• Главная
• Контакты
• Нашёл ошибку
• Прислать материал
• Добавить в избранное

«Трансформация пришла 11 сентября. Нынешний президент – очень религиозен. Он воспринял как нечто уникальное, как поданное сверху то катастрофическое, что произошло 11 сентября, когда ему пришлось быть президентом. Он воспринял происшедшее как миссию, как его личную миссию расправиться с терроризмом».

(Брент Скаукрофт)

Еще в августе 1995 г. американцы узнали от израильской разведки о доставке 115 гироскопов через Иорданию. ЦРУ немедленно выслало свою группу в Амман и перехватило приборы, столь нужные для ориентации ракетного удара. Часть груза была найдена на дне реки Тигр, куда его опустили иракские военные. В этом деле американцы чрезвычайно полагались на оппозицию Саддаму Хусейну в Ираке и за его пределами. В 1998 г. конгресс США провел выдвинутый президентом Клинтоном закон, который передавал 97 млн дол. в качестве помощи силам, противостоящим президенту Саддаму Хусейну.

4 ноября 2002 г. главой ближневосточного отдела ЦРУ стал Роберт Рихтер, ветеран разведки, расположившийся в Аммане. Быстро была создана Иракская оперативная группа, которой были приданы два полувоенных подразделения, готовые быстро попасть в Северный Ирак.

Во время встреч с Тенетом в Вашингтоне Рихтер понял, что дело обстоит серьезно и грянет война. Тенет: «Вопрос может быть один: когда мы выступаем?» Своему помощнику Бреннану Тенет сказал о своих сомнениях: «Я не думаю, что вторжение в Ирак является верным ходом. Буш и его окружение наивны, слишком уверенные в том, что могут ворваться в Ирак и править этой страной. Это ошибка». Отметим, однако, что Тенет никогда не говорил о своих сомнениях президенту. Ну а Буш не любил задавать прямолинейные вопросы. Тенет ждал, когда президент сам усомнится в своем диком плане, а Буш не чувствовал сомнений своего ближайшего сотрудника. Сам же Тенет думал о том, что уже задействовал разведку Саудовской Аравии и Иордании. Сделать шаг назад будет трудно. И где знаменитое хладнокровие Чейни? Он рвется вперед напористее, чем кто-либо.

В конце сентября 2002 г. Рамсфелд встретился с генералом Фрэнксом, его оперативным заместителем Ренуаром и пентагоновским замминистра Дугласом Фейтом (протеже Ричарда Перла – один из самых ярых сторонников иракской войны). Рамсфелд сказал, что министерство обороны сможет лучше, чем кто-либо, управлять Ираком после его оккупации. Фейт полностью с этим согласился – он следил за дискуссиями по этому вопросу в Совете национальной безопасности.

Война с Ираком не будет повторением Боснии. План реконструкции Ирака должен быть выработан заранее. Расставшись с чиновниками, Фрэнкс и Ренуар выразили свое недоумение: армия занимается войной и безопасностью. Для восстановления страны у нее нет ни средств, ни опыта. А Фейт и его люди нашли тех, кого привлекало строительство нового государства. Рамсфелд для этого создал новый отдел.

Генералы Фрэнкс (глава СЕНТКОМа) и Ренуар (его заместитель в Тампе) трудились после приказа от 21 ноября 2001 г. над планом крушения Ирака. Начать вторую войну, не окончив первую – этому его не учили в Вест-Пойнте, но приказ есть приказ. Первоначальное раздражение генерал Фрэнкс в конце концов сменил на фатализм: «Что-нибудь мы да придумаем».

Фейт и его заместители начали создавать специальные группы, способные быстро восстановить разрушенное. Но Хедли (заместитель советника по национальной безопасности Райс) на этом этапе еще не исключал договоренности с Саддамом, и эти взгляды замедлили активность армейских и разведчиков.

На фоне неизбежной солдатской бравады совсем иначе был настроен министр обороны Рамсфелд. Задача перед ним была поставлена сложная. Президент Буш недвусмысленно оценил Ирак как потенциального агрессора, и его министр должен был в кратчайшее время завершить все приготовления. Теория не должна была отставать от практики: осенью 2001 г. была издана официальная «Оборонная стратегия» на 71 странице. Но метод Рамсфелда не сводился к максимам Клаузевица. Он постоянно давал новые оценки и снова переоценивал происходящее.

Министр Рамсфелд желал использовать опыт прошлого. Одним из первых указов по ведомству было требование представить ему обширные планы Корейской кампании. Он думал о возможности бросить американские войска снова в Северную Корею, где Ким Чон Ир уже ощущал враждебность американской громады. Северная Корея ускорила продвижение к атомной бомбе. Уже вскоре многозвездные генералы излагали Рамсфелду «Оп (оперативный) план № 5027 – война против КНДР». Рамсфелд завершил обсуждение страшным осуждением армейской косности, не поспевающей за прогрессом технологии и стратегии. В Белом доме проживал не Гарри Трумэн, а Джордж Буш, и его министр не желал жить в мире 1950-х годов. Первый же вопрос: есть или нет у Пхеньяна атомное оружие? «Да» или «нет» в данном случае делали войну радикально различной. Или дипломатия, или тотальная война. Итак, в начале августа 2001 г. Пентагон корпел над картами Кореи в большом кабинете Рамсфелда.

