• Главная
• Контакты
• Нашёл ошибку
• Прислать материал
• Добавить в избранное

Осматривая умственным взором события средних и начала новых веков, мы невольно поражаемся, с одной стороны, сильным массовым истреблением человеческого рода, а с другой – чрезвычайно низкою и небрежною оценкою человеческой жизни и человеческой личности, особенно если эта личность принадлежала к низшему или среднему классу народонаселения. Люди ломали себе голову и ухищрялись над способами терзания и уничтожения себе подобных и были удовлетворены, когда homo sapiens массами плавал и тонул в своей крови, задыхался в дыме и пламени костров и погибал в мучениях и стонах застенков. Народные и исторические герои возвышались на грудах человеческих жертв, и тем выше и славнее были герои, чем выше и огромней были эти груды-могилы… Человеческая кровь лилась всюду, лилась ручьями, реками и едва ли не морями… Это было время криков и стонов, застенков и костров, кулачного права и насилия… Сплошь и рядом можно сказать, что степень величия героев стояла в прямом отношении с количеством пролитой ими крови, ибо все живущее всюду вокруг себя видело только кровь, кровь и кровь… Но что ужаснее всего, так это то, что все эти ужасы и жестокости нередко производились во имя Создателя, во славу Божию, per gloriam Dei.

И вот на всем этом кровавом и заполненном кострами и застенками горизонте наш взгляд магнетически привлекается, невольно останавливается и сколько-нибудь успокаивается и отдыхает на имени Девы Орлеана. Это необыкновенно привлекательной и чистый оазис. Это умилительно тихое пристанище для исстрадавшейся души, блуждающей по дебрям и лесам средневековых исторических событий. Сколько в этой личности чистоты и непорочности, невинности и бескорыстия, детскости и непритязательности, любви и самоотвержения, мужества и отваги, долготерпения и сострадания… Это редкий образец принесения своей личности на алтарь родины для искупления человечества. Трогательно, что это совершил только человек. Еще трогательнее, что это совершила женщина, это совершил ребенок. Невинный и непорочный лик Девы Орлеана есть действительно луч света в темном царстве данной эпохи. Уже это обаяние личности невольно приковывает к себе взгляд мыслящего человека и заставляет от времени до времени остановиться над данным пунктом и хотя сколько-нибудь отдохнуть душой от терзаний и жестокостей, наносимых друг другу людьми даже до дня сего…

Но, кроме того, личность Орлеанской Девы возбуждает к себе интерес и привлекает внимание очень многими условиями жизни и обстоятельств, сопровождавших бытие этой дивной девушки. Поселянка, необразованная, неподготовленная, – влияет на массы, двигает десятками тысяч, воздействует на аристократию ума и рода, царит над всем и всеми, управляет событиями и действиями, воодушевляет все живое, подвигает на войну, одерживает победы, сажает на престол короля и безропотно гибнет во имя любви к ближнему, беспредельной преданности к родине и per gloriam Dei majorem…

Исторический момент высокопривлекательный… В чем сила ее воздействия? Где кроются пружины, двигающие ее?… Каким способом она могла проявить такое обаяние, силу воздействия и мощь двигать горами?… Неужели только вера в свое призвание давала одухотворение ее обаянию?… Едва ли. Этого было слишком мало. С одной стороны, вера без дел мертва была бы, а с другой – если бы не было почвы, готовой воспринять проповедь Девы, если бы обстоятельства времени не были вполне благоприятны, то едва ли бы Жанна д’Арк совершила то, что она совершила, и едва ли бы потомство, весь образованный мир, по прошествии многих веков, был столь тщательно осведомлен об этой личности, как он осведомлен теперь. Много было благоприятствующих условий для совершения великого подвига Жанною, и в числе этих обстоятельств немалую роль играли и те болезненные проявления в области нервной системы, кои усматриваются у Жанны д’Арк, к числу которых должно отнести галлюцинации и отчасти дар предвидения. Если мы позволяем себе коснуться в печати этого милого и симпатичного лика Орлеанской Девы, то только потому, что некоторые проявления в ее жизни относятся к области психопатологии, В этом обстоятельстве лежит оправдание в появлении данной работы, причем да прощено мне будет, если я, для выяснения болезненных проявлений Жанны, позволю себе предварительно остановиться на изложении очерка жизни Орлеанской Девы, пользуясь для этого общераспространенными историческими сочинениями.

Я не буду подробно описывать истории Орлеанской Девы и позволю себе представить только ее жизненный очерк и частично коснуться тех условий, при которых жила и действовала Жанна, с единственною целью яснее оттенить болезненные проявления этой личности и отчасти даже их влияние и воздействие на ход событий успеха Жанны, а также ее падения и мученической смерти.

Это было в начале XV столетия и происходило во Франции, в том ее уголке, который и доныне до некоторой степени составляет злобу дня, как для французов, так и для их соседей, в то время левых, а ныне правых, – Германии.

Франция… да что такое в то время была Франция? Самая несчастная страна в мире. Почти сто лет она была раздираема собственной междоусобицей. Неразумные и безумные правители делали все, чтобы разорить и опустошить страну, а злые правительницы стремились уничтожить самое имя Франции… Последние 30 лет царствовал сумасшедший Карл VI. О нем мы поговорим в отдельном очерке. Регентша Франции, супруга Карла VI, Изабелла Баварская, была та женщина, о которой народ и его предания при ее жизни говорили, что «жена погубила Францию», и та же мудрость и душа народная ждали, что явится дева, которая спасет Францию. Такое лестное мнение верноподданных о своей королеве, еще даже при ее жизни и управлении, ясно показывает, какова была Изабо и чего могла ожидать от нее Франция.

По смерти Карла VI, короля Франции, остался малолетний дофин Карл и регентша, его мать, Изабелла. Сорегентами Изабеллы были Людвиг, герцог Орлеанский, и Иоанн Бесстрашный, герцог Бургундский. Как и следовало ожидать, сорегенты враждовали между собою и регентша-мать примкнула к герцогу Орлеанскому. Явились сторонники герцога Орлеанского – арманьяки и сторонники герцога Бургундского – бургиньоны. Партии отстаивали свои интересы с оружием в руках, и страна была опустошаема родными неприятельскими станами. Французы гибли от руки бургиньонов и арманьяков. Государство давало детей и средства армии, чтобы последняя убивала отцов и матерей, братьев и сестер и разоряла поля и деревни, из которых сама происходила.

Иоанн Бесстрашный был вероломно убит дофином. Тогда Изабелла покинула арманьяков и перешла на сторону бургундцев, а дофин остался с арманьяками. Началась жесточайшая междоусобица. Королева Изабелла во всем государстве объявила своего сына, дофина Карла, подлым убийцею, снимала с верноподданных клятву верноподданничества и призывала их не служить королю. Сын не остался в долгу.

Если бы все это делалось только на бумаге, то все это было бы только гадко. Но вражда сопровождалась разорением областей, избиением мирных жителей, опустошением страны, уничтожением городов и деревень. Страна разделилась на две враждебные партии, которые считали друг друга неприятелями и свои отношения проявляли ужасами войны и разорения. Страна была наполнена бродягами, мошенниками и разбойниками, которые то грабили мирных жителей по личному произволу, то составляли шайки, нанимались в войско той или другой стороны и опустошали ее именем того или другого короля, то опять шли своей волей в народ и грабили его своим именем. Не область шла на область, а деревня на деревню, семья на семью. Хроникеры того времени говорят, что «отец шел на сына, брат на брата». Это было поистине апокалиптическое время, ожидавшее пришествия страшного судии…

Но и этого было мало. Англия давно уже воевала и завоевала Францию. И никому до этого не было дела. Англичане поступали с французами так, как поступает победитель с побежденным. А если мы примем во внимание нравы того времени, то легко можем себе представить несчастное положение страны и ее жителей. Страна была разрываема и опустошаема и неприятелем, и собственными детьми.

Но и этого было мало. Желая скорее овладеть Францией и прочнее закрепить ее за Англией, английский король женился на дочери Изабеллы, Катерине. Дофин, Карл VII, объявлен был матерью лишенным престола, и королем назначен сын Катерины, младенец Генрих VI. Бургундцы соединились с англичанами и купно ополчились на арманьяков, стоявших за 14-летнего юношу-короля.

Совместными силами англичан и бургундцев арманьяки всюду были уничтожены. Вся Франция по Луару была в руках англичан. Верными Карлу остались Лотарингия и Шампань. Последний важный город Орлеан был давно осажден англичанами и бургундцами и изнемогал от тягостного существования. А Карл?… Он бежал в Бурж и в этом пограничном с Германией городке занимался чем угодно, но только не своим королевством, не своими делами и не войною. Праздная, беспутная и легкомысленная жизнь – вот были его занятия. Его войска были деморализованы. Его армия разбегалась. Государство рушилось. Доходы сокращались. Народ охладевал. Дела были плохи. Если находились области, города и села, верные Карлу, то не по личным его качествам и заслугам, а по вере в Бога и старой преданности Его помазаннику.

Тем не менее, область владений Карла все суживалась и суживалась и ему оставалось одно – бежать из своего государства, что он и собирался сделать с легкой душой.

Франция и французы покидались на произвол судьбы. Они оставались беззащитными. Это было стадо без пастыря, без руководства и без охраны. Сама религия, раздираемая беспутствующими папами, тогда низко пала, и оставалась только вера в Бога, беспредельная любовь к отвлеченной Франции – своей родине и преданность королю, о котором народ имел представление, как о помазаннике Божием.

Эти три руководительные понятия были тем тверже и крепче в убеждении народа, чем народ был проще, темнее и отдаленнее от своего повелителя.

Обратимся к тому месту, где родилась Жанна Д’Арк. Это была деревушка Домреми, принадлежавшая к Реймскому округу и имевшая своим патроном св. Ремигия. Расположена она вблизи пограничного с Германией городка Вокулера, в далеко не оживленной местности, в Вогезах, где горные возвышенности придают ей романтический и несколько пустынный характер. Профессор Петров так характеризует население этой местности. В начале XV века этот край, по нравам и простоте жизни своего населения, принадлежал к самым патриархальным уголкам Европы, а по деревням и селам горных местностей уцелело еще многое из старокельтского быта. Жители были добрые и ревностные католики, но в их простых понятиях средневековое христианство, и без того довольно чувственное, приняло еще более вещественные, хотя и поэтические, формы, перемешавшиеся с остатками старых праотческих верований. Легенды о святых и предания о водяных и лесных духах принимались с одинаковою наивною верою, и подле самой деревни, где жила и выросла Жанна, часовня св. Катерины стояла рядом с «деревом фей».

