• Главная
• Контакты
• Нашёл ошибку
• Прислать материал
• Добавить в избранное

Мы знаем гораздо больше, чем понимаем.

(Альфред Адлер)

Первое проявление страха – агрессия. Вероятно, наш читатель не раз испытывал на себе влияние агрессии – как извне, со стороны своего круга общения, так и изнутри, от собственного «Я»[1]. Или «Оно»[2], если быть точным и следовать терминологии фрейдизма. Главное достоинство реакции, на которую способно психическое бессознательное – это скорость. И даже скоропалительность. Инстинкты, из которых складывается содержание «Оно», по сути своей не рассчитаны на вариативность – ведь природа не слишком богата вариантами взаимоотношений между живыми существами. Поэтому и выбор в принципе невелик – беги или дерись.

Эволюция опробовала такой подход на сотнях тысяч видов существ и нашла его весьма удачным. Ведь у копытного животного никогда нет времени на рассуждения и далеко идущие выводы типа: «По реке плывет… нечего хихикать! Плывет нечто коричневое и шероховатое. Предположим, это бревно. А вдруг крокодил? От крокодила необходимо убежать, попарно переставляя ноги с максимальной скоростью. Однако ощущается большая потребность в жидкости, дефицит которой в моем организме достиг непозволительно высокого уровня. Возможно, мне следует остаться у водопоя и посмотреть: если объект станет двигаться против течения, следовательно, он не является бревном. Но остается вероятность, что передо мной лодка, а в ней — тот самый сумасшедший гринго, который шляется по джунглям и кормит всех встреченных зверушек белыми булками с йодированной солью. В то же время гринго, раздавший всю хлеб–соль, может проголодаться. Он меньше крокодила, но…» Да пока вы читали весь этот бред сивой кобылы, пардон, внутренний монолог антилопы гну, крокодил или гринго уже бы позавтракали столь высокомудрой особью. Значит, надо было удирать, «попарно переставляя ноги», без всяких монологов. И потерпеть дефицит жидкости в организме до другого случая напиться.

Но, если речь идет не об Иванушке, который, как известно, не утерпел–таки — последовал дурным инстинктам, напился и в состоянии козленочка был приведен в обезьянник, хомо сапиенс выработал иной способ реагирования на раздражители – в том числе и на опасность. Видимо, все началось с того, что большей части человечества эволюция отказала в безупречно чувствительном сенсорном аппарате и четко действующих рефлексах. Мы плохо видим, слышим еще хуже, даже сильные запахи ощущаем на расстоянии всего лишь 5–10 метров, к тому же, прежде чем принять решение, трепетно вглядываемся в речную гладь и ведем с собой долгие утомительные разговоры. Инстинктивное поведение, выработанное и отшлифованное матушкой–природой, у нас подавлено и перекрыто поведением интеллектуальным. Хотя, если рассмотреть проблему до мелочей, подчас возникает сомнение: да есть ли между воздействием природы и интеллекта на наше сознание принципиальная разница?

Помните, Гамлет у Шекспира ужасно переживал, нервничал, и на дядеубийство решиться никак не мог, отчего и ощущал жуткий комплекс вины перед призраком папули, который регулярно возникал возле блокпоста, вещал ужасное и исчезал с рассветом. Но это у Шекспира. А тот, у кого Шекспир взял основы сюжета – писатель–гасконец Франсуа де Бельфоре – описывал совершенно другого Гамлета, с умом, не замутненным сантиментами, и с душой, не обремененной избытком родственной любви. То есть Гамлета, каким оного преподнес потомкам древний англосаксонский эпос. Тот принц Датский, из далекого VII века, не просто лихо зарубил безнравственного дядюшку, не дав отчиму меча из ножен вынуть, он еще и сжег заживо всю дядюшкину команду вместе с королевским дворцом и парой прилегающих сельхозугодий. Словом, неплохо отдохнул. И все кадровые проблемы решил одним махом, не разводя турусов насчет правых и виноватых. Правда, великой шекспировской трагедии из подобного сюжета не выжмешь. Максимум, на что это похоже – на боевик с Чаком Норрисом. А почему? Да потому, что герой саг и песней не столько размышляет, сколько действует. Ему не до этических споров, он воин, завоеватель, правитель и убийца. В нем все гармонично. Если у такого суперпринца в руках оказывается компромат вроде сведений о готовящемся заговоре – чего тут думать? Копать надо! Могилку – и поглубже. Очень действенная натура. Совершенно в духе своего времени.

С того самого времени прошло тринадцать веков. Англосаксы за столь солидный срок основательно изменились, и не они одни – и все больше в сторону усложнения.

Человек потерял простоту и целостность энергичного, агрессивного и боевитого созданья.

Его ум, его представления усложнились, желания стали противоречивыми, а предпринимаемые действия – суетливыми и малоэффективными. И все оттого, что мы как биологический вид сделали свой выбор и начали жить не рефлексами, а рефлексиями[3]. И все–таки от «Оно» никуда не деться: за некоторые — и чрезвычайно действенные – методы реагирования отвечает именно эта часть личности. В частности, за интуицию, суггестию и эмпатию. Первый термин, вероятно, всем знаком, а вот следующие требуют некоторого уточнения.

Суггестия – это внушение. Человек может быть внушаемым, но может и внушать. Для этого не обязательно быть гипнотизером. Давно ставшее привычным определение «харизматичный» (хотя правильнее говорить «харизматический») подразумевает именно выдающуюся способность к суггестии. Притом, что понятие «харизма» в своем буквальном значении – милость, божественный дар – не обязательно связано с задатками гипнотизера. Человека удачливого, везучего, ловкого – словом, мастерски, но без всякой метафизики, добивающегося своей цели – также называют обладателем харизмы. Эмпатия – сопереживание, способность поместить в свое сознание ощущения другого человека. Бывает не только положительная эмпатия, но и отрицательная — с подчинением объекта «псевдосочувствующему». Это свойство помогает манипулировать человеком, чьи слабые стороны становятся известны манипулятору. Но, как правило, к эмпатии предрасположены люди повышенно чувствительные, производящие на окружающих впечатление слабых, нервных, боязливых, замкнутых. Чрезмерная острота переживаний заставляет их избегать стресса, а то и общества людей.

Итак, природа оставила нам в качестве харизмы – как милости или дара — умение не столько осознавать, сколько ощущать ситуацию. Благодаря незначительным деталям обстановки, отмеченным, но не выделенным сознанием; или мелким подробностях человеческого поведения; или даже своим собственным ощущениям, мы делаем вывод, основываясь на интуиции, а не на логике. Впрочем, мы зачастую пренебрегаем этими выводами – логика как орудие восприятия кажется нам более эффективной. И вот мы снова используем логику, забывая о том, насколько она субъективна: связана не только с культурой страны в целом, но и с субкультурой социальных групп, а также с клановыми или индивидуальными установками. Интуиция в некоторых случаях оказывается более действенной. Именно на нее рассчитаны многие восточные «технологии», где используются ресурсы подсознания. До того, как отреагирует логический аппарат, тело уже совершает действия, превращенные долгими тренировками в рефлексы. Этот метод в первую очередь направлен на выживание – на выживание в буквальном, физическом плане.

Для выживания в более широком, социальном плане нам требуется найти возможности для межличностного контакта, найти оптимальное соотношение напора и уступок. Среди психотипов примерно равное число агрессивных и дефензивных (от английского «defense» — защита). Но людей, принадлежащих к агрессивным психотипам, определенно больше. Именно потому, что дефензивное, защищающееся поведение, согласно законам природы, не должно распространяться на всех окружающих живых существ. Исключительно на тех, кто может быть опасен. Но человек, в отличие от животного, не в силах моментально определить, кто относится к категории опасных. Поэтому чрезмерно чувствительные и боязливые боятся слишком многих – и упускают возможную выгоду от социальных контактов. Но и чрезмерно самоуверенные, агрессивные личности своим натиском или пренебрежением отпугивают потенциальных единомышленников.

Чтобы вовремя оценить положение дел, необходим набор, если хотите, отмычек, подходящих к усредненному варианту личности. Это словосочетание – «усредненный вариант личности» — кажется абсурдным, но он отражает сущность того, что называется «психологическим типом». Наличие или отсутствие избранных черт, степень их выраженности, обращенность их на внутренний или внешний мир, агрессивность, пассивность или дефензивность – все это и многое другое составляет как бы костяк индивидуальности. Все, что появляется поверх «скелета» в процессе обучения, накопления и переработки информации, делает каждого из нас личностью. Но таким же образом, как в лаборатории пластической реконструкции можно произвести восстановление лица по черепу, индивидуальность можно реконструировать – в общих чертах – по ее костяку, по ее базисным структурам. Поэтому, не пренебрегая знанием деталей, помните, дети, о своем скелете. А заодно и о чужом.

Прежде чем приступить к описанию коллекции психологических скелетов, мы бы хотели продемонстрировать свою интуицию. А может, и эмпатию. Нередко окружающие пытаются повысить свои шансы на победу — неважно, в чем: в споре, в любви, в труде или в спорте – словом, на победу в межличностном соревновании за ваш счет. Ведь в сфере социальной конкуренции мы все – соперники. Как в песне из мультфильма «Остров сокровищ»: «Мы все – участники регаты». И никто не хочет действовать, как советует припев:

«Сушите весла, сэр, на кой вам черт богатство?
Жизнь коротка, и сколько бы ни съел,
Наесться впрок – не стоит зря стараться.
Сушите весла, сэр, сушите весла, сэр!»

Неудивительно, что подобное предложение, прозвучавшее с борта лодки соперника, вызывает глубоко негативную реакцию. И это, совершенно нормальное, поведение, нередко вызывает осуждение! На борту, как мы уже говорили, лодки соперника.

Вероятно, предложение «быть добрее к людям» так же не раз настигало вас, дорогой читатель, в самый неподходящий момент. Например, тогда, когда вам искренне хотелось взять палицу. Ну, на худой конец бейсбольную биту – и ка–ак… В общем, предложение, как в Думе, не прошло ни в первом, ни во втором чтении. В нем чересчур высокое содержание сахара. Приторные призывы к доброте и сочувствию если и внедряются в сознание человека среднестатистического (а значит, вполне приспособленного к выживанию в этом мире), то внедряются ненадолго. Каждая очередная проблема заставляет нас холодно и трезво (вариант: судорожно и мучительно) оценивать, кто бы нас вытащил из этого болота – с минимальными затратами, но с максимальным эффектом.

Мы применяем по назначению самых разных людей – так же, как они применяют нас. Проблема состоит в том, чтобы это применение не противоречило нашим принципам и нашему характеру.

Кстати, а что это такое – характер? А то постоянно слышишь «Надо воспитывать характер!», «Твой характер еще не устоялся…», «Ну и характер у тебя!» — да, так что у меня за характер? Человеку свойственно использовать термины и вещи, в которых он ничего не понимает. И постепенно привыкать к тому, что это слово (или предмет) всегда к его услугам. Но если речь идет не о бытовой технике, а о психологическом рисунке личности, лучше знать принципы действия этого механизма. Итак, что собой представляет характер?

