• Главная
• Контакты
• Нашёл ошибку
• Прислать материал
• Добавить в избранное

С лепрой, или, как ее чаще называют, проказой, связана одна из наиболее мрачных страниц в истории заразных болезней. Эта хроническая, генерализованная инфекционная болезнь поражает кожу, слизистые оболочки, внутренние органы и периферическую нервную систему. Картина ее проявлений достаточно разнообразна и нередко имеет сходство с внешними признаками других заболеваний — сифилиса, волчанки (туберкулез кожи), элефантиазиса (слоновая болезнь). При узловатой бугристой форме лицо больного приобретает облик, напоминающий рассерженного льва за счет утолщения носа, бровей, своеобразного выражения. Пятнистое поражение кожи сопровождается местной утратой чувствительности. Иногда наблюдается отторжение тканей или даже части конечности. У разных народов существуют очень образные названия проказы: лисья короста, гниючка, ленивая смерть, скорбная болезнь.

Лепра была известна задолго до нашей эры. Однако то, что в древности называли этим словом, не совсем тождественно сегодняшним представлениям об этой болезни. Например, в трудах Гиппократа неоднократно встречаются ссылки на благоприятный исход лепры, в то время как настоящая проказа до недавнего времени была неизлечима. Слово «лепра» стало применяться для обозначения именно проказы благодаря арабским переводчикам и с течением времени стало официальным медицинским названием этой болезни.

Ссылки на Ветхий завет как исторический документ, якобы содержащий сведения не только о диагностике, но и методах профилактики проказы, также неосновательны. В Пятикнижии Моисея подробно описан ряд кожных болезней, разделенных им в зависимости от проявлений на десять различных классов, но среди них ни разу не указан такой важный признак, как потеря чувствительности к боли в пораженных местах. Процедура осмотра больного жрецами также не предусматривала проверки подозрительных пятен на чувствительность. Отдельные толкователи Библии пытались объяснить это тем, что если бы этот признак вошел в закон, то больные могли бы обманывать жрецов. Однако, по мнению русского эпидемиолога и патологоанатома Г. Н. Минха (1836–1896), это утверждение не выдерживает критики, так как о нечувствительности пятен проказы к боли было хорошо известно всем.

В Талмуде упоминается полиморфная кожная болезнь под названием «цорраасс», которое философ и врач Маймонид (XII в.) перевел как «белая проказа» — заболевание, якобы существовавшее во времена Моисея и впоследствии исчезнувшее. Однако это предположение оказалось несостоятельным. Как указывал врач А. А. Пясецкий в уже упоминавшемся историческом исследовании «Медицина по Библии и Талмуду», слово «цорраасс» означает не определенную нозологическую форму, а злокачественность, зловредность течения процесса. Считая многие болезни наказанием за грехи, жрецы нередко объявляли нечистым больного с абсолютно безопасными для окружающих белыми пятнами песи, или, как называют их медики, витилиго, — отчетливо выступающими на смуглой коже. Окружающим внушали, что это бог заклеймил ослушника за нарушение библейского закона. Выражение «больной должен быть закрыт» Г. Н. Минх объяснял не как меру предосторожности, а как указание на необходимость проявления должной скорби, траура по случаю наказания. Становится понятным, почему точно такие же пятна у пришельцев не влекли за собой принудительной изоляции — ведь они не обязаны были подчиняться библейским законам. Пятна плесени на одежде и жилище тоже именовались словом «цорраасс», поскольку их расценивали как клеймо греха.

Л. Фейхтвангер воскрешает эти библейские представления в романе «Иудейская война», описывая сложную церемонию освящения домов, на стенах которых появлялись маленькие красноватые или зеленоватые углубления. Священник приносил умилостивительную жертву, для которой требовались кусок кедрового дерева, червленая шерсть, иссоп (растение) и две птицы. Кровью одной из них семь раз кропили дом, а дру «гую выпускали на волю.

Родиной проказы считают Египет. Во время археологических раскопок в Египте были обнаружены барельефы, передающие картину мутиляции — отторжения конечностей при проказе. Отсюда болезнь перешла через Грецию в страны Европы — на запад до Испании и на восток — до Византии. Большую роль в ее распространении сыграли крестовые походы в Палестину, в которых участвовали рыцари, монахи, купцы, земледельцы.

