• Главная
• Контакты
• Нашёл ошибку
• Прислать материал
• Добавить в избранное

Вряд ли найдется в мире такое место, где нельзя купить гамбургер. Лаже в далеких джунглях Конго, во влажных лесах Бразилии и в пустынях Северной Африки не удастся избежать «золотых арок» «Макдоналдса», «дымящегося гриля» сети ресторанов «Бургер Кинг», миловидной девочки Венди и других знаков и символов американских сетей питания. Гамбургеры же просто вездесущи. Хотя изготавливаемые в массовом порядке гамбургеры продаются в качестве еды, в действительности это — отбросы, продукт, составленный из серии добавок, обладающий к тому же небольшой питательной ценностью. Более того, гамбургер, безусловно, продукт быстрого питания, но он не является, как это обычно утверждают, единственным или первым появившимся в мире подобным продуктом. Фаст-фуд существует в любой культуре, Шаурма (мясо с добавками, завернутое в трубочку) на Ближнем Востоке, алу-пури чаат в Индии и наси ламак (рис с сушеной рыбой) в Юго-Восточной Азии, английский фиш-энд-чипс (рыба с жареным картофелем) и французский багет с сыром и ветчиной—хорошие примеры тому. Таким образом, гамбургер — и как еда, и как продукт культуры — притворяется тем, чем в действительности не является.

Гамбургер — особый источник ненависти к Америке. Это единственный наиболее концентрированный или, лучше даже сказать, наиболее утвердившийся символ такого всеобъемлющего образования, как Америка. Как и гамбургере, Америка представляет собой салат из отдельных компонентов: есть правительство — самое могущественное правительство на земле; есть политика, которую проводила администрация Америки, и последствия этой политики для стран и людей вне Америки; есть американские корпорации, которые могут влиять на политику американского правительства в своих интересах, оставаясь вне контроля других правительств или делая их подотчетными; кроме того, есть философские и этические характеристики американской картины мира, такие, как индивидуализм и вера в личную свободу, — это пряности, которыми приправляют гамбургер; и сами американцы с их невообразимой смесью веры в себя, видимым отсутствием интереса к остальному миру и конечно же уверенностью в том, что американский образ жизни — лучше всех. Подобно гамбургеру, многоплановость Америки упрощена и воспринимается другими в виде стандартизованной, массовой, упакованной торговой марки. У каждого пласта американской жизни есть определенный стиль; многие из этих пластов, если рассматривать их по отдельности, обладают весьма положительными качествами. Но, как и в сандвиче, суть Америки состоит в том, что отдельные пласты редко встречаются сами по себе. Настоящий гамбургер представляет собой наполненное, многослойное, сложное единство. Та мощь, с которой Америка воздает похвалы самой себе как составному целому, превращает гамбургер в метафорическое изображение американской нации, делая его символом Америки и предметом критики со стороны остального мира. Гамбургер — это нечто большее, чем его компоненты, по сути, это образ жизни.

В качестве стиля жизни гамбургер — соблазнительное новшество с заметными и вредными последствиями. Не только потому, что этот обман вездесущ, но также и потому, что он воплощает идеологию потребления как культурную угрозу. Он воплощает в себе тот способ, которым Америка одерживает верх в жизни обычных людей всего мира и сокращает их культурное пространство, то есть их возможность быть самими собой, быть иными, другими по сравнению с Америкой. Америка проецирует себя на остальной мир; даже гамбургер — предмет потребления, торговая марка — захватывает себе культурное пространство. Америке кажется, что ее негативный имидж на международной арене обусловлен не ее международной политикой и культурной гегемонией, а является исключительно проблемой коммуникации. После событий 11 сентября администрация Буша назначила на пост помощника государственного секретаря по связям с общественностью Шарлоту Бирс, занимавшую высокие посты в двух крупнейших рекламных агентствах Ogiivy & Mather и J. Walter. Thomson и получившую известность благодаря созданию торговых марок для таких «монстров», как American Express. Назначение рекламного магната на подобную должность вызвало немало критики, но госсекретарь Ко-лин Пауэлл умерил ее: «Нет ничего плохого в обращении к услугам человека, который может продать все, что угодно. Мы будем продавать продукт. Нам необходим человек, способный восстановить имидж американской внешней политики, имидж дипломатии, — заявил он и следом добавил: — Именно она убедила меня в том, что надо покупать рис Uncle Ben's» . В своем интервью журналу Buisness Week Бирс заявила: «Сама идея построения торговой марки состоит в том, чтобы установить взаимоотношения между продуктом и потребителем… Мы хотим передать ему нематериальные активы Соединенных Штатов, а именно: нашу систему ценностей».

Но между «продуктом и его потребителем» уже есть установленные «взаимоотношения»: корпоративная Америка уже полвека продает себя всему миру. В результате распространения американских гамбургеров по всему миру и связанной с этим философии происходит стандартизация мира. Биг-мак везде изготавливают одним и тем же способом, упаковывают в одинаковые коробки, он везде одинаково весит и продается в одинаковых ресторанах по всему миру. Возможны, правда, некоторые варианты—под влиянием местных особенностей и культурного колорита: карри-бургеры в Индии, ренданг-бургеры в Малайзии и Индонезии, такое вот «разнообразие» Макдоналдса. Точно так же устроена американская международная политика: соединенные Штаты в своих деловых отношениях с миром руководствуются стандартной теорией и практикой. В теории «американские ценности», которые возносятся на пьедестал: справедливость, демократия, права человека, свобода, гражданские обязанности, сострадание, решительность, ответственность— все добродетели западной цивилизации. Но практика постоянно противоречит этим ценностям. Иными словами, в своей политике Америка применяет к окружающему миру двойной стандарт. Это один из наиболее распространенных поводов для недовольства Америкой и основная причина ненависти к ней.

Рассмотрим, к примеру, справедливость. Американское правительство заявляет, что в основе государства лежит система справедливости и закона. Америка часто упрекает другие страны в несправедливости и тирании. В своей речи в феврале 2002 года президент Буш заявил: «Наши вооруженные силы проводят политику, понятную каждому врагу Соединенных Штатов: даже за 7 тысяч миль, за океанами и континентами, на вершинах гор и в пещерах вы не укроетесь от справедливости». То, что у американской внешней политики собственное представление о справедливости, стало ясно, когда Пентагон для карательной операции в Афганистане выбрал название «Бесконечная справедливость». Как отмечали многие мусульмане, согласно их вере только Бог своей бесконечной милостью может совершить бесконечное правосудие. Человеческая справедливость конечна и ошибочна. Справедливость, которую остальной мир ожидал от Америки, — это поймать террористов, устроить открытый уголовный судебный процесс, осудить преступников, подвергнув их адекватному наказанию — пожизненному заключению. Такой ход действий не только продемонстрировал бы, что такое справедливость, но также сорвал бы с террористов завесу таинственности, раскрыл причины терроризма и открыл бы глаза их последователям и всем тем, кто их поддерживал. Что же мы получаем взамен? «Они не заслуживают тех гарантий, которые применяются к простым американским гражданам во время обычного судебного процесса», — заявила администрация Буша. Значит, справедливость по отношению к американским преступникам и террористам — это одно; а по отношению к преступникам и террористам неамериканцам—совершенно другое. Будет созвана Военная комиссия из офицеров, назначаемых президентом, для того, чтобы преступники «были казнены в ускоренном порядке». Военная комиссия не соответствует никаким международным требованиям к справедливости и справедливому суду: она нарушает принцип справедливого суда, гарантируемый Всемирной декларацией прав человека и Европейской конвенцией, и даже нарушает минимальные требования Женевской конвенции 1949 года. По мнению Neu' York Times, Военная комиссия представляет собой «сногсшибательный маневр в сторону от законного судебного расследования». Ажефри Робертсон, королевский адвокат, один из самых известных юристов Великобритании, приводит список принципиальных недостатков Военной комиссии:

1. Комиссия не независима и небеспристрастна, как того требуют статьи 84-я и 85-я Женевской конвенции 1949 года, касающиеся обращения с военнопленными и ратифицированные Соединенными Штатами (и 187 другими странами). Действиями армейских офицеров, выступающих в качестве «судей», руководит министерство обороны, подчиняющееся правительству. Министерство обороны ссылается на виновность [военнопленных] и держит их под стражей. Президент (он же главнокомандующий) приказывает офицерам выступить в роли «судей»; он же определил своим приказом, что обвиняемые должны преследоваться по закону, и тем самым он непосредственно заинтересован в признании inc виновными.

