• Главная
• Контакты
• Нашёл ошибку
• Прислать материал
• Добавить в избранное

На вопрос, где же можно было успешно реализовать потенциал танков БТ, есть только один ответ — в Центральной и Южной Европе.

(В. Суворов. «Ледокол»)

Вам может показаться, что я тут по примеру многих критиков Резуна-Суворова «копаюсь в мелочах». Но ведь революционный исторический метод В. Суворова демонстрирует, как, взяв какую-то мелочь, типа даты сформирования какой-либо дивизии или груды кожаных сапог, выгруженных на Н-ской станции накануне войны, сделать на его основе выводы вселенского масштаба. Вот этим мы сейчас и займемся.

Берем простой исторический факт — производство танков БТ было начато в 1931 году, а закончено в 1940-м. За это время, согласно теории Владимира Богдановича, Сталин: а) привел Гитлера к власти, б) помог Германии перевооружиться, в) стравил Гитлера с западными демократиями, г) сломал барьер нейтральных государств между СССР и Германией. И все это он сделал именно для того, чтобы танки-агрессоры смогли выполнить свою главную задачу — прокатиться по автострадам Германии, а потом и остальной Европы.

И вот, когда наступает этот вожделенный момент, производство танков-агрессоров и запасных частей к ним прекращается. Танковые корпуса, оснащенные преимущественно танками БТ, расформировываются, а вместо них создаются механизированные корпуса, предназначенные совсем для других операций. Как все это объяснить?

Простейший вариант — Сталин вдруг обнаружил, что созданный им «Ледокол революции» оказался слишком мощным. Потопить его теми средствами, которыми предполагалось изначально, невозможно, так что пришлось создавать другие.

Гипотеза вполне рациональная, но если принять ее, летит излюбленный тезис В. Суворова и его последователей — Сталин собирался напасть на Германию летом 41-го, а Гитлер его успел опередить буквально на пару недель.

Судите сами, если вы заранее заготовили некий инструмент, предназначенный для вполне определенной операции, а потом вдруг обнаружили, что придется проводить другую операцию, для которой ваш инструмент не годится, логично сначала изготовить новый инструмент, а уж потом приступать к операции.

Летом 1941-го наши «инструменты агрессии», т. е. механизированные корпуса, выглядели очень странно. С одной стороны, они не очень подходили для той задачи, которую им определил Владимир Богданович — для прорыва обороны противника. Ведь треть танкового парка в них составляли БТ, которые для этих целей не были предназначены. С другой стороны, и для действия в тылу противника, на его коммуникациях эти корпуса тоже не годились.

То есть получается, Сталин решил вдарить по Германии, не имея нужного инструмента. Но ведь ничто не заставляло его действовать таким образом. Вспомним не раз повторяемое В. Суворовым утверждение, что Сталин немецкого нападения не опасался и не поверил в его возможность, несмотря на все предупреждения. Значит, вполне можно было подождать до лета 1942-го, когда все мех-корпуса первого эшелона были бы полностью укомплектованы KB и Т-34. А освободившиеся БТ свести в танковые корпуса второго эшелона, чтобы использовать их по прямому назначению, когда оборона противника будет взломана и появится возможность рвануть вперед по автострадам.

Но предположим, была какая-то причина, по которой напасть на Германию нужно было именно летом 41-го. Я, правда, вижу единственно возможную причину — превентивный удар по изготовившемуся к агрессии неприятелю. Однако теория Владимира Богдановича этой причины не допускает, так что предлагаю его последователям самим отыскать какую-то другую. Но сразу хочу отметить, что при этом нужно объяснить, почему при подготовке нападения на Германию летом 41-го не было создано двух типов танковых (или механизированных) корпусов. Или показать, как можно было использовать по прямому назначению танки-агрессоры, входившие в состав механизированных корпусов новой организации.

А мы пока поищем какое-нибудь иное объяснение всем этим странным фактам.

Пятая глава «Дня М» называется «Пролог на Халхин-Голе». В ней рассказывается, как Жуков в конце лета 1939 года «репетировал» в далекой Монголии сценарий нападения на Германию. Однако Владимир Богданович умалчивает, что этому «прологу» предшествовала некая, скажем так, «увертюра».

