• Главная
• Контакты
• Нашёл ошибку
• Прислать материал
• Добавить в избранное

Троцкий не строил иллюзий о том, что его противники, приняв резолюцию «О партстроительстве», откажутся от проведения прежнего аппаратно-бюрократического курса. Поэтому он решил обратиться теперь непосредственно к партии, опираясь на факт единогласного принятия резолюции и созыв партийных совещаний для её обсуждения. В этих целях он написал 8 декабря статью «Новый курс (Письмо к партийным совещаниям)», зачитанную в тот же день на некоторых районных собраниях партийного актива в Москве и тогда же направленную им для публикации в «Правде». В этой статье Троцкий развивал положения своего письма от 8 октября, не упоминая о его существовании (поскольку такое упоминание было запрещено октябрьским пленумом), и акцентировал внимание на тех положениях резолюции ЦК, которые были включены под его давлением.

Основной идеей этой статьи была подчеркнутая самим её названием мысль о серьёзной, глубокой, радикальной перемене курса в сторону партийной демократии как единственно-надёжной гарантии против угрожающего роста аппаратного бюрократизма и перерождения партийных верхов. Троцкий недвусмысленно давал понять, что действительная опасность фракционности идёт не от критиков «линии ЦК», а от большинства Политбюро, насаждающего бюрократическую централизацию руководства партией. «Механический централизм, — писал он, — дополняется неизбежно фракционностью, которая есть в одно и то же время злая карикатура на партийную демократию и грозная политическая опасность»[303]. Констатируя чрезмерное усиление аппаратного бюрократизма, Троцкий подчёркивал, что «новый курс, провозглашённый в резолюции ЦК, в том и состоит, что центр тяжести, неправильно передвинутый при старом курсе в сторону аппарата, ныне, при новом курсе, должен быть передвинут в сторону активности, критической самодеятельности, самоуправления партии… Кратко задачу можно формулировать так: партия должна подчинить себе свой аппарат…»[304]

Разумеется, эти положения статьи Троцкого должны были вызвать недовольство аппаратчиков, которые не могли не увидеть в них угрозу своей бесконтрольной власти над партией. Особенно раздражало их выдвинутое Троцким требование обновления партийного аппарата «с целью замены оказёнившихся и обюрократившихся свежими элементами, тесно связанными с жизнью коллектива или способными обеспечить такую связь. И прежде всего должны быть устранены с партийных постов те элементы, которые при первом голосе критики, возражения, протеста склонны требовать партбилет на предмет репрессий. Новый курс должен начаться с того, чтобы в аппарате все почувствовали, снизу доверху, что никто не смеет терроризировать партию»[305].

Таким образом, Троцкий восстанавливал и предавал гласности те положения, которые он предлагал включить в резолюцию ЦК и которые были отвергнуты его противниками при её подготовке. Естественно, что сам факт написания статьи ещё более сплотил большинство Политбюро, решившее перейти в ответную, теперь уже публичную атаку против Троцкого.

Бухарин, задержавший публикацию «Письма к партийным совещаниям» на два дня, тем не менее (очевидно, предварительно проконсультировавшись с «тройкой») был вынужден 11 декабря опубликовать его. Уже через день в «Правде» появилась передовая «Наша партия и оппортунизм», в которой статья Троцкого трактовалась как антипартийная платформа. В тот же день Троцкий обратился с письмом в Политбюро ЦК и Президиум ЦКК, где писал, что передовая «Правды» «явно продиктована… желанием изобразить мою статью как повод для срыва единогласно принятого решения, на почве которого я стою». Поскольку столь ответственная статья центрального органа партии не могла не быть воспринята читателями как выражение мнения Политбюро, Троцкий просил Политбюро «ответить: рассматривало ли оно вопрос о моей статье и давало ли соответственные инструкции «Правде»? …Я не могу ни в каком случае предположить, что «Правда» или отдельные члены Политбюро действуют в этом исключительно важном вопросе на свой собственный страх и риск»[306].

После этого Бухарин направил членам Политбюро и Президиума ЦКК своё письмо, свидетельствовавшее о том, что он окончательно присоединился к правящей фракции в борьбе против Троцкого. «Писал передовицу «Правды» я и писал её за свой страх и риск, — заявил Бухарин. — Эта передовица была ответом на письмо тов. Троцкого, и так как у меня не было ни тени сомнений в том, что она выражает линию ЦК, то я её не показывал ни одному из членов ЦК, а, следовательно, и ни одному из членов Политбюро. Быть может, в этом заключалась моя формальная ошибка»[307]. Своё поведение Бухарин объяснял тем, что статья Троцкого вызвала в нём «чувство глубочайшего изумления» и была понята как «объявление войны», что она играла «прямо пагубную роль» и потрясала «основные устои нашей партии».

