• Главная
• Контакты
• Нашёл ошибку
• Прислать материал
• Добавить в избранное

В проекте «Общественное мнение» применялся довольно высоко стандартизированный инструментарий по ряду параметров, одним из которых была «сфера общественной жизни», освещаемая в материалах единственной общегородской газеты, являющаяся предметом проблемного мнения журналиста, внештатного автора, руководителей городских и районных органов власти, населения в целом, частей населения. К последним относились участники собраний трудовых коллективах города за три месяца, выступавшие на этих собраниях, выступавшие на собраниях избирателей в предвыборной кампании, писавшие письма в местные и центральные органы власти и редакции масс-медиа, побывавшие на приеме у депутатов местных Советов и у работников местных руководящих органов. Мнение этих людей по тем же проблемам выявлялось методом «контент-анализа» их писем, бесед, выступлений и сопоставлялось с высказанным при опросе. Кроме того, были взяты два важнейших канала «внутри» властной, бюрократической машины:

1) канал «трансмиссии общественного мнения» внутри властных структур, зафиксированный перепиской между органами власти (горком, райкомы, горисполком, райисполкомы и т. п.), насчитывавшей 1720 суждений о мнениях жителей города по этим же проблемам наряду и с самими «первозданными» мнениями;

2) два канала заседаний и совещаний работников руководящих органов, на которых присутствовали депутаты Советов, принимавшие население, а с другой стороны, те заседания, на которых присутствовали работники городских и районных органов власти, принимавшие население по тем же вопросам (темы этих заседаний зафиксированы).

Был проделан контент-анализ 452 решений местных органов власти по городским проблемам. В первую очередь полученная информация была выровнена во всех тождественных по сферам жизни исследованиях (их у нас было за 35 лет более 60, но мы отобрали из них только 23). Затем мы определились дополнительно со стабильностью информации во времени, сопоставив два открытых вопроса об актуальных проблемах жизни Таганрога в 1969 г. и Петербурга в 1999 г. Контент-анализ записей респондентов был проведен адекватно выровненным по сферам и проблемам инструментарием лично автором.

Стало возможно увидеть сразу в одной таблице корреляцию прямого и обратного потоков информации в контуре «органы власти – масс-медиа – население» и друг с другом, и с решениями власти, и с внутренним потоком информации в бюрократическом аппарате, а в точке волнующих население проблем и в динамике за чистых 30 лет.

Мы выделили 15 укрупненных сфер внутренней жизни территориальной агломерации, на основании эмпирически зафиксированных тем информационных потоков и от власти к населению и от населения к власти:

1 – промышленность, экономика, финансы;

2 – жилье, гражданское жилищное строительство, транспорт, связь, благоустройство города;

3 – сфера обслуживания населения, коммунальное и бытовое обслуживание, торговля промышленными и продовольственными товарами;

4 – сфера проведения свободного времени, отдых людей;

5 – работа учреждений культуры, просвещения, здравоохранения, различных уровней образования;

6 – литература и искусство;

7 – работа органов печати, радио и ТВ, СМИ в целом;

8 – идеологическая и религиозная, пропаганда;

9 – спорт;

10 – деятельность местных органов власти;

11 – жизнь и воспитание молодежи;

12 – правосудие, охрана общественного порядка;

13 – природные условия, охрана природы, история города, охрана памятников культуры;

14 – рассказы о людях, празднества, юбилеи, награждение коллективов, светская хроника;

15 – другие сферы.

В Таганроге 1969 г. были проведены три завершающих проект «Общественное мнение» исследования на общегородской выборке по спискам избирателей по 1000 человек каждое, выясняющие информированность населения относительно решений руководящих органов[222]. Высокая корреляция оценок первоочередных сфер жизни позволила нам объединить в табл. 9.1 для примера два таганрогских массива в один из 1997 документов (3 интервью потеряны) для наглядного представления и сравнения с питерским интервью 1999 г. в 1588 опрошенных (массив перевзвешен на генсовокупность – город в целом). В табл. 9.2 мы коррелируем только одно из двух таганрогских исследований.

Если скоррелировать программой SPSS абсолютные значения ответов таганрожцев 1969 г. и питерцев 1999 г., то с 99 % вероятностью коэффициенты корреляции рангов окажутся: Пирсон – +0,932, Кендалл – +0,755, Спирмен – +0,877. Если взять лишь первый из таганрогских массивов, то корреляция по Пирсону окажется больше (+0,949). В верхней части табл. 9.2, где идут коэффициенты Пирсона, он округлен до +0,95 на пересечении «строки 1» и «колонки 2». Но коэффициент Кендалла (он идет ниже диагонали корреляционной матрицы) будет чуть ниже (+0,711; в табл. 9.2 он также округлен до сотого значения).

Расхождения коэффициентов в матрице табл. 9.2 по двум таганрогским исследованиям и по одному из них не превышают сотых и тысячных долей, но поскольку корреляционная матрица была просчитана в программе по первому из массивов, мы оставили для анализа ее (2000 или 1000, как показано читателю, существа дела не меняет).

Теперь, прежде чем перейти к анализу корреляций по сферам жизни прямого, обратного потока информации между органами власти и населением в разных каналах и в решениях власти (а также в трансмиссии информации внутри аппаратной машины), посмотрим, с какими каналами выражения общественного мнения в Таганроге 1969 г. коррелируют после «демократических реформ» запросы петербуржцев 1999 г.

Тут развертывается прямо-таки «сверхчудесная» картина, будто и не было 30 лет застоя, ускорения, перестройки и прочих политических кульбитов (см. табл. 9.2 с учетом того, что в тексте мы приводим не округленные коэффициенты, а их значения до 3 знака после запятой). Тематическая структура высказываний питерцев 1999 г. почти полностью совпадает с высказываниями избирателей Таганрога, побывавшими в 1969 г. на приеме у депутата (+0,967 по Пирсону), с контент-анализом 1626 бесед с депутатами (+0,969 по Пирсону), с контент-анализом бесед этих же депутатов с чиновниками местных органов власти (+0,894 по Пирсону). Последнее пока косвенно (через петербургскую тематику) свидетельствует о том, что представительная власть доводила информацию о нуждах населения до исполнительной. Эта же структура высказываний петербуржцев коррелирует с высказываниями тех 1016 жителей Таганрога за 30 лет до этого, которые добились приема в городских органах власти (+0,690 по Пирсону), с контент-анализом 4155 бесед населения с ответственными работниками власти (+0,695 по Пирсону), с содержанием 890 писем таганрожцев в местные и центральные органы власти (+0,793 по Пирсону), с содержанием неопубликованных редакциями 2643 писем (+0,691 по Пирсону). Коэффициенты корреляции рангов Кендалла подтверждают описанные тенденции с 95 % (а не 99 %, как Пирсон) вероятностью в отношении потока обращений 1969 г. к депутатам и с письмами в органы власти и СМИ.

Мы не знаем, как принимают решения чиновники Петербурга, Москвы и т. д. со статистически достоверной вероятностью. Однако я полагаю, что никогда в СССР, РФ и СНГ не была и не будет больше получена возможность изучить хотя бы в первом приближении этот процесс, лишив возможности властные корпорации заниматься социальной демагогией перед лицом многомиллионных масс людей. Генпроект «Общественное мнение» – единственное исследование, в котором удалось с помощью действительно демократических слоев компартии изучить этот процесс в деталях.

В табл. 9.2 приведены коэффициенты корреляции рангов Пирсона (верхняя от диагонали часть матрицы) и Кендалла (нижняя часть), залитые темно-серым цветом с 99 %, а светло-серым с 95 % вероятностью. Коэффициенты округлены до второго знака для экономии места и наглядности обзора всего социального процесса, но в комментариях мы приводим их с точностью до тысячной доли. В легенде под таблицей приведены темы исследований, в которых были взяты указанные сферы общественной жизни. Здесь структуры мнений и жителей, и чиновников, и журналистов, и отфильтрованный продукт труда внештатных авторов, и письма во власть, в редакции, и процесс обсуждения этих же тем на собраниях в трудовых коллективах, на заседаниях, сессиях Депутатами, чиновниками, избирателями, и, наконец, структура решений власти и циркуляции мнений в аппарате этой власти как трансмиссия вертикальных и горизонтальных потоков.

Сразу видна логическая завершенность и социальная целостность данных. Не забудем, что мы рассматриваем здесь только проблемную структуру объекта – информационного обмена в обществе между властью и населением, – не заглядывая в такие его срезы, как «знак» информации, ее «конструктивность», «модальность» и «направленность», «исходная страта, аккумулирующая поток мнений» и т. д., и т. п. Выше мы вскользь касались некоторых из этих параметров, но построение общей картины с учетом распределений характеристик в различных слоях и стратах социума потребует отдельной работы, а главное – нахождения нетривиального методического инструментария сопоставительного анализа. Остановимся пока на корреляции проблемных характеристик информационного обмена, тем более что они дают хорошую дифференциацию социальных аппликаций. Итак, ряд выводов.