В конце мая 1939 года японские войска довольно значительными силами вторглись на монгольскую территорию. Находившиеся в то время в районе конфликта пехотные и кавалерийские части остановить противника не смогли, возникла угроза их окружения и уничтожения. В Монголии в это время находилась танковая бригада РККА, но расквартирована она была почти в пятистах километрах от места вторжения неприятеля. И вот танки БТ, сбросив гусеницы, в кратчайший срок преодолели это расстояние, а потом, одев гусеницы, вступили в бой. Потери танковой бригады были очень велики, но свою задачу она выполнила — остановила противника и позволила пехотным частям выстроить оборону.

Невооруженным взглядом видно, что танки-агрессоры тут явно выполняли несвойственную им задачу — вместо того чтобы самим совершать агрессию, они ее отражали. Можно предположить, что получилось это случайно — ничего другого под рукой не оказалось, вот и пришлось использовать БТ не по назначению. Но давайте задумаемся, а зачем вообще оказались там бэтэшки? Ни в самой Монголии, ни на сопредельной территории автострад не наблюдается даже в наше время. Так что, если придерживаться теории В. Суворова, проявить свои агрессивные качества танкам БТ просто негде. Но если признать, что двигаться на колесах эти танки могли не только по автострадам, но и по любой достаточно ровной и прочной поверхности (типа монгольской степи в сухой период), получается, что именно в Монголии им самое и место.

Но это еще не все: количество танков, расквартированных в Монголии в то время, да и само место расквартирования прямо указывают, что использовать их собирались исключительно для обороны. Напомню, для того чтобы попасть к месту боев, БТ пришлось преодолеть на колесах несколько сотен километров. Но вот что интересно, если бы японцы решили вторгнуться на монгольскую территорию не в районе Халхин-Гола, а в другом удобном для них месте, нашим танкам пришлось бы преодолеть не намного меньшее расстояние. То есть бригада была расквартирована так, чтобы иметь возможность принять участие в отражении агрессии в любом варианте. Однако если бы бригада была вооружена не БТ, а тихоходными танками, она не успевала в нужный момент прибыть в нужное место. Пришлось бы вместо одной бригады расквартировывать в Монголии несколько и располагать их в непосредственной близости от мест возможного вторжения.

У нас получается, что при определенных условиях страшные танки-агрессоры можно использовать и для обороны.

Вывод для сторонников теории В. Суворова достаточно неприятный, но можно смягчить ситуацию, если предположить, что в данном случае все получилось случайно. Дескать, вообще-то танки БТ предназначались для движения по автострадам Германии, но вдруг оказалось, что можно их использовать и в монгольских степях.

До недавнего времени я так и считал. Но вот в неком интернет-сообществе, посвященном защите идей В. Суворова, один из наиболее рьяных последователей маститого британского историка привел такую цитату:

«Дело было на маневрах. Я получил боевое задание: на своей тяжелой машине добраться к месту расположения части, не отставая, вслед за легковым автомобилем, в котором ехал командир. Танк и легковой автомобиль. Казалось бы, трудно грузному танку угнаться за легким подвижным «Фордом». Сомнения, однако, меня не одолевали. Приказ ясен: не отставать! Стремительно мчался «Форд», как бы дразня нас. Я вел машину на четвертой скорости. С гулом и лязгом несся танк по пятам за легковой машиной. Я ни на минуту не терял «Форда» из виду. Иногда он скрывался из поля зрения за поворотом, но я вновь настигал его… Блестяще выдержал боевое соревнование с легковым автомобилем мой танк. Ни одной задержки, ни одной заминки не было на пути следования. А путь этот равнялся шестидесяти пяти километрам». (Танкисты. Под редакцией М.М. Ланда. Издание центрального органа Народного Комиссариата обороны СССР газеты «Красная Звезда». Москва, 1936.)

Цитата эта была приведена для подтверждения тезиса В. Суворова о том, что главное качество БТ — скорость. Однако из нее же напрашивается и еще один вывод — в середине 30-х годов в СССР были дороги, на которых танки БТ могли продемонстрировать свои высокие скоростные качества. И механиков-водителей учили ездить по этим дорогам на колесах с максимальной скоростью. Получается, что чисто теоретически можно было использовать танки-агрессоры для обороны по тому сценарию, который был применен в Монголии.

Как известно, между теорией и практикой порой лежит дистанция огромного размера. Для того чтобы выяснить, была ли в данном случае теория претворена в практику, нужно проделать немалую работу. Выяснить, где базировались в предвоенный период бригады и корпуса, вооруженные БТ, разобраться с дорожной сетью в этих районах и т. д. Я было начал заниматься этим делом, увидел, что, по крайней мере, в двух случаях практика прекрасно укладывается в рамки теории, и на этом прекратил свои научные изыскания.

