• Главная
• Контакты
• Нашёл ошибку
• Прислать материал
• Добавить в избранное

Искусство Древнего Египта наглядно демонстрирует, что узы, связывающие мужа, жену и их детей, были очень прочными. Как правило, на фресках и скульптурах мужья сидят рядом с женами в непринужденных позах, как будто отдыхая. Очень часто муж нежно обнимает жену за плечи, а ее ладонь доверчиво лежит на его руке. За исключением этрусков, ни одна другая древняя цивилизация не изображала столь явно любовь и привязанность, связывающие мужа и жену.

Что помогало сделать брак прочным? Конечно же свобода, которой пользовалась жена, и уважение, которым она была окружена. Она купалась в лучах света, проливаемых на нее первой женой, самой нежной и плодовитой на свете, – Исидой (рис. 66). Как мы помним, именно Исида совершила путешествие в Сирию и проехала Египет вдоль и поперек, чтобы собрать куски расчлененного тела своего мужа. В Исиде не было ничего слабого или неуверенного, она являла собой пример всем будущим женам, которые стремились быть такими же, как она, трудолюбивыми и практичными.

Рис. 79. Женщины в праздничных платьях

К тому же, сослужив своему мужу такую сложную и опасную службу, она сделала возможным его воскрешение и, таким образом, косвенно явилась спасительницей человечества. В некотором смысле престиж египетской жены строился на традициях более древних, чем культ Исиды, поскольку она обладала дополнительным уважением, каким пользовались ее предшественницы в додинастические времена, когда женщины считались таинственным источником жизни, обладательницами психической силы и хранительницами мифов и традиций народа.

Конечно, иногда женщине приходилось делить свое положение в доме с другими женами, что не могло не создавать нервозной и напряженной обстановки. У самого царя был довольно большой гарем, где были не только местные красавицы, но и иностранные принцессы, которых присылали в Египет, чтобы они стали женами фараона. Его министры, а также представители других слоев общества, у которых были крепкие нервы и тугие кошельки, также могли иметь несколько жен. Естественно, многоженство неизбежно имеет своим результатом ревность, зависть, а когда речь идет о гареме царя – то и интриги и заговоры. Мы знаем, по крайней мере, об одном крупном кризисе, порожденном заговором в гареме: это покушение на убийство Рамсеса III, о котором мы знаем по материалам следствия. Когда заговор был раскрыт, Рамсес приказал одному из своих сыновей покончить с собой и казнил 6 женщин и 40 мужчин, включая главного смотрителя гарема, командира лучников, хранителя опахала и своего камердинера. Без сомнения, это заставило царя задуматься об опасностях многоженства, и он завидовал большинству из своих подданных, имевших всего одну жену.

Но даже в условиях многоженства почести и уважение воздавались одной жене. Наследником мужчины считался не обязательно его первый сын, но первый сын, рожденный ему главной женой. Главная жена была очень влиятельным человеком, хозяйкой дома и законной владелицей всей мебели и домашней утвари. Если ее и любую из младших жен ее мужа «отстраняли» или муж хотел развестись с ней, то ей было положено щедрое вознаграждение в виде алиментов. Она также могла обратиться к местному магистрату, чтобы продемонстрировать синяки – результат жестокого обращения с ней мужа, если это выходило за рамки физического насилия, которое допускалось по отношению к женам в странах Ближнего Востока.

Египтяне были романтиками до такой степени, что, пожалуй, будет верным предположить, что браков по любви заключалось столько же, сколько и браков по расчету или велению родителей. В египетской литературе стихи о любви занимают очень большое место. Они длинные и страстные, и очень жаль, что лишь некоторые из них переведены на английский язык с тем чувством, которого они заслуживают.

Читая египетские стихи, невозможно даже предположить, что египтянин после долгих и страстных ухаживаний превратился в домашнего тирана. Совершенно очевидно, что в отношениях между полами высоко ценились нежность и забота друг о друге. Молодые люди, чьи образы запечатлены в этих стихах, с годами становились ближе друг к другу, пока, наконец, они не становились теми почтенными и любящими парами, которые мы видим на египетских памятниках.