Находясь на рубеже родины с соседней страной, жители данной местности отличались особенным патриотизмом и фанатической преданностью Франции. Если Средняя Франция делилась на Бургундию, Лотарингию и проч., если жители этих областей считали себя нормандцами, провансальцами, овернцами и проч., то жители пограничной черты признавали себя только французами и для них существовала только одна Франция. Защищая себя от пламенного натиска инородного соседнего элемента, эти жители являлись французами сугубо, любили Францию всей душой и преданы ей были без рассуждения, хотя бы только Франция существовала в их фантазии, так как на деле они ее не видели.

«Патриотические чувства этих сторожевых людей французской земли в течение XV века достигли крайнего напряжения. То было смутное, тяжелое и опасное время. Много народных бедствий помнили и рассказывали старики: и нашествие заморских врагов, и мятежи крестьянские, и моровую язву, и крамолы вельмож, споривших за власть, как один король умер в плену у неприятеля, как другой с ума сошел и как жена помешанного, беспутная Изабелла, продала Францию англичанам… Англичане разграбили и забрали весь край от Луары до Рейна и своего короля поставили, да и тот король малый ребенок. Гнетут иноземцы и грабят невинный народ… Они захватили все города и крепости, побили последнюю рать французскую… остался Орлеан, если и Орлеан возьмут, то положат конец Франции».

Невинные жители данной местности всей душой были преданы своему королю и не подозревали, что это было полное ничтожество. С детской наивностью все несчастья родины они приписывали попущению и гневу Божию. Только милость Божия могла спасти их и вывести из этого несчастья. Отсюда вытекали надежда и упование на чудесную помощь свыше, отсюда выходили все те предания и поверья, которые распространились по стране, о чудесном спасении родины. На этом основана была легенда, что «жена погубила Францию, а дева спасет ее». На этом же, вероятно, основывалось и другое пророчество, что «избавительница родины, дщерь Божия, придет из пограничной Лотарингии, от Дубового леса»… Много и других преданий жило в народе. Да и не могло их не быть, ибо народ жил только надеждою на будущее, хранящееся в преданиях. Прошлое и настоящее были слишком безотрадны, и ему оставалась только надежда на будущее.

Великая была вера у этих пограничных детей в своего короля. Король в их глазах был помазанник Божий, осененный особенною Его благодатию, источник мира и правды, глава государства и народа. С королем Франция теряла все: независимость, единство, порядок и счастье. Разоренный и угнетенный большими и малыми феодалами, народ видел в короле свою защиту и охрану. Возвышение и укрепление королевской власти влекло за собою ограничение бесправия и разнузданности феодалов и начало свободы жизни народа. Ограничение аристократии расширяло права народа, обеспечивало ему неприкосновенность жизни и целость имущества. В короле народ видел защиту и поддержку против старших своих братии. Поэтому народ любил короля, не видя его, был предан ему заглазно, и готов был служить всем существом своим. И чем дальше народ стоял от власти, тем больше он чтил ее.

Жанна д’Арк родилась в 1412 г. Отец и мать Жанны Жак и Ромея д’Арк, были простые, неграмотные крестьяне; сама Жанна пожизненно осталась неграмотною. Отец Жанны был суровый, деловой человек; мать – тихая, кроткая, богобоязненная женщина. У Жанны было три брата и одна маленькая сестра. Вся семья жила обычным сельским трудом и ничем особенным не отличалась. Дом Жака д’Арк был по соседству с церковью, что отчасти отразилось и на характере Жанны. Детство свое Жанна провела в семье, под влиянием матери и священника. Не многому могла ее научить мать: любить Бога, быть доброю к людям и послушною дочерью; тому же учил ее и священник. Жанна была здоровенькая, крепенькая и красивая девочка, и как только начала подрастать, то немедленно вступила в деловую жизнь: дома помогала матери по хозяйству, а в поле пасла овец. Общества сверстников-детей она не чуждалась, но отличалась тою особенностью, что была тиха, сосредоточенна, молчалива и задумчива. В свободную минуту дома она убегала в свой садик, прилегающий к церкви, или в церковную ограду и здесь любила проводить время в тиши и мечтах. В поле, находясь при овцах, она еще более жила созерцательною жизнью. Девочка была очень религиозна, любила ходить в церковь, молилась подолгу и усердно и строго соблюдала посты и воздержание от пищи. Иногда она не ела по дням. Мало-помалу из нее развилась простая, чистая, правдивая, богобоязненная девочка. Воспитанная под руководством церкви и непосредственным руководством доброй и мягкой матери, Жанна отличалась прямотой характера, любовью к ближнему, склонностью к самоотвержению, замкнутостью, нежностью, незлобием, непоколебимостью убеждений и стойкостью в смысле их защиты. Все эти черты характера освещались особенной склонностью к мистицизму, фантазированию и мечтательности.

По своим воззрениям Жанна была дочь своего времени. Она жила той жизнью, что и ее односельчане. Она была очень любознательна и очень любила прислушиваться к деловым разговорам взрослых. А чем жили ее односельчане? Каковы были их жизненные интересы? Что их наиболее занимало? К несчастью, война, война и война. Их родина Франция была раздираема внутренней и внешней междоусобицей. Англичане охватили почти всю Францию и превращают ее в свою провинцию. Бургундцы соединились с врагами отечества и разоряют страну заодно с ними. Во Франции объявлено два короля: английский – Георг и законный – дофин Карл. Несчастный дофин терпит целый ряд поражений. Его родная мать издала указ о лишении его престола и отлучении. Его мать перешла на сторону врагов родины и вместе с ними разоряет ее и притесняет дофина. Ежедневно дофин теряет города и области. Шаг за шагом враги теснят его и отнимают его владения. У законного короля отняли почти все; остался только один Орлеан да часть Франции по ту сторону Луары. Дофин теряет друзей. Его армия разбегается, а деньги не притекают. Король без армии, без денег, без друзей и скоро будет без королевства. А что станется тогда с Францией?! Разве может быть королевство без короля?… Нет, не станет короля – погибнет и королевство. Франция перестанет быть Францией-королевством и превратится в провинцию Англии. Где наша защита? В ком и в чем наше спасение?…

А внутренние раздоры чего стоят? Деревня пошла на деревню, брат на брата… Домреми был предан арманьякам и стоял за Карла; а соседнее Максэ было предано бургиньонам и стояло за английского кандидата Георга и бургундского герцога. Часто деревни ссорились между собою. Начиналось с драки детей обеих деревень, а кончалось иногда и взаимным побоищем и разорением взрослых. Сколько раз сверстники Жанны, мальчики, делали набеги на Максэ и возвращались избитыми, оборванными и с другими следами воинских подвигов.

Жители ни одной минуты не были покойны и уверены в целости имущества и жизни. Шайки разбойников и грабителей, именовавшие себя то бургиньонами, то арманьяками, шатались из одной области в другую и все встречающееся предавали огню и мечу. При приближении таких шаек жителям оставалось одно: захватить из имущества что можно и бежать в темные и неприступные уголки окружающего леса, чтобы там спасти жизнь, а оставшееся дома – гибло… Жанна сама была живой свидетельницей одного такого набега шайки разбойников и грабителей, именуемой неприятельским войском. Она сама спаслась от смерти только быстрым бегством вместе с родителями и односельчанами… А разве не каждую минуту может повториться то же?…

Да, горе, горе всему живущему на земле… Горе и тебе, Франция, погубленная женою, гнусною Изабеллою… О, где та дева, которая должна спасти Францию! Что она медлит, что она не приходит?… Чаша весов переполнена и мера терпения дошла до края… Приди же, о дева, приди и спаси несчастную Францию, исстрадавшихся французов и разоренное Домреми… Ни на кого больше нет надежды… Нет ни короля, ни войска, ни помощи, ни защиты…

Да, дева придет, и скоро придет. Эта дева придет из лесов Лотарингии и спасет Францию, спасет Домреми… Только в Боге и его слугах теперь лежит защита, и только сверхъестественное может спасти Францию.

Такова была духовная пища жителей Домре-ми. Все это Жанна многократно слыхала и все это переживала воочию.

Этим самым легко определяется содержание грез и мечтаний Жанны д’Арк. Вся головка ее была переполнена мечтами о родине, ее бедствии, страданиях, разорении и унижении… о короле и помощи ему, ибо в том спасение и Франции… о Боге, только в Нем спасение родины и короля… о деве, которая должна быть этим завидным и счастливым орудием в руках Всемогущего Творца для спасения погибающих.

Об этом могла фантазировать невинная душа Жанны, и об этом она только и мечтала.

То время было временем веры и временем суеверий, предрассудков, таинственного и колдовства. Домреми был не лучше других мест. В лесу Домреми было таинственное дерево, а рядом ютились развалины старой часовни. Старый бук был местом обиталища фей – старая часовня была посвящена св. Катерине. Под «Веселым маем» феи плясали и играли – в часовне молились дети. Оба эти места были одинаково чтимы и молодыми, и взрослыми Домреми. Вера и суеверие ютились рядом и были одинаково почитаемы. Жанна любила и дерево фей, и часовню Катерины и Маргариты. То и другое в ее головке было одинаково таинственно, завлекательно, чудесно и свято.