Первый такой поход под лозунгом освобождения гроба господня состоялся в 1096 году. Многотысячные толпы разношерстного сброда под предводительством Пьера Амьенского двинулись в. Палестину. Почти все участники этого похода сложили свои головы в Малой Азии. Вернуться на родину удалось лишь немногим счастливчикам. Однако европейским феодалам были нужны новые рынки, и через три года хорошо вооруженная шестисоттысячная армия рыцарей и их слуг взяла Иерусалим. На протяжении двух веков состоялось семь крестовых походов, во время которых огромные массы людей устремлялись в Палестину через Малую Азию и Египет, где проказа была широко распространена. Немудрено, что эта зловещая болезнь стала настоящим социальным бедствием в средневековой Европе.

В 1291 году крестоносцы бежали из Палестины, окончательно сдав Иерусалим язычникам-туркам. Но еще на протяжении нескольких десятилетий при европейских дворах не раз вспыхивала идея нового победоносного крестового похода для пополнения королевской казны. После жестокой расправы французского короля Филиппа IV над рыцарями ордена тамплиеров во Франции началась тяжелая пора народных волнений, принимавших причудливые формы религиозно-мистических массовых походов. Во время одной из таких вспышек в стране началось массовое убийство прокаженных, которых обвинили в обрушившихся на страну несчастьях.

Вот как описывает эти события М. Дрюон в романе «Французская волчица»: «Были ли виноваты эти несчастные с изъеденным болезнью телом, с лицами мертвецов и культяпками вместо рук, эти люди, заточенные в зараженных лепрозориях, где они плодились и множились, откуда им разрешалось выходить лишь с трещоткой в руках, были ли они действительно повинны в заражении вод? Ибо летом 1321 года источники, ручьи, колодцы и водоемы во многих местах оказались отравленными. И народ Франции в этот год задыхался от жажды на берегах своих полноводных рек или же пил эту воду, с ужасом ожидая после каждого глотка неминуемой смерти. Не приложил ли тут свою руку все тот же орден тамплиеров, не он ли изготовил странный яд, в состав которого входили человеческая кровь, моча, колдовские травы, головы ужей, толченые жабьи лапки, кощунственно проколотые просфоры и волосы развратниц, яд, которым, как уверяли, и были заражены воды? Или, быть может, тамплиеры толкнули на бунт этих проклятых богом людей, внушив им, как признали под пыткой некоторые прокаженные, желание погубить всех христиан или заразить их проказой?

…Жители городов и деревень бросились на лепрозории, чтобы, перебить больных, внезапно ставших врагами общества. Щадили только беременных женщин и матерей, да и то лишь пока они кормили своих младенцев. Затем и их предавали сожжению. Королевские суды покрывали в своих приговорах эти массовые убийства, а знать даже выделяла для их свершения своих вооруженных людей».

В Россию проказа была занесена, по-видимому, различными путями: в Киевскую Русь — из Греции в X веке, в Прибалтику — в период крестовых походов, на побережье Каспийского и Азовского морей, в устья Волги и Урала — из Юго-Западной Азии, в Сибирь и на Дальний Восток — из Китая, в Закавказье и Среднюю Азию — из Ирана, Турции, Индии и Китая. Выдающийся таджикский врач и мыслитель Ибн Сина (Авиценна) в XI веке работал в очаге проказы на территории нынешней Каракалпакии. Это заболевание описано в его знаменитом труде «Канон врачебной науки». В первых славянских переводах Священного писания (Новый завет) болезнь и была названа проказой от глагола «казиться», «исказиться». Это слово обиходное, следовательно, можно полагать, что с ужасными проявлениями болезни население Руси к тому времени было уже хорошо знакомо. Повальное же ее распространение, согласно летописи Московского архива иностранных дел, относится к 1462 году.

Проказа внушала людям суеверный, почти мистический страх. Излечиться от нее было практически невозможно. Во времена египетских фараонов единственным средством, якобы приносящим облегчение, считались ванны из человеческой крови. С развитием цивилизации кровавые жертвоприношения были запрещены, однако отголоски древних верований еще долго жили в народе.

