• Главная
• Контакты
• Нашёл ошибку
• Прислать материал
• Добавить в избранное

...Однажды в редакцию «Орбиты» пришло письмо, где было сказано буквально следующее:

«Наша цивилизация находится в планетной системе звезды Дзета (созвездие Льва). Наша звезда двойная. Вокруг одной вращаются три планеты, вокруг другой — две.

Звездолет, посланный нами, находится на орбите возле вашего естественного спутника — на расстоянии 85 тысяч километров от него.

Прилагаем его изображение и координаты».

Письмо было подписано астрономом-любителем Илией Илиевым, руководителем коллектива, якобы расшифровавшего послание инопланетян.

Понимая, что все могло оказаться заурядной мистификацией, редакция сочла нужным послать своего корреспондента по адресу, указанному в письме. И не прогадала. При всей спорности гипотезы, которая будет изложена ниже, возможно, в ней есть зерно истины. Итак...

В октябре 1928 года был проведен интересный эксперимент для изучения распространения радиоволн. Голландец Ван дер Поль, сотрудник фирмы «Филипс», находясь в городе Эндховене, посылал каждые 20 с импульсы с длиной волны 31,4 м, которые К. Штермер должен был принять в Осло. Но отраженные серии сигналов возвращались не через 20 с, а через совершенно произвольные промежутки времени. Несколько месяцев спустя Ван дер Поль опубликовал эти новые серии в английском журнале «Нейчур». Вот они:

Первая: 15, 9, 4, 13, 8, 12, 10, 9, 5, 8, 7, 6.

Вторая: 8, 11, 15, 8, 13, 8, 8, 8, 12, 15, 13, 8, 8.

Третья: 12, 14, 14, 12, 8.

Четвертая: 12, 5, 8.

Пятая: 12, 8, 14, 14, 15, 12, 7, 5, 5, 13, 8, 8, 8, 13, 9, 10, 7, 14, 6, 9, 5, 9.

Скачала предполагалось, что сигналы отражаются от какого-то неизвестного космического тела. Однако вычисления показали, что скорость этого загадочного объекта должна быть фантастической.

Всемирно известный ученый Никола Тесла первым предположил, что своеобразное запаздывание сигналов вызвано деятельностью инопланетной цивилизации. Естественно, этому талантливому, но весьма эксцентричному физику -никто не поверил. В 1960 году к гипотезе Теслы вернулся профессор Р. Брейсуэлл из Стэнфордского университета (США). Он предположил, что когда-то (вероятно, тысячи лет назад) некая инопланетная цивилизация отправила кибернетические радиозонды ко всем звездным системам, где можно было бы обнаружить жизнь. Эти автоматические звездные странники должны были, уловив чуждые радиосигналы, посылать информацию на свою планету. Одновременно они изменяют промежутки между импульсами, возвращаемыми на Землю, и эти изменения таковы, что содержат кодированное сообщение для нас. Но как и почему? Загадка оставалась загадкой.

В 1972 году шотландец Дункан Леннан предложил способ для прочтения сигналов. Не вдаваясь в подробности, скажем, что его решение «задачи инопланетян» очень оригинально и целиком относится к геометрии. По его мнению, наши разумные собраты живут на шестой планете звезды Эпсилон в созвездии Волопаса, в 104 световых годах от нас; солнце у них двойное, а радиозонд обращается по орбите вокруг Луны. Последнее предположение совпало с выводами и аргументами профессора Рональда Брейсуэлла.

Почти в то же время болгарский архитектор Станислав Стойков предложил еще одно — графическое решение. Он получил изображение космического радиозонда и космонавта в скафандре. Но всякий, кто детально ознакомится с выкладками Стойкова, поймет, что инопланетные жители или их разумные роботы вряд ли послали бы нам задачу столь сложную и запутанную. Как нам кажется, для первых попыток космической связи всего важнее простота, наглядность и логичность.

Решение загадки (конечно, если это действительно сигналы, несущие информацию) нужно строить на каких-то прочных логических принципах. Чем более развита цивилизация, тем больше она стремится к простоте и наглядности при общении с братьями по разуму. Не исключено, что они посылают нам зрительные образы; возможно и то, что сообщения носят чисто геометрический характер, позволяющий передать нам все необходимые сведения: координаты, эталоны измерения, интервалы.

Решение, найденное коллективом энтузиастов под руководством Илии Илиева, еще нельзя назвать решением. Это скорее попытка найти новый подход к задаче, наметить путь, по которому наша мысль должна идти к разгадке тайны Штермеровых сигналов.

