• Главная
• Контакты
• Нашёл ошибку
• Прислать материал
• Добавить в избранное

Наиболее важные общественно значимые функции, такие как борьба с преступностью, социальная защита и обеспечение национальной безопасности, образуют соответствующие сферы деятельности человека с собственными целями и инфраструктурой.

Содержание раздела:

– Борьба с преступностью (необходимость преступности, преступный мир, правоохранительные органы).

– Социальная защита (необходимость социальной защиты, виды социальной защиты, инфраструктура).

– Национальная безопасность (необходимость, методы, инфраструктура).

Всегда существуют люди, которые не хотят жить по принятым законам, – воры, мошенники, насильники, убийцы, террористы, революционеры и др. Что-то заставляет их рисковать свободой и даже жизнью.

Содержание главы:

1. Необходимость преступности (первое основание морали).

2. Преступный мир (игровой бизнес, проституция, наркобизнес).

3. Правоохранительные органы (поддержание необходимого уровня насилия).

Истории развития цивилизации соответствует история преступлений – тяжелых и легких, против отдельных членов общества и против человечества. Сколько времени существует цивилизация, столько существуют и преступления, столько же и человечество борется с преступностью.

Поскольку в основе тяжелых преступлений лежит насилие, то необходимость преступности можно было бы вывести из необходимости поддержания определенного уровня насилия для развития Вселенной. Большой взрыв – это первый акт насилия, который совершает свобода. Необходимость, в свою очередь, применяет насилие к свободе, связывая энергию в материальных структурах. Таким образом, в основе развития Вселенной лежит взаимное насилие, применяемое в борьбе между свободой и необходимостью. На уровне общества преступность представляет свободу, а борьба с преступностью – необходимость.

Для подавления свободы, которую дает человеку интеллект, недостаточно инстинкта стадности. Поскольку основным условием существования общества является подчинение большинства его членов законам общества, необходимо создание принуждающей инфраструктуры и интеллектуальное оправдание применения насилия к тем членам общества, которые нарушают его законы.

Общество объявляет поступки его членов, угрожающие стабильности, преступными и наказывает провинившихся в интересах общества, применяя оправданное насилие. Мораль предполагает приоритет общества над личностью, и потому первым основанием морали является ограничение свободомыслия.

Свобода в обществе проявляется, прежде всего, в нарушении общепринятых правил поведения. В каждом человеке сидит преступник в той мере, в какой есть где-то внутри стремление к свободе. Кто не воровал яблоки в детстве, кто не дрался или, по крайней мере, не испытывал желания «дать в морду»? Преступление – это проявление свободы. Преступный мир появляется как ответная реакция на общественное принуждение для баланса свободы и необходимости.

Как ни странно, преступный мир поддерживает мораль: во-первых, преступники сами живут по «понятиям», представляющим своего рода мораль, во-вторых, применяя насилие к разбогатевшим людям, в некотором смысле воспитывают их.

По мере развития общества повышается уровень его организации во всех сферах деятельности. Не составляет исключения и преступный мир, организации которого способствуют следующие факторы:

– естественные укрупнение и структуризация;

– система отбывания наказаний в исправительно-трудовых колониях;

– развитие нелегального бизнеса;

– негласные соглашения между правоохранительными органами и преступным миром.

Структуризация характерна для любой сферы деятельности. Одиночки для выживания объединяются в банды. Конкуренция между бандами приводит к их слиянию и укрупнению. Под руководством лидеров (крестных отцов) создаются преступные холдинги с четким разделением обязанностей и сфер влияния.

Некоторые виды преступлений представляют собой определенный продукт или услугу, в стоимость которой входит плата за риск. На эти услуги существует определенный спрос, так как человеческие пороки основаны на инстинктах. Оказание таких услуг требует профессионального отношения к делу, которому часто «посвящается» вся жизнь человека. Нелегальный бизнес (рэкет, проституция, азартные игры, наркотики) стимулируется запретами. Чем строже запреты, тем рискованнее бизнес, тем выше цены и, соответственно, прибыль, тем больше денег можно тратить на развитие бизнеса, защиту, взятки, лоббирование и др.

Организованная преступность эффективно снижает уровень насилия в обществе. Во-первых, члены общества добровольно платят за нелегальные услуги, поэтому их не надо грабить. Во-вторых, преступный мир рекрутирует в эту сферу потенциально опасных для общества людей.

Для сохранения своей целостности общество по отношению к своим членам применяет запреты, угрозы применения наказания за нарушение запретов, и, наконец, сами наказания, что так или иначе связано с применением насилия. Родители запрещают детям, государство народу, начальники подчиненным и т. д.

Применение насилия необходимо, так как только угроза существованию индивида может реально корректировать его поведение. Как слепой корректирует направление своего движения, натыкаясь на препятствия, так и все объекты материального мира корректируют свое поведение при возникновении угрозы их существованию. Конкретный индивид воспринимает угрозу существованию через инстинкт самосохранения, например человек через ощущение боли или ее предчувствие (страх). Наказание – это моделирование угрозы существования индивиду для корректировки его поведения.

Чтобы привести систему наказаний в действие, создаются законодательная база и правоохранительные органы, основная цель которых – исключение из общества всех, кто не выполняет его законы. Всех, кто не хочет жить по правилам, перевоспитывают, изолируют или истребляют. Под эту категорию подпадают не только так называемые уголовники, но и все инакомыслящие. Борьба с инакомыслием логически следует из назначения правоохранительных органов.

Очевидно, члены общества, которые используются для борьбы с преступностью, должны обладать инстинктом насилия, развитым не менее, чем у представителей преступного мира. В какую область деятельности попадет такой человек – дело случая, но в стабильном обществе они должны уравновешивать друг друга – одни в преступном мире, другие в правоохранительных органах. В хорошо организованном государстве половина людей, которые потенциально могли бы стать бандитами, служит в правоохранительных органах.

Другие способы борьбы с преступностью, на первый взгляд более привлекательные, – сокращение списка запрещенных деяний, например, легализация наркотиков или смягчение наказаний. Если бы люди были более снисходительны к ворам (почему бы и не поделиться с человеком, который не хочет просить), не сажали бы их в тюрьмы якобы для исправления (где они объединяются и обмениваются опытом) и отменили бы, наконец, смертную казнь, то законопослушных людей били бы и убивали значительно реже, а все остальное можно пережить.