Один из текстов гласит: «Послушание покорного сына – чудеснейшая вещь». Еще один текст говорит нам: «Я был тем, кого любит отец, хвалит мать и любят братья и сестры».

Один из признанных способов добиться уважения и любви родителей – хорошо учиться в школе, а занятия в Древнем Египте были серьезными и основательными. После беззаботных дней младенчества, когда он кричал или нежился на солнце, египетский мальчик погружался в долгие часы занятий в тихих залах храма, если, конечно, его родители не были достаточно богаты для того, чтобы нанять ему частного учителя. Дисциплина была очень строгой, а телесные наказания являлись обычным делом, ведь распространенная истина гласила, что «уши мальчика находятся в его заднице».

Самыми первыми предметами, которые изучал мальчик, были те же самые, что всегда и везде: он учился читать и писать. Его учили правильно держать в левой руке деревянную дощечку и правильно смачивать кисточку в сосуде с жидким клеем, прежде чем проводить ею по сухой пластине красных или черных чернил. Сначала он практиковался на каких-нибудь недорогих материалах: куске извести из кучи мусора рядом с храмом, гладком обломке разбитого горшка или простой деревянной дощечке, с которых легко было стереть написанное. Постепенно он переходил к упражнениям на свитке папируса. Папирус делали срезая свежие зеленые побеги папируса, снимая с них кожицу, укладывая нарезанные куски древесины поперек друг друга. Затем их помещали под пресс, после чего оставляли сушиться. Иногда ученик использовал дорогостоящие материалы, которые поставлял дубильщик: пергамент или тонкую кожу. Однако чаще всего использовался именно папирус, который был легким и дешевым в изготовлении, так как в Египте он рос в избытке.

Рис. 80. Письменные принадлежности

Как известно, ученик направлял свою кисточку справа налево, а не наоборот, как мы. Однако иногда он писал колонками сверху вниз, или же одну строчку он выводил справа налево, а следующую – слева направо, чтобы получить причудливый змеевидный стиль. Конечно, на египетских памятниках можно увидеть надписи, вырезанные разными стилями на площади, равной по размеру маленькому компасу.

Это было сделано в целях соблюдения равновесия и гармонии, поскольку линии или шрифт письма всегда считались неотъемлемой частью всего рисунка, точно так же, как и на японских цветных гравюрах.

Наиболее известным видом египетского шрифта является иероглифическое письмо. Слово «иероглиф» происходит от греческих слов «hieros» и «gluphe» – «священный» и «резьба». Этот шрифт всегда используется на памятниках и в официальных надписях. Он вошел в обиход уже будучи полностью сформированным в древнейшие династические времена, примерно в 3000 году до нашей эры, и просуществовал, практически не меняясь, почти четыре тысячи лет. Поскольку значки и символы было трудно писать с большой скоростью, для написания официальных документов был создан стенографический (упрощенный) вариант иероглифического письма – иератический шрифт. К концу династического периода в обиход вошел еще более упрощенный вариант теперь уже иератического письма – демотическое письмо (от греческого слова «популярный»). Демотическое письмо, таким образом, представляло собой двойную стенографическую запись иероглифического письма.

До обнаружения французской армией в 1799 году знаменитого Розеттского камня (он впоследствии был «освобожден» британской армией и теперь выставлен в Британском музее) расшифровка древнеегипетских текстов не была возможна. На Розеттском камне декрет Птолемея V Эпифанского записан тремя шрифтами, использовавшимися в Египте на заре христианства: греческим, иероглифическим и демотическим. Знакомый ученым греческий шрифт дал им ключ к расшифровке двух других шрифтов. В 1822 году молодой талантливый французский ученый Жан-Франсуа Шампольон проник в подлинную суть иероглифического письма, используя Розеттский камень и распознав имена Клеопатры и Птолемея внутри картушей на одной из надписей. (Картуши – это овальные линии с черточкой в начале, которые через определенные промежутки можно видеть на большинстве египетских надписей. Французское слово «картуш» – это эквивалент слова «патрон», на что, по мнению французских солдат, был похож этот символ. Иероглиф картуш представляет собой веревку, завязанную узлом, возможно символизируя, что фараон был владельцем всего, вокруг чего совершало солнце свой круг.)