Начать, впрочем, придется не с характера, а с темперамента. Две с половиной тысячи лет назад Гиппократ предположил, что на основе жидкостей, содержащихся в человеческом организме, замешивается человеческая натура. А 5 веков спустя его последователь Клавдий Гален сформировал классификацию темпераментов, которой пользуются и в наши дни. Гален, как и Гиппократ, считал, что свойства натуры базируются на «телесных жидкостях»: у сангвиников – на теплом начале, сформированном кровью (от «сангис» — кровь); у флегматиков – на холодном начале, заключенном в слизи (от «флегма» — слизь); у холериков – на влажности, образованной желчью (от «хойле» — желчь); у меланхоликов – от сухости, создаваемой черной желчью (от «мелане хойле» – черная желчь). С этим представлением в свое время согласился известный российский физиолог И.П. Павлов, определивший темперамент как соотношение двух качеств – силы и уравновешенности. Сангвиник стал «сильным уравновешенным», холерик – «сильным неуравновешенным», флегматик – «слабым уравновешенным», а меланхолик, как вы уже догадались, «слабым неуравновешенным». В целом картина «четырехчастной классификации» сложилась следующим образом:

1) сангвиникам характерна высокая нервно–психическая активность, разнообразие и богатство мимики и движений, эмоциональность и впечатлительность; его переживания неглубоки, а его подвижность часто мешает сосредоточенности;

2) холерику также свойственны высокая нервно–психическая активность и энергия действий, при этом – резкость и стремительность движений, сила, импульсивность и яркая выраженность эмоциональных переживаний;

3) флегматик характеризуется низким уровнем активности поведения и трудностью переключения, медлительностью и спокойствием действий, мимики и речи, ровностью, постоянством и глубиной чувств и настроений;

4) меланхолика отличают сдержанность и приглушенность речи, глубина и устойчивость чувство при слабом их выражении с преобладанием отрицательных эмоций, ему свойственна эмоциональная ранимость и некоторая замкнутость.

На первый взгляд, все выглядело мило и душевно: темпераменты описаны, остается проследить, как на основе этой классификации распределятся психотипы. Проблема состояла лишь в том, что сила и слабость, понимаемые как устойчивость к стрессам, а также уравновешенность и неуравновешенность как соотношение процессов возбуждения и торможения в нервной системе не являются… психологическими характеристиками. Подвела Павлова физиология. Впору процитировать доктора из фильма «Формула любви»: «А голова предмет темный и обследованию не подлежит».

Итак, темперамент остался в классификации психотипов тем, что в медицине называется «моносимптом».

Диагностировать психологические особенности или психологическую совместимость людей согласно моносимптому – все равно, что определять алкоголизм по наличию или отсутствию гиперемии (покраснения) кожных покровов носа.

При таком подходе герои рекламных роликов, жалующиеся на простуду, тут же получали бы лекарство… от пристрастия к горячительному и адрес клиники, гордящейся своим опытным и тактичным персоналом. И нечего тут размахивать носовыми платками и возмущаться опрометчивостью вывода! Гляньте на себя в зеркало – нос, как знамя пролетариата! С таким носом не пить – других за нос водить!

В 1920 году последователь З. Фрейда Карл Густав Юнг предположил, что люди со сходными характерами, вероятно, сходным образом воспринимают окружающее. И характер человека – это определенный способ мышления, который проявляется в системе межличностных взаимоотношениях на шкале между двумя полюсами (общительность – замкнутость, правдивость – лживость, тактичность – грубость, доверчивость – подозрительность), а также в отношении к делу (ответственность – недобросовестность, трудолюбие – лень) и к имуществу (щедрость – жадность, бережливость – расточительность, аккуратность – неряшество), да и к себе самому (скромность – самовлюбленность, самокритичность – самоуверенность). В свою очередь, каждая из этих функций может быть направлена вовне, на окружающее – то есть быть экстравертной, или на внутренний мир личности – то есть быть интровертной. По этим проявлениям оценивается характер человека, но это лишь отпечатки (ведь слово «характер», произошедшее от греческого «charakter», буквально означает «отпечаток», «признак») темперамента. А темперамент, как и предполагали античные целители, вещь врожденная.

Естественно, телесные жидкости оказались ни при чем. Но темперамент, как и задатки человека, являются врожденными и закладываются в период внутриутробного развития, когда формируются мозг и органы ощущения. После, когда человеческая личность подвергается обучению (жутковато звучит: «подвергается обучению» — совсем как «подвергается наказанию»), все эти качества ложатся в основу личности и… да, именно характера. В принципе, некоторые особенности, доставшиеся нам от внутриутробных времен, можно изменить упорным переучиванием. Но не все. Эмоциональность, скорость движения и мышления, общительность никогда не встречаются в чистом виде по типу флегматика, или холерика, или прочих хрестоматийных темпераментов. Преобладает какой–то один тип, а его напарники пребывают в виде, как мы это уже называли, своеобразного скрытого файла. Скорость и сила реагирования также зависят от уровня стресса: легко быть сильным и уравновешенным, разглядывая опасность через бронированное стекло. И где окажутся эти достойные качества, если стекло все–таки не выдержит? Вряд ли человек, заинтересованный рисунком собственной личности, согласиться лезть в клетку к тигру ради одного только любопытства. К тому же для этих целей лучше подойдут классификации, созданные известными клиницистами и учеными Э. Кречмером, П. Ганнушкиным, К. Леонгардом, А. Личко, в которых разрабатывалась логика поведения и мышления, свойственная каждому психологическому типу.

В основе этой классификации лежат работы психиатров о психопатиях, а также об акцентуациях[4]. Проявления акцентуации начинаются уже в детском возрасте, но гораздо отчетливее акцентуацию можно видеть в поведении подростков. Немецкий психолог К. Леонгард считает, что от 50 до 80% подростков имеют в своем характере акцентуированные черты. С возрастом эти свойства могут сгладиться и приблизиться к норме. Но все же 40–60% взрослых сохраняют в своем характере акцентуированные качества натуры. Выраженность их может быть слабой, а может доходить и до психопатии.

О том, каков рисунок личности – на данный момент – может рассказать MMPI, миннесотовский многопрофильный личностный тест, благодаря которому можно решить целый ряд практических вопросов межличностного общения. Он довольно громоздкий – содержит около семисот (в русском варианте – четыреста) вопросов. Поэтому приводить мы его не будем, а если читатель захочет пройти это испытание, пусть поищет в интернете. Но, так сказать, опубликовать приметы разных психологических типов и разных состояний личности, отражающихся в поведении, мы просто обязаны.

Ведь основной причиной нашего «взаимонепонимания» становятся не отдельные разногласия, как любят утешать себя оптимистично настроенные родственники, и не полная отстойность мышления одной из сторон, как сообщают пессимистически настроенные друзья.

Причиной отчуждения становится разница принципов, согласно которым каждый из участников конфликта воспринимает и перерабатывает информацию. Да, мы хорошо знаем этих участников – все–таки это наши близкие родственники. Но понимаем ли мы их? Чтобы определить, или, еще того круче, спрогнозировать ответные слова и действия собеседника, необходимо думать как он. Это правило годится не только для положительных героев из фильмов про Ганнибала Лектора. И не стоит отмахиваться: а! Чего ради? Мы и так неплохо ладим, без дополнительной информации о каких–то там глубинных психических процессах! Сейчас, вероятно, ладите неплохо. В мирное время у всех все в шоколаде. Но случись между вами нестыковка… В конце концов, в триллере про обаяшку–людоеда на кон ставится жизнь будущих жертв – милых, симпатичных, но малознакомых людей. А в вашем личном триллере (или мелодраме, или комедии – подставьте жанр по вкусу) ставка – спокойствие вашей жизни, ваш душевный комфорт. Так что напрягитесь: определение психотипов – дело серьезное и тонкое. Но оно того стоит.

Чтобы получить приблизительное – или, скажем, необходимое и достаточное для бытового пользователя — представление о десяти основных психотипах, воспользуемся их описанием, допустимым в рамках популярной литературы. Но отметим, что, если каждый личностный тип рассматривается как основной, но не как единственный. Общее личностное описание складывается из тех акцентуаций, которые сочетаются или конфликтуют в человеческой индивидуальности. Различаются психотипы и по тому, как были приобретены: для кого–то свойства личности – конституциональные, они ему присущи изначально; для кого–то — навязаны внешними условиями, а потому при необходимости легко меняются на другие, более удобные или социально престижные; для кого–то являются временными симптомами той или иной проблемы и значит, исчезнут вместе с проблемой.

Каждый из пунктов миннесотовского теста представляет собой отдельную шкалу, на которой определенное качество натуры отмечено пиком или спадом. Из сочетания этих отметок на десяти шкалах формируется общая картина характера и, если так выразиться, душевного состояния человек, прошедшего тест. Поэтому не воспринимайте описанные черты характера как нечто отдельное – просто одно (или не одно) из свойств, находясь на пике, становится для психотипа определяющим. Итак, вот распределение психологических качеств по шкале миннесотовского теста.

1. Сверхконтроль (ипохондрия) - шкала 1.

Пик по данной шкале выдает склонность к преувеличению своих симптомов или к выдумыванию тех, которых нет, но приличных, не вызывающих отталкивающих ощущений – например, головокружение, сердцебиение, головные боли… Это, на самом деле, большое удобство и прекрасная возможность отказаться жить из–за проблем со здоровьем. Человек воспринимает свое физическое здоровье как бы отдельно от своей личности, апеллирует к нему, обвиняет его в своих бедах. В более общем варианте человек винит в своих неудачах и свой круг общения, и правительство своей страны, и неблагоприятные обстоятельства, и даже собственное тело… Так проявляет себя сверхконтроль.

Главная мотивация этого типа – исполнение правил, заветов, наказов, заповедей и проч. Ему хочется соответствовать по всем параметрам, вплоть до физиологических отправлений.

Если в семье хорошая работа организма поставлена на контроль, то в результате может возникнуть «Культ Идеального Здоровья».

Сюда включаются не просто здоровый образ жизни, но и бдительное наблюдение за отдельными органами и за общим физическим состоянием, осуществляемое с помощью семейного доктора или участкового терапевта, а также ведение дневников питания и, как бы помягче выразиться, обратных процессов. Нам довелось встречать молодого человека (с потрясающе развитой мускулатурой и далеко не столь развитым мышлением), который с раннего детства вел подобный дневник и всерьез предполагал, что при заболевании сразу же покажет этот пространный и невозможно пыльный архив врачу, а врач, потратив, наверное, полгода на чтение тетрадок, заполненных крупным детским почерком, поймет, в чем заключается недуг…

Но главная проблема ипохондрика – это не проблемы со здоровьем. Ипохондрики, как правило, поздоровее тех, кто их лечит. У человека, склонного к сверхконтролю, сознание загоняется в жесткие рамки, на которые не влияет индивидуальная потребность в послаблениях: стремление все делать по правилам зажимает личность в тиски. Ипохондрик может исповедовать гиперсоциальность: «все на благо отечества (человека, прогресса и проч.)». Он часто ориентируется на какие–то четкие (и даже смутные) инструкции, но склонен проявлять инертность, если требуется принять решение. Любителя сверхконтроля останавливает боязнь ответственности, его внутренний запрет на спонтанность, на самореализацию. Чтобы жить, надо рисковать и нарушать, а ипохондрику, если так выразиться, стремно жить. 2. Пессимистичность (депрессия) - шкала 2.

