотр за детьми»), в другом — просто жизненное («нельзя располагаться на дороге у прохожих»). Нет сомнений, что обе они прекрасно знают эти правила, и в нейтральной ситуации подтвердили бы их обязательность и разумность. Но, по небрежности или недомыслию нарушив их, они не смогли повести себя достойно: признать свою неправоту и исправить ошибку, хотя в обоих случаях это оказалось бы лучше для всех: не было бы ни споров, ни взаимного недовольства, а главное — очевидные неудобства были бы быстро устранены.

Из людей, не умеющих видеть и признавать собственные ошибки, часто получаются завистники: вместо того, чтобы, сравнивая свои успехи с успехами других, сделать выводы о собственных оплошностях и недостатках, они всё своё внимание направляют на поиски недостатков, иногда совершенно несущественных, у более преуспевающих людей. Иногда это выглядит просто смешно. Например, такой человек, узнав, что Иванову повысили зарплату, пытается обратить внимание всех сотрудников, что у Иванова дурацкая причёска или что он смешно прихрамывает. Или отвергнутая девушка начинает поносить внешность своей соперницы и тем самым обращает всеобщее внимание на то, что предпочли не её, а ту, другую — значит, было, за что... Ясно, что подобное поведение не только недостойно, но и неконструктивно. Но это ещё не худший вариант; бывает, что человек в условиях конкуренции не просто пытается принизить более достигшего большего успеха соперника, а всеми правдами и неправдами старается вывести его из борьбы, используя при этом зачастую далеко не безобидные методы. Например, клевету.

Национализм тоже нередко черпает своих приверженцев из числа подобных людей. Такой человек, неосознанно отбрасывая мысль о собственных ошибках, но желая всё-таки найти причины своих неудач, видит их в том, что вокруг слишком много иностранцев, иноверцев или просто людей другой национальности; они-то и мешают нашему герою реализоваться в полной мере. Я знала человека, который не любил евреев, потому что всерьёз полагал, будто именно евреи не дали осуществить ему свои профессиональные замыслы и тем самым сломали ему жизнь, потому что они постоянно перебегали ему дорогу, конкурировали с ним и вообще всячески мешали. Другим так или иначе мешают кавказцы, или таджики, или вообще любые легальные или нелегальные эмигранты. Такой наивный взгляд на причины неудач свойственен людям, которые не привыкли не только анализировать собственные ошибки, но даже и замечать их. Конечно, любому человеку может помешать и таджик, и перс, и англичанин, да хоть марсианин, но конструктивным поведением в данном случае является анализ своих просчётов и выводы на будущее из этого анализа, а не постоянные сетования на некорректное поведение окружающих.

Нередко приходится слышать, как жена жалуется на мужа (или наоборот), мать жалуется на детей и т. п. Здесь я тоже усматриваю некоторое неосознание своей вины. Да, муж плохо себя ведёт: например, пьёт, или не занимается детьми, или увлекается другими женщинами — но ведь это твой муж, ты его выбрала, никто не заставлял тебя выходить за него. Значит, тут есть и твоя вина — не сумела вовремя разобраться в человеке (см. также раздел “О выборе”) или, может быть, сама каким-то образом провоцируешь его на нежелательное поведение: непосредственно в семейных разногласиях чаще всего виноваты обе стороны. Что же касается детей, то тут уж совсем не на что сетовать: дети — почти целиком произведение родителей, и жаловаться можно только на себя. Весьма неразумно ведут себя некоторые матери, которые, осуждая ребёнка за какую-либо провинность, всякий раз говорят: «во всём похож на своего папашу», «копия отца!» и т. п. Здесь сказывается досада как на плохое поведение ребёнка, так и на собственное неудачное замужество. Но даже если поведение ребёнка действительно обусловлено дурной наследственностью (а чаще всего это не так), нельзя его в этом упрекать: он не виноват, что похож на собственного отца. Об этом должна была думать мать, когда решала, кто станет отцом её детей. Для психики же ребёнка такие сетования никак не могут быть полезны.

Подводя итоги, посоветую родителям обратить внимание прежде всего именно на собственное умение, не теряя достоинства, признать свою вину, в том числе и перед ребёнком, признавать свои ошибки и недостатки, а также на то, чтобы ребёнок следовал этому примеру.

В разделе “Братья и сестры” я уже писала о том, как важно для детей справедливое отношение родителей ко всем детям. Но справедливое — не значит одинаковое.

Поговорим сначала о распределении материальных благ. Разумеется, надо стараться, чтобы всем Вашим детям в конечном счёте доставалось одинаковое количество игрушек, сладостей и т. п., а позже — и других, более серьёзных вещей (например, компьютеры, спортивный инвентарь, а также разного рода занятия, развлечения и т. п.). Нельзя постоянно оказывать предпочтение кому-нибудь из детей без справедливого на то основания, например, младшему ребёнку чаще давать конфеты только потому, что он маленький. А вот если кто-то из детей заболел, ничего страшного нет в том, что ему одному покупают какую-то особую еду, например, дорогие фрукты, если они ему необходимы или просто для того, чтобы его порадовать. У других детей это не должно вызывать зависти и возражений. Если отношения между детьми хорошие, они будут сочувствовать больному. Кроме того, каждый из них должен быть уверен (и уверенность эту черпать в отношении к себе родителей), что, окажись он сам в подобных обстоятельствах — и он получит такой же уход. Иногда, в какой-то особой ситуации, можно дать конфету или купить мороженое только одному ребёнку (в качестве утешения, например). Другие Ваши дети не будут возражать, если тоже готовы пожалеть брата или сестру. Разумно, думаю, иногда в этих обстоятельствах посоветоваться с другим ребёнком, призвать его в «соучастники», например: «У Вани сегодня неудачный день, он поссорился с другом, да и голова у него болит. Давай купим ему мороженое, может быть, это его немного утешит?» Другой Ваш ребёнок будет рад почувствовать себя великодушным.

Есть семьи, которые всегда руководствуются принципом “Лучшее — детям!” и в которых действительно лучшая пища, одежда или другие материальные блага достаются преимущественно детям (или ребёнку, если он один), а взрослым — то, что останется. Я думаю, это неправильно. Дети привыкают к своему привилегированному положению, а это плохая привычка.

Не самый лучший способ и деление всего и всегда строго поровну. Надо, чтобы дети спокойно относились к тому, что для старенькой бабушки (только для неё!) покупается, скажем, виноград или папа принёс маме (именно ей!) коробку конфет. Бабушка или мама могут угостить ребёнка (хороший случай показать пример доброты), но он не должен претендовать на свою “долю”.

Также родители не должны возражать, если пришли гости и принесли малышу какой-то гостинец (за исключением тех случаев, конечно, когда ребёнку просто нельзя есть какие-то продукты, например, из-за аллергии). Не нужно тут же отбирать у него это лакомство и делить на всех. Можно (тихонько) подсказать ему, чтобы он угостил присутствующих, но настаивать на этом не стоит, даже если Вам неловко перед гостями. Если маленький ребёнок немного жадничает — ничего страшного, всё равно силой доброте не научишь; в крайнем случае можно выразить по этому поводу лёгкое сожаление. Со временем Ваш малыш, видя, как ведут себя взрослые в подобных ситуациях, сам научится делиться (другой вопрос, конечно, что нельзя позволять ему съедать сразу много сладкого, это может может иметь плохие последствия для здоровья, и тут уж следует настоять и отложить часть на потом). Но если малыш решил угостить Вас, не отказывайтесь, примите с благодарностью этот великодушный дар. Пусть учится сам владеть и распоряжаться своей “собственностью”, учится угощать, дарить и испытывать от этого радость; постепенно он поймёт, что угостить часто бывает приятнее, чем съесть самому.

Сын одной моей подруги, например, в возрасте трёх-четырёх лет активно проявлял беспокойство о справедливом разделе всяких лакомств. Дело происходило ещё в советское время, и фрукты (да и многие другие продукты) были не столько дороги, сколько дефицитны. С трудом, в очередях или по случаю доставаемые, они предназначались только ребёнку, единственному в семье. Но он не допускал и мысли о такой несправедливости, и всякий раз, когда после дневного сна ему предлагали банан или, скажем, грушу, он спрашивал: «А ты, мама, уже ела? А бабушке? А дедушке?» Его уверяли, что, пока он спал, все уже съели свою долю, и только тогда он успокаивался и приступал к еде.

Если же ребёнок постарше — четырёх-пяти лет — не выражает желания или даже наотрез отказывается делиться с близкими, тут, думаю, уже пора обратить более пристальное внимание на развивающуюся жадность. Советов по этому поводу, к сожалению, дать не могу, потому что с такой проблемой не сталкивалась.

Единственный случай, который мне вспоминается на эту тему, следующий. Однажды моя старшая дочь в возрасте примерно двух лет на детской площадке закопала свои формочки в песок и, довольная, стала утаптывать это место. Женщина, сидящая рядом со мной на скамейке, сочла это проявлением патологической жадности (“Никому не дам!”) и долго мне выговаривала, что я неправильно воспитываю дочь. По её мнению, я должна была тут же пресечь её недостойное поведение. Но дочка никак свой поступок не объяснила, и я рассудила, что глупо спрашивать у неё: “А не от жадности ли ты это сделала?”, а потом стыдить за эту предполагаемую жадность. Тем более, что причины могли быть совсем другие. Девочка ещё слишком мала, чтобы осознать, почему она так поступила, и не стоит заострять на этом внимание. А случаев поговорить с ней о доброте и великодушии представится ещё немало. Кроме того, мне кажется, чтобы бранить ребёнка за какой-то проступок, надо испытывать хотя бы минимальное, но искреннее негодование. Мне же в тот момент было просто смешно. Другая мать на моём месте, возможно, рассудила и поступила бы иначе. Но сейчас дочь моя уже выросла и жадной отнюдь не стала.

Помню одного сотрудника у меня на работе, который, собираясь в гости к родственникам, всегда мучился, подыскивая два совершенно одинаковых подарка их детям, маленьким девочкам. Он говорил, что даже одинаковые куклы, но с разным цветом волос могут оказаться причиной зависти и споров. Думаю, что родители должны воспитывать в детях бОльшую терпимость и не доводить до того, чтобы у детей могли возникать подобные ссоры. Это вредно не только для их будущих отношений между собой, но и вообще для мировоззрения. Надо приучать их к мысли о том, что у них не будет всю жизнь всё поровну, и что это не должно быть поводом для зависти или неприязни. Мне кажется, что для этого сами родители не должны слишком часто сравнивать детей, их поведение и успехи, и ставить одного в пример другому (см. также раздел “Братья и сестры”). Рано или поздно они всё равно обнаружат, что жизнь часто бывает несправедлива. Если не приучить их спокойно к этому относиться, то будущем их ждут серьёзные разочарования.

Справедливые отношения в семье требуют, чтобы за плохие поступки ребёнок был наказан, за хорошие — поощрён; это знают все. Но если бы всё было так просто, воспитывать детей мог бы и автомат. На деле не всегда удаётся отделить в человеческом поведении хорошее от плохого, а в детском — тем более. Жизненный опыт у детей невелик, поэтому часто они, имея самые благие намерения, не в состоянии предвидеть последствия своих действий.

Мой муж в детстве (ему было лет пять) совершил следующий поступок. Когда он был маленький, сахар в магазинах продавали в виде бесформенных кусков такого размера, что их невозможно было использовать, не расколов. Однажды, когда родителей не было дома, он решил сделать доброе дело: наколоть весь сахар сразу. Но он был ещё мал, и колоть не получалось. Тогда он намочил весь сахар, легко его расколол и разложил на стол и все стулья в комнате для просушки. Подстелить что-либо он, конечно, не догадался. Можете представить себе впечатления мамы, когда она пришла домой?

Моя дочь года в четыре решила постирать свои колготки не где-нибудь, а в унитазе. Именно эта ёмкость показалась ей наиболее подходящей для такого благого дела.

Помню рассказ одной моей подруги, как она в детстве, прибирая в комнате, увидела торчащий из шкафа краешек маминого выходного платья. Она сочла это непорядком, взяла ножницы и просто обрезала этот кусочек ткани. Ей и в голову не пришло, что она портит дорогую вещь.

Знакомые рассказывали, как их дети, ожидая взрослых, которые должны были прийти с работы, решили вскипятить к их приходу чай. Они поставили чайник на полный огонь, ушли с кухни и стали ждать папу с мамой, которые немного задержались. Когда родители пришли, то обнаружили, что их маленькая кухня полна пара до такой степени, что начинает отваливаться штукатурка, а чайник выкипел и почернел.

Слышала я про первоклассников, которые приготовили для любимой учительницы торт и украсили его настоящим стеклянным бисером.

Многие родители и учителя, особенно младших классов, помнят подобные случаи.

Как же вести себя родителям в такой ситуации? С одной стороны, ребёнок не хотел ничего плохого. Наоборот, он был полон благих намерений, и не его вина, что получилось не совсем так, как он планировал. С другой стороны, невозможно оставить без последствий подобные поступки, ведь ребёнок может решить, что хорошими намерениями можно оправдать любые действия. Да зачастую и трудно родителям оставаться спокойными в подобной ситуации. Представляю себе чувства матери, когда она увидела испорченным любимое платье, особенно, если она обнаружила это только тогда, когда собралась его надеть.

Отличие таких случаев от обыкновенного озорства состоит, в частности, в том, что ребёнок в подобной ситуации и сам бывает весьма огорчён и разочарован. Он хотел сделать доброе дело, хотел, чтобы его похвалили, но старшие возмущаются и совсем не спешат его хвалить, да он и сам видит, что получилось что-то не то.

Здесь, думаю, родителям самое время проявить великодушие. Конечно, обязательно надо, чтобы ребёнок понял, в чём он был не прав. Надо объяснить ему, как следовало сделать правильно то, что он задумал, или почему этого нельзя было делать. В каких-то случаях стоит попенять ему на легкомыслие и непредусмотрительность. Но очень сердиться ребёнка не стоит, даже если последствия его деятельности оказались довольно серьёзными.

Вообще, я считаю, что детей надо время от времени прощать, даже за намеренное озорство, особенно, если ребёнок и сам уже расстроен своей неудачей. Не нравятся мне “железобетонные” мамы, чьё наказание неотвратимо. Нельзя, разумеется, на любой детский проступок реагировать умилением и поощрением. Здесь, как и в других случаях, уместна золотая середина. Но если ребёнок видит, что не прав, но и сам огорчён своей оплошностью, а Вам жаль его и хочется простить — простите. Это проявление любви, и даже если это будет не совсем справедливо — послужит ребёнку прекрасным примером великодушия.

Хорошо известно, как жестоко и беспощадно ведут себя иной раз дети. Причина далеко не всегда в том, что их плохо воспитывают. Просто для ребёнка, только начинающего осваивать этические нормы, весь мир поделён на плохое и хорошее. Он ещё не научился различать оттенки, не знает меры. Нюансы человеческих отношений он познаёт на своём опыте и наблюдая за отношениями окружающих людей; жалости, великодушию он учится постепенно. А если родители не прощают ему ни малейшей оплошности, это может стать для него единственно возможным вариантом.

Мне вспоминается такой случай из детства. В начальной школе мы проходили на уроке басню «Стрекоза и Муравей». Прочитали, обсудили, и учительница спросила: «Как вы считаете, правильно ли поступил Муравей, отказав Стрекозе в помощи?» Почти все дети, в том числе и я, уверенно ответили, что да, правильно. Она ведь сама виновата: веселилась, бездельничала, не думала о предстоящей зиме, и должна быть наказана за своё легкомыслие. Только один мальчик сказал, что Муравей поступил неправильно. Учительница стала его расспрашивать, и они вдвоём пришли к выводу, что сначала следовало поругать Стрекозу за её непредусмотрительность, а потом всё-таки пожалеть и помочь ей. Меня поразила тогда его точка зрения и особенно то, что учительница не стала ему возражать. Мне казалось, что Муравей поступил справедливо, и тут не может быть двух мнений. Басня ведь, собственно, об этом и написана! Неправильное поведение неотвратимо должно быть наказано, «так ей и надо», — считала я и большинство моих сверстников. Этот мальчик думал иначе. Он один из всех детей посочувствовал Стрекозе, отрицательной, в общем-то, героине басни, подумал о том, что, отказав Стрекозе, Муравей обрекает её на гибель от голода и холода, и наказание это — слишком страшное для простого легкомыслия.

Моя же точка зрения была вполне типична для детей моего возраста. Тем более, что в пору моего детства народ ещё не успел очнуться от сталинских репрессий, и наказание за беспечность, даже такое беспощадное, казалось, наверное, и многим взрослым в порядке вещей. В наше время, возможно, нашлось бы немало детей такого же возраста, которые согласились бы с ним. Теперь я понимаю, что он проявил себя как более зрелая личность, чем остальные ребята.

И именно жалости, любви, великодушию учится ребёнок, когда Вы прощаете его.

Но, прощая малыша, будьте осторожны. Дети часто бывают гораздо умнее и хитрее, чем мы о них думаем, и прекрасно умеют приспосабливаться к ситуации. Если Вы заметите, что слишком уж часто ребёнок быстро раскаивается в своём озорстве, — это повод задуматься об его искренности.

В то же время есть проступки, которые нельзя тут же прощать или по крайней мере оставлять без внимания ни при каких обстоятельствах. Это, например, воровство, издевательства над кем-либо, проявления агрессии, неуважения к окружающим и другие тому подобные вещи. Ребёнок должен хорошо понять, как люди осуждают такое поведение, а Вы должны приложить максимум усилий, чтобы у него тоже выработалось к нему правильное отношение. “Простить и забыть” тут никак не подходит.

Хочу также упомянуть нередкую ситуацию, которую так хорошо описал в своём стихотворении Олег Григорьев.

Ваза

Папа вазу опрокинул.

Кто его накажет?

- Это к счастью, это к счастью, -

Всё семейство скажет.

Ну, а если бы, к несчастью,

Это сделал я?

- Ты разиня, ты растяпа! -

Скажут про меня.

Такое встречается довольно часто: ребёнка бранят за то, что взрослым легко сходит с рук. Оно и понятно: ребёнок, скорее всего, разбил вазу в результате баловства, шалости, тогда как отец опрокинул её случайно. Отцу жалко вазу, которую он сам, возможно, покупал жене в подарок; наконец, отец и сам смущён своей неловкостью и уже тем наказан. Ребёнок же никаких подобных чувств не испытывает, ему совершенно всё равно, будет ваза в доме или её выметут в виде осколков. Родители, ругая ребёнка, хотят добиться, чтобы он относился к вещам так же бережно, как разумный взрослый человек. Отцу же нет необходимости внушать подобные истины, он сам всё прекрасно понимает. Всё это так, но ребёнку это объяснить невозможно. Он видит лишь, что с ним несправедливо обходятся, и ему это обидно. Думаю, что взрослым следует это учитывать и обращаться с ребёнком помягче в тех ситуациях, в каких ко взрослым вообще не принято предъявлять претензий.

Это касается ненамеренных проступков. Если же ребёнок специально бьет посуду или как-то иначе портит вещи, тут уже разговор должен быть совсем другой. Снисходительность в этих случаях, как правило, неуместна.

Несмотря на то, что сейчас многое известно о наследственности, в быту люди часто затрудняются определить, какие человеческие качества являются врождёнными, а какие — приобретаются в течение жизни. Ведь ребёнка, как правило, воспитывают его биологические родители в соответствии со своими взглядами, и они же, родители, служат для него примером. Что человек получил от родителей генетически, а что приобрёл от них в результате воспитания или на их примере — определить непросто.

В детстве и юности я считала, что всё в человеке — склонности, характер, ум — есть результат воспитания, то есть, что из любого ребёнка можно вырастить кого угодно. Не знаю, откуда у меня могло взяться такое мнение. Со временем я поняла, что это не так. Когда же у меня появились свои дети, я увидела, как много в человеке заложено природой. Первый и второй ребёнок ещё в самом грудном возрасте, явно не успев получить никакого воспитания, существенно различались по поведению и по тому, что у них можно было назвать характером. Не оставалось никаких сомнений, что это следствие природных различий. Некоторые особенности на моих глазах развились в черты характера.

Моя старшая дочь, например, в детстве отличалась некоторой, я бы сказала, неуёмностью характера. Очень трудно было остановить её, если она занималась чем-то, что ей нравилось. Её было не увести с прогулки, невозможно было заставить закончить игру, катание с горки, качаться на качелях и т. п. Помню даже, что, когда она меня обнимала, трудно было через разумное время закончить эти объятия. Не отпускает ребёнок, и всё тут. Не будешь же разрывать силой её ручонки. Обычно такие вещи ребёнок чувствует сам, а тут приходилось объяснять словами. Я долгое время считала, что такое качество у неё выработалось из-за того, что я уделяла ей в раннем детстве недостаточно внимания, и корила себя за это. Но потом вспомнила, что в грудном возрасте, когда по медицинским канонам ей полагалось высасывать 150 г молока, она выпивала чуть ли не 250. Она просто не могла оторваться от такого удовольствия. Потом всё-таки отваливалась от груди, объевшаяся и сонная. Ни о каком недостатке внимания, а тем более о его последствиях, в это время и речи быть не могло, поэтому мне стало ясно, что тут не обошлось без врождённой склонности.

У своего сына в возрасте около года я заметила следующую черту: если он держал в руке какой-то предмет, а в этот момент его что-то отвлекало и он терял к нему интерес, он не старался как-то от этого предмета избавиться, не искал, куда бы его положить, не швырял куда-нибудь — он просто разжимал пальчики, совершенно не обращая внимания, куда он упадёт и не интересуясь его дальнейшей судьбой. Дочери в аналогичных случаях вели себя совсем иначе. Старшая дочь старательно искала, куда бы пристроить ставшую ненужной вещь, клала её в подходящее место или отдавала взрослым. Младшая проявляла в этом вопросе меньшую активность, но тоже не роняла. Можно расценить такую особенность сына как врождённое неряшество, но я склонна видеть в этом способность к такому сосредоточению, когда новый объект настолько полно завладевает его вниманием, что всё остальное просто перестаёт для него существовать (эта способность, как я замечала, вообще больше выражена у мужчин, зато женщины легче могут удерживать в поле внимания несколько разнородных объектов). Ясно, что это врождённое качество.

Моя старшая дочь с самого раннего возраста предпочитала игрушки, изображающие какое-то живое существо, животное или человека. Даже из погремушек её любимой была та, которая имела нарисованные глазки и ротик, и она, играя с ней, всегда поворачивала её “лицом” к себе. Сына же подобные игрушки интересовали гораздо меньше, ему нравились кубики и машины. Эти качества проявились и впоследствии в их характерах.

Дочь с удовольствием общается с людьми, у неё, как ни у кого из нашей семьи, много знакомых и друзей. Она собирается стать врачом, летом работает вожатой в детских оздоровительных лагерях, подрабатывает в сетевом маркетинге — всё это занятия, связанные с общением.