1. Проблемная структура информации, циркулирующей в аппаратной системе власти (строка 5), фиксирующейся в решениях местных властных органов (строка 6), максимально коррелирует:

1) с проблемной структурой мнений внештатных авторов единственной общегородской газеты (колонка 7 на строки 5 и 6: +0,799 и +0,878 по Пирсону; колонки 5 и 6 на строку 7 +0,593 и +0,708 по Кендаллу);

2) с тематической структурой материалов городской газеты в целом (колонка 8 на строки 5: и 6 +0,783 и +0,766 по Пирсону; колонки 5 и 6 на строку 8: +0,498 и +0,574 по Кендаллу);

3) с тематической структурой проблем на собраниях в трудовых коллективах; причем эта структура в речах участников собраний и в контент-анализе их речей предельно коррелирует со структурой канала «трансмиссии» (циркуляция информации внутри чиновничьего аппарата; строка 5 на колонки 10 и 12: +0,932 и +0,927 по Пирсону), резко «подсаживаясь» в корреляции со структурой решений (строка 6 на колонки 10 и 12: +0,750 и +0,664 по Пирсону); структура же решений органов городской власти четко коррелирует со структурой повесток дня собраний трудовых коллективов (строка 6 на колонку 11: +0,900 по Пирсону)[223];

4) с тематической структурой, реально принятой из городской газеты информации (прочитанные и просмотренные сообщения; колонка «23» на строки «5 и 6» +0,801 и +0,865 по Пирсону; при этом информация мнений внештатных авторов, структуру организации которой мы разобрали выше, коррелирует с принятой тематикой на +0,851, а информация повесток дня на +0,857 по Пирсону); вспомним, что в главе 5 мы отмечали, что все элементы содержания текста входят в сознание аудитории в тех же пропорциях, в каких они присутствуют в тексте, хотя при этом отмечается рост приема отдельных сообщений в местных газетах на актуальные темы (табл. 7.9 и 7.12). Покупается то, что продается. То, что не производится, чего нет, что не продается, купить нельзя. Как только через «завалы» нецивилизованного, высокостандартизированного рынка начинает пробиваться информационный товар, удовлетворяющий подавленную потребность, присвоение этого товара идет в рост.

2. Проблемная структура информации, циркулирующей в аппаратной системе власти, фиксирующейся в решениях местных властных органов, абсолютно не коррелирует с проблематикой, волнующей население (колонки 5 и 6 на строку 1: +0,005 и +0,033 по Пирсону; колонка 1 на строки 5 и 6: +0,087 и +0,087 по Кендаллу). При этом ответы властей города о том, что информировать население надо по определенной тематике, коррелируют с ответами по волнующим население проблемами на +0,531 по Пирсону (строка 1 на колонку 3) и на +0,643 по Кендаллу (строка 3 на колонку 1). Недалеко от властей во мнениях уходят и журналисты редакций местных (городской и областных) газет: +0,657 по Пирсону (строка 1 на колонку 4) и на +0,575 по Кендаллу (строка 4 на колонку 1). Превращенные формы сознания корпоративных групп выявляются здесь со всей очевидностью. В «идеологии» одно, на практике – другое.

3. Зафиксированы, хотя и довольно слабые (ниже 95 % вероятности), но устойчиво повторяющиеся отрицательные корреляции: от – 0,256 по Пирсону между структурой повесток дня собраний и структурой проблематики, волнующей население, до – 0,263 по Кендаллу между структурами повесток дня и тематической структурой писем в СМИ (колонка 11 на строки 1 и 23). Напомним: структура повесток дня наиболее сильно (по Пирсону) коррелирует со структурой решений местных руководящих органов.

4. Структура информации в канале трансмиссии и в решениях органов власти не коррелирует с тематикой собраний избирателей, проходивших в это же время (колонка 16 на строки 5 и 6: +0,371 и +0,408 по Пирсону; колонки 5 и 6 на строку 16: +0,343 и +0,208 по Кендаллу).

5. Структура проблематики, волнующей городское население, четко коррелирует с тематикой информации, проходящей прежде всего в процессе приема людей депутатами, затем в письмах в СМИ и органы власти и, наконец, на приеме у работников местных руководящих органов (строка 1 на колонки 14, 13, 22, 32, 19, 18; соответствующие коэффициенты Пирсона – +0,976, +0,963, +0,809, +0,720, +0,683, +0,673).

6. Тематическая структура информации этих каналов, коррелируя между собой, не коррелирует со структурой информации, циркулирующей на собраниях, у внештатных авторов, в материалах газеты и в каналах трансмиссии-циркуляции информации в аппаратах власти, со структурой решений власти (см. соответствующие пересечения строк и колонок).

При этом отмечается целый ряд фактов, сопутствующих данному диссонансу тематического содержания каналов выражения общественного мнения.

1. Корреляция тематики бесед депутатов местных Советов с работниками исполнительных органов власти и проблематики, волнующей население, очень высока: +0,917 по Пирсону (строка 1, колонка 15). Она значительно снижается в тематике выступлений депутатов на сессиях гор– и райисполкома и заседаниях руководящих органов (+0,536 по Пирсону с 95 % вероятностью; строка 1 на колонку 17). Связь тематики собраний избирателей, на которых побывал этот же депутат, с волнующими жителей проблемами еще ниже (+0,387 по Пирсону менее чем с 90 % вероятностью; строка 1 на колонку 16).

2. Структура тематики речей депутата на сессиях и совещаниях (контент-анализ выступлений), судя по высоким коэффициентам корреляции со структурой мнений органов власти и журналистов о том, по каким проблемам надо давать населению информацию (+0,766 и +0,885 по Пирсону – колонка 17, строки 3 и 4), претерпевает наиболее сильные изменения здесь, в публичной деятельности депутата. В канале трансмиссии эта структура выступлений депутата проходит с корреляцией в +0,601 по Пирсону (с 95 % вероятностью), подсаживаясь до +0,494 в корреляции со структурой принятых органами власти решениями (колонка 17).

3. Структура тем совещаний работников исполнительных органов власти, имея нулевую корреляцию со структурой волнующих население проблем (+0,052 по Пирсону), в канале трансмиссии (прохождения информации по аппаратным структурам) коррелирует со структурным потоком прохождения как и у депутата (+0,604 по Пирсону с 95 % вероятностью), несколько подсаживаясь в корреляции с повестками дня собраний (колонка 20).

4. Тематическая структура потока писем в СМИ и в органы власти, имея незначительную корреляцию со структурой канала трансмиссии, совершенно не связана структурно с тематикой решений органов власти. Здесь акценты другие (колонки 21 и 22).

Описательный анализ позволяет сделать следующие выводы. В своих решениях местные органы власти опирались на организационно оформленную структуру информации собраний трудовых коллективов. Совпадает проблемная структура этого канала информации (эффективная регуляция которого несомненна даже в сравнении с информацией собраний избирателей) не только со структурой решений властных органов и процессом подготовки этих решений в результате внутриаппаратного обсуждения информации, но и с инициированной и катализированной информацией института внештатных авторов городской газеты. Конечно, производственная информация доминирует в подготовке и принятии решений органов власти. Однако огромный пласт социальной информации от населения (не изменившийся за 30 лет), мощно входивший в каналы представительной, депутатской власти (которая была уничтожена), в письма в СМИ и органы управления да и в сам чиновничий аппарат (которому, судя по самым низким коэффициентам корреляции и оценкам, население доверяет меньше всего) в структуру выработки и принятия решения исполнительной властью не входил. Это подтверждается и корреляциями тематических потоков у депутатов, которые именно после обсуждения актуальных для населения тем с чиновниками снижают «представительство» этих тем на сессиях советов, на заседаниях и совещаниях в исполкомах и партийных комитетах.

Мы видим «четкую» работу бюрократической машины, отсекающей огромный пласт информации о жизни социальной инфраструктуры, которая как раз и обеспечивает успешное функционирование того материального производства, о котором так «радеют» местные органы власти. Процесс принятия решений имеет сугубо ограниченный характер, совершенно не учитывающий интересы территориальной агломерации. При этом хорошо видно, кто правит бал на подведомственной территории: советская власть в лице депутатов и населения или исполнительные и партийно-хозяйственные органы, для которых эта власть – «приводной сталинский ремень к массам».

В настоящий момент в связи с реформой местного самоуправления наблюдается бурный рост органов местной власти. «Вместо 11,5 тысячи органов местного самоуправления по новому закону их будет уже 24,5 тысячи. Смысл заключается в том, чтобы депутаты были ближе к своим жителям, в том числе и более активно решали вопросы, связанные с подготовкой к зиме»[224]. Зима, конечно, придает смысл тому, что без представительной власти в современном обществе не обойдешься, однако даже если на каждый орган будет по 6 депутатов, то общее их число будет в 10 раз (на порядок) меньше числа брежневской эпохи по РСФСР (1 – 2 депутата на каждую 1000 взрослого населения, то есть меньше, чем в 1969 г. в два раза). Если депутатов будет по 10 на каждый орган местного самоуправления, то мы подравняемся к анализировавшемуся в Таганроге процессу до принятия закона о депутате в «застойную» эпоху. Но дело не в массе «партийцев» или «по нужному списку избранных», а в самом типе процесса принятия жизненно важных для населения решений. И сейчас не надо проводить исследований, чтобы увидеть его, этот тип, принципиальное тождество и более высокий антинародный уровень, чем обнаруженный нами еще в 1969 г.

В 70-е гг. в американцы, изучая процесс принятия управленческих решений в Японии, отметили, что переговорный и совещательный процесс идет, пока каждый из участвующих в принятии решения не оказывается максимально заинтересованным в его скорейшем выполнении. Если есть хоть малейшее негативное отношение к будущему решению у одного из участников, совещания прерываются, начинаются двусторонние переговоры и т. п., чтобы снять малейшие трения. В результате японцы проигрывают американцам в сроках принятия решения, но, достигая кумулятивного эффекта максимальной заинтересованности каждого в результате, выполняют работу, достигают цели в несколько раз быстрее. Перед нами эффективное использование умными людьми форм общинной идеологии в крупном капиталистическом производстве и положительного резонанса этих форм в совершенно иных социальных условиях[225].

