|
||||
|
Чашка чая Нан-ин, японский учитель дзен, живший в эру Мейдзи (1868–1912 гг.), принимал у себя университетского профессора, пришедшего узнать, что такое дзен. Нан-ин пригласил его к чаю. Он налил гостю чашку доверху и продолжал лить дальше. Профессор следил за тем, как переполняется чашка, и, наконец, не выдержал: — Она же переполнена. Больше уже не войдет! — Так же, как эта чашка, — сказал Нан-ин, — Вы полны Ваших собственных мнений и размышлений. Как же я смогу показать Вам дзен, если Вы сначала не опустошили Вашу чашу? КОММЕНТАРИЙЛить в полную чашку чай — сумасшествие. Пытаться узнать что-то новое переполненным умом — также сумасшествие. Но сумасшедший не понимает, что он сумасшедший. Чтобы он понял, надо показать ему другого человека — такого же, играющего роль зеркала для него. Чтобы, увидев себя в этом зеркале, он подумал: «Неужели и я занимаюсь столь же абсурдным делом?!» Много лет назад я начал писать рассказы, и они мне самому поначалу нравились. Чтобы пообщаться с такими же молодыми, как и я, начинающими писателями, я стал ходить в литературное объединение. И лишь когда я услышал чужие рассказы, понял, что мои вовсе не хороши. И не потому, что чужие были лучше. Не лучше. В них было много огрехов, несуразностей, литературных штампов и длиннот. Много всего такого, что я тут же, как в зеркале, увидел у себя. Благодаря этому я стал писать лучше.
Обратный образ. Продолжать выливать из пустой чашки чай тоже сумасшествие. Ведь сколько не старайся, ничего оттуда не выльется, раз уж чашка пустая. Да, это тоже сумасшествие, но уже другого рода. В чем разница? В первом случае — разливающийся по получай заставляет нас осознать проблему и что-то предпринять. Во втором же случае — никакой нарастающей проблемы не возникает, мы наедине с пустой чашкой и можем тешить себя надеждой, что оттуда еще что- то выльется, достаточно долго. Однажды в конце 80-х прошлого столетия, в романтические времена кооперации, ночью с колес моего автомобиля сняли колпаки. Не на время, а навсегда. Я огорчился и стал думать, как мне поступить. Решил купить новые, такие же, и снова их поставить. Их тоже украли. Я иногда бываю упрямым: снова купил и поставил такие же, что были прежде. Их снова украли. Я понял, что накапливается проблема, что я думаю об этих, неизвестных мне, но весьма конкретных ворах больше, чем думал о них раньше. А значит, вполне возможно, что и они обо мне, конкретном человеке, стали думать значительно больше, чем думали раньше. Ситуация из чисто ролевой стала перерастать в персонифицированную, а это мне ни к чему. И я стал ездить без колпаков.
Если не накапливается ничего, можно в бесплодных попытках растратить жизнь. А что именно у вас накапливается?! Что накапливается в семье, в фирме?! Как Нан-ин догадался, что «чаша ума» профессора переполнена? Человек уже стал университетским профессором, и только теперь удосужился поинтересоваться, что такое дзен. Почему он не сделал этого раньше? Возможно, он имел предвзятое мнение о дзен, как о не очень важном для жизни занятии, и не хотел забивать себе голову лишними вещами. Да и существуют ли на свете университетские профессора, «чаша ума» которых не переполнена?! Может быть, кто-нибудь встречал таких? Обычно, когда человек возбужденно обращается ко мне с жалобой или претензией, я первым делом выясняю, в какой именно момент эта жалоба или претензия возникла. И если оказывается, что вовсе не секунду назад, я спрашиваю: «А почему же вы ко мне обратились только сейчас?!» Как правило, человек немного успокаивается и начинает объяснять. Бывает, мы оба из этих объяснений узнаем много чего нового. Что же изменилось, почему профессор всё же пришел? Человек, имеющий предвзятое, необоснованное мнение, постоянно, хоть бы и тихо, мучим потребностью получить подтверждение своей неверной позиции. Каждое более или менее относящееся к делу явление он истолковывает в пользу своей предвзятости, тем самым как укрепляя саму предвзятость, так и увеличивая муки потребности подтверждения своей позиции. И когда эти муки, рано или поздно, переливаются через край его души, он готов услышать и другую точку зрения.
Однако будем справедливы. А разве наш замечательный Нан-ин не имеет предвзятого мнения о профессоре? Конечно, имеет. Не кажется ли, что дело отчасти в том, что такая фигура, как университетский профессор, удобная и безопасная мишень для насмешек?!