Сын же — гораздо более нелюдимый человек. Недавно он признался мне, что одно из самых неприятных воспоминаний его детства — это детский праздник в Таврическом саду, куда мы с ним попали случайно во время прогулки. Такие праздники иногда устраиваются для детей; ими руководят профессиональные организаторы, “затейники”, как их раньше называли. Я помню этот случай; дело происходило зимой, и праздник был посвящён, видимо, Новому Году. Мы пришли в сад на прогулку вдвоём с сыном, которому тогда было, насколько я помню, около пяти лет; старшая дочь, наверное, болела, а младшей ещё не было на свете. Я увидела около эстрады толпу ребятишек с родителями и повела туда сына, надеясь доставить ему удовольствие. Дети пели, прыгали, танцевали под руководством дамы-затейницы; некоторые взрослые, посмеиваясь и стесняясь, тоже в этом участвовали. Затейница очень старалась приобщить к веселью всех присутствующих. Мы с сыном тоже немного попрыгали и попели, он большого энтузиазма не проявил, и мы ушли. В воспоминаниях сына всё это выглядело несколько иначе. Он рассказывает, что его напугала тётенька, которая, как ему показалось, была очень недовольна теми, кто не участвовал в общем действе, и он чувствовал себя весьма неуютно. Когда стали петь песню, затейница держала плакат с напечатанным на нём текстом. Сын, ещё не умевший быстро читать, не успевал прочитать этот текст. Плакат переворачивали, и надо было читать новый текст, так что петь у него не получалось, что его тоже огорчало. Почему же он мне ничего не сказал? Просто он полагал, как часто полагают дети, что раз мама его сюда привела, то так надо, и не в его власти что-либо изменить. А я-то считала, что ему будет интересно, да и полезно повеселиться в компании сверстников, пусть даже незнакомых. Между тем другие дети получали от этого мероприятия явное удовольствие. Мой же сын, от природы не слишком общительный и не склонный к общественным мероприятиям, был не просто напуган слишком, может быть, активным поведением затейницы, но и до сих пор, как я уже упомянула, вспоминает этот эпизод, как один из самых неприятных моментов детства. Не исключено, что этот случай сделал его ещё менее общительным. Не помню, спросила ли я тогда у него, хочет ли он принять участие в общем веселье, но вполне допускаю, что могла пренебречь его отказом. Я могла надеяться таким образом вызвать в нём интерес к массовым праздникам, но, как жизнь показала, надеялась совершенно напрасно.

Родители, даже замечая (а замечают не всегда) особенности своих детей, часто не могут определить, в какие черты характера или качества психики они могут превратиться в дальнейшем. Здесь, наверное, могут помочь психологи. Я думаю, что, за исключением каких-то патологических случаев, никакие врождённые особенности не могут быть чисто положительными или отрицательными, такими их делает воспитание, внимательное, сумевшее учесть особенности данного ребёнка, или невнимательное, когда не придают значения никаким особенностям и наклонностям и не думают о последствиях. То есть одно и то же врождённое качество может позже превратиться в упрямство, а может — в упорство, другое качество может обернуться жадностью, а может — бережливостью и рачительностью и т. п.

Часто приходится слышать и от учителей, и от родителей, что школьник не проявляет способностей к тому или иному предмету. “Математика для него недоступна”, “он ненавидит историю”, “не умеет писать сочинения” — такое мнение складывается о некоторых учениках. Хочу предостеречь родителей от преждевременных выводов в подобных ситуациях. Да, бывает, что ребёнок проявляет склонности к каким-то определённым предметам, но в том, что он не способен к каким-то наукам, виноваты чаще всего всё же взрослые. Я думаю, что школьную программу на четвёрку способен освоить каждый здоровый школьник. Неуспехи по какому-то предмету чаще всего бывают вызваны вовсе не отсутствием способностей. Причины его могут быть очень разные.

Большая часть ответственности за школьные успехи лежит, думаю, на родителях. Не стоит надеяться, что «в школе ребёнка всему научат». Хотя первоклассники и кажутся маленькими и наивными существами, но следует помнить, что во многом это уже сформировавшиеся люди, со своими пристрастиями, достоинствами и недостатками, со своим пусть примитивным, но уже мировоззрением. Кто-то полон энтузиазма, потому что уже научился читать и успел оценить прелесть познания. Кто-то трепещет от страха перед учительницей, потому что привык не ждать от взрослых ничего хорошего — таков его печальный жизненный опыт. Кто-то, ничего не понимая из объяснений учительницы, умирает от скуки. Кто-то мечтает о перемене, когда можно будет побегать и развлечься. Кто-то вообще не понимает, зачем его сюда привели, ведь в детском саду или дома было гораздо лучше. Учительнице при всём желании очень трудно сделать эту разнородную массу более-менее удобообучаемой. Поэтому о подготовке к школе должны прежде всего задумываться родители дошкольника. В дошкольных учреждениях проводят с детьми необходимые занятия, но полностью рассчитывать на них, как Вы понимаете, трудно. Некоторые школы организуют с дошкольниками занятия наподобие подготовительных курсов — это, думаю, вполне приемлемый вариант. Но и сами родители должны тоже по мере сил и возможностей стараться готовить ребёнка к предстоящему обучению. Очень неплохо почитать для этого соответствующую литературу; сейчас выпускаются книги на эту тему. Я посоветовала бы стараться при общении с ребёнком не упускать возможности по ходу дела чему-либо его научить. У родителей, которые уделяют ребёнку достаточно внимания, такое обучение происходит само собой, но нелишне и осознанно вспоминать о дидактической стороне общения с ребёнком. Например, если Вы гуляете по городу — рассказывать, по каким улицам Вы проходите, обращать его внимание на архитектуру; если делаете покупки в магазине — попросить что-нибудь простенькое сосчитать и тому подобное. Быт, совместная работа по дому тоже предоставляет нам массу возможностей для подобного рода обучения. Даже совсем маленького ребёнка можно попросить сделать что-то такое, что заставит его немного задуматься, а, следовательно, будет развивать его мозг. Попросите малыша, например, подать Вам два или три яблока или самую большую ложку; разобрать по парам выстиранные носки и разложить их по цвету и т. п. Конечно, любое из этих дел Вы быстрее и успешнее выполните сами, без «помощи» ребёнка. Но делая такую работу совместно, Вы убиваете сразу нескольких зайцев: во-первых, ребёнок при Вас, не надо за ним специально следить, во-вторых, Вы его обучаете, в-третьих, Вы с ним просто общаетесь — это идёт на пользу и ему, и вашим с ним отношениям.

Что бы Вы ни делали вместе с ребёнком, всегда найдётся, что ему рассказать и объяснить, ведь он знает ещё так мало! Важно только делать это ненавязчиво, как бы походя, следя за тем, чтобы ребёнок не терял интерес к Вашим объяснениям.

И, конечно, не упущу случая повторить, что нельзя пренебрегать детской любознательностью. Надо стараться отвечать на вопросы ребёнка настолько обстоятельно, насколько это возможно без ущерба для его живого интереса.

Помню такой случай из своего детства. Папа мыл под краном маленькое алюминиевое ведёрко, и я обратила внимание, что, когда он погружает руки в ведёрко, вода из него тут же выливается. Я спросила, почему, когда он опускает туда руки, воды становится больше — именно так я поняла то, что видела. Он объяснил, что количество воды не увеличивается, а просто руки вытесняют воду, вот она и льётся. Я была удивлена, что, оказывается, вода, хоть она и жидкая, тоже занимает какой-то объём и может быть чем-то вытеснена. Долго, помню, потом обдумывала это объяснение. Мне тогда было, наверно, года три-четыре, но до сих пор помню эту картину — и ведёрко, и папины руки в нём, и воду, которая выливается — такое осталось сильное впечатление. Вот так, думаю, и надо действовать — не отмахиваться от детских вопросов, а стараться на них толково ответить.

Но подготовка к школе не ограничивается, конечно, элементарным обучением и поощрением любознательности. Не менее важны и такие качества, как способность к обучению, дисциплина и многие другие. Не берусь давать по этому поводу конкретные советы, могу лишь рекомендовать почитать соответствующую литературу.

Часто причиной школьных неудач ребёнка бывает учитель, который не смог учесть его индивидуальные особенности. Кроме того, дети часто не воспринимают информацию, исходящую от человека, который им по каким-то причинам не нравится. Если им не нравится учительница, то всё, что она говорит, кажется им ерундой, не стоящей внимания, причём чем младше ребёнок, тем сильнее это проявляется. Вспомните, как Вы в детстве относились к урокам нелюбимых учителей. Весьма показательны в этом смысле ситуации, когда в класс приходят люди, не являющиеся педагогами, но которым поручено провести какое-то занятие. Например, врач или представитель ГИБДД. Обычно их никто не слушает, хотя они часто говорят вполне дельные и важные вещи. Дети зачастую превращают такую лекцию в потеху, а сообщаемые им сведения просто игнорируют, потому что они исходят от человека, который не сумел завоевать их доверие. В таком же положении иногда оказывается преподаватель, например, гражданской обороны. На эти должности часто устраиваются отставные военные, которые нередко имеют слабое представление и о педагогике, и вообще о том, что к детям нужен какой-то подход.

Мне известны случаи, когда у школьников, особенно в младших классах, резко ухудшалась успеваемость, когда любимая учительница по какой-нибудь причине была вынуждена уйти из школы и на её место приходила другая. Это показывает, как сильно влияет на восприятие школьных знаний личность педагога.

Даже старшеклассники часто бывают не готовы воспринимать информацию, если она подаётся им в нежелательной для них форме. У моей младшей дочери в восьмом классе была молодая учительница химии, которая совершенно не умела поддерживать дисциплину на уроке. Дочь эту учительницу оценивала как хорошую, говорила, что она очень интересно и понятно объясняет, но не умеет удерживать внимание детей, так что они совершенно её не слушают. Дочка вместе с несколькими такими же “ценителями” садилась за одну из первых парт и занималась, а остальной класс в это время буйствовал.

В то же время известно, что многие талантливые учителя способны увлечь весь класс своим предметом. Бывает, например, что чуть не половина класса собирается поступать на биофак, или весь класс прекрасно поёт, или все увлечены историей.

То есть речь идёт о том, что нелюбовь ребёнка к какому-то предмету, отставание по нему могут иметь причиной вовсе не отсутствие у него способностей, а неадекватное особенностям Вашего ребёнка, а то и просто плохое преподавание. Надо, конечно, объяснять ему, что он должен стараться учиться независимо от личных качеств того или иного учителя. Но ведь даже на взрослых людей зачастую действует личность рассказчика, что уж говорить о детях.

Бывает, что у ребёнка по каким-то причинам не складываются отношения с учительницей, тогда как других детей она учит вполне успешно. Все слышали о том, что учитель должен “найти подход” к каждому ученику, на практике же это непросто даже для хорошего педагога, ведь детей на его попечении очень много. А учителя, как Вы понимаете, бывают разные. Ребёнок может, например, по каким-то причинам робеть отвечать у доски, учительница же делает вывод, что он ничего не знает, а контрольные пишет успешно потому, что пользуется шпаргалками или списывает у соседа.

Подобную проблему надо решать как можно раньше. Вернее, тут возникают сразу две проблемы. Одна из них — это отношения ребёнка и учителя. Можно попытаться как-то их примирить, можно так или иначе поменять учителя — перевести ребёнка в другой класс или в другую школу. Но это только полдела. Очень важно как можно раньше обратить внимание на предмет, который преподавал нелюбимый учитель. У ребёнка могло выработаться к нему предвзятое отношение, которое Вы (и что ещё хуже — он сам) принимаете за врождённое отсутствие способностей. Важно вовремя ликвидировать все пробелы в знаниях и постараться привить ему вкус к этому предмету. Иначе может получиться так, что какая-то область знаний станет для него на всю жизнь презираемой или недоступной только потому, что его вовремя не сумели заинтересовать этим предметом.

Примерно так чуть не вышло у меня с литературой. Не могу (по крайней мере, тогда не могла) пожаловаться на своих учителей литературы, но к этому школьному предмету я относилась без энтузиазма, и, хотя люблю читать и много читаю с самого детства, мне до сих пор нужно делать над собой некоторое усилие, чтобы взять в руки книгу какого-нибудь русского классика, которого изучали в школе. К счастью, хотя бы зарубежных писателей в то время в школе не изучали. Сочинения я тоже не умела писать и думала, что никогда не научусь. К своему нынешнему стыду, я беззастенчиво списывала их из критических статей. Теперь же я каким-то образом приобрела способность записывать свои впечатления; доказательством тому является настоящее произведение, написанное хоть не лучшим литературным языком, но всё же, надеюсь, достаточно внятно. Не хочу говорить плохо о своих учителях, возможно, дело скорее во мне, но связно излагать свои мысли научили меня явно не они. И если бы чтение не сделалось моей постоянной привычкой ещё в дошкольное время, я вряд ли начала бы много читать под влиянием уроков литературы. Мой культурный уровень был бы совсем иным, и я так и не полюбила бы книги (см. также раздел “О книгах. Библиотеки”).

Вспоминается следующий эпизод на уроке истории в одном из младших классов. Мы проходили древнюю историю, до нашей эры. Меня вызвали, чтобы я рассказала о какой-то войне между двумя племенами или народами (не помню, конечно, о чём конкретно шла речь). Не могу похвастать, что я хорошо знала материал, но всё же кое-что смогла сказать. В конце у меня спросили, какова основная причина победы одной из сторон. Я помнила, что в учебнике написано, что у народа-победителя к этому времени образовалось государство (именно так, курсивом, было выделено это слово в книжке). Смутно я понимала, что это могло стать причиной победы, но не решилась об этом сказать, потому что не могла бы объяснить не только, почему наличие государственного устройства в стране может влиять на военные успехи, но и вообще — что представляет собой государство. В итоге я промолчала и получила тройку. Но что было причиной моей растерянности? Я считаю, что недоработка преподавания. До этого я не раз слышала слово «государство» по радио, телевидению, видела в газетах, но плохо понимала, что оно означает. Если бы я не постеснялась, запомнив название неясного для меня понятия, применить его в своём ответе, то получила бы хорошую оценку. Но разве именно к этому стоит стремиться? На мой взгляд, для изучения истории гораздо важнее разобраться в подобных понятиях и терминах, чем зубрить сведения о войнах между давно сгинувшими племенами.

Помню подобное же своё недоумение по поводу учредительного собрания. Меньшевики настаивали на его созыве, а большевики были против. Но что это такое, я не понимала, а преподавание велось таким образом, будто это понятие каждому знакомо, и никто не удосуживался объяснить, что собой представляло учредительное собрание, почему оно так называлось, как должно было формироваться, что должно было быть целью его деятельности и т. п. Даже, думаю, значение глагола «учреждать» не каждому школьнику ясно. Поскольку я не числила себя среди знатоков истории, то стеснялась задавать вопросы на подобные темы, считая, что все уже знают, о чём идёт речь, а я что-то пропустила или недоучила.

Теперь у меня другое мнение по этому поводу. Я считаю, что преподавание должно вестись таким образом, чтобы у детей не оставалось места для подобных неясностей. Все новые понятия и термины должны быть досконально разъяснены, и не один раз, причём обязательно с помощью уже известных понятий. И, конечно, учитель должен создавать в классе такую обстановку, чтобы дети не стеснялись задавать вопросы, пусть глупые и наивные.

История так и осталась для меня нелюбимым предметом; её я знаю очень плохо, о чем весьма жалею.

Часто отставание ребёнка по одному из школьных предметов связано не с недостатками учителя, а с тем, что сам ребёнок по каким-либо причинам в начале изучения предмета не сумел освоить самые азы этой науки. Даже самые прилежные ученики не могут всё время быть в форме, всегда быть готовыми воспринимать материал. Ребёнок мог, например, не придать значения первым урокам по какому-то предмету, сочтя их слишком лёгкими, или в начале учебного года его внимание было занято другими проблемами, или он просто долго болел. Когда же он, наконец, подключается к учёбе, то выясняется, что он ничего не понимает ни из объяснений учителя, ни из заданного параграфа в учебнике. Прочитать весь учебник сначала или обратиться к прошлогодним книжкам ему не приходит в голову или кажется неподъёмным трудом; он рассчитывает, что постепенно войдёт в курс дела, но этого не происходит. Такая ситуация встречается не так уж редко. Учительница, конечно, должна следить за тем, как каждый из детей осваивает материал. Но, во-первых, это не так просто даже при её искреннем горячем желании, которое, увы, имеется далеко не всегда, а во-вторых, следить — это ещё не всё, надо успевать ликвидировать появляющиеся пробелы, а на это у учительницы чаще всего не хватает ни сил, ни возможностей.

Особенно разительно отставание по таким предметам, как математика, где невозможно усвоить новые знания, не имея прежних, основных. Школьник, не знающий, например, таблицы умножения или действий с дробями, не сможет полноценно следить за объяснениями учителя ни по алгебре, ни по физике и химии.

Школьная математика даёт ещё один пример часто встречающейся проблемы обучения. С этой проблемой я столкнулась, работая репетитором по этому предмету. Основная неприятность, с которой родители обращаются за помощью к репетитору, заключается в неумении решать задачи. Сколько раз, предварительно беседуя с мамой школьника, я слышала подобные жалобы: примеры ребёнок решает более-менее успешно, но с задачами совершенно не справляется. Работая с такими детьми и выясняя причины их отставания, я составила для себя приблизительно такую картину.

Решению задач детей начинают учить с самого начала, с первого-второго класса. Часто это происходит так. Вот дети изучают сложение. Им объяснили сущность этого действия, показали, как оно записывается, пояснили на жизненных примерах. Потом говорят — а теперь будем решать задачи. Ясно, что простенькие задачи в одно действие, которые предлагаются ребёнку после соответствующих объяснений, тоже — на сложение. Дети их успешно решают. Но! Большинство детей делает это осмысленно, вникая в условия. Другие же не понимают, что решать задачи с помощью действия сложения надо, исходя из смысла задачи. Они не очень-то вчитываются в условие (особенно если ещё не научились бегло читать), а действуют по простой логике: сейчас проходим сложение — значит, чтобы решить задачу, надо сложить те два числа, которые даны в условии. Так же происходит и при изучении других арифметических действий. До поры до времени такая тактика приводит к успеху. Некоторые, более трудные, задачи ребёнок не может решить, но на это никто особо не обращает внимания. Примеры он прилежно решает, таблицу умножения и простейшие правила вычислений он усваивает –на четвёрку этого достаточно. Благо, память у большинства детей отличная. Но потом, когда начинаются задачи в несколько действий, он оказывается перед неразрешимыми проблемами. Что делать, если в условии даны не два, не три числа, а целых пять! Или вовсе одно — совсем непонятно, что с ним делать... Ребёнок пытается действовать по прежней схеме — скомбинировать наугад числа, заданные в условии: сложить, скажем, или перемножить. Иногда это приводит к успеху, юному «математику» удаётся получить верный ответ, но чем сложнее задача, тем меньше на это шансов... А вдумываться в условия, осмысливать их ребёнок не умеет. Никто его этому не по-настоящему не научил. Хотя именно решение задач и составляет, вообще говоря, прикладное назначение математики.

Выявить эту проблему на ранних стадиях обучения, то есть в младших классах, непросто. Для этого надо при обучении как можно раньше ставить ребёнка в условия, когда ему необходимо будет досконально разбираться в условиях задач и решать их осмысленно. Насколько мне известно, далеко не все школьные учебники содержат достаточно разнообразные задания, поэтому тут нелишне побеспокоиться родителям и проверять, как ребёнок усваивает математику. Хорошую службу и здесь могут сослужить бытовые задачи о стоимости покупок, о количестве продуктов, необходимых для всех членов семьи и т. п. Очень важны, конечно, и навыки чтения. Те дети, которые без затруднений читают, привыкли усваивать прочитанный текст, будут легче осмысливать и условия задачи.

Если же не уделять должного внимания школьным занятиям ребёнка, то может оказаться, что он, получая хорошие и удовлетворительные отметки, тем не менее отстаёт в усвоении знаний. Отставание накапливается — как любят говорить в таких случаях учителя, «растёт как снежный ком». Ребёнок с троек-четвёрок переходит на тройки и двойки. Учительница объявляет его неспособным, родители с этим соглашаются и, что самое плохое, он и сам начинает считать себя таким.

На мой взгляд, родители должны приложить все усилия, чтобы этого не произошло. Всем известно, что родители должны следить за успеваемостью своего ребёнка, однако некоторые из них ограничиваются лишь просмотром дневника и наказаниями за плохие отметки. Конечно, не следует хвалить ребёнка за двойки, но часто бывает, что просто выразить тем или иным образом своё неодобрение — мало. Школьник и сам знает, что означает оценка «два», и если он её получил — должны быть тому какие-то причины. Думаю, что родителям стоит спокойно, без лишнего напора выяснить причину плохой оценки. Если это просто случайность и ребёнок берётся быстро поправить дело — что ж, можно оставить это на его совести. Но если плохие оценки начинают повторяться, выход может быть только один. Надо выявить масштабы бедствия и начинать спокойную, кропотливую работу по ликвидации пробелов в знаниях.

Причиной неуспеваемости по какому-то предмету могут стать и неприятные ассоциации, связанные с этой школьной дисциплиной. Например, в первом классе учительница публично позорила ребёнка за то, что он не смог решить простую задачу, дети над ним посмеялись. Такой эпизод может роковым образом сказаться на отношении школьника к этому предмету. Работая репетитором по математике, я сталкивалась с подобными случаями. Ребёнок, во всех других отношениях способный, даже талантливый, буквально впадает в ступор, когда от него требуется решить задачу или пример по математике. Он уверен, что совершенно на это не способен, не стоит даже и пытаться. Причём эта уверенность часто бывает неосознанной, поэтому с ней очень трудно бороться. Взрослые тоже не всегда понимают, что дело не в отсутствии способностей и не в лени, а именно в психологическом барьере. Мне кажется, что преодолеть этот барьер можно только с помощью спокойных доброжелательных занятий с ребёнком, которые помогли бы ему обрести уверенность в себе, в своих способностях.

Немного отвлекаясь от темы этого раздела, ещё раз посоветую не считать причиной плохой успеваемости исключительно нерадивость ребёнка; не «его вина», а «общая беда». Мне приходилось видеть суровых родителей, чуть ли не хватающихся за ремень, узнав о школьных неуспехах своего чада, и детей, боящихся идти домой и буквально трепетавших при мысли о том, что сделают с ними родители за полученную двойку, а иногда и за тройку. Такие родители считают, что чем строже будут наказывать ребёнка за двойки, тем лучше он будет учиться. Это верно лишь в некоторой степени. Родители, безусловно, не должны оставаться равнодушными к детским двойкам, но порицать ребёнка следует лишь в том случае, если плохие оценки — прямой результат безделья или разгильдяйства ребёнка, а так бывает далеко не всегда. Излишне строгое наказание не поднимет успеваемость, зато может стать причиной разного рода неприятностей, среди которых — ухудшение отношений, враньё и подлоги со всеми вытекающими отсюда последствиями, в том числе и для душевных качеств ребёнка.

Самое лучшее, если родители имеют возможность сами заниматься с ребёнком по необходимым предметам. Для этого они должны обладать необходимыми знаниями, элементарными навыками преподавания, а также свободным временем, так, чтобы занятия проводились регулярно в течение достаточного срока. Однако нередко бывает, что ребёнок не может заниматься с собственными родителями, даже когда они просто пытаются помочь ему готовить уроки. Мать или отец могут терять терпение во время таких занятий, кричать на ребёнка, а он от испуга теряется и вообще перестаёт что-либо понимать. У родителей складывается впечатление о ребёнке, как о неспособном, “тупом”, о чём они тут же ему говорят, ещё более усугубляя ситуацию. Такие занятия, конечно, надо прервать и искать какой-то другой выход.

Бывает, что вполне эффективными оказываются занятия со школьным товарищем или подругой. К слову сказать, этот самый товарищ тоже остаётся в выигрыше — объяснить кому-либо уже усвоенный материал означает лучше его понять и закрепить, это многократно проверено на опыте. Но не у всех есть такие серьёзные, знающие и великодушные друзья, готовые прийти на помощь. Поэтому, поощряя такие совместные приготовления уроков, Вы должны быть уверены, что дети действительно будут заниматься делом, а не станут, забросив тетрадки, играть на компьютере или смотреть телевизор.

Иногда приходится прибегать к услугам репетитора. Понятно, что не все могут себе это позволить, но какой-то выход надо всё же постараться найти, иначе Вы рискуете создать у ребёнка ошибочное мнение, будто он «совершенно не способен к математике» или «не может связать двух слов». Думаю, что это сильно обеднит и осложнит его будущую жизнь.