Депрессия – не чума, а, скорее, насморк XX, а значит, и XXI века. Ею страдают все – разница лишь в силе и продолжительности депрессии. Ну, и в том, как она влияет на поведение человека. Не очень ярко выраженный пик по второй шкале свидетельствует о некотором понижении интереса к жизни, о спаде активности. «Короче, русская хандра им овладела понемногу», как Евгением Онегиным. Если пик высокий – это уже хуже. Тем выше вероятность скрытой готовности к самоубийству. Если при этом есть подъем по шкале импульсивности, то можно предположить самоубийственное поведение – езду с высокой скоростью, спортивный и неспортивный экстрим, американские горки, русскую рулетку, питье воды из крана и т.п.

Необходимо также учитывать, что депрессия бывает двух видов. Во–первых, эндогенная (или «беспричинная»), для которой вроде бы нет внешних поводов: она вызывается внутренними личностными факторами. Эндогенная депрессия — признак назревающего психического неблагополучия или как минимум пограничного состояния. Может быть, на психику человека давит психологический запрет. Или он подсознательно недоволен собой или своим окружением. В любом случае, раскрыть эндогенную депрессию может и должен психолог. Во–вторых, депрессия бывает экзогенная, то есть вызванная явными внешними факторами, от стихийных бедствий до личных неурядиц.

Перед тем, как анализировать депрессию, необходимо разобраться в ее природе. Удалось отличить эндогенную от экзогенной – обращайтесь к психологу или пробуйте изменить внешнюю ситуацию.

В случае экзогенной депрессии попытайтесь выявить причины ее возникновения. От вывода и зависит лечение: либо антидепрессанты различного рода, либо устранение самой причины депрессии.

Вторая шкала – антагонист девятой шкалы, где обозначена маниакальность, оптимистичность. Если подъемы и спады по этим двум параметрам соответствуют друг другу со сдвигом по фазе и периодически сменяют одна другую, такие психологические «качели» могут оказаться симптомом циклотимии, стойкой смены депрессивного состояния маниакальным и наоборот. Длительность фазы индивидуальна: одни циклотимики впадают в депрессию каждые несколько недель, а между депрессиями пребывают «в ажиотаже» — повышенном, оживленном, взбудораженном состоянии; у других каждое из настроений длится несколько месяцев или даже лет. Особо везучие циклотимики всю жизнь проводят в маниакальной фазе и просто–напросто не успевают пережить депрессивную фазу. Но в любом случае, циклотимия – признак душевного нездоровья. И лучше с этой проблемой обращаться к специалисту.

Бывает, что одновременно с пиком по второй шкале имеется подъем по девятой шкале – это состояние так называемой ажиотированной депрессии. Если при обычной депрессии человек, как правило, пролеживает диван и полирует взглядом потолок, впадает в апатию и никого не хочет видеть, то при ажиотированной он принимается за дело: пытаясь избавиться от гнетущего состояния, стремится занять себя чем угодно – уборкой, например, или ремонтом. Но его действия беспорядочны, неадекватны, а потому не дают результата и только изнуряют.

Если к этим двум пикам добавляется пик по шкале 4, где отмечается параметр импульсивности, будьте уверены: этот депрессатик ужасно зол, раздражен, рвет и мечет, кусает и бросает. При таких показателях депрессия провоцирует разрушительные, поистине безумные действия… Но самое ужасное – если к этой троице добавляется пик по шкале 8, означающей шизоидность. Тогда человек может дойти и до суицида.

Что бы там ни было, знайте: депрессия не должна становиться излюбленным, искусственно вызываемым и старательно продлеваемым образом жизни. Даже если вам втайне нравится, что все вокруг ходят на цыпочках, разговаривают шепотом, предлагают чай–кофе, трогательно относятся – знайте: все эти цирлих–манирлих — крохи по сравнению с тем, что депрессия у вас отнимает. Мазохизм, к которому приходит каждый искатель страданий – не тот путь, на котором становишься полноценной личностью. Наоборот, суть мазохизма в том и состоит, что личность ощущает собственную неполноценность, поэтому ищет и находит мучителя, которого воспринимает как защитника. По принципу «бьет – значит, любит». Неверное направление. Если двигаться по нему достаточно долго, наступит передозировка мучений, а депрессия станет постоянным спутником вашего мышления. Пожалуй, это не лучший попутчик на дороге жизни. С депрессией необходимо бороться, иначе она поглотит все ваше жизненное пространство. 3. Эмоциональная лабильность (истероидность) - шкала 3.

Это первая шкала из перечисленных, которая является конституциональной (то есть присущей человеку чуть ли не на генетическом уровне). Пики по ипохондрии и депрессии чаще всего спровоцированы извне и в большей степени отражают сегодняшнее состояние человека, а не его личностную сущность. Но уровень истероидности обусловлен структурой личности и корректируется с трудом.

Состояние эмоциональной лабильности (или акцентуация по истероидному типу, или, в переводе на обычный язык, демонстративность) - качество противоречивое.

С одной стороны, истероиды украшают любое общество и дают жизни своим артистизмом и любовью к публике. С другой стороны, они бывают безвкусными и навязчивыми. Причем в том же обществе и в то же время – для определенной части публики, у которой иная система оценок, иное представление об артистизме.

Но упрекать истероида за то, что он так и лезет, так и лезет в глаза – бесполезно. Быть на глазах – цель жизни этого психотипа. Истероиды весьма чувствительны к внешним эмоциональным факторам, к социальному одобрению, к оценке своей непревзойденной особы. Они, можно сказать, живут ради того, чтобы эта оценка была положительной или хотя бы муссировалась в обществе. Да, я не всем нравлюсь, но говорят обо мне все!

В детстве и в подростковом возрасте большинство из нас принадлежит к этой категории. Желание быть лучшим или хотя бы интересным захватывает нас, целиком или частично – но захватывает. Отсюда и чрезмерное внимание к своему облику, гардеробу, манере поведения и вообще ко всему, что производит впечатление «крутости». С возрастом это проходит, но далеко не у всех. Просто забота о внешности сменяется заботой об имуществе движимом и недвижимом, о престижной высокооплачиваемой работе, о любящей семье, об умных и прекрасно воспитанных детях, которые, в свою очередь, тоже растут истероидами… Так складываются целые психотипные династии.

Стереотипы поведения истероида зависят от того, под кого он на данный момент косит. Если в качестве образца выбирается, скажем, шаблон поведения супермодели – это один имидж, если шаблон поведения байкера – уже совершенно другой. Истероид, которому нравится изображать из себя великого ученого, будет сильно отличаться от того, кто примеряет имидж великого комбинатора. Впрочем, великий комбинатор И. Ильфа и Е. Петрова Остап Бендер – сам по себе личность с большим истероидным потенциалом. Чтобы стать удачливым мошенником на доверии, нужно быть не только авантюристом, но и актером. И, конечно же, в шоу–бизнесе находят себя самые яркие представители истероидного типа. Они могут красиво и убедительно показать и рассказать о своих переживаниях, передав публике свои ощущения. Истероиду нравятся украшающие произведение метафоры–гиперболы, он чувствует эффектные моменты повествования, кинофильма, спектакля. А если у истероида обнаружатся способность продуцировать подобные моменты – он, скорее всего, разовьет ее и использует по назначению. И сделает всем красиво!

Кому–то может показаться, что истероид – пустышка, изнеженный болтун и показушник. Ничего подобного! Его любовь к публичному признанию не умаляет его достоинств, хотя, вероятно, и не исправляет его пороков. Персонаж фильма «Пятый элемент», шоумен по имени Руби Род не в силах удовлетвориться откликом «Супер!» на свою очередную передачу, он требует подробностей: «Какой супер?» — и неохотно успокаивается только после дополнительных восхвалений про «Супер–супер, выше просто не бывает!» Но он этой похвалы стоит: даже в миг смертельной опасности Руби не прерывает репортажа, не бросает напарника, не оставляет планету на погибель… И только после окончания передряги у Руби сдают нервы и он удаляется – предварительно сообщив об этом на весь земной эфир!

Истероид — это зеркало, он живо и ярко отражает все, что видит. Но видит он, как правило, одни только внешние проявления, не слишком вникая в суть вещей. Да, у истероидов возникают проблемы с восприятием данных на логическом уровне, с получением и анализом информации. Но эмоциональный фон они схватывают легко и быстро. Причем ловят только для того, чтобы тут же безотчетно подхватить волну, выказывая себя хорошими собеседниками, интересным людьми (особенно при не слишком близком знакомстве). Им нужны яркие эмоциональные переживания, чтобы было что отражать. Также истероидные натуры могут интуитивно (вернее, эмпатически) воспринять чье–то скверное настроение – и расстроиться. Если истероиду кажется, что своей кислой физиономией он привлечет к себе внимание вернее, чем бодрой песней, выражение лица «враги сожгли родную хату» обеспечено… Если истероид выпадает из орбиты внимания со стороны окружающих или испытывает эмоциональный голод – он может впасть и в ипохондрию. Соврет, что у него смертельная, малоизученная болезнь – соврет и сам поверит. И лечиться станет всерьез, иногда и с риском для жизни. Чего не сделаешь, чтобы вернуть публику в зал! Артист – он и в палате номер шесть артист.

4. Импульсивность — шкала 4.

Импульсивность заставляет человека вернуться к первобытной мобильности. Его жизнь проходит по принципу «здесь и сейчас», а реакции – по типу «воздействие – ответ». Задуматься, прежде чем реагировать на раздражитель, импульсивному психотипу сложно. Для любых действий ему непременно нужен стимул. Психолог Николай Нарицын пишет, что стимул импульсивному требуется в буквальном, античном значении этого слова: стимул — короткая острая палочка, которой погонщик тыкал волов, чтобы те двигались… хоть куда–нибудь. Импульсивный без такой вот занозы тоже не сдвинется с места. А, существуя в настоящем времени, импульсивная натура попросту не умеет ничего прогнозировать. Она принимается действовать только после укола погонщика — или, если хотите, посыла судьбы.

Но позвольте, скажете вы, а если судьба на импульсивного — ноль внимания? Если так, он начнет вызывать грозу на себя.

Он провоцирует скандалы, создает непредвиденные ситуации, зажигает по полной – это огненная саламандра из древних мифов, которая живет в пламени.

У этого психотипа изначально снижен инстинкт самосохранения – оттого, что он не умеет прогнозировать, а также в силу бессознательного стремления получить побольше «тычков», чтобы взбодриться. Героизм импульсивных имеет весьма непредвиденное происхождение, а потому не слишком результативен: ни с того, ни с сего ощутил себя Бэтменом и полез защищать девушку от хулиганов – получил по физиономии и от хулиганов, и от девушки; разъярился на совещании и тут же высказал в лицо начальству «всю правду» – теперь придется искать работу; увидел митингующих, сразу же присоединился, но не успел как следует разогреться – оказался в фургоне вместе с «единомышленниками». За что боролись? А фиг его знает! Но было здорово! Внезапность и отсутствие четкого расчета снижает эффективность подвига.