С. Цвейг в романе-хронике «Мария Стюарт» упоминает о зловещих слухах, которые ходили относительно французского короля Франциска II. Говорили, будто он болен проказой и, чтобы исцелиться, купается в крови младенцев. Многие считали проказу даже более страшным наказанием, чем смерть.

Старинная легенда гласит, что король Марк, узнав о любви своей жены Изольды к Тристану и ее неверности, приказал отдать изменницу прокаженным. По приказу католической церкви в госпитале для прокаженных четыре года находилось набальзамированное тело знаменитого скрипача Никколо Паганини. Безбожник при жизни, он отказался покаяться перед смертью, и церковные власти запретили предавать его тело земле.

Людей с явными признаками болезни изгоняли из поселений, чтобы избежать заражения. В более поздний период для них стали организовывать специальные убежища. Поскольку многие из них создавались по почину ордена св. Лазаря, учрежденного крестоносцами, то вначале их называли лазаретами, а позднее стали именовать лепрозориями. В XVI веке в Европе насчитывались тысячи таких убежищ. Стоило родственникам заболевшего или соседям обнаружить, что кто-то заболел проказой, как больного тотчас заковывали в цепи и церковный трибунал приговаривал его к смерти. Затем инсценировался один из жестоких и зловещих ритуалов, к которым была склонна католическая церковь в период средневековья.

Больного отводили в храм, где священник вручал ему специальную одежду серого цвета. Затем несчастного заставляли лечь в гроб, служили заупокойную мессу и относили гроб на кладбище. Священник произносил над могилой: «Ты мертв для всех нас». И после этих слов человек навсегда становился отверженным. Отныне его пожизненным убежищем становился лепрозорий. Выходя за его территорию, прокаженный обязан был извещать о своем приближении звоном колокольчика или трещоткой. На шее у него висел мешок для подаяний, на сером плаще нашивался особый знак: скрещенные руки из белого полотна или гусиная лапа из красного сукна — символ заболевания, нередко сопровождавшегося постепенным отмиранием конечностей. Обращаясь к кому-либо или отвечая на вопрос, прокаженный обязан был стоять против ветра и прикрывать рот полой плаща.

Поверье об исключительной стойкости очагов прокаты существовало еще в прошлом столетии. В 1834 году Проспер Мериме был назначен инспектором исторических памятников и национальных древностей. В «Заметках о путешествии по югу Франции» он вспоминает о храме св. Иакова в Перпиньяне, построенном в конце XIII века на месте старинного лепрозория: «Когда больше не стало прокаженных, решили убедиться, что место, где они обитали, не угрожает здоровью, и для того, чтобы увериться в этом… (на примере людей презренных) поселили там сперва евреев. Когда увидели, что никто из них ничем не заразился, их оттуда изгнали и воздвигли храм».

Трагической судьбе отверженных обществом посвящено немало страниц в мировой художественной литературе. Неоднократно обращался к этой теме Джек Лондон, переплетая в своих произведениях реальную действительность с фантастическими вымыслами, которые издавна сопутствовали этому заболеванию. Толчком послужила поездка на Гавайские острова, где в XIX веке прочно обосновалась проказа. В 1848 году на один из островов приехал китайский кули, страдавший проказой, а через 50 лет число больных уже превышало 5 тысяч. На острове Молокаи для них была открыта колония, куда полицейские власти препровождали каждого, у кого обнаруживались зловещие признаки болезни. В рассказе «Кулау-прокаженный» писатель рассказывает о вооруженном сопротивлении туземцев, насильно выселяемых в лепрозорий, причем его симпатии явно на их стороне. «Кто такой больной проказой в глазах общества? Затравленная крыса, человек вне закона, превратившийся в нечто столь страшное, что он был теперь и ниже закона, и выше его», — говорит он. В рассказах «Прощай, Джек», «Шериф Коны», романе «Майкл, брат Джерри», повести «Путешествие на Снарке» и других Джек Лондон также затрагивает тему проказы, говорит о трагической судьбе больных.