У сторонников В. Суворова есть прекрасный аргумент, который они приводят, когда какой-либо факт, какое-либо действие или высказывание советского руководства противоречат теории Владимира Богдановича. «Это, — говорят они, — было сделано (или сказано) для отвода глаз. Чтобы замаскировать свои намерения, которые на самом деле были совсем даже противоположными». Так что если бы я закончил свой титанический труд и показал, что танки БТ можно было использовать для обороны по «халхин-гольскому сценарию», никому и ничего я бы этим не доказал. Ведь все это делалось для обмана как потенциального противника, так и советских граждан. А в нужный момент можно было собрать все БТ в нужном месте, а уж потом…

Ну что же, в очередной раз соглашусь со сторонниками В. Суворова, но спрошу, а когда должен был наступить этот «нужный момент»? Если считать, что летом 41-го, то, как мы уже выяснили, в это время использовать танки-агрессоры по прямому назначению было невозможно. А вот если считать, что нужный момент наступил 17 сентября 1939 года, все становится на свои места.

В упоминавшемся выше интернет-сообществе тот же самый верный последователь Владимира Богдановича привел рассказ ветерана Великой Отечественной войны, бывшего механика-водителя БТ-7 Павла Тимофеевича Кулешова:

«В апреле 38-го я окончил полковую школу 27-й танковой бригады Белорусского Особого военного округа и стал механиком-водителем танка БТ-7. А в сентябре 39-го Белорусский фронт начал боевые действия в Польше. Наша бригада входила тогда в состав 15-го танкового корпуса конно-механизированной группы. Поначалу мы не встречали никакого сопротивления, а БТ-7 шли по автостраде без гусениц, на большой скорости, обгоняя отходящие части польской армии. Удивление поляков вызвало то, что они и на своих легковых машинах не могли обогнать наших ласточек». (Газета «Тагильский рабочий» от 28 сентября 2005 года.)

Как видите, в этом эпизоде наши танки-агрессоры действуют именно так, как предписывается теорией В. Суворова. Вот только действуют они не на автострадах Германии, а на дорогах Польши. То есть данное свидетельство как бы опровергает утверждение Владимира Богдановича: «Гусеницы — это только средство попасть на чужую территорию, например, на гусеницах преодолеть Польшу, а попав на германские автострады, сбросить гусеницы и действовать на колесах». Оказывается, и в Польше было где действовать на колесах. А что, если как раз в этом и было основное предназначение танков БТ?

Вам этот вывод кажется странным? Давайте сопоставим факты: танки БТ выпускались с 1931 по 1940 год, и все это время (за исключением нескольких месяцев) самым сильным западным соседом СССР являлась Польша. Коммунистические фальсификаторы утверждают, что руководство СССР опасалось нападения польской армии, честные историки говорят, что СССР сам собирался напасть на Польшу. В данном случае нам совершенно не важно, кто из них прав, главное, что в это время БТ могли действовать против Польши, причем действовать весьма успешно.

Но как только польское государство перестало существовать, производство БТ прекращается. В это же самое время расформированы агрессивные танковые корпуса, оснащенные все теми же БТ. И в это же время вместо «автострадного танка» А-20 на вооружение принимается Т-34, на роль танка-агрессора никак не тянущий. Совпадения, скажете вы?

«Ну ладно. Пусть будет так. Поверим.

Но был у меня хороший учитель — исполняющий обязанности резидента ГРУ в Женеве, матерый волк разведки Валерий Петрович Калинин. Звание контр-адмирала он не получил из-за меня, А достоин был куда более высоких званий. Так вот он меня учил: если совпадений больше двух, значит, это уже не совпадения…» («Последняя республика». Гл. 3.)

Если вспомнить еще кое-какие факты, о которых я написал выше, совпадений у нас получится гораздо больше двух, так что есть повод с ними разобраться.

Итак, до осени 1939 года самым сильным западным соседом у нас была Польша, после осени 1939 года ее место (в прямом и переносном смысле) заняла Германия. Чем отличались друг от друга эти два государства в чисто военном плане? Первое, что бросается в глаза, — у Польши танковых войск как таковых практически не было, а Германия их имела. Но почти полное отсутствие танков в армии какого-либо государства приводит к тому, что и противотанковая оборона этой армии будет слабой. Мало ведь создать или купить какое-то количество противотанковых средств, нужно еще научить бойцов их использовать.

