• Главная
• Контакты
• Нашёл ошибку
• Прислать материал
• Добавить в избранное

Мир создан из букв, и эти буквы сочетаются различными способами, но слово — это больше, чем просто сочетание букв. У слова есть свой смысл, который выше букв и которой господствует над ними. Игра букв, таким образом, это непростая вещь. В химии можно, конечно, играть с буквами формулы, и это иногда даже может быть интересно, но смысл у этого занятия появляется, только когда оно связано с реальными веществами и химическими реакциями. Так и в Каббале существует игра с буквами слова или текста, но у нее есть смысл только в связи с реальностью — физической или духовной. Так что это не столько игра с буквами, сколько с определенными силами. Конечно, из игры с буквами можно что-то выучить, но это не творческий акт, хотя и есть связь между творением и этой игрой. Более того, как можно заключить из опасностей безответственной игры с химикалиями и химическими формулами, у игры с буквами и словами есть серьезный и глубокий смысл, не зависящий от того, признаем ли мы за ними символическую или реальную силу.

Так, например, словами речения Да будет твердь небесная посреди вод были созданы семь небосводов и все небесные воинства. Отсюда следует, что существует семь небосводов. Границы этих небосводов, впрочем, не вполне ясны, так как каждый из них — не только граница между какими-то сферами реальности, но также и сам по себе мир. Более того, всякая граница служит также и средством общения между одним типом существования и другим. Над каждым небосводом, над каждой небесной твердью есть свой небесный мир.

Далее Бааль ѓа-Тания цитирует отрывок из Талмуда (Хагига, 12Б), где названы некоторые из этих небосводов. Один назван Шехаким, что на иврите означает также растирать, молоть, что связано с жерновами для помола манны. Манна — это суть пищи, чистейший вид питания, указывающий, что эти небеса служат связующим звеном между духовным миром и потребностями святых на земле в поддержании сил. Зевуль — небосвод, соответствующий небесному Иерусалиму, Святому Храму и Жертвеннику. Как написано: Владыка Вселенной, Ты построил Себе Святой Храм на земле, соответствующий Святому Храму на Небесах. Все, что было и есть в земном Иерусалиме, выражает суть каббалистической идеи, что нижний мир — это попытка скопировать мир высший. Высший мир, конечно, не таков, и остается только имитировать формы и образы в стремлении создать какое-то обиталище для духа.

Небосвод, известный как Махон, содержит снег и град. Также и другие из семи небосводов служат посредниками между высшим и нижним мирами. Точнее, они служат плато, о которые должны разбиться струящиеся свыше потоки силы, чтобы подвергнуться кристаллизации или актуализации.

Конечно, небеса — это не места, которые можно увидеть: это разнообразные миры, слой на слое, твердь над твердью. Есть и такой, единственная роль которого — служить занавесом, все открывающимся и закрывающимся, но все же разделяющим что-то от чего-то.

Возвращаясь к теме Б-жественной речи, мы видим, что речение представляет собой единое целое, а не просто комбинацию букв. И в зависимости от значения слов и речения в целом каждая буква обретает новый смысл. Так что та же буква, той же формы и строения, в другом контексте может иметь совершенно другой смысл. Таким образом, буквы речения Да будет твердь небесная посреди вод принадлежат только к этому речению и творят твердь небесную во всех деталях.

Даже одни и те же комбинации букв в разных контекстах могут означать что-то другое. Каждая новая комбинация — это подлинное имя какого-то творения. Так что у каждого сотворенного предмета есть собственное имя, специфическое только для него, составленное из букв и интегрированное в более широкий контекст. Как уже упоминалось, у каждого ребенка есть свое собственное подлинное имя, которое родители пытаются найти, когда ребенок рождается. Если им это не удастся, ребенок будет искать, меняя имена, пока не найдет своего настоящего имени. Кстати, в некоторых книгах говорится, что у каждого есть два имени — имя святой души и имя внешней оболочки, причем имя внешней оболочки не должен знать никто, так как это имя его Ситра Ахара (другой стороны), несвятой части личности.