Глубоко научным подходом и художественными достоинствами отличается неоднократно переиздававшийся роман Г. Шилина «Прокаженные». Чтобы написать эту книгу, автор не только изучал специальную литературу, участвовал в работе съезда врачей-лепрологов, консультировался со специалистами, но и сам жил в лепрозориях. В книге прослежены различные судьбы больных и их детей, развенчивается миф о неизлечимости проказы и о фатальной неизбежности передачи возбудителя по наследству. Есть в ней тяжелые главы, связанные, например, с профессиональным заражением женщины-врача. Однако автор правильно освещает сущность болезни и отражает взгляды, обосновывающие необязательность строгой изоляции заболевших во всех без исключения случаях. И хотя книга написана в период, когда борьба с проказой только вставала на научную основу, она утверждает веру в человека, его силы и знания.

Вадим Шефнер в автобиографической повести «Имя для птицы» рассказывает, как в двадцатые годы два подростка забрели в буддийский храм на набережной Невки в Ленинграде. Их ласково встретил монах, показал внутренность пагоды и, прощаясь, пожал каждому руку. Вспомнив, что на тыльной стороне ладони монаха была не то ранка, не то болячка, герой повести испытывает жгучий страх, вообразив, что заразился проказой. Безлюдье храма кажется ему не случайным: «В пагоду эту, наверное, потому никто и не ходит, что у ее дверей дежурит прокаженный».

Боязнь заражения часто бывает преувеличена по сравнению с реальной опасностью. Из числа лиц, длительное время находившихся в контакте с больными, заболевает 10–12 процентов. Однако чем ниже санитарно-гигиенический уровень, тем вероятнее возможность заражения: она может возрасти до 36 процентов, а иногда и выше.

Эпидемиологические наблюдения, открытие возбудителя решили упорный спор между врачами, считавшими проказу наследственным заболеванием, и так называемыми контагионистами. Последние справедливо утверждали, что инфекция передается в результате непосредственного контакта с больным. Спор этот длился веками, и господствующая в тот или иной момент точка зрения получала отражение в законодательных актах. Так, например, в Шотландии предписывалось принудительно кастрировать больных, так как считалось, что проказа всегда передается по наследству. Полемика нередко носила довольно острый характер. Уже упоминавшийся нами известный исследователь проказы Г. Н. Минх опубликовал ответ специалисту по кожным болезням профессору А. Г. Полотебнову (1838–1907), отрицавшему возможность передачи болезни контактным путем. В качестве одного из аргументов Полотебнов ссылался на то, что духовенство и знать безбоязненно навещали больных, раздавали им милостыню, принимали у себя, а нередко обмывали их и целовали им руки, оставаясь здоровыми. Минх указывает, что в период эпидемий проказа не щадила ни духовных особ, ни аристократов, о чем свидетельствовало наличие специальных привилегированных лепрозориев.[16]

В 1897 году германское правительство, встревоженное многочисленными случаями заболеваний, созвало в Берлине специальную международную конференцию, на которой окончательно восторжествовала точка зрения о заразительности болезни.

Честь выявления возбудителя загадочной болезни принадлежит норвежскому врачу Г.-А. Гансену. Изучая под микроскопом соскобы с поверхности разреза узла на коже больного проказой, он обнаружил в клетках ткани плотные шаровидные скопления. Внутри них параллельно друг другу лежали прямые и слегка изогнутые палочки с закругленными концами, напоминая сложенные в пачку сигареты. Оказалось, что длина отдельных палочек варьируется в довольно больших пределах: от 1 до 7 микрон при диаметре от 0,2 до 0,5 микрон. Внешний вид микобактерий лепры настолько своеобразен, что спутать их с чем-нибудь другим невозможно.

Палочки лепры, устойчивые к действию кислоты и спирта, обладают удивительной видоспецифичностью. Они поражают только человека. В естественных условиях именно человек является единственным резервуаром и источником инфекции. Многочисленные попытки заразить лабораторных животных в течение длительного периода были безуспешными. Весьма приближенной естественной моделью является лепра крыс — самостоятельное заболевание грызунов, довольно отдаленно напоминающее скорбную болезнь человека. Наконец, американцу Шеппарду удалось разработать методику локального размножения микобактерий в мякоти подошвы лапок мышей. Это уже создавало определенные возможности для проверки действия противолепрозных препаратов. Затем методика была усовершенствована.