14 декабря восемь членов и кандидатов в члены Политбюро направили письмо членам и кандидатам ЦК и ЦКК, в котором объявляли статью Троцкого «срывом» принятой резолюции «О партстроительстве». Отвергая трактовку Троцким резолюции ЦК как провозглашения нового курса партии, они писали, что «это преувеличение сознательно употреблено тов. Троцким лишь в тех целях, чтобы подготовить свои дальнейшие удары, направленные против партийного аппарата и против политики центральных учреждений партии»[308]. Далее Троцкий обвинялся в том, что он делает «теоретически неправильное, а практически недопустимое и опасное противопоставление «роли аппарата» и «самодеятельности партии», преследует цель «возбуждения ненависти к партаппарату», натравливает «партию против своего аппарата», создаёт атмосферу «сплошного недоверия к партийному аппарату»[309].

Все эти обвинения были немедленно пущены в ход в публичных выступлениях членов Политбюро и их приверженцев. Но возбудить против Троцкого общественное мнение всей партии (а не одних только аппаратчиков) на основании обвинения его в критике партаппарата было невозможно. Поэтому триумвиры поспешили перенести дискуссию в совершенно новую плоскость — от обсуждения путей изменения внутрипартийных отношений к обвинениям Троцкого и поддерживающей его части партии в «уклонах от большевизма». Не желая открыто назвать причины своего недовольства статьёй Троцкого, аппаратчики пошли на подмену предмета спора, подмену разбора аргументов Троцкого ссылками и намёками на его дореволюционные разногласия с Лениным, рецидивом которых якобы и явилась позиция Троцкого в нынешней дискуссии.

Нападки на Троцкого сразу же приняли такой беспрецедентный тон, что в Центральный Комитет пошли многочисленные письма коммунистов с вопросами: не означают ли эти нападки намерение отстранить Троцкого от руководства партией. В ответ на эти письма Политбюро приняло постановление «Против обострения внутрипартийной борьбы», в котором говорилось, что выступление Троцкого было немедленно использовано «оппозицией» для обострения внутрипартийной борьбы и поэтому «не могло не вызвать решительных возражений как со стороны центрального органа партии («Правда»), так и отдельных членов ЦК (статья тов. Сталина). Эти вынужденные возражения в защиту партийной линии злостно истолковываются как желание Политбюро затруднить для тов. Троцкого совместную и дружную работу в руководящих органах партийной и государственной власти»[310].

В упомянутой статье Сталин «обличал» Троцкого в том, что он бывший меньшевик и, следовательно, не имеет права причислять себя к старой гвардии большевиков. Троцкий обвинялся Сталиным и в том, что он «состоит в блоке с демократическими централистами и частью «левых коммунистов»[311]. Между тем фракция «демократического централизма» была распущена в 1921 году, а бывшие «левые коммунисты», составлявшие в 1918 году примерно половину партии, были представлены среди сторонников Троцкого не в большей степени, чем среди сторонников большинства Политбюро.

Протестуя против переноса дискуссии в плоскость назойливых напоминаний о разногласиях двадцатилетней давности и раскрывая подлинный смысл сознательного смешивания прошлых, давно уже изжитых разногласий с текущими, Преображенский говорил: «…Когда товарищи читают нам лекции по истории нашей партии с 1903 г., которую все старые большевики хорошо знают, читают, чтобы оправдать бюрократизм аппарата в 23 г., то мы говорим: объективно вы работаете в пользу старого курса, в пользу казённого благополучия и той политики, которая отрывала нас от широких рабочих масс»[312].

