• Главная
• Контакты
• Нашёл ошибку
• Прислать материал
• Добавить в избранное

Начинается третий акт драмы, акт самый тяжелый, самый мрачный, самый ужасный. Он имеет для нас много значения, и потому мы пройдем его коротко.

Жанна попала в руки бургундцев. Бургундцы были неприятели, но все-таки французы. На Жанну они смотрели как на ведьму, но это была все-таки француженка. Горе было бы, если бы Жанна попала в руки англичан. Помимо того, что для них она была ведьма, она принесла им несчастье, лишила успехов войны, опозорила добрую славу армии, лишила ее духа храбрости и несокрушимости. Казнить ее нужно, казнить примерно, дабы имя ее было опозорено и уничтожено.

Все это Жанна сознавала и потому очень боялась попасть в руки англичан.

Находясь в плену, Жанна стала опять тихою, кроткою, богобоязненною Жанною. Одного бы только хотела она – бежать к своей драгоценной армии и повести ее на смертный бой с врагами отечества. Поэтому она открыто отказалась дать слово не бежать и прямо заявила, что при первом удобном случае бежит.

Несмотря на то что Жанну крепко сторожили, заковали в цепи и строго охраняли, она нашла способ броситься с высоты 60 футов, находясь в заключении в замке Боревуар. Она сильно расшиблась, но не насмерть. Не желание покончить с собою было причиною ее отчаянного прыжка. Плен, заключение и издевательство над нею были тяжелы Жанне; но все это не могло побудить ее к самоубийству. Она была слишком кротка, нежна, чтобы решиться на это. Да будет воля Божия, – вот все, что она могла сказать… Иное дело родина. Жанна послана Богом воевать, и потому ей прощено будет всякое прегрешение в этом направлении.

Но не в интересах англичан было ни дать Жанне уйти, ни позволить покончить с собой. Вечный английский эгоизм ярко проявился и здесь, как всегда. Они были неумолимы к Жанне, они ей мстили жестоко и зло, ведь вся сущность их неудач лежала в ней, и потому ее участь была предрешена.

Поэтому англичане купили ее у герцога бургундского с тем, чтобы предать ее самой жестокой и позорной казни. Нужно было лишить ее честного имени и светлого ореола божественного посланничества. Нужно было доказать, что она еретичка и действовала не силою Божиею, а силою сатаны. Такая постановка дела затмит ее имя в глазах суеверных и непросвещенных французов. Нужно было Жанну передать не светскому, а духовному суду. Нужно было заставить ее сознаться, что ее видения и голоса были наваждением злого духа. Нужно было послать ее на костер. Это ей даст смерть физическую и нравственную.

Нашлись охотники продать свою честь, свое имя, свою совесть и свою родину. Во главе этого суда стал епископ Кошон из Бове.

Жанну заковали в цепи, заключили в железную клетку, перевезли в Руан, засадили в тюрьму и приковали к стене. Это 20-летнюю девушку… Уж слишком она была страшна англичанам. К ней приставили пять грубых, дерзких и диких сторожей, которые проявляли по отношению к Жанне всю силу своего нахальства и пытались неоднократно лишить ее невинности.

Не лучше были и аристократы английские… И эти люди родовитости, ума и образования не побрезгали оскорблять закованную и униженную девушку. Один только Варвик тщательно заботился и охранял Жанну. Как он был глубоко потрясен ее падением в замке Боревуар и принял все меры предотвратить что-либо подобное! Как он хлопотал о ее выздоровлении после расшиба! Он сильно разгневался на Эстевиля, позволившего оскорбить Жанну и тем усилить ее лихорадочное состояние… Он не постеснялся с графом Стаффордом, желавшим пронзить мечом закованную Жанну… Эта добрая душа очень тщательно заботилась о Жанне и предотвращала все, что могло бы ослабить или убить Жанну… Ему нужно было во что бы то ни стало послать Жанну на костер, храни Бог, если бы она умерла иною смертью… О англичанин, это ты!..

Суд был медленный и неправый. Епископ Кошон подобрал людей достойных себя. Жанна лишена была всякого общения с людьми. В тюрьму к ней подослали доброго пастыря, который выдал себя Жанне за земляка, одинаково несчастного и заключенного с нею. Этот добрый отец должен был вкрасться в душу Жанны и на исповеди извлечь из нее сознание о видениях и духах, о которых на суде Жанна говорила очень мало. Но так как долг священника не позволяет открывать сообщенного на исповеди, то, во время беседы патера с Жанною, Кошон с его праведные судии подслушивали ее признание через пробуравленные в стенах отверстия…

Впрочем, с Жанной мало стеснялись. У нее не было адвоката, ей не сообщались заранее допросные пункты, допрос производился при закрытых дверях, ее ответы извращались, а то просто сочинялись и писались от ее имени.