У мышей удаляли тимус — вилочковую железу, играющую очень важную роль в выработке иммунитета. А для того чтобы еще больше подорвать защитные силы организма, мышей после операции облучали. Дальнейшие поиски подходящей экспериментальной модели заболевания выявили весьма экзотический, но удобный объект. Оказалось, что у представителей семейства млекопитающих — девятипоясиых броненосцев можно получить генерализованный процесс через полтора — три года. Если учесть, что скрытый период болезни у человека длится от трех — семи лет до двадцати и более, этот срок не покажется таким длительным даже самым нетерпеливым исследователям.

Большим достижением является возможность культивировать палочки лепры в лабораторных условиях в клетках человеческой ткани. Благодаря этому удалось создать диагностический препарат лепромин. Внутрикожная лепроминовая проба, или, как ее называют, реакция Мицуды, позволяет судить об иммунобиологической устойчивости организма по отношению к возбудителю. С ее помощью можно выявить среди здоровых людей тех, кто наиболее подвержен риску заражения — у них реакция бывает отрицательной. Интересно, что лица, перенесшие первичный туберкулезный комплекс, менее восприимчивы к лепре. Это натолкнуло на мысль о том, что естественный иммунитет к проказе можно усилить введением вакцины БЦЖ. У тех, кто болен проказой, с помощью лепроминовой пробы можно определить форму заболевания и прогнозировать результаты лечения.

По современной классификации выделяют два крайних типа течения болезни — туберкулоидный и лепроматозный. Между ними имеется три промежуточные группы. Лепроматозный тип наиболее опасен для окружающих, так как сопровождается изъязвлением очагов поражения (лепром). При этом возбудитель выделяется во внешнюю среду, и опасность заражения резко увеличивается. Следует отметить, что лепра относится к числу инфекционных болезней, при которых степень передачи возбудителя значительно выше, чем уровень заболеваемости. Это означает, что человек без каких-либо признаков поражения может быть носителем лепрозных микобактерий и, следовательно, являться источником заражения. Это обстоятельство и вводило в заблуждение противников контактной теории заражения лепрой. Современные исследования позволяют предположить, что развитие клинической формы заболевания и скорость его течения зависят от состояния иммунологической защитной системы организма. Естественно, что нищета и антисанитарные условия жизни являются дополнительным фактором, непосредственно способствующим передаче возбудителя и переходу от «носительства» к явному заболеванию.

Немудрено, что в царской России заболевания проказой не были редкостью. О том, насколько бедственным было положение прокаженных, достаточно красноречиво свидетельствуют следующие факты. В 1827 году местный врач возбудил вопрос о необходимости открытия лепрозория в Якутской губернии, где проказа была распространена среди местного населения. 64 года длилась переписка по этому вопросу между якутским губернатором, иркутским генерал-губернатором и Министерством внутренних дел.

Спустя 70 лет этнограф П. Е. Кулаков, исследовавший быт инородцев, описал ужасную участь бурят, имевших несчастье заразиться проказой. Отверженные всеми, они поселялись в уединенном месте, покидать которое не имели права под страхом смерти. Иногда родственники привозили им кое-какую пищу, оставляя ее недалеко от жилища, а нередко больные были обречены на голодное существование. «Я видел смерть, самоубийство, у меня на руках умирали близкие люди, — все это тяжело и страшно. Но живой мертвец, человек, лишенный ласки, приветливого слова, часто даже пищи и тепла, и лишенный именно с тех пор, когда он наиболее нуждается в человеческом участии, — это хуже и ужаснее всякой смерти и всякого страдания», — писал Кулаков.

Не только на окраинах империи, но и в центральных районах России больные нередко были лишены медицинской помощи. «Пока государство так или иначе не придет на помощь частным обществам в борьбе с проказой, надеяться на уменьшение проказы в России не приходится»,[17] — писал заведующий основанным на средства благотворительности лепрозорием доктор В. И. Андрусон. В брошюре, подробно освещающей все стороны жизни членов колонии, расположенной в Ямбургском уезде Санкт-Петербургской губернии, он приводит любопытные цифры. Годичное содержание одного больного в этом лепрозории обходилось приблизительно в 330 рублей. Взимаемая с вновь поступающих больных плата в размере 300 рублей казалась многим земским управам непомерно высокой, и поэтому земства нередко отказывались помещать больного в колонию до тех пор, пока он не начинал разлагаться заживо, успевая заразить окружающих. С ужасающим обликом одного из таких несчастных мы встречаемся в рассказе И. С. Бунина «Я все молчу» (1913). Среди нищих, собирающих подаяние в церковной ограде, был «мужик с большим белым лицом, весь изломанный, исковерканный, совсем без зада, в одном прелом лапте… Сиденье подшито куском кожи — и вот весь он искривился, заерзал, и поехал, поехал себе по грязи, выкидывая вперед необутую ногу, до половины голую, в известковых струпах, сочащихся гноем и залепленных кусками лопуха».