До своей безвременной кончины в возрасте сорока двух лет неутомимый Шампольон значительно продвинулся в изучении иероглифического и демотического письма, и последующие поколения египтологов с тех пор разгадали почти все загадки древних текстов. Почти – но не все, поскольку мертвый язык до сих пор хранит (и, вероятно, будет хранить) некоторые свои секреты. Например, мы не знаем, как произносились отдельные слова, хотя можем прочитать их и имеем некоторые понятия об их возможном произношении из арабского языка. Написание иероглифов полностью, с отдельным значком для каждого звука было бы очень утомительным занятием, поэтому писцы просто пропускали некоторые гласные звуки, чаще всего в коротких словах, и знаки препинания. Они писали только согласные или знаки, обозначавшие согласные, на месте гласных. Результат нетрудно себе представить. Вместо предложения «Положи, пожалуйста, ручку и бумагу на стол» мы получим: «Плж пжлст рчк бмг н стл». Нам придется лишь догадываться о том, какие гласные звуки и служебные слова здесь пропущены.

По сути, египтянам так и не удалось, – впрочем, как и британцам или американцам, – рационализировать некоторые аспекты языка. Но их это не очень беспокоило. Да и с какой стати это должно было их беспокоить? Египетский язык был языком империи. Если иностранцы хотят читать на этом языке, зачем упрощать им жизнь? Таким образом, иероглифическое письмо всю свою жизнь так и оставалось неразрешимым компромиссом между двумя системами: алфавитной и пиктографической. Египтяне создали свой собственный, достаточно гибкий алфавит, используя символ для обозначения звука или буквы, а то и двух или трех звуков и букв сразу, и, хотя были достаточно грамотным народом, они тем не менее всегда склонялись к примитивному способу использования картинок. Из всех их органов чувств визуальное восприятие было развито у них лучше всего. Так, они не могли удержаться от того, чтобы написать предложение «Девочка бежит по улице», используя картинки, изображающие девочку, бегущих людей и улицу. Видя изящество, с каким выполнены надписи на памятниках, можно ощутить удовольствие, которое испытывали египтяне, рисуя различные картины. Даже знаки алфавита были не просто абстрактными буквами, но маленькими картинками. Алфавитная и пиктографическая системы слились и образовали однородную систему, только когда семиты занялись этим вопросом.

Эти элементы языка должен был усвоить египетский ученик, потом ему необходимо было долго практиковаться в письме, переписывая огромное количество текстов, чаще всего всем известные высказывания древних мудрецов, представлявшие ценность как с нравственной, так и со стилистической точки зрения. Если ему везло, то он получал страничку или две из живых и популярных сказок. Но чаще всего его участь была незавидной, поскольку надо признать, что египетские писатели не были столь талантливы, как скульпторы и художники.

Рис. 81. Иероглифический алфавит и символы

Именно скульптура и изобразительное искусство наилучшим образом отвечало художественному вкусу египтян. Насколько мы знаем, как во многих восточных странах, так и в египетском фольклоре есть великолепные образцы, но памятники письменной литературы (за редким исключением) в виде сборников забавных сказок или стихов все же больше привлекают внимание историков, чем ценителей литературы. Тема большинства дошедших до нас произведений прозы не представляет большого интереса, и можно сделать вывод, что содержание рассказа или философского трактата было менее значимым, чем стиль произведения. Высказывания верховных советников и мудрецов возвышенны и производят сильное впечатление на изучающих так называемую «литературу мудрости», но вы будете напрасно искать в них проникновения в глубины человеческой души и мотивы поведения людей, образцы которого дают нам Паскаль или Ларошфуко. Однако при этом следует помнить, что в некоторых языках способ выражения мысли или рассказ о каком-то предмете зачастую более выразителен, чем сам предмет повествования. Это вполне справедливо в отношении английской литературы. Когда переводят подобную литературу, она кажется гораздо менее интересной, чем является на самом деле, поскольку перевод лишает ее основных достоинств: подлинного звучания слова, построения фразы, выбора метафоры, основного ритма и духа. То, что кажется тривиальным и скучным в переводе, часто бывает возвышенным и удивительным в оригинале. А мы ведь даже не знаем, как звучал язык египтян. Мы можем только сказать, что в египетской литературе, судя по всему, нет признанных шедевров вроде шумерского эпоса о Гильгамеше, блистательных произведений, которые могли бы соперничать с китайской, индийской или японской литературой или с норвежскими сагами. В общем, трудно позавидовать ученику, переписывавшему образцы египетской литературы.