Возможно ли это у нас? Как ни странно, как раз негативный в целом опыт проведения собраний, который, вероятно, будет перенесен на методы проведения «сходов» в новых органах местного управления, показывает неиспользованные резервы учета всего поля социально необходимой информации. Отсечение во имя узкокорпоративных интересов огромного поля смыслов, направленных на воспроизводство жизни, приводит к нарастанию в системе социальной деятельности энтропии и ускорения подхода к точке бифуркации. И избежать этих процессов полумерами или косметическим ремонтом социальной структуры обмена деятельностями людей никогда никому не удавалось. Рассмотрим же один из вариантов решения, исходя из понятия «агоры», во-первых, на примере принятия решений в том же Таганроге на тех же собраниях, а во-вторых, на примере эффективности в достижении согласия людей через организационную роль местной прессы. После частных примеров можно будет сделать и обобщения.

В ходе реализации генпроекта «Общественное мнение» подробно исследовались все каналы выражения общественного мнения и циркуляция в них информации. Процесс производства текста единственной общегородской газеты, отражающей жизнь города, мы разобрали. Оказалось, что проблемная структура информации, циркулирующей внутри аппаратного механизма власти, и аналогичная структура решений органов исполнительной власти сильно связаны и с организованным через газету потоком мнений от населения, и с пунктами повестки дня собраний и с текстами выступлений на них. Все бы замечательно, не сопровождайся этот процесс резкой фильтрацией проблемных структур от населения через органы представительной власти, письма и прием в органах власти и сужением поля мнений, которое депутаты Советов доносили до аппаратных чиновников городских властей.

Однако остаются два главных вопроса: какова эффективность потока информации самого «влиятельного» канала – собраний и какова эффективность критического, направленного на решение городских проблем потока газетной информации? На оба вопроса проект дал исчерпывающие ответы. Начнем с собраний.

Тема «Собрания общественных организаций (коллективов) предприятий (учреждений) как канал выражения общественного мнения и реакция на них органов управления» (автор М. С. Айвазян) насчитывала 10 исследований 942 собраний, прошедших за три месяца на 12 предприятиях города[226]. В ходе исследования «Действенность решений собраний»[227], задачей которого являлось выяснение эффективности решения собраний по определенным пунктам повестки дня, требовавшим принятия определенных мер, опрашивалось до 3 руководящих работников предприятий и учреждений и до 3 рядовых работников тех же учреждений, имевших прямое отношение к принятым на собрании решения. Степень согласия между ними в отрицательных и положительных оценках может быть хорошим индикатором эффективности выполнения решения. Полевые работы проводились через месяц после последнего собрания в феврале – с 31 марта по 20 мая 1969 г. – для того, чтобы выдержать месячный срок на выполнение решений. Интервью проводилось с лицами, названными в решениях собраний как ответственные за их исполнение, и с рядовыми, заинтересованными в выполнении этих решений. Выборка – вся генеральная совокупность – 554 решения[228].

К сожалению, хотя в процессе плановой реализации проекта, а затем при восстановлении его информации, удалось воссоздать массив решений в полном объеме, из-за брака в кодировке 353 «третьих» ответственных исполнителей, мы вынуждены были взять оценки решений не «тройками» с каждой из сторон (исполнители – заинтересованные), а парами. Кроме того, некоторые документы в процессе вторичной обработки информации, полученной из НИИ АА, имели недостатки набивки и были выбракованы. Так что «чистое поле решений» составило 434 документа (78 % генеральной совокупности), элементы каждого из которых были оценены 1736 респондентами (а не 2604 как задумывалось). Каждое решение оценивалось 868 парами с точки зрения степени выполнения решения – 5-балльная оценка. Надо сказать, что парные оценки облегчают задачу типологизации «поля согласия» в эффективности решения собрания. Эту типологизацию мы возьмем в связи с удовлетворенностью двух сторон участников процесса решения.

Итак, каждая пара ответственных исполнителей может поставить суммарную оценку степени выполнения решения от «2» (два «кола») до «10» (две «пятерки»). В такой же ситуации находятся и заинтересованные лица (все документы с отсутствием оценок либо из-за ошибок набивки, либо из-за ошибок поля или кодировки мы выбраковали). Следовательно, все 434 решения распределятся в матрице «9 x 9» от полного согласия в абсолютном провале решения (угол «2 x 2» – обе пары ставят «колы») до единства в его выполнении на «отлично» (угол «10 x 10» – обе пары ставят «пятерки»).

Между этими двумя «точками» находятся различные сочетания оценок степени выполнения тех решений, число которых и находится в соответствующей ячейке матрицы. Мы можем типологизировать ее по отклонениям от средней оценки в «подлежащем» – у ответственных исполнителей, руководящих работников, и в «сказуемом» – у рядовых людей, заинтересованных в решении проблемы. Но прежде чем заняться типологией взглянем на первичное распределение в матрице и на его «фигуру».

В верхней и нижней части таблицы находятся соответственно в каждой из клеток количество оцениваемых решений (наверху) и суммарный балл (внизу), который дали каждому из этих решений четыре человека (два ответственных исполнителя-руководителя и два заинтересованных лица из рядовых). Средняя оценка ответственными исполнителями всех 434 решений равна 8,00 при среднеквадратическом отклонении в 1,97. Средняя оценка заинтересованными лицами всех 434 решений равна 7,92 при среднеквадратическом отклонении в 1,92. Можно сказать, что два слоя ставят в среднем каждый по «четверке» за степень выполнения решений. Выполняемость решений собраний является, с точки зрения общества, в целом «хорошисткой». Выделим решения, получающие в каком-либо слое одни отличные оценки за исполнение – это экстремальные случаи, насчитывающие 118 и 102 решения. Близкие значения у ответственных исполнителей и заинтересованных лиц. Все, что выше суммарного балла в «6» отнесем к средней группе выполнимости (от «7» до «9» баллов в паре оценщиков). Сразу видно, что полярные оценки вызывают 6 решений, получающих предельные оценки ответственных исполнителей и ниже средних или только «6» (то есть две «тройки») у заинтересованных лиц, и два решения (в колонке «10»), которые оцениваются двумя слоями противоположным образом.

Мы «сконструируем» три группы «низких», «средних» и «высоких» оценок степени выполнения решений и перемножим их. Но нужно решить две задачи.

1. В таблицах оказываются заполненными 57 ячеек из 81. Каждая ячейка имеет число решений в верхней части и суммарный балл оценки каждого из этих решений четырьмя людьми в нижней части. Решений, вызывающих противоречивые оценки у ответственных исполнителей, – 8, а у заинтересованных в исправлении недостатков лиц – 12. Решений, вызывающих очень сильно противоречивые оценки между этими двумя слоями больше, но они «распылены» в мелкие группы по 1 – 4 решения за редкими исключениями. Независимо от этого мы можем, умножив число решений на суммарный балл оценки каждого, получить шкалу в 57 пунктов с разной степенью суммарной оценки двумя слоями каждого из 434 решений. Кумулята по этой шкале даст нам число решений, которые оцениваются выше средней по массиву.

2. Мы можем поместить скалярную величину – суммарного балла оценки каждой из клеток матрицы «9 9» в трехмерную систему координат. Так мы получим «первичную» фигуру «поля» оценок исполнения решений в обществе на примере собраний трудовых коллективов, с проблемной структурой которых сильно связано поле решений органов городской власти.

Только решив эти две задачи, можно пойти дальше.

3. Рассмотреть взаимосвязь «укрупненных» групп по оценке исполнения решений со стороны руководителей и рядовых.

4. Построить фигуру «скалярного» поля массы оценок по укрупненным группам «3 x 3» в 9-польном в основании кубе, где по осям «Х» и «Y» будут типологические группы оценок ответственных исполнителей и заинтересованных лиц (а не 9-балльные шкалы их оценок).

5. Повторить указанные операции относительно решения собраний коллективов в отношении оценки 221 элемента содержания 115 критических сообщений газеты 436 ответственными за исправление недостатков лицами и таким же числом рядовых, заинтересованных в исправлении недостатков жителей города.

Исходя из среднеарифметического значения по оси «Х» – 0,637, можно считать, что до 70 % решений вызывают согласованную между ответственными и заинтересованными лицами положительную оценку, выше средней степени, своего выполнения у 1736 опрошенных (99,99 % доверительный интервал аппроксимации обозначен двумя тонкими черными линиями).

Рассмотрим нашу матрицу (табл. 9.3): по оси «Х» – суммарный балл ответственных исполнителей от «2» до «10», по оси «Y» – суммарный балл заинтересованных лиц от «2» до «10», по оси «Z» – суммарная балльная оценка степени исполнения решений, которые стоят на пересечении значений «Х» и «Y». Заметим, что в этом суммарном значении присутствуют не только оценки каждого решения, но и люди, и, таким образом, мы получаем трехмерную фигуру поля мнений-оценок эффективности решения собраний трудовых коллективов.