Американские военные уже усиленно готовили конкретное олицетворение провозглашенной президентом «доктрины Буша». 3 июня 2002 г. командующий СЕНТКОМом генерал Фрэнкс показал министру Рамсфелду по секретному видео то, что было названо «Забег» – имитацию того, как основные силы американских войск в ближневосточном регионе начинают бросок на Багдад. 5 августа 2002 года на 110 слайдах генерал Фрэнкс показывает «американскую справедливость» президенту Бушу в Ситуационной комнате Белого дома. Он все еще нуждался в 90 подготовительных днях. Но уже обозначен начальный бросок. В процессе подготовки – в течение 30 дней, у генерала Фрэнкса будет 100 тысяч солдат. Достаточно – полагают в Пентагоне – для обескураживающего первого удара против Ирака.

Изучив подручные архивы, Рамсфелд увидел, что из 68 наличных военных планов лишь примерно десять были результатом многолетнего экспертного анализа. Среди этих разработанных планов были планы войны, в частности против Северной Кореи и Ирака. Значительная доля этих планов касалась способов перемещения громадных американских сил к территории страны – потенциального соперника и жертвы. Именно этому в своей основе были посвящены пыльные толстые папки, заполнявшие полки подсобного, самого секретного архива.

Но при этом министр убедился, что лобастые полковники и генералы весьма смутно представляли себе, чего желает от них администрация Буша-младшего. Рамсфелд вспоминает двумя годами позже: «Они с трудом представляли себе, что мы имеем новую оборонную стратегию – концепцию предотвращения агрессии против США и их интересов посредством демонстрации способности нанести быстрый предваряющий удар. Конечно же, старые планы не учитывали новых обстоятельств, им не был знаком новый контекст. Мы обязаны были модернизировать эти планы».

Рамсфелд вспоминал о шести месяцах, проведенных им на Ближнем Востоке в качестве посланника президента Рейгана. Накопленный опыт дал основание неоконсервативной военной стратегии: «Главное обстоятельство заключается в том, что против терроризма невозможно обороняться... Невозможно защищаться все время в каждом месте против любой техники. Это просто невозможно, так как противник меняет свою технику, время атаки, и ты должен следовать за ним. Из этого следует заключение: ты обязан предвосхитить его действия». Это было сказано за четыре с половиной месяца до формального принятия администрацией Буша доктрины предвосхищающих действий, когда Вашингтон официально обозначил свое право наносить первый удар.

Через шесть дней после требования президента Буша начать подготовку к войне с Ираком министр обороны Рамсфелд вылетел в Тампу, в штаб-квартиру СЕНТКОМа. Наедине с Фрэнксом он сказал: «Планируй боевые действия против Ирака отдельно и покажи, где мы сейчас в этом деле находимся. На что способна иракская армия? Каков уровень их подготовки? Готовы ли они сражаться за Саддама Хусейна?» Президент просил передать, что дело не срочное, но и откладывать в дальний ящик не стоит.

«Оп план 1003» содержал основные черты наступления на Багдад и требовал полмиллиона солдат – шесть армейских дивизий и дивизию морской пехоты. Американцы в 2001 г. полагали, что Саддам Хусейн будет действовать так же, как и в 1991 г. «Оп план 1003» был модернизирован в 1996 и 1998 годах. Рамсфелд и Фрэнкс просидели над оперативным планом несколько часов, внося коррективы и делясь соображениями. Министр приказал выделить группу специалистов, незнакомых с планом, и дать им полную волю для собственной оригинальной оценки, которая может помочь в финальном планировании. Потом оба они, Рамсфилд в штатском, а Фрэнкс в мундире, появились перед прессой, жаждущей знать особенности операции в Афганистане – «Несокрушимая свобода» и планы Пентагона на грядущее. Генерал Фрэнкс, который был на голову выше своего министра, производил впечатление внушительности и компетентности. И при этом по поведению обоих было ясно, кто из них босс, а кто исполнитель.

Настроение присутствующих было приподнятым. Те, кто предрекал вьетнамский кошмар, вынуждены были признать победный характер действий Северного альянса, начавшего триумфальное шествие от Мазари-Шарифа к Кабулу и Кандагару, идя навстречу американским вооруженным силам. Рамсфелд произнес свою любимую фразу об обманчивости внешности.

Дело близилось к развязке. Но Буш и высшие чины его администрации не были довольны планами, составленными годы назад. Через четыре дня, 1 декабря 2001 г., Рамсфелд потребовал от генерала Фрэнкса нового плана боевых действий в Ираке. Двухстраничный приказ требовал от главы СЕНТКОМа сообщить, как он собирается разбить иракскую армию. На планирование отводилось тридцать дней, и Фрэнкс должен был доложить свои соображения лично.

В начале декабря 2001 г. солидная «Нью-Йорк таймс» впервые поместила статью, из которой значило, что Рамсфелд жестко относился к Ираку, а Колин Пауэлл – относительно мягко. Раскол в правительстве? Но и госдеп (второе лицо в нем и ближайший друг Колина Пауэлла – Эрмитидж полностью поддерживал Пауэлла) готов был на силовые меры: «Если Ирак действительно имеет оружие массового поражения, Соединенные Штаты сделают все возможное, чтобы ослабить эту угрозу». Ирак стал предметом обсуждения в духе способа противостояния ему победоносной в Афганистане Америки.

