• Главная
• Контакты
• Нашёл ошибку
• Прислать материал
• Добавить в избранное

Пресс-конференция Буша 2 июля 2003 г. положила начало долгой череде президентских встреч с прессой, из которых становилось видно, что судьба Америки в Ираке покатилась под гору. На пресс-конференции было отмечено, что число атак на американские войска в Ираке непрерывно растет. Буш ответил неудачно: «Мой ответ – „Подавайте противника сюда“. У нас достаточно сил, чтобы справиться с любой ситуацией». Стало ясно, что американский президент весьма далек от понимания природы партизанской войны.

Мы практически впервые видим как заместитель госсекретаря Эрмитидж и заместитель советника по национальной безопасности Хедли недовольны троицей Буша, Чейни и Рамсфелда, принимающей решения втроем в уюте Овального кабинета. Массивный Эрмитидж подумал, что его и его шефа – Колина Пауэлла держат для стратегического прикрытия в ситуации, когда интеллектуальным лидером Белого дома выступает умелый Дон Рамсфелд. И никто не пытается ему противостоять – и менее всего аппарат Советника по национальной безопасности.

При всем при том военное сопротивление оккупантам не ослабевало, а росло в течение лета 2003 года. Август был ужасным месяцем для тех американцев, кто полагал, что можно уже умывать руки, что наиболее тяжелое позади. В мечети имама Али в Наджафе развернулась битва. Здесь аятолла Мухаммад Бакр аль-Хаким и 82 его сторонника были убиты, а 175 – ранены. Сентябрь и октябрь 2003 года были еще хуже. Автомобили Сопротивления, начиненные взрывчаткой взрывались у объектов войск американской коалиции, и везде, где иракцы соглашались сотрудничать с оккупантами. Одной из наиболее впечатляющих была ракетная атака 20 октября на Отель Рашид в Багдаде, где тогда находился заместитель министра обороны США Пол Вулфовиц. В ноябре бойцы Сопротивления сбили вертолет «Чинук», атаковали штаб-квартиру Красного Креста; через неделю был сбит еще один вертолет. 16 ноября самолет-камикадзе взорвал с воздуха штаб проамериканской полиции в Назирии, в британском секторе (убив 27 человек, 18 из которых были итальянцами).

Возникли идеи возврата Саддама Хусейна как единственную альтернативу наступающему хаосу. Американская администрация стала пользоваться услугами бывших военных чинов Саддама Хусейна.

Буш и его окружение не смогли дать трезвую оценку своей растущей иракской проблемы и пытались ее решить за счет смены командного состава.

В годы правления Саддама Хусейна телевизионная тарелка на крыше дома вела прямо к шестимесячной отсидке в государственной тюрьме и к штрафу в 300 долларов. Падение Саддама ознаменовалось грибным дождем, выбросившим на множество крыш домов тарелок для приема спутникового телевидения. Даже в домах без водопровода на крышах лежала тарелка. Американцы спешили захватить этот мерцающий эфир, говорящий по-арабски. Компания «САИК» получила 82 миллиона долларов на восстановление иракского телевидения и радио. Скептицизм выражала Кондолиза Райс: «САИК делает не то, что нужно» и послала в Багдад свою бригаду.

Американцы в конечном счете создали свою телестанцию, вещающую на арабском языке. Они обратились к таким странам как Ливан для создания передач, соответствующих западным стандартам. Жестким конкурентом американцев была базирующаяся на Катаре «Аль Джазира», независимая в своей подаче новостей.

Постепенно американцы укрепили так называемую «зеленую зону» – шесть квадратных миль вокруг Американской администрации в Ираке. Отсюда началось и новое телевещание. Буш рекомендовал ответственным лицам посетить Голливуд ради мастерства телевещания. Он чувствовал – редкий случай – что американцы проигрывают информационную войну. Буш стал осозновать это уже летом 2003 г. Он сказал премьеру Блеру: «Если мы не улучшим качество к декабрю, я передам информационную службу англичанам». Никто не знает насколько серьезен был Буш, но ход его мысли был очевиден.

А Кэй продолжал просеивать иракские пески в попытке найти страшное оружие массового поражения. Каждый день Кэй контактировал с Тенетом по видеотелефону; представители Пентагона были рядом. Еженедельно Кэй посылал отчеты в Лэнгли. Его удивило то, с каким тщанием за ним и его поисками следит вице-президент Ричард Чейни.

В конце июля 2003 г. Джерри Бремер вылетел в Вашингтон. Прежде всего он встретился здесь с Тенетом, затем его путь лежал через Пентагон в Совет национальной безопасности. Бремера поразило, что посылаемые им регулярно доклады Рамсфелду не размножались и не распространялись в заинтересованных местах. Рамсфелд все прятал у себя. Происходит колоссальное разочарование Бремера в Рамсфелде. «С ним невозможно работать». Межведомственный процесс зашел в тупик. В СНБ слабаки, где Райс? Озлобленный Бремер желал знать, как Вашингтон желает решить свою багдадскую проблему. Ведь американская столица попросту не знает о его нуждах.

26 июля в Вашингтон возвращается Кэй. Он уже практически уверен в том, что ОМП в Ираке нет. Он спешит сообщить об этом главе ЦРУ Джорджу Тенету и поставить того перед следующей задачей: а не перевез ли Саддам Хусейн оружие массового поражения в соседние страны, в дружеские режимы? Речь могла идти, прежде всего, о Сирии. Сам он не мог оперировать за пределами Ирака и требовалась более широкая операция ЦРУ для поисков иракских ОМП в пределах региона. Тенет предложил Кэю прибыть с ним завтра к президенту Бушу, когда тот получает информацию о произошедшем за ночь в мире.