К счастью для него, были и другие предметы, которые ему надо было изучать. Они, вероятно, более соответствовали вполне земному характеру большинства молодых египтян. Самым важным из этих предметов была математика. Наши знания об этом направлении египетской мысли не так велики, как хотелось бы, но, судя по всему, в долинах Нила наука была не столь развита, как в долинах Тигра и Евфрата. Египтяне были людьми практического, а не метафизического склада ума и не особенно тяготели к абстрактному мышлению как таковому. У них не было склонности к алгебраическим задачам, операции с дробями у них были относительно примитивными, а задачи на умножение и деление они выполняли довольно громоздким и неуклюжим способом. Они благополучно избежали весьма расплывчатого понятия «ноль» (которое позже было разработано арабскими математиками) и, хотя изобрели символы для обозначения десятка, так и не смогли придумать символы для обозначения цифр от двух до девяти. Так, например, число 13 они записывали таким образом: 10 + 1 + 1 + 1; 124 как 100 + 10 + 10 + 1 + 1 + 1 + 1; 2352 как 1000 + 1000 + 100 + 100 + 100 + 10 + 10 + 10 + 10 + + 10 + 1 + 1.

С другой стороны, они достигли значительных высот в геометрии и могли измерять площадь и объем таким способом, который очень пригодился в строительстве и земледелии. Они также могли вычислить площадь круга по его диаметру и знали свойства трапеции и цилиндра. Если даже их представление о математике было ограниченным и выражалось в весьма примитивных и громоздких формах, то этих знаний им вполне хватало. Они могли произвести необходимые вычисления, чтобы спроектировать пирамиду и построить кирпичное основание, на которое устанавливались каменные глыбы: это был воистину математический подвиг. Кто-то считает, что в том, что касается цифр и чисел, они похожи на нас. Наша способность оперировать цифрами весьма поверхностна, но нам вполне достаточно для жизни простейших вычислений.

Тот же самый чисто эмпирический подход был у них и к торговле. Собственно, для производимых ими операций «торговля» – слишком громкое слово, поскольку в большинстве своем в династический период торговые операции сводились к простому бартеру, когда один предмет обменивался на другой. В поздний период Нового царства был достаточно широко распространен золотой, серебряный и медный стандарт, причем гирями служил металл или мешочки с металлической пылью (рис. 82). Существовали две разные системы измерений: «geben» и «quite». Теперь стало возможным выразить стоимость предмета через количество драгоценного металла, однако эта система не стала универсальной. Торговцы в Египте не были организованы в большие группы посредников и торговцев, как это существует в наше время. Египетская экономика зиждилась на сельском хозяйстве, и в обществе не существовало четко выраженного среднего класса. Крестьянин или жрец выступали одновременно и в роли продавца. Монеты появились в Египте только после его завоевания Дарием, в самом конце Позднего периода.

