|
||||
|
|
Приложение ГИГАНТ ПРОТИВ ТИТАНА, ИЛИ «ИЗЖАЖДАННОЕ ОКУНАНЬЕ В ХЛЯБИ ЯЗЫКА»[32] Мало что так поразило меня в литературной критике последних лет, как эссе Солженицына «Иосиф Бродский – избранные стихи», опубликованное в двенадцатом номере «Нового мира» за 1999 год. Начала читать, и «гулко забилось сердце». Прочла страницу... еще «гульче» (сравнительная степень наречия по Солженицыну) застучало в висках. Meня ошеломил недоброжелательный, раздраженный тон статьи, полной самых разнообразных придирок. Тяжелый и неблагодарный труд – не только прочесть, но и проштудировать нелюбимого и неприятного тебе поэта. Обычно это делается или по заказу, или из-за острой, непреодолимой необходимости выразиться. У меня есть основания думать, что Александр Исаевич взялся за перо по второй причине. В чем же упрекает Гигант прозы Титана поэзии? Уже в первом абзаце Солженицын настораживает читателя, недовольный тем, «в каком порядке стихи расположены». Не строго хронологически и без внутренней органической связи, которую Бродский якобы... не нашел. Разумеется, поэт располагает стихотворения в сборнике не как попало, а следуя определенному принципу. Если он не хронологический и не тематический, эту закономерность трудно выразить словом, даже если чуткий читатель ее улавливает. Ибо эта связь – эмоциональная, интонационная, по принципу тяготения или контраста, – это связь, скорее, музыкальной природы. По Солженицыну, стихи этого сборника объединяет только скептико-иронический и эпатирующий тон, коим «все просочено и переполнено». Уже с середины томика у А. И. возникло «знание наперед всех приемов...» Главное обвинение:
Дальше Солженицын сетует, что ироничностью «едче всего изъязвить любую ткань»... К теме иронии мы еще вернемся. Солженицына возмущает вся поэзия Бродского, вся его поэтика. С одной стороны, он признает, что в рифмах
С другой —
Ах, если б только рифмы! Но и строфы и строки Бродского тоже заслуживают порицания. Оказывается, что переносы строк, а то и целых строф превращаются в
А дальше Александр Исаевич сетует:
Поэтому у Бродского...
...О творчестве Бродского уже написано много критических и литературоведческих работ, глубоко и серьезно анализирующих его поэтику. Поэтому я отсылаю читателя за разъяснением его поэтических принципов к профессионалам. Сама же как простой читатель и любитель поэзии замечу, что прав был известный русский публицист, критик и философ Н. Н. Страхов, который еще сто лет назад писал:
Солженицына раздражают языковые диссонансы Бродского: «сюды», «топ-топ на эшафот», «вдарить». Он брезгливо именует их «каким-то мелким петушинством». Еще метче пригвождено «Пенье без музыки», названное Александром Исаевичем «растянутой на 240 строк попыткой объясниться с одной из отдаленных возлюбленных... и «апофеозом хладности и рассудливости». Мне не хотелось бы навешивать ярлык на методы оценки стихов уважаемым рецензентом. Не сомневаюсь, что существует профессиональный анализ высокой поэтической речи этого шедевра. Я же поделюсь своими субъективными впечатлениями. Если читать это стихотворение внимательно и строго, следуя его ритму – ритму морской волны, – то обнаружится, что название стихотворения не совсем точно: это пенье с музыкой. Все геометрические построения и «рассудливость» (столь раздражающая А. И.) – подобны генерал-басу (basso generale) в музыке Баха. На этом фоне ярко и свободно переливаются – выпеваются темы любви, нежности и горя разлуки. А произведение «Прощайте, мадемуазель Вероника», по мнению Солженицына,
