• Главная
• Контакты
• Нашёл ошибку
• Прислать материал
• Добавить в избранное

Комментарии написаны В.А. Еньковой.

Мышление на основе моделей не является чем-то новым. Свою собственную модель разума строит каждый автор психотерапевтического метода, но мало кто готов признаться в содеянном. Терапевты в своих писаниях в основном отдают дань жанру клинического случая, чтобы явить читателю потрясающие свидетельства своей терапевтической силы. И это действительно впечатляет. Однако без теории некоторые явления могут быть использованы, но не постигнуты.

Любой «изобретательский» метод включает в себя некоторое теоретическое моделирование плюс мысленный эксперимент – одну из наиболее очевидных форм творческого воображения в науке.

К мыслительному эксперименту обращался еще Аристотель, доказывая невозможность пустоты в природе, но наиболее широкое применение этого эксперимента началось с Галилея, который и дал методологическое указание на мысленный эксперимент как на особое познавательное образование. Мысленный эксперимент, замещая в некотором роде материальный, служит его продолжением и развитием, позволяет исследовать ситуации, нереализуемые практически, хотя и принципиально возможные.

Галилей с помощью мысленного эксперимента и моделирования представляет ситуацию, в которой причины, мешающие свободному движению тела полностью устранены. Тем самым он преступает грань реально возможного, но зато со всей очевидностью демонстрирует осуществимость инерциального движения и дает очень мощный толчок развитию науки, экспериментированию в мире материальном, на несколько столетий вперед.

Способ мышления на основе моделей сам по себе не нов. Новой является сама модель материального мира и разума, представленная в книге Райтера на основе мысленного экспериментирования и творческого воображения ее автора.

Эту модель можно назвать фантастической и сумасшедшей, противоречащей традиционным серьезным и нормальным сегодняшним психотерапевтическим теориям. Автор вообще безумец и наглец, который мало того, что осмеливается предлагать читателю применить весьма странные процессы на практике, так еще и заявляет, что сам читатель может создавать такого рода процессы по приведенной в книге формуле.

Любой нормальный серьезный психотерапевт назовет такой подход к делу полным безумием. Как может человек без диплома психолога (бумажки, которая официально позволила, если бы ума хватило) создавать какие-то там процессы, да еще и применять их на практике, затрагивая такие серьезные и опасные темы, как потеря и смерть? Невозможно!

Возможно порассуждать о душе, о кризисах в психологии, о проблемах человека и человечества, и поиметь их всех, по очереди или одновременно. В психотерапии именно подход «поиметь» всегда считался правильным и научным. Поиметь образование, проблемы, душу, кризисы – это хорошо, так как все в соответствии с традициями.

Существует очень простая логика. Проблемы имеют все, значит это нормально. Даже если я помру от своих неразрешимых проблем, буду страдать и приносить страдания другим, на зов о помощи разводить руками, оправдывая себя тем, что здесь наука бессильна, то в этом ничего необычного и страшного нет. Это все вполне нормально, так как «я не первый и не последний». Такой образ мысли приветствуется, так как человек страдает, а иногда и погибает не просто так, а «при исполнении» – не нарушив традиций.

У нас принято ругать любые новые идеи, рассматривать их как сумасшедшие, а степень этого сумасшествия определять пропорционально их величине. Конечно, некоторым может показаться, что было бы идиотизмом постоянно вспоминать биографии Коперника, Галилея, Пастера, Фрейда, и при этом забывать, что очередной ученый-новатор будет столь же безнадежно неправым и сумасшедшим, как в свое время выглядели они. Но это только кажется. Забывание у нас традиционно принято считать не идиотизмом, а здравомыслием, не страхом перед новым, а рациональным подходом к новому на основе старого, противоречащего неведомому.

Райтер приводит процесс, который назван им «страх»: «Чего бы (еще) Вы могли испугаться? Чего бы (еще) Бы могли не бояться?» Этот процесс сам по себе является и вызовом традиционному страху нового. Пройдя этот процесс, человек получает озарение по поводу своих собственных опасений и понимает, что бояться можно абсолютно всего, а большинство страхов привито было ему образованием, воспитанием и различными пропагандами. Сами же страхи куда-то удивительным образом исчезают, и ранее невыполнимое становится вполне реальным. Не верите? Проверьте. Это не опасно, и терять здесь нечего, кроме кованых страхом цепей, которые и привязывают человека к традиционному.

