• Главная
• Контакты
• Нашёл ошибку
• Прислать материал
• Добавить в избранное

В настоящее время, на рубеже III тысячелетия, в обществе, особенно в среде молодежи, отмечается повышенный интерес к мировоззренческим проблемам. Мировоззренческие установки, закладываемые в период формирования представлений человека о мире, в конечном итоге определяют полноценность его включения в социальную среду, поэтому возможность свободного выражения и обсуждения идей и взглядов — необходимое условие построения цивилизованного открытого общества.

До сих пор в основе многих программ преподавания философии в высших учебных заведениях лежит та или иная разновидность положений марксистской философии, так как утверждается, что ей нет альтернативы. Вместе с тем, совершенно по-новому на проблемы мировоззренческого плана можно посмотреть со стороны современного естествознания, которое в последнее время решительно вторгается и в область гуманитарных наук. Действительно, для решения проблем модернизации естествознания необходима действенная матрица научного поиска, в качестве которой может выступать только адекватная, сопряженная с актуальной действительностью философская концепция. В книге в виде серии заметок обосновывается необходимость и предлагается вариант такой научно-философской концепции.

Как известно, характерной особенностью ортодоксальных научных представлений о структуре актуальной действительности в преддверии III тысячелетия является наличие разграничительной линии между духом (сознанием) и материей, идеальным и материальным. В новой концепции предложен вариант преодоления крайностей материализма и идеализма. В качестве фундаментальных категорий новой концепции предлагаются два естественнонаучных понятия — «информация» и «энергия». Понятие «информация», активно разрабатываемое в естествознании в последнем столетии, вторгаясь в область материального, оказалось значительно шире, чем понятие «сознание», что нарушает противоположность между идеальным и материальным, а с ним и «дихотомический» принцип марксистской философии. Кроме того, эксперименты последних десятилетий раскрыли динамическую сущность мира частиц, привели к выводу, что Вселенная — это подвижная сеть нераздельно связанных энергетических процессов и показали ограниченность таких понятий как «элементарная частица», «изолированный объект» и, тем самым, «материальная субстанция». Все это позволяет, на наш взгляд, говорить об ограниченности ортодоксального материализма. Вместе с тем, рассматривается непреходящая значимость для современного мировоззрения диалектического метода и философского наследия Г. Гегеля.

В качестве модели соотношения понятий «информация» и «энергия» в структуре актуальной действительности рассматривается внутренняя логическая организация современной математической теории и структура взаимосвязей логических форм общей теории развития — диалектики. Современную математику можно рассматривать как результат естественноисторического моделирования актуальной действительности. Первый этап построения модели, а именно, переход от объекта (актуальной реальности) к модели (т.е. математической теории), был сделан на основе интуиции и практики при зарождении математики (появление понятий числовых знаков и операций, отражающих отношения между ними). Второй этап — процесс обработки модели чисто логическими средствами с постоянной корректировкой практикой — растянулся на тысячелетия. Результатом явилось здание современной математической теории, имеющее стройную иерархическую структуру, в фундаменте которой лежат понятия «множество» и «отношение». Наконец, сейчас созданы предпосылки для того, чтобы сделать последний шаг — интерпретировать полученное в результате дедуктивного развертывания модели новое знание и посмотреть на актуальную действительность через призму структуры современной математики. Такой подход позволяет предложить модель актуальной реальности, отражающую взаимосвязь понятий «информация» и «энергия».

В предлагаемой нами модели актуальной действительности вводится понятие «структурного слоя» как совокупности соседних по иерархии структурных уровней (тезис — синтез). Структурный слой рассматривается как «элементарная ячейка» структуры актуальной реальности и, одновременно, «элементарный шаг» универсального механизма самоорганизации, открытого в рамках синергетики. Как результат объединения гегелевской диалектической триады и предложенной Р.Ф. Абдеевым двухконтурной обобщенной модели управления (направления тенденции), теоретически обосновывается внутренняя семеричность структурного слоя. Показывается аналогия между полученными в рамках новой концепции представлениями об общей структуре актуальной действительности и положениями Эзотерической Философии.

В преддверии III тысячелетия в общечеловеческой культуре можно обозначить два противоположных полюса ориентации общечеловеческих ценностей, а именно, прагматичную научно-техническую и духовно-этическую ориентации, обычно ассоциируемые, соответственно, с т.н. Западной и Восточной Традициями. В настоящее время мы являемся свидетелями глубокого взаимопроникновения культур и традиций. В книге рассматривается значение теорий Восточной Традиции для современного естествознания и выдвигается предположение о том, что причины принципиального совпадения идей современной физики и Восточного мистицизма заключаются в единстве корней Западной и Восточной культур, в единой Протокультуре. Высказывается мысль, что наметившийся на рубеже III тысячелетия синтез Западной и Восточной Традиций будет иметь фундаментальное значение для Общечеловеческой Культуры. Попытки синтеза Единой Традиции, предпринятые, например, в конце прошлого века Е.П. Блаватской, не увенчались успехом по причине незрелости естествознания того времени. Единая Философская Традиция, синтезируемая на основе Эзотерической Доктрины в преддверии III тысячелетия, с включением в себя рационального зерна в виде современного естествознания и его философского осмысления в рамках предлагаемой интегральной научно-философской концепции, может стать матрицей Единой Общечеловеческой Культуры, объемлющей практически всю значимую информацию, собранную человечеством на протяжении многотысячелетней осознанной эволюции. Это позволяет говорить о возможном возрождении в новом, обогащенном виде Протокультуры, Единой Прототрадиции, которая ляжет в основу общечеловеческой культуры и элементы которой, возможно, хранятся и доныне в своем первозданном виде в эзотерических хранилищах.

Далее, на основе анализа психоаналитической теории З. Фрейда и теории кибернетики, предлагаются и обосновываются представления о роли и месте человека в актуальной реальности и указывается на их связь с положениями Эзотерической Философии.

Во второй части книги в рамках разрабатываемой научно-философской концепции рассматриваются проблемы, связанные с модернизацией математической и физической теорий. Выдвигается тезис о необходимости создания новой области математики — «детерминального» исчисления, а также постулируется фундаментальность введенного понятия «структурного слоя» в качестве «конструктивного абстрактного объекта» для модернизации физической теории. Обсуждается вопрос о возможных границах научного познания.

В основу изложения материала книги положены приводимые в форме отдельных цитат мысли сотен специалистов разных областей человеческого знания, обретающие в рамках новой концепции удивительно стройное созвучие. Такая форма изложения позволяет максимально использовать информационный пласт специальных областей знания и рассматривать предлагаемую научно-философскую концепцию как условие и, одновременно, результат синтеза многочисленных разрозненных сфер человеческого познания актуальной действительности.

Истина рождается как ересь, умирает — как предрассудок.

На современном этапе мы являемся свидетелями глубоких структурных изменений в естествознании и его теоретическом фундаменте — физике. Выявлены процессы глубокой структурной модернизации физической теории, связанные с выдвижением на передний план общего понятия физических структур, а также квантовологических, релятивистских и вероятностных структур, которые сейчас выступают как концептуальные основания современной физики (1).

Структурная модернизация физики возможна только в союзе с философией. Объективной основой взаимодействия философии и специального научного знания выступает их общий объект исследования — внешний мир. Философия черпает знания о мире из других наук. Специальные науки используют философию как матрицу научного поиска при перестройке собственных философских и логических основ во времена интенсивного периода развития. Два периода развития научного знания — экстенсивный и интенсивный — характерны и для философии.

Соотношение между развитием философии и специального научного знания можно представить схемой:

«Философия, обобщая знания, полученные в других науках, поднимается на более высокий уровень и дает специальным наукам философское обобщение результатов и общие методы дальнейших исследований, что, в свою очередь, позволяет специальным наукам при условии накопления новых эмпирических данных использовать этот более высокий уровень философии в качестве матрицы научного поиска. Это обеспечивает перестройку естественнонаучной картины мира и появление новых фундаментальных теорий, в связи с чем естествознание вступает в следующую фазу своего исторического движения. Но при этом получает фактический материал для обобщения и сама философия. Она обобщает достижения науки более высокого уровня развития, уточняет прежние методологические принципы и в обновленном виде вновь несет их в естествознание» (2,45) [3десь и далее первое число — номер цитируемого источника (список цитируемой литературы — в конце книги), второе — номер страницы из этого же источника.]. Наряду с эвристической ролью научной философии по отношению к процессам формирования новых теоретических идей и гипотез (как матрица поиска), следует отметить и другую важную методологическую функцию, а именно, мировоззренческую — в качестве матрицы построения целостной системы разрозненных знаний, сложившихся в различных областях науки.

Наиболее выдающиеся естествоиспытатели нашего времени постоянно подчеркивали ориентирующее значение философского мировоззрения в научных исследованиях. М. Планк утверждал, что мировоззрение исследователя будет всегда определять направленность его работы. Луи де-Бройль указывал на то, что разобщение между наукой и философией, имевшее место в XIX веке, принесло вред как философии, так и естествознанию. М. Борн категорически заявлял, что физика лишь тогда жизнеспособна, когда она осознает философское значение своих методов. На логическую функцию философии неоднократно указывал Ф. Энгельс. «Естествоиспытатели, — писал он, — воображают, что они освобождаются от философии, когда игнорируют или бранят ее. Но так как они без мышления не могут двинуться ни на шаг, для мышления же необходимы логические категории, а эти категории они некритически заимствуют… из обыденного общего сознания так называемых образованных людей, над которым господствуют остатки давно умерших философских систем… то в итоге они все-таки оказываются в подчинении у философии, но, к сожалению, по большей части самой скверной, и те, кто больше всех ругает философию, являются рабами как раз наихудших вульгаризованных остатков наихудших философских учений» (7,524). Наконец, В.И. Ленин, один из крупнейших мыслителей и практиков XX века, указывая на методологическое и логическое значения категориального аппарата диалектики, на необходимость в решении частных вопросов руководствоваться общефилософскими понятиями и положениями, писал: «Кто берется за частные вопросы без предварительного решения общих, тот неминуемо будет на каждом шагу бессознательно для себя „натыкаться“ на эти общие вопросы» (3,358).

В последнее время роль мировоззренческой концепции многократно возросла. Это связано, во-первых, с особенностями развития науки (дифференциация и интеграция научного знания), во-вторых, со все возрастающей дороговизной науки, когда прогнозирование и планирование научной деятельности становятся сверхактуальными.

Использование философской концепции в качестве матрицы научного поиска эффективно только в том случае, если она на конкретном историческом этапе сопряжена с объективной действительностью. Анализ развития современного естествознания и состояния современных философских концепции, на наш взгляд, позволяет сделать вывод о том, что существующие философские концепции не в состоянии на данном этапе развития науки быть матрицей научного поиска, в том числе и для структурной модернизации современной физической теории. Контуры очередного уровня естествознания обозначились во второй половине XX века со становлением и развитием кибернетики и универсальной теории самоорганизации — синергетики — междисциплинарного направления на основе эволюционных представлений. Вместе с тем, однако, соответствующий уровень философии так и не появился до сих пор. Причины неоднозначны. Одна из них — крах социально-экономических преобразований общества на базе марксизма — научно-философской теории, наиболее, с нашей точки зрения, представительной в плане многосторонности и общности подхода к анализу актуальной действительности, но недоработанной, половинчатой и непоследовательной (см. разд. 6.1.2). Преждевременные теоретически не обоснованные социально-экономические преобразования скомпрометировали философию марксизма как философское направление, способное привести к следующему структурному уровню философии, и в результате — отсутствие работ в этом направлении.

Таким образом, можно предположить, что для модернизации физической теории необходимо, в первую очередь, создание сопряженной с объективной действительностью матрицы научного поиска, то есть необходим переход к очередному структурному уровню философской концепции, который явится результатом интенсивного этапа в развитии философии, этапа изменения основ философской концепции с учетом уровня развития современного естествознания.

Корни физики, как и всей западной науки в целом, следует искать в шестом веке до нашей эры, в начальном периоде греческой философии — в культуре, не делавшей различий между наукой, философией и религией. «Мудрецов Милетской школы в Ионии не интересовали такие разграничения. Они стремились постичь истинную природу, или истинное устройство вещей, которую они именовали „физис“. Именно от этого греческого слова происходит термин „физика“, первоначальное значение которого, таким образом, — истинное устройство вещей. Поздние греки называли философов Милетской школы „гилозоистами“, или признающими материю „живой“, поскольку последние не видели различий между одушевленным и неодушевленным, между материей и духом. Они даже не употребляли особого слова для обозначения понятия „материя“, воспринимая все формы существования как проявления „физиса“, наделенные жизнью и духовностью. Так, Фалес заявлял, что все вещи наполнены божествами, а Анаксамандр рассматривал Вселенную как некий организм, наделенный космическим дыханием — „пневмой“» (4,15).

В пятом веке до нашей эры греческие мыслители Левкипп и Демокрит провели разграничительную линию между духом и материей. «Они считали, что материя состоит из некоторого количества „основополагающих кирпичиков“ — абсолютно пассивных и, по сути своей, неживых частиц, движущихся в пустоте. Причина их движения не объяснялась, но обычно ассоциировалась с внешними силами, которые, как считалось, носили идеальный или духовный характер, не имея ничего общего с материей» (4,16).

По мере становления идеи разделения духа и материи философов в большей степени интересовала человеческая душа и проблемы этики, скорее духовное, чем материальное. Более двух тысяч лет с начала расцвета греческой науки и культуры в V—VI вв. до н.э. именно эти вопросы занимали западных мыслителей. «Научные представления древних были систематизированы Аристотелем, создавшим модель Вселенной, которая использовалась западной наукой более двух тысяч лет. Аристотель считал, что изучение человеческой души и созерцание величия Бога гораздо важнее изучения материального мира. Недостаточный интерес к материальному миру и нерушимое господство христианства привели к тому, что аристотелевская модель Вселенной так долго не оспаривалась» (4,16).

Развитие науки о материальном мире возобновилось в эпоху Возрождения. Аристотелевская модель и церковные догматы утратили свою нерушимость и на этой почве усилился интерес к природе. «В конце пятнадцатого века впервые началось истинно научное изучение природы путем экспериментальной проверки умозрительных гипотез. В сочетании с ростом интереса к математике, это привело к формулированию на математическом языке истинно научных теорий, основанных на экспериментальных фактах. Отцом современной науки можно считать Галилея, впервые объединившего математику и эксперимент» (4,17).

Рождению современной науки предшествовало имевшее место в семнадцатом веке полное разграничение материи и духа в трудах Рене Декарта. В основе его мировоззрения лежало фундаментальное разделение природы на две независимые области — сознания и материи. «В результате „картезианского“ разделения ученые смогли рассматривать материю как нечто неживое и полностью отдельное от них самих, а материальный мир — как огромный, сложный агрегат, состоящий из множества различных частей. Такое механистическое воззрение было воспринято и Исааком Ньютоном, который построил на его основе свою механику, ставшую фундаментом классической физики. Со второй половины семнадцатого и до конца девятнадцатого веков ньютоновская модель Вселенной была наиболее влиятельной» (4,17).

Механистический взгляд на природу был тесно связан со строгим детерминизмом. «Все происходящее имело свою причину и приводило к определенному результату, и, в принципе, по утверждению французского математика Пьера Лапласа, досконально зная состояние системы на определенный момент, можно было с уверенностью предсказать ее будущее (так называемый лапласовский детерминизм). Философской основой строгого детерминизма было фундаментальное разграничение между миром и человеком, введенное Декартом. Как следствие этого разграничения возникла уверенность в возможности объективного описания мира, лишенного каких бы то ни было упоминаний о личности наблюдателя, и наука видела в таком описании мира свой идеал» (4,18).

В конце XIX века в физике появляется еще одна фундаментальная теория — электродинамика Максвелла, давшая новое понятие, а именно, понятие силового поля — состояния, способного порождать силу. Но «в основе физики еще лежала механика Ньютона и сам Максвелл пробовал объяснить результаты своих исследований с механистической точки зрения» (4,19).

Первые три десятилетия нашего столетия существенно изменили физическую картину мира. «Одновременное появление теории относительности и теории атома поставило под сомнение представление ньютоновской механики об абсолютном характере времени и пространства, о твердых элементарных частицах, о строгой причинной обусловленности всех физических явлений и о возможности объективного описания природы. Старые понятия не находили применения в новых областях физики» (4,54).

У истоков современной физики — великое свершение Альберта Эйнштейна. «Две статьи, опубликованные в 1905 году, содержали две радикально новые мысли. Первая стала основой специальной теории относительности; вторая заставила по-новому взглянуть на электромагнитное излучение и легла в основу теории атома — квантовой теории. Специальная теория относительности объединила механику и электродинамику и потребовала решительного пересмотра традиционных представлений о времени и пространстве, подорвав одно из оснований ньютоновского мировоззрения. Четырехмерный пространственно-временной континуум свидетельствует, что и время, и пространство — лишь элементы языка, который использует некий наблюдатель для описания наблюдаемых явлений» (4,56).

Общая теория относительности полностью отвергает понятия абсолютного пространства и времени. «Относительны не только все измерения в пространстве и времени — сама структура пространства-времени зависит от распределения вещества во Вселенной, и понятие „пустого пространства“ также теряет смысл. Выражение „пустое пространство“ утратило смысл в астрофизике и космологии — науках о Вселенной в целом, а понятие твердого тела было поставлено под сомнение атомной физикой — наукой о бесконечно малом. Было обнаружено, что частицы, из которых состоят атомы, обладают, подобно электромагнитному излучению, двойственной природой. Их можно рассматривать и как волны, и как частицы. Это свойство материи кажется парадоксальным и породило большую часть парадоксов, лежащих в основе квантовой теории» (4,57).

«Очевидное противоречие между свойствами волн частиц разрешилось совершенно непредвиденным образом, поставив под вопрос саму основу механистического мировоззрения — реальность материи. Внутри атома материя не существует в определенных местах, а скорее „может существовать“; атомные явления не происходят в определенных местах и определенным образом наверняка, а скорее „могут происходить“. Язык формальной математики квантовой теории называет эти возможности вероятностями и связывает их с математическими величинами, предстающими в форме волн. Вот почему частицы могут в то же время быть волнами. Это „вероятностные волны“ — абстрактные математические величины со всеми характерными свойствами волн, выражающие вероятности существования частиц в определенных точках пространства в определенные моменты времени. Все законы атомной физики выражаются в терминах этих вероятностей. Мы никогда не можем с уверенностью говорить об атомном явлении; мы можем только сказать, насколько вероятно, что оно произойдет» (4,60).

Таким образом, квантовая теория показывает ограниченность классических представлений о твердых телах и о строгом детерминизме природных законов. «На субатомном уровне вместо твердых материальных объектов классической физики наличествуют волноподобные вероятностные модели, которые, к тому же, отражают вероятность существования не вещей, а, скорее, взаимосвязей. Тщательный анализ процесса наблюдения в атомной физике показал, что субатомные частицы существуют не в виде самостоятельных единиц, но в качестве промежуточного звена между подготовкой эксперимента и последующими измерениями. Так, квантовая теория свидетельствует о фундаментальной цельности мироздания, обнаруживая, что мы не можем разложить мир на отдельные, „строительные кирпичики“. Проникая в глубины вещества, мы видим не самостоятельные компоненты, а сложную систему связей между различными частями единого целого. В этих связях непременно фигурирует наблюдатель. Человек-наблюдатель представляет собой конечное звено в цепи процессов наблюдения, и свойства любого объекта атомной действительности следует воспринимать, обязательно учитывая взаимодействие его с наблюдателем. Это означает, что классический идеал „объективного“ описания природы отошел в небытие. Имея дело с атомной действительностью, нельзя следовать картезианскому разделению мира и личности, наблюдателя и наблюдаемого. В атомной физике нельзя сообщить информацию о природе таким образом, чтобы остаться при этом „в тени“. Удивительно видеть, как наука двадцатого века, появившаяся на свет в момент картезианского разделения, преодолевает его ограниченность и возвращается к идее единства, высказывавшейся еще древними философами Греции» (4,60).

Сильное воздействие на наши представления о материи оказала упоминавшаяся ранее теория относительности. «В классической физике масса тела всегда ассоциировалась с некоей неразрушимой материальной субстанцией, с неким „материалом“, из которого, как считалось, были сделаны все вещи. Теория относительности показала, что масса не имеет отношения ни к какой субстанции, являясь одной из форм энергии. Однако энергия — это динамическая величина, связанная с деятельностью или процессами. Тот факт, что масса частицы может быть эквивалентна определенному количеству энергии, означает, что частица должна восприниматься не как нечто неподвижное и статичное, а как динамическая структура, процесс, вовлекающий энергию, которая проявляет себя в виде массы некой частицы» (4,68).

«Возможность возникновения материальных частиц из чистой энергии, наблюдавшаяся в лаборатории миллионы раз — воистину самое необыкновенное следствие из теории относительности. До того, как физика стала рассматривать частицы с позиции теории относительности, считалось, что материя состоит либо из неразрушимых и неизменяемых элементарных частиц, либо из сложных объектов, которые можно разложить на более мелкие, и вопрос был лишь только в том, возможно ли бесконечно делить материю на все более мелкие единицы или существуют мельчайшие неделимые частицы. Начало новому взгляду на частицы положил Дирак, сформулировавший релятивистское уравнение для описания поведения электронов. В нем была предсказана фундаментальная симметричность материи и антиматерии и процессов синтеза и аннигиляции частиц. Открытие Дирака осветило проблему делимости вещества новым светом. При столкновении двух частиц с высокой энергией они обычно разбиваются на части, размеры которых, однако, не меньше размеров исходных частиц. Это частицы, возникающие из энергии движения (кинетической энергии), задействованной в процессе столкновения. В результате проблема делимости материи решается совершенно непредвиденным образом. Единственный способ дальнейшего деления субатомных частиц — их столкновение с использованием высокой энергии, но при этом мы не можем получить более мелких частей, так как частицы просто возникают из используемой нами энергии. Итак, субатомные частицы одновременно делимы и неделимы» (4,69).

Это положение дел будет казаться парадоксальным до тех пор, пока мы придерживаемся взглядов о сложных «предметах», состоящих из «более мелких предметов». «Парадокс исчезает только при динамическом релятивистском подходе. Тогда частицы воспринимаются как динамические структуры или как процессы, задействующие некоторое количество энергии, заключенной в их массе. В процессе столкновения энергия двух частиц перераспределяется и образует новую структуру и, если кинетическая энергия столкновения достаточно велика, то новая структура может включать дополнительные частицы, которых не было в исходных частицах» (4,69).

Итак, повторим, «эксперименты последних десятилетий раскрыли динамическую сущность мира частиц. Частицы воспринимаются как динамические структуры или как процессы, задействующие некоторое количество энергии, связанной с их массой. Любая частица может быть преобразована в другую; энергия может превращаться в частицы, и наоборот. В этом мире теряют смысл такие понятия классической физики, как „элементарная частица“, „материальная субстанция“, „изолированный объект“. Вселенная представляет собой подвижную сеть нераздельно связанных энергетических процессов. Всеобъемлющая теория для описания субатомной действительности еще не найдена, но уже сейчас существует несколько моделей, вполне удовлетворительно описывающих некоторые ее аспекты. Все они не свободны от математических трудностей и порою противоречат друг другу, но все же отражают при этом глубинное единство и подвижность материи. Они показывают, что свойства частицы могут быть поняты только в терминах ее активности, то есть взаимодействия с окружающей средой, и что частицы следует рассматривать не как самостоятельные единицы, а как неотделимые части целого» (4,70).

Теория относительности радикальным образом изменила наши представления не только о частицах, но и о силах взаимодействия частиц. «Релятивистский подход соотносит силы, действующие между составными частями вещества, со свойствами этих составных частей и таким образом, объединяет два понятия — силы и вещества, которые со времени греческих атомистов казались абсолютно самостоятельными. Подобную картину сложно себе представить. Такое положение дел обусловлено четырехмерной пространственно-временной сущностью субатомной действительности, с которой сложно иметь дело и нашей интуиции, и вербальному мышлению. Однако осознать необходимо, если мы хотим постичь субатомные явления» (4,70).

Таким образом, согласно представлениям современной физики, Вселенная — это динамическое неделимое целое, включающее и наблюдателя. Здесь традиционные понятия пространства и времени, изолированных объектов теряют смысл. Эти изменения, привнесенные современной физикой, широко обсуждаются физиками и философами. Попытки вписать эти изменения в общую научно-философскую картину мира привели к неожиданным результатам. Наиболее последовательное философское обоснование современных научных теорий оказалось возможным найти в философии мистических традиций Востока. Попытку исследования взаимосвязей между понятиями современной физики и основными идеями философских и религиозных традиций Востока предпринял австрийский философ и физик-теоретик, специалист в области физики высоких энергий Фритьоф Капра (4). Его исследования показали, что понятия современной физики зачастую обнаруживают изумительное сходство с представлениями, воплощенными в религиозных Восточных концепциях, то есть изменения, привнесенные в общую картину мира современной физикой, похоже, приближают нас к восприятию мира, сходному с картиной мира мистиков Востока. Хотя эти параллели до Ф. Капры обстоятельно не рассматривались, они были отмечены некоторыми выдающимися физиками нашего столетия. Так, например, но заключению Р. Оппенгеймера: — «Общие законы человеческого познания, проявившиеся и в открытиях атомной физики, не являются чем-то невиданным и абсолютно новым. Они существовали и в нашей культуре, занимая при этом гораздо более значительное и важное место в буддийской и индуистской философиях. То, что происходит сейчас, — подтверждение, продолжение и обновление древней мудрости» (4,13).

«В отличие от западных механистических воззрений, — пишет Ф. Капра, — восточные мистики смотрят на все чувственно воспринимаемые предметы и явления как на различные взаимосвязанные аспекты единой высшей реальности. Согласно восточным представлениям, разделение природы на отдельные предметы не является изначальным, и все предметы обладают текучим и изменчивым характером. Поэтому восточному мировоззрению, включающему в качестве основных категорий понятия времени и перемены, внутренне присущ динамизм. При таком подходе космос — это единая нерасчлененная, вовлеченная в бесконечное движение реальность, идеальная и материальная одновременно. Поскольку основными свойствами вещей являются подвижность и изменчивость, то обуславливающие движение силы берут начало не вне предметов, а внутри самой материи. Соответственно, Божественное для восточного мистика воплощается не в образе владыки, управляющего миром из заоблачной выси, а в некоем принципе, управляющем изнутри» (4,19).

Ф. Капра убедительно показал, что мировоззрение восточных мистиков в основных и принципиальных своих чертах совпадает с мировоззрением современной физики. По нашему мнению, уместно обратить внимание на методы, при помощи которых формировались эти мировоззрения. «На протяжении истории человечества неоднократно признавалось, что человеческий ум располагает двумя способами познания, двумя типами сознания, которые часто обозначались как рациональный и интуитивный и традиционно ассоциировались с наукой и религией. На Западе интуитивный, религиозный тип познания нередко считался менее ценным, чем рациональный, научный тип познания, в то время, как на Востоке было распространено противоположное мнение. Рациональное знание мы приобретаем в процессе повседневного взаимодействия с различными предметами и явлениями нашего окружения. Оно относится к области интеллекта, функции которого — различать, разделять, сравнивать, измерять и распределять по категориям. Так возникает мир интеллектуальных разграничений, мир противоположностей, не существующих друг без друга; поэтому буддисты называют этот тип „относительным“. Восточные мистики стремятся к непосредственному восприятию действительности, превосходящему как рациональное, как и чувственное познание. Буддисты называют такое знание „абсолютным“, поскольку оно не опирается на разграничения, абстракции и классификации интеллекта. Оно является, как учат нас буддисты, непосредственным восприятием недифференцированной, неделимой и неопределимой „таковости“. Абсолютное постижение этой „таковости“ не только лежит в основе восточного мистицизма, но также является основной характеристикой всех мистических переживаний» (4,24).

«Восточные мистики постоянно настаивают на том факте, что высшая реальность не может быть объектом рефлексии или передаваемого знания. Она не может быть адекватно описана словами, поскольку лежит вне области чувств и интеллекта, из которой происходят наши слова и понятия. Таким образом, абсолютное знание — полностью неинтеллектуальное восприятие реальности; опыт, возникающий в необычном состоянии сознания, которое можно назвать „медитативным“ или мистическим» (4,25).

Научное исследование, безусловно, в первую очередь состоит из рационального знания, и лишь затем следует интуиция. «Физика не может использовать интуитивные прозрения, если их нельзя сформулировать последовательным математическим языком и дополнить описание на обычном языке. Но если в науке есть элемент интуиции, то и в восточном мистицизме есть рациональный элемент, в роли которого выступает личный мистический опыт, основа всех знаний» (4,29). Иными словами, и в восточном мистицизме, и в физике знания основываются на опыте — научном или личном. Содержание мистического опыта восточные традиции описывают как непосредственное прозрение, лежащее вне области интеллекта и достигающееся скорее при помощи созерцания, чем размышлений, при помощи взгляда, направленного внутрь.

«Непосредственное восприятие реальности лежит за пределами мышления и языка, а поскольку именно на таком непосредственном восприятии всегда основывается мистицизм, любое его описание может быть правдивым лишь частично. В физике степень приблизительности каждого утверждения можно измерить, и прогресс заключается в том, что приблизительность постепенно уменьшается в результате новых открытий. Мистики, в основном, интересуются восприятием реальности, а не его описанием. Поэтому их, как правило, не интересует анализ такого описания. Если же восточные мистики хотят передать кому-либо свое знание, они сталкиваются с ограниченностью возможностей языка, которые частично преодолеваются при помощи мифов, символов (индийский мистицизм), поэтических образов (японский буддизм) или парадоксальных утверждений-загадок (дзэн-буддизм)» (4,38).

Таким образом, можно констатировать: основной аспект медитативно-интуитивного метода познания через приобретение личного мистического опыта — созерцательность. Вместе с тем, в рациональном методе познания следует выделить конструктивность, так как полученные этим методом знания могут быть использованы в общей системе знаний для преобразовательных, конструктивных целей, утверждаемых в Западной науке как одна из важнейших задач. Надо признать беспомощность медитативного метода познания на этапе конструктивных преобразований. Конструктивность рационального научного метода делает его незаменимым для современной исследующей и преобразующей объективную действительность науки, поэтому философское обоснование современных научных теорий следует искать в рамках именно западного рационального типа познания, создавая при необходимости новый концептуальный философский уровень, но, опять-таки, в рамках рациональной Западной Традиции. Таким образом, очевидна востребованность новой мировоззренческой концепции, которая может привести к философскому обоснованию современных физических теорий именно в рамках Западной рациональной мысли, что позволит ей достичь той цельности и динамичности восприятия объективной действительности, которая имманентно присуща Восточной Традиции. Это должно обеспечить плотное взаимодействие Традиций, привести к взаимообогащению, и, как следствие, дать современному естествознанию действенную матрицу научного поиска для перестройки собственных логических основ, которая позволит и специальным научным знаниям выйти на новый, более высокий уровень.

Возможно, в этом направлении появится возможность решить, по образному выражению Н. Рериха, «задачу нашего времени — найти объединительные знаки между древнейшими Традициями Вед и формулами Эйнштейна».

Как не многообразны философские учения, все они, явно или неявно, имеют в качестве своего отправного теоретического пункта вопрос об отношении сознания к бытию, духовного к материальному. «Великий основной вопрос всей, в особенности новейшей философии есть вопрос об отношении мышления к бытию» (14,282).

Основной вопрос философии коренится в фундаментальных фактах нашей жизни: действительно, существуют материальные, например, физические, химические явления, но существуют также духовные, психические явления — сознание, мышление и т.п. Разграничение сознания и внешнего мира является необходимым условием всей человеческой деятельности: каждый человек выделяет себя из всего, что его окружает, и отличает себя от всего другого. Однако при всех различиях материального и духовного, объективного и субъективного между ними есть и определенная связь, которая при ближайшем рассмотрении оказывается отношением зависимости. Возникает вопрос: что от чего зависит, что является причиной, а что следствием? В более общей форме вопрос формулируется так: что считать первичным и что вторичным — объективное или субъективное, материальное или духовное, объект ли субъект?

Итак, основной философский вопрос — это вопрос о том, как относится духовное к материальному, сознание к предметному миру. «Философы, — писал Ф. Энгельс, — разделились на два больших лагеря сообразно тому, как отвечали они на этот вопрос. Те, которые утверждали, что дух существовал прежде природы, и которые, следовательно, в конечном счете, так или иначе признавали сотворение мира… составили идеалистический лагерь. Те же, которые основным началом считали природу, примкнули к различным школам материализма» (13,283). Вопрос об отношении духовного к материальному является основным философским вопросом. Большинство многообразных философских направлений и течений в конечном счете примыкают либо к материализму, либо к идеализму.

Но существует и так называемая «третья линия» в философии. «Для третьей линии философии характерно стремление к преодолению крайностей как идеализма, так и материализма. Основателем ее является ученик Платона Аристотель (384—322 гг. до н.э.). Философия Аристотеля близка к идеализму, но не сливается с ним. В новое время одним из выдающихся представителей данного направления был французский философ и математик Рене Декарт (1596—1650 гг.). Согласно его системе, материя и мышление есть две независимые субстанции, существующие по своим собственным законам. Между этими субстанциями есть определенная связь. Нельзя считать чистым идеализмом и философию И. Канта. Немецкий философ признавал существование „вещей в себе“, утверждал, что бога нельзя логически ни доказать, ни опровергнуть. В широком спектре третьей линии в философии пытался занять свою позицию французский философ О. Конт (1798—1857 гг.). Созданная им система сциентизированной философии, которую он назвал „позитивизмом“, с некоторыми натяжками может быть отнесена к данному направлению, хотя О. Конту казалось, что он представляет его в чистом виде. Второй и третий позитивизм (эмпириокритицизм и неопозитивизм) почти слились с субъективным идеализмом» (83,24).

Развитие философии в духе третьего направления продолжается и в наше время. Одним из примеров этого является теоретическая система, предлагаемая коллективом авторов во главе с Б.С. Трибулевым (83). Как полагают авторы, «эта система находится ближе к материализму, чем к идеализму» (83,24). В предложенной философской системе (которую авторы называют «моноплюрализм»), мир представлен как совокупность трех независимых субстанций. Кроме материи и сознания еще одной субстанцией, «имеющей свою собственную не материальную, а социальную природу, является общество» (83,24). «Все три субстанции, — пишет Б.С. Трибулев, — (природа, общество, человек) взаимодействуют в качестве сторон конкретных экосоциальных систем и обладают в их границах относительной самостоятельностью» (83,24). Данная философия — «моноплюрализм» — проводит свою линию и в решении других философских проблем.

Другим примером может служить «Философия теории Единой идеи», разрабатываемая Н.В. Тузовым (91). «Единая идея» в концепции Н.В. Тузова — это разумно-материальная субстанция, не отождествляемая ни с материей, ни с разумом по-отдельности, а утверждаемая как их неразделимое единство, постоянное взаимопроникновение и борьба внутри единого целого (91,82). Разум — это одна из двух главных составляющих Единой идеи, известной формой которой является сознание. Материя — это вторая главная составляющая (нумерация — первая, вторая — может меняться, так как материя и разум «равноправны») Единой идеи, способная отражать и отражаться (91,83). «Если принять это предположение, — пишет Н.В. Тузов, — то вопрос о первичности и вторичности материального и идеального теряет свой смысл» (91,84). По утверждению Н.В. Тузова, — «Теория Единой идеи не являет собой попытку примирить материализм и идеализм. Она представляет собой стремление доказать, что сам вопрос о первичности и вторичности, если до конца следовать диалектике, снимается. Возникновение вопроса основано на разобщении и редукции и в этом смысле отражает определенный этап в процессе человеческого познания Вселенной. Перспективы у монистического подхода нет, он не может и не сможет объяснить многие явления, выходящие за рамки одностороннего взгляда на мир… Основой для перспективного исследования человека и окружающего его мира может стать рассмотрение материи и разума как единого целого, вечно и бесконечно развивающегося, проявляющегося в разнообразных системах. Материя и разум развивались и развиваются одновременно, ни одно из них не порождает другое. Причина их развития заключена в противоречии, проистекающем из их относительной автономности в едином целом, которое они образуют» (91,4). «В мире нет ничего, — утверждает Н.В. Тузов, — кроме движущейся Единой идеи целостной субстанции „разум-материя“» (91,84).

Рассмотрим соотношение основных понятий в современной философии. Надо заметить, что общепринятые устоявшиеся определения основных понятий отсутствуют. Наиболее полные определения, на наш взгляд, можно найти в учебном пособии по философии под ред. Н.И. Жукова (84). В упомянутом издании понятие «материя» определяется в трех значениях. Во-первых, под материей понимается субстанция, общее в вещах. Это «основа всего существующего, всеобщий субстрат своих атрибутивных свойств». Во-вторых, это единичное, которое непосредственно воздействует на наши органы чувств, вызывая ощущения. Так понимаемая материя есть «объективная реальность, данная нам в ощущениях, которая копируется, фотографируется, отображается нашими органами ощущений, существуя независимо от них». Единство общего и единичного в каждом конкретном объекте предполагает третье значение термина «материя», когда под ней понимается материальное образование в целом, вернее, совокупность всех материальных образований в природе, существующих независимо от познания их человеком. При этом каждое из материальных образований обладает свойствами, к которым оно не сводимо и которые проявляются в отношениях, во взаимодействии его с другими окружающими вещами, явлениями, процессами. «Хотя, — пишет Н.И. Жуков, — эти свойства и отношения некорректно называть материей, тем не менее они, как правило, материальны» (84,106—108). Таким образом, право на существование имеют понятие «материя» в трех смыслах и понятие «материальное».

Диаметрально противоположным относительно понятий материя и материальное является понятие «идеального». Идеальное — общее свойство всех образов, представляющих факторы сознания, состоящее в том, что эти образы содержат информацию о свойствах отражаемого, но не обладают материальными свойствами ни источника отражения, ни отражательного аппарата (нервной системы, мозга) (82,23). Подобного рода образы называются идеальными образами. «Идеальное не является чем-то самостоятельным по отношению к сознанию в целом: оно характеризует сущность сознания в отношении к материи… Идеальное — это предмет, „отчужденный“ от самого себя» (85,74). Более широкое определение идеального предлагает Н.И. Жуков. В его представлении понятие идеального, так же как и материи, неоднозначно и имеет три уровня. Первый — это психическая деятельность животного, второй — сознание человека. Третьим, уровнем, по мнению Н.И. Жукова, необходимо считать «предметы духовной культуры, которые обладают идеальным содержанием постольку и до тех пор, поскольку и пока являются элементами такого системного образования как общество» (84,138). Таким образом, как видим, понятие идеального не ограничивается рамками человеческого сознания и может быть гораздо шире. Неоднозначно и собственно понятие «сознание». «Под сознанием, — пишет Н.И. Жуков, — понимается то, что противоположно материи: в гносеологическом аспекте — чувственный образ объекта внешнего мира („субъект“, абсолютно тождественный по содержанию „объекту“, то есть задействованной с помощью органов чувств стороне объекта самого по себе) и сознание вообще, соответствующее материи вообще, субстанции (сознание и материя в данном значении терминов суть категории теории диалектики); в онтологическом же плане сознание является свойством материи мозга, трактуемой как единство общего и единичного, как объективная реальность» (84,126).

В современной философии существует еще одна общая категория — это понятие «бытие», которое долгое время незаслуженно игнорировалось, а в настоящее время заняло свое законное место на страницах учебников. Его трактовка еще не устоялась, но «в точном широком смысле этого слова, бытие равнозначно универсуму, всему существующему» (84,105). Бытие — это философская категория, означающая реальность, а именно — актуальную реальность, актуальную действительность, мир существования материальных и идеальных сущностей (83,37).

Таким образом, основополагающими философскими понятиями можно считать триаду: материя (объективная реальность), идеальное (субъективная реальность) и бытие (актуальная реальность как совокупность материального и идеального, объективной и субъективной реальности).

