• Главная
• Контакты
• Нашёл ошибку
• Прислать материал
• Добавить в избранное

На основе глубокого изучения всех экономических, политических и военных аспектов сложившейся ситуации ГРУ сделало два вывода:

Германия не может выиграть войну на два фронта.

Поэтому Гитлер не начнет войну на Востоке, не завершив ее на Западе.

(В. Суворов. «Ледокол»)

Как видите, сам факт подписания пресловутого пакта ровным счетом ничего не означает. Собирался ли Сталин натравить Гитлера на страны Запада, думал ли он о мире во всем мире, пакт был ему на руку. Другое дело, что этот пакт не решал всех проблем. То есть не было никакой уверенности, что Гитлер будет соблюдать его хотя бы в оговоренные пактом двадцать лет. Уже летом 1940 года Сталину стало ясно, что надеяться на это не приходится.

Давайте посмотрим, что же творилось в Кремле в это время. Когда летом 1940 года началась разработка немецких планов войны против СССР, эти планы тут же легли на сталинский стол. Однако Сталин ничуть не встревожился, он прекрасно понимал, почему и зачем эти планы составляются. Но вот в январе-феврале 1941 года Голиков сообщил Сталину о том, что Гитлер действительно принял решение о превентивной войне против Советского Союза. И обрисовал все те причины и соображения, о которых я говорил выше. Что тут было делать Сталину? Согнать армию к границам, выкопать окопы от моря до моря и встать в глухую оборону? Идея хорошая, но обороной войн не выигрывают. Рано или поздно придется вести наступление, захватывать территорию противника. Так почему бы с этого не начать?

Вот тут-то и появился тот самый план «Гроза», о подготовке которого поведал нам В. Суворов. И все, о чем Владимир Богданович рассказал нам в «Ледоколе» и других своих эпохальных творениях, прекрасно ложится в версию о превентивном ударе Сталина. Более того, некоторые неясные моменты, которые просто невозможно объяснить с точки зрения подготовки агрессии, становятся понятными, если предположить, что готовилось отражение агрессии со стороны Германии путем превентивного удара.

Ну, например, клещи, которые должны были врезаться в тело Германии из львовского и белостокского выступов, если бы германская армия была занята чем-то в Европе или же готовилась к обороне, сомкнулись бы вокруг пустоты. Однако вермахт готовился к нападению на СССР, поэтому масса войск была сосредоточена в брестском выступе, который и отрезали упомянутые клещи.

Разгромить авиацию противника внезапным ударом по аэродромам можно было только в том случае, если аэродромы эти были придвинуты к самой границе. Опять же, это возможно в одном-единственном случае: если неприятельская армия готовится сама нанести внезапный удар.

Тут я опять предлагаю читателю провести самостоятельное исследование трудов Владимира Богдановича и убедиться, что версия превентивного удара по изготовившемуся к превентивному удару противнику гораздо более правдоподобна, чем версия агрессивного удара по ничего не подозревающему противнику.

У нас остается один неясный вопрос: почему же Сталин опоздал со своим превентивным ударом? Простейшее объяснение: разведка напортачила и дала неверные данные о дате начала немецкого нападения. Как же так, спросите вы, ведь в последнее время опубликована масса донесений разведки, в которых дата немецкого нападения названа совершенно верно. Все правильно, но опубликована и масса донесений, в которой эта дата названа совершенно неверно.

Возьмем пресловутого Зорге. Помимо точной даты нападения он называл и другие: окончание войны с Англией, весна 1941 года, окончание уборочной кампании в СССР. Точно такой же разнобой существовал и в донесениях других советских агентов, причем некоторые из них стояли гораздо ближе к гитлеровскому руководству, чем Зорге. То есть в распоряжении советского руководства имелось несколько взаимоисключающих вариантов действий Гитлера, и нужно было выбрать из них один. Гадать на кофейной гуще было не в обычаях Сталина, поэтому он задумался: какие мероприятия должен провести Гитлер, прежде чем напасть на СССР? Вычленив из этих мероприятий главное, он дал команду отслеживать его выполнение.

Нет, речь тут не о пресловутых бараньих тулупах и не о зимней смазке и топливе, а о Японии.