Без десяти шесть утра следующего дня Кэй прибыл в штаб-квартиру ЦРУ. Его удивило то что, подготавливаемая как экстренная, информация для президента вовсе не несла на себе отпечаток экстренности и экстренной важности. В Белом доме Кэя уже ждали Рамсфелд, Тенет и начальник штаба Белого дома Энди Кард. Вместе они вошли в Овальный кабинет, где их уже ждали Буш и Чейни. Кэй выступил вперед: «Самая большая из допущенных нами ошибок является та, что мы позволили в Багдаде принять массовый характер грабежам и беззаконию». Ирак стал неуправляемым месивом и это осложнило поиски оружия массового поражения. Возможно, части лабораторий были просто украдены. На текущий момент складывается впечатление, что иракцы не создали ни единой единицы ОМП. «Мы не нашли больших хранилищ. Возможно это оружие спрятано в других местах. Многое еще нужно проверить».

Буш в ответ: «Продолжайте поиски. Что мы можем сделать для вас?»

Кэй: «Сэр, единственное в чем мы нуждаемся – это время и терпение».

Буш: «У вас есть время, а у меня – терпение».

Кэй покинул Овальный кабинет, шокированный отсутствием у президента какой бы то ни было любознательности. Кэй был доктором наук и немало преподавал в своей жизни. Но сейчас он чувствовал себя не в «своей тарелке». На протяжении всей встречи Чейни был относительно спокоен. И только на обратном пути помощник Чейни Либби отвел Кэя в сторону. Вице-президента интересовала возможность связи с иракскими ОМП Сирии. А если иракское оружие спрятано в долине Бекаа, в Ливане, где господствует проиранская Хезболла? Чейни нажимал, казалось, что это его идея фикс. Кэй: «На эти вопросы можно ответить только с помощью Центрального разведывательного управления». «Если события пересекут границы, мы сможем тоже перейти границы». Но это дело Тенета. А вообще-то о долине Бекаа больше всех знает ливанская контрразведка. Или израильтянская.

Кэй был удивлен, что вице-президент США был столь вовлечен в дела разведки, рассматривая самые невнятные донесения людей на местах. Чейни и Либби действовали как пара агентов среднего ранга. Они словно разгадывали «код Давинчи». Можно ли понять мир таким образом? Кэй не прояснял дела, он возбуждал надежды на нахождение иракских ОМП.

Между тем в Вашингтоне все отметили падение интереса к Ираку со стороны министра обороны Рамсфелда. Был зримым контраст с тем Рамсфелдом, который готовился к атаке на Ирак. Теперь, в решающие дни строительства он был едва ли не безучастен. Совет национальной безопасности в итоге решил обращаться непосредственно к Бремеру. Кондолиза Райс решила выделить от СНБ специального чиновника – недавнего посла США в Индии Роберта Блеквила (63) в качестве непосредственного связующего звена Вашингтона с Багдадом.

Немедленно взвился Хэдли, изучивший послужной список Блеквила: «Не берите его. Он разрушитель по природе. Люди не желают с ним работать». Но Райс верила в умственные способности Блеквила и пригласила его в Белый дом, где он получил титул «координатора стратегического планирования» и рекомендацию сконцентрироваться на Ираке. Именно Блеквил внес ту ноту страшного реализма, которая отныне присутствовала на вашингтонских советах: «Мы терпим поражение. Мы теряем всю кампанию. Общественное мнение обратилось против нас. Это ужасно. Мы уступаем в битве за душу и сердце Ирака»[179].

Но Райс теперь больше интересовали даже не события на берегу Тигра, а явственный разлад на берегу Потомака. Во время заседаний она стала сажать Эрмитиджа и Дуга Фейса по противоположные стороны стола – и все же враждебность между ними была огромной. Человек-гора Эрмитидж буквально лаял на Фейса в Ситуационной комнате. У него от враждебности и напряжения буквально белели пальцы. Особенно явственно это было видно новичку Блеквилу. Когда Рамсфелд обращался к президенту, Колин Пауэлл смотрел прямо перед собой. Когда к президенту обращался Пауэлл, перед собой смотрел Рамсфелд. Они не комментировали заявления друг друга. Это лишало Буша серьезного обсуждения своих главных советников. Сам президент вызвать глубокую дискуссию не мог.

Блеквил почувствовал симпатию к Райс – бедная женщина пыталась впрячь в одну повозку «трех титанов» национальной безопасности – Чейни, Рамсфелда и Пауэлла, каждый из которых многие десятилетия занимался этим делом. Райс демонстрировала осведомленность и вежливость на одном конце стола; на другом президент олицетворял неосведомленность и неопытность.

При всем своем авторитете Пауэлл умел прежде убедить значительную часть членов ООН, что множество алюминиевых труб свидетельствуют о дальних планах Саддама Хусейна создать изощренную центрифугу для реализации ядерного проекта. Теперь Кэй на месте, в Багдаде, был убежден, что трубы готовились для снарядов обычных пушек. Лопнул еще один миф.

Кэй обещал иракцам за подсказку в отношении ядерной программы Ирака 10 млн дол. (деньги спецфонда ЦРУ). Он раздавал «грин кардс» всем, кто выказывал сотрудничество. Он пользовался привилегией приглашать дружественных иракцев в США. Но единственный переселенец утверждал, что «он не видел этого, но сосед говорил, что видел». Иракцы изощрялись в своих рассказах и приносили самые странные вещи. Кэй прослушал беседу жены с ведущим иракским специалистом: «Иди, придумай им что-нибудь. Нам нужны деньги». Муж отвечал: «Мы не делали ничего такого, мне нечего рассказать американцам».

Ни один из иракцев никогда не видел ОМП. Американцам так и не удалось закричать: «Эврика!». Кэй все больше убеждался в том, что все его люди понапрасну тратят время. Он обратился к Тенету: «Джордж, здесь этого нет». Кэй просился домой.

В июле 2003 г. состоялась смена командования. Фрэнкс ушел в отставку, а американские части в Ираке возглавил генерал Эбизаид, новый глава СЕНТКОМа.