Следует, думаю, несколько слов сказать вот по какому поводу. Последнее время, как я заметила, стало принято бравировать прошлыми школьными неудачами. «Я в детстве был троечником», «Меня то и дело выгоняли из класса за плохое поведение», «В математике я никогда ничего не понимал» — подобные фразы, произносимые чуть ли не с гордостью, мне многократно доводилось слышать по телевидению или читать в газете. Причём достаётся по большей части математике, физике, химии, иногда — биологии. Неуспехи в гуманитарных областях не считаются, видимо, такими престижными. Слышать об этом приходится от самых разных людей, про многих из которых можно сказать, что они так троечниками и остались, хотя мнят себя людьми вполне состоявшимися. Детям, конечно, тоже приходится слышать подобные признания, и у них может сложиться впечатление, что жизненные успехи человека мало связаны или вовсе не связаны с успехами учебными. Родители должны развеивать подобные иллюзии. Надо обращать внимание детей на то, что люди, которые рассказывают о своих двойках и тройках, достигли каких-то успехов не благодаря этим двойкам, а вопреки им. Конечно, бывает, что особо одарённый человек может позволить себе пренебречь изучением каких-либо школьных предметов, чтобы полностью посвятить себя чему-то другому, очень важному для него, а то и для всего человечества. Но таких людей — считанные единицы, и шансов, что Ваш ребёнок гениален, не так уж много. Поэтому не стоит оправдывать лень и разгильдяйство необязательностью или ненужностью учёбы.

В заключении хотелось бы заметить следующее. Надо уяснить самим и объяснять ребёнку, что такие области науки, как биология, медицина, история при сколько-нибудь серьёзном подходе требуют логического мышления не меньше, чем математика. Поэтому нельзя допускать, чтобы ребёнок, мечтающий стать, скажем, биологом, пренебрегал в школе математикой, не говоря уже о физике и химии. Следует объяснять ребёнку, до какой степени связаны между собой все науки, равно как и все школьные дисциплины.

В годы моего детства среди детей и молодёжи было популярно «закалять волю». Героями тогда считались люди, способные преодолевать большие трудности за счёт своих личных качеств, а это требовало, конечно, больших волевых усилий. Дети хотели быть похожими на таких людей, мечтали стать полярниками, геологами, космонавтами. Приступая к осуществлению такой мечты, в первую очередь считали необходимым воспитать в себе сильную волю. Для этого, помимо выработки действительно полезных привычек — раннее вставание, обливание холодной водой и т. п. — дети, а особенно подростки применяли иногда довольно забавные, а то и опасные способы: заставляли себя, например, отказываться от какого-то вида пищи или на какое-то время вообще от еды, наносили себе разного рода раны и т. п. Позже идеалы стали меняться, и эти попытки закалить волю стали казаться наивными.

Мы видим вокруг немало безвольных людей, которые, обладая всеми необходимыми способностями, не могут ничего совершить в жизни, потому что не в состоянии их применить. В школе таких детей учителя часто характеризуют как способных, но ленивых. Они учатся через пень-колоду, получают какое-то образование, а затем так же работают, постоянно сетуя на неблагоприятные обстоятельства и на интриги завистников. Можно нарисовать и более печальную картину, но, думаю, и так ясно, что имеется в виду. Пьяницы, безнадёжные толстяки, некоторые наркоманы — зачастую это люди, которые знают о своей беде, но не смогли вовремя остановиться из-за недостаточно сильной воли.

Сродни безволию — малодушие; это качество часто сказывается пагубно не только на самом его носителе, но и на его близких. Яркий пример малодушия демонстрирует герой фильма «Осенний марафон». Он, в общем-то добрый, симпатичный человек, вроде бы обладающий чувством ответственности, никак не может остановить свой выбор на одной из двух женщин. Он постоянно лжёт и той, и другой, мучаясь при этом совестью, но не находя в себе сил разрешить так или иначе эту нестерпимую для всех троих ситуацию. В профессиональной сфере ему, первоклассному переводчику, тоже грозит крах, потому что он не может отказать в помощи своей бездарной коллеге и, по сути дела, выполняет за неё всю работу, а на свою у него не остаётся времени. Этот человек — не подлец, не эгоист, не разгильдяй, но его малодушное поведение приводит к таким же результатам, как если бы он был таковым.

Чтобы оградить ребёнка от такой судьбы, стоит подумать об этом заранее. Ведь способность к преодолению трудностей не всегда есть нечто врождённое, это качество вполне успешно воспитывается. Не могу дать последовательную программу воспитания воли, не имею такого личного опыта, но, по крайней мере, Вы должны помнить об этой проблеме.

Несколько слов, однако, всё же скажу.

Прежде всего, как я уже писала в разделе «Воспитание независимости, чувства собственного достоинства и ответственности», надо давать ребёнку возможности самому принимать решения, и сферу этих возможностей расширять по мере его взросления. Иначе, постоянно надеясь на родителей, зная, что они всё сделают и решат за него наилучшим образом, он не будет иметь повода проявить собственную волю.

Кроме того, закалка воли, её воспитание, о чём шла речь в начале этого раздела, не так уж наивны, как может показаться. Способность к волевым усилиям тренируема, причём не важно, что именно будет преодолевать в себе человек для такой тренировки — желание вкусно поесть, лень, страх перед уколом или отвращение к грязной работе. Чем больше человек преодолевает таких трудностей, тем более лёгкими в дальнейшем ему представляются любого рода волевые усилия. Все, наверное, замечали, что если человек разгильдяй — то он разгильдяй во всём. Ему и встать рано трудно, и работать лень, и раздражение он не умеет сдерживать. Выдержанный же, волевой человек проявляет это своё качество, как правило, тоже во многих ситуациях.

Поэтому имеет смысл с детства обращать внимание на воспитание воли у ребёнка. Хорошо, если он, скажем, с удовольствием помогает Вам по хозяйству, но, думаю, иной раз не грех и заставить его что-то делать вопреки его желаниям. Очень хорошо, если удастся вменить ему в обязанность какую-то домашнюю работу, например, мытьё посуды за ужином. Помните, что при этом он не только помогает Вам, не только учится чисто мыть посуду, но и тренирует свою волю, а это гораздо важнее. Однако как я уже писала в разделе, посвящённом домашнему труду, не следует заводить с ребёнком разговор об обязанностях раньше времени. Он должен быть психологически готов к такому грузу, иначе можно просто вызвать обратный эффект — вместо трудолюбия привить ему отвращение к такой работе.

Думаю, что вообще любая постоянная обязанность тренирует волю. Для школьника такой обязанностью прежде всего является учёба, то есть необходимость ежедневно ходить в школу, работать на уроках, выполнять домашние задания. Некоторые родители, помня своё «безрадостное» детство, склонны потакать ребёнку, который пытается избежать этой работы. Они сквозь пальцы смотрят на то, что он приготовил не все уроки, не пошёл в школу, сославшись на мнимое плохое самочувствие, получил несколько двоек и т. п. Иногда, конечно, можно и пропустить подобный проступок, но думаю, что если его причиной является исключительно лень, то делать этого не следует. Ребёнок с самого начала, с первого класса, должен осознать понятие «обязанность», должен учиться преодолевать лень и быть ответственным. Плохо, конечно, если ребёнок относится к учёбе с неприязнью, а то и с отвращением, но в таком случае следует не потакать его лени, а искать причины такого отношения и пытаться их устранить; возможно, поменять класс, учителя, а то и школу (см. также главу «Зачем учиться в школе?»)

Но даже такая обязанность, которую ребёнок исполняет с удовольствием, тренирует его волю. Всё равно неизбежно будут возникать моменты, когда он устал, или занят чем-то более интересным, или ему просто надоела эта работа — но это его обязанность, и приходится её исполнять. Иногда, не слишком часто, можно ему помочь, но он не должен на этом настаивать. При равных условиях — например, мама устала и сын устал — эту работу должен выполнять всё же сын.

Такой обязанностью может стать, например, уход за домашним животным. Дети часто просят завести для них кошку, собаку, рыбок или хотя бы морскую свинку или крысу. Крупное или дорогое животное может себе позволить не любая семья, но по своему опыту могу сказать, что крыску иметь не так уж обременительно. У нас в разное время жили в клетке две крысы, сначала у старшей дочери, затем у младшей. Уход за ними был полностью их обязанностью, с которой они успешно справлялись. Перед тем, как позволить ребёнку завести дома животное, Вы можете условиться о том, что ухаживать за ним будет только сам ребёнок, в противном случае животное будет кому-то отдано или продано. Поскольку эта работа касается живого существа, ребёнок не может себе позволить (или Вы не должны ему позволять) отлынивать от неё, как отлынивает он, скажем, от уборки в своей комнате или мытья посуды. Не следует из жалости к животному брать на себя уход за ним в том случае, если ребёнок теряет к нему интерес. Нельзя допускать, разумеется, чтобы животное как-то страдало, надо лишь выполнить заранее оговорённое условие: отдать его другому хозяину. Я не говорю здесь о других положительных аспектах общения ребёнка с животным, которых, как известно, немало, но для воспитания воли это тоже неплохая тренировка.

В некоторых семьях принято награждать ребёнка за какие-то хорошие поступки материально, покупать ему игрушки или мороженое, или даже платить деньги. Знаю семью, где отец платил дочери один доллар в час за игру на пианино. Я никогда не была сторонницей таких методов, считала, что такие отношения неприемлемы в семье и дети должны так же, как и другие члены семьи, выполнять свои обязанности бескорыстно. Стимулом для них должно служить одобрение старших и сам результат их стараний. Однако я понимаю, что добиться этого не всегда удаётся. Возможно, для воспитания воли и стоит иногда стимулировать детей как-то материально, однако, нужно следить, чтобы корыстные интересы не стали преобладающими в Ваших отношениях с ребёнком.

О безопасности детей сейчас говорится и пишется много, я постараюсь не повторяться. Хочу, однако, поговорить о некоторых моментах, которым обычно не уделяется достаточно внимания.

Начнём с самого рождения ребёнка.

Большинство молодых матерей полагают, что раз новорожденный ребёнок не умеет ещё ни ползать, ни переворачиваться, то он будет пребывать в неподвижности на том месте, куда его положили. Это опасное заблуждение. Когда я впервые пришла в поликлинику со своим сыном, в кабинете у врача я положила его на пеленальный столик и двинулась к врачу, чтобы отдать ей какую-то справку. Увидев это, она сразу вскрикнула: “Не отходите от ребёнка!” Я удивилась, но, конечно, послушалась её. В дальнейшем я убедилась, насколько она была права. Оказалось, что маленький ребёнок, двигая ножками и ручками, может передвигаться по поверхности, на которой лежит, в непредсказуемом направлении. Поэтому ни в коем случае нельзя оставлять его лежащим, например, на диване, а тем более на столе, даже если он крепко спит и туго спелёнут. Он может проснуться, распеленаться, начать двигаться и в результате свалиться на пол. Даже если это кажется Вам маловероятным, рисковать не стоит.

Однажды я оставила своего сына, когда он был примерно в таком возрасте, спящим в кроватке и ушла в другую комнату, уверенная, что он долго не проснётся. А он проснулся и начал плакать. Так как я была далеко, мне не было слышно его криков, поэтому плакал он довольно долго. Когда же я, наконец, услышала его вопли, я подбежала к нему и увидела, что он успел распеленаться и, суча ножками, передвигался на спине головой вперёд. При этом, как я поняла, он обошёл по внутреннему периметру всю кроватку, и, возможно, не один раз. Выглядел он очень несчастным, и я, конечно, тут же подхватила его на руки и стала утешать, мучимая совестью, что позволила ему так долго рыдать. Но и удивил он меня изрядно: я никак не подозревала, что он, будучи совершенно беспомощным, способен совершать такие путешествия по собственной кроватке.

Помню другой случай, когда мы с мужем ушли из дому, оставив полуторамесячную дочку на попечение бабушки. Когда мы вернулись, она рассказала, что услышала детские крики, и, когда подошла к кроватке, обнаружила, что девочка находится в совершенно немыслимом положении: её туловище было полностью снаружи, просунувшись между рейками перилец, и только голова застряла и осталась внутри, на матрасике. Я сама не видела этой картины, но, как бы я ни пытаюсь это себе представить, все варианты мне кажутся одинаково страшными. Бабушка, конечно, тоже ужаснулась, но не растерялась, а сумела аккуратно водворить ребёнка в кроватку так, что он не пострадал. Перильца кроватки были, действительно, довольно редкими, но до этого случая мне казалось, что изготовители детских кроваток, предмета, которым человечество пользуется многие столетия, должны иметь чёткие представления о том, как изготовить эту вещь безопасной. Оказалось, что это не так, и родители, когда покупают кроватку, должны обратить на этот момент особое внимание.

Оба эти случая говорят о том, что нежелательно, а то и опасно оставлять даже совсем маленького ребёнка сколько-нибудь надолго одного. Конечно, жизнь может сложиться по-всякому; бывает, что у матери нет другого выхода, но Вы должны помнить об опасности и стараться по возможности её избежать.

Помню, как одна моя подруга, вынужденная какое-то время жить вдвоём со своей грудной дочерью, рассказывала о своих впечатлениях. Ей приходилось уходить из дома за покупками, оставляя ребёнка спящим в кроватке. Она говорила, что больше всего при этом боится, что с ней самой что-то случится, например, она попадёт под машину. При этом в основном её беспокоило даже не то, что малышка останется без матери. “Пропасть ей не дадут, есть отец, бабушка, дядя, много других родственников, — говорила она. — Но для меня нестерпима мысль о том, что прежде, чем ситуация как-то разрешится, девочка проснётся в одиночестве и будет очень долго плакать, пока её не найдут”.

Не рекомендуется брать грудного ребёнка к себе в постель ни для кормления, ни для того, чтобы он быстрее заснул. Может получиться так, что Вы, будучи усталой и невыспавшейся, заснёте сами, а заснувшая мать может во сне неловко переменить позу и задавить ребёнка. Кормить лучше сидя. Хотя помню, что я начинала дремать и сидя, и мне во время кормления даже начинали сниться сны. Не думаю, что при этом есть какой-то шанс уронить ребёнка, во всяком случае, я, если начинала засыпать, быстро вздрагивала и просыпалась, но все же лучше следить за собственным состоянием и высыпаться.

Однажды, когда моей младшей дочери было около десяти месяцев, муж уехал в командировку, и мне приходилось управляться одной. Я сильно уставала, ведь на моём попечении были ещё старшие дети, хотя и уже подросшие. И вот ночью, когда малышка не могла уснуть, я взяла её в свою кровать. Я знала, что это делать не рекомендуется, но рассудила, что девочка уже не такая маленькая, и, пообещав себе, что буду бодрствовать, пока она не заснёт, положила её рядом с собой. Я, конечно, заснула. Не знаю, сколько я проспала, но когда проснулась, то дочки рядом с собой не обнаружила. Сначала я решила, что спросонья забыла, как вернула её на место, но, взглянув на детскую кроватку, я не увидела её и там. Меня охватила паника. Куда мог деться ребёнок, который ещё не умеет ходить? Посмотрев на пол возле своей кровати, я увидела лежащую там ничком дочку. На какое-то страшное мгновение я подумала, что она лежит без сознания, но почти сразу убедилась, что она просто крепко спит. Что произошло, пока я спала, так и осталось для меня тайной. То ли она, заснув, упала с кровати, то ли попыталась с неё самостоятельно слезть — не знаю. Если упала — почему не проснулась и не заплакала? Если слезла сама — почему тут же заснула? И, главное, как она смогла действовать так тихо, что я ничего не заметила и продолжала спать?

В связи с этим случаем хочу ещё раз напомнить, что мать должна иметь возможность полноценно отдыхать и высыпаться. Если этого не происходит, то надо иметь в виду, что Вы можете бесконтрольно отключиться тогда, когда никак на это не рассчитываете. В моём случае было ошибкой брать ребёнка к себе, ведь дело могло кончиться гораздо хуже.

Теперь несколько слов о прогулках и путешествиях с ребёнком.

У всех грудных детишек, наверное, есть коляска. Но я постоянно вижу, что пользуются ею неправильно. Молодые мамы, положив ребёнка в коляску, всегда поднимают полог (верх, капюшон — не знаю, как правильно сказать). Согласна, что так коляска приобретает, так сказать, завершённый вид и выглядит лучше. Но на этом преимущества заканчиваются. Попробуйте дома поднять полог коляски, сунуть туда голову и понюхать. Пахнет пластмассой. Вот этим и дышит ребёнок на прогулке вместо того, чтобы дышать свежим воздухом. Особенно это должно быть заметно в теплый день при прогулке на солнце, да если ещё коляска тёмная. Мама гуляет, а малыш наслаждается запахом пластика. Поэтому на прогулке коляска, как правило, должна быть открыта. Так учили нас на курсах для беременных в Институте Акушерства и Гинекологии им. Отта, и я с этим совершенно согласна. К сожалению, больше я подобных рекомендаций нигде не встречала, и, судя по всему, другие матери тоже. Поднять полог можно, если идёт дождь или снег, но тогда для прогулки желательно найти какую-нибудь беседку или навес и поставить коляску там, опустив всё же полог. Ребёнок привыкает к свежему воздуху, и простуда ему не грозит. Наоборот, такие прогулки служат элементом закаливания. Я всегда гуляла со своими детьми с открытой коляской; при этом старший сын до года вообще ни разу не простудился, а младшие заболевали, только заразившись от старших.

Другое дело, если Вам приходится везти ребёнка по людной улице. Тогда, конечно, лучше поднять полог, чтобы уберечь малыша от риска контактов с инфекцией.

Нередко бывает, что мама, куда-либо отправляясь с малышом, не может везти его в коляске, а вынуждена нести на руках. Для таких случаев в помощь матери существуют сидения для ребёнка наподобие рюкзачка, так, что малыш оказывается висящим на ремешках спереди или сзади матери. Это приспособление имеет какое-то название, которое Вы, думаю, знаете, а я постоянно забываю. Думаю, что при этом лучше всё-таки, чтобы ребёнок находился спереди; кроме того, стоит придерживать его руками и прижимать к себе; какой он ни маленький, а всё же не должен чувствовать себя просто грузом, а должен ощущать контакт с мамой.

Вообще же лучше без необходимости не путешествовать с ребёнком лет до полутора, особенно в общественном транспорте. Есть матери, которые, обзаведясь малышом, не могут расстаться со своими прежними привычками и ведут светскую жизнь, таская малыша повсюду с собой. Это совершенно не в его интересах. Впечатлений ему хватает и при более спокойной жизни, а вероятность оказаться на какое-то время без присмотра или чем-нибудь заразиться многократно возрастает. Он может неожиданно для матери напугаться, например, чьего-то громкого голоса или какого-то другого непривычного для него шума, может стать предметом забавы посторонних старших детей, да мало ли, что может с ним произойти в чужом месте, пока мама занята своими делами. Сильный испуг в таком нежном возрасте может оказаться, кстати сказать, не так уж безобиден: ребёнок после такого случая может начать заикаться или косить, мне такие случаи известны. Страшновато становится, например, за маленьких детей, которых во время трансляции футбольного матча по телевизору можно иногда увидеть на руках болельщиков. Я считаю, что это большой и неоправданный риск. Ребёнку это совсем ни к чему, и аргумент сторонников таких «мероприятий», заключающийся в том, что его надо с ранних лет к чему-то там приучать, не выдерживает критики. Ничему он так не научится и ничего не поймёт, а пострадать может легко.

Я вовсе не хочу сказать, что молодая мама обязана всё своё время посвящать только ребёнку. Вовсе нет; за исключением разве что первых полутора-двух месяцев жизни ребёнка, когда она ещё и сама не вполне оправилась от родов, она вполне может себе позволить отдохнуть от домашних обязанностей где-то вне дома. Но при этом ребёнка всё же лучше не привлекать к этому отдыху, ему это не нужно. Если Вы хотите уйти, лучше оставить малыша с кем-нибудь надёжным. Если такой возможности нет, то лучше отказаться от развлечения, чем брать его с собой.

Теперь поговорим о детях постарше.

Если грудного ребёнка можно более или менее спокойно оставить одного в кроватке или манеже на некоторое время, то, как только малыш начинает ходить, Вы на довольно длительный период лишаетесь такой возможности. Дело в том, что при этом количество предметов, до которых он способен дотянуться, резко возрастает. В той же примерно пропорции увеличивается и количество неприятностей, которые с ним могут случиться, потому что рассудительности, позволяющей их избежать, малыш пока что лишён. В этом возрасте, от одного года до двух с половиной — трёх лет, детям трудно что-либо надёжно объяснить или запретить. Поэтому таких детей нельзя оставлять одних, они должны постоянно находиться под пристальным вниманием взрослых. Существуют рекомендации, как подготовить комнату к пребыванию в ней маленького ребёнка. Следует убрать в недоступное место, на шкаф или под ключ, все опасные предметы; нижние ящики столов, шкафов, комодов заполнить какой-нибудь одеждой на тот случай, если ребёнку вздумается исследовать их содержимое, вставить специальные заглушки в электрические розетки и т. д. Я не буду перечислять все подобные мероприятия, об этом и так написано немало. Но подготовить таким образом комнату непросто, хотя многое сделать для этого можно и необходимо. По этому поводу вспоминаю такой случай. Мой сын в возрасте примерно 1 год 4 месяца был оставлен один на кухне буквально на пару минут. Войдя туда, я обнаружила, что он открыл дверцу кухонного стола и тащит на себя огромное фарфоровое блюдо, нижнее в стопке. Я мгновенно поняла, что ещё несколько секунд — и вся эта стопка рухнет ему на ноги, рванулась к нему и подхватила тарелки (когда я кинулась к сыну, то обо что-то ободрала руку, и шрам этот оставался у меня много лет, напоминая о том, что опасно оставлять одних маленьких детей).

Однако невозможно никакой подготовкой устранить, например, опасность прищемить пальчики какой-нибудь дверцей или ящиком, которые не запираются на ключ, разбить какой-нибудь игрушкой зеркало и т. д. Поэтому даже в подготовленной комнате не стоит надолго оставлять в одиночестве маленького ребёнка.

Однажды я оставила свою двухлетнюю дочь на несколько минут одну, а, вернувшись, застала её стоящей на столе. Она забралась туда со стула. Можно убрать из помещения всё опасное, но не убирать же столы и стулья! А ведь ребёнок может забраться не только на стол, а, скажем, на подоконник, что гораздо опаснее.

Другой случай. Я находилась на даче одна с двумя детьми, которым тогда было два и три с половиной года. Вышла в туалет (на улицу), предварительно запретив детям выходить из дому. Вернувшись, увидела, что дочка стоит в огромной луже у крыльца, прямо в сандаликах и носочках, и вода доходит ей чуть ли не до колена. Видимо, забеспокоилась, что мама ушла, и пошла за мной. А мой запрет не сработал.

Вспоминаю также случай с моим сыном. Однажды, когда ему было меньше двух лет, я застала его, оставленного на кухне на несколько минут без присмотра, за таким занятием: он выбрасывал в форточку, с уровня второго этажа, стеклянные молочные бутылки, которые стояли на подоконнике. Одну или две уже выбросил и подготавливал еще одну. Окна в нашей кухне расположены очень низко, так что ему ничего не стоило дотянуться. До сих пор с содроганием вспоминаю этот случай и благодарю судьбу, что он не закончился трагедией. Я даже объяснять ему ничего не стала. Ведь каждая мать чувствует, что её ребёнок способен понять, а до каких объяснений он ещё не дорос. А тогда я просто крикнула: ”Нельзя!!” и оттащила его от окна. Здесь виноваты только мы, взрослые — недоглядели за малышом. В этом случае действия ребёнка угрожали не столько ему самому, сколько случайным прохожим, которые могли получить бутылкой по голове. Но это не делает ситуацию более приемлемой.