Характерной особенностью ортодоксальных научных представлений о структуре актуальной действительности в преддверии III тысячелетия является наличие разграничительной линии между духом (сознанием) и материей, идеальным и материальным, намеченной в V веке до нашей эры греческими мыслителями Левкиппом и Демокритом и четко прочерченной в XVII веке в трудах Рене Декарта. На протяжение трех веков со времен Декарта естествознание развивается в союзе с философией, плодотворно взаимодействуя с ней по общим и частным вопросам. Как уже отмечалось, специальные науки используют философию как матрицу научного поиска при перестройке собственных логических основ. На следующем этапе философия, обобщая знания, полученные в специальных науках, поднимается на более высокий уровень. С нашей точки зрения, в настоящий момент в естествознании накоплен фактический материал, достаточный для анализа и корректировки фундаментальных понятий собственно философии, и, в частности, тех, которые выражают сущность ее основного вопроса — вопроса о соотношении духа и материи. Важнейшую роль при этом играет разработанное в рамках теории информации и кибернетики понятие «информация».

Сложность и многоплановость понятия «информация» объясняет тот широкий диапазон определений, которые даются ему в литературе. «Информацию определяют и как сторону процесса отражения, используемую для управления в широком смысле слова, и как характеристику структурной сложности материальных объектов, и как целесообразно упорядоченную структуру объектов и взаимодействий (под структурой понимается способ взаимосвязи элементов целостной системы), и как негэнтропию (энтропия с обратным знаком)…» (15,215).

В понятии «информация» следует различать два аспекта. «Во-первых, информация представляет собой меру организации системы. Как энтропия системы выражает степень ее неупорядоченности, так информация дает меру ее организации. Так понятая информации может быть названа структурной (или связанной). Во-вторых, от структурной информации следует отличать информацию, всегда связанную с отношением двух процессов. Эта относительная информация тесно связана с отражением. Результатом и процессом взаимодействия информации этих двух типов является информационный процесс, актуальная информация, которая имеет функциональную природу, свойственна лишь системам управления и является связью управляющих систем с управляемыми» (13,172).

«В наиболее общем расширительном толковании информация трактуется как всякое разнообразие, различие, структура (А.Д. Урсул, Й. Земан, Р. Эшби), что возводит ее в ранг философской категории» (86,16). Попытки вписать понятие «информация» в систему важнейших философских категорий неоднократно предпринимались как в нашей, так и в зарубежной литературе. Основоположник кибернетики Н. Винер выразил свое отношение к этому вопросу, заявив, что «механический мозг не секретирует мысль, как печень желчь, что утверждали прежние материалисты, и не выделяет ее в виде энергии, подобно мышцам. Информация есть информация, не материя и не энергия. Тот материализм, который не признает этого, не может быть жизнеспособным в настоящее время» (16,166). В марксистской литературе неоднократно отмечалось, что формулировка Н. Винера в целом верна (15,225).

В марксистской философии понятие «информация» как философская категория находится в сложной взаимосвязи с гносеологическими понятиями «материя» и «сознание» (15,249). В силу многозначности понятия «материи» (см. разд. 3.2) понятие «информация» соотносится с понятием «материя» своеобразно: информация не является, не может быть материей, но может быть материальной. Материя не является информацией, в то время как материальные свойства и отношения могут быть ею, если целесообразно упорядочены какой-то кибернетической системой (не обязательно человеком) (15,242). Таким образом, информация может быть не только идеальной, но и материальной (но не материей).

Теперь рассмотрим соотношение понятий «информация» и «сознание». Как уже отмечалось, актуальная информация может быть как материальной, так и идеальной. С материальной информацией мы имеем дело при анализе информационных явлений в клетке организма, в технических устройствах, в любых системах организованной природы. Под идеальной информацией понимается «актуальная информация социального вида — осознанная часть процесса и результата взаимодействия получаемой извне свободной информации со связанной информацией мозга человека» (15,242). Поскольку информационные процессы обнаружены в различных технических устройствах и во всех живых организмах, включая одноклеточные, понятие «информация» по объему стало значительно более широким, чем понятие «сознание» (84,138). Это дает основание для утверждения информации как фундаментальной субстанции актуальной реальности. Например, акад. А.Н. Яковлев считает, что «в основе мира, лежит не материя, а информация… Первична информация, материя и дух — вторичны» (87,52). На основании того, что понятие «актуальная информация» по объему оказывается значительно более широким, чем понятие «сознание», многие зарубежные философы и ученые высказали предположение, что диалектический материализм в связи с возникновением, становлением и развитием кибернетических представлений устаревает. Подрываются его главные устои — основной вопрос философии, поскольку «наряду с понятиями материн и сознания в науке возникло третье, более широкое понятие — „информация“, которое нарушает „дихотомический принцип“ марксистской философии, а с ним и противоположность между материализмом и идеализмом» (15,243). «В сознание, — пишет К. Штейнбух, — поступают два вида информации: во-первых, информация о внешнем мире, получаемая через рецепторы, и, во-вторых, информация, циркулирующая в замкнутом контуре (мозгу). Если признать обе эти возможности поступления информации, то принятие двух субстанций — „материи“ и „сознания“ — кажется основанным на недоразумении. Из этого следует тот неизбежный вывод, что искусственно созданные системы могут обладать сознанием… Понятие „информация“ гораздо ближе тяготеет к старому „идеалистическому“ образу мышления, чем к материалистическому. Об этом свидетельствуют и те мучения, которые оно доставляет философам-материалистам» (18,390).

Против «материалистического ответа» на основной вопрос философии выступает и П. Киршенман, рассматривающий информацию как антитезу духа и материи, Ф. Блом, видящий в информации особый элемент бытия, который возвышается над объективным и субъективным, и другие зарубежные ученые. Общим для их позиций является отрицание основного вопроса философии. Таким образом, современное естествознание выдвигает новую фундаментальную субстанцию актуальной реальности — информацию.

Между тем, в новом свете предстает и фундаментальное понятие материи. Как уже говорилось в разд. 2, эксперименты последних десятилетий раскрыли динамическую сущность мира частиц. «Частицы воспринимаются как динамические структуры или как процессы, задействующие некоторое количество энергии, заключенной в их массе. Любая частица может быть преобразована в другую; энергия может превращаться в частицы, и наоборот. В этом мире теряют смысл такие понятия классической физики, как „элементарная частица“, „материальная субстанция“, „изолированный объект“. Вселенная предстает как подвижная сеть нераздельно связанных энергетических процессов» (4,69). Это позволяет говорить об энергетической субстанции как об основе, фундаменте актуальной действительности.

Таким образом, современное естествознание, на наш взгляд, предлагает для философского анализа новый вариант фундаментальных понятий: информационная субстанция, энергетическая субстанция и актуальная реальность как их совокупность и, одновременно, результат взаимодействия. Естественно возникает вопрос: каковы соотношения между этими основополагающими сущностями? Этот вопрос предлагается рассмотреть на основе анализа общей структуры математической теории.

Что такое познание? Полезно вспомнить высказывания В.И. Ленина, записанные им по поводу учения о понятии в «Науке логики» Гегеля: «Познание есть отражение человеком природы. Но это не простое, не непосредственное, не цельное отражение, а процесс ряда абстракций, формирования, образования понятий, законов, каковые понятия, законы (мышление, наука = „логическая идея“) и охватывают условно, приблизительно универсальную закономерность вечно движущейся и развивающейся природы» (6,164). Там же: «абстракции отражают природу глубже, вернее, полнее. От живого созерцания к абстрактному мышлению и от него к практике — таков диалектический путь познания истины…» (6,152). Абстрактное мышление, создание теории, изучение свойств понятий не отрывает познание от действительного мира, а позволяет, если только они правильны, познавать его глубже, является необходимым шагом любого познания.

Согласно основным принципам диалектики, все процессы и явления объективной действительности глубоко взаимосвязаны друг с другом (принцип взаимосвязи), причем в соответствии с принципом развития, изменения, связи эти динамические. Суть процесса познания можно определить как вскрытие, определение этих динамических связей объективной реальности, отражение «универсальной закономерности вечно движущейся и развивающейся природы» тем или иным методом. Одни из таких универсальных методов познания — моделирование связей при помощи определенного набора модельных элементов (например, чисел или других знаков), т.е. создание модельных структур, отражающих способ связи элементов, преобразование этих модельных структур в соответствии с законами преобразования, сохраняющими связи неразрывными, получение новых структур, новых совокупностей связей и соотнесение этих новых связей с объективной действительностью.

В качестве средства абстрактного моделирования при помощи набора символов и правил их объединения выступает математика. Математика является значительно большим, чем наука, поскольку она есть, по выражению Н. Бора, язык науки (29). «Определяющим признаком всякой математической дисциплины всегда является некоторый формальный метод, потенциально допускающий самые различные материальные воплощения, а следовательно, и практические применения. Может ли тот или иной предмет, то или иное явление реального мира быть исследовано с помощью данного математического метода — этот вопрос решается не конкретной природой данного предмета или явления, но исключительно их формальными структурными свойствами и прежде всего теми количественными соотношениями и пространственными формами, в которых они живут или протекают» (103,9).

Каков же предмет исследований математики? Согласно Ф. Энгельсу, «чистая математика имеет своим объектом пространственные формы и количественные отношения действительного мира» (7,37). Н. Бурбаки утверждают, что «единственными математическими объектами становятся, собственно говоря, математические структуры» (8,251). С этой группой французских математиков можно согласиться. Но откуда берутся эти структуры и какое отношение они имеют к миру действительности? Если это абстракции некоторых сторон реального мира, то позиция Бурбаки вполне согласуется с точкой зрения Ф. Энгельса. Сами Н. Бурбаки писали, что «…основная проблема состоит во взаимодействии мира экспериментального и мира математического. То, что между материальными явлениями и математическими структурами существует тесная связь — это, как кажется, было совершенно неожиданным образом подтверждено недавними открытиями современной физики, но нам совершенно неизвестны глубокие причины этого, и быть может, мы их никогда не узнаем» (8,258). Это пессимистический вывод, и, по мнению акад. Б.В. Гнеденко (103), он означает только то, что Н. Бурбаки лишь поверхностно затронули важнейший вопрос: каков объект изучения математики. Они не попытались выявить процесс формирования основных понятий и основных задач математики в историческом аспекте. Подобные вопросы не могут возникнуть в связи с определением Ф. Энгельса, поскольку в нем уже содержится утверждение о том, что математические понятия являются лишь абстракциями от некоторых отношений и форм реального мира, они берутся из реального мира и поэтому естественным образом с ним связаны. В сущности этим объясняется поразительная применимость результатов математики к явлениям окружающего нас мира, объясняется успех того процесса, который мы сейчас наблюдаем и который называется «математизацией» знаний. «Удивительная, непостижимая эффективность математики в естествознании, тот факт, что ее современные модели зачастую описывают довольно неплохо сложные процессы материальной действительности, говорит о том, что математика отражает не только количественную, но и в какой-то мере качественную сторону явлений объективной действительности, о чем писали еще Кант и Гегель» (9,16).

Если проанализировать состояние современной математики как области науки, как языка науки в историческом аспекте, выявить процесс формирования основных понятий, то становится очевидным, что современная математика имеет логически стройную структуру, элементами которой являются, в свою очередь, те самые математические структуры, поразительная применимость которых так удивляет («принцип иерархии структур» по Н. Бурбаки). В этой связи возникает вопрос — не отражает ли общая структура современной математики глубинную, фундаментальную структуру действительности? Не является ли внутренняя структура математики моделью актуальной действительности? Если это так, то открывается уникальная возможность взглянуть на актуальную действительность через призму структуры современной математики. Итак, что же лежит в основе современной математики?

В соответствии с исследованиями школы Н. Бурбаки, фундаментом современного математического знания является теория множеств. «Возможно вывести почти всю современную математику, — пишет Бурбаки, — из единого источника — теории множеств» (10,26). Таким образом, можно предположить, что в фундаменте логической структуры математики лежат два понятия — понятие «множество» и понятие «отношение». «Множество» есть совокупность элементов. Элемент множества — основная структурная единица при моделировании актуальной действительности средствами математики. Понятие «отношение» отражает наличие связей между элементами множества. Совокупность элементов множества и связей, отношений между ними образуют конкретную математическую структуру (11). Так, если задать некоторое множество элементов, то отношение (другой термин — закон композиции) между собственными элементами этого множества определяют как внутреннее (унарное, бинарное, тернарное — в зависимости от количества элементов). Если же в отношении участвуют элементы разных множеств, то такой закон композиции определяется как внешний для этих множеств. Простейшая математическая структура — группоид — задается как множество элементов с заданным на нем внутренним бинарным законом композиции (11,62). Можно определить закон композиции на структурном уровне, единичным элементом которого является группоид. Для этого вводят понятие «гомоморфизм», которое отражает связи между группоидами (как разновидности — «изоморфизм», «эндоморфизм» и др.). «Группа» — частный случай группоида. Последующие уровни иерархии математических структур: «кольцо» — множество с заданными на нем двумя законами композиции (группа с дополнительными связями), «тело» — множество с заданными на нем двумя группами, «векторное пространство» — конструкция на основе группы, тела и закона композиции между ними, «тензор», «спинор», «твистор» и др. (11). Получается иерархическая последовательность математических структур, в которой новые структуры формируются путем задания отношений, связей между объектами предшествующих уровней сложности.

Как видим, в математике проявляется логически стройная структура, в которой всякий отдельный структурный уровень определяется своим единичным элементом, который, в свою очередь является сложной математической структурой по отношению к нижнему (по степени сложности) структурному уровню, но является составной частью элемента верхнего структурного уровня. Иными словами, единичный элемент очередного структурного уровня — это совокупность элементов предыдущего с заданным на нем отношением (связями между элементами). Как единое целое, этот элемент является, в свою очередь, единичным элементом для формирования следующего структурного уровня. Общий принцип иерархии математических структур можно схематично представить следующим образом:

Таким образом, в современной математике можно выделить явно выраженную внутреннюю иерархическую структурность. Не может ли она отражать структуру актуальной действительности?

Как уже отмечалось, философские категории — универсальные формы научного мышления. Как универсальные формы мышления категории возникли и развиваются на основе общественной практики. По своему содержанию они отражают вне нас существующую действительность, свойства и отношения объективного мира. Категории диалектики являются итогом познания, обобщением опыта познания и практики всей предшествующей истории человечества. Это узловые пункты познания, «ступеньки» проникновения мышления в сущность вещей.

К числу новых категорий диалектики, включенных в состав философских категорий за последнее столетие, относятся понятия «структура» и «элемент» (24,45). Это значит, что произошло осознание этих понятий как всеобщих способов отношения человека к миру, как общих и существенных свойств объективной реальности. Что же такое элемент? Это философская категория, характеризующая относительно самостоятельную часть целого, объект, входящий в состав определенной системы и рассматриваемый в ее пределах как неделимый. Структура, — философская категория, характеризующая способ связи элементов в составе целого, который присущ ему и только ему, характеризующая строение и внутреннюю форму организации системы, выступающей как единство устойчивых взаимосвязей между ее элементами, а также законов этих взаимосвязей. «Структура — неотъемлемый элемент, атрибут всех реально существующих объектов и систем. В мире не может быть тел без структуры, без определенной внутренней организации. Благодаря многообразию структурных уровней материи каждая материальная система является полиструктурной. Например, в обществе имеется экономическая структура, политическая структура и другие. В системах природы каждому структурному уровню материи соответствует определенная структура объектов» (13,462).

Таким образом, структурность — универсальное неотъемлемое свойство материи. Движение, пространство-время, структурность — это формы существования материи. Материя немыслима вне структурности, как немыслима вне пространства, вне времени, вне развития, изменения.

Одно из основных требований диалектической логики, диалектического метода познания — конкретность истины. Диалектическая логика требует конкретизации свойств материи при анализе того или иного явления или процесса. С учетом структурности как свойства материи конкретность истины требует конкретизации и структурного уровня, по отношению к которому рассматривается данное явление, данный процесс, то есть рассуждения о материи вне структурных уровней, вне структурности не соответствуют диалектическому методу познания, некорректны и неопределенны.

Рассмотрим обобщенную модель отдельного структурного уровня. Структурный уровень — это совокупность, множество элементов. Единичный, неделимый на данном уровне элемент можно считать характеристикой структурного уровня. Зафиксировав некоторый структурный уровень, можно определить низшие и высшие по отношению к нему уровни, пользуясь категорией части и целого. Низшие уровни — это те, единичные элементы которых являются частью по отношению к элементу данного уровня, высшие — это уровни, единичные элементы которых являются целым по отношению к данному элементу, являющемуся их составной частью.

Рассмотрим внутреннюю структуру единичного элемента, для чего привлечем к рассмотрению нижний структурный уровень. Для единичных элементов нижнего уровня единичный элемент данного уровня является аналогом математической структуры, то есть представляет собой множество единичных элементов нижнего уровня с заданным на нем отношением (законом композиции). Отношение, закон композиции задается в виде взаимосвязей между элементами, формирующими структуру. Структурность, упорядоченность связана с негэнтропией, информацией (по одному из определений информация — это целесообразно упорядоченная структура, способ взаимосвязи элементов системы, объектов и взаимодействий). Это понятия, не сводящиеся к материи.

Как уже говорилось, в основе математической модели актуальной действительности лежат понятия «множество элементов» и «отношение». Применяя аналитический метод «ассоциативной аналогии» (2,72), можно сформулировать основное положение соответствия, лежащее в фундаменте предлагаемой концепции: понятие «множество элементов» соответствует понятию множества объектов как всей совокупности материальных образований, то есть «материи» или, в соответствии с новыми представлениями — энергетической субстанции актуальной реальности, а понятию «отношение» можно поставить в соответствие понятие информационной субстанции актуальной реальности (или более узкое понятие идеального). Это фундаментальное но своему значению соответствие. Это соответствие, если допустить его корректность, ведет к возможности нового подхода к анализу фундаментальной проблемы актуальной действительности — соотношения между информационной и энергетической субстанциями и, далее, между материальным и идеальным, материей и сознанием.

Суть подхода заключается в анализе соотношения между понятиями «множество» и «отношение» в структуре современной математики и отображении этих соотношений на актуальную реальность. По существу, это известный метод познания — метод «идеального знакового моделирования» (2,76), только растянувшийся на тысячелетия. Сущность метода заключается в «построении знаковой модели, представляющей некоторый объект, где отношения и свойства объекта представлены в виде знаков и их связей. Эта модель затем исследуется чисто логическими средствами и новое знание возникает в результате дедуктивного развертывания модели без обращения к предметной области, на основании которой выросла данная знаковая модель» (2,77). Если рассматривать современную математику как результат естественноисторического моделирования актуальной реальности, то первый этап построения модели, а именно, переход от объекта (актуальной действительности) к модели (т.е. математической теории) был сделан на основе интуиции и практики при зарождении математики (появление понятий числовых знаков и операций, отражающих отношения между ними). Второй этап — процесс обработки модели чисто логическими средствами с постоянной корректировкой практикой — растянулся на тысячелетия. Результатом явилось здание современной математической теории, имеющее стройную иерархическую структуру, в фундаменте которой лежат понятия «множество» и «отношение». И, наконец, сейчас созданы предпосылки для того, чтобы сделать последний шаг — интерпретировать полученное «в результате дедуктивного развертывания модели новое знание» и посмотреть на актуальную действительность через призму структуры современной математики.

Каково соотношение информационной и энергетической субстанций в актуальной действительности? Чтобы ответить на этот вопрос, рассмотрим модельные понятия «множество» и «отношение». Пусть задан некоторый конкретный структурный уровень. Совокупность элементов данного уровня с заданным на нем отношением образуют математическую структуру — основу следующего, более высокого структурного уровня иерархической системы. Связующее звено между этими уровнями — отношение, закон композиции, который для вышерасположенного уровня является внутренним законом композиции, то есть первичным, необходимым условием формирования внутренней структуры его элементов, а для нижерасположенного — внешним, то есть вторичным, производным по отношению к его отдельным структурным элементам. Как видим, в модельном представлении актуальной реальности постановка вопроса о первичности или вторичности «закона композиции» и «элементов множества» без конкретизации структурных уровней, относительно которых рассматриваются эти понятия, бессмысленна. Принимая во внимание положение соответствия (см. выше), можно предположить, что аналогичным образом в структурированной актуальной реальности соотносятся понятия информационных и энергетических, и, соответственно, идеальных и материальных структурных уровней организации актуальной действительности. Иными словами, в модельных представлениях материальное и идеальное могут быть как первичны, так и вторичны по отношению друг к другу в зависимости от рассматриваемых конкретных структурных уровней (следует отметить, что на возможность таких отношений обращал внимание В.И. Ленин, указывая, что в конкретных случаях идеальное может быть первичным по отношению к материальному).

Возникает закономерный вопрос — какова субординация субстанциальных понятий материального и идеального вне конкретных структурных уровней организации? Из модельных представлений не следует прямого ответа на этот вопрос, но ввиду того, что на фрагменте структурной организации материальное, так же как и идеальное, могут быть как первичны, так и вторичны, можно предположить, что соответствующие субстанциальные понятия равноправны в структуре актуальной реальности.

Таким образом, можно предположить, что вопрос о первичности или вторичности субстанций материального и идеального теряет свой смысл. Материализм и идеализм — два подхода к актуальной реальности, имеющие равные права на адекватность.

Рассмотрим более подробно основополагающее философское понятие «сознание». Понятие «сознание» ввел в философию Р. Декарт (1596—1650 г.г.). По общепринятому в марксистской философии определению, сознание — это свойство высокоорганизованной материи отражать материальный мир в форме идеальных образов. Сознание определяется как свойство человеческого мозга, проявляющееся в активном отражении, прогнозировании, творчестве, организации всей деятельности по преобразованию объективного мира.

Обратимся к философскому словарю: «Сознание — высшая, свойственная лишь человеку форма отражения объективной действительности, способ его отношения к миру и самому себе, опосредствованный всеобщими формами общественно-исторической деятельности людей. Сознание представляет собой единство психических процессов, активно участвующих в осмыслении человеком объективного мира и своего собственного бытия. Оно возникает в процессе трудовой, общественно-производственной деятельности людей и неразрывно связано с языком, который так же древен, как и сознание. Человек с самого рождения попадает в мир предметов, созданных руками предшествующих поколений, и формируется как таковой лишь в процессе обучения целенаправленному их использованию. Способ его отношения к действительности определен не непосредственно его телесной организацией (как у животных), а приобретаемыми только через общение с другими людьми навыками предметных действий. В общении собственная жизнедеятельность человека предстает перед ним и как деятельность других. Поэтому и каждое свое действие он оценивает общей ему с другими людьми общественной мерой. Человек постольку выделяет и противопоставляет себя объективной действительности, поскольку отличает себя от своей жизнедеятельности и ее предмета, оценивая их мерой исторически накопленных знаний. Именно потому, что человек относится к объектам с пониманием, со знанием, способ его отношения к миру и называется сознанием» (13,436).

Таким образом, сознание — явление социальное. Это способ отношения человека к действительности, формируемый через общение человека с другими людьми. Иными словами, сознание имеет как бы внешнее происхождение по отношению к человеку. Оно связано с его взаимоотношением с другими людьми. На основании этого можно предположить, что в математической модели актуальной действительности аналогом сознания является математическое отношение как внешний закон композиции.

Рассмотрим такой структурный уровень актуальной реальности, единичным элементом которого является человек. По отношению к этому уровню, как уже говорилось, сознание играет роль внешнего закона композиции, то есть вторично. Множество индивидов (элементов) с заданным на нем отношением (сознанием) — это общество, которое, в свою очередь, является единичным элементом следующего структурного уровняю. На данном этапе формирование этого единичного элемента еще не завершено, происходит его структуризация, завершающий этап формирования — ноопланетоорганизм (подробнее в разд. 7.3). Иными словами, по отношению к человеческому обществу как элементу следующего структурного уровня материи сознание выступает как внутренний закон композиции, то есть первично.

Таким образом, сознание вторично по отношению к человеку, но первично по отношению к обществу как элементу более сложного структурного уровня материи. На уровне же субстанциальных понятий, как уже говорилось, постановка вопроса о приоритете, с нашей точки зрения, не имеет смысла — материальная и идеальная субстанции равноправны в структуре актуальной реальности.

Как следует из представлений, изложенных в разд. 3.6—3.7 материализм и идеализм можно считать двумя равноправными подходами к описанию актуальной реальности, которые по сути своей являются фрагментарными. Цельное, полное сопряжение с актуальной реальностью может иметь только диалектическое единство этих подходов. Подход, рассматривающий это положение как исходное, можно определить как «мадэализм». Это концепция, утверждающая равноправие материалистического и идеалистического подходов к восприятию актуальной действительности.

Мадэализм — специфическое по своему содержанию и форме мировоззрение. Это система идей, взглядов и представлений о природе, обществе, человеке и его роли в мире. Философия мадэализма дает возможность разработать и обосновать сопряженные на данном этапе с актуальной действительностью принципы научной и социальной ориентации человека.

В философии мадэализма актуальная действительность представляется как диалектическое единство двух составных частей, двух диалектических противоположностей — энергетической и информационной субстанций, в результате взаимодействия которых происходит развертывание иерархии энерго-информационных (идеально-материальных) структурных уровней (аналога иерархии математических структур). Каждый отдельный элемент каждого структурного уровня представляет собой энерго-информационную (идеально-материальную) структуру, заключающую в себе иерархическую последовательность всех предыдущих структурных уровней и выступающую как совокупность и, одновременно, результат взаимодействия субинформационного и субэнергетического уровней. Схематично это можно представить следующим образом:

Покажем, как ортодоксальное понятие материи в марксистской философии соотносится с понятием субэнергии. Во-первых, материи — как субстанции — соответствует единая энергетическая субстанция (к которой пришло современное естествознание). Во-вторых, материя как единичное, которое непосредственно воздействует на наши органы, чувств — это элемент конкретного энерго-информационного структурного уровня, представляющий собой актуальную реальность, которая воспринимается органами чувств, противостоит сознанию отдельного человека и может быть отображена непосредственно на чувственной ступени познания (соотв. ленинскому определению). В-третьих — материя как совокупность всех материальных образований в целом — это совокупность энергоинформационных структурных уровней организации актуальной реальности, существующих независимо от познания их человеком.

Информационная субстанция — это принципиально иной тип актуальной действительности, противопоставляемый единому энергетическому полю. Взаимодействие энергетической и информационной субстанций приводит к образованию энерго-информационных уровней. Это результат структурирования субэнергии в соответствии с матрицами субинформационных структур. Сознание — это лишь один из структурных уровней области информационных структур, эквивалентный внешнему закону композиции для структурного уровня человека и внутреннему закону композиции для ноопланетоорганизма.

Человек же как отдельный элемент своего структурного уровня используется актуальной реальностью как средство формирования на заданной структурной матрице очередного структурного уровня — ноопланетоорганизма, т.е. как функциональное средство целесообразной энергоэнтропийной деятельности (более подробно в разд. 7.3).

Таковы основные представления об актуальной реальности в рамках концепции мадэализма.

Гегелевская диалектика — выдающееся достижение философской мысли. В рамках философии мадэализма появляется возможность по-новому оценить ее место в актуальной действительности. Диалектика Гегеля явилась предпосылкой для создания К. Марксом материалистической диалектики. Но при этом, по словам Энгельса, «…гегелевская диалектика была перевернута, а лучше сказать — вновь поставлена на ноги, так как прежде она стояла на голове» (14,301). Что же представляет собой гегелевская диалектика, стоящая на «голове»?

Георг Вильгельм Фридрих Гегель (1770—1831 гг.) — немецкий философ, объективный идеалист, представитель немецкой классической философии. «Исходное положение философии Гегеля — тождество бытия и мышления, т.е. понимание реального мира как проявления идеи, понятия, духа. Это тождество Гегель рассматривал как исторически развивающийся процесс самопознания абсолютной идеей самой себя. В основе всех явлений природы и общества лежит абсолют, духовное и разумное начало — „абсолютная идея“, „мировой разум“ или „мировой дух“» (13,82). По словам Ф. Энгельса: «У Гегеля диалектика есть саморазвитие понятия. Абсолютное понятие не только существует — неизвестно где — от века, но и составляет истинную, живую душу всего существующего мира. Оно развивается по направлению к самому себе через все те предварительные ступени, которые подробно рассмотрены в „Логике“ и — которые все заключены в нем самом. Затем оно „отчуждает“ себя, превращаясь в природу, где оно, не сознавая самого себя, приняв вид естественной необходимости, проделывает новое развитие и в человеке, наконец, снова приходит к самосознанию. А в истории это самосознание опять выбивается из первозданного состояния, пока, наконец, абсолютное понятие не приходит опять полностью к самому себе в гегелевской философии. Обнаруживающееся в природе и в истории диалектическое развитие, то есть причинная связь того поступательного движения, которое сквозь все зигзаги и сквозь все временные понятные шаги прокладывает себе путь от низшего к высшему, — это развитие является у Гегеля только отпечатком самодвижения понятия, вечно совершающегося неизвестно где, но во всяком случае совершенно независимо от всякого мыслящего мозга» (14,300). Такова сущность гегелевской диалектики, стоящей якобы «на голове».

С точки зрения философии мадэализма, диалектика Гегеля правильно, но фрагментарно отражает актуальную действительность. В зависимости от «положения», стоит ли она «на голове», или «на ногах», меняются лишь границы фрагмента. Это очевидно, если соотнести понятия гегелевской диалектики и философии мадэализма. Абсолютная идея, абсолютный дух, абсолютное понятие соответствует совокупности субинформационных и субэнергетических структурных уровней, которые и составляют «истинную, живую душу всего существующего мира». Саморазвитие абсолютной идеи эквивалентно процессу саморазвертывания иерархии энерго-информационных структур в направлении к единой исходной основе (другому аспекту Абсолютной Идеи — см. разд. 7.2). Процесс саморазвертывания есть фундаментальный процесс актуальной действительности, в результате которого происходит структуризация субэнергии в соответствии с матрицами субинформационных структур, материализация сущностей информационной субстанции и появление нашего материального мира (соответствующего ленинскому определению материи). При этом совокупность энерго-информационных структурных уровней (материальный мир, природа) является еще одним аспектом Абсолютной Идеи (природа — один из способов самопроявления Идеи, «созерцающая себя Идея», «инобытие Абсолютного Духа» (101,110)). Вспомним утверждения Гегеля: «Абсолютная Идея — есть… результат длительного пути… развития по направлению к самой себе». «Абсолютная Идея есть единство начала и результата», «…природа не развивается, а служит лишь внешним проявлением саморазвития логических категорий, составляющих ее духовную сущность» (23,423).

Если принять во внимание, что энерго-информационный уровень есть совокупность и, одновременно, результат взаимодействия субинформационного и субэнергетического уровней, то становится очевидным, что в соответствии со всеми требованиями диалектики Гегель рассматривает процесс саморазвития абсолютной идеи, отправляясь от уровня информационных структур. На одном из этапов этого процесса происходит материализация субинформационной структуры данного уровня, превращение идеальной информации в материализованную в результате наполнения субэнергией (образование энерго-информационной структуры). По словам Гегеля, это соответствует «отчуждению», «превращению в природу», переходу идеи в форму «инобытия». На материализованном (энерго-информациоином) структурном уровне происходит формирование противоречия — источника энергии развития и, в соответствии с законом отрицания, как тенденция этого развития проявляет себя очередной субинформационный уровень. Тенденция реализуется как объективная необходимость (по Гегелю — «абсолютное понятие» принимает вид «естественной необходимости»). Результатом развития, в соответствии с законом отрицания, является следующий энерго-информационный уровень, развитие которого, в свою очередь, приводит к проявлению очередного субинформационного уровня. Для энергоинформационного уровня человека он соответствует индивидуальному сознанию, то есть «…абсолютная идея… проделывает новое развитие и в человеке, наконец, снова приходит к самосознанию». Следующий этап развития на уровне сознания — формирование общественного сознания как внутреннего закона композиции для следующего материального структурного уровня — ноопланетоорганизма (человеческое общество следует рассматривать как промежуточный этап). Структурный уровень ноопланетоорганизма есть, опять-таки, результат процесса развития в соответствии с исходной тенденцией, приводящей к формированию отрицания, снятию исходного противоречия и, соответственно, исходной тенденции. Одним из этапов этого процесса является общественно-историческая деятельность человека. Именно поэтому, в соответствии с гегелевским представлением, «в истории это самосознание опять выбивается из первозданного состояния».

Таким образом, можно предположить, что гегелевская диалектика, стоя «на голове», рассматривает фрагмент актуальной действительности, отправляясь от конкретного уровня информационных структур. Маркс, поставив ее «на ноги», взял за основу конкретный материальный (энерго-информационный) структурный уровень, т.е. материализованную информационную структуру. С позиций мадэализма оба подхода имеют равные права на адекватность в рамках фрагмента актуальной реальности, а действительное цельное сопряжение с актуальной реальностью может иметь только диалектическое единство этих подходов.

По известному выражению М. Планка, новые, революционные идеи и теории побеждают только тогда, когда вымирает поколение — носитель старых теорий. Иными словами, новое, революционное должно быть ориентировано в первую очередь на молодежную среду. В связи с этим уместно рассмотреть тривиальные, «азбучные» положения ортодоксальной концепции и соотнести их с современной действительностью. Особое значение в этом аспекте имеет фундаментальная работа Ф. Энгельса «Л. Фейербах и конец классической немецкой философии», написанная в 1886 г. В ней дана характеристика отношения марксистской философии к своим теоретическим источникам. Особенно важным для современной действительности можно считать сделанный Энгельсом анализ революционного характера диалектики Гегеля.

Действительность, согласно диалектике Гегеля, не стоит на месте, а изменяется, развивается. Все, бывшее в свое время действительным, разумным, необходимым, со временем отрицается, утрачивает свое право на существование. Место отмирающей действительности занимает новая, жизнеспособная. Отсюда следует вывод: «все действительное в области человеческой истории становится со временем неразумным, а все, что есть в человеческих головах разумного, имеет основания к тому, чтобы стать действительным, как бы ни противоречило оно существующей кажущейся действительности» (14,275).

Диалектика Гегеля, как отмечает Ф. Энгельс, раз и навсегда разделалась со всякими представлениями об окончательном характере результатов человеческого мышления и действия. Иначе говоря, процесс познания никогда не может быть завершен, поскольку предмет познания — природа и общество — находятся в постоянном изменении, развитии. «Для диалектической философии, — пишет Ф. Энгельс, — нет ничего раз и навсегда установленного, безусловного, святого. На всем и во всем видит она печать неизбежного падения, и ничто не может устоять перед ней, кроме непрерывного процесса возникновения и уничтожения, бесконечного восхождения от низшего к высшему. Она сама является лишь простым отражением этого процесса в мыслящем мозгу…» (14,276). «Мы никогда не должны забывать, что все приобретенные нами знания по необходимости ограничены и обусловлены теми обстоятельствами, при которых мы их приобретали… То, что утверждается как необходимое, слагается из чистых случайностей, а то, что считается случайным, представляет собой форму, за которой скрывается необходимость» (14,302).

Таковы революционные выводы, вытекающие из самого духа диалектики Гегеля. И как продолжение, Ф. Энгельс подчеркивает: «…С каждым составляющим эпоху открытием даже в естественно-исторической области материализм неизбежно должен изменить свою форму» (14,286).

Обратимся к современной действительности. Фундаментальное открытие нашего столетия — законы единства управления и связи в живом организме и автомате, единство математических уравнений, описывающих эти процессы. О фундаментальном значении этого открытия, сделанного Н. Винером в рамках кибернетики, можно судить по тем разительным изменениям в жизни человеческого общества, которые оно принесло буквально сразу после своего появления — роботизация, кибернетизация, компьютеризация… Эти слова стали символом нашего времени, символом нашей эпохи.

Задача философской концепции — предсказывать, прогнозировать основные направления, на которых необходима концентрация усилий научного поиска, служить матрицей научного поиска. В рамках марксистской философии, претендовавшей на роль такой матрицы, кибернетика как новое направление не только не была предсказана, но и нашла «аргументированное» отрицание своего права на существование. Это свидетельствует об отсутствии сопряжения с объективной действительностью и о необходимости изменения (по Энгельсу) формы концепции (существующей в неизменном виде с прошлого века).

Фундаментальные изменения произошли в области физики. Одно из самых значительных — рождение квантовой физики. Дискретность, квантованность пространственно-временных процессов на микроуровне, т.е. в самом фундаменте объективной действительности, вскрытие принципиально вероятностного характера этих процессов и т.д. — каждое из этих открытий должно было отразиться на философской концепции. Но марксистская философия, претендовавшая на роль основополагающей, фундаментальной концепции современности, «целомудренно» берегла себя от изменения формы (вопреки прогнозам Энгельса), стыдливо прикрываясь, как фиговым листком, фразой «…не догма, а руководство к действию», на деле оставаясь догмой. Догматизм проявился в неспособности прогнозировать развитие как научного знания (служить матрицей научного поиска), так и общественно-экономической жизни.

Можно продолжить ряд «составляющих эпоху открытий в естественноисторической области», не нашедших своего отражения в теории. Это, на наш взгляд, делает очевидным несостоятельность марксистской концепции и свидетельствует об утере сопряжения с актуальной действительностью (см. разд. 6.1.2). К таким выводам приводит анализ работы Ф. Энгельса «Л. Фейербах и конец классической немецкой философии» и взгляд через призму этой работы на современную действительность.

Как уже отмечалось в разд. 4, новые, революционные теории должны быть ориентированы прежде всего на молодежную среду. В этом аспекте имеет смысл рассмотреть «азбучные» положения, касающиеся причин появления новых концепций.

Возникновение новых философских концепций — закономерный результат исторического развития. Они не только плоды ума своих создателей, но и порождение эпохи, знамение времени. Появление новой концепции всегда вызвано соответствующими социально-экономическими условиями и имеет определенные естественнонаучные и философские предпосылки.

Безусловно, одной из наиболее универсальных и значимых современных философских концепций является марксизм. Несмотря на утерю сопряжения с объективной действительностью (что и является причиной кризиса социально-экономических преобразований), эта концепция, надо признать, остается на данный момент наиболее представительной научно-философской теорией в смысле многоплановости и общности подхода к анализу актуальной действительности.

Рассмотрим условия и предпосылки возникновения марксистской философии. В первую очередь, это исторические условия, а именно, меняющаяся структура общества. К середине XIX века капитализм пришел на смену феодализму в целом ряде стран. Становление капитализма вызвало большой подъем производства, бурное развитие техники, науки и культуры. Капитализм породил новый класс — пролетариат. Именно развитие пролетарского движения поставило перед наукой задачу создания соответствующей теории. Такой теорией стал марксизм, теоретической основой которого является марксистская философия (12).

Следующее необходимое условие — достижения научного знания, естественнонаучные предпосылки. Для возникновения марксистской философии особенно большое значение имели, как отмечает Ф. Энгельс, три великих открытия в естествознании: открытие Майером закона сохранения и превращения энергии, давшего убедительное подтверждение материального единства мира, учение Шлейдена и Шванна о клеточном строении живых организмов и, наконец, эволюционная теория Ч. Дарвина, подтвердившая идею развития, перехода от низшего к высшему, от простого к сложному (14,303). Большое значение имели и успехи философской мысли. Непосредственным теоретическим источником марксизма явилась немецкая классическая философия XIX века, и прежде всего философия Гегеля и Фейербаха (12,27).

Обратимся к современной действительности. Меняется социальная структура общества. Причина заключается в изменении структуры материального производства, которое является основой жизни общества. Связано это с общим глобальным процессом научно-технического прогресса, приводящим к автоматизации, роботизации и компьютеризации материального производства. Широкое распространение автоматических линий, автоматических систем управления (АСУ), цехов-автоматов, заводов-автоматов (т.е. гибких роботизированных «безлюдных» производств), очевидно вскрывает общую тенденцию — вытеснение «живого» труда из сферы материального производства. Пролетариат, рабочий класс вытесняется из сферы материального производства и уходит с социальной арены, естественным образом утрачивая свою социальную активность (а именно он утверждался в марксизме как социальный носитель концепции).