2. Никто не имеет права подать апелляцию, кроме президента, который не может быть беспристрастным, потому что опротестовать решение комиссии означает пойти против собственного трибунала.

3. Не действуют нормальные правила свидетельства и защиты — свидетельские показания допустимы, если председательствующий офицер признает их допустимыми. Известный американский судья, исследовавший протоколы военных комиссий Японии после Второй мировой войны, делает вывод, что они «представляют собой яркий пример возможности различных злоупотреблений, когда правила обвинения настолько лабильны, что их можно считать не существующими».

4…Слушания будут проводиться приватно и расшифровки протоколов будут недоступны.

5. Отсутствует система доказательства обвинений, используется лишь стандартная формулировка «вне всякого сомнения». Вина устанавливается на основании свидетельств, «имеющих силу доказательства для любого разумного человека». Офицеры, из которых состоит «суд присяжных», не нуждаются в анонимности — 2/3 голосов достаточно для признания виновности. Кроме того, им не нужно письменно обосновывать принятое решение.

6. Смертный приговор приводится в исполнение через расстрел».

Другими словами, действия Военной комиссии противоречат всем известным в нашей цивилизации представлениям о справедливости. После того, как Соединенные Штаты обвинили режим талибов в нарушении основ справедливости, они решили задействовать свою справедливость, которая «в корне отличается от талибских казней на футбольном стадионе». Деятельность комиссии нельзя сравнить даже с «Судом Кенгуру» (название, обидное для австралийцев, которые очень любят этих милых сумчатых животных), потому что это не суд: «Это продолжение власти президента, который лично или через подчиненных ему должностных лиц действует как обвинитель, судья, суд присяжных и судья апелляционного суда».

Вот они—двойные стандарты, сделавшие Америку объектом ненависти во всем мире. По всему земному шару—от Бразилии до Канады, от Пакистана до Южной Кореи — можно увидеть множество примеров американских двойных стандартов.

1. Америка провозглашает себя демократией, постоянно призывает другие страны быть более демократичными, осуждая те страны, которые, по мнению ее правительства, менее демократичны, или предпринимая против них какие-либо действия. И все же американская демократия чрезвычайно недемократична. Американские избиратели выбирают самого сильного лидера в мире, командующего самым крупным в мире военным арсеналом, но основная забота кандидатов на выборах состоит в том, воспользуется ли хотя бы половина электората своим избирательным правом. Президентские выборы 2000 года продемонстрировали недостаточное доверие населения к демократии в духе отцов — основателей Америки. Американская избирательная система устроена так, что кандидат, набравший максимальное количество голосов американских избирателей по всей стране, не обязательно становится президентом, что и произошло на выборах 2000 года. Отдельные голоса не оказывают прямого влияния на избрание того или иного кандидата, они должны повлиять на решение коллегии выборщиков. Число выборщиков, назначенных от каждого штата, пропорционально количеству населения штата. В разных штатах избрание выборщиков происходит различным образом: в одних штатах кандидаты получают количество выборщиков, пропорциональное количеству поданных за них голосов; в других же победитель получает все. Самое главное в избирательной кампании — правильно организовать поддержку кандидата в тех или иных штатах. Подавляющее большинство, проголосовавшее в каком-то одном или даже нескольких штатах, может не иметь значения для исхода голосования. Более важным оказывается то, где живут сторонники кандидата, нежели их количество. Скрытая структура избирательного процесса была задумана таким образом, что на выборах вопрос решается не избирателями, а представителями избирателей, профессиональными политиками конгресса, хотя во время президентских выборов 2000 года Верховный суд США постановил прекратить решающий пересчет голосов во Флориде и утвердил победу Джорджа Буша,

2. Соединенные Штаты декларируют свободу и справедливость выборов, запрещают другим странам вмешиваться в ход американских выборов, дотируют американские политические партии и, безусловно, влияют на исход выборов. Соединенные Штаты постоянно вмешиваются в выборы других стран и финансируют политические партии развивающихся стран иногда с помощью тайных каналов ЦРУ, а иногда через неправительственные организации и средства массовой информации. К примеру, в 1950-е годы ЦРУ финансировало избирательную кампанию ливанского президента Камиля Шамуна; в Британской Гвиане (ныне Гайана) Соединенные Штаты не давали избранному демократическим путем Чедди Джагану вступить в должность с 1953 по 1964 год; ЦРУ оказало финансовую помощь в размере 600 000 долларов президенту Боливии Рене Баррьентосу Ортуньо, что повлияло на успешный исход всеобщих выборов; в Никарагуа, в 1980-х годах, США пропустили миллионы долларов через Национальный фонд в поддержку демократии, специально созданный для прикрытия ЦРУ, чтобы предотвратить возможность демократического избрания сандинистов. Вильям Блум в книге «Экстремистское государство» приводит список из 23 стран, в которых США исказили результаты выборов и вмещались в демократический процесс, чтобы достичь нужного результата: Италия 1948—1970-е гг., Ливан 1950-е гг., Индонезия 1950-е гг., Вьетнам 1955 г., Гвиана 1953–1964 гг., Япония 1958-1970-е гг., Непал 1959 г., Лаос 1960 г., Бразилия 1962 г., Доминиканская Республика 1962 г., Гватемала 1963 г., Боливия 1966 г., Чили 1964–1970 гг., Португалия 1974–1975 гг., Австралия 1974–1975 гг… Ямайка 1976 г., Панама 1984 г., 1989 г., Никарагуа 1984 г., 1990 г., Гаити 1987–1988 гг., Болгария 1991–1992 гг., Россия 1996 г., Монголия 1996 г., Босния 1998

3. Американское государство чувствует себя постоянно под угрозой, исходящей от «экстремистских государств» и «негосударственных деятелей»; существует «русская угроза», «китайская угроза» и «кубинская угроза», угроза «оси зла» и «угроза терроризма». Тем не менее, США — самая сильная с точки зрения военной мощи страна в истории, и если даже все страны мира соединят свои военные силы, они не смогут представлять серьезной угрозы США. Военная сила США не просто вдвое больше силы 9 самых мощных потенциальных противников: России, Китая, Ирана, Северной Кореи, Ирака, Ливии, Сирии, Судана, Кубы. Нигде нет такой концентрации военной мощи, как в военно-морском флоте США. Америка обладает ядерной тактической группой, состоящей из трех военных кораблей, в их числе авианосец «Энтерпрайз», длиной свыше 300 м и высотой 70 м; концентрация военной мощи в одной такой военно-морской тактической группе больше, чем у всех развитых стран во всех их вооруженных силах. У Соединенных Штатов сейчас 12 авианосцев—и еще один, авианосец «Рональд Рейган», скоро будет спущен на воду. «Никогда, — утверждает Пол Кеннеди, профессор истории Иэльского университета, — не существовало ничего подобного; ничего, что можно было бы сравнить с этой мощью». Военная мощь Соединенных Штатов больше, чем в империи Карла Великого, Римской империи и Британии в период их расцвета. Неудивительно, что Соединенные Штаты тратят больше денег на оборону, чем любая другая страна за всю мировую историю. При том, что европейские страны сокращают военные расходы после падения Берлинской стены, Китай начал строгий контроль за военными расходами, а военный бюджет России просто потерпел крах, бюджет Соединенных Штатов продолжает расти — с 260 миллиардов долларов в середине 1990-х годов до 329 миллиардов долларов в 2002 году. Эта цифра скоро вырастет до 400 миллиардов долларов — половина всех мировых военных расходов. И это демократическое государство! «Я просмотрел статистические данные за последние 500 лет: затраты на вооруженные силы ни в одной стране мира не сравнятся с этой цифрой», — говорит Кеннеди. Несмотря на беспрецедентную военную мощь и астрономические цифры оборонного бюджета, США не могут купить безопасность за деньги. Соединенные Штаты до сих пор чувствуют угрозу до такой степени, что настаивают на милитаризации космического пространства. Американская космическая программа, ставившая своей целью «контроль за космическим пространством», «доминирование в космосе» и «превосходство в космосе», рассматривает возможность применения развертываемых воздушных, наземных и морских комплексов противоракетной обороны, а также орбитальных комплексов, которые могут поразить наземные цели. Даже американские производители вооружений, такие как авиационный гигант Lokheed Martin, не всегда могут найти подходящего врага, на которого можно было бы нацелить военную мощь Америки. Французы описывают американскую милитаризацию как «военную гигантоманию», что отражает не только масштаб военных амбиций Соединенных Штатов, но и наличие в этом некоторой патологии: организм, выросший до таких размеров, представляет собой отклонение от нормы.