Конечно, никакой матери не избежать случаев, когда придётся оставлять ребёнка одного, однако надо помнить о риске и сводить его к минимуму.

Но бывает и так, что ребёнок попадает в беду в присутствии родителей. Однажды на даче моя младшая дочка, которой тогда было три года, подошла к раскалённой чугунной печке и на моих глазах взялась за неё рукой. Почему так случилось? Видимо, из-за косности моего мышления. Я видела, что она подошла к печке, но это меня не насторожило: мне казалось, что любой человек прекрасно понимает, что горячей печки касаться не следует, и я не подумала о том, что малышка об этом не подозревает.

На прогулке маленький ребёнок тоже нуждается в постоянном внимании. Мать должна помнить, что маленькие дети не только дома стремятся исследовать все незнакомые предметы. Они не подозревают, что масса интереснейших вещей на улице, которые так хочется потрогать — это мусор. Они ничего не знают о микробах, о болезнях, не имеют ещё чувства брезгливости и для них не разумеется само собой, как для взрослых, что отбросы могут таить в себе какую-то опасность вплоть до смертельной. К сожалению, в современном российском городе нелегко найти чистое место, где можно было бы спокойно разрешить ребёнку хотя бы порыться в песке. Окурки, пивные бутылки, а то и осколки стекла, собачьи экскременты, шприцы — всё это можно иной раз обнаружить в детской песочнице. Поэтому, когда Вы утром приходите с ребёнком на детскую площадку, нелишне убедиться, что за прошедшую ночь не появилось подобных «сюрпризов». И во время детской игры Вы должны в первую очередь следить за ребёнком, а уже во вторую или третью — общаться с другими мамами. А до двух-трёх лет лучше вообще стоять рядом с играющим малышом, а не садиться на скамейку, особенно если Ваш ребёнок имеет обыкновение тянуть предметы в рот.

Даже если Вы или кто-нибудь из взрослых находится рядом с ребёнком, лучше всё-таки проследить за тем, чтобы опасные вещи были по возможности для него недоступны. Не стоит надеяться, что Вы успеете предотвратить неприятность: иногда для того, чтобы она произошла, бывает достаточно долей секунды. Однажды моя двухлетняя дочь сидела на коленях у бабушки за общим столом, когда все пили чай. Я сидела рядом. Вдруг девочка протянула руку, взялась за кружку с горячим чаем, которую бабушка предварительно отставила, но недостаточно далеко, и двинула её к себе. Мы только ахнули, а остановить не успели. Вылила, конечно, на себя; пришлось тут же идти в травмпункт. Другой случай: на прогулке с мамой шестилетний ребёнок укололся найденным в песочнице шприцем. Думаю, что любая мама может рассказать не об одном таком случае из своей практики.

Очевидно, что причинами большинства неприятностей, происходящих с детьми, является отсутствие у них знаний и скромный жизненный опыт. Конечно, ребёнок многому постепенно учится сам, но взрослые вполне могут и должны ему в этом помогать.

К некоторым вещам можно приучить детей достаточно рано. Помню, как моя мама обучала своего внука в возрасте около одного года слезать с дивана. До этого все его попытки самостоятельно спуститься на пол заканчивались падениями и плачем. Можно было дожидаться, когда ребёнок, наставив себе синяков и шишек, сам научится проделывать это более успешно, но бабушка (на мой взгляд, совершенно правильно) решила иначе. Когда малыш изъявлял желание встать на пол, она переворачивала его на животик и потихоньку спускала вниз, попутно объясняя ему, что именно так надо себя вести, чтобы не упасть и не удариться. Двух-трёх таких уроков оказалось вполне достаточно.

Или, например, для того, чтобы маленький ребёнок понял, что такое «горячо», простых запретов может оказаться недостаточно. Совсем не обязательно также дожидаться, пока он опрокинет на себя кружку с горячим чаем. Разумно, я думаю, «познакомить» его с горячим предметом: поставить перед ним такую кружку; сказать, что она горячая; предложить потрогать её под Вашим контролем, осторожно, но всё же чувствительно, так, чтобы малыш понял опасность; объяснить, как с таким предметом следует обращаться.

Так же можно познакомить ребёнка и с некоторыми другими опасными вещами. Подобным образом он приобретает и знания, и некоторый собственный опыт, который очень важен.

Когда ребёнок достигает более-менее сознательного возраста, «спектр неприятностей» начинает меняться. С одной стороны, малыш накапливает опыт, а с другой — любознательность и растущая сообразительность постоянно толкают его на рискованные эксперименты. В это время (возраст три-шесть лет) надо постараться, чтобы ребёнок не только получил как можно больше «академических» знаний (учился читать, получал музыкальное образование и т. п.), о чём пекутся многие родители, но и приобретал навыки и знания, которые могут обеспечить его безопасность.

В силу природного оптимизма дети часто бывают уверены, что ничего плохого с ними приключиться не может, а предостережения взрослых кажутся им перестраховкой или просто занудными разговорами. Им не приходит в голову, что каждое «нельзя» оплачено чьими-то неприятностями, чьей-то болью, кровью, а то и жизнью. Учиться на чужом опыте они пока не умеют. Взрослые люди тоже зачастую пренебрегают элементарными правилами безопасности. Я, например, как и все, прекрасно знаю, что нельзя оставлять без присмотра включённый утюг, но скрупулёзно соблюдать это правило стала только после того, как однажды утюг загорелся ярким пламенем прямо в моей руке. Если бы это произошло в безлюдном помещении, пожар был бы неминуем. Большинство взрослых могут припомнить подобные эпизоды из своего прошлого, которые позволили им набраться опыта и вести себя осмотрительно. У детей же не только личный опыт очень скромен, но и опыта обучения на чужом опыте, если можно так выразиться, у них тоже нет. Поэтому надо время от времени обращать их внимание на чужие неприятности и объяснять, в чём человек ошибся и как мог этих неприятностей избежать. Не могу, однако, не напомнить, что здесь тоже надо знать меру и не слишком запугивать ребёнка.

Процесс познания мира требует от ребёнка постоянных экспериментов.

Помню такой случай. Когда сын был совсем маленьким, года полтора, на даче после дождя он стал играть с размокшей землёй, то есть, попросту говоря, с грязью. Запустил туда обе ручонки и любовался результатом. Муж возмутился и сказал, что его следует остановить. «А ты хорошо представляешь себе, какова грязь на ощупь, какая она липкая, холодная, противная?» - спросила я. «Конечно, знаю», - ответил муж. «А не потому ли тебе это известно, что ты в таком же возрасте, как сын, делал то же самое?» Разумеется, нельзя допускать, чтобы ребёнок часами играл с грязью, пробовал её на вкус и т. п. Но некоторый опыт он может и должен приобрести. На мой взгляд, это важнее, чем чистота рук и одежды.

На даче, где мы проводили лето в первые годы жизни моих детей, был колодец, который мне представлялся очень опасным. Его край едва возвышался над уровнем земли, так что упасть в него ничего не стоило. Конечно, колодец имел крышку, которую маленький ребёнок открыть бы не смог. Но кто-то из взрослых, пользовавшихся колодцем, мог забыть его закрыть. Вероятность этого была невелика, но зато последствия могли оказаться роковыми. Я понимала, какую притягательную силу таит в себе глубина колодца, и, не дожидаясь, когда кто-нибудь из детей заинтересуется им, сама предложила каждому из них заглянуть в колодец. При этом я, конечно, крепко держала ребёнка за руку и попутно объясняла, как опасно потерять равновесие и туда свалиться. Мы заглядывали туда, кричали, слушали эхо, немного пугались и закрывали крышку. Я не забывала упомянуть, что если им захочется заглянуть в колодец, то это можно делать только вместе со мной. После того, как это произошло по моей инициативе, дети несколько раз предлагали мне вместе заглянуть в колодец, но никогда не пытались сделать это самостоятельно. Конечно, если бы я не предложила сама, они могли и не заинтересоваться колодцем. А если бы всё-таки любопытство взяло верх? Запретов могло оказаться недостаточно, а иногда именно запреты как раз и возбуждают любопытство.

По этому поводу мне вспоминается следующее. Однажды по телевизору показывали женщину-сварщицу, преуспевающую в своей деятельности. В частности, её спросили, почему она выбрала столь необычную для женщин профессию. Она ответила: «Мне в детстве всегда говорили: «Не смотри на сварку! Не смотри на сварку!», а мне было очень любопытно, что же там такое интересное, на что нельзя смотреть!»

Подобным образом, как в случае с колодцем, я пыталась действовать и в некоторых других ситуациях. Старалась свести к минимуму категорические запреты. Полностью их избежать, конечно, невозможно, но иногда стоит разрешить ребёнку какие-то опасные действия сделать при взрослых, под их руководством и контролем. До сих пор вспоминаем, как сын года в четыре меня спрашивал: «Мама, можно я при твоём присутствии зажгу спичку?» - именно так он выражался (или «нарежу хлеб», или ещё что-нибудь подобное). Приходилось разрешать, потому что я понимала: если не разрешу, он сделает это сам, без меня, и последствия могут быть гораздо серьёзнее. Он же, по моим расчётам, должен был сделать вывод, что если я чего-то не разрешаю даже «при моём присутствии» — значит, этого действительно не стоит делать.

Не могу, однако, похвастать, что я сумела уберечь своих детей от всех опасностей. Совсем недавно они рассказали мне ужаснувшую меня историю. Наша квартира расположена на двух уровнях; к верхнему ведёт довольно высокая (больше 1,5 м) лестница. Под этой лестницей имеется маленькая кладовочка. Так вот, выяснилось, что дети забирались в эту кладовочку (о чём мне было известно) и сидели там со свечкой (о чём я не подозревала). Кладовка полна хлама и пыли, лестница и стенка кладовки деревянные, вдобавок дверца открывается внутрь. Просто жуть берёт, чем могло это кончиться! А причина — мой недосмотр.

При похожих обстоятельствах чуть не погибла сестра моего мужа. Когда она была подростком, они вместе с подругой забрались в вентиляционный ход бомбоубежища и сидели там со свечкой. При этом они разбирали какие-то пластмассовые пластинки, не знаю толком, что именно это было. Свеча упала, и эта пластмасса вспыхнула. Девочки чудом остались живы; могли как погибнуть непосредственно от огня, так и отравиться ядовитыми газами, выделяемыми пластмассой при горении. Их обеих, рискуя жизнью, спас отец моего мужа (и, соответственно, одной из них). Наша родственница пострадала меньше, так как успела отползти дальше от источника огня и дыма, а другая девочка получила сильные ожоги, следы от которых остались на всю жизнь.

Дети (а иногда и взрослые) не могут себе представить, что их внимание в какой-то момент может ослабнуть. Невозможно им объяснить на словах, что они могут заиграться и о чём-то забыть (в данном случае — опрокинуть свечу) — они будут уверять Вас, что собираются внимательно за всем следить и ничего плохого не произойдёт. Я иногда в таких случаях привожу простой пример. Спрашиваю, зачем в городе все люки имеют крышки. Чтобы не упасть в них, отвечают мне. А может, не надо крышек, пусть люди внимательно следят, куда ступают — вот и не упадут ни в какой люк. Даже ребёнку обычно бывает понятно, что рассчитывать на это нельзя. Однако относительно лично себя ребёнок, как правило, уверен — уж он-то будет помнить об опасности и сможет её избежать. Убедить его в обратном может только собственный опыт. Поэтому лучше, если Вы этот опыт организуете сами, да и жизнь таких ситуаций предоставляет немало, надо лишь вовремя обратить на них внимание ребёнка. Надо на примере показать ему, что его собственная память и внимание не всегда надёжны и не стоит, а иногда просто опасно, слишком на них полагаться (см., например, случай с реверси в разделе «Воспитание независимости, чувства собственного достоинства и ответственности»). Думаю, что в таких случаях не следует ругать ребёнка, он действительно не виноват, отсутствие опыта не позволяет ему предвидеть подобные свои промахи. Надо лишь объяснить ему, что произошло, и дать понять, что это может случиться с каждым человеком, поэтому надо стараться предвидеть такие ситуации и не надеяться на своё неослабное внимание.

Надо также по возможности учитывать (хотя во всех случаях учесть это невозможно), что ребёнок, не имея опыта, путём умозаключений может сделать совершенно непредсказуемые для нас выводы, которые, несмотря на самые благие намерения их автора, могут дорого обойтись как ему самому, так и окружающим. В разделе «Братья и сестры» я уже писала о том, как опасно оставлять малыша со старшим братом или сестрой. Приведу ещё один пример.

Я когда-то читала детективный рассказ (не помню, к сожалению, кто его написал), в котором мальчик лет пяти отравил дедушку. Дело было так. Однажды дома он увидел, как одна из женщин, мама или тётя, мажет себе чем-то лицо. Ребёнок не имел ещё представления о косметических средствах и спросил её, зачем она это делает. Она ответила: «Чтобы быть молодой и красивой». В семье был больной дедушка, которого мальчик любил и жалел. Вот он и решил ему помочь: подлил ему в кашу эту жидкость, чтобы дедушка помолодел и перестал болеть. А средство, возможно, помогавшее при наружном употреблении, при приёме внутрь оказалось ядом, и дедушка умер. Это, конечно, рассказ, художественное произведение, но описанные в нём события могли произойти и в действительности. Рассуждения мальчика были по-своему вполне логичны. А взрослым, конечно, не пришло в голову, что он может так поступить. Однако нелишне было приглядывать за ребёнком и прятать ядовитые вещества подальше.

Надо, конечно, следовать общим принципам безопасности: убирать опасные предметы, лекарства и т. п. и не рассчитывать на запреты и на благонравие ребёнка. Однако поскольку невозможно предусмотреть всё, что может учудить ребёнок, даже если по Вашему мнению он находится в безопасности, всё-таки желательно, чтобы он так или иначе находился в поле внимания взрослого. Из своего опыта я знаю, что даже шум, создаваемый детьми, может быть очень информативен. Находясь в соседней комнате, я слышала, как дети играют, и была спокойна, даже если их при этом не видела. Как только я замечала, что шум или усилился, или вовсе прекратился — это означало, что мне пора поинтересоваться, что происходит. Очень помогало, конечно, то, что детей несколько, то есть при игре они активно общались.

Однако это тоже не всегда срабатывало. Однажды, позвав детей (тогда их было у меня только двое) ужинать, я усадила их в комнате за детский столик и пошла на кухню за кашей. Кажется, сыну было в это время около четырёх лет, дочери — два с половиной года. На столе оставался единственный предмет — маслёнка с 40-50 граммами масла. Через несколько минут я принесла две тарелки с кашей и собралась добавить масло, но, открыв маслёнку, увидела, что она пуста. Я спросила у детей, куда же оно девалось, и они мне поведали, что сын предложил сестре: «Съешь всё масло!», и она с удовольствием это сделала. Дочка в этом возрасте почему-то очень любила сливочное масло и иногда ела небольшие кусочки, но такое количество масла, да ещё и натощак — можете себе представить последствия! Они не замедлили проявиться этой же ночью: расстройство желудка было обеспечено. Не катастрофа, конечно, но и ничего хорошего. Но кто же мог предполагать, что детей нельзя на несколько минут оставить с таким безобидным предметом, как маслёнка с маслом!

Опасности могут грозить ребёнку и с совершенно неожиданных сторон, когда ничто, казалось бы, не предвещает беды. Помню такой случай, происшедший на даче. Я с подругой, двумя её детьми дошкольного возраста и дедушкой пошла прогуляться к железнодорожной станции. Мы, взрослые, стояли у переезда, а дети играли на узенькой тропинке, которая отходила от этого перекрёстка под углом 45° к обеим дорогам. Эта тропка шла под уклон и была обрамлена высокой густой травой, так что детей с дороги не было видно. Поодаль стояла группа подростков с велосипедами и мопедами. На наших глазах от этой группы отделился один парень на мопеде и быстро поехал по шоссе в нашу сторону; никто из нас не обратил на это особого внимания. Подъехав на довольно большой скорости к перекрёстку, он неожиданно свернул на эту самую тропинку; мы даже крикнуть не успели. Он сразу затормозил, а мы, пока бежали к месту происшествия, успели натерпеться страху. Но всё обошлось: один из детей находился не на самой тропке, а рядом с ней, а второго парень каким-то чудом сумел объехать. Дедушка сгоряча стал ругать этого парня, хотя, в общем-то, он ни в чем виноват не был. Да он и сам изрядно испугался. Виноваты были мы, взрослые. Когда мы увидели, что в нашу сторону едет мопед, следовало хотя бы просто стать в начало этой тропки. Тогда парень поехал бы другой дорогой, а не пытался свернуть на тропинку, которая просто сокращает путь к близлежащим домам.

Иногда взрослые оправдывают невнимание к безопасности детей необходимостью закалять их в борьбе с трудностями, тогда как за этим невниманием часто скрывается обычная необдуманность и лень, как в этом случае. Излишняя опека, конечно, бывает вредна, но часто можно контролировать ситуацию вполне эффективно, но нечувствительно для ребёнка, тогда эта опека не может ему повредить.

Ещё несколько слов о прогулках с детьми. На детских площадках обычно имеются всякие приспособления для лазанья, качели, горки. Дети их очень любят. Но это не значит, что можно отпустить ребёнка играть, а самой усесться на скамейку и забыть о нём. Прежде всего, Вы должны убедиться, что все снаряды исправны, безопасны, устойчивы. Но даже если это так, всё равно стоит подстраховать маленького ребёнка, если он, скажем, забирается на лестницу или висит на турнике. Если на площадке есть домик, то крыша его должна быть достаточно прочной, если на неё карабкаются дети. Особое внимание надо обратить на качели и ледяную горку. Детский врач-невропатолог как-то говорила мне, что многие её пациенты получили травмы именно в результате катания с горки на санках. Разного рода кочки и трамплинчики, всё то, на чём ребёнок, съезжая, подскакивает, нередко травмируют позвоночник. Даже если никаких очевидных симптомов нет, в позвоночнике в результате таких развлечений могут образовываться микротрещины, которые впоследствии приводят к разным заболеваниям. Я не доктор и не могу об этом рассказать подробно и компетентно, но Вы должны знать об этой опасности, а желающие могут поинтересоваться в соответствующей литературе или спросить у врача.

Очень советую приучать детей к пешей ходьбе. Как только ребёнок начнёт ходить, старайтесь по возможности не пользоваться транспортом при перемещениях на небольшие расстояния. По мере роста ребёнка расстояния можно увеличивать. Не жалейте на это времени. Это полезно и Вам, и малышу. Тогда впоследствии, когда он будет ходить по улицам сам, он будет предпочитать пройти несколько остановок пешком вместо того, чтобы ждать автобуса. При нынешней всеобщей гиподинамии это весьма полезная привычка.

Ребёнок должен выучить, как только окажется на это способен, собственные данные: имя, фамилию, адрес, имена родителей. Даже если Вы уверены, что он никогда не окажется на улице один, эти сведения ему не помешают, а в экстренной ситуации могут помочь. Однако он должен быть предупреждён, что выкладывать кому попало по первому требованию такую информацию всё же не стоит.

К моменту поступления в школу желательно, чтобы ребёнок был осведомлён об опасностях, которые могут его там ожидать. Я уже писала об этом в разделе «Контакты». Идеально, конечно, было бы, чтобы он умел общаться и со взрослыми, и со сверстниками, умел эффективно обороняться от желающих помериться силами (не вступать в драку самому, а именно обороняться). Надо, чтобы он знал, как себя повести со старшеклассниками (а нынче есть немало желающих обидеть малыша, у которого часто действительно есть, что отнять) и с теми, кто будет так или иначе предлагать ему, скажем, сигарету или наркотики. Непросто добиться такого «умения жить», но что-то сделать всё же в Ваших силах.

Надо приучать ребёнка к некоторой настороженности по отношению к посторонним. Детская доверчивость, конечно, бывает очень трогательна, но иногда таит в себе нешуточную опасность. К тому времени, когда ребёнок начнёт бывать один на улице, в общественных местах, стоит объяснить ему, что не все люди таковы, какими хотят казаться. Он должен понимать, что может стать объектом чьих-то преступных интересов, и знать, что следует делать, чтобы этого избежать. В частности, он должен уметь, оставаясь вежливым, отказать постороннему человеку в общении. То же самое касается общения по Интернету: это общение должно происходить по возможности под Вашим контролем. Я слышала, что теперь имеются специальные программы, не позволяющие пользователю-ребёнку лазить по всем сайтам и заводить любые знакомства. Подробностей не знаю, но каждый может поинтересоваться сам.

Однажды в Эрмитаже, когда я была там со всеми своими детьми, тогда ещё совсем маленькими, какой-то иностранец, видимо, умилившись детям, предложил мне для них конфеты. Я отказалась, сама не зная, почему, хотя он был очень настойчив. Потом, обдумывая этот случай, даже пожалела, что, возможно, зря обидела человека, который просто искренне хотел выразить симпатию. Но жизнь показала, что я поступила правильно. Через несколько лет моя старшая дочь, которая тогда была в шестом или седьмом классе, рассказала мне следующее. Она остановилась в подземном переходе под Невским проспектом (в так называемой «трубе»), чтобы послушать уличных музыкантов. К ней подошёл какой-то человек и предложил конфетку. Она сначала отказалась, но он настаивал. Тогда она взяла, но есть не стала, выбросила. Почему она взяла конфету? Он был очень настойчив, и она решила, что иначе он не отстал бы от неё. Почему она её выбросила? Просто потому, что этот человек показался ей подозрительным. А я подумала, что это хороший способ приобщения детей к наркотикам. Допустим, конфетка содержит небольшое количество зелья. Ребёнку она понравится, и он снова придёт туда, где однажды получил такую замечательную конфетку. Снова встретит доброго дяденьку, который опять даст ему конфету, но скажет, что больше давать бесплатно не будет, а только за деньги... и так далее по всем известной схеме. Своими соображениями я поделилась с дочерью и похвалила её за то, что она поступила разумно. Как знать, может быть эпизод в Эрмитаже помог ей в этом. Она, даже неосознанно, могла запомнить, что мама не слишком доверчиво относится к посторонним людям, и повела себя так же. Я не хочу сказать, что тот иностранец в Эрмитаже распространял наркотики. Скорее всего, это не так, и я действительно незаслуженно его обидела. Но если это помогло дочери правильно оценить ситуацию, в которой она оказалась позже, то я всё же рада, что так поступила, и, надеюсь, этот человек меня бы простил.

“Ребёнок познаёт мир”, “ребёнок открывает для себя мир” — эти банальные фразы известны всем. Но взрослые по большей части не помнят, в чём же состоит это познание. Мы уже забыли, какого рода информацию нам приходилось усваивать в раннем детстве. Очевидные и не подлежащие сомнению факты, привычные нам до неосознанности, каждому ребёнку приходится открывать для себя заново.

Например, мы можем удивить и позабавить двухлетнего ребёнка, показав ему, как воздушный шарик, наполненный гелием, поднимается вверх. А вот шестимесячный малыш этому вряд ли удивится, хотя, казалось бы, уже довольно осмысленно смотрит на мир. Он пока не усвоил, что предмет, выпущенный из рук, должен падать вниз, а не лететь вверх и не зависать в воздухе, ему ещё предстоит сделать это открытие. И подобных открытий, знакомясь с миром, ребёнок делает великое множество, проделывая при этом огромную умственную работу. Мы мало знаем об этих его усилиях и можем судить о них лишь косвенно, потому что он ещё не умеет говорить и не может с нами поделиться своими впечатлениями.

