• Заключительное замечание: как быть восприимчивым, но не мягкотелым
Если вы оглянетесь назад и вспомните уже пройденный нами путь, то у вас может сложиться впечатление, что сделанные выводы несколько парадоксальны. С одной стороны, мы видели, что люди — довольно — таки податливые создания. Чтобы заставить человека поддержать точку зрения, которая противоречит его личным установкам, достаточно лишь подтолкнуть его, но только очень мягко и незаметно. Если человек получил настолько легкий толчок, что считает свое решение одобрить данную позицию самостоятельным и свободным, то его личные установки изменятся в таком направлении, чтобы они соответствовали его общественному поведению. Люди также подчиняются экспериментатору, который велит им наказывать других людей; изменяют свои суждения о реальных объектах, воспринимаемых органами чувств, чтобы эти суждения совпадали с неправильным мнением большинства; позволяют себя убедить людям, которых считают специалистами, даже если эти специалисты выдвигают слабые аргументы. Добавьте сюда несметное количество потребителей, покупающих ненужные им, вредные для здоровья, небезопасные и слишком дорогие для них товары только потому, что эти товары рекламируются. А чтобы картина была полной, надо вспомнить и о том, что каждый день кто — нибудь вступает в религиозные секты, которых, по некоторым оценкам, в США насчитывается несколько тысяч. Все эти люди являются легкой добычей для агентов влияния.
С другой стороны, мы видели, что убеждающие сообщения — и даже очень сильные — иногда бывают совершенно неэффективными. Люди часто игнорируют сообщения, если чувствуют, что они противоречат их убеждениям, оспаривают сообщения, которые не могут игнорировать, и по возможности искажают смысл тех сообщений, которые они не могут опровергнуть. Похоже, что пословица о том, что старую собаку нельзя научить новым трюкам, относится и к установкам. Кроме того, всегда найдется заметное меньшинство людей, способных противостоять огромному социальному давлению, которое создается влиянием статуса, власти и большинства. Многие люди оказывают сопротивление влиянию даже в тех случаях, когда специально создана ситуация для оказания на них сильного давления, как в экспериментах Милграма по исследованию подчинения. Вспомните, например, американских военнопленных, отказавшихся сотрудничать с китайскими коммунистами, к которым они попали в плен во время войны в Корее.
Таким образом, реакции людей на попытки оказания на них давления могут быть самыми разными, от упорного сопротивления, когда человек готов пострадать или умереть за свои убеждения, до податливости и легковерия, из — за которых некоторые люди подвергаются «риску» при любой попытке других изменить их намерения и поведение. В этой главе мы рассмотрим две крайности, находящиеся на противоположных концах диапазона восприимчивости к влиянию: мы будем обращать особое внимание на тех, кого никакими силами невозможно «купить» на убеждающие призывы, а также на тех, кто «покупается» на них слишком легко. Сначала мы проанализируем психологические процессы мотивации и мышления, которые лежат в основе сопротивления влиянию. Затем мы посмотрим, что можно сделать, чтобы преодолеть сопротивление — какие методы оказания влияния успешно позволяют проникнуть в «неподатливый» или упрямый ум. И в заключение мы исследуем противоположный случай, т. е. излишнюю податливость и факторы, с помощью которых в случае необходимости можно усилить сопротивление.
Перед тем как заняться исследованием крайних вариантов реакций на попытки оказания влияния, следует предупредить читателя об одной вещи. На первый взгляд кажется, что сопротивляться влиянию хорошо и полезно, а проявлять уступчивость опасно, как будто это два полюса континуума, на одном конце которого находится то, что хорошо, а на другом — то, что плохо. Однако это не всегда так. Сопротивление является благом тогда, когда человек противится непрошеному и нежелательному социальному влиянию со стороны незаконной власти, деструктивных сект, опасных групп сверстников, недобросовестных торговых агентов, лживой рекламы и самых разнообразных подобных источников, относящихся к другим сферам человеческой жизни. Но если сопротивление принимает такие формы, как несоблюдение профессиональных рекомендаций врача либо отказ прекратить опасное или вредное для здоровья поведение, либо нежелание расстаться с предрассудками, то в таком сопротивлении нет ничего хорошего. Одним из аспектов сопротивления может быть ригидная, догматическая консервативность, которая не позволяет человеку поддаваться социальным влияниям как отрицательного, так и положительного типа. И мы должны заключить, что такого рода сопротивление не приносит пользы ни индивидууму, ни обществу. Восприимчивость к влиянию иногда может быть благом, если это влияние исходит от социально — приемлемых агентов, которые действуют в наших интересах, таких, например, как чуткие родители и учителя или достойные доверия примеры поведения, а также многие другие.
Одно из самых сильных разочарований мы испытываем тогда, когда нам не удается в чем — либо убедить другого человека, особенно если мы уверены в своей правоте, а этот человек все равно не хочет поддаваться на наши доводы или даже не понимает их. На человека, которого мы изо всех сил стараемся просветить, не действует ничто — ни логика, ни фактическая информация, ни жизненные примеры. Доходит до того, что нам начинает казаться, будто наш друг, ребенок или ученик не прислушается ни к чему, кроме грома небесного — да и то лишь если он будет сопровождаться ударами молнии. Точнее говоря, люди обычно особо непоколебимы в тех вопросах, которые касаются их лично, т. е. затрагивают те области, где их чувство личной идентичности, привычный образ жизни или ощущение социальной связанности тесно соприкасаются с их позицией по данному вопросу (Krosnick, 1988). Например, активисты движения за запрещение абортов менее склонны изменить свои убеждения, касающиеся абортов, чем свои взгляды на ограничение скорости движения автомобилей до 55 миль в час. Никакие аргументы не убедят христианских фундаменталистов в том, что эволюция была «инструментом в руце Божьей», тем не менее тех же самых людей с помощью логики можно убедить, что в США необходимо повысить налог на бензин. Чтобы понять, почему люди упорно сохраняют некоторые установки невзирая на призывы, убеждающие их склониться к противоположному мнению, надо в первую очередь разобраться в причинах, по которым тема может быть субъективно значимой для человека, в видах самой субъективной значимости и в том, как она влияет на обдумывание убеждающей информации.
Перед тем как исследовать роль субъективной значимости в возникновении сопротивления убеждению, нам необходимо высказать одну важную мысль — а именно, что даже установки по отношению к тем объектам или вопросам, которые неактуальны для данного человека и не участвуют в определении образа собственного «Я», могут оставить глубокий отпечаток в его сознании. Рассмотрение этого, на первый взгляд, странного факта довольно поучительно, поскольку в сопротивлении изменению тривиальных установок отражены самые главные механизмы мышления, которые лежат в основе стойкости убеждений и установок. Сопротивление изменению начинается с когнитивной структуры, в которую встроена установка и поддерживающие ее убеждения.