4. Соединенные Штаты проводят политику осуждения и санкций по отношению к странам, разрабатывающим ядерное оружие. США применили карательные санкции по отношению к Индии и Пакистану за производство этого вида оружия. Они создали устрашающий образ Северной Кореи, обладающей ядерным арсеналом. Тем не менее Америка — это страна, обладающая самым большим резервом ядерного оружия и единственная страна, когда-либо применявшая атомное оружие (в Хиросиме и Нагасаки) во время войны. США принуждают другие страны подписывать и ратифицировать Договор о всеобъемлющем запрещении ядерных испытаний, а сами отказались подписать этот документ. Более того, они отказались подписать Соглашение о неприменении ядерного оружия первыми, а также Договор о неприменении ядерного оружия по отношению к странам, не имеющим ядерного потенциала. Америка сделала менее отчетливой давно установленную грань между ядерным и неядерным оружием и предполагает возможность использования ядерного оружия против объектов, рассчитанных на применение обычного оружия, например подземных бункеров. Кроме того, Соединенные Штаты готовы применять ядерное оружие по отношению к неядерным целям, то есть к группам террористов, обладающих химическим и биологическим оружием. Призывая другие страны к ядерному разоружению, они продолжают разрабатывать собственную программу вооружения, проектируют мини-бомбы и продолжают испытания ядерного оружия. И что самое ужасное, они бесстыдно твердят о высокой моральности своих действий, так как, дескать, новые боеголовки «сократят побочный ущерб»; то есть это значит, что боеголовка меньшего размера убьет меньше мирных граждан, чем обычная атомная бомба, — утверждение, опрокидывающее все наши прежние представления об этом виде оружия. У Соединенных Штатов разработаны планы применения ядерного оружия по отношению к семи странам: России, Китаю, Ираку, Северной Корее, Ирану, Ливии и Сирии. Все это время Америка продолжает заверять мир в своем крайнем миролюбии, ввиду которого Вашингтон обязуется не применять ядерного оружия против государств, не обладающих ядерным оружием, если это государство не нападает на Соединенные Штаты или не вступает в союз с государством, у которого есть ядерное оружие".

5. Правительство Соединенных Штатов создает образ врага и применяет санкции к другим государствам, например к Ираку, разрабатывающим и хранящим биологическое и химическое оружие. Но у Америки самый большой в мире склад биологического оружия с оспой, сибирской язвой и т. д. И Америка продолжает эксперименты с новыми видами биологического оружия. У США имеется 30 000 тонн химического оружия. Недавно США отказались поддерживать инициативу ООН по запрету разработок в области биологического и химического оружия и принятию мер в отношении укрепления соглашений по биологическому оружию.

6. Правительство Соединенных Штатов заявляет, что не убивает мирных граждан, а американские «находчивые бомбы» нацелены только на военные объекты. США, играя роль «мирового жандарма)), держит на мушке и гражданские инфраструктуры: водоочистительные сооружения, электростанции, дамбы, системы паводкового оповещения, системы орошения, водохранилища, медицинские исследовательские центры, фабрики по производству детского питания, швейные фабрики, мосты, транспорт, нефтехимические предприятия, фабрики по производству удобрений, автозаводы, больницы, школы, здания Красного Креста, жилые районы, посольства и даже (во время афганской кампании) Бюро международных новостей. Во Вьетнамской войне, длившейся более 10 лет, во время ковровых бомбардировок трех стран (Северного Вьетнама, Камбоджи и Лаоса) были убиты не менее трех миллионов мирных жителей. Бомбардировки Северной Кореи, проводившиеся десятилетием раньше, были настолько интенсивными, что от разбомбленных объектов не осталось и камня на камне. В конце войны в Персидском заливе США разбомбили иракскую автоколонну и угробили 150 000 новобранцев после того, как они сдались и им ничто не угрожало. Соединенные Штаты вводят всех в заблуждение утверждениями о том, что страну можно разбомбить, не допустив большого числа жертв среди мирных граждан, а затем пытаются скрыть кинокадры, свидетельствующие о гибели мирных жителей.

После того, как Штаты своей грубой силой и отъявленным лицемерием превзошли все- прежние империи, такие как Великобритания и Франция, Испания и Португалия, ненависть к Америке затмила презрение к тем историческим империям. Гневные упреки в адрес Соединенных Штатов слышны от Аргентины до Заира. Их основой служит тот факт, что американская международная политика требует от остальных «последовательности и дисциплины», хотя сама Америка между тем далека от последовательности и дисциплинированности; проповедуя миру идеи демократии и многообразия, она сама глубоко недемократична в своих действиях и абсолютно нетерпима к тем государствам, которые не согласны с действиями Вашингтона и следуют по иному пути в своем развитии, Раздражение на Америку возникает, как утверждает Наоми Кляйн в британской газете The Guardian, «вследствие ясного понимания лживости этой рекламной политики. Лругп ми словами, проблема Америки не в торговой марке, а в товаре».

«В мире коммерции так называемая суть торговой марки действует на практике с военной точностью во всех вместе взятых и в каждом отдельно направлениях работы компании. Суть торговой марки может претерпевать некоторые изменения для того, чтобы адаптироваться к местным особенностям языка и культуры (как в случаях с «Макдоналдс», в ресторанах которого в Италии подают спагетти), но ее фундаментальные характеристики, эстетика, послание, логотип остаются неизменными. Эту согласованность рекламщики, отвечающие за продвижение торговой марки, называют компромиссом марки: то есть гарантию того, что в какой бы части света вы ни находились, ощущения, испытываемые вами в магазине Wal-Mart, гостинице Holiday-Inn или Диснейленде всегда будут приятными и легкоузнаваемыми. В сущности, идеология торговых марок состоит в создании посланий, которые под строжайшим контролем эмитируются в определенном направлении, начинают циркулировать самым блестящим образом и приходят к потребителю, неся на себе отпечаток рук тех людей, что способны превратить коммерческий монолог в социальный диалог».

«Послание» Соединенных Штатов остальному миру состоит в том, что их культурно-социальная реальность — это единственная реальность, имеющая какое-то значение. Только из-за того, что американцы едят в среднем три гамбургера в неделю, что составляет около 38 миллиардов в год (соответственно около 60 % всех гамбургеров съедается в Соединенных Штатах), остальная часть населения земли должна тоже есть гамбургеры. Конечно, популярность гамбургеров сложно отрицать—ведь никто не заставляет остальную часть человечества их есть, но любовь к американским гамбургерам—это результат массированной рекламы, пропагандирующей их в нагрузку к другим продуктам американской культуры, таким как диснеевские фильмы, которые напрямую связаны с идеей привлекательности самой американской цивилизации. И гамбургеры — не просто продукт быстрого питания, это также часть американской экономики. Один американец из десяти работает в системе быстрого питания; первым рабочим местом около 7 % американской рабочей силы был «макдоналдс». Если все мировое пространство является американским, то культурное пространство земного шара принадлежит американскому гамбургеру. Сеть «макдоналдсов» продает во всем мире 12 гамбургеров в год на человека.