Любознательность заставляет маленького ребёнка брать в руки, исследовать, ощупывать, даже пробовать на вкус множество окружающих его предметов. Часто взрослые бывают этим недовольны. Помню, как одна бабушка говорила, что надо приучать ребёнка не трогать “взрослые” предметы, а играть только своими игрушками. Думаю, что это не всегда правильно. Детская любознательность — это мощный стимул познания; исследование ребёнком каждой новой вещи что-то добавляет к его знаниям о мире, помогает ему развиваться. Да и невозможно приучить его к тому, чтобы он ограничивался одними игрушками. Он всё равно будет тянуться к предметам, которые кажутся ему кажется интересными, достойными его внимания, и не в наших силах сдержать этот интерес. Однако нельзя же позволить малышу играть, скажем, кремом для обуви, или швейными иглами, или папиным паспортом. Многие “взрослые” вещи мы действительно не готовы предоставить ребёнку в качестве игрушки. Надо стараться, чтобы такие предметы до поры до времени не попадали к нему в руки. Ну а если уж это произошло, то у годовалого малыша следует сразу отобрать такую вещь (во избежание больших огорчений по возможности тут же заменяя её чем-нибудь другим, столь же интересным, но безопасным). А вот уже вместе с двухлетним вполне можно рассмотреть некоторые из этих предметов, рассказать об их назначении, объяснить, почему они не годятся для игры. Он, конечно, поймёт далеко не всё, но что-то в его голове всё-таки отложится. С трёх-четырёхлетним ребёнком можно попробовать вместе пришить пуговицу, почистить ботинки. Ну, а такую важную вещь, как папин паспорт, так же, как другие документы, а также спички, ножи, лекарства и прочие серьёзные и опасные предметы надо просто убирать подальше.

Когда мои дети были маленькими, с нами в квартире, в своей комнате, жили моя тётя с мужем. Когда сыну было года полтора, произошёл такой случай. Все обитатели квартиры находились на кухне. Вдруг сын с деловым видом направился в коридор. Я пошла за ним. Вижу, он добежал до их комнаты, заглянул туда и, по-видимому, убедившись в чём-то, побежал обратно. Я подумала и, надеюсь, поняла ход его мысли. Он привык, попав в тётину комнату, обнаруживать там дядю и тётю. Увидев их на кухне, он решил проверить, находятся ли они в то же время в своей комнате. Для нас это звучит нелепо, но для маленького ребенка это открытие: человек не может находиться в двух местах одновременно.

Ещё один эпизод, свидетелем которого я случайно оказалась. Я была на улице и увидела, как из магазина выходит женщина с девочкой, возраста чуть больше года. Малышка топала впереди, а сразу за ней шла мама. Дверь магазина была стеклянной. Девочка подошла к двери, но не остановилась, ожидая, что мать ей поможет, а пошла вперёд и, конечно, ударилась о дверь. Мать тут же помогла ей, открыла дверь, и они обе вышли наружу. Девочка ушиблась не слишком сильно, даже не заплакала, но потирала ручонкой лоб, и вид у неё был очень недоумённый. Выглядело это весьма забавно.

Но подумаем, что же тут произошло? Бывает, что и взрослые люди, отвлёкшись на что-то, не замечают стеклянных дверей и пытаются через них пройти, но это бывает редко. Взрослые привыкли к таким дверям. Для нас они так же прозрачны, как и для ребёнка, но всё же мы прекрасно их видим. Во-первых, мы хорошо знаем, что ни один магазин, ни одно учреждение не обходится без двери. На входе/выходе должна быть дверь, мы этого ожидаем и отчасти именно это помогает её увидеть. Во-вторых, мы видим ручку двери и понимаем, что она не может просто висеть в воздухе. В-третьих, стекло далеко не всегда бывают настолько чистым, чтобы быть совсем прозрачным. Мать прекрасно видела дверь, и ей не пришло в голову, что ребёнок может её не заметить, иначе бы она остановила девочку заранее. А что же увидел ребёнок? Он ещё не знает, где должны располагаться двери, ещё не привык к этому. Ручку он не замечает, потому что она находится гораздо выше его головы. Но даже если бы заметил, не факт, что это его остановило бы. Может, она и вправду висит в воздухе? А на муть, кое-где заметную на стекле, он просто не обратил внимания. Со стеклянными дверьми он в свой короткой жизни ещё не сталкивался — ни в переносном, ни в буквальном смысле. И вот так, набивая шишки, методом проб и ошибок, дети набираются бесценного жизненного опыта!

Приведу ещё несколько примеров «знакомства с жизнью», то есть случаев получения ценного жизненного опыта.

Мой муж рассказывал, как в детстве, года в три, ему приснилось, что в углу комнаты, за родительской кроватью, стоят две великолепные игрушки: машина и танк. Проснувшись, он сразу же вскочил и подбежал в этот угол. Не обнаружив там никаких игрушек, он, конечно, был очень разочарован, но и вывод для себя сразу сделал: сон — это одно, а реальность — совсем другое.

Мой сын, когда только что научился говорить, менял местами 1-е и 2-е лицо местоимений и глаголов настоящего времени. То есть про себя он говорил «ты», «делаешь», «играешь», а про собеседника — «я делаю», «я играю» и т. п. Например, он мог сказать про себя за завтраком: «Кушаешь кашу». Такая его ошибка вполне объяснима. Общаясь с кем-либо, он слышал, как ему говорят: «ты кушаешь», он это и повторял (подобная же детская ошибка описана в рассказе Л.Пантелеева «Буква ТЫ»). Чтобы понять, как следует правильно говорить, ему надо было внимательно понаблюдать за разговором между другими людьми, а он пока этого не делал. 3-е лицо и повелительное наклонение глаголов он употреблял верно. Я некоторое время не поправляла его, надеясь, что он сам разберётся, но дело затянулось, и примерно в возрасте около трёх лет я просто объяснила ему, как правильно надо говорить. К моему удивлению, он всё прекрасно понял и больше не ошибался.

Помню случай, происшедший в этот период. Во время купания в ванной сын вдруг попросил меня выйти. Я, конечно, спросила — зачем? Что ты будешь делать, когда я выйду? А он простодушно ответил: «Шампунь разольёшь», имея в виду себя, то есть что он разольёт шампунь по ванной. Случай забавный, но и характерный для этого возраста. Сын уже прекрасно понимал, что я, находясь рядом, не позволю ему разливать шампунь, поэтому догадался попросить меня выйти. Однако у него не хватило ума или опыта придумать какой-нибудь благовидный предлог, то есть соврать, чтобы удалить меня из ванной. Поэтому, отвечая мне на вопрос «зачем?», он сказал правду, и в этот момент, скорее всего, уже понял, что его затея не удалась.

Однажды в библиотеке моя дочь (вероятно, в возрасте трёх-четырёх лет) нашла яркую книжку большого формата с красивыми картинками. Она показала её мне и сказала: «Мама, давай возьмём эту книжку. Это такое барто». У нас дома была книга Агнии Барто в подобном издании, мы говорили «давай почитаем Барто», «принеси Барто» и т. п., и девочка, не подозревая, что «Барто» — это фамилия автора, решила, видимо, что это общее название всех красочных детских книг большого формата.

Дети, знакомясь с миром, редко делятся со взрослыми своими логическими ходами и выводами. Большая часть этих выводов, очевидно, верна, потому что ребёнок по мере взросления ведёт себя всё более адекватно в мире взрослых и в конце концов осваивается в нём. Однако как всем известно, дети подчас делают и парадоксальные, превратные, с точки зрения взрослых, выводы, но совершенно логичные, если учесть только имеющуюся у них информацию. Чем внимательнее родители, чем ближе их отношения с ребёнком, тем больше таких моментов становится им известно, тем быстрее они обучат малыша ориентироваться в мире.

Однажды, когда сыну было лет пять, мы всей семьей гуляли в парке Александро-Невской Лавры. Там есть очень высокие деревья, и я обратила внимание мужа на то, что раньше на них было много вороньих гнёзд, а теперь их не видно. На это муж пошутил: «Наверное, попы посшибали». Дети на этот диалог не обратили, казалось, никакого внимания. Через несколько дней сын вдруг меня спрашивает: «Мама, а взрослые попы какого роста?» Я сначала не могла понять, в чём дело, потом вспомнила разговор во время прогулки и догадалась, что шутки он не понял, а решил, что попы — это такие огромные люди, которые запросто могут сшибить гнездо с дерева высотой с пятиэтажный дом. Эту фантастическую картину он обдумывал несколько дней и лишь потом решил всё-таки уточнить свои выводы. Знал ли он тогда, что попы — это служители культа, не помню, но вопрос его был совершенно логичен.

Когда моя дочь училась в первом классе, учительница велела детям завести толстую (48 листов) тетрадку для какого-то словаря. У дочки тоже была такая тетрадь, с городским пейзажем и надписью ГОМЕЛЬ на обложке. Через некоторое время я обратила внимание, что дочка словом «гомель» называет саму тетрадь. Она говорила: «Где мой гомель?», «Я записала в гомель» и т. п. Я не объяснила ей сразу, что это название города, а она решила, что раз на тетради написано ГОМЕЛЬ, то тетрадь и есть гомель. Тоже вполне логичный вывод: надпись на предмете является названием этого предмета. Тем более, что на некоторых тонких тетрадях бывает написано слово ТЕТРАДЬ.

Другая моя дочь в детстве усматривала в выражении «последние известия», которые в те времена часто звучало по радио, постоянный обман. Она привыкла, что, когда ей говорят «последний раз прокатишься с горки» или «съешь последнее печенье», это означает, что больше никаких катаний и никаких печений не будет, и поэтому считала, что если известия последние, то после них уже никаких известий быть не должно. А тут, глядишь, через час снова объявляют — «Передаём последние известия». Значит, те, предыдущие, не были последними! Девочка не подозревала, что у слова «последний» есть ещё один смысл — «самый новый», «самый свежий».

Одна моя знакомая рассказывала, что её дочь (видимо, в одном из младших классов) однажды написала в тетради слово «поэт» через У: «пуэт». Учительница, изумлённая такой экзотической ошибкой, спросила её, почему. Девочка уверенно ответила, что есть проверочное слово: «Пушкин».

Мои старшие дети рассказывали следующее. Когда они были маленькими, им было известно про одну нашу родственницу, что она работает машинисткой. Они считали, что она водит поезда, потому что знали, что поезда водят машинисты, и сделали вполне резонный вывод, что машинистка — это женщина-машинист.

Помню, как моя старшая дочь лет в пять говорила: «А я знаю, как ракеты запускают! Верёвки отпускаются, и ракета взлетает». Она, наверное, видела по телевизору, как показывают взлёт ракеты, и приняла топливные шланги за верёвки. Видимо, всерьёз полагала, что только они и удерживают ракету на Земле.

Когда мой сын был маленьким, он, как и все мальчишки, часто получал мелкие травмы — царапины, ссадины. Я обычно смазывала их йодом. Во время этой процедуры я, чтобы отвлечь его от боли, обычно разговаривала с ним о происхождении этой болячки, пыталась объяснить, почему он её получил. Говорила, например, что вот, ты бегал, упал и ушибся или, например, поцарапался. И однажды я с изумлением узнала, что сын воспринимает смазывание ранки йодом как наказание. То есть ему не приходило в голову (а я не догадалась объяснить), что это лечебная процедура. Он думал, что я наказываю его таким болезненным способом за то, что он плохо себя вёл. А я и не подозревала, что из моих слов можно сделать такой вывод. Хотя, наверное, для того, чтобы отвлечь ребёнка, можно было бы выбирать более увлекательную тему.

Одна моя знакомая рассказала о таком случае. Однажды она оставила своего пятилетнего сына с бабушкой (своей свекровью), сама ушла по делам, а бабушка тем временем должна была приготовить обед. Бабушка возилась на кухне, ребёнок находился рядом. По ходу дела ей понадобилась мука, которую она в чужой для неё кухне не сумела найти сразу, а отыскала лишь где-то на дальней полке. Малыш, который наблюдал за поисками, сказал ей: «Лучше не бери, а то мама придёт — раскричится...» Бабушка рассказала об этом маме, и они обе недоумевали, почему ребёнку вздумалось так охарактеризовать маму, вполне спокойную женщину, вовсе не склонную к скандалам, тем более по такому смехотворному поводу. А дело, видимо, было вот в чём. Мальчик знал, что ничего нельзя брать без спросу. Опыт подсказывал ему, что если это сделать — может попасть от родителей. Представьте себе, например, что он взял на кухне крупу или ту же муку для своих мальчишеских надобностей — в качестве груза для автомобиля. Вряд ли маме это может понравиться. Однако ему, с его позиций, эта мука необходима для игры. Теперь же, когда бабушке понадобилась мука для каких-то не очень для него понятных, и наверняка, не таких важных целей, он, не желая, чтобы бабушка попала в неловкую ситуацию, решил её предостеречь. Можно ли отказать ему в логике рассуждений?

Подобных случаев каждый человек, наверное, может вспомнить немало. Я хочу лишь ещё раз обратить Ваше внимание на то, что дети, хоть и ошибаются, но рассуждают чаще всего вполне логично, а их ошибки происходят не от глупости, а от неопытности и незнания.

Множество ошибок совершают дети, слушая незнакомые слова, особенно в песнях и стихах, и не понимая или не расслышав их точно.

Например, у Вересаева описывается, как ребёнок воспринимал строчку «По небу полуночи ангел летел» так: «По небу, по луночи ангел летел». На вопрос, что же такое «луночь», ребёнок ответил: «Это когда луна и ночь».

Мой муж рассказывал, что в детстве строчку революционной песни «Вставай на борьбу, люд голодный» воспринимал как «Вставай на борьбурю, голодный» и считал, что борьбуря — это такая бурная, сильная борьба.

Мне рассказывали о ребёнке, который, называя свой адрес, говорил, что живёт на улице Кораблей-Строителей. Причём ребёнок не такой уж маленький, девяти-десятилетний. Значит, ни родители и никто из взрослых не обратил до сих пор внимания на эту его ошибку. Печально здесь другое: скорее всего, это не единственная и не самая тяжёлая ошибка, которую совершает этот мальчик, и, видимо, некому его поправить.

Или ещё, из диалога с моим сыном:

– Мама, что такое «чаша»?

– Это большая красивая чашка.

– А «круша» - это большая красивая кружка?

(О подобных ошибках и вообще о парадоксальном восприятии детьми языка очень интересно написал Корней Чуковский в книге «От двух до пяти».)

Попутно порекомендую записывать детские изречения и вообще результаты Ваших наблюдений за развитием ребёнка. Я делала это, к сожалению, нерегулярно, о чём теперь жалею. Но даже те немногие записи, которые я сделала, читать очень интересно и мне, и мужу, и моим подросшим детям.

Описанные случаи — просто забавные, но иногда плоды детских размышлений могут дорого обойтись как самим детям, так и другим людям, как в случае, о котором я упоминала в разделе «Безопасность» (о том, как мальчик отравил дедушку).

Зачастую дети задают себе вполне взрослые, философские вопросы и пытаются их решить в меру своего разумения.

Однажды ещё в дошкольном возрасте моя старшая дочь высказала мне такое своё соображение: «Мама, когда ты собираешь меня гулять, ты заправляешь мне брюки в сапожки, а бабушка, наоборот, выпускает их поверх сапожек. И ничего плохого нет ни в бабушкином, ни в твоём способе; и так, и так можно носить!» Не помню, сколько тогда ей было лет, но, наверное, немного, раз ей ещё помогали одеваться. Я тогда согласилась с ней, а про себя удивилась: ребёнок самостоятельно додумался, фактически, до идеи плюрализма, которую понимает и приемлет не каждый взрослый.

Помню, как в детстве, собирая на даче в лесу хворост для растопки, я задумалась над следующей философской проблемой. Мне нравилось связывать сухие веточки верёвкой, делать «вязанку» и тащить её за спиной, как я видела на какой-то картинке в книжке. И вот мне пришло в голову следующее. Можно представить себе небольшую вязанку, которую я легко могу поднять, и огромную, которая мне не по силам. Если я добавлю к маленькой вязанке много хвороста, она превратится в большую, в такую, которую мне не удастся оторвать от земли. Если же я добавлю только один прутик, он не сыграет никакой роли, вязанка останется лёгкой. Каждый следующий добавленный прутик тоже не должен, казалось бы, существенно менять ситуацию. Однако мне было ясно, что рано или поздно вес вязанки должен увеличиться настолько, что я не смогу её поднять. Как, когда это произойдёт? Я долго размышляла тогда над этой проблемой, но так ничего и не придумала. Мне, конечно, и в голову не приходило, что я пытаюсь справиться с законом перехода количества в качество.

Каждый, я думаю, может вспомнить подобные размышления, занимавшие его в детстве. Это говорит о том, как непрост и глубок детский разум, какие сложные вопросы он перед собой ставит, какие серьёзные проблемы пытается решать. Об этом стоит помнить и относиться с уважением к колоссальной мыслительной работе, которую проделывает каждый ребёнок, пытаясь разобраться в устройстве мира и постепенно взрослея. Думаю, что многим взрослым такое умственное напряжение не под силу. Получается, что дети зачастую ничуть не глупее некоторых взрослых.

Поговорим теперь о логическом мышлении у взрослых людей. Некоторым кажется, что оно необходимо только учёным, посвятившим себя точным наукам. Думаю, что это опасное заблуждение. Массу ошибок, как бытовых, так и профессиональных, люди совершают только потому, что не умеют верно рассуждать.

Взрослые люди иногда проявляют прямо-таки детскую наивность, решая свои совсем не детские задачи. Примером такого детского подхода может служить анекдотическая бабушка, которая на банки с вареньем наклеивала бумажки с надписью: «ВАРЕНЬЕ ЭТОГО ГОДА».

А вот пример из жизни. Однажды летом на лесной тропинке мы с детьми встретили женщину с корзиной грибов. Она оказалась общительным человеком и с удовольствием продемонстрировала свою добычу. В её корзине я увидела много незнакомых мне грибов и стала расспрашивать о них (я люблю собирать грибы, но знаю далеко не все, и тут я решила воспользоваться случаем и пополнить свои знания). Оказалось, что эта дама тоже не знает названий многих собранных ею грибов, а некоторые вообще нашла впервые в жизни. Однако это её нисколько не смущало. Я удивлённо спросила, как же она не боится собирать незнакомые грибы, ведь это опасно. Ответ женщины изумил и меня, и моих детей. Оказалось, что она поступает очень просто: пробует на вкус крошечный кусочек найденного ею незнакомого гриба. Если гриб не горький, то она считает его съедобным и уверенно кладёт в корзину. По тону её объяснений было заметно, что она весьма довольна удобством и надёжностью такого «тестирования» и даже немного гордится тем, что придумала его сама. Я просто не нашлась, что ответить такому простодушному человеку, хотя, наверное, следовало ей объяснить, насколько опрометчиво она себя ведёт. Мухомор, например, ничуть не горький, а даже, говорят, сладковатый. Не знаю, какова на вкус бледная поганка. В то же время многие съедобные грибы в сыром виде — горькие, например, волнушки.

В рассуждении этой женщины, безусловно, была своя логика. Однако будучи взрослым человеком, она должна была бы знать, что люди едят грибы не одну тысячу лет, а случаи отравления ими не так уж редки и в наше время. Получается, что на эти сведения она попросту не обратила внимания. Иначе здравый смысл должен был подсказать ей, что таким простым способом люди давно бы уже пользовались, если бы он был хоть сколько-нибудь надёжен. У меня осталось впечатление, что логика этой дамы была на уровне пятилетнего малыша. Ребёнок рассуждает так же логично, но он может ничего не знать о практике употребления грибов в пищу. Поэтому старшие обычно и не поручают детям собирать и сортировать грибы, а разрешают это делать только под контролем знающего человека. Для взрослого же подобное отношение к качеству еды непростительно, если не сказать — преступно.

Люди делают логические ошибки не так уж редко. В качестве ещё одного примера приведу анекдот. К пожилому царю пришёл знахарь и сказал, что может продать ему омолаживающее средство. Царь был не прочь омолодиться, но захотел проверить действенность этого средства и дал его собаке. Собака превратилась в маленького щенка. Обрадованный царь купил у знахаря это снадобье, тут же принял его и... тоже превратился в маленького щенка. Смешно? Да, забавно. Недаром эту историю рассказывают, как анекдот. Но задумаемся, почему большинству из нас это кажется смешным? Из-за неожиданного окончания истории, конечно. Мы ждём вместе с царём, что он омолодится. То есть вместе с царём мы совершаем логическую ошибку. Ведь из его опыта над собакой вовсе нельзя сделать однозначный вывод о том, что снадобье является омолаживающим. На самом деле предположительных выводов можно сделать очень много. В данном случае оказалось, что, вероятно, средство всех превращает в маленьких щенков, хотя, строго говоря, и для такого заключения слишком мало информации. Однако в самом начале наиболее вероятным выводом кажется тот, который так опрометчиво сделал царь, хотя никаких оснований считать его предпочтительным, кроме заверений жулика-знахаря, у него нет. И анекдот этот смешит нас именно потому, что в быту все мы зачастую рассуждаем подобным образом.

А вот пример логической ошибки из университетской жизни. Однажды моя дочь на занятиях по английскому языку писала тест; надо было записывать ответы на вопросы. Первый вопрос она почему-то пропустила, но все ответы, начиная со второго, записала правильно. Когда она получила проверенную работу, выяснилось, что ей не засчитали ни один ответ. Она подошла к преподавательнице за объяснениями, и выяснилось, что та не заметила отсутствия первого ответа и приняла за этот ответ — второй. Далее за второй ответ она приняла третий и так далее. Ясно, что с такой точки зрения все ответы были неверны. Это вполне понятно: не обратил внимания человек на такой сдвиг, невозможно же во всех работах кропотливо выяснять, что студент имел в виду. Но когда дочь попыталась объяснить преподавательнице, в чём дело, та просто не поняла. У неё на это, грубо говоря, не хватило ума. «Вот же, вот у Вас ответ на первый вопрос, он неверный, — тупо твердила она. — И дальше тоже неправильно». Дочь, в конце концов отчаявшись что-либо ей объяснить, махнула рукой и так и осталась с незачтённый работой. Даже если предположить, что дочь объясняла бестолково, всё равно — в этом случае, мне кажется, и не надо бы пространных объяснений. Достаточно намёка (например, слова «сдвинуто») — и всё сразу должно встать на своё место. Честно говоря, с трудом представляю себе, как эта преподавательница, не способная понять простейший логический ход, вообще справляется с жизнью.

Логические ошибки встречаются и в литературе. Например, в одной книге о здоровом образе жизни я прочитала следующее. Автор приводит результат чьего-то наблюдения: в сельской местности люди, которые любят гулять по лесу, являются в то же время и более надёжными работниками по сравнению с теми, кто такой привычкой не обладает. Они более трудолюбивы, надёжны, обладают хорошим характером; с ними легче иметь дело коллегам и начальству. Из этого наблюдения автор делает вывод: если Вы, дорогой читатель, будете почаще гулять по лесу, то и Вы станете более трудолюбивым человеком и обретёте хороший характер. Можно ли сделать такой вывод? На мой взгляд, ни в коей мере. Можно лишь заключить, что эти личные качества каким-то образом связаны со склонностью к лесным прогулкам, но не более того. Может быть, и эти качества, и эта склонность — следствия какой-то особенности психики. В этом случае, если Вы, не обладая этой особенностью, решите подправить свой характер и начнёте через силу гулять по лесу, вряд ли Вам это поможет.

Это явная логическая ошибка, не такая уж редкая: из связи (корреляции) двух явлений делается неверный вывод о том, что одно является следствием другого. Но её не заметили ни автор, ни редактор.

Логическое мышление в быту нередко оборачивается тем, что люди именуют здравым смыслом. Чем более развито у человека логическое мышление, чем больше ему присущ здравый смысл, тем меньше ошибок он совершает в жизни.