Если поискать импульсивную натуру среди «героев нашего времени», можно назвать… хоббита по имени Перегрин Тук. Помните, как он из любопытства заглянул в палантир, призвав на свою (и не только свою) голову страшное Багровое Око. И ведь как себя уговаривал: «Болван ты стоеросовый, — неслышно увещевал себя Пин, — Вляпаешься – не выберешься! Сейчас же положи обратно!» А потом решил: «Так что уж ладно, посмотрю хоть, чтобы не зря!»[5] – и посмотрел. Что было дальше, большинство читателей, я думаю, помнит. Но импульсивный психотип не в силах противостоять собственному желанию – что бы это ни было, любопытство или агрессия…

Там, где необходимо сначала все предусмотреть, а только потом делать (например, в работе каскадера), импульсивному придется тяжело. Хотя со стороны подобные профессии ему очень нравятся — драйва здесь предостаточно. Впрочем, быстрота реакции позволяет ему легко адаптироваться и достичь высот в тех областях, где требуется именно скорость, а не педантизм. Чем ближе импульсивный к эпицентру экстремальных ситуаций, тем его жизнь полнее: его излюбленная сфера — конфликты, в том числе и военные. Но ему не место в штабе, он нужен в бою, в милиции, в МЧС. Быстро среагировать и оперативно действовать – на это импульсивный всегда готов. Но если кавалерийский наскок не дал результата, той же армии, милиции, МЧС понадобятся представители других психологических типов, у которых все в норме с прогнозированием и анализом ситуации.

Вот почему в мирное время у импульсивных личностей нередко возникают сложности. Причины разные: полярность суждений (есть только черное и белое, никаких оттенков пепельного, графитового, маренго); нелюбовь к компромиссам (какие могут быть уступки, когда кругом такие гады?); моментальная реакция (вспылил по пустякам и, не оглядываясь, перешел в наступление). Подобная лихость провоцирует агрессию в свой адрес. Притом, что импульсивный наносимых им обид… не замечает. А получив в ответ по полной, искренне не понимает — за что?! Он даже может придти к убеждению, что весь мир против него. Значит, не свои проблемы надо решать, а пора, пора переделывать окружающих.

Импульсивных много среди игроков. Азарт и риск — их стихия. Даже если такой человек занимается бизнесом — это дело, ориентированное на разовый крупный куш. Или не разовый, но обязательно скорый, без многолетнего «кощейства», чтобы «над златом чахнуть» — и не только над златом, но и серебро, и медь складывать денежка к денежке. Если импульсивный не достигает реального положительного результата «щас», сию минуту, то пытается заменить вожделенный успех иллюзией — но опять–таки сразу, без долговременного строительства и планирования правдоподобного миража. Им, в принципе, подходит профессиональный спорт, где острые ощущения помогают получить и реализовать адреналиновый допинг. Причем необязательно заниматься спортом — большинству достаточно играть роль болельщиков. Хотя и здесь они ведут себя «на войне как на войне».

Извне трудности импульсивного не видны, поэтому многим подросткам люди этого типа кажутся наилучшим образцом для подражания. У тинейджеров родственная структура мышления — то, что называется подростковым максимализмом. Да вдобавок скорость реакции кумира и его боевой клич «Однозначно!» импонируют молодым, неопытным бойцам за справедливость. Поэтому импульсивные люди очень часто становятся руководителями тоталитарных сект, паханами молодежных банд, главами нацистских объединений и тому подобных формирований.

5. Маскулинность–фемининность — шкала 5.

Здесь в корне разная интерпретация для мужчин и для женщин. Этот параметр не отражает изменений в сексуальной ориентации, хотя шкала проверялась именно на лицах с измененной ориентацией. Это своего рода «степень выраженности оглядки на общество», или «степень терпимости к гендерным[6] общественным установкам»: шкала 5 показывает, насколько поведение человека соответствует принятым нормам мужского и женского. К примеру, изначально предполагается, что для мужчин характерны твердость характера, агрессивность и карьеризм, а для женщин — сензитивность[7], любовь к комфорту, желание иметь детей и т.п.

Бизнес–леди вполне может получить мужскую акцентуацию, а домовитый мужчина, увлекающийся кулинарией и любящий детей – женскую.

Пик по данной шкале отражает присутствие у личности качеств противоположного пола: у женщины — маскулинности, а у мужчины — фемининности. Итак, в мужском графике пик по пятой шкале — это вроде бы проявление женских черт: сензитивен, терпим, дружелюбен. Или хочет таким казаться. Необходимо учитывать фактор достоверности. Если человек хочет казаться чувствительным, добрым, неконфликтным — может, ему нужно спрятать острые углы своей натуры? Или, наоборот, мужчина почему–то стремится непременно доказать окружающим (или самому себе) свою мужественность, для чего и использует имидж настоящего мачо. Зачастую это намерение — в рамках самоутверждения — проявляется у молодых мужчин, у подростков: они озабочены тем, чтобы доказать всем свою маскулинность, свою зрелую мужественность. А потому усиленно выдвигают на первый план именно эти качества. Хотя это не импульсивный психотип, описанный в шкале 4, и не маскулинность натуры, а скорее, подростковая демонстративность. В этом возрасте структура личности сама по себе требует доказывать миру свою взрослость и независимость. Вообще демонстрация какого–нибудь стандартного, а потому вдвойне наглядного образа помогает человеку замаскировать свои внутренние проблемы. Поэтому психологи всегда прибегают к проверке полученных данных.

На женском графике пик по пятой шкале означает проявление мужских (как это понимает общество) черт — агрессивности, конкурентности, способности постоять за себя и т.п. Притом, что некоторая маскулинность у женщины не обязательно приобретает форму мужеподобности и стремления командовать. Эти черты необходимы и для того, чтобы отстаивать свое мнение, чтобы не стать жертвой социальных установок и игр. К тому же многие психиатры трактуют мужественность в первую очередь как отсутствие общественно одобряемых женских страхов: боязнь мышей, змей, темноты или боязнь остаться без мужчины–защитника. Часто маскулинность выражается в стремлении к независимости, поэтому при тестировании проявляется у довольно мягких и женственных особ. Но если им, таким мягким и женственным, приходится бороться за независимость – например, с родными или с напористым окружением – не обессудьте, если у них прорежется мужская хватка и мужская жесткость… В таких случаях «мужская» оценка пятой шкалы у женщины становится лишь выражением протестного поведения в данной конкретной ситуации. Аналогичные показатели нередко возникают у женщин в обществе, где их считают полом второго сорта — у тех женщин, которые активно протестуют против подобного отношения.

Психологи (и не только они) отмечают: сегодня мужчины постепенно феминизируются, а женщины маскулинизируются. Хотя вряд ли стоит об это жалеть: грубые мачо и кисейные барышни хороши лишь в качестве архетипов, героев древних (и современных) мифов — персонажей любовных романов и мелодрам. В жизни женщине ничуть не помешает самостоятельность, а мужчине – человечность…

6. Ригидность (эпилептоидность) - шкала 6.

Ригидность – это, по сути своей, «малоподвижность», инертность мышления, сопротивление любым изменениям. Личность, достигшая пика по этой шкале, хочет одного – гарантий. Это еще не тропофобия[8], но уже где–то близко: эпилептоиду нужней всего стабильность, он не любит нововведений. Отсюда и стремление к идеальному порядку: людям этого типа кажется, что есть верное средство от утомительных новшеств — все систематизировать и легитимировать[9], а потом лишь следовать раз навсегда введенным правилам. Эпилептоид и себя подчиняет нормам и догмам: если уж он выбрал какой–нибудь даже не образ, а образец жизни, то будет двигаться в избранном направлении с почти механической четкостью. Причем не скачками, а ступенька за ступенькой, последовательно и без всяких попыток срезать путь.

Другая отличительная черта эпилептоида — упорство, а то и упрямство.

Эпилептоид стоит на своем, как каменный гость на пороге Дона Жуана: никакие отговорки, никакие логические доводы типа того, что «памятники не ходят» его не убеждают.

Вообще, перемена воззрений для ригидного психотипа – огромная работа. Это, в принципе, перестройка мироздания, уже распланированного в сознании человека. Неудивительно, что эпилептоид отказывается от подобной перестройки — и неважно, чего она касается – политики, семейных устоев или уголовного кодекса. Он все равно будет считать бизнесмена спекулянтом, фарцовщиком, валютчиком, а генсека – народным избранником. Не напоминает ли вам эта фигура вашего дедушку или дедушку кого–то из знакомых? Естественно, мы не в восторге от идей, насквозь пропахших нафталином, но оттого не менее дорогих нашим предкам. Но, наезжая на идею, мы больно задеваем и наших близких, не понимая: чего они так цепляются за этот почивший в бозе СССР с его тухлой идеологией?

А между тем, упрямство эпилептоида не что иное, как крайнее выражение его положительных качеств – надежности, верности, основательности, стабильности… Но ведь мы спорим не с дедушкой или, например, с бабушкой. Ригидность, впрочем, свойственна не только пожилым людям. Хотя пожилые (особенно психологически пожилые) люди достаточно ригидны. Но все равно — мы спорим не с человеком, а с его точкой зрения! Она кажется нам неправильной, или несовременной, или ненаучной… А для любого эпилептоида выстроенная им система убеждений – целый мир, надежный и удобный. Вот почему он так упрям – он не хочет разрушать свой мир. Эпилептоид может принять чью–то систему убеждений только если этот кто–то – его… начальник. Ригидные личности очень почтительно относятся к авторитетам и высоко ставят людей, достигших высокого социального положения. Хотите доказать своему родному эпилептоиду, что вы правы – достигните успеха и получите признание. Лучше в письменном виде. Тогда дедушки–бабушки повесят ваши грамоты в рамочке над диваном и перестанут петь вам коронную песнь под названием «Слушайся старших, они плохого не посоветуют».

Если приглядеться к эпилептоиду, на ум поневоле приходит Фамусов из «Горя от ума» с его административным восторгом перед всякими там княгинями Марьями Алексевнами, с комичным обожанием ветхих традиций и семейных ценностей. Впрочем, как Чацкий ни ухохатывайся над Фамусовыми, они необходимы в каждом обществе, как холодильник – в каждой квартире. Надо же где–то хранить скоропортящийся продукт – съестной или культурный. А Чацкие, с их любовью к революционным веяниям, пустят по ветру любое наследие – и материальное, и моральное. А Фамусовы (то есть эпилептоиды) с их практичностью, с любовью к материальному достатку, к вещественным доказательствам социального статуса, с нежеланием менять все по первому писку моды сохранят и приумножат даже относительно небольшой капиталец. Они мастера округлять состояние кропотливой, упорной деятельностью на благо отечества или чего–нибудь еще – семьи там или науки…

Из эпилептоидов выходят те самые ботаны, которых так любят преподаватели: образцы феноменальной усидчивости и последовательности обучения. Хотя способность схватывать на лету или глубоко анализировать схваченное у них отсутствует. Зато учебная программа ляжет в их сознание надежным базисом – впрочем, как правило, без надстройки. Эпилептоиду неинтересно исследование ради исследования. Для дальнейшего обучения ему нужны цели конкретные, подходящие для его мироощущения. Ради них он будет копать и копать. В самостоятельной жизни ригидный психотип учится тому, что помогает его карьере. Но с возрастом на первый план выходит то самое старческое упрямство — еще до того, как эпилептоид достигнет старости. Он уважает традиции, а в традиционной системе ценностей возраст – синоним и опыта, и ума. Значит, старикам и контрольный пакет в руки. Вот почему многие пожилые родители отказываются видеть авторитет в собственном ребенке, даже чувствуя собственную дезориентацию и не зная, что им делать дальше.

