• Главная
• Контакты
• Нашёл ошибку
• Прислать материал
• Добавить в избранное

Уроки, которые Запад должен извлечь из смерти тирана («The Observer», Великобритания)

(Мэри Ридел (Mary Riddell), 04 января 2007)

Вторжение Запада в Ирак стало фиаско, наше нежелание действовать в других частях света также обернулось катастрофой.

Может быть, кому-то и показалось, что в его глазах стоял страх. Трудно сказать наверняка. Саддам Хусейн спокойно взошел на виселицу. Учитывая всю важность факта его казни, само событие почти разочаровало. И если в момент смерти великий тиран и массовый убийца, казалось, стал меньше ростом, то же можно сказать и о тех, кто первыми приложили руку к его падению.

Там, за тенью совершенных им зверств, маячит ущербный евангелизм оккупантов, которые пришли, чтобы свергнуть его. Им это удалось, но какой дорогой ценой дались им эти надгробные плиты. Тысячи мирных жителей Ирака погибли с начала вторжения, и еще многие найдут свою смерть до начала Нового Года. В тот день, когда над Багдадом занялась еще одна кровавая заря, последним реквиемом Саддаму послужил отголосок свиста пуль и плача обездоленных.

Многие из его бывших подданных вспомнили другую казнь. Тогда опьяненная атмосферой праздника, кучка гуляк надела петлю на шею статуи Саддама, а ее лицо американский морской пехотинец накрыл флагом США. Дело было в апреле 2003 года, и многие тогда считали, что войне пришел конец. В действительности, крушение его образа явился символом конца одних событий и начала других: краха спеси неоконсерваторов и их мировоззрения; зарождения беззакония и невыдуманной угрозы; постепенной эрозии важных норм правосудия.

Не нужно было вешать Саддама. Прервать его жизнь с помощью негуманной казни, жестокого поступка, на которые он сам в свое время был так щедр, явилось еще одним попранием прав человека. Но, в конце концов, его смерть представляется скорее бессмысленной, чем жестокой. Президент Буш в день, когда был подписан смертный приговор, лег спать пораньше. Тони Блэр не спешил прокомментировать случившееся из дома в Майами, где он проводил каникулы. Да и что еще можно было сказать? Смерть Саддама является скорее эпитафией безумию Запада, чем справедливым возмездием за кровожадность тирана. Нелицеприятная правда заключается в том, что в конечном итоге он преподал нам более важный урок, чем мы ему.

Саддам Хусейн заставил своих агрессоров позабыть, где лежат пределы их влияния и власти. Жажда уничтожить его была настолько сильна, что они уже не помнили, что Ирак никогда не был покорной игрушкой в руках Британии, и что не так-то просто победить врагов, если история и логика сражаются на их стороне. А теперь длинная тень Саддама распростерлась над Новым Годом, и затмила другие многочисленные события, о которых Запад не удосужился вспомнить.

Постсаддамовская эпоха служит водоразделом для многих линий разлома, которые почти все имеют отношение к войне с терроризмом. Во многих регионах Африки идут ужасные войны, частично из-за того, что Запад просто-напросто позабыл о кризисах былых времен. Катастрофа в Ираке, угроза Афганистана, война в Ливане и усиливающийся кризис в Палестине затмили этнические чистки, пытки и беспредел, царящие в Дарфуре и Сомали. Государства, принадлежащие к «оси зла» также не дают о себе забыть: у Северной Кореи уже есть бомба, а Иран семимильными шагами движется к обретению средств ядерного сдерживания.

Поэтому не может не вызывать удивления мнение, что 2007 суждено стать тишайшим годом. Доктрина, гласящая, что угрозу нужно уничтожать, а не пытаться урегулировать, уже почти почила в бозе, хотя ностальгирующие неоконсерваторы (и даже «ястребообразные» демократы) не исключают возможности нанесения ударов по Тегерану. Но тут звучат призывы к реализму в сочетании с национальными интересами. В случае США это означает: мирно сосуществовать, а не идти в атаку. Не высовывайся, убери палец со спускового крючка. Возлюби стол переговоров, а не пули, бомбы и виселицы.