Поэтому и стоит позаботиться о том, чтобы развивать у ребёнка логическое мышление. Кое-что в этом отношении ребёнок делает самостоятельно, если можно так выразиться, иначе он бы не имел возможности разобраться в окружающем. Возможно, уместно говорить даже о некоторой врождённой способности к логике, а может быть, родители каким-то образом нечувствительно для себя развивают эту способность у ребёнка с самого его рождения. Я уже привела по этому поводу немало примеров. Но логическое мышление ребёнка надо развивать и совершенствовать, а как минимум — не подавлять эту способность, игнорируя детскую любознательность.

По отношению к маленькому ребёнку, дошкольнику, это прежде всего означает, что надо по возможности логично отвечать на его вопросы. Надо побуждать его рассуждать и обдумывать то, что он знает и видит; по крайней мере, поощрять, а не пресекать его попытки осмыслить получаемую им информацию. Привычка задавать вопросы, если что-то неясно, пригодится ребёнку и в дальнейшем. Все мы знаем, в каких глупейших ситуациях оказываются иногда люди, когда в новой для них обстановке стесняются расспросить окружающих, чтобы правильно сориентироваться.

Мой сын недавно мне напомнил, что, когда он был маленьким (четырёх-пяти лет, я думаю), на вопрос: «До скольки ты умеешь считать?» он отвечал «До двадцати девяти». Дело было в том, что после двадцати девяти, как он считал, должно было идти число «двадцать десять». Так ему подсказывала логика. Взрослые же почему-то говорили, что такого числа нет, а дальше идёт число «тридцать». Он не мог с этим покорно согласиться и оставил вопрос открытым. Я, насколько помню, тоже решила не спорить с ним, а дождаться времени, когда он познакомится с записью чисел. Тогда, думала я, легче будет объяснить ему, в чем тут дело. Так, собственно, и произошло. Теперь же сын говорит (и я с ним согласна), что следовало предложить ему продолжить счёт по его разумению: «двадцать десять», «двадцать одиннадцать» и т. д. и подумать, что будет после «двадцати девятнадцати». Он сам убедился бы, что его вариант неудобен. Однако тогда мне это не пришло в голову, и я упустила возможность лишний раз поупражняться с ним в логике мышления.

В школе не стоит пренебрегать точными науками, даже если Вы уверены, что Ваш ребёнок — прирождённый гуманитарий. Не думайте, что это ему никогда не пригодится. Да, ему, скорее всего, не понадобятся какие-нибудь синусы или производные, но умение рассуждать, которому он учится на примере этих самых синусов, точно не будет в жизни лишним.

Хотя детям и присущ некоторый здравый смысл, но их отличают от взрослых не только более скромные знания и опыт, о чём уже был разговор, но и, как следствие неопытности, отсутствие чувства меры. Во многом именно чувство меры, ощущение уместности или неуместности тех или иных своих действий или слов и делает наше поведение адекватным. Ребёнку же далеко не всегда можно тут что-либо объяснить, и чувству меры он обучается в основном на собственном опыте.

Почему съесть одну конфету — очень вкусно, две — тоже вкусно, три — как-то не так вкусно, четвёртую уже не очень хочется, а после пятой и вовсе начинает тошнить?

Почему мама некоторое время весело смеётся вместе с малышом, а потом вдруг говорит, что хватит, а позже, если малыш не угомонился, начинает сердиться? Когда, в какой момент наступает это «хватит»?

Почему сестрёнку можно назвать какой-нибудь «цыцой» и вместе с ней над этим посмеяться, а вот взрослой тёте на улице совсем не смешно от такого прозвища?

Почему мама не ругала ребёнка, когда он случайно разбил чашку, а даже успокоила и приласкала, но когда он стал специально бить тарелки, очень рассердилась?

Почему мама не может купить малышу игрушку, вон у неё сколько денег в кошельке! И почему она, имея столько денег, сама не ест каждый день, например, мороженое?

Почему мама сказала и папе, и бабушке, и сыну, что у него скоро будет братик или сестричка, но рассердилась, узнав, что сын поведал об этом всему классу?

В подобных случаях родителям нелегко бывает объяснить что-то ребёнку и сделать какие-либо обобщения; каждый такой случай ребёнок обдумывает отдельно, с помощью родителей или самостоятельно, и пытается делать свои выводы.

Когда мой сын учился в первом классе, у них почему-то ввели уроки гражданской обороны и стали им объяснять, как надо себя вести, если в воздухе присутствуют отравляющие вещества. Сын после такого урока однажды пришел домой в большом волнении; на наши расспросы он сказал, что боится хлора и аммиака. Я представляю себе его логику так. Взрослые, например, говорят иногда, что может пойти дождь, и дождь, действительно, время от времени идёт. Или говорят: «не бегай, упадёшь», и ребёнок, действительно, иногда падает. Значит, когда взрослые говорят о возможности газовой атаки, она, действительно, может случиться. Представления же о вероятностях событий у ребёнка в таком возрасте ещё очень слабые, вот ему и кажется, что газовая атака вполне возможна. И очень трудно объяснить ему, что она практически невероятна, а готовятся к ней потому, что последствия её куда серьёзнее, чем последствия, скажем, дождя.

Мне рассказывали о маленьком мальчике, который летом заприметил на грядке созревающую ягоду клубники. Он хотел её съесть, но ему сказали, что ягода ещё не поспела, надо подождать. Потом взрослые заметили, что он стоит около грядки и сосредоточенно смотрит на ягодку. «Что ты здесь делаешь?» — «Жду, когда созреет,» — ответил он. Тоже вполне логичное поведение. Ребёнку столько раз приходилось слышать: «суп ещё горячий, подожди, когда остынет» или, например, в магазине: «подожди, заплатим, тогда можно будет попробовать шоколадку». Во всех этих ситуациях ожидание было хоть и томительным, но недолгим и вполне преодолимым. Откуда ему было знать, что здесь немного другой случай?

Когда мне было лет пять, я приставала к старшим с вопросом: «Сто — это много или мало?» Помню свои тогдашние соображения. Я уже составила для себя мнение, что «десять» — небольшое число, а «тысяча» — очень большое. Относительно сотни же я колебалась и решила посоветоваться со старшими. И была весьма разочарована, когда все они, независимо друг от друга, отвечали мне: «Смотря чего». Такая неопределённость меня никак не устраивала, я хотела получить однозначный ответ. Поэтому я продолжала расспрашивать, пытаясь конкретизировать вопрос: сто шкафов, сто иголок, сто человек... Вспоминаю, что в какой-то момент я приняла для себя, как рабочую гипотезу, следующее предположение: что сто крупных предметов (например, шкафов) — это много, а сто маленьких (иголок) — мало. Однако мне снова говорили: «Смотря для чего, в каком случае, при каких обстоятельствах», а я никак не могла взять в толк, что количество можно оценить только в зависимости от ситуации. Подумав немного, я стала спрашивать о деньгах, много ли это — сто рублей? Дело происходило в пятидесятые годы ХХ-го века, и тогдашние сто рублей, как я понимаю, составляли примерно около нынешних (2009) десяти тысяч. Много это или мало? Если речь идёт о ежемесячном доходе — это довольно скромно. Но если такую сумму требуют заплатить, скажем, за буханку хлеба — это, безусловно, слишком много. Примерно так же думали и люди, к которым я обращалась со своими расспросами, и пытались объяснить это мне. Но пятилетнему ребёнку осмыслить подобные рассуждения не так-то просто. Однако пищи для размышлений эти объяснения давали мне предостаточно. Мне кажется, что подобные раздумья идут ребёнку только на пользу. Вспоминая этот случай, жалею, что никто не догадался рассказать мне известную шутку о трёх волосах: что три волоса на голове — это мало, а три волоса в супе — много. Полагаю, что этот пример я бы хорошо поняла и оценила, и он сразу мог бы продемонстрировать мне относительность чисел и количеств.

Теперь поговорим об одном не всегда заметном для родителей, но очень важном детском открытии — о том, как ребёнок начинает понимать, что он сам является таким же человеком, как и окружающие его люди. Поговорим о детском эгоцентризме и эгоизме.

Вообще эгоцентризм — это такое мироощущение, когда человек безотчётно считает себя центром вселенной. Такие люди встречались всякому. Например, человек входит в помещение, где ведётся какая-то беседа, и громогласно начинает вещать о том, как он сегодня спал, хорошо ли позавтракал или как ехал на работу. При этом он нисколько не беспокоится о том, что прервал чужой разговор: ему даже не приходит в голову, что окружающие живут своей жизнью и для них может существовать что-то более интересное или важное, чем сообщённые им новости. Или человек начинает Вам рассказывать длинную запутанную историю про Мишку, Ленку, Ваську и Петра и искренне недоумевает, что Вы их не знаете (и, в общем-то, не жаждете знать) и даже не подозреваете, что Мишка, Ленка и Пётр — его друзья, а Васька, оказывается, Ленкин кот. Всё это — проявления именно эгоцентризма.

Эгоизм же — это, вообще говоря, не совсем то же самое, что эгоцентризм, хотя часто и является его следствием. Эгоизм — это уже мировоззрение, когда человек осознанно основной целью своих действий ставит собственное благополучие, в отличие от альтруизма, когда во главу угла ставится благополучие других людей. Эгоист, как правило, рано или поздно остаётся один, потому что во имя своей выгоды одного за другим предаёт близких ему людей, а никакие блага, никакое богатство не могут заменить поддержку, сочувствие и любовь близких. Безудержный, бездумный альтруизм тоже, как правило, не приносит счастья его обладателю (такие люди иногда встречаются, но очень редко), хотя иногда и помогает жить его близким. Но слишком часто окружающие беззастенчиво и неумеренно пользуются его добротой. Оптимум, как всегда, находится посередине.

Эгоцентризм свойственен маленьким детям, и это не удивительно: лет до трёх мир благополучного малыша, как правило, ограничен его домом и близкими людьми, для которых он и в самом деле является центром заботы и внимания. Это неосознанное ощущение, видимо, биологически оправдано: ребёнок и должен требовать к себе максимум внимания, иначе ему просто не выжить. Вырастая, ребёнок всё чаще сталкивается с тем, что он — один из многих. Это — важное открытие для любого ребёнка, и родители должны по возможности мягко помочь ему осмыслить этот факт. Не всегда это удаётся в полной мере; бывают дети, подростки, да и взрослые люди, ведущие себя так, будто весь мир крутится вокруг них. Они не привыкли ставить себя на место другого человека, им это просто не приходит в голову. Всем, наверное, встречались люди, которые ведут себя так, будто все кругом что-либо им должны. Эгоцентристы часто становятся эгоистами, но и сам по себе эгоцентризм тоже нередко вызывает у людей раздражение, причём часто объяснить или вменить в вину что-то конкретное такому человеку иногда бывает затруднительно.

Помню такой случай. Однажды летом я покупала фрукты с уличного лотка. Передо мною покупки делала молодая девушка. Она попросила взвесить ей банан. Продавщица уточнила: «Один?» Девушка мило улыбнулась, пожала плечиками и с лёгкой укоризной произнесла: «Я же одна, значит — один». На мой взгляд, это типичное проявление эгоцентризма. Девушку можно понять только так: она считает, что продавщица должна, во-первых, понять, что она (девушка) собирается съесть банан сразу, во-вторых, заметить, что девушка одна и ей не с кем делиться, а в-третьих, догадаться, что она никогда не ест более одного банана за раз. То есть она от совершенно незнакомого ей человека ждала (думаю, неосознанно) такого отношения к своей особе, какое не всегда люди проявляют даже к своим близким: ждала чуткого внимания к своим намерениям и привычкам. Это как раз и характерно для эгоцентрика. Трудно предположить, что эта девушка когда-либо проявляет чудеса альтруизма; скорее всего, она довольно эгоистична.

У меня есть знакомый врач, которого я посещаю примерно раз в год в профилактических целях. Эта дама очень любит порядок и внимательно следит за тем, чтобы пациенты его соблюдали. Она не раздражается и не возмущается, когда его нарушают, а с мягким укором говорит, например, следующее: «У меня в кабинете сумку надо ставить на этот стул», или «Карточку мне надо отдавать после талона», или ещё что-нибудь подобное. Всё это звучит вполне корректно, но, тем не менее, в её словах явно чувствуется упрёк. Причём не то, чтобы я грубо попирала какие-то общепринятые нормы: допустим, вваливалась в кабинет в пальто, пыталась закурить или грубила медсестре — нет, речь идёт о небольших погрешностях относительно того порядка, который она установила. При этом она прекрасно знает, что я не являюсь постоянным пациентом и прихожу к ней редко. То есть она всерьёз считает, что пациент, посетив её, должен в течение целого года помнить, в какой момент и в каком порядке подавать ей талон и карточку, на какой стул надо сесть, а на какой можно поставить свою сумку и т. п. и следующий раз уже не ошибаться. Это тоже пример проявления эгоцентризма. Я не люблю бывать у этого врача; неприятно, когда тебя хоть и вежливо, но упрекают в том, в чём ты не виноват. Однако никаких претензий предъявить к ней невозможно. Объяснить такому эгоцентрику, в чём его ошибка, мог бы только близкий человек, и не факт, что он добился бы успеха: эгоцентризм — это часть мировоззрения, которое формируется в детстве.

Считая себя центром мироздания, человек зачастую ведёт себя неадекватно и рискует потерпеть жестокие разочарования. Томас Манн в книге «Иосиф и его братья», посвящённой библейской истории об Иосифе Прекрасном, подробно, с психологическими нюансами, описывает как раз такую ситуацию. Иаков, отец Иосифа, любил его больше всех других своих сыновей и, фактически, избаловал своей любовью. Будучи уже взрослым юношей, Иосиф считал само собой разумеющимся, что все люди должны любить его больше, чем самих себя. Ему просто не приходило в голову усомниться в этом. Братья же ревновали отца к Иосифу и, конечно, относились к отцовскому любимцу не лучшим образом. Поведение Иосифа всё больше возмущало их, о чём сам Иосиф в силу своей эгоцентричности не подозревал, и закончилось это известным образом: братья бросили Иосифа в засохший колодец и, фактически, обрекли на мучительную смерть, но потом всё-таки одумались и помогли ему выбраться. Иосиф же, пока сидел в колодце, многое осмыслил и понял; он, несмотря на свой эгоцентризм, был человеком весьма неглупым, как показала его дальнейшая деятельность.

Родители должны помочь ребёнку найти своё место среди людей, помочь понять, если можно так выразиться о человеческих отношениях, что он может и должен отдавать и на что может и должен рассчитывать. Для этого следует примерно с двух лет понемногу обращать внимание ребёнка на желания других людей, объяснять ему, что окружающие тоже имеют свои потребности. В частности, надо приучать его ставить себя на место другого человека и оценивать со стороны своё поведение.

Из моего детства мне запомнилось, как по-детски незатейливо, но действенно меня учила этому моя сестра (она старше меня на шесть лет). Когда я пыталась проявить какую-либо агрессию по отношению к человеку или животному, она спрашивала меня: “А тебе бы хотелось, чтобы с тобой так поступили?” Я обычно отвечала: ”Нет”, на что, естественно, следовала реплика: “Тогда зачем же ты так делаешь?”. На это мне нечего было ответить. Однажды в порядке эксперимента я решила ответить “Да”. Я тогда поддела ногой под живот проходящую мимо кошку. Сестра тут же сказала: “Ну, давай тогда я тебе так сделаю”. Я тут же трусливо отказалась, хотя униженная мною кошка ничуть не пострадала, а, перебравшись через мою ступню, продолжала свой путь. Больше конкретных эпизодов я не помню, однако думаю, что именно тогда я усвоила основное правило поведения в социуме: с другими надо обращаться так, как ты хочешь, чтобы обращались с тобой.

Когда мой сын был маленький, лет четырёх, одно время он повадился меня пугать. Прятался где-нибудь за дверью или под столом, а когда я входила в комнату, — выскакивал из своего укрытия и громко кричал. Я и ругала сына, и пыталась ему спокойно объяснить, почему так делать нельзя, но ничего не помогало. Какое-то время мне казалось, что он меня нарочно изводит, но я быстро поняла, что это не так. Его забавляла моя реакция — как я пугалась и вскрикивала, и это оказалось сильнее запретов, а примерить мои ощущения на себя он ещё не умел: не позволял детский эгоцентризм и отсутствие опыта. И тогда я решила этот опыт ему создать, то есть поступить с ним так, как он поступает со мной. Некоторое время я колебалась, понимая, что это довольно опасно. Детская нервная система нестабильна, и подобный стресс может оказать на неё непоправимое действие. Но в конце концов он меня попросту довёл. Я всегда плохо переносила подобные неожиданности, могла испугаться до нервных слёз, а тут уже просто стала бояться ходить по собственной квартире. И вот я спряталась, а когда он вошёл в комнату, неожиданно крикнула, постаравшись всё же не слишком сильно его пугать. Реакция была такая, какой я и ожидала: он испугался и заплакал, а я с назиданием сказала ему, что именно так «хорошо» бывает и мне, когда он меня пугает. Надо сказать, что он всё прекрасно понял и больше этого не делал. Не могу, однако, и всем посоветовать поступать так, как это сделала я. Дети бывают разные, и то, от чего один ребёнок просто заплачет, для другого может оказаться слишком сильным воздействием: привести, например, к заиканию. Я написала об этом для того, чтобы было понятно, как можно ребёнка на его собственном опыте научить смотреть на ситуацию чужими глазами.

Существенным и весьма неприятным следствием эгоцентризма часто является неблагодарность.

Эгоцентричные люди принимают как должное всё хорошее, что для них делают окружающие, начиная от горячей любви и кончая услугами и подарками. Детям до поры до времени мы прощаем такую особенность, однако у взрослого человека эта черта характера неизменно вызывает неприязнь окружающих.

Для того, чтобы научить ребёнка испытывать признательность, вовсе не обязательно заставлять его говорить «спасибо» в ответ на любую оказанную ему услугу. Особенно ошибочно, думаю, заставлять говорить «спасибо» только посторонним людям: ребёнок делает вывод, что своих благодарить не обязательно, «и так обойдутся». Пока ребёнок ещё мал, вполне достаточно, если он услышит, как Вы сами благодарите от его имени. Здесь, как нигде, мне кажется, важен личный пример. Если в семье принято вежливое обращение, если Вы на глазах ребёнка благодарите мужа, бабушку, сестру, если Вы, наконец, благодарите самого ребёнка за его услуги, пусть пока неумелые и наивные, то можно надеяться, что и ребёнок будет вести себя подобным образом. Но благодарность, разумеется, можно выразить не только вежливым «спасибо». Если он видит, как Вы так или иначе проявляете признательность к кому бы то ни было, с уважением упоминаете людей, которые как-либо Вам помогли, он сначала будет подражать Вам во внешних проявлениях этого чувства, а позже и сам научится его испытывать.

Важно только, чтобы родители помнили: потакать детскому эгоцентризму можно лишь до поры до времени, и чем дальше — тем меньше. Ведь если не давать понять ребёнку, что он — один из многих равноправных, пусть даже один из двоих, если семья состоит лишь из двух человек, то он так и будет считать себя счастливым исключением. Проявления человеческих отношений, пусть даже самых доброжелательных, которые он видит вокруг себя, он не будет считать для себя примером: ведь он один, особенный, ему позволено то, что нельзя другим!

Если ребёнок имеет брата или сестру, тогда из него вряд ли получится эгоцентрист, разве что если родители откровенно любят и балуют его значительно больше других детей.

И, конечно же, ребёнок должен учиться замечать и уважать потребности не только своих родных, но также и других людей, в том числе и незнакомых (см. раздел «Контакты с посторонними»).

Вопрос не так прост, как кажется на первый взгляд, об этом знает всякий, кто пытался отвечать на него школьнику, особенно старшекласснику. Такой разговор (если, конечно, ответ на вопрос превращается в разговор, а не в гневный монолог негодующего родителя) в конечном итоге может свестись к вопросу о смысле жизни вообще, на который нет однозначного ответа.

В годы моей юности такой вопрос редко возникал у детей. Хорошая учёба не только вызывала похвалу взрослых, но и неизменно была престижной среди самих школьников. Теперь ситуация несколько изменилась — не потому, что нынешние дети глупее прежних, а потому, что они свободнее. Раньше, при авторитарном режиме, воспитание в школе и большинстве семей было тоже авторитарным и детям с пелёнок внушали, что для них единственный способ стать приличным человеком — безоговорочно слушаться старших. С изменениями в стране произошли изменения и в подходе к воспитанию детей. Они растут более свободными, раскованными, а значит, задают больше вопросов себе и взрослым, которых подчас ставят в тупик своей любознательностью.

Вопрос о пользе или необходимости учёбы относится как раз к таким вопросам. Более того, подобные сомнения иногда кажутся взрослым чуть ли не кощунственными: ведь когда они были маленькими, не принято было сомневаться в правоте старших: надо — значит, надо, и весь разговор! В те времена вообще никакие сомнения особенно не приветствовались, и если у детей и возникали подобные вопросы, они редко смели задавать их взрослым, а, следовательно, и не получили в своё время на них ответа. У современных детей такой вопрос возникает чаще, и они не стесняются его задать. Значит, надо на него отвечать. Как же аргументировать для них пользу учёбы?

Часто взрослые говорят детям: образование нужно для того, чтобы иметь в жизни больше возможностей. Оно позволяет найти более интересную и лучше оплачиваемую работу. Иногда родители рисуют детям мрачные картины их будущего в случае, если они будут плохо учиться; называют самые низкооплачиваемые и грязные работы, которые в этом случае им придётся выполнять: посудомойка, дворник, грузчик и т. п. Это, конечно, не лишено оснований, но думаю, что перечислять такие специальности надо с осторожностью. Ваше презрение к лени и нерадивости ребёнок может принять за презрение к людям этих профессий. Не думаю, что это правильно.

Но маленького ребёнка трудно серьёзно заинтересовать отдалёнными перспективами. Дети школьного возраста уже задумываются о своём будущем, но планомерно работать на него они ещё не умеют. Такой труд кажется им неподъёмным, и их можно понять. Представьте себе, что Вам надо для достижения какой-то цели серьёзно работать (а школьная учёба — это действительно серьёзная, тяжёлая работа) десять, а то и пятнадцать лет. Любой из нас ещё очень подумает, стоит ли за эту работу браться; попытается выяснить, адекватен ли будет результат таким усилиям.

Поэтому, кроме получения будущей профессии, у ребёнка должны быть и другие стимулы к учёбе.

Для младших школьников бывает достаточно просто одобрения учителей и родителей. Первоклассник с гордостью приносит домой первые пятёрки, плачет над тройками или двойками.

Замечу, однако, что не следует злоупотреблять такой зависимостью и слишком усердно ругать ребёнка за плохие отметки. Во-первых, родители должны помнить, что в первом классе для ребёнка всё ново: задания, которых он раньше не делал, образ жизни (особенно для домашних детей: надо каждый день ходить в школу), требования учителей, и неудивительно, если ему трудно с этим справляться. Надо просто ему помочь. А во-вторых, ребёнок по мере взросления должен постепенно перенимать у родителей ответственность за себя, за своё поведение, за качество своей учёбы. Участвуя слишком активно в школьной жизни ребёнка и решая за него большую часть его проблем, мы лишаем его такой возможности.

Я уже писала, что, на мой взгляд, оптимальное отношение к неуспеваемости ребёнка — воспринимать двойки не как его вину, а как общую, его и Вашу, проблему. К двойке и пятёрке следует относиться не как к наказанию и поощрению, а как к оценке знаний Вашего ребёнка. И сам он должен хорошо понимать, что целью учёбы является приобретение знаний, а не оценок, двойка же — это повод не столько для огорчения, сколько для работы, для пополнения и углубления знаний. Но, к сожалению, даже родители иногда об этом забывают. Поэтому часто дети, вместо того, чтобы стараться получить основательные знания, стремятся всеми правдами и неправдами получить хорошие оценки, иногда забывая об их непосредственной связи с полученными знаниями. Сплошь и рядом это продолжается и в ВУЗе. В результате появляется огромное количество дипломированных специалистов, реальная квалификация которых оставляет желать лучшего. Причём они не способны её самостоятельно повысить, потому что не привыкли учиться, а умеют лишь добиваться хороших оценок.