Обычно создание полномасштабного плана нападения на другую страну занимало у американских военных от двух до трех лет. Но если президент неожиданно отдавал приказ о нападении, американские военные руководствовались заранее имеющимся планом. Нетерпеливый Дональд Рамсфелд потребовал 4 декабря 2001 г. в Пентагоне от генерала Фрэнкса отчета об идущей подготовке. Фрэнкс прибыл в Вашингтон с генералом Ренуаром, одно время руководившим южной зоной воздушного контроля в Ираке. 6 декабря генералы сидели в кабинете министра в Пентагоне. Теперь они предлагали послать в Ирак 400 тысяч солдат – сокращение прежних наметок.

Министр Рамсфелд полагал, что для молниеносной атаки понадобится еще меньше войск – учитывая выход американских подразделений из Афганистана (готовые боеспособные войска). И еще министр в значительной степени полагался на «Придейторы» – небольшие, автономно действующие разведывательные самолеты, с большой точностью дающие картину расположенного перед тобой противника на протяжении суток.

Военные в Пентагоне полагали, что имеют в запасе полгода и за это время успеют и с планом, и с концентрацией войск. Но Рамсфелд нажимал безжалостно. Он задавал самые острые вопросы: сколько потребуется минимально войск и когда можно будет говорить об их готовности? Генерал Фрэнкс не желал попасть впросак. Ему не хотелось рисковать, и он задумчиво отвечал, что у него пока нет ответа. Генерал знал о важности близкой дружбы с министром, но рисковать всей своей карьерой он явно не желал.

Но планирование продолжалось. Стороны – военные и гражданские – обозначили цели в Ираке: заменить режим, ликвидировать Саддама Хусейна, уничтожить связанные с его руководством опасности – потенциал оружия массового поражения, связи с террористами, угроза соседям, особенно Израилю.

Уже имелись: батальон из 500 солдат в Кувейте; готовое снаряжение для еще тысячи американских солдат. В регионе находились примерно 200 американских самолетов – сотня самолетов на базе «Принц Султан» в Саудовской Аравии и на турецких базах. Остальные сто самолетов базировались на авианосцах в Персидском заливе. Министр Рамсфелд требовал от Фрэнкса максимально точной оценки боевых возможностей иракской армии. Она сократилась с периода 1991 г. До каких пределов?

Каковы максимально точные цифры иракской армии? Для определения этих цифр министр дал своим генералам восемь дней. 12 декабря 2001 г. Фрэнкс и Ренуар с пухлыми папками возвратились в Пентагон. Строгая секретность сохранялась в прежнем объеме – того требовал президент.

Фрэнкс задал своему начальству два вопроса: можно ли сократить сроки подготовки и можно ли рассчитывать на ведение боевых действий меньшими силами? Министр Рамсфелд ответил положительно на оба вопроса. Со своей стороны министр задал свои вопросы: можно ли рассчитывать на надежный камуфляж, на скрытность подготовки на Ближнем Востоке? За счет чего можно увеличить фактор неожиданности? Как можно «обойти» Саддама в вопросе места и времени удара? Что будет стоить дороже всего американской армии?

Глава СЕНТКОМа не желал в духе Санта-Клауса раздавать лишь приятные обещания. Трезвый расчет обязателен. По его мнению, основные силы американской армии не смогут прийти в Персидский залив незаметно, об этих перемещениях можно будет легко узнать не только из разведданных, но даже из газет. Неизбежны затраты – дешевым перемещение огромных сил на Ближний Восток быть не может.

Министр решил приоткрыть карты. Задумавшись, Рамсфелд сказал генералу, что в отношении выступления против Ирака речь может идти даже о ближайшем мае или даже апреле. Оба сидевших напротив генералы напряглись. Ведь еще совсем недавно те же люди им говорили, что экстренности нет. А теперь оказывается, что Белый дом думает об ударе наступающей весной. Фрэнкс был шокирован. Честно говоря, столь быстрая смена декораций его раздражала. Он желал стопроцентных решений, оправдывавших его подготовку.

Но Рамсфелд был человеком другой породы. Через неделю – 19 декабря 2001 г. он в третий раз вызвал лидеров СЕНТКОМа в Пентагон и снова выразил свое неудовлетворение медленной работой. Характер типа А преодолеть было невозможно. Но армия есть армия, а министр обороны высказывает не суждения, а приказы. Неудовольствие Рамсфелда привело к тому, что генерала с четырьмя звездами призвали в личное имение президента Буша в Кроуфорд, штат Техас. «Я поеду туда только с вами», – сказал Фрэнкс Рамсфелду. «Мне стоило большого труда наладить контакт Фрэнкса с президентом», – признался позже министр.

Строго говоря, именно с этого момента Рамсфелд сближается с Фрэнксом, и пара, которой предстоит взять Багдад, начала выстраиваться в боевом порядке. Они все больше проводят времени вместе и во многом достигают взаимопонимания. Но уже в тот первый визит в Кроуфорд Дональд Рамсфелд обыграл своего партнера-генерала: «Президент приказал вам прибыть в Кроуфорд одному».

На тот момент важнее всего было то, что происходило в политически расколотом Пакистане. Президент Буш прислал к президенту Пакистана Мушарафу директора ЦРУ Джорджа Тенета, крупного мужчину, с покрытым оспинами лицом. Тенет постарался напугать Мушарафа. «Мы не нашли признаки атомного оружия в Афганистане, но мы обнаружили восемь способов, на основе которых Саддам Хусейн мог завладеть ядерным оружием».