Энтони Гринуолд (Greenwald, 1980) построил любопытную аналогию, уподобив человеческий ум тоталитарному государству. Гринуолд считает, что люди обладают «тоталитарными эго». Это сравнение основывается на том, что люди сопротивляются когнитивным изменениям так же, как недемократические тоталитарные государства противятся социальным переменам и изменениям в стиле управления. Тоталитарные государства искажают события и «переписывают» историю, чтобы она соответствовала «партийной линии» (например, как мы видели в главе 4, где описано, как правительство коммунистического Китая в 1989 году отрицало, что оно участвовало в подавлении демократического движения студентов). Человеческий ум тоже отбирает и интерпретирует информацию таким образом, чтобы она соответствовала сложившимся убеждениям и установкам, и тоже может «переписать» воспоминания, чтобы прошлые действия и мысли согласовывались с поведением в настоящем и будущем. Люди являются «когнитивными консерваторами» в том смысле, что они не хотят менять свои мысли об объектах своего мира и оценки этих объектов. Это утверждение, конечно, относится к некоторым из рассмотренных в предыдущей главе психологических процессов, в том числе к таким, как избирательное внимание к сообщениям, согласующимся с уже имеющимися установками, и уменьшение диссонанса. Здесь важно добавить, что человеческий консерватизм сильнее, чем мы считали до сих пор, и что для его существования не требуется намерения или желания (такого, как потребность быть последовательным и желание сохранить положительный образ «Я»). Для того чтобы убеждения стали стойкими, достаточно влияния тех установочных структур, которые направляют наше мышление. Эту мысль отлично иллюстрируют следующие примеры.
Ищите и обрящете (то, во что вы всегда верили). Несмотря на стремление к объективности, при сборе информации люди склонны подтасовывать ее таким образом, чтобы она подтверждала их мнения или «рабочие гипотезы» о данном объекте. Эта тенденция была впервые продемонстрирована в исследовании, посвященном тому, как люди проверяют свои догадки о характерах других людей (Snyder and Swann, 1978). Студентки колледжа получили задание проинтервьюировать человека, чтобы выяснить, обладает ли он определенными чертами характера. Половине студенток давали понять, что интервьюируемый человек предположительно является экстравертом, а другой половине — что он, вероятно, интроверт. Студенткам выдавали анкету, состоящую из 26 вопросов, и просили их выбрать 12 вопросов, которые они собираются задать во время интервью. Согласно проведенной заранее оценке, некоторые из вопросов были отнесены к категории тех, которые люди задают человеку, уже зная, что он экстраверт, например: «Что бы вы сделали, если бы хотели оживить обстановку на вечеринке?» Другие вопросы были отнесены к вопросам того типа, которые обычно задают заведомым интровертам, например: «Какие факторы являются причинами того, что вам трудно раскрыться перед другими людьми?»
Какие же вопросы задавали интервьюеры? Чаще всего они выбирали те вопросы, в которых уже подразумевалась их гипотеза, т. е. то, что они ожидали обнаружить. Те, кто проверял гипотезу «этот человек — экстраверт», задавали в основном вопросы, которые обычно задают экстравертам, в то время как те, кто проверял гипотезу «этот человек — интроверт», как правило, выбирали вопросы, которые обычно предлагают заведомым интровертам.
Конечно же, это не самый лучший способ проверки гипотез. Если вы подозреваете, что некто является интровертом, и задаете ему вопросы, составленные специально для того, чтобы подтвердить эту гипотезу, то полученные вами ответы, скорее всего, ее подтвердят — даже если гипотеза была ложной. Представьте себе, например, как молодая женщина — экстраверт могла бы ответить на вопрос: «Какие факторы являются причинами того, что вам трудно раскрыться перед другими людьми?» Хотя она и экстраверт, она несомненно попадала в ситуации, когда «раскрыться» было непросто. Поэтому, пытаясь дать продуманный ответ, она сказала бы что — нибудь в таком роде: «Ну, меня немного подавляет присутствие людей такого возраста, как мои родители, и мне трудно раскрыться перед парнем, если наши отношения начинают становиться серьезными». Давайте внимательно проанализируем этот ответ. Говорит ли он о том, что его автор является экстравертом или интровертом? Конечно же, нет, по крайней мере, в том случае, если у интервьюера не было заранее сложившегося мнения. Но если вы уже подозреваете, что эта молодая женщина — интроверт, этот ответ можно истолковать как подтверждение вашей догадки («Ага, значит, за ее замкнутым характером стоят проблемы в области интимных отношений и родительской власти»). И уж ни в коем случае этот ответ не даст вам даже намека на то, что его автор на самом деле экстраверт, т. е. что ваша гипотеза «верна с точностью до наоборот»!
Такую тенденцию задавать вопросы, которые практически гарантируют получение ответов, поддерживающих мнение интервьюера, социальные психологи назвали подтверждающей стратегией. Ее использование не является сознательной попыткой исказить картину реальности. Скорее, все дело в том, какую роль играют убеждения (или установка или гипотеза) в управлении мышлением и его структурировании. При наличии определенного мнения человеку сами собой приходят в голову положительные примеры — т. е. поступки, которые согласуются с этим мнением. Поскольку в мыслях и воспоминаниях человека эти положительные примеры наиболее доступны, они становятся объектами его вопросов. Направляющее влияние мнений еще более усиливается за счет естественной, но ошибочной тенденции считать, что положительных примеров достаточно для доказательства того, что человек обладает определенной чертой характера или что он состоит в определенных отношениях (Crocker, 1981). Люди могут принимать несколько случаев поведения, например, интровертного типа за «доказательство» того, что данная личность обладает такой характеристикой, как интровертность. Но для настоящего доказательства необходимо также знать относительную частоту отрицательных примеров, которыми в данном случае будет не интровертное, а экстравертное поведение. Для подтверждения любой гипотезы необходимы также данные о том, как часто эта гипотеза бывает опровергнута, непригодна или не получает подкрепления. Люди слишком часто пренебрегают этим простым правилом доказательства, в котором перечислено все, что необходимо знать для подтверждения гипотезы.
В результате мы обычно предвзято подходим к сбору новых данных, имеющих отношение к нашим убеждениям, и эта предвзятость способствует применению некоторых подтверждающих стратегий, с которыми мы уже сталкивались. Вспомните, что люди избирательно обращают внимание на сообщения, поддерживающие их мнения, и для проведения социального сравнения обычно ищут других людей, похожих на себя, в результате чего правильность их мнений и установок чаще всего подтверждается.
Услужливая память (которая служит текущим мнениям). Еще одно исследование, проведенное в лаборатории Марка Снайдера в университете штата Миннесота, говорит нам о том, что действие подтверждающих стратегий может
Рис. 6.1. Обратная сторона вопроса (The far side). Если врач пользуется в основном подтверждающими стратегиями, то он едва ли найдет какие — либо данные, свидетельствующие в пользу противоположной точки зрения.
распространяться также и на прошлое, т. е. текущие мнения могут влиять на воспоминания людей (Snyder and Uranowitz, 1978). Студенты колледжа сначала читали биографию молодой женщины по имени Бетти, в которой была описана ее жизнь с детства и до того момента, как она начала профессиональную деятельность врача. Через неделю одни испытуемые узнавали, что Бетти в конце концов приняла гетеросексуальный стиль жизни, а другие — что она стала лесбиянкой. Затем всех испытуемых просили сообщить, что они могут вспомнить из биографии Бетти. С этой целью они отвечали на вопросник, специально построенный таким образом, чтобы подбирать воспоминания о тех фактах из биографии, которые можно было проинтерпретировать как признаки будущей сексуальной ориентации Бетти.
