• Главная
• Контакты
• Нашёл ошибку
• Прислать материал
• Добавить в избранное

Мама приёмник выключила, и мы с Путькой сразу успокоились.

Мама молчит и смотрит в окно. У нас теперь всё в окно видно! Крыльцо. Озеро. Как деревья шумят. Кто куда идёт. У сирени все листья облетели, одни пруты остались. Прутья нам не мешают смотреть.

— А я что вижу! — говорит мама. — Она весело говорит, но голос у неё почему-то грустный. — Снег идёт!

— Где? Где? — говорю я.

— Идите скорей! — говорит мама. — Путька же никогда ещё снега не видел!

И мы сразу на улицу побежали. Так интересно — первый снег! Он сначала только чуть-чуть падал. Я его прямо в руки ловила. А потом как повалил! Такой мохнатый, крупный. Земля чёрная, а снег белый!

Путька сначала немножко испугался. Он думал — что это такое прямо на нос сыплется? Мокрое такое? А это снег! Он же приятный.

Мы стали бегать по снегу. Никаких следов ещё не было, наши — самые первые. Путька снег себе на нос кинет и морщится. Это он от удовольствия морщится. Снег у него на носу тает, ему щекотно.

Я бегаю и кричу. А Путька лает. Очень весело.

Люди идут и тоже руками машут. Даже старые. И шапки прямо на улице снимают. Им хочется, чтобы снег на волосы падал. Жалко, чтобы такой снег зря пропадал, на шапках. Это же первый снег!

Я свою шапку тоже сняла и бегаю. А Путька лает.

Димкин папа как раз мимо идёт. У него пальто расстёгнуто, чтобы больше снега поймать. Он нам говорит:

— Поздравляю с первым снегом!

И домой торопится. Вдруг тётя Клава и Димка ещё ничего не знают. А на улице — снег!

Потом вдруг баба Рита идёт. Почему-то в платке.

— Поздравляю с первым снегом! — говорю я.

— Тьфу, с мысли сбиваешь! — говорит баба Рита. — Какой ещё снег? У меня ваш Димка корову заморил!

Вот это да!.. У неё Димка корову заморил. Она идёт тёте Клаве жаловаться. Она даже никакого снега не видит. А Димке, наверное, попадёт за корову. Может, и не очень попадёт, если я пойду.

А Путька не хочет уходить. Он боится: вдруг снега потом не будет? Ведь его раньше не было.

— Снег теперь доо-олго будет, — объясняю я Путьке. — Всю зиму.

Но Путька мне не верит. Путька даже ко мне не подходит. Он со мной издалека разговаривает. Никак не соглашается.

Я тогда решила одна идти. А Путька пусть побегает. Я только послушаю, как Димка корову заморил. И зачем он её заморил?

Баба Рита у Димки в комнате всё рассказывает.

Корова стала меньше молока давать. Даже есть перестала. Такими грустными глазами на бабу Риту смотрела. У бабы Риты сердце кровью обливалось. Корова же у неё — кормилица.

— А тут, на беду, мальчик ваш подвернулся, — говорит баба Рита. — Давай, мол, бабушка, я твоей корове таблеток дам: она сразу на ноги вскочит. У меня папа доктор, я всё знаю.

— Это как же понимать? — говорит Димкин папа.

— Она сама просила, — говорит Димка, — я сначала не хотел…

Баба Рита боялась к своей корове настоящего доктора звать. Вдруг он молоко не разрешит продавать? Мы бы тогда все без молока насиделись. А Димку она не боялась звать! Она его сама искала. Он ещё спросил: «А ваша корова не простудилась?» Баба Рита сказала: «Простыла она, истинное слово — простыла!» Тогда Димка понял, что у коровы грипп. У него у самого грипп сколько раз был!

— Вчера порошков ей в пойло насыпал, — говорит баба Рита, — а сегодня она и встать не может…

Вот как Димка корову заморил! Он её порошками заморил. И корова лежит. Баба Рита всю жизнь молоко продавала. У неё работа такая. А теперь ей нечего продавать. Вот что Димка наделал!

— Вот и дожили, — говорит тётя Клава. — Я знала, что этим кончится! Ещё хорошо, что только корова…

— Как это — хорошо? — говорит баба Рита. — Ведь это — корова!

— Не волнуйтесь, — говорит Димкин папа, — давайте-ка послушаем обвиняемого!

Это он так Димку назвал. Димка даже всхлипнул. Он теперь обвиняемый, вот.

— Чем же ты корову кормил? — спрашивает Димкин папа.

— Кальцексом, — говорит Димка, — я ей кальцекса выписал, профилактически. Кальцекс в аптечке лежал…

— Сколько? — говорит Димкин папа.

— Я пачечку дал, — говорит Димка. И слёзы смигивает. — Шесть таблеток…

Он шесть таблеток дал. Теперь у бабы Риты корова умрёт. Димка её уморил. Даже две таблетки сразу — вредно, мама говорила.

— Гм, — говорит Димкин папа и снимает очки: они у него почему-то запотели. Или он тоже плачет? — Ещё что давал? — спрашивает Димкин папа.

— Ничего, — одними губами говорит Димка, — я только кальцекс давал, профилактически…

Вдруг Димкин папа стал смеяться. Он так и затрясся на стуле! Потом отдышался и сказал:

— Ей как слону дробина!

— Чего? — обиделась баба Рита.

Бабе Рите не понравилось, как Димкин папа смеялся. Она даже губы поджала.

— Кальцекс вашей корове повредить не может, — объяснил Димкин папа. — Шесть таблеток! Для такой лошади!

Он каждый день в совхоз на лошади ездит. Так привык! Поэтому всё перепутал. Он хотел сказать: «Для такой коровы!» Но я всё равно поняла.

Как хорошо! Корова большая. Её разве заморишь? Димка её ни капельки не заморил.

— Так ведь она лежит, — сказала баба Рита.

— А вот мы поглядим, отчего она лежит, — сказал Димкин папа. И стал одеваться.

— Слава богу! — сказала тётя Клава. — Не ввязывайся ты, Алексей, в это дело! Очень тебя прошу. Пусть вызывает ветеринара.

— Ничего, пойдёмте, бабушка, — сказал Димкин папа. И вдруг на нас как закричит: — А вы чего в комнате сидите? Марш гулять! Такой снежище лепит, а вы…

Димкин папа кричит, а у самого даже очки весёлые.

Мы с Димкой выскочили на улицу. Сколько снегу! Прямо сугробы. Если весь снег в одно место сгрести, наверно, до колен будет. И Путька фыркает. Снег себе на нос бросает. Хвост свой ловит. Повернётся, а хвост уже белый! Он его не узнаёт.

Я Димке про деревянного мальчика рассказала. Мы ведь его вместе нашли. У нас теперь секрет.