Рис. 82. Взвешивание золота

Что касается развития науки, то ее характер в основном был чисто эмпирическим. Медицина у египтян была странным соединением практического опыта, магии и не всегда точных предположений и выводов. Они умели хорошо лечить переломы, как свидетельствует книга Эдвина Смита, нашедшего записи на папирусе, и были вполне сносными дантистами и акушерами. Методом проб и ошибок они собрали такое количество медицинских препаратов, что Гомер назвал их «расой аптекарей». Будет справедливым отметить, что прописываемые ими лекарства были ничуть не хуже, а во многом и более безопасны, чем те, которые выписывали английские врачи еще двести лет назад. Но в целом медицинскую практику египтян нельзя назвать систематизированной, поскольку они широко использовали волшебные снадобья и заклинания. Возможно, именно их чрезмерная связь с религией помешала им глубже познать человеческий организм. Казалось бы, процесс бальзамирования должен был помочь египетским врачам познать некоторые конкретные вопросы, касающиеся функционирования организма. Так, они делали надрезы на теле человека, чтобы вынуть его внутренности. Однако процесс бальзамирования был связан с религиозными обрядами, и сама идея о том, чтобы использовать тело усопшего для изучения анатомии, была им столь же отвратительна, как и римским католикам Средневековья или эпохи Возрождения.

Кажется вполне естественным, что мы должны попрощаться с нашими египтянами на открытом воздухе. Голубое небо и золотой диск солнца были двойными символами их самого могущественного божества – Амона-Ра, короля всех богов. Египтяне жили в чудесном климате и пользовались этим, им нравилось расслабляться и отдыхать на воздухе.

Мы уже упоминали о том, что знатные египтяне стали заядлыми любителями езды на колесницах, поэтому скоро это стало любимым развлечением высшего сословия. Ведь, по сути, колесница была чем-то вроде спортивной машины. С начала Нового царства до конца династического периода цари Египта любили, чтобы их изображали летящими на своих волшебных повозках, запряженных лошадьми с выгнутыми спинами и развевающимися гривами. Они проводили соревнования по стрельбе из лука, во время которых проезжали в полном облачении мимо ряда вытянутых медных мишеней и пытались поразить их стрелами. Аменхотеп II и Тутмос III, которые были активными сторонниками всех видов развлечений на свежем воздухе, были настоящими мастерами в этом виде спорта, то же самое можно сказать о сыне Тутмоса III, Аменхотепе III, когда он еще не посвятил всего себя правлению Египтом и не стал в своем роде Клавдием Августом Египта. Корпус лука, которым египтяне пользовались в эпоху Нового царства, был высоким и прямым, что было улучшенным вариантом старого, дважды изогнутого лука, который использовался в более древние времена.

Египетские цари также любили наблюдать за тем, как их солдаты боролись или сражались с рабами, хотя эти виды спорта считались слишком плебейскими для того, чтобы они сами принимали в них участие. Особенно хорошо была развита борьба, и это отображено на многих фресках (рис. 83). Более аристократическим видом развлечения считалась охота, и подвиг фараона, чье копье поразило льва, крокодила или бегемота, как правило, запечатлевался на дощечке или глиняной табличке; иногда мастерами даже создавался по этому случаю священный скарабей (рис. 57).

Рис. 83. Борющиеся мальчики

Рис. 84. Приспособления для охоты

Рыбная ловля и охота на птиц также были широко распространенными занятиями. Нахт, главный писец Амона в эпоху Восемнадцатой династии, изображен на фресках гробницы в момент, когда он наводит пращу на стаю уток. Он как раз спустился вниз по реке на одной из маленьких лодок, построенных из связок папируса. О таких лодках мы упоминали в одной из предыдущих глав. Ее можно было сделать за час или два. До сих пор такие лодки используются некоторыми племенами на юге Судана. Конечно же Нахта сопровождали его дети. Старшая дочь стоит позади отца, а младшая крепко ухватилась за его ногу. Впереди него находится его маленький сын, который еще не вполне осознает, что происходит. У него в руках его собственный гарпун, и он вопросительно смотрит на отца. Это только одна из чудесных сценок, запечатленных на стенах этой фиванской гробницы (фото 22).