Чтобы проиллюстрировать важность порядка букв в имени, говорится, что предшествующие буквы важнее последующих, и особенно важна первая. Более того, есть сочетания букв, которые представляют собой неразделимую единицу, как, например, первые буквы Имени Б-га — иуд и ѓей, которые часто входят в состав имен собственных, таких, как Йегошуа, Элиягу и Йеѓуда.

Конечно, у букв есть фонетическое значение в языковом смысле и в этом качестве они появляются вновь и вновь в разнообразных сочетаниях. Здесь говорится, что буквы не надо рассматривать только как часть алфавита; они суть элементарные силы, и в этом качестве они сочетаются разнообразными способами. Есть первичное творение и есть различные уровни углубления в частности, разбиения на детали, каждый из которых связан с новым сочетанием букв и все дальше уходит от первоисточника.

Буквы получают свой свет из Б-жественного источника, и их значение и свечение меняются постоянно, подобно тому, как Луна и Земля все время по-разному отражают солнечный свет, в зависимости от меняющегося расположения. Это просто указывает на связь между первичным и вторичным источниками света. Это не просто вопрос количества света, но также и его качества. Свет меняется, отразившись от Луны. Так что весь переход, Цимцум (сжатие) творения, состоит в изменении Б-жественной сущности от источника до реального явления. Ничто не может вступить в соприкосновение с первичным светом. Мы все время имеем дело, так сказать, с лунным светом, так что мы подобны ночным животным, которые спят весь день и даже не подозревают о существовании Солнца. Если бы кто-то попытался объяснить такому существу, что лунный свет происходит на самом деле от другого, большего небесного светила, слова эти были бы встречены с большим недоверием.

Это возвращает нас к теме Творения в смысле создания бытия, Жизни в смысле способности действовать и знать, космоса — в смысле существования как продолжающегося явления. Мы начали с того, что существование мира в целом — не независимое явление; он есть то, что есть, благодаря тому, что Б-г говорит все время и поддерживает его существование при помощи Десяти Речений Небо существует потому, что Он говорит Да будет твердь небесная, и так далее. Таким образом, слово Б-га постоянно творит свет, небо и землю, животных и человека.

Бааль-Шем-Тов, размышляя о стихе из Псалма (119:89), говорил, что Слово все еще звучит, поддерживая небеса. Эта мысль отозвалась эхом в умах его учеников. Тот же комментарий встречается и в мидраше на этот псалом, написанном на тысячу лет раньше. Но это не совсем то же самое, что сказал Бааль-Шем-Тов. Поскольку смысл зависит от контекста, от того, как сказано нечто, сказанное Бааль-Шем-Товом имеет смысл, отличный от смысла тех же слов, сказанных другими людьми и по другому поводу.

Поэтому, поскольку мир творит слово Б-га, весь процесс творения начинается с речения, которое должно пройти через все четыре мира — Эманации (Ацилут), Созидания (Иецира), Творения (Брия) и Действия (Асия). Выше нас, следовательно, есть создания, превосходящие наше понимание. Мы не можем представить себе природу этих высших миров и сотворенных в них сил, ангелов, серафимов и других. Снисхождение той же самой буквы или того же самого слова проходит множество степеней сжатия света, пока не доходит до самой нижней ступени, на которой стоят камень и прах. Разница не только в том, что какое-то творение наделено сознанием, а другое — нет; разница также в том, что одно создание может возрастать в сознательности, а другое — не может. Как было сказано (Теѓилим [Псалмы], 22:7): Я червь, а не человек — человек может оказаться хуже червя. У червя есть определенная форма, он связан Б-жественной волей и полностью ее выполняет, и он не может отрицать Б-га, как к этому склонен человек.