В денежном отчете[18] за 1909 год в графе «приход» кроме добровольных пожертвований и денег, поступающих на содержание больных от земств, значатся 7 рублей 46 копеек — кружечный сбор в пользу больных и 10 рублей, ассигнованных на устройство детского приюта главным управлением Российского общества Красного Креста. В то же время из этого отчета следует, что по счету мастера за починку 12 сборных кружек было уплачено 18 рублей, а на оборудование приюта затрачено 2767 рублей 63 копейки! Из средств общества семьям больных за год было выплачено пособий на сумму 174 рубля, в то время как стоимость стирки белья за это время составила 389 рублей 64 копейки. Средства, отпускаемые земским управам на пособия для больных, были еще более мизерными. Так, в связи со смертью больных не были выплачены и соответственно возвращены Полтавской губернской управе 6, а Самарской губернской управе 2 рубля. Ни о каких научных поисках эффективных методов лечения в существовавших в то время лепрозориях не могло быть и речи, ибо скудных средств хватало лишь на содержание одного врача, на плечах которого лежали и административные, и лечебные обязанности. Немногого стоило высочайшее покровительство императрицы над этим обществом для борьбы с проказой!

В числе почетных членов совета общества были митрополиты Санкт-Петербургский и Ладожский Антоний и Палладий, священник Иоанн Кронштадтский, протоиерей Мещерский, а среди действительных членов общества для борьбы с проказой насчитывалось несколько настоятелей и настоятельниц различных монастырей. Однако из богатой церковной казны в пользу больных перепадали лишь незначительные суммы, собранные с прихожан. Зато церковные иерархи настоятельно рекомендовали введение в жизнь обитателей лепрозориев религиозного культа, в связи с чем и эти деньги расходовались в основном на постройку церквей при колониях.

Не менее показательны сведения, почерпнутые из «Отчета комитета по призрению прокаженных города Астрахани за 1910 год». Приют для больных был открыт в 1896 году на средства от частных пожертвований, и к указанному времени в нем проживало 47 человек, преимущественно крестьян. Составители отчета вынуждены были констатировать, что лечение прокаженных не входит в задачи приюта. Поэтому в 1909 году на медикаменты не было затрачено ни одного рубля, зато расходы на богослужение, говение, масло, ладан и пр. составили 152 рубля 90 копеек. В 1910 году пришлось все же потратить на лекарства и перевязочные средства 21 рубль 52 копейки, но это во много раз меньше суммы, истраченной на религиозные церемонии.

В число евангельских легенд входит случай исцеления Иисусом Христом больного проказой (Евангелие от Матфея, Марка и Луки). В Евангелии от Луки, кроме того, говорится и об исцелении десяти прокаженных сразу. Господь отослал их к священникам, чтобы испытать веру просивших, и на пути в Иерусалим они исцелились. В небольшой стихотворной повести Гартмана фон Ауэ, созданной им после возвращения из крестового похода в 1197 году, также описан случай «чудесного» избавления от проказы. Заболевший «зловещей заразой» рыцарь тщетно ищет помощи у лекарей и наконец получает поистине дьявольский совет — омыть тело кровью невинной девушки. Девушка, согласившаяся принести себя в жертву, нашлась, но рыцарь отказался купить здоровье ценой ее жизни. В награду за это на пути к дому произошло чудо: он исцелился.