Самым главным было то, что в период лета 2003 г. изменился характер массового насилия в Ираке. В июне насильственные эпизоды стали случаться каждый день. Половину из них инициировали американцы. В августе каждый день тоже приносил по бою, но на этот раз зачинщиками в большинстве случаев были сами иракцы. Поднималась пресловутая дубина народной войны. 19 августа игравшая в теннис Кондолиза Райс получила срочное сообщение: «грузовик, груженный взрывчаткой врезался в резиденцию представительства Организации Объединенных Наций, убив почти всю миссию и ее руководителя Серхио Виеру де Мело. А ведь Райс лично уговорила де Мело отправиться в Багдад.

Буш сказал: «Возмутительно. Мы участвуем в войне. Особенной войне, но войне тем не менее. Террористы хотят, чтобы мы ушли. Но мы добьемся победы. Мы должны заново проанализировать своего противника. Противник меняет свою тактику и мы должны следовать за изменениями. Но те, кто бежит из Ирака – просто поддается террористам и убийцам, как бы награждая их». Это была первая в побежденном Ираке битва такого масштаба. Американское вторжение в Ирак становилось международной трагедией. Буш публично задал несколько новых вопросов: «Что нам нужно делать с пришельцами из Сирии и Ирана? Мы должны считать их по головам. Нам нужно улучшить свою разведку, укрепить свои военные возможности».

В Вашингтоне, сидя в своем кабинете в Государственном Департаменте, Эрмитидж видел этот перехват инициативы инсургентами. Пока он полагал, что основная масса иракцев молча наблюдает за двумя сцепившимися силами – и присоединится к победителю, более точно зная, уйдут ли американцы. Иракцы явно знали о нападающей стороне, но никогда ее не выдавали. Эрмитидж служил три срока во Вьетнаме и нечто подобное он уже видел. Можно ли изменить концовку? Газета «Вашингтон пост» 4 августа сообщила, что Пауэлл и Эрмитидж покинут государственный департамент вне зависимости от того, победит Буш в 2004 г. или проиграет. Шизофрения быть ответственным чиновником в администрации Джорджа Буша их не устраивала.

В свете этих сообщений и слухов президент Буш призвал Пауэлла и Эрмитиджа в свое имение Кроуфорд. Переодевшись, они явились перед президентом, который предложил им выпить. «Двойной мартини», – сказал Эрмитидж. Увидев удивленные глаза президента – «завязавшего» алкоголика, Эрмитидж изменил заказ: «Безалкогольное пиво». Потом курили сигары и Буш по традиции провез их по ранчо. Приятный обед с присоединившейся Лаурой Буш, Кодолизой Райс и женой Пауэлла Альмой. На пресс-конференции, перед журналистами все они демонстрировали исключительное единство. Бывший спикер нижней палаты Ньют Гингрич объяснил американцам: «Как можно идти на выборы, выступая против самого популярного министра?»

А в Ираке август принес радикальные перемены. Бремер после нападения на миссию ООН потребовал изменения функций Правящего совета Ирака. Он должен взглянуть в лицо реальности. Иракский народ должен ощутить свое место в мировом сообществе. Бремер потребовал Совета реальной помощи полиции и формируемой армии. Президент Буш спросил его издалека: «Способны ли вы конкурировать с „Аль Джазирой“»? Бремер ответил уклончиво: «У нас есть станция. Мы используем ее». Буш: «Вы обязаны создать коммуникационную станцию. Мы должны убедить Ирак не принимать проникающие из-за рубежа воинские силы. Надо использовать национальное чувство, требовать сотрудничества с нами и отказа от взаимодействия с иностранцами».

Вудвард: «Ирония заключалась в том, что говорил главнокомандующий армии в 130 000 превосходно вооруженных иностранных войск и призывал к чувству патриотизма, требуя строго отвергать иностранцев»[180].

Буш утверждал, что американцы уже кое-чему научились и он призывал «заново проанализировать противника». Это был конец победным фанфарам, это было начало проявления иракцами столь приветствуемого Бушем «патриотического чувства». Президент сказал слова, которых он ранее не произносил: «Ирак превращается в постоянное поле битвы». Теперь Буш спрашивает Совет национальной безопасности, не становится ли война в Ираке «битвой против всего Запада?.. Одно дело свергнуть Саддама Хусейна с его трона, чтобы гарантировать безопасность Америки, наших друзей и союзников, а другое – ощутить на себе сопротивление прежних баасистов, которые явно предпочли мирному восстановлению битву насмерть. Я думаю, что здесь присутствует и иностранный элемент, борцы типа Аль-Каиды, решившие воспротивиться строительству свободного общества на Ближнем Востоке».

И все же, выступая с радиообращением к Америке, президент Буш предпочел нарисовать розовую картину – несмотря на атаку на чиновников ООН. «Происходит постоянная реконструкция и создание стабильного самоуправляющегося общества. Этот прогресс обесценивает потуги террористов».

С выходом американских войск к центру Багдада лидеры шиитов обратились к трансформации баасистского режима в исламскую республику. Вначале американцы не могли поверить, что они вольно и невольно творят исламскую республику. Да и их союзники в Ираке тоже. Особенно против религиозной республики выступали курды и образованные сунниты. Так лидер курдов (вскоре он станет президентом Ирака) Джалал Талибани занял вначале очень твердую позицию: «Мы никогда не примем в Ираке религиозного правительства. Никогда. Здесь для нас проложена красная линия. Мы никогда не будем жить внутри исламского Ирака»[181].

Ситуация начала меняться довольно быстро. Уже в 2003 году американский командир назначил женщину главным судьей города Наджаф – чем вызвал резкое возмущение шиитских клириков. Встретив сопротивление, американский офицер приостановил свое назначение. На протяжении 2003–2006 годов эта история повторилась в многих городах Ирака, как в шиитской, так и в суннитской его части и экстремисты унизили «посланцев Франклина и Джефферсона». Американцы сами признают, что жители Ирака потеряли немалое число прав, которые они имели при Саддаме Хусейне.