Жанна любила посещать это место. Благо, оно было близко. В часовне она мела пол и следила за чистотой – под деревом фей она отдыхала, мечтала и фантазировала. Ее мечты были все те же и те же: спасение родины, возвращение короля, создание армии, восстановление Франции. И все это должна сделать дева, дева из лесов Лотарингии. Вот те леса, из коих должна выйти дева. Здесь те места, где должна родиться и возрасти избранница, назначенная веками для спасения родины. Эта дева должна быть девой по плоти и по духу. Она должна быть достойным сосудом Божиим для восприятия Его благодати и исполнения высшей миссии. Она должна отрешиться от грехов мира сего и отдать себя всецело богу войны. Небесные силы должны помочь деве, ибо только с их помощью она может исполнить свое назначение. Эта избранница должна быть достойною Избравшего ее и того дела, для которого она призвана. Ее армия должна была воспитана в страхе Божием и проявить жизнь чистую и праведную. Дева должна стать во главе армии и руководить ею на поле брани, и при осаде крепостей, и при занятии городов, и в походе. Она должна быть всюду, она должна знать все, она должна руководить всем. Она впереди всех, а за нею король – надежда и спасение Франции. Нужно иметь необычайную силу, знание и мощь, чтобы все это вести и вершить. Силы небесные должны быть с нею, они ее поддержка и охрана. Святая Маргарита, изображенная в старой часовне в одеянии мужчины и с мечом, будет опорою этой девы, св. Катерина будет ее защитою. Тогда погибнет вражеский стан, его уничтожит дева. Она возвратит королю королевство, Франции – ее мощь и силу, народу – счастье и покой, а земле – радость.

В таких мечтах пребывала Жанна и в старой часовне, и под деревом фей, и в ограде церкви, и в своем огороде.

Сотни и тысячи раз все это возникало в ее детской головке. Днем и ночью все это проносилось перед ее очами. Со всем этим она сжилась, со всем этим она сроднилась. И св. Катерина и св. Маргарита стали ей близкими и родными. Архангел Михаил, опоясанный мечом и стоящий у окна церкви на иконе, стал также дорог для нее, ибо и его меч явится на защиту Франции, и он поможет ей. Война, войско, сражения, король, его свита, коронование – все это сцены, которые она переживала в своей головке много, много раз. Все эти сцены стали ей слишком знакомы и близки и даже составляли нераздельную часть ее. И дома, и в поле, и в работе, и при овцах, и в огороде, и в ограде церкви, и под деревом фей, и в старой часовне – всюду она с своей мечтой и с своей фантазией. Жанна жила двумя жизнями: обычной и своей внутренней, духовной.

И так как последнюю она сама создала, то она для нее стала и дороже, и важнее. Тем более что этот уголок ее жизни был самым сокровенным и никому не доступным. Это было sancta sanctorum ее чистой и непорочной души.

Таким путем Жанна создала себе особый мир, мир мечты, мир фантазии, мир духовный. Ее воображение и ее фантазия были напряжены до крайности. Отрешившись от всего земного, она предалась мечтательности. Образы ее фантазии были возвышенны, чисты и непорочны. Отсюда вытекала ее замкнутость, ее сосредоточенность, ее доброта, сострадание и самопожертвование. Бессознательно и невольно она сама себя возвела в сан девы-избранницы и посвятила на служение Богу, королю и родине. Она отрешилась от всего земного и жила своею духовною, небесною жизнью. С нею были св. Катерина, св. Маргарита, ее армия, ее боевая жизнь; но все это были только ее мечты.

Жанна очень любила колокольный звон. Подолгу она сидела, слушала его звуки и вникала в них. Она как бы старалась вслушаться в эти звуки и понять их, – и понимала их язык. Да это вовсе не так и трудно. Когда вы едете по железной дороге, вслушайтесь в стук вагонов и начинайте разбирать эти звуки. Скоро вы заметите, что они не так уж бессмысленны и бессодержательны. Так вы можете услышать: «киса-киса, киса-киса, кись-кись-киса, кись-кись-киса» и т. д. Переведите на эти звуки другое слово, подходящее по слогам, и вы услышите в этих звуках ваше слово и т. д. То же можно слышать и в колокольном звоне, и в других ритмических с перерывами звуках. Ведь слышим же мы в звуках сокращения нашего сердца «тик-так», – слышим мы и в бое маятника часов «тик-так»… Подобные звуки можно слышать и в колокольном звоне, если только в него вслушаться с вниманием и захотеть навязать те или другие звуки, сознательно или бессознательно.

Жанна любила колокольный звон. Она слушала его с вниманием и сосредоточением. Она проникла в смысл его и понимала. Особенно легко подыскать звуки в темпе звона католического колокола. В нем она могла слышать, что только хотела. Это были голоса чистые, невинные, несуетные. В них она могла слышать и голос Бога, и голоса ангелов. В дальнейшем мы узнаем, что Жанна имела галлюцинации слуха, и между ними она указывает на следующую: «Fille de Dieu, va, va va! Je serai a ton aide…» Если разбить эту фразу на четыре части и произносить ее скандируя, как стихи, то она легко подойдет под темп католического колокольного звона. Могло случиться, что Жанна в мечте проходила эту фразу в то время, когда звонил колокол. Ритм фразы совпал с темпом звона, и Жанна услышала в звоне то, что произносила ее мечта. Таким образом, галлюцинацией стало то, что, в сущности, вовсе не было галлюцинацией, а только лишь мечтой, иллюзией.

Вскоре, однако, у Жанны явились настоящие галлюцинации. Это было в то время, когда ей исполнилось 12 лет. Раз летом, в самый полдень, Жанна была в своем саду. Вдруг она услышала голос: «Жанна, будь добродетельна, благоразумна и ходи в церковь». Голос шел от церковной ограды. Жанна вдруг оглянулась и увидела чудное сияние, а в нем человеческие фигуры. Но что это были за фигуры – она рассмотреть не могла. Видение было мимолетное и внезапно исчезло. Жанна была поражена и смущена; но глубоко затаила в своей душе совершившееся.

Спустя несколько дней Жанна имела новое видение. Теперь оно было продолжительнее и ясней. В чудном сиянии Жанна видела три фигуры: одну мужскую и две женских. То были: архистратиг Михаил, св. Маргарита и св. Катерина. Их божественные лики имели тот самый вид, как она их видела в церкви на иконах.

Архистратиг Михаил сказал ей: «Жанна, ты должна переменить своей образ жизни и совершить важные деяния, так как Небесный Царь избрал тебя для спасении Франции, на помощь и поддержку королю Карлу, изгнанному из своих владений. Ты облечешься в мужскую одежду, возьмешь оружие и будешь предводительствовать войсками, – ты будешь управлять всем…»

«Государь, я бедная девушка и не умею ни скакать на коне, ни управлять солдатами».

«Св. Катерина и св. Маргарита помогут тебе…»

Видение исчезло.

Жанна была восхищена видением и очень огорчена его исчезновением; но возвратить его была бессильна.

С тех пор видения для Жанны стали обычны и часты. Являлись все старые друзья: архангел Михаил, св. Катерина и св. Маргарита и толковали о дорогом деле – спасении Франции. Это были крылатые ангелы с сиянием над головой. От них исходил дивный свет и чудное благоуханье. Она их видела, она их слышала, она чувствовала их присутствие по запаху, она к ним прикасалась. Нужно, однако, заметить, что видения у Жанны были реже, чаще же она слышала голоса и вела разговор.

Теперь Жанна была не одна. Она имела друзей. У нее были сообщники. С ними она советовалась. Им она открывала свою душу. Она получала от них указания, наставления и разъяснения.

Теперь Жанна была убеждена, что дева, избавительница Франции, – она. Она избрана Богом. Она назначена на дело спасения. Ей поручено было великое дело избавления Франции от нашествия иноплеменных и междоусобных браней. Но только это дело было не ее единственное дело, а дело ее и ее друзей, небожителей, почему Жанна не смела никому сообщать о своем откровении, пока ей не разрешат ее друзья.

Есть одно основание думать, что родители проникли в тайну голосов Жанны. Говорят, когда Жанне было 15 лет, то, по словам матери, отец Жанны видел сон, в котором ему было открыто, что его дочь пойдет во Францию с вооруженными людьми. Тогда Жак д’Арк сказал своим сыновьям, что он желает лучше видеть свою дочь мертвой, чем в столь необычайном положении.

С этих пор Жанна была глубоко убеждена, что она действует по соизволению Божию. Теперь у нее свой Повелитель, свой совет и свои голоса. Она им верит, как самой себе, ибо она их слышит и видит, как все остальное. Впоследствии, уже на суде, Жанна говорит своим судьям об этих видениях: «Я их видела глазами моего тела так же ясно, как вижу вас теперь…» Или: «Я так уверена в том, что их видела, как уверена в бытии Бога…»

С этих пор началось воспитание Жанны для назначенной цели советом голосов. Они открывали ей о положении родины, о всех несчастьях, о будущей армии и о будущей судьбе…

Так все шло три года.

Наступил момент осады Орлеана. Теперь пришел час, когда Жанна должна была действовать. Небожители объявили Жанне, что теперь именно ей надлежит выступить в мир. Она пойдет к королю, объявит о своем посланничестве, получит управление войском, освободит Орлеан и коронует дофина в Реймсе. Но прежде всего она должна отправиться в Вокулер к Бодрикуру, дабы тот представил ее в Шиноне королю.

Раз это веление Божие, Жанна должна была его исполнить, и она его исполнила.

Боясь встретить противодействие предприятию со стороны родных, а также насмешки и издевательства окружающих, Жанна должна была оставить свой дом тайно, не сказав о том ни отцу, ни кому другому. В своих мечтах о борьбе за родину она имела в виду только одно это дело и дальше для нее ничего не существовало, да, кажется, и сама для себя она не существовала и шла с видимым предчувствием, что назад она уже не вернется.

Поэтому Шиллер был прав, вложив в ее уста такие слова:

«Простите вы, холмы, поля родные,
Приютно-мирный, ясный дол, прости;
С Иоанной вам уж боле не видаться,
Навек она вам говорит: прости!
Друзья-луга, древа, мои питомцы,
Вам без меня и цвесть и доцветать;
Ты, сладостный долины голос, эхо,
Так часто здесь игравшее со мной,
Прохладный грот, поток мой быстротечный,
Иду от вас и не приду к вам вечно.
Места, где все бывало мне усладой,
Отныне вы со мной разлучены;
Мои стада, не буду вам оградой…
Без пастыря бродить вы суждены,
Досталось мне пасти иное стадо
На пажитях кровавые войны.
Так высшее назначило избранье…
Взовьется голубица
И налетит с отважностью орла
На ястребов, терзающих отчизну…
И побегут толпы островитян,
Затрепетав, как агнцы пред нею…
Господь с ней будет!
Бог всесильной брани
Пошлет свое дрожащее созданье.
Творец земли себя в смиренной деве Явит земле…
Зане Он Всемогущий!..»