Но «макдоналдс» не просто навязывает миру гамбургеры. Он несет в себе принципы и процессы, лежащие в основе ресторанов быстрого питания: нездоровая оперативность, полная предсказуемость, жесткий расчет и полный контроль вследствие замены человеческого ресурса нечеловеческой технологией. Может ли местная культура составить конкуренцию такой бешеной атаке? Местным культурным продуктам, для того чтобы выжить, приходится подражать навязанным Америкой продуктам потребления. Местные рестораны, к примеру, начинают походить на Макдоналдс:

«Мир изобилует подобными примерами. Взять хотя бы «Джуси Бургер» в Бейруте, где в качестве Рональда Мак-Дональда стоит клоун, или «Русское бистро» в России, которое сознательно подражает «макдоналдсу» и рассматривает его как старшего брата. Наиболее известный ресторан в Пекине — ресторан «Цюаньцзюйдэ» («Жареная утка по-пекински») — в 1993 году отправил нескольких менеджеров на стажировку в «макдоналдс», после чего, в начале 1994 года, представил собственную «Быструю жареную утку». Таким образом происходит незаметное вторжение принципов макдоналдизации в различные культуры мира, что является еще даже большей угрозой, нежели распространение самого «макдоналдса» (и других американских ресторанов быстрого питания)».

В европейских странах именно благодаря такому своему «незримому вторжению» «макдоналдс» стал метафорой разъедающего влияния американской культуры потребления и излюбленным объектом ненависти и антиамериканских выступлений. В Великобритании, к примеру, почтальон и садовник из Лондона (Хелен Стил и АЭЙВ Мор-рис) подали в суд на «макдоналдс», обвиняя компанию в том, что она «использует детей» в рекламной стратегии, несет ответственность за жестокое обращение с животными и платит исключительно низкую зарплату своим работникам. Судебное разбирательство, известное как суд «МакЛайбел», длилось два с половиной года, став одним из самых долгих судебных разбирательств в английской истории. 19 июня 1997 года суд постановил, что Стил и Моррис оклеветали «макдоналдс», но многие их обвинения были признаны обоснованными. Обвиняемым удалось доказать, что компания «макдоналдс» использовала детей в своей рекламной стратегии, обманывала покупателей заявлениями о том, что ее продукты питательны, ставила под угрозу здоровье своих постоянных клиентов и жестоко обращалась с животными, предназначавшимися на мясо для гамбургеров. Этот судебный прецедент вызвал невероятный резонанс в обществе и привел к масштабной кампании против «макдоналдса» в Великобритании.

Лва года спустя, 12 августа 1999 года, Жозе Бове, французский фермер и бывший деятель профсоюза, разгромил здание «макдоналдса» в Мийо, на юго-западе Франции. Суд над Бове превратился в фестиваль, направленный против «макдоналдса»: его сторонники устроили нечто наподобие семейного праздника на природе для всех ненавистников «макдоналдса». На суде Бове сказал, что возражает против того, как в «макдоналдсе» обрабатывается, хранится и готовится еда; он заявил, что его беспокоит безвкусная однородность кулинарной культуры, представляемой гамбургером, что общество волнуют проблемы отходов и влияние международной компании на местный бизнес. Но особенно резко он выступил против гормонов, искусственно ускоряющих рост скота. Так же, как и суд «МакЛайбел» в Англии, суд над Бове спровоцировал кампанию против «мак-доналдса» во Франции. Сам Бове стал соавтором бестселлера «Мир не для продажи» (2001), в котором предлагается альтернативный взгляд на сельское хозяйство. Теперь его рассматривают как одного из лидеров движения антиглоба-листов. В настоящее время кампании против «макдоналдса» участились в большинстве европейских стран.

Джордж Ритцер, профессор социологии университета штата Мэриленд и автор книги «Макдональдизация общества», считает, что американская культура достигла «больших успехов» в деле воспроизведения самой себя. Австралийская писательница Маргарет Вертхайм считает, что для большей части населения земли «американская культура похожа на опасный вирус. Мы можем без натяжек сравнить американскую культуру с вирусом СПИДа. Подобно хорошо адаптированному микроорганизму, культура Соединенных Штатов внедряется и бесконечно самовоспроизводится. Причина того, что от вируса СПИДа так трудно избавиться, заключается в том, что он внедряется в иммунную систему и защитные силы организма, вместо того чтобы вырабатывать антитела против СПИДа, начинают сами копировать вирус. Так и американская культура быстрого питания, поп-музыка, кино и телевидение заражают культурное тело других стран, копируя местную систему воспроизводства, мимикрируя под местную культуру. Этот способ вирусного воспроизводства повторяется по всему миру, американские культурные нормы заглушают и душат туземную фауну и флору».

«Вирус» американской культуры и стиля жизни воспроизводится с такой легкостью из-за того, что в его основе — обещание изобилия, соблазн обогащения. Материальное благополучие привлекательно для всех. И не так-уж трудно понять эту самую человеческую из мотиваций. Ни один избиратель не будет голосовать за то, чтобы наступила бедность. Если принять во внимание факт, что люди стремятся жить так, как им нравится, то неудивительно, что американцы считают свой способ существования самым лучшим и единственным.

Глобальную проекцию американского богатства представляет собой постоянная реклама товаров, услуг и материальных ценностей, которые потенциально доступны потребителю; в рекламе сообщается о том, каким образом их можно приобрести, как они сделают нас лучше, счастливее, привлекательнее, современнее. Цена, которую придется заплатить за этот рог изобилия, зачастую не видна заранее. Многое неощутимо — изменение традиционных ценностей и стиля жизни, разрушение сформированной идентичности общества, это та ловушка, о которой никогда не говорят. Продается лишь возможность выбрать все, что сердце пожелает. Каждый верит, что разумный выбор может быть сделан и будет сделан. Но то, что каждый выбор несет в себе неожиданные и часто нежелательные последствия, часто осознается только тогда, когда выбор уже сделан. Эта ловушка постепенно стала видна Америке и другим развитым странам. Воспроизводство американского изобилия — выбор товаров, услуг и образа жизни — не означает свободного выбора средств: это лишь адаптация к «вирусу», особый тип экономической организации, особые политические и социальные формы, неизбежно подвергающие риску «иммунную систему» общества. Это путь, который прошли развитые страны, что не помогло им, впрочем, избавиться от дальнейшего стремления к изобилию. Та же история повторилась во всех слаборазвитых и развивающихся странах.

«Когда я росла в австралийской провинции, — писала Вертхайм, — Америка светила как маяк на горизонте». Она любила «шик и блеск» американской культуры, находивший свое воплощение в таких остросюжетных телевизионных фильмах, как пародийный фильм «Шпионские страсти» и радикально-феминистский фильм «Зачарованные». «Я была восхищена, но при этом меня что-то в Америке настораживало. Образно говоря, это была шестидесятифутовая горилла в комнате; нас бомбардировали их фильмами, их телевидением, музыкой, их знаменитостями, их модой, но наша культура совершенно неведома им. И четверть столетия спустя ситуация не меняется», — говорит она. Чтобы выжить, австралийская киноиндустрия начала копировать Голливуд. «Это оказалось для нее фатальным. В конце 1980-х годов австралийская киноиндустрия практически умерла после ряда неумелых попыток создания фильмов в американском стиле. Никому не нужна была такая плата, и меньше всего американцам, на коих и была рассчитана вся эта эклектика». Если бы австралийское правительство не выступило с государственным финансированием, все бы могло закончиться еще хуже. Это не значит, что австралийцы и новозеландцы не добиваются успехов в киноиндустрии. Нынешние звезды Мэл Гиб-сон, Николь Кидман, Рассел Кроу, Кейт Бланшетт, Баз Лурман, Питер Джексон, Сэм Нилл, Питер Уир, Джейн Кэмпион и другие сделали блестящую карьеру и прославились. Но они достигли успеха в Голливуде. Успех пришел к ним благодаря съемкам в голливудских картинах, рассчитанных на мировую аудиторию. Их речь приобрела полуамериканский акцент, различия стерлись, и индивидуальность подчинилась императиву стандартизации.

