• Главная
• Контакты
• Нашёл ошибку
• Прислать материал
• Добавить в избранное

Родился 20 августа (2. IX) 1906 года в Акмолинске.

«Что помню я об Акмолинске? Двухэтажный дом на площади, большую комнату с отгороженной перилами лестницей в нижний этаж. И еще гигантские шаги. Лечу все выше и выше, и у меня захватывает дух». Реальное училище закончил в Петропавловске. «Крайний дом на Пушкинской улице. Обрывки воспоминаний, вырванные картины… Верховая езда, спортивные снаряды, трапеция, акробатические трюки, увлечение цирковой борьбой… И вдруг нелепое желание написать роман „Восстание в Индии“, о которой, конечно же, не имел ни малейшего понятия…»

«Пока отец воевал против колчаковцев, – вспоминал позже А. П. Казанцев, – семья наша оказалась в Омске. Фронт прокатился далеко на восток. Пришлось нам с братом „искать службу с пайками“, хотя мне было всего тринадцать, а ему пятнадцать лет. Осенью 1919 года я поступил на курсы машинописи и стенографии. Кончив их, устроился работать „машинисткой“ в омский губздрав. Этой службе я обязан безукоризненной грамотностью: ведь писать деловые бумаги с ошибками и постыдно и невозможно…»

В шестнадцать лет поступил в Томский Технологический институт вольнослушателем, но «…к концу года мне удалось сдать экзамены и за первый, и даже частично за второй курс. Дальше все пошло гладко до пятого, последнего, курса. Здесь я застрял и проучился вместо пяти семь с половиной лет! Проекты выполнял намеренно повышенной трудности. И в диплом они вписывались с присвоением конструкции имени автора». – «Профессор А. В. Квасников преподавал у нас термодинамику и двигатели внутреннего сгорания. Он опубликовал мое студенческое изобретение – прибор термограф для переноса индикаторных диаграмм из координат давлений и объемов в координаты энтропий и абсолютных температур. Такой прибор мог помочь распознавать неполадки в работе двигателя, незаметные на обычной индикаторной диаграмме…»

В 1930 году А. П. Казанцева назначили главным механиком Белорецкого металлургического завода. «Мой изобретательский жар не остывал. Вместе с другом, начальником литейного цеха Н. З. Поддьяковым, удалось создать модель машины для „геллиссоидального литья труб“. О непрерывной разливке стали тогда еще не слышали, а в этой машине в вертящемся кокиле металл должен был поступать непрерывно, не только затвердевая у стенок, но и двигаясь вдоль них как бы по винтовой линии. К сожалению, дальше макета дело не пошло. Использовано это изобретение было впоследствии в научно-фантастическом романе „Мол Северный“.

В 1931 году, находясь в командировке в Москве, А. П. Казанцев без всякого приглашения явился в Наркомтяжпром, чтобы продемонстрировать действующую модель изобретенного им электрического орудия. «Дверь кабинета открылась, – вспоминал писатель, – и на пороге появился коренастый человек в длиннополой кавалерийской шинели. Кавказский тип лица, усы, проницательные глаза. Он поздоровался с заметным грузинским акцентом. Я обомлел. Подумал, что пришел сам Сталин! Но Павлуновский (начальник Управления военной промышленности, – Г. П.) представил меня Григорию Константиновичу Орджоникидзе. Нарком попросил продемонстрировать модель электропушки. Я не только выполнил его желание, стреляя маленькими снарядиками, но и показал апробированные профессором Б. П. Вайнбергом расчеты возможной межконтинентальной стрельбы. (Это в 1931 году!) Товарищ Орджоникидзе стал расспрашивать, кем и где я работаю. Узнав, что видит перед собой главного механика металлургического комбината, ничуть не удивился. Улыбнувшись, заметил, что у меня там, наверное, довоенный особняк? Я признался, что это почти так: три комнаты в четырехкомнатной квартире. Нарком распорядился предоставить мне отдельную четырехкомнатную квартиру и лабораторию при подмосковном заводе имени Калинина…»

Продолжая руководить разработкой опытных электроорудий, А. П. Казанцев еще и занимал место начальника производства опытного завода Всесоюзного Электротехнического института. Активное участие в конкурсе на создание машин-автоматов помогло ему попасть в 1939 году в Нью-Йорк, где на международной выставке он монтировал оборудование советского павильона. Вернувшись, напечатал в журнале «Новый мир» первый свой очерк «Мир будущего».