1 августа Бремер, признанный гурман, принимал шиита Джаффари – председателя правящего совета, принесшего курицу, приготовленную по старинным персидским рецептам. Речь зашла об опубликованных в шиитской печати клерика Муктады аль-Садра, составившего список 124 человек, которые, по мнению Садра, изменили стране и должны быть наказаны. Садр базировался на городе Наджаф – одном из центров иракского шиизма. Он был сыном Великого аятоллы Мухаммада Садика аль-Садра, убитого людьми Хусейна в 1999 г. Садр призывал к созданию независимой исламской армии. Теперь он грозил началом междоусобицы. По мнению Бремера, Муктада был растущей угрозой в условиях инертности правящего совета. Бремеру не импонировал Челаби, требовавший увеличить зарплату членам Совета до 50 000 дол. в год.

7 августа два иракца припарковали грузовик рядом с иорданским посольством и быстро ушли. Взрыв уничтожил нескольких иракских полицейских. Бремер отметил: «Наш первый грузовик-бомба. Но почему они нанесли удар по Иорданскому посольству?». – «Потому что иорданцы были союзниками американцев в ходе войны». Американцы отметили, что бомба была сооружена профессионально. Американцы нашли документы саддамавского режима, требовавшие, в случае оккупации, активной партизанской войны. «Разрушать электроснабжение и водопроводную систему». Работа поручалась баасистской разведке МI 6.

Бремер считал, что новому Ираку будут нужны примерно 70 тысяч полицейских. В текущий момент их было 32 тысячи. Пессимисты говорили, что подготовка остальных 40 тысяч займет 6 лет. А «Муктада-большевик» (как называли его американцы) не терял времени зря. Американцы говорили, что он понимает лишь одну вещь в мире – силу – и стремится он к обладанию максимальной силой. Неважно, что за ним пока не стояло подлинно массового движения. Он полагался на верных ему примерно двести человек, фанатично ему преданных. Их Муктада использовал для получения контроля над мечетями юга страны, что обеспечивало и значительную долю контроля над церковной кассой. Американцы так и не сумели наладить с ним контакт и выражались о нем в том смысле, что лишь тюремная решетка может спасти Ирак от Садра.

Американцы, после ряда расследований, пришли к выводу, что именно аль-Садр убил верховного шиитского авторитета в своем регионе – аятоллу Абд аль-Маджид аль-Хоэ, который, якобы, уже выписал повестку с приказом арестовать Садра и десяток приближенных к нему. Морские пехотинцы США, под чьим контролем находился город Наджаф, видели руку Садра во всех проявлениях антиамериканизма. Бренер приказал морской пехоте собрать свидетельства боевой деятельности Садра и прислать их к нему в Багдад.

11 и 12 августа 2003 г. британские войска были неожиданно атакованы. По слухам это снова Муктада показал свою руку. До сих пор морская пехота США готова была помочь в поимке Муктады; с этих же пор морпехи обратились в Пентагон с просьбой избавить их от действий, способных вызвать народное восстание. К тому же морпехи готовились к ротации, к отбытию через три недели в Америку и не хотели терять своих людей в этом пути домой.

И ЦРУ опасалось антагонизировать популярного молодого религиозного лидера.

Лэнгли предпочитало «не обращать на него внимания – это, мол, ослабит силу притяжения к нему. Так Муктада аль-Садр получил передышку и возможность подготовить своих людей. В тюрьмах Ирака содержалось более 4 тысяч заключенных, которых на определенном этапе следовало отпустить – и это тоже был резерв сопротивления. Одной из больших проблем оккупационных войск было отсутствие а Ираке тюрем западного стандарта. Примером восточного типа тюрьмы была тюрьма Абу-Граиб, расположенная в 30 километрах к западу от Багдада. Эта тюрьма завоевала мрачную репутацию еще при Саддама Хусейне, когда она была тюрьмой секретной полиции.

Именно тот факт, что прежние тюрьмы работали в новой системе, укреплял антиамериканизм Муктады аль-Садра. Город Наджаф становился его фактическим владением. 14 августа Бремер начал инспекцию южных областей – Дивании и Амары. В обоих случаях американский наместник Ирака ощутил влияние Муктады. Его сторонники вели эффективную пропаганду против оккупационных сил. Садр, к примеру, вознамерился изгнать губернатора Дивании за «слишком тесное» взаимодействие с американцами. Во время встречи в Амаре один из присутствующих иракцев потребовал вывода коалиционных сил из страны. Американский вертолет случайно сбил одно из религиозных знамен в Садр-сити, шиитском районе Багдада. Один из шиитов призвал Муктаду аль-Садра отбыть в священный город Наджаф и начать там борьбу с ненавистными американцами. Муктада ответил: «Да. Это моя обязанность».

На юге люди Муктады испытывали нервы британцев. В Лондоне ощущали рост давления в Басре. Бремер и его окружение пришли к заключению, что время работает в данном случае против них. Генерал Санчез создал план ареста Муктады. Ареста силами новой иракской власти. Для совершения этой операции требовалось несколько дней – к 18 августа 2003 г. Глава правительства Джаффари был предупрежден о предстоящем аресте и поддержал эту операцию: «Арест Муктады – фундаментальный вопрос».

Но события следующих часов сорвали эту операцию.

19 августа, посредине встречи «представителя президента» Джерри Бремера с американскими законодателями, возглавляемыми сенатором Джоном Маккейном, пришло оглушающее сообщение: огромный взрыв, произведенный грузовиком, начиненным бомбой, разрушил трехэтажное здание, где размещалась миссия ООН. Сцена выглядела ужасно. Погиб глава миссии Серхио де Мело – взрыв произошел под его офисом. Недалеко от кратера была найдена человеческая рука, что навело местное отделение ФБР на мысль, что действовал самоубийца.

