• Главная
• Контакты
• Нашёл ошибку
• Прислать материал
• Добавить в избранное

Когда наша галактика оказалась, наконец, в состоянии провести полное телепатическое исследование космоса, она обнаружила, что жизнь в космосе находится в очень неустойчивом положении. К этому времени в космосе осталось очень немного молодых галактик – большинство галактик уже давно миновало пору своего расцвета. Мертвых и погасших звезд в космосе было гораздо больше, чем живых и светящихся. Во многих галактиках вражда между звездами и разумными мирами привела к еще более катастрофическим последствиям, чем в нашей галактике. Мир установился только после того, как обе воюющие стороны безнадежно деградировали. Однако в большинстве молодых галактик до этой вражды дело еще не дошло. Наиболее пробудившиеся духовные существа этих галактик старались просветить невежественные звездные и планетные сообщества, чтобы не допустить конфликта между ними.

Сейчас коллективный дух нашей галактики присоединился к небольшой, разбросанной в космосе, компании наиболее пробудившихся и развитых духовно существ-галактик, цель которых состояла в создании истинно космического сообщества, обладающего едиными разумом и духом, составными частями которых должны были быть разум и дух всех разнообразных миров и населяющих их индивидуумов. С помощью этого метода галактики надеялись обрести такие способности к творчеству и озарению, какие невозможно обрести на обычном галактическом плане.

Мы, исследователи космоса, уже собравшиеся вместе в коллективном разуме нашей галактики, со сдержанной радостью обнаружили, что теперь находимся в тесном единении с десятками других разумов-галактик. Сейчас мы (вернее «Я») ощущали медленное движение галактик, подобно тому, как человек ощущает движение своих собственных членов. Со своих десятков точек обзора «Я» наблюдал за «метелью» из миллионов галактик, струящихся и кружащихся, постоянно отдаляющихся друг от друга ввиду неумолимого «расширения» пространства. Но хотя размеры пространства увеличивались относительно размеров галактик, звезд и миров, – «моему», сложносоставному, разбросанному по галактике «телу» пространство казалось всего лишь большим сводчатым залом.

Изменилось и «мое» ощущение времени; ибо сейчас, как это уже было в начале моих приключений, целые эпохи пролетали, как одна минута. Я воспринимал всю жизнь космоса не как невероятно длительное и неторопливое шествие от очень далекого и непонятного источника к величественной и еще более далекой вечности, – а как короткую, головокружительную и безнадежную гонку со стремительно несущимся временем.

Увидев множество отсталых галактик, я показался самому себе одиноким разумным существом, заблудившимся в краю, населенном одними варварами и дикими животными. Загадочность, тщетность и ужас существования теперь терзали меня особенно жестоко. Ибо мне, духу этой маленькой группы пробудившихся галактик, оказавшейся в последний день жизни космоса в окружении невежественных и обреченных орд, казалось, что нет надежды на триумф в каком-нибудь другом месте. Мне казалось, что я охватил своим взглядом все пространство существования. Никакого «другого места» быть не могло. Я точно знал сумму космической материи. И хотя «расширение» пространства уже отдаляло галактики друг от друга со скоростью, превышавшей скорость света, телепатия по-прежнему связывала меня с любой точкой космоса. Многие мои составные части были физически отделены друг от друга непреодолимой пропастью, созданной непрерывным «расширением». В телепатическом смысле они по-прежнему представляли собой единое целое.

Я, коллективный разум десятков галактик, сейчас казался самому себе бесплодный искалеченным разумом всего космоса. Мое многослойное сообщество обязательно должно было расшириться и объять все бытие. В критический момент истории космоса полностью пробудившиеся существа обязательно должны были преодолеть все препятствия на пути к полному знанию и поклонению. Но это было невозможно. Ибо даже сейчас, на поздней стадии истории космоса, когда его физический потенциал был почти исчерпан, я добрался только до низших ступеней духовного роста. Если в умственном смысле я все еще был подростком, то мое космическое тело уже находилось в стадии распада. Я был эмбрионом, отчаянно пытавшимся разбить скорлупу космического яйца, желток которого уже начинал загнивать.

Когда я оглянулся на бесконечную дорогу эпох, то был удивлен не длительностью моего путешествия, в результате которого я оказался в своем нынешнем состоянии, а его поспешностью, суетливостью и даже непродолжительностью. Вглядываясь в самое начало истории космоса, когда из хаоса возникли туманности, а звезды еще не родились, – я по-прежнему не мог разглядеть никакого ясного источника. Я видел лишь тайну, такую же непостижимую, как и те, в которые упираются ничтожные обитатели Земли.

Когда же я попытался проникнуть в глубины своего существа, я также натолкнулся на непостижимую загадку. И если мое самосознание было на три степени пробуждения впереди самосознания человеческих существ, ибо оно перешло от самосознания индивидуума к самосознанию мирового разума, а от мирового разума – к общегалактическому, то есть «чахлому» космическому самосознанию, то глубины моей природы по-прежнему были для меня потемками.

И хотя мой нынешний разум вобрал в себя всю мудрость всех времен и миров, и хотя сама жизнь моего космического тела была жизнью мириадов совершенно разных миров и мириадов совершенно разных индивидуальных созданий, и хотя каждый день моей жизни был наполнен радостными и творческими событиями, – всё это было ничтожной малостью. Ибо меня окружала несметная рать не реализовавших себя галактик; и моя собственная плоть ужасно ослабла из-за смерти моих звезд; и века проносились мимо со смертоносной скоростью. Вскоре должны будут распасться ткани моего космического мозга. И тогда я неизбежно должен буду выйти из моего, пусть и несовершенного, но драгоценного состояния ясности мышления, и переходя от одной стадии к другой – второго детства разума, опуститься на уровень космической смерти.

Как это ни странно, но Я, познавший все пространство и время, считавший звезды, как овец в стаде и не пропустивший ни одной, Я – самое пробужденное из всех существ, Я – величие, во имя которого мириады существ всех времен отдали свои жизни, и которому поклонялись мириады других существ, – Я, потрясенный, сейчас должен был оглядываться по сторонам с тем неодолимым благоговейным страхом и немым поклонением, которые ощущает путешественник-землянин, оказавшийся звездной ночью посреди пустыни.