Жанна отправилась в Вокулер. Пустилась в путь она без друзей, без денег, без могучих покровителей – во имя Бога, родины и короля. Там явилась она к Бодрикуру с просьбою, чтобы он препроводил ее к королю в Шинон. Как и следовало ожидать, Бодрикур встретил Жанну насмешками и посоветовал ей возвратиться к своим родителям и занятиям.

«Я пришла от имени Господа, – сказала Жанна, – освободить Орлеан и венчать дофина в Реймсе королевскою короною. Пошлите меня к нему». Когда же ей заявили, что она напрасно оставила овечек и дом отца, то Жанна ответила: «Если бы у меня было сто отцов и сто матерей и все они были бы короли и королевы, я и тогда бы ушла. Конечно, мне лучше было бы сидеть за прялкой у матери; но надо, надо идти, потому что без меня никто не спасет королевства, – и я пойду, хотя бы мне пришлось дойти на коленях».

Но и эта сила веры не подействовала на Бодрикура. Зато она подействовала на простой народ.

Не такова была, однако, Жанна, чтобы первая неудача ее обескуражила. Жанна осталась ждать в Вокулере и была глубоко убеждена, что она своего добьется. И она была права.

Тогдашняя Франция была одинаково несчастна во всех ее частях. Она страдала всюду одними страданиями, жила одними несчастьями, думала одними мыслями, имела одни предания и оживлялась одними надеждами. Всюду была надежда только на Бога и на деву, которая должна была явиться, прийти и спасти Францию.

Теперь эта дева пришла. Весть о появлении девы моментально разнеслась по всему Вокулеру. Народ взволновался. Целыми толпами повалил он смотреть на деву и был поражен ее вдохновенным видом, ее страстными убеждениями, ее решимостью и готовностью отдать свою душу за друга своя. Молва не ограничилась Вокулером. Она вышла из Вокулера, пошла по окрестностям, пошла по всей Франции. В Вокулере стало неспокойно. Народ начал слишком увлекаться девой и ее проповедью.

Бодрикур узнал обо всем этом, произвел негласное дознание (как теперь принято говорить) на месте родины Жанны о ее личности, родителях и проч. и получил самые лучшие сведения. А между тем народ волновался. Явился подъем духа. Явились охотники стать за деву и последовать ее призыву. Пришлось Бодрикуру задуматься. Теперь он уже сам позвал деву. Еще и еще раз порасспросил ее и решил сам стать на ее сторону.

Раз решение составлено, Бодрикур пошел дальше. Он одел Жанну в мужской костюм, дал ей коня, снабдил свитою и отправил к королю.

Теперь началось для Жанны триумфальное шествие. Явилась дева. Явилась избавительница Франции. Завиделось спасение. Народ пошел за девой. Явились рыцари, готовые защищать деву во имя спасения Франции и водворения короля. В это же время Жанна виделась с герцогом Лоренским и произвела на него хорошее впечатление.

Итак, Жанна отправилась к королю. Однако пытки и испытания ее далеко еще не кончились. Двор изнеженный, двор развращенный, преданный разгулу напоследок, видящий полное свое падение, мечтал об одном – прокутить последнее и затем уйти из пределов королевства… Да и было отчего предаться отчаянию. Войско было побито и разбежалось. Жалкие его остатки не получали жалованья и питались грабежом. Жалованья никому не платили потому, что никто не платил, да и некому было платить налогов и податей; те же крохи, которые случайно получались, раскрадывались и проматывались царедворцами. Король кутил и не отставал от своих приближенных в разврате и безделье.

И в друг теперь является какая-то дева, которая требует от короля, чтобы он шел с армией к Орлеану, а оттуда в Реймс, чтобы там короноваться. Не достойно ли это смеха! Армии нет, денег нет, желания сражаться нет, а тут говорят: ступай и сражайся… Да еще кто говорит: какая-то полоумная девчонка, явившаяся из диких лесов. Разумеется, ни короля, ни приближенных не убедишь ни пророчеством о деве лесов, ни приказаниями невидимых духов, ни явлениями видений. Все это если не ложь, то во всяком случае бред…

В Шинон Жанна явилась 6 марта 14 29 г. Ей было 18 лет. Рассказывают, что Жанна была высока, стройна, с черными волосами, грациозна и обладала приятным голосом. Вообще она была не словоохотлива, нередко весела, хотя и слезы ей не были чужды. Она очень терпеливо выносила утомление, была прекрасной наездницей и хорошо владела оружием.

С приходом в Шинон началась новая волокита. Производят новое дознание на месте родины, назначают гласный суд в Пуатье, подвергают деву испытанию и наблюдению высшего духовенства. Дева всюду выходит чиста и невредима. Всюду ее спасает великая вера в Бога, детская чистота души, бескорыстная решимость отдать себя на служение родине и полная житейская невинность.

Жанну мог видеть всякий, кому было угодно. Ее видели духовенство, ученые, солдаты, жены и дети. Она часто беседовала с народом, и никто в ней не находил ничего дурного, – напротив, она обнаруживала много доброты, смирения, девственности, набожности и чистой наивности. Три недели она была на испытании и, по-видимому, сдала его очень удачно.

А молва о деве все растет и растет. Народ стекается. Войско прибывает. Являются рыцари. Армия увеличивается. Приливают деньги. Подъем духа усиливается. Слышатся требования вести народ на врага под знаменем девы. Дева спасет Францию…

Уверовал ли король в деву? Говорят – да. Едва ли… Говорят, что Жанну подвергли испытанию – действительно ли она обладает даром прорицания и откровения. Для этого, когда она в первый раз явилась к королю, при торжественной встрече Жанны, на престол посадили не дофина, а подставное лицо, дофин же был спрятан среди свиты, очень скромно одетый. Но Жанна не поддалась обману. Она узнала дофина среди толпы (никогда не видя его раньше) и преклонила пред ним колено. Мало того. Говорят, что в первую же встречу Жанна дала дофину знамение, по которому Карл бесспорно признал в ней дар провидения и божественное посланничество. Карл очень мучился мыслью о том, действительно ли он сын Карла VI и имеет ли он законное право на престол. Эта мысль очень тяготила дофина, хотя он никому ее не открывал. И вот Жанна с первых же слов заявила ему, чтобы он перестал напрасно мучиться, так как он имеет полное законное право на наследие от своего отца – короля. Это, говорят, слишком подействовало на Карла и он уверовал в Жанну.

Но если бы это было даже и так, то все-таки окружающим не помешало подвергнуть Жанну испытаниям и затянуть дело. Высшие сословия строили Жанне козни и всякие затруднения, пытались пользоваться ею как орудием своих личных расчетов, и если подчинялись ей, то только в силу неизбежных и неумолимых жизненных обстоятельств.

И на этот раз Жанна нашла поддержку в том народе, из которого она вышла. Она нашла поддержку в его страданиях, в его измученности, в его отчаянии, в его суеверии, в его надежде и уповании на помощь свыше и на явление девы.

Видя всеобщий подъем духа, король должен был открыто признать высшее посланничество Жанны. Он воспользовался случаем, признал деву и поручил ей армию и поход на Орлеан.

Жанна торжествовала.

Начались приготовления к походу. Но у каждого были свои приготовления: особые у царедворцев, особые у интендантов, если только тогда они существовали, – а вероятно, существовали, – и особые у главнокомандующего – Жанны.

Жанна принялась за перевоспитание войск. Что такое было войско того времени, особенно же войско дофина? Это был сброд наемной сволочи, выросшей среди пожаров, грабежа и резни. Все, что не имело пристанища, шло в армию. Все, что не любило работать, шло в армию. Армия дофина не получала жалованья – не было денег; но она жила, значит, жила на чужой счет, на счет грабежа. Так это и было. Награбленное чужое добро не было дорого, поэтому оно быстро прокучивалось. Армия – это был сброд оборванцев, кутивших, игравших в карты, бездельничавших, грабивших мирных жителей и не знавших ни Бога, ни совести, ни чести. Лагерь был переполнен непотребными женщинами, довершавшими общий разгул и разнузданность.

Жанна была чиста, непорочна и набожна. Она захотела пересоздать армию. Она изгнала из лагеря непотребных женщин и запретила им даже приближаться к лагерю. Она вывела пьянство и кутежи. Запретила картежную игру. Брань, клятвы и бесстыдные разговоры строго преследовались. Жанна попыталась даже отучить от клятв знаменитого полководца Лагира и много в этом успела. Жанна ходила в церковь и исповедовалась. Того же требовала и от воинов. «Каждый, желающий примкнуть к моему знамени, обязан исповедоваться перед священником и очищаться от грехов; все солдаты должны присутствовать на богослужении по два раза в день». Вот были требования Жанны, и они исполнялись. Явились священники, и это были не гулящие попики, а истинные пастыри, которые с успехом пасли стадо. Армия изменилась. Армия переродилась. В армии заводился порядок, дисциплина и воодушевление. А это главное, что требовалось для войска. Требуя от всех порядка и исправности, Жанна во всем служила тому образцом.

Наконец, сборы были кончены, и Жанна во главе армии двинулась на Орлеан.

Говорят, что перед выступлением Жанна проявила дар провидения. Она просила короля послать гонца в Фьербоа. Там в церкви св. Катерины, за алтарем хранится меч. Король послал в Фьербоа оруженосца. Оказалось, что в церкви за алтарем в земле действительно нашелся заржавленный меч. Этот меч был привезен, вручен Жанне, и она с ним не расставалась до осады Парижа. Одна из хроник заявляет, что дотоле Жанна в Фьербоа никогда не была.

Шествие Жанны с войском в Орлеан было торжественным шествием. Это был целый крестовый поход с духовенством впереди, с хоругвями и пением священных песен. Впереди войска шла Жанна. Она была в рыцарском одеянии, в берете, тунике, длинном камзоле, рейтузах и при шпорах. На коне она сидела не хуже кавалериста, в руке – копье, в другой – знамя, у бедра – меч св. Катерины.

Орлеан был обложен английскими и бургундскими войсками. Вокруг города высились неприятельские укрепления. Жанна провела войска мимо неприятельских укреплений, шествуя впереди войска. Неприятель оцепенел и совершенно безмолвно следил за шествием девы и ее армии.