Итак, имея перед собой задачу, напишем слово «решение» и установим два принципа. Первый — рассматривать каждую серию цифр отдельно. Второй — последовательно разбивать их на пары и считать эти пары координатами точек в прямоугольной системе координат Декарта.

Мы сразу получаем созвездие Льва (см. рис.), но без звезды Дзета, для которой дана только абсцисса. Либо Штермер не смог принять последнего интервала, либо это просто знак «внимание». Созвездие изображено не совсем точно, но не надо забывать, что запаздывание измерялось тольрсо в целых секундах, отсюда и погрешности.

Естественное возражение скептика: «Откуда они, инопланетяне, знают, как выглядит созвездие Льва с Земли?» Представим себе, что зонд-автомат прилетел и вращается вокруг Луны. Он обращен к своей «родине», «видит» ее и записывает виденное в памяти. Возможно ли такое? Вполне.

Если из числа 20 (действительные промежутки между сигналами) вычитать числа первой строки, то получатся новые 7 точек. Нанесенные на систему координат, они дают изображение, напоминающее своими аэродинамическими формами летательный аппарат (см. рис.). А может быть, это попросту наш новый знакомец — радиозонд?

Итак, Дзета Льва (из координат «радиозонда» можно обратным путем получить и ординату этой звезды). Логично предположить, что вторая строка должна рассказывать о «семействе» Дзеты. Разбив числа на пары, замечаем, что четвертая и седьмая точки имеют одинаковые координаты (8, 8). Не есть ли это указание на двойную звезду? (К такому же выводу пришел и Леннан.)

Точки определяют угол АОВ. Можно предположить, что в этой строке зашифровано графическое сообщение о положении радиозонда. Если точка 0 — это Земля, а точка 8 — Луна, то не является ли точка А их летящим посланцем? Можно даже определить расстояние ВА, приблизительно равное 80 тыс. км (см. рис.). Не там ли обращается вестник чужого разума?

Отрезок ОС указывает нам направление. Куда? Что оно означает, почему эта линия касательна к «орбите» предполагаемого тела, почему С и А лежат на одной абсциссе?

Самая длинная и самая загадочная. А что, если это тоже какой-то графический образ? Тогда поступим так же, как и с первой строкой. И тогда опять-таки получим контуры летательного снаряда — на сей раз трапецеидальной формы. Может ли это быть изображением корабля-матки, вращающегося вокруг Луны и посылающего свои зонды с исследовательскими целями?

Илия Илиев и его коллектив — всего лишь астрономы-любители. Их скромные знания и возможности исчерпаны, теперь слово за специалистами: радио-астрономами, математиками, физиками. Не будем поднимать пустой шум, попусту бить в колокола. Достаточно, чтобы читатель уяснил главное: нужно смело вступать на территорию любых идей, кажущихся даже «безумными», хотя бы для того, чтобы найти в них зерно истины.

Мы должны быть готовы к возможному контакту с инопланетными цивилизациями. И должны оказаться с ними на равных.

Перевод с болгарского

Молодые болгарские любители астрономии предложили свою интерпретацию загадочного радиоэха, получившего восемь лет назад наименование «парадокса Штермера». Известный шведский геофизик К. Штер-мер в 1927—1929 годах действительно наблюдал странные отражения радиосигналов, посылаемых мощной (по тому времени) коротковолновой станцией в Эндховене (Голландия). Промежутки времени между посылкой радиосигнала и получением эха оказались различными — от 4 до 30 с. Если истолковывать радиоэхо как результат отражения радиоволн от каких-то естественных внеземных объектов, то получается, что эти объекты находятся от Земли на расстояниях, измеряемых сотнями тысяч и миллионами километров. Характерно, что интервалы времени между посылкой сигналов и получением эха были разными на протяжении даже одной серии опытов. Предположение о единственном отражателе отпадает — легко видеть, что в этом случае скорость его перемещения превосходит световую. Гипотеза о многих разноудаленных отражателях также вряд ли соответствует действительности — нам неизвестны естественные космические тела, принадлежащие к солнечной системе, которые бы могли играть роль таких отражателей. Сам Штермер, открыв загадочные факты, не нашел им правдоподобных объяснений. В связи с этим гипотеза Р. Брейсуэлла об искусственном зонде или зондах, засланных в нашу солнечную систему разумными обитателями других планетных, систем, безусловно, заслуживает серьезного обсуждения.