Изневольно мне подумалось: чем строки там считать, трудиться, может, стоило бы еще раз перечитать стихотворение «Прощайте, мадемуазель Вероника»? И заметить, что «если эта речь длинновата, что речь о кресле / только повод проникнуть в другие сферы...» Солженицын проявил тонкое понимание «приполярного душевного климата» чувств Бродского. Александр Исаевич поражен, как «в этом приполярном душевном климате» Бродский сумел сочинить такие не ледяные и незасушливые строки: «В темноте всем телом твои черты, как безумное зеркало повторяя». Одобрив их, А. И. не снимает навешенные на Бродского ярлыки чувств поэта: «в узких пределах неистребимой сторонности, холодности, сухой констатации...» Слава Богу, Солженицын частично одобрил стихи, посвященные М. Б. Он услышал в них «устойчивую привязанность и заноженность»... (Я обзвонила нескольких лингвистов, спрашивая, от какого корня происходит слово «заноженность». Ответами были: нога, жены, нож, стреножить... Так вот. Для читателей, которые не общаются ежедневно со словарем Даля, сообщаю: «заноженность» происходит от слова «заноза». – Л. Ш.) Хотя Солженицын и догадался, что «тоска по этой женщине прорезала поэта на много, много лет», он осуждает Бродского за то, что он свои стихи «застуживет в долготе 200 строк и все холодеющих размышлений». Оказывается, в поэзии не должно быть ни размышлений, ни рассудливости... Следующее обвинение заключается в неспособности Бродского изменить и улучшить окружающий мир. Он вменяет поэту, что тот оказался
Солженицын тут абсолютно прав: «утишить» наш век действительно Бродскому не удалось, но и упрека он не заслужил. Возвысить себя над обстоятельствами он стремился со времен юности. Недаром девизом всей жизни Иосифа Бродского была фраза «взять нотой выше». Именно эта «высокая нота» – удивительная особенность поэзии Бродского. Именно она ставит его в ряд крупнейших поэтов всех времен. И достигается она благодаря высокому строю его души и его абсолютной серьезности. Заметив, что «каждому Божьему творению дано отроду чувствовать все всерьез», Александр Исаевич напрасно, – ох, как напрасно, – отказывает в этом Бродскому. Серьезность и высота взгляда Бродского, в свою очередь, связаны с поисками истины, его неудержимой потребности – как и Пастернака – «во всем дойти до сути». Все это требует мужества. И у Бродского хватает мужества видеть наш падший мир таким, каков он есть. В этом и корень ироничности Бродского. И очень важно понять, над чем, почему и зачем иронизирует поэт. Солженицын прав: ирония может изъязвить любую ткань. Но у Бродского ирония целенаправленна – против пошлости, подлости, низости, мелкотравчатости, прибитости и заземления духа, – в масштабе планеты. Бродский остро и с болью ощущал эту динамику падения, ставшую нормой жизни в современном мире. И его «опыт борьбы с удушьем» («Я всегда твердил, что судьба – игра») был понят многими... Солженицын пишет: «Из-за стержневой, всепроникающей холодности стихи Бродского в массе своей не берут за сердце. И чего не встретишь нигде в сборнике – это человеческой простоты и душевной доступности». Насчет невзятия за сердце и отсутствия душевной доступности – очень индивидуально: кого берут, кого – нет. Мое, например, сердце просто останавливается от гениально переданного ощущения боли и горькой потери в любовной лирике Бродского. Так что обвинение в отсутствии душевной доступности может быть понято двояко. С одной стороны, а вдруг и вправду, поэт не умеет или не хочет выражать своих чувств? А с другой стороны – может, некоторые души просто глухи к этому жанру или к этому поэту? Так бывает и в живописи. Одни умиляются при виде Шишкинских медведей и плачут при виде репинских бурлаков. Другие цепенеют при виде «Герники» Пикассо и не могут оторвать глаз от «текучих» часов Сальвадора Дали... А музыка! Одного берет за