Любая теория, модель или философия являются пустыми и бесполезными, если им не находится практического применения или же они попросту отказываются работать на практике и подтверждать ожидаемый от них результат. За многие годы моей практики у меня сложился единственный критерий истинности теорий: что работает, давая однозначно предсказуемый результат, то и верно. Общепризнанные авторитетные теории частенько на деле подводят. Древняя мудрость гласит: «Доверяй, но проверяй».

Написать меня о своем опыте применения работы Райтера на практике, моей проверке результативности процессов, попросил переводчик этого труда на русский язык Анатолий Бутлер. Именно он меня и посвятил в эту теорию. И произошло это несколько лет тому назад.

Со мной приключилась одна пренеприятнейшая история. У меня воспалился тройничный лицевой нерв, поднялась температура до 39°С, левая сторона лица приобрела местами розовый, местами сиреневый цвет и стала примерно в 2 раза больше правой. От изнуряющей зубной боли я была готова заняться альпинизмом (лезть на стенку). Никакие болеутоляющие средства и различные традиционные психотерапевтические методы мне не помогали (я пыталась прибегнуть и к тому, и к другому). Оставалось одно – как-то дожить до утра и отдать себя в руки квалифицированному хирургу. Было около десяти часов вечера и «дожить до утра» казалось непросто. Я была не в состоянии ни спать, ни что-то делать, ни хоть как-то отвлечься от своей зубной боли. И тут Анатолий (зашедший ко мне домой не помню по какому поводу) предложил мне свою помощь. Мой муж даже возмутился такой наглости какого-то переводчика, который с его точки зрения увлекался черт знает чем. К тому же он считал, что мне уже ничего не поможет. Но я подумала, что хуже, чем мне сейчас, уже быть не может, а потому решила быть послушной девочкой и согласилась на эксперимент.

Анатолий предложил мне сесть, закрыть глаза и выполнить определенные команды, каждый раз говоря мне «спасибо», подтверждая, что я успешно справилась с командой.

Не имея в тот момент сил выяснить, что к чему, я села и закрыла глаза. Анатолий произнес:

– Будь этой болью.

Я сосредоточила свое внимание на боли, что мне не составляло никакого труда.

– Да, – сказала я.

– Спасибо. Будь своим телом. – скомандовал Анатолий.

Я постаралась сосредоточить свое внимание на всем теле сразу. Это мне было сделать, конечно, сложней, но все же получилось. И я снова ответила: «Да». Анатолий снова сказал «спасибо» и дал мне первую команду, дождался моего ответа, сказал «спасибо» и дал вторую команду…

Мы упражнялись в давании этих двух команд, их выполнении и подтверждении около 10 минут. А когда Анатолий заявил: «Закончили», – и я открыла глаза, никакой боли не было! Через полчаса у меня нормализовалась температура. Мой муж только махнул рукой и сказал: «Все равно завтра придется ехать к хирургу!» Но его пророчеству не суждено было сбыться.

Я проводила Анатолия и спокойно легла спать. Когда же утром проснулась, то обнаружила, что от моей опухоли почти ничего не осталось.

Конечно, меня заинтересовало, как же могло случиться со мной такой чудесное выздоровление. В то время я занималась достаточно много психотерапевтической практикой и пройти мимо загадочного для меня и столь действенного метода я никак не могла. Анатолий дал мне свой перевод книги Райтера, и я взялась за изучение теории и практики в ней изложенной. Первое, что я сделала, – это поставила диагноз автору (мягко говоря, не очень хороший), следуя психоаналитическим традициям. Однако произошедший лично со мной случай убедил меня в том, что «в этом что-то есть». Состояние замешательства пришлось мне не по вкусу, а потому я решила прояснить для себя все возникшие у меня вопросы одним махом, собрав экспериментальную группу численностью 9 человек.