К достижениям научного знания следует отнести ряд фундаментальных открытий в области естествознания. В первую очередь, это представления о мире, полученные квантовой физикой. Квантованность пространственно-временных процессов микромира, их принципиально вероятностный характер неизбежно приводят к «идее единства», согласно которой Вселенная — подвижная сеть взаимосвязанных информационно-энергетических процессов, динамическое неделимое целое, включающее и наблюдателя (4). Естествознание, таким образом, преодолевает «картезианское» разграничение мира и личности, духа и материи и с позиций духовно-материального единства требует изменения естественнонаучной картины мира.

Огромное мировоззренческое значение имеет другое фундаментальное открытие нашего столетия — закон единства управления и связи в живом организме и техническом устройстве (Н. Винер). Идентичность математического описания процессов в том и другом случае позволяет сделать предположение об идентичности их функционального предназначения, а интенсивно развиваемая в последнее время теория «искусственного интеллекта» свидетельствует о том, что «произошло необычайно важное для истории человеческой цивилизации событие — „мир мыслей“ и мир технических устройств слились, человеческая мысль, оторвавшись от человеческого тела, начала действовать самостоятельно» (92,231).

И, наконец, отметим выдающееся достижение человеческой мысли в области науки о человеке — постановка и решение вопроса об энергетической стороне психики и значении бессознательного, сделанная З. Фрейдом в известной теории психоанализа.

К собственным достижениям философии бесспорно можно отнести марксистскую философию, наиболее передовую и прогрессивную (до определенного времени) философскую концепцию, позволившую совершить революционные преобразования общественного строя и заложить основы новой общественно-экономической формации. Но, вскрыв законы развития человеческого общества, она оказалась не в состоянии объяснить законы существования индивида, отдельного члена этого общества (анализ законов индивидуального поведения сделан в психоаналитическом учении З. Фрейда). Эта недоработанность, так же как и непоследовательность в диалектическом анализе объективной действительности и методологическая ограниченность материализма (подробнее в 6.1.2) являются, с нашей точки зрения, причинами несостоятельности марксистской философий на данном историческом этапе.

Обобщая, можно сделать вывод: имеются в наличии социально-экономические, естественнонаучные и философские предпосылки возникновения новой философской концепции. Появление новой, сопряженной с современной действительностью, философской концепции — объективная необходимость.

Предлагается новая научно-философская концепция — мадэализм — специфическое по своему содержанию и форме мировоззрение, которое теоретически обосновывает свои принципы и взгляды. Это система идей, взглядов и представлений о природе, обществе, человеке и его роли в мире. Философия мадэализма дает возможность разработать и обосновать сопряженные на данном этапе с актуальной действительностью принципы научной и социальной ориентации человека.

Тремя источниками мадэализма являются диалектическая философия, психоаналитическое учение З. Фрейда и кибернетика Н. Винера.

В основу философской концепции мадэализма положены идеалистическая философская система и метод Г.В.Ф. Гегеля, разработанные в начале XIX века и материалистически переосмысленные и дополненные в марксизме в XIX—XX веках. Преодоление крайностей материализма и идеализма в новой концепции позволяет адекватно оценить и конструктивно использовать мощный информационный пласт Эзотерической Философии.

Гегель Георг Вильгельм Фридрих (1770—1831 г.г.) — представитель немецкой классической философии, объективный идеалист. «Исходное положение философии Гегеля — тождество бытия и мышления, то есть понимание реального мира как проявления идеи, понятия, духа. Это тождество Гегель рассматривал как исторически развивающийся процесс самопознания абсолютной идеей самой себя. В основе всех явлений природы и общества лежит абсолют, духовное и разумное начало — „абсолютная идея“, „мировой разум“ или „мировой дух“. Это начало активно и деятельно, причем деятельность его состоит в самопознании. В своем развитии абсолютная идея проходит три этапа: 1) развитие идеи в ее собственном лоне, в „стихии чистого мышления“ — Логика, где идея раскрывает свое содержание в системе связанных и переходящих друг в друга логических категорий; 2) развитие идеи в форме „инобытия“, т.е. в форме природы, — философия природы; природа не развивается, а служит лишь внешним проявлением саморазвития логических категорий, составляющих ее духовную сущность; 3) развитие идеи в мышлении и истории (в „духе“) — Философия духа. На этом этапе абсолютная идея вновь возвращается к самой себе и постигает свое содержание в различных видах человеческого сознания и деятельности» (13,82).

Ценнейшим приобретением философии Гегеля была диалектика, изложенная особенно полно в «Науке логики». «В этом произведении Гегель дал анализ важнейших законов и категорий диалектики, обосновал тезис о единстве диалектики, логики и теории познания, создал первую в истории мысли развернутую систему диалектической логики» (13,83).

Гегелевское учение является замечательным итогом развития всей философской мысли. При выработке основных принципов этого учения Гегель использовал важнейшие выводы философских систем древнего мира, нового времени, естественных и общественных наук. «Обобщая предшествующие системы, он критически развил и своеобразно истолковал некоторые элементы философских воззрений Вольфа, Спинозы, Лейбница, Канта, Фихте, Шеллинга и других мыслителей. Гегелевская система сложилась как плодотворное, оригинальное учение, завершившее классическую немецкую философию выдающимися приобретениями в области философии и науки» (46,59).

Гегелевская система «абсолютного идеализма» грандиозна по своему охвату. Гегель стремится в ней объять всю совокупность человеческого знания своей эпохи, связать ее в строго систематизированное единство, основой которого служит последовательно проведенный философский идеализм, также, как и диалектика, красной нитью проходящая через все гегелевские работы. Энгельс говорил, что Гегель «обладал не только творческим гением, но и энциклопедической ученостью» и что по этой причине «гегелевская система охватила несравнимо более широкую область, чем какая бы то ни было прежняя система, и развила в этой области еще и поныне поражающее богатство мыслей». «Феноменология духа, логика, философия природы, философия духа, разработанная в ее отдельных исторических подразделениях: философия истории, права, религии, история философии, эстетика и т.д., — в каждой из этих различных исторических областей Гегель старается найти и указать проходящую через нее нить развития. А так как он обладал не только творческим гением, но и энциклопедической ученостью, то его выступление везде составило эпоху… Гегелем вообще завершается философия, с одной стороны, потому, что его система представляет собой величественный итог всего предыдущего развития философии, а с другой — потому что он сам, хотя и бессознательно, указывает нам путь, ведущий из этого лабиринта систем к действительному положительному познанию мира» (14,278).

По словам Ленина: «Гегелевскую диалектику, как самое всестороннее, богатое содержанием и глубокое учение о развитии, Маркс и Энгельс считали величайшим приобретением классической немецкой философии. Всякую иную формулировку принципа развития, эволюции, они считали односторонней, бедной содержанием, уродующей и калечащей действительный ход развития (нередко со скачками, катастрофами, революциями) в природе и в обществе» (19,53). Кстати, и сам Гегель неоднократно отмечал научно-теоретическое преимущество открытого им метода. «Так, Гегель заявлял, что его диалектический метод не есть некое чисто „внешнее искусство“ или субъективная игра в доказательства и опровержения, что его метод опровергает всякую школьную метафизику, руководствующуюся совершенно пустыми, формальными определениями. Он подчеркивал также, что его метод отнюдь нельзя смешивать с софистикой, защищающей неполные, отвлеченные определения предметов, „как того требуют выгоды лица и его положение“. Диалектический метод, утверждал Гегель, есть „душа всякого научного развертывания мысли“, именно он, и только он, вносит необходимую внутреннюю связь в содержание науки, и его непреодолимая сила состоит во внутренне противоречивом поступательном движении и развитии» (53,63).

«Я, разумеется, не могу полагать, — писал он во введении к „Науке логики“, — что метод, которому я следовал в этой системе логики или, вернее, которому следовала в себе самой эта система, не допускает еще многих усовершенствований, большой обработки в частностях, но я знаю вместе с тем, что он является единственно истинным. Это само по себе явствует уже из того, что он не есть нечто отличное от своего предмета и содержания, ибо движет себя вперед содержание внутри себя, диалектика, которую оно имеет в самом себе. Ясно, что никакие изложения не могут считаться научными, если они не следуют по пути этого метода и не соответственны его простому ритму, ибо движение этого метода есть движение самой сути дела» (20,33).

Открытие диалектического метода, составившее целую эпоху в философском мышлении, конечно, не было случайностью. «Гегель неоднократно подчеркивал, что в истории философской мысли существует известная преемственность, обогащение последующих философских учений духовной культурой прошлого. Мы находим у него ссылки на древних философов — Гераклита Эфесского, Платона, Сократа — как на „изобретателей“ объективной и субъективной диалектики. „…Нет ни одного положения Гераклита, — писал Гегель, — которого я не принял в свою „Логику““ (21,246). Но наиболее крупным „изобретателем“ диалектики он считал Платона. Гегель особо подчеркивал, что уже Платон в своем „Пармениде“ выводил „многое из одного“ и что это „многое“ в сущности „определяет себя как одно“. Отмечая заслуги древних философов, Гегель справедливо говорил, что каждое философское учение, будучи последним по времени, есть результат всех предшествующих философских учений. Это положение он относил и к своей собственной философской системе. В самом деле, ко времени Гегеля философия нового времени в лице Декарта, Спинозы и в особенности Дидро и Руссо, уже дала замечательные, „высокие образцы“ диалектики. Достаточно сослаться на учение Руссо о равенстве, которое, как отмечал Энгельс, уже в первом изложении выявило свое „диалектическое происхождение“. И все же образцы диалектики у выдающихся предшественников Гегеля были даны стихийно, а в некоторых случаях и вне предела философии в собственном смысле слова. Настойчивые же теоретические поиски диалектического объяснения явлений духовного и материального мира принадлежат главным образом виднейшим представителям классической немецкой философии — Канту, Фихте, Шеллингу. Однако в поисках диалектического обоснования таких проблем философии, как проблема тождества субъективного и объективного, активности и пассивности человеческого сознания, они в лучшем случае использовали лишь отдельные элементы диалектики. Наиболее значительными были успехи Канта. Решая вопрос о происхождении природы, Кант выдвинул космогоническую гипотезу, рассматривающую происхождение солнечной системы как исторический процесс, как результат борьбы сил притяжения и отталкивания, в ходе которого из рассеянных в „бездне вечности“ частиц сперва возникали местные уплотнения, отдельные вращающиеся вокруг некоторых осей комки материи, а затем планеты. Он вплотную подходил к диалектике абстрактно-теоретического мышления в таких работах, как „Опыты введения в философию отрицательных величин“, и в особенности в „Критике чистого разума“, где Кантом были сформулированы четыре антиномии чистого разума. 1. Мир имеет начало во времени и ограничен в пространстве. Мир не имеет начала во времени и границ в пространстве. 2. Всякая сложная субстанция в мире состоит из простых частей. Ни одна сложная вещь в мире не состоит из простых частей; в мире нет ничего простого. 3. Для объяснения явлений необходимо допустить свободную причинность. Не существует никакой свободы, но все совершается в мире только согласно законам природы. 4. К миру принадлежит как его причина безусловно необходимое существо. Нет никакого абсолютно необходимого существа ни в мире, ни вне мира как его причины. Гегель увидел в этих формулировках нечто рациональное, положительное; увидел диалектическое противоречие, то есть то, что составило в его учении важнейшую категорию или всеобщий принцип развитая абстрактного, логического мышления. Между тем сам Кант, обнаруживший противоречие в человеческом разуме, не понял, что антиномии в сущности говорят не о беспомощности человеческого разума, а о противоречивом характере самой действительности. Гегель подчеркивал теоретическое достоинство кантовских антиномий в „Науке логики“ и в особенности в „Энциклопедии философских наук“. Здесь он признал сам факт обнаружения антиномий как важный успех философского познания и вместе с тем упрекал Канта за достигнутый им „отрицательный результат“, то есть за признание „непознаваемости вещей в себе“. „Истинное же и положительное значение антиномий, — писал Гегель, — заключается вообще в том, что все действительное содержит внутри себя противоположные определения и что, следовательно, познание и, точнее, постижение предмета в понятиях означает именно лишь осознание его как конкретного единства противоположных определений“ (22,97). Кроме того, он писал о Канте как о философе, который снова напомнил о диалектике и отвел ей подобающее место. Это подчеркивание заслуг предшествующих философских учений отнюдь не помешало Гегелю с небывалым успехом расширить рамки прошлых философских достижений и представить весь исторический и духовный мир в виде бесконечного процесса движения и развития. Все, что нас окружает, заявлял он, может быть рассматриваемо как образец диалектической логики. Эта универсальность, всеобщность диалектического процесса развития составляет характерную черту философского учения Гегеля» (53,65).

Приступая к творческой разработке диалектической теории развития, Гегель подверг критике широко распространенные в его эпоху метафизические представления о сути и значении метода в философии и науке. «Он утверждал, что философия, но сути дела, все еще не нашла своего истинного метода и что только он, Гегель, в „Феноменологии духа“ дал образчик истинного метода философской науки, применив его к конкретному предмету — к сознанию. Философия „смотрела с завистью на систематическое сооружение математики, — писал Гегель, — и пробовала заимствовать у нее ее метод или обходилась методом тех наук, которые представляют собою лишь смесь данного материала, опытных положений и мыслей, или, наконец, выходила из затруднения тем, что грубо отбрасывала всякий метод. Но раскрытие того, что единственно только и может служить истинным методом философской науки, составляет предмет самой Логики, ибо метод есть сознание о форме внутреннего самодвижения ее содержания“ (20,32). Так метко критиковал Гегель метафизические представления о методе, о его роли и значении. Но Гегель не только критиковал ложные, антинаучные представления о методе, он убедительно доказал, что метод не есть „нечто отличное от своего предмета и содержания“ и что его нельзя привнести извне или заимствовать у той или иной науки. Истинный философский метод, утверждал он, можно вывести или извлечь лишь из самого предмета или содержания философии, в данном случае из логики, так как логика и метод по своему происхождению и по своему внутреннему содержанию тождественны. Исходя из принципа абсолютного тождества мышления и бытия, мысли и действительности и противопоставляя этот принцип кантовскому метафизическому разрыву логики и природы, Гегель пришел к гениальной мысли о единстве логики, диалектики и теории познания, что явилось серьезным вкладом в философскую теорию» (53,66).

Несмотря на признание тождества мышления и бытия, гегелевский идеализм проявился в представлениях о значении бытия, природы. Хотя он и признавал значимость категории бытия («категории бытия суть существенные определения идеи, в общем равные по своему принципиальному значению остальным логическим категориям» (24,40)), но при этом отводил природе уничижительную роль («для мысли не может быть ничего более малозначащего по своему содержанию, чем бытие» (24,40)). Этот аспект можно считать, на наш взгляд, одним из пробелов в гениальной гегелевской философской системе.

Диаметрально противоположную значимость бытию, природе придали в своей философской системе классики марксизма. Принцип единства диалектики и теории познания имел у них своим основанием, базисом не абсолютную идею, а реальный, материальный мир, материальную действительность.

Марксизм — это стройное учение, в основе которого лежит творчески переработанный гегелевский диалектический метод (материалистическая диалектика). Значительным вкладом, внесенным классиками марксизма в философскую теорию, следует признать вычленение, подчеркивание сути диалектического метода, выделение ядра диалектики — основных законов развития. Марксизм показал применимость и эффективность использования диалектического метода при исследовании исторического процесса (исторический материализм). Дальнейшее развитие диалектического метода, вскрытие основных экономических законов развития общества, привнесение диалектики в исторический процесс — это бесспорные достоинства марксизма. Для периода своего сопряжения с объективной действительностью это наиболее полно и всесторонне отражающая действительность концепция, подтвердившая свою действенность на практике в революционный период. Но «…мы никогда не должны забывать, что все приобретенные нами знания по необходимости ограничены и обусловлены теми обстоятельствами, при которых мы их приобретали…» (14,302).

Ограниченность, недоработанность марксизма состоит, во-первых, в полном отсутствии анализа человека как субъекта. Проведя анализ общих законов развития социальных формаций, концепция оставила в тени человека, индивида. В марксизме человек выступает в виде какой-то абстрактной модели с весьма общими свойствами — стремлениями к свободе, к счастью и т.д. Надо признать, что в то время проблема человека и не могла быть решена. Возможность ее решения появилась позже, на рубеже XIX и XX столетий, с появлением психоаналитических исследований З. Фрейда. Синтез марксистской теории и психоанализа активно проводится в настоящее время в рамках концепции «фрейдо-марксизма» — одного из «наиболее влиятельных течений философии и психологии XX века» (97,214).

Второй существенный недостаток марксизма — непоследовательность в диалектическом анализе объективной действительности. Прекрасно применив диалектику к анализу досоциалистических формаций, Маркс не делает этого по отношению к социалистической и коммунистической формаций. Эти формации представлены в концепции в самых общих чертах, схематично. Но так как марксизм преподносился как универсальная теория, сопрягающаяся с объективной действительностью на всех этапах развития общества, то должен бы был существовать анализ соответствующих формаций с точки зрения законов диалектики (если не считать эти законы отмирающими с появлением социализма). При таком анализе должен быть определен источник развития, эволюции. Должна быть выявлена тенденция, направленная к устранению этого противоречия и т.д. В соответствии с марксистской концепцией, вместе с тем, коммунистическое общество — это общество без серьезных противоречий. Но, в соответствии с диалектической теорией, отсутствие противоречий — это отсутствие энергетических источников развития, эволюции. Иными словами, посткапиталистическая формация — это «общество застоя»? В этой связи вполне обоснована интерпретация коммунизма критиками марксизма как некоей «финалистской» концепции истории, в которой коммунизму отводится роль заключительной, конечной фазы исторического развития, отождествление его с закостенелым, лишенным всякого движения состоянием. И утверждения типа «…коммунистический этап истории есть принципиально иная форма движения материальных и духовных условий и предпосылок человеческого существования, созидаемых на всем протяжении истории» (25,152) звучат неубедительно, потому что в них нет диалектического анализа развития, анализа диалектической триады.

Последовательный диалектический подход требует вскрытия основного противоречия, определения тенденций развития и на этом основании оценки целей развития на конкретном этапе. Цели развития, констатируемые марксизмом, не имеют такого обоснования. В самой общей характеристике коммунизма К. Маркс определил его как «подлинное присвоение человеческой сущности человеком и для человека», как «полное, происходящее сознательным образом и с сохранением всего богатства предшествующего развития, возвращение человека к самому себе как человеку общественному, то есть человечному» (26,116). Иными словами человек, как говорил К. Маркс, вступит постепенно в «истинное царство свободы», где начинается развитие человеческих сил, которое «является самоцелью» (27,387). Анализ объективной действительности не подтверждает это положение. Человек, похоже, не является самоцелью природы. Все большее число исследователей склоняются к мысли, что «…человек не является ни венцом, ни целью для природы. Он средство для каких-то целей. Может быть, для познания, для развития, для обновления. Поэтому его история имеет начало и конец» (28).

Материалистическая диалектика — ключевое звено марксизма. Это и теория, и универсальный метод познания, претендующий на всеобщность. Между тем, «…методология науки становится все более многоэтажной, многослойной, предполагая, в частности, наряду со всеобщим, универсальным, ведущим методом материалистической диалектики системно-структурный, а также кибернетический (функциональный) методы» (15,5). Там же: «теоретическая кибернетика предполагает функциональный (информационно-регулятивный) подход к изучению систем организованной природы, который уже немногим более чем через два десятка лет после официальной даты рождения кибернетики становится не менее значительным, чем следовавший до этого в науке энергетический подход» (15,5). Кибернетический метод, связанный с понятием «информация», не следует из материалистической диалектики, в которой понятие информации (актуальной информации) является «идеальным», и, следовательно, вторичным по отношению к материи. Это приводит к мысли об ограниченности материалистической диалектики как метода исследования объективной реальности и о существовании более универсального метода.

Проблема пересмотра материалистической диалектики появилась при попытке увязать кибернетику с марксизмом сразу же после ее официального признания, «реабилитации» в конце 60-х годов. В монографии «Информация», посвященной анализу понятия «информация» как центрального понятия кибернетики, Н.И. Жуков констатирует: «Понятие „информация“ находится в сложной взаимосвязи с гносеологическими понятиями „материя“ и „сознание“, которые в системе марксистской философии оказываются неоднозначными. Это и породило ту путаницу, которая имеется в литературе по проблемам теории информации, объясняя одну из причин негативных высказываний некоторых зарубежных ученых относительно методологической значимости материалистической диалектики для современного естествознания вообще, решения проблемы теории информации в частности» (15,249). «…Понятие информации имеет прямое отношение к основному вопросу философии, — пишет Н.И. Жуков, — и тем самым способствует дальнейшему уточнению естественнонаучной картины мира. В связи с этим можно, на наш взгляд, говорить даже об изменении формы материализма, возможность каковой в свое время отмечали Ф. Энгельс и В.И. Ленин. Указывая на такую возможность в связи с составляющими эпоху открытиями в области „естественно-исторической“, В.И. Ленин не видел в подобной „ревизии натурфилософских положений“ (то есть естественнонаучной картины мира) ничего ревизионистского… Нынешний пересмотр наших естественнонаучных представлений означает изменение их в связи с современной научно-технической революцией, в связи со становлением кибернетического, функционального подхода к изучению процессов в системах организованной природы… Нынешнее изменение формы материализма — одно из важных следствий кибернетизации науки, значительного развития и уточнения наших представлений в области наук, изучающих функциональные системы» (15,248).

Таким образом, в начале 70-х годов материалистическая диалектика пыталась изменить свою форму в соответствии с требованиями кибернетического, функционального подхода к изучению и объяснению процессов в системах организованной природы. Материализм должен бы был превратиться в действенную матрицу научного поиска. Но история свидетельствует об обратном. «Косметические» изменения формы помогли вписать в рамки ортодоксальной теории достигнутое на том этапе, но новые ступени познания природы привели к очередным трудностям. Следует заметить, что за все годы развития марксизма в советский период, по свидетельству В.В. Орлова, «в теоретическом плане советская философская мысль не выдвинула ни одной крупной идеи, которая сыграла бы революционизирующую роль в развитии естественных, технических или общественных наук» (96,10).

Каков же путь к универсальной матрице научного поиска? Он не в «косметических» изменениях формы и не в изменении сути, а в изменении положения, роли в рамках новой концепции, то есть в изменении структурной организации. Под изменением структурной организации и нужно понимать действительное изменение формы. С нашей точки зрения, материалистическая диалектика должна стать частью более общей, универсальной, сопряженной с актуальной действительностью на данном этапе диалектики мадэализма, то есть от роли «целого» перейти к роли «частного». Философия мадэализма — это и есть сопряженная с актуальной действительностью матрица научного поиска.

В преддверии III тысячелетия в общечеловеческой культуре можно обозначить два противоположных полюса ориентации общечеловеческих ценностей, а именно, прагматичную научно-техническую и духовно-этическую ориентации, обычно ассоциируемые, соответственно, с т.н. Западной и Восточной Традициями. В настоящее время мы являемся свидетелями глубокого взаимопроникновения культур. Взаимопроникновение влечет за собой и взаимообогащение. По словам В. Гейзенберга: «Должно быть, истинно то универсальное утверждение, согласно которому за все время размышлений человека о мире события, имевшие наиболее далеко идущие последствия, часто происходили в моменты взаимодействия двух различных систем мышления. Последние могли принадлежать к совершенно различным эпохам, религиозным и культурным традициям и областям знания; поэтому если они действительно взаимодействовали, то есть имели столько общего, что стало возможным их подлинное взаимодействие, от этого можно было ожидать новых и интересных событий» (4,5).

К удивительным выводам пришло современное естествознание: теории и представления современной физики «приближают нас к восприятию мира, сходному с картиной мира мистиков Востока» (4,13). «Общие законы человеческого познания, — пишет Р. Оппенгеймер, — проявившиеся и в открытиях атомной физики, не являются чем-то невиданным и абсолютно новым. Они существовали и в нашей культуре, занимая при этом гораздо более значительное и важное место в буддийской и индуистской философиях. То, что происходит сейчас, — подтверждение, продолжение и обновление древней мудрости» (4,13). По словам Н. Бора, — «мы можем найти параллель урокам теории атома в эпистемологических проблемах, с которыми уже сталкивались такие мыслители, как Лао-цзы и Будда, пытаясь осмыслить нашу роль в грандиозном спектакле бытия — роль зрителей и участников одновременно» (29,20). «Значительный вклад японских ученых в теоретическую физику, сделанный ими после Второй мировой войны, — утверждает В. Гейзенберг, — может свидетельствовать о некоем сходстве между философией Дальнего Востока и философским содержанием квантовой теории» (30,202).

Детально исследует глубинную взаимосвязь картин мира физиков и мистиков (даосов, индусов, буддистов и дзэн-буддистов) австрийский физик-теоретик и философ Ф. Капра. Он находит в современной физике подтверждение многим постулатам древних религиозных учений Востока и рассматривает их взаимосвязь и начавшееся в XX в. взаимопроникновение культур рационального Запада и мистического Востока как подтверждение древнекитайского представления о необходимости динамического равновесия между рациональным и интуитивно-мистическим. «Философия мистических традиций, или „неувядающая философия“, — утверждает Ф. Капра, — это наиболее последовательное обоснование современных научных теорий» (4,8).

Параллели с восточными мистическими учениями обнаруживаются не только в физике, но и в биологии, психологии и других науках (4,8).

Таким образом, можно предположить, что Восточная Традиция содержит в себе мощный, не разработанный до настоящего времени современной наукой информационный и методологический пласт. В этом аспекте источники информации — экзотерической (доступной, популярной) и эзотерической (доступной и понятной специалистам, посвященным) — представляют особый интерес.

Во все времена и почти у всех народов были, помимо обычных наук, науки тайные, эзотерические, являющиеся достоянием немногих избранных, которых принято называть посвященными. Часть этих наук, ставшая достоянием гласности, была систематизирована и получила распространение под названием оккультизма. Общим названием для учений, являющихся достоянием тайных оккультных организаций, является «эзотеризм» (98,270). Чистый эзотеризм в своей основе сверхчувственен и часто не имеет в обычном мире эквивалентных понятий для своего выражения, поэтому подлинно эзотерические книги всегда облекают свое повествование в форму притч и аллегорий. Подлинный эзотеризм утверждает тайну, которая «раскрывается в большей или меньшей степени в сознании в зависимости от духовного подвига, от духовной одаренности, от духовного уровня и стадии духовного пути» (98,272).

В последние столетия наблюдается явление активной популяризации представлений Эзотерической Философии, в основном в форме современного оккультизма. «Оккультизм стоит на грани между религией и теологией, с одной стороны, наукой и философией — с другой. Признавая традиционное учение, полученное путем откровений, за главный источник познания, оккультизм может быть характеризуем как религиозно-философское миросозерцание. С другой стороны, поскольку оккультизм придерживается современного научного метода, умозаключения и опыта, он может быть охарактеризован как нечто близкое к науке. Оба его направления, религиозно-философское и научное, во многих пунктах близко между собой соприкасаются. О втором, научном направлении оккультной мысли в настоящее время нельзя сказать последнего слова; несмотря на многие заблуждения и увлечения его последователей, оно способствовало „выработке некоторых ценных для дальнейших успехов науки, хотя и не вполне еще доказанных, положений“» (98,274).

Одним из фундаментальных трудов, популяризирующих представления Эзотерической Философии, Эзотерической Архаической Доктрины следует признать «Тайную доктрину», опубликованную в 1888 г. Е.П. Блаватской, выдающейся представительницей восточной ветви оккультизма (теософии). В своем фундаментальном труде Е.П. Блаватская на основе Эзотерической Доктрины пыталась провести синтез философии, религии и науки. До сих пор, на наш взгляд, этот труд по достоинству не оценен. Между тем, «хотя, — как указывает Е.П. Блаватская, — эта книга не есть Тайная Доктрина во всей ее цельности, но лишь избранное число фрагментов основных положений» (31,8), ее надо признать мощным, не разработанным до сих пор Западной культурой пластом информации об актуальной реальности. «Полезно подтвердить со всей ясностью, — пишет Е.П. Блаватская, — что учения, заключенные в этих томах, хотя бы и отрывочные и неполные, не принадлежат какой-либо одной религии, как-то: индусов, Зороастра, халдеев и египтян, ни к Буддизму, Исламу, Иудаизму или Христианству исключительно. Тайная Доктрина является сущностью всех их. Рожденные от нее в своих началах, различные религиозные системы возвращаются теперь к своему первоначальному элементу, из которого произошла, развилась и материализовалась каждая тайна и догма. Цель этого труда может быть определена так: доказать, что Природа не есть „случайное сочетание атомов“…, спасти от извращения архаические истины, являющиеся основой всех религий; приоткрыть до некоторой степени основное единство, откуда все они произошли; наконец, показать, что оккультная сторона Природы никогда еще не была доступна науке современной цивилизации» (31,8). «Тайная Доктрина, — утверждает Е.П. Блаватская, — была общераспространенной религией древнего и преисторического мира. Доказательства ее распространенности, достоверные рекорды ее истории, полная цепь документов, уявляющих ее характер и наличие ее в каждой стране, вместе с учением всех ее великих Адептов, существуют по сей день в тайных святилищах, библиотеках, принадлежащих Оккультному Братству. Утверждение это становится более вероятным, если принять в соображение следующие факты: предания о тысячах древнейших папирусов, спасенных, когда библиотека Александрии была уничтожена; тысячи санскритских трудов, исчезнувших в Индии во время царствования Акбара…, исчезновение обширной священной и оккультной литературы Вавилона; потеря ключей, которые одни лишь могли разрешить тысячи загадок египетских иероглифических рекордов; предания Индии, что подлинные сокровенные комментарии, лишь одни делающие Веды понятными, хотя и не доступны для глаз непосвященных, все же сохраняются сокрытыми в пещерах и святилищах для Посвященных; и тождественное верование среди буддистов относительно их священных книг. Оккультисты утверждают, что все эти документы существуют в полной безопасности…, чтобы вновь появиться в более просвещенное время» (31,28). По словам Е.П. Блаватской, — «не вина Посвященных, что документы эти ныне „утеряны“ для непосвященных; подобная мера не была продиктована эгоизмом или желанием монополизировать Сокровенное Знание. Существовали такие части Тайного Знания, которые на протяжении неисчислимых веков должны были оставаться скрытыми от глаз невежд. Но это было потому, что передача неподготовленным массам тайн такого громадного значения была бы равносильна вручению ребенку зажженной свечи в пороховом погребе» (31,29).

«Следует заранее ожидать и приготовиться к отрицанию этих учений, — предполагает Е.П. Блаватская. — Никто, называющий себя ученым в какой-либо области точной науки, не позволит себе серьезно рассматривать эти учения. Они будут осмеяны и отвергнуты a priori в этом (XIX) столетии, но только в этом. Ибо в XX столетии нашей эры ученые начнут признавать, что Тайная Доктрина не была вымышлена или преувеличена, но, напротив, лишь просто набросана, и, наконец, что учения эти предшествуют Ведам. Это не притязание на пророчество, но просто утверждение, основанное на знании фактов. Каждое столетие делается попытка показать миру, что Оккультизм не есть бесполезное суеверие. Раз только дверь осталась приоткрытой, она будет раскрываться шире с каждым новым столетием. Время назрело для более серьезного ознакомления, чем это до сих пор было разрешено, хотя все же даже сейчас очень ограниченного. Ибо разве не были даже Веды осмеяны, отвергнуты и названы „современной подделкой“ не далее как пятьдесят лет тому назад? Разве не был Санскрит объявлен одно время диалектом, производным от греческого языка? Около 1820 года, как говорит нам проф. Макс Мюллер, священные книги браминов, магов и буддистов „были не только неизвестны, но самое существование их было под сомнением, и не было ни одного ученого, который мог бы перевести хотя бы одну строку Вед“…, а теперь доказано, что Веды — труд высочайшей древности, „сохранность которого почти граничит с чудом“. То же самое будет сказано и о Тайной Архаической Доктрине, когда будут даны неопровержимые доказательства существования ее рекордов. Но века пройдут, прежде чем больше будет выдано из нее… Тайная Доктрина не есть трактат или же ряд туманных теорий, но заключает все то, что может быть дано миру в настоящее столетие» (31,34).

В чем причина того, что этот информационный пласт до сих пор не разработан в Западной культуре? Почему современная Западная Традиция скептически относится к ценностям Восточной Традиции и наоборот? Западная культура, авангардом которой является современная наука, продвигается по пути научно-технической эволюции, считая его конструктивным и единственно верным. И, надо признать, Западная культура занимает совершенно особое место среди других культур мира своей целеустремленностью, интеллектуальной и технической мощью, силой овладения природой. Для Эзотерической Восточной Традиции характерно относительное пренебрежение материально-технической стороной существования и превознесение духовных ценностей как единственно достойных человеческого внимания. В одной из первых открытых публикаций по эзотерической доктрине — в «Эзотерическом буддизме» (1883 г.) — А.П. Синнет пишет: «Конфликт между разумом и духом есть то явление, которое надо изучить. Обычные понятия, выражаемые этими двумя словами, должны быть особенно расширены, прежде чем можно будет объять точный оккультный смысл; ибо привычки европейской мысли легко побуждают ее создать себе из духа представление без величия, считая его скорее моральным качеством, чем действительно умственным, в некотором роде бледная боязливая моральность, ограничивающаяся соблюдением религиозного церемониала и смутными набожными надеждами. В оккультном смысле „духовность“ не имеет ничего или почти ничего общего с набожными надеждами; она есть способность, которой обладает разум, чтобы непосредственно войти в связь с Истиной у самого источника знаний, — абсолютной мудрости, — а не через трудный и окольный путь умозаключающего разума» (32,98).

«Развитие простой логики, способность соединять суждения, — по утверждению А.П. Синнета, — уже так давно является занятием европейских народов, и они одержали столь славные победы в этой отрасли человеческого прогресса, что ничто в оккультной философии не вызовет вначале у европейских мыслителей такого отвращения, как первое впечатление об оккультной теории, касающейся разума и духовности, и это до тех пор, пока они не усвоят эти понятия; причина заключается не в несправедливой тенденции оккультной науки с пренебрежением относиться к рассудку, а в неоправданной тенденции новейших западных идей обесценивать духовность» (32,98). «Западная философия, — утверждает А.П. Синнет, — до сих пор не имела случая оценить духовность; она даже не была способна предвидеть широту интимных способностей человека; она смогла лишь продвигаться ощупью со смутным ощущением реального существования этих способностей; и сам Кант, самый крупный новейший приверженец этой идеи, ничего большего не сделал, как утверждал, что существует способность, называемая интуицией. — Если бы только мы знали, как ею пользоваться! Наука ею пользоваться — это оккультная наука в ее наивысшем смысле, культура духа. Что же касается развития власти над силами природы, изучения секретов, позволяющих высшим человеческим сущностям достигать физических результатов, то это низший аспект оккультной науки… Разум развивает физические причины… и не стремится ни к чему другому, как самому физическому эффекту — совершенствованию материальных условий. Хотя, снисходя к „слабости своих братьев“ и их религии, к которой он относится с некоторым добродушным презрением, интеллект не доходит до осуждения духовности, более чем ясно, что он считает физическую жизнь единственно серьезной вещью, достойной внимания рассудительных людей. Но, однако, если духовное существование … действительно продолжается гораздо более долгие годы, чем существование физическое, субъективное существование человека должно иметь, конечно, другую значительность, чем его физическая жизнь, и разум ошибается, направляя все свои усилия к улучшению материального существования» (32,99).

Сказанное сто с лишним лет назад не потеряло актуальности и в наше время. И сейчас основной аргумент противников научно-технической цивилизации: — «разум развивает физические причины… и не стремится ни к чему другому, как… к совершенствованию материальных условий». Между тем, еще в начале прошлого века в рамках созданной им философской системы, Г.В.Ф. Гегель, этот «интуитивно мыслящий ясновидец» высказал гениальную догадку о деятельной природе «Абсолютной Идеи», «Единого Абсолюта», лежащего в основе как Западной (в соответствии с гегелевской философской системой), так и Восточной Традиций. «В гегелевской философии целый ряд понятий выражает деятельную природу субстанции: „я“, субъект, форма, жизнь, практика, работа, труд и др. Благодаря труду человек приходит к самому себе, „работающее сознание приходит, следовательно, этим путем к созерцанию самостоятельного бытия как себя самого“, т.е. осознает себя как личность» (33,105). Эта мысль о деятельной природе абсолютной идеи пронизывает всю философию Гегеля и представляет один из характерных моментов его диалектического метода. Обоснование деятельной природы абсолютной идеи Гегель считал центральной задачей всего своего философского учения (24,15).

Целесообразная практическая деятельность в связи с ее целеполагающим характером трактуется Гегелем как духовная деятельность даже тогда, когда речь идет о ее материальных элементах — об орудиях труда. Гегель говорит об орудиях труда, что «они стоят выше тех конечных целей человека, реализации которых они служат» (34,200).

Замечание Гегеля о преимущественном значении орудий труда по отношению к целям касается именно и только человеческих целей. Гегель проводит четкое различие между ними и бесконечной целесообразностью идеи. «Люди трудятся, ставят себе ограниченные по своему масштабу цели, реализуют их, но сверх того реализуется нечто другое, чем эти цели людей». Люди «добиваются удовлетворения своих интересов, но благодаря этому осуществляется и нечто дальнейшее, нечто такое, что скрыто содержится в них, но не сознавалось ими и не входило в их намерения» (35,27). Это и есть то, что Гегель называет бесконечной целью или, иначе, «хитростью разума, который держится вне человеческих страстей, интересов и целей, действует за спиной людей, но в то же время скрыто содержится в них, решая бесконечную задачу идеи, задачу, связанную с деятельностью ее самопознания, „самообъективирования“» (24,16).

Подтверждение гениальной догадки Гегеля о возможности несовпадения конечных человеческих целей и целей объективной действительности появилось, на наш взгляд, только в конце прошлого столетия, после разработки психоаналитической теории З. Фрейда (1856—1939 г.г.). З. Фрейд, поставив в центр своих теоретических и практических изысканий проблему бессознательного, пришел к выводу, что бессознательное является неизбежной фазой психической деятельности каждого индивида: любой психический акт начинается как бессознательный и только в дальнейшем осознается, но может так и остаться бессознательным, если на пути к сознанию встречает непреодолимую преграду. Можно предположить, что благодаря наличию бессознательной фазы психической деятельности Единый Абсолют имеет возможность скрыто присутствовать в интересах и целях людей, направлять их к совершенствованию материальных условий и решать через практическую деятельность людей сверх осознанных ими целей и помыслов бесконечную задачу идеи, связанную с деятельностью ее самопознания. Возможно, это и есть механизм проявления «хитрости разума»?

В рамках современных представлений теории кибернетики находит подтверждение гениальная гегелевская мысль об особой значимости материальных элементов практической деятельности — орудий труда, стоящих «…выше тех конечных целей человека, реализации которых они служат». В процессе совершенствования материальных условий и реализации собственных интересов и целей человек совершенствовал орудия труда. От обычной палки, от простейших автоматических устройств к современным автоматическим производствам, заводам-автоматам, и, наконец, кибернетическим «монстрам» с искусственным интеллектом (киберам, интеллектуальным роботам), системам, способным к самостоятельному целенаправленному взаимодействию с окружающей средой — таков путь эволюции орудий труда. В рамках теории кибернетики вскрыто единство процессов управления и функционирования живых организмов и технических устройств, что позволяет сделать предположение и о единстве их функционального предназначения (см. разд. 7.3). Иными словами, человек, совершенствуя орудия труда в целях удовлетворения собственных потребностей в форме способного к целенаправленной антиэнтропийной деятельности кибернетического автомата создает собственное диалектическое отрицание как следующий структурный уровень актуальной реальности и, возможно, одновременно одну из ступеней «объективизации» Единого Абсолюта (гегелевской Абсолютной Идеи) (подробнее в разд. 7.3).