В августе повстанцы начали обстреливать аэропорт Багдада ракетами САМ-7.

Американцы увеличили численность охраны багдадской администрации. Конвой Бремера теперь состоял из двух БМП, бронированного «Шевроле-Субурбан» с мощными пулеметами, личного бронированного автомобиля Бремера, еще одного бронированного «Шевроле» с пулеметами и действующими в арьергарде еще двумя БМП.

Бремер построил себе новый дом с исключительно толстыми стенами и переехал в него из своего прежнего трейлера. Нанята была специальная кампания «Блэкуотер», специализирующаяся на охране. «Блэкуотер» тоже была против проживания Бремера в трейлере – слишком уязвимо. Но Бремер любил свой маленький спартанский трейлер и не хотел (вначале) переселяться в дворцового типа жилище с мрамором, фонтанами и хрустальными светильниками. Бремер думал, что Саддаму эта новая вилла понравилась бы. А вокруг виллы уже начали падать снаряды.

Опаснее всего для американцев было бы нападение суннитов и баасистов на 300 000 шиитов, двинувшихся на юг, оплакивать убитого аятоллу Мухаммеда Бакир аль-Хакима. Тогда гражданская война приблизилась бы на видимые расстояния. У американцев не было достаточно сил прикрыть шиитов, ушедших на юг. Американцев более всего беспокоил спор между Джаффари и Челаби за назначение своих людей в правительство Ирака. Два месяца уже продолжалась эта борьба за решающее влияние в Ираке, которая увеличивала силу некоторых кланов, но не увеличивала социальную базу правительства. Пока американцы были еще в силе запретить Правящему совету допускать исламистов в министерство образования и внутренних дел. В правящем совете уже сформировалась господствующая группа в тринадцать шиитов с министерскими постами. Здесь были пять курдов и пять суннитов. Последним дали важные министерства электроэнергии и юстиции. Ассирийский христианин стал министром транспорта.Турок Рашад Миндан возглавил министерство технологии. В кабинете была лишь одна женщина – молодая курдистанка.

Самыми влиятельными членами Кабинета были Джаффари, Талабани, Чалаби, Хаким. Американская разведка проверяла кандидатов – среди них не должны были быть бывшие баасисты. Берни Керик стал отвечать за создание иракской полиции. Для ее создания вначале просили помощь Венгрии, а потом – Иордании.

Правящий совет предупредил Бремера, что Муктада аль-Садр планирует издать фетьву верующим в Наджафе, призывая их начать джихад против коалиции, возглавляемой американцами. Технически позиция Садра в шиитской клерикальной администрации не позволяла ему выступать с подобными инициативами. Но наличие массовой безработицы, приверженность озлобленных сторонников, общая тенденция в «просыпающейся» стране, давала Садру огромный шанс. В Садр-сити сторонники молодого священника уже заняли ключевые позиции. Отзвуки их деятельности были слышны и в Киркуке.

Американцы приказали Правящему совету послать делегацию в Наджаф. Бремер размышлял: «Если Муктада бросит в бой свои банды, они могут достичь многого, особенно в Садр-сити»[182].

4 сентября в Багдад прибыл министр обороны США Дональд Рамсфелд. Главное, что его волновало: нельзя ли сократить численность американских войск в Ираке? По первоначальному плану в текущее время США должны были иметь от 25 000 до 30 000 солдат. Однако события повернулись иначе, и в Ираке стояла 130-тысячная американская армия. Чтобы уменьшить ее, Рамсфелд предложил быстро создать 27 батальонов новой иракской армии – к концу текущего года.

Только спецслужбы знали, что в июле 2003 г. против вооруженных сил США и их союзников произошло 500 нападений. И столько же в августе. Во время обеда, не успев отойти от долгого полета, Рамсфелд спросил, ощущается ли Бремером чрезвычайность положения? Бремер, работавший день и ночь, почувствовал себя оскорбленным. Рамсфелд выговаривал Бремеру и команде: «Не вижу прогресса». Бремер стал кивать на то, что «Стратегический» план был создан только в июле текущего года. Первая фаза этого плана завершится в октябре. Но Рамсфелд был неумолим: «У вас отсутствует чувство экстренности и в вашей работе нет приоритетности». Присутствующие заговорили в один голос: «Приоритет № 1 – безопасность. Рамсфелду Бремер еще раз сказал, что главная проблема – безопасность.

Может ли Америка обеспечить мирное строительство желательного для нее новой страны?» Бремер обрисовал ход строительства новой армии, о выборе в Иордании крупнейшей полицейской школы в мире. Окружающие говорили о недостатках американской разведки, так и не проникнувшей в недра противостоящей силы, не имеющей четкого представления о стратегии баасистов. Рамсфелд всегда боролся с разведкой на уровне ее значимости в Вашингтоне. Пентагон вечно конкурировал с ЦРУ.

С Рамсфелдом полчаса говорил Дэвид Кэй. Видя, что Ирак не производит ОМП, Рамсфелд хитро перекинул ответственность на ЦРУ. Газетчикам: «Я не спрашивал Кэя об этом. У меня множество иных экстренных дел».

8 сентября 2003 г. Бремер опубликовал в «Вашингтон пост» статью под названием «Путь Ирака к суверенитету», в которой употреблялось слово «оккупация». Бремер словно не знал, что переведенное на арабский язык (ихтилал) в высшей степени унизительно. Так в арабском мире называли оккупацию израильтянами палестинских земель. Определенно, арабы-иракцы не думали о Германии или Японии, а рассуждали о своем регионе. Бремер безапелляционно заявлял, что коалиция на время взяла иракский суверенитет.