В «Journal of the siege of Orleans» помещено следующее описание вступления Жанны с войском, переданное очевидцем: «Она появилась вооруженная, верхом на белом коне. Перед ней несли белое знамя с начертанным на нем образом Божией Матери, с двумя ангелами по бокам, держащими каждый белую лилию в руке. Так вошла она в город. Слева от нее ехал батард Дюнуа, начальник орлеанских войск, роскошно вооруженный, а за ней следовало множество других благородных и высокорожденных дворян, рыцарей, офицеров и воинов. Ей вышли навстречу войска, граждане и женщины Орлеана, с факелами и с такой радостью и приветствием, как будто они видели самого Бога, нисшедшего к ним. Такая встреча обусловливалась тем, что орлеанцы слишком много уже настрадались, потеряли надежду на освобождение и более уже не думали ни о своей жизни, ни об имуществе. Теперь же вдруг они получили помощь. Осада была внезапно снята благодаря божественной благодати, ниспосланной на простую девушку, которую полюбили все: мужчины, женщины и дети. Кругом нее была давка, чтобы дотронуться до нее или только до лошади, на которой она сидела. Кто-то из несущих факел подошел так близко к знамени, что материя загорелась; при этом она пришпорила свою лошадь и так быстро повернула ее и потушила пламя, что все окружающие были удивлены ее военной, как будто привычной выправкой. Она торжественно прошла по всему Орлеану и с величайшими почестями. Дошла до казначея Орлеанского герцога, где ее приняли с величайшею радостью, так же как и ее двух братьев, рыцарей и двух приехавших с ними пажей».

Английская армия в то время отличалась необыкновенной выправкой, устройством, дисциплиной, храбростью, порядком и всеми остальными качествами прекрасной армии. Во главе ее стояли люди, известные стратегическими дарованиями и обладавшие знаменитыми в военном и гражданском отношениях именами. Но самое главное, что имела за себя английская армия, – непобедимость. Уже сто лет велась война у англичан с французами, первые знали только одно – побеждать. Воодушевляемая такими качествами и руководимая столь доблестными и непобедимыми полководцами, как Тальбот, Фальстаф, Суффольк и др., армия англичан шла в бой с полной уверенностью в своей победе, и она побеждала. Английское войско было сыто, одето, обуто, всегда с жалованьем и военной добычей, а потому ему и легче было подчиняться дисциплине и с большей самоуверенностью оно относилось к себе.

Мы видели, что такое была французская армия: она обладала именно всеми обратными свойствами.

В настоящий момент роли переменились. Французская армия увеличилась в числе, в ней появились доблестные полководцы-патриоты, она снабжена была деньгами и довольствием, она стала строго дисциплинированной в твердой и непоколебимой руке Жанны, она была воодушевлена верой в Бога, надеждой на Жанну и любовью к отечеству и королю. Французская армия вправе была сказать: с нами Бог!

Такое воодушевление французской армии и обстоятельства, ее одушевлявшие, двигавшие на самопожертвование, храбрость и мужество, действовали на английскую армию очень подавляюще. Воины английской армии были, несомненно, детьми своего времени. Они верили так же в Бога, как и в сатану. Они признавали добрую и нечистую силу. И вот теперь, по их мнению, во французской армии завелась нечистая сила в лице какой-то девы, которая во главе армии, в латах и панцире, с мечом и знаменем выступает против них. С нами крестная сила!.. Англичане сколько угодно готовы драться и бить французов, но драться с колдуньей – да хранит их св. Георг. Англичане оторопели и растерялись. Именитые вожди потеряли над войском власть и влияние. Английская армия получила настроение к бегству, и она бежала.

В течение десяти дней пребывания девы в Орлеане дело было покончено. Быстрым натиском взяты были Жанной три английских бастиона, войско их было разбито – и осады Орлеана не существовало. Этот светлый день был 7 мая 1429 г. Жанна в бою всегда была впереди войска, вся закованная в блестящую чешую, со странным для врага и воодушевляющим для своих знаменем в руках и мечом, никого ни рубящим, но всех побеждающим. В глазах французов это была святая, в глазах англичан – колдунья. Ее окружали рыцари, она руководила ходом сражения. В разговоре о планах сражения и распорядке войск она выказывала полное понимание дела, при воинском кличе она всегда являлась на место сражения первою, на коне или пешая. Герцог Алансонский, сражавшийся вместе с Жанной и дружески относившийся к ней, говорит, что на войне она действовала так разумно и осторожно, как бы она была офицером, прослужившим в армии 20–30 лет, особенно же она была искусна в артиллерийском деле. Подобный же отзыв дал и Дюнуа, защитник Орлеана, почему он глубоко верил в божественное посланничество Жанны. Не менее лестные отзывы дает о Жанне и Жак д'Олан, бывший по приказанию короля телохранителем Жанны. Будучи примером храбрости, благоразумия и самоотверженности, как любой воин, Жанна вместе с тем оставалась доброй, чистой, невинной, слабой девушкой. Получив под Орлеаном, при осаде одного из неприятельских бастионов, рану, она очень испугалась и плакала. Когда же она увидела, что войско, заметившее ее падение, смешалось, она собственноручно вырвала из раны стрелу, с неперевязанной раной бросилась на приступ, и крепость мгновенно была взята. Говорят, что Жанна предвидела эту рану и за день до получения ее писала о том королю. Детская душа Жанны была видна и в отношении ее к побежденному неприятелю. В числе других насмешников по отношению к Жанне со стороны англичан был капитан Глансдаль. Она лично слышала от него грубости и дерзости с крепостных стен. И тем не менее, Жанна горько плакала, когда увидела его утонувшим в Луаре. Таково же было ее отношение к остальным побежденным англичанам.

По взятии Орлеана Жанна лично отправилась за дофином и торжественно ввела его в Орлеан. Взрыв энтузиазма народа, при виде Жанны и короля, превосходил всякое описание. Это было начало победы французов над англичанами, возрождение Франции и посрамление Англии. Значение момента понимали все, от мала до велика. Понимал его и король. Король возвел Жанну в дворянское достоинство со всем ее родом по мужской и женской линии, наградил графским титулом и дал герб, близкий к королевскому: на чистом поле вертикально стоящий меч, острием вверх, на нем графская корона, а по бокам две лилии. Ее встреча с королем была очень почетная и трогательная. В честь Жанны высечена была медаль. Жанне писали хвалебные гимны и трактаты, в которых богословы доказывали истину ее призвания. Двор принял Жанну с необычайными почестями. К ней ехали иностранные рыцари и считали за честь стоять под ее знаменем. Девизы ее стали украшать знамена и оружие рыцарей.

Отличил Жанну и народ. Он наградил ее титулом Орлеанской девы.

Века идут. С ними меняются люди, а с меною людей забывается многое. Могло быть забыто дворянское достоинство, дарованное Жанне королем; могло быть забыто и графское ее достоинство, но имя Орлеанской девы останется вечным, пока будет Франция, пока будет на свете знание и просвещение.

Однако, несмотря на все воскуриваемые Жанне фимиамы, она ни на минуту не забывалась. Она по-прежнему осталась простою девушкою, льнула к простым людям, любила детей, заботилась о раненых и нищих, ходила часто в церковь.

Орлеан был взят. Нужно было спешить взять Реймс. Нужно было немедленно короновать дофина. Это была главная и важнейшая задача.

Теперь во Франции было два кандидата на короля: кто займет престол? Пока не был коронован ни тот, ни другой. При общем народном настроении можно было ожидать, что настоящим королем, королем, на стороне коего будут симпатии народа, будет тот, кто первый коронуется в Реймсе.

Реймс была древняя святыня Франции, где с V века короновались короли на царство. Здесь в 496 г. впервые Клодвиг был помазан на царство апостолом франков св. Ремигием. С тех пор Реймс стал историческим местом страны и реймский архиепископ был первым духовным герцогом и пэром королевства. Ему принадлежало исключительное право помазания королей. Вот почему представлялось столь важным возможно скорее короновать Карла, так как с этого момента его царствование явится освященным самим Богом. Это была заветная мечта Жанны. Это была главная задача ее похода. Орлеан и Реймс – вот пункты, которых она должна была добиться. Коронуется король – ее миссия кончена. Все остальное само собою приложится.

Пришли ли эта мысль Жанне в голову самостоятельно или это был отголосок народной мудрости, воплотившейся в голосах и советах небожителей, – это решить трудно, но мысль бесспорно политически верная и разумная.

Не сознавали этого только король и его камарилья. Достигнув Орлеана, они успокоились на этом и порешили дальше не трогаться. Да и как это идти в Реймс? Реймс был в руках англичан. На пути между Орлеаном и Реймсом было множество городов и крепостей, находившихся в руках англичан. На пути стояли непобедимые английские армии, с которыми нужно было сражаться и победить. Поэтому царедворцы принялись за старую песню – вести переговоры и дальше не двигаться. Эта песня была по сердцу и англичанам, ибо она давала возможность им несколько оправиться и стянуть войска, так как ход войны вступал в новое положение.

Жанна умоляла короля, убеждала царедворцев, взывала к их благоразумию, но все было напрасно. Тогда она прибегла к последнему, немаловажному доводу: «Спешите, потому что я не проживу больше года».

Несмотря, однако, на все противодействие придворных планам Жанны, король должен был сдаться непреклонной настойчивости ее. Жанна сказала вперед, войско было с нею, а народ боготворил ее. Король вынужден был подчиниться Деве.

Армия двинулась вперед, предшествуемая Девой. Люди всех сословий и званий спешили присоединиться к шествию. Армия росла по дороге, как горный поток. Жарго и Вожанси были взяты штурмом, бургиньонские города Труа и Шалон сдались без боя. Лучший английский полководец Тальбот был разбит. Это было победное шествие. Английские войска были уничтожены и бежали. Через восемь дней Дева Орлеана была в Реймсе. Явился туда и дофин.

Обряд коронования совершился. Это было великое торжество для Франции. Она стала вновь королевством. У нее нашелся король. Народ ликовал. Был доволен и король. Все находились в особом экстазе. Виновница торжества находилась в умилении. Совершилось. Ее миссия исполнена. Она благодарила Господа, совершившего все…

Это был верх торжества Девы Орлеана. Рыдающая Жанна бросилась к ногам короля и воскликнула: «Теперь исполнилась воля Божия; Орлеан освобожден, и ты, государь, помазан в Реймсе на царство».