Рис. 9.1.Кумулята распределения решений собраний трудовых коллективов по суммарным баллам оценки степени исполнения решений (нормировано от 0,2 до 1) в Таганроге 1969 г. (n1решений = 434, n2респондентов = 1736, n3сумма баллов = 6917)

При средней суммарной оценке исполняемости решений собраний у пары ответственных исполнителей в «8 баллов», а у пары заинтересованных лиц в «7,92 балла», средняя суммарная всей массы баллов (по оси «Z») составляет 457. Минимальная сумма баллов составляет «6» у одного решения (клетка «2 x 4» табл. 9.3), а максимальная – 1380 у 69 решений (клетка «10 x 10» табл. 9.3). В целом, фигура поля оценок действенности решений, другими словами – активности ввода выработанных решений в реальность, довольно сносно согласуется с фигурами на рис. 2.4 и 2.5, полученных теми же методами. Но там были изображены поверхности динамического перехода фактов активности людей в «целостной» предметно-институциональной структуре общества за пять лет в панельном замере, а здесь речь идет об «обегании» полем мнений процесса изменения социальной реальности коллективно выработанными смыслами в отдельном фрагменте. Возьмем этот момент пока что только на заметку.

Для оценки реальной эффективности коллективно принятых решений собраний, с другой стороны, построим более «компактную» типологию их распределения в матрице «3 x 3». Рассмотрим взаимную сопряженность в этом поле удовлетворенности решениями у пар ответственных исполнителей и заинтересованных лиц. Затем скорректируем выводы анализом оценок в типологических группировках людей, принимавших эти решения. Что касается «компактной» типологии, то она уже предварительно представлена в табл. 9.3 пространствами «залитых» серым цветом клеток, относящихся к оцениваемым «в среднем», и «чистых» клеток, относящихся к оцениваемым в низкой и высокой степени действенности решениям.

Рис. 9.2. Графическая фигура распределения суммарных баллов «поля» оценок исполняемости решений собраний трудовых коллективов в зависимости от решений, оцененных соответствующими баллами ответственных исполнителей и заинтересованных лиц (n1решений = 434, n2респондентов = 1736, n3сумма баллов = 6917, n3точек = 57)

Итак, полное «высокое» согласие о своем выполнении получают 15 % решений, от «единого среднего» до «у одних высокая оценка, а у других средняя» – 55 %. Два этих слоя, выделенных темно-серой заливкой составляют поле в 70 % умеренного и полного согласия от средней и выше выполняемости решений, принятых коллективно. 9 % решений получают низкую оценку выполняемости и от исполнителей, и от заинтересованных, 19 % вызывают умеренно противоречивые оценки о выполняемости от «средней» у одних и «низкой» у других, а 2 % (по 1 % в угловых клетках) – резко рассогласованные оценки. Обращает на себя внимание как совпадение предельной доли от средней и выше оцениваемых по исполнению решений с вытекающей из кумуляты распределения решений от суммарного среднего балла, так и высокая взаимная сопряженность полученных типологических групп. Не только в отдельных клетках по типу оценок ответственных исполнителей и заинтересованных лиц отклонения в соответствующих долях решений растут с 95 % вероятностью (диагональное распределение темно-серой заливкой в нижней части табл. 9.4), но и по критерию «хи-квадрат» 150,409 при 4 степенях свободы (доверительный интервал выше 99,95 %), взаимная сопряженность согласованности оценок действенности решений у ответственных и заинтересованных лиц очень велика. Коэффициенты взаимосвязей: Пирсона 0,589, Крамера-Чупрова 0,416, взаимной сопряженности 0,507, при нормированной энтропии 0,825. Нормированная энтропия распределения 434 решений по 57 клеткам матрицы суммарных баллов – 0,818; энтропия по людям в матрице «3 x 3» – 0,829. Таким образом, распределения предметного ряда оцениваемых вещей и людей, оценивающих вещи, однородны.

Теперь отбросим нерепрезентативные доли решений по 1 % от всей их массы с целью замера средних оценок удовлетворенности выполнением решения собрания и ответственных исполнителей и заинтересованных лиц (репрезентативных средних они не дадут). Окажется семь типологических групп решений, взятых из 9-польной матрицы, которые мы и поставим в подлежащее таблицы, расположив в ее сказуемом суммарные баллы удовлетворенности каждой пары, оценивающих действенность решений собраний ответственных исполнителей и заинтересованных лиц.

Как видим, и у ответственных исполнителей, и у заинтересованных лиц «удовлетворенность» эффективностью принятого решения четко соответствует суммарному баллу оценки его исполняемости. Ответственные исполнители, как более информированные, несколько строже в оценках, однако общий объем удовлетворяющих трудовой коллектив решений вполне может составлять более двух третей. При этом чем выше степень согласия относительно выполненности решения, тем выше удовлетворенность этим решением. Так что реальная выполненность решений, их ввод в практику, положительное изменение жизни реально способствуют коллективному сплочению относительно социальной деятельности.

Интересно, а как это происходит конкретно?

* Процент доли решений с данной суммарной оценкой у ответственных и заинтересованных лиц несколько меняется в двух группах относительно значения в табл. 9.4 при расчете на 100, так как «содержание» двух угловых клеток из табл. 9.4 в группировку не попало.

В процессе реализации темы «8» проекта «Общественное мнение», насчитывавшей 10 отдельных исследований, посвященных функционированию собраний (автор темы – М. С. Айвазян), было реализовано микропанельное исследование «Отношение участников собраний к проблемам выражения общественного мнения на собрании»[229]. «Все участники собраний, выбранных исследователями заранее, опрашивались непосредственно перед началом и сразу же после окончания собрания. Первый опросный лист вручался респонденту вместе с карточкой, на которой стоял четырехзначный номер (от 1000 до 4000). Этот номер проставлялся опрашиваемыми на обоих бланках анкеты в целях обеспечения „привязки“ второго бланка первому. Карточки с номерами остались у участников собрания, чем гарантировалась анонимность опроса»[230]. Первый лист касался ситуации перед собранием и прогноза различных аспектов его проведения, второй – итогов проведения собрания.

Было получено 1830 документов. При обработке М. С. Айвазян и В. Д. Войнова ввели интегральные характеристики типов участников собраний с точки зрения выражения мнений в процессе обсуждения определенного пункта повестки дня. Кроме того, были получены и таблицы прогнозируемого и реального числа точек зрения, а также предполагаемых и реальных активности, откровенности обсуждения[231]. В 1998 г. при восстановлении информации в базе данных «INSYS» исследование было воспроизведено не только в полном объеме (1830 документов), но и преобразовано мной и А. Л. Королевым с добавлением интегральных характеристик в виде групп с различной степенью совпадения прогноза и реальности произошедшего на собрании.

При этом были получены три типологии: относительно количества точек зрения, которые будут высказаны, относительно активности обсуждения, относительно откровенности высказываний на собрании. Типология поведения участников собраний с точки зрения выражения мнений, реализованная В. Д. Войновой, насчитывала 17 групп, которые можно свести к пяти «гнездовым»:

1) выразившие мнение – имевшие мнение до собрания и выступившие намеренно или спонтанно;

2) несостоявшиеся ораторы – имевшие мнение до собрания, желавшие выступить, но не выступившие или в связи с тем, что их мнение выразили другие, или во избежание конфликта;

3) преднамеренно пассивные участники – это люди, которые имели мнение до собрания по его вопросам, но не собирались выступать, по различным причинам (старались избегать конфликта, сомневались в успехе, считали, что их мысли выскажут другие и т. п.);

4) неявные носители общественного мнения – это люди, которые не имели мнения до собрания и не выступили, но при этом отвечают, что не выступили, так как их мнения выразили другие, или они старались избежать конфликта;

5) сверхпассивные – не имели мнения до собрания, не выступили на нем и не указали причин этого после собрания[232].

Эти пять групп и были оставлены для анализа.

Каждый из трех типов совпадения прогноза и реально последовавших событий распался на шесть групп:

1) реалисты – люди точно предсказывавшие дальнейший ход дел;

2) пессимисты – предсказывавшие худшие ситуации вместо последовавших вариантов;

3) оптимисты – предсказавшие лучшие ситуации вместо последовавших;

4) осторожные – выказывавшие двойственную позицию (может так, а может и по-другому);

5) профаны – дававшие абсолютно не имевшие ничего общего с реальностью ответы (тип – «ответ не по существу» и т. п.);

6) затрудняющиеся ответить на вопрос.

Оказалось, что наиболее сильная взаимная сопряженность у «прогнозных типов» с пятью «гнездовыми» типами поведения, с точки зрения выражения мнений, у первого прогнозного типа, т. е. в поле прогноза числа точек зрения, которые будут высказаны. Шесть групп этого типа показали с группами по типу поведения-выражения мнений коэффициент взаимной сопряженности Пирсона 0,313 (при значимости «хи-квадрата» выше 99,95 % в полностью заполненной таблице «5 4», т. е. 20 степеней свободы). Они и оставлены здесь для дальнейшего анализа их поведения.

В разделе «В знаках отношения» залитые под колонкой «100» значения – удельный вес в % групп подлежащего по прогнозному типу о количестве точек зрения, которые будут высказаны в процессе проведения собрания и обсуждения вопроса.