Можете не сомневаться в том, что по сравнению с испытуемыми, которые теперь верили, что Бетти — замужняя женщина с гетеросексуальной ориентацией, те, кто теперь верил, что Бетти — лесбиянка, живущая с партнершей — женщиной, вспомнили больше таких подробностей биографии Бетти, которые соответствовали распространенному стереотипу ранних признаков гомосексуальности. Новое мнение так управляло поиском информации в памяти, что испытуемые могли теперь думать про себя: «Совсем не удивительно, что Бетти — лесбиянка, если учесть все, что я знаю про ее детство и молодость». Тем не менее те испытуемые, которые считали Бетти гетеросексуальной, могли вспомнить очень мало признаков того, что Бетти в дальнейшем будет лесбиянкой, хотя прежде они читали ту же самую биографию. Это исследование также показывает нам, что прошлое — это не фиксированный и неизменный набор событий, а история, которая часто включает в себя субъективную интерпретацию и реконструкцию воспоминаний в соответствии с нашими убеждениями и ценностями.
Мы оставили напоследок самый яркий пример «когнитивного консерватизма». Речь пойдет о том, что люди могут держаться за свое мнение даже тогда, когда информация, лежащая в основе этого мнения, полностью дискредитирована, причем тем самым человеком, который ранее ее предоставил! Такая удивительная неподатливость была продемонстрирована в серии экспериментов, проведенных в Стэнфордском университете (Anderson et al., 1980; Rose et al., 1975; Ross and Anderson, 1980). Исследователи сначала дали студентам старших курсов прочитать сфабрикованную информацию, которая явно указывала либо на то, что из людей, склонных к риску, получаются лучшие пожарные, либо на то, что из этих людей получаются самые плохие пожарные. Интуитивно можно убедительно обосновать существование как первой, так и второй связи. Поэтому неудивительно, что испытуемые сочли полученную ими информацию убедительной и легко справились со следующим заданием, написав объяснение связи, которую они «обнаружили» в предложенной им информации.
Теперь начинается самое интересное. Испытуемым велели забыть то, о чем они прочитали. Им сказали, что на самом деле описания случаев, якобы имевших место на пожарах, и вся полученная ими информация были полностью вымышленными. С таким же успехом можно было случайным образом распределить испытуемых по группам и предоставить каждой группе противоположную по смыслу информацию. Экспериментатор сам не знал, какова истинная связь между профессиональным мастерством пожарных и склонностью к риску. Он сказал, что сожалеет об обмане; он просто воспользовался ложными материалами, предназначенными для исследования какого — то другого психологического процесса. И что вы думаете? В результате столь полной дискредитации информации мнения, которых придерживались испытуемые об обнаруженной ими связи, действительно стали несколько менее твердыми, но ненамного. Испытуемые упорно оставались при своем мнении, несмотря на дискредитацию. Те, кто сначала увидел доказательства того, что из людей, склонных к риску, получаются лучшие пожарные, продолжали верить в это; а те, кто получил доказательства наличия противоположной связи, по — прежнему верили в ее существование. Похоже, что при объяснении открытой ими связи испытуемые для подкрепления своего мнения выдумали всевозможные причины и теории. (Вспомните главу 5, где говорилось о тенденции мышления, в результате которой новые знания согласуются со старыми.) Теперь мнения испытуемых имели широкую основу «массовой внутренней поддержки», поэтому они могли существовать без первоначальных «внешних данных», которые породили эти мнения, а теперь были дискредитированы.
Из приведенных примеров следует, что, как выразился Роберт Чалдини (Cialdini, 1988), убеждения и установки «сами выращивают для себя ноги». Если под чьим — либо влиянием или в результате обучения индивидуум принимает новое мнение или установку, то ему трудно объективно рассматривать связанные с ними вопросы. Объяснения, припоминание и исследование реальности дадут результаты, которые будут свидетельствовать в пользу правильности позиции этого человека, делая ее все более сильной и жизнеспособной даже тогда, когда «нога», которая ее поддерживала, «ампутирована», т. е. произошло забывание, появились доказательства обратного или сообщения, убеждающие в правильности противоположной позиции. И это происходит просто за счет особенностей способа, с помощью которого обычно работает ум и его когнитивные структуры, без специальной мотивации, направленной на «защиту убеждений».
После того как мы увидели, что установки и мнения стойко сохраняются самостоятельно — за счет когнитивных особенностей человеческого способа обработки информации, — давайте теперь посмотрим, как мотивация влияет на сопротивление убеждению. В главах 4 и 5 мы обсуждали процессы убеждения, почти не касаясь специфических мотивов аудитории. Мы рассматривали только общий мотив — мотив сохранения своего первоначального мнения, который часто вырастает из нашего желания быть последовательными и ощущать свою правоту. Поэтому на интерпретацию сообщения и на количество уделяемого ему внимания может повлиять то, с чего мы начнем — с согласия или несогласия с сообщением (Zanna, 1990). Мы также видели, что количество времени и усилий, затраченных человеком на систематическую обработку информации сообщения, зависит, в частности, и от того, насколько тема сообщения касается его лично. Если тема для него актуальна, то человек склонен к проведению систематического анализа информации; если тема неактуальна, то он воспользуется эвристиками, т. е. грубыми эмпирическими правилами. Однако этот общий принцип не учитывает двух фактов: 1) сообщения могут быть актуальны по различным причинам, и 2) конкретная причина актуальности влияет на то, каким способом человек будет обдумывать сообщение.
Представьте себе двух молодых мужчин, Джеффа и Тони, которые пришли на лекцию известного эксперта по уголовному и гражданскому праву, посвященную введению ограничений на частное владение огнестрельным оружием. В ходе своей лекции эксперт представляет убедительные аргументы в пользу введения строгих законов, запрещающих гражданским лицам владеть пистолетами и автоматическими винтовками некоторых видов. Эксперт отмечает, что по сравнению со странами, где действуют строгие законы, регулирующие владение огнестрельным оружием, количество людей, убитых в США из пистолетов, кажется астрономическим. И действительно, эксперт указывает на то, что в 1985 году пистолет был орудием убийства одного из каждых 5 миллионов канадцев, одного из каждых 7 миллионов англичан и одного из каждых 2,6 миллионов японцев. А в США в том же году один из каждых 28000 граждан был убит из пистолета (Church, 1989). Эксперт также утверждает, что такое оружие, как АК–47 (полуавтоматические штурмовые винтовки, импортируемые из Китая, из которых помешанные стреляли по полному детей школьному двору и которыми пользуются перекупщики автомашин в своих «разборках») не имеет разумного применения в спортивных целях, что большинство начальников полиции крупных городов поддерживает введение ограничений на продажу огнестрельного оружия и что конституционное право на ношение оружия не распространяется на все виды оружия.
Джефф и Тони являются противниками ограничений на продажу огнестрельного оружия. Однако после лекции Джефф начал немного колебаться. По крайней мере, он хотел бы, чтобы продажа огнестрельного оружия некоторых видов (такого, как АК–47) гражданским лицам была запрещена. Кроме того, он согласен поддержать введение федерального закона, предписывающего, чтобы между выбором огнестрельного оружия и его приобретением был установлен более длительный срок ожидания. Тони же, наоборот, остался непреклонным противником любых форм ограничений на владение огнестрельным оружием. В чем же разница между этими двумя людьми?