Растроганный король публично спросил Жанну, что она хочет, так как он не может теперь отказать ей ни в чем. Жанна просила одного: освободить ее родную деревню, Домреми, от податей, и она была освобождена на вечные времена. Но, вероятно, у истории и политики слово «вечность» имеет не то значение, как у нас, простых смертных… Ныне Домреми платит подати…

Говорят, Карл VII предложил Жанне просить еще чего-нибудь, и она просила – отпустить ее домой, к отцу и матери. Миссия ее исполнена. Орлеан освобожден. Реймс взят. Король коронован. Он может продолжать дело сам, а Жанна просится отпустить ее к своим овечкам… Теперь она смело могла воскликнуть: «Ныне отпущаеши рабу твою, Владыко, по глаголу Твоему с миром, яко видеста очи мои спасение Твое, еже еси уготовал пред лицем всех людей…»

Насколько эта последняя просьба верна – трудно сказать; но она логична. До сих пор Франция стояла на краю гибели. Нужно было поднять народный дух. Нужно было совершить нечто сверхъестественное. Оно совершено. Франция возродилась. Армия создана и одухотворена, неприятель разбит и деморализован. Главное совершено, и теперь нужно вести дело только умно и осторожно. Для этого нужно войско и полководцы. Они были. Сверхъестественное кончилось, начиналось обыденное. Дева смело могла уйти к овечкам…

И действительно, дальнейшие деяния Орлеанской Девы принимают самый ординарный вид и исход.

Но не так думал неспособный, ленивый и трусливый король. Ему Орлеанская Дева нужна была как особый призрак, пугающий неприятеля и служащий для него страшилищем. Король не согласился на уход Жанны и не позволил ей возвратиться к мирным занятиям.

Тогда нужно было пользоваться данным положением и немедленно двинуться на Париж. Но и этого король не хотел.

Помимо Жанны с неприятелем заключено было перемирие. Тут действовали и нерешительность одних, и трусость других, и зависть третьих, и злоба четвертых, и подкупность пятых, и множество других человеческих страстей, составляющих проявление низкого эгоизма и лишенных всего возвышенного и благородного.

Вопреки повелению короля, Жанна двинулась на Париж. С нею были рыцари, с нею были знаменитые и храбрые воины, с нею было славное войско, с нею был обожавший ее народ.

И на этот раз счастье было с Девой. Она стала у Парижа. Она осадила Париж. Но Карл был уже королем и потому думал, что он всемогущ. Раздраженный поступком Жанны и напуганный завистливыми и трусливыми советниками, Карл приказал армии прекратить осаду Парижа и отступить. С этим вместе он лишил армию продовольствия и денег. Армия отступила. Жанна осталась с горстью преданных людей. При взятии Компьена она была ранена и взята в плен.

Начинается третий акт драмы, акт самый тяжелый, самый мрачный, самый ужасный. Он имеет для нас много значения, и потому мы пройдем его коротко.

Жанна попала в руки бургундцев. Бургундцы были неприятели, но все-таки французы. На Жанну они смотрели как на ведьму, но это была все-таки француженка. Горе было бы, если бы Жанна попала в руки англичан. Помимо того, что для них она была ведьма, она принесла им несчастье, лишила успехов войны, опозорила добрую славу армии, лишила ее духа храбрости и несокрушимости. Казнить ее нужно, казнить примерно, дабы имя ее было опозорено и уничтожено.

Все это Жанна сознавала и потому очень боялась попасть в руки англичан.

Находясь в плену, Жанна стала опять тихою, кроткою, богобоязненною Жанною. Одного бы только хотела она – бежать к своей драгоценной армии и повести ее на смертный бой с врагами отечества. Поэтому она открыто отказалась дать слово не бежать и прямо заявила, что при первом удобном случае бежит.

Несмотря на то что Жанну крепко сторожили, заковали в цепи и строго охраняли, она нашла способ броситься с высоты 60 футов, находясь в заключении в замке Боревуар. Она сильно расшиблась, но не насмерть. Не желание покончить с собою было причиною ее отчаянного прыжка. Плен, заключение и издевательство над нею были тяжелы Жанне; но все это не могло побудить ее к самоубийству. Она была слишком кротка, нежна, чтобы решиться на это. Да будет воля Божия, – вот все, что она могла сказать… Иное дело родина. Жанна послана Богом воевать, и потому ей прощено будет всякое прегрешение в этом направлении.

Но не в интересах англичан было ни дать Жанне уйти, ни позволить покончить с собой. Вечный английский эгоизм ярко проявился и здесь, как всегда. Они были неумолимы к Жанне, они ей мстили жестоко и зло, ведь вся сущность их неудач лежала в ней, и потому ее участь была предрешена.

Поэтому англичане купили ее у герцога бургундского с тем, чтобы предать ее самой жестокой и позорной казни. Нужно было лишить ее честного имени и светлого ореола божественного посланничества. Нужно было доказать, что она еретичка и действовала не силою Божиею, а силою сатаны. Такая постановка дела затмит ее имя в глазах суеверных и непросвещенных французов. Нужно было Жанну передать не светскому, а духовному суду. Нужно было заставить ее сознаться, что ее видения и голоса были наваждением злого духа. Нужно было послать ее на костер. Это ей даст смерть физическую и нравственную.

Нашлись охотники продать свою честь, свое имя, свою совесть и свою родину. Во главе этого суда стал епископ Кошон из Бове.

Жанну заковали в цепи, заключили в железную клетку, перевезли в Руан, засадили в тюрьму и приковали к стене. Это 20-летнюю девушку… Уж слишком она была страшна англичанам. К ней приставили пять грубых, дерзких и диких сторожей, которые проявляли по отношению к Жанне всю силу своего нахальства и пытались неоднократно лишить ее невинности.

Не лучше были и аристократы английские… И эти люди родовитости, ума и образования не побрезгали оскорблять закованную и униженную девушку. Один только Варвик тщательно заботился и охранял Жанну. Как он был глубоко потрясен ее падением в замке Боревуар и принял все меры предотвратить что-либо подобное! Как он хлопотал о ее выздоровлении после расшиба! Он сильно разгневался на Эстевиля, позволившего оскорбить Жанну и тем усилить ее лихорадочное состояние… Он не постеснялся с графом Стаффордом, желавшим пронзить мечом закованную Жанну… Эта добрая душа очень тщательно заботилась о Жанне и предотвращала все, что могло бы ослабить или убить Жанну… Ему нужно было во что бы то ни стало послать Жанну на костер, храни Бог, если бы она умерла иною смертью… О англичанин, это ты!..

Суд был медленный и неправый. Епископ Кошон подобрал людей достойных себя. Жанна лишена была всякого общения с людьми. В тюрьму к ней подослали доброго пастыря, который выдал себя Жанне за земляка, одинаково несчастного и заключенного с нею. Этот добрый отец должен был вкрасться в душу Жанны и на исповеди извлечь из нее сознание о видениях и духах, о которых на суде Жанна говорила очень мало. Но так как долг священника не позволяет открывать сообщенного на исповеди, то, во время беседы патера с Жанною, Кошон с его праведные судии подслушивали ее признание через пробуравленные в стенах отверстия…

Впрочем, с Жанной мало стеснялись. У нее не было адвоката, ей не сообщались заранее допросные пункты, допрос производился при закрытых дверях, ее ответы извращались, а то просто сочинялись и писались от ее имени.

Жанна покорилась своей участи. Отчаяние и горечь первых ужасов заключения в ней улеглись. Она вся погрузилась в свой созерцательный мир. Ей опять явились видения и вели беседу с нею. К бургундцам Жанна относилась с презрением и омерзением, англичан ненавидела и страшно боялась.

Кошону и его праведным судьям, в случае удачного исхода процесса в смысле отречения Жанны от своего божественного паломничества, обещана была англичанами награда, в случае же неудачного – жестокая месть.

Тяжко было положение Жанны. Ее великое дело было кончено. Король, обязанный ей всем, и не подумал о ней в тяжкую годину. Друзья ее покинули. Народ забыл. Враги истязают, мучают и оскорбляют. Ни днем, ни ночью она не имеет покоя. Днем ее пытают лукавые судьи, ночью – подлые приставники… Жанна жаловалась комиссии на суровость и опасность своей солдатской тюрьмы, на бесчеловечное и наглое обращение стражи, но более всего на то, что ее лишают духовного общения с церковью, не позволяют посещать богослужения и принимать причастие… Все ее оставили, все ее покинули. Она беззащитная девушка в полном произволе своих злых и беспощадных врагов… «Боже мой, Боже мой, всякую оставил мя еси…»

А между тем лукавый синедрион Кошона соблазнял ее самыми заманчивыми обещаниями. Отрекись от божественности своих видений, сознайся, что ты была под наитием духа зла – и тебя переведут из тюрьмы солдатской в тюрьму духовную, позволят общение к церковью, допустят причастие, а главное – избавят от костра и заменят все церковным покаянием…

Единственным помышлением Жанны было – получить возможность поселиться где-нибудь в уединении и в тиши посвятить свою жизнь на служение Господу.

Жанна начала колебаться.

Кошон заметил колебание несчастной и разыграл недостойную сцену. На одном из кладбищ Руана устроили сцену. Духовенство в виде процессии отправилось туда и разместилось на приготовленных эстрадах. Привели туда и подсудимую.

Впереди сцены устроен был костер. Указывая на костер и стоящих там палачей, Кошон еще раз обратился с увещаниями поклясться и отречься от заблуждений. В то же время льстивый и лукавый патер, вкравшийся в доверие Жанны, увещевал ее послушать голоса церкви и покорится ее требованию.

Ladvenu так передает о состоянии Жанны при виде костра: «Когда объявлен был несчастной девушке род казни, которой она должна подвергнуться, то она горько заплакала и начала рвать на себе волосы: „Ах, как они ужасно поступают и как они меня мучают! Неужели так предопределено, чтобы мое тело, всегда чистое, было сожжено и превращено в золу! Лучше бы они отрубили мне голову, чем быть сожженною!.. Если бы я была в церковной тюрьме и если бы моя стража состояла из людей церкви, я никогда не дошла бы до подобного несчастья!.. О, я призываю Господа, Великого Судию, свидетелем всех оскорблений, наносимых мне!..“

Силы жертвы за спасение отечества не выдержали. Она согласилась дать отречение, дабы заменить сожжение на костре церковным покаянием, и поставила знак на отречении…

Но это был не последний подлый поступок праведных судей с несчастной жертвой. Вместо обещанной церковной тюрьмы ее отвели в прежнюю обстановку, с прежними слугами.