Итак, наиболее представительные группы по прогнозам – «реалисты» и «осторожные» – составляют в сумме 69 % ответивших на вопросы. Среди прогнозистов-«реалистов» наиболее резко (с 95 % вероятностью) увеличивают долю преднамеренно пассивные (имели мнение, но выступать не собирались) и в среднем (с 90 % вероятностью), как выступившие, так и несостоявшиеся ораторы. Среди «осторожных» в прогнозе резко увеличивается доля «неявных носителей мнения», среди «профанов» – доля «сверхпассивных», а среди затрудняющихся дать прогноз в той же степени растут доли и тех и других. Реалисты дают наиболее высокие и резко отклоняющиеся от средних по массиву участников в целом средние оценки и совпадения решения с личным мнением, и правильности принятого решения. В их группе увеличивается вес руководства предприятием или учреждением и общественных активистов. Среди «осторожных», «профанов» и затрудняющихся ответить резко падает вес выступающих, снижается средняя оценка совпадения решений с личным мнением и правильности решений, уменьшается удельный вес руководителей и имеющих общественную работу.

В целом это тот же феномен связанности высоких страт коллектива с информированностью, а последней с активностью поведения на собрании (как уже было указано, коэффициент взаимной сопряженности Пирсона = 0,313, нормированная же энтропия составляет 0,787, приближаясь к системному диапазону). Однако есть и еще один любопытный феномен.

Группы по прогнозу – это группы степени совпадения представлений людей с реальностью. Степени эти весьма разные. Люди дифференцированы по проекции своих представлений на предстоящую развертку событий. Но абсолютно все группы – от «пессимистов» до «профанов» и затрудняющихся ответить (исключая «реалистов») – дают в рост средние оценки правильности принятого коллективом решения от средних оценок соответствия этого решения личному мнению. Наибольший рост у «пессимистов» (то-то радость освободиться от «мрачных» предчувствий!). Только «реалисты» в сотых долях средней снижают оценку правильности решения относительно соответствия решения личному мнению. Таким образом, исследование до и после обсуждения говорит о сдвиге оценок к коллективно выработанной норме. Совпадение с личным мнением может быть низким и у «пессимистов», и у предельно неинформированных, но степень согласия с правильностью принятого решения растет у всех. Это подтверждается не только на средних, но и в простом распределении оценок по баллам.

Группы по прогнозу дают коэффициенты взаимосвязи с распределением по всем оценкам совпадения решения с личным мнением: 0,364 по Пирсону, 0,163 по Крамеру-Чупрову и 0,342 по коэффициенту взаимной сопряженности. Нормированная энтропия – 0,768. Эти же группы дают взаимосвязь с распределением по оценкам правильности принятого коллективом решения: 0,259 по Пирсону, 0,116 по Крамеру-Чупрову и 0,251 по коэффициенту взаимной сопряженности. Нормированная энтропия составляет 0,778 во всех клетках и 0,752 по заполненным. И распределение, и знаки отклонений, и картина изменений в наличии незаполненных и нерепрезентативных клеток по всему почти двухтысячному массиву опрошенных говорят о том, что в процессе обсуждения в течении часа-двух поле оценок «стягивается» к некому центру. Уменьшается число затрудняющихся давать оценку среди «осторожных», в некоторых группах происходит явный сдвиг на один балл школьной оценки правильности решения в плюсовую сторону от оценки совпадения с личным мнением. В целом смысл метаморфозы ясен: «с личным мнением решение может в чем-то не совпадать, но оно принято правильно». Теперь прогностическая модель участников изменилась и дает уже другую, меньшую сопряженность с измененной реальностью. Так что межличностное общение, даже с довольно ограниченным по массовому выражению мнений характеру, сдвигает оценки к некоторому взаимосогласию во имя общей цели (если она, конечно, есть в качестве объективной реальности). Постоянный процесс обмена и взаимодействия людей ежесекундно вырабатывает соответствующие формы его отражения и изменения позиций[233].

Теперь посмотрим, как распределяются оценки эффективности критических элементов содержания материалов городской газеты, процедура изучения которых была похожа на исследование эффективности решений собраний.

Как мы уже говорили, М. С. Айвазян, В. Я. Нейгольдберг и В. М. Покидов разработали и провели исследование реализации на практике критических замечаний, опубликованных в «Таганрогской правде». Методика была аналогична замеру действенности (исполняемости) решений собраний. Были опрошены 626 человек, ответственных за исправление отмеченных в газете недостатков и 626 рядовых граждан, заинтересованных в этом исправлении лиц, жизнь которых улучшалась в результате реализации действий ответственных исполнителей. Для типологизации информационного потока сообщений, я выбрал по два вопроса: согласие ответственных и заинтересованных лиц с фактом наличия недостатка, оценка теми и другими степени исправления негативного явления. Вот как распределились сообщения (табл. 9.8).

Итак, только половина критических сообщений городской газеты вызывает единое положительное мнение у ответственных исполнителей решений, принятых на основе критики, и заинтересованных в исправлении недостатков лиц (51 %). Это гораздо ниже доли эффективных решений, выработанных путем обсуждения на собраниях (до 70 %). А вот доля согласованности негативной оценки исправления недостатков (27 % сообщений) втрое выше, чем доля аналогичной согласованной негативной оценки участниками собраний исполняемости принятых решений (9 % решений в верхней угловой клетке табл. 9.4 – в расчете на 100 решений). 37 % сообщений газеты дают рассогласованные оценки. Наиболее яркий результат дает поток сообщений (11 %), в результате которого чиновники говорят «не было ничего такого», а заинтересованные лица «вопиют»: «было и не исправляется».

Интересен и такой факт. В 10 % случаев газета давала сообщение о «принятых в результате критики мерах». Но лишь половина этих сообщений, не вызывая сомнений в их истинности, ложится в первый поток, имеющий эффект: «недостатки были, они исправлены» со стороны обоих разбираемых слоев общества. Четвертая часть подпадает под классификацию третьим потоком, а остальные сообщения о принятых мерах равными долями попадают в три остальных потока по критериям согласованности позиций людей. Учитывая, что за год дается под 500 критических сообщений и до 50 сообщений о принятых мерах, которые имеют почти всеобщий прием, мы можем сказать, что уже 35 лет назад нами был зафиксирован феномен достаточно широкого создания в информационном ряду картины, которая или не имела с реальностью ничего общего или вызывала резко поляризующие общество оценки по линиям «власть – население», «мы – они», «работники – чиновники». Роль газеты в консолидации общества и тогда была менее значима роли коллективного обсуждения. Сейчас нет ни того, ни другого.

Посмотрим теперь оценки двух сторон (ответственные исполнители – заинтересованные лица) каждого из критических элементов содержания газетных материалов, исключив затруднившихся ответить.

И «полюдная» картина оценок эффективности публичной критики местных СМИ мало изменяет выводы, полученные на основе структуризации потока сообщений. Суммарно 48 % от числа оценивших ситуацию (без затрудняющихся ответить) ответственных исполнителей и заинтересованных лиц согласованно считают, что недостатки в основном и полностью исправлены. 21 % от этого же числа согласованно считает, что недостатки в основном или полностью не исправлены. 31 % дает рассогласование оценок процесса ликвидации негативных явлений, отмеченных газетой. При этом 46 % ответственных исполнителей и 81 % заинтересованных лиц, ответивших на вопрос о роли газеты в исправлении недостатков, считают, что эта роль довольно значительна. Взаимная сопряженность оценок ответственных и заинтересованных в изменении положения лиц довольно велика: при значимости «хи-квадрата» в 99,95 % коэффициенты взаимосвязи Пирсона, Крамера-Чупрова и взаимной сопряженности составляют соответственно 0,527, 0,304, 0,466. Нормированная энтропия – 0,912. Мы наблюдаем высокую сопряженность оценок, но при высокой рассеянности распределения, его низкой плотности. Причем степень согласованности полярных оценок и у ответственных исполнителей, и у заинтересованных лиц резко возрастает (см. диагональ по знакам отклонения долей в % по строке). Отклонения долей оценок ответственных исполнителей в оценках заинтересованных лиц столь же значительны (% по колонке).

Теперь можно построить исходную карту распределения оценок эффективности критических материалов газеты. Заметим, что половину из критических материалов дали внештатные авторы, которые были опрошены относительно обстоятельств создания и опубликования своих материалов. Тем самым можно было бы полностью воссоздать на одних и тех же людях и продуктах их деятельности всю Лассвеловскую цепочку в расширенном виде: «кто, от имени кого, из каких социальных зон, с какой целью аккумулирует информацию, как он и редакция масс-медиа ее моделируют в текст, с каким эффектом она действует?». Однако мы воздержимся здесь от этого, ограничившись лишь эффектом, так как такая задача требует отдельной работы с хорошо поставленным повторным исследованием в наши дни.