Но снижение уровня преступности должно привести к сокращению численности правоохранительных органов, без которых некому будет защищать существующую систему власти, а значит, и целостность общества. Поэтому общество и правоохранительные органы заинтересованы не в уничтожении преступности, а в поддержании ее на определенном уровне. Они препятствуют легализации, которая всегда ведет к уменьшению «крышеоблагаемой» базы, борются с отмыванием денег, для того чтобы эти деньги остались в преступном мире. Даже если вдруг весь преступный мир решит начать праведную жизнь, они запретят то, что еще вчера разрешалось.

Инфраструктура по борьбе с преступностью не предназначена ни для искоренения преступлений, ни для уменьшения их количества, ни даже для профилактики. Она должна уравновешивать сферу преступной деятельности, причем по всем возможным показателям – по количеству людей, объему денег и др. Относительно спокойная жизнь общества обеспечивается не столько деятельностью правоохранительных органов, сколько их сговором с организованным преступным миром, которому отдается на откуп сфера нелегального бизнеса.

Безвыходное положение

С университетом у меня меньше всего ассоциируется математика, хотя у меня были хорошие отметки и по крайней мере в сессию я занимался. На память мне приходят баскетбол, карты и портвейн, почему-то значительно меньше – девушки, а жаль. Выпили мы много, и почти все мои приятели по университету побывали в вытрезвителе. Меня чаша сия миновала. Не могу объяснить, почему, так как пили вместе. Иногда их забирали, можно сказать, прямо из под носа, но меня проносило. Может быть, в эти моменты каким-то образом срабатывала моя осторожность сама по себе, так как пьян я бывал в не меньшей степени, чем приятели.

Вообще, мне, слава богу, не довелось побывать в милиции (тьфу, тьфу, чтобы не сглазить), хотя несколько раз спасло просто чудо. Однажды, например, мы с одним моим закадычным в то время другом и однокурсницей сидели во дворе ее дома и мирно пили портвейн. Мы с другом пили, а она просто сидела с нами для компании (может быть, мы у нее заняли денег, может быть, она просто вынесла что-нибудь закусить, не помню). Было уже темно, что-то около десяти вечера. Рядом, в беседке, между пацанами возникла драка и, видимо, кто-то из жильцов этого дома вызвал милицию. Мы заметили это, когда стало вдруг тихо (пацаны разбежались по домам, наша подружка тоже быстренько ушла), и мы с другом остались одни в этом большом дворе, и к нам направлялись два милиционера.

Двор был большой, на целый квартал, и замкнутый. С нескольких сторон в него вели подворотни. Мы, как по команде, встали и пошли в противоположном от ментов направлении. Сразу же раздалась команда «Стой» и милицейский свисток. На нас это подействовало как выстрел стартового пистолета, мы рванули в ближайшую подворотню. Оказалось, что двор был оцеплен, и в подворотне дежурил еще один милиционер. Он не успел сообразить, как я пулей просвистел мимо него. Бегал я тогда очень быстро, а стартовал так, что мне ни в баскетболе, ни в футболе дриблинг был не нужен – я просто бросал мяч вперед и резко убегал. У друга такого старта не было, так что на условном финише в подворотне он был вторым, и его милиционер успел перехватить.

Я еще этого не знал и, выскочив из подворотни, решил его подождать, но вместо друга из подворотни выскочил еще один милиционер. Я побежал куда глаза глядят. Бежать быстро я мог шестьдесят, от силы сто метров. Передо мной было одна из центральных улиц, она была хорошо освещена, милиционер бежал сзади и свистел. Несмотря на сапоги, бежал он вполне прилично, и шансов оторваться у меня не было. Я свернул в другой двор, который я тоже не знал совсем. Двор был замкнутый, и я направился в противоположную сторону, надеясь выскочить на другую, менее освещенную улицу. Не тут-то было. Я уперся в стену высокого забора, справа был длинный дом, слева какая-то подстанция. Я безнадежно двинулся между забором и подстанцией, ожидая тупик и знакомство с дубинкой. Подстанция стояла так, что ее можно было обогнуть. Милиционер этого не знал. Он двигался за мной и зачем-то постоянно свистел. Таким образом, слыша, где он находится, я обогнул подстанцию и мог бы бежать туда, откуда прибежал, так как милиционер в это время свистел где-то за подстанцией.

Снова выскакивать на улицу было бессмысленно – сил уже не оставалось, да и ему на помощь могли подтянуться другие, такие же спортивные. Справа были какие-то постройки, я двинулся вдоль них. Одна из построек оказалась относительно невысокой, и я взлетел на крышу. (Мой лучший результат в прыжках в высоту был 170 см перекидным, фосбюри еще не было, без тренировок, просто попросили попрыгать за класс на первенстве школы; кстати, и 60 м я тогда выиграл, звездный час, если учесть, что относительно серьезно я занимался только баскетболом.) На другой стороне оказался детский сад (всякие грибочки-теремочки) и во дворе уже давно, начав лаять еще тогда, когда я огибал подстанцию, надрывалась на цепи большая собака (видимо, немецкая овчарка, единственная порода, которую я уважаю, но она этого не знала). Full stop, если не сказать по-русски. Я залег на крыше и стал просто ждать. Хуже нет состояния ожидания чего-то неизвестного, но нежелаемого. Милиционер, по-прежнему свистя в свой дурацкий свисток, прошел туда и обратно, но на крышу заглянуть не догадался.

А друга стукнули пару раз дубинкой по спине и забрали в отделение. Ничего страшного, конечно, но и приятного мало. Самое интересное – отпустили его с портвейном, и мы ночью его допили.

Если идешь своей дорогой, не всегда знаешь, куда она приведет. Но если упрешься в непроходимую стену, надо двигаться вдоль нее в любом направлении. Рано или поздно стену можно будет пройти – или перепрыгнуть, или найти пролом, или она кончится. Только не надо думать о том, что идешь не в ту сторону – неуверенность в себе остановит тебя в двух шагах от успеха. Если хороший вариант существует, то он в любом случае будет найден, если же не существует, то не судьба.