Однако родители начинающего школьника должны помнить, что он не всегда будет оставаться маленьким и послушным, как бы иногда им этого ни хотелось. Подрастая, ребёнок должен становиться более самостоятельным в своих суждениях (старшие ждут от него такой самостоятельности, но радуются ей обычно только тогда, когда его суждения совпадают с их взглядами, а это бывает не всегда). С возрастом он постепенно перестаёт воспринимать мнение старших как неоспоримую истину, поэтому надо, чтобы он сам понемногу осознал необходимость учёбы.

Очень важна, конечно, любознательность. В детстве ею обладают почти все без исключения, но не каждому удаётся сохранить это качество, являющееся одним из элементов интереса к жизни. Если родители с самого начала стараются поощрять детскую любознательность, то впоследствии она может стать неплохим стимулом к учёбе. Если ребёнку интересно учиться, то он не задаётся вопросом, для чего он это делает.

Но редко бывает, что школьнику интересно всегда и всё. Какие-то предметы могут оказаться нелюбимыми; для их изучения ребёнку приходится тратить значительные усилия, не испытывая при этом никакой радости познания. Вот тогда он и начинает задумываться: зачем это нужно? Иногда вопрос ставится так: зачем мне учить историю (английский, географию, математику), ведь это мне никогда не понадобится. Во многих случаях на это трудно возразить. Как объяснить ребёнку, зачем ему знать о полезных ископаемых Парагвая или при каких обстоятельствах ему может понадобиться закон Кулона?

Непросто бывает говорить с детьми на эту тему: взрослые и сами не всегда могут ответить на вопрос, зачем они учились, зачем столько времени посвятили знаниям, которые впоследствии, казалось бы, ни разу не пригодились.

Думаю, однако, что такие сомнения не всегда обоснованы. Попробую изложить своё мнение на этот счёт; возможно, оно пригодится тем, кто будет говорить об этом с детьми.

Спору нет, не все конкретные сведения, полученные за время учёбы, находят своё применение в последующей жизни человека. А некоторые люди впоследствии всю жизнь пользуются лишь знаниями, приобретёнными в начальной школе.

НО!

Помимо знаний, школьное образование должно давать также многие навыки и умения. Среди них, например, способность логически мыслить, способность к самообучению, тренировка памяти. Я бы даже взяла на себя смелость утверждать, что умение думать, рассуждать — основной «сухой остаток» школьного обучения, который пригодится в жизни абсолютно любому, независимо от того, чем он будет впоследствии заниматься. Кто-то остроумно заметил, что образование — это то, что у человека остаётся, когда он забывает всё, чему его учили. Школа также должна учить дисциплине, умению работать в коллективе, тренировать волю — то есть призвана готовить человека к будущей взрослой жизни.

Даже если бы школьное обучение преследовало единственную цель — подготовить ребёнка к освоению им будущей профессии, невозможно было бы ограничиться только теми знаниями и умениями, которые непосредственно нужны для исполнения служебных обязанностей. Это всё равно, как если бы футболист тренировал только ноги, водитель только учил правила дорожного движения, художник ограничился бы умением держать кисть и смешивать краски.

Да и при всём желании составители школьных программ не смогли бы строго соблюдать этот принцип, потому что невозможно определить, чем человек будет заниматься впоследствии. Человеческие склонности и способности редко со всей очевидностью проявляются с самого детства, выявить их непросто как учителям и воспитателям, так и самому обладателю этих способностей. Поэтому в школьные программы стараются включать начальные знания по многим наукам.

Кроме того, предложите ребёнку представить себе мир, в котором люди знали и умели бы только то, что им нужно для работы. Он согласится, скорее всего, что такой мир был бы невыносимо скучным. Людям просто не о чем было бы друг с другом разговаривать. Очевидно, для того, чтобы этого избежать, люди должны иметь не только профессиональные знания.

Чем больше человек знает и умеет, тем ярче для него выглядит мир, тем интереснее ему жить. Вооружённый знаниями из разных областей жизни, человек имеет возможность на каждое явление, на каждый предмет посмотреть с самых разных точек зрения; он видит такие связи и зависимости между разными объектами, о которых человек необразованный даже не подозревает. Именно такие знания и пытается дать человеку школа.

Другое дело, что школа не всегда имеет возможность в полной мере выполнить все эти задачи. Финансирование школьного образования недостаточно, учителя не так хороши, как хотелось бы, одноклассники недостаточно разумны и мешают учиться. Что же касается школьных программ, то и они, несомненно, тоже далеки от совершенства. Мне думается, что пришло время кардинально пересмотреть взгляды на школьное образование. Однако останавливаться на этом не будем, это не входит в обсуждаемую сейчас тему.

Конечно, идеально было бы поместить ребёнка в хорошую школу с хорошими учителями, чтобы подобных проблем не возникало. Но возможности родителей ограничены по самым разным причинам, начиная с финансовых и кончая малым количеством школ, в полной мере удовлетворяющих перечисленным требованиям. Всё это приводит к тому, что школьник теряет интерес к учёбе и начинает задумываться о её целесообразности.

В значительной мере его можно понять. Тяжко сидеть на нелюбимом уроке, слушать непонятные или неинтересные объяснения учителя, готовить скучные домашние задания. Что можно этому противопоставить?

Бессмысленно, думаю, говорить ребёнку о том, что он должен стремиться к знаниям, должен уважать и любить учителей и т. п. Может быть, и должен, но вот — не стремится, не уважает... Просто волевым усилием — чьим бы то ни было усилием, ребёнка ли, родителей или учителей — такое положение изменить невозможно.

«Рабочая жизнь» ребёнка посвящена в основном школе, там он проводит большую часть дня, а также много времени посвящает домашним заданиям. Если он при этом с пренебрежением относится к этим занятиям, на скучных, нелюбимых уроках не слушает учителя, не пытается вникнуть в то, что ему объясняют, а просто бездельничает — это значит, что он убивает время, причём время одного из лучших периодов в своей жизни — детства, юности. Разумно ли это? Надо с ранних лет объяснять ребёнку, что время и здоровье — это самые важные, самые дорогие ресурсы у человека. Тратить время зря, особенно в таких масштабах, непозволительно. Бережное отношение к своему времени — это один из элементов уважения к себе, к своей жизни. Пусть не нравится предмет или учитель — всё равно надо постараться извлечь из этих уроков максимальную пользу.

Легко и приятно учиться на любимых уроках, у хорошего учителя. Но человек, способный к волевым усилиям, вполне может преодолеть трудности обучения и там, где всё даётся непросто. Родители должны особенно уважать старания ребёнка в этом случае и поощрять их. Пусть об этих усилиях будут знать только они и сам ребёнок, но благодаря родителям это должно добавлять ему самоуважения. Обратите внимание ребёнка на то, что глупо отказываться от изучения предмета, если учитель, например, несправедлив или не так хорошо преподаёт свой предмет, как хотелось бы. Нелюбимый учитель через несколько лет навсегда исчезнет из его жизни, а он останется с теми знаниями (или незнаниями), которые сумел приобрести.

В идеале родители должны внимательно следить за успеваемостью ребёнка и поощрять его к тому, чтобы он ликвидировал отставание по любому предмету так скоро, как только возможно. Лучше не допускать, чтобы у него складывалось предубеждение против трудных для него дисциплин. Тем не менее часто одной из причин нелюбви к предмету является запущенность, непонимание учеником материала, причём далеко не всегда сам ребёнок это осознаёт. Вы должны понимать, что за его словами: «Ненавижу эту дурацкую химию!» или « Неужели кому-то может быть интересна история?» может скрываться полное непонимание или незнание предмета, такое, что школьник даже не представляет себе, как к нему подступиться. Разубедить его непросто, это могут сделать только родители, пользующиеся доверием ребёнка. Попробуйте ему помочь, постарайтесь дать ему возможность заполнить пробелы в знаниях. Замечательно, если Вы сами обладаете необходимыми для этого сведениями и возможностями. В каких-то случаях может помочь хороший репетитор, иногда достаточно предложить ребёнку интересную книжку, касающуюся «скучных» для него тем. Однако важно, чтобы Ваша помощь не была слишком навязчивой, иначе она может вызвать результат, обратный желаемому.

Чувство юмора — важное свойство человеческой психики. Оно не только позволяет видеть в жизни смешное, но и помогает налаживать отношения, переживать неприятности, и просто быть веселее и оптимистичнее.

Все мы с большим или меньшим успехом понимаем чужие шутки, однако, чувство юмора у разных людей может значительно отличаться. Кто-то умный сказал: “Ничто так не характеризует человека, как то, что он находит смешным”. И действительно, часто взаимная симпатия (или антипатия) возникает у людей именно на основе общности (или разницы) юмора.

У детей чувство юмора проявляется довольно рано. Уже девяти-десятимесячного малыша легко развеселить, прячась за занавеску, а потом снова выглядывая из-за неё. Причем можно проделывать это многократно, всякий раз вызывая искреннее веселье. Недавно я видела по телевизору сидящих рядышком в одном кресле малышей примерно этого возраста. Один из них икал, а другой весело смеялся в ответ на каждый “ик”. Что это, как не проявление чувства юмора?

Маленькие дети не только понимают смешное в меру своего разумения, но и сами пытаются шутить. По мере того, как ребёнок растёт, развивается и его чувство юмора. Взрослых людей детский юмор не всегда может развеселить, хотя часто кажется забавным. А вот друг друга дети близких возрастов смешат вполне успешно.

У многих детей наступает период, когда очень смешным они находят всё, что мы в семье называем “туалетным юмором”. Слова “какашка”, “писать”, “горшок” и т. п. вызывают у ребёнка восторженное веселье. Не знаю, почему так происходит; вероятно, психологи могут объяснить этот феномен. Возможно, детям просто нравится привлекать внимание взрослых, шокировать их. Ничего страшного в этом нет, наказывать ребёнка за такие шутки, думаю, не стоит. Даже если ребёнок повёл себя таким образом при посторонних и поставил Вас в неловкое положение, нет смысла делать из этого событие. Чем больше взрослые будут обращать внимание на такие выходки, тем дольше детям будет доставлять удовольствие шутить подобным образом. Делать вид, что Вы находите подобную шутку удачной, тоже, конечно, не следует, надо выразить каким-то корректным образом своё неодобрение и этим ограничиться. Рано или поздно увлечение “туалетным юмором” проходит, а взрослым надо просто набраться терпения.

Что касается направленного воспитания у ребёнка чувства юмора, то тут никаких советов дать не могу. Думаю, что такое воспитание невозможно. Чувство юмора, мне кажется, отчасти является врождённым качеством, отчасти же становится подобным тому, которое есть у родителей и других окружающих ребёнка людей. Если они не обладают этим свойством, то и у ребёнка вольно или невольно сформировать его не смогут.

Думаю, однако, что родители должны решительно пресекать разного рода злые шутки. Дети, подростки, да подчас и взрослые не всегда умеют ставить себя на место другого человека. Часто такие люди даже не пытаются вообразить, каково приходится тому, над кем они пытаются весело, как им кажется, шутить. Дело родителей — научить ребёнка отличать весёлые шутки от злых, добрую насмешку от издевательства.

Я думаю, что всякую шутку можно считать игрой, правила которой задаёт тот, кто шутит. Второй человек, тот, кому адресована шутка, может принять эти правила, то есть улыбнуться или засмеяться, тем самым давая понять, что шутка удалась. Но он может и не принять их, например, потому, что не понимает такого юмора, или шутка кажется ему несмешной, или он считает её неуместной в данный момент. Тогда получается, как говорится, шутка-самосмейка (сам пошутил — сам смеюсь), а шутник оказывается в глупом положении: никто не хочет его поддержать. В других же случаях объект насмешки не готов её принять потому, что она кажется ему злой и обидной. Тогда шутка перестаёт быть таковой и превращается в издевательство. Чтобы этого не произошло, то есть чтобы не обидеть человека, тот, кто позволяет себе иронию в адрес окружающих, должен обладать достаточной душевной чуткостью.

Однажды в молодости со мной произошёл такой случай. Это было ещё в советское время. Я отдыхала на Чёрном море по туристической путёвке. Группа подобралась хорошая, образовалась компания симпатичных друг другу людей. Я была там самой молодой, и был ещё парень Саша примерно моего возраста. Остальные были лет на пять-десять старше. Из нас с этим Сашей довольно скоро составили пару и время от времени отпускали в наш адрес добродушные шутки о наших предполагаемых отношениях. На самом деле я была к Саше совершенно равнодушна, не находила эти шутки ни бестактными, ни злыми и поддерживала их (без особого, правда, энтузиазма), тем более, что Саша вёл себя примерно так же. Но вот однажды мы стояли на пляже и обсуждали дальнейшие планы. Кто-то в очередной раз иронично высказался в наш с Сашей адрес. Я засмеялась, засмеялся и Саша, но вдруг неожиданно для всех резко изменился в лице, повернулся к нам спиной и быстро ушёл. Не помню, произнёс ли он что-либо, но и так все почувствовали неловкость: нам стало ясно, что мы достали его этими шуточками. До этого он ни разу не дал понять, что они ему неприятны, а ни у кого из нас не хватило душевной чуткости, чтобы заметить это самим. Видимо, его терпение лопнуло.

Родители должны вовремя заметить, что ребёнок увлекается недобрыми “шутками”; чаще всего по отношению к сверстникам или младшим детям. Это повод для серьёзного разговора. Надо объяснить ребёнку, что шутить можно только так, чтобы было весело всем, в том числе и тому, над кем смеются. Если же он обижается, то чаще виноват не он, а те, кто шутят. Разговоры о том, что “мы пошутить хотели”, “это же просто шутка” или “она юмора не понимает” никак не могут оправдать нанесённую обиду.

Теперь поговорим о шутках взрослых в адрес детей. Иногда родители пытаются с помощью насмешки воспитывать детей, не прибегая к наказаниям, а заменяя их иронией в адрес провинившегося, а то и высмеиванием его. Во многих случаях такой способ вполне оправдан и действенен. Помню, например, как, находясь в гостях у подруги, я наблюдала следующий случай. Когда её дети во время игры начали ссориться, не поделив между собой игрушки, она не стала делать им замечание, не стала объяснять, что “надо жить дружно и всем друг с другом делиться”, а, передразнивая их, закричала противным голосом: “Моё! Моё! Это всё моё!” Думаю, что на детей такая ирония действует не хуже, чем серьёзный выговор. Они понимают, что их поведение не только не одобряется взрослыми, а даже вызывает презрение и насмешки.

Но надо помнить, что и в отношениях “родители-дети” справедливо то, о чём говорилось по поводу детских шуток: нельзя превращать насмешку в издевательство. Родители должны здесь, как, впрочем, и во всех других случаях, знать меру. Насмешка — это очень сильное средство. Если слишком часто и слишком ядовито высмеивать ребёнка, то можно создать у него ощущение собственной неполноценности. Ему начнёт казаться, что его никто не принимает всерьёз, что его не любят. Особенно, если в семье имеется второй ребёнок, к которому относятся серьёзнее.

И конечно, по отношению к детям, так же как и по отношению ко взрослым людям, должно соблюдаться общее правило корректного поведения: не стоит высмеивать внешность человека, а также другие его качества, на которые он не в состоянии повлиять.

Я была в детстве обидчивым ребёнком и на любую, даже дружескую иронию в свой адрес реагировала неоправданно бурно. Мой отец, заметив эту мою черту, стал намеренно часто подшучивать надо мною. При этом он избегал, конечно, каких-то грубых шуток или издевательств. Всё было вполне по-дружески, “любя”, как он говорил, но мне хватало и этого. Я обижалась, иногда до слёз, пыталась драться, а он вполне серьёзно объяснял мне, что подтрунивает надо мною специально, пытаясь избавить меня от обидчивости, то есть в каком-то смысле психически закалить. Он говорил, что, по его наблюдениям, подобному человеку, не понимающему или не принимающему шуток в свой адрес, в жизни приходится подчас очень нелегко. В любом коллективе, куда попадает такой человек, сразу замечают его обидчивость, и горе ему, если среди окружающих находятся люди, готовые развлечься, подшучивая, а то и издеваясь над ним. Отец хотел избавить меня от таких насмешек. Действовал он, как я теперь хорошо понимаю, весьма деликатно и надо признать, что своей цели успешно достиг, за что я ему очень благодарна. По здравом размышлении соглашаясь с отцом и видя, что окружающих только смешит моя бурная реакция, я стала сдерживать эмоции, а потом и вовсе перестала обижаться и на него, и на других людей в подобных обстоятельствах. Научилась смеяться вместе с шутником над насмешкой в свой адрес, а то и отпускала в ответ какую-нибудь адекватную колкость. Это очень помогало мне в жизни. Не раз случалось учиться или работать в одном коллективе с людьми, готовыми высмеять кого угодно. Такие люди обычно многих способны обидеть, но я относилась к ним совершенно спокойно: меня их насмешки не задевали. Поэтому и я редко становилась мишенью их шуток.

Примерно так же, как мой отец, я пыталась действовать по отношению к своим детям. Но мне приходилось легче: они не обладали такой обидчивостью, как я в детстве.

Перед любым человеком, какой бы опекой в детстве он ни был окружён, рано или поздно встаёт проблема выбора. Родители должны подготовить его к этому, научить принимать решения. Это непросто; некоторые родители до конца жизни пытаются всё решать за своё чадо, полагая, что они опытнее (что часто бывает верно), умнее (что верно далеко не всегда) и что они лучше всё знают (что чаще всего не так). Не стоит, наверное, говорить, что это неприемлемый путь. Какими бы многоопытными и мудрыми ни казались себе родители по сравнению со своим ребёнком, как бы ни желали оградить его от всех ошибок, рано или поздно ему придётся начать самостоятельную жизнь.

Когда ребёнок маленький, родители в большинстве случаев принимают решения сами. И в самом деле: родители не могут в своих действиях полностью руководствоваться решениями трёхлетнего малыша. Но уже в этом возрасте надо начинать учитывать мнение ребёнка. Чем старше он становится, тем больше следует расширять возможности его выбора. Я уже писала об этом в разделе о воспитании ответственности. Не бойтесь по возможности давать ребёнку ошибаться: из своих ошибок он сделает более уверенные выводы, чем из Ваших поучений.

Крайне важно для любого человека правильно выбирать друзей. Круг общения — друзья, партнёры, муж (жена) — в значительной степени определяет всю жизнь человека. Непросто разбираться в людях, отличать умных от дураков, понимать, кто искренне желает тебе добра, а кто преследует свои корыстные интересы, но учиться этому стоит с детства. Тем более, как я уже писала, основные принципы должны быть заложены у детей лет до двенадцати. Позже трудно будет руководить выбором ребёнка: он может воспринять такое руководство как вмешательство в свою личную жизнь и в некоторых случаях просто откажется Вас слушать.

То и дело мы слышим от родителей, чьи дети так или иначе плохо себя ведут, что их ребёнок вообще-то хороший и ни в чём не виноват, но связался с дурной компанией. А кто же велел ему связываться с этой компанией? Почему он не понял, что она дурная, почему не сумел правильно оценить этих людей? Как, по каким принципам он вообще выбирает себе друзей? Не всегда родители задают себе такие вопросы.

Имеет смысл с раннего возраста обращать внимание на то, с кем ребёнок предпочитает общаться. Уже в детском саду у него возникают какие-то симпатии и антипатии, появляются друзья и подруги. Стоит внимательно прислушаться к тому, что ребёнок о них рассказывает, расспросить его, почему ему кто-то нравится, а кто-то — нет.

Не следует, конечно, указывать ребёнку, с кем следует дружить. Но надо держать его друзей в поле внимания. При этом советую учесть следующие соображения.

Помню, как в детстве мне казалось оскорбительным не слишком лестное суждение кого-нибудь из взрослых о той или иной моей подруге. Я видела, что их мнение основано на чисто внешних проявлениях: насколько вежлива эта подруга с моими родными, опрятно ли одета, шумно или спокойно себя ведёт и тому подобное, и считала это несправедливым по отношению к подруге. Ведь взрослые ничего не знали о наших с ней общих интересах, о том, как нам с ней весело, как хорошо с ней играть. Теперь я понимаю, насколько взрослому человеку трудно составить справедливое мнение о чужом ребёнке. Всё, что у него есть для этого — это именно внешние проявления, о которых я говорила, ведь дети редко заводят более-менее продолжительные разговоры с родителями своих друзей и ещё реже приглашают взрослых участвовать в их играх и занятиях. Вам следует помнить о том, что ребёнка обижает отрицательное мнение, высказанное Вами о его друге, так же, как Вас обижает подобное мнение о Ваших друзьях или родных, тем более, если оно основано на недостаточной информации. Поэтому, если Вы решили поговорить с ребёнком о его друзьях, лучше вести себя деликатно. Иногда можно позволить себе и какое-то тактичное, но конкретное, без обобщений, замечание о них. Ребёнок это учтёт, если доверяет Вашему мнению. Кроме того, он будет чувствовать, что, раз Вы интересуетесь его друзьями, значит, это не какие-то пустяки, а важная область жизни.

Думаю, что ошибку совершают те родители, которые не разрешают ребёнку приглашать к себе друзей. Да, это подчас бывает очень хлопотно — принимать таких гостей, особенно если они ещё малы и не умеют себя прилично вести в чужом доме. Но Вы должны знать, с кем дружит Ваш ребёнок, сами посмотреть на его компанию. Это позволит Вам быть в курсе его интересов и поможет избежать многих неприятных сюрпризов. Много информации даст, конечно, и знакомство с родителями друзей Вашего ребёнка.

Очень важно учить ребёнка разборчивости и внимательности в отношениях с людьми. Он должен отдавать себе отчёт, почему он общается с тем или иным человеком, а не идти с любой компанией, куда его позовут. Если на вопрос, почему он дружит с кем-то, Ваш ребёнок отвечает, например: «он прикольный», Вы должны дать ему понять, что, может быть, этого и достаточно, чтобы время от времени общаться с этим человеком, но явно не повод для того, чтобы считать его другом.

Ребёнок не должен основывать свою симпатию на том, как предполагаемый друг относится к нему самому. В силу природного эгоцентризма ребёнку кажется, что если некто хорошо к нему относится, то он — хороший человек (такой наивностью нередко страдают и взрослые, недаром способ войти в доверие при помощи лести не теряет своей актуальности). Пусть он с другими людьми груб, пусть издевается над слабыми, пусть кого-то обманул — ребёнок может не придавать этому значения, если этот человек по каким-то причинам добр к нему и пытается с ним подружиться. Задача родителей — привлечь внимание ребёнка к тому, как этот человек ведёт себя с другими людьми. Надо объяснить ему, что если предполагаемый друг поступает плохо по отношению к окружающим, то он не только дурной человек, но и нет никаких оснований считать, что для него, Вашего ребёнка, он всегда будет делать исключение. Желательно, чтобы ребёнок как можно раньше понял, что многое можно узнать о человеке по некоторым его чертам, которые на первый взгляд кажутся мелочами: например, по тому, как он отзывается о своих отсутствующих друзьях, о родителях, вообще о людях, как ладит со случайными попутчиками, как относится к животным, наконец.