Для выравнивания картин полей оценок действенности решений собраний и критических материалов газеты можно было использовать только один способ сглаживания разницы методик оценок, полученных в ходе полевых работ. Каждое из газетных сообщений содержало практически по два критических элемента, относительно каждого из которых было выяснено мнение 60 «триад», 106 «пар» и 55 «единиц» руководителей и рядовых граждан (60 x 6 + 106 x 4 + 55 x 1 = 839). Естественно, что при малом числе элементов содержания в 221 единицу, нельзя было упускать ни одной оценки. Были посчитаны средние баллы на одного ответственного за исправление недостатков руководителя и одного рядового гражданина по каждому из элементов содержания независимо от того, в каком качестве они давали оценку: одного испытуемого, пары или триады с той или другой стороны. Оценки составляли от «1» до «5» («совершенно не исправлены» – «полностью исправлены»), без оценки «удовлетворительно», т. е. «3». Ответственные исполнители дали 16 градаций средних от «1» до «5», а заинтересованные – 15. Матрица составила 240 клеток. Заполненными оказались 79. Минимальный балл в «2» от обоих слоев по «1» получило 14 элементов. Максимальный балл в «10» от обоих слоев по «5» получило 23 элемента. Суммарная шкала баллов от «2» до «10» составила 34 значения, которые и были умножены на число элементов содержания в каждой из 79 клеток матрицы. Так была получена скалярная величина «поля» оценок действенности материалов газеты, а точнее, их элементов содержания, отдельных идей, предложений, смыслов. Однако рассмотреть ее в пересечении шкал средних величин от «1» до «5» (16 и 15 пунктов) оказалось затруднительно, поскольку программа ставила оценки до 16 знака после запятой. Это абсолютно не имело значения для типологизации на три группы оценок элементов содержания, как ответственных исполнителей, так и заинтересованных лиц по критерию среднеквадратического отклонения. Но в графическом виде основание «куба» со средними до 16 знака после запятой не лезет ни в какие ворота. Поэтому мы для наглядности заменили каждое из значений кодами от 1 до 16 идо 15, где нижнее предельное значение соответствует оценке «1», а верхнее (16 или 15) – «5». Отложим по оси «Х» эти 16 значений средних оценок от «1» до «5» ответственных исполнителей, по оси «Y» – 15 значений средних оценок от «1» до «5» заинтересованных лиц, а по оси «Z» – значение числа критических элементов содержания, перемноженное на средний суммарный балл элемента в каждой клетке.

Рис. 9.3. Графическая фигура распределения суммарных баллов «поля» оценок принятия мер по критическим элементам содержания городской газеты, оцененных соответствующими баллами ответственных исполнителей и заинтересованных лиц (n_{1сообщений} = 115, n_{2элементов} = 221, n_{3респондентов} = 839, n_{4сумма сред балл} = 14794, n_{5 точек} = 79; на шкале «ответственные» и «заинтересованные» 2.5 = оценке «1», а 16 и 15 оценке «5»)

В целом фигура оценки эффективности принятия мер по критическим сообщениям газеты, т. е., иначе говоря, эффективности ввода информации в практическую социальную реальность с целью ее изменения несколько более дробна и разнообразна, чем фигура («поле») оценок действенности решений собраний. Но вспомним показатели энтропии, которые говорят о высокой организованности процесса «создания» решений собраний и более распыленном, находящемся в более свободном состоянии ввода в реальность массы критических сообщений. Позже мы сравним их в тождественных сопоствимых матрицах.

Заметим, что ввод информации в реальность с целью ее изменения практиковался и практикуется при любых политических режимах. Если раньше это были «рейды» корреспондентов и вожделенный зрителями «Фитиль», после которых делались «оргвыводы», то теперь это предвыборный телевизионный «пиар-компромат»[234].

Однако в целом фигуры «полей» согласованности смыслов-оценок разных слоев очень похожи. И вот теперь, получив поверхности перехода информационных смыслов в социальную реальность, исходя из подробных кристаллических решеток, рассчитанных на исходных матрицах оценок полярных акторов процесса, можно показать и принципиальную схожесть, не сказать – тождественность, пространственных «пейзажей» социума.

Настало время построить фигуры полей оценок в границах девятиклеточных таблиц, где по осям оснований расположены оцениваемые слоями исполнителей и заинтересованных и интегрированные в понятия «слабо» – «средне» – «сильно» эффективности коллективных решений и публичной критики прессы.

Положим в основания «куба» три степени «низкой», «средней» и «высокой» эффективности выполнения решений собрания и реагирования на критику; как у руководителей (ответственных за исполнение решений в учет публично высказанных замечаний), так и у заинтересованных в улучшении условий труда, жизни рядовых граждан. При замере эффективности собраний три группы были образованы за счет стандартного отклонения (±1?) от суммарного среднего балла в каждом слое, то при замере действенности критическим материалов газеты, они образованы за счет стандартного отклонения (±1?) от средней на одного ответственного и заинтересованного.

Рис. 9.4.Распределение суммарных баллов «поля» оценок решений собраний по 9 группам различной степени согласованности оценок от минимальных к максимальным.

Рис. 9.5.Распределение суммарных баллов «поля» оценок исправления недостатков в 9 группах различной степени согласованности оценок от минимальных к максимальным.

Первичные поверхности оценок результативности ввода в практику смыслов решений и публичной критики интегрированы в крупные блоки и преобразованы по алгоритму Хироши Акима[235]. Он дал наиболее точные результаты при сравнении процессов оценки ввода в практику таких разнородных информационных элементов, как коллективно вырабатываемые в обсуждении решения и критическое печатное слово, требующее принятия мер.

Теперь по осям «Х» и «Y» находятся по три группы с различной степенью оценки эффективности выработанных и произведенных смыслов, а по оси «Z» – скалярная величина – суммарный балл, полученный в результате алгебраического суммирования оценок-мнений каждого из решений (434) и каждого из критических элементов содержания информации (221). Две первичные матрицы-сетки («9 x 9» в 81 клетку и «16 x 15» в 240 клеток), которые имели заполненными 57 и 79 ячеек соответственно, интегрированы своими скалярными оценками общественного мнения (см. рис. 9.2 и 9.3) в крупные блоки в каждую из 9 групп, образованных на пересечении слоев исполнителей и заинтересованных. Тем самым поверхности более или менее выровнены для сравнения и корректных выводов[236]. Они близки, исключая места вторых по «высоте» точек поверхностей. При оценке действенности решений собраний после «пика» массы оценок в средних группах идет находящаяся в дальнем углу «социального кристалла» самая высокая оценка (четыре по «5» за 69 решений). При оценке действенности критических элементов содержания газетного текста, после более острого «пика» в средних группах вторая по высоте точка, приходящаяся у ответственных исполнителей на «среднюю степень оценки эффекта критики», а у заинтересованных лиц – на «высшую». А вот третья «вершина» приходится здесь на ту же точку, что и при оценке эффективности решений собраний. Это полное максимально положительное согласие и ответственных исполнителей, и заинтересованных лиц.

После представления поверхности на рис. 9.2 мы отмечали сходство фигуры поля оценок действенности решений собраний и фигур поверхностей динамического перехода активности людей в «целостной» предметно-институциональной структуре общества за пять лет в панельном замере (рис. 4и 2.5). Но здесь сходство всех фигур еще разительнее, так как в последних двух взято в основаниях по три группы, а при замере динамики активности в основаниях было выделено теми же критериями по пять групп. Кроме того, и техника выделения групп в панельном исследовании была выдержана строже. Сравним, однако, наши «холмы» и «пики» мнений по трем параметрам с помощью нормированной энтропии, изменяющейся от 0 до 1.

Итак, по всем трем параметрам – оцениваемая предметная структура, субъекты оценки, суммарная масса мыслительных актов субъектов относительно предметной структуры – в двух замерах наблюдается единство социальных явлений:

1) значения энтропии распределения акторов процесса выше, чем предметная область, относительно которой они действуют;

2) значения энтропии распределения суммарных актов оценок-мнений резко сужаются;

3) гетерогенная аудитория масс-медиа в отличие от организованной аудитории собраний (представляющих собой нечто вроде «агоры»[237]) имеет по всем трем параметрам – предметы, люди, мыслительные акты – значительно более высокие значения энтропии; последнее обозначает больший кумулятивный эффект общественного обсуждения в формировании более однородного мнения в сравнении с разрозненным присвоением элементов содержания информационного поля СМИ.

В панельно-лонгитюдном исследовании, мы выявили «абсолютную» положительную корреляцию структурных волн изменения скоростей рождений и ценностей и аналогичных волн скоростей изменения уровня благосостояния и жизненных планов. Здесь же установили принципиальное сходство процесса консолидации мнений-оценок относительно предметной реальности как в процессе коллективной, так и в процессе индивидуальной (присвоение элементов содержания сообщений) деятельности. Все это вместе взятое говорит о когерентности сознания предметной реальности, которую оно «обегает», кристаллизуясь (энтропия₁ = 0,493, энтропия₂ = 0,540 в табл. 9.10) в доминирующие общественные формы в любых типах деятельности (от принятия политических решений, до покупки товара или выработке форм единого и общезначимого мнения).

Работая с первичными матрицами двух разобранных исследований, я «перетасовал» массу уравнений и поверхностей параметрической и непараметрической статистики. Полиномы Фурье и Чебышева (последний отличается большей резкостью в результатах) шкалировали наши данные по осям «Х» и «Y» от «0» до «?». В нескольких случаях тригонометрическая функция (особенно красиво это выглядело в уравнении Фурье с r² = 0,9975 по решениям собраний и r² = 0,9764 по критическим сообщениям газеты), оставляя нетронутыми основные вершины социальных фигур-«пиков», резко выделяла полярные группировки (они хорошо намечаются в трех ближних углах основания «кристалла-куба» на рис. 9.3). Логически это выглядело выявлением формулировки: «что чиновнику хорошо, народу – смерть, а что народу хорошо, чиновнику – смерть». Кажется, в тригонометрической функции скрыта переменная «время», и она может иногда выдавать «прогнозы».