«Директор Ленинградского Дома ученых Израэль Соломонович Шапиро, с которым я сблизился в Ленинграде, стал уговаривать меня поделиться своими идеями с кинематографистами, принять участие во Всесоюзном конкурсе научно-фантастических сценариев. „Ваша фантазия обгоняет время, – убеждал он. – Почему бы вам не попробовать себя в фантастике?“ – И он прислал стенографистку. Требовалось фантазировать при ней вслух на любую тему, а потом перевести все это на язык сценария. Поначалу стенографистка очень меня стесняла, связывала. Всегда поражаюсь писателям, которые диктуют свои произведения. Помогла фантазия: позволила вообразить, что вокруг никого нет, и говорить, говорить, говорить. Стенографистка ушла, унося с собой набросок киносценария „Аренида“ – о том, как с помощью электроорудий человечеству удалось разрушить падающий на Землю астероид…»

В 1936 году отрывки из сценария А. П. Казанцева и И. С. Шапиро были напечатаны в «Ленинградской правде» и в газете «За индустриализацию». А вот роман «Пылающий остров», написанный на основе киносценария и уже без соавтора, был напечатан только в 1940 году в «Пионерской правде», затем вышел отдельной книгой в Детиздате. «Эта книга – памфлет, – чистосердечно писал А. П. Казанцев. – Он вроде увеличительного стекла. В нем все немножко не по-настоящему, чуть увеличено: и лысая голова, и шрам на лице, и атлетические плечи, и преступления перед миром, и подвиг… Но через такое стекло отчетливо виден мир, разделенный на две части, видны и стремления людей и заблуждения ученых…»

«Когда первый вариант романа (а всего их было четырнадцать) был написан, в газете „Правда“ появилась статья первого секретаря ЦК комсомола товарища А. Косарева о необходимости бороться с суевериями вроде распространения безответственных слухов о столкновении Земли с другой планетой и гибели всего живого. Оказывается, сценарием, опубликованным в „Ленинградской правде“, воспользовались сектанты, чтобы пугать паству близким концом света. Роман мой рухнул, я сам не рискнул бы теперь его печатать. Результат – нервное потрясение. Все майские дни 1938 года я лежал с высокой температурой, по-видимому, разжигавшей фантазию. Если отказаться от столкновения Земли с Аренидой, полубредил я, исчезнет памфлетная острота сюжета… От чего же оттолкнуться, чтобы сохранить символическую всемирную опасность, устранить которую способны электрооружие и сверхаккумуляторы?… Выход нашелся… Правда, роман пришлось переписать заново, оберегая в нем все самое главное. „Аренида“ стала островом, а человечеству грозили не космические катаклизмы (столкновение планет), а вызванный людьми же пожар атмосферы. (Речь шла о катализаторе, вызывающем реакцию окисления азота, которая могла сжечь всю атмосферу, – Г. П.) «Аренида» загорелась и стала «Пылающим островом».

К этому роману Казанцев возвращался много раз.

«Представьте себе вашу будущую квартиру, – читаем мы в одном из вариантов. – Она насыщена электричеством. Электричество освещает вас, отапливает, готовит вам обед, стирает белье, приносит звуки из далеких концертных залов, приводит в движение домашние машины для рубки мяса, шитья платьев или бритья ваших щек. Но к вашей квартире не подходят провода городских электростанций. Нет! Вместо счетчика электроэнергии в вашей квартире есть небольшое устройство, напоминающее карманный электрический фонарик. В это устройство ежемесячно вы вставляете крошечную батарейку, представляющую собой сверхаккумулятор. Это ваша собственная электростанция. Батарейки в изящных корзинках будут разноситься по квартирам агентами нашей компании…