Каждый человек должен сам себя кормить, поддерживать свое здоровье, обеспечить себе старость и др. Казалось бы, общество должно быть заинтересовано в том, чтобы иждивенцев не было. Тем не менее, социальная защита в жизни общества играет не меньшую роль, чем борьба с преступностью.

Содержание раздела:

– Необходимость социальной защиты (второе основание морали).

– Основное противоречие в обеспечении социальной защиты (свобода и необходимость, персональные системы страхования, государственное обеспечение).

– Порабощение человека (навязывание социальной защиты государством).

В развитии Вселенной существенную роль играет механизм наследования. Благодаря ему происходит закрепление и передача достигнутого уровня развития от объектов одного уровня к объектам следующего уровня, от родителей к потомкам. Чем сложнее структура индивида, тем сложнее механизм наследования. Необходимой частью этого механизма у высокоорганизованных животных является материнский инстинкт, который обеспечивает вскармливание и защиту потомства.

В обществе, которое в состоянии прокормить всех своих членов, материнский инстинкт распространяется на других детей, родителей и, наконец, на всех нуждающихся в помощи. Материнский инстинкт на уровне общества эволюционирует в гуманизм. Человек без воспитания и образования непременно угодит за решетку и пополнит преступный мир, больной, не получив медицинского обслуживания, будет заражать окружающих, а старик или инвалид без помощи вызывают отвращение к жизни. Возможность оказать помощь становится общественной необходимостью в воспитании и образовании, здравоохранении, обеспечении стариков, нетрудоспособных, временно не работающих, включая преступников, и т. д.

Гуманизм является вторым основанием морали. Обеспечивая социальную защиту, общество морально обязывает всех своих членов и тем самым поддерживает свою целостность.

Противоречие между свободой и необходимостью в обеспечении социальной защиты соответствует основному противоречию экономически развитого общества – противоречию между деньгами и моралью. Оно выражается в различных подходах к социальной защите при капитализме и социализме.

Основной принцип капитализма – каждый человек должен отвечать сам за себя, в том числе за воспитание, образование, старость и т. д. Общество создает условия для организации бизнеса в области предоставления услуг социальной защиты и обязывает всех членов обеспечить себе возможность пользоваться этими услугами через системы персонального страхования:

– все услуги в сфере социальной защиты оплачиваются через персональные фонды страхования;

– каждый член общества обязан платить страховые взносы в соответствующие персональные фонды страхования для гарантированного обеспечения своей старости, лечения, потери нетрудоспособности и др.

– государство платит только за тех, кто не в состоянии обеспечить себя самостоятельно.

В социалистическом обществе социальная защита во всех сферах для всех членов общества обеспечивается государством бесплатно через государственные учреждения, функционирующие за счет государственного бюджета.

Каждый принцип имеет свои плюсы и минусы, поэтому не существует государств, которые в состоянии обеспечить социальную защиту на основе исключительно одного из этих принципов. Соотношение между используемыми принципами отражает общее соотношение между свободой и необходимостью в реальном обществе.

Независимо от типа экономической системы государство играет основную роль в обеспечении социальной защиты. Во-первых, оно устанавливает некоторый обязательный уровень воспитания, образования, здоровья и др. для всех членов общества, тем самым поддерживая спрос на услуги такого рода. Во-вторых, вкладывая деньги в государственный сектор предоставления этих услуг, оно создает предложение, обеспечивая тем самым рабочие места и необходимый приток людей для работы в этих сферах деятельности.

Общество создает мощную инфраструктуру, которая не только обеспечивает социальную защиту нуждающимся, но и навязывает свои «услуги» всем членам общества. Морально оправдывая цели, инфраструктура стимулируется бизнесом.

Основная цель воспитания и образования – развитие интеллекта. Необходимо передать подрастающему поколению опыт и знания, накопленные человечеством, и научить его думать. Независимо от системы и качества образования нормальный человек должен до своего совершеннолетия (приблизительно 22 года) пройти дошкольное воспитание, начальное и среднее образование, высшее учебное заведение – как обязательные стадии своего рода импринтинга. Только в определенном возрасте, будучи погруженным в соответствующую среду (сверстники, преподаватели, атмосфера), человек может легко научиться говорить, читать, думать, анализировать, обобщать и т. д. Если ребенок был лишен человеческого общения в первый год жизни, то он не научится даже говорить. Точно так же молодой человек, который вместо университета служит в армии, не научится анализировать и обобщать.

Тем не менее, главной целью государственной системы образования является подготовка молодого поколения для полезной общественной деятельности. Министерство образования контролирует все. Обязательный уровень образования, обязательные предметы, регламенты, программы и т. д. рассчитаны на то, чтобы максимально ограничить дух свободы молодого человека, подготовить его к жизни в обществе в условиях господствующей идеологии, воспитать полезного члена общества.

Очевидная цель медицины – лечение больных людей, однако главной декларируемой целью государственной системы здравоохранения является контроль здоровья всех членов общества. Пропаганда здорового образа жизни, профилактика и прививки, обязательные осмотры и диагностика, полезные пищевые добавки и физические упражнения – все это ведет к ослаблению естественного иммунитета. Человек попадает в зависимость от системы здравоохранения.

Гуманизм – это инстинкт человеческого общества. Из очевидной необходимости помогать старикам и инвалидам государство создает систему, с двух сторон развращающую часть общества:

– с одной стороны, люди, получающие пособия, не работают – тем самым создается принципиальная возможность жить, не работая, которой пользуются недобросовестные члены общества (их провоцируют реализовать свою, возможно, потенциальную недобросовестность);

– с другой стороны, для распределения пособий создается паразитирующая инфраструктура, которая проверяет документы, определяет размер пособий, следит за тем, чтобы получающий пособие соблюдал унизительные правила, например не работал, и т. д. – очевидно, инфраструктура создает почву для злоупотреблений.

«Любовь общества» навязывается человеку – от нее не уйти. Человек теряет способность обеспечить себе безопасность, здоровье и старость, а своим детям – воспитание и образование. Он попадает в полную зависимость от общества и ему остается лишь послушно функционировать в его (общества) интересах.

Школа

Основная проблема образования – найти баланс свободы и необходимости.