Анализируя соотнесенность проблемных структур решений местных органов власти, вопросов, волнующих широкие слои населения, отражений проблем и вопросов в масс-медийном информационном ряду и в сведениях, поступающих в органы власти через депутатов, личный прием граждан, письма в редакции и властные структуры всех уровней, а также через собрания избирателей, мы зафиксировали наибольшую связь структуры решений с «полем» мнений внештатных авторов и тематическим рядом повесток дня и информации собраний трудовых коллективов. Последние два ряда мы разобрали с точек зрения и их конечной эффективности и форм консолидации мнений (на собраниях), и их селекции (у внештатных авторов). Подчеркну: эти два проблемных ряда так же, как и ряд решений аппарата власти, не имели связи с тематикой мощных потоков информации к органам власти через личный прием граждан, за счет приема граждан депутатами, через письма в масс-медиа и во власть и собрания избирателей. Кроме того, была обнаружена чрезвычайно высокая связь ряда проблем, волновавших население двух совершенно разных городов – Таганрога и Петербурга – с интервалом в 30 лет: в 1969 и 1999 гг.

Устойчивость связей в коэффициентах корреляции проблемных рядов в 60 исследованиях (в том числе и Всесоюзных) была тщательно проверена[238]. В фундированности данных сомнений нет. А кроме того, в книге берутся только «сильные взаимодействия».

Приступим к разбору полученной картины. Собрания показывают высокую эффективность принятых решений. Если бы решения, принятые руководством страны в какой-либо из периодов ее существования за последние 85 лет, выполнялись с той же эффективностью и последовательностью без «шараханья» по социальным полюсам корпоративных интересов и многочисленных политических переворотов, мы давно бы процветали и стали мощным реально демократическим государством. Словом, исследование собраний показывает, что мы можем. Но что именно можем? Можем, учитывая общественный интерес в процессе его реального публичного обсуждения и коррекции ввести решение в практическую жизнь и выполнить его с большим эффектом. Подчеркну: ни тема, ни тип собрания, где принято решение, здесь не важны. Люди консолидируются в процессе движения к реальной общественной пользе, которая становится ясна для всех в процессе товарищества. Конечно, можно рассуждать и так: «Попробуйте не выполнить производственные планы в то время – вам вмиг голову не народ, а власть оторвет». Но в этом плане и теперь картина не изменена – изменены лишь формы правил поведения акторов реализации общепринятой политической линии. Примеры – по телевизору в последних известиях о новостях социальных перемещений. А выработка решений, согласованных обсуждением интенциональных, а не знаковых смыслов исчезла и, надо думать, надолго, если не навсегда.

Газетная критическая информация хотя бы в половине случаев заставляла худо-бедно шевелиться «советских» чиновников. Сейчас же, право, трудно найти такого рода критический поток в рассмотренном направлении. Хватает других виртуальных игрушек, анализировать которые – очень дорогое удовольствие. С наслаждением сообщается о подавлении забастовок, локаутах. На каждое сообщение о крупной катастрофе в стране следует материал о том, что «аналогичный случай был у нас в Одессе», то бишь где-то еще в какой-то стране, чтобы люди не подумали, будто Россия – родина катастроф. Везде, мол, плохо, чего там… Однако думают и слагают уже по этому поводу анекдоты не менее остроумные, чем в период «построения» коммунизма.

Но вернемся к существу вопроса. Что же вытекает из информации, представленной в этой главе? А то, что, аккумулируясь из собраний трудовых коллективов в решения органов местной власти, фильтруясь редакцией в соответствии с нормами и канонами социального поведения из писем населения, материалов внештатных авторов в информационный поток мнений, за бортом учета бюрократией остается огромное информационное поле. Из шести каналов выражения общественного мнения: письма в редакции, письма во власть, прием в органах власти, прием у депутатов, собрания избирателей, собрания в трудовых коллективах, эффективно учитывается проблемная структура лишь одного. Пять шестых информационного поля не коррелируют по проблемно-тематической структуре ни с внутриаппаратной информацией, ни с конечными решениями. Если бы государственная и партийная бюрократия в то время учитывала эту информацию в той же степени, как и организованный ею же поток информации с собраний, то это была бы настоящая Советская власть, которой в нашей стране никогда не было. Не надо дурить людям головы. Недаром подсаживается корреляция структур информации бесед депутата с аппаратным работником исполнительной власти и выступлений депутата на сессиях и совещаниях. Недаром падает корреляция информации, идущей от депутата в решения властных органов, в сравнении с той, что циркулирует в канале «трансмиссии», т. е. при внутриаппаратной сепарации и селекции. Недаром тематическая структура информации писем от населения в СМИ имеет коэффициент Пирсона +0,088 (нет связи) с тематической структурой мнений внештатных авторов. Недаром нет связи между структурами решений властных органов и потоков писем в органы власти всех уровней (коэффициент Пирсона +0,101), и недаром одной из трех ведущих тем писем в народный контроль в начале семидесятых годов в масштабах страны была тема «злоупотребления должностных лиц». После всего рассмотренного нет ничего удивительного и неожиданного в уничтожении дотла институтов представительной власти в период ельцинщины. Было бы удивительно и неестественно, если б случилось обратное – то, что декларировалось в перестройку без экономических и организационно-политических мер, расчищая дорогу реакции и реставрации частной собственности для доверенных лиц под видом демократизации общества.

Однако здесь есть один самоуничтожительный для классовой политики такого рода социальный элемент. Мы видим, что пирамида человеческой активности, хотя и повторяется во фрагменте отражающего сознания, но не вся. Огромная ее часть развивается без всякого учета и внимания. Именно здесь нарастает энтропия, делающая объективно невозможным присвоение широкими слоями социально некорректных решений власти. А это ведет к увеличению скорости продвижении социально-политической системы к точке бифуркации. Примеров такого ограниченно-корпоративного по интересам характера принятия решений власть дает бесчисленное множество. Перебалансируйте модель ценообразования за счет пьянства, получайте больше 50 % выручки розничного товарооборота по продуктам питания от алкоголя, чтобы было чем выдавать зарплату вовремя, и вы через 25 лет получите за счет пренебрежения психическими и генетическими явлениями жизни вырождающиеся поколения. Решения о балансировке обмена, основанные на асоциальных методах смыслов, ограниченных относительно реальной жизни системы, рано или поздно приведут к катастрофе. Но эти решения вызваны объективными свойствами системы принятия решений властью любого уровня, тем более при доминирующих сейчас формах собственности, представляющих базовые основы регуляции механизмов обмена деятельностями.

Что я здесь имею в виду, поясню на нескольких социальных фактах, сначала предоставив слово другим экспертам, а затем прокомментировав их высказывания и приведенные факты с точки зрения данных нашего анализа.

1. Вот что сказал академик Д. С. Львов при обсуждении доклада академика В. Н. Кудрявцева «Нравы общества переходного периода» в 2002 г. на заседании Президиума РАН: «Российские экономисты разработали так называемую теорию факторов производства, в соответствии с которой четко определены основные приоритеты нашего роста – земля, недра и т. д. За счет них сегодня в условиях кризиса создается 60 – 80 млрд долл. чистого дохода, из которого, однако, лишь небольшая (перераспределенная) часть попадает в бюджет, а реальная, нераспределенная, составляет в 2 – 3 раза большую величину. Трагедия нашей страны состоит в том, что 7 % людей приватизировали не принадлежащий им рентный доход от использования российских недр. 7 % присвоили 90 % дохода государства и тем самым перекрыли для общества возможность нормального развития»[239].

2. Л. А. Оников, проработавший в центральном аппарате компартии почти 40 лет, в своей книге «КПСС: анатомия распада» пишет: «Как распределялась власть в КПСС? Партия в последнее время насчитывала примерно 19 миллионов человек и слагалась как бы из четырех частей: наиболее многочисленная – это, как мы говорим, рядовая партийная масса – 18,7 миллиона человек. Далее – члены руководящих (выборных) партийных органов от сельских райкомов и до ЦК республиканских компартий – 439 тысяч. Следующее звено – секретари тех же парткомов вместе с их штатным аппаратом – 86 тысяч. И наконец, члены и кандидаты в члены ЦК КПСС (после XXYII съезда – 477 человек), члены и кандидаты в члены Политбюро и секретари ЦК КПСС – 32 человека и штатный аппарат ЦК – 1363 (на 1 января 1990 г.). Итого в этом высшем звене – 1812 человек. Как же выглядело распределение власти между количественно столь неравными частями партии? Участие рядовой массы (т. е. 97,4 % всех членов КПСС) в выработке политического курса партии равнялось нулю. Ее основным назначением со времен Сталина было беспрекословно выполнять поступающие сверху указания, „целиком и полностью одобрять мудрую линию Центрального Комитета“. Практически столь же безвластны были и члены руководящих партийных органов от райкомов до ЦК. Это 2,3 % от общей численности КПСС. С начала 30-х гг., когда Сталин поставил с ног на голову соотношение в правах между бюро и пленумом парткома, руководящие органы играли чисто декоративную роль, создавали, так сказать, демократический макияж. Остается небольшая группа партработников – 0,3 % численности партии. Власть бюро местных партийных комитетов была действительно абсолютной, но с двумя принципиальными оговорками: лишь в пределах своей территории и только в рамках указаний, исходящих из центра. В партии все решалось Политбюро и Секретариатом – всего 30 – 32 человека и горсткою – не более 15 – 20 человек – самой верхушки партийного аппарата, т. е. руководством Отдела оргпартработы и Общего отдела. Вот где была сосредоточена вся полнота власти в партии, от которой в решающей степени зависело, сможет ли демократизироваться КПСС. То есть возродится ли она на новой основе или погибнет. Иными словами реальной властью в КПСС обладало менее 0,3 % ее численного состава. 99,7 % ее членов на формирование власти влияния не оказывали – только выполняли руководящие решения. А в конечном итоге все определяла одна стотысячная процента»[240].