Сам факт, что Нан-ин начал беседу с демонстрации переполненной чашки и заявления, что «чаша ума» профессора переполнена, еще не поговорив с самим профессором, говорит о том, что у Нан-ина в отношении профессора уже имеется определенная отрицательная установка: «Все вы университетские профессора одинаковы!» Он спешит поставить на профессоре штамп человека с переполненной «чашей ума». Но не только дзенские учителя, но даже и университетские профессора не одинаковы. Однако Нан-ина это не интересует, у него, что называется, наболело. Здесь Нан-ин демонстрирует нам свою человеческую слабость. Когда мы спешим поставить на ком-нибудь штамп, что является тому причиной? Давайте припомним! Кто-то нас разочаровал или обидел, а мы не имели возможности дать сдачи. Осталась в душе заноза. И когда встречаем очень похожего по внешним или анкетным данным, по роду занятий или той же национальности человека, то мы торопимся поставить штамп не потому, что так действительно искренне думаем, а чтобы избежать попадания снова в неприятную ситуацию или хотя бы отвести душу. Например, «все строители привирают, приворовывают и обманывают» или «у моряка в каждом порту по жене». Может, и Нан-ина кто-то из университетских профессоров когда-то обидел или разочаровал. А может быть, не Нан-ина, а кого-то, кто являлся для него авторитетом, ведь штампы передаются в процессе воспитания и передачи социального опыта…
А нет ли тут и извечного иронического противостояния теоретиков и практиков?! Пожалуй, тоже есть. Но почему же пафос этой истории на стороне Нан-ина? Потому что Нан-ин здесь — это конкретный человек, а университетский профессор — только схема, образ человека с переполненной «чашей ума». Потому- то и нет у профессора здесь конкретного имени. Получается, что нет необходимости вообще доказывать, что у профессора «чаша ума» переполнена, поскольку это по определению так: ведь университетский профессор не конкретный человек, а собирательный образ всех людей, у которых «чаша ума» переполнена.
Что же сделал Нан-ин? Он сказал, что не сможет показать дзен, пока профессор не опустошит свою чашку. Но тем самым он и показал дзен. Сказал, что не сможет показать, а сам показал. Если человеку сказать: «Я тебе покажу», — он и впрямь может согласиться, что что-то увидел, хотя на самом деле не увидел. Согласится потому, что поддался внушению, логике или из вежливости. А если человеку сказать: «Я тебе не могу показать!», — а он всё же увидит, то это уже он сам увидит, и это видение — твёрдое. Моя жена Хелле мне жаловалась, что я иногда её не слышу, когда она мне что-то говорит. У меня до поры до времени возникало чувство виновности, пока не прочитал в Интернете, что женская речь мужчиной воспринимается как музыка, т. е. тем же участком головного мозга. Журчит приятно и журчит, а содержание не очень-то ухватывается. Когда мужчина слышит мужчину, он слышит прежде всего именно содержание, а не музыку. Я поделился этой, извиняющей меня, информацией с женой. Но и Хелле не останавливается на достигнутом, она изменила тактику: скажет раз и не повторяет. Я переспрошу, она не отвечает. И вдруг до меня стало доходить, что именно она произнесла. И я стал чаще слышать её с первого раза.
Профессор не сразу обратил внимание Нан-ина, что чашка его переполнена, а некоторое время следил за процессом переливания через край. Почему? Сперва он думал, что главное для Нан-ина полностью наполнить чашку, и что Нан-ин переливает через край, чтобы убедиться, что чашка полна. Профессор не понимал, что для Нан-ин главное не наполнить чашку, а наоборот — создать потребность в опустошении её и в итоге опустошить. Опустошить, наполняя. Тот, у кого в детстве была копилка, помнит тот драматический момент, когда копилка почти полна, и, чтобы иметь причину её разбить и радостно опустошить, надо было поскорее до конца её наполнить. Наполнить, чтобы опустошить.
Когда профессор понял, что не понимает действий Нан-ина, для него произошло столкновение с неожиданностью. Ведь он пришел к Нан-ину как к уважаемому учителю дзен, действия которого, безусловно, разумны. После столкновения с неожиданностью картина мира профессора пошатнулась, и он воскликнул, что чашка переполнена, как бы для того, чтобы помочь Нан-ину увидеть адекватно реальность, а в действительности потому, что без объяснения Нан-ина он уже не мог сам обрести адекватную картину мира. Вот теперь «чаша ума» профессора опустошена: все знания, её наполнявшие, не помогли профессору, он своим восклицанием обратился к Нан-ину за помощью. Вот теперь он готов к непредвзятому восприятию дзен. Двое заблудились в незнакомом месте. Один так уверен в своей правоте, что не хочет даже выслушать второго, несмотря на все попытки того быть выслушанным. В результате он идет за первым. Прошли немного, но вот уже и первый начал сомневаться, и, как бы невзначай, спрашивает у второго: «А ты-то куда предлагал пойти?!»
|
|
||
Главная | Контакты | Нашёл ошибку | Прислать материал | Добавить в избранное |
||||
|