Существуют крайне любопытные комбинации свойств в характерах, совмещающих эпилептоидность с импульсивностью. Растерянная, социально дезориентированная личность, обладающая качествами обоих психотипов, стремится все поделить на черное и белое, после чего закрепить это черное и белое на определенных местах и намертво затвердить сложившиеся правила. Эпилептоиды избегают брать на себя ответственность – лучше уж поступать как принято. И это «как принято» они хотели бы распространить на всех. Причем многое зависит от того, что и как было заложено в базисные психологические установки эплептоида. Например, он может быть сексуальным, если в этих установках не будет запрета на секс. И наоборот: при наличии табу эпилептоид пребудет в уверенности, что взаимоотношения между любовниками должны по возможности оставаться платоническими и только продолжение рода позволяет опуститься до грязной похоти. В этом аспекте эпилептоид схож с истероидом, для которого образец является основой для формообразования личности.

Как вы, наверное, поняли, у эпилептоида велика потребность подчиняться и подчинять. Причем тот, кто на работе – законченный подхалим, дома нередко превращается в тирана. А при высоких эпилептоидных акцентуациях у человека может появиться и склонность к садомазохизму.

7. Психастеничность (тревожность) - шкала 7.

Психастеничность — это неуверенность в себе и в окружающем, повышенная осторожность. Психастеник медлителен, он склонен раздумывать над каждым своим действием. Он пытается все рассчитать, все проанализировать, от всего подстраховаться. У психастеника вообще повышенная чуткость к опасности, он воспринимает даже слабые сигналы надвигающейся беды или конфликта. Психастеноид вечно озабочен завтрашним днем. Его желание удостовериться в благополучном завтра заставляет психастеника становиться прогнозистом, развивать аналитические способности. Но, поскольку вариантов развития ситуации слишком много, неуверенность не исчезает, и психастеноид сомневается практически во всем и всегда.

Повышенная чувствительность психастеноида заставляет его остро переживать физическую и душевную боль других людей. Притом, что его собственная боль не отражается на поведении психастеноида по типу истероидной демонстративности: он не станет колоть истерики или привлекать к себе внимание иным способом. Если психастеника обидели, он, возможно, промолчит и даже не рассорится с обидчиком, хотя и будет сильно мучиться.

В его характере присутствует так называемая пассивная оборона: в ответ на агрессию он использует «тактику опоссума» – притворяется мертвым телом, чтобы не провоцировать большей агрессии.

Психастеноид предпочитает не драться, а затаиться, надеясь, что впредь его не тронут – хотя бы потому, что не заметят. Постоянные и сильные стрессы даже могут вызвать у психастеноида желание покончить с собой.

Им необходим сильный защитник – отсюда и стремление примкнуть к импульсивной личности. Вот почему женщины с высокой 7 шкалой, как правило, рано выходят замуж, рассчитывая обрести защитника в муже. А если муж принадлежит к типу импульсивных личностей, обладателей грубого нрава и тяжелого характера, женам приходится нелегко. Но они редко решаются на разрыв, женщин–психастеноидов чаще бросают, а то и прогоняют. Нередко после подобного расставания женщина остается одна. Тем более, если следующего мужа надо ловить, а не выбирать с позиций рассудка. Из–за той же потребности в защитнике мужчина–психастеноид по своей воле, без принуждения со стороны мамы или других близких, женится поздно – тогда, когда удается отыскать «жену–заступницу». И нередко выбирает даму старше и опытнее себя, с сильным или просто агрессивным характером. К тому же роль главы семьи ему неприятна. Психастеник вообще не склонен брать власть в свои руки, он по натуре не узурпатор. Оттого ему сложно делать карьеру.

Он не стремится брать на себя ответственность – и тем паче ответственность за других людей. Женщины–психастеноиды по той же причине опасаются материнства. Но уж если психастеноид создает семью, если уж соглашается отвечать за своих родных, то несет эту ношу до конца дней. В этом еще одно кредо психастеника: делать дело надо хорошо или не делать вовсе. Он не надеется на авось: боится, что, если обстоятельства сложатся не лучшим образом, никакой «авось» не поможет. Психастеники не любят рискованных игр: выигрыш они считают случайностью, а невезение — закономерностью. Они бояться проигрышей и тем более избегают лохотронов. Но эти же качества заставляют психастеноида упускать шанс на случайную удачу.

Психастеники постоянно прибегают к компромиссам, стремятся избегать конфликтов, пытаются всем угождать. Они не любят и не умеют говорить «нет». Потому у них проблемы и в личной жизни, и в работе — особенно если психастеноид становится руководителем. Он старается вызвать любовь в сердцах у подчиненных, дает им поблажки, служит амортизатором между ними и вышестоящим начальством. В результате и коллектив считает его тюфяком, и начальство раздражается по поводу недостаточного рвения. Словом, психастеник с его эмпатией и интуицией непригоден для роли «административного пресса». Впрочем, в этом и нет необходимости. Руководящие посты – не его стезя.

Психастеники — прирожденные исследователи. Они способны анализировать не только внешнюю информацию, но и глубинные причинно–следственные связи. Именно поэтому многие психастеники ощущают постоянную нехватку знаний, несмотря на обширный интеллектуальный багаж. Приобретая все новые знания, психастеноид не старается ими блеснуть. Его интересует собственно информация, а не возможности ее использования в личных целях. Вдобавок полученные данные нередко умножают сомнения в уже, казалось бы, сложившейся гипотезе. Тем более если противоречат друг другу. Поэтому психастеноидам бывает трудно достичь результата, их исследования затягиваются или вообще остаются незавершенными. Такой человек может стать первооткрывателем, но не сможет раскрутить свое открытие. Он испугается отказа и потому не станет обходить или обзванивать спонсоров–инвесторов. Лучше уж вовсе свернет свою деятельность после первого же «нам ничего такого не требуется». Отсюда и сложности при поиске сексуального или брачного партнера. Психастенику спокойнее ничего не предпринимать. Они становятся жертвами своей застенчивости.

Часто психастения формируется под воздействием родительского прессинга: грубая критика, недоверие к способностям ребенка, изнурительные нотации убивают уверенность в себе… И вдобавок психастеника с самого детства воспринимают в качестве мягкотелого слабака. Немногие замечают, что в натуре психастеника имеется жесткий личностный стержень: ему нельзя внушить ничего идущего вразрез с его опытом и установками. Его нельзя уговорить на действия, которые он считает бессмысленными или опасными. Он не позволит превратить себя в марионетку. И не откажется от своей собственной системы ценностей. Вполне вероятно, он не включится в дискуссию с оппонентами и не станет метать на их головы громы и молнии. Скорее всего, он, наоборот, «притворится опоссумом» где–нибудь в углу, но предъявленных ему требований все равно не выполнит. Такое уклончивое упрямство переломить ничуть не проще, чем громкое упрямство эпилептоида. Ни прессингом, ни лестью тут успеха не добьешься. Ведь психастеники — настороженные скептики, которые любой комплимент воспринимают и оценивают по принципу: «И что им от меня надо?» Они не верят ни другим, ни даже себе, слушая сладкий голос: «Ты на свете всех милее…» — особенно если нет никаких оснований для подобных высказываний.

Ярким примером психастеноида, с которым мы все встретились еще в раннем детстве, является любимый народом Пятачок, друг Винни–Пуха. Его девиз: «Осторожность!» Это качество просто необходима для того, кто чувствует себя Очень Маленьким Существом. Ведь даже лучшего друга можно принять за Ужасного Слонопотама – если друг наденет горшок на голову и будет завывать в яме. Поэтому необходимо вовремя прятаться от Страшных Опасностей и не принимать скоропалительных решений. Пускай Пятачок перестраховщик, но он не эгоист. И заботится не только о себе, он переживает за друзей, а в опасных ситуациях может высоко подпрыгивать и кричать: «Ой–ой!». Если ему сказать, что нужно делать, он пересилит себя и сделает – проявит мужество и совершит Великий Подвиг и Благородный поступок, и всех спасет, и отдаст свой уютный дом Сове – потому что если твой дом повалило ветром, ты должен где–нибудь жить.

Поэтому не стоит воспринимать психастеноида как хронического лузера. Ранимость и замкнутость представителей этого психотипа не в силах уничтожить способностей, присущих психастеникам. Если такая личность сможет – при помощи близких или в одиночку – адаптироваться в обществе и реализовать свой потенциал, есть шанс, что имя еще одного Пятачка войдет в историю.

8. «Нестандартность мышления» (шизоидность) - шкала 8.

В этой книге вообще много будет сказано о том, что они такое, эти стандарты мышления, и на что они нас толкают. Главное свойство любого стандарта заключается в том, что он направляет чье угодно сознание в специально отведенное русло. Сознание тех, кто соглашается с предложенным руслом, начинает прогнозировать события, не выходя из рамок образца. А при взгляде на окружающих приговаривает: «Вот я бы на его месте…». Так формируются правила поведения и шаблоны мышления. В некотором смысле это замечательно: люди могут координировать свои действия, образовывать сообщества, совместно работать над решением общечеловеческих проблем…

Как известно, шаблонные решения не столько избавляют от старых проблем, сколько создают новые. Поэтому шизоды представляют собой весьма полезный резерв оригиналов.

У шизоида своя логика поступков и свои мотивации. Например, большинство людей предпочитает работать днем и спать ночью. И даже законченные «совы» или те, кто работает в ночную смену и зажигает в ночных клубах, говорят: дневное время удобнее для бодрствования и лучше бы, конечно, вставать пораньше. Хотя бы в полдень. Жаль, не всегда получается. А у шизоида режим, как правило, инверсирован: он спит днем и работает ночью. Один наш знакомый шизоид объяснял этот «переворот» тем, что человек, согласно его гипотезе – ночное животное. Свое предположение он основывал на том, что ночью появляется зверский аппетит. И еще тем, что все интересные фильмы и все увеселительные мероприятия начинаются глубокой ночью или таким ранним утром, что лучше уж вовсе не ложиться и дожидаться рассвета вместе с ликующими участниками наступающего праздника. А значит, подсознательно человечество стремится перейти на ночной образ жизни!

Немудрено, что мы устаем от подобных теоретиков. Начинаем раздражаться, ограничиваем общение, отзываемся с неприязнью… Вот почему шизоиды нередко оказываются в изоляции – их немногие принимают во всей красе и многогранности. Что касается личной жизни представителей этого психотипа, то большинству проще жить в одиночестве. Это избавляет от домашней критики по поводу каких–нибудь странностей, вроде самодельного телескопа, занимающего единственную комнату в квартире, выживая хозяев на кухню или в чулан под лестницей. Хотя при шизоиде нередко работает «переводчик» — близкий человек, ставший настоящим зеркалом реальности и тренажером для общения: в его глазах шизоид выглядит не как живая креза, а как супермозг. Подобное отношение дарит шизоиду сразу несколько возможностей: не только легкость в общении, но и познание внешнего мира не столь дорогой ценой. Теперь шизоиду не придется учить язык стандартов, крепко усвоенный окружающими, путаться в правилах, поминутно ошибаться, терпеть неодобрение и насмешку со всех сторон — надо всего лишь попросить помощи у «переводчика». Как говорил в Карабас–Барабас в исполнении Владимира Этуша: «Это просто праздник какой–то!» Правда, из этого праздника проистекает другая проблема: если шизоиду понадобится «ретранслятор» не только для переговоров с окружением, но и для того, чтобы ощутить толику любви, этот «ретранслятор» станет главным человеком в его жизни. Без него шизоид буквально задыхается и может дойти до возникновения психологической зависимости.