сердце «Танец с саблями» Хачатуряна, а другого – фуги Баха или сонаты Моцарта. Думаю, что те, кого стихи Бродского «не берут за сердце», читают просто «не своего» автора. У многих поэтов сколько угодно «человеческой простоты и душевной доступности». Например, у гениального Пушкина, у талантливого Есенина, а еще у Щипачева: их стихи берут за сердце без промаха, но... не одно и то же сердце. Обвинения Бродского в холодности, отчужденности, постоянном ощущении своего одиночества многократны. Что же делать? Некоторые поэты именно так воспринимают мир. Вот, например, строка из всеми нами любимого русского поэта первой половины ХIХ века: И тьмой и холодом объята душа усталая моя... Этот же поэт писал: Что страсти? – ведь рано иль поздно их сладкий недуг А вот как воспринимал жизнь Баратынский: В борьбе с тяжелою судьбой Покончив с «приполярным климатом» души, Солженицын анализирует пейзажи Бродского:
Позволю себе не согласиться. Пейзажи у Бродского необычайно разнообразны. Бывают печальные и пустынные, а бывают яркие и полные движения. Вот, например, как поэт описывает закат: Закат догорал на галерке Прекрасны и «архитектурные» пейзажи городов: ...Скорлупа куполов, Или: Город Лондон прекрасен: в нем ...Солженицын признает, что Бродский в 24 года «испытал сильнейшую встряску от судебно-ссыльных испытаний» и что стихи того времени написаны «ярко, с искренним чувством, без позы». Александр Исаевич объясняет это тем, что на поэта оказало влияние животворное действие земли. Впрочем, недостаточно оказало: Думаю: поживи Бродский в ссылке подольше – та составляющая в его развитии могла бы существенно продлиться. Но его вскоре помиловали, вернулся он в родной город, деревенские восприятия никак не удержались в нем... Поразительно, что тут Солженицын проявляет полное единодушие с советским правосудием. Ведь власти сослали Бродского в Архангельскую глухомань, чтобы его «исправить». Они тоже считали, что ссылка будет ему на пользу. Но Ахматова, Маршак, Шостакович, Жан-Поль Сартр, выступившие в защиту поэта, думали иначе. Под их давлением Бродского выпустили преждевременно, и он так и не успел «перевоспитаться». ...Наконец, рука бойцов, вероятно, колоть устала:
...Но вот рецензент передохнул и продолжил тонкий анализ творчества поэта. Оказывается, Иосиф Бродский не использовал глубинных возможностей русского языка... «нервно его ломает... грубо взрывает... неразборчив в выборе слов... небрежен к синтаксису и грамматике... широко открыл вход для выражений, которые... трудно признать осколками стихотворений... неосторожно, даже безответственно обращается со словом «вещь». Короче, вердикт Солженицына сформулирован так:
...Разнеся в пух и прах форму произведений Бродского, Александр Исаевич вплотную подступил к разбору отношений поэта с Богом:
Признав интерес Бродского к теме рождения Христа, А. И. похвалил его за «достоверность евангельского чувства». Но ликовать рано. Хоть и сочинял Бродский ежегодно стихи, посвященные рождению Христа, Солженицын считает – вслед за другими толкователями Бродского – что говорить о его «определенном христианстве нет оснований».
Вероятно, Александр Исаевич хотел сказать, что в поэзии Бродского нет катарсиса, поскольку катарсис со времен греческих трагедий сам по себе является осветлением и oчищением. И сам высокий лад поэзии Бродского это подтверждает. Солженицын обращает наше внимание на то, что «Оттолкновение от веры почти автоматически и вскоре же толкает, а то и швыряет человека лбом в загадку смерти». Приведя множество цитат из стихов о смерти, рецензент делает вывод, что Бродского (вероятно, в отличие от остального человечества. – Л. Ш.) пугает перспектива смерти.