Прежде всего надо заметить, что интерпретация «парадокса Штермера» с позиций гипотезы Брейсуэлла неоднозначна. Существует множество вариантов объяснения загадочного радиоэха, предположение, легшее в основу статьи «Весть из созвездия Льва», — лишь одно из многих. К сожалению, нет критерия, позволяющего выбрать из предложенных решений лучшее. Все они базируются на совершенно произвольных гипотезах, которые сами нуждаются в доказательствах. Так, например, И. Илиев полагает, что интервалы между приемом радиоэха надо сочетать попарно и рассматривать эти пары как Декартовы координаты точки на плоскости. Но ведь Штермер принимал эхо только во время своих наблюдений, беспорядочно разбросанных по времени. Если бы можно было учесть эхо, не фиксированное Штермером (скажем, в то время, когда он спал), то на чертеже получилось бы нечто совсем не похожее ни на одно созвездие.

Да и сходство с созвездием Льва грубо приближенное. На изображении нет звезды Дзета Льва. Стало быть, зонд прибыл с планетной системы именно этой звезды? Ничуть. Ведь на изображении нет и многих. других, достаточно ярких звезд того же Льва — почему бы не предположить, что и оттуда к Земле посланы зонды? Вся эта методика сильно напоминает известный анекдот об открытии неандертальцами беспроволочного телеграфа (на основании того, что в их жилищах археологами не было найдено проволоки).

Болгарские любители астрономии совершают ошибку, ставя вопрос: «Откуда они знают, как выглядит их созвездие от нас?» Общеизвестно, что созвездие — видимая на земном небе и условно выделенная совокупность звезд, вовсе не образующих физическую систему тел. Как же можно говорить о «их» созвездии?

Столь же произвольны предположения, что вторая строка рассказывает о «семействе» звезды, откуда послан зонд, а третья о положении этого зонда. А почему не наоборот? Все рассуждения ведутся по методу «а что, если», и тем не менее фантазии авторов все-таки не хватило на то, чтобы как-то истолковать четвертую и. пятую строки.

Очень хорошо, что Илия Илиев и его коллеги не хотят сенсации и предлагают смело вступить на территорию «безумных» идей хотя бы для того, чтобы найти в них зерно истины. Но, увы, беда как раз в том, что решения, предложенные энтузиастами звездных контактов, недостаточно «безумны», чтобы быть верными. На них лежит печать антропоморфизма — этой главной слабости в любых рассуждениях об инопланетном разуме. Похож ли этот разум на наш, имеют ли его обладатели внешнее сходство с нами? К сожалению, современная наука не в состоянии дать определенный ответ ни на этот вопрос, ни на другие, связанные с внеземными цивилизациями.

Возможно, что в некоторых планетных системах эволюция планетных биосфер пошла по земному образцу. Если там, как и у нас, действовал принцип конвергенции, то разумные существа получились внешне похожими на людей. Но, учитывая ничем не ограниченную творческую изобретательность природы, можно думать, что земной образ органической эволюции далеко не универсален. Скорее в подавляющем большинстве случаев инопланетяне мало похожи на нас и внутренне и внешне. К этому выводу, пожалуй, приводит нас и то обстоятельство, что до сих пор попытки «заговорить» с животными, заведомо обладающими зачатками разума, не увенчались успехом. А ведь мы — обитатели одной планеты, ветви одного древа органической эволюции!

Лет десять назад в Советском Союзе доктором физико-математических наук Н. С. Кардашевым и другими были разработаны предварительные критерии искусственности космических радиосигналов. Позже выяснилось, что под эти критерии подходит радиоизлучение множества загадочных объектов — квазаров, пульсаров, так называемых «источников мистериума». Означает ли это, что открыты внеземные цивилизации, что космос густо населен, или просто предложенные критерии искусственности оказались слишком слабыми и под них попали объекты вполне естественной природы? Большинство астрономов склоняется к последнему объяснению.

Ныне в проблеме внеземных цивилизаций принят при изучении космических радиосигналов принцип «презумпции естественности». Смысл его в том, что поначалу всякий вновь открытый загадочный источник космического радиоизлучения считается естественным (каким бы удивительным он ни был!), и лишь затем ищут (если «естественные» объяснения не годятся) доказательства искусственности.