В борьбе с Троцким триумвират использовал ещё один приём, заключавшийся в намёках насчёт недопустимости «культа вождей», который якобы раздувают по отношению к Троцкому его сторонники. Развенчивая эту, только ещё начавшую проникать в партийную печать легенду, Преображенский раскрывал её подлинный смысл и назначение. «Мы за то, — говорил он, — чтобы партия доросла до того, чтобы решать все вопросы коллективно, минимально пользуясь в этом отношении вождями, поскольку она может обойтись собственными коллективными силами. Мы против этого культа вождей, но мы и против того, чтобы вместо культа одного вождя практиковался культ других вождей, только масштабом поменьше»[313]. Прямо обвиняя триумвиров в том, что они изображают себя единственными «законными» преемниками Ленина ради проведения групповой политики и сохранения собственной власти над партией, Преображенский заявлял: «Когда мы говорим о т. Ленине и роли его в партии, то она была на пользу рабочего класса целиком, а заменить тов. Ленина полностью вы не можете, вы имеете таланта меньше, а самонадеянности во много раз больше»[314].

Парируя упреки в адрес Троцкого за его слова о возможности перерождения старых партийных «вождей», Н. Осинский пояснил смысл этих слов следующим образом: «…Есть целый ряд товарищей, которые берут монополию на ленинизм, и стоит сказать слово против них, как ты всегда окажешься антиленинистом, антимарксистом и т. д. Тов. Троцкий совершенно правильно сказал этим безгрешным апостолам ленинизма, объявившим себя апостолами Ленина, а ленинские слова превратившим в святцы, он им сказал: «никакое апостольство не означает правильности линии»[315].

В работах зарубежных историков поражение оппозиции 1923 года иногда объясняется болезнью Троцкого, не позволившей ему выступить ни на одном дискуссионном собрании. Такое объяснение нам представляется неправильным уже потому, что оно преувеличивает степень «отключённости» Троцкого от дискуссии. Действительно, в разгар дискуссионной борьбы Троцкий был прикован к постели. «Я твёрдо рассчитывал, что не сегодня завтра смогу принять участие в обсуждении внутрипартийного положения и новых задач. Но заболевание пришло на этот раз более не вовремя, чем когда бы то ни было, и оказалось более длительным, чем предполагали первоначально врачи»[316], — такими словами открывалось «Письмо к партийным совещаниям». Вместе с тем в декабре 1923 года Троцкий выступил ещё с тремя статьями в «Правде», а затем включил эти статьи вместе с несколькими другими новыми работами в брошюру «Новый курс», вышедшую в свет 16 января 1924 года, в день открытия XIII партийной конференции, когда судьба оппозиции была уже предрешена.

Главная причина поражения оппозиции в первой внутрипартийной дискуссии, происходившей без участия Ленина, состояла, на мой взгляд, в том, что Троцкий и его единомышленники решились открыто противопоставить себя триумвирату и поддерживавшей его партийной бюрократии лишь в конце 1923 года, когда процесс аппаратного подбора и расстановки руководящих кадров, происходивший крайне стремительным темпом, привёл к тому, что «аппарат был уже на три четверти подобран для перенесения борьбы в массы»[317].

Однако в конце 1923 года предрешённость исхода дискуссии в силу аппаратного давления и фракционных махинаций большинства Политбюро ещё не была ясна ни одной из противоборствующих сторон. Приверженцы оппозиции после появления «Письма к партийным совещаниям» перешли в наступление, открыто говоря на партийных собраниях и в партийной печати о ненормальности сложившегося внутрипартийного режима и необходимости замены его внутрипартийной демократией.

Примечания:

3

Коэн С. Большевизм и сталинизм. Вопросы философии. 1989. № 7. С. 47.

30

КПСС в резолюциях и решениях. т. 2, С. 300.

31

Ленин В. И. Полн. собр. соч. т. 41. С. 394.

303

Троцкий Л. Д. К истории русской революции. М., 1990. С. 199- 203.

304

Троцкий Л. Д. К истории русской революции. М., 1990. С. 199- 203.

305

Троцкий Л. Д. К истории русской революции. М., 1990. С. 199- 203.

306

Известия ЦК КПСС. 1990. № 12. С. 172—175.

307

Известия ЦК КПСС. 1990. № 12. С. 172—175.

308

Известия ЦК КПСС. 1990. № 12. С. 172—175.

309

Известия ЦК КПСС. 1990. № 12. С. 172—175.

310

Правда. 1923. 18 декабря.

311

Правда. 1923. 15 декабря.

312

Правда. 1924. 15 января.

313

Известия ЦК КПСС. 1990. № 12. С. 172—175.

314

Известия ЦК КПСС. 1990. № 12. С. 172—175.

315

Правда. 1924. 13 января.

316

Троцкий Л. Д. К истории русской революции. С. 198.

317

Троцкий Л. Д. Что и как произошло? С. 33.