Поэтому в стихах его царят
И правда, чего это Бродский так торопился? Другой бы на его месте начал примерять к себе смерть не до, а после своей физической смерти... Тайна или загадка смерти мучает всех поэтов, давших себе труд задуматься над этим самым главным и самым страшным событием в человеческой жизни. Бродский – не исключение. И описывал он смерть и свое отношение к смерти в высочайших поэтических образах. «Глухонемые владения смерти»... «А если лягу, то с дерном заподлицо»... «...способность не страшиться процедуры / небытия – как формы своего / отсутствия, списав его с натуры»....» «И пока мне рот не забили глиной, / Из него раздаваться будет лишь благодарность». (Вот вам и катарсис... – Л. Ш.) Завершает Александр Исаевич свое эссе анализом общественных взглядов поэта. И взгляды эти рецензента не устраивают. Во-первых, живя в СССР, Бродский «не высказал ни одного весомого политического суждения». Зря, надо было высказать. Правда, в этом случае его ссылка (или отсидка) продолжалась бы куда дольше. Но мы уже знаем – Александр Исаевич считает, что это было бы полезно для творчества поэта. Во-вторых, Бродский недостаточно уделял внимания еврейской теме. И Солженицына, трогательно озабоченного еврейским вопросом, это искренне огорчает.
Опять плохо. Опять не угодил. Зачем полез с еврейской темой на общечеловеческие высоты? Упомянутый в начале этой статьи критик и философ Н. Н. Страхов писал:
В чем бы еще упрекнуть поэта? Правильно, угадали. В нелюбви Бродского к России. Он не захотел вернуться. Ни насовсем, ни на побывку:
...Действительно некрасиво, не по-нашему. Другой на его месте сел бы в мягкий вагон, а то просто в товарняк или дрезину, и проехался от самых окраин до Москвы, триумфально раздавая интервью. И чтобы на каждом полустанкае народ подходил поклониться и на жизнь пожалиться... Но... так поступают пророки, а Бродский – всего лишь поэт. Родина отнеслась к Бродскому жестоко и подло. Судила, сослала, выслала. Правители великой державы не выпустили старых и больных родителей к нему в гости. Так они и умерли, не увидев сына. Даже после падения коммунистического режима и установления в России демократии, правительство не извинилось перед поэтом, которого травили и над которым глумились их предшественники. (Современные президенты Америки не устают извиняться перед своим негритянским населением за рабство, кончившееся сто пятьдесят лет назад. – Л. Ш.) И тем не менее, Бродский не раз собирался приехать в Россию, точнее, в Петербург. В 1995 году поездка была решена. Но внезапно его здоровье резко ухудшилось. Об этом свидетельствует письмо, которое Бродский попросил меня отправить тогдашнему мэру Собчаку.
О любви Бродского к родному городу свидетельствует его поэзия. Например «Стансы городу», одно из самых щемящих, самых пронзительных стихотворений, написанных о Питере. Рецензия Солженицына заканчивается «победными залпами»: 1) над Бродским «облаком нависла сущностная отчужденность от русской литературной традиции...»; 2) «Бродский никогда не присягал демократии»; 3) «Запад! Запад Бродскому люб»; 4) «Он – органический одиночка». Где и когда я слышала эти обвинения? Да... вспомнила. Стоит заменить новое для нас слово «демократия» на привычные «партия и родина», и создастся полная иллюзия, что гордость русской поэзии Иосиф Бродский все еще не вышел из зала суда на Фонтанке.