Шизоиду обычно приходится довольствоваться узким кругом общения. Обзавестись целой толпой друзей у него не получается, даже если ему многие навязываются. Зачем, спрашиваете, такому навязываться? Затем, что шизоиды всегда маргиналы, но не всегда аутсайдеры. Кстати, средние показатели шизоидности позволяют и социальные контакты налаживать, и на благо общества работать. Ведь там, где «стандартная метода» результата не дала, приходится прибегать к шизоидной нестандартности мышления. Такая нестандартность (по–прежнему раздражающая) уже именуется талантом. А талант, получивший признание, привлекает целую армию истероидов, желающих погреться в лучах славы, или эпилептоидов, стремящихся продолжить дело. Словом, у любого психотипа отыщутся требования к шизоиду, если тот прославится.

Основной принцип таланта – совмещение несовместимого. И в работе, и в эмоциях, и в поведении шизоида постоянно присутствуют несовместимые мотивы. Если, например, психастеник может разрываться между любовью и ненавистью, то шизоид спокойно живет в измерении любви–ненависти. И непременно отыщет объяснение своему душевному состоянию – у Фрейда или у Ницше, но отыщет. Между тем двойственность восприятия шизоида вызывает искушение причислить его к психически больным. Психологи много писали о рубеже между шизоидностью и шизофренией, признавая: грань между этими двумя явлениями при визуальном контакте определить очень и очень сложно. Н. Нарицын предлагает использовать так называемую «минус–симптоматику». Он пишет: «Психическая болезнь, как хищник, буквально выгрызает из человеческой психики, из человеческих мыслительных способностей и способностей к восприятию целые «куски», и на этом месте остается «психологическая неровность», которую обыватель нередко и принимает за «психологическую нестандартность». Потому что то, что пропало — не замечается… И наоборот: нестандартность в рамках здоровой шизоидности иногда диагностируют как психическую болезнь».

Чтобы представить себе, как это бывает, вообразите человека, чьи «милые чудачества» давно привели к неспособности себя обслуживать: он не в силах даже пельменей сварить, не говоря уже о полноценном обеде из трех блюд; он зарос грязью, как вековой дуб мхом; он понятия не имеет, для чего нужен телефон или телевизор. Но профессиональные качества целехоньки: этот шизофреник отличный физик, химик, астроном, историк… К тому же родные компенсируют его «психологические неровности»: они за него готовят, моют, стирают, звонят – в общем, обеспечивают нормальные бытовые функции. В результате никто и не догадывается, что «нашего дорогого чудака» пора лечить, дабы патологическое состояние не прогрессировало. И наоборот: увлеченный своими глобальными задачами шизоид не обращает внимания ни на что. Ни голодные дети, ни сварливая жена, ни археологические пласты пылюки в его кабинете не отвлекают фанатика от любимого дела. Он не обращает внимания на ворчание родных и близких, он работает. И кажется окружающим немытым, замкнутым, неудачливым и равнодушным… психом. В первом случае потерянные качества – бытовые навыки – не столь востребованы окружением, оно ведет себя снисходительно. И патологическая психика не воспринимается как нездоровая. Во втором случае те же качества не утеряны, а всего лишь отставлены на время — до момента окончания работы. Но потребность именно в них чрезвычайно велика. Знакомые без конца обсуждают тему «Что он еще учудил?» — и готово дело: ярлык «психопата» намертво приклеен к личности не слишком симпатичной, но здоровой… пока.

Мышление у шизоида — символическое, знаковое, оно оторвано от деятельности и действительности. Поэтому шизоидов много среди ученых–теоретиков. Творческое видение у шизоидов не ограничено рамками стереотипов – вот почему оно склонно создавать новые образы и новую эстетику. Сегодня образное мышление требуется не только в искусстве. Область высоких технологий также нуждается в шизоидах с их оторванностью от мира и непредвиденными логическими ходами. Хотя сотрудничество и вообще контакты между шизоидами затруднены. Им сложно работать в команде. Хотя шизоиды тоже достаточно сензитивны, но, в отличие от психастеников, их сензитивность избирательна.

Чувствительность в отношении «стандартных конфликтогенов[10]» у них понижена: вполне возможно, что грубые слова или неделикатные поступки пройдут незамеченными. Или получат сочувствующую оценку: шизоид найдет объяснение для подобной выходки и простит грубияна. А вот действия, проходящие по общественным меркам как дозволительные, вызовут бурю возмущения. Мы знали даму, которая спокойно переносила злобные выпады в свой адрес со стороны коллег, называя такое поведение «последствием исторических ментальных деформаций» — или, если говорить проще, «воспитания в советском духе». И вместе с тем бесконечное ворчание старой соседки, тихим, но противным голосом обличавшей всех и вся, выводило эту даму из себя: она считала, что старикам «потакать в хамстве не следует» – дескать, пожилые люди от лояльного к ним отношения распускаются и опускаются. Вот почему психолог М.Е. Бурно, работая с шизоидами, называл их «дерево и стекло»: «деревянная» невосприимчивость с одной стороны и «стеклянная» хрупкость – с другой.

Из–за несовпадения внутренних и внешних установок шизоиды не получают отклика от окружения. Чтобы общаться, надо наладить взаимопонимание – а как такого поймешь? Между тем, у шизоидов имеется некоторая потребность в общении, а то и легкий демонстративный психологический радикал – истероидное включение в шизоидную личность. Вот тогда шизоид, стремясь хоть немного «соответствовать» принципам реальности, вновь и вновь перекраивает свою умозрительную модель мира, постоянно размышляя: в каком месте его «программа» дает сбой? Поиски ошибки все больше отдаляют шизоида от действительности и усугубляют его одиночество. Это трагедия, господа, истинная трагедия. Не будьте опрометчивы, общаясь с шизоидом. Он может быть полезен.

9. Оптимистичность (маниакальность, активность) - шкала 9.

Акцентуацию по девятой шкале можно порой спутать с акцентуацией по четвертой. Но у них есть несколько принципиальных различий. Во–первых, следует различать быструю реакцию импульсивного психотипа и высокую активность оптимиста. У импульсивного реакция следует практически сразу при поступлении стимула. А личность активная действует вне зависимости от стимула. Она сама становится инициатором. При высоких значениях 9 шкалы человек не столько действует, сколько суетится: в его поведении не найдешь ни целей, ни логики. Во–вторых, импульсивные личности для «включения» ждут приказа и немедленно приступают к выполнению, активные тоже ждут инструкций – чтобы поторопить дающего эти инструкции и поскорее перейти к другой теме разговора.

За разговорами активный может даже позабыть, что делать собирались. Хотя деятельность как таковая ему совершенно необходима, не то он взорвется, словно пароварка под давлением.

Дело в том, что у заядлого оптимиста все психологические и физиологические процессы протекают очень быстро. У них интенсивный обмен веществ, а потому превосходный аппетит без лишнего веса. Но и в случае наследственной полноты тело маниакальной личности рыхлым не назовешь – при такой проворности и подвижности оно больше напоминает мячик. В детстве и юности все процессы в организме также идут быстро. Поэтому многие дети и подростки ведут себя именно в духе активного психотипа.

На детскую непосредственность и «рассредоточенность» похожа и следующая черта активного: ему свойственна резкая смена интересов, быстрое переключение внимания. Он постоянно начинает и бросает какие–то дела, подхватывает и оставляет идеи, баламутит и возбуждает толки и пересуды… Поэтому людям с подобным характером требуется коллектив эпилептоидов на подхвате, чтобы компенсировать безбашенность активного босса — реализовывать очередные идеи и доводить работу над ними до конца, пока «наш маньяк» продуцирует новые. К тому же оптимисты не в силах адекватно оценить последствия своих начинаний. В момент обострения активности им кажется, что «за это все ухватятся», что «дело проще простого», что «правду не скроешь», что «всем и так ясно» — автор идеи прав несокрушимо. Потом активность идет на спад, «несокрушимая правда» забрасывается на антресоли… А те, кто поверил баламуту, проклинают свою наивность.

Тем не менее, эта же увлеченность и несгибаемость помогает человеку с пиком по 9 шкале пробиться: активный преодолевает препятствия, практически не замечая их и оттого не теряя оптимизма. Но если препятствие непреодолимо, то и вся затея в глазах маниакальной натуры немедленно обесценится – это по–своему компенсирует разочарование. Вместо переживаний и депрессии начнутся поиски нового направления, новых идей, новых инвесторов…

Эту натуру можно сравнить с кипучим–приставучим Ноздревым из «Мертвых душ», «историческим человеком», поскольку «ни в одном собрании, где он был, не обходилось без истории». Ни поредевшие после «разборок» бакенбарды, ни холодность обращения не удержат Ноздрева от излияний, а точнее, от «искреннего вранья»: «вот, я тут стою, а вы бы сказали: «Нозрев! скажи по совести, кто тебе дороже, отец родной или Чичиков?» – скажу: «Чичиков», ей–богу…», а также от предложений «напечатлеть безешку в белоснежную щеку» – и все после того, как Чичиков еле живой выбрался из рук того же Ноздрева и не чает, как сбежать от собеседника, лезущего с «безешками». Все затеи Ноздрева — «вовсе не с тем, чтобы выиграть: это происходило просто от какой–то неугомонной юркости и бойкости характера». Вряд ли Ноздревы вообще представляют, что такое материальная выгода, и уж тем более что такое разочарование или депрессия.

В шкале 2 уже упоминалась депрессия. У некоторых людей в характере присутствует фазовость настроения — те самые «качели»: оптимистичность вверх — депрессия вниз, и наоборот… Подобная переменчивость естественна практически для всех. У человека в стволовой части головного мозга есть так называемая ретикулярная (сетчатая) формация — образование, которое задает темп и ритм работы мозга. Жаль, что контролер для частоты колебаний не предусмотрен. Поэтому амплитуда и период у всех разные. При малой амплитуде фазовость почти незаметна: сегодня он мрачный тип, завтра, глядишь, повеселел немного – все вроде бы в норме. Зато крупные амплитудные скачки (когда мрачный тип внезапно превращается в неудержимого весельчака) позволяют невооруженным глазом увидеть смену периодов активности и депрессии. В подобной ситуации можно говорить о так называемой циклоидности. Ну, если переменчивость настроения создает личные проблемы, то это уже циклотимия. А вот проблемы психиатрические могут оказаться симптомом маниакально–депрессивного психоза.

Периоды колебаний тоже разные. Часто они совпадают с природными циклами: например, у женщин — с месячными. Иногда предполагаемый предменструальный синдром с его раздражительностью и апатией бывает связан не с деятельностью репродуктивных органов, а именно со сменой психологических фаз. Этот процесс может совпадать и с фазами луны, и со сменой времен года, и даже с временем суток. Чаще всего люди, у которых фазовые периоды укладываются в сутки, ассоциируются с «жаворонками» и «совами». Но самый крайний (к счастью, редкий) вариант упомянут выше — период смены фаз длиннее, чем жизнь. И целая жизнь может пройти в состоянии активности… или депрессии.