На охоте знатных египтян сопровождали и собаки. Собака была другом человека с доисторических времен. Ко времени Нового царства существовало по крайней мере четыре породы собак, в том числе порода очень маленьких собак. Порода грейхаунд была универсальной: эти собаки использовались для работы и для развлечения. Эта порода произошла от дикой собаки, близкой родственницы волка (рис. 85). По форме эта собака отдаленно напоминала современную салуки. Также была выведена порода более компактных собак, наподобие современного мастифа. Собаке посчастливилось иметь своим покровителем бога Анубиса, который всегда принимал обличье изящной черной собаки. Анубис был богом мумифицирования и охранял места, где покоились ушедшие в мир иной (рис. 32). Он был одним из древнейших и наиболее почитаемых египетских богов и имел много храмов. Одним из наиболее известных его храмов был храм в Кинополе, который греки называли «городом собак». В этом храме тщательно сохранялись мумии собак.

Рис. 85. Охотничья собака

Рис. 86. Кошка

Кошка тоже находилась под покровительством богов (рис. 86). В поздние века богиня-львица Баст чаще выступала в более мягком обличье кошки; ее главный храм находился в Бубастисе. Гордую и независимую кошку, которую египтяне называли «мив», оказалось труднее приручить, чем дружелюбную собаку, и она оставалась неприрученной вплоть до начала эпохи Среднего царства. Среди других животных заслуживает упоминания обезьяна, чьи проказы и ужимки забавляли людей с самой зари человечества (рис. 53).

В завершение необходимо сказать несколько слов о детских играх и забавах. Это были подвижные игры, и они ставили в тупик стороннего наблюдателя так же, как и современные игры детей. На фресках изображено довольно много игр, смысл которых нам непонятен; однако среди них есть и такие, которые с незапамятных времен были любимы детьми. Это бег, прыжки, чехарда, игры в мяч, салки и другие (рис. 87). Кстати, египетские девочки очень любили играть в куклы. Некоторые из этих кукол были весьма простыми и незамысловатыми, другие – очень красивыми, похожими на людей и имели разные комплекты одежды.

Рис. 87. Играющие девочки

Взрослые могли часами сидеть играя в шашки (рис. 88). Доску ставили в гостиной или в тени дерева в саду. Доски и фигуры находили даже в самых древних гробницах, и, судя по всему, игроки бросали жребий, чтобы следить за ходами белых фигур на доске, поделенной на 30 клеток.

Большой популярностью также пользовались танцы. Конечно, это была в основном прерогатива женщин, которые танцем развлекали мужчин, хотя жрецы и даже фараоны выполняли несколько величественных па во время религиозных праздников. Танцовщицами были служанки или рабыни. Существовали также маленькие группы профессиональных танцовщиц (сестер профессиональных плакальщиков на похоронах), и именно они выступали на банкетах (рис. 60). Судя по надгробным росписям, эти танцы были весьма нескромными. Танцовщицы, которые в основном выступали обнаженными, ритмично двигались, позвякивая своими ожерельями.

Рис. 88. Игра в шашки

Рис. 89. Акробат

Рис. 90. Музыканты на празднике

Также большим успехом пользовались женщины-акробаты, которые выступали попеременно с танцовщицами, выполняя хорошо отрепетированные трюки (рис. 89).

Египтян повсюду сопровождала музыка: на обедах и праздниках, на улице и дома (рис. 90). В оркестрах играли как мужчины, так и женщины на струнных, деревянных духовых и медных духовых инструментах. Струнные инструменты были представлены двумя видами арф. Большая арфа иногда была до 5 футов высотой и имела до 19 струн. Музыканты сидели на полу со скрещенными ногами, а сама арфа помещалась на подставку. Маленькая арфа была легкой, переносной и, как и большая арфа, настраивалась при помощи колышков. Арфы были самой разной формы. Некоторые из них напоминали лиру с изящной и чудесно расписанной декой. Египтяне также повсеместно использовали небольшую лютню. Хоть ее называют лютней, она мало походила на ту, которой пользовались во время правления Елизаветы, и больше напоминала современную мандолину или гитару. Гораздо реже встречалась кифара, поперечная арфа на ножках.