Исчезнут неуклюжие автомобили: они будут заменены электромобилями с легкими электрическими двигателями. Вы садитесь в сигарообразный лимузин. Перед вашими глазами, сразу же за выпуклым ветровым стеклом, начинается дорога. Нет громоздкого бензинового мотора впереди вас – электромоторы расположены непосредственно у колес. Перед вами только руль. Нет никаких рычагов для перевода скоростей – есть лишь педаль под ногой, задающая скорость вашему экипажу. Вы нажимаете педаль, и электромобиль плавно и бесшумно двигается с места. Нет привычного для автомобилей шума и треска. Вам не надо вылезать из автомобиля, чтобы завести мотор. Не сходя с места, вы приводите свой экипаж в движение. С колоссальной скоростью вы проноситесь по широким дорогам будущего. В пути вы вспоминаете, что надо пополнить запасы энергии. Вы подъезжаете к «автомобильной колонке». Но что это за колонка? Это не газолиновые станции, которые строятся сейчас по нашим дорогам. Нет! Это миниатюрный киоск, где за наличную плату вам обменяют истощенную батарейку на заблаговременно заряженную. Вы вставляете батарейку в гнездо на щитке перед вами и продолжаете путь, не заботясь в течение месяца о пополнении горючего…»

Таково изобретение гениального русского инженера Кленова, который «…нашел средство растворять энергию в пространстве, окружающем крохотный прибор, размером не больше дешевой сигары. Таким образом, невидимую энергию, окружающую этот приборчик, можно передавать из рук в руки, положить в карман, послать по почте, продавать с полок десятицентовых магазинов или украсть из банковского сейфа». Вокруг замечательного изобретения раскручиваются не простые страсти. Об этом можно судить даже по названиям глав: «Сожженные снега», «Чек и миллион долларов», «Общество уничтожения войны», «Загадка странного пациента», «Газообразное пиво», «Человек, узнавший будущее», «Пепел грядущего» и так далее.

С первых дней войны А. П. Казанцев в армии.

Правда, «…первые два дня я дописывал последние страницы романа „Арктический мост“ и успел сдать его директору Детиздата Дубровиной, уже надевшей форму майора».

Самому А. П. Казанцеву за его оборонные изобретения было присвоено звание воен-инженера III ранга с назначением командиром спецчасти и главным инженером специализированного завода, вскоре превращенного в научно-исследовательский институт. «Нам с Иосифьяном (директором завода, – Г. П.) удалось привлечь для работы много активных изобретателей и ученых. Из них четверо стали после войны академиками. Изобретатели же были представлены уже тогда заслуженным деятелем советской техники (а после войны писателем-фантастом) В. Д. Охотниковым, доктором наук Г. И. Бабатом, тоже потом проявившим себя в литературе. Пришли к нам Юрий Александрович Долгушин, изобретатель и уже прославленный писатель-фантаст, автор нашумевшего романа «Генератор чудес», мой соратник по Нью-Йоркской выставке изобретатель и эксперт по изобретениям З. Л. Персиц и, наконец, Кирилл Константинович Андреев, который возглавил в институте бюро технической информации (редактор не только моего первого, но и нескольких последующих романов…»

«Теперь, спустя столько лет, – писал А. П. Казанцев в „Пунктире воспоминаний“, – можно рассказать кое о чем, что удалось тогда сделать. Ленинград был в блокаде. Снова мы встретились с академиком Абрамом Федоровичем Иоффе. На этот раз речь шла о реализации его открытий в области полупроводников. Партизаны нуждались в бесперебойной связи. Радиопередатчикам необходимо питание. Доставлять радиобатарейки трудно. Как обеспечить наших разведчиков в немецком тылу? Академик Иоффе предложил создать у нас лабораторию под руководством его сотрудника Юрия Петровича Маслоковца. Лаборатория приступила к работе. Какие подозрения мог вызвать „мирный“ с виду чайник, намеренно помятый, закопченный? Но если в лесной глухомани подвесить его над костром и подключить к тайным клеммам провода, то скрытые в дне полупроводники, нагреваясь, давали электрический ток…»