Но Австралия не единственная страна, чья самобытная культура может быть раздавлена американской культурой. Выступая в защиту собственных интересов, французские продюсеры осознали, насколько силен вирус американского кино. Клоди Оссар, продюсер номинированного на «Оскар» фильма «Амели», считает, что если Франция не будет защищать интересы собственного кино и других продуктов культуры, то это равносильно самоубийству. Ни один из фильмов Оссар, включая такие заметные работы, как «Деликатесы» и «Сны Аризоны», не был бы снят, если бы французская культура не поддерживалась (а фильмы не субсидировались) государством. В самом деле, французов американизация начала волновать уже начиная с 20—30-х годов. Их беспокоила «кока-колонизация» (угроза, исходящая от американского безалкогольного напитка, символизировала более широкую культурную опасность), и они начали принимать меры для защиты своего языка, кулинарных традиций и искусства от американского господства. В последнее время обеспокоенность французов в отношении глобализации основана на том же осознании угрозы. Франция понимает, что миром управляет «свободный рынок», и тот же самый мир находится под влиянием американской культуры: поэтому «Франция не готова сидеть сложа руки и послушно глотать глобализи-рованный американизированный мир. Сама Франция, возможно, стремится развивать свою экономику именно оттого, что решительнее всех настроена на защиту своей культуры».

И Франция, и Австралия — крупные державы и могут защитить свою культуру. «Но, — спрашивает Вертхайм, — если богатым англосаксонским и европейским странам угрожает опасность, то какой же ущерб уже нанесен культурам и народам развивающихся стран?» 7 Если французских продюсеров и австралийских писателей беспокоит выживание и дальнейшее развитие, есть ли вообще надежда на выживание писателей, режиссеров и телевизионных продюсеров стран третьего мира, их самобытных культур и языков?

Самый простой и по-настоящему пугающий ответ: надежды на это практически нет. Доминирующее влияние «культуры гамбургера» означает повсеместное истребление самобытной культуры третьего мира. Сильвестр Сталлоне, Брюс Уиллис, Бритни Спирс, Мадонна, Майкл Джексон, Джерри Сейнфилд и Гомер Симпсон господствуют в радиоэфире и на телевизионных экранах всего мира. Местным культурным продуктам придется конкурировать с американскими бюджетами, при том, что крупнейшие американские фильмы стоят более 100 миллионов долларов: на «Звездные войны, эпизод I: скрытая угроза» (1999) затрачено 115 миллионов долларов; а затраты на запись альбома Майкла Джексона «Invincible» достигли невероятной цифры в 30 миллионов долларов. Не менее расточительны затраты на их раскрутку. Местная культурная индустрия не выдерживает конкуренции. Но, как и везде, есть исключения. Иранская киноиндустрия процветает во многом потому, что голливудские фильмы в этой стране запрещены. «Болливуд», как называют индийскую киноиндустрию, добился успеха в подражания стилю и содержанию, а иногда и ценностям Голливуда. Но это исключения, а мы говорим не только о кино, телевидении, поп-музыке, видео, быстром питании и электронных штучках. В традиционных обществах развивающихся стран идентичность формируют традиции, предки, история, община и большая семья. Глобализация, под предводительством Америки, стремится заменить все это американскими культурными продуктами. Цунами американской потребительской культуры поглощает все, оказывая невероятное, безостановочное давление на людей, заставляя их менять стиль жизни, бросать все, что придает смысл их существованию, отбрасывать не только ценности, но также и идентичность, стабильные отношения, привязанность к истории, месту, дому, семье и привычному способу существования.

«Грязная власть» культуры гамбургера зажимает местные культуры в тиски. Американские международные компании распространяют свои культурные продукты с помощью многоплановой стратегии с использованием поп-музыки, местных телевизионных каналов и атрибутики американского стиля, занимая таким образом все культурное пространство. Табачные компании, к примеру, не просто продают сигареты: они продают сигареты в рамках определенного стиля и идентичности. Сигаретный ковбой «Мальборо-мэн», возможно, уже давно непопулярен у себя дома, в Соединенных Штатах, но в Азии от него просто спасу нет: его физиономия на рекламных щитах, в журналах и газетах, на телевизионных экранах. Он спонсирует американские фильмы и телевизионные сериалы; смотрит сверху на узкие торговые ряды; продает одежду в классическом стиле «Мальборо» в магазинах, оформленных под салуны Дикого Запада; заманивает молодежь курить в барах и на улицах, где девочки-подростки, одетые в ковбойскую одежду, предлагают бесплатные сигареты юным прохожим. У молодого поколения возникает желание не только курить определенную марку сигарет, но и покупать одежду с фирменным логотипом («Salem Attitudes» или «Pali Mall Action Gear»), покупать аудиозаписи в соответствующих фирменных магазинах, ходить на поп-концерты, спонсируемые определенной маркой сигарет («Salem Power» или «Salem Cool Planet»), и даже отправиться в отпуск под эгидой данной торговой марки («Salem Cool Holidays» или «Mild Seven, or Peter Stuyvesant»). Даже те компании, которые ничего кроме сигарет не продают, предлагают некий комплексный образ своей продукции:

например, несмотря на часто встречающуюся в Малайзии рекламу «В отпуск с Kent», вам не удастся никуда отправиться — на самом деле таких туров просто не существует;

и до сих пор никто в Куала-Лумпур так и не понял, что же продавалось в «Benson and Hedges Golden Gallery», на этом месте теперь находится концептуальное бистро, где регулярно проводятся джазовые концерты с участием местных и американских музыкантов. Множество товаров в американском стиле используется для конструирования образов и знаков, изображающих американскую культуру как бастион «свободы» и «индивидуализма», единственный способ быть «крутым». Еще одна приманка: лозунг «клиент—это Бог», еще одно проявление «американской мечты», в котором нет ни тени иронии или сомнения. А если сомнения еще остаются, то новый подростковый голливудский фильм, который крутят в местном кинотеатре, убедит вас в том, что американский путь — единственно возможный.

Во многих развивающихся странах практически полностью уничтожено местное телевидение. И не потому, что эти страны неспособны создавать собственные телепрограммы или не хотят этого делать; это происходит во многом из-за того, что требования американских рекламодателей в сочетании с экономической политикой телевидения делают невозможным создание местных программ. Поставляя в развивающиеся страны дешевые товары и прижимая к стенке местных производителей, американцы делают то же самое и с телевизионными программами стран третьего мира. Система работает следующим образом. Стоимость съемок одной серии популярного телевизионного фильма «Кличка» или «Темный ангел» достигает 5 миллионов долларов. Эти деньги окупаются продажей фильма всего лишь одному телеканалу Соединенных Штатов или Канады. Продажа европейским каналам уже приносит чистую прибыль. Когда американский и европейский рынки насыщаются, фильмы продают задешево телевизионным каналам стран третьего мира. Чем больше доход на душу населения в стране, чем выше она в иерархии «развития», тем больше она платит. Поэтому если английский телеканал заплатит около 200–250 тысяч фунтов стерлингов за серию фильма с высоким рейтингом, например за «Симпсонов», то Малайзия получит тот же фильм менее чем за 70 000 американских долларов, а Бангладеш всего лишь за 25 000 американских долларов. Из-за того что программы такого высокого качества продаются за бесценок, местные программы со своими небольшими бюджетами не выдерживают конкуренции. Местные программы неизбежно уступают заграничным. Но телепрограммы не продаются по отдельности, они продаются вместе с пакетом соглашений. Таким образом, большая часть программ сезона на местном канале развивающейся страны может состоять исключительно из зарубежных программ.

Более того, каждая программа, включенная в соглашение, субсидируется (или спонсируется) международной компанией: программа будет ассоциироваться с ее именем или одним из продуктов ее марки. Как правило, американские международные компании не спонсируют местные программы, даже если у них высокий рейтинг. Они спонсируют только такие программы («Model Inc., Melrose Place, Bazwatch»), которые пропагандируют центральные образы американской культуры: высокий уровень потребительской сферы, необузданная свобода, подросток как потребитель. Таким образом, телевизионные каналы в странах с «открытой экономикой» — Южной Корее, Тайване, Малайзии, Сингапуре, Таиланде, Индонезии, Гонконге— полностью подчинены американским компаниям. Еще эти компании финансируют спортивные мероприятия, а также «живые концерты» (снимаемые местным телевидением), в которых американские поп-звезды развлекают местную публику. Если к программам местного телевидения добавить каналы спутникового телевидения — круглосуточные каналы MTV, QVC ("Quality, Value, Convenience" («Качество, Ценность, Удобство») — канал покупок), старые американские фильмы на ТМС, бесконечные повторения старых комедий на «Paramount Comedy Channel» и американские реальные и игровые шоу, — мы получим точную картину практически полного вытеснения самобытной культуры.