Учеба в школе давалась мне легко. Я почти всегда выполнял письменные задания, но никогда не читал учебники дома – старался вычислить, когда меня могут спросить, лихорадочно старался прочесть материал на перемене. В основном проскакивал. Отличником я не был (почему-то стеснялся), но все равно числился одним из первых учеников и авторитетом пользовался. Однако классный руководитель, почуяв во мне свободного человека, невзлюбил меня и поставил как-то двойку по поведению за четверть. В итоге я оказался неаттестован по поведению за десятый класс, был скандал, но педсовет решил, что я не безнадежный и меня можно перевести в одиннадцатый. Я не был пай-мальчиком, но до двойки по поведению мне было очень далеко, так что я даже гордился этой двойкой. У меня было всего три или четыре четверки (остальные пятерки), причем две из них поставил классный руководитель, так что медаль я из-за него не получил. Характеристику он мне дал такую, что если бы ее читали, то меня бы не приняли в университет.

Тем не менее учитель математики (Александр Иванович Аршинов) считал меня лучшим, я его тоже – поэтому, само собой, я поступил на механико-математический факультет.

В баскетбол я начал играть в шестом классе, когда в нашем районе набирала команду одна молодая женщина (Татьяна Ивановна Радостнова). Она была очень хорошим человеком и тренером, мы ее все любили, жаль, что потом я потерял ее из виду. Детские спортивные тренеры – особая категория воспитателей, они учат бороться и побеждать. Больше этому никто и нигде (даже в армии) не учит. В спорте я всегда брал целеустремленностью и резкостью, а ставить технику было лень.

В старших классах мы уже пили вино и играли в преферанс. В девушек я периодически влюблялся, но до чего-либо серьезного дело не дошло.

Университет

Практически то же самое было и в университете. Баскетбол, футбол, вино, карты, девушки, лихорадочная учеба во время сессии. Тем не менее, учился я прилично, чуть диплом с отличием не получил (по политэкономии схватил тройку). Проскакивал так же, как и в школе. Простые задачки решал, запоминал быстро, но ненадолго. Самое интересное заключается в том, что математику я так и не понял. Последние два года (курсовая и дипломная работы) я занимался какой-то теорией потенциала – ну хоть ты убей меня, ничего не понял. Защитился на отлично.

Нас заставляли участвовать и в уборке урожая, и в стройотрядах. Это было очень полезно, потому что работали, что называется, «кровь из носа», а был я до того если и не маменькин сынок, то уж к физическому труду мало приспособленный.

На уборке мы целый месяц разгружали на току машины с зерном. Жара и пыль. Жили в солдатской палатке с нарами, с одной стороны юноши, с другой – девушки (они работали на току). Еще были комбайнеры из Украины, они жили в вагончике. Машины и, соответственно, водители все были армейские, с Дальнего Востока. Так вот дружно и работали, очень редко выпивали и пели песни разных народов – никаких тебе национальных разногласий.

Разгружали мы виртуозно. До того, как открыть задний борт, мы взбирались на машину и быстренько набрасывали зерно с переднего борта на задний с горкой. Борт открывали, и зерно с характерным шумом высыпалось из машины. Мы тут же, пока не остыло еще движение, подхватывали зерно двумя широкими лопатами одновременно с двух сторон и сталкивали его с кузова, захватывая, таким образом, максимально возможное количество зерна. Так, лицом друг к другу, мы продвигались к переднему борту, ритмично и синхронно захватывая и сталкивая зерно лопатами (похоже на движение гребца на каноэ). Каждый заканчивал у своего борта. Я работал в паре с одним своим однокашником (его давно нет в живых), остальные студенты были почему-то старшекурсниками. К концу дня мы валились с ног, разгрузив по 25–30 машин.

Мне снился сон. На краю кузова стоит кружка с молоком (из-за пыли все время хотелось молока), я тянусь к ней, и в это время на нее наезжает лопата и сталкивает.

Вечером я пел под гитару дворовые песни типа «Сиреневый туман», или песни Кукина и Визбора, или что-нибудь душераздирающее, типа «Про лодку» Высоцкого. Девушкам нравилось, и одна даже целовала потом меня в глаза где-то в сене (больше никто и никогда так меня не целовал, а ее я даже на факультете больше не встречал). Вообще же девушки с нами по степи под звездами не гуляли – они гуляли с шоферами-солдатами, вонючими и неинтеллигентными. Я заметил, что так бывает часто.

В стройотряде девушек не было вообще. Мы пахали по двенадцать часов в день, построили пять домов и клуб, и я прошел все строительные работы – заливка фундамента, цоколь, кладка, полы, потолки и т. д. Мы жили в бригаде совхоза, и в ее библиотеке (точнее будет сказать избе-читальне) я нашел «Зиму тревоги нашей» Стейнбека (непонятно, как она туда попала). «Зиму…» я потом читал еще, и даже на английском, и это единственная книга, которую я читал неоднократно.

В стройотряде был сухой закон, да и магазина в бригаде не было. В последний день мы не работали и маялись в ожидании машины в центральную усадьбу. Кому-то пришла мысль, а не попробовать ли одеколон. И попробовали. Где-то я слышал, что его надо разводить. Одеколон в кружке вспенился и как-то странно побелел. Я выпил. Двое других, глядя на мою реакцию, пить расхотели. Но я все-таки заставил их выпить. До самого вечера нас мучила отрыжка, которая каждые пятнадцать минут облаком одеколона вылетала изо рта, отчего тошнило. Кстати, эффекта (опьянения) никакого. Зачем они его пьют? Я, естественно, больше никогда, нигде, ни при каких обстоятельствах.

Университет можно сравнить с импринтингом в младенчестве – если не общаться с людьми, то не научишься говорить и человеком не станешь (Маугли не бывает). Не обязательно чему-то учиться, зубрить (конкретные знания очень редко могут пригодиться в дальнейшей деятельности). Важно быть в среде, развивающей интеллект – преподаватели, студенты, стиль, свобода и т. д. У всех моих знакомых, попавших в армию после школьной скамьи, что-то в голове сломалось: не то чтобы они тупеют, но они другие – голова работает иначе. Упорные и после армии добиваются успехов в жизни, делают карьеру и даже становятся учеными, но свободы мысли у них нет и не будет, а для интеллектуальной деятельности это очень важно.