В «Высшей Аналитической Школе Искусства и Дизайна», где я работала в то время, мы арендовали три больших класса для наших занятий. Я решила начать свои исследования с того, с чего и рекомендует начинать Майкл Райтер, – с процессов управления телом. И нам нужно было место, где мы вдесятером могли бы развернуться и разгуляться.

Моя экспериментальная группа состояла из обычных людей (не психологов), большая часть которых никогда не занималась какой-либо психологической практикой. Правда, было у нас три человека, которые, можно сказать, занимались психиатрической практикой, то есть были в свое время клиентами психиатрических клиник. Конечно, на первый взгляд может показаться, что это было очень рискованное мероприятие – поручать работать с этими людьми непрофессионалам, да еще и доверять им потом работать с другими методом еще непроверенным и результатом непредсказуемым (если, конечно, не брать в расчет утверждение самого автора метода). Однако риск был совсем невелик. До этого моего эксперимента я уже лет шесть работала с различными группами (была руководителем школы-семинара «Единение», работала со студентами, проводила групповые психотренинги), и мне очень хорошо была известна динамика групп, «подводные камни и рифы», на которые можно напороться, и экстренные меры, которые могут быть предприняты при различных возможных неудачах. К тому же мой опыт свидетельствовал о том, что если правильно построить групповые занятия, то окажется, что работать с несколькими людьми не намного сложнее, чем с одним, а иногда и легче. А в мифе «прекрасного проведения группы при наличии в ней большого количества профессиональных психологов» я к тому времени уже разочаровалась.

Я разделила группу на пары, и мы начали играть в занимательные жизнеутверждающие игры-процессы.

Начали мы с процесса под названием «3-мерная ходилка». Мы работали на совесть – по 2-3 часа в день. Во время процессов у нас случались различные неприятности: у некоторых появлялась соматика (различные болезненные ощущения в теле, головокружение и так далее), некоторые испытывали различные отрицательные эмоции и выплескивали их на напарника. Однако по мере продолжения процесса все эти проявления исчезали, и человек приходил в отличное настроение, прекрасное восприятие окружающего его мира и общения с ним. Возникшая вначале неприязнь между отдельными членами группы растаяла как туман, и мы даже отметили вместе наступление нового года по всеобщему и единогласному желанию.

В этой экспериментальной группе мы проводили и другие процессы. И каждый раз результат превосходил мои ожидания. Я хорошо прочувствовала и принцип ведения процессов, и способы устранения возникающих «пробуксовок», а также и схему создания новых процессов.

Иногда можно было наблюдать и побочные эффекты. Например, одна пара пожелала попытаться решить проблему со зрением. Я порекомендовала им процесс, составленный по предложенной Райтером схеме: «Заставьте человека играть в игру, на которую он жалуется, до тех пор, пока он не достигнет в ней достаточного для него самого совершенства и таким образом не откажется от нее».

Команды этого процесса были таковы:

"Посмотрите на __________ (какой-то объект)".

«Сделайте его нечетким».

Процесс проводился около четырех часов. Результат получился весьма любопытным. У И.Г. не только зрение улучшилось на 4 единицы, но улучшился и слух. У нее появилось новое увлечение. Она начала сочинять музыку и совсем неплохо. И.Г. рассказала, что в детстве родители пытались ее заставить заниматься музыкой, а она придумывала различные способы избегать этих нужных упражнений в музыке. Теперь же вдруг она начала испытывать большое удовольствие от своих занятий музыкой и сочинения разных мелодий.

Я наблюдала еще один интересный феномен в этой группе. Человек, проводящий процесс, был бесконечно счастлив, если его напарник прогрессировал. Почти каждый радовался успехам напарника больше, чем своим собственным, хотя каждый пришедший на группу имел желание решить лишь свои личные проблемы. Это позволило мне предположить, что человек, каким бы он ни казался, совсем не так эгоистичен, как его часто представляют. Дай ему возможность, и он с радостью будет помогать другим, получая от этого огромное удовольствие.