Оставалось всего несколько дней до Рождества 2001 года, но рождественские блюзы не несли умиротворения. В администрации Буша сторонниками вторжения в Ирак становятся вице-президент Чейни, министр обороны Рамсфелд, заместитель министра обороны Пол Вулфовиц, начальник штаба вице-президента Чейни «Скутер» Либби. (Формируется и своеобразная оппозиция, которую возглавляют лидеры госдепартамента Пауэлл и Армитэдж.) А в Тампе упорные планировщики в военной униформе создают детальный план вторжения в Ирак, ориентируясь на грядущую весну.

Искусственное озеро, небольшой дом, современная архитектура, небольшой штат обслуживающего персонала и охраны – именно здесь, в своем поместье Кроуфорд, жил значительную часть своего президентского срока Джордж Буш-младший. Теперь у него была реальная власть – впервые за столетие республиканская партия в 2004 г. во второй раз подряд завладела Белым домом, сенатом и палатой представителей. Так было только во времена после победы Севера над Югом в гражданской войне.

Произошла немыслимая прежде концентрация колоссальной по объему власти. Центром этой правящей миром власти является Совет национальной безопасности (СНБ), в который входит президент США и его ближайшие помощники. У этого органа было больше ресурсов, мощи, прерогатив, способности применять силу в любом краю планеты, чем у любого правителя в мировой истории.

Напомним, что СНБ первых сорока пяти лет существования концентрировался на центрах Советского Союза. После «холодной войны» данный орган, чьи полномочия не подтверждает и не оценивает даже конгресс, обрел буквально невообразимую силу. И при этом мало кто специально обращает внимание на этот находящийся как бы в тени орган, работающий ежедневно и принимающий решения, касающиеся всего мира. Те, кто входил в СНБ, являли собой самую влиятельную элиту современного мира. Теперь члены СНБ практически игнорировали внешнюю реакцию, они проявляли безразличие в отношении мира за пределами американских границ. Поразительна эта «безнаказанность» работы органа, членов которого не нужно было проводить через процедуру парламентских слушаний.

Как главный распорядитель тогдашнего американского Совета национальной безопасности, Кондолиза Райс была ближе к президенту, чем любой из ее предшественников на посту советника президента по национальной безопасности. По ее собственному признанию, она проводила до шести-семи часов в день рядом с президентом страны. Более того, она как бы стала «неофициальным» членом семьи президента, проводя с этой семьей воскресные обеды, проводя в этой семье отпуск.

Вот ее собственная оценка своего босса: «Этот президент обладает стратегическим мышлением в большей мере, чем какой-либо другой президент, которого я видела. Время от времени что-нибудь в разведывательных оценках провоцирует его мыслительный процесс и подвигает на уточнение стратегического курса. Я видела много подобного в летней резиденции, в Кемп-Дэвиде и в его ранчо в Техасе. Мы сидим и работаем над очередной проблемой, а он вдруг и говорит: „Вы знаете, я сейчас подумал... ситуация в Китае...“ Это нечто люди не понимают, говоря о президенте. Потому что, если вы не сидите рядом с ним в Овальном кабинете, вам этого не увидеть»[109].

(Во многом перекликается мнение еще одного наблюдателя, видевшего Белый дом обоих Бушей, – Колина Пауэлла: «Буш 43 похож на Буша 41 своей готовностью действовать, но для 41-го это был процесс, которому предшествовали предварительные размышления, в то время как 43-й руководствовался больше внутренней инерционной навигационной системой, а не интеллектом. Он знает во многом то, что он хочет делать и что он хочет услышать по поводу того, как достичь задуманного».)

Представления Райс об оптимальной работе СНБ были выработаны еще в годы ее работы в СНБ Буша-старшего, где ее учителем был тогдашний советник – Брент Скаукрофт (самый влиятельный президентский советник в США после Генри Киссинджера и Збигнева Бжезинского). Скаукрофт входил в элиту, внутри которой апологеты и антагонисты текущего курса вели негромкую, но важную борьбу. И примечательно то, что именно секретарь СНБ его отца, Дж. Буша-ст., – Брент Скаукрофт стал весьма ожесточенным антагонистом курса СНБ президента Буша-младшего.

Сам Скаукрофт определил свою борьбу как выступление «традиционалистов» (которых он возглавляет) против пришедших с Бушем-сыном «трансформистов», прагматиков, выступивших против неоконов. Как борьбу интернационалистов против приверженцев односторонних действий, людей, победивших в «холодной войне», недовольных стратегией борцов «с террором» в Аравийских пустынях, в песках Месопотамии.

«Неоконы» же стремились расколоть прежнее единство американской элиты, стремясь оттеснить триумфаторов 1991 года от рычагов фантастической власти Вашингтона. Признаки этой борьбы налицо. Общеуважаемого Брента Скаукрофта при Буше-младшем не назначили даже на во многом декоративный пост главы президентского Совета по внешней разведке. В Кроуфорде требовали абсолютной лояльности.