Таким образом, в рамках изложенных выше представлений об эволюционных целях и в рамках Западной Традиции целесообразная практическая деятельность людей, «совершенствование материальных условий» может не являться самоцелью, но быть необходимым условием для реализации «бесконечной целесообразности», для целей «объективизации Единого Абсолюта», быть проявлением духовной деятельности. Но если «совершенствование материальных условий» и «практическая деятельность людей» есть одновременно и «проявление духовной деятельности» Единого Абсолюта, а духовная деятельность как раз и утверждается в качестве основополагающей в Восточной Философии, то можно предположить, что взаимонепонимание и неприятие обоюдных ценностей основано на недоразумении. Это позволяет привести Западную и Восточную Традиции к параллельным уровням восприятия актуальной действительности, что обеспечит возможность синтеза основных представлений и информационному и методологическому взаимообогащению.

В настоящее время отношение к изложенным Е.П. Блаватской в «Тайной Доктрине» идеям неоднозначно. Но современная Западная наука тоже рассматривает вопросы, связанные с возможностью существования Единой Прототрадиции, Общечеловеческой Протокультуры, утверждаемого в Эзотерической Философии в качестве исходного постулата. Например, в своей всемирно известной теории исторического развития А.Дж. Тойнби глубоко исследовал генезис цивилизаций. «Проведя различие, — пишет он, — между цивилизациями, родственно не связанными, и обществами, которые в той или иной степени были связаны с предшествующими цивилизациями, следует отметить, что первые составляют всего шесть из двадцати одного общества и принадлежат хронологически к ранним периодам в развитии этого вида обществ» (36,91). Иными словами, «опускаясь в глубь веков» А.Дж. Тойнби обнаруживает только шесть исходных независимых цивилизаций. Это Египетское общество, Шумерское, Минойское, Китайское, Андское и Майянское. В недавних исследованиях проблемы генезиса китайской цивилизации обосновывается вывод о «производности китайской мысли от индоиранских мировоззренческих концепций» (37,188), а последние, в свою очередь, имеют общие корни в арийской культуре (38,429). Таким образом, современные исследования действительно подтверждают ограниченность круга исходных независимых протокультур, причем по мере углубления исследований этот круг постоянно сужается.

По утверждению Е.П. Блаватской, — «Древнейшими исходными религиями мира — экзотерически, ибо эзотерический корень, или основа, один, — являются религии индусов, маздейцев и египтян» (31,54). Если принять во внимание исследования А.Дж. Тойнби, то современная Западная Европейская культура уходит своими корнями в Минойскую «коренную» независимую культуру, которая, в свою очередь, через единый эзотерический корень, в соответствии с Е.П. Блаватской, должна быть связана со всеми остальными Традициями. Именно в этом и надо искать, на наш взгляд, коренную, фундаментальную причину совпадения идей современной физики и Восточного мистицизма, — в единстве корней культур, в Единой Протокультуре. Протоинформация Восточной ветви культуры сохранилась практически в неизменном виде. В Западной же Традиции со времени Эллинской культуры пройден длительный путь эволюции и в настоящее время она возвращается к своим истокам в обогащенном, «снятом» виде, на принципиально новом уровне. Возвращение западной ветви культуры к «самой себе» может быть первым шагом к возрождению Единой Общечеловеческой Культуры, объединяющей общечеловеческую философию, религию, науку.

Именно современная философия и современная наука — недостающие звенья в синтезе традиций, предпринятом Е.П. Блаватской в прошлом веке. Можно утверждать, что попытка синтеза традиций в середине прошлого века имела предварительный характер, так как одно из основных ее звеньев — естествознание — было не готово для гармоничного включения в Единую Традицию. И только на рубеже III тысячелетия нашей эры естествознание достигло уровня зрелости, позволяющего синтезировать фундаментальные обобщения и предпринять попытки включения этой важнейшей ветви в Единую Общечеловеческую Культуру, Единую Традицию.

Можно предположить, что наметившийся на рубеже III тысячелетия синтез Западной и Восточной Традиций будет иметь фундаментальное значение для общечеловеческой культуры. Единая Философская Традиция, синтезируемая на рубеже III тысячелетия в Европе, с включением в себя рационального зерна в виде современного естествознания и его философского осмысления в рамках предлагаемой интегральной научно-философской концепции (мадэализма) может стать матрицей Единой Общечеловеческой Культуры, объемлющей практически всю значимую информацию, собранную человечеством на протяжении многотысячелетней осознанной эволюции. Это позволяет говорить о возможном возрождении в новом, обогащенном виде Протокультуры, Единой Прототрадиции, которая ляжет в основу Общечеловеческой Культуры и элементы которой, возможно, хранятся и доныне в своем первозданном виде в эзотерических хранилищах.

На первых этапах, которые можно фиксировать около V—II т. лет до н.э., происходит отторжение и дробление Единой Прототрадиции. Именно к этому времени относится информация о Египетской, Минойской и др. независимых, «коренных» культурах, которые, вновь дробясь в процессе развития, эволюционируют в связные совокупности обществ-цивилизаций (например, Тойнби насчитывает 21 производное общество-цивилизацию). Последующие этапы связаны с развитием, со своеобразными и неповторимыми путями эволюции каждого общества-цивилизации с одновременным осознанием и информационным обогащением. И, наконец, на рубеже III тысячелетия, возможно, произойдет синтез эволюционирующей Прототрадиции, «возвращение к себе с одновременным осознанием себя». Таким образом, реализуется схема, лежащая в основе универсального механизма эволюции: субъект познает себя, отторгаясь в объект и проходя путь становления объекта в субъект, обогащается самосознанием.

Если бы не было Фрейда, не было бы и кибернетики.

(Н. Винер)

Фрейдизм представляет собой определенную систему взглядов, особую форму мировоззрения. В основе фрейдизма лежит психоанализ — общая психология человеческого поведения, метод изучения и исследования, а также метод терапии, созданный австрийским врачом-невропатологом Зигмундом Фрейдом (1856—1939 г.г.).

Психоанализ — это, во-первых, система психологии, акцентирующая внимание на бессознательных и динамических силах человека, во-вторых, метод терапии, в-третьих философский подход к жизни и счастью, и в-четвертых, различные школы, основанные на использовании психоаналитических идей.

Психоанализ возник как сугубо медицинская дисциплина, основанная на фактах клинических наблюдений, но, «подобно многим великим мыслителям прошлого, Фрейд не ограничился какой-то одной областью исследования, а, отталкиваясь от медицины, обратился к рассмотрению многих явлений индивидуально-личностной и общественной жизни, создав в конечном счете целостную систему взглядов» (39,6). Фрейд выразил в систематической форме собственное понимание философии истории, происхождение религии, культуры, искусства.

«Психоанализ в его классической форме был основан З. Фрейдом на рубеже XIX и XX столетий, когда намечалась ломка традиционных представлений о психической жизни человека, методах и границах познания психической реальности, ставшей объектом пристального внимания и споров философов, психологов, физиологов, неврологов. Из всего многообразия проблем, связанных с осмыслением психической реальности, можно выделить две главные, от правильного понимания которых во многом зависело решение всех остальных. Это, во-первых, проблема содержания психической реальности и, как более частный аспект ее, вопрос о правомерности сведения психики к сознанию; во-вторых, проблема метода исследования собственно психических явлений. Возникновение психоанализа как раз и связано со своеобразным видением З. Фрейдом этих основных, краеугольных проблем, с его попытками их собственной интерпретации и разрешения» (39,21).

«Задолго до возникновения психоанализа, поставившего в центр своих исследований проблему бессознательного, многие аспекты этой проблемы были уже рассмотрены в различных философских системах. Например, в гегелевской „Философии духа“ рассмотрение бессознательных актов духа соотносилось с освещением темного „бессознательного тайника“, в котором „сохраняется мир бесконечно многих образов и представлений без наличия их в сознании“ (40,257). При этом Гегель подробно прослеживает, как именно образы и представления, дремлющие в глубинах человеческого существа, поднимаются на поверхность сознания, включаясь в житейский опыт человека. Описание блужданий „бессознательного духа“ нашло у Гегеля рациональный характер. Но была и другая линия в философии, где проблема бессознательного рассматривалась в иррациональном плане. Вот, например, каковы выводы А. Шопенгауэра: „Бессознательность — это изначальное и естественное состояние всех вещей: следовательно, она является той основой, из которой в отдельных родах существ, как высший цвет ее, вырастает сознание, вот отчего бессознательное даже и на этой высокой ступени все еще преобладает“ (41,138). К аналогичным выводам приходит и Ф. Ницше, для которого бессознательность есть необходимое условие всякого совершенства» (39,34).

«Проблемы бессознательного рассматриваются в работах Э. Гартмана. В его теории — „метафизике бессознательного“ — бессознательное выступает как неотъемлемый элемент человеческой психики, источник жизни и ее движущая сила. Интересно, что в гартмановской философии содержатся все элементы, позднее вошедшие в психоаналитическое учение Фрейда: — признание важности бессознательного в жизнедеятельности каждого человека, отказ от сведения психики только к сознательным актам, подчеркивание роли бессознательного в творческом процессе личности, попытка осмысления тех сложных взаимосвязей между сознанием и бессознательным, которые существуют во внутреннем мире человека, но далеко не всегда осознаются им. З. Фрейд придал данной проблеме иное звучание. Психоанализ поставил проблему бессознательного в центр своих теоретических и практических изысканий.

Но психоанализ — это еще и метод исследования психических процессов (в том числе и бессознательных) внутренней жизни человека. Представления о возможности перевода бессознательных мыслей и эмоций в сферу сознания сложились у Фрейда под влиянием венского врача Брэйера, применявшего гипноз для лечения психических болезней. Фрейд отказался от гипноза как метода перевода бессознательного в сознание, выдвинув вместо гипноза метод „свободных ассоциаций“, основанный на беспрепятственном и свободном изложении пациентом своих мыслей» (39,35).

З. Фрейд как психопатолог, изучая характер и причины возникновения неврозов, пришел к выводу, что «все душевные процессы по существу бессознательны» и что «сознательные процессы являются только как отдельные проявления всей нашей душевной деятельности» (43,28). Отсюда утверждение психоанализа, что «человеческая психика представляет собой некий конгломерат, состоящий из различных компонентов, которые по своему характеру являются не только сознательными, но бессознательными и предсознательными» (39,37).

«Сознательное», «бессознательное» и «предсознательное» в учении Фрейда образуют три системы, охватывающие все области психической жизни человека. Фрейд не ограничивается описанием того, каким образом происходит переход психических актов из одной системы в другую, а пытается раскрыть механизм функционирования выделенных им систем.

«Фрейд, подобно многим мыслителям прошлого, поднимает вопрос о том, каким образом человек может судить о своих бессознательных представлениях. Если последние не являются предметом осознания, не осознаются человеком, то можно ли вообще говорить о наличии в психике бессознательных представлений? Полемизируя с философами, которые давали отрицательный ответ на этот вопрос и считали, что следовало бы говорить лишь о слабо осознаваемых, но не бессознательных представлениях, Фрейд решительно кладет в основу своих теоретических постулатов понятие о бессознательной душевной деятельности. При этом, в отличие от отвлеченных рассуждений мыслителей прошлого, которые также допускали существование бессознательного психического, он опирался на конкретный материал, полученный из клинических наблюдений над людьми, страдающими неврастенией. Фрейд пришел к выводу, что бессознательное является неизбежной фазой психической деятельности каждого индивида: любой психический акт начинается как бессознательный и только в дальнейшем осознается, но может так и остаться бессознательным, если на пути к сознанию встречает непреодолимую для себя преграду» (39,39). Таким образом, Фрейд, повторим еще раз, не ограничивался констатацией самого факта существования в психике человека бессознательных представлений, но стремился вскрыть механизм перехода психических актов из сферы бессознательного в систему сознания.

«В общем плане психика человека представляется Фрейду расщепленной на две противостоящие друг другу сферы сознательного и бессознательного. Это детально рассмотрено в работах „По ту сторону принципа удовольствия“ (1920 г.), „Массовая психология и анализ человеческого „Я““ (1921 г.), „Я и Оно“ (1923 г.). Созданная здесь Фрейдом модель личности предстает как комбинация трех элементов, находящихся в определенном соподчинении друг с другом: „Оно“ (I) — глубинный слой бессознательных влечений, психическая „самость“, основа деятельного индивида, такая психическая инстанция, которая руководствуется своими собственными законами, отличными от законов функционирования остальных составных частей личности; „Я“ (Ego) — сфера сознательного, посредник между бессознательным, внутренним миром человека и внешней реальностью, в том числе природными и социальными институтами, соизмеряющий деятельность бессознательного с данной реальностью, целесообразностью и внешнеполагаемой необходимостью; „Сверх-Я“ (Super-Ego) — внутриличностная совесть, инстанция, олицетворяющая собой установки общества, своего рода моральная цензура, которая возникает как посредник между бессознательным и сознанием в силу неразрешимости конфликта между ними, неспособности сознания обуздать бессознательные порывы, стремления, желания человека и подчинить их требованиям культурной и социальной реальности» (39,43).

«Пытаясь проникнуть в механизмы работы человеческой психики, Фрейд исходит из того, что выделенный им глубинный, природный ее слой — „Оно“ — функционирует по произвольно выбранной программе получения наибольшего удовольствия. Но поскольку в удовлетворении своих страстей и вожделений индивид сталкивается с внешней реальностью, которая противостоит „Оно“, в нем выделяется „Я“, стремящееся обуздать бессознательные влечения и направить их в русло социально одобренного поведения. Однако не „Я“ управляет „Оно“, а наоборот, „Оно“ исподволь, но властно диктует свои условия „Я“. Фрейдовское „Я“ пытается сохранить свое доброе согласие с „Оно“ и внешним миром. Поскольку это не всегда удается, в нем самом образуется новая инстанция — „Сверх-Я“ или „Идеал-Я“, которая царит над „Я“ как совесть или бессознательное чувство вины. Во фрейдовской модели личности „Сверх-Я“ оказывается как бы высшим существом, отражающим заповеди, социальные запреты, власть авторитетов. Фрейдовское „Я“ предстает в виде „несчастного сознания“, которое, подобно локатору, вынуждено поворачиваться то в одну, то в другую сторону, чтобы оказаться в дружеском согласии как с „Оно“, так и со „Сверх-Я“. Хотя Фрейд признавал „наследственность“ и „природность“ бессознательного, субъективно он верил в способность осознания бессознательного, что наиболее рельефно было им выражено в формуле: „Там, где было „Оно“, должно быть „Я““. Задачу психоанализа он видел в том, чтобы бессознательный материал человеческой психики перевести в область сознания, чтобы раскрытие природы бессознательного помогло человеку овладеть своими страстями и сознательно управлять ими в реальной жизни. Таков был замысел фрейдовского психоанализа» (39,46).

Мотивационная деятельность индивида, движущие силы, стоящие за его поступками, причины, побуждающие его поступать так, а не иначе, всегда привлекали внимание пытливых умов человечества, стремившихся постичь сущность человеческой природы. Не мог пройти мимо рассмотрения скрытых мотивов поведения человека и Фрейд. Анализ человеческого поведения стал для него одним из важнейших аспектов осмысления динамики психической деятельности и «логики» бессознательных конфликтов, драматически разыгрывающихся в глубинах личности. «В противоположность теоретикам, которые причину человеческого поведения пытались отыскать во внешней среде, вызывающей ответную реакцию человеческого организма, основатель психоанализа обратился к внутренним стимулам, под воздействием которых, по его мнению, приходят в движение все психические процессы, обуславливающие мотивационную структуру поведения человека» (39,47).

«В качестве условного допущения в основу мотивации поведения человека Фрейд положил понятие бессознательного влечения. Это понятие стало в его теории тем реально значимым концептом, при помощи которого объяснялась эволюция всего живого — от примитивного организма до высокоразвитой психической организации человека. Фрейд попытался выделить так называемое „первичное влечение“, составляющее ядро бессознательного. Он долгие годы посвятил исследованию данной проблемы, постоянно вносил коррективы в понимание природы „первичных влечений“. Но проблема „первичных влечений“ оказалась камнем преткновения как для Фрейда, так и для его последователей. В качестве основы „первичных влечений“, движущей силы бессознательного, Фрейд первоначально принял сексуальные влечения. Отсюда известный фрейдовский постулат об „эдиповом комплексе“, якобы с детства заложенном в человеке. Затем он начинает различать две группы „первичных влечений“: сексуальные влечения и влечения „Я“ (или самосохранение). Еще позднее, по мере того, как фрейдовское понимание сексуальных влечений получало более широкую трактовку, близкую к платоновскому понятию Эроса, включая в себя уже всю сферу человеческой любви (любовь родителей, дружбу, общечеловеческую любовь и т.д.), более расширительное содержание Фрейд начинает вкладывать и в понятие „первичное влечение“. Он приходит к выводу, „что „первичные влечения“ составляют полярную пару созидательной любви и деструктивности. В конечном счете он выдвигает гипотезу о том, что деятельность человека обусловлена наличием как биологических, так и социальных влечений, где доминирующую роль играют „инстинкт жизни“ (Эрос) и „инстинкт смерти“ (Танатос) (39,52). Предположение о существовании в человеческом существе такого инстинкта, который он назвал „влечением к смерти“, Фрейд выводит из эволюции всего живого, которое, достигнув органического бытия, вследствие внутренних причин со временем умирает и возвращается к неорганическому состоянию. Целью всякой жизни якобы является смерть. Подобные рассуждения Фрейда вполне укладываются в рамки философских размышлений о сущности жизни и смерти, которые характерны для современного экзистенциализма. Фрейдовское предположение о существовании „влечения к смерти“ является одной из наиболее мрачных и неубедительных гипотез в творческом наследии основателя психоанализа“» (39,53).

«По замыслу Фрейда, раскрытие природы бессознательных влечений должно было способствовать пониманию динамики и способа функционирования всех психических процессов. Механизм функционирования также подвергся детальному анализу. Согласно предположению Фрейда, человеческая психика функционирует по своим собственным законам: ее деятельность автоматически регулируется „принципом удовольствия“, направляющим бессознательные влечения в русло получения максимального удовольствия. То, что не доставляет удовольствия, отвергается психическим аппаратом, который как бы блокирует все другие выходы психическим актам, ориентируя их только в том направлении, где возможно достижения удовольствия» (39,55).

Фрейдовский «принцип удовольствия» явился еще одним теоретическим построением, которое ставит психоанализ в непосредственную связь с философией. Примечательно, что в этом пункте даже сам Фрейд, который не раз протестовал против того, чтобы психоанализ зачисляли в ранг философии, не отрицает своей причастности к ней.

«Функционирование человеческой психики по принципу получения максимальных удовольствий имеет, по Фрейду, и обратную сторону, заключающуюся в том, что, во-первых, удовлетворение происходит только в рамках самой психики, без выхода за ее пределы, и, во-вторых, оно сопровождается непредвиденными страданиями, ибо, как отмечал в свое время еще Эпикур, человек имеет потребность в удовольствии лишь тогда, когда страдает от его отсутствия, а в ином случае он не нуждается в удовольствии. Так Фрейд приходит к мысли, что в человеческой психике наряду с „принципом удовольствия“ формируется такое организующее начало, функциональная деятельность которого сообразуется уже не только с запросами человека, но и с условиями внешней реальности. Этот новый принцип — „принцип реальности“ — выступает как некая противодействующая сила „принципу удовольствия“, которая вносит соответствующие коррективы в протекание психических процессов. Фрейдовский „принцип реальности“ предполагал, что для человека представляется важным не только то, что приятно и доставляет ему удовольствие, но и то, что действительно реально» (39,57).

«Подобно тому, как стремящийся к удовольствию человек руководствуется желанием получить удовольствие и избежать неудовольствия, так и придерживающийся „принципа реальности“ ориентируется на поиск пользы и путей, застраховывающих его от вреда. Разумеется, Фрейд был далек от мысли о том, что психоаналитический „принцип реальности“ устраняет всякую возможность получения человеком удовольствия. Нет, этот принцип не исключает конечной цели — достижения удовольствия, он лишь отодвигает возможность непосредственного удовлетворения, ведя к удовольствию окольными путями: мгновенное — значит, и неполное — удовольствие устраняется для того, чтобы обеспечить человеку более надежное, хотя и отсроченное, удовлетворение. Таким образом, фрейдовский „принцип реальности“ является не чем иным, как модификацией „принципа удовольствия“, программное действие которого сохраняет свою значимость для функциональной деятельности человека» (39,58).

«Исходя из описанного выше соотношения между „принципом реальности“ и „принципом удовольствия“, Фрейд соответствующим образом истолковывает и возникновение конфликтных ситуаций между сознанием и бессознательным: психический аппарат не всегда в состоянии согласовать деятельность „Оно“, руководствующегося „принципом удовольствия“, с деятельностью „Я“, подчиняющегося „принципу реальности“; поскольку „принцип удовольствия“ является господствующим в сфере бессознательных влечений, он часто берет верх над „принципом реальности“, что, в свою очередь, неизбежно ведет к внутрипсихическим конфликтам.

Так структурно-функциональный анализ личности привел Фрейда к признанию трагичности человеческого существования: сложные взаимосвязи между пластами личности, принципами функционирования человеческой психики, влечения одновременно к созиданию и разрушению, стремления к продолжению жизни и уходу в небытие — все это во фрейдовской интерпретации человека служило подтверждением тех непримиримых антагонистических отношений, которые существуют с момента рождения человеческого существа и до самых последних лет его жизни между сознанием и бессознательным, разумом и страстями» (39,58).

«Проводимые З. Фрейдом психоаналитические исследования, связанные с осмыслением бессознательной деятельности личности, при всей спорности их исходных постулатов и неправомерно широких обобщениях преследовали одну цель — помочь человеку справиться со своими внутренними страстями, увеличить его могущество над силами природы, направить использование культурных, научно-технических и социальных достижений человечества на благо развития индивида. Однако многие идеи Фрейда получили иррационалистическую интерпретацию в современной философской, социальной и психологической мысли и в перетолкованном виде вошли в сознание молодежи и интеллигенции» (39,87).

Психоанализ, по словам самого Фрейда, никогда не замолвил ни одного слова в пользу раскрепощения общественно-вредных влечений личности, наоборот, он всегда призывал к сознательному овладению страстями человека, разоблачая всевозможные иллюзии, будь то сексуальные или религиозные. «Мы можем, — писал он, — без конца подчеркивать, что человеческий разум бессилен в сравнении с человеческими влечениями. Но в этой слабости есть странная особенность: голос разума не громкий, но он не умолкает до тех пор, пока его не услышат. В конце концов после бесчисленных и повторных протестов он добивается своего. Вот один из немногих фактов, позволяющих оптимистически смотреть на будущее человечества» (44,56). Это мировоззренческое кредо лежало в фундаменте исследований Фрейда и им предопределялись замыслы основателя психоанализа.

Рассмотрение основных идей психоанализа и фрейдизма как специфического социально приемлемого мировоззрения критически мыслящей интеллигенции показывает, что «психоаналитические концепции личности, истории развития человечества, религии, искусства и всей человеческой культуры включают в себя такие разноплановые посылки, суждения и конечные выводы, которые обуславливают двойственное отношение к этому учению» (39,103). Это необходимо учитывать при оценке фрейдизма, определении сильных и слабых сторон психоаналитического учения.

К научно необоснованным утверждениям следует отнести «теорию сексуального развития ребенка, концепцию исторического развития человечества, объяснение скрытого смысла и содержания художественных произведений через призму семейных отношений и индивидуально-личностных переживаний художника в раннем детстве, утопически-просветительное отношение к возможности устранения религиозного миросозерцания, исторически ограниченный подход к анализу культурных и социальных достижений человеческой цивилизации» (39,104).

С другой стороны, критическая направленность мышления Фрейда, «попытки соотнесения абстрактных философских понятий о сущности человека и его внутреннем мире с эмпирическими данными психоаналитического наблюдения, выделение в особый объект исследования той сферы человеческой деятельности, которая не покрывается областью сознательного в человеке, обращение к внутренним противоречиям как источникам, движущим силам психической деятельности — все это составляет сильные стороны психоаналитического учения» (39,104).

Одно из фундаментальных достижений психоанализа — вскрытие внутреннего противоречия, лежащего в основе психической деятельности. Одна из противоположностей этого противоречия лежит в области бессознательного («Оно» — глубинный слой бессознательных влечений, психическая «самость»), другая — в области сознания («Я») (39,44). Как уже отмечалось, камнем преткновения для Фрейда явилось содержание области бессознательного и природа первичных влечений, составляющих ядро бессознательного. Ответ на вопрос о содержании области бессознательного, на наш взгляд, можно найти в учении И.П. Павлова о физиологии высшей нервной деятельности (45). В соответствии с теорией условно- и безусловно-рефлекторной деятельности, как основу бессознательного можно рассматривать комплекс потребностей, совокупность врожденных рефлексов и инстинктов, таких как инстинкт самосохранения, половой, пищевой, родительский, инстинкт нового, цели и другие. (46,26). На их основе в процессе формирования психики формируются вторичные, приобретенные потребности как совокупность условных рефлексов и инстинктов. Таким образом, можно утверждать, что комплекс потребностей представляет собой совокупность низших (витальных) и высших (например, эстетических, духовных, общественных и т.д.) потребностей, образующих «спектр» комплекса потребностей личности. Каждой потребности можно сопоставить коэффициент значимости, характеризующий степень удовлетворения личности при удовлетворении той или другой потребности. «Спектр» комплекса потребностей в высшей степени индивидуален и может являться индивидуальной характеристикой, содержащей предсознательные мотивы поведения конкретной личности.

Как энергетическая сторона психики потребности рассматриваются и в современной психологии. По определению, потребности — основная побудительная сила познавательной и практической деятельности человека, источник его активности (47,287). Однако рассматриваются они фрагментарно, вне связи с противоречием, одним из полюсов которого являются.

Заслуга Фрейда состоит в открытии и детальном анализе основного противоречия психики, противоречия между бессознательным и сознанием, между «Оно» и «Я», разумом и страстями, непримиримые отношения между которыми существуют с момента рождения человеческого существа и до самых последних минут его жизни. Если рассматривать «комплекс потребностей» как ядро бессознательного, а сознание как отражение объективной действительности, проявляющей себя в форме объективной необходимости, то основное противоречие, лежащее в фундаменте психической деятельности, можно определить как противоречие между субъективной потребностью и объективной необходимостью. Противоречие, сформулированное таким образом, может стать тем фундаментом, который позволит применить диалектический подход, диалектическую логику для анализа внутрипсихического содержания личности и мотивации поведения человека (например, тенденция развития, направленная на устранение этого противоречия, в соответствии с диалектическим законом отрицания есть не что иное как фрейдовский «принцип удовольствия»).

Если определенное выше внутрипсихическое противоречие действительно имеет место, то можно утверждать, что найден энергетический источник, внутренняя движущая сила эволюции человека, индивида, личности. Появляется возможность рассматривать существование и эволюцию человека через призму диалектики как общей универсальной теории развития. Можно предположить, что этот новый уровень знаний о человеке, уровень анализа эволюции человека в соответствии с требованиями диалектической логики позволит определить эволюционные цели и задачи человека как одного из структурных уровней актуальной действительности и органически дополнить диалектический подход к анализу эволюции общества, исторического процесса, предложенный в философии марксизма.

Кибернетика — наука об общих чертах процессов и систем управления в технических устройствах, живых организмах и человеческих организациях. Впервые принципы кибернетики были изложены в работах Н. Винера. «Возникновение кибернетики было подготовлено рядом технических и естественнонаучных достижений в области теории автоматического регулирования; радиоэлектроники, позволившей сконструировать быстродействующие следящие и программно-управляемые вычислительные устройства; теории вероятностей в связи с применением ее к исследованию проблем передачи и преобразования информации; математической логики и теории алгоритмов; физиологии нервной деятельности и работ по гомеостазису. В отличие от устройств, преобразующих энергию или вещество, для кибернетических систем характерны процессы переработки информации. Кибернетика использует аналогию между функциями управления в живых организмах и технических устройствах.

Значение кибернетики в настоящее время проявляется прежде всего в свете тех возможностей, которые она открывает для автоматизации производства и всех видов формализуемого умственного труда человека, для исследования методом моделирования биологических систем управления и регуляции (гормональных, нервных, механизма наследственности), для создания нового типа медицинской и другой аппаратуры. Перспективно также применение методов кибернетики к исследованию экономики, права, лингвистики, логики и других областей организованной человеческой деятельности и исследований. Такая широта охвата методами кибернетики объектов самой различной природы имеет под собой объективное основание, а именно наличие некоторой общности функций и структур у живых организмов и искусственных устройств, поддающихся математическому описанию и исследованию. Будучи в этом смысле синтетической дисциплиной, кибернетика являет собой пример нового типа взаимодействия наук и дает материал для философских обобщений в области учения о формах движения материи, теории отражения и классификации наук. Развитие кибернетики вызвало обсуждение целого ряда общих методологических проблем — о соотношении мышления человека и действий кибернетических машин, о природе информации и ее связи с физическим понятием энтропии, о сущности того, что называют организованным, целесообразным, живым и некоторых других, носящих философский характер. Вокруг этих проблем развернулась борьба между диалектическим материализмом и идеализмом» (13,196).

«Огромное мировоззренческое значение кибернетики теперь уже ни у кого не вызывает сомнений. Кибернетика — теоретическая база для изучения систем управления в живых существах, машинах и обществе. В силу почти необозримого многообразия жизненно важных процессов, в которых происходит управление, кибернетика получает возможность проникать почти во все области знания. Сегодня мы являемся свидетелями того, как автомат своими точно рассчитанными действиями завоевывает одну за другой области, еще совсем недавно находившиеся под непосредственным и исключительным контролем и управлением мышления. В связи с этим встает вопрос о соотношении возможностей машины и мышления. Он вплотную смыкается с основным философским вопросом — проблемой отношения сознания и материи, поэтому решение его приобретает особую остроту. Трудность заключается в философской неразработанности данной проблемы. И вряд ли будут успешны попытки решить ее односторонне, лишь только кибернетически. Это не только техническая и не только математическая проблема, а глубоко философская, она может быть решена лишь в тесном союзе всех специальных наук с философией» (48,8).

Уникален ли человек в своих функциональных возможностях? Можно ли создать «искусственное» мыслящее существо? И что такое жизнь? По всем этим вопросам идут дискуссии. Одна из сторон взяла как догму положение о принципиальном качественном различии живого и неживого. Ее позиция заключается в следующем: отождествление живого с неживым, одушевленного с неодушевленным, общества с природой вольно или невольно способствует гилозоизму, панпсихизму, социал-дарвинизму, которые, так же как и витализм, ведут в конце концов к боженьке, к реакционным взглядам на мир. В соответствии с другой точкой зрения, кибернетический подход оценивается как универсальный. Например, точка зрения акад. А. Колмогорова: «Я принадлежу к тем крайне отчаянным кибернетикам, — утверждает он, — которые не видят никаких принципиальных ограничений в кибернетическом подходе к проблеме жизни и полагают, что можно анализировать жизнь во всей ее полноте, в том числе и человеческое сознание со всей его сложностью, методами кибернетики… Принципиальная возможность создания полноценных живых существ, построенных полностью на дискретных (цифровых) механизмах переработки информации и управления, не противоречит принципам материалистической диалектики… Отрицание и неприятие этих идей проистекают из нежелания признать, что человек является действительно сложной материальной системой, но системой конечной сложности и весьма ограниченного совершенства и поэтому доступной имитации. Это обстоятельство многим кажется унизительным и страшным. Даже воспринимая эту идею, люди не хотят мириться с ней, такая картина всеобъемлющего проникновения в тайны человека, вплоть до возможности, так сказать, „закодировать“ его и „передать по телеграфу“ в другое место, кажется им отталкивающей, пугающей… Мне представляется важным понимание того, что ничего унизительного и страшного нет в этом стремлении постичь себя до конца. Такие настроения могут возникать лишь из полузнания» (48,14).

Несомненный интерес представляют идеи, сформулированные А. Колмогоровым в докладе «Автоматы и жизнь»:

I. Определение жизни как «особой формы существования белковых тел» (Энгельс) было прогрессивно и правильно, пока мы имели дело только с конкретными формами жизни, развившимися на Земле. В век космонавтики возникает реальная возможность встречи с «формами движения материи», обладающими основными практически важными для нас свойствами живых и даже мыслящих существ, устроенных иначе. Поэтому приобретает вполне реальное значение задача более общего определения жизни.

II. Современная электронная техника открывает весьма широкие возможности моделирования жизни и мышления. Дискретный (арифметический) характер современных вычислительных машин и автоматов не создает в этом отношении существенных ограничений. Системы из очень большого числа элементов, каждый из которых действует чисто «арифметически», могут приобретать качественно новые свойства.

III. Если свойство той или иной материальной системы «быть живой» или обладать способностью «мыслить» будет определено чисто функциональным образом (например, любая материальная система, с которой можно разумно обсуждать проблемы современной науки или литературы, будет признаваться мыслящей), то придется признать в принципе вполне осуществимым искусственное создание живых и мыслящих существ.

Аналогична и точка зрения чл.-корр. АН УР А. Ивахненко: «Создание дешевых микроминиатюрных моделей нейронов и разработка надежных и простых способов „организации“ огромного числа таких моделей в стройные системы могут привести к созданию устройств, подобных нашему мозгу. Естественно, что в этом случае искусственно созданные разумные существа не будут подходить под определение жизни „как формы существования белковых тел“, хотя, конечно, приобретут все качества тех живых созданий, которые мы наблюдаем сегодня. Видимо, проявление жизни не обязательно связано с белковыми веществами, а создание искусственных разумных существ в принципе может быть осуществлено» (48,32).

Развитие кибернетики стимулировало обсуждение общей методологической проблемы о природе информации и связи ее с физическим понятием энтропии. Что же такое информация? Обратимся к толковому словарю: «В понятии „информация“ следует различать два аспекта. Во-первых, информация представляет собой меру организации системы. Математическое выражение для информации тождественно выражению для энтропии, взятой с обратным знаком. Как энтропия системы выражает степень ее неупорядоченности, так информация дает меру ее организации. Так понятая информация составляет внутреннее достояние системы, процесса самих по себе и может быть названа структурной информацией. Во-вторых, от структурной информации следует отличать информацию, всегда связанную с отношением двух процессов. Теория информации обычно имеет дело именно с относительной информацией, которая тесно связана с отражением. Если в предмете происходят изменения, отражающие воздействие другого предмета, то можно сказать, что первый предмет становится носителем информации о втором предмете. В кибернетических системах изменения в некотором предмете, вызванные воздействием другого предмета, являются не просто некоторыми характеристиками первого, а становятся фактом функционирования кибернетической системы именно в качестве носителя информации о втором предмете. Относительная информация из потенциальной, какой она является в докибернетических системах (системах неживой природы, не связанных с управлением), превращается здесь в актуальную информацию, то есть отражение, пассивное в докибернетических системах, становится активным отраженном. С этой точки зрения мозг человека представляет собой исключительно сложную систему, хранящую и перерабатывающую поступающую из внешнего мира относительную актуальную информацию. Свойство мозга отражать и познавать внешний мир предстает как звено в развитии процессов, связанных с передачей и переработкой информации» (13,172).

«Поскольку все предметы и процессы окружающего нас мира так или иначе взаимосвязаны, между ними неизбежно происходит обмен не только веществом и энергией, но и информацией. Только благодаря непрерывному обмену информацией между отдельными частями системы может осуществляться их организованное взаимодействие. Циркуляция информации в системе, к какой бы категории она ни относилась (машины, организм, общество), есть самый существенный, по мнению академика П.К. Анохина, фактор в организации целостной системы» (49,51).

«В информации находят отражение особенности организации взаимодействующих объектов: более организованные объекты способны извлекать из окружающей среды большую информацию, чем менее организованные, одновременно они сами служат источником большей информации. При этом не следует забывать, что каждая система может быть охарактеризована бесконечным количеством свойств, а поэтому бесконечно и количество информации, которое в принципе может быть из нее извлечено. Таким образом, информационная ценность системы зависит не от количества вообще заключенной в ней информации (оно бесконечно), а от того, кто и как эту информацию использует. Это создает большие трудности для измерения информации, и к настоящему времени разработана лишь формальная математическая теория передачи количества информации по каналам связи. Она исходит из представления об информации как о степени снятой неопределенности, которую можно установить, например, выбором одного из двух решений» (49,51).

«Энтропийная основа информации была ясна специалистам еще до возникновения теории информации, историю которой принято обычно отсчитывать со дня выхода в свет в 1949 году труда американского математика и инженера Клода Шеннона „Математическая теория связи“. Поскольку информацию относят к исследуемой системе, считая ее функцией состояния последней, увеличение данных о системе означает уменьшение ее неопределенности. Последнее же наводит на мысль о связи информации с вероятностью состояния системы, а следовательно, и с энтропией» (49,52).

«Один из первых шагов в этом направлении сделал еще в 1928 году американский инженер-связист Р. Хартли. Он предложил измерять степень неопределенности опыта с A различными результатами величиной log A. К. Шеннон в 1949 году, по существу, заново установил эту зависимость, хотя и подразумевал под энтропией соответствующую величину со знаком „минус“. В 1956 году Л. Бриллюэн обратил на это внимание и предложил для „энтропии Шеннона“, то есть энтропии со знаком „минус“, название „негэнтропия“. Он же ввел „негэнтропийный принцип информации“, который накладывает новые ограничении на физические эксперименты и не зависит от известного соотношения неопределенности квантовой механики. Сущность этого принципа — с ростом информации о системе увеличивается негэнтропия, энтропия же есть мера недостатка информации.

Работы К. Шеннона вследствие их общего характера оказали большое влияние на все исследования, относящиеся к передаче и сохранению какой бы то ни было информации в технике. Линиями, по которым передается информация, могут быть не только телеграфные и телефонные провода или среда, проводящая радиосигналы, но и нервы, по которым передаются сигналы (и энергия) от органов чувств к мозгу и от мозга к мускулам, или те, почти совсем еще не исследованные пути, которыми от зародышевой клетки передаются указания о построении живого организма.

Нужно отметить, что в изменениях, происходящих в предметах и явлениях в процессе развития, наблюдаются одновременно две тенденции: стремление к усложнению организации и одновременно к упрощению. Тенденция к усложнению равносильна накоплению информации, а тенденция к упрощению означает уменьшение информации и накопление энтропии. Хотя развитие — это одновременно и усложнение, и упрощение формы организации, ведущей все же является тенденция усложнения, то есть накопления информации, или возрастания негэнтропии (всегда за счет расхода энергии)» (49,56).

«Что общего между эволюцией Вселенной, Солнечной системы и Земли и эволюцией биологической? Во всех случаях мы имеем дело с созданием новой информации, будь то галактики, звезды, планеты, складчатые горы или биологические виды. Новая информация создается в результате случайного выбора, возникающего при неустойчивости исходного состояния и при наличии нескольких более устойчивых состояний, среди которых и производится выбор. Создание новой информации — космологической, геологической или биологической — имеет характер фазового перехода. Это упорядочивание, происходящее не постепенно, а скачком. Так, было показано, что уравнения популяционной генетики, описывающие возникновение новых биологических видов, совпадают с уравнениями, описывающими фазовые переходы. Сходство космической и биологической эволюции этим не ограничивается. Возникновение неоднородностей — звезд и галактик — вследствие гравитационной неустойчивости означает конкуренцию и естественный отбор. Гравитационные неоднородности конкурируют друг с другом за конденсируемый материал. Космические, геологические, биологические эволюционные процессы, состоящие в структурообразовании, в возникновении порядка из первоначального хаоса, происходят в результате экспорта энтропии — ее оттока в окружающую среду. Сказанное справедливо и для отдельного организма. Он историчен в том смысле, что развивается из исходной оплодотворенной яйцеклетки и несет в своих структуре и функциях память о предшествующей биологической эволюции» (50,166).