В Наджафе старший аятолла Али Хусейни Зистани – некий «римский папа» среди шиитов – объявил, чо никогда не встретится с представителями сил, ворвавшихся непрошенно в Ирак. В Вашингтоне содрогнулись. Поступил запрос, как отреагировали члены Правящего совета? Между июлем и сентябрем 2003 г. Бремер и Зистани встречались более 10 раз. Они обсуждали стратегическую обстановку в стране. Спокойнее всего было на севере, у курдов и на шиитском юге. Подготовка новой иракской армии ускорялась. В Иордании готовили иракскую полицию. Но в суннитском треугольнике и в некоторых частях Багдада крепость восставших сил лишь умножалась.

На службу вышли уже 40 тысяч проамериканских иракских полицейских – но, в основном, это была старая полиция. В течение 15 месяцев официальный Багдад должен был получить 25 профессиональных полицейских из Иордании. Бремер считал, что без профессиональных полицейских он не удержит Ирак.

16 сентября Бремер впервые созвал новый иракский Совет министров. Все сели за огромный четырехугольный стол. Он сам сел в самый центр, рядом с английским послом, сэром Джереми Гринстоком. Переводчики обеспечивали быстрый переход с английского на арабский. Бремер высказался более чем откровенно: «Нравится вам это или нет, но я вам должен сказать, что коалиция обладает суверенной властью в Ираке. Он обозначил семь ступеней, которые следует предпринять до получения Ираком суверенитета (включая создание конституции, ее ратификации и выборов). Несогласование этих пунктов с Кондолизой Райс положило начало их взаимному отчуждению.

Бремер перестал скрывать свое презрение в отношении иракцев. Вулфовицу он сказал: «Эти люди не могут организовать даже парад, не говоря уже об управлении страной». В очередной раз громкоговоритель, после громкого взрыва, объявил тревогу и «вице-королю» США в Ираке пришлось спуститься в укрепленное бомбоубежище. Окружающие объяснили, что стреляют гаубицы повстанцев. Всем заблуждающимся пушки напоминали: война продолжается. Гаубицы били со стороны юго-запада, из-за Тигра.

29 сентября повстанцы смертельно ранили одну из трех женщин в Правящем совете – Акилу аль-Хашими. Стреляли из «калашникова».

24 сентября Бремер возвратился в Соединенные Штаты. В Белом доме его и супругу Френси ждал обед с президентской четой. Бремер задал тон, сказав, что испытывает оптимизм в отношении Ирака, но обеспокоен все более массовой и стратегически растущей массой вооруженных инсургентов. Он жаловался на недостаточность американских войск, на позицию конгресса, на качество разведслужб, на иракскую бюрократию, на качество создаваемой иракской армии.

Что примечательно, за столом не было подлинной дискуссии, настоящего анализа сложившейся ситуации. Президент лишь попросил ограничить число помощников, прямо обращающихся к Бремеру. Самому же Бремеру, служившему при восьми президентах, хотелось сказать, что задачей президента является не непосредственное управление, а определение главной цели и выбор готовых достичь эту цель помощников.

Одним из первых, кто сказал, что «президент теряет мир» был Стив Хербиц – глаза и уши Рамсфелда в Пентагоне. Он устроил встречу двух влиятельнейших неоконов – Пола Вулфовица и Ньюта Гингрича. За столом ресторана Les Halles 30 сентября 2003 он и изложил свое печальное наблюдение. «Буша не переизберут, если он потеряет Ирак. Долгая неопределенная оккупация принесет только несчастье. В Ираке президент должен сделать следующее: определить дату передачи правления иракцам; я предлагаю 30 сентября 2004 г. Мы должны одеть иракцев в униформу. Я предлагаю одеть 300 000 человек к июню 2004 г. (Бремер предлагал сорокатысячную армию и полицию численностью 146 тысяч человек.)».

Но собеседники не изъявили восторга. Гингрич считал, что Ирак станет главным вопросом президентской кампании. Вулфовиц испытывал сомнения. Но к концу встречи двое приглашенных разделили идеи Хербица о конкретном сроке и восстановлении армии. То были первые сигналы осознания Вашингтоном своей неудачи на берегах Тигра и Евфрата. В конечном счете, было решено, что обозначение финальной даты имеет свой смысл и что необходимо что-то сделать для создания новой иракской армии. Все трое пообещали действовать. Вулфовиц постарается воздействовать на Рамсфелда и Хедли. Гингрич берет на себя комитет по международным отношениям, комитет по оборонной политике, а главное – на Чейни. Оба они были избраны в конгресс в 1978 году и их дружба продолжалась четверть века.

Эта встреча знаменует также начало открытой критики Бремера. Гингрич обвинил его в неверном информировании ведущих ведомств. Гингрич считал неверной экономическую политику Бремера. «Бремер – самое большое несчастье в американской внешней политике современности. Самым опасным существом для мира является самоуверенный, восхитительный в своих манерах джентльмен с неверными представлениями и огромным энтузиазмом. Бремер представляет себя неким Макартуром в Японии. Самой большой ошибкой было бы не уволить его вовремя». Гингрич распалился до такой степени, что пообещал немедленно навестить Роува (писателя президентских речей) и Хедли, вовлечь в «заговор» Райс и Чейни. Главное – потерпеть в этой войне поражение.

Кондолиза Райс встретилась в сентябре 2003 г. с руководством Центрального разведывательного управления для обсуждения возможностей создания иракской разведки. Тенет жевал сигару. Его заместитель Маклафлин достал ручку. Руководство ближневосточного отдела достало бумаги. Для непосвященных была заметной взаимная неприязнь Тенета и Райс. Присутствующие знали, что госдепартамент и министерство обороны не одобряют рассматриваемой идеи – иракцы, по их мнению, увидят в новой разведке некое продолжение разведорганов Саддам Хусейна; новая разведка будет давать то, что американцы хотят услышать. Американские же разведчики нуждались в помощи местных коллег, во внутренней иракской информации. А пока в Ираке находилась самая большая в мире группа сотрудников из ЦРУ.