Существовали ли какие-нибудь предпосылки для возникновения этих и подобных им легенд или они являются плодом чистейшей фантазии? Дело в том, что в развитии системных болезней с кожными проявлениями, причиняющими столько страданий, существенную роль играют неблагоприятные условия жизни, психотравмирующие влияния, особенности предболезненного состояния. Многие видные клиницисты относят эти заболевания к психосоматическим,[19] подчеркивая целесообразность применения психотерапии и назначения наряду с местно действующими средствами общеукрепляющих и седативных, то есть успокаивающих. Наши предки, для которых проказа была божьим проклятием, по-видимому, могли ошибочно принимать за нее экзему или нейродермит. В таких случаях сильное внушение действительно могло сыграть определенную роль в благоприятном исходе заболевания. В частности, библейский Иов, которого церковь объявила покровителем больных проказой, по мнению Г. Н. Минха, страдал именно хронической экземой. И тяжелые субъективные ощущения, и струпья, и темный цвет кожи, и резкое исхудание укладываются в клиническую картину этого заболевания.

Небезынтересно привести и пример противоположного рода — не исцеления, а заболевания под влиянием внушения. В упоминавшейся выше работе доктора Амдрусона «Крутые ручьи. Колония прокаженных» говорится об эпидемии «чесотки» в лепрозории. Началась она с поступления больной, страдавшей сильным зудом с отделением большого количества кожных чешуек. Вскоре такие же симптомы появились у ряда лиц, в том числе и у некоторых сиделок. Поскольку ни самого чесоточного клеща, ни даже клещевых ходов ни у кого из заболевших обнаружить не удалось, да и сама вспышка после смерти этой больной сразу же прекратилась, можно заключить, что речь шла о заболевании, обусловленном самовнушением.

Что касается настоящей проказы, то ее лечение требует большого терпения и настойчивости со стороны врачей и пациентов и длится годами. Угнетающим действием на возбудитель болезни обладают препараты сульфонового ряда (вещества, содержащие серу) и некоторые антибиотики. Кстати, интересно одно обстоятельство: природа предусмотрительно позаботилась, чтобы в грудном возрасте, когда контакт между матерью и ребенком особенно тесен и, следовательно, наиболее велика опасность заражения, детский организм был в какой-то степени защищен от этого. Ребенок получает естественное защитное лечение с молоком матери, ибо в нем содержатся сульфоны. В дальнейшем угроза заражения сводится к минимуму, если мать получает необходимое лечение и соблюдает меры предосторожности. Эффект от лечения наступает в том случае, если препараты применяются в комплексе — по два-три сразу. Через каждые два курса лечения набор препаратов меняют, чтобы предотвратить привыкание к ним. Специфическую терапию обязательно сочетают с общеукрепляющей и стимулирующей. С этой целью применяют гамма-глобулин, большие дозы витаминов, липотропные вещества, делают переливание крови. Словом, в борьбе с болезнью врачи используют целый арсенал различных средств.

В Северной Европе, где проказа буквально свирепствовала в средние века, заболевание стало сейчас довольно редким. Правда, еще в начале нашего века русский путешественник Сергей Орловский, побывавший в Норвегии, писал: «Смотришь на красивый городок Мольде, на голубой залив, на яркую зелень рощ, и садов, и пастбищ и не можешь поверить, что в этом райском уголке гнездится такая страшная болезнь, как проказа. Но это так. Несколько тысяч человек больны здесь ею. По всему побережью, вплоть до Бергена, люди заболевают проказой. Некоторые семьи вымерли от нее». А в 1969 году советский писатель Геннадий Фиш в очерках «Скандинавия в трех лицах» сообщил, что в Бергене долечивается последний прокаженный.

И все-таки больных проказой на земном шаре еще много. По данным Всемирной Организации Здравоохранения в 70-х годах зарегистрировано 3 миллиона людей, страдающих ею. В действительности их еще больше. Истинное число больных превышает 10 миллионов — так велика разница между данными регистрации и фактическими. Генеральный директор ВОЗ Халфдан Малер указывает, что угроза многих серьезных заболеваний, в том числе и лепры, в последние годы не уменьшилась, а даже возросла. Это вполне понятно, если учесть, что четыре пятых населения мира не имеют возможности пользоваться систематической медико-санитарной помощью.

Где же сегодня находятся самые большие очаги проказы? Разумеется, там, где условия жизни значительной части населения не соответствуют элементарным санитарно-гигиеническим требованиям. И прежде всего на африканском континенте, народы которого лишь недавно освободились от колониального гнета. Из каждой тысячи конголезцев 116 страдают проказой. В Гвинее, Габоне, Кении, Камеруне, Сенегале, Танзании положение несколько лучше, но и здесь число больных на тысячу жителей намного выше, чем в других странах, — от 20 до 55 человек.