Почти то же самое можно сказать об Интернете, который приветствовали как великую заслугу демократии (всем передовым технологиям сопутствует этот лживый лозунг). А ведь большая часть содержимого всемирной паутины контролируется американскими гигантами — AOL Time Warner и Microsoft. В большинстве азиатских семей среднего класса доступ в Интернет осуществляется через цифровую телевизионную приставку, таким образом, все средства массовой информации испытывают на себе влияние американских международных компаний. К примеру. Star TV Роберта Мэрдока, практически полностью контролирующее кабельное и спутниковое телевидение, транслирует программы приблизительно по 40 кабельным каналам во всей Азии. Большая часть этих программ — американская культурная продукция, и даже азиатские программы, такие как эстрадные и игровые шоу, — всего лишь безвкусное подражание американским образцам.

Влияние имперской американской культуры не ограничивается опустошением самобытных культур. Она представляет собой также попытку сломить самобытную идентичность. Среди азиатской молодежи, к примеру, подражание американской культуре не ограничивается поп-музыкой и стилем одежды. Уличные рэпперы, носящие бейсболки задом наперед, широкие свитера и обрезанные джинсы поверх спортивных брюк Nike, не хотят выглядеть как недовольная черная молодежь американских городов, но вместе с имиджем они усваивают и их черты характера. Таким образом, преступность, прогулы занятий, наркотическая зависимость и беспорядочные половые связи, крушение родительского авторитета процветают в тех обществах, где раньше не было понятия «молодежь», а нормой являлись строгие нравы и большие семьи. Наиболее примечательной чертой культуры недовольства в Азии стало то, что она характерна лишь для обладателей самых толстых кошельков—детей богатого происхождения. Западная поп-музыка, MTV, телевизионные программы, как пишет Aswweek, «создали помешанную на деньгах молодежную культуру, требующую постоянных удовольствий и изобилия на телевидении и в музыке… Еще до школы они носят тапочки от Christian Dior. Затем очки "Беверли Хиллз 90210". Они даже используют пеналы с особым дизайном». Но эти товары лишь порождают недовольство, потому что основной упор в заимствованной культуре делается на постоянное и продолжительное чувство неудовлетворенности. Неудовлетворенность — молодежная культура имущих, которые находят смысл существования в оскорблении неимущих. Таким образом, среди интересов богатой молодежи в Азии, похоже, важное место занимает lepak (так в Малайзии окрестили появившуюся в последнее время социальную проблему — бесцельное шатание по бульварам, возводимое в ранг стиля жизни). А за всем этим стоит склонность к наркотической зависимости и стремление к саморазрушению.

Таким образом, глобализация, у истоков которой стоит Америка, использует поп-музыку, телевидение и модные товары, чтобы превратить идентичность молодых людей в предмет потребления. Упаковка продается, привлекая «свободой». Но такое понимание «свободы» или, если быть точнее, свободного индивидуализма дает возможность реализовать крайние проявления индивидуализации — стремление к бесконечному потреблению, уход от коллективной, общественной и социальной ответственности — и тем самым разрушает все то, что поддерживало самобытные культуры на протяжении истории.

Местная культурная продукция в лучшем случае уходит на второй план, в худшем ее полностью подавляют. Самобытную музыку вырывают из контекста и добавляют западные элементы, чтобы сделать ее «более доступной». Рассмотрим, к примеру, «каввали», духовную музыку Индии, Пакистана и Бангладеш. Традиционно она поется под простой ритм барабанов и рукоплескания во славу Бога, пророка Мухаммеда, Али (четвертого халифа и первого имама ислама) и классических мастсров-су4:>иев. В своем новом «исправленном» варианте, принятом в модной молодежной среде полуострова Индостан, «каввали» превратилась в стильные композиции с синкопированным ритмом, создаваемым с помощью синтезатора. То, что раньше вызывало священный трепет, теперь создает экстаз на рок-концертах и дискотеках. Аналогичным образом песни в индийских фильмах, традиционно имевшие глубокое поэтическое содержание, теперь выражают лишь бессмысленную лиричность американских популярных песен. Из-за того, что английский язык господствует в общемировых продуктах культуры, местные языки приобретают характер подчинения. Другими словами, продукция самобытной культуры вызывает ощущение отсталости; подрастающее поколение не соотносит себя с волнующими ее темами и проблемами. Неудивительно поэтому, что проблема идентичности приобрела такое значение в большинстве развивающихся стран.

Язык, безусловно, является одним из главных инструментов культурного самовыражения. Поэтому нет ничего странного в том, что упадок самобытной культуры оказывает серьезное влияние на языки мира. Каждые две недели в мире исчезает один самобытный язык. Установлено, что к концу XXI века 5500 из 6000 современных живых языков просто вымрут как древнегреческий и латынь.'За каждым языком стоит культура, выразительное богатство живущего языка, огромное количество существующих в мире языков отражает бесконечное разнообразие способов мышления. Со смертью каждого языка наш мир утрачивает еще одну возможность думать, знать, существовать и действовать иначе и тем самым отличаться от господствующей культуры. Как отмечает Джон Сазерленд в газете The Independent on Sunday.

«Что касается причин языковой катастрофы, которую мы наблюдаем, то тут нет ничего загадочного. Поезжайте в любую страну. Когда вы будете слушать инструкции по безопасности (на английском языке), пилот самолета будет говорить с диспетчером по-английски. Надписи в аэропорту, в какую бы вы страну ни прибыли, будут дублироваться на одном из 20 самых распространенных языков — как правило, по-английски. Вы увидите логотип кока-колы. На телеэкране будет канал MTV. Пока вы будете получать багаж, через динамики фирмы Muzak будет литься англо-американская музыка. Разве что служащий в гостинице будет говорить с вами на вашем языке (и еще коридорный—знание языков прибавляет ему чаевых). Идите в любое интер-нет-кафе и вы обнаружите там клавиатуру с английским языком—универсальным языком общения нашего времени…Распространение английского языка является следствием неприкрытой языковой экспансии».

Как пишет Сазерленд, любимая аксиома лингвистов:

«Язык — это диалект, за которым стоит армия». Если проследить маршруты самых крупных армий (римской, норманнской, китайской, русской), можно обнаружить основные языки мира. Самая мощная армия 2002 года несет звездно-полосатый флаг. Не просто английский язык, а американский, господствующий диалект английского языка, убивает повсюду самобытные языки. Этот колониализм, как замечает Сазерленд, является наиболее жестоким за всю историю: «Мы внедряемся в их сознание, модифицируя главный инструмент мышления: язык».

Гамбургеры влияют не только на культуру и экономику—они заполняют собой пространство. Их можно есть где угодно, но обычно их едят на ходу. Примерно через каждые полмили в США встречается окошко «Мак-авто», в котором можно купить гамбургер, не выходя из машины. Существует архитектурное и географическое пространство, которое ассоциируется с гамбургерами. Когда «макдоналдс» открывает торговую точку на Красной площади в Москве, в «Запретном городе» Пекина или в священном городе Мекке, меняется архитектурное пространство, равно как и пространственная динамика города. Город—любой город — представляет собой выражение культурных ценностей и идеалов, надежд и стремлений, социальных перспектив общества. Город как таковой — это нечто большее, чем просто форма, чем дороги и здания, кирпич и известка; город—это образ восприятия обществом своей судьбы. Поэтому появление в городе бесчисленных американских ресторанов быстрого питания меняет как ландшафт города, так и самовосприятие его жителей. Глобализация, инициатором которой выступает Америка, навязывание американских стандартов быстро превращают города развивающихся стран в памятники американскому господству. Традиционная архитектура исчезает, ее заменяют бесцветные кирпичные здания, широкие автострады, магазины, отели и сети быстрого питания. Многие города в наиболее обеспеченных районах третьего мира выглядят либо как Даллас, либо как пригороды Лос-Анджелеса.