«На непроезжих фронтовых дорогах дождливым августом 1945 года я услышал по трофейному радиоприемнику сообщение на английском языке о том, что на Хиросиму сброшена атомная бомба. Потряс и сам факт бесчеловечного уничтожения мирного населения города, и подробности взрыва: ослепительный шар ярче солнца, огненный столб, пронзивший облака, черный гриб над ним и раскаты грома, слышные за сотни километров, сотрясение земной коры от земной и воздушной волн, отмеченные дважды сейсмическими станциями. Все эти детали были знакомы мне еще со студенческой скамьи, со времен увлечения тунгусской эпопеей Кулика, когда тот искал в тайге Тунгусский метеорит. По приезде в Москву я обратился в Сейсмологический институт Академии наук СССР, и попросил сравнить сейсмограммы тунгусской катастрофы 1908 года с атомными взрывами в Японии. Они оказались похожи как близнецы. Во мне проснулся и зашептал фантаст: „А падал ли вообще Тунгусский метеорит? Ведь не осталось ни кратера, ни осколков! Почему там, в эпицентре, стоит голыми столбами лес, а вокруг на площади, сравнимой с небольшим европейским государством, все деревья лежат веером? Не произошел ли взрыв в воздухе, срезав ветви лиственниц в эпицентре, где фронт волны был перпендикулярен стволам, и повалив все остальные, в особенности на возвышенностях, даже отдаленных? Не был ли взрыв атомным, когда температура в месте взрыва повысилась до десятков миллионов градусов, превратив в пар все, что не взорвалось? Потому и не выпали осколки взорвавшегося тела, они умчались в верхние слои атмосферы и там своей радиацией вызвали свечение окружающих слоев воздуха…“

«И понял я, – вспоминал Казанцев, – что мое место все-таки в фантастике. Издательство „Молодая гвардия“, готовя к выходу книгу „Арктический мост“, ходатайствовало перед высокими инстанциями о моем возвращении в литературу. Теперь уже как литератор, посетил я Институт физических проблем академика П. Л. Капицы. Академик Л. Д. Ландау объяснял мне механизм атомного взрыва. Потом консультировался в университете с академиком Игорем Евгеньевичем Таммом, считавшим, что ядерный взрыв космического тела возможен лишь при условии, что оно искусственного происхождения…»

В 1946 году в журнале «Вокруг света» появился рассказ-гипотеза «Взрыв», вызвавший яростную дискуссию. Позже, продолжая поднятую А. П. Казанцевым тему, в журнале «Знание – сила» писатель Борис Ляпунов напечатал уже свой очерк «Из глубины Вселенной». В противовес Казанцеву, Ляпунов утверждал, что неведомый космический корабль, взорвавшийся над Тунгуской, мог прибыть к нам все-таки не с Марса, а с Венеры. Шумиха, вызванная этими публикациями, оказалась такой, что ученым из Метеоритной комиссии при Академии Наук СССР пришлось попридержать разошедшихся фантастов.

Зато в наше время попридержать фантазеров некому.

Вот заметка из газеты «Известия» от 23 сентября 1994 года.

«Красноярский инженер Лавбин убежден, что нашел осколок тунгусского метеорита… Инженер утверждает, что в одном из космических осколков он обнаружил рукотворный предмет…Расчищая найденное тело (обломок метеорита, – Г. П.), инженер наткнулся на шевелящийся предмет…»