Я не буду особо распространяться на эту тему, достаточно прочитать любое исследование, посвященное Польской кампании вермахта, чтобы понять — бороться с танками поляки толком не умели. А ведь немцы в то время имели на вооружении, если верить В. Суворову, только легкие танки.

Вы можете возразить, что восемь с лишним тысяч танков для разгрома польской армии многовато будет. Так ведь не все они были нацелены против Польши. Мы уже видели, что БТ имелись и в весьма отдаленном от европейского театра районе — в Монголии. Если копнуть этот вопрос поглубже, можно увидеть, что на Дальнем Востоке этих танков было немало, причем некоторые из них, дожившие до 1945 года, успешно применялись при разгроме Квантунской армии. В европейской части СССР, кроме Польши, тоже было с кем повоевать, так что непосредственно против Польши можно было использовать меньше половины всех танков БТ, то есть не намного больше, чем использовали против того же противника немцы.

Однако, кроме БТ, в РККА было много танков других типов, так что все равно получается, что против этого слабого соседа СССР сосредотачивал слишком уж значительные силы. Ну что же, если вам не нравится идея, что БТ были предназначены для войны с Польшей (наступательной или оборонительной), у нас остается единственный вариант — БТ предназначались для защиты Польши.

Не спешите записывать меня в сумасшедшие, давайте лучше задумаемся еще о кое-каких совпадениях. В 1931 году, то есть еще до прихода Гитлера к власти, в серию был запущен БТ-2. Это была очень сырая, по сути, опытная машина, и выпущена она была в малом (даже по западным меркам) количестве. А вот по-настоящему боевая машина БТ-5 пошла в серию как раз после прихода Гитлера к власти, когда он громогласно заявил, что Германия в ближайшем будущем будет иметь сильную армию, оснащенную современным оружием. Наконец, самый лучший танк этого семейства БТ-7 появился после того, как Германия обзавелась собственными танками. То есть качественный и количественный рост парка БТ происходил по мере роста германской армии. А главную угрозу эта армия представляла как раз для Польши, к которой у Германии были весьма серьезные территориальные претензии.

Мог ли Сталин рассчитывать, что поляки, не питавшие к СССР симпатий, в случае чего обратятся к нам за помощью и пропустят наши танковые армады через свою территорию? Ну что же, поляки действительно не любят русских и Россию, давно и прочно не любят. Но еще со времен Тевтонского ордена и псов-рыцарей эта перманентная нелюбовь изредка прерывается краткими периодами пламенной любви. Это когда столь любимые поляками западные соседи начинают вести себя уж слишком нагло. Так что кое-какие основании у товарища Сталина были.

Теперь вспомним ход переговоров, которые велись между СССР и западными союзниками в 1939 году. Сторонники теории В. Суворова говорят, что Запад на этих переговорах искренне стремился к достижению договоренности, а вот Сталин, которому нужна была мировая война, не стремился. Поэтому он и выдвинул такое неприемлемое условие, как проходы для советских войск через территорию Польши.

Если полагать, что через эти проходы к границам Германии должны были выдвигаться пехотные соединения РККА, требование действительно выглядит странным. Ведь переброска большой массы войск — дело непростое, даже если оно осуществляется в мирное время, на своей территории и по заранее составленным планам. В военное же время перебросить миллионную армию по территории сопредельного государства, да еще практически безо всяких планов — дело вообще немыслимое. Во всяком случае, времени на это ушло бы немало. А ведь РККА предстояло еще отмобилизовать. Так что наша пехота могла бы прийти на помощь полякам, когда помогать-то, по сути, было уже некому.

Совсем другая картина вырисовывается, если предположить, что по пресловутым проходам должны были ринуться танковые корпуса, вооруженные БТ. Мы только что выяснили, что в Польше были дороги, по которым БТ могли двигаться на колесах. Возможно, их было не так уж много, но, по крайней мере, часть пути БТ могли двигаться с максимальной скоростью. На тех участках, где использовать колесный ход было невозможно, БТ двигались бы на гусеницах, причем тоже с весьма приличной скоростью. Так что на преодоление Польши им понадобились бы сутки-двое.

Теперь представьте, что на второй-третий, ну пусть даже на четвертый день войны перед танковыми частями вермахта появляются не польские уланы с пиками, а советские танковые корпуса. Думается, германский блицкриг тут же и закончился бы.

Англо-французы, увидев такой поворот событий, тоже не стали бы отсиживаться за линией Мажино и ударили Гитлеру в спину. Так что Вторая мировая война явно не состоялась бы. Понятно, что Польша при этом попала в лапы Сталину, но кому эти поляки интересны? Главное, что людям Запада не пришлось бы. пять с половиной лет убивать друг друга.