Таким образом, создание новой информации, связанное с перераспределением энтропии и энергии, формирование новых энерго-информационных структур (см. разд. 3) — универсальный процесс актуальной действительности. Не является ли этот процесс сущностью и смыслом эволюции актуальной действительности? Той сущностью, которую человечество безуспешно пыталось определить на всем протяжении своего существования, и которая, наконец, начала осознаваться с появлением кибернетики — науки об общих закономерностях и характеристиках управления и информационной связи в живых системах, технике и обществе, основывающейся на общих законах получения, хранения и преобразования информации.

И если смысл эволюции актуальной действительности — в создании информации, в развертывании иерархии энерго-информационных структур, в негэнтропийной деятельности, то можно предположить, что предназначение человека и человечества, цель их существования — быть средством негэнтропийной деятельности на одном из этапов эволюции. Не значит ли это, что эволюционный антропоцентризм человечества — заблуждение? Не есть ли это еще один предрассудок, с которым придется расстаться?

Понятие «разумности», волновавшее еще мыслителей древности, в новом свете предстало в последнем столетии с появлением компьютеров и науки под названием «искусственный интеллект». «XX век стал свидетелем создания вычислительных машин, и это техническое достижение породило небывалое по смелости научное предприятие по исследованию „мира мыслей“ — попытку создания искусственного разума. Движение под этим знаменем официально оформилось к концу 60-х годов среди специалистов по решению задач на вычислительных машинах. В течение примерно двадцати лет были разработаны программы для вычислительных машин, которые способны играть в шахматы, доказывать математические теоремы, сочинять музыку, обучаться распознаванию образов и пр.… Эта деятельность, сначала случайная и хаотическая, вскоре привела к созданию новой научной дисциплины под названием „искусственный интеллект“. Феномен взрыва активности в исследованиях по искусственному интеллекту и в создании интеллектуальных систем приходится на начало 80-х годов. Искусственный интеллект из несколько экзотической области науки, к которой многие относились с известной долей скептицизма, вдруг стал в значительной степени определяющим фактором научно-технического прогресса всего человеческого общества» (92,97). «Можно считать, что к концу 80-х годов наука под названием „искусственный интеллект“ достигла вершин своего развития и вступила в период зрелости» (92,98). Тысячи специалистов по всему миру сейчас работают над созданием «разумных программ», в сотнях университетов студенты получают подготовку в этой области. «Продукты деятельности» ученых и программистов, занимающихся искусственным интеллектом, претендуют на то, чтобы произвести революции в технологии, управлении обществом, военной сфере.

Итак, во второй половине XX века произошло необычайно важное для истории человеческой цивилизации событие — «„мир мыслей“ и мир технических устройств слились, человеческая мысль, оторвавшись от человеческого тела, начала действовать самостоятельно» (92,231).

Тем не менее спор, начавшийся знаменитой дискуссией конца 60-х годов «Может ли машина мыслить?», не завершен и по сей день. Ключевой вопрос — что же такое разум? Не потеряла своей актуальности доступно и образно изложенная точка зрения по этому вопросу профессора У.Р. Эшби: «До последнего времени мы были склонны допускать, — пишет У.Р. Эшби, — что способности мозга, в особенности человеческого мозга, неограниченны. Пора расстаться с этим представлением, так как оно препятствует дальнейшему прогрессу. Сегодня подобное мнение так же невежественно и наивно, как вера ребенка в то, что его старший брат может поднять любую тяжесть. Сегодня мы знаем, что означает слово „мозгоподобный“ и знаем, каковы ограничения для мозга. Мы знаем также, что для человеческого мозга и для машины эти ограничения одни и те же, поскольку они присущи любой системе, поведение которой упорядочено и подчинено определенным законам. Система, которая могла бы обойти эти ограничения, обладала бы волшебными свойствами… Мозгоподобные процессы можно разделить на два класса в зависимости от того, целенаправленны они или нет. Именно целенаправленные процессы являются разумными независимо от того, протекают они в машине или в мозгу. Рассматривая мозгоподобные процессы, нужно помнить, что вычислительная машина совершеннее мозга, поскольку она может быть сделана так, чтобы ее поведение совершенно не зависело от какой-либо операционной структуры. В принципе машина способна вести любой хорошо определенный процесс. Живой же мозг сформировался за пять миллиардов лет развития таким, что сейчас он оказывается специально приспособленным именно к земным условиям. Эти условия, как мы начинаем понимать, вовсе не имеют такого всеобщего характера, как мы привыкли думать. Характерными для земных условий являются: распределение объектов в пространстве, подчиняющемся трехмерной евклидовой матрице; исключительное значение непрерывных процессов, происходящих на Земле; тенденция к локализации эффектов; наконец, повторяемость некоторых свойств в различных местах. Для того, чтобы эти свойства придать вычислительной машине, нужно было бы затратить много труда для их программирования. Поскольку живой мозг в течение длительного времени развивался в земных условиях, его операционные методы специализировались. В результате мозг, вместо того, чтобы быть исключительно гибким механизмом, стал, как сейчас оценивается, в высшей степени негибкой системой» (48,34).

«Еще несколько лет назад, — пишет У.Р. Эшби, — было много споров о том, что понимать под „разумной машиной“. Сейчас положение прояснилось и ответ на этот вопрос известен. Разумной следует считать систему, способную выполнять подходящий отбор. Эта способность и есть критерий разумности… Разумная машина может быть определена как система, которая использует информацию и обрабатывает ее так, чтобы достигнуть высокой степени подходящего отбора. Если эта машина должна показать в самом деле высокий уровень разумности, то она должна обработать большое количество информации и при этом с высокой эффективностью. В биологических процессах подходящий отбор и разумность проявляются в основном в регулировании: живой организм, если он действует „разумно“, ведет себя так, чтобы поддерживать себя живым. Другими словами, он действует так, чтобы поддерживать основные переменные, от которых зависит его существование, в биологических границах. Это и есть непосредственное проявление подходящего отбора, и животные, чем выше они на шкале разумности, проявляют свое превосходство именно большей способностью к регулированию… Нужно прекратить разговоры о двух сортах разума в зависимости от того, идет ли речь о живом мозге или о машине. Существует только один сорт разума. Он проявляет себя тем, что производит подходящий отбор…» (48,37).

«Любая система, — считает У.Р. Эшби, — выполняющая подходящий отбор (на ступень выше случайного), производит его на основе полученной информации… Получение информации аналогично программированию… Если человеческий мозг способен решать задачи, к которым он предпрограммирован, то естественно, что он оказывается исключительно глуп при решении проблем, которые противоречат его предпрограмме. До сих пор эта область очень мало исследовалась. Мы редко гордимся своими ошибками, поэтому только недавно психологи, которые преувеличивали достоинства человека, начали заниматься его дефектами… Подведем общий итог. То, что часто с благоговением называют истинным разумом, есть миф. Человеческое существо спасает себя от полной глупости тем, что пользуется информацией, заключенной в предпрограмме. Эта информация включает в себя опыт многих миллионов лет эволюции и частный опыт жизни данного человека. Дайте человеку проблему, соответствующую его объему знаний, и он быстро ее разрешит. В этом состоит его истинный разум. Любая машина, предпрограммированная в таком же объеме, будет иметь столько же разума» (48,46).

В настоящее время среди философов и представителей естественных и точных наук нет единодушия по вопросу возможности создания полноценного «искусственного разума». Точку зрения У.Р. Эшби разделяет оптимистически настроенная часть специалистов. Но существует и другая точка зрения. Например, академик Г.С. Поспелов считает, что ни о каком «искусственном интеллекте» не может быть и речи, и само название «искусственный интеллект» не более, чем дань традиции (93,165). Надо признать, что большинство интеллектуальных задач, с которыми успешно справляется мозг человека как естественная интеллектуальная система, искусственному разуму пока «не по зубам». Сегодня специалистам известны реально работающие системы, наделенные лишь существенными свойствами искусственного интеллекта. Это системы нового типа, которые все шире входят в нашу жизнь: интеллектуальные информационно-поисковые, расчетно-логические и экспертные системы. Однако, ожидается, что новые технологии и новые принципы вычислений на оптических компьютерах, нейрокомпьютерах (построенных по принципу организации нейронных сетей), биологических и молекулярных компьютерах, и, соответственно, новая архитектура будущих компьютеров позволит резко расширить возможности искусственных интеллектуальных систем (92,265).

«Трудно предсказать, к каким социально-экономическим последствиям приведет создание индустрии искусственного интеллекта — этой третьей по счету после ракетной и ядерной индустрии, возникшей на глазах нашего поколения. Искусственный интеллект — это невероятный, ранее казавшийся абсурдным синтез технической, инженерной дисциплины — конструирования программ, а также ряда как гуманитарных, так и естественных наук (лингвистики, психологии, нейрофизиологии и пр.), и к этому же одновременно „экспериментальная философия“» (92,240). Это, можно сказать, «мост над „пропастью между двумя культурами“ — гуманитарной и естественнонаучной» (92,240). «Специалисты подчеркивают, что внедрение искусственного интеллекта резко повышает производительность труда, а так как системы искусственного интеллекта так же, как и естественный интеллект, обладают способностью к самосовершенствованию, то скорость роста производительности труда будет неуклонно возрастать. Таким образом, искусственный интеллект является мощным средством ускорения научно-технического прогресса» (92,213).

Могут ли разумные машины обогнать человечество в своем развитии? Здесь ответ зависит от того, сколь совершенным будет искусственный разум. «Если, — считает А. Ивахненко, — наряду со всеми способностями человека воспринимать, перерабатывать и накапливать самую различную информацию разумные искусственные существа будут обладать еще и определенным „быстродействием“ в выполнении этих операций, то естественно, что их самоусовершенствование будет идти значительно интенсивней, чем эволюция мышления человека» (48,33).

Таким образом, кибернетика приводит к мысли о функциональном единстве живого и неживого. Ставится под сомнение уникальность функциональных возможностей живого, и как высшей его ступени — человека. Возникает вопрос — не пора ли пересмотреть философские представления о человеке как цели и смысле эволюции мироздания? Ситуация аналогична коперниковской, когда развитие естествознания похоронило идею центральности положения Земли в космическом пространстве и заставило перейти от космического геоцентризма к гелиоцентризму. Это был сильный удар по человеческому самолюбию, но мы преодолели этот предрассудок. Не меньшей силы удар по представлениям о человеке как об уникальном и неповторимом обладателе разума нанесла кибернетика и еще большим оскорблением, вероятно, будет отказ от эволюционного антропоцентризма. Но развитие естествознания неумолимо свидетельствует о правомерности таких предположений.

Диалектика (греч. dialegomai — веду беседу, рассуждаю) — наука о наиболее общих законах развития природы, общества и мышления. «Научному пониманию диалектики предшествовала долгая история, и само понятие диалектики возникло в ходе переработки и преодоления первоначального смысла термина. Уже античная философия с большой силой подчеркнула изменчивость всего существующего, поняла действительность как процесс, осветила роль, которую в этом процессе играет переход всякого свойства в противоположное (Гераклит, отчасти милетские материалисты, пифагорейцы). Тогда к подобным исследованиям еще не применялся термин „диалектика“. Первоначально этим термином (dialektike techne — „искусство диалектики“) обозначалась способность вести спор посредством вопросов и ответов или искусство классификации понятий. Аристотель считает изобретателем диалектики Зенона Элейского, который подверг анализу противоречия, возникающие при попытке мыслить понятия движения и множества. Сам Аристотель отличает „диалектику“ от „аналитики“ как науку о вероятных мнениях от науки о доказательстве. Платон вслед за элеатами (Элейская школа) определяет истинное бытие как тождественное и неизменное, тем не менее в диалогах „Софист“ и „Парменид“ обосновывает диалектические выводы о том, что высшие роды сущего могут мыслить только таким образом, что каждый из них есть и не есть, равен себе самому и не равен, тождествен себе и переходит в свое „иное“. Поэтому бытие заключает в себе противоречия: оно едино и множественно, вечно и преходяще, неизменно и изменчиво, покоится и движется. Противоречие есть необходимое условие для побуждения души к размышлению. Это искусство и является, по Платону, искусством диалектики.

Развитие диалектики продолжили неоплатоники (Плотин, Прокл). В философии феодального общества — схоластике — диалектикой стали называть формальную логику, которая была противопоставлена риторике. В эпоху Возрождения диалектические идеи о „совпадении противоположностей“ выдвигают Николай Кузанский и Джордано Бруно. В Новое время, несмотря на господство метафизики, Декарт и Спиноза (первый — в своей космогонии, второй в учении о субстанции как о первопричине) дают образцы диалектического мышления. В XVIII веке во Франции богатством диалектических идей выделяются Руссо и Дидро. Первый исследует противоречия как условие исторического развития, второй, кроме того, — противоречия в современном ему общественном сознании (13,120).

Важнейшим этапом в развитии диалектики стал немецкий классический идеализм, который в отличие от метафизического материализма рассматривал действительность не только как предмет познания, но и как предмет деятельности. Первыми пробили брешь в метафизике Лейбниц в своем учении о саморазвитии монад и о противоречивом единстве принципов познания и Кант, который указал на значение противоположных сил в физическом и космогоническом процессах, ввел (впервые после Декарта) идею развития в познание природы. В теории познания Кант развивает диалектические идеи в учении об „антиномиях“. Однако диалектика разума, по Канту, — иллюзия, и она устраняется, как только мысль возвращается в свои пределы, ограниченные познанием только явлений. Позже в теории познания Фихте развил „антитетический“ метод выведения категорий, содержащий важные диалектические идеи. Шеллинг вслед за Кантом развивает диалектическое понимание законов природы» (13,121).

Вершиной в развитии диалектики явилась идеалистическая диалектика Гегеля. Гегель «впервые представил весь природный, духовный и исторический мир в виде процесса, то есть в беспрерывном движении, изменении, преобразовании и развитии, и сделал попытку раскрыть внутреннюю связь этого движения и развития» (51,23). В отличие от абстрактных определений рассудка, диалектика, по Гегелю, есть такой переход одного определения в другое, в котором обнаруживается, что эти определения односторонни и ограниченны, то есть содержат отрицание самих себя. Поэтому диалектика есть, согласно Гегелю, «движущая душа всякого научного развертывания мысли и представляет собой единственный принцип, который вносит в содержание науки имманентную связь и необходимость…» (13,121).

Научное понимание диалектики было углублено Марксом и Энгельсом. «Пересмотрев идеалистическое содержание философии Гегеля, они построили диалектику на основе материалистического понимания исторического процесса и развития познания, обобщения реальных процессов, происходящих в природе, обществе и мышлении. В научной диалектике органически сочетаются законы развития как бытия, так и познания, ибо они по своему содержанию тождественны, отличаясь только по форме. Поэтому диалектика есть не только „онтологическое“, но и гносеологическое учение, и логика, рассматривающие мышление и познание в становлении и развитии. В этом смысле и теория познания рассматривается диалектикой как обобщенная история познания и каждое понятие, каждая категория, несмотря на свой предельно общий характер, отмечены печатью историчности» (13,121).

Итак, диалектика представляет собой философский метод исследования природы, общества и познания. Только с позиций диалектики можно понять сложный, полный противоречий путь становления объективной истины, связь на каждой ступени развития науки элементов абсолютного и относительного, устойчивого и изменчивого, переходы от одних форм обобщения к другим, более глубоким.

В чем же корни диалектического метода? За ответом следует обратиться к философской системе Гегеля, так как именно Гегель представил цельную, логически связную систему, «открыл», как писал Маркс, диалектический метод.

Анализ учения Гегеля показывает, что диалектическое состояние понятия не было придумано Гегелем, а было интуитивно усмотрено им в самой природе познаваемого предмета. По словам И.А. Ильина, исследователя гегелевского наследия, «Гегель — интуитивно мыслящий ясновидец» (52,115). И далее: «диалектика есть не метод человеческого субъекта, прилагаемый или применяемый к предмету; но, прежде всего, метод познаваемого объекта. Он принадлежит объекту самостоятельно; но в процессе познания он наполняет собою и душу познающего субъекта, овладевает ею, осуществляет себя и в ней и в результате становится методом как объекта, так и субъекта. В познании душа человека начинает жить „диалектически“ лишь потому, что так живет предмет; лишь постольку, поскольку сам предмет так живет; лишь так, как это делается в предмете. Можно было бы сказать, что душа получает от предмета „диалектическую инфекцию“, если бы это описание не было слишком поверхностным. Вернее было бы сказать: диалектика как ритм предмета изживает себя в силах и средствах человеческой души, когда она поднимается до адекватного мышления. Гегель не устает описывать диалектику как объективный ритм предмета» (52,113). «Мысль убеждается в том, что „диалектика“ не „иллюзия“ и не „сумасшествие“, а подлинное состояние самого предмета; что она не „придумана“ субъектом, а открылась в объекте; что она совершается в объекте и тогда, когда субъект о ней не подозревает; словом, что диалектика есть объективное обстояние». «Все сущее укрывает в себе диалектический процесс, который оказывается действительно всепронизывающим „методом“ субстанции. Все живет диалектически, потому что понятие есть источник всякой деятельности и всякой жизни, а понятие живет диалектически. Поэтому все оказывается подчиненным его необходимому и закономерному ритму: ритм понятия есть ритм всего сущего. Диалектический процесс определяет собою судьбу всякой реальности» (52,119). Таким образом, утверждается, что диалектический метод имеет свои корни в природе, в объективной действительности.

Логика представляет собой систему логических форм (категорий), базу, на которой возникает научная философия природы.

Если обычная формальная логика рассматривает логические формы как формы субъективного человеческого мышления, как совокупность приемов, которыми оперирует человек в процессе размышлений, и исследует их с той целью, чтобы научиться правильно мыслить, то Гегель рассматривает логические формы как определения объективного, независимого от индивидуального субъекта мира. В его большой и малой логиках содержатся такие положения, как: «все вещи суть суждения» или «все есть умозаключение», «все есть понятие». Этот объективный взгляд на логические формы Гегель проводит последовательно не только в логиках, но и через всю свою «Философию природы», где все механические, физические, химические процессы он толкует как умозаключения. «Химический процесс есть, стало быть, умозаключение, и притом не только начало, но и весь ход последнего», — говорит, например, Гегель в «Энциклопедии» (24,24).

Хотя Гегель подразделяет свою логику на объективную, в которую он включает учение о бытии и сущности, и субъективную — учение о понятии (содержание которого на первый взгляд аналогично содержанию формальных логик), он предупреждает, что не следует придавать особого значения указанному разделению. Вся логика имеет, в его понимании, объективное значение, «занимает место онтологии» — философской науки об универсальных определениях объективного мира (23,118). «Логика совпадает поэтому с метафизикой — наукой о вещах, постигаемых в мыслях, за которыми признается, что они выражают существенное в вещах» (23,121). Гегель, как мы видим, считает логические формы объективными. Таким образом, заслугой Гегеля является преодоление субъективной трактовки логических форм и их объективное толкование как форм живого, реального содержания, форм «развития всего конкретного содержания мира и познания его» (6,84).

Разработка логических категорий еще до Гегеля была предпринята Кантом, который гордился тем, что он первый после Аристотеля исследовал категории. «Однако Кант трактовал логические категории как пустые рассудочные формы, которые наполняются содержанием извне при соприкосновении их с чувственным материалом. Гегель, опровергая такой взгляд на категории, справедливо указывал, что у самого Канта они отнюдь не пусты, а содержательны, поскольку Кант их различил и дал определение каждой категории. Согласно Гегелю, логические категории наполняются содержанием по мере развития системы категорий на протяжении всей логики, каковое наполнение и есть, собственно, работа образующей их основу идеи. Известно, какое большое значение придавал Ленин этому учению Гегеля о содержательности логических понятий» (24,25).

Марксистская материалистическая диалектика также исходит из признания того, что логические категории суть выражения и отображения законов объективного материального мира (24,25).

В своей необходимой взаимосвязи категории образуют систему, воспроизводящую объективную, исторически развивающуюся взаимозависимость всеобщих способов отношения человека к миру (13,192). Основным принципом построения системы категорий является единство исторического и логического (соотношение между логическим развитием мысли и реальной историей предмета).

«Историческое и логическое — философские категории, раскрывающие важные особенности процесса развития, а также соотношение между логическим развитием мысли и реальной историей предмета. Историческое выражает структурные и функциональные процессы возникновения и формирования данного объекта, логическое — те соотношения, законы, связи и взаимодействия его сторон, которые существуют в развитом состоянии объекта. Историческое относится к логическому как процесс развития к его результату, в котором последовательно складывающиеся в ходе реальной истории связи достигли „полной зрелости, своей классической формы“ (Энгельс). Историческое и логическое находятся в диалектическом единстве, включающем в себя момент противоречия. Их единство выражается, во-первых, в том, что историческое содержит в себе логическое в той мере, в какой всякий процесс развития заключает в себе свою объективную направленность, свою необходимость, приводящую к определенному результату. Хотя в начале процесса логическое, как выражение развитой структуры объекта, еще отсутствует, последовательность проходимых процессом фаз в общем и целом совпадает с тем отношением (логической связью), в котором находятся компоненты развившейся системы, то есть процесс как бы несет в себе свой результат. Во-вторых, единство исторического и логического выражается в том, что соотношение и взаимозависимость сторон развитого целого своеобразно выражают историю становления этого целого, историю формирования его специфической структуры. Результат содержит в себе в „снятом“ виде породившее его движение: логическое заключает в себе историческое» (13,179).

Сформулировав глубокий диалектический принцип единства логического и исторического в построении научной системы развивающегося знания, Гегель стремился показать, что в его логике понятия развертываются в основном в такой же последовательности, в какой они выступали в историческом развитии философского знания. «В истории философии, — полагал Гегель, — мы находим различные ступени логической идеи в форме выступавших друг за другом философских систем, каждая из которых имеет своей основой особую дефиницию абсолюта» (23,218).

«Согласно Гегелю, логика есть схематически выраженная, сокращенно изложенная история философии, а история философии — это конкретная логика со всеми историческими вариациями ее развития (включая личность философа, эпоху, выражением коей явилась философия, подробности философской системы и т.д.). „Я утверждаю, — пишет Гегель, — что, если мы освободим основные понятия, выступавшие в истории философских систем, от всего того, что относится к их внешней форме, к их применению к частным случаям и т.п., если возьмем их в чистом виде, то мы получим различные ступени определения самой идеи в ее логическом понятии. Если, наоборот, мы возьмем логическое поступательное движение само по себе, мы найдем в нем поступательное движение исторических явлений в их главных моментах; нужно только, конечно, уметь распознавать эти чистые понятия в содержании исторической формы. Можно было бы думать, что порядок философии в ступенях идеи отличен от того порядка, в котором эти понятия произошли во времени. Однако в общем и целом этот порядок одинаков“ (21,34). Эту мысль о единстве логического и исторического методов Гегель конкретизирует следующим образом: категория бытия раскрывается в философии Парменида, впервые сформулировавшего понятие бытия в смысле чистого мышления, что послужило начальным этапом развития логической науки; категория ничто разработана в китайской и индийской философии; категория становления связана с философией Гераклита; категория для-себя-бытия — с атомистикой Демокрита; количество — Пифагор; мера — Протагор; категория сущности раскрывается в философии Платона; категория понятия — в философии Аристотеля; философия стоиков, скептиков, эпикурейцев соответствует понятию субъективности; философия Плотина — категории конкретной идеи; новая философия — основным разделам гегелевской „Феноменологии духа“; философия Декарта соответствует сознанию; философия Канта и Фихте — самосознанию; философия Шеллинга соответствует разуму; в философии самого Гегеля раскрывается абсолютное знание» (56,512).

Из гегелевской трактовки единства логики и истории проистекает важная рациональная мысль — мысль о единстве философской науки, точнее, логики, диалектики и теории познания. «Единство логического и исторического — основа совпадения логики, диалектики и теории познания у Гегеля (и в марксизме), ибо все указанные части философской науки рассматриваются как обобщение истории познания, то есть этот принцип означает, что при последовательном развитии категорий каждой из них в логике дается всесторонняя — и логическая, и диалектическая, и гносеологическая характеристика» (24,37).

Принцип единства исторического и логического нашел свое отражение и в гегелевском разделении «Логики». «Гегель объясняет разделение „Логики“, указывая, что она имеет три отдела: 1) учение о бытии, 2) учение о сущности и 3) учение о понятии. Следуя диалектической идее о движении познания по кругу, Гегель говорит, что все три ступени „Логики“ суть учение о понятии, но в первой части понятие выступает как понятие в-себе, в его относительной непосредственности, во второй части — как опосредствованное предшествующим бытием для-себя-бытие понятия и в третьей части, которая есть единство первых двух частей, понятие выступает в развитой форме как таковое, т.е. в форме бытия-в-себе и для-себя-бытие. Несмотря на имеющиеся разногласия по вопросу о приемлемости или неприемлемости гегелевского разделения „Логики“, надо признать, что оно отражает в самом общем виде действительные ступени хода человеческого познания (24,39). Гегелевское разделение „Логики“ основано на принципе историзма, и только непонимание этого принципа и отсутствие достаточных знаний истории науки приводят к попыткам опровергнуть гегелевское разделение и выдвинуть другое, произвольное разделение „Логики“. Между тем, В.И. Ленин, проанализировавший план „Логики“ Гегеля, пришел к категорически звучащему выводу: „Понятие (познание) в бытии (в непосредственных явлениях) открывает сущность (закон причины, тождества, различия etc.) — таков действительно общий ход всего человеческого познания (всей науки) вообще. Таков ход и естествознания и политической экономии (и истории)“ (6,298). Это замечание Ленина надо поставить в связь с другим замечанием, что „Гегель гениально угадал в смене, взаимозависимости всех понятий, в тождестве их противоположностей, в переходах одного понятия в другое, в вечной смене, движении понятий именно такое отношение вещей, природы“» (6,179).

Если выделить основные моменты изложенного выше, то можно утверждать следующее:

а) корни диалектики — в объективной действительности («диалектика — объективное обстояние, объективный ритм предмета»);

б) логические формы (философские категории) как определения «объективного мира» выражают «существенное в вещах»;

в) «в своей необходимой взаимосвязи категории образуют систему, воспроизводящую объективную, исторически развивающуюся взаимозависимость всеобщих способов отношения человека к миру».

По определению Ленина, «Гегель гениально угадал в смене, взаимозависимости всех понятий, в тождестве их противоположностей, в переходах одного понятия в другое, в вечной смене, движении понятий именно такое отношение вещей, природы».

Ключевой момент заключается в предположении о том, что определенная Гегелем структура взаимосвязей логических форм как «определений объективного мира» должна соотноситься с общей структурой актуальной действительности, как бы «проявлять» взаимозависимости, взаимосвязи структурных уровней организации актуальной реальности (напомним, что структурность как философская категория, как всеобщее, универсальное, неотъемлемое свойство объективной действительности была разработана в философии за последнее столетие). Иными словами, не является ли системно-структурная организация гегелевской диалектической логики «репликой», проекцией структурной организации действительности? Из этого, в частности, следует, что гегелевский принцип разделения «Логики» не только «отражает в самом общем виде действительные ступени хода человеческого познания», но и несет определенную информацию об общей структурной организации актуальной действительности. Таким образом, возможно, существует скрытый, неразработанный пласт гегелевской системы, несущий фундаментально значимую информацию.

Важнейшим аспектом гегелевского метода является триадическая форма развертывания содержания категорий. «Каждая логическая категория, да и каждый раздел всего курса логики, и каждая часть всей философской системы Гегеля движутся триадическим порядком. Повсюду есть три ступени: 1) непосредственная идентичность, первоначальное целое; 2) аналитическое расчленение указанного целого на противоположные стороны, когда они „выступают как настоятельно необходимые друг для друга, но… остаются тем не менее еще внешними по отношению друг к другу“; 3) установление диалектической взаимосвязи, синтеза противопоставленных сторон первоначальной идентичности, первоначального целого. Диалектический синтез противоположностей осуществляется либо подчинением противоположных сторон или категорий третьей высшей категории (причина и действие, взаимодействие), либо установлением субординации (соподчинения) двух противоположностей (конечное есть момент бесконечного). Во всех случаях, когда сталкиваются два противоположных понятия, говорит Гегель, надо выяснить, „не есть ли нечто третье их истина или не есть ли одно из них истина другого“» (24,34).

Триадический метод является ключом к пониманию и разгадке многих сложных моментов в диалектических рассуждениях Гегеля. Вся гегелевская философская конструкция представляет собой примерно такую триадическую схему: тезис—антитезис—синтез, бытие—сущность—понятие и так далее. В виде такой схемы можно представить любую категорию гегелевской философии. Такова, согласно мысли Гегеля, «самодеятельность идеи, создающая силой чистой мысли науку логики как строго последовательную необходимую систему». Триадический автоматизм самодеятельности понятия — это принцип гегелевской философии, проистекающий из его диалектического метода (24,34).

Исходя из нашего предположения о возможности соотнесения структуры взаимосвязей логических форм с реальной структурой актуальной действительности, можно ожидать, что триадический автоматизм самодеятельности понятия присущ и общей структурной организации актуальной реальности. Но к сходным представлениям мы уже приходили в 3-м разделе, рассматривая общую структуру математики. Действительно, математика как средство абстрактного моделирования при помощи набора символов и правил их объединения — это не просто наука, это есть язык науки. Математические понятия являются абстракциями от некоторых отношений и форм реального мира, они берутся из реального мира и поэтому определенным образом с ним связаны. По нашему предположению, естественным образом должна быть связана с миром и общая внутренняя структура математической теории, которая может как бы моделировать организацию актуальной реальности. Как уже говорилось в разд. 3.6, это, по существу, известный метод познания — метод моделирования, но растянувшийся на тысячелетия. Первый этап — переход от реальной действительности к модели (математической теории) был сделан на основе интуиции и практики при зарождении математики, а второй этап — процесс обработки модели с постоянной корректировкой практикой — растянулся на тысячелетия. Сейчас мы можем сделать следующий шаг — перейти от результатов, полученных на модели, к актуальной действительности.

В общей структурной организации математической теории мы обнаруживаем тот же гегелевский триадический автоматизм: множество (элементы множества) — отношение (закон композиции) — математическая структура. Таким образом, можно предположить, что триадический автоматизм и логических понятий и математических структур есть абстрактно-логическая проекция характерного неотъемлемого свойства единого исходного объекта — актуальной действительности.

В соответствии с представлениями мадэализма, адекватная мысленная модель общей структурной организации актуальной действительности может быть представлена следующей схемой: начиная с некоторого уровня актуальная действительность представлена двумя субстанциями — энергетической (субэнергия, гегелевское «бытие» или математическое множество) и информационной (субинформация, гегелевская «сущность» или математическое отношение, закон композиции). Взаимодействие этих двух исходных субстанций приводит к образованию иерархического ряда энерго-информационных структурных уровней реальности — «материи» в соответствии с ленинским ее определением (гегелевское «понятие», математическая структура). В результате получаем иерархическую последовательность структурных уровней актуальной действительности, обладающих уникальной особенностью подобия эволюционных механизмов самоорганизации независимо от иерархии положения. Введя понятие «структурного слоя» как совокупности соседних по иерархии структурных уровней (тезис—синтез) можно утверждать, что определен универсальный единичный «кирпичик мироздания», концентрирующий в себе основные моменты его структуры. Таким образом, можно ответить на вопрос о том, что же такое диалектика. Диалектика — это наука, исследующая статические и динамические закономерности структурного слоя. Статика и динамика структурного слоя представлены категориальным аппаратом диалектической логики (отражающим наиболее общие формы связи) и совокупностью диалектических законов (общие законы функционирования и развития).

Что является энергетическим источником изменений, преобразований, трансформации структурного слоя? Что представляют собой движущие силы, лежащие в основе развития и любой активности конкретного структурного уровня, являющегося основой структурного слоя? Противоречие — вот категория, отражающая внутренний источник всякого развития и движения.

Гегель пришел к выводу, что тождество и различие, взятые в движении, в развитии, в единстве, представляют собой взаимопроникающие противоположности. «Мысль о том, что противоположности, например положительное и отрицательное, старое и новое, правое и левое и т.п., суть целокупные понятия (немыслимые друг без друга), впервые и наиболее ярко выражена им в отделе „Сущность“ науки „Логики“. Все предметы или явления и взаимопроникают, и взаимоисключают друг друга, т.е. они противоречивы по своей сущности, по своей внутренней природе»" (24,85). «…Все вещи, — утверждал Гегель, — противоречивы в самих себе; и притом в том смысле, что это предложение выражает по сравнению с прочими истину и сущность вещей» (20,519). Гегель вместе с тем подчеркивал, что «…противоречие не следует принимать только за какую-то аномалию, встречающуюся лишь кое-где: оно есть отрицательное в его существенном определении, принцип всякого самодвижения, состоящего не в чем ином, как в некотором изображении противоречия» (20,579). Правда, противоречие, по словам Гегеля, выступает непосредственно лишь в определениях отношения. А «в движении, импульсе и тому подобное, противоречие скрыто для представления за простотой этих определений» — писал он (20,521).

Гегелевская концепция противоречия, представленная в науке логики как результат прогрессирующей рефлексивности сущностных понятий, в действительности формировалась, однако, иначе. В самой науке логики имеется достаточно указаний на то, что при ее разработке Гегель прямо или косвенно философски осмысливал выводы научного исследования сущности природных вещей, явлений, процессов. По заявлению Гегеля, «само новейшее естествознание пришло к признанию, что противоположность, воспринимаемая нами ближайшим образом в магнетизме как полярность, проходит красной нитью через всю природу, есть всеобщий закон природы…». Именно солидный естественнонаучный базис обуславливал убедительность гегелевского утверждения «все противоположно» (54,257).

Понятие противоречия положено Гегелем в основу его принципа саморазвития, принципа взаимного проникновения противоположностей или противоречивого развития всего сущего. По Гегелю, противоречие — это имманентный источник движения, развития, всякого рода жизненности (54,257). Это «принцип всякого самодвижения», и «нечто жизненно, только если оно содержит противоречие…» (57,66). «Противоречие, — утверждается в малой логике, — вот что на деле движет миром» (23,280).

В гегелевских формулировках принципа противоречивого развития всего сущего классики марксизма увидели суть, «ядро» учения о сущности. Этот открытый Гегелем всеобщий принцип они отнесли к числу гениальных философских обобщений, увидели в нем объективный закон природы, общества и мышления. «…Кто поверит, — писал Ленин, — что это суть „гегелевщины“. Эту суть надо было открыть, понять, вылущить, очистить, что и сделали Маркс и Энгельс» (6,127).

Марксизм материалистически истолковал принцип противоречивого развития и разработал закон единства и борьбы противоположностей — всеобщий закон действительности и ее познания человеческим мышлением, выражающий суть, «ядро» диалектики. Этот закон объясняет объективный «источник» всякого движения, позволяет понять движение как самодвижение. Объективная всеобщность этого закона — основа его методологических функций в познании.

Необходимо заметить, что в случае активно исследуемых в последнее время открытых систем, принимая доминантность внутренних противоречий, необходимо признать существенную значимость и внешних противоречий, учитывая возможность «индуцирования» внутреннего полюса внешним для данной системы противоречием. Тем самым внешние противоречия могут оказывать существенное влияние на внутреннюю противоречивость открытых систем. Иными словами, процесс самоорганизации открытых систем можно представить как «противоречивое единство обусловленности и самообусловленности, единство внутренних и внешних противоречий» (63,40).

Итак, определен универсальный энергетический источник активности структурного уровня организации актуальной действительности — внутренняя противоречивость, единство и борьба противоположностей.

Наличие энергетического источника самодвижения, саморазвития позволяет структурному уровню актуальной действительности проявлять направленную активность. Возникает вопрос: можно ли в рамках структурного уровня определить вектор приложения движущих сил, направление самодвижения или тенденцию саморазвития?

Тенденция, направление саморазвития структурного уровня определяется принципом отрицания отрицания, впервые сформулированным в философской системе Гегеля.

Яркую формулировку этого закона Гегель дал в отделе «Абсолютная идея» науки «Логики»; при этом он счел нужным подчеркнуть, что вся его «Логика» служит наглядным доказательством истинности и необходимости проявления и действия отрицания отрицания. «Удерживать положительное в его отрицательном, содержание предпосылки — в его результате, — писал Гегель, — это — самое важное в разумном познании; …что касается примеров для доказательства этого, то вся логика состоит из них» (58,308).

Суть гегелевского отрицания отрицания состоит в том, что в ходе движения и развития всегда происходит отрицание чего-либо, но развитие на этом не прекращается, напротив, оно приводит к новому, второму отрицанию, то есть к отрицанию отрицания, причем при повторном отрицании частично восстанавливаются некоторые характерные моменты первоначального состояния. Иными словами, отрицание отрицания, по Гегелю, представляет собою такое развитие, которое приводит к преодолению или разрешению внутренних противоречий через отрицание и утверждение положительного в более развитой форме (53,79). Противоречие разрешается в движении объекта (и познания), что означает возникновение «третьего» по отношению к двум противоположностям. И так как они не только исключают, но и взаимопроникают друг в друга, то «третье» есть такое отрицание, которое одновременно выступает как сохранение (снятие). Это открывает простор для дальнейшего развития и выступает как момент связи с удержанием всего положительного содержания пройденных ступеней. «…Отрицание как раз и есть (рассматриваемое со стороны формы) движущее начало всякого развития: разделение на противоположности, их борьба и разрешение, причем (в истории отчасти, в мышлении вполне) на основе приобретенного опыта вновь достигается первоначальный исходный пункт, но на более высокой ступени» (7,640). Условия и предпосылки, породившие объект, не исчезают с его развитием, а воспроизводятся им, образуя «возврат к якобы старому» (13,350). Таким образом, принцип отрицания отрицания выражает преемственность, спиралевидность развития, связь нового со старым, своего рода повторяемость на высшей стадии развития некоторых свойств ряда низших стадий, обосновывает прогрессивный характер развития.

Маркс и Энгельс высоко ценили познавательное значение гегелевского принципа отрицания отрицания. В идеалистических формулировках этого принципа они увидели «угаданный» Гегелем общий, широко действующий объективный закон движения и развития природы, человеческого общества и мышления.

В последнее столетие закон отрицания отрицания вызывает многочисленные дискуссии. «Авторы некоторых публикаций 50-х годов объявляли его „гегельянским“, устаревшим, несовместимым с марксистской диалектикой. Е.П. Ситковский низвел этот закон до уровня ниже категории: „Закон отрицания отрицания есть только один из моментов диалектической категории „отрицания“, и притом не самый главный…“ (62,86). Наконец, в ряде учебников по диалектическому материализму закон отрицания отрицания был изъят из перечня всеобщих законов диалектики. Современные западные философы игнорируют онтологические основы закона отрицания отрицания и рассматривают закон исключительно как чисто мысленную логическую категорию, не имеющую связи с объективной реальностью» (63,273).

Системное исследование теории развития на основе теории информации, кибернетики, теории самоорганизации и обобщения новых данных из области естествознания и техники, а также и социальной практики последних десятилетий провел акад. МАИ Р.Ф. Абдеев. В разработанной им концепции «Философия информационной цивилизации» он убедительно показал, что «закон отрицания отрицания проявляется в процессах развития всех без исключения объектов материального мира и его отражения в сознании. Действие этого закона в развитии живых организмов наглядно обнаруживается в онтогенезе и филогенезе, биогенетический закон также есть выражение отрицания отрицания» (63,277). «Закон отрицания отрицания, — пишет Р.Ф. Абдеев, — есть диалектический закон, отображающий прогрессивную линию развития, то есть процесс самоорганизации. Именно так и следует понимать всеобщность этого диалектического закона. Отрицание отрицания — важнейшая закономерность, характеризующая развитие как накопление информации, как процесс, содержащий моменты преемственности, относительности, цикличности и повторяемости, вытекающие из законов единства и борьбы противоположностей и перехода количества в качество. Всеобщность закона отрицания отрицания на прогрессивной линии развития следует из того, что он охватывает неорганическую и живую природу, социальную сферу, а также процессы познания» (63,275).