10. Экстраверсия–интроверсия — шкала 10 (0).

По идее, порядковый номер этой шкалы — 10, нулевой ее называют для того, чтобы сохранить однозначность номеров.

Говорить о двух полюсах – об интроверсии и экстраверсии – можно лишь отвлеченно. В зависимости от того, на каком расстоянии от этих крайностей находится личность, определяется «доза» экстраверсии и интроверсии в характере человека. Но в каждой индивидуальности присутствуют так или иначе оба свойства. Обычно говорят: эта личность больше склонна к интроверсии или экстраверсии… Принято считать, что экстраверт — тот, кому хочется общаться с окружающими, а интроверт — которому не хочется. Якобы интроверт самодостаточен.

На самом деле оба нуждаются в общении, просто по разным сценариям: экстраверту нужны не глубокие отношения, а широкий круг знакомств; интроверту — близкие друзья. Максимум два.

Экстраверсия по шкале 0 выглядит как спад, а по сути своей экстраверсия — это легкость возникновения контактов, и, что важнее, такая же легкость отказа от них. Среди знакомых экстраверта царит постоянная «текучка кадров»… Еще одно свойство выраженного экстраверта – беззастенчивость, доходящая до бесстыдства, до эксгибиционизма. В сочетании, например, с истероидностью она порождает стриптизера или актера порнофильмов. А в повседневности экстраверсия принимает форму бесцеремонности: экстраверт легко навязывается любой компании, ему наплевать на скверные отзывы отдельных членов компании. Он вообще может не различать этих «отдельных», воспринимая всю группу в целом. И всерьез будет считать всех своими друзьями. Он и общается со всеми одновременно, обмениваясь короткими фразами. Экстраверт может даже сидеть и молчать – ему вполне достаточно, что вокруг толпа. Лишь бы не киснуть в одиночестве. Экстраверт, собрав уйму гостей, может заняться своим делом или же затеряться в народных массах. В отличие от истероида, он не намерен собирать цветы и аплодисменты, привлекать внимание или покорять сердца. Ему просто необходимо быть среди людей. Бывает, что человек сидит дома один, сильно страдая оттого, что у него мало друзей. Вряд ли это интроверт. Скорее уж дезадаптированный экстраверт, которому необходимо научиться общению и «выйти в люди».

Зато выраженный интроверт – с пиком по шкале 0 — совершенно иначе относится к людям, которых зовет друзьями. Он не признает поверхностных контактов. Ему бывает трудно спросить у малознакомого человека, например, «Как ваши дела?», потому что интроверт всерьез беспокоится: вдруг теперь, после этого вопроса, он чем–то связан с тем самым малознакомым типом? И отныне всей душой придется реагировать на нудные повести постороннего человека о неудачно проведенном отпуске или о бесцельно прожитых годах? А реагировать–то не хочется… Поэтому интроверт может нелюбезно буркнуть «Привет!» и пулей пробежать мимо, вместо того, чтобы остановиться и мило поболтать о кошмарной погоде, о сумасшедшем курсе валют, о близком конце света… И все–таки интроверт остро нуждается в общении — в глубоком и откровенном. Иной раз он ошибается в выборе объекта, а потом, разочаровавшись в человеческой способности дружить, в качестве близкого друга заводит хомячка. Или скунса. Или вообще коллекцию марок.

Когда другом интровертивного ребенка (особенно мальчика) становится мама, из него может вырасти «маменькин сынок/маменькина дочка», который/которая со всеми своими проблемами немедленно мчится к мамочке. Проблема здесь не в том, что мама не должна дружить со своим ребенком, а совсем в другом. В том, что интроверт полагает: ему больше не нужны ни близкие люди, ни тесные отношения. Ведь у него все это уже есть! В мамином лице. А это для психически нормальной мамы, согласитесь, большая нагрузка: осуществлять связь между половозрелым, дееспособным «ребенком» и остальным миром. И только если отношения с мамой рухнут под напором обстоятельств или несходства характеров, то интроверт, возможно, решит: пора обзавестись семьей.

Правда, ему могут помешать собственные трудности в установлении контакта с людьми и склонность завышать ценность знаков внимания – и тех, которые оказывает он, и тех, которые оказаны ему. Девушки–интроверты, в частности, искренне считают: тот мужчина, который взял под руку, сказал пару комплиментов, подарил цветы, уже связан «отношениями» и «обязательствами». Абстрактных знаков внимания, не имеющих «психологической ценности», они не знают. Им кажется, что любое внимание подразумевает Нечто Прекрасное, а потому должно иметь продолжение в дружеской или любовной связи. За подобную наивность и девушкам, и юношам нередко приходится расплачиваться самыми болезненными переживаниями.

Впрочем, и экстравертам, и интровертам, и представителям всех психологических типов приходится нелегко в том случае, если модель мира оказывается неверна.

Эта модель мира выстраивается в сознании каждого человека, когда сознание отражает окружающий мир, превращаясь во внутреннем космосе в схему, в ощущение, в представление. Собственную индивидуальность человек помещает в какую–то точку сложившейся модели, а другие индивидуальности, явления, факты распределяет по всей площади внутреннего отражения. Полного соответствия внешней реальности, естественно, добиться невозможно. Но людям ничего такого и не требуется – уточнению подвергаются лишь те фрагменты модели, которыми личность особенно интересуется, или те, которые доставляют сильный дискомфорт. Оттого мы часто упускаем важные аспекты межличностного общения – если только не различаем в них причину дискомфорта. Это эгоистическое общение дает отнюдь не эгоистический эффект. Вместо выгоды для себя мы приобретаем головную боль: переносим на себя чужие недостатки, обвиняем себя в чужих промахах, страдаем из–за чужих трудностей. И, чтобы окружающие нас тоже не обвинили, ощетиниваемся при любом прикосновении. И особенно искрим при столкновении с родителями. Согласитесь, это надо изменить. И сформировать новое, более адекватное восприятие, себя и действительности.

Первым шагом должно стать понимание другой модели мира. Помните, что такая модель имеется у обоих — и у вас, и у вашего собеседника. Если они столкнутся – тушите свет. Особенно, если вы со своим конкурентом состоите в дружбе или в родстве. Вы, вероятно, можете и сами определить, к какому психологическому типу склоняется поведение и мышление каждого из представителей вашего окружения. А потому вам решать, в каком именно месте вы сталкиваетесь особенно часто и/или особенно болезненно. Некоторые противостояния психотипов мы будем упоминать в дельнейшем – в качестве объяснения конкретных, но широко распространенных семейных боев. Но, если положение на вашем личном фронте не подходит ни под один из примеров, проанализируйте его сами, пользуясь нашими рекомендациями. И вот первая из них (ну, одна из первых): общения без конфликтов не бывает. Поэтому не переживайте из–за шероховатостей характера — и своего, и чужого.

Ведь даже сходные модели мира не гарантируют от стычек. И одинаковые психологические типы конфликтуют: истероиды стараются перетянуть внимание публики на себя – и при этом беспощадны друг к другу; эпилептоиды горой стоят за личных кумиров и за личные идеалы – каждый за своих; шизоиды стараются оберегать свой внутренний мир от любого вмешательства — в том числе и от «близкородственного». А люди с разной системой ценностей и с разными стандартами поведения конфликтуют еще и потому, что не понимают, «как же так можно?» и думают, что «можно только как я!» – это вторая линия обороны.

Мы все время обороняемся. Если животные в дикой природы весь свой потенциал обороны тратят на то, чтобы отгородиться от физической агрессии, мы, люди, тратим столько же (а то и больше) сил на спасение от психической агрессии (причем нередко выдуманной).

Стороны, которые нам кажутся слабыми, индивидуальны. И мы прячем их с разной интенсивностью. Все зависит от мощности дискомфорта, который мы испытываем из–за повреждений в нашей индивидуальной модели мира. У каждого свои психологические занозы, но эта книга, как вы помните, посвящена одной из самых болезненных – взаимоотношениям с родителями.

Почему об этом можно говорить, как о занозе? По нескольким причинам, главная из которых – болезненность конфликтов с родными. Уйти в глухую оборону, как правило, не получается. Близкие всегда найдут щелку, лазейку, чувствительную точку, ахиллесову пяту, чтобы воткнуть шпильку. Но им кажется, что они не просто причиняют боль, а действуют из лучших побуждений. Их заблуждение можно понять: несколько десятилетий родственники отвечали за все аспекты вашей жизни – и физиологические, и психологические, и социальные. Они привыкли к этому состоянию и потому не в силах снять с себя тотальную ответственность, когда приходит срок — то есть когда «милый ребенок» превращается во взрослую личность, готовую к самостоятельности и самодостаточности. Кстати: вполне вероятно, близкие воспринимают эту тотальную ответственность как смысл своей жизни. Представьте, на что бы пошли лично вы, защищая идею, от которой зависит ваша собственная жизнь? То–то. Поэтому не будьте слишком категоричны в момент близкородственного конфликта. А чтобы понять, как работает сознание мамы/папы в подобной ситуации, подумайте над причинами, которые время от времени провоцируют вас на семейные разборки.

Во–первых, начнем с причины, которая нам, авторам, кажется всеобщей, как законы мироздания: с того, что длительных идиллических отношений не бывает. Либо они длительные, либо идиллические. Как говорят англичане: «Чудо – только девять дней чудо». В том смысле, что чудесные происшествия или благородные поступки на десятый день становятся обыденностью. И если вы девять дней делали что–то хорошее (например, самолично ремонтировали дверной замок), то на десятый день вас, вероятно, попросят отремонтировать всю прихожую. И на вопрос: с чего бы это? – немедленно дадут ответ: назвался хорошим – полезай! На стремянку. Вот тебе банка с краской, рулон обоев, книжка «Раскрась сам!» — и вперед, к новым свершениям на почве благородства души. И получается, что либо ты совершаешь доброе дело и линяешь до исхода девятидневного срока, либо так и проживешь в образе «недоброго и нехорошего», которого как–то раз попросили сделать евро–или хотя бы просто ремонт, а он отказался.

Во–вторых, родители, как правило, становятся свидетелями того, как дети… подрастают. То есть буквально вчера это было умилительное существо в бантиках и рюшечках, звонким голосом декламирующее Чуковского или Остера, и вот оно же (согласно внутреннему родительскому восприятию, все такое же прелестное, наивное созданье) объясняет маме и папе, что завтра женится (разводится), собирается вместо получения высшего образования играть на бирже (на скачках, на трубе, на нервах), покупает особняк в Беверли–хиллз на деньги, которые занял у приятелей… Естественно, любая из этих идей кажется дурацкой авантюрой, и самая распространенная реакция на нее – отшлепать безобразника и в угол! Постоишь, подумаешь о своем поведении. В общем, родители зачастую не догоняют: дитятко–то выросло. И само в угол поставит кого хошь. А если что, то и отшлепает.