«Мы пытались, – (цитируется книга Б. Вронского „Тропой Кулика“, – Г. П.), – привлечь к участию в экспедиции Казанцева. Я в Москве беседовал с ним. А. П. был в восторге. Обязательно, говорит, поеду. Буду ждать вашего письма. Письмо ему послали. Написали, что группа укомплектована, состоит из научных работников и студентов-выпускников, оснащена самой современной радиометрической аппаратурой. Выезд в первых числах июля (1959 г). Ждем вас, А. П., в конце июня в Томске. В ответ получаем телеграмму, в которой… Впрочем, вот она… «Томск, бетатронная лаборатория, Плеханову. Только что вернулся кругосветного путешествия, должен отправиться международный конгресс. Искренне сожалею, что не могу принять участие вашей интересной экспедиции, которой желаю успеха. Особенно рекомендую провести металлометрические исследования всей таблицы Менделеева различных участков места катастрофы. Рассчитываю ознакомиться с вашими выводами, ради чего задерживаю свое выступление, связанное с моей гипотезой. Интерес к ней огромен и за рубежом. Ваша экспедиция окажется центром внимания. Нам помогают смелые и обоснованные заключения Шкловского (астрофизик – утверждал искусственное происхождение спутников Марса, считал их полыми телами, своеобразными музеями, запущенными в космос много тысяч лет назад, но позднее отказавшийся от таких представлений, – Г. П.). Жму руки участников экспедиции, мысленно с вами. Казанцев».

В 1946 году вышел в свет научно-фантастический роман «Арктический мост».

Речь в нем шла о строительстве трансарктического подводного туннеля длиной почти 4 000 км., связывающего Советский Союз и США. «Однажды было так, – вспоминал фантаст Г. Гребнев. – Писатель написал фантастический роман о подводном туннеле между Америкой и Азией. Книга получилась интересная, хотя ее в свое время и поругали. Некий старый опытный журналист заинтересовался вопросом: а как же реально, можно построить туннель между Америкой и Азией или нет? Он начал узнавать, делалось ли что-нибудь в этом направлении, и выяснил, что в начале XIX века был такой проект, предложенный одним французским инженером. По его проекту железнодорожный туннель должен был пролегать под Беринговым проливом. Это была как будто уже не фантастика, а тщательно разработанный проект Аляско-Сибирской железнодорожной магистрали, в котором было предусмотрено также и строительство туннеля под Беринговым проливом… Наш журналист продолжал искать… И дальнейшие литературные розыски привели его от проектов и схем инженеров к крупнейшему международному заговору империалистов, собиравшихся под видом концессии отторгнуть от России огромные пространства на русском Востоке. Этим заговором был опутан весь русский царский двор. Здесь были пущены в ход подкупы, убийства, шантаж. – все…»

Опыт арктических рейсов на ледоколе «Георгий Седов» позволил А. П. Казанцеву написать рассказы, составившие книги «Против ветра» (1951) и «Гость из космоса» (1958).

В 1951 году вышел роман-мечта «Мол Северный».

В 1956 году этот роман появился в новом варианте («Полярная мечта»).

Инженер Алексей Карцев ограждал гигантской ледяной плотиной Северный морской путь от полярных льдов. Но этого мало. Академик Овесян предлагал погрузить в воды Ледовитого океана искусственное термоядерное солнце. Изменить климат огромного региона – А. П. Казанцева всегда привлекали масштабные планы.

Повесть «Планета бурь» в 1959 году печаталась с продолжением в «Комсомольской правде», в 1963 году вышла под названием «Внуки Марса».

В 1960 году появилась «Лунная дорога».

В 1964 году – «Льды возвращаются».

В 1973 году – «Сильнее времени».

Встречи с крупными учеными (Л. Ландау, Лео Сцилард, Нильс Бор, А. Несмеянов, В. Миткевич, А. Иоффе) подпитывали воображение писателя. Например, в романе «Купол Надежды» (1980) отразились научные идеи академика Несмеянова. «Меня больше всего поразило, – писал А. П. Казанцев, – что для уничтожения голода на Земле нет нужды изобретать что-нибудь невероятное. Все уже найдено. Одноклеточные грибки – дрожжи кандида – по составу своему и набору аминокислот не отличаются от материнского молока, вырастают эти грибки на тяжелых отходах нефти и увеличиваются за сутки в весе в тысячу раз! Чтобы накормить все человечество, понадобится израсходовать в год смехотворно малое количество нефти – пятьдесят тысяч тонн, приготовляя из полученного белка все виды пищи».