Данная проблема касается их обоих в одинаковой степени. Оба находят вопрос об ограничениях на владение огнестрельным оружием достаточно актуальным и интересным, поскольку не пожалели времени на посещение лекции. Оба внимательно выслушали сообщение лектора и провели систематический анализ его аргументов. Эти качества являются определяющими характеристиками актуальности установки. Тема установки актуальна для индивидуума в той степени, в какой 1) тема каким — то образом касается его лично, и 2) он желает активно думать на эту тему, когда сталкивается с относящейся к ней информацией.
Тема лекции была высоко актуальна как для Джеффа, так и для Тони, но возможно, что в основе этой актуальности лежали разные факторы. Как мы уже говорили, тема может касаться человека лично в силу разных причин. Следовательно, осознанные или неосознанные цели, которые заставляют человека обдумывать информацию, содержащуюся в сообщении, у разных людей могут быть разными и зависеть также и от темы. Оказывается, вопрос об ограничениях на владение огнестрельным оружием актуален для Джеффа потому, что он считает решение этой проблемы важнейшим шагом, который, в свою очередь, позволит разрешить серьезную дилемму современности: как обуздать насилие, не ограничивая конституционных свобод. Джефф в первую очередь хочет выработать такую установку по отношению к ограничениям на владение огнестрельным оружием, в которой сочетались бы осведомленность и соответствие накопленным знаниям, касающимся огнестрельного оружия, преступности, гражданских прав и так далее. Для Тони же вопрос об ограничениях на владение огнестрельным оружием обладает личной актуальностью совсем по другим причинам. Давно являясь членом NRA (Национальной ассоциации стрелков — любителей — National Rifle Association), Тони глубоко верит в личные свободы, гарантированные Конституцией. Для Тони частная собственность на огнестрельное оружие является символом свободы, а свобода обладает самой большой ценностью в его мировоззрении. Более того, Тони является членом охотничьего клуба. Все его близкие друзья разделяют его точку зрения и гордятся ею, прилепляя на бамперы своих автомобилей наклейки NRA. Тони желает получить информацию об ограничениях на продажу огнестрельного оружия главным образом для того, чтобы найти поддержку и усилить уже занимаемые им позиции противника ограничений, а если возникнет такая необходимость — то и защищать эти позиции.
В данном случае мы имеем дело с двумя индивидуумами, которые, обдумывая убеждающее сообщение лектора, преследуют совершенно разные цели. В основе их целей лежат два разных мотива. У Джеффа это конструктивный мотив (Fazio, 1979; Leippe and Elkin, 1987). Хотя он был противником ограничений на продажу огнестрельного оружия, он не считает свою позицию окончательной и бесповоротной. Его цель состоит в том, чтобы его установка основывалась на информации, и он готов пересмотреть или «перестроить» свою установку, если сочтет, что новая информация лучше, чем та, которой он уже обладает. Другими словами, Джефф относительно восприимчив к влиянию сообщения, исходящего от заслуживающего доверия коммуникатора, который вооружен надежными данными. О Тони этого сказать нельзя. Он скорее закрыт для восприятия новой информации и стремится защитить или «обосновать» свою уже сформировавшуюся позицию по данному вопросу. Главный мотив Тони — мотив подтверждения этой конкретной установки.
Если актуальность темы обусловлена конструктивными мотивами, то человек относительно восприимчив к убеждению. В лабораторных исследованиях ощущение личной актуальности темы создают, информируя реципиентов сообщения о том, что политика, о которой говорится в сообщении, возможно, будет скоро претворена в жизнь и коснется лично их и их жизни. Студенты колледжа могут, например, узнать, что в скором времени, когда они еще не успеют окончить колледж, администрация их университета собирается ввести новые обязательные экзамены на старших курсах, или плату за стоянку автомобилей, или готовит им еще какие — нибудь новые козни. Как мы знаем, люди изучают подобные сообщения, которые через более или менее короткое время будут иметь для них личное значение, более внимательно и систематично, чем сообщения, имеющие лишь отдаленные во времени личные последствия (Petty and Cacioppo, 1986). Если люди считают проблему актуальной, то они сильнее изменяют свое мнение в ответ на сильные аргументы и более склонны отвергать слабые аргументы.
Такая сензитивность к качеству сообщения, и в частности — положительное изменение установок в ответ на сильное сообщение, говорит о том, что испытуемые не только анализируют сообщение, но и хотят объективно подходить к рассмотрению вопроса. А почему бы и нет? Прежде они редко задумывались над проблемами, используемыми в исследованиях (например, над целесообразностью введения на старших курсах экзаменов по всему курсу основного предмета), если вообще задумывались, поэтому у них вряд ли имеется установившееся мнение о том, как решение такой проблемы будет связано с их жизнью и их ценностями. («Будет ли такой экзамен полезен для меня с практической точки зрения? Соответствует ли он моим личным принципам и моему стилю жизни?») Теперь же, узнав, что данная проблема на самом деле имеет отношение к тому, что произойдет лично с ними в ближайшем будущем, реципиенты сообщения ищут объективные ответы на поставленные выше вопросы. Короче говоря, у них появляется мотивация принять такую установку, которая наиболее правильна в том смысле, что она лучше всего отражает текущую оперативную реальность. Поэтому неудивительно, что когда в основе актуальности темы лежит недавнее осознание того, что тема сообщения релевантна результату, то люди занимаются систематическим и довольно объективным обдумыванием сообщения (Johnson and Eagly, 1989).
Однако присутствие конструктивных мотивов или восприимчивость к информации еще не гарантируют полной объективности. На самом деле как состояние ума полная объективность, вероятно, невозможна, если учесть, какими тонкими способами наши прежние мнения и установки, а также наши текущие цели влияют на восприятие и обдумывание информации. Если целью является правильная установка и люди поддаются убеждению — как в только что рассмотренном случае, когда тема релевантна результату, — достигается, по — видимому, самый высокий уровень объективности. Но хотя люди могут быть относительно восприимчивы к такому сообщению, другие личные цели могут помешать формированию вполне правильной установки. Эти цели могут оказать такое влияние на то, как человек обдумывает сообщение, что объективность мышления будет утрачена и в голову будут приходить те мысли, которые лучше всего служат данным целям. Одной из целей, влияние которой может создавать такую «предвзятую восприимчивость», является социальное одобрение, т. е. что подумают другие люди об установке, сложившейся в ответ на сообщение (Zimbardo, 1960). Если мы хотим, чтобы наша установка по отношению к проблеме, затронутой в сообщении, производила положительное впечатление на других людей, то сообщение актуально для нас потому, что оно релевантно созданию впечатления (Johnson and Eagly, 1989).
Роль актуальности, релевантной созданию впечатления, стала ясна после одного из недавних исследований (Leippe and Elkin, 1987). Испытуемые, которые прослушивали сообщение с сильными аргументами, ожидая обсуждения темы этого сообщения с профессором, взгляды которого им были неизвестны, были меньше убеждены этими аргументами, чем испытуемые, не ожидавшие обсуждения (Leippe and Elkin, 1987). Очевидно, первые испытуемые хотели произвести благоприятное впечатление на профессора, поэтому они анализировали сообщение таким образом, что сформировали умеренную установку, которая не вызвала бы больших возражений у профессора, какова бы ни была его позиция. Их когнитивные реакции на сообщение были лишь умеренно положительными, что позволяло им «повернуть в другую сторону», если окажется, что профессор отрицательно относится к идеям, которые проводились в сообщении (Cialdini and Petty, 1981).