Маклафлин считал Вулфовица и Хедли наивными людьми, если не простаками. Вулфовицу же не нравилась вся эта идея – ЦРУ свяжется с продажными людьми, информации которых просто нельзя доверять. После девяти месяцев пререканий ЦРУ одержало верх, получив право на рекрутирование 1000 иракских разведчиков к июлю 2004 года.

Пока же наиболее важные стратегические оценки делал в Багдаде Блеквил, отсылая их Кодолизе Райс. Бремер и Влеквел были главными американцами, оценивающими складывающееся положение. А Дэвид Кэй с обобщающим докладом возвратился в Вашингтон 2 октября 2003 г. Тенет решил предоставить этот доклад в Белый дом только после окончания слушаний – так Кэю проще будет избежать давления Белого дома. Главными словами Кэя были следующие: «Мы еще не нашли запасов оружия».

В Пентагоне Рамсфелд представил Бремеру план «Вулфовица-Фейса» предоставить Ираку суверенитет до 9 апреля 2004 г. – первой годовщины свержения Саддама Хусейна. По мнению Бремера это была слишком ранняя дата. «Мы рискуем ввергнуть Ирак в беспорядки и гражданскую войну». Он предложил подождать до избрания правительства и создания конституции. К апрелю всего этого не сделаешь. Но Рамсфелда трудно было остановить. На ближайшем совещании он заявил, что не желает, чтобы американцев называли «оккупантами»; Ирак должен получить отобранный суверенитет. Вице-председатель объединенного комитета начальников штабов генерал Пейс поддержал эту позицию. Теперь американские генералы стояли за раннее предоставление Ираку суверенности – только в этом они стали видеть выход из кошмара, который разворачивался перед ними в долинах Тигра и Евфрата.

Похожей позиции стал придерживаться Пауэлл в беседах с президентом: «Можно строить планы создания электростанций, добычи нефти, политических процессов, но прежде всего следует решить проблему безопасности».

Американцы стремились создать несколько ударных центров в Ираке. Одним из таких центров был квартал 7 Нисана (дата прихода партии БААС, основанной в 1951 году, к власти в Ираке).

10 октября 2003 г. более 300 повстанцев «Армии Махди» (Махди представал перед мусульманами как «тайный имам», приходящий когда нужна помощь правоверным), возглавляемой Муктадой аль-Садром атаковали патруль 2-го механизированного полка, который отвечал за некое подобие порядка в шиитском пригороде Багдада, где в ужасной бедности жили 2 миллиона иракцев. Двое американских солдат были убиты и несколько ранены. Муктада начал серию невероятно эмоциональных словесных атак против иноземцев, оккупировавших землю Ирака.

Американцы обратились к умеренным мусульманам с целью остановить неудержимого Муктаду, но на того это не произвело впечатления. Что обеспокоило американцев еще больше – так это контакты Муктады с воинственными суннитами, такими как радикал Ахмед аль-Кубаиси. Суннитский треугольник ответил насилием и бои пришли на самый юг Ирака.

На следующее утро Бремер говорит генералу Санчесу: «Мы были слишком мягки с Муктадой». На следующий день американцы узнали, что Муктада занят созданием «альтернативного» иракского правительства. Бремер: «Если мы не нанесем удар сейчас, то будет поздно». Бремер узнал, что Муктада перехватывает значительную часть помощи окружающим бедным районам. План американцев заключался в том, чтобы выпустить вперед иракскую полицию, поставить американские войска во втором ряду и постараться арестовать Муктаду аль-Садра. Главное: предотвратить его вход в Садр-сити, наполненный его сторонниками. Но испанский командир, ответственный за Наджаф, отказался подчиняться американским приказам.

Пентагон также напугался резкого обострения ситуации. Сторонники силовых действий (такие как генерал Эбизаид) оказались изолированными и почти парализованными. Их предостережения о возрождении партии БААС уже не действовали на верхушку американского руководства.

В середине октября Временный правящий совет возглавил Айад Аллави. Совет дал оценку первым трем месяцам нахождения у власти. Вынужденным был вывод, что ситуация с безопасностью в стране явно ухудшилась. Восстание Муктады ширилось. Его центром были Кербала, Наджаф и Аль-Хилла. «Армия Махди» рвалась в Карбалу, атакуя местный муниципалитет, правительственные здания и телевизионный центр. Садр захватил полицейские участки, где обрел оружие, униформу, припасы. Теперь его мог остановить только главный исламский авторитет региона – Великий аятолла Зистани. Муктада объявил, что не признает власти оккупационных войск.

В данном месте оккупационными войсками был болгарский батальон, входивший в состав польской дивизии. Поляки утешали: в городе не происходит ничего особенного. Но американская разведка говорила противоположное. Генерал Санчез прибыл в дивизию, отказавшуюся подчиняться его приказам. Из Багдада приказали изолировать разрастание движения Муктады. В соседнем Вавилоне американцы удвоили численность полиции. Садр держался в окружении своей охраны в священном городе Наджаф. Началась битва, которая длилась несколько дней. Убито было не менее 60 повстанцев. Но Муктада захватил в Карбале телестанцию и много зданий. 15 октября в Карбале были убиты еще трое американцев. 16-го Муктада послал местному губернатору письмо с требованием присоединиться к повстанцам. Местная полиция уже отказалась бороться с Муктадой. Стратегия американцев включала в себя попытки отторгнуть от Муктады аятоллу Зистани, запугать последнего, показать ему Муктаду как соперника и конкурента. Зистани дал знать, что «лучше бы Муктады не было» – намек – или санкция на убийство Муктады аль-Садра.