Мы видим, таким образом, что снисхождение некоторой комбинации букв от слоя к слою миров в конце концов творит конкретный камень или конкретную частицу праха. У всего есть свое имя, свое Б-жественно определенное существование. Если в чем-то перестанет говорить Б-г, оно перестанет быть тем, чем оно является; это слово есть то, что называют душой вещи и действием Б-жественного Провидения. Все происходит от творящих речений Б-га, которые продолжают делиться и проецироваться на разнообразных языках, спускаясь с уровня на уровень, но продолжая оставаться Словом Б-га, изрекающим, действующим и творящим все сущее. Внутри такой Вселенной каждое творение, каждая частичка должна занять свое собственное место.

Так кончается книга, которую мы изучали, — Шаар ѓа-Йехуд ве-ѓа-Эмуна (Врата Единства и Веры). Книга начинается вступлением, касающемся того, что должен знать всякий еврей, например, что есть разные уровни познания Б-га и в чем смысл любви к Б-гу и страха перед Ним. В этом знании есть нечто фундаментальное, нечто, что называется Наставь ребенка согласно пути его; он не уклонится от него, когда и состарится. Должна быть фундаментальная структура, от которой человек не уклонится, несмотря на все подъемы и падения в жизни. А в жизни должны быть падения, особенно, когда есть прогресс, потому что в движении с уровня на уровень человек нередко теряет равновесие, будучи не в состоянии быть на двух уровнях сразу.

Опасность такого падения при переходе с одного уровня на другой в том, что человек может не найти потом вновь своего пути. Смысл слов И семь раз упадет цадик, и снова встанет в том, что быть цадиком — рискованное дело, чреватое катастрофой. Обычный, несвятой человек упадет сравнительно невысоко, поскольку движется более или менее ровным курсом без особых проблем. А цадик постоянно ощущает боль души и разума, сердечную муку, которая есть часть его святости. С этим связаны многие рассказы о Ноахе [Ное] и Аврагаме, каждый из которых был цадиком своего поколения. Идея многих из этих рассказов в том, что на другом этапе своей вечной жизни, в другом поколении, святой мог быть чем-то совсем другим, например законченным злодеем. Опасности при переходе со стадии на стадию настолько велики, что он неизбежно будет падать время от времени.

Следовательно, совет, который дает книга Врата Единства и Веры, предназначен для того, чтобы поддержать человека в этом переходе с уровня на уровень. Когда человек движется из глубин к высотам, ему нужно что-то, за что он мог бы держаться, хотя, конечно, знание полезно всегда, а не только в минуты стресса или опасности падения.

Тем не менее эта книга — не свод основ веры. Она обсуждает один частный вопрос, недостаточно освещенный в других книгах: постоянное присутствия Б-га в мире и Его связь с Творением. Автор не касается Творения как такового, происхождения вещей и многих других вопросов. Для него важна постоянная живая связь между творениями и Б-гом, не как прошлое событие, а как сегодняшняя реальность. Б-г не просто создал мир в начале; Он постоянно творит мир Своей речью, и единственный, кто может Ему ответить, — это человек. Все другие творения — просто продукты Б-жественного речения. Только человек может ответить Творцу.

Мир творится в каждую минуту. Это делает возможным для человека творить себя, поскольку то, что было две минуты назад, — было другим миром. Теперь возник новый мир, новые люди, новые ситуации, и возможно заново создать собственный мир.

Оптимизм этой мысли близок к другой — что человек не борется всю жизнь с выбором между добром и злом. На каждом стыке, на каждом выборе он борется всего одно мгновение. Решение — всегда сейчас, в это самое мгновение. И может быть, больше никогда не повторится именно такой момент

борьбы и выбора, когда я творю мир. Каждый момент уникален И когда мир, сотворенный таким образом, открывается, он становится частью бесконечной реальности множественных миров. В одном мире я могу быть цадиком; в другом, мгновением позже, я могу быть чем-то совершенно другим.

Короче, человека всегда спрашивают- Что делаешь ты в эту минуту? В этом именно смысле Б-г творит мир, и человек — единственный, кто может Ему ответить. Все другие создания — просто часть Б-жественной речи, а человеку дана возможность самостоятельного ответа. Б-г может сказать Да будет свет, а человек может произнести Я не хочу, а может — Слушай, Израиль!