Когда актуальность делает ум неподатливым. В случае, когда актуальность темы релевантна созданию впечатления, на человека можно повлиять, хотя он, как правило, отдает предпочтение умеренным мнениям. Но, по крайней мере, человек все — таки поддается убеждению. Всем нам знакома фрустрация, возникающая при взаимодействии с людьми, установки которых являются абсолютно жесткими. У нас самих тоже могут быть некоторые взгляды, не допускающие компромиссов («Не морочь мне голову своими фактами; я уже все решил»).
Иногда люди с таким упорством сопротивляются изменениям, что это просто поразительно. В 1988 году средства массовой информации сообщили в новостях, что ведущий религиозной телепрограммы, евангелист Джимми Суоггарт, пользуется услугами проститутки. Суоггарт выступил с проповедью, в которой он, обливаясь слезами, признался телезрителям в том, что он — грешник. Руководители его церкви незамедлительно убрали его с телекафедры, вообще запретив ему проповедовать. Следя за тем, как развивался этот скандал, большинство обычных наблюдателей, вероятно, думали, что это конец карьеры бывшего преподобного отца. Его последователями были консервативные христиане — фундаменталисты, которые со страхом и отвращением относятся к сексуальной и интеллектуальной вседозволенности, царящей в современной Америке. Они положительно отзывались на вдохновленные Библией воскресные проповеди Суоггарта (сочиненные, возможно, после весело проведенного субботнего вечера), в которых он читал нравоучения и обличал плотские грехи, угрожая слушателям адскими мучениями. Конечно же, теперь они должны были отвернуться от него как от лицемера — особенно после того, как он недавно публично осуждал и высмеивал своего конкурента телеевангелиста Джима Бэккера за его сексуальные похождения.
Поэтому телевизионные интервью с некоторыми последователями Суоггарта вызвали большое удивление. Одни из них восхваляли его за мужественное публичное признание и покаяние («Только великий и действительно святой человек может признаться в том, что пал жертвой искушения»). Другие рассматривали греховное поведение Суоггарта как ниспосланное ему свыше испытание, выдержав которое, он станет еще более сильным религиозным лидером. А третьи подчеркивали, что главной христианской добродетелью является всепрощение. Через несколько месяцев преподобный Суоггарт снова начал проповедовать. Люди с трудом расстаются со старой привязанностью и сопротивляются новым фактам, которые ее дискредитируют.
Ко времени Второй мировой войны относится более мрачный пример нежелания отказаться от своего мнения, в результате которого американское правительство выслало более ста тысяч американцев японского происхождения с Западного побережья и отправило их в лагеря для интернированных, расположенные в отдаленных пустынных областях и находившиеся под вооруженной охраной. Эти люди были насильственно изгнаны из своих домов и провели более двух лет в условиях, напоминавших концентрационный лагерь, из — за чего большинство из них понесло огромный финансовый и духовный ущерб. Они попали в лагеря потому, что нескольким параноидным генералам и политикам удалось убедить «власть предержащих» в том, что для предотвращения шпионажа и сотрудничества американцев японского происхождения с врагом необходимо их интернировать. Большинство высокопоставленных чиновников, работавших во время Второй мировой войны в правительстве и вооруженных силах, сомневались (вполне справедливо) в правильности этого мнения. Тем не менее меньшинству удалось одержать верх, в том числе и потому, что оно неустанно распускало слухи о надвигающемся японском нашествии и играло на страхе и скрытых предрассудках американского общества, которое еще не успело прийти в себя после паники, вызванной бомбежкой Пирл Харбора.
В контексте нашего обсуждения стоит обратить внимание на то, что архитекторов и защитников плана интернирования нисколько не поколебали аргументы, которые должны были показаться вполне убедительными. Дело в том, что ФБР провело тщательный поиск данных о саботаже и заговорах в среде американцев японского происхождения и, не обнаружив ничего подобного, сообщило об отрицательных результатах Военному министерству. Поразительно, но политики, выступавшие за интернирование, интерпретировали этот отчет как свидетельство в пользу своего плана! Как писал в своих рекомендациях Военному министерству главный сторонник интернирования генерал — лейтенант Джон Л. Деуитт: «Сам тот факт, что до сих пор не было никакого саботажа, вызывает тревогу и подтверждает мысль о том, что такие действия будут предприняты» (цит. по: Hersey, 1988).
Столь же экстраординарной была и реакция на это событие, последовавшая через 44 года. В августе 1988 года президент Рейган подписал законопроект, в котором правительство США приносило официальные извинения американцам японского происхождения и назначало всем живым жертвам интернирования компенсацию в размере 20000 долларов. Через месяц после выхода законопроекта в крупном американском журнале появилась статья, в которой подробно обосновывалась необходимость принесения извинений. В статье приводился обзор накопленных данных, свидетельствующих о том, что все эти события были глупой, ненужной и печальной страницей в истории США. Тем не менее журнал получил и опубликовал письмо человека, который во время войны был начальником японского отдела департамента военной информации. Этот джентльмен был сильно обижен данной статьей и тем, что Конгресс и президент принесли свои извинения. Отрицая исторические факты, он утверждал, что если бы американцы японского происхождения не были интернированы, то шпионаж сильно помешал бы успешному ведению войны. В лице автора этого письма мы видим неоспоримое доказательство того, что некоторые ошибочные установки никогда не умирают, продолжая свое позорное существование в течение неограниченного времени, если не вечно.
В рассмотренных случаях мы увидели примеры тех вполне обычных и не имеющих отношения к эмоциям когнитивных процессов, которые связаны с сохранением убеждений. Это предвзятость в пользу прежних убеждений при к сборе данных, интерпретация и реконструкция воспоминаний. Но, может быть, играют свою роль еще какие — нибудь другие факторы? В конце концов, последователи Джимми Суоггарта сохранили нечто гораздо большее, чем тайную симпатию к нему, — беззаветную преданность его слову. А отчет ФБР показался генералу Деуитту таким неубедительным, что он помог отправить тысячи людей в двухлетний «отпуск» в пустыню. Здесь присутствует не только холодная когнитивная предвзятость; тут при обдумывании информации, касающейся установки, действует мотив подтверждения.
Три фактора придают теме актуальность такого типа, что у человека появляется сильный мотив подтвердить имеющуюся у него установку, и поэтому он, реагируя на заслуживающее доверия сообщение, сопротивляется изменениям. Обычно у людей имеется сильная мотивация защищать или подтверждать установку, если 1) они чувствуют себя обязанными сохранять ей верность; 2) установка тесно переплетается с их основными ценностями, определяющими образ «Я»; и 3) они разделяют данную точку зрения со значимыми другими в их жизни.