Одновременно президент Сирии Башар Асад предложил Зистани объявить фетьву с призывом бороться с неверными – как это было в 1920 г. в отношении англичан. Американцы стали бояться общего шиитского взрыва против своих войск. Бремер приходит к выводу, что ни о каком выводе американских войск из Ирака не может быть и речи.

Удар 20 октября 2003 г. в Карбале принес американцам успех. Укрывшимся в местной мечети-святыне войскам повстанцев был предъявлен ультиматум – никакого ответа. Проамериканские иракские войска ворвались в мечеть. На следующий день министр внутренних дел Нури Бадран объяснил по национальному телевидению происходящее. Американцы остановили 40 000 человек, собравшихся бежать из Садр-сити в Карбалу, чтобы присоединиться к Муктаде. Американцам не удалось арестовать ни Муктаду, ни его основного помощника аль-Каземи.

27 октября 2003 г. Бремер ждал встречи с президентом Бушем в Вашингтоне. В комнате были Райс, Кард, Рамсфелд и Майерс. На стене действовала телесвязь с генералом Эбизаидом, который указал на растущее умение повстанцев и потребовал вернуть на действительную службу офицеров армии Саддама. Бремер (сделавший основной доклад) возразил: «В этом есть немалый риск. Мы создадим впечатление, что восстанавливаем старый режим». Напомним, что именно Бремер подписал указ, распускающий саддамовских офицеров. Не следует делать вид, что мы восстанавливаем старый режим. Буш: «На нашу решимость вы можете полагаться. Курс в Ираке определен». Президент Буш загорелся идеей восстановить суверенитет Ирака. Он постоянно повторял: «Никому не нравится быть оккупированным. Мы не хотели бы, чтобы нас оккупировали». Окружающим оставалось додумывать, кто же отдал приказ оккупировать Ирак? В Ираке Зистани требовал проведения выборов. Американцы рассчитали, что это скорее всего удвоит время пребывания американских войск в Ираке. Великий аятолла Зистани становился крупной американской проблемой. Ее обсуждали на заседании СНБ осенью 2003 г. Бремер по телевидению спросил присутствующих: «Можем ли мы позволить семидесятилетнему священнику определять нашу политику в Ираке?»

Вице-президент Чейни: «Джерри, ты можешь любить его. Ты можешь не соглашаться с ним. Но ты вынужден иметь с ним дело, потому что он может сделать тебе очень много вреда». Американцы начали осознавать, что в Ирке есть люди, чья власть распространяется на миллионы иракцев. Их артиллерийский огонь в ноябре 2003 г. уже бил по пристанищу Бремера, и тот обсуждал проблему контактов с аятоллой Зистани с агентами ЦРУ Салливэном и Мартинесом в подвале своего дворца. Бремер звонил Чейни по секретному телефону: «У нас нет соответствующей обстоятельствам военной стратегии в Ираке». Чейни соглашался: «У меня складывается впечатление, что Пентагон считает войну оконченной, они предпочитают не видеть, что мы находимся в сердцевине огромной иракской битвы».

Замдиректора ЦРУ Джон Маклафлин постарался ответить на вопрос президента: «Кто является нашим противником?» Маклафлин выделил четыре группы: 1) Бывшие баасисты, стремящиеся восстановить прежний режим. 2) Иракские националисты, ненавидящие оккупантов. 3) Пришлые ненавистники Америки. 4) Иракцы, возмущенные облавами и общим поведением американских вооруженных сил.

Через несколько часов Бремер сидел в кабинете у Рамсфелда, а на следующий день на заседании Совета национальной безопасности под председательством президента. В переполненном зале заседаний Совета национальной безопасности Джерри Бремер поделился своими взглядами на проблему восстановления иракской суверенности. Теперь, сделав несколько уступок, он считал, что суверенность можно возвратить к концу 2004 года. Буш был в возбужденном состоянии: «Мы победим в Ираке, невзирая ни на какие трудности». Он не потерпит сомнений. Успех в Ираке изменит весь мир. Американский народ должен отбросить все сомнения. Вопрос во времени. Мы можем не успеть завершить своей миссии к выборам. Выступил генерал Эбизаид, по мнению которого, у коалиции осталось всего три месяца для подготовки иракской армии и сил безопасности. Буш: «И все-таки мы намерены добиться успеха в Ираке»[183].

Президент «охолонул» в гимнастическом зале, куда он позвал и Бремера. Здесь, как бы между прочим, президент Буш спросил мнение Бремера о министре обороны Рамсфелде. «Что он за личность, как с ним работается?» Бремер: «Я знаю Рамсфелда уже тридцать лет, восхищаюсь им, считаю его интеллигентность превосходной. Но он способен увлечься деталями». Буш посмотрел на Бремера удивленно: «Дон мучает своих гражданских подчиненных и они попросту боятся вести дискуссию – это далеко от идеала». Через несколько дней, 31 октября Бремер вылетел в Багдад, будучи уверенным в абсолютной поддержке президента.

Во время совместных гимнастических упражнений Буш и Бремер обсуждали возможную замену Бремеру в Багдаде. Президента интересовало, как работается с Рамсфелдом. Вскоре Бремер вылетел «управлять страной». Задача была сложной. Число атак на американские войска подпрыгнуло в октябре до тысячи нападений. Тридцать нападений в день. Насилие стало правилом жизни в Ираке. (Эти цифры в ту пору не разглашались, они были секретными).

Советник по национальной безопасности Кондолиза Райс поделилась с руководителем советников президента Энди Кардом, что президент провел слишком много времени тет-а-тет с Джерри Бремером. О чем они говорили? Теперь Бремер будет объяснять каждое свое действие договоренностью с президентом, и окружающих будет трудно переубедить. Райс нашла родственную душу в Рамсфелде, тот был в ярости, что иракские проблемы обсуждались Бушем и Бремером вдвоем, без участия министра обороны. «Бремер работает на меня!» Но Кард не выразил согласия: «Он посланник президента».