Можно себе представить лютость Варвика, узнавшего, что Жанна купила себе освобождение от костра, хотя бы даже отречением от Бога и вечного спасения.

Но Кошон знал, что делал.

Оставшись в прежней тюрьме, Жанна ясно увидела подлый и бесчеловечный обман. Все прежние страдания возобновились и еще усилились укорами совести и голосов ее друзей за отречение. Жанна вновь возвратилась к своим мыслям. Она заявила судьям: «Мои святые сильно упрекали меня за малодушие, достойное гнева Божия и вечной погибели». Жанна вновь надела мужской костюм, который, вместе с отречением, судии обязали ее снять. Этого было достаточно, чтобы Жанна вновь послана была на костер.

31 мая 14 31 г. Жанна была сожжена на костре.

Жанна д’Арк была сожжена, но из ее пепла возродилась Орлеанская Дева.

Рассматривая душевную деятельность Орлеанской Девы, мы невольно останавливаемся на двух проявлениях, которые резко бросаются в глаза каждому мыслящему человеку: видения и предвидение.

Чтобы быть понятым в дальнейшем, я позволяю себе остановиться на краткой схеме душевной деятельности.

Душевная жизнь человека представляет собой чрезвычайно сложную картину явлений, и для того, чтобы более удобно и понятно разобраться в ней, ее делят на три области: познавательную, мыслительную и двигательную. К первой области относятся восприятия органов чувств, ко второй – проявления мышления и к третьей – действия и поступки.

Органом познавательной жизни служат наши органы чувств, из коих главных считается пять: зрение, слух, вкус, обоняние и осязание. В каждом из этих органов чувств мы отличаем три части: окончание нерва на периферии, проводник – самый нерв и начало – центр, находящийся в головном мозгу в подкорковых узлах. Окончанием органов чувств служат: для зрения – сетчатка глаза, для слуха – окончание слухового нерва во внутреннем ухе, для вкуса – слизистая оболочка языка и ближайших частей, для обоняния – слизистая оболочка носа и для осязания – кожа и наружные слизистые оболочки.

Каждый человек родится на свете решительно без всяких знаний. Вся сумма сведений, которыми обладает каждый из нас в течение всей жизни, воспринимается нашими органами чувств. Недостатки в одном каком-нибудь отделе познавательной области (слепота, глухота и проч.) влекут за собою соответственные недостатки и в области представлений или мышления.

Для того чтобы образовалось у нас какое-либо ощущение, требуется, чтобы данный предмет подействовал на окончание ощущающего аппарата: фигура – на сетчатку глаза, звук – на ухо, вкусовые вещества – на слизистую оболочку языка и проч. Этот процесс воздействия внешнего раздражителя на окончание органа чувства носит название впечатления. Когда такое раздражение концевых аппаратов нерва образовалось, то оно передается по данному нерву к центру ощущающего аппарата – в подкорковые узлы. Способность передачи раздражения по нерву от периферии органа к его центру носит название проводимости. Возбуждение центра органа чувства и образование в нем надлежащего явления носит название ощущения.

Таким образом, для образования того или другого ощущения в нашем сознании требуется: возбуждение периферического аппарата органа чувства или отпечаток предмета на нем – впечатление, проведение его по нерву к центру и усвоение центром органа.

Для того, однако, чтобы то или другое раздражение подействовало на периферию органа чувства, требуются некоторые обязательные условия, а именно: а) необходимо, чтобы раздражение было известной напряженности, так как слишком слабые раздражения не могут привести в действие орган чувства, а слишком сильные – его подавляют. Лучшим примером этого для зрения служат: недостаток освещения, мешающий нам надлежаще видеть предметы, и слишком сильный свет, ослепляющий глаз, для слуха – слишком слабые звуки и оглушительные звуки и т. п.; б) нужно, чтобы раздражение периферического аппарата органа чувства действовало на него известный (физиологически установленный) промежуток времени, ибо мимолетное раздражение не успеет оставить следа, а слишком продолжительное утомит орган; так, мелькнувший перед глазами предмет не будет нами определен, так как мы не успеем, за краткостью времени, его рассмотреть, а слишком долго длящийся звук может привести орган в утомление и сделать его неспособным к восприятию; с) нужно, чтобы наши органы чувств способны были принимать то или другое раздражение, чтобы они не были утомлены, надлежаще приспособлены, не отвлечены другими раздражениями, не были заняты деятельностью более сильных раздражений в других органах чувств и т. п.

Но если даже все вышеуказанные условия находятся в благоприятном положении для восприятия, то и тогда для точного и надлежащего восприятия данного раздражения и образования из него впечатления и ощущения требуется еще одно, особенно важное, условие с нашей стороны – внимание. Внимание – это есть простейшее проявление сознания, в силу которого мы выделяем из массы всевозможных раздражений то или другое внешнее воздействие, сосредоточиваемся на нем, дозволяем сделать надлежащий отпечаток, переводим его в центр органа чувства и формируем ощущение.

В каждый данный момент нашей жизни на наши органы чувств действуют десятки, если не сотни, всевозможных раздражений. Перед нашими глазами десятки предметов, которые посылают свои лучи на сетчатку наших глаз, десятки звуков, которые одновременно падают на периферию органа слуха, целый ряд обонятельных раздражений, действующих на слизистую оболочку носа, однако за раз мы видим только один предмет, слышим один звук и т. д. Почему это так? Для того чтобы то или другое раздражение превратилось во впечатление и образовало ощущение, требуется выбор с нашей стороны, участие нашего сознания, обращение нашего внимания на него. Только при таких условиях впечатление переходит в ощущение и составляет часть нашего сознательного капитала. В противном случае раздражение или вовсе не оставит после себя следа, или оставит, на сетчатке, например, столь слабый след, что он не дойдет до центра сознания и не образует ощущения. Таким образом, ощущение уже есть проявление сознательное и составляет часть наших знаний и проявлений высшей душевной жизни.

При помощи органов чувств мы составляем себе картину внешнего мира со всеми ее проявлениями, доступными нашему восприятию или способности отражения на себе окончаниями или центрами органов чувств раздражения от предметов, вне нас существующих.

Спрашивается, таковы ли предметы в действительности, какими мы их видим? Это вопрос очень сложный, и мы не станем его разрешать в настоящий раз; но этот вопрос дает нам возможность ответить на него косвенно: всякий предмет, виденный нами раз, в нашем сознании остается таковым же, если только не произошло перемены в нем самом или в наших органах чувств. Пример. Данный стол с первого раза и всегда мы видели круглым, если же тот же самый стол почему-либо кажется нам иной формы, то одно из двух: или он изменился, или произошла перемена в условиях восприятия наших органов чувств.

Уклонения в восприятии наших органов чувств могут быть количественные и качественные. О количественных уклонениях в области органов чувств мною достаточно сказано в другом месте, и в данном случае я ограничусь изложением качественных уклонений в области органов чувств.

Качественные уклонения в восприятии наших органов чувств могут быть двух родов: иллюзии и галлюцинации. Иллюзиями называются такие ощущения, в которых впечатление от внешнего предмета передается органу чувства не в том виде, как оно есть в действительности, а в измененном. Например, вы смотрите на печь, а вам представляется стог сена, раздается скрип двери, а вы слышите рычание льва, пьете воду, а представляется чай или вино и т. п. В данном случае мы имеем: внешнего раздражителя, его воздействие на концевой аппарат органа чувства, впечатление от него на аппарате, проведение к центру ощущения – все это как в обычной жизни; но самое ощущение является измененным; следовательно, на пути от концевого аппарата к центру ощущения восприятие изменяется и передается в сознание не в надлежащем, не соответствующем действительности виде. Это изменение ощущения и носит название иллюзии. Иллюзии – явление нередкое. Они присущи каждому человеку и случаются с каждым из нас чуть не ежедневно. Вечером вы идете по улице.

Темновато. Навстречу вам направляется ваш приятель. Вы очень довольны, улыбаетесь и беретесь за шляпу. Но в этот только момент вы разглядываете, что это вовсе не ваш приятель, и ничего подобного в нем нет. Ошибка восприятия. Иллюзия. Вам показалось, что в передней говорит ваша сестра или знакомый. Вы схватываетесь и мчитесь навстречу и в дверях наталкиваетесь на вовсе незнакомую вам личность. Ошибка слуха. Иллюзия. Вы едете по железной дороге и вслушиваетесь в стук колес. Ясно и отчетливо вы различаете: «не проснешься, не проснешься, не проснешься…» Вы улыбаетесь. Вполне сознаете, что это ваша фантазия. Ясно слышите: «стук-стук-стук-стук…» Но потом опять прислушиваетесь и слышите: «не проснешься, не проснешься, не проснешься…» Это опять ошибка слуха. Иллюзия. Таких ошибок мы могли бы набрать множество. Но эти ошибки восприятия обусловливаются в первых двух случаях внешними неправильными условиями восприятия, а в третьем – участием нашего воображения и фантазии; но во всех этих случаях ошибочное восприятие устанавливается нашим сознанием и быстро исправляется прежними нашими знаниями и опытом.

Галлюцинациями называются ощущения, образующиеся без внешнего раздражителя. Например, в темной комнате является внезапный свет и представляется видение лица, давно уже не существующего на свете или пребывающего в отдаленном месте; при полной тишине слышится пение, когда в действительности нет никого поющего, ни пения. Может случиться, что слышащий пение будет видеть и фантастического певца: тогда будет одновременно и галлюцинация зрения, и галлюцинация, слуха. В этих случаях нет внешнего раздражителя, нет впечатления на конечном аппарате органа, нет проводимости его по нерву, а только лишь возбуждение самого центра органа чувства. Если в случаях иллюзий мы имеем дело с ошибочными ощущениями, то в галлюцинациях – с ложными, не имеющими внешней основы ощущениями, с ощущениями без впечатлений, или с обманами чувств.