Наш старый знакомый, чувство долга. В предыдущих главах мы часто затрагивали вопрос о психологическом влиянии чувства долга. Социальная жизнь так часто учит большинство людей тому, как важно держать свое слово, придерживаться последовательного курса, что люди могут бессознательно стремиться к последовательности. И действительно, поведение, которое противоречит свободно выбранному курсу, вызовет у человека тревожное состояние когнитивного диссонанса. Неудивительно, что исследования показывают, что испытуемые, которые выбрали для себя позицию, даже совершив самые незначительные действия — например, записав для экспериментатора свои мысли по данному вопросу или просто оценив свои установки по измерительной шкале — хуже поддаются убеждению под влиянием сообщения, противоположного их позиции, чем реципиенты, не выбравшие для себя позиции (Pallak et al., 1972; Rosnow and Suls, 1970). Всеми наиболее важными когнитивными реакциями на сообщение управляет желание остаться верным данному прежде слову и совершенным в прошлом поступкам. Человек внимательно изучает сообщение, выискивая в нем недостатки, и извлекает из памяти опровергающие его мысли. А как вы знаете, принцип последовательности оценок говорит о том, что чем дольше испытуемые оценивают сообщение, тем менее восприимчивыми они становятся. Когнитивные реакции в дальнейшем становятся все более враждебными.
Теперь вспомним всех последователей преподобного Суоггарта, которые как его преданная паства потратили на него много времени и денег и всецело ему доверяли. Ясно, что у многих из них преданность ему была настолько велика, что не позволила им принять сообщение о том, что их духовный вождь на самом деле — лицемерный грешник. А как быть с человеком, который отказался признать, что интернирование американцев японского происхождения было ошибкой? Почти полвека он был предан своим убеждениям и своим публичным поступкам, совершенным в качестве военного чиновника; это самая настоящая длительная и живучая преданность.
Когда установки являются «самоценными». У каждого человека есть своя система ценностей, т. е. неизменный набор мнений о том, какие виды поведения и какой стиль жизни являются предпочтительными или «хорошими» (Rokeach, 1973). Конечно, разные люди ценят различные вещи. Для некоторых людей главными, наиболее важными ценностями являются индивидуальная свобода и стремление кличному счастью; для других основная ценность — общественная гармония и межличностное доверие. Или, например, утверждают, что в то время как женщины, решая этические проблемы, ценят главным образом отношения поддержки, для мужчин доминантной ценностью является соблюдение абстрактных принципов справедливости (Gilligan, 1982). Но независимо от того, какие конкретные ценности входят в нашу систему ценностей, она во многом формирует наши представления о себе и наше самоопределение в окружающем мире. Некоторые вопросы имеют прямое отношение к тем ценностям, которые играют главную роль в нашем самоопределении, и поэтому мы формируем по отношению к ним установку, которая отражает и подкрепляет эти ценности. В качестве примера можно вспомнить Тони, установка которого против ограничений на продажу огнестрельного оружия была сильно связана с определяющей образ «Я» системой ценностей, в центре которой находилась индивидуальная свобода. Поскольку сильная связь между установками и ценностями имеет самоопределяющий характер, такую связь называют эго — актуальностью (Sherif and Hovland, 1961).
Как показал тот факт, что Тони отверг лекцию, призывавшую ввести ограничения на продажу огнестрельного оружия, установки, сильно связанные с ценностями, особенно трудно поддаются изменению (Johnson and Eagly, 1989; Sherif et al., 1973). Рассмотрим исследование, в котором студентов колледжа просили связать свои основные ценности с конкретными установками по неоднозначным вопросам (Ostrom and Brock, 1968). Испытуемые прослушивали речь, в которой проводилась мысль о том, что Гренландию не следует принимать в члены некоего Панамериканского Банка. Этой речи было вполне достаточно для убеждения испытуемых, у которых прежде явно не было мнения по этому вопросу или, по крайней мере, не было приверженности к какой — либо точке зрения. В конце концов, разве можно представить себе более неактуальный для студентов вопрос? Затем некоторых студентов просили подумать над тем, не отражают ли выдержки из этой речи некоторых ценностей, определяющих образ «Я». Такая возможность связать свою недавно сформированную установку со своими ценностями позволяла испытуемым эффективно укрепить эту установку. По сравнению с испытуемыми из контрольной группы (которых просили связать речь с маловажными идеями), испытуемые, связавшие установку с личными ценностями, меньше поддавались влиянию второй речи, которая по смыслу была противоположна первой.
Почему установки, связанные с определяющими образ «Я» ценностями, резистентны к изменениям? Во — первых, глубокие внутренние ценности существуют в системе поддерживающих их убеждений. Эти убеждения будут влиять на когнитивные реакции, вызванные сообщением, в котором ценности подвергаются сомнению. Второе соображение заключается в том, что изменение связанной с ценностями установки может создать угрозу для самооценки. Если согласиться с тем, что установка неверна, то это означает, что в нашей определяющей образ «Я» системе ценностей есть какие — то ошибки, откуда в свою очередь следует, что мы — не столь достойные люди, какими себя считали. И конечно, это также означает, что изменения в одной части нашей когнитивной системы отразятся на всей системе, во все части которой придется вносить изменения — т. е. проделывать большую когнитивную работу, вызывающую дистресс. Поэтому мы и сопротивляемся.
Более того, по сравнению с людьми, для которых тема сообщения не обладает эго — актуальностью, реципиенты эго — актуальных сообщений обычно не соглашаются не только с противоречащими их установке сообщениями, но и с более умеренными, «половинчатыми» аргументами. Поскольку позиция эго — актуальной установки связана с системой ценностей, то она ясно определена, и индивидуумы проводят четкое различие между теми точками зрения, которые достаточно близки к их позиции для того, чтобы быть принятыми и, возможно, интегрированными в их систему ценностей, и теми точками зрения, которые далеки от их собственной. Люди с эго — актуальными установками обладают более узкой сферой нейтральности. Они либо полностью соглашаются, либо категорически не соглашаются с данной установочной позицией по эго — актуальным вопросам. Они склонны ассимилировать очень близкие им позиции, включая их в свою сферу принятия — т. е. рассматривать их идентичными своим позициям или взаимозаменяемыми (Sherif et al., 1973; Sherif and Hovland, 1961).
Но чуть более далекие позиции, даже умеренно отдаленные, будут ими отвергнуты. Эти точки зрения попадут в сферу отвержения. С повышением эго — актуально — сти темы сфера отвержения увеличивается. Люди становятся более критичными и разборчивыми; они склонны преувеличивать расхождения между своей установкой и противоречащим ей сообщением. Их собственная установка играет роль настолько яркого и понятного эталона, что начинает действовать эффект контраста: различие между позициями в восприятии человека возрастает. Представьте себе, что вы 5 минут держите в руках шар для боулинга весом в 16 фунтов, а потом берете теннисный мячик. Он покажется вам легким, как перышко — и очень сильно отличающимся по весу (контраст). Но 15–фунтовый шар для боулинга будет невозможно отличить от 16–фунтового (ассимиляция).
Связи, которые сковывают. В повседневной жизни установки, связанные с ценностями, — это, как правило, те установки, которые люди разделяют со значимыми другими, т. е. с ближайшими друзьями, с пользующимися уважением коллегами, с ролевыми предписаниями, со своими героями и т. д. Когда установки приобретают социальное значение, мотивация их защиты еще более усиливается. Многочисленные исследования показывают, что самыми негибкими являются, вероятно, установки людей, которые активно участвуют в работе групп, защищающих какую — либо позицию (Sherif and Hovland, 1961). Членов группы, которые связаны общими интересами, как, например, активисты движения за защиту прав животных, и которые определяют смысл своей жизни через дело группы (в данном случае — прекращение всех лабораторных исследований на животных), нелегко «разубедить» в правоте «их дела».