В борьбе с болезнью ученые многих стран объединили свои усилия. В 1931 году была создана Международная ассоциация лепрологов, а в 1953 году образован специальный комитет экспертов ВОЗ по лепре. Начиная с 1974 года под руководством ВОЗ разрабатывается обширная программа научных исследований, конечная цель которых — создание действенной вакцины против лепры.

В нашей стране после Великой Октябрьской социалистической революции, когда забота о здоровье народа стала государственным делом, были приняты решительные меры по борьбе с проказой, которая калечила людей не только физически, но и нравственно. Выписка из лепрозория не радовала, а пугала их. Чувствуя себя изгоями, некоторые больные упорно не хотели покидать приюты, несмотря на выздоровление. Иные настолько уходили в болезнь, что уклонялись от любой посильной работы. Естественно, что это не способствовало выздоровлению.

Советские врачи в борьбе с болезнью начали использовать кроме лекарственной терапии и меры социально-психологического характера. Прежние приюты постепенно реорганизовывались в лепрозории нового типа. В них кроме жилого помещения предусматривался комплекс подразделений медицинского назначения, включающий амбулаторию, больницу, лаборатории, аптеку, библиотеку. Для того чтобы больные могли получить общеобразовательную подготовку, овладеть какой-либо профессией, активно проводить досуг, в лепрозориях открывались школы, различные мастерские, клубы.

Раньше немалые трудности возникали в тех случаях, когда среди обитателей лепрозория появлялись правонарушители, особенно, если они отличались агрессивностью — призвать их к порядку было практически невозможно, так как суды уклонялись от рассмотрения подобных дел. В законодательстве не было оговорено, являются ли больные проказой вменяемыми. Специальной больницы для душевнобольных прокаженных не существовало, и потому психическое расстройство одного из больных нередко приводило к возникновению массовых индуцированных психозов.

Уже на первом Всесоюзном совещании по борьбе с проказой многие организационные и правовые вопросы были решены. Совещание состоялось в апреле 1926 года в Москве под председательством наркома здравоохранения Н. А. Семашко. Среди выступавших на нем был и доктор Андрусон, который подробно рассказал о тех изменениях, которые произошли за годы Советской власти в лепрозории «Крутые ручьи», отметившем незадолго до этого свой тридцатилетний юбилей. Со всей страны сюда приехали ученые и врачи-лепрологи, которые с удовлетворением констатировали успехи применяемого здесь энергичного комбинированного лечения. Торжественное заседание проходило в клубе под девизом «Наука и труд победят проказу» и немало способствовало поднятию духа самих больных и их родственников. …Прошли десятилетия. Сейчас в нашей стране для борьбы с проказой применяется широкий комплекс лечебных, профилактических и социальных мероприятий. Лечение вновь выявленных больных проводится в зависимости от формы заболевания в условиях специализированного медицинского стационара или амбулаторно по месту жительства. Госпитализируют обычно больных с открытыми формами для проведения начального курса лечения, которое затем продолжают амбулаторно. Через каждые два курса набор препаратов меняют, чтобы предотвратить привыкание к ним. И хотя мы не можем сказать, что проказа у нас ликвидирована полностью, но случаи ее стали единичными даже там, где раньше были крупные очаги, например в Ростовской области, Каракалпакской АССР. Непреодолимый барьер, отделявший раньше больных проказой от остального мира, больше не существует. И зловещее народное название болезни «ленивая смерть» утратило смысл и стало забываться.

Примечания:

1

См.: Рохлин Д. Г. Болезни древних людей. М. — Л., 1965.

16

Минх Г. Н. Заразительна ли проказа? Киев, 1891.

17

Андрусон В. И. Крутые ручьи. Колония прокаженных. СПб., 1909, с. 56.

18

См.: Андрусон В. И. Крутые ручьи. Колония прокаженных, с. 64, 65, 69.

19

Психосоматика (от греческих слов «психе» — душа, «сома» — тело) — раздел медицины, изучающий влияние психики на вегетативные функции организма.