Вот и Александр Исаевич присоединился. УКАЗАТЕЛЬ ИМЕН, УПОМЯНУТЫХ В КНИГЕ А Авербах, Илья Александрович Агеев, Леонид Адмони Владимир Григорьевич Азадовский, Константин Маркович Акимов, Николай Павлович Аксенов, Василий Павлович Алешковский, Иосиф (Юз) Аллен, Вуди Альберти, Рафаэль Альтман, Натан Исаевич Андроников, Ираклий Луарсабович Анненский Иннокентий Федорович Анцелович Израиль Маркович Армстронг, Луи Аронзон, Леонард Львович Атлантов, Владимир Андреевич Ахмадулина, Белла Ахатовна Ахматова, Анна Андреевна Б Багратион, Петр Иванович Байрон, Джордж Баленсиага, Кристобаль Бальтус, Балтазар Баратынский, Евгений Абрамович Бартолли, Чечилия Барышников, Михаил Николаевич (Миша) Барышников, Питер Басманов, Андрей Осипович Басманова, Марина Павловна Беллоу, Сол Беломлинский, Михаил Самуилович Беломлинская, Виктория Израилевна Берберова, Нина Николаевна Берггольц, Ольга Федоровна Берлин, Исайя Бернстайн, Леонард Битов, Андрей Георгиевич Бобышев, Дмитрий Васильевич Богун, Иван Егорович Бранкузи, Константин Брак, Жорж Браудо, Исай Александрович Браун, Тина Брежнев, Леонид Ильич Британишский, Владимир Львович Бродский, Александр Иванович Бродская Анна (Нюша) Бродская, Мария Моисеевна Буттафава, Джанни В Вайль, Петр Василевская, Наталья Верлен, Поль Вивальди, Антонио Вигдорова Фрида Абрамовна Видал, Гор Видер, Юрий Вика (Саймонс, Виктория) Вильсон, Гарольд Виноградов, Леонид Аркадьевич Виньковецкий, Яков Аронович Вознесенский, Андрей Андреевич Воеводин Всеволод Волков Соломон Моисеевич Волнянская, Марианна Волохонский, Анри Волчек, Галина Борисовна Вольтская, Татьяна Анатольевна Вольф, Сергей Евгеньевич Восков (Гинзбург-Восков Г. И.), Гарик Воскова, Людмила Яковлевна Вулф, Джордж Вульф, Том Высоцкий, Владимир Семенович Г Гайдн, Франц Йосеф Галич Александр Аркадьевич Галчинский, Константы Идельфонс Гейтс, Билл Герасимов, Владимир Михайлович Генис, Александр Гильо, Мия Георгиевна Гинзбург, Виталий Лазаревич Гладкая, Лидия Дмитриевна Гончарова, Наталья Николаевна Горбаневская, Наталья Евгеньевна Горбовский, Глеб Яковлевич Гордимер, Надин Гордин, Яков Аркадьевич Городницкий Александр Моисеевич Горький, Алексей Максимович Гренков, Илья Лукич Григорьев, Олег Евгеньевич Гриша, дядя (Мотылев, Григорий Иванович) Гришина, Антонина (Нуля) Кузьминична Грудинина Наталия Иосифовна Гумилев, Николай Степанович Д Давидович, Сильвана Давидович, Яков Иванович Дали, Сальвадор Даниэль, Юлий Маркович Даня (Саймонс, Дэниел) Данте, Алигьери Де Ниро, Роберт Депардье, Жерар Джакометти, Альберто Джексон Майкл Джонсон, Салли Диор, Кристиан Дитрих, Марлен Довлатов, Сергей Донатович Дозмарова, Галина Сергеевна Доминик, Лев Адольфович Дони, Анна Достоевский, Федор Михайлович Дрейфус, Джозеф Друскина, Лиля Дягилев, Сергей Павлович Е Евтушенко, Евгений Александрович Ефимов, Игорь Маркович Ефимова (Рачко) Марина Ентин, Леонид Еремин, Михаил Федорович Есенин, Сергей Ж Жванецкий, Михаил Михайлович Жежеленко, Марина Леонидовна З Замятин, Евгений Иванович Зарецкие, Михаил и Елена Збарский, Лев Борисович Зонтаг, Сюзан Зощенко, Михаил Михайлович Зыкина, Людмила И Иваск, Юрий Павлович