Мы рассмотрели внушительное количество когнитивных и мотивационных факторов, которые являются одними из источников человеческой склонности к сопротивлению изменениям сложившихся установок и мнений. Можно ли как — нибудь преодолеть это сопротивление? В главах 4 и 5 мы указали на несколько факторов, которые увеличивают убеждающее воздействие коммуникации. Существуют ли дополнительные способы, позволяющие преодолеть особые барьеры, которые мы обсуждали в этой главе? На этот вопрос можно дать положительный ответ, но не следует ожидать чудес.
Желание слушателей быть объективными — это важный шаг к тому, чтобы они приняли более правильную и разумную установочную позицию. Если актуальность темы релевантна результату, то, как мы видели, это способствует такому систематическому мышлению, которое чаще всего приводит к принятию сильного сообщения. Но если вопрос эго — актуален для данной аудитории или у нее уже есть сложившаяся установка, которая достаточно значима для того, чтобы управлять мышлением и памятью людей, то аудитория будет недостаточно объективной (Zanna, 1990). Попросту говоря, люди часто либо не готовы, либо не могут быть объективными и восприимчивыми, даже если они этого хотят. Им может потребоваться некоторая помощь — какой — нибудь толчок или намек.
На слушателей можно воздействовать, «подтолкнув» их с помощью одного из нескольких способов. Один из них заключается в том, чтобы реципиенты вашего сообщения почувствовали, что они должны отчитываться перед беспристрастным и авторитетным источником. Второй способ — как — то склонить их к рассмотрению позиции, противоположной той, в правильности которой они сейчас убеждены. В — третьих, можно задавать им такие вопросы, на которые неизбежно будут даны положительные ответы, — и, следовательно, произойдут изменения в самовосприятии реципиентов. В — четвертых, вы можете сделать так, чтобы ваше сообщение затрагивало потребности, которым служат установки вашей аудитории — «мишени». Давайте рассмотрим каждый из этих методов преодоления сопротивления.
Людей можно подтолкнуть к требующему определенных усилий объективному рассмотрению информации об их установке, если создать ситуацию «подотчетности». Для этого людей следует убедить в том, что им будет необходимо обосновать свои взгляды перед другими. Постойте — ка, можете сказать вы. Разве тогда тема не станет актуально релевантной созданию впечатления, вследствие чего мышление будет предвзятым в пользу формирования умеренной установки, которая никому не покажется неприемлемой? Да, мы уже видели, что такое может случиться. Все дело в том, чтобы заставить людей поверить, что согласие с другими менее важно, чем правильность или справедливость их установок или мнений, а эти качества могут и будут оцениваться с помощью определенного объективного критерия. Например, главный менеджер компании может попросить каждого из нескольких подчиненных ей сотрудников разработать и представить ей стратегический план маркетинга нового продукта, добавив, что она согласится с «лучшим планом». Каждый сотрудник должен будет лично обосновать свой план перед начальницей, которая сама является опытным специалистом по маркетингу. Исследования в области принятия деловых решений показывают, что в такой ситуации сотрудники будут не только старательнее работать над своими задачами по сравнению с тем, как они работали бы, если бы не должны были отчитываться, но они также будут мыслить более объективно и широко. Они рассмотрят больше возможностей и проявят большую готовность к анализу и включению в свои планы данных, которые противоречат их первоначальным предположениям (Janis and Mann, 1977).
В процессах убеждения «подотчетность» оказывает аналогичное «объективизирующее» влияние, уменьшая предвзятость. В одном исследовании студенты колледжа анонимно записывали свои мнения и чувства по поводу презумпции невиновности, применения смертной казни и военного бюджета США. Некоторых испытуемых предварительно заставили чувствовать себя подотчетными, дав им понять, что впоследствии их попросят обосновать свою позицию перед другим испытуемым. Остальные испытуемые не должны были отчитываться перед другими. Подробный анализ записанных ими мнений показал, что подотчетные испытуемые учитывали больше различных и противоречивых аспектов проблем, чем неподотчетные испытуемые. Чувство подотчетности заставило испытуемых мыслить сложнее и пытаться интегрировать противоречивые идеи и факты для формирования логически последовательной и правильной точки зрения (Tetlock, 1983).
Конечно, область использования метода подотчетности для борьбы с предвзятостью имеет определенные границы. Этот метод наиболее эффективно делает людей объективными, когда они формируют новые установки или пересматривают нечеткие установки. Он не столь действен в тех случаях, когда надо, чтобы люди отказались от уже сложившихся убеждений, которые были основаны на ложной информации (Tetlock and Kim, 1987; Tetlock et al., 1989). Хотя у людей, уже имеющих сложившееся мнение, чувство подотчетности тоже порождает мотивацию быть объективными, они все же могут оставаться под влиянием глубоко укоренившегося убеждения.
С предвзятостью мнений можно бороться и с помощью метода «рассмотрим противоположную точку зрения». Сколько раз вам случалось попадать в ситуацию, когда вы были членом группы, которая должна выбрать план действий или позицию? Иногда в ходе обсуждения становится ясно, что все члены группы очертя голову устремились мыслями в одном направлении, к единодушному решению. Перед тем как его принять, один из членов группы высказывается в таком духе: «Подождите минуточку. Давайте я сыграю роль «адвоката дьявола» и выступлю в поддержку другой стороны». Затем этот человек оспаривает решение, которое всем казалось совершенно очевидным. И правда, процесс принятия решения замедляется. Возможно, группа по — новому взглянет на вопрос. Иногда высказывание вслух противоположной точки зрения помогает выявить проблемы, и группе приходится пересматривать свое первоначальное решение или даже вообще от него отказываться.
Иногда ваши собственные суждения могут также выиграть, если вы хотите и можете сыграть роль «адвоката дьявола» перед самим собой. Но вы должны быть особым «дьяволом». Одной самокритики мало; вам придется рассмотреть и представить себе возможность того, что истинным и правильным является мнение, противоположное вашему.
Это было продемонстрировано в исследовании, посвященном поиску когнитивных методов борьбы с необъективностью интерпретации, о которой мы говорили в главе 4 (Lord et al., 1984). В одной из экспериментальных групп была в точности повторена процедура исследования, рассмотренного нами ранее. Сторонники и противники применения смертной казни анализировали два исследования, в одном из которых подтверждалось, а в другом опровергалось утверждение о том, что применение смертной казни способствует снижению уровня преступности. Как и в оригинальном эксперименте, эта информация оказала на испытуемых любопытное влияние — произошла поляризация мнений испытуемых, т. е. они разделились на два лагеря с резко противоположными убеждениями. Несмотря на то что они анализировали одни и те же данные, из которых трудно было сделать определенные выводы, сторонники смертной казни становились еще более яростными сторонниками, в то время как противники начинали еще сильнее возражать против ее применения. Люди избирательно принимали факты того исследования, с которым они были заранее согласны. В двух других группах исследователи пытались «корректировать» эту предвзятость, давая испытуемым особые инструкции. В инструкции, предназначенной для того, чтобы сделать испытуемых непредубежденными, их просили «быть как можно более объективными и непредвзятыми» и, как судьи или присяжные, «взвешивать факты справедливо и беспристрастно». В другой инструкции, с помощью которой испытуемых хотели склонить к рассмотрению противоположной точки зрения, им объясняли, как может возникнуть предвзятая интерпретация, и просили их на каждом шаге рассуждений спрашивать себя о том, дали бы они такую же высокую или низкую оценку данному исследованию, если бы оно приводило к противоположным выводам.