27 сентября 1940 года в Берлине представителями Германии, Италии и Японии был подписан Тройственный пакт. Владимир Богданович об этом документе скромно умалчивает по вполне понятной причине: его содержание начисто перечеркивает всю его теорию.

Вчитаемся в третью статью этого договора: «Германия, Италия и Япония… берут на себя обязательство поддерживать друг друга всеми политическими, хозяйственными и военными средствами, в случае если одна из трех договаривающихся сторон подвергнется нападению со стороны какой-либо державы, которая в настоящее время не участвует в европейской войне и в китайско-японском конфликте». Из великих держав в то время в европейской войне не участвовали только СССР и США. Так что данная статья однозначно указывала: если СССР нападет на Германию, Япония окажет ей политическую, хозяйственную и ВОЕННУЮ помощь.

Тройственный пакт отнюдь не был секретным документом, так что содержание его Сталину было известно. Значит, он не мог не учитывать того факта, что, напав на Германию, он тут же получит войну на два фронта. Надо было предпринимать какие-то шаги, чтобы обезопасить себя от этой угрозы. Вроде бы такой шаг был сделан 13 апреля 1941 года, когда Советский Союз заключил с Японией Пакт о нейтралитете. Но какова была формулировка этого пакта? Цитирую: «Если одна из Договаривающихся сторон станет объектом военных действий со стороны одной или нескольких третьих сил, другая Сторона будет соблюдать нейтралитет на протяжении всего конфликта».

Если Германия нападет на СССР, двойного толкования данного пункта быть не может — Советский Союз стал объектом военных действий, значит, Япония должна соблюдать нейтралитет. Кроме того, вышеприведенный пункт Тройственного пакта вовсе не обязывает Японию помогать Германии, если та сама на кого-то нападает.

Собственно говоря, так оно и было в реальности. После нападения Гитлера на СССР Япония тянула резину, кормила Германию «завтраками», но от объявления войны своему северному соседу воздержалась. О причинах такого ее поведения и о возможных вариантах поведения Японии я расскажу чуть ниже, сейчас же рассмотрим второй вариант — СССР нападает на Германию.

Понятно, что в этом случае руки у Японии развязаны. Японское руководство может посчитать, что раз Германия не сдалась сразу, а оказывает вооруженное сопротивление, значит, СССР является объектом военных действий со стороны Германии и договор нужно соблюдать. Но ничто не мешает японцам заявить, что фразу «станет объектом военных действий» они понимают как «подвергнется нападению». А раз так, почему бы им не напасть на советский Дальний Восток? К этому их прямо обязывает Тройственный пакт, кроме того, они должны сделать это хотя бы из чувства самосохранения.

Вот смотрите: между СССР и Германией был точно такой же договор о ненападении, как и между СССР и Японией. Но Сталин его коварно разорвал и ударил Германии в спину. Значит, договоры для него пустой звук, поэтому полагаться на договор о ненападении между СССР и Японией никак нельзя. Понятно, что, разгромив Германию и подчинив себе всю Европу, он обратит взор на Восток, и Японии придется худо. Единственный выход — самой начать войну против СССР (превентивную, естественно), выбрав для этого подходящий момент. А такой момент наступил бы достаточно быстро, как только вся Красная Армия ушла бы в Западную Европу.

Опять обратимся к тридцать третьей главе «Ледокола». В. Суворов пишет: «В августе 1941 года Второй стратегический эшелон завершил Висло-Одерскую операцию, захватив мосты и плацдармы на Одере. Оттуда начата новая операция на огромную глубину.

Войска идут за Одер непрерывным потоком: артиллерия, танки, пехота. На обочинах дорог груды гусеничных лент, уже покрытых легким налетом ржавчины; целые дивизии и корпуса, вооруженные быстроходными танками, вступая на германские дороги, сбросили гусеницы перед стремительным рывком вперед». («Ледокол». Гл. 33.) И в это время японская Квантунская армия наносит сокрушительный удар. Ей противостоит Дальневосточный фронт, однако фронт этот не имеет возможности маневрировать резервами (сомневающихся в этом отсылаю к главе девятнадцатой «Очищения»), поэтому японцы бьют корпуса и дивизии по частям, полностью отрезают Дальний Восток, а потом начинают продвижение на Запад.