Вид и число отрицаний зависят от природы, сложности объекта и от конкретных условий, в которых происходит развитие. «Для процессов развития объектов, имеющих два устойчивых (полярных) состояния, в основном характерен так называемый троичный цикл. Несколько иначе проявляется закон отрицания отрицания в процессах самоорганизации сложных информационных структур. Здесь число переходов может быть более трех, причем само явление в ходе диалектического отрицания переходит не сразу в свою противоположность, а в промежуточный, более высокий уровень организации, в новое качественное состояние. Движение через борьбу противоположных тенденций, путем неоднократного отрицания недостатков ранее достигнутого уровня представляет собой момент всякого направленного изменения по линии прогрессивного развития. При этом категория отрицания включает как переход на новый уровень организации, так и явления перехода в свою противоположность. Примечательно следующее: если в объективной диалектике процесс организации сложной структуры содержит много ступеней отрицания, в ходе познания этого процесса (в субъективной диалектике) при его более глубоком осмыслении проявляется наличие опять-таки триадической структуры» (63,278).

В истории философии многие мыслители прошлого обращали внимание на троичный ритм как форму бытия и развития. Пифагорейцы считали, что лишь троица определяет целостность вещи. Триада занимала большое место в философии Канта, Шеллинга и, особенно, Гегеля, для которого тройственность скрывает в себе абсолютную форму, «понятие» и является закономерностью саморазвития идеи (64,428).

Материалистическая диалектика признает троицу как реальный факт действительности, о чем свидетельствуют, в частности, рассмотренные Ф. Энгельсом примеры из разных областей природы и жизни общества. Примеры проявлений тройственного ритма современные авторы, как отмечает Ю.А. Харин, находят в квантовой механике, химии, биологии, социологии и других областях (63,283). «Вместе с тем, — как отмечает Р.Ф. Абдеев, — вопрос о триаде остается одним из самых острых и дискутируемых» (64,284).

По мнению Р.Ф. Абдеева, «троичность есть диалектическая наиболее часто встречаемая сторона процесса познания. Нет никаких оснований для отказа от триады, так как она — объективное, вполне закономерное, часто реализуемое проявление закона отрицания отрицания» (63,284). Исследовать сущность триады позволяет разработанная Р.Ф. Абдеевым концепция сходящейся эволюционной спирали развития.

Образ спирали в философии возник как диалектическое отрицание и синтез двух метафизических образов, отражающих процесс поступательного движения по пологой прямой и движения по замкнутому кругу. Эти представления, особенно понятие отрицания, являющееся одним из важнейших в философии Гегеля, привели его к мысли о спиралевидной форме процессов развития: «Мы должны рассматривать природу как систему ступеней, каждая из которых необходимо вытекает из другой» (65,214).

Ф. Энгельс в одной из своих ранних работ сравнил со спиралью развитие общественной жизни: «Медленно начинает история свой бег с невидимой точки, вяло совершая вокруг нее свои обороты, но круги ее все растут, все быстрее и живее становится полет…» (66,353). Этот метафорический образ, в сочетании с представлениями о восходящем характере развития, привел философов к мысленной модели развития в виде «расширяющейся вверх» спирали. «Став хрестоматийной на полтора столетия, — пишет Р.Ф. Абдеев, — она, никем не исследованная, до настоящего времени повторяется из учебника в учебник, переходит из словаря в словарь. Несомненно, тезис о спиралевидности развития материального мира является шагом вперед. Но форма спирали требует пересмотра с учетом современных представлений естествознания, результатов новых исследований. Системные исследования показывают неадекватность общеизвестной спирали развития объективной реальности: а) бесконечное чередование скачков — это линейное, ошибочное представление. Процессы самоорганизации материи носят сходящийся нелинейный характер, ибо возрастание уровня организации любой системы имеет свой предел, область насыщения (или, можно сказать, свой оптимум, определяемый целевой функцией и возможностями дальнейшего накопления информации в данной структуре); б) такие фундаментальные понятия, характеризующие любой процесс развития, как мера упорядоченности, энтропия и фактор времени, в расширяющейся спирали не представлены. Поэтому модель не имеет физической интерпретации и не выполняет гносеологические функции. По ней невозможно судить ни об уровне организации, ни о темпах развития системы; в) раскручивающаяся форма спирали не согласуется (не коррелирует) с понятиями устойчивости, тогда как для процессов развития характерно стремление к негэнтропийной устойчивости» (63,104).

Р.Ф. Абдеевым разработан вариант мысленной модели процессов самоорганизации, объединяющей диалектические законы с современными естественнонаучными представлениями о процессах развития — модель сходящейся эволюционной спирали.

«Модель сходящейся эволюционной спирали предлагается строить в воображаемом трехмерном пространстве, в котором энтропия по мере накопления информации убывает от периферии к центру (к оси модели), что одновременно означает соответственное возрастание уровня организации данного объекта в процессе его развития. Явления развития в целом рассматриваются как борьба двух противоположных тенденций — организации и дезорганизации. При этом процесс развития, начинающийся с максимальной энтропии, описывается как процесс накопления структурной информации, исчисляемой как разность между максимальным и реальным значениями энтропии. Как мысленная модель процесса самоорганизации, сходящаяся спираль более адекватна современным представлениям о процессах развития, ибо она: а) показывает, что формирование новой структуры начинается не с непонятной „невидимой точки“, а с максимальной (реально существующей) энтропии (хаоса, неопределенности); б) строится в координатах информации — энтропии и отображает возрастание уровня организации объекта во времени; в) объясняет ограниченность числа витков спирали этапом переходного процесса, носящего явно выраженный спиралевидный характер; г) как отображение процесса самоорганизации, сходящаяся спираль имеет определенное сходство с колебательным процессом в устойчивых системах авторегулирования; д) отображает нелинейность процессов самоорганизации. В конце процесса самоорганизации, когда „архитектура“ объекта в основном определилась и наступает насыщение информацией, сходящаяся спираль постепенно „выпрямляется“, отображая переход объекта в эволюционную стадию развития» (63,110).

На наш взгляд, разработанную Р.Ф. Абдеевым модель сходящейся спирали можно отнести к фундаментальным достижениям последнего столетия в области общей теории развития.

Концепция сходящейся спирали позволяет объяснить и сущность триады. Действительно, «сходящаяся форма спирали, напоминающая колебательный переходный процесс в устойчивых системах авторегулирования, показывает, что процесс самоорганизации знания (процесс познания), проходя колебательный переходный этап (тезис—антитезис), находит свое относительное завершение в синтезе, являющемся более устойчивой, более высокоорганизованной структурой, так как содержит в себе, в единстве, положительные стороны обоих предыдущих этапов. Как мысленная модель, элементарная (трехвитковая) сходящаяся спираль наиболее адекватна процессу познания, так как наглядно отображает относительную завершенность этого процесса на этапе синтеза» (63,285). Следовательно, триада — не загадочный феномен, а, обычный, законный, причем простейший, наиболее распространенный переходной процесс самоорганизации знания, отображаемый элементарной трехвитковой сходящейся спиралью развития. Не следует ни отвергать триаду, ни искать ей место. Она является активным, неотъемлемым элементом в теории закона отрицания отрицания и в диалектике (63,285).

Итак, можно утверждать: тенденция эволюции структурного уровня актуальной действительности определяется законом отрицания отрицания, представляемым моделью сходящейся эволюционной спирали и отражающим естественный процесс самоорганизации, то есть прогрессивную линию развития актуальной реальности.

Каков возможный механизм реализации тенденции структурного уровня, приводящий к формированию структурного слоя? Эту проблему глубоко и оригинально и, опять-таки впервые, исследовал Гегель в учении о бытии и его категориях.

Гегель считал диалектическое развитие важнейшим принципом бытия, причем переход от одного качества к другому он связывал с чисто внешними количественными изменениями, которые на определенной ступени развития приводят к перерыву постепенности, к скачку, и, следовательно, к образованию нового качества. «Всякое рождение, — писал Гегель, — и всякая смерть вместо того, чтобы быть продолжающейся постепенностью, есть, наоборот, перерыв такой постепенности и скачок из количественного изменения в качественное» (20,434).

Выступая сторонником скачкообразного, диалектического развития, Гегель развенчал господствовавшее в его эпоху метафизическое воззрение на развитие и изменение. Это воззрение объясняло все многообразные изменения, происходящие в природе и обществе, постепенным, плавным количественным развитием, простым увеличением или уменьшением одних и тех же предметов и явлений, и, разумеется, оно неспособно было правильно, научно истолковать появление нового, возникновение качественно отличных форм. Скачкообразное развитие отрицали такие выдающиеся философы, как Лейбниц, Робине, Ламетри.

Вот, например, как понимал Лейбниц процесс развития высокоорганизованных живых существ. «Опыты нашего времени приводят нас к убеждению, — писал он, — что даже и животные всегда существовали, хотя бы и в малом размере, и рождение есть лишь особого рода увеличение». Опровергая возможность тех или иных «пробелов» в развитии органических форм, Лейбниц в другом месте еще категоричнее заявлял: «В природе все совершается постепенно, в ней нет скачков, и по отношению к изменениям это правило есть часть моего закона непрерывности». Такого же метафизического взгляда придерживался и Робине. «Взрослый есть лишь выросший зародыш, — писал он. — Поэтому взрослый человек не имеет ничего такого, чего бы не было с самого начала в задатке гомункула (т.е. маленького человека), столь же совершенном в своей малой индивидуальности, как и в форме больших размеров» (53,76).

«Идею о постепенном развитии, о количественном увеличении или уменьшении живых существ, происшедших из одного и того же материального начала, поддерживали и такие выдающиеся естествоиспытатели, как Бюффон, Э. Дарвин, Ламарк и др. Вообще говоря, в то время по укоренившейся многолетней традиции подавляющее большинство представителей науки и философии придерживалось так называемого правила естественной истории, гласившего, что природа не делает скачков. Гегель самым решительным образом высказался против этого метафизического правила» (53,76).

«Говорят, в природе не бывает скачков, — писал он, — и обычное представление, когда оно хочет постичь некоторое возникновение или происхождение, полагает… что постигнет их, представляя их себе как постепенное происхождение или исчезновение. Но мы показали, что вообще изменения бытия суть не только переход одной величины в другую, но и переход качественного в количественное и наоборот, становление иным, представляющее собою перерыв постепенности и качественно другое по сравнению с предшествующим существование. Вода через охлаждение не становится твердой постепенно, не делается сначала кашеобразной, чтобы затем, делаясь постепенно все тверже и тверже, достигнуть консистенции льда, а сразу затвердевает» (20,434).

Так наглядно доказывал Гегель теоретическую несостоятельность метафизических воззрений, защищая и пропагандируя диалектический взгляд на количественно-качественное развитие. Но его современники — представители школьной метафизики и других областей знания, выступая против Гегеля как философа-диалектика, игнорировали эти доказательства.

Только Маркс и Энгельс, вопреки формально-логическим традициям, усмотрели в гегелевской диалектике одну из наиболее важных форм движения и познания действительности. «Научное значение этой теории, по их мнению, состояло в том, что именно здесь, хотя и на мистической основе, Гегель пришел, по существу, к крупному открытию — всеобщему закону перехода количественных изменений в коренные, качественные различия. Этот закон имеет место во всех процессах развития природы, общества и мышления. Он важен для понимания диалектической концепции развития и ее отличия от всевозможных метафизических концепций, сводящих движение, развитие к одним количественным изменениям существующего, без уничтожения старого и возникновения нового. Развитие науки в любой области знания — физике, химии, биологии и других, подтверждает и обогащает диалектическую теорию развития как процесс качественных изменений, происходящих в результате изменений количественных. Количественные и качественные изменения взаимосвязаны и обуславливают друг друга: имеет место не только переход количественных изменений в качественные, но и обратный процесс — изменение количественных характеристик в результате изменения качества предметов и явлений» (53,77).

В настоящее время закон перехода количество — качество нашел дальнейшее развитие в работах Р.Ф. Абдеева. В рамках модели сходящейся эволюционной спирали была исследована диалектическая закономерность — «ослабление внутренних противоречий развивающейся системы по мере повышения уровня организации ее структуры, по мере и вследствие целенаправленного накопления информации, совершенствования внутрисистемных связей и оптимизации управления» (63,141).

«Сходящаяся спираль как модель процессов самоорганизации, — пишет Р.Ф. Абдеев, — показывает конечность (ограниченность числа) революционных скачков в процессах организации, после чего наступает эволюционная стадия развития. Сходящаяся спираль выявляет и наглядно отображает соотношения революционного и эволюционного, их преемственность и взаимообусловленность. Наступление эволюционной стадии развития отнюдь не означает исчезновения скачков. Они вновь появляются, но уже на другом иерархическом уровне, как результат разрешении противоречия между высокоразвитой, но уже устоявшейся структурой и продолжающимся накоплением информации. В соответствии с диалектическим законом перехода количества в новое качество и как разрешение проблемы отмеченного противоречия возникает новое направление развития. И в связи с этапом становления новой структуры вновь повторяется цикл скачков. Сходящаяся спираль, синтезируя наиболее существенные стороны процессов развития, отображает единство скачкообразного и экспоненциального — таких различных на первый взгляд концепций. Скачкообразность представлена на модели витками спирали, а экспоненциальный характер развития — огибающей спирали. При этом, если витки спирали отображают динамику процесса, то ее огибающая — наиболее общую тенденцию развития, т.е. ее макродинамику. Эта кривая свидетельствует о целенаправленности процессов развития, т.е. о стремлении развивающейся неравновесной системы к максимальному отдалению от состояния энтропии (равновесия)» (63,144).

Подводя итоги, на основании вышеизложенного можно сделать вывод, что диалектика является универсальной теорией развития не только «природы, общества и человеческого мышления», но и общей структуры актуальной действительности.

В рамках новой концепции предполагается, что определенная Гегелем структура взаимосвязей логических форм как «определений объективного мира» может соотноситься с реальной структурой актуальной действительности, как бы «проявлять» взаимозависимости, взаимосвязи структурных уровней организации актуальной действительности. В результате получается иерархическая последовательность структурных уровней актуальной реальности, обладающая уникальной особенностью подобия эволюционных механизмов самоорганизации, независимо от иерархии положения. Можно утверждать, что определенный нами структурный слой как совокупность и, одновременно, результат диалектического становления соседних по иерархии структурных уровней (тезис—синтез) есть универсальный «кирпичик мироздания», концентрирующий в себе основные элементы его структуры и механизма самоорганизации, и который можно представить как элементарную сходящуюся эволюционную спираль, самоподобную отдельному своему витку.

«Все сущее укрывает в себе диалектический процесс, который оказывается … всепроникающим методом субстанции. Все живет диалектически… Диалектический процесс определяет собой судьбу всякой реальности» (52). Эти положения Гегеля позволяют предположить, что диалектические закономерности характерны не только для собственно развития, но и для всех элементарных процессов изменения, движения. «Все вещи, — писал Гегель, — противоречивы в самих себе». «Противоречие — это имманентный источник движения, развития, всякого рода жизненности… Нечто жизненно только если оно содержит противоречие… Противоречие — вот что на деле движет миром» (23). При этом Гегель обращает внимание на то, что «в движении, импульсе и тому подобное противоречие скрыто для представления за простотой этих определений» (23). Можно предположить следующее: задача современного естествознания заключается в том, чтобы вскрыть на естественнонаучном уровне этот «скрытый» диалектический механизм самоорганизации структурного слоя, перевести диалектическую теорию развития на язык современного естествознания. Диалектическая теория, интегрированная в универсальную теорию самоорганизации — синергетику, возможно, явится тем реально значимым концептом, который, в конечном итоге, определит направление модернизации современного естествознания.

Таким образом, принцип универсальности диалектической теории позволяет по-новому взглянуть на актуальную действительность. «Великая основная мысль, — писал Ф. Энгельс, — что мир состоит не из готовых, законченных предметов, а представляет собой совокупность процессов, в которой предметы, кажущиеся неизменными, ровно как и делаемые головой их снимки, понятия, находятся в беспрерывном изменении, то возникают, то уничтожаются, — эта великая основная мысль со времени Гегеля до такой степени вошла в общее сознание, что едва ли кто-нибудь будет оспаривать ее на словах, другое дело — применить ее в каждом отдельном случае и в каждой данной области исследования» (14,302). Сделать действенным диалектический метод исследования — вот основное требование мадэализма.

При моделировании универсальной структуры актуальной действительности мы будем исходить из предположения, что и структура математики, и структура общей теории развития (диалектики) суть одноплановые, неполные проекции структуры актуальной реальности. Это предположение основывается на исторической многоплановости процесса познания человеком окружающего мира. К настоящему времени в каждом отдельном плане проявлены отдельные фрагменты исходного многопланового образа. Каждая отдельная проекция не может претендовать на полноту отражения, но с позиций системного подхода, рассматривая их как связную совокупность неполных проекций единого образа, можно восстановить, реконструировать скрытую информацию об исходной структуре. При этом появляется возможность представить отдельные проекции в более полном виде благодаря информационному взаимообогащению при сопоставлении проекций.

Реконструированную в рамках мадэализма мысленную модель структуры актуальной действительности удобно представить в нескольких аспектах: статическом (структура связей) и динамическом (движение связей). Двумерный контур модели рассмотрен нами в разделе 3.8. и 7.1.6.

Общая структура актуальной действительности представляется как иерархия уровней структурной организации, «объективизирующихся» в результате взаимодействия двух фундаментальных сущностей — энергетической (субэнергия) и информационной (субинформация) субстанций, которые, в свою очередь, являются двумя аспектами исходной сущности — Единого Абсолюта.

С одной стороны, Единый Абсолют является исходной сущностью субэнергии и субинформации, посредством раздвоения на которые он объективизирует себя в форме энерго-информационных структур. Совокупность последних есть другая сторона Единого Абсолюта. В учении Гегеля Единый Абсолют выступает как Абсолютная Идея. «Абсолютная идея диалектически противоречива и противоречие ее заключается в деятельности самопознания, которое совершается путем самопротивопоставления самой себе, есть деятельность самообъективирования. Идея познает себя, ставя себя же перед собой в виде объекта, причем этот акт самопознания и самообъективирования в плане самопознания (гносеологический акт) есть и акт… миротворения. Идея творит мир и человека в целях самопознания» (23,16).

Каким образом Абсолют, Идея творит мир? По утверждению Гегеля, «…идея строит все из себя». «Идея … решается из самое себя свободно отпустить себя в качестве природы» (23,424). В соответствии со структурой «Логики», элементарными начальными определениями Абсолютной Идеи, которые «вычленяются» в результате конкретноаналитического знания и используются затем в качестве исходного пункта логической науки, Гегель признает бытие и сущность как «два аспекта единого понятия». Первая и вторая ступени «Логики» — это учение о бытии и сущности как учение о понятии в-себе и понятии для-себя. В третьей же части, которая есть единство первых двух частей, понятие выступает в развитой форме, то есть в форме в-себе-и-для-себя. «Понятие — результат диалектического развития бытия и сущности, конкретно их основа и истина» (53,108). «Идеальное содержание идеи есть не что иное, как понятие в его определениях. Ее реальное содержание есть лишь раскрытие самого понятия…» (23,499).

Если в соответствии с разделом 7.1.5. пояснить указанные выше положения в терминах мадэализма, получим следующее: — энерго-информационные структурные уровни — результат диалектического развития, взаимодействия субэнергетической и субинформационной субстанций. В проекции общей математической теории это положение можно проиллюстрировать следующим образом: — математическая структура есть результат синтеза множества и отношения (то есть множество с заданным на нем законом композиции, отношением).

В результате энерго-ииформационного взаимодействия происходит объективизация субинформационных структур («сущностей», законов композиции) за счет наполнения их субэнергией («бытием», элементами множества). В результате процесс объективизации есть процесс формирования иерархической последовательности структурных уровней материи (природы). «Мы должны, — пишет Гегель, — рассматривать природу как систему ступеней, каждая из которых необходимо вытекает из другой» (65,214).

Процесс объективизации информационных структур, развертывания иерархии структурных энерго-информационных уровней (понятий) — фундаментальный процесс актуальной реальности. Являясь одной из сторон Единого Абсолюта, совокупность энерго-информационных уровней в своем развертывании имеет тенденцию к другой стороне Единого Абсолюта как единой исходной основе субэнергии и субинформации. В представлении Гегеля «Абсолютная Идея — есть … чистая форма понятия, результат длительного пути познания, развития по направлению к самой себе» (23,419). «Абсолютная Идея есть единство начала и результата» (23,423).

Обратимся к представлениям Эзотерической Философии, изложенным Е.П. Блаватской в «Тайной Доктрине». «Существует лишь Единая Абсолютная Действительность, — пишет Е.П. Блаватская, — которая предшествует всему проявленному и условному Сущему. Эта Бесконечная и Вечная Причина, туманно сформулированная в „Бессознательном“ и в „Непознаваемом“ современной европейской философией, является Бескорним Корнем „всего, что было, есть или когда-либо будет“. Эта Бытийность символизирована в Тайной Доктрине под двумя аспектами. С одной стороны — Абсолютное Абстрактное Пространство, … с другой стороны — Абсолютное Абстрактное Движение. Этот последний аспект Единой Реальности также символизируется термином „Великое Дыхание“, символом достаточно изобразительным и не нуждающимся в дальнейшем разъяснении. Таким образом, первая основная аксиома Тайной Доктрины есть этот метафизический Единый Абсолют — Бытийность — символизированный конечным разумом как теологическая Троица» (31,58).

«Парабраман, Единая Реальность, Абсолют, — по утверждению Е.П. Блаватской, — есть … та Сущность, которая вне всякого отношения к условному существованию… Но как только мы мысленно отходим от этого (для нас) Абсолютного Отрицания, получается двойственность в противоположении Духа (или Сознания) и Материи, Субъекта и Объекта. Дух (или Сознание) и Материя, тем не менее, должны быть рассматриваемы не как независимые реальности, но как два символа или аспекта Абсолюта, Парабрамана, составляющие основу обусловленного Бытия, субъективного либо объективного. Рассматривая эту метафизическую триаду как Корень, из которого исходит все проявление, Великое Дыхание принимает характер Прекосмической Мыслеосновы. Это есть fons et origo Силы, так же как и всего индивидуального Сознания, и оно снабжает руководящим разумом в обширной задаче космической Эволюции. С другой стороны, Прекосмическая Корень-Субстанция (Мулапракрити) является тем аспектом Абсолюта, который лежит в основании всех объективных планов Природы. Как Прекосмическая Мыслеоснова есть корень каждого индивидуального Сознания, так Прекосмическая Субстанция является субстратом Материи в различных стадиях ее дифференциации. Отсюда очевидно, что противоположение этих двух аспектов Абсолюта необходимо для существования Проявленной Вселенной. Независимо от Космической Субстанции Космическая Мыслеоснова не могла бы проявиться как индивидуальное Сознание, ибо сознание развивается как „Я есмь Я“ только через проводник (упадхи) материи; физическое основание необходимо для средоточия Луча Космического Разума. В свою очередь, отделенная от Космической Мыслеосновы, Космическая Субстанция осталась бы пустою отвлеченностью и никакое возникновение Сознания не могло бы произойти» (31,59).

Таким образом, общая структура актуальной действительности в Эзотерической Традиции оказывается идентичной структуре, построенной в рамках рациональной Западной Традиции, если соотнести понятие Прекосмической Субстанции с понятием субэнергии («бытия» по Гегелю или математического множества), а Прекосмическую Мыслеоснову — с понятием субинформации («сущности» по Гегелю или математического закона композиции).

Как уже отмечалось, результатом взаимодействия определенных выше субстанций является иерархия энергоинформационных уровней («понятий» по Гегелю), эволюционирующих в направлении исходного для них Единого Абсолюта (Абсолютная Идея эволюционирует «по направлению к самой себе» и есть «единство начала и результата»). Аналогичные представления мы находим и в Эзотерической Философии, например, в понятиях субъект-объектной пары, рассматриваемой подробно в рамках Интегральной Традиции или «Тотального Традиционализма». Тотальный Традиционализм возник в XX веке в Европе как особая идеология, ратующая за полный и бескомпромиссный возврат к ценностям традиционной священной цивилизации, чьим абсолютным отрицанием якобы является современная, материалистическая и секуляризованная цивилизация — современный мир как таковой. Основной ориентацией этого течения были доктрины Востока — Индуизм, Ислам, Даосизм, а его центральной фигурой — французский эзотерик Р. Генон (68).

В соответствии с представлениями Тотальной Традиции, основные метафизические планы, взятые одновременно или в логической последовательности, могут быть структурированы в согласии с иерархией универсальных метафизических субъект-объектных пар. «Субъект, „Атман“ — тот, кто находится внутри, — пишет А.Г. Дугин, — в центре Объекта, тот, кого этот объект скрывает. Объект, соответственно, то, что окружает Субъект. Это типологическое соотношение повторяется на всех планах. Связующее между ними — „познание“ как промежуточный термин, определяющий их отношение. Троица Субъект-познание-Объект существует на всех уровнях как полная иерархизация этих уровней с позиции Внутреннее-Внешнее. Русское слово „познание“ — „знание“ восходит к очень древнему индоевропейскому корню, сохранившемуся во многих современных языках: санскритское jna, германское kennen, французское connaitre и т.д. В метафизическом смысле оно обозначает снятие двойственности Субъект-Объект при совершенном утверждении одного Субъекта» (68,55). Этот процесс познания может быть рассмотрен двусторонним образом. «С одной стороны, — пишет А.Г. Дугин, — Субъект познает Объект. А с другой стороны, Объект познает Субъект. Индуистская доктрина, как и всякая традиционная гносеология, учит, что истинное познание одного другим означает отождествление того и другого. На первый взгляд, кажется, что такое отождествление, будучи последним результатом, уравнивает между собой познание Субъектом Объекта и познание Объектом Субъекта. Однако, если мы внимательно разберем метафизический статус Субъекта и Объекта, мы увидим, что эти метафизические категории никоим образом не являются равными, даже потенциально, так как представляя соответственно внутреннее и внешнее одного и того же, они взаимоисключают друг друга. Внутреннее есть то, что является эссенцией, качеством. Внешнее же — это не эссенция (т.е. субстанция) и не качество (т.е. количество). Отождествление может происходить только в одном направлении — в направлении отождествления Субъекта с самим собой при отрицании отрицающего его Объекта. Иными словами, Объект может познать Субъект (отождествиться с ним), лишь прекратив быть самим собой, и такое познание будет не наделением Объекта как Объекта качеством и статусом Субъекта, а апофатическое признание Объектом Субъекта не-собой, т.е. не-Объектом. Итак, Объект познает Субъект отрицательно. Для него такое познание означает самоуничтожение, смерть. Субъект познает Объект (отождествляется с ним), напротив, положительно, он утверждает тождество с самим собой сквозь Объект, таким образом, что Объект исчезает как Объект, т.е. снова уничтожается. Снятие двойственности Субъект-Объект в процессе познания, с какой бы стороны мы его ни рассматривали, означает всегда лишь утверждение самотождества Субъекта, который никогда Объектом не становится, но всегда становится на его место. Таким образом, познание прямо противоположно возникновению или наличию двойственности. Следуя этой логике, познание есть стремление к Адвайте, к Недвойственности» (68,56).

Итак, основное содержание эволюционного процесса — противопоставление Субъектом себя в виде Объекта и таким образом самопознание через отождествление себя в конечном итоге с Объектом, утверждение тождества с самим собою сквозь Объект и снятие двойственности Субъект-Объект в процессе познания. Рассмотрим это в терминах мадэализма: на самом внешнем плане Единый Абсолют как Субъект противопоставляет себя в виде иерархии энергоинформационных уровней («понятий» по Гегелю) как Объект и в процессе познания стремится к самоотождествлению с данной иерархией, заняв ее место («Абсолютная Идея эволюционирует к самой себе» и есть … «единство начала и результата»). Таким образом, и в плане общего содержания эволюционного процесса мы видим удивительное совпадение представлений Эзотерической Восточной и Западной Традиций.

Рассмотрим «статику» структуры актуальной реальности в более информативном трехмерном мысленном пространстве, где иерархическая последовательность уровней ассоциируется с так называемой «эволюционной спиралью». Проблемы эволюционной спирали мы рассматривали в разделе 7.1.8. Как уже говорилось, мысль о спиралевидной форме процессов развития, высказанная Гегелем и Энгельсом, получила свое естественное развитие в настоящее время в трудах Р.Ф. Абдеева. Разработанная Р.Ф. Абдеевым концепция сходящейся эволюционной спирали развития адекватно отражает модель процессов самоорганизации, синтезирует диалектические законы с современными естественнонаучными представлениями о процессах развития. Следует заметить, что наглядные образы представляют одну из важнейших форм научного познания. Например, М. Борн высоко ценил мысленные модели, считая их «представителями реальных вещей» (67). Воспроизводя в какой-то степени закономерности исходного оригинала, мысленная модель дает возможность глубже понять и познать оригинал.

В мадэализме признается, что сходящаяся эволюционная спираль адекватно отражает структуру актуальной действительности и предлагается вариант моделирования ее внутренней организации. Исходя из подобия структурных слоев, этих «кирпичиков мироздания», можно представить каждый слой, каждый элементарный виток спирали как ту же вложенную в него спираль, абсолютно подобную внешней спирали элементарного витка. Виток спирали — это как бы ось другой сходящейся спирали, накручивающейся на эту ось и сливающейся с нею на конечном этапе. Такая мысленная модель может адекватно отразить иерархию вложенности, «имплицитности» структурных уровней организации актуальной действительности и последовательность, преемственность эволюционного процесса.

Сходимость как эволюционная особенность отражена и в Эзотерической Философии. Основным и центральным элементом гностической и инициатической практики упоминавшегося ранее Тотального Традиционализма является «символ». Понятие «символ» этимологически означает «приведение к Единству», то есть «приведение вещи к ее сущности». Можно также сказать, что идея «символа» — это идея трансценденталистского отношения к реальности, которая и в целом и в своих деталях является не самоотождествлением, а лишь указанием на нечто иное, чем она сама. Наиболее фундаментальными и изначальными символами утверждаются символы центра, периферии и линии их соединяющей (то есть луча или отрезка). Основное содержание эволюционного процесса сводится к стремлению объекта (субъекта относительного, возможного) к действительному субъекту (центру, полюсу), который одновременно является объектом (периферией), но уже другого более высокого уровня, то есть попадает на периферию следующего круга. «Это отождествление (объекта с субъектом) есть, — пишет А.Г. Дугин, — тем не менее, лишь начало Великого пути, так как совершенный и действительный Субъект плотного мира в тонком мире представляет собой Субъект относительный, подобно тому, как Ману, будучи действительным Субъектом по отношению к недочеловеческим окружностям — проекциям нижних миров, одновременно является Субъектом возможным по отношению к истинному Субъекту плотного мира (Шакраварти)» (68,121). При этом отмечается и сходящаяся спиралевидность процесса. «Весь плотный мир, Бхур, строится иерархически, поэтому различные телесные уровни находятся по отношению друг к другу в особой зависимости, позволяющей их сравнивать. Можно сказать, что вся совокупность секторов космоса распределяется по мере своей близости к Полюсу или, другими словами, по мере своего утончения, приближения к тонкому миру, вратами в который и является Полюс… Схематически эту иерархию можно представить как конусообразную (сходящуюся) пространственную спираль с „бесконечномалым“ шагом и незамкнутую с обоих концов. Каждая из плоскостей этой фигуры, перпендикулярная к оси, соответствует одному сектору космоса или одному уровню космической Среды. Можно сказать, что всякая плоскость находится в середине спирали, то есть и сверху и снизу от нее существует неопределенно большое количество других плоскостей. Но сама плоскость содержит только один виток спирали» (68,123).

Рассмотрим характерные особенности внутреннего строения и функционирования структурного слоя. Как уже говорилось в 7.1.7, энергетическим источником преобразовании, трансформации структурного слоя является внутренняя противоречивость. «Противоречие — принцип всякого самодвижения». «Это имманентный источник движения, развития, всякого рода жизненности». «Нечто жизненно, только если оно содержит противоречие». «Противоречие — вот что на деле движет миром». При этом «все вещи противоречивы в самих себе». Это «истина и сущность всех вещей» (54,257).

Надо заметить, что значение противоречивого взаимопроникновения противоположностей отмечена и в Восточной Философии. Наиболее ярко это представлено в Китайской Традиции во взаимоотношении понятий «инь» и «ян». Взаимосвязь чередующихся противоположностей инь и ян иллюстрирует хорошо известная схема «Тай цзи ту» («чертеж Великого предела») (69), которая символизирует строение и развитие Вселенной и исходит из учения, отраженного в «Циклических переменах». «Эта схема, представляющая собой круг, разделенный пополам волнистой чертой. Одна половина черная, другая — белая, что и обозначает силы инь и ян. На черной половине есть белая точка, на белой — черная. Круговой вид чертежа символизирует некоторую целостность, образованную взаимосвязанными и противоположными силами. Изгиб линии, разделяющей две половины круга, подчеркивает динамику взаимодействия сил, готовность перехода одной в другую. Белая точка на черном фоне и черная точка на белом фоне олицетворяют „зародышевые“ состояния будущих превращений, внутреннюю взаимосвязь, взаимопроникновенность полярностей, являющихся „корнем друг друга“. Несмотря на внешнюю простоту, не лишенную, однако, изящества, эта схема достаточно глубока по содержанию и обладает широким диапазоном применения» (69,35). Интересно, что великий физик Нильс Бор посчитал возможным использовать ее для иллюстрации своего принципа дополнительности. Итак, признается, что смена противоположностей, их переход друг в друга — это основа универсума, великий закон.

Наличие энергетического источника обеспечивает структурному уровню эволюционную активность. Каково направление и каков механизм проявления этой активности?

Тенденцию, направление самоорганизации, саморазвития структурного уровня определяет гегелевский принцип отрицания (рассм. нами в 7.1.8). Направление активности структурного уровня предопределено тенденцией формирования собственного отрицания, а точнее, необходимостью снятия собственного внутреннего противоречия как источника внутренней неравновесности, «неудовлетворенности». Иными словами, происходит как бы отрицание внутреннего источника, поставляющего энергию для собственно процесса развития, эволюции, любой активности. Сформировавшееся отрицание является как бы «снятием» уровня, то есть «не пустое, зряшное отрицание», а с удержанием всего положительного содержания предыдущей ступени, но уже без присущего ей внутреннего противоречия, питавшего эволюционный процесс данного структурного уровня. Но и сам порожденный отрицающий структурный уровень имеет присущую ему внутреннюю противоречивость (хотя и другого характера, чем предыдущий). Это значит, что акт формирования отрицания, как элементарный акт эволюционного процесса, будет повторен с образованием еще одного структурного уровня отрицания, то есть отрицания отрицания исходного структурного уровня, что приводит как бы к первоначальному, исходному уровню. «Отрицание отрицания, — по Гегелю, — представляет собою такое развитие, которое приводит к преодолению или разрешению внутренних противоречии через отрицание и утверждение положительного в более развитой форме» (53,79). «…Отрицание как раз и есть (рассматриваемое со стороны формы) движущее начало всякого развития: разделение на противоположности, их борьба и разрешение, причем… на основе приобретенного опыта вновь достигается первоначальный исходный пункт, но на более высокой ступени» (7,640).

Мы рассматривали вариант триадного механизма формирования структурного слоя (эволюционного витка), соответствующий «триадическому автоматизму» гегелевского понятия. Но, как уже говорилось в разд. 7.1.8, вид и число отрицаний зависят от природы, сложности объекта и от конкретных условий, в которых происходит развитие. Так называемый троичный цикл характерен в основном для процессов развития объектов, имеющих два устойчивых (полярных) состояния. Несколько иначе проявляется закон отрицания отрицания в процессах самоорганизации сложных, информационно насыщенных структур. Здесь число переходов может быть более трех, причем само явление в ходе диалектического отрицания переходит не сразу в свою противоположность, а в промежуточный, но более высокий уровень организации, в новое качественное состояние (63,278).

Можно ли с позиций современных достижений науки и практики уточнить механизм формирования отрицания, механизм, предложенный Гегелем в начале прошлого века и лежащий в основе явлений самоорганизации структурного слоя, этого «кирпичика мироздания»? Для уточнения механизма формирования отрицания, то есть механизма реализации тенденции структурного уровня, лежащего в основе структурного слоя, предлагаем рассмотреть разработанную и обоснованную акад. МАИ Р.Ф. Абдеевым так называемую «обобщенную модель механизма управления».

«Механизм управления, — пишет Р.Ф. Абдеев, — есть закономерно возникшая в процессе эволюции специфически организованная форма движения материи, заключающаяся в целенаправленном многоцикличном преобразовании информации в двух взаимосвязанных, замкнутых обратными связями (ОС) контурах и функционально реализующаяся как сохранение устойчивости управляемого объекта, системы (I-ый контур ОС), так и развитие, дальнейшее повышение уровня ее организации (или создание новых структур) путем отбора и накопления информации (во II-ом контуре ОС)» (63,47).

«Анализируя понятие отклонения, — пишет Р.Ф. Абдеев, — мы показали, что в самом факте движения материи заключены истоки ее активности и саморазвития, предпосылки возникновения феномена управления. Анализ исторического развития механизма управления, его генезис показывает, что в объективной противоречивости движения выявляется тенденция к логическому упорядочению связей во взаимодействиях, к детерминации функций и структур. Этапными моментами здесь явились образование в ходе эволюции замкнутых контуров саморегуляции (гомеостазиса) и контура накопления информации (саморазвития). Венцом многовековой эволюции механизма управления стало создание его теории — науки кибернетики, которая установила общность механизма управления для живой природы, техники, общества и мышления, выявила антиэнтропийную сущность управления, неразрывную связь отражения и информации с процессами организации. Есть все основания утверждать, что механизм управления с его функциональными звеньями и связями лежит в основе структур всех функциональных систем — живых организмов, технических систем, общественных институтов» (63,55).

Суть обобщенной модели управления: «в основе механизма развития лежит возникновение и совершенствование („усложняющееся упорядочение“) системы связей во взаимодействиях, то есть генезис механизма управления. Оперативная (циркулирующая) информация, обеспечивающая устойчивость структуры в I-ом контуре ОС, проходит отбор на основе целевой функции и превращается (во II-ом контуре ОС) в структурную информацию. Именно здесь, на основе целенаправленного отбора и интегрирования информации происходит зарождение новых структур и их совершенствование, то есть образование и становление нового из самого процесса» (63,57).

Рассмотрим эти вопросы более подробно. «Функциональные системы возникли под воздействием внешней среды благодаря качественному упорядочению связей: информация, как отражение, как сигнал отклонения стала образовывать (в виде отрицательной обратной связи) замкнутые контуры саморегуляции — гомеостазис. При гомеостазисе благодаря процессам обмена веществ, энергии и информации организм находится в состоянии подвижного равновесия с окружающей средой, обеспечивая свою целостность. Этот этап — качественный скачок в поступательном развитии уровней материи, означающий новый, более высокий уровень активности и отражательной способности материальных систем и обуславливающий дальнейший процесс их самоорганизации. Сущность процесса развития заключается в целенаправленном накоплении информации с последующим ее упорядочением, структуризацией. В потоке информации, циркулирующей в I-ом контуре ОС, в каждом цикле управления бывает много разнообразной информации (избыточной, повторяющейся), в том числе и „информационного шума“. Поэтому на входе во II-ой контур ОС имеется так называемый семантический фильтр, который осуществляет отбор информации с учетом преемственности и ценности новых „порций“ информации для целевой функции системы, для ее целостности» (63,42).