С другой стороны, гипотеза об инопланетных зондах, засланных в солнечную систему, вовсе не должна отвергаться с порога. Мы не знаем ни количества внеземных цивилизаций, ни тем более уровня их технического развития. При такой неопределенной ситуации все возможно, и космос может таить в себе величайшие для нас неожиданности. В качестве примера упомянем гипотезу Н. С. Кардашева об «особых точках» в нашей вселенной, которые открывают проход в иные пространственно-временные миры. Роль таких «проходов» могли бы выполнять, например, знаменитые «черные дыры». Может быть, в «тех» мирах есть разумные обитатели, проникающие и в нашу вселенную, а некоторые из них интересуются и нами?

Не спешите сказать ни да, ни нет. Проблема внеземного разума несравнимо сложнее, чем это казалось десяток лет назад. И если сейчас мы воздерживаемся от категорических выводов, то это означает, что мы, земляне, просто повзрослели, отошли от примитивного антропоморфизма и начинаем наконец по-настоящему понимать, как сложна та проблема, решить которую предстоит земному разуму.

В. ЩЕРБАКОВ, кандидат технических наук

НЕСОСТОЯВШИЙСЯ ПАРАДОКС

«Парадокс Штермера» привлекал и привлекает внимание специалистов: делаются все новые попытки объяснить его вмешательством «маленьких зеленых человечков» — обитателей иной звездной системы. Вот почему особое внимание должно быть обращено на более естественное объяснение явления. А если это не удастся, тогда можно привлечь и гипотезу о «зеленых человечках».

Когда в самом начале века удалось впервые передать радиограмму через Атлантику, нашлись скептики, утверждавшие, что это простая случайность, что регулярная передача радиоволн вдоль поверхности Земли невозможна. Что ж, для этого были основания: ведь многие физики того времени считали, что свет и радиоволны должны обладать абсолютно идентичными свойствами. Истина стала раскрываться позднее. Всего через шесть месяцев после успешного сеанса радиосвязи через Атлантический океан Оливер Хэвисайд высказал свою точку зрения на строение атмосферы: «Возможно существование хорошо проводящего слоя в верхней атмосфере. Если это так, то радиоволны будут задерживаться им в большей или меньшей степени. Тогда будет происходить отражение с одной стороны — от моря, с другой — от верхних слоев атмосферы».

Таким образом, получалось, что длинные волны могли огибать поверхность земного шара из-за дифракции, а более короткие — из-за отражения от слоя Хэвисайда. Существование такого слоя было доказано прямыми экспериментами Эплтона и Барнета в 1925 году. Отражение происходило примерно на высоте 100 километров. Исследователи наблюдали интерференционные максимумы и минимумы (биения) прямой и отраженной волн. Помимо слоя Хэвисайда, были открыты и другие «горизонты» ионосферы: оказалось, что она похожа на слоеный пирог, причем степень ионизации зависела от солнечной активности, Интенсивность солнечного света постоянна, однако в ультрафиолетовой области спектра Солнца является звездной переменной. Именно ультрафиолетовые лучи «ответственны» за состояние ионосферных слоев.

Подобные факты могут служить основой для объяснения результатов К. Штермера. Во всяком случае, пренебречь ими не представляется возможным.

Короткие волны, которые как раз и использовались в опытах К. Штермера, имеют наибольшее значение для связи на огромных расстояниях, сравнимых с размерами земного шара. Они сравнительно слабо поглощаются ионосферными слоями, зато отражаются достаточно хорошо, одним, а иногда и двумя слоями. (Нелишним будет упомянуть и о замираниях коротковолновых сигналов, которые раньше объясняли неисправностями приемника. Американский физик Деллинджер сопоставил позднее их с солнечными вспышками — именно в них-то и была скрыта причина. Замирания возникают только днем, в пределах освещенного полушария, в иной день их можно насчитать до пяти-десяти. При продолжительности в несколько минут и даже в несколько десятков минут они довольно часто «делают погоду» на линиях радиосвязи,)

Теперь пора, пожалуй, рассказать подробнее об опытах Карла Фредерика Штермера, члена Норвежской академии наук и литературы в Осло, иностранного члена Парижской академии наук и Лондонского королевского общества, почетного члена Академии наук СССР (с 1934 года). Исследования К. Штермера снискали заслуженное уважение своей глубиной и оригинальностью. Этот замечательный норвежский ученый разработал стройную теорию полярных сияний, предложил методы расчета траекторий эаряженных частиц в магнитном поле Земли, которые обогатили не только науку о Земле, но и физику и математику.