Продолжать не буду, и так понятно, что Сталину пришлось бы кисло, как минимум он должен был приостановить «освобождение Европы» и заняться Азией. А в Европе тем временем ситуация могла поменяться, британцы, обнаружив, что вермахт практически разгромлен, быстренько высадились бы на континенте, причем не в Нормандии, а где-нибудь на побережье самой Германии. И весь сталинский план рушится, как карточный домик.

Однако, если верить В. Суворову, Сталин, планируя удар по Германии, этого варианта не опасался. Почему? Понятия не имею. Вопрос этот следует адресовать не мне, а Владимиру Богдановичу. Это он должен объяснить, почему, собираясь двигаться на Запад, Сталин совершенно не думал о том, что может произойти у него за спиной, на Востоке. Лично я вижу только один вариант ответа — Сталин не собирался нападать на Германию, поэтому он и не боялся удара со стороны Японии.

Переходим к действиям Гитлера. После начала войны он произнес знаменитую речь, в которой прямо объявил о превентивном характере войны, обвинив Сталина в подготовке агрессии. Это было в том числе и обращение к Японии. Дескать, хотя войну первой начала Германия, настоящим виновником является СССР, так что давай, милый друг, ударь со своей стороны. Но Япония предпочла сделать вид, что не услышала этого обращения, и подождать, как там события будут развиваться.

В главе пятой «Дня М» В. Суворов рассказал нам о сокрушительном поражении, которое нанесли советские войска под командованием Жукова японской армии на Халхин-Голе. Японцы, которые до этого планировали оттяпать советский Дальний Восток, правильно поняли преподанный им урок и стали искать более легкую добычу. Она быстро нашлась. Французские колонии в Индокитае, оставшиеся практически бесхозными после разгрома Франции, сами просились в руки. Кроме того, было в Дальневосточном регионе и кое-что у Англии, которая, ведя жестокую войну с Германией, не могла одновременно защищать свои колонии по всему миру. Все это и задумали японцы прибрать к рукам. Зачем же им было в это время связываться с Россией?

Опять обратимся к нашему неисчерпаемому источнику, к «Ледоколу».

«Хорошо известно, что осенью 1941 года Зорге сообщил Сталину о том, что Япония не вступит в войну против Советского Союза. Используя эту чрезвычайно важную информацию, Сталин снял с дальневосточных границ десятки советских дивизий, бросил их под Москву и тем самым изменил стратегическую ситуацию в свою пользу». («Ледокол». Гл. 30.) То есть Зорге имел возможность добывать вполне достоверную информацию о намерениях Японии. Но не могла же эта возможность появиться на пустом месте. Наверняка Зорге сообщал что-то очень важное и до начала войны, но не о намерениях Германии, а о намерениях Японии. Опять цитируем Владимира Богдановича: «Главным объектом работы Зорге в Японии была не Германия, а Япония. Начальник ГРУ С. Урицкий лично ставит Р. Зорге задачу: «Смысл вашей работы в Токио — отвести возможность войны между Японией и СССР. Главный объект — германское посольство». («Огонек», 1965, № 14.) Германское посольство — это только прикрытие, используя которое Зорге выполняет свою главную задачу». («Ледокол». Гл. 30.)

Значит, Сталин знал о том, как поведет себя Япония до начала войны. То есть он был уверен, что если Германия нападет первой, сражаться она будет одна. Но ведь об этом втором варианте не мог не знать и Гитлер!

В. Суворов доказывает, что нападение Германии на СССР было жестом отчаяния. Помните? «Но Гитлер, которого Сталин пактом Молотова — Риббентропа загнал в стратегический тупик, вдруг понял, что терять ему нечего, все равно у Германии не один фронт, а два, и начал воевать на двух фронтах. Этого не ожидал ни Голиков, ни Сталин. Это самоубийственное решение, но другого у Гитлера уже не было». («Ледокол». Гл. 30.) Даже если бы дело обстояло так, кое-какая надежда победить СССР у Гитлера все же теплилась (иначе он просто пальнул бы себе в висок тогда же, в сороковом), и он старается привлечь к войне всех, кого возможно. В первой половине 41-го гитлеровская дипломатия развила бешеную деятельность. В результате худо-бедно удалось сколотить блок из Германии, Италии, Румынии, Венгрии, Словакии и Финляндии. А вот Японию почему-то «забыли».