Скаукрофт замечает, что проблема в «абсолютной вере, в мотиве столь благородном, что отныне все содеянное в отместку – О.К., поскольку речь идет о правом деле». Анализ Брента Скаукрофта однозначен: от традиционных отношений с союзниками до событий в тюрьме Абу Грейб – чем меньше моральной двусмысленности в твоем мировоззрении, тем лучше, тем спокойнее ты можешь оправдать свои действия.

Еще одна проблема согласно взглядам Скаукрофта проистекает из того факта, что «если вы верите в то, что ваши деяния – абсолютное благо, тогда грехом будет отходить от уже намеченного и взятого курса». Это означает, что абсолютизм либо создает опасные политические решения, либо, в противном случае, он делает Соединенные Штаты открытыми к обвинениям в лицемерии. Скаукрофт: «Например, вы выступаете в защиту тезиса об экспорте демократии и при этом вы обнаруживаете себя в объятиях таких лидеров, о которых можно сказать что угодно, но только не то, что они привержены демократии или готовы отстаивать демократические идеалы где-либо. Абсолютные истины невозможно подвергать сомнению; невозможно одновременно практиковать прагматизм и полностью загораживаться от критики».

Это своего рода объявление войны традиционалистов трансформистам. Возникает ситуация противостояния курсов 41-го и 43-го президентов, отца и сына. Согласно Скаукрофту, «11 сентября позволило трансформистам утверждать, что ситуация в мире быстро ухудшается и мы должны быть смелыми. Мы знаем что делать, и у нас для этого есть сила».

Контраст Совета национальной безопасности 2001–2006 годов и того, который возглавлял Скаукрофт в 1989–1992 годах, очевиден. Нынешние лидеры СНБ и не пытаются прикрыть этого отличия. Кондолиза Райс откровенно гордится своим детищем: «Я не хотела бы иметь СНБ, похожий на СНБ времен Брента – действующий в низком ключе, занимающийся координацией, а не оперативными проблемами, маленький в огромном мире и недостаточно энергичный». Возглавляя СНБ, Райс требовала, как уже говорилось, прежде всего, безусловной лояльности, полного подчинения курсу президента, потакания всем его привычкам и предрассудкам: «Вашей первой обязанностью является поддержка президента. Если президент желает иметь текст 12-го размера печати, а вы подаете ему 10-го, ваша обязанность дать нужный размер».

Традиционалисты утверждают, что Райс превратила главный штаб выработки американской внешней политики – Совет национальной безопасности в организацию, которая служит индивидуальным прихотям одного человека в ущерб лучшему служению более широко понимаемым национальным интересам. Огорченный Скаукрофт пессимистически размышляет: «Существуют две модели осуществления функций советника по национальной безопасности – снабжать президента информацией и управлять СНБ как организацией. Сложность состоит в том, чтобы решать обе задачи». Будучи советником президента по национальной безопасности, Кондолиза Райс, по мнению традиционалистов, ежеминутно была занята тем, чтобы быть на стороне президента, постоянно шепча ему что-то на ухо, становясь его alter ego в вопросах внешней политики. Это изменило роль СНБ как центра анализа, способного критично взглянуть на свой курс.

В результате государственный секретарь Колин Пауэлл, видимый миру как обладатель «голоса разума», – столь нужный рядом с импульсивным президентом, – стал восприниматься президентскими лоялистами как подозрительная личность. Пауэллу приходилось не раз оправдываться даже перед иностранной аудиторией. Так, в Давосе в 2003 г., накануне американского наступления на Ирак, он заявил европейцам: «Вы хотите одеть меня в ваши одежды... Я не тот, за кого вы меня принимаете. Я не борюсь за ваш курс внутри американского правительства... я думаю, что прерогативой президента является решать, должны мы применить военную силу или нет. Вы, ребята, должны понять, что я не являюсь выразителем европейской точки зрения в среде администрации».

Но оговорки, подобные вышеприведенной, не помогли до сих пор безупречной карьере генерала: Пауэлл с каждым годом терял влияние, а затем был вынужден покинуть администрацию. Его заместитель Марк Гроссман сказал: «Мы стали ненужной бюрократией». В конечном счете традиционалисты в американской дипломатии уступили место лидеров «демократическим империалистам» типа вице-президента Чейни и министра обороны Рамсфелда, уступили СНБ, возглавляемому Кондолизой Райс. Не зря Генри Киссинджер назвал Рамсфелда «самым безжалостным человеком», которого он когда-либо видел в американском правительстве.

Накануне 11 сентября 2001 г. вице-президент Чейни был влиятельным консервативным политиком, но изменившаяся обстановка превратила его в лидера идеологически ориентированной группы политиков, готовых на крайние действия. Рамсфелд, как казалось в первой половине 2001 г., не задержится в администрации. Сентябрьский кризис вывел его министерство и его самого на первый план творимой истории.

И теперь связка Чейни – Рамсфелд стала конкурировать с СНБ по степени влияния на президента. Сотрудники СНБ с завистью отмечают, что Рамсфелд может войти в Белый дом в четырех местах этого хорошо охраняемого поместья. В то же время вице-президент Ричард Чейни имеет беспрецедентно большой собственный штат исследователей и чиновников, которым руководит Льюис «Скутер» Либби, имеющий ранг «советника президента» (формально равный руководителю СНБ). Желая избежать феодальных склок.

Райс назвала Чейни «восхитительным мудрым умом на советах администрации». Мнение вице-президента обычно не дебатируется, всем ясно, что он – чрезвычайно влиятельный советник президента.