Изаргина, Антонина Николаевна Иловайская, Ирина Алексеевна Иоанн Сан-Францисский см. Шаховской, Дмитрий Ионин А. Иоселиани, Отар К Кавафис, Константинос Кавет, Дик Казарес, Мария Каллас, Мария Кандинский, Василий Васильевич Каплан, Анатолий Аркадьевич Каплан, Роман Аркадьевич Каплан, Лариса Каплер, Алексей Яковлевич Капоте, Труман Катулл, Гай Валерий Катя (Катерина Штерн-Саймонс) Кейган, Джозеф Кейган, Маргарет (Мара) Кинг, Мартин Лютер Киселев, Юрий Яковлевич Киселев, Яков Семенович Киссинджер, Генри Китон, Дайана Клинтон, Билл Ковалева, Анна Козаков, Михаил Михайлович Козаков, Михаил Эммануилович Кокто, Жан Колдуэлл, Сара Кони, Анатолий Федорович Коробова, Эра Борисовна Копелев, Лев Зиновьевич Крамова см. Фридланд, Надежда Филипповна Красин, Леонид Борисович Красина Любовь Леонидовна Кукин, Юрий Алексеевич Куклин, Лев Валерианович Кумпан, Елена Купер, Юрий Леонидович Купка, Франтишек Кутузов, Михаил Илларионович Кушнер, Александр Семенович Л Лакло, Шодерло де Ларионов, Михаил Федорович Леже, Фернанд Лейферкус, Сергей Петрович Ле Карре, Джон Ленин, Владимир Ильич Леонская, Елизавета Лермонтов, Михаил Юрьевич Лернер Я. Либерман, Алекс Либерман, Симон Либерман (Яковлева), Татьяна Алексеевна Лимонов, Эдуард Лондон, Джек Лопатухина, Софья Ильинична Лорка, Гарсия Лосев (Лившиц, Алексей), Лев Владимирович Лосева, Нина Луначарский, Анатолий Васильевич Лурье, Самуил М Мадонна Макарова, Наталья Мальковати, Фаусто Мальковати, Вера Мальковати, Сильвия Мандельштам, Осип Эмильевич Марк Аврелий Маркиш, Шимон Маркс, Карл Маршак, Самуил Яковлевич Матисс, Анри Маяковский, Владимир Владимирович Медведев М. Мейлах, Мирра Борисовна Мейлах, Михаил Борисович Микеланджело, Буонарроти Миллер, Артур Миллере, Генри Милош, Чеслав Минелли, Лайза Миссисипи, кот Михайлов, Толя Михалков, Сергей Владимирович Михалков, Михаил Сергеевич Монтан, Ив Моррис, Марк Моцарт, Вольфганг Амадей Н Набоков, Владимир Владимирович Набокова, Вера Евсеевна Набокова, Елена Владимировна см. Сикорская Найман, Анатолий Генрихович Наринская, Галина Михайловна Наполеон Нахамкин, Эдуард Невзглядова, Елена Всеволодовна Неизветный, Эрнст Иосифович Некрасов, Николай Алексеевич Нижинская, Бронислава Фоминична Никитина, Зоя Александровна Никсон, Ричард Нуля см. Гришина, Антонина Кузьминична Ньюхаус Сай О Оден, Уистен Хью Окуджава, Булат Шалвович Олейников, Николай Макарович Онассис, Аристотель Орбели, Иосиф Абгарович Орлов, Генрих Александрович Оруэлл, Джордж П Павлова, Анна Паганини, Никколо Пампанини, Сильвана Пасик, кот Паскар, Генриетта Пастернак, Борис Леонидович Песоа, Фернанд Петипа, Мариус Петров, Михаил Петрович Печангко, Мелинда Пивоварова, Раиса Фаддеевна Пикассо, Пабло Пилат, Понтий Пимен, летописец Плевако, Федор Николаевич Плесси-Грей, Франсин дю Плесси, Бертран Плисецкая, Майя Полухина, Валентина Павловна Поляк, Григорий Поляков, Лев Попова, Любовь Сергеевна Постникова, Галина Пресли, Элвис Пуришкевич, Владимир Митрофанович Пурто, Виталий Михайлович Пушкин, Александр Сергеевич Р Радышевский, Дмитрий Райнхарт Лиза Раков, Лев Львович Распутин, Григорий Ефимович Раскова, Марина Михайловна Рахманова, Наталия (Тата) Леонидовна Рачко, Марина см. Ефимова Марина Рейн, Евгений БорисовичРейн, Надежда Викторовна Рента, Оскар де ла Репин, Илья Ефимович Риббентроп, Иоахим фон Рина Зеленая Ромашова Рождественский, Геннадий Розенфельд Исидор Ростропович, Мстислав Леопольдович Руо, Жорж Рязанцева, Наталья Борисовна С Савельева (судья) Саган, Франсуаза Самойлов, Давид Самойлович Самсонова, Майя Львовна Саловитц, Дэвид Саровский, Серафим Сартр, Жан-Поль Свенсон, Глориа Семенов, Глеб Сергеевич Сен-Лоран, Ив Сент-Экзюпери, Антуан Сергеев, Андрей Яковлевич Серебряков, Леонид Сикорская (Набокова), Елена Владимировна Синатра, Франк Скаммель Майкл Скикин, Семен Славинский Ефим (Слава) Слоним, Маша Слонимский, Сергей Михайлович Слуцкий, Борис Абрамович Собчак, Анатолий Александрович Соззани (Бродская), Мария Соловьев-Седой, Василий Павлович Сотт, Роман Шарлевич Софья Ильинична см. Лопатухина, Софья Ильинична Солженицын Александр Исаевич Сорокин (обвинитель) Стайрон Уильям Сталин, Иосиф Виссарионович Старовойтова, Галина Васильевна Стейнбек, Джон Стравинский, Игорь Федорович Страус, Роджер Страхов, Николай Николаевич Стренд, Марк Стуруа, Мэлор Сумеркин, Александр Евгеньевич Т Тарутин, Олег Аркадьевич Темирканов, Юрий Хатуевич Тернер Тина Тимошенко, Семен Алексеевич Толстой, Алексей Константинович Топоров, Виктор Леонидович Топорова Зоя Николаевна Топорова, Татьяна Николаевна Трастмэн, Дебора Тюльпанов, Игорь Виссарионович У Уильямс, Теннесси Уолкотт, Дерек Уфлянд, Владимир Иосифович Ф Федичева, Калерия Ферстенберг, Дайана фон Филип, Жерар Финтушал, София Моисеевна Фолкнер, Уильям Фонтейн, Марго Форман, Милош Форсблом, Георгий Фридланд (Крамова), Надежда Филипповна Фридланд, Жорж Фридланд, Филипп Романович Фрост, Роберт Х Хазанов, Геннадий Викторович Хайнс, Грегори Харрис, Дэвид Хачатурян, Арам Хворостовский, Дмитрий Александрович Хвостенко, Алексей (Хвост) Львович Хемингуэй, Эрнст Ц Цадкин, Осип Цветаева, Марина Ивановна Целков, Олег Николаевич Цехновицер, Юрий Орестович Цурцумия, Роман Ч Чернышева, Елена Чуковская, Елена Цезаревна Чуковская Лидия Корнеевна Чуковский Корней Иванович Ш Шагал, Марк Шанель, Коко Шапиро, Лаура Шаховской, Дмитрий (Иоанн Сан-Францисский) князь Шварценеггер, Арнольд Шварцман, Борис Самойлович Швейгольц, Владимир Шейнин, Александр (Алик) Борисович Шейнина, Галина Шеллберг, Энн Шемякин, Михаил Михайлович Шилинский, Гоша (Жора) Шкловский, Виктор Борисович Шлезингер, Натан Шмаков, Геннадий Григорьевич Шнитке, Альфред Шостакович, Дмитрий Дмитриевич Штейнберг, Александр Семенович Штейнберг, Генрих Семенович Штерн, Виктор Ихилевич Штром, Женя Штромас, Александр (Алик) Шульц, Сергей Сергеевич Шульц, Ольга Иосифовна Щ Щеголева, Ирина Валентиновна Щипачев, Степан Щуко, Лидия Николаевна Э Эванс, Гарольд Эйхенбаум, Борис Михайлович Эйхенбаум, Ольга Борисовна Эткинд Ефим Григорьевич Ю Юсупов, Феликс Феликсович, князь Юсупова, Ирина Александровна, княгиня Я Якобсон, Роман Осипович Яковлев, Александр Евгеньевич Яковлева, Татьяна см. Либерман, Татьяна |
|
||
|
Главная | Контакты | Нашёл ошибку | Прислать материал | Добавить в избранное |
||||
|
|
||||