Задумаемся, кто был нужнее Гитлеру: Словакия, выставившая на фронт то ли две, то ли три дивизии, или Япония, имевшая в Маньчжурии под ружьем более миллиона человек? Но Словакию перед войной посещают германские дипломаты первого эшелона, а в Японию почему-то катят только курьеры и третьестепенные дипломаты, везущие сообщения, что «…сразу после окончания войны в Европе начнется война против Советского Союза».

Между тем привлечь Японию к вступлению в планируемую превентивную войну было исключительно просто. Достаточно было показать японцам документы, поделиться с ними теми сведениями, на основании которых Гитлер сделал вывод о готовящейся агрессии против Германии. Ну а далее последует тот вариант, который я описал выше.

Сложнее было втянуть Японию в войну, если никаких документов и материалов у Гитлера не было, а имелись только его соображения о том, что, не победив Россию, выиграть войну невозможно. Однако попытку сделать было нужно. Но Гитлер такой попытки не сделал, и Сталин об этом знал.

Для этого ему даже не нужен был Зорге. Понятно, что для серьезных переговоров в Японию должен был отправиться если и не сам Риббентроп, то какой-то достаточно ответственный чиновник германского МИД. А единственный путь из Германии в Японию в то время лежал через Советский Союз. Так что достаточно было следить, кто едет по Транссибу в Японию. Если немцы посылают какую-то значительную персону, значит, они всерьез взялись за подготовку войны против СССР, стало быть, нужно спешить с превентивным ударом по Германии.

Но весной 1941 года из Германии в Японию курсировали только дипкурьеры да какие-то малозначительные лица. Вот Сталин и не волновался.

Теперь озадачимся вопросом: почему же Гитлер напал на СССР, не заручившись поддержкой Японии? В трудах Владимира Богдановича мы ответа на этот вопрос не находим. Собственно, он его даже не ставит. Зато у кремлевских историков ответ найти можно — Гитлер планировал разгромить СССР за два-три месяца имевшимися у него силами, поэтому восточный союзник ему был попросту не нужен. Верить коммунистическим фальсификаторам мы не станем, тем более что В. Суворов давно доказал, что Гитлер никак не мог питать такие надежды.

Но мы-то с вами уже знаем, Гитлер вовсе не собирался завоевывать весь Советский Союз, он даже не планировал захватить всю его европейскую часть. По его мнению, достаточно было разбить Красную Армию в приграничном сражении, после чего или в СССР произойдет революция, или Сталин сам запросит мира.

При чем же тут Япония? Она может понадобиться только при самом худшем варианте развития событий: если вермахту придется продвинуться до линии Архангельск — Волга — Астрахань, а Советский Союз так и не капитулирует. Вот тут удар в спину может окончательно сломать хребет Сталину. Но такой удар в этот момент Япония нанесла бы и безо всяких предварительных договоренностей. Вспомним, что в реальности японцы планировали вступить в войну после падения Сталинграда, и это при том, что они уже вели в тот момент войну с США.

Как видите, история с Японией прекрасно объясняет, почему Сталин не верил в нападение Гитлера летом 1941 года. Однако он не дает объяснения, почему же Гитлер рискнул вести войну на два фронта.

Я обещал дать простое объяснение этого факта, и я его даю: НАЧИНАЯ ВОЙНУ ПРОТИВ СССР, ГИТЛЕР БЫЛ УВЕРЕН, ЧТО ВТОРОГО ФРОНТА У НЕГО НЕ БУДЕТ!

Откуда же у него взялась эта уверенность? Чтобы дать ответ на этот вопрос, нам придется перейти ко второй части нашего расследования. Помните, в самом начале я написал, что, точно выяснив, что противник подсовывает вам дезинформацию, можно разобраться с тем, что же именно противник хочет от вас утаить. То есть воссоздать истинную картину.

Вот этим мы теперь и займемся.