Утром 28 декабря 2001 года президент Буш встретился в Кроуфорде с генералом Томми Фрэнксом и генерал-майором Ренуаром. Видео соединяло президента с вице-президентом Чейни, с Рамсфелдом, отдыхавшем в своем имении Таос (штат Нью-Мексико) и тройкой Кондолиза Райс – Пауэлл – Тенет в Вашингтоне.

Президент Буш был рад видеть знакомые лица, он пребывал в отменном настроении. Внимание было обращено на вернувшегося из Афганистана генерала Фрэнкса. Тот только что избежал попадания ракеты «земля-воздух», нацеленной на его вертолет. Буш так выразил сочувствие: «Фрэнкс, последнее из известий, которые я хотел бы услышать – это сообщение о вашей смерти». Пауэлл заметил, что на войне обычно рискуют офицеры рангом ниже майора, а не четырехзвездные генералы.

Фрэнкс менее всего накануне битвы хотел слышать слова сочувствия. Он сразу же повернул тему в сторону планирования иракской операции. Генерал показал присутствующим 26 сверхсекретных слайдов. Копии были посланы на особые компьютеры Чейни, Пауэлла, Райс и Тенета. Тексты эти начинались словами: «В высшей мере конфиденциальное планирование».

Слайды выдавали идеи Рамсфелда – по существу это был новый план завоевания Ирака: более краткие операции, быстрое продвижение, меньше войск, мобильность и страшная огневая поддержка. Он требовал 400 тысяч солдат и полгода подготовки.

Теперь Фрэнкс предполагал синхронное проведение сразу нескольких операций. Для этого он нуждался в большем количестве передовой техники. Например, требовались аппараты лучевого наведения бомб на заранее определенные цели. Исчезало разделение труда между воздушной и наземной операциями – теперь они сливались в одну войсковую кампанию. И на макроуровне военная структура, разведка и дипломатия как бы превращались в одно национальное усилие.

Предполагалось глубокое проникновение специальных подрывных отрядов, одной из главных задач которых был перехват иракских ракет средней дальности «Скад», способных нанести удар по Израилю. В их функцию входило нахождение каналов помощи оппозиционным Саддаму курдов на севере и шиитов на юге. Обязательным стало одновременное ведение психологической войны и воинских операций. Пентагон полагался на гуманитарную помощь населению ради предотвращения партизанской войны. В огневом потоке предполагался одновременный удар бомбардировочной операцией, крылатыми ракетами, армейскими тактическими ракетными системами.

В своем планировании Фрэнкс как бы разделил иракские вооруженные силы на отдельные части и при этом определил девять центров притяжения режима Саддама Хусейна: руководство, семья, ближайшее окружение; организации безопасности и контрразведки плюс контрольные центры; оружие массового поражения; ракетные системы; дивизии республиканской гвардии, защищающие Багдад; сепаратистские силы Курдистана; регулярная армия Ирака; экономическая инфраструктура страны; гражданское население. Главными были определены 63 объекта первостепенной важности. Кинетическая бомбардировка предполагалась против руководства, сил безопасности, республиканской гвардии, отдельных армейских частей.

Фрэнкс в высшей степени полагался на бомбардировочную авиацию. Следовало создать у масс населения чувство, что только уход Хусейна прекратит ад с небес. Специальным американским частям предстояло захватить нефтяные месторождения. В целом целью ставилось: избежать длительной массированной подготовки и наращивать давление уже по ходу операции. На президента Буша этот вариант ближневосточного «блицкрига» произвел большое впечатление.

Как приучить публику к мысли, что Ирак – «страшный враг?» Был лишь один способ, и президент Буш использовал его в речи, произнесенной 20 сентября 2002 года перед конгрессом: терроризм может оказаться вооруженным оружием массового поражения.

В СНБ Райс и ее заместитель Хедли взялись за эту идею. Три страны могут нанести ядерный удар по США: Ирак, Иран и Северная Корея. Выражение «ось зла», связывающее Аль-Каиду с вероятным оружием массового поражения, имеющимся якобы у Саддама, нравилось Кондолизе Райс более всех прочих выражений. Президент Буш оценил идею «связать» три страны – Ирак, Иран и КНДР. Президентский спичрайтер Майкл Герсон в очередном президентском послании конгрессу назвал эти страны «rogue states» – «cтраны-изгои».

Буш начал заниматься прежде неведомым ему делом – считать, сколько американцев может погибнуть, реформируя эти несчастные страны, столь удаленные от демократии, лишившие прав женщин, не знающие верного пути к прогрессу. Им нужно в этом помочь. Ни один американский президент не говорил столь прямо и недвусмысленно. Итак, распространение демократии – новая черта американской демократии, столь же радикальная, как и начало «холодной войны». Карл Роув, главный советник президента, считал, что теперь у администрации «появилась миссия». 52 млн американцев наблюдали по телевидению за «Посланием конгрессу» 29 января 2002 г. Опросы показали, что две трети американцев стали считать Буша «сильным лидером». Райс была уверена, что самыми сильными строчками являются те, которые говорили, что Америка собирается строить демократию на Ближнем Востоке. Газеты подхватили выражение «ось зла».