Однажды (это случилось в декабре 1927 года) сосед К. Штермера, инженер и радиолюбитель Иорген Халльс рассказал ученому о мощном эхе, свидетелем которого ему довелось быть. По его словам, через несколько секунд после сигналов коротковолновой станции в Эндховене (Голландия) слышались сильные отголоски. «Как только я узнал об этом замечательном явлении, — писал позднее К. Штермер, — мне пришла мысль, что волны беспроволочного телеграфа могли быть отражены теми токами и поверхностями электронов, на которые мысль моя была направлена в годы с 1904-го по 1907-й при теоретическом исследовании северных сияний».

В декабре 1927 года К. Штермер договорился с Эндховеном о сеансах радиопередачи. Первые опыты начались в январе. Прием вели две станции: в Форнебо и Бигде. Обе станции располагались близ Осло. Станция в Бигде — это станция уже знакомого нам инженера Халльса. Радиопередатчик в Эндховене посылал сигналы через каждые пять секунд. Оки регистрировались с помощью осциллографа. Очень ясно фиксировались импульсы Эндховена. Тогда же было обнаружено и несколько других сигналов, «которые могли вызываться атмосферными пертурбациями или же эхом». Во время опытов Иорген Халльс часто звонил по телефону К. Штермеру, чтобы сообщить о своих наблюдениях. Он слышал гораздо больше запаздывающих сигналов, чем отмечала станция в Форнебо. Это, по всей видимости, объясняется тем, что у него был очень чувствительный радиоприемник (Халльс вел прием сигналов на громкоговоритель).

Летом того же года состоялась встреча К. Штермера с Ван дер Полем, работавшим в Эндховене. Они договорились посылать стандартные телеграфные посылки (три импульса, три тире). Период повторения таких тройных посылок составлял 20 секунд. От осциллографа решено было отказаться (немаловажную роль в этом решении сыграл успешный опыт Халльса).

11 октября в 15 часов 30 минут К. Штермер услышал отчетливое эхо. Через несколько минут позвонил Халльс, и Штермер немедленно направился к нему. Громкоговоритель Халльса отчетливо воспроизводил эхо»

«Как правило, каждый сигнал давал один отголосок, а иногда даже несколько, — писал К. Штермер в своей книге «Проблема полярных сияний». — Обычно отголосок, подобно сигналу, также имел три тире, иногда, однако, они сливались, случалось также, что отголосок затягивался в более длительный звук, чем сигнал. Высота звука была та же, что и сигнала».

Именно здесь, в квартире Халльса в Бигде, ученый записал промежутки времени между сигналами и отголосками: это и были те самые серии К. Штермера, которые впоследствии неоднократно публиковались в самых разных газетах и журналах. А вот свидетельство ученого: «Отмеченные мной периоды времени не имеют притязания на точность, поскольку я не был достаточно подготовлен, но они дают, по крайней мере, качественное представление о данном явлении. По словам Халльса, он до моего прихода наблюдал несколько отголосков через 3 секунды».

В этих свидетельствах норвежского ученого особенно важными представляются упоминания о «размывании» сигналов (следствие их долгого путешествия в ионизированной среде) и о приеме Халльсом других отголосков, не зарегистрированных К. Штермером (знаменитые серии К. Штермера, оказывается, неполны).

Еще одно важное обстоятельство, неоднократно отмеченное К. Штермером, — разная сила отголосков. Некоторые едва просматривались на осциллографической ленте и были заметно слабее при воспроизведении громкоговорителем.

Вывод, который нельзя не сделать, обдумывая результаты опытов К. Штермера, состоит вот в чем: разной задержке сигналов соответствовала разная их сила и разная степень «размытия». Этого не было бы, если бы сигналы посылались из одной точки пространства, например, с борта гипотетического летательного аппарата или зонда (хотя последний случай и требует некоторых оговорок относительно скорости и направления его предполагаемого движения).

25 октября К. Штермер зарегистрировал несколько сигналов с очень большой задержкой (до 25 секунд). Затем эхо исчезло. Но уже в феврале 1929 года оно снова наблюдалось. В мае французские исследователи Галле и Талон зарегистрировали около 2000 отголосков, причем задержка достигала 30 секунд. Они также слышали слабые и сильные сигналы. Результаты их наблюдений опубликованы: это довольно сложная таблица, в которой нельзя уловить какую-либо закономерность в распределении сильных и слабых импульсов.

К. Штермер объяснил результаты опытов, исходя из своей теории движения заряженных корпускул в магнитном поле Земли. Это, вообще говоря, не то же самое, что объяснять эхо отражением от ионосферы.