Кстати, мы только что обнаружили главного виновника возникновения Второй мировой войны. Это Польша, не захотевшая предоставить коридоры для наших танков БТ и сорвавшая, таким образом, гениальный план Сталина по обузданию агрессора.

Впрочем, я и сам чувствую, что предположение «БТ предназначались для помощи Польше в отражении германской агрессии» слишком уж фантастично (хотя и не более чем многие предположения Владимира Богдановича и его верных последователей). Но давайте подумаем, если бы летом 1939 года СССР заключил договор не с Гитлером, а с Западом, что мешало использовать танковые корпуса РККА, вооруженные БТ, так, как я описал выше? Только одно — отсутствие заранее оговоренных проходов для наших войск через территорию Польши.

Берем такую гипотетическую ситуацию — Сталин заключил договор с Англией и Францией на тех условиях, которые они предлагали, а Гитлер не испугался и все же напал на Польшу. СССР объявляет войну Германии, проводит мобилизацию, но вступить в бой с вермахтом РККА не имеет возможности.

Наконец где-то через неделю после начала войны поляки начинают понимать, что дела их плохи, и обращаются за помощью к Сталину. Вроде бы можно бросить в бой наши танковые корпуса, но сделать это не так-то просто.

Нужно определить, куда именно они будут двигаться, согласовать с польским военным командованием маршруты движения и так далее. А ведь ситуация меняется ежечасно, да и у польских военных своих дел хватает. Так что придется действовать почти наугад.

Кроме того, на дорогах Польши уже царит полный хаос. По ним движутся разрозненные части отступающих польских войск, обозы колонны беженцев. Так что танковые корпуса рискуют застрять в этой мешанине и утратить свой наступательный потенциал еще до вступления в бой. Ну и зачем товарищу Сталину весь этот геморрой?

Другое дело — если заранее, еще до начала войны провести всю подготовительную работу, обговорить все вопросы с поляками, с тем чтобы наши танки могли пересечь границу Польши если не в первые минуты, то уж точно в первые часы войны. В этом случае они могли бы с ветерком прокатиться по пока сравнительно свободным дорогам и вступить в бой с врагом в то время, когда польская армия еще оказывает немцам организованное сопротивление.

Так что если принять на веру утверждение В. Суворова «главное для танков БТ — скорость», ход предвоенных англо-франко-советских переговоров и проблема проходов по польской территории предстает в совершенно новом свете.

Впрочем, для нас сейчас важно не это, а то, что в трудах Владимира Богдановича мы не находим ответов на следующие вопросы: почему последний танк-агрессор был снят с производства за полтора года до начала «освободительного похода» РККА в Европу? Почему тогда же было прекращено производство запчастей к нему? Почему, планируя нападение на Германию, наше руководство не свело все БТ в особые корпуса или дивизии и не придало их армиям второго стратегического эшелона? Почему в составе механизированных корпусов не было дивизий или хотя бы полков, вооруженных только БТ? Почему на вооружение были приняты Т-34 и KB, прекрасно проявившие себя в реальной войне, но мало подходившие для «удара в спину ничего не подозревающему врагу»?

Теперь зададимся вопросом: если В. Суворов действительно талантливый разведчик-аналитик, сумевший разгадать коварные планы Сталина, то почему он не только не дал ответов на эти вопросы, но даже не поставил их? Может, он на них просто не обратил внимания? В таком случае возникают сомнения в его профессиональной подготовке.

Вот смотрите, занимаясь танками А-20, Владимир Богданович провел определенную агентурную работу — разыскал каких-то ветеранов завода, умело поставленными вопросами выведал у них страшную тайну, которую большевики скрывали много лет. Но раз так, он не мог не знать, что этот танк в серию не пошел, а вместо него на вооружение приняли Т-34. Если факт разработки специального автострадного танка свидетельствует о подготовке к агрессии, то о чем должен свидетельствовать факт отказа от его принятия на вооружение? Настоящий профессионал в обязательном порядке должен был задаться этим вопросом и найти на него ответ. Другое дело, если задачей этого профессионала было не выявление истины, а составление правдоподобной дезинформации. В таком случае приходится оставлять без ответа кое-какие неудобные вопросы, и уж естественно не стоит акцентировать на них внимание читателя.

У вас еще есть какие-то сомнения в том, что мы имеем дело именно с дезинформацией? Хорошо, давайте продолжим анализ 33-й главы «Ледокола».