К деревянным духовым инструментам относились флейта с очень мягким звучанием и более низкие по тону инструменты, напоминавшие гобой. Существовала длинная одиночная флейта, на которой играли в основном мужчины, и маленькая двойная флейта, которую чаще можно было видеть в руках женщин. Мундштук двойной флейты был сделан из слоновой кости.

К медным духовым инструментам относились длинные трубы из бронзы или меди, которые использовались в религиозных обрядах и военных походах. Знаменитая пара горнов, каждый из которых был настроен на определенную ноту, была найдена в гробнице Эхнатона. Когда в них дули, они издавали заунывный звук, похожий на те, которые можно услышать в современных Альпах, слушая альпийские рожки.

В египетском оркестре была сильная ритмическая группа. Вероятно, чем-то ее звучание было похоже на игру ударных инструментов в современном южноамериканском джаз-банде. Она включала в себя барабаны, несколько видов тамбурина, трещотки и типично египетские инструменты, называемые «систр», которые позже стали использоваться греками и римлянами при проведении храмовых обрядов.

Систр представлял собой металлический инструмент, основой которого служила голова коровы. Между рогами коровы была пропущена металлическая проволока, на которую были нанизаны металлические диски. Этот инструмент был своеобразной эмблемой щедрой богини-коровы Хатор, доброй и ласковой кормилицы фараонов и правительницы неба. Поэтому этот музыкальный инструмент чаще всего использовался для изгнания злых духов и помощи женщине при родах. При легком потрясывании он издавал мягкий успокаивающий шелест, однако при сильном встряхивании издаваемый им звон был достаточно резким (рис. 91).

Рис. 91. Музыкальные инструменты: 1 — менат, 2 — флейты из слоновой кости, 3 — систр, 4, 7,8 — колокольчики, 5,6 — арфы

Особый музыкальный эффект достигался при помощи ритмических хлопков в ладоши. Как видно из рисунков на фресках, женщины, не игравшие на музыкальных инструментах, хлопали в ладоши и словесно подбадривали выступавших, так же как это делается при исполнении фламенко в современной Испании. В танце фламенко это является искусством само по себе и в то же время – частью музыкального ансамбля, такой же, как игра гитары и перестук каблуков танцовщиков. Танцоры в Египте щелкали при помощи зажатого между пальцами инструмента под названием «менат», который состоял из двух овальных дисков, этот инструмент очень напоминал испанские кастаньеты. Наконец, на одной из фресок мы видим египетского певца, поющего с прижатой к уху рукой, как это традиционно делают певцы в современной нам Северной Африке и в Испании при исполнении фламенко. Когда мы слушаем цыганских музыкантов Южной Испании, которые исполняют мелодии, продолжающие традиции песен народа, населявшего болота Африки много веков, мы вполне можем представить себе, что слушаем подлинную, хоть и искаженную эхом музыку, которая когда-то услаждала давно умерших жителей долины Нила.

Рис. 92. Слепой арфист

В гробнице принца Нахта на одной из фресок мы видим чудесную сцену. Группа музыкантов играет для сидящих женщин и мужчин (рис. 92). В большинстве своем в этом оркестре играют женщины, но среди них есть слепой арфист. Он слеп и, кажется, перебирает струны арфы отрешенно, как будто играя для самого себя. Мы можем послушать слова песни: это одна из наиболее популярных и долго исполняемых египетских песен. Ее пели еще в далекие дни Древнего царства, теперь же старый арфист играет ее тысячу лет спустя. Ее будут петь и когда сам он уйдет из страны живых. Это песня арфиста, и слепой арфист призывает своих слушателей оставаться верными истинной философии, которую египтяне сами создали: «Проведи хороший день. Наслаждайся самыми лучшими представлениями. Украшай руки и шею жены цветами лотоса, и пусть твоя возлюбленная всегда будет с тобой. Не останавливай музыку и пение; пусть все тревоги уйдут в сторону. Не думай ни о чем, кроме развлечений, поскольку скоро настанет твой черед отправления в царство мертвых».