В–третьих, проблема стереотипов мышления распространяется не только на сам факт вырастания дитятка. Родители могут даже понимать, что их ребенок уже вправе жениться или пойти в брокеры, трубачи, психиатры. Абстрактно родители с этим согласны и даже в разговорах частенько намекают на необходимость повысить социальную активность: ну, и когда ты наконец женишься? Ну, и когда ты найдешь нормальную работу? Ну, и когда ты перестанешь дурака валять? Родные хотят дать путевку в жизнь подросшему чаду. И не протестуют против его социализации[11]. Но родителю трудно избавиться от стереотипа мышления, который формировал его видение мира лет двадцать. Содержание этого стереотипа состоит в убеждении, что направлять ту самую социализацию должно старшее поколение. Иначе говоря, ребенок волен проявлять активность и самостоятельность — в тех рамках, которые ему предложат (с разной степенью категоричности) сверху, с родительского Олимпа. С него, дескать, лучше видно, кем должен стать и с кем должен провести жизнь вчерашний маленький лорд Фаунтлерой[12] в гольфах с помпонами.

Конечно, стереотипы мышления, в силу их разнообразия, даже перечислить затруднительно. Поэтому моделировать причины конфликтов – четвертую, пятую, шестую и т.д. – мы не будем. Гораздо проще сразу обратиться к источнику проблем. Его можно сформулировать как столкновение интересов. У всех людей интересы разные, даже если эти люди – близкие родственники. А часто именно поэтому они такие разные. Польский сатирик Збигнев Земецкий полагал, что «людей обычно сближает сходство взглядов на третьих лиц и разделяет различие взглядов на собственную особу».

Субъективное ощущение личности и объективное отношение к ней всегда отличаются друг от друга. Выход состоит в том, чтобы внешняя оценка не деформировала внутреннюю.

Проще говоря, чтобы давление со стороны окружающих не сформировало у индивида комплексов и фобий. Но как его найти, это гармоническое равновесие?

Первое условие гармонизации жизни – перестать мечтать о долговременном чуде. Легенды об идиллиях – любовных или семейных – это всего лишь легенды. Французский драматург Жан Кокто писал: «Миф – это ложь, которая становится правдой». Мы бы решились уточнить: не становится, а выглядит правдой. Мы верим в то, во что хотим верить. Нам приятно представлять себе нежные отношения, которые сформировались после первого же взгляда и гармонизировались сами собой, без малейших усилий со стороны участников. Потому что одна из самых энергоемких сфер нашей жизни – это близкие отношения. И степень их удачности и неудачности зачастую определяет наше самоощущение. Поэтому семейное счастье, в некотором роде, символ успеха. Вот, я так хорош/хороша, что меня все любят и все уважают. А родители мной прямо гордятся. Вырастает эта формула прямиком из стереотипа: хороших любят, успешными гордятся. Все вроде бы правильно. За исключением одной маленькой детали: хорошие и успешные – как правило, совершенно разные люди. Опять–таки по причине уже упомянутой социализации, в процессе которой личность подвергается разным испытаниям. А первым становится социальная конкуренция.

С ней ребенок встречается еще в детстве. Социальную конкуренцию порождает столкновение интересов, возникающее буквально на каждом шагу, сделанном человеком. Вот почему этот вид конкуренции неизмеримо шире, чем, например, конкуренция рыночная. Действуя в рамках социальной конкуренции, мы ищем и находим и соперников, и союзников. До того, как наш жизненный опыт станет руководить нами, а наш характер обретет достаточную произвольность[13], мы доверяемся технологиям психологической защиты: тот, кто поднимает нашу самооценку похвалами – друг, тот, кто нас ругает (или кого ругаем мы) – враг… Довольно небрежный подход. И примитивный к тому же. Так недолго записать льстеца в друзья, а близкого человека, имеющего склонность к критике – во враги. Значит, для определения, кто есть кто, необходимо узнать саму личность, а не только ее поведение.

Вот зачем мы сначала рассказали нашим читателям, не жалея подробностей, о различных психологических типах. Ведь одна из основных задач установления прочных, но не травмирующих душу связей с окружением – выход из пространства «подмены всех собой». Так можно назвать состояние, в котором человек любую ситуацию прогнозирует по принципу: «Я бы на их месте…» — не вдаваясь в их логику и в их цели. Как будто человечество — это шесть миллиардов его личных клонов. Только разного возраста и пола. Получив (и неоднократно) доказательство того, что мир устроен иначе, не совсем сформировавшаяся (или попросту инфантильная) личность впадает в другую крайность: воображает, что каждый человек есть закрытая книга, написанная иероглифами, на мертвом языке, с применением специальных терминов и, для верности, со склеенными намертво страницами. Вероятно, так оно и есть, если поставить перед собой задачу полной разгадки человеческой индивидуальности, до последнего пласта подсознания. Но для общения подобного погружения не требуется! Вполне достаточно представлять те принципы, согласно которым ваш напарник решает стоящие перед ним задачи и формирует свою систему ценностей. А такой абрис индивидуальности можно составить и по внешним приметам. Надо только захотеть это сделать. И оставить «крайние» тактики. И ту, что в духе «неглиже с отвагой»: что же тут сложного? все они одинаковы! И ту, о которой говорил французский экзистенциалист Жан Поль Сартр: «Ад – это Другие». Не надо бояться Других. И согласимся с английской юмористкой Фэй Уэлдон, которая возразила Сартру: «Ад – это не другие, ад – когда нет других».

Итак, если вы уже отказались от полярных воззрений, перейдем к конкретным советам, благодаря которым вы сможете увидеть первопричину конфликта или возможного конфликта. Этап первый: определимся с методом, как нам отличить цели, которые человек преследует, от приемов, которыми он пользуется. Мы постоянно путаем эти вещи. А почему? Потому что приемы, в отличие от целей, рассмотреть легче. Но что поделаешь: нашему подсознанию, в силу природных особенностей, важнее скорость реагирования, чем результативность. И оно выстраивает цепь реакций, ориентируясь на поверхностные признаки. Мало того, эти цепи имеют тенденцию закрепляться, превращаясь в стереотипы. И мы перестаем даже приглядываться ко всем признакам, а ограничиваемся двумя–тремя. Естественно, верность принятых решений снижается. Но для дикой природы высокий уровень верности не столь важен. А для цивилизованного человека – важен, и еще как. Но прежде, чем перейти к цивилизованному поведению, мы долго–долго пользуемся дарами природы. И потому инстинктивно ищем: нет ли какой–нибудь отмычки понадежнее? В смысле, правила без исключений, которое действует всегда и на всех.

В сущности, жесткое исполнение правил – любых, от придворного этикета до биологической программы – тем хорошо, что оно избавляет от самостоятельного выбора тактики и стратегии. Правила фактически освобождают нас от необходимости решать проблемы любого уровня сложности.

Всякие ухищрения в духе шахматной партии уже не нужны. Их можно заменить автоматикой: на описание ситуации накладывается кодекс необходимых и достаточных действий. Все это сильно экономит время и энергозатраты. А стереотипы для того и формируются — для решения простой, но глобальной задачи: чтобы экономить психическую и социальную энергию.

Предсказуемый поступок не требует оригинальной ответной реакции. Всегда можно дать сдачи заранее заготовленной словесно–поведенческой «мелочью». И далее по цепочке. Или даже по кругу. Никаких чрезвычайных положений, никаких несанкционированных всплесков, никакой опасности для популяции. Все согласно законам биологической программы: эндемики[14], живущие на ограниченной территории, должны четко придерживаться рамок, отведенных природой. Вмешательство извне или случайная мутация грозит смертельной эпидемией или экологической катастрофой. Как и для природы, для общества координировать предсказуемые особи намного проще. Неудивительно, что изрядное количество натур самой эволюцией направляется в сторону предсказуемости и ограниченности. Срабатывает закон сохранения энергии.

А чтобы компенсировать биологизм своего изначального направления, мы, как уже говорилось, охотно прибегаем к мифам или даже к сказкам. Надеемся, что на жизненном пути нам попадется золотая рыбка или лампа Алладина, которые исполнят все наши желания и компенсируют нашу поспешность, неопытность и неосмотрительность. Но дуракам везет только в сказках. В жизни такое случает страсть как редко.

Будем осваивать технику сознательных выводов, не рассчитывая на рыбок разной степени съедобности, болтливых, словно рекламные агенты.

Предлагаем совершить путешествие по архипелагу, составленному не из тропических островов, покрытых длинными теплыми пляжами, открытыми кафе и загорелыми телами. Это будет архипелаг поводов для ссор. Некоторые территории заняты детьми, некоторые – родителями. Вот и разберемся, кто где выступает в роли агрессивно настроенного местного населения, а где – в роли ни в чем не повинных туристов, которых вот–вот пустят на горячее блюдо.

Примечания:

1

«Я» («Эго») – в психоаналитической теории часть психического аппарата, которая служит посредником между личностью и реальностью. В отличие от хаотического «Оно» «Я» имеет строгую организацию. Главная функция «Я» – восприятие реальности и адаптация к ней. Различные задачи этого комплекса в центре человеческого сознания состоят и в том, чтобы обеспечивать самовосприятие и самосознание, контролировать двигательную функцию, использовать механизмы тревоги и принципы реальности для самосохранения личности. «Я» превращает первичный психический процесс «Оно» во вторичный, включающий память и логическое мышление и т.п. Вторичный процесс регулирует разрядку инстинктивных требований с помощью логического мышления.

2

«Оно» («Ид») - психическое бессознательное, которое подчиняется первичному психическому процессу. По законам первичного психического процесса происходит мышление в детстве, в сновидениях, а также мобилизуется и реагирует либидо или агрессия, заключенные в подсознании. Основные особенности первичного процесса: стремление к немедленной реакции, к разрядке инстинктивной энергии («здесь и теперь удовлетворение»); крайняя мобильность действий, замещающих разрядку, чтобы, наконец, достигнуть равновесия.

3

Рефлексия – размышление, полное противоречий и сомнений. В психологии так называется анализ собственного психического состояния.

4

Акцентуация – предельная выраженность той или иной черты, при которой наблюдаются отклонения в поведении, но не выходящие за пределы нормы. Так бережливость становится скупостью, а педантизм – перфекционизмом. Но акцентуант – не психопат, хотя его поведение может вызывать недоумение или недовольство. Впрочем, есть шанс, что при дальнейшем «переразвитии» поведение акцентуанта может перейти в психопатическое.

5

Дж.Р.Р. Толкиен. Две твердыни.

6

Гендер – пол социальный. Он, в отличие от биологического пола, обозначенного термином «секс», включает в свою сферу не только отправление естественных потребностей и следование инстинктам, но и всю социальную структуру отношений, состоящую из множества факторов – политических, экономических, демографических и проч.

7

Сензитивность – чувствительность.

8

Тропофобия – боязнь перемен.

9

Легитимировать – признать законным, узаконить.

10

Конфликтоген – буквально «порождающий конфликт», действие, провоцирующее неприязненную реакцию.

11

Социализация – процесс становления личности, усвоения знаний, ценностей и норм, присущих данному обществу, данной социальной группе.

12

Лорд Фаунтлерой – герой одноименной повести Ф.Х. Бернет, очень добрый, любящий, воспитанный и вообще правильный до идеальности маленький мальчик.

13

Произвольность – умение управлять собой.

14

Эндемики – виды животных и растений, встречающиеся только в определенном географическом районе.