Галлюцинации могут касаться одного какого-либо органа чувства – зрения, слуха, обоняния и проч., или же нескольких органов чувств – зрения и слуха, зрения и обоняния и проч., или всех органов чувств одновременно. Касаясь парного органа чувства, галлюцинации могут быть односторонними, когда человек имеет видение только одним глазом или слышит голоса только с одной стороны, или двусторонними, когда видение доступно обоим глазам, и проч.

Галлюцинации в одних случаях сознаются людьми как болезненные явления, следовательно, проверяются сознанием и принимаются как ложные ощущения, в других же случаях галлюцинации принимаются людьми как действительные ощущения и не исправляются сознанием. Это последнее является в двух случаях: а) когда у человека поражено сознание и он находится в состоянии душевной болезни и б) когда человек малообразован, суеверен, невежествен, слишком религиозно или политически фанатичен. Примерами последнего рода могут служить галлюцинации Магомета, Лютера и др.

Ощущения являются материалом для образования представлений. Представление есть способность нашей душевной деятельности восстанавливать образы тех ощущений, кои восприняты органами наших чувств. Представление – это первая единица нашей мыслительной области и из нее уже составляются все остальные умственные движения. Каковы воспринимаемые о внешнем мире ощущения, таковы же будут и представления. Ясные и отчетливые ощущения порождают ясные и отчетливые представления о предмете, ошибочные ощущения порождают ложные представления. Представления являются отправлением корковой области, и центрами их будут нервные клетки мозговой корки. Ясно, значит, что образовавшиеся в подкорковых центрах ощущения, при помощи особенных нервных проводниковых волокон и путей, передаются в корковые нервные клетки, где они перерабатываются в те психологические проявления, которые и выражаются представлениями.

Раз образовавшееся в нервной клетке представление по своей выработке не исчезает бесследно, а оставляет след. Повторность ощущений будет делать эти следы более ясными, более отчетливыми. Эта способность запечатления и сохранения представлений носит название запоминания. Особенность данных представлений состоит в том, что они легко могут быть восстановлены через больший или меньший промежуток времени, и это воспроизведение представления будет тем ярче и отчетливее, чем запоминание было яснее и тверже: способность воспроизведения образов представлений носит название воспоминания и составляет второй отдел памяти.

От обилия ощущений зависит и обилие представлений, а большее или меньшее богатство представлений служит залогом образования большего или меньшего ума.

Как могут сочетаться между собою ощущения, так точно могут сочетаться между собою и представления. Сочетание однородных представлений способствует образованию представлений отвлеченных, или понятий. В свою очередь, представления и понятия также могут сочетаться друг с другом, и этот процесс их сочетания составляет процесс мышления, или суждения. Вывод из этих суждений будет являться в форме умозаключений, которые в окончательной форме влияют на наши поступки и действия.

Для полноты мы должны упомянуть еще об одном проявлении душевной жизни – о самочувствии и настроении духа. Всякое ощущение, а равно и представление, возникая в нашем сознании, вызывает в нас чувство приятного или неприятного. Образ дорогого для нас лица всегда сочетается в нашем сознании с приятным и добрым самочувствием и настроением духа, образ врага – с неприятным озлоблением и раздражительностью. Эта реакция нашего сознания и будет составлять самочувствие и настроение духа. Эти начальные проявления приятного могут постепенно развиваться и обобщаться в проявлениях добра и зла и служить основою человеческой нравственности.

Итак, наша душевная жизнь складывается из ощущений, представлений, понятий, суждений, умозаключений, самочувствия и настроения духа. Все это в конечном своем акте имеет влияние на наши поступки и действия.

Область движений составляется из действий и поступков. Разумеется, мы имеем в виду произвольные движения и поступки, т. е. такие, кои являются под влиянием нашей воли. Под волей мы разумеем равнодействующую двух сил: мыслительной и страстной, или самочувствия. Если обе эти силы стремятся к одному конечному пункту, то воля будет представлять сумму этих двух сил, если же они идут по разным направлениям, то воля является их диагональю.

Вот в микроскопическом виде психология человека.

Я позволю себе остановиться еще на одной особенности человеческой души. В личных особенностях человека, его индивидуализации, играет серьезную роль преобладание в умственной жизни образных представлений или отвлеченных понятий. У среднего человека равномерно сочетаются как те, так и другие. Но существуют личности, в которых особенно резко сочетаются отвлеченные представления и преобладает логическое мышление; у этих людей царит строгая логика, а воображение и фантазия находятся в подавленном состоянии. Существуют и другие люди, у которых особенно резко выражена образная жизнь. У них главную роль играют образные представления и ощущения. Путем постоянного упражнения образность эта бывает столь велика, что она действует подавляюще на логику и мышление. Люди живут воображением. Действительные образы приходят в сочетания произвольные, небывалые и причудливые. Целые часы и дни такие люди живут своею созданною жизнью. Они придумывают необыкновенные истории, создают героев и толпу, порождают новую жизнь и вообще дают бытие новому миру, миру их личному, созданному ими, который для них столь дорог, как и мир действительный. Это и будет в собственном смысле мир воображения и фантазии.

Такому фантазированию способны предаваться люди нервные или же если от природы и не нервные, то живущие, развивающиеся и воспитывающиеся в обстановке к тому предрасполагающей, как: недостаток образования и знания, масса предрассудков, суеверий и преданий, отсутствие серьезных занятий, привлекающих ум к деятельности, внешняя обстановка, располагающая к мечтательности, жизненные события, способствующие поддержанию и развитию фантазии и воображения.

Рассматривая механизм душевной деятельности людей, склонных более к логическому мышлению и философствованию, мы замечаем, что у этих людей сочетание идей идет медленнее, мышление осторожнее, выводы осмотрительнее и строго логичные, из предшествующих посылок. Эти люди устойчивы во взглядах и довольно медлительны в мышлении. Их выводы последовательны, но вместе с тем образуются медленно.

Иные свойства души представляют люди воображения и фантазии. Не обремененные массою логических посылок, они гораздо быстрее и энергичнее оперируют в своем мышлении. Вводя в свой механизм мышления образные положения, они часто идут не по обычному пути мышления, а своеобразно, лично им присущим путем. Отдаваясь в мышлении образности и фантазии, они относятся к данному вопросу страстно. Поэтому их выводы часто выходят из ряда обычных, являются неожиданными, но зато жизненно верными, почему нередко носят на себе оттенок предчувствия и даже предвидения. Так как у этих людей воображение и фантазия царят над логикой, а логика их вообще не слишком объемиста и обременительна, то обычно их логика и мечтательность не расходятся друг с другом, а идут рука об руку; почему их действия и поступки, являясь подчас странными, своеобразными, необыкновенными и непонятными, являются вместе с тем глубоко убежденными и очень воздействующими на безразличную толпу.

Особенно влиятельными и господствующими речи и поступки являются для толпы в тех случаях, когда толпа одинаково с ними невежественна, суеверна и живет при обстоятельствах, способствующих увлечению фантастическими поступками.

У людей с живым воображением, широкой фантазией и склонностью к мечтательности галлюцинации довольно частое явление.

Обращаясь к жизни Жанны д’Арк, мы видим, что у нее были галлюцинации органов чувств: она видела архангела Михаила, св. Катерину, св. Маргариту – и прикасалась к ним. Таким образом, это были галлюцинации зрения, слуха, обоняния и осязания. Из рассказа Жанны можно усмотреть, что иногда она слышала голоса только с одной стороны, следовательно, возможно допустить, что галлюцинации у нее бывали иногда односторонними.

Кроме того, Жанна передает, что она слышала голоса во время звона колоколов. В этих случаях было одно из двух: или слуховые иллюзии, или воспроизведение голосовых звуков в колокольном звоне при содействии насильственного воздействия фантазии.

Принимая во внимание, что галлюцинации Жанны касались одновременно органов: зрения, слуха, обоняния и осязания, очевидно, галлюцинации были у нее сложные. Несомненно, однако, слуховые галлюцинации были резче выражены, чем галлюцинации зрения, и еще слабее были выражены галлюцинации осязания и обоняния.

В основе галлюцинаций лежало мистическое настроение Жанны, недостаточное образование, твердая вера в предрассудки, предания и суеверия, общее настроение политическое, общественное бедствие, крайне неспокойная жизнь и искреннее желание осуществления того, что случилось. Ближайшею причиною появления галлюцинаций, можно думать, было утомление молитвою и строгий пост.

Жанна глубоко верила в действительность своих галлюцинаций и предана была им до сожжения на костре. Была ли эта вера следствием расстроенного сознания душевнобольного или же проявлением суеверия и недостаточного умственного развития?

Несомненно, Жанна не была душевнобольною, и умственное состояние и сознание ее были вполне нормальными; если же она слепо и беспредельно верила в священное происхождение ее голосов и, соответственно тому, в свое божественное посланничество, то потому, что это совпадало с ее глубокою верою в Бога, Пресвятую Деву, ангелов и святых, с ее беспредельною любовью к отечеству, глубокою преданностью королю и безграничным желанием помочь общему несчастью. Не следует забывать, что Жанна – крестьянская девочка, жившая в захолустье еще в XV веке…

При таком взгляде на жизнь и видения нет ничего удивительного, что она смело шла и к царедворцам, и к королю, и в битву, и на суд, и на костер. Все, что ни делалось, делалось по воле Божией, а она Его слуга и избранница.

Более интересное и менее понятное явление в Жанне д’Арк – дар предвидения и предчувствия. История передает несколько фактов из жизни Жанны. Трудно определить, что в передаваемом было правдой и что вымыслом. Со своей стороны мы можем сказать, что такие явления предчувствия, несомненно, существуют. В основе их лежит частью та тонкая чувствительность, которая присуща лицам мечтательным и с живым воображением, частью область бессознательного, и ныне для нас мало выясненного и понятного. Высокая степень мечтательности, крайнее воображение и богатейшая фантазия, бесспорно присущие Жанне, много способствовали быстроте и живости сообразительности и проникновению в такие жизненные уголки, которые для строгой хладнокровной логики остаются непроницаемыми, остальное могло быть дополнено тою бессознательною деятельностью, которая и ныне нам малодоступна.

Мы не имеем основания утверждать, что Жанна была истерична, но тем не менее, несомненно, она обладала необыкновенно живою, чуткою и одухотворенною природою.

Ничего святого не было в видениях и предвидении Жанны, но она была свята своею жизнью и своими делами.