Например, город Ажидда в Саудовской Аравии, имеющий древнюю историю и традиции, производившие неизменное впечатление на туристов. Вдоль берега моря растянулась цепь прекрасных высоких домов, отлично приспособленных к местным климатическим условиям: верхние этажи обдувал морской ветерок, создававший легкий сквозняк; сводчатые, открытые окна, на которых поставлены жалюзи, не пропускающие яркий свет, но позволяющие воздуху свободно проходить в комнаты; плоские террасы с деревянными решетками, пропускающие холодные потоки воздуха в самые жаркие летние ночи. Эти традиционные дома были иллюстрацией того, чего могут достичь сила воображения и мастерство самобытного зодчества. Американское влияние и большой бизнес принесли в Саудовскую Аравию планирование и архитектуру по американскому образцу, и вскоре Джидда стала жалкой копией Хьюстона. Узкие улочки уступили место огромным, широким, иссушаемым на солнце проспектам и перегре-

•там бетонным уродливым зданиям. Традиционная архитектура, восточные базары, кофейни — все исчезло, а вместо этого появились торговые пассажи, рестораны быстрого питания и отели. Мекке выпала еще худшая участь: святой город ислама, где не осталось улочек, по которым можно бродить. Американские проектировщики, консультанты и архитекторы превратили Мекку—духовный центр 1,3 миллиарда мусульман планеты, которые пять раз в день обращаются лицом к этому городу во время молитвы — в третьеразрядный американский город, где тоннели, эстакады, многоуровневые развязки и широкие автострады конкурируют с безвкусными гостиницами и вездесущими магазинами. Ненависть к Америке, которую испытывают многие жители Саудовской Аравии, связана не столько с американским военным присутствием в святых местах, в действительности американские войска находятся в нескольких сотнях миль к северу от традиционно считающихся святыми местами городов Мекки и Медины. Ненависть связана с тем, что ткань привычной жизни в Саудовской Аравии надорвана американизацией и заменена централизованной, серийной монотонностью. Саудовские города не отражают историю, культуру, традицию и ценности Арарййского полуострова, они поют торжественную хвалу американскому образу жизни.

То же можно сказать и о многих других городах в развивающихся странах. К примеру, Вильям Гибсон, пишущий в стиле киберпанк, во время своей поездки в Сингапур увидел, что:

«…ощущение от попытки физически прикоснуться к старому Сингапуру довольно болезненно, как будто площадь Нового Орлеана в Диснейленде возведена на месте Французского Квартала, она уничтожена, на этом месте остался большой симулякр. Фасады оставшихся викторианских магазинов напоминают Ковент Гарден в светлый лондонский день… мало, что можно увидеть от предыдущей жизни: ароматная палочка, тлеющая на старой медной подставке возле белой крашеной колонны магазина; зеркало, висящее над дверью склада электротоваров, призванное ловить и отражать зло, двигающееся лишь по прямой; ржавая велорикша, прикованная к свежевыкрашенной ограде. Материальное прошлое здесь практически полностью исчезло».

После Америки как таковой Сингапур является, пожалуй, самым патологически американизированным местом на земле. И такое будущее ждет многие азиатские и латиноамериканские города.

Такой культурный сверхимпериализм создает глубокую и напряженную ненависть к Соединенным Штатам даже в тех странах, которые, казалось бы, являются ее близкими союзниками. В южнокорейских общинах, которые называются minjung, отвращение к американским культурным продуктам очень велико. Minjung состоят из разных слоев людей, включая чернорабочих, фермеров и городскую бедноту, которые считают себя верными последователями традиционной корейской культуры и называют себя жертвами американской глобальной культуры и капитализма. Они чувствуют физическое, культурное и географическое — а следовательно, и психологическое — отчуждение вследствие американизации Южной Кореи. Проводимая Соединенными Штатами экономическая политика с корнем вырвала автономные сельские общины minjung, разрушила традиционный уклад жизни и заставила их подчиниться водовороту современной американизированной жизни. Они верят, что американизация породила неравенство, эксплуатацию, насилие над культурой и отчуждение; что американская культура угрожает корейскому языку, который, как некоторые полагают, вымрет в течение 30 лет. Они считают Соединенные Штаты оккупационной властью и возмущены присутствием 45 000 американских солдат на своей территории в течение 50 лет. Неудивительно, что они проводят демонстрации против США и регулярно сжигают звездно-полосатый флаг.

«Было бы неверно, — говорит Стив Фуллер, американский ученый, заведующий кафедрой социологии университета Уорвик, — считать, что глобализация, проводимая в жизнь Америкой — это форма культурного империализма. Идея культурного империализма подразумевает более спланированное и целенаправленное влияние на исконную культуру; то, что раньше называли «идеологической войной», когда людей открыто заставляют отбросить традиционные обычаи и принять западные. Но это не американский стиль. В самом деле, в отличие от европейского культурного империализма, правительство Соединенных Штатов редко бывает непосредственно задействовано в самых извращенных формах культурного терроризма, такого как макдоналдизация». Стремление обладать американскими культурными продуктами (которые воспринимаются как превосходные и современные) означает то, что сами «жертвы» играют важную роль в распространении американской культуры. Фуллер считает, что для настоящего понимания действий Америки по отношению к остальному миру надо подумать об американской культуре с точки зрения «биотерроризма», представляющего собой практически полную противоположность классическим видам войны и культурного империализма.

Прежде всего у биотерроризма нет ясных целей. Он не имеет победителя: у него есть лишь надежда, что распространение микроба или вируса будет как можно более разрушительным для общества. Это может создать условия для достижения какой-либо иной цели. Во-вторых, сами биотеррористы только начинают террористическую атаку. Большая часть «войны» ведется самими жертвами, которые заражают друг друга микробами или вирусами в ходе ежедневного общения. В-третьих, во время биотеррористической атаки действие микробов и вирусов объединяется с другими побочными эффектами и становится практически невозможно выявить виновного, потому что почти все жертвы участвуют в распространении инфекции.

«Макдоналдс» же представляет собой замечательный пример культурного терроризма. Задумайтесь о надписи, висящей в любом «макдоналдсе»: «Миллиарды людей обслужены». Заметьте, там не написано: «Миллиарды людей накормлены». С. точки зрения маркетинга это очень сильный слоган. Он не указывает ни на что, кроме распространения гамбургеров, и не обращен непосредственно к тем, для кого готовятся гамбургеры. Но, как мы знаем, распространение гамбургеров производит разрушающее действие на большую часть мира — начиная от принудительного принятия американской культуры местными жителями и заканчивая культурным и материальным опустошением. Местные жители становятся все более восприимчивы к американскому вмешательству. И к тому времени, когда культуре уже нанесен серьезный ущерб, выясняется, что многие жители от американизации только выиграли.

В то время как «биотерроризм» вездесущей культуры гамбургера упрощал культурную географию мира, сводя ее к единому американскому пространству, убивая языки, архитектуру, киноиндустрию, телевидение, музыку и искусство развивающихся стран, само американское культурное пространство осталось свободным от посторонних вмешательств. Свободная торговля в культурной сфере абсолютно односторонняя. Попробуйте достать в Соединенных Штатах иранский фильм или китайский телесериал. Даже лучшие английские, канадские и австралийские фильмы, которых объединяет с Америкой английский язык и различные факты культурной истории, крутят лишь в нескольких кинотеатрах США, предназначенных для показа авторского кино. На телевизионные экраны США не попадает ничего, кроме американской продукции, за редкими исключениями. Только по кабельным каналам Sundance и Independent Film Channels показывают зарубежные фильмы, а на канале PBS иногда появляются английские мелодрамы и документальные фильмы. «Если в другой стране появляется нечто новое, типичная американская реакция — приобрести права и сделать американский римейк фильма», — говорит Маргарет Вертхайм. Именно это произошло с телевизионным сериалом «Выживший», замысел которого возник в Голландии, и английской комедией «Просто фантастика», права на римейк которых приобрела Розанна Барр. Но это лишь самые недавние примеры. Английская сногсшибательная комедия 1960-х годов «Пока смерть не разлучит нас», остросоциальная сатира, в Америке превратилась в милый комический телесериал «Дом Арчи Банке-ра». Фильмы, разделившие эту унизительную судьбу: «Небо над Берлином» Вима Вендерса, который был переделан в слащавый «Город надежды» с Мэгом Райаном, и блестящая французская комедия «Пришельцы», очень странно переснятая Голливудом: в фильме играют те же два французских актера, тогда как французских актрис заменили молодыми американками. В обоих случаях голливудская версия явилась бледной и бессильной копией с европейского оригинала. «Американская упаковочная машина превращает любую реальность, независимо от культурного контекста, в американскую», — замечает Вертхайм.