Война – очевидное зло для большинства конкретных людей. Тем не менее, каждое государство вкладывает значительные средства в содержание своей армии, а историю человечества можно представить в виде истории войн.

Содержание главы:

1. Необходимость армии (основная функция армии, ее влияние на развитие общества).

2. Основное противоречие войны (военный бизнес и моральное обоснование).

3. Основное противоречие армии (воинская обязанность и контрактная служба).

4. Роль армии в воспитании человека (армия в мирное время, патриотизм, дисциплина).

В условиях конкуренции за ресурсы каждое общество, как и любой объект материального мира, должно быть в состоянии выполнять функции защиты своих ресурсов и захвата чужих ресурсов в случае необходимости. Для выполнения этой функции общество создает армию. Мир во всем мире означал бы конец развития в масштабах Земли, а до тех пор, пока этого не произошло, необходимость всегда обеспечит дефицит ресурсов, рождение в необходимом количестве «воинов», появление воинствующих народов.

Развитие Вселенной вступает в фазу возможных контактов различных разумных систем. Противоречия между ними неизбежны и, скорее всего, они будут носить все тот же характер борьбы за энергетические ресурсы. Методы и средства ведения войны могут быть другими (даже сегодня нетрудно предсказать перенесение боевых действий в космос или Интернет), но человечество должно быть готово к ведению таких боевых действий. Это и есть основная причина сохранения армии как таковой. Все члены общества будут реальными или потенциальными солдатами единой армии человечества.

Армия – это мускулы общества. Даже если нет угрозы войны, они должны быть, и в хорошей форме. В противном случае дряхлеет и разваливается весь организм. Военные парады – это соревнования по бодибилдингу между государствами.

Основной причиной любой войны является борьба за ресурсы, поэтому война в экономически развитом обществе – это бизнес, и, соответственно, основным двигателем войны являются деньги. Военный бизнес имеет много аспектов:

– разработка и производство вооружений приносят даже больше прибыли как цель разработки, чем как способ ведения войны;

– победа в войне может принести различные выгоды, например, контроль над стратегическими ресурсами;

– торговля вооружением – один из самых выгодных видов бизнеса;

– восстановление экономики после войны – бизнес; и т. д.

Развитие вооружений является локомотивом экономического и интеллектуального развития общества, а достижения военной промышленности рано или поздно становятся доступными для использования в мирных целях. Разработка новых видов оружия – основной двигатель развития науки и интеллекта.

В войнах заинтересованы все, кто зарабатывает на этом деньги, однако очевидны и неисчислимые бедствия, которые война несет конкретным людям, поэтому мораль осуждает войны как способ разрешения противоречий. Война требует морального оправдания, например, может быть оправдана война за независимость, война за сохранение целостности территории, миротворческая акция и т. д.

Для тех, кто начинает войну, нужен благовидный повод, и они его найдут. Яркий пример – война в Ираке. Несмотря на очевидную причину, для обоснования войны приводились моральные аргументы. Цель, которую преследовали деньги, достигнута, но и мораль получила свой аргумент. Неуклюжие и лицемерные обоснования никого не убедили, а результат лишь демонстрирует, что нарушение морали ни к чему хорошему не приводит.

Деньги приведут к войне, и оправдание найдется, но мораль постепенно уменьшает вероятность бессмысленных войн и снижает их жестокость. Исход войны в большинстве случаев предрешен и может быть легко вычислен на компьютере. Армия – это демонстрация силы и аргумент в компьютерном моделировании. Например, можно разыграть танковое сражение, моделируя реальные характеристики танков (скорость, броня, поражающая способность), используя данные об их количестве, структуре танковых подразделений и даже посадив за терминалы реальные экипажи с конкретными людьми. Зачем убивать друг друга, если результат можно вычислить. Со временем война станет напоминать сетевые компьютерные игры, в которых основной целью будет захват ресурсов, а методы – перераспределение денежных потоков, диверсии в сети, повреждение программ и т. д.

Одна из основных проблем организации армии – набор необходимого количества военнослужащих. Существует два способа призыва в армию – всеобщая воинская обязанность и служба по контракту. Их соотношение определяется соотношением между деньгами и моралью в обществе (свободой и необходимостью).

Когда-то все мужчины были воинами. Во многих государствах законы о всеобщей воинской обязанности либо существуют, либо могут быть введены в случае угрозы существованию государства. Моральное основание всеобщей воинской обязанности заключается в том, что в случае отечественной войны любой член общества, который может взять в руки оружие, должен это сделать, независимо от своего желания. Для того чтобы быть в состоянии это сделать, каждый член общества должен пройти определенную военную подготовку, то есть должен быть призван для несения воинской службы на определенный срок. Служба в армии по обязанности – это фактически лишение свободы на определенный период жизни. Человек лишается свободы передвижения, выбора рода деятельности, одежды, пищи и т. д. и принуждается к выполнению определенного регламента. Отбывая воинскую повинность, человек фактически отбывает срок заключения, что, в свою очередь, является основой всех отклонений и нарушений, связанных с армейской службой.

В странах с относительно свободной экономикой предпочтение отдается службе по контракту, и количество военнослужащих регулируется размером зарплаты. Для тех, кто идет в армию добровольно, служба в армии – это специфичная, но тем не менее государственная служба, со всеми вытекающими последствиями. Министерство обороны содержится за счет бюджета. Размер зарплаты военнослужащих определяется общим уровнем зарплаты государственных служащих. На распределении бюджета наживаются высшие офицеры, так что уровень коррупции в армии соответствует уровню коррупции в государстве.

Казалось бы, нет существенных причин для содержания армии в небольших государствах. Независимость – состояние относительное, и ее завоевывают не в боях. Противостоять супердержавам бессмысленно, а конфликты с менее мощными соседями так или иначе придется разрешать при помощи тех же самых супердержав.

Бессмысленность службы в армии в мирное время очевидна. Отупляющая дисциплина и тяжелые тренировки, для того чтобы принять участие в так называемых учениях – детской, по сути, игре. Подавляющее большинство военнослужащих не воюют. Целые поколения профессиональных военных, связанные дисциплиной и чувством долга, провели свою жизнь в этих детских играх.