Представьте себе, допустим, что Ваша дочь говорит Вам следующее: «Я теперь буду дружить с Катей. Катя раньше дружила с Ленкой, они всё время были вместе. Но сегодня Катя сказала мне, что Ленка — ужасная дура, а я, наоборот, ей очень нравлюсь, и она теперь будет дружить только со мной, а Ленка пусть как хочет». Родители часто отказываются вникать в эти сложные девчоночьи отношения, считают их ничего не значащими пустяками, но думаю, что напрасно. На такую ситуацию надо обратить внимание, не стоит от неё отмахиваться. Дочери кажется, что Катя — вполне достойная подруга, раз она проявляет к ней расположение. Девочка ещё не привыкла ставить себя на место других и не видит, что по отношению к Ленке совершено предательство. Если же она и заметила это, то, возможно, считает, что Ленка сама виновата, она ведь дура! Вы должны объяснить дочери, что Катя вовсе не так хороша, как ей представляется. Она предаёт свою подругу, а, называя её дурой, ещё и саму себя ставит в глупое положение: почему же она так долго с ней дружила? Дочь должна понять, что она сама рискует вскоре оказаться в положении этой отвергнутой Ленки. Скорее всего, дочь Вам не поверит, а будет уверять Вас, что Катя — действительно прекрасная подруга, а Ленка — действительно дура. Что ж, не надо настаивать. Тут с большой долей вероятности можно предположить, что жизнь докажет Вашу правоту. Когда (не «если», а именно — «когда»: вероятность такого исхода очень велика) это произойдёт, не стоит заострять её внимание на Вашей правоте, такое никому не может быть приятно и только испортит ваши отношения. Она, без сомнения, и сама вспомнит о том, что Вы ей говорили, и у неё будет повод задуматься, а такие размышления полезны, они очень пригодятся в будущем.

Не стоит, однако, советовать ребёнку совсем отказываться от отношений с человеком, если он не запятнал себя чем-нибудь уж очень неблаговидным. У всех ведь можно найти недостатки, в том числе и у самого Вашего ребёнка, и не следует ему проявлять высокомерие. В идеале он может общаться со всеми, но должен каждому знать цену, представлять себе, чего можно ждать от каждого человека. А вот близких друзей должно быть действительно немного.

Те же соображения стоит учитывать и при выборе мужа (жены). Есть мнение, что любовь не выбирает, что «любовь зла». Отчасти это верно, но любовь с первого взгляда или всепоглощающая, безрассудная страсть встречаются не так уж часто. Обычно жизнь всё же даёт возможность какого-то выбора. Почувствовав симпатию к кому-либо, человек присматривается к нему, как-то оценивает, и постепенно эта симпатия может перерасти (а может и не перерасти!) в более серьёзное чувство. Вот этой-то оценке и желательно научить ребёнка заранее. У Вас не будет возможности непосредственно повлиять на его выбор, поэтому к тому времени, когда Ваш ребёнок станет юношей или девушкой, он должен хорошо понимать, что этот выбор нужно сделать по возможности осмысленно, должен сознавать ответственность за него.

Бывает, например, что девушка, очарованная тем, как «красиво ухаживает» за ней мужчина, не хочет замечать его недостатков, а если и видит их, то наивно полагает, что, раз она так любима, то уж её-то они, эти недостатки, никогда не коснутся. Желательно, конечно, исключить подобные ситуации. Поэтому в идеале Ваш ребёнок должен к этому возрасту уметь выбирать себе друзей и понимать, что к избраннику или избраннице следует предъявлять как минимум те же требования, какие предъявляют к друзьям. Он должен понимать, как важны хорошие, добрые отношения между людьми, а тем более между супругами, и уметь оценить, сможет ли он построить подобные отношения с конкретным человеком. Неумение дать такую оценку, я думаю, служит причиной большинства опрометчивых браков и, соответственно, разводов.

Ещё одной причиной неудачного выбора спутника или спутницы жизни может стать заниженная самооценка.

Девчонки лет в одиннадцать-тринадцать начинают задумываться о своей красоте; часто им кажется, что именно внешние данные должны определить их шансы на успех у мальчиков (мальчики на свой облик начинают обращать внимание попозже и, как я понимаю, далеко не в такой мере). В этом возрасте дети не могут хоть сколько-нибудь объективно оценить свою внешность, и нередко мучаются оттого, что убеждены в своей непривлекательности.

Я сама в этом возрасте очень страдала по поводу своего предполагаемого уродства. Помню, мамина подруга как-то спросила меня, занимаюсь ли я физкультурой, а я решила, что не просто некрасива, а имею какой-то очевидный для окружающих (но не для меня самой) органический дефект, который может не позволять мне заниматься физкультурой, причём все от меня это тщательно скрывают. Подлила масла в огонь и одна из моих подруг, которая на вопрос: «Как ты считаешь, я очень некрасивая?» проникновенно ответила мне: «Знаешь, бывают гораздо хуже». Она не хотела меня обидеть, сказала это вполне искренне. Да я и не обиделась, только очень расстроилась. Мы обе были тогда ещё так наивны, что не усмотрели в её ответе никакой бестактности. К родителям с подобным вопросом обращаться было бесполезно: я понимала, что они будут уверять меня в моей привлекательности. Что ещё могут сказать любящие родители? Эти сомнения, конечно, очень мне мешали в общении с мальчиками, не говоря уже о том, что они мучительны сами по себе.

Как же вести себя родителям? Прежде всего, они должны не забывать делать ребёнку комплименты, особенно отец — дочери, должны время от времени говорить девочке, что она симпатична, хороша, мила, красива и т. п., не дожидаясь, пока она об этом спросит. Не думаю, что родителям придётся для этого лицемерить, ведь им, как правило, нравятся собственные дети. Если этого не делать, то рано или поздно у девочки появятся сомнения в своей привлекательности. Кроме того, они должны понимать сами и объяснять детям, что человеческое обаяние определяется многими качествами, среди которых внешность — не единственное и далеко не всегда основное. Перечислить все эти качества затруднительно, прежде всего потому, что в представлении разных людей они — разные. Но, как правило, помимо внешности, среди них доброта, ум, а также манера держаться, дружелюбие, умение поддержать разговор. Имеет смысл также напоминать ребёнку, что не последнюю роль играет личная гигиена: неопрятный человек вряд ли может вызвать чью-либо симпатию. В то же время, мне кажется, ни в коем случае не стоит внушать девочке, будто внешность не имеет значения, что её будут любить исключительно за ум и душевные качества (такое мнение может быть также почерпнуто из книг). Прежде всего потому, что это неправда: кругом масса примеров, когда на вид привлекательные, но злые, жадные, глупые или просто пустые женщины не только пользуются успехом у мужчин, но и успешно выходят замуж (другой вопрос, каково живётся с такими жёнами). Рано или поздно девочка это заметит, не может не заметить. Кроме того, поверив Вашим внушениям, она не будет уделять внимания своей внешности и действительно перестанет вызывать симпатию. В результате она утвердится во мнении о собственной женской несостоятельности, а Ваши слова о роли душевных качеств может воспринять как слабую попытку утешения: она решит, что слишком некрасива, чтобы привлечь кого-либо своей внешностью.

Мне кажется, очень полезно обратить внимание дочери на героиню всем известного фильма «Служебный роман» в исполнении Алисы Фрейндлих. Малосимпатичная деловая дама среднего возраста, полюбив, превращается в привлекательную молодую женщину, причём происходит это не только и не столько с помощью одежды и косметики, сколько с помощью хорошего настроения и некоторых изменений в манере поведения. А позже, услышав о предполагаемом предательстве любимого человека, она на наших глазах, прямо в кадре снова на некоторое время становится прежней «старухой», как называли её за глаза некоторые подчинённые. В этом фильме есть и ещё один персонаж, интересный с точки зрения женского шарма, секретарша Верочка. Эта роль была написана для длинноногой блондинки-красавицы, но Эльдар Рязанов отдал её Лии Ахеджаковой, не блистающей такими данными, и не ошибся. Ахеджакова прекрасно сыграла красивую женщину, уверенную в себе и в своей привлекательности. Здесь есть хороший повод поговорить о роли внешних данных в облике и обаянии женщины.

Во времена моего детства бытовало мнение, что «хорошие девочки» не должны до поры до времени думать о своей внешности, вертеться перед зеркалом, примерять наряды, украшения и т. п. В наше время родители, как правило, считают (и я с этим согласна), что ничего страшного в таких мыслях и действиях нет. Ведь ребёнок во всем подражает взрослым, почему же эта область жизни должна быть исключением? Бывает, конечно, что внимание к своей внешности переходит всякие границы. Но чтобы так не случилось, думаю, девочка должна просто расти в спокойной уверенности, что она красива. Не стоит подтрунивать, даже с самым искренним доброжелательством, над её физическими особенностями (например, вздёрнутый носик или полноватые ноги), потому что к подростковому возрасту эти качества в её глазах могут вырасти до размеров фатального уродства. Когда же девочка начнёт задумываться о своей красоте и обнаружит у себя какие-то «дефекты», надо её научить относиться к ним именно как к особенностям, а не как к недостаткам. Мать должна объяснить дочке, что практически все женщины, в том числе и самые красивые, имеют какие-то особенности или даже недостатки внешности, но умеют их скрыть, а то и превратить в достоинства с помощью одежды, причёски, косметики. И именно особенности придают женщине своеобразие и индивидуальность.

И если девочка усвоит эти Ваши уроки, если будет уверена в себе, в своей привлекательности и обаянии, она не будет часами вертеться перед зеркалом, мучаясь вопросом, хороша ли она, достойна ли мужского внимания. Она не «кинется на шею» первому, кто обратит на неё внимание. Она не будет считать, что это её единственный шанс, а сможет спокойно выбрать человека, который ей действительно подходит.

Теперь несколько слов о выборе профессии.

Пока ребёнок ещё не выбрал себе всерьёз профессию, можно каким-то образом попытаться направить его, вызывая интерес к желательной для Вас области, но делать это надо деликатно, без назойливости. Маленький ребёнок не умеет слишком далеко заглядывать в будущее. Трёхлетнего малыша трудно увлечь сколько-нибудь долгосрочными перспективами. Можно понемногу рассказывать ему о его предстоящей взрослой жизни, но увлекаться такими объяснениями пока не стоит. Однако чем старше становится ребёнок, тем отчётливее он способен представить себе своё предстоящее место в мире взрослых людей. Уже первоклассник вполне способен думать о своём будущем, строить планы, пусть наивные, относительно своей будущей профессии.

Мне, например, в детстве помимо традиционно любимых девочками профессий — учительницы, доктора — казалась заманчивой работа расклейщицы афиш. Мне нравилось, что они ходят с большим ведёрком клея и сложенными афишами в сумке; я всегда останавливалась на улице и смотрела, с какой сноровкой они мажут клеем старую, истрёпанную афишу и как ровно и аккуратно наклеивают на неё новую, красивую. Возможно, я завидовала этим женщинам потому, что у меня самой не получалось так ловко работать на уроках труда с бумагой и клеем — не хватало аккуратности и терпения. Родители понимали, конечно, что рано или поздно я сама расстанусь с такой редкостной мечтой, поэтому не старались меня разубедить, но, надо признать, и никогда открыто не высмеивали это моё желание.

Когда ребёнок делится своими планами на будущее, дело родителей — поговорить с ним о выбранной им профессии, рассказать о ней более подробно, чем он себе представляет. Чем старше ребёнок, тем обстоятельнее и конкретнее должны быть эти беседы. Если Вы чувствуете, что его увлечение серьёзно, имеет смысл обратить на его планы более пристальное внимание, что-то предпринять для получения им начальных знаний и навыков в избранной профессии (дополнительные занятия, кружки, секции, специальная литература).

Если Вам не нравится его выбор, не стоит сразу же стараться его переубедить. В большинстве случаев это приводит только к тому, что ребёнок перестаёт обсуждать с Вами свои мечты — что толку разговаривать о них с человеком, который «ничего не понимает»! Вам надо попытаться стать на его точку зрения, подумать о том, чем привлекла его эта профессия, и, может быть, предложить достойную замену, которая Вас самих устраивает больше.

Дети мало знают об изнаночных сторонах большинства профессий, не догадываются, какой огромный труд может стоять за внешней привлекательностью и лёгкостью. Непросто объяснить такие вещи ребёнку. Он может понять это только на своём опыте, пробуя овладеть хотя бы на детском уровне какими-нибудь навыками. Ваша задача — дать ему такую возможность.

Кроме того, стоит иной раз и ненавязчиво напоминать ему, для чего он учится и какая связь между успешной учёбой и приобретением профессии.

Когда же Ваш ребёнок твёрдо определился с выбором, можно только призвать родителей не мешать ему. Нельзя заставлять его строить жизнь по сценарию, определённому родителями. Лучше позволить ему промахнуться, чем дать повод всю жизнь поминать Вас недобрым словом за то, что Вы в своё время не разрешили ему заняться той или иной деятельностью. Помните, что, несмотря на весь Ваш жизненный опыт, Вы можете серьёзно ошибаться в том, что хорошо знаете своего ребёнка и понимаете, что ему нужно, лучше него самого.

Обобщая этот раздел, можно сказать, что родители должны помогать ребёнку выработать принципы выбора, но делать этот выбор по возможности должны предоставлять ему самому.

Я не собираюсь давать здесь какие-либо медицинские советы, да и не имею на это права: я не врач. Хочу лишь пояснить некоторые моменты, связанные с уходом за больным ребёнком. Речь пойдёт не о тяжёлых хронических болезнях (такого опыта у меня нет), а о внезапно проявившихся острых заболеваниях вроде гриппа или каких-то детских инфекций.

Первая болезнь первого ребёнка в семье — событие, связанное с большими тревогами. Волнуется ребёнок, который не понимает, что с ним происходит; волнуются родители, жалея своего малыша, не умея оценить степень опасности и не зная, как облегчить его состояние. У меня в таких обстоятельствах возникало множество вопросов. Чем кормить больного ребёнка, и надо ли добиваться, чтобы он поел, если он отказывается от еды? Надо ли прислушиваться к его пищевым капризам? Как дать ему лекарство, если его постоянно тошнит? Как одеть ребёнка, если у него температура, легко или потеплее? А если у него озноб? Если ребёнок не спал толком всю ночь и крепко заснул только под утро, надо ли его будить, чтобы дать лекарства, или лучше пусть поспит? Подобные вопросы я не решалась или не догадывалась задать врачу. Я полагала, что дело врача — поставить диагноз и выписать лекарства, в лучшем случае дать какие-то минимальные советы по уходу. Теперь я знаю, что врач должен уметь ответить на все такие вопросы, потому что это не менее важно, чем правильное лечение. Не смущайтесь, спрашивайте доктора, не стоит опасаться, что Ваши расспросы покажутся ему наивными или назойливыми. В конце концов, главное — здоровье ребёнка, а не впечатление, которое Вы произведёте на врача.

Кроме того, даже очень добросовестный врач во время краткого визита не может предвидеть все трудности, которые возникнут у неопытных родителей. Тем более их не могут предвидеть сами родители. Во многих случаях было бы очень удобно обратиться к своему врачу по телефону. Хорошо, если Ваш врач предусмотрит такую возможность, Вам это может очень пригодиться, но штатно такой услуги наша медицина (во всяком случае, бесплатная) не предоставляет. Тем не менее обращаю Ваше внимание на то, что с некоторыми вопросами можно позвонить в детскую неотложную помощь. Не обязательно при этом вызывать врача на дом. Вы можете просто поговорить с дежурным врачом, задать вопросы, и некоторые проблемы будут разрешены. Работники службы неотложной помощи тоже заинтересованы в такой форме обслуживания; для них легче ограничиться телефонными советами, чем приезжать к Вам домой, если настоящей причины для беспокойства нет.

Теперь непосредственно о самих проблемах. Дети мои болели часто, и проблем возникало немало. Некоторые из них могут показаться читателю пустяками. От души желаю, чтобы они так пустяками для него и остались. Но когда Ваш ребёнок мечется в жару и бреду, а Вы не имеете возможности ему помочь, потому что не знаете, как заставить его принять лекарство — вот тогда эти мелочи видятся совсем в другом свете.

С этой мелочи и начнём. Иной раз бывает непросто дать ребёнку лекарство. Когда мои дети были маленькими, большая часть лекарств как для взрослых, так и для детей выпускалась в виде таблеток. Сейчас есть много специальных детских лекарственных форм, всякие сиропы, сладкие смеси, драже, но и горькие таблетки тоже в ходу. Как заставить маленького ребёнка съесть такую таблетку? Проглотить её целиком, как делают многие взрослые, он не сможет, да и нельзя заставлять его это делать — вдруг подавится? Жевать таблетку может быть трудно даже взрослому, настолько некоторые из них горькие. Раздавить до состояния порошка, как посоветовал врач? Но как заставить ребёнка съесть этот порошок? Дети с отвращением выплёвывают его; никакие разговоры о том, что “тебе станет лучше” не помогают. Подмешивать в пищу тоже нужно умеючи. Помню, как испортила тарелку супа таблеткой эритромицина: трёхлетний сын отказался его есть, потому что суп стал невыносимо горьким.

Помогла мне решить этот вопрос ясельная медсестра, добрый и опытный человек. За это и за многое другое я ей очень благодарна. Однажды я пришла за своей старшей дочерью, ей было тогда два года, и медсестра мне сообщила, что девочка заболела, у неё высокая температура. “Я дала ей аспирин, и теперь ей лучше,” — сказала она. “Но как же Вам это удалось, ведь обычно она не желает принимать никаких лекарств?!” — “А я раздавила ложкой в ложке четверть таблетки аспирина, размешала с сахарным песком и в чайной ложке дала девочке. Она с удовольствием проглотила.” Как ни прост этот способ, своего ума мне не хватало, чтобы до него додуматься. А с тех пор я неизменно пользовалась им, давая ребёнку лекарство в сахаре или в ложке варенья. Конечно, варенье, так же, как и любая пища, становится горьковатым от лекарства, но малыш не успевает распробовать. Удобен оказался и способ измельчения таблетки ложкой в ложке. До этого я дробила таблетки чем-нибудь тяжёлым, поместив их предварительно в чистую тряпочку.

Однако иногда и этот метод не выручает. У некоторых детей любой более-менее серьёзный подъём температуры сопровождается частыми позывами к рвоте, независимо от характера болезни, и они просто не в состоянии ничего проглотить без того, чтобы извергнуть обратно. Иногда рвота бывает не сразу, а через некоторое время после приёма лекарства. Тогда возникает вопрос дозировки. Часть лекарства усвоена организмом, но какая часть? Определить это невозможно, и непонятно, когда и сколько лекарства давать следующий раз. С этой проблемой я тоже долго мучилась, пока не догадалась спросить у врача. Решение оказалось простым. Оказывается, существуют жаропонижающие ректальные свечи, специально в детской дозировке. Это тоже выручало меня в трудные моменты. Часто свечку поставить ребёнку гораздо проще, чем заставить принять таблетку, хотя это для него тоже малоприятная процедура. Но если бы я не спросила у врача, то ничего бы так и не знала о существовании таких свечей. Однако прежде чем пользоваться этим средством, всё же надо посоветоваться со своим доктором: для применения свечей могут быть какие-либо препятствия медицинского характера.

Обычно врач, придя к больному ребёнку, обследовав его и выписав лекарства, даёт и некоторые советы по уходу: “постельный режим — обильное питьё — молочно-овощная диета”, возможно, что-нибудь ещё. Советы такого рода даются врачом обычно вскользь, бегло и поэтому зачастую кажутся родителям необязательными (кроме, конечно, постельного режима). Однако прислушаться к ним стоит. Повторю ещё раз, что правильный уход за больным зачастую значит не меньше, чем вовремя принимаемые таблетки. Хочу обратить Ваше внимание, например, на это “обильное питьё”. Как я поняла из объяснений врачей, оно позволяет снизить концентрацию вредных веществ в желудке, вырабатываемых возбудителями болезни, и выводить из организма как эти токсины, так и самих возбудителей. Я пыталась давать ребёнку при высокой температуре побольше пить, но оказывалось, что это не просто: в таком состоянии, когда тяжело даже приподнять голову с подушки, малышу ничего не хочется. Сделав пару глотков, он отказывался пить. Но однажды, прочитав в какой-то книжке, что питьё больному надо давать часто мелкими порциями, я решила попробовать другую тактику. Я села около ребёнка и стала поить его с ложечки клюквенным морсом. Малыш мог выпить за один приём лишь две-три чайных ложечки, но я не уходила, и через минуту-другую с его согласия снова поила его. И к моему удивлению и радости, минут через пятнадцать я увидела, что ребёнок повеселел и заулыбался. Температура, правда, не снизилась, но состояние существенно улучшилось. Выводы можете сделать сами.

Однажды моя старшая дочь в возрасте лет пяти заболела следующим образом. У неё ничего не болело, не было ни насморка, ни кашля, ни сыпи, ни других очевидных признаков болезни. Лишь температура чуть повысилась. Но было странным её поведение. Она стала ко всему совершенно безразличной. Посадишь её — сидит; уложишь в кровать — лежит; дашь поесть — ест, но неохотно; спросишь что-нибудь — вяло отвечает. Если же оставить её без внимания — просто сидит в полной прострации, смотрит в одну точку и ничего не делает. Это пятилетний-то ребёнок! Меня такое её состояние весьма обеспокоило, но я долго колебалась, вызывать ли врача. “Что я скажу, позвонив в поликлинику? Что ребёнок вялый?” — думала я. Однако врача всё же вызвала, и надо сказать, что никогда ещё наша доктор так внимательно не осматривала моего ребёнка. Она провозилась с девочкой минут сорок. Щупала её, переворачивала, сгибала и разгибала её руки и ноги, нагибала голову — благо, та относилась ко всем этим манипуляциям индифферентно. Видно было, что врача тоже беспокоит состояние ребёнка и с диагнозом она затрудняется. Доктор так и не пришла ни к какому выводу, ей пора было идти к другим пациентам, но она строго велела при любом ухудшении состояния вызывать скорую помощь. А вечером ещё и позвонила мне домой, узнать, как дела. К этому времени состояние дочки уже более-менее пришло в норму. А вывод из этого случая я предлагаю сделать следующий. Не стесняйтесь вызвать врача, если Вам не нравится поведение ребёнка, даже если Вы не можете чётко сформулировать причину своей тревоги. Видите, врач не просто разделяла моё волнение, она была обеспокоена даже, пожалуй, больше, чем я, потому что знала: такие симптомы могут быть признаками тяжёлой болезни (думаю теперь, что она опасалась мозговой инфекции). Хорошо, что у нас всё обошлось благополучно.

Хочу также призвать Вас к осторожному обращению с ртутным термометром. В целом состоянии он совершенно безопасен, однако, будучи разбитым, создает опасность отравления ртутью. Многие считают, что, если разбился градусник, то достаточно собрать с пола катающиеся там шарики ртути, и всё будет в порядке. Это не всегда верно. Мы не можем знать, какую часть ртути мы собрали, а какая осталась в щелях, закатилась под мебель и просто испарилась. Однажды мы не поленились и после такого события позвонили в экологическую службу. Приехали люди с приборами и замерили концентрацию паров ртути (кстати сказать, это было бесплатно). Предельно допустимая концентрация оказалась превышена в несколько раз. Нам посоветовали тогда тщательно вымыть пол водой с растворённым в ней средством “Белизна”. Это помогло: когда они приехали для контрольных измерений, концентрация паров была уже в пределах нормы.

Поэтому не следует оставлять без внимания ребёнка с градусником, особенно маленького. Моя дочь однажды на моих глазах вынула из-под мышки градусник и швырнула его на пол, причём сделала это так быстро и неожиданно, что я не успела её остановить. Девочке было тогда года три. На вопрос, зачем она это сделала, она ответить не смогла. Так что будьте внимательны! А еще лучше — используйте вместо ртутного термометра какой-то другой; сейчас существуют, например, куда более безопасные электронные градусники, работающие от маленькой батарейки. Помните, однако, что батарейка может разрядиться в самый неподходящий момент; и вот на этот случай стоит иметь про запас и ртутный термометр.