«Если принять положение Л. Бриллюэна по поводу того, что структуру можно рассматривать как связанную, внутреннюю информацию, то происходящая во II-ом контуре ОС структурализация и есть процесс возникновения новой (структурной) информации в результате циркуляции оперативной информации. Это — созидание нового в самом процессе взаимодействия системы со средой в результате избирательного отражения и отбора информации об этом взаимодействии, то есть процесс саморазвития. В мировоззренческом плане интересно отметить, что цикличность процессов управления перекликается с квантовыми концепциями в физике. Действительно, каждый информационно-управленческий цикл в I-ом контуре — это квант регулирования, то есть элементарный, законченный акт регулирования. Совокупность таких актов обеспечивает устойчивость объекта. А каждый цикл во II-ом контуре (формулировка из крупинок информации, опыта новой теоретической концепции и использование последней при принятии очередного решения), как элементарный акт внедрения нового, — это квант развития. Из таких квантов складывается процесс саморазвития» (63,43).

Обоснованная выше двухконтурная структура названа обобщенной моделью механизма управления потому, что она задана на уровне его наиболее существенных признаков. Она, «во-первых, едина для всех сфер, охватываемых кибернетикой, и, во-вторых, раскрывает системоорганизующую, „негэнтропийную“ функцию управления во всех этих сферах» (63,43). Таким образом, эта модель может иметь универсальный характер вследствие универсальности кибернетического подхода к анализу процессов управления и самоорганизации живой и неживой природы.

Принимая во внимание вышеизложенное, можно предположить, что обобщенная модель управления есть не что иное как обобщенная модель механизма направления, реализации тенденции эволюции структурного уровня, то есть модель механизма формирования отрицания.

Рассмотрим отдельный энерго-информационный структурный уровень (тезис). Неотъемлемая универсальная его особенность — наличие внутренней противоречивости, либо «врожденной», либо приобретенной при взаимодействии с внешней средой через проецирование внешних полюсов противоречия на внутренний план. Этот внутренний энергетический источник делает возможным активное взаимодействие структурного уровня с актуальной действительностью, причем это взаимодействие направленное, определенное тенденцией к образованию собственного отрицания (антитезиса) и устранению, снятию внутренней противоречивости. В соответствии с предполагаемой обобщенной моделью реализации тенденции, на первом этапе происходит расщепление структурного уровня на объект-субъектную пару, которая на основе отрицательной обратной связи по сигналу отклонения образует замкнутый контур саморегуляции — гомеостазис. Таким образом формируется новый структурный подуровень, связанный с первым контуром обратной связи. На следующем этапе происходит формирование «семантического фильтра», который осуществляет отбор информации из I-го контура ОС с «учетом преемственности и ценности информации для целей функционирования системы (II-ой контур ОС)». Происходящая во II-ом контуре ОС структурализация и есть процесс возникновения новой (структурной) информации в результате циркуляции оперативной информации. Это — созидание нового в самом процессе взаимодействия субстанции со средой в результате избирательного отражения и отбора информации об этом взаимодействии, то есть процесс самоорганизации. Результат процесса самоорганизации — требуемый антитезис — уровень отрицания исходного структурного уровня.

Таким образом, формирование структурного уровня отрицания в соответствии с двухконтурной моделью механизма управления проходит через два промежуточных структурных уровня, соответствующих формированию первого и второго контуров обратной связи. Иными словами, рассматриваемый нами структурный слой (тезис—синтез) в качестве детализации механизма триадического автоматизма должен включать дополнительные четыре структурных подуровня, связанные с механизмом реализации тенденции. Таким образом, оказывается, что единичный структурный элемент актуальной действительности — структурный слой, этот «кирпичик мироздания», заключает в себе характерный «семеричный автоматизм».

Обратимся к Эзотерической Философии. По утверждению Е.П. Блаватской, — «семеричное деление дает ключ к страшнейшим оккультным силам…» (31,31). На фундаментальное значение семеричности указывает А.П. Синнет: «Эволюция человеческих рас происходит семеричными периодами, и количество объективных миров, составляющих планетную систему, к которой принадлежим мы, также равно семи. Не будем забывать, что оккультные ученые считают это истиной точно так же, как наши физики признают, что спектр состоит из семи цветов и что музыкальная гамма состоит из семи тонов. …Каждая из семи рас подвержена подразделениям. В пределах каждой расы есть семь подрас, и каждая подраса подразделяется на семь групп» (32,44). Само человеческое существо эзотерическая наука разделяет на семь отдельных сущностей (семь планов человека) (32,25).

Таким образом, возможно, семеричный автоматизм Эзотерической Традиции и триадический автоматизм Западной Традиции не взаимоисключают, а взаимодополняют друг друга и сливаются в тождестве универсального триадно-семеричного автоматизма структурного слоя, рассматриваемого в рамках концепции мадэализма в качестве универсального «кирпичика мироздания».

В качестве мысленной модели внутренней организации отдельного универсального элемента структуры актуальной реальности (отдельный виток эволюционной спирали, структурный слой (тезис—синтез)) можно предложить круг с семью внутренними кругами (структурными уровнями), помещенный в соответствующие координаты (см. схему).

Эволюционное движение начинается с 1-го круга (который одновременно является 7-м для нижерасположенного уровня) в направлении возрастания степени заполнения информационных форм субэнергией, которое достигает максимума в 4-м круге. На этапе от 4-го к 7-му — обратный процесс с постепенным возрастанием информационной субстанции. На всем этапе от 1-го к 7-му происходит смещение по координате от «непознанного» («бессознательного») к «познанному» («осознанному»). При этом 7-й круг является одновременно 1-ым для следующего структурного витка.

Круги 1-й, 4-й и 7-й отражают классический триадический автоматизм структурного слоя (тезис—антитезис—синтез), который, являясь составной частью универсального семеричного автоматизма, является характерным и для каждого из семи внутренних эволюционных кругов. Если исключить «наложение» структурных слоев за счет общих с соседними слоями 1-го и 7-го кругов, то в качестве единичного элемента, укладываемого «встык» на эволюционную спираль, необходимо рассматривать круг с 6-ю внутренними кругами. Эта «шестеричность», возможно, и отражена в Древнеиранской Традиции, представленной в основном в учении Зороастра (XV—XII в.в. до н.э.) о шести «первосубстанциях», лежащих в основе Вселенной. Шестеричная структура выступает и в Древнекитайской Традиции в каноне «И цзин» («Циклические перемены») (XII—VIII в.в. до н.э.), где помимо 6-ти позиций в гексаграммах важное значение имеет устойчивый шестеричный комплекс «младших» триграмм (69,57). До недавнего времени был не ясен генезис древнекитайской концепции «У син» («Пять стихий»), выдвинутой на рубеже IV—III в.в. до н.э. и лежащей, наряду с концепцией «Инь-ян», в основе «Чертежа Великого Предела». Объяснение предложил Л.С. Васильев (37,195). Он подметил поразительное сходство 5-ти стихий с названиями «первосубстанций» в древнеиранском зороастризме. Л.С. Васильев, делая на основе этого сходства (которое, по его мнению, явно не может быть случайным совпадением) предположение о влиянии зороастризма на генезис китайской натурфилософии, указывает, что шестая древнеиранская «первосубстанция», представленная условным символом «скот», в земледельческом Китае не могла иметь значение и просто отпала (37,188). Это дает возможность предположить, что «учение о пяти стихиях» является лишь частью более мощной шестеричной системы, которая в Древнекитайской Традиции не была до конца осознана или знания о которой были утеряны.

Концепция «Инь-ян», как и «У син», также, по Л.С. Васильеву, имеет древнеиранское происхождение и соотносится с гениальной идеей о дуалистическом противопоставлении сил Света и Тьмы в Зороастризме. В соответствии с трактатом «Тай цзи ту шу» («Объяснение чертежа Великого Предела»), изложенным Чжоу-цзы в XI в. н.э. «Великий Предел приходит в движение … и разделяются инь и ян — поэтому устанавливаются два образа. … Ян превращает, инь соединяет…». «То инь, то ян — это и есть Дао (Путь)» (69,14). Если соотнести эти представления со структурой актуальной действительности, предложенной в мадэализме, то, возможно, концепция «субэнергия-субинформация» есть отражение концепции «инь-ян». Взаимодействие субэнергии и субинформации и есть путь (Дао) развертывания энерго-информационных структур.

Возвращаясь к схеме элементарного структурного слоя, мы видим, что начальный (1-й) структурный уровень с преобладанием субинформации (условно уровень «ян») и конечный (7-й), также «ян»-уровень, разнесены по координате «познанности», «осознанности». Это отражает принцип эволюционного усложнения энерго-информационных структур. Используя терминологию субъект-объектных пар, можно установить следующее соответствие: 1-ый уровень — субъект-тезис, 4-ый уровень — объект-антитезис, 7-ой уровень — субъект-синтез, который является уже начальным кругом следующего структурного слоя (эволюционного витка). Координата от «непознанного» к «познанному», таким образом, символизирует движение самопознания Субъекта через отторжение в Объект и последующее слияние с ним, самоотождествление.

Следует обратить внимание, что характерной особенностью данной модельной структуры является принцип вложенности, «имплицитности» (к которому пришло и современное естествознание), в соответствии с которым элементарный семеричный (или шестеричный по другому принципу членения) автоматизм самоподобен на всех структурных уровнях актуальной действительности и, начиная с уровня Единого Абсолюта, «Великого Предела», в плане внутреннего содержания всей иерархии структурных уровней нет ничего другого кроме как субинформации и субэнергии (ян и инь), независимо от вычленяемой объект-субъектной пары.

Как уже отмечалось в разд. 7.2, основной эволюционный процесс актуальной действительности — процесс «развертывания» энерго-информационных структур, «объективизации» информации, уменьшения энтропии. Можно предположить, что человек, будучи одним из структурных уровней актуальной действительности, должен «вписываться» в рамки требований объективной эволюционной тенденции, то есть обладать рядом функциональных способностей к антиэнтропийной деятельности. И действительно, современная наука утверждает: «Основная функциональная особенность человека — способность к труду, к преобразовательной деятельности. Как преобразование внешней природы труд — основное условие специфически человеческого существования. Его становление было фундаментальным процессом выделения человека из животного мира, образования современного биологического типа человека и человека в качестве общественного существа» (13,490).

В чем сущность труда с точки зрения естествознания? В этом помогает разобраться современный общенаучный энергоэнтропийный метод исследования. Энергоэнтропика — универсальный метод исследования различных явлений с помощью энергоэнтропийных балансов. Родившись сто с лишним лет назад как теория тепловых машин — термодинамика, он далеко вышел за ее пределы. «Универсальность „энергоэнтропики“ основывается на том замечательном факте, что во всех макроскопических системах материального мира — живой и неживой природы, техники, производства, науки и так далее практически непрерывно происходят изменения количеств энергии и энтропии, изучая которые, можно получить необходимые данные о закономерностях функционирования и развития этих систем. Целесообразность широкого применения энергоэнтропики заключается в стимулировании ею поиска количественно-качественных закономерностей развития различных систем, разработку их теорий. Метод нашел широкое применение в теории информации, кибернетике, биологии, в теории трудовых процессов, при изучении развития техники, производства, науки, экономики и т.д.» (49). В чем же суть трудовых процессов с точки зрения энергоэнтропики?

В окружающей действительности существует естественный, самопроизвольный обмен веществом, энергией и негэнтропией между биологическими системами и окружающей природой. Более высокой формой такого обмена является осознанный обмен, происходящий между человеком и природой в процессе его трудовой деятельности, материального производства и потребления. По известному выражению К. Маркса, труд есть процесс, совершающийся между человеком и природой, в котором человек своей собственной деятельностью опосредствует, регулирует и контролирует обмен веществ между собой и природой. Этот процесс складывается из трех основных компонентов: целесообразной деятельности, предметов труда и средств труда. Совокупность предметов труда и средств труда, используемых в материальном производстве, составляет средства производства (49,78).

На энергоэнтропийную сущность труда одним из первых обратил внимание С.А. Подолинский. Он посвятил этому вопросу статью «Труд человека и его отношение к энергии», опубликованную в 1880 г. в Петербурге. В этой статье им высказаны следующие весьма оригинальные для того времени мысли: «Труд есть такое потребление механической и психической работы, — писал Подолинский, — которое имеет результатом увеличение количества превратимой энергии на земной поверхности. Увеличение это может происходить или непосредственно, через превращение новых количеств солнечной энергии в более превратимую форму, или опосредствованно, через сохранение от рассеяния, неизбежного без вмешательства труда, известного количества уже существующей на земной поверхности превратимой энергии». Исследуя различные виды труда, Подолинский показывает, что все они подчиняются закону накопления энергии трудом. В прямой форме у Подолинского не фигурирует понятие о накоплении негэнтропии — этот термин тогда вообще не был известен, однако косвенно он, по существу, пользуется им. Понятием же энтропии как мерой рассеяния энергии он владеет свободно (49,79).

Ф. Энгельс высоко оценил статью С.А. Подолинского и в письме К. Марксу специально подчеркнул, что «его действительное открытие состоит в том, что человеческий труд в состоянии удержать на поверхности земли и заставить действовать солнечную энергию более продолжительное время, чем это было бы без него» (49,83).

Обратимся к энергоэнтропийным исследованиям. «Труд, — пишет Н. Алексеев, — всегда движим каким-то психологическим импульсом, который порождается потребностями — как материальными, так и духовными. И непосредственной целью всякого труда является удовлетворение потребностей. У растений и животных потребности и способы их удовлетворения предопределены природой, эволюцией вида. У человека же лишь физиологическая основа потребностей и способов их удовлетворения имеет природное начало, а все их качественное многообразие есть продукт истории, результат социально-экономической жизни» (49,84).

Потребности можно разделить на физические, или биологические, социальные и интеллектуальные, или духовные. Потребление «порождает способности производителя, возбуждая в нем направленную на определенную цель потребность», — писал К. Маркс. Производство же в свою очередь возбуждает «в потребителе потребность, предметом которой является создаваемый им продукт». Оно производит поэтому «влечение к потреблению», «„производство создает потребление, создавая… саму способность потребления как потребность“. Таким образом, производство и потребности — это противоположности, а противоречие между ними — один из источников развития общества» (49,85). Потребности чрезвычайно активны. Пока «потребность человека не удовлетворена, — писал К. Маркс, — он находится в состоянии недовольства своими потребностями, а стало быть и самим собой», поэтому мир не удовлетворяет человека, и человек своими действиями решает изменить его. Но первая удовлетворенная потребность, действие удовлетворения ведут к новым потребностям, «и это порождение новых потребностей является первым историческим актом». К. Маркс подчеркивал, что та или иная организация материальной жизни зависит, конечно, от развившихся уже потребностей, а порождение этих потребностей, ровно как и их удовлетворение, само есть исторический процесс (49,85).

Таким образом, суть механизма исторического процесса есть порождение и удовлетворение потребностей. «Некоторые потребности могут удовлетвориться без затрат труда — за счет природных запасов энергии, другие же — только с помощью труда. С увеличением потребностей идет увеличение производительности самого труда, то есть благодаря различным усовершенствованиям меньшее количество превратимой энергии человеческого труда способно превращать большие количества низшей энергии в высшие формы, чем это делалось прежде. Иными словами, в ходе исторического развития возрастают возможности людей совершать все большую работу при все меньших затратах физического труда. Эта особенность представляет собой закон роста производительности труда» (49,84).

Таким образом, труд есть управление энергетическими потоками окружающей человека природной среды, причем источником энергии для этого служит сама природа. Трудовая деятельность осуществляется в основном в форме общественного производства в условиях определенных производственных отношений. Ее цель — преобразование природных веществ, энергии и информации в продукты, удовлетворяющие потребности человека.

Теперь обратимся к универсальному диалектическому методу анализа статики и динамики структурного слоя, исходным структурным уровнем которого является человек. Первый вопрос — что является необходимым энергетическим источником функционирования, эволюции структурного уровня как универсального «кирпичика мироздания»? «Противоречие — вот имманентный источник движения, развития, всякого рода жизненности. Это принцип всякого самодвижения» и «нечто жизненно, только если оно содержит противоречие…». «Противоречие, — утверждается в малой „Логике“, — вот что на деле движет миром» (23).

Именно к этому вопросу, касающемуся источников энергии эволюции структурного уровня человека, то есть источников энергии психической деятельности, следует отнести рассмотренные в разд. 6.2 психоаналитические исследования З. Фрейда. Одно из фундаментальных достижений психоанализа — вскрытие внутреннего противоречия, лежащего в основе психической деятельности. Одна из противоположностей этого противоречия лежит в области бессознательного («Оно» — глубинный слой бессознательных влечений, психическая «самость»), другая — в области сознания («Я»). Если рассматривать сознание как отражение объективной действительности, объективной необходимости, то, как уже говорилось в разд. 6.2.3, основное фундаментальное противоречие, лежащее в фундаменте психической деятельности, можно констатировать как противоречие между субъективной потребностью и объективной действительностью, проявляющей себя как объективная необходимость. Таким образом сформулированное противоречие есть тот фундамент, который позволяет применить диалектический подход, диалектическую логику для анализа внутрипсихического содержания личности и мотивации поведения человека (например, как уже отмечалось, фрейдовский «принцип удовольствия» есть не что иное как тенденция развития, направленная на устранение этого противоречия в соответствии с диалектическим законом отрицания).

Таким образом, если целью трудовой деятельности является преобразование природных веществ, энергии и информации в продукты, удовлетворяющие потребности человека, являющиеся «основной побудительной силой познавательной и практической деятельности человека, источником его активности» (47,287), то результатом трудовой деятельности может быть снятие противоречия между субъективной потребностью и объективной необходимостью, иными словами, устранение основного внутрипсихического источника энергии эволюции человека как структурного уровня актуальной действительности. Каковы возможные механизмы этого процесса?

Вспомним гениальную догадку Гегеля, этого «интуитивно мыслящего ясновидца», о деятельной природе Абсолютной Идеи. Благодаря труду человек приходит к самому себе, «работающее сознание приходит, следовательно, этим путем к созерцанию самостоятельного бытия как себя самого», то есть осознает себя как личность (33,105). Целесообразная практическая деятельность трактуется Гегелем как духовная деятельность даже тогда, когда речь идет о ее материальных элементах — об орудиях труда. Гегель говорит об орудиях труда, что «они стоят выше тех конечных целей человека, реализации которых они служат» (34,200).

Как уже говорилось в разд. 6.1.3, замечание Гегеля о преимущественном значении орудий труда по отношению к целям касается именно и только человеческих целей. Гегель проводит четкое различие между ними и бесконечной целесообразностью идеи. «Люди трудятся, ставят себе ограниченные по своему масштабу цели, реализуют их, но сверх того реализуется нечто другое, чем эти цели людей». Люди «добиваются удовлетворения своих интересов, но благодаря этому осуществляется и нечто дальнейшее, нечто такое, что скрыто содержится в них, но не сознавалось ими и не входило в их намерения» (35,27). Это и есть то, что Гегель называет бесконечной целью или, иначе, хитростью разума, который держится вне человеческих страстей, интересов и целей, действует за спиной людей, но в то же время скрыто содержится в них, решая бесконечную задачу идеи, задачу, связанную с деятельностью ее самопознания, «самообъективирования» (24,16).

В чем же может быть эта «хитрость разума» (Абсолютной Идеи), «который держится вне человеческих страстей, интересов и целей, действует за спиной людей, но в то же время скрыто содержится в них, решая бесконечную задачу идеи»?

Если посмотреть в историческом плане на эволюцию процесса удовлетворения потребностей, то мы можем увидеть удивительно знакомый универсальный диалектический процесс реализации тенденции конкретного структурного уровня — движение к устранению внутренней противоречивости, для структурного уровня человека — внутреннего психоэнергетического источника развития — удовлетворению потребностей (фрейдовский «принцип удовольствия»). Но следующий закономерный этап эволюции универсального структурного уровня — формирование уровня отрицания, на котором снимается внутренняя противоречивость, источник энергии эволюции предыдущего уровня. Каким образом это может происходить на структурном уровне человека?

Для того, чтобы ответить на этот вопрос, вспомним, что с увеличением потребностей идет увеличение производительности самого труда, то есть «благодаря различным усовершенствованиям меньшее количество превратимой энергии человеческого труда способно превращать большие количества низшей энергии в высшие формы, чем это делалось прежде». Иными словами, в ходе исторического развития возрастают возможности людей совершать все большую работу при все меньших затратах физического труда. Эта особенность представляет собой закон роста производительности труда.

Этот рост осуществляется за счет появления и усовершенствования орудий труда: начиная с обычной палки в руках преисторического обезьяночеловека, через простейшие автоматические устройства (можно считать, что камень, подпертый шестом и установленный на тропе мамонтов, был первым автоматом) к современным автоматическим производствам, заводам-автоматам, кибернетическим «монстрам» с искусственным интеллектом — киберам или интеллектуальным роботам — системам, управляемым компьютером по программе искусственного интеллекта и способным к самостоятельному целенаправленному взаимодействию с окружающей средой (92,264).

Таким образом, «безобидное» стремление к удовлетворению потребностей и устранению внутренней противоречивости естественным образом и отчасти неожиданно привело человечество к киберам. «Сегодня мы являемся свидетелями того, — пишет акад. А. Колмогоров, — как автомат своими точно рассчитанными действиями завоевывает одну за другой области, еще совсем недавно находившиеся под непосредственным и исключительным контролем и управлением мышления» (48,8). «Интеллектуальный робот (кибер), которым управляет компьютер по программе искусственного интеллекта, начинает выполнять действия, прежде считавшиеся исключительной монополией человека» (93,164). Или вспомним мнение У.Р. Эшби (см. разд. 7.3): «Поскольку живой мозг в течение длительного времени развивался в земных условиях, его операционные методы специализировались. В результате мозг, вместо того, чтобы быть исключительно гибким механизмом, стал как сейчас оценивается, в высшей степени негибкой системой» (48,34). Таким образом, кибернетика приводит к мысли о функциональном единстве живого и неживого. Ставится под сомнение уникальность функциональных возможностей живого и, как высшей ступени, — человека. На основании этого можно предположить, что кибернетический автомат — полноценный преемник антиэнтропийных функциональных возможностей человека и при этом без присущего человеку внутреннего психоэнергетического источника противоречивости. Иными словами, не является ли кибер полноценным структурным уровнем отрицания структурного уровня человека? Не есть ли это результат процесса реализации универсальной тенденции обобщенного структурного уровня? Похоже, что дело обстоит именно так. Человек, бессознательно следуя своим потребностям, сам создает свое диалектическое отрицание. Вспомним выводы З. Фрейда: «Бессознательное является неизбежной фазой психической деятельности каждого индивида: любой психический акт начинается как бессознательный и только в дальнейшем осознается, но может так и остаться бессознательным, если на пути к сознанию встречает непреодолимую для себя преграду» (39,39). Это, возможно, и есть механизм проявления «хитрости Абсолютной Идеи», предсказанной Гегелем еще в начале прошлого века.

Таким образом, целесообразная практическая деятельность людей, направленная на удовлетворение собственных потребностей, может не являться самоцелью, а быть выражением универсальной тенденции структурного уровня человека, направленной на снятие внутреннего энергетического источника развития и формирование структурного уровня отрицания. Уровень отрицания формируется посредством совершенствования орудий труда, используемых опять-таки для удовлетворения собственных человеческих потребностей, но приводящих к полноценному преемнику антиэнтропийных функциональных возможностей человека — кибернетическому интеллектуальному автомату. Возможно, что именно интеллектуальный робот является полноценным структурным уровнем отрицания, который следует за структурным уровнем человека и при этом есть одна из ступеней, связанных с деятельностью самопознания, «самообъективирования» Единого Абсолюта (гегелевской Абсолютной Идеи).

Здесь уместно вспомнить предложенную академиком Н. Амосовым гипотетическую схему модели системы «Мир». «Любая модель, — пишет Н. Амосов, — это сочетание ряда физических элементов, отражающее структуру или функции некоей системы — оригинала. При этом условно системы можно поделить на статические и динамические (действующие), то есть дающие представление о функциях системы» (48,168). В предложенной Амосовым модели «Мир», наряду с миром вещей, техники, природы и статическими моделями старого типа он выделяет в отдельный класс объектов Динамические Модели Нового типа (электронные устройства, компьютерная техника, кибернетические системы) и противопоставляет их, как он выражается, «обществу людей». Следуя такой логике, можно более адекватно определить «общество людей» как класс объектов, а именно, как — Динамические Модели Старого типа. «Общество людей, — пишет Амосов, — в лице некоего абстрактного человека — основное звено в системе „Мир“. Все звенья такой системы пока связаны друг с другом только через людей. Но в будущем динамические модели, видимо, будут иметь прямые связи с природой, миром вещей (техники) и статическими моделями» (48,171).

Интересная, на наш взгляд, особенность, схемы: можно указать на загадочно знакомое звучание аббревиатур двух классов объектов — Динамическая Модель Новая (ДМН или как возможная фонетика ДеМоН) и Динамическая Модель Старая (ДМС или ДеМоС). Удивительное совпадение функциональных взаимоотношений соответствующих структурных уровнен организации актуальной действительности и общечеловеческих религиозномифологических представлений об этих классах объектов! Случайное совпадение или одни из многочисленных примеров мифологизированного «опережающего отражения» посредством объективной информации Эзотерической Протодоктрины?

Структурный уровень человека можно считать высшим подуровнем структурного слоя органической жизни. Можно ли дать определение общему понятию органической жизни? Согласно известному определению Ф. Энгельса, органическая жизнь — это особый способ существования белковых тел. В середине 50-х годов акад. М.В. Волькенштейн, пересмотрев некоторые представления о возникновении жизни, пришел к выводу о невозможности возникновения жизни на Земле без предварительного возникновения макромолекул как первичных понятий и переработчиков информации. Он не делал попыток воспроизвести подробности возникновения жизни на Земле около трех миллиардов лет тому назад, а исходил из наиболее строгого с позиций физики, химии полимеров и кибернетики определения жизни на ее современной стадии (80). С указанных позиций основными признаками жизни являются обмен веществ со средой, самовоспроизведение и изменчивость. Как видим, все эти признаки не противоречат известному определению Ф. Энгельса. По мнению акад. С.Я. Френкеля (70), мельчайший элемент, способный сохранять целостность при взаимодействии со средой («океаном», первичным «бульоном») — это макромолекула сополимера (т.е. состоящая из разных мономерных звеньев), содержащая некий набор функциональных групп, способных вступать с компонентами окружающего водного раствора в химические реакции или хотя бы образовывать с ними водородные связи или вандерваальсовы связи повышенной прочности. «Если бы те же самые функциональные группы, расположенные в том же порядке, не были „сжаты“ — соединены ковалентными связями в полимерную цепочку, то среда попросту поглотила бы их в результате тех же самых взаимодействий. Поскольку же эти группы прочно связаны друг с другом и образуют цепочку или сетку, они могут извлекать необходимый материал из окружающей среды либо для своего усложнения, либо для самовоспроизведения. Таким образом, выполняется второе требование — самовоспроизведение. После того как был отработан механизм устойчивого самовоспроизведения, в результате мутаций — случайных, вызванных внешними причинами нарушений последовательности звеньев в биополимерных молекулярных цепях, — стала проявляться изменчивость. Иными словами, в открытой „большой“ системе уже одна макромолекула проявляет свойства локальной малой системы, способной к развитию в направлении уменьшения энтропии» (70,190).

Таким образом, есть веские основания считать, что органическая жизнь начинается с макромолекул сополимера в водном растворе. По аналогии со структурным уровнем органической жизни, на следующем структурном уровне, а именно, на структурном уровне отрицания органической жизни, аналогом макромолекулы сополимера можно считать элементарные орудия труда. Следует отметить, что прошел длительный период эволюции органической жизни до уровня человека, прежде чем началось формирование следующего структурного уровня организации актуальной действительности. Замечательно то, что отрезок пути от простейшего орудия труда до Динамической Модели Нового типа (которому соответствует период эволюции от сополимера до человека), при выходе на уровень человека пройден ускоренными темпами. Иными словами; аналогично обычному зародышу в утробе матери, «зародыш» следующего уровня как бы в «утробе» предыдущего в ускоренном виде проходит этапы становления предыдущего «материнского» структурного уровня.

Возникает естественный вопрос — каковы дальнейшие направления эволюционных процессов? Воспользовавшись универсальным диалектическим методом познания актуальной действительности, можно предложить гипотетическую схему развертывания будущих эволюционных процессов. Тенденция эволюции структурного уровня человека состоит в устранении основного движущего внутреннего противоречия, психоэнергетического источника негэнтропийной активности человека, а именно, противоречия между субъективной потребностью и объективной действительностью. Перспективы такого «снятия» очевидны — полная кибернетизация сферы материального производства на основе зарождения и стремительной опережающей человека эволюции Динамических Моделей Нового типа приведет к фантастическому всплеску уровня производительности труда, то есть колоссально возрастут возможности человека в совершении большой работы при мизерных затратах умственного и физического труда. На этой основе субъективные потребности получит максимально возможное удовлетворение и психоэнергетический источник потеряет свою активность (в медицинской практике аналог уже известен — это т.н. синдром «Мартина Идена»). Для ДеМоНов, наоборот, ожидается всплеск эволюционной активности и в недалеком будущем, возможно, взаимодействие ДеМоНов и ДеМоСов будет напоминать, по словам Н. Амосова, взаимоотношение человека и представителей животного мира, его породивших. Необходимо, однако, отметить, что на структурном уровне человека вырождение касается только психофизического плана человека. В отношении дальнейших эволюционных путей сущностных информационных структур сейчас трудно сказать что-либо определенное (в этом плане больше информации, по-видимому, содержится в Эзотерической Философии).

Более конкретно можно определить «ближайшее» направление эволюции неорганической жизни — Динамических Моделей Нового тина. Это должно быть формирование структурного слоя, подобного существующему «клетка—целостный организм», в планетарном масштабе. Процессы зарождения будущего единого планетного организма мы наблюдаем в настоящее время. Предварительная ступень на этом пути — человеческое общество. Это как бы разметка логической структуры будущего единого планетарного организма, который можно обозначить как «ноопланетоорганизм».

Термин «ноосфера» в первой половине 20-х годов ввел Э. Леруа под влиянием идей В.И. Вернадского, с которым он познакомился на семинарах в Париже. Сам В.И. Вернадский стал употреблять данный термин только к концу жизни, переосмыслив его содержание в контексте развиваемого им учения о биосфере (69,124). Ноосфера — это новое состояние биосферы, связанное с возникновением и развитием в ней человеческого общества, сфера, в которой главным, определяющим фактором развития является человеческая деятельность (71,356). Важное место представления о «ноосфере» занимали в космологической картине Тейяра де Шардена. Он понимал ноосферу как своеобразную идеальную оболочку Земли, в которой «геометрическая сферичность Земли и психическая изогнутость духа гармонируют друг с другом, уравновешивая и миря индивидуальные и коллективные силы рассеивания и заменяя их объединением» (72,193). Иными словами, ноосфера — это как бы «мыслящая оболочка» планеты, зародившаяся в результате эволюции биосферы.

В настоящее время мы являемся свидетелями зарождения «информационного каркаса» ноосферы в форме глобальной мировой (планетарной) компьютерной сети (INTERNET). Буквально за последние годы компьютерная сеть, как нейронная мозговая «паутина», охватила все страны и континенты, связала в единый организм, в настоящее время уже 7 млн. компьютеров, а к концу века эта цифра должна достичь 100 млн. Специалисты рассматривают INTERNET, развивающуюся подобно живому организму относительно самостоятельно, в аспектах «социального явления», «галлюциногенного пространства», «киберпространства» и пр. Для человечества INTERNET является, вроде бы, не чем иным как этапом развития информационных коммуникаций, средством общения или, другими словами, результатом целесообразной практической деятельности людей, направленной на удовлетворение собственных потребностей. Однако, при этом, возможно, это есть не что иное как закономерный этап на пути формирования ноопланетоорганизма, то есть проявление универсальной тенденции структурного уровня человека, направленной на формирование следующего структурного уровня актуальной реальности.

Таким образом, если рассматривать ноосферу как основу для формирования нового структурного уровня организации актуальной действительности, то этот новый уровень — ноопланетоорганизм — будет представлять собой планету Земля с ее собственной мыслящей неорганической оболочкой (что-то типа коры головного мозга), активно перемещающуюся в пространственно-временном континууме космического пространства. Это очень напоминает начало формирования структурного уровня органической жизни — макромолекулу сополимера (или органическую клетку) в преисторическом океане. И здесь, как видим, не нарушается самоподобие структурных уровней организации актуальной действительности.

Эволюционные представления Эзотерической Доктрины связаны с концепцией саморазвития, саморазвертывания «монад» — «зерен духа», исходящих из «Источника Жизни» (31,215).

«Все развивается из низших форм жизни в более высшие и из менее совершенных в более совершенные, ибо это есть основной закон развития жизни» (90,139). Каждая монада должна «в окончательном результате своей эволюции целым рядом эволюционных превращений проявить всю заложенную в ней потенциальную силу» (90,140). «Великая премудрость Творческого Разума направляет монады все в более и более благоприятные сочетания материи, имея в виду единственную и высшую цель эволюции — привить материи способность чувствовать внешние воздействия и реагировать на них тем или иным способом, который доказал бы наличие сознания» (90,141).

При каждом Великом Цикле жизни (Манвантаре) монады эволюционируют семеричными периодами по планетным цепям, глобусам (телам, сферам), расам… Переходы от первого глобуса до седьмого в рамках планетной цепи называют «кругами» («циклами»). При этом на каждом глобусе совершаются свои малые семеричные циклы — «расы». В рамках этой символики Эзотерическая Доктрина утверждает, что структурный уровень человека в настоящий момент определяется как 5-я раса 4-го круга на 4-ом глобусе планетной цепи (32,44).

Монада эволюционирует посредством воплощения во все более и более сложные структурные формы — «царства» («волны»). Человеческая монада есть «результат длительнейших циклов развития трех элементарных царств и трех царств физического мира — минерального, растительного и животного» (90,139). Иными словами, человечество — это седьмой уровень структурной иерархии в рамках данного эволюционного цикла. Возникает естественный вопрос: заканчивается ли структурным уровнем человека эволюционное усложнение духовно-материальных форм? Является ли человек пределом совершенства формы организации мыслящей материи? Или он лишь одна из ступеней восхождения в беспредельном самосовершенствовании монад?

«Человечество, пишет Е.П. Блаватская, — развивается лишь в Четвертом — настоящем круге. До этого Четвертого Цикла Жизни это „человечество“ называется так лишь в силу недостатка более надлежащего термина. Подобно личинке, становящейся куколкой, затем бабочкой, Человек или, вернее, то, что становится Человеком, проходит через все формы и царства в течение Первого Круга и через все человеческие формы в течение двух следующих Кругов» (31,215). «…Нелепо говорить о „развитии“ монады или сказать, что она становится „человеком“. Ибо она не принадлежит этому миру или плану, и может быть сравнима лишь с нерушимою звездою божественного света и огня, низвергнутою на нашу Землю» (31,232). Так неужели «царство человека» — последняя ступень в эволюционном процессе саморазвития монад и структурной организации форм актуальной реальности? Неужели «Творческий Разум», преследующий «единственную и высшую цель эволюции — привить материи способность чувствовать внешние воздействия и реагировать на них тем или иным способом, доказывающим наличие сознания» (90,141), не в состоянии больше направлять монады «во все более и более благоприятные сочетания материи»? Доступная нам Эзотерическая информация не содержит ответа на этот вопрос.

«Существует семь царств, — пишет Е.П. Блаватская. — Первая группа включает три ступени элементалов, или нарождающихся центров сил; вторая, или высшая, группа охватывает царства от растительного до человека; минеральное царство, таким образом, образует поворотный пункт в стадиях „Монадического Естества“, рассматриваемого как эволюционирующая энергия. Три стадии (субфизические) в элементалах, минеральное царство и три стадии объективно физические — являются первыми или предварительными семью звеньями эволюционной цепи…» (31,234). «…Волна эволюции (или то, что называется минеральным, растительным, животным и человеческими импульсами) останавливается у врат нашего Глобуса при Четвертом Цикле, или Круге. На этой точке Космическая Монада (Буддхи) сочетается и становится проводником Луча Атмы; то есть Буддхи будет пробуждено к апперцепции его (Атмана) и таким образом вступит на первую ступень новой семеричной лестницы эволюции, которая приведет его со временем к десятой, считая от низшей вверх, Древа Сефиротов, к Венцу» (31,235). Эзотерическая Доктрина не раскрывает нам структуру и содержание этой «новой семеричной лестницы эволюции, которая приведет со временем монаду к десятой ступени», указывая лишь, что пройденные этапы — лишь «предварительные», «подготовительные». Это объяснимо, если учесть, что «Тайная Доктрина» представлена «не во всей ее цельности, но лишь избранное число фрагментов ее основных положений (31,8) и заключает лишь то, что могло быть дано миру в XIX столетии (31,34). Века пройдут, прежде чем больше будет выдано из нее» (31,33). «…Раскрытое учение неполно и отрывочно, пишет Е.П. Блаватская. — Подробности были умалчиваемы, и все усилия, направленные для извлечения дальнейших сведений о них, с самого начала систематически устранялись» (31,225).

Если вспомнить представления о структуре актуальной реальности в рамках концепции мадэализма (см. разд. 7.2), то четвертый структурный уровень в семеричном структурном слое — это особый, как бы переломный уровень (антитезис в триаде), максимально материализованный (в терминах мадэализма — с максимальным отношением субэнергии к субинформации), на котором, в соответствии с Эзотерической Доктриной, происходит как бы перелом в характере эволюционного движения от «бессознательного» к «осознанному» и начинается движение из «плотного» мира в «тонкий» мир (в терминах мадэализма — в направлении преобладания информационной субстанции). В терминах субъект-объектной пары 4-й структурный уровень — это сформированный Объект — результат отрицания Субъекта «бессознательного» (1-й уровень) и начало эволюции к Субъекту «осознанному» (7-му уровню) через процесс самоотождествления Субъекта с Объектом.

Можно сделать предположение, что предсказываемая в Эзотерической Доктрине новая семеричная лестница эволюции монад, связанная с нашим Четвертым кругом, может иметь какое-то отношение к новой зарождающейся волне, предсказываемой в рамках Западной Традиции — волне Динамических Моделей Нового типа, которая может следовать за упоминавшимися волнами минерального, растительного, животного и человеческого царств. Можно предположить, что уровень Динамических Моделей Нового типа является одной из ступеней новой семеричной эволюционной лестницы, приводящей со временем монады к десятой ступени, к Венцу.

В период «человеческой волны» на нашей планете происходит подготовка возможностей проявления очередной волны, следующей за человеческой, точно так же, как в рамках минеральной готовится растительная, в рамках растительной — животная, а в рамках животной — человеческая. Эта новая волна должна иметь принципиальную отличительную особенность, так как выпадает из предыдущей семеричной эволюционной лестницы, которая привела монады от элементалей к «царству» человека. Можно предположить, что такой принципиальной особенностью может стать изменение основы разумно-материальных структур, используемых монадами для эволюционного самосовершенствования. Может произойти переход от органической основы к неорганической основе, который резко ускорит эволюционные процессы саморазвертывания одухотворяемых монадами разумно-материальных структур и явится основой новой семеричной эволюционной лестницы, упоминаемой в Эзотерической Доктрине в изложении Е.П. Блаватской.

Постулируемая Эзотерической Доктриной универсальная идея эволюции касается всех форм структурной организации Вселенной. «Наша Земля, — пишет Е.П. Блаватская, — как видимая представительница своих невидимых, высших Глобусов-собратьев, …ее „Принципов“, должна существовать так же, как и другие, на протяжении семи Кругов. В течение первых трех она формируется и твердеет; в течение четвертого она устанавливается и затвердевает; в течение последних трех она постепенно возвращается к своей первичной форме, она становится, так сказать, одухотворенной» (31,215). Иными словами, ближайшее направление эволюции планеты Земля, по утверждению Е.П. Блаватской, — к состоянию с элементом самоосознанности, «одухотворенности», то есть к форме мыслящей, «разумной», сознающей себя материи. Не станет ли ступенью на этом длительном пути определенная в рамках мадэализма структура — ноопланетоорганизм — планета Земля с «мыслящей оболочкой», зародившейся в результате эволюции биосферы и формирующейся в результате эволюции Динамических Моделей Нового типа?