Тем не менее, подавляющее большинство государств имеют свою армию, оправдывая ее содержание необходимостью обеспечивать национальную безопасность, по крайней мере, по отношению к противникам из своей весовой категории.

Более глубокая причина заключается в том, что армия является основой боевого духа нации, патриотизма и дисциплины. Общество без боевого духа обречено на угасание и ассимиляцию, а патриотизм, предполагающий принесение в жертву жизни отдельного человека ради общества, является одним из оснований морали.

Еще одна важная функция, которую выполняет армия, – воспитание дисциплинированного гражданина. Дисциплина является основой боеготовности армии, поэтому основная цель воинской службы в мирное время – привить культуру выполнения приказа и приучить переносить все тяготы и лишения воинской службы. Дисциплинированный человек – основа идеального общества.

Военные сборы

Армия – это не курорт. «Тяжело в учении – легко в бою». Сытого заставить воевать труднее, поэтому наша армия всегда была злее. Но хуже всего муштра. Военные недоумевают – если вы на гражданке все такие умные, почему же вы строем не ходите? И действительно, почему? Нас везде пытаются построить. Ходили бы строем – было бы легче жить.

Мне не повезло – я служил в армии (два года офицером) и три раза по два месяца был на различных сборах. Я не люблю армию, но не жалею о том, что служил, и знаю многое не понаслышке. Более того, я часто вспоминаю армию, и хоть никогда не испытывал ностальгии, как-то раз показалось, что мне не хватает казармы. Именно казармы. Добровольно я в казарму не пойду, конечно, но иногда не хватает.

Это очень странно, так как малейшая степень несвободы ввергает меня в депрессию. Я задумался и понял, что чем больше регламентирована жизнь, тем меньше обычных забот и обязанностей, тем свободнее ощущает себя мой интеллект. Позже я прочел, что Декарт вступал в армию для того, чтобы заниматься философией, а основную идею продумал в экстремальной ситуации, проведя сутки где-то за печкой. Многие начинали писать в тюрьме и на каторге (не дай бог). Если к этой свободе добавить еще библиотеку, общение с себе подобными и возможность иногда выпить, то можно пережить бессмысленность воинской службы в мирное время, ее тяготы и лишения и даже тупость и хамство старших по званию.

Казарма ассоциируется у меня со сборами. По бессмысленности и результату офицерские сборы для призванных в армию военнообязанных можно сравнить только с тренингами и обучающими семинарами, на которые теперь модно направлять сотрудников в солидных компаниях. Беззаботное времяпрепровождение, с некоторой пользой (сертификат) для самих сотрудников (особенно для тех, кто не умеет и не хочет работать самостоятельно), минимальной пользой для компании, зато с большой пользой для организаторов.

Сугубо мужская компания, практически никакой дисциплины, незамысловатые занятия (в основном лингвистические игры – угадать слово из пяти букв, составить максимально возможное количество слов из букв заданного, крестики-нолики и др.), хороший сон после обеда, спорт (для некоторых книги), карты, выпивка. Почему-то обходилось без женщин, что странно. На сборах всегда было с кем поговорить, поиграть, выпить, причем ребята собирались со всего Советского Союза.

Я был на сборах в Уссурийске в ноябре-декабре 1971 года. Стояла прекрасная погода (первый снег пошел в последний день сборов, в конце декабря). Мы славно провели время. Многих ребят я помню до сих пор. Жаль, что связи утеряны.

Караул

Караул – это не «Караул!», в смысле «Помогите, убивают!», а выполнение боевой задачи по охране особо важных объектов. В караул на сутки заступает рота (батарея) во главе с лейтенантом. На каждый пост назначаются три бойца, которые, сменяясь каждые два часа, охраняют объект. Два часа на посту, два часа бодрствования (изучение устава) в караульном помещении, два часа отдыха в комнате отдыха (все «отдыхающие» на одном жестком топчане, ноги висят, смрад от портянок – до интоксикации). На посту тоже можно научиться спать, но стоя и с открытыми глазами, так чтобы при малейшем шорохе спросонья заорать: «Стой, кто идет?», «Стой, стрелять буду!», но ни в коем случае не стрелять. Солдат заступает на пост с автоматом и полным магазином, именно в карауле происходят всякие нехорошие случаи, типа расстрела сослуживцев или самоубийств.

Я попал в караул на второй день службы, что бесчеловечно, потому что никто ничего мне толком не объяснил, а комбат сказал: читай устав. Устав я прочел, но в караульной службе есть тонкости, которые в нем не отражены. Самую тонкую вещь я узнал на следующий день, во время смены. Конечно, меня предупредили, что я должен тщательно все принять (караульное помещение, объекты, посты и др.). Принимал наш старшина батареи (дембель), он принес список замечаний типа: на втором посту не горит лампочка, на четвертом повреждено ограждение, на пятом склад не опломбирован и т. д., и наконец, в караульном помещении столы изрезаны, уставы исписаны. Сменяемый мной лейтенант (такой же двухгодичник, но с опытом) объяснил: на второй пост электрика вызвал (будет после ужина), дыра в заборе была всегда (через нее люди ходят), склад не функционирует (прапора не найдешь) и т. д., а столы и уставы всегда изрезаны и исписаны.

Меня прибыл менять другой двухгодичник – Х, намного педантичнее, чем тот, которого менял я. Я был рад, что никаких происшествий не случилось, все объекты целы. Однако его старшина принес ему список замечаний, который содержал все те же пункты, плюс еще какие-то, из которых наиболее возмутительным было отсутствие четырех капюшонов на плащ-накидках (ясно, что их и не было давно). Я попытался дать ему те же объяснения, но Х почему-то не принял их. Он сказал: на второй пост электрика тащи, дыру в заборе надо заделать (ну и что же, что люди ходят, дыру всегда заделывают), склад должен быть опечатан, уставы заменить, столы отремонтировать, капюшоны ищи где хочешь. Еще он сказал, что он не виноват, что я такой мудак.

Электрика старшина привел, другие недостатки устранять не стали, так как старшина сказал мне, что так было всегда и ничего страшного. Мы пошли на доклад к дежурному по части (мой комбат, который должен меняться вместе со мной). Того, в свою очередь, меняет ротный этого Х. Теперь эти два капитана объяснили мне популярно, кто я есть. В конце концов, комбат пообещал дыру заделать завтра, уставы частично заменить, по остальным недостатком сошлись на том, что их не исправишь.