Работа с экспериментальной группой разрешила все имеющиеся у меня вначале сомнения. И на протяжении нескольких лет я работала с людьми, используя методы, изложенные в «Инструкции…».

С помощью телесно-ориентированных процессов, предложенных автором книги, а также составленных процессов по определенной им формуле, мне удавалось нормализовывать давление, помогать опухолям «исчезнуть», восстанавливать функции органов и различных частей тела, решать некоторые неразрешимые с точки зрения медицины проблемы с телом. Действенность этого метода не перестает и по сей день удивлять меня.

По-разному можно смотреть на теоретические выкладки автора этой книги. Возможно они «ненаучны» и фантастичны. Однако практический метод Райтера дает очень даже серьезные результаты. Под многие процессы, изложенные в книге, можно подвести известные сегодня теории психологии, притянуть за уши различные ныне популярные концепции. Но я решила не делать этого и в своем изложении избегнуть любой терминологии, дабы не давать повода читателю даже нечаянно исказить «Инструкцию для пользователя вселенной».

Пример д-ра К.Г. Юнга, написавшего предисловие к книге Д.Т. Судзуки «Основы Дзэн-буддизма» и объяснившего миру как именно следует понимать буддизм, конечно, впечатляет. Юнг в своем рассмотрении дзэна очень серьезно подошел к делу, сосредоточив свое внимание на саториальном опыте «чему и как просветляются?». Игнорируя некоторые теоретические предпосылки дзэн-буддизма, он нашел, что «описание опытов настолько неясно, что ни в одном случае невозможно ощутить какой-либо бесспорной рациональной связи между коаном (вопросом, выражением или действием учителя) и опытом», решил, что «правильность ответа никоим образом не может быть логически доказана». Однако, Юнг «пояснил» ситуацию, объявив саториалъный опыт прыжком в бессознательное, а просветленного – «человеком с его тотальной бессознательной установкой, от которой, просто потому, что она бессознательна, он никогда не может освободиться».

Из этих и других объяснений дзэна К.Г. Юнгом совершенно непонятно, чем же все таки «просветленный» отличается от клиента психушки, и на что ориентируется учитель, принимая или отвергая ответ ученика на поставленный им вопрос. Сам Юнг полагает, что учитель «ориентируется» на «то, что бессознательная природа студента противопоставляет…» в качестве ответа. Он рассматривает бессознательную часть психики как творческое начало в человеке, а творческий процесс у человека выступает как оживлении архетипа (психического первообраза, скрытого в глубине фундамента сознательной души, ее корни, опущенные в мир в целом). Поэтому творческий процесс у него подобен существу, ведущему автономную жизнь в душе человека, независящую от сознания и над ним доминирующую. По словам Юнга, писатель, например, – это реагирующий объект, а его произведение есть некое живое существо, которое пользуется автором как своим рупором. Юнг, конечно, признает и другой тип мышления и то, что существуют художественные произведения, которые написаны автором по заранее намеченному плану и с определенной целью достигнуть того или иного впечатления. Но в примечании к книге Судзуки «Основы Дзэн-буддизма» он рассуждает именно о «прыжках» в бессознательное и о ученике как о реагирующем объекте на произведение бессознательного. Юнг считает, что именно «ответ от бессознательной диспозиции всегда имеет характер полноты, так как он соответствует природе, которая еще не раздроблена каким-то дискриминирующим сознанием». А «психотерапевт не может оставаться равнодушным, видя, к каким крайним результатам направлен восточный метод духовного исцеления, т.е. делания целым».

Подход К.Г. Юнга к дзэн-буддизму вызывает больше вопросов, чем дает какие-либо ответы. Что является критерием истинного знания, о котором говорит Т.Д. Судзуки? Бессознательность? Не может ли заменить учителя бутылка водки или наркотики, ведь с их помощью можно очень быстро «прыгнуть», «стать объектом», «сделаться целым», уничтожив сразу все конфликты между сознательным и бессознательным? Зачем все эти экстравагантные методы учителя? Почему «поиск божественных оснований себя» затягивается на долгие годы?