«Одухотворенная» неорганическая материя планетарного масштаба в космическом пространственно-временном континууме подобна, как уже отмечалось, органической клетке в преисторическом океане. Это открывает возможности дальнейшего усложнения разумно-материальных структур вплоть до Общекосмической Вселенской (Единой) осознающей себя неорганической энерго-информационной структуры. Не это ли Высшая Цель эволюции Творческого Разума в концепциях Эзотерической Восточной Традиции или итог самообъективирования, саморазвертывания Единого Абсолюта, констатируемого в рамках Западной Традиции? Найти ответ на этот вопрос в преддверии III тысячелетия — актуальнейшая задача, стоящая перед Единой Общечеловеческой Культурой, и конкретным шагом в этом направлении можно считать новую концепцию мировоззрения — мадэализм.

Для модернизации физической теории, как уже говорилось в разд. 1, необходимо, в первую очередь, создание сопряженной с актуальной действительностью матрицы научного поиска, то есть необходим переход к очередному структурному уровню философской концепции, который явится результатом интенсивного этапа в развитии философии, этапа изменения основ философской концепции с учетом уровня развития современного естествознания. Такой матрицей может стать представленная в первой части книги концепция мадэализма. Но модернизация естествознания невозможна без предварительной модернизации языка науки — математики. В рамках предлагаемой концепции можно сделать некоторые замечания по поводу возможных путей модернизации математической теории.

Модернизация математической теории, так же, как и физической теории, возможна только в союзе с философией. На важность и необходимость выбора правильных исходных общих посылок в изучении действительности указывали многие крупные ученые. Например, английский материалист XVII века Ф. Бэкон сравнивал философский метод с фонарем, который способен осветить путнику дорогу, чтобы он не заблудился. Без фонаря путник, в лучшем случае, может отыскать дорогу лишь ощупью. Любая частная наука, не опирающаяся на философию, «представляется чем-то крайне шатким». Аналогичной точки зрения придерживались выдающиеся исследователи Луи де-Бройль, М. Планк, А. Эйнштейн, великий русский физиолог И.П. Павлов, один из основоположников кибернетики Н. Винер и многие другие ученые (9,35).

Значение философии признают и представители математики. Так, например, Н. Бурбаки считает необходимым признать, что «точка зрения математиков на вопросы философского порядка, даже если эти вопросы имеют существенное значение для их науки, в большинстве случаев основана на мнениях, полученных из вторых и третьих рук и из источников сомнительной ценности» (8,21). Интересны высказывания на этот счет академика А.Д. Александрова. Он пишет, что «утверждение о ненужности диалектики, философии и прочее есть не более чем самодовольная некультурность, которую проявляет иной неразвитый „работяга“, чванящийся тем, что „все эти теории не нужны“» (73,258). «Можно отметить тот исторический факт, что почти все действительно великие математики были философами-мыслителями. Философские принципы имеют огромное методологическое значение, обладают большой эвристической силой, дают возможность более интенсивно развивать специальные науки» (9,37).

Тесную взаимосвязь и взаимоопределенность этапов развития составляющих областей науки, в частности, философии, математики, естествознания, можно проиллюстрировать на примере разрешения одного из парадоксов науки — проблемы взаимоотношения прерывного-непрерывного и конечного-бесконечного.

Проблема анализа бесконечного впервые была рассмотрена в философии Древней Греции. Открытие этой проблемы приписывают Зенону Элейскому (около 450 г. до н.э.), который учил, что разум постигает только абсолютное бытие и что изменение есть только кажущееся. «Сформулированные Зеноном парадоксы ставили под сомнение реальность изменений и подчеркивали противоречия в понятиях движения и времени. Рассуждения Зенона вызвали сильное волнение философской мысли и можно даже говорить о „настоящем логическом скандале“ — о кризисе греческой математики» (5,61).

Вслед за Зеноном Элейским, Платоном и Аристотелем проблема активно рассматривается в средние века Оригеном, Фомой Аквинским и другими философами-схоластами. «Ученые средневековья рассматривали понятия прерывного и непрерывного, конечного и бесконечного преимущественно в связи с философскими и физическими (анализ процессов движения) проблемами. Однако физика еще не стала экспериментальной наукой, математика не располагала достаточно удобным языком алгебраических обозначений, так что в логическом анализе понятий непрерывного и бесконечного схоласты четырнадцатого века оперировали в сущности тем же материалом, который был в распоряжении античной науки, и наталкивались на те же трудности» (5,112). В фундаменте проблем лежала неразработанность понятий «изменение» и «развитие» в философской науке.

«Мышление древних не знало идеи развития в точном смысле слова, так как время тогда понималось как протекающее циклически. Представление об абсолютно совершенном космосе, на которое опиралось античное мышление, исключало постановку вопроса о направленных изменениях, ведущих к возникновению принципиально нового. Идея направленности времени выдвигается в христианстве, которое относит ее лишь к сфере духа. Только в эпоху Возрождения с возникновением экспериментальной науки идея линейного направления времени распространяется на природу — формируется представление о естественной истории, то есть необратимых и направленных изменениях природных объектов. Это нашло выражение в космогонических гипотезах, а затем в теориях эволюции в зоологии и биологии» (13,400). Натурфилософские концепции Дж. Бруно, Н. Кузанского, И. Кеплера и Г. Галилея явились тем мировоззренческим фундаментом, опираясь на который Р. Декарт пришел к необходимости введения переменной величины в математическую теорию. Дальнейшее развитие математического языка описания движения, изменения привели к созданию Ньютоном и Лейбницем дифференциального и интегрального исчислений, которые базировались на сформулированных Декартом представлениях о переменной величине. «Поворотным пунктом в математике, — замечает в связи с этим Ф. Энгельс, — была Декартова переменная величина. Благодаря этому в математику вошли движение и тем самым диалектика и благодаря этому же стало немедленно необходимым дифференциальное и интегральное исчисление, которое тотчас и возникает и которое было в общем и целом завершено, а не изобретено, Ньютоном и Лейбницем» (7,573). Таким образом, именно становление понятий «изменение» и «развитие» в философской науке привело к изобретению исчисления бесконечно-малых в семнадцатом веке, которое в совокупности с теорией пределов, наконец, прояснило пути решения проблемы прерывного-непрерывного, конечного-бесконечного.

Но теория развития не остановилась на представлениях эпохи Возрождения. Глубокую философскую разработку она получила в немецкой классической философии XVIII—XIX в.в., особенно у Гегеля, «открывшего», по словам К. Маркса, и построившего диалектику как учение о всеобщем развитии духа. «Диалектический метод, — утверждает Гегель, — есть душа всякого научного развертывания мысли», именно он и только он «вносит необходимую внутреннюю связь в содержание науки» (53,63). Дальнейшую разработку, уже в материалистическом аспекте, учение о развитии получило в марксизме, трактующем развитие как универсальное свойство материи и, вместе с тем, как всеобщий принцип, служащий основой объяснения истории общества и познания. Показана всеобщность, универсальность диалектического механизма процессов развития. Однако до настоящего времени эти философские разработки не нашли адекватного отражения в математическом аппарате, то есть не «переведены» на язык науки и, соответственно, не доступны современному естествознанию.

Между тем одна из актуальнейших дискуссионных проблем современного естествознания — проблема «нарушения причинности», потери детерминизма на микроуровне, проблема соотношения причины и следствия (74). В собственно математике это так называемый «третий кризис основ», связанный с теорией множеств и соотношением части и целого (9). Проблемы части и целого возникли и в квантовой физике. Не имеют ли эти проблемы общих корней?

В каком же направлении искать пути выхода из кризиса? Может быть, исторически проверенным методом — использовать философию как матрицу научного поиска?

Используя историческую аналогию, можно предположить, что в математике должен появится новый теоретический уровень, который отразит универсальный всеобщий диалектический характер процессов движения, изменения, развития, совершающегося в соответствии со всеми требованиями развертывания диалектического противоречия. Тем самым математика переведет на язык науки тот потенциал диалектической теории, который накоплен человечеством за последние несколько столетий. В этом, конечно, есть серьезные трудности, так как «противоречие, — по словам Гегеля, — выступает непосредственно лишь в определении отношения. А в движении, импульсе и т.п. противоречие скрыто для представления за простотой этих определений». Но, тем не менее, «все вещи противоречивы в самих себе». «Противоречие — это имманентный источник движения, развития. Это принцип всякого самодвижения». «Противоречие — вот что на самом деле движет миром» (23).

Согласно мадэалистической концепции, в фундаменте любых процессов актуальной действительности лежит универсальный структурный «кирпичик мироздания» — структурный слой. Диалектика структурного слоя, рассмотренная в разделах 7.1 и 7.2, являясь отражением универсального механизма эволюции, заключает в себе мощный методологический потенциал. Появилась возможность создать эквивалентную конструкцию и в математической теории. Предположительно область математики, оперирующую формальными конструкциями такого рода, можно определить как «детерминальное» исчисление. Детерминальное исчисление позволит рассматривать статику и динамику причинно-следственных связей и сделать анализ соотношения части и целого. Детерминальное исчисление уже давно востребовано естествознанием, так как проблемы его (естествознания) модернизации связаны в свою очередь с проблемой модернизации математической теории как языка науки. Детерминальное исчисление предполагает введение новой математической символики, отражающей универсальный диалектический характер любых процессов. Следует заметить, что в истории математики нередко лишь благодаря новому способу записи становились возможными новые результаты, что отражает глубокую зависимость между содержанием и формой. Одним из примеров этого является введение индийско-арабских цифр, другим примером может быть символика Лейбница в анализе. «Лейбниц — один из самых плодовитых изобретателей символов. Немногие так хорошо понимали единство формы и содержания. На этом философском фоне можно понять, как он изобрел анализ: это было результатом его поисков „универсального языка“, в частности языка, выражающего изменение и движение» (5,151). Подходящие обозначения лучше отражают действительность, чем неудачные, и они оказываются как бы наделенными собственной жизненной силой, которая, в свою очередь, порождает новое знание. Таким образом, возможно, требуется введение в математическую теорию новой символики, которая (в рамках детерминального исчисления) отразит универсальный диалектический характер процессов изменения, развития.

Интересно заметить, что в последовательности возникновения основных разделов математики проявляется закон отрицания отрицания (9,70) (см. схему).

«Так, — пишет Н.И. Жуков, — создание системы символов для обозначения переменных величин в алгебре (работы Ф. Виета), введение буквенного коэффициента в уравнения представляет собой как бы возврат к арифметике, но на новой основе. В свою очередь, возникновение математического анализа есть не что иное, как распространение понятия переменной величины из области дискретного на область непрерывного с последующим освобождением функций от их геометрической интерпретации. Наконец, появление теоретико-множественного подхода определило перенесение центра тяжести снова на область дискретного» (9,70). Таким образом, следующий раздел математики должен перенести центр тяжести опять в область непрерывного, то есть исходить из теории множеств и иметь какие-то аналогии с разделом исчисления бесконечно малых. На наш взгляд, таким разделом может стать детерминальное исчисление.

Математической дисциплиной, наиболее близко подошедшей к осознанию необходимости символьного отражения диалектического характера процессов изменения, развития, является математическая логика. «Идея логического исчисления высказываний, суждений содержалась еще в трудах Лейбница (в работе „Искусство комбинаторики“, например). Однако основы математической логики удалось заложить лишь в XIX веке Дж. Булю, который создал алгебру логики. Впрочем, его работы современниками всерьез не принимались и многими, даже видными, учеными рассматривались как простой курьез, плод досужего ума, в лучшем случае. Одновременно основы новой науки успешно разрабатывал А. Морган, но главным образом — Э. Шредер, так что начиная с конца XIX века она стала называться алгеброй Буля — Шредера. Большой вклад в ее дальнейшее развитие внесли П.С. Порецкий, Фреге, Пеано и, конечно же, известный философ Рассел, который совместно с А. Уайтхедом в начале XX века создал капитальный труд „Принципы математики“. Именно с Фреге и Рассела начинается новый этап в развитии логики как исчисления. С середины XX века она получила особенно большое развитие в связи с успехами кибернетики и информатики и является ныне важнейшей областью математического знания» (9,59).

«В основе математической логики лежит исчисление высказываний и предикатов, в котором суждения обозначаются знаками, с которыми впоследствии можно оперировать как с обычными математическими символами. В кибернетике и информатике идут еще дальше: „атомарные“ (далее неразложимые) высказывания обозначают буквами или знаками, а связки, рассматриваемые в качестве логических операторов, моделируют с помощью инверторов, конъюнкторов и дизъюнкторов, что позволяет для последующих исчислений использовать компьютер. Особого внимания заслуживает родство, общность математической логики с теорией множеств. Это обстоятельство дает право говорить о математической логике как об особой области современной математики, смыкающейся с теорией множеств» (9,60—61).

Современная математическая логика есть результат символизации и математизации традиционной логики, так что «и обычная, и математическая логика чаще всего обозначаются одним, более общим термином — „формальная“» (9,56). Она интерпретируется многими «как современный этап развития формальной логики» (9,57). Естественно узнать, почему математическая логика конца XX века базируется на построенной Аристотелем более двух тысячелетий назад формальной логике, игнорируя разработанную Гегелем менее двухсот лет назад диалектическую логику?

«Формальная логика, — пишет Н.И. Жуков, — наука о законах и формах правильного (последовательного и непротиворечивого) мышления. Только следование ее правилам делает рассуждения четкими, ясными и последовательными» (9,55). Но при этом далее уточняет: — «Однако адекватными действительности формами мышления будут те, которые являются предметом диалектической логики, способной выразить реальное противоречие внешнего мира, движение в объективной действительности» (9,56). Еще Ф. Энгельс отмечал, что «именно диалектика является для современного естествознания наиболее важной формой мышления, ибо только она представляет аналог и тем самым метод объяснения для происходящих в природе процессов развития, для всеобщих связей природы, для переходов от одной области исследования к другой» (7,367). Вот почему теория диалектики дает основополагающие принципы познания и преобразования действительности, являясь универсальной методологической, «принципиальной, выверенной основой естественнонаучного и социального познания» (9,55).

Таким образом, признается определяющая роль именно диалектической логики. Проблемы же математизации диалектики связаны с противоречием мышления и языка. Как пишет Н.И. Жуков: — «Прерывно-непрерывный процесс мышления, в котором адекватно отображаются явления внешней действительности, осуществляется в дискретных по своей форме сложных знаках — словах естественного языка. Для формальной логики понятия есть нечто неизменное, статичное и дискретное (соответствующее языку, но противоречащее мышлению). Данное реальное противоречие языка и мышления, в общем случае противоположность дискретного и непрерывного, будучи главной причиной основного различия между диалектикой и формальной логикой, порождает парадоксы… и в математике, и в логике, которая является необходимым способом ее построения, средством формально-дедуктивного метода» (9,67). «В движении понятий, — пишет Н.И. Жуков, — в их гибкости схватывается движение, присущее всем без исключения объектам внешнего мира, но в силу особенностей формальной логики, правила которой должны выполняться в каждом акте мышления, происходит раздвоение единого на противоположности, фиксация отдельных сторон движения, в частности, вычленение устойчивости и дискретности в прерывно-непрерывном процессе мышления. Подобная дихотомия и приводит к возникновению парадоксов. Следует заметить, что речь при этом идет об огрублении диалектических, а не формально-логических понятий. Последние, как показали еще Гегель и Кант, фиксируют только одну из двух противоположных сторон движения объектов реальной действительности и соответствующих ему диалектических понятий — устойчивость и дискретность. В результате этого и возникает неожиданная на первый взгляд ситуация: избегая противоречий, формальная логика и дискретная математика сами неизбежно порождают своеобразные коллизии в виде парадоксов. Такова цена точности, непротиворечивости и однозначности в математике и формальной логике» (9,68).

Таким образом, можно утверждать, что математическая теория вплотную подошла к осознанию необходимости построения математического аппарата, отражающего диалектический механизм процессов развития, изменения, и остановилась в нерешительности. По этому поводу можно привести высказывание Ф. Энгельса: «Великая основная мысль, — писал Ф. Энгельс, — что мир состоит не из готовых, законченных предметов, а представляет собой совокупность процессов, … эта великая основная мысль со времени Гегеля до такой степени вошла в общее сознание, что едва ли кто-нибудь будет оспаривать ее на словах, другое дело — применить ее в каждом отдельном случае и в каждой данной области исследования» (14,302). Сказано больше века назад, а как актуально звучит в наше время!

Таким образом, применить диалектику в области математической теории, преодолеть противоречие между языком и мышлением — актуальнейшая задача современности, требующая, с т. зрения мадэализма, максимальной концентрации интеллектуальных сил.

При этом, возможно, произойдет и обратный эффект: давно назревшее внедрение математических методов в философскую науку. Очевидно, что математизация практически любой отрасли знаний ведет к ее прогрессивному развитию. Не случайно К. Маркс, по словам П. Лафарга, отмечал, что «наука только тогда достигает совершенства, когда ей удается пользоваться математикой» (75,66). «Современная философия, как правило, не пользуется математикой, хотя в самой философии нет существенных препятствий для применения математики. В самом деле, круг вопросов, составляющих ее главный интерес, не накладывает каких бы то ни было ограничений на методы их решения. История знает немало примеров „математической философии“. Это и пифагореизм, и древнекитайские учения, и изыскания Декарта, Лейбница, Луллия и многое другое. Правда, результаты этих поисков, по-своему интересные, по некоторым причинам не привлекли в дальнейшем серьезных исследователей и не стали, к сожалению, достоянием современной философии» (69,46). Одна из причин состоит в том, что они не могли опереться на соответствующий уровень математического аппарата. Детерминальное исчисление, возможно, и будет представлять собой этот необходимый уровень.

Как уже отмечалось, идея взаимосвязи философии и естествознания и эвристических функций философии в научном познании в целом является одной из основополагающих в современной науке. «Относительно быстрая смена фундаментальных идей и методов современного естествознания, усиление процессов дифференциации и интеграции науки все чаще требует от естествоиспытателей применения философско-методологических средств при решении специальных научных проблем. Классики естествознания, вырабатывая новые фундаментальные теории и новые научные представления о мире, как правило, осознавали, что философские концепции и философские идеи входят как необходимый, всепроникающий в науку элемент во все времена ее существования» (76,34). С нашей точки зрения, в настоящее время действенной матрицей научного поиска может стать предложенная концепция мадэализма.

В рамках новой концепции по-новому оцениваются формируемые взаимодействием наук стратегии теоретического и эмпирического поиска, выражаемые в идеалах глобального эволюционизма. Эти идеалы предполагают рассмотрение исследуемых объектов «как сложных развивающихся систем, характеризующихся иерархией уровней и появлением по мере развития все новых уровней, которые воздействуют на ранее сложившиеся и видоизменяют их» (77,297). «Идея эволюционного рассмотрения объектов включается через биологию, астрономию и теорию систем в общенаучную картину мира и все активнее влияет на другие науки. Эта идея начинает оказывать влияние и на такую традиционно далекую от эволюционных представлений науку, как физика. Эволюционный подход в современной астрономии выдвигает перед физикой целый ряд новых проблем. Если учесть, что объекты космологии и космогонии — это одновременно и объекты физического исследования, то представления о „первовзрыве“ и последующем развитии всех объектов, образующих нашу Вселенную, в конечном счете требуют рассматривать любые физические объекты (включая элементарные частицы) с учетом их генезиса. А это означает, что объекты физического познания следует анализировать под углом зрения особенностей саморазвивающихся систем. В этом отношении допустимо предположить, что дальнейшее развитие физики может подготовить условия для ее перехода на новый путь, который связан с внедрением эволюционных представлений в картину физической реальности. Тенденция к синтезу специальных научных картин мира в общенаучную на базе эволюционных идей предполагает применение принципов диалектики как философских и методологических оснований научного поиска» (76,125).

Идея глобального эволюционизма как целостная концепция предложена и развита в рамках Минской школы акад. В.С. Степиным. Знания конкретной научной дисциплины рассматриваются в качестве сложной исторически развивающейся системы. Ключевой момент концепции — обнаружение более детальной уровневой организации знаний, чем это принято при их традиционном разделении на эмпирический и теоретический уровни (78,88).

В.С. Степину принадлежит открытие одного из важных аспектов построения научной теории — операции конструктивного введения абстрактных объектов и соответственно — конструктивного обоснования моделей, включаемых в состав теории (77,29). Совместно с физиками-теоретиками АН РБ на основе реконструкции истории создания Максвелловской электродинамики, затем квантовой электродинамики, было показано, что теории строились в результате многократного повторения познавательного цикла: движения от оснований науки, в частности, от научной картины мира, к теоретической гипотезе, конструктивному обоснованию гипотетических моделей и их обратному отображению на картину мира (78,88). По нашему мнению, именно таким исторически проверенным путем необходимо подходить к проблеме модернизации современной физической теории: путем многократных движений от научной картины мира к теоретической гипотезе и обратно при условии эволюционного рассмотрения объектов как сложных развивающихся систем, характеризующихся иерархией уровневой организации.

В рамках концепции мадэализма в качестве конструктивного абстрактного объекта предлагается понятие диалектического структурного слоя, который является «элементарной ячейкой» и, одновременно, «элементарным шагом» открытого в рамках синергетики универсального механизма самоорганизации. Неотъемлемым свойством структурного слоя является диалектический универсальный механизм саморазвертывания (рассмотренный в 7.1, 7.2), позволяющий анализировать объекты физического познания с учетом особенностей саморазвивающихся систем, характеризующихся иерархией структурных уровней.

Надо заметить, что универсальность диалектической теории развития вызывает большие дискуссии, а в ходе критики нашего недавнего прошлого диалектика во всех ее вариантах нередко с порога отвергается как «идеологическое обеспечение тоталитаризма». К. Поппер, например, считает, что «Гегелем и его школой выдвинута теория, преувеличивающая значение диалектики и угрожающе обманчивая» (79,127). В.И. Садовский, В.А. Смирнов не приемлют диалектику потому, что «диалектика в гегелевском (и, следовательно, в марксистском) понимании лежит в основе идеологии как фашистского, так и советского тоталитаризма» (79,139). С нашей точки зрения, это похоже на неприятие законов физики только потому, что они лежат в основе теории разрушительного ядерного оружия. Надо признать, что неприятию диалектики способствовала и позиция самих, так сказать, «профессиональных диалектиков» в советской философии. «К сожалению, серьезные и честные сторонники диалектической традиции, стремившиеся опереться на опыт истории философии, прежде всего немецкой классики, не сумели в должной степени осовременить диалектику, продемонстрировать ее конструктивный потенциал для философской и научной мысли нашего времени» (79,152). Однако это ничуть не умаляет значимость диалектики как феномена философской культуры. По выражению В.С. Библера, — диалектика — «наиболее характерное детище философской логики — в особенности нового времени» (79,171). «Неправильно сбрасывать со счетов диалектическую традицию в философии, — считает В.С. Швырев. — Необходимо достаточно четко выявить ее реальное смысловое содержание, которое отнюдь не потеряло своей конструктивной значимости и в наши дни» (79,158). В настоящее время в современной западной философии наблюдается новый интерес к диалектике, а «известные специалисты по символической логике обсуждают возможность создания систем диалектической логики» (79,118).

В качестве основного принципа мадэализма утверждается всеобщность, универсальность принципов диалектики как философских и методологических оснований научного поиска, и с этих позиций предлагается общая модель актуальной действительности в виде иерархической имплицитности структурных слоев — универсальных «кирпичиков мироздания». Структурный слой отображается нелинейной сходящейся эволюционной спиралью (см. разд. 7.1—7.2) и концентрирует в себе диалектический механизм функционирования, развитый в области философии применительно к макроструктурным слоям, но в силу универсальности диалектического механизма свойственный и микроструктурному уровню.

В этом аспекте следует обратить внимание на новое научное направление, связанное с изучением «циклических» явлений, единых для живой, неживой природы и общественной жизни. Его рассматривают как «философскую основу, определяющую первопринцип миропостроения» (104,4). Четыре международные конференции, собравшие большое число представителей разных областей науки, свидетельствует об огромном интересе к этому подходу. Одними из основных положений методологии циклического подхода являются утверждения о том, что 1) в любом взаимодействии присутствуют силы действия и противодействия, 2) источником развития является противоречие как единство и борьба двух противоположностей и, 3) как следствие — в основе механизмов взаимодействия лежит универсальный закон «цикличности» или закон «спирали». Но ведь это не что иное как универсальные диалектические закономерности динамики «структурного слоя», рассмотренные в разд. 7.2. Таким образом, принцип «цикличности» можно считать производным, частным случаем более общей универсальной методологии «структурного слоя», предлагаемой в рамках новой матрицы научного поиска — концепции мадэализма.

Возможность приложения понятия «структурного слоя» в качестве «конструктивного абстрактного объекта» к современной физической теории требует отдельных основательных исследований. Мы же можем обсудить некоторые вопросы, связанные с рассмотренной в разд. 7.2 общей структурой актуальной действительности.

Как уже говорилось в предыдущих разделах, основное содержание актуальной действительности — процесс самопознания Единым Абсолютом самого себя посредством объективирования, отторжения себя в виде Объекта и последующего самоотождествления себя с Объектом, с обогащением при этом самосознанием: Единый Абсолют раздваивается на субэнергию-субинформацию, которые, взаимодействуя, разворачивают иерархическую последовательность энерго-информационных структурных уровней актуальной действительности (Объект) — мир форм. Человек — один из структурных уровней актуальной действительности, используемый как ступень при построении следующего структурного уровня (см. разд. 7.3).

Исходя из вышеизложенного, можно предположить, что человеческое познание может быть ограничено рамками структурированной материи (мир форм — мир субэнерго-информационных структур). Познание мира форм необходимо и достаточно для решения задач, стоящих перед человеком как разновидностью органической жизни, обладающей функциональными способностями к энергоэнтропийной деятельности (см. разд. 7.3.1—7.3.3). И когда мы в своем познании подходим к границе мира форм, мы сталкиваемся с исчезновением формы за пределами, недоступными человеческому познанию — с мирами не-форм. Внеформальная действительность из мира не-форм принципиально непознаваема коллективным конструктивным сознанием на структурном уровне человека. Можно предположить, что на этом заканчивается экстенсивный этап постижения структурно-уровневой организации актуальной действительности и начинается интенсивный, связанный с качественным углублением познания структурного мира в рамках проявленных форм. Подтверждение этому мы находим в современной физической теории. Как уже говорилось в разд. 2, эксперименты последних десятилетий раскрыли динамическую сущность мира частиц. «Частицы воспринимаются как динамические структуры или как процессы, задействующие некоторое количество энергии, заключенной в их массе. Любая частица может быть преобразована в другую; энергия может превращаться в частицы, и наоборот. В этом мире теряют смысл такие понятия классической физики, как „элементарная частица“, „материальная субстанция“, „изолированный объект“. Вселенная предстает как подвижная сеть нераздельно связанных энергетических процессов» (4,70). Это порождает серьезные проблемы методологического плана. «Важнейший способ исследования внутренней структуры частиц — их столкновения при высоких энергиях. Но при столкновении частиц с высокой энергией они разбиваются на части, размеры которых не меньше размеров исходных частиц. Эти „осколки“ — частицы того же типа, возникающие из энергии движения (кинетической энергии), задействованной в процессе столкновения. Таким образом, проблема делимости материи решается совершенно непредвиденным образом. Мы можем снова и снова делить материю, но не можем получить более мелких частей, так как частицы просто возникают из используемой нами энергии» (4,69). Не свидетельствует ли это о том, что человечество подошло к границе познаваемости мира форм?

К аналогичным выводам пришла и квантовая хромодинимика. В этой теории получены результаты, которые свидетельствуют о необычных свойствах сил взаимодействия между кварками. Согласно этим результатам, сила взаимодействия между кварками не убывает с увеличением расстояния между ними, чем кварки существенно отличаются от всех других частиц. Если это предсказание квантовой хромодинамики является правильным, то становится понятной причина неуловимости одиночных кварков. Такие кварки по-отдельности не существуют, так как при неубывающей силе, связывающей кварк в адроне, нужно затратить неограниченно большую энергию, чтобы вырвать кварк из адрона. Невозможность отрыва кварка от адрона называется удержанием кварков. Согласно квантовой хромодинамике, удержание кварков обусловлено тем, что все глюоны, испускаемые кварками, сосредоточиваются только вблизи линии, соединяющей кварки, образуя узкую трубку глюонного поля. Так как при этом глюонное поле «не рассеивается» в окружающее пространство, то глюоны также не вылетают из адронов, и поэтому их также невозможно зарегистрировать. «Если эта интерпретация ненаблюдаемости кварков верна, то она дает интересную возможность ограничить бесконечное дробление структуры материи. Атомы можно разложить на электроны и ядра, ядра — на протоны и нейтроны, а протоны и нейтроны — на кварки, но теория неразделимости кварков предполагает, что на этом все кончается. Трудно представить себе, как частица может иметь внутреннюю структуру, если она даже не может быть образована». — Так оценивает состояние современной физики адронной материи Ш. Глэшоу — один из теоретиков в области квантовой хромодинамики (89,229).

Таким образом, можно предположить, что современная наука подошла к границе познаваемости иерархии энергоинформационных структурных уровней актуальной действительности и находится сейчас на переходном от экстенсивного к интенсивному этапу развития. В период интенсивного развития будет происходить качественное углубление познания структурного мира в рамках проявленных форм. На этом этапе важное информационное и методологическое значение для современной науки могут иметь представления Эзотерической Восточной Традиции. Уже сейчас наиболее последовательное философское обоснование современных научных теорий оказалось возможным найти в философии мистических традиций Востока (4). Но до сих пор отсутствует сопряжение представлений Западной и Восточной Традиций. Один из вариантов такого сопряжения предложен в рассмотренной нами концепции мадэализма.

В рамках концепции показана возможность взаимодействия Традиций, что может быть исходной посылкой для построения действенной матрицы научного поиска. В качестве примера необходимости такой матрицы можно указать на не нашедшее пока интерпретации в современном естествознании понятие «Фохата» Эзотерической Традиции. «Проявленная Вселенная, — пишет Е.П. Блаватская, — исполнена двойственности, которая является как бы самой сутью ее Проявленного Существования. Но именно как противоположные полюсы Субъекта и Объекта, Духа и Материи, являются только аспектами Единства, в котором они синтезированы, так и в Проявленной Вселенной имеется то, что связывает Дух с Материей, Субъекта с Объектом. Это нечто, неизвестное пока умозрению Запада, называется оккультистами Фохатом. Это есть „мост“, посредством которого Идеи, существующие в Божественной мысли, запечатлеваются на Космической Субстанции как Законы Природы. Фохат, таким образом, является динамической энергией Космической Мыслеосновы. Рассматривая же его с другой стороны, он — разумный посредник, руководящая сила всех проявлений… Так от Духа, или Космической Мыслеосновы, происходит наше Сознание, от Космической Субстанции — те несколько проводников, в которых сознание это индивидуализируется и достигает до самоосознания — или размышляющего сознания. Между тем Фохат, в его различных проявлениях, является таинственным звеном между Разумом и Материей, животворящим принципом, электризующим каждый атом к жизни» (31,60). Иными словами, существует какая-то неизвестная современной науке связующая физическая субстанция между энергией и информацией (посредник). Это то, что связывает «Дух» и «Материю», Субъект и Объект. Может быть, это ключ к решению проблем современного естествознания? Ответить на этот вопрос (и многие другие) можно, только имея действенную матрицу научного поиска, исходной основой которой может стать мадэализм как новая интегральная научно-философская концепция. Можно предположить, что в рамках предлагаемой матрицы научного поиска появится, наконец, возможность решить, по выражению Н. Рериха, одну из фундаментальных «задач нашего времени — найти объединительные знаки между традициями Вед и формулами Эйнштейна».

1. Физическая теория. Философско-методологический анализ. Под ред. Акчурина И.А. М., 1980 г.

2. Степин B.C., Елсуков A.Н. Методы научного познания. Мн., 1974 г.

3. Ленин В.И. Полн. собр. соч. т.15.

4. Капра Ф. Дао физики. 1994 г.

5. Стройк Д.Я. Краткий очерк истории математики. М., 1984 г.

6. Ленин В.И. Полн.собр.соч. т.29.

7. Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т.20.

8. Бурбаки Н. Очерки по истории математики. 1963 г.

9. Жуков Н.И. Философские основания математики. М., 1990 г.

10. Бурбаки Н. Элементы математики, кн.1. Теория множеств. 1965 г.

11. Фор Р., Кофман А., Дени-Папен М. Современная математика. М., 1966 г.

12. Основы марксистско-ленинской философии. Под ред. Константинова Ф.В. 1982 г.

13. Философский словарь. Под ред. Фролова И.Т. М., 1987 г.

14. Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т.21.

15. Жуков Н.И. Информация. Философский анализ центрального понятия кибернетики. Мн., 1971 г.

16. Винер Н. Кибернетика и общество. 1958 г.

17. Ленин В.И. Полн. собр. соч. т.18.

18. Штейнбух К. Автомат и человек. 1966 г.

19. Ленин В.И. Полн. собр. соч. т.26.

20. Гегель Г. Соч., т. V, 1956 г.

21. Гегель Г. Соч., т. IX, 1956 г.

22. Гегель Г. Соч., т. I, 1956 г.

23. Гегель Г. Энциклопедия философских наук, т.1. М., 1974 г.

24. Ситковский Е. Философская энциклопедия Гегеля. (Вступ. статья к «Энциклопедии философских наук», М., 1974 г.).

25. Межуев В.М. Культура и история. 1977 г.

26. Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 42.

27. Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 25.

28. Бурлацкий Ф. Третья волна: куда идет мир? Лит. газета, 1987 г., №18.

29. Бор Н. Атомная физика и человеческое познание. 1961 г.

30. Гейзенберг В. Физика и философия. 1989 г.

31. Блаватская Е.П. Тайная доктрина: синтез науки, религии и философии, т.1, Мн., 1993 г.

32. Синнет А.П. Эзотерический буддизм. М., 1992 г.

33. Гегель Г. Соч., т. IV, 1956 г.

34. Гегель Г. Наука Логики, т. 3.

35. Гегель Г. Соч., т. VIII, 1956 г.

36. Тойнби А.Дж. Постижение истории, 1991 г.

37. Васильев Л.С. Проблемы генезиса китайской мысли. 1989 г.

38. Елизаренкова Т.Я. Ригведа — великое начало. (Комментарии к «Ригведа», 1989 г.).

39. Лейбин В.М. Психоанализ и философия неофрейдизма. 1977 г.

40. Гегель Г. Соч., т. III, 1956 г.

41. Шопенгауэр А. Мир как воля и представление., т.1, 1923 г.

42. Ницше Ф. Полн. собр. соч., т. IX, 1910 г.

43. Фрейд З. Лекции по введению в психоанализ, т.1, 1923 г.

44. Фрейд З. Будущность одной иллюзии.

45. Витте Н.К. Учение И.П. Павлова о физиологии высшей нервной деятельности. 1954 г.

46. Павлов И.П. Лекции о работе больших полушарий головного мозга, т.IV, 1951 г.

47. Психология. Словарь. Под ред. А.В. Петровского. 1990 г.

48. Кибернетика ожидаемая и кибернетика неожиданная. Сб. ст. под ред. Берга А.И., Кольмана Э. 1968 г.

49. Алексеев Г.Н. Энергоэнтропика. М., 1983 г.

50. Волькенштейн М.В. Энтропия и информация. 1986 г.

51. Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т.20.

52. Ильин И.А. Философия Гегеля как учение о конкретности Бога и человека. М., 1994 г.

53. Дворцов А.Т. Гегель. 1972 г.

54. Кузнецов В.Н. Немецкая классическая философия второй половины XVIII — начала XIX века. 1989 г.

55. Руткевич М.Н., Лойфман Н.Я. Диалектика и теория познания. 1994 г.

56. Гегель Г. Соч., т.XI, 1956 г.

57. Гегель Г. Наука Логики, т.1.

58. Гегель Г. Соч., т. VI, 1956 г..

59. Идеалистическая диалектика в XX столетии (Критика мировоззренческих основ немарксистской диалектики). Под ред. Давыдова Ю.Н., Митина. М.Б. 1987 г.

60. Харин Ю.А. Закон отрицания отрицания. «Филос. науки», 1979 г., №4.

61. Глядков В.А. Закон отрицания отрицания. 1982 г.

62. Ситковский Е.П. Диалектика и логика научного познания. 1966 г.

63. Абдеев Р.Ф. Философия информационной цивилизации. 1994 г.

64. Гегель Г. Соч., т.ХI. 1956 г.

65. Гегель Г. Соч., т.29. 1956 г.

66. Маркс К., Энгельс Ф. Из ранних произведений. 1956 г.

67. Борн М. Физика в жизни моего поколения. 1963 г.

68. Дугин А.Г. Пути абсолюта. М., 1991 г.

69. Еремеев В.Е. Чертеж антропокосмоса. М., 1993 г.

70. Физика сегодня и завтра. Под ред. Тучкевича В.М. 1973 г.

71. Вернадский В.Н. Несколько слов о биосфере. Сб. Биосфера. 1967 г.

72. Пьер Тейяр де Шарден. Феномен человека. М., 1987 г.

73. Александров А.Д. Математика и диалектика. 1970 г.

74. Проблемы физики: классика и современность. Под ред. Тредера Г.Ю. 1982 г.

75. Воспоминания о Марксе и Энгельсе. 1956 г.

76. Кузнецова Л.Ф. Картина мира и ее функции в научном познании. Мн., 1984 г.

77. Степин B.C. Становление научной теории. Мн., 1976 г.

78. «Вопросы философии». №2, 1995 г.

79. «Вопросы философии». №1, 1995 г.

80. Волькенштейн М.В. Молекулы и жизнь. 1965 г.

81. Руткевич М.Н., Лойфман И.Я. Диалектика и теория познания. М., 1994 г.

82. Петров Ю.А. Логическая функция категорий диалектики. 1972 г.

83. Философия. Уч. пособие под ред. Трибулева Б.С. Мн., 1993 г.

84. Философия. Уч. пособие под ред. Жукова Н.И. Мн., 1995 г.

85. Волчек Е.З. Философия. Уч. пособие. Мн., 1993 г.

86. Урсул А.Д. Информация и мышление. 1970 г.

87. Яковлев А.Н. Предисловие. Обвал. Послесловие. 1992 г.

88. «Известия ВУЗ. Физика». №3, 1992 г.

89. Астахов А.В., Широков Ю.М. Квантовая физика. 1983 г.

90. Клизовский А. Основы миропонимания современной эпохи. Р., 1991 г.

91. Тузов Н.В. Философия Теории Единой идеи. М., Мысль, 1994 г.

92. Будущее искусственного интеллекта. Сб. стат. под ред. Левитина К.Е. и Поспелова Д.А. АН СССР. М., Наука. 1991 г.

93. Кондратов А.М. Электронный разум. М., 1987 г.

94. Эндрю А. Искусственный интеллект. М., 1985 г.

95. Суханов А.П. Информация и прогресс. Н. 1988 г.

96. Орлов В.В. Какой должна стать философская наука? Диалектический материализм: вчера, сегодня, завтра (Материалы Всесоюзн. конфер.). М., Моск. отд. фил. общ. СССР, 1989 г.

97. Тарасов К.Е., Кельнер М.С. «Фрейдо-марксизм» о человеке. М., Мысль. 1989 г.

98. Истоки тайноведения. Справочник по оккультизму. 1994 г.

99. Аверьянов А.Н. Системное познание мира. М., 1985 г.

100. Хюбшер А. Мыслители нашего времени. Справочник по философии Запада XX века. М., 1994 г.

101. Гегель Г. Соч., т.II. 1956 г.

102. Горолевич Т.А. Философия естествознания: советский и постсоветский периоды (субъективные заметки). Мн., 1996 г.

103. Гнеденко Б.В. Математика и научное познание. Сер. «Математика и кибернетика», №7, 1983 г.

104. «Новости АН РБ», №7, 1997 г.