Вице-президент Ирака Абдель Азиз назвал выражение «ось зла» глупым. Ответом можно считать слова Кондолизы Райс, сказанные на Конференции консервативных политических действий: «Наша нация сделает все возможное для того, чтобы не допустить самые опасные страны к самому опасному оружию... Мы не будем ждать, когда события приобретут опасный поворот»[110].

Консервативный обозреватель «Вашингтон пост» Чарльз Краутхаммер назвал речь Буша «удивительно смелой и направленной против Ирака». Никто после Рейгана не размахивал мечом с таким видимым удовольствием. Через три дня Рамсфелд снова виделся с Фрэнксом в Пентагоне (пятая встреча). Прежний «План 1003» теперь имел несколько искусственное название: «Генерированный план начала». 30 дней отдавалось на создание взлетных полос и ударных точек. За следующие два месяца следовало перевести на Ближний Восток войска; к этому времени войск уже должно было быть 160 тысяч. Затем последует энергичная двадцатидневная воздушная бомбардировка, а затем главное: 135 дней непрерывной атаки, в ходе которой мощь атакующих сил дойдет до 300 тысяч. Быстро и эффективно.

Рамсфелд: «Я понял эту математику. Когда вы намереваетесь начать?» Особое внимание было уделено нейтрализации иракских ракетных комплексов «Скад». Надежды возлагались на получивших афганский опыт коммандос – специальных сил. Отныне по особой связи Рамсфелд и Фрэнкс беседовали практически ежедневно и даже несколько раз в день. Генерал позже признал, что это было похоже на нескончаемый визит к дантисту. 7 февраля 2002 г. Фрэнкс изложил свой новый план Совету национальной безопасности в Ситуационной комнате Белого дома.

Здесь, на важном совещании с президентом, генерал Фрэнкс впервые изложил измененный и модернизированный план войны с Ираком. На военные действия будут потрачены 225 дней. Фрэнкс предпочитал формулу «90-45-90». Первые 90 дней – для подготовки и перемещений, 45 дней для интенсивной бомбардировки, затем основная операция. На среднем этапе специальные силы захватят основные месторождения нефти; численность войск достигнет 300 тысяч, с ними Фрэнкс и войдет в Багдад. Генерал разбил подготовительный период по месяцам – март, апрель, май и т. п. Впервые Буш имел собственный план завоевания Ирака и в любое время мог отдать приказ о начале военных действий. Самое неудобное время наступления был период между маем и сентябрем, когда иракская армия почти полностью выходила в поле. Самое неудобное для иракцев время – декабрь–февраль: холод заставляет армейское командование тренировать войска небольшими отрядами.

Напоминавший римского полководца генерал Фрэнкс объяснил ситуацию с погодным окрасом: зеленый цвет – зимой, желтый – в апреле, красный – после мая. Фрэнкс сказал, что лучшее время для атаки, с его точки зрения – период между ноябрем, декабрем и февралем 2003 г. Буш кивал головой. Опасны песчаные бури марта и апреля. Президент спросил, нельзя ли начать операцию раньше? Генерал ответил положительно. Президент засмеялся. Нужно избежать только двух вещей: большой продолжительности войны и больших американских потерь. Рамсфелд выступил с концепцией, которую можно было назвать: «Бей и устрашай».

Для популяризации своих идей генерал Фрэнкс использовал 30 слайдов. Он придавал особое значение начальному этапу. Все глаза были обращены на президента. И здесь президент Буш пока держался нейтрально. После часа и десяти минут совещания он не сделал финального обобщения. Фрэнкс был доволен собой. Его не погоняли. Он не гнал события, хотя и сократил подготовительный период. Президент проникся грандиозностью замысла. Дешевой эта операция не будет – это поняли все. Чейни был недоволен «медлительностью». Начальник штаба президента Энди Карт (54 года) пришел к выводу, что «военные еще не готовы». Генералы пока играли с идеями.

Доволен был Пауэлл: никто не гнал лошадей вперед. Не выдвигалось диких идей захватить главные нефтяные месторождения несколькими тысячами солдат. Выступая перед сенатской комиссией по бюджету, он сказал, что «на столе у президента сейчас нет плана войны с какой-либо нацией». Что было неправдой.

28 февраля 2002 г. генерал Фрэнкс прибыл к Рамсфелду с двумя огромными книгами-альбомами, на которых были обозначены 4000 целей в Ираке. Рамсфелд был приятно удивлен большим числом целей – ранее американские военные жаловались на то, что в странах типа Ирака нечего бомбить. СНБ постоянно обсуждал, какие еще цели могут представлять ценность для местного правительства. Все помнили слова Рамсфелда на третий день войны в Афганистане: «Нам нечего больше бомбить»[111]. Ирак с этой точки зрения был превосходной страной – страна с командными и контрольными пунктами. Одних дворцов у Саддама было более 50. А штаб-квартиры Республиканской гвардии?

Рамсфелда интересовали и вопросы агитации среди иракских военных. Он предлагал названия листовок: «Сложите оружие», «Не уничтожайте нефтяные месторождения», «Не стреляйте ракетами».

Кто мог оказать Америке помощь? Глава СЕНТКОМа Фрэнкс выделил три типа союзнических объединений, три способа ведения войны: мощная коалиция, ограниченная коалиция, односторонняя операция. Первый тип операции потребует помощи трех союзников – Кувейта, Саудовской Аравии, Иордании. Это обязательно. Очень желательна помощь небольших государств Персидского залива – Бахрейна, Катара, Объединенных Арабских Эмиратов и Омана. В глобальном плане чрезвычайно важна помощь Британии. Придавала силы поддержка Италии, Испании, восточноевропейских прозелитов НАТО.