В десятом часу вечера мы вместе с капитанами пошли на доклад к начальнику штаба. Несмотря на договоренность, этот Х список замечаний вручил начальнику штаба. Тот был не в настроении. После небольшой паузы он спокойно и вместе с тем зловеще спросил меня: «Тэщ (товарищ) лейтенант, вашу мать, вы какого … вместо несения службы там делали?» (как оказалось, это было самое мягкое выражение). Почувствовав угрозу, я стал лихорадочно соображать, что же можно ответить (потом я хорошо усвоил, что надо, стиснув зубы, молчать, ибо каждое твое слово будет стопроцентно использовано против тебя). Я не успел ничего придумать, начальник штаба вскочил и начал орать. Орал минут пять, употребляя исключительно нецензурные (мягко говоря) выражения (начиная с командира роты они все виртуозно владеют языком). Из этого ора следовало, что я, раздолбай (естественно, называл он меня значительно более грубо), проедал пять лет хлеб рабочих и крестьян (учился в университете), чтобы развалить Советскую Армию, и почти уже ее развалил. Закончил он в таком смысле, что этого мудака (меня) не менять, пока не найдет капюшоны.

Комбат послал меня к старшине, чтобы тот что-нибудь придумал. Уже после отбоя старшина нашел какой-то брезент, из которого солдаты нарезали что-то, что можно было использовать если не как капюшоны, то как обычный женский платок, и «капюшоны» эти всучили-таки смене.

Я всегда вспоминаю свой первый караул со смехом, но тогда я вернулся в свой сарай (иначе эту мрачную комнату с окном ниже уровня дороги и вечно отсыревшими простынями, в которой мы жили втроем, не назовешь) около одиннадцати вечера, не раздеваясь лег на кровать, отвернулся к стене и впал в глубокую депрессию. Больше всего меня ужасала мысль, что этот кошмар будет продолжаться еще два года.

Полигон

Полигон и вообще всякие учения – лучшее время в армии для непрофессиональных военных. Нет дурацкой муштры и бесконечных бессмысленных команд (только для того, чтобы солдат не спал). На полигоне мы торчали три месяца. Сначала стреляли, потом делали дорогу. Уссурийская тайга в сентябре прекрасна. Не могу описать, помню только дикий виноград, разноцветным ковром опутавший желто-белую березовую чащу на опушке. Комбат, отобрав наиболее работящих солдат, занимался заготовками грибов, рыбы и икры. На нерест шла сема – рыба семейства лососевых. Они уезжали ночью на бронетранспортере, и солдаты били рыбу острогами на перекатах в свете прожекторов. Возвращались под утро, и я видел, как из вспоротого рыбьего брюха вываливалась красная икра в ведро.

До ближайшего села было километров двадцать через речки без мостов, так что торчать приходилось безвылазно. Офицеров вывозили в село по субботам в баню, и они опустошали магазин, набирая водки на неделю. Младшие офицеры жили в казарме человек на пятьдесят, если не больше. Здесь собирались зенитчики со всего округа, и было много знакомых (кто по сборам, кто даже по университету). Вечером карты или водка, или и то и другое.

К стрельбам, конечно, готовились, но я не помню, в чем эта подготовка заключалась. Накачивали солдат да настраивали вечно расстроенную аппаратуру. У нас на вооружении были «Шилки», тогда еще секретные зенитные установки на легком танке с четырьмя стволами 23 мм, радиолокатором и счетно-решающим прибором.

В сентябре отстреляться не успели, а в октябре пошли дожди. В дождь – день зенитчика – самолеты не летают, и мы маялись в казарме. Но вот тучки рассеиваются, и мы по уши в воде двигаемся к полигону, где относительно сухо.

Мы с Серегой (коллега, двухгодичник) – во время стрельб выполняли обязанности страхующих. Состоят они в следующем. Из установки на длинном проводе (метров двадцать) выведен размыкатель цепи стрельбы. Страхующий должен следить за стволами и при малейшей опасности (направлении стволов на людей или самолет) нажать на тумблер размыкателя, тем самым предотвращая выстрел. Первую установку страхует Сергей, вторую – я.

Вообще, мы должны стрелять несколько задач, самые сложные из которых – в движении. Для страхующего это пятьсот метров бегом за установкой. Вот из громкоговорителя доносится: «Залет боевой. Стреляет батарея капитана Безматерных». Это означает, что скоро над сопкой появится самолет (Ил-28) с полукилометровым тросом, на конце которого он тащит макет. Этот макет необходимо поймать локатором установки и обстрелять. Скоро сказка сказывается, да нескоро дело делается.

Перед залетом возле установки наблюдается жуткий ажиотаж. Начальник ПВО полка, его заместитель, командир батареи и командир взвода вчетвером дают последний инструктаж механику-водителю. Бедный солдатик затравленно смотрит на них из люка. Эти четверо одновременно матом пытаются объяснить ему, как нужно двигаться. Серега стоит в стороне с размыкателем в руке и пытается сообразить, как бежать. Скорее всего, они втолковывали ему, что нужно стартовать плавно по команде, иначе с чего бы он рванул так, что Серега чуть не упустил размыкатель. Длинный и худой Серега, в развевающейся плащ-накидке, без фуражки (она слетела от резкого старта), бежал, высоко поднимая коленки, чтобы не увязнуть в лужах, держа перед собой размыкатель, как уздечку лошади. Вряд ли он мог следить за направлением стволов. Самолету повезло – его не сбили.

Следующей стреляла моя установка. Я запаниковал. Я спринтер, и на пятьсот метров в таком темпе у меня просто дыхалки не хватит. Все повторилось, эти четверо что-то орали бедному водителю. Потом объявление по полигону. Я увидел самолет в последнюю секунду (он буквально выскочил из-за сопки), и в это мгновение водитель рванул, как если бы он стартовал в гонках на «Формуле-1». Я тоже рванул, фуражка слетела. Я бежал, не глядя на стволы, только чтобы не увязнуть в лужах. И вдруг впереди увидел лужу, у которой другой берег не просматривался. Я понял, что мне ее не пройти, выпустил из рук размыкатель и побежал вокруг лужи. Грязный с ног до головы, я еле добежал до конца дистанции, нашел размыкатель и залез на башню установки. Предстоял второй заезд.