Жанна покорилась своей участи. Отчаяние и горечь первых ужасов заключения в ней улеглись. Она вся погрузилась в свой созерцательный мир. Ей опять явились видения и вели беседу с нею. К бургундцам Жанна относилась с презрением и омерзением, англичан ненавидела и страшно боялась.

Кошону и его праведным судьям, в случае удачного исхода процесса в смысле отречения Жанны от своего божественного паломничества, обещана была англичанами награда, в случае же неудачного – жестокая месть.

Тяжко было положение Жанны. Ее великое дело было кончено. Король, обязанный ей всем, и не подумал о ней в тяжкую годину. Друзья ее покинули. Народ забыл. Враги истязают, мучают и оскорбляют. Ни днем, ни ночью она не имеет покоя. Днем ее пытают лукавые судьи, ночью – подлые приставники… Жанна жаловалась комиссии на суровость и опасность своей солдатской тюрьмы, на бесчеловечное и наглое обращение стражи, но более всего на то, что ее лишают духовного общения с церковью, не позволяют посещать богослужения и принимать причастие… Все ее оставили, все ее покинули. Она беззащитная девушка в полном произволе своих злых и беспощадных врагов… «Боже мой, Боже мой, всякую оставил мя еси…»

А между тем лукавый синедрион Кошона соблазнял ее самыми заманчивыми обещаниями. Отрекись от божественности своих видений, сознайся, что ты была под наитием духа зла – и тебя переведут из тюрьмы солдатской в тюрьму духовную, позволят общение к церковью, допустят причастие, а главное – избавят от костра и заменят все церковным покаянием…

Единственным помышлением Жанны было – получить возможность поселиться где-нибудь в уединении и в тиши посвятить свою жизнь на служение Господу.

Жанна начала колебаться.

Кошон заметил колебание несчастной и разыграл недостойную сцену. На одном из кладбищ Руана устроили сцену. Духовенство в виде процессии отправилось туда и разместилось на приготовленных эстрадах. Привели туда и подсудимую.

Впереди сцены устроен был костер. Указывая на костер и стоящих там палачей, Кошон еще раз обратился с увещаниями поклясться и отречься от заблуждений. В то же время льстивый и лукавый патер, вкравшийся в доверие Жанны, увещевал ее послушать голоса церкви и покорится ее требованию.

Ladvenu так передает о состоянии Жанны при виде костра: «Когда объявлен был несчастной девушке род казни, которой она должна подвергнуться, то она горько заплакала и начала рвать на себе волосы: „Ах, как они ужасно поступают и как они меня мучают! Неужели так предопределено, чтобы мое тело, всегда чистое, было сожжено и превращено в золу! Лучше бы они отрубили мне голову, чем быть сожженною!.. Если бы я была в церковной тюрьме и если бы моя стража состояла из людей церкви, я никогда не дошла бы до подобного несчастья!.. О, я призываю Господа, Великого Судию, свидетелем всех оскорблений, наносимых мне!..“

Силы жертвы за спасение отечества не выдержали. Она согласилась дать отречение, дабы заменить сожжение на костре церковным покаянием, и поставила знак на отречении…

Но это был не последний подлый поступок праведных судей с несчастной жертвой. Вместо обещанной церковной тюрьмы ее отвели в прежнюю обстановку, с прежними слугами.

Можно себе представить лютость Варвика, узнавшего, что Жанна купила себе освобождение от костра, хотя бы даже отречением от Бога и вечного спасения.

Но Кошон знал, что делал.

Оставшись в прежней тюрьме, Жанна ясно увидела подлый и бесчеловечный обман. Все прежние страдания возобновились и еще усилились укорами совести и голосов ее друзей за отречение. Жанна вновь возвратилась к своим мыслям. Она заявила судьям: «Мои святые сильно упрекали меня за малодушие, достойное гнева Божия и вечной погибели». Жанна вновь надела мужской костюм, который, вместе с отречением, судии обязали ее снять. Этого было достаточно, чтобы Жанна вновь послана была на костер.

31 мая 14 31 г. Жанна была сожжена на костре.

Жанна д’Арк была сожжена, но из ее пепла возродилась Орлеанская Дева.