Жесткая коммерческая структура американских СМИ приводит всю аудиторию к одному знаменателю. Будучи страной колоссальных размеров с населением более 250 миллионов человек, Америка безусловно заботится о маргинальной части аудитории. Но центральные каналы в самые удобные часы вещания чтут интересы массовой аудитории; их репертуар отражает проверенные долгим опытом представления о том, что же американцы хотят знать о мире. Один из шаблонов состоит в том, что без Америки мир неинтересен, поэтому на главные роли берут обычно американских кинозвезд. В последнее время также стали популярны адаптированные фильмы, в действие которых включается герой-американец, даже если это обессмысливает происходящие в фильме события. К примеру, в 2001 году канал Hallmark показал телевизионный мини-сериал, снятый по классическому китайскому роману У. Чэнъэня «Путешествие на Запад», написанному в XVI веке. В романе аллегорически описано путешествие Сюань-цзана в Индию за священными книгами, которое было предпринято им в VII веке. В новом, фильме, как гласила реклама на канале Hallmark, сюжет романа «переработан в духе нового времени». Это было достигнуто благодаря включению в сюжет фильма современного американского «лихого ковбоя», в котором китайские воины немедленно признают «Великого Учителя» и дают ему героическое задание найти за три дня священные книги, а то настанет «конец света».

Главный персонаж романа Сунь Укун (Повелитель Обезьян) оказывается теперь в роли сопровождающего и обучает «нового героя» военному искусству, узнавая взамен о том, «что такое человеческое сердце».

Но не только литературу переводят на язык американской культуры для лучшего понимания американской аудиторией. С историей происходит то же самое. Фильму «Маленькая принцесса» (1995) удается и то и другое одновременно. Классическая детская книга Фрэнсис Бернетт «Маленькая принцесса», написанная в 1888 году и переработанная в 1905-м, повествует о дочке британского офицера, живущей в Индии. Она учится в интернате для девочек, лишается отца и узнает, что такое бедность. В фильме время действия переносится в 1914-й год, и ее отец уходит на войну. Затем девочка, которая воспитывалась исключительно в Индии, где, видимо, и приобрела американский акцент, каким-то непостижимым образом оказывается в школе в Нью-Йорке. Приехав туда, она видит, что сына старика-соседа тоже отправляют на войну — событие совершенно неправдоподобное, и случись оно на самом деле, наделало бы шуму, так как в Америке 1914 года был крайне развит изоляционизм и США не собирались вступать в европейскую войну.

Война—один из излюбленных американских сюжетов, когда Америка заново творит или искажает историю. Сердца европейских зрителей затронуло скрупулезное воссоздание ужасов Нормандии в фильме «Спасти рядового Райана» (1998), но они были возмущены тем, что в фильме не "говорится об участии других стран в войне против Гитлера. Обособленность Америки приобрела характер культурного кокона, в котором находится весь остальной мир, становящийся фоном для американского героизма и поставляющий врагов, которых американские герои должны победить. В фильме Мэла Гибсона «Патриот» (2000) английские солдаты представлены сущими нацистами, творящими жестокости, очевидно, позаимствованные У времен Второй мировой войны.

Таким образом, пока весь мир задыхается среди американских культурных продуктов, сами американцы совершенно изолированы от неамериканской культуры. «На музыкальной сцене все то же, что и в фильмах, — непрерывная череда поп-музыки, хип-хопа и стиля кантри, изредка прерываемая какой-нибудь известной английской группой. Если в присутствии американского меломана упомянуть Ома Калсума, выдающегося египетского певца, любимого всем арабским миром, или Лату Мангешкар, индийскую певицу, по количеству проданных записей успешно конкурирующую с Майклом Джексоном и «Битлз», он посмотрит на вас в полном недоумению), говорит Вертхайм. Конечно же такое характерно не только для Америки, эта проблема актуальна для всего Запада в целом, мало что знающем про восточное искусство и культуру. Но в Америке ситуация, кажется, еще хуже, так как именно ей принадлежит господствующая роль в плане «экспорта» своей культуры; к тому же Америка безразлична по отношению к европейской культуре, равно как и к любой другой.

Оттого-то американцы часто не могут даже представить себе всю степень раздражения, вызываемого Америкой. Как; замечает Вертхайм, «они, по-видимому, совершенно неспособны представить жизнь, текущую по иным законам. А что еще им остается, если окружающий их культурный ландшафт настолько монотонен? Было бы нелепо ожидать, что человек, воспитанный на американских средствах массовой информации, оценит динамику арабской культуры или прочувствует борьбу за выживание в африканской деревне. Нехватка воображения у американцев часто обусловлена особенностями американской информационной индустрии, закрывающей двери перед любой зарубежной информацией». Короче говоря, сами американцы становятся жертвами собственного культурного империализма.

Возникает вопрос: если большинство американцев безразличны к иным культурным моделям, то так ли уж они невиновны в набирающем силу сверхимпериализме? И что же тогда говорить о невиновности Соединенных Штатов? Виновны ли граждане Америки в большей степени, нежели ВИЧ, представляющий собой неодушевленную форму жизни? Простительно ли безразличие американских граждан к биотерроризму собственной культуры? Их безразличие преднамеренно по своей сути. Как отмечает Маргарет Вертхайм, «мало кто из американцев желал бы познакомиться с иной культурой; немногие готовы считаться с другими способами существования. Этика людей, населяющих континент свободы, во многом определяется тем, что человек волен совершать поступки лишь в рамках американского образа мышления».[45] Как говорил Генри Форд об автомобилях своей марки: «Среди наших черных автомобилей вы можете выбрать автомобиль любого цвета, какого захотите». В этом случае, конечно, странно было бы выбрать белый цвет. Неведение может быть блаженным, хотя события 11 сентября поставили под вопрос эту старую истину. В то время как американская глобализация обессиливает мировую культуру, на американских гражданах лежит ответственность за сохранение культурного многообразия. И уход от этой ответственности может лишь усилить ненависть к Америке за рубежом.

Но даже гамбургеры можно готовить по-разному. Первый ресторан «Уимпи-бургер», названный так в честь героя детского мультфильма «Папай», помешанного на гамбургерах, появился в 1934 году. Этот ресторан был рассчитан на посетителей, которые могли заплатить по 10 центов за гамбургер. Пообедать в «уимпи-бургере» можно было, сидя за столиком. Более того, «уимпи» решительно отказался следовать традиции обслуживания клиентов в автомобилях, появившейся в конце 30-х годов. Но «уимпи» не просто выдержал напор этой традиции, ставшей оплотом американской индустрии быстрого питания. Ее основатель осознал, что создал мощный вирус. Согласно его завещанию все 1500 ресторанов «уимпи-бургер» в Соединенных Штатах и других странах мира были закрыты после его смерти в 1978 году28.

Примечания:

4

US policies played "significant role" in terror attack'. International Herald Tribune, 20 December 2001.

45

Сеть ресторанов «Уимпи-бургер» была в 1989 году продана концерну «Гранд Метрополитан», владельцам сети «Бургер Кинг», и большинство ресторанов были переоборудованы под «Бургер Кинг». Однако несколько ресторанов «Уимпи-бургер» до сих пор существуют. См. Paul Maclnnes, 'Lunch is for Wimpy', The Guardian, 1 February 2002.