Горькая ирония заключается в том, что понадобился Саддам для осознания очевидной истины, что взаимные уступки и компромиссы предпочтительнее иллюзорной веры в способную решить все проблемы военную мощь Запада. Только вот в чем состоит парадокс 2007 года. Запад подумывает о переходе от политики силы к политике «бархатных перчаток» в тот самый момент, когда из многих регионов мира раздаются тщетные призывы решить ситуацию силовыми методами.

Возьмите, к примеру, Дарфур, где насилие и бойня считается нормой социального диалога: за три года погибли 300 000 человек, и два миллиона остались без крова. Конфликт уже распространился на территорию Чада, а мир беспомощно наблюдает за происходящим, теша себя надеждой, что президент Башир, может быть, милостиво расстелет ковровую дорожку перед миротворцами ООН.

Или Сомали. Исламистская группировка, которая поддерживала жесткий закон и порядок, отступила из страны под натиском войск Эфиопии, которых негласно поддерживал Джордж Буш. Военные бароны уже занимают освободившуюся нишу в сердце одной из самых диких и анархичных столиц земного шара. Так был заложен краеугольный камень новой войны христиан против мусульман. Могадишо отчаянно нуждается в начале всестороннего переговорного процесса и в миротворческих силах ООН. Недавнее прошлое позволяет предположить, что на помощь может прискакать войско из Изенгарда Толкиена.

В этот вторник в должность заступает новый генеральный секретарь ООН. Выборный процесс, который настолько произволен, что, кажется, был разработан не для выборов генсека ООН, а казначея сельской общины, привел к тому, что им стал Пан Ги Мун, безупречно безызвестный южно-корейский дипломат. Хотя на родине его за умение ловко обходиться с прессой прозвали «скользкий угорь», он мало известен широкой общественности. Может быть, Пан Ги Мун – решительный человек? Ему понадобится это качество, впрочем, не ему одному. Мы имеем ту ООН, которую заслуживаем. Когда резолюции принимаются с большим скрипом и редко претворяются в жизнь, преступники могут продолжать безнаказанно убивать. Старые великие державы ослаблены и напуганы мертвым Саддамом. Когда лидеры ведут разговоры о победе в Ираке, они имеют в виду: это было в последний раз. Но тогда нечего и мечтать о жизненно необходимых действиях в гуманитарных целях, о том, чтобы навсегда положить конец геноциду.

В 2007 году Африку подобная трусость не спасет. Масштабное кровопролитие притупило чувство горя и осушило слезы. Кто оплакивает детей Дарфура, чьи матери ушли за хворостом и так и не вернулись домой? Немногие, учитывая, что бюджет Комиссии ООН по делам беженцев составляет всего 550 миллионов фунтов стерлингов, а нуждающихся в заботе – 21 миллион человек.

Зоны военных действий нуждаются в дополнительных финансовых средствах, миротворческих силах, а не в помощи военных, которая либо бесполезна, либо неприменима. Речь идет о необходимости сокращения ядерного вооружения стран Запада и пересмотра Договора о нераспространении ядерного оружия. Великобритания, несмотря на утраченное благодаря Ираку влияние, может внести свой вклад в изменение сил в 2007 году. Она может объединиться с Европой и потребовать предпринять согласованные действия по урегулированию ситуации в Дарфуре и Сомали. Она может лоббировать вопрос о расширении количества постоянных членов Совбеза ООН. Парламент страны может остановить модернизацию Трайдент-2.

Таковы уроки, преподнесенные Саддамом и войной, которой не должно было случиться. Если Запад вновь вспомнит о человеколюбии и истории, может быть, некоторые катастрофы года минувшего можно будет похоронить в прошлом вместе с мертвым диктатором. Теперь, когда Саддам покоится в могиле, настало время вспомнить, кому нужна наша помощь, когда нужно сражаться, и что оплакивать.