Америка не будет повторять 1991 год, собирая все силы в кулак. Для начала боевых действий понадобятся 105 тыс. американских войск. Поток подкреплений будет прибывать, и через 60–90 суток этих войск будет уже 230 тыс. Ослабления американских позиций следует ждать в случае отказа от коалиционных действий Турции и Саудовской Аравии, двух гигантов региона. Если войну поведут вдвоем США и Объединенное Королевство, то понадобится помощь Кувейта, Бахрейна, Катара и Омана – для использования их аэродромов – с целью реализации транспортных целей. Если операция будет осуществлена только американскими войсками, то понадобится как минимум помощь Кувейта, Катара и Омана.

Видя благорасположение президента, Фрэнкс мог позволить себе оказать определенный нажим. «Господин президент, если вы согласны с общей концепцией, то следует приступать к концентрации сил». Президент ответил в самой позитивной манере: «Прекрасно». Разумеется, чем больше коалиция, тем лучше.

Отвлеченный боевыми событиями в Афганистане, Саддам, как казалось, даже не заметит роста сил, нацеленных на его страну. Между тем уже было решено, что основной ударной площадкой будет Кувейт – ворота в современную Месопотамию.

Сдедующий слайд иллюстрировал «Мысли о временном раскладе». Сложный вопрос: «Когда начать?» Решение на этот счет мог принять только сам президент. Фрэнкс сделал важную оговорку: «Мы не знаем, когда и какое вы примете на этот счет решение. Но вы должны учесть следующее – ЦРУ следует разместить своих людей внутри Ирака». В Афганистане это имело очень существенное значение, хотя собственно сотрудников ЦРУ было 115, плюс 300 их помощников. Чтобы сделать ЦРУ мощным фактором в Ираке, потребуется от 120 до 180 дней. Подготовку подрывных частей следует начать немедленно.

Итак: одна только дипломатическая подготовка отнимет минимум тридцать дней. Перевоз оборудования в Кувейт – 60 дней. Перевод туда же 3-й пехотной дивизии – 90 дней. В итоге операция может начаться между апрелем и июнем 2002 года.

На странице 26 подготовленного доклада скрупулезный генерал Фрэнкс задал весьма существенный вопрос: к чему мы стремимся в Ираке? Каковы стратегические цели войны? Для ответа на этот вопрос Пентагон полагал необходимым интенсифицировать деятельность разведки в Ираке, точно знать, к чему стремится оппозиция Саддаму Хусейну. И с той же целью нужно спешно переместить штаб СЕНТКОМа в непосредственно рядом расположенный Катар.

Следовало завершать встречу. Президент Джордж Буш-младший повернулся к генералу Тому Фрэнксу с общей оценкой: «Хорошая работа. Продолжайте решать задачу». Из своего далека Рамсфелд пообещал президенту: «Мы с Томом обсудим все детали позже». Директор Тенет добавил, что «ЦРУ многие годы находится в состоянии рабочего контакта с курдами на севере и с шиитами на юге. Но американцы столько раз подводили своих потенциальных союзников – бросали их в Ираке на растерзание центральной власти, что теперь у противников Саддама Хусейна в Ираке весьма скептическое настроение в отношении решимости американцев на этот раз довести дело до конца. Они должны увидеть подлинную решимость Соединенных Штатов. Без этого они не бросятся в дело, грозящее им погибелью». Бесценные союзники могут скрестить руки на груди, сомневаясь в верности слова Вашингтона.

Карта региона всем въелась в глаза, после того как президент Буш приказал государственному секретарю Пауэллу и министру обороны Рамсфелду провести дипломатическую работу в регионе, создавая максимально широкий фронт антииракской коалиции: «Мы должны получить на свою сторону нации региона. Разработайте для меня стратегию наиболее эффективного свойства».

Советник по национальной безопасности Кондолиза Райс задала вопрос: «Что делать, если Саддам обратится к следующей стратегии – с наиболее преданными сторонниками отойдет к Багдаду и превратит его в город-крепость?» Генерал Фрэнкс ответил, что учитывает эту возможность. Американские войска должны стремительно пройти к иракской столице и предотвратить превращение Багдада в новый Сталинград.

Всем было ясно, что оканчивается подготовительный период, впереди всегда неведомое будущее.

В десять утра Буш, в джинсах, рубашке и ковбойских ботинках, вместе с Фрэнксом в военной форме вышел к ожидающей прессе. Темой якобы был Афганистан.

На обратном пути в Тампу генерал Ренуар сожалел, что Фрэнкс не остался на ланч с президентом. Во-первых, он был голоден, а во-вторых, хотел побывать среди великих мира сего. На их военном самолете, летящем в Тампу, были только арахис и лимонад. Но оба генерала были довольны вниманием президента и пониманием сложности решаемой ими задачи. Фрэнкс: «Мы сделали первый шаг». Буш: «Я внимательно смотрел на генерала, уже принесшего одну победу в Афганистане. Я пытался понять его логику. Мне было любопытно его поведение. Тогда мы еще не были готовы к кампании. Но мы определили две вещи: Саддам опасен. Но есть возможность его нейтрализации».