В 1947 году были впервые зарегистрированы отражения радиоволн от полярных сияний. Но появление сполохов как раз и связано с потоками солнечных корпускул. И это позволяет оценить всю глубину взглядов, высказанных норвежским ученым в самом начале 30-х годов. Уже в конце 1928 года, опираясь на разработанную им теорию движения заряженных частиц, он предсказал, что эхо, по всей вероятности, будет отсутствовать до середины февраля. Так оно и получилось. Прогноз блестяще оправдался.

В заметке, опубликованной в журнале «Нейчур» 5 января 1929 года, К. Штермер приводит расчеты, относящиеся к интенсивности корпускулярных потоков от Солнца, и показывает, что «с конца октября и до середины февраля высота светила над горизонтом не-достаточна для образования ливней частиц. Эхо возникает лишь при наличии некоторых благоприятных условий». Какие же это условия?

«Математическая теория показывает, что эти благоприятные условия наступают в том случае, когда корпускулы исходят от Солнца, стоящего вблизи магнитной экваториальной плоскости». В своих работах ученый показал, что, попадая в магнитное поле Земли, частицы могут попасть в такую зону пространства, которую им покинуть уже не удастся. Они концентрируются в большом торе, охватывающем земной шар. Стенки тора служат своеобразным зеркалом для радиоволн, и не просто зеркалом, а концентратором, собирающим их и посылающим в немногих направлениях. Именно поэтому радиоволны могут путешествовать по естественному волноводу долгое время, и после многократных отражений К. Штермеру удавалось принять их на Земле.

Интересно вспомнить первые шаги науки о движении солнечных корпускул и вызываемых этим движением полярных сияниях (и, как видим, некоторых других эффектах и явлениях).

В 1716 году Галлей публикует в «Философских трудах Королевского общества» гипотезу, объясняющую «небесные видения» движением вдоль магнитных силовых линий Земли некоторой субстанции, которую он именует «магнетическими парами». До него считали, что сияния сродни свечению паров серы, исходящих из земных недр. Насколько объяснение Галлея обогнало свое время (особенно если заменить «магнетические пары» современным термином «электрические разряды»), видно хотя бы из заглавия одной любопытной брошюры, опубликованной одновременно с докладом Галлея. Эта брошюра, принадлежащая перу некоего Морфью, называлась так: «Очерк, касающийся последнего видения в небесах шестого марта. Доказательство математическими, логическими и моральными аргументами, что оно не могло быть вызвано просто обычным ходом явлений природы, а с необходимостью должно быть чудом. Смиренно предлагается на рассмотрение Королевского общества».

Много позже наука смогла объяснить зависимость частоты и силы полярных сияний от солнечной активности. Подсчет полярных сияний за последние 200 лет позволил открыть солнечные циклы разной продолжительности, включая одиннадцатилетний. Поток солнечных корпускул, связанный со вспышками и пятнами, также цикличен. 1928 год был как раз годом повышенной солнечной активности, точнее — годом максимума активности нашего светила. Достаточно сказать, что солнечных пятен было зарегистрировано в 13 раз больше, чем в 1923 году.

К. Штермер открыл, что самые высокие «детали» сияний — это освещенные солнцем (из-за большой высоты) лучи. Они простираются вверх за пределы земной тени, до тысячекилометрового рубежа.

Потоки частиц от Солнца воздействуют на ионосферу. В качестве примера, иллюстрирующего это воздействие, можно упомянуть о снижении «электронного зеркала» одного из слоев ионосферы на 10—15 километров, которое было обнаружено Р. Брейсуэллом.

Общая картина происходящего во время солнечных вспышек и несколько позже (корпускулы достигают Земли с опозданием) может быть очень сложной. Однако заниматься ее подробным анализом имело бы смысл в том случае, если не нашлось бы более простого и естественного объяснения, данного самим Штермером.

Итак, появление «загадочного эха» не всегда может вызвать удивление у радиоспециалистов, знакомых с причудами распространения радиоволн. Трудно усмотреть в этом явлении, обследованном К. Штермером, парадокс. Совсем наоборот, если принять в качестве рабочей гипотезы допущение о космическом зонде, о «зеленых человечках», то придется изрядно поломать голову над объяснением «размытия», искажения и изменения силы сигналов.

Конечно, сказанное вовсе не означает, что автор этих строк отрицает всякую возможность межзвездного контакта с помощью зондов, посылаемых в отдаленные миры разумными существами.

Оглавление