В основе общественно значимых функций государства, таких как борьба с преступностью, социальная защита или обеспечение национальной безопасности, лежит неспособность каждого человека в одиночку обеспечить эти функции для себя. Эти функции поддерживаются моралью – преступная деятельность и борьба с ней представляют зло, социальная защита – добро, обеспечение национальной безопасности – патриотизм.

Для выполнения этих функций создаются специальные структуры – правоохранительные органы, ведомства социальной защиты и армия, – которые навязывают свои услуги всем членам общества. Кроме того, каждая из этих структур, выполняя свою прямую функцию, работает прежде всего на обеспечение собственной необходимости, а именно: правоохранительные органы поддерживают преступность на определенном уровне, социальная защита заинтересована в беспомощности индивида и, наконец, армия поддерживает угрозу войны.

Общественная инфраструктура делает человека все более зависимым от общества, решая, таким образом, главную задачу общества – заставить каждого человека функционировать на благо общества.

Очевидно, общество стремится к тому, чтобы преступников и голодных было меньше, инвалиды имели возможность трудиться, а старики – отдыхать. В идеальном обществе нет преступников и нет нуждающихся, каждый его член добровольно выполняет все законы, установленные обществом. У него нет желания нарушать эти законы, так как инстинкты подавлены – он не хочет никого насиловать, просто потому что у него «не стоит». Обществу, в котором вся жизнь регламентируется законами и все члены поступают исключительно в соответствии с законами, мораль не нужна. Парадокс, но абсолютно законопослушное общество аморально.

В каком-то приближении такое общество, очевидно, рисовали и утописты, и коммунисты, и многие другие, и все они были правы. Такое общество будет, оно построит само себя. Необходимо лишь осознавать, что идеальное общество – это конец развития человека. В этом обществе человек будет функционировать на благо общества, аналогично тому, как функционирует составляющая его клетка.

Строй

Военные говорят: «Если вы на гражданке такие умные, почему вы строем не ходите?».

И действительно. В строю легче, безопаснее, надежнее. Тон и темп в первых рядах задают здоровые, политически грамотные оптимисты (им все нипочем), в будущем комсомольские деятели. Как раз в армии они понимают, что лучше вести строй, чем пахать. Их не так сильно терроризируют воспитанием дембели, заставляющие молодых после отбоя отжиматься, болтаться на перекладине и выполнять другие «поручения».

Нормальные люди не высовываются, но и не отстают. Идти в середине строя очень легко – как в пелатоне велосипедной многодневки. Равномерно покачиваясь, строй несет тебя (достаточно попасть в ногу), и можно даже думать о чем-нибудь своем, например, о девчонке, которую оставил в своей деревне.

Проблема строя – отстающие. Их можно разделить на две категории. Первые отстают по природе – неуклюжие, не умеющие попасть в ногу, маленькие с коротким шагом и прочие отъявленные неудачники и разгильдяи, – они, может быть, и хотят, но не могут. Над ними издеваются по вечерам больше всего. Вторые отстают принципиально – свободолюбивые дембели, достигшие положения, при котором можно демонстрировать, что им на все плевать. Их стараются не трогать, и чаще всего они передвигаются вне строя, если вообще передвигаются. Они не будут комсомольскими вожаками, но тюрьма, как говорят, по ним плачет. Как воры в законе не должны работать, так и они не должны ходить строем. Они любят издеваться над первыми по вечерам.

Вести строй тяжелее, чем идти в строю, особенно, по гарнизону. Гарнизон – это не английский парк, в котором дорожки прокладывают таким образом, чтобы и людям было удобно, и траву не вытаптывали. В гарнизоне все спланировано так, чтобы расстояние между двумя точками (например, казармой и столовой) было минимум в два раза больше кратчайшего. Диагоналей нет – только прямые углы. Это позволяет минимум шесть раз в день (три приема пищи, туда и обратно) дополнительно приучать людей к строю. Тем не менее, любой нормальный человек (а солдат, когда он не в строю, тоже может быть нормальным человеком – это в строю они превращаются, как сказал один офицер, в быдло, а по отдельности большинство из них вполне нормальные ребята) старается углы срезать, а поскольку по гарнизону почему-то всегда болтается много людей вне строя, то и дорожки даже в гарнизоне протаптываются.

Строй всегда готов превратиться в стадо баранов. Стоит только чуть-чуть зазеваться, и стадо баранов тут же норовит срезать угол. По закону Мэрфи, в этот момент обязательно появится какой-нибудь начальник, который остановит это стадо баранов, сделает вам, несчастному двухгодичнику (курица – не птица, двухгодичник – не офицер), соответствующее внушение, отправит вас назад, может быть к самой казарме, и потребует повторить этот марш, но уже под контролем и, возможно, с песней. Так что, как только строй начинает разваливаться, вы должны, как дирижер оркестра задает ритм на четыре четверти, командовать под шаг левой ноги: «Раз, пауза, раз, пауза, раз, два, три!» Офицеры, даже кадровые, не любят водить строй, они любят поручать это важнейшее в армии упражнение сержантам. Сержанты залихватски добавляют перед «раз» звук «а» как форшлаг перед нотой, и получается: «А раз, а раз, а раз, два, три!» В этом «а» весь сержант – вот я какой, как здорово я командую. Армия – это очень хорошая сортировка людей.

К концу службы большинство солдат привыкают ходить строем (удобно все-таки), а также чистить сапоги, подшивать подворотнички и, не задумываясь (не то чтобы беспрекословно, но именно не задумываясь) выполнять команды. Если тебя насилуют каждый день, то рано или поздно начинаешь получать от этого удовольствие («стерпится – слюбится»). Некоторые сохраняют эту привычку на всю оставшуюся жизнь, что всегда идет на пользу как конкретному (насилуемому) человеку, так и (насилующему) обществу в целом. Так что рано или поздно ходить нам всем строем независимо от политического строя. При тоталитарном режиме ясно, что заставят, а при демократии мы построимся добровольно и с удовольствием.