«Я считаю себя учеником Алексея Толстого, – писал Казанцев. – Его беседа со мной, только начинавшим свой литературный путь, помогла мне окончательно выбрать то направление в фантастике, которого я придерживался всю жизнь».

Разговоры с Александром Петровичем обнадеживали.

«Как ваши литературные дела? – спрашивал он меня. – На вас опять давят? Вы наступили кому-нибудь на ногу? Есть вот там у вас в Новосибирске такой… – называл он хорошо знакомую мне фамилию. – У него, похоже, на вас зуб вырос, он уже капал на вас и в Госкомитет по печати… – И тут же страшно раздражался, вдруг вспоминая братьев Стругацких. – Вы ведь из их компании? До них, видите ли, фантастики не было! Так и Парнов с Нудельманом говорят. Они все хотели, чтобы Ефремов приветствовал Стругацких, как новых триумфаторов, но Иван Антонович отказался от такой чести… А теперь подойдите к картине, – командовал Александр Петрович. – (На огромном полотне плыла в пространстве среди звезд обнаженная Андромеда, – Г. П.) – Видите, какая широкая рама, сколько на ней разных автографов? Оставьте свой. Бенц, и ты на это смотри! – командовал он своей собаке. – Вот фломастер».

Я расписался.

Под автографом Станислава Лема.

В 1974 году появился роман Казанцева «Фаэты».

В 1975 году – шахматная книга «Дар Каиссы». В 1981 году – «Пунктир воспоминаний». За ними – романы «Острее шпаги» (1984) и «Клокочущая пустота» (1986); дилогия «Иномиры» (1997), «Звезда Нострадамуса» (2000), автобиографический роман (с элементами фантастики) «Фантаст» (2001, в соавторстве с внуком – Никитой Казанцевым). «Есть ли объяснение легендарно уродливой внешности „носолобого“ Сирано? – несколько наивно размышляла И. В. Семибратова над романом Казанцева „Колокол Солнца“. – Каковы причины его необычайной удачливости в дуэлях, только удивительное везение или загадочные знания? Не было ли более серьезных поводов для схватки и победы де Бержерака, одержанной над ста противниками одновременно, чем те, о которых упоминают современники? Имеет ли он какое-либо касательство к освобождению из заключения и переезду во Францию Кампанеллы, и почему кардинал Ришелье, явный реакционер, помог вызволить прогрессивного итальянского философа? Откуда пришло к Сирано обладание несовместимыми с его эпохой сведениями? Ведь триста лет тому назад он писал об устройствах, напоминающих многоступенчатые ракеты, радиоприемники, телевизоры, о явлении невесомости, о живых организмах, состоящих из содружества клеток, о микробах, открытых два столетия спустя, о существовании в крови антител. Вслед за Джордано Бруно Сирано утверждал, что на других планетах существует разумная жизнь… А что если знаменитый француз общался с инопланетянами, сам путешествовал в межзвездном пространстве?…»

Среди орденов и медалей, полученных А. П. Казанцевым в разные годы, была золотая олимпийская – за лучший шахматный этюд (1964). Но шахматы были не единственным увлечением писателя. Он писал пьесы, сочинял стихи. «Сверкнет порой находка века, Как в черном небе метеор. Но редко славят человека, Слышней, увы, сомнений хор…»

«Любовью с детства к музыке я обязан дружбе с известным композитором, народным артистом РСФСР Антонио Спадавеккиа. Мы создали с ним (его музыка, мои либретто) три одноактные оперы, посвященные завоеванию космоса. Он также оркестровал для ансамбля и мою балладу „Рыбачка“ – произведение, которое исполнялось на эстраде популярной артисткой В. Е. Новиковой. Моим учителем композиции был профессор Московской консерватории, автор учебника по композиции И. И. Дубовский, тщетно пытавшийся помочь мне завершить фортепьянный концерт. Лишь одна его часть в исполнении лауреата международных конкурсов В. Полторацкого и А. Суханова записана на пленку в Московской консерватории».

Вместе с братьями Стругацкими отмечен первой «Аэлитой» (1981).

Умер 13 сентября 2002 года в Переделкино под Москвой.