• Главная
• Контакты
• Нашёл ошибку
• Прислать материал
• Добавить в избранное

В описанных выше условиях изобретение теории относительности было, в какой то мере закономерным актом, но ее появление только усугубило существующий кризис. Здесь слово «изобретение» для теории относительности не оговорка, а констатация того, что она действительно изобретена, собрана полностью из элементов эфирной теории, только в ином порядке, как в детском конструкторе. В ней нет ни одного нового элемента в сравнении с предшественницей, нет ни одного нового открытия. Это хорошо показано, например, в работе «Эйнштейновская теория относительности» Макса Борна, автора, «лично принимавшего деятельное участие в главных научных событиях первой половины ХХ века». Рекомендуемая книга объемная, но описываемые в ней теории могут быть схематично изложены довольно кратко [15].

Суть эфирной теории. Экспериментальные успехи в изучении оптических явлений в Х1Х веке убедили научный мир в том, что свет — это волны эфира. Но проведенный в 1881 г. А. Майкель­соном опыт по обнаружению эфирного ветра испортил стройную картину. Никакого эфирного ветра не было, скорость света во всех направлениях относительно источника была одна и та же. Принять очевидный вывод из названного эксперимента: представления о существовании эфира ложные и следует возвращаться к корпускулярным идеям И. Ньютона — многие физики не могли. Стали искать иные причины. Чтобы согласовать опыт Майкельсона и существующий в их воображении эфир, некоторые ученые излагали фантастические, можно сказать, бредовые мысли.

В 1892 г. Дж. Фитцджеральд высказал предположение, что тела при движении, взаимодействуя с эфиром, сокращаются в направлении своего движения и искажением прибора компенсируется не обнаружимое движение относительно эфира. Подобных взглядов придерживался Дж. Лармор. Наиболее радикально поступил Г. Лоренц. Переводя идеи Фитцджеральда в математические формулы, чтобы получить постоянную по величине скорость света, он приходит к необходимости считать не только изменение размеров тел в движущейся системе, но также изменение течения времени пропорционально скорости движения системы относительно эфира. Подчеркнем особо, изменение течения времени найдено Лоренцем не в результате экспериментов и наблюдений, а школярным методом в ходе математической подгонки опытов Майкельсона под эфирные представления. Полученные математические уравнения впоследствии стали называться преобразованиями Лоренца. При вычислении по данным уравнениям скорость света всегда получается одна и та же, следовательно, движение относительно эфира не может быть зафиксировано. Так соединилось экспериментальное постоянство скорости света с воображаемым эфиром.

Эти идеи были поддержаны и одобрены известным математиком и философом А. Пуанкаре.

Будучи работником патентного бюро, А. Эйнштейн знал правила составления заявок, по которым и сочинил новое изобретение из элементов заимствованного. После многолетних поисков главным «достижением» эфиристов, было «объяснение» постоянства скорости света в экспериментах Майкельсона. Это «достижение» Эйнштейн делает основой своей теории, ставит в качестве постулата «…свет в пустоте всегда распространяется с определенной скоростью v, не зависящей от движения излучающего тела», в котором ясно просматривается связь с эфирными представлениями: «…с определенной скоростью v, не зависящей от движения излучающего тела». Именно в среде (эфире) скорость распространение волн не зависит от движения излучателя. Только позже под натиском вопросов Эйнштейн дает другое, расширенное и несколько иным смыслом, определение постулату как само собой разумеющемуся свойству природы безо всяких обоснований: «один и тот же световой луч распространяется в пустоте со скоростью «с» не только в системе отсчета К, но и в каждой другой системе отсчета К’, движущейся равномерно и прямолинейно относительно К».

Используя объявленный постулат и готовую математику — преобразования Лоренца, он получает, что в движущихся относительно наблюдателя системах тела сокращаются, а время течет по иному, чем в системе наблюдателя. В своей основополагающей работе А. Эйнштейн не указал ни одной предшествующей работы, из которых он заимствовал идеи и математику. Типичный «творческий» подход плагиатора. В современной литературе этот факт отмечается постоянно, но рассматривается апологетами не более, как шалость гения.

Наиболее же неудобным элементом эфирной теории было доказательство существования самого эфира. Эфир в эфирной теории проявляется и существует только во время прохождения по нему волн. Нет волн, нет и эфира. Поэтому в новой теории он декларативно исключен из рассмотрения. Однако свет и в теории относительности рассматривается как волны. Волной, по опреде­лению, называется распространение возмущения в среде. Поэтому, если есть волны, то должна быть и среда, носитель волн. Да, вроде бы так, но это уже не эфир, а, допустим, вакуум. Но вакуум — это пустота, ничто, в нем не может быть волн. Тогда — «физический вакуум», «физическое поле», или что-нибудь этакое, неопределенное, именуемое дуализмом. Главное, теперь не надо рассматривать физические характеристики светонесущей среды, её нет в теории, и согласовывать их с параметрами волн среды. Свет, а вместе с ним и всё электромагнитное излучение, стали некоей абстракцией, лишенной каких либо реальных, согласующихся между собой свойств: волны — без среды, частицы — без массы.

Получилась химерическая теория, подобно эфирной, но без эфира. В ней закреплены все наработки эфирной теории, но основной ее элемент, сам эфир — исключен, волны есть, а среды, носителя волн — нет. То, что было следствием математических вычислений в эфирной теории — постоянство скорости света, как результат изменения размеров тел и интервалов времени, в новой теории поставлено причиной. А причина эфирной теории — изменение размеров тел и интервалов времени, стала следствием постоянства скорости света. Объединяло же обе теории то, что предсказываемые ими изменения размеров тел, интервалов времени и массы — принципиально не обнаружимые, мистические. Если в движущихся инерциальных системах время и расстояние изменяются в соответствии с преобразованиями Лоренца, то это касается не только измеряемых тел и явлений, но эталонных мер длины и контрольных часов.

В отличие от эфирной теории, в которой рассматривались пусть и мифические причины и механизмы взаимодействия явлений, в изобретенной теории её предсказания не имеют ни причин, ни механизма изменений, они не могут быть подтверждены или опровергнуты научными методами. Всё должно приниматься на веру. В науку вместо обязательного понятия — «знаю», вводится новое понятие — «верю», что делает данную проблему похожей на схоластическую задачу средневековья: сколько чертей уместится на острие иглы?

Вместо того, чтобы при изучении природы света вернуться к воззрениям Галилея-Ньютона и на этой основе развивать физику дальше, как это пытался делать В.Ритц, Эйнштейн ввел один свой вымысел — постулат с = const, а все остальные вымыслы эфиристов на основе постулата логически повязал один за другим.

Пожалуй, научное сообщество и мир пережили бы спокойно такую метаморфозу, и теория относительности наряду с эфирной теорией заняли бы подобающее им место в списке курьезов истории науки, если бы в развитие событий не вмешались политика и политики.