Райтер совсем иначе понимает буддизм, нежели Юнг. Не отвергая основных теоретических постулатов дзэна и не рассуждая ни о каких прыжках, он утверждает логику буддизма, а не заявляет, что ее нет. Райтер делает более доступной пониманию логику «просветления», о которой упоминает и Судзуки, и другие исследователи дзэна.

Логика – это цепь умозаключений и суждений, построенных на определенных данных. Данные могут сильно отличаться друг от друга, вследствие чего будут различаться и логические цепочки, построенные на разных данных. Например, человеку, считающему себя вечным существом, может показаться очень нелогичным страх смерти и все усилия, связанные с выживанием.

Если существует логика просветленного, то существуют и ориентиры, как этого просветления достичь. В буддизме есть некие коаны, которые должны давать совершенно определенный результат.

Райтер в одной из своих книг, еще не переведенных на русский язык, использует коаны в практике, представляя их в виде процессов. Целостность определена им как осознание своего причастия и к своему телу, и к своей семье, и ко всему человечеству, и ко всему материальному миру, и к миру духовному, и ко всей существующей информации. Все эти процессы обращены к оператору-игроку и направлены, прежде всего на устранение ограничителей. Если посмотреть на саториальный опыт с этой точки зрения, то просветление предстанет не как прыжок в бессознательное и становление объектом, а как познание самого себя и становление свободным от ограничивающих условий субъектом, способным вести свою собственную игру по собственному желанию, а не потому, что того требуют обстоятельства и по общепринятой социумом логической схеме.

У некоторых буддистов существует миф о полной свободе и непривязанности ни к чему. Принимая это утверждение буквально, мы придем к полному абсурду. Тело нуждается в пище и в месте, где оно было бы размещено, а это уже привязанность. Мы не имели бы никакой информации о саториальном опыте, если бы он означал непривязанность ни к чему, так как достигшие просветления тот час же покидали бы этот мир. Игра в «непривязанность ни к чему» может создавать большие проблемы с окружающим человека миром. Игра же в «непривязанность к ограничителям» дает большую свободу.

У Райтера есть процесс, названный им «Предоставление жизни», где он использует вопрос достаточно известного старинного коана – «Откуда Вы?» – и дает комментарии к этому процессу.

Человек настолько здоров, насколько он может предоставлять жизнь вещам. Механизм предоставления бытия включает в себя «точку ориентации» и «символ». Точка ориентации – это точка, по отношению к которой другие имеют местоположение, а также точка, из которой создается пространство. От точки ориентации зависят символы – объекты, имеющие массу, значение и подвижность. Пока кто-то может создавать жизнь, он в большой степени считает себя точкой ориентации. И как только он убеждается, что не может больше создавать жизнь до какой-то степени, он становится до этой же степени символом.

Человек много раз искал способы подарить жизнь чему-нибудь – умирающему человеку или животному, своим идеям, смелому предприятию, делу, – и терпел неудачи. В результате он стал убежден, что не может предоставлять жизнь. Процесс «предоставление жизни» направлен на то, чтобы помочь человеку освободиться от ограничителей, лишивших его возможности предоставлять жизнь вещам.

Вопрос «Откуда Вы?» повторяется снова и снова, до тех пор, пока человек не ответит, что он как раз оттуда, где он и есть сейчас. В то же время вопрос изменяется и превращается в «Где это?». И этот вопрос задается до тех пор, пока человек не перестанет определять свое местоположение при помощи окружающей его среды, затем при помощи своего тела, и пока он не придет к осознанию того, что он находится в точности там, где он говорит, что он есть, и ни в каком другом.

Для нас, к сожалению, стала привычной логика «символа». Логика же «точки ориентации», или ИО, кажется нам неясной, «лишенной какой-либо рациональной связи». Но именно в этом наша беда, так как логика «символа» сама по себе содержит массу ограничителей возможностей. В своей книге «Дзэн: Фонтан совершенства», которая в данное время пока еще переводится, Майкл Райтер показывает разносторонние способы борьбы с ограничителями и утверждение логики «точки ориентации», используя коаны Дзэна и развивая их в эффективные и быстродействующие процессы.