3. В резолюции XII съезда компартии, первого съезда в отсутствии ее председателя, который был уже безнадежно болен, с одной стороны, было принято решение о создании ЦКК-РКИ, а с другой – черным по белому было написано: «Диктатура рабочего класса не может быть обеспечена иначе, как в форме диктатуры его передового авангарда, т. е. Компартии» (при этом следовала сноска «Неправильная формулировка „диктатура партии“ появилась в резолюции по недосмотру. (См. И. В. Сталин. Сочинения, т. 6, стр. 258, и т. 8, стр. 31 – 60.) Ред.»[241] Сталин написал по поводу этого «недосмотра» 30 страниц текста (а он всегда писал лично[242]). Вопрос был настолько пропагандистски важный, что первый раз яркая страница написана в 1924 г., а второй раз разбор «недосмотра» идет в первом издании «Вопросов ленинизма» на 29 страницах в 1926 г. Процитируем лишь первый «заход»: «Еще один пример. Нередко говорят, что у нас „диктатура партии“. Я, говорит, за диктатуру партии. Мне помнится, что в одной из резолюций нашего съезда, кажется, даже в резолюции XII съезда, было пущено такое выражение, конечно, по недосмотру. Видимо, кое-кто из товарищей полагает, что у нас диктатура партии, а не рабочего класса. Но это же чепуха, товарищи. Если это верно, то тогда неправ Ленин, учивший нас, что Советы осуществляют диктатуру, а партия руководит Советами. Тогда неправ Ленин, говоривший о диктатуре пролетариата, а не о диктатуре партии. Если это верно, тогда не нужно Советов, тогда нечего было говорить Ленину на XI съезде о необходимости „размежевания партийных и советских органов“. Но откуда и каким образом проникла эта чепуха в партийную среду? От увлечения „партийностью“, которое приносит больше всего вреда именно партийности без кавычек, от беззаботности насчет вопросов теории, от отсутствия привычки продумать лозунги раньше, чем они пущены в ход, ибо стоит на минуту подумать, чтобы понять всю несообразность подмены диктатуры класса диктатурой партии. Нужно ли доказывать, что эта несообразность способна породить в партии путаницу и неразбериху?»[243].

Возвратившись к этому вопросу в 1926 г., Сталин посвятил ему 29 страниц, однако, сколько он не доказывал обратное «недосмотру», у него все одно выходило, что Советы, профсоюзы и комсомол – «приводные ремни» от партии к массам. Кто-то из высокопоставленных чиновников «Единой России» недавно снова публично в телеэфире употребил этот термин по отношению то ли к «Идущим вместе», то ли ко вновь создаваемым органам местного самоуправления – «приводные ремни», мол. Воз, как говорится, и ныне – там. Олигархия в России бессмертна, как Кощей.

Но рассмотрим приведенные высказывания с точки зрения эмпирических данных.

Академик Львов завышает число овладевших ресурсами страны. Если бы их было столько, сколько он насчитал, мы бы давно как сыр в масле катались. Одна тринадцатая – одна четырнадцатая часть населения объективно смогла бы вырабатывать решения, соответствующие смыслам жизни и своей, и всего населения. Делала бы она это хотя бы в целях собственной долгосрочной безопасности. Но «присвоивших-работодателей-работовзятелей» много меньше. Всех предприятий промышленности, сельского и лесного хозяйства и строительства с частной формой собственности на средства производства на 1 января 2002 г. было около 805 000[244]. Даже если взять всех владельцев этих предприятий, посчитав их «присвоившими» ресурсы страны, что по сути неверно, то получится лишь 0,55 % населения РФ. Если прибавить к ним всех работников органов власти всех уровней (1252,3 тыс. человек), то суммарно они дадут 1,42 %. И так-то нельзя считать, откуда же 7 %? Если же взять реально эффективно работающую одну десятую часть всех владельцев, которые поделили предприятия и учреждения, то мы получим около 80 000 человек. Это 0,055 %. Если брать именные указы, по которым выделялись в собственность «работовзятелей» гиганты индустрии, то их будет не более 2000, Это 0,001 %. Думаю, последняя цифра ближе всего к истине. Но оставим диапазон от 0,001 % до 0,55 %. В мире не создано еще социальной системы, где столь малые группы лиц могли бы аккумулировать интересы всей общности. Даже такой, терпеливой и находчивой в ситуациях выживания общности, как наша российская. Отсюда – объективная неизбежность катастрофических ошибок в сознании этой группы «присвоивших» относительно принятия решений по поводу сущностных основ развития жизненной пирамиды всей массы людей. Они этих сущностных основ не могут увидеть по определению. Себе они создали свой мир. Они заменили весь спектр социальных потребностей в нашем обществе потребностью в физическом выживании. Народ начал вымирать. И после этого они предлагают решать проблему рождаемости за счет решения жилищной проблемы. Бартер: «пещеру» на «пушечное мясо». Им даже не приходит в голову оставить людей в покое, чтобы они могли спокойно трудиться и, получая за труд в соответствии с нормами, общепринятыми для фантастически природно богатых стран, сами смогли бы решать свободно свои проблемы. Вместо этого они насаждают «начальников» в каждый дом и каждый подъезд, думая, что корпоративно воровать начнут все и народ станет в массе богатым.

Леон Аршакович Оников ошибся в расчетах, или это опечатка. 15 – 20 человек, принимающих решения, составляют от 19 млн одну десятитысячную, а не одну стотысячную процента. Но три человека, собравшихся со своей дворней в Пуще, составляют от 290,1 миллионов жителей общности, о существовании которой они принимали решение, одну миллионную долю процента. Этот акт – достойное завершение и по форме, и по содержанию той политики, которая продолжается в нашей стране с некоторыми частными редкими просветами сотни лет. «Когда-то признавалось, что Россией самодержавно правит воля царя. Но едва где-нибудь проявлялась воля этого бедняги самодержца, не вполне согласная с намерением правившей бюрократии, у последней были тысячи способов привести самодержца к повиновению. Не то же ли с таким же беднягой, нынешним „диктатором“? Как вы узнаете и как вы выражаете его волю? Свободной печати у нас нет, свободы голосования – также»[245]. Это написано 85 лет назад второй «совестью русского народа» по смерти Льва Толстого и читано Лениным, который инициировал Луначарского выявить мысли Короленко и который после Кронштадтского мятежа и этих писем, в частности, нашел силы выработать новую экономическую политику, балансировавшую обмен результатами труда между городом и деревней. Все было разрушено великим устроителем и «хозяином» бессмертной бюрократической машины, подобной гидре со множеством отрастающих вместо одной голов. Но не то же ли, о чем говорит Короленко, и сейчас, когда «свободные выборы» выражаются в столичном «голосовании ногами» более чем двух третей населения? Не то же ли сейчас, когда мало-мальски позволяющие себе свободу слова журналисты убираются с телеэкранов даже не самых ходовых программ? Не то же ли в Пуще, когда «самодержцев» не привела к порядку та бюрократия, в интересах которой и были предприняты асоциальные действия?!

Сталинизм, окончательно похоронивший идею самоуправления и кооперации трудящихся, превративший компартию в учреждение, в «орден меченосцев», а «советскую» власть – в фиговый лист самовластья бюрократов, вырождаясь в нашу, как и в брежневскую, эпоху в еще более уродливые и фарсовые формы политики претендующих на диктатуру чиновников, по той же причине страха свободного творчества людей в организации своей социальной жизни в очередной раз приведет общество к катастрофе. Легитимность власти, выбранной 15 % или 25 % от всего населения, имеющего право голоса и не считающего на 50 – 70 %, что его голос что-либо изменит, а потому заранее не делегирующего свои властные общественные права чиновничьей олигархии, ничтожна. Мы уже говорили, что на этих порогах энтропия знания того, что происходит в социальной системе, нарастает лавинообразно[246]. Ни общественные палаты, ни расширение органов местного самоуправления не заменят цивилизованных отношений, при которых людям дано право свободно вершить свои дела на своей земле без чиновников. Правительственные полумеры напоминают методы фокус-групп с бездарными модераторами.

Противопоставлением этому и реальным выходом является только такое благоустройство общества, которое совпадало бы балансом обмена с развитием производства и распределением его результатов в соответствии с нуждами самоорганизованных товаропроизводителей, ассоциированно владеющих общественно созданными и предметно закрепленными силами. Общественное благо, имеющее эквиваленты в смысловом поле в виде выработанных истин, никогда не может быть принадлежностью одного класса, одной партии (и уж тем более социальной аппликации или клики), одной личности. Оно может быть выработано лишь в процессе общественного взаимодействия всех граждан, и механизмы такого процесса были предложены еще сто лет назад самим народом.

Поиски национальной идеи, производимые чиновничьей олигархией, осуществившей денационализацию народного хозяйства и реставрацию и поменявшей административные права на наследственные, напоминают бредовые поиски вишневого цвета в светлый полдень в цветущем саду с зажженным фонарем в руках. Иваново-Вознесенские рабочие и крестьяне Гурийской республики изобрели и апробировали то, что потом повешенные, растерзанные и расстрелянные, павшие в войне пытались воплотить в жизнь. Это было той формой общественного самоуправления, на развитие которой надеялись люди, сражавшиеся во имя ее именно под тем знаменем, которое они поставили в центре «демократической» европейской цивилизации, натравившей на нас самого страшного зверя из созданных ею, включая инквизицию. И искать после случившегося национальные идеи в боковых анфиладах российской истории – дело дохлое.