Рис. 6.2. Рассмотрение противоположной точки зрения предотвращает поляризацию мнений После чтения одинаковой информации, не позволявшей сделать определенных выводов о влиянии применения смертной казни на снижение уровня преступности, сторонники и противники смертной казни, не получившие специальной инструкции быть непредвзятыми при рассмотрении данных, еще сильнее укреплялись в своем мнении. Поляризация мнений не произошла только у тех испытуемых, которые получили инструкцию «рассмотреть противоположную точку зрения». (Источник: Lord, Lepper, and Preston, 1984.)
Эти разные инструкции весьма по — разному повлияли на испытуемых, как видно из рис. 6.2. Выполнение инструкции, предназначенной для уменьшения предвзятости, совсем не повлияло на эффект поляризации. Однако выполнение инструкции, предназначенной для рассмотрения противоположной точки зрения, привело к исчезновению поляризации. Уверенность сторонников смертной казни в том, что ее применение приводит к снижению уровня преступности, не возросла, и их установки на целесообразность применения смертной казни не стали сильнее. Испытуемые, которые были противниками применения смертной казни, также не изменили своего мнения.
Почему же одна инструкция подействовала, а другая — нет? Похоже, что когда людей просят проявить осторожность и быть объективными, то у них просто появляется мотивация более тщательно обдумывать проблему. Однако более тщательное обдумывание приводит как раз к усилению внутренней склонности к последовательности, которая возникает вместе с появлением сложившегося мнения. Испытуемые, получившие инструкцию быть непредвзятыми, верили, что они мыслят объективно; но на самом деле они просто не знали о том, как обычно работает ум человека, у которого уже есть мнение, т. е. в данном случае — их ум. И правда, кто из нас когда — либо считал, что сам он мыслит предвзято — разве не «они» всегда бывают необъективными? Испытуемые, которых просили рассмотреть противоположную точку зрения, находились в таком же неведении о присущей уму предвзятости. Однако, следуя инструкции, эти испытуемые генерировали возможности, которые никогда не были бы ими рассмотрены, если бы они мыслили «обычным способом». Поскольку благодаря инструкции эти мысли и идеи пришли им в голову, то они оказывали влияние на мышление и оценки. Главный шаг заключался в том, чтобы сделать противоположную точку зрения заметной и значимой для людей.
Изучая рис. 6.2, вы можете подумать, что победа, которая с помощью рассмотрения противоположной точки зрения одержана над предвзятостью интерпретации, является лишь частичной. Хотя не произошло поляризации мнений испытуемых, но они все — таки не склонились к более умеренным позициям. Это действительно так, но ведь и Рим был разрушен не за один день. Поляризация мнений является частью процесса «закалки» (hardening) установок и мнений, в результате которого они укореняются в умах еще глубже и становятся менее гибкими. С помощью метода рассмотрения противоположной точки зрения этот процесс удалось хотя бы остановить, если не повернуть вспять. В результате установки, может быть, еще удастся изменить, если представить веские доказательства в пользу противоположного мнения.
Задавая вопросы, можно довести людей до парадоксальных выводов
В главе 3 мы обсуждали, как люди могут постепенно поверить в собственные слова или поступки, к которым их незаметно подтолкнули силы, порожденные ситуацией. Мы видели, например, что можно так сформулировать вопросы анкеты, чтобы они подсказывали людям ответы о самих себе, которые порождают самоатрибуции, заставляющие людей видеть себя в ином свете. Аналогичная процедура с использованием наводящих вопросов может применяться для изменения социально — политических установок. Методика основана на эксплуатации общепринятого правила ведения беседы, которое предписывает отвечать на вопросы, а не оспаривать их (Grice, 1975). Если задавать должным образом поставленные вопросы, то, следуя упомяну-
Рис. 6.3. «Лучше или хуже?» Выразив в вопросе свою неуверенность, девочка по крайней мере не получит несомненно отрицательного ответа.
тому правилу, люди будут вынуждены обосновывать позиции, которые на самом деле противоположны их собственным мнениям.
В качестве примера рассмотрим случай, который произошел с Уилмой, придерживающейся довольно консервативных традиционных взглядов на тендерные роли. Однажды знакомая спросила ее: «Как ты думаешь, почему из женщин получаются лучшие начальники, чем из мужчин?» Если следовать правилу ведения разговора, то хотя бы часть ответа Уилмы должна быть посвящена объяснению факта, который вообще — то противоречит ее мнению: «На самом деле я не знаю, правда ли это вообще, но надо подумать. Ну, женщины все же лучше понимают потребности и чувства других людей, и им лучше удается поддерживать согласие в группах». Дав такой ответ, Уилма подтверждает содержавшееся в вопросе предположение о том, что женщины фактически лучше справляются с руководящими ролями. А после этого лишь один небольшой шаг отделяет ее от заключения о том, что она, в общем — то, не так уж и привержена традициям — или о том, что у нее, может быть, слишком крайние консервативные взгляды. Всего лишь немного изменилось самовосприятие плюс чуть — чуть самоубеждения. В ряде исследований найдены подтверждения того, что такая коварная процедура может эффективно применяться для изменения установок (Swann and Ely, 1984; Swann et al., 1988). Это хороший способ заставить человека рассматривать мнения, противоречащие его установкам, при этом «не запуская» когнитивных процессов, которые защищают установки. Постоянно применяя этот способ, можно постепенно подтачивать установки.
Однако описанная процедура обладает одним недостатком. Возможно, вы помните, что ясные, четко сформированные установки менее подвержены изменениям через процессы самоатрибуции. И уж конечно, метод наводящих вопросов не приведет к успеху, если человек глубоко уверен в правильности своей установки. Как вы помните, Уилма была «довольно консервативна». В отличие от нее, Конни абсолютно уверена в своих консервативных взглядах на роль женщины, и в результате она будет оспаривать наводящие вопросы, в которых содержится либеральная посылка. Если вы спросите ее, почему из женщин получаются лучшие начальники, она прямо заявит, что обычно ничего подобного не бывает. Если вы спросите ее, что ей больше всего нравится в «чувствительных мужчинах», она ответит: «Они знают, что я не соглашусь с ними встречаться, поэтому и не просят об этом». Так что же, чтобы изменить взгляды Конни, нам придется поискать другой метод? Или можно все — таки «подправить» их с помощью метода наводящих вопросов?
Ответ гласит: можно подправить. Именно так поступили Уильям Суонн и его коллеги (Swann et al., 1988), и в результате их социально — психологического «ремонта установок» родилась парадоксальная методика «сверхустановочного» наводящего вопроса. Методика основана на следующих рассуждениях: абсолютно уверенные в своих установках люди — такие, как Конни, — отказываются давать утвердительные ответы на любые вопросы, в которых подразумевается позиция, отличающаяся от их собственной точки зрения. Такой человек хочет, чтобы вы ясно поняли, каковы его взгляды (Swann, 1983). Он оспаривает даже те вопросы, в которых «заложена» его собственная установка, но в более крайнем варианте: например, если его собственная установка имеет оценку «7» по девятибалльной шкале, а полученное им сообщение — оценку «9». Как же он сопротивляется? Он спорит, выступая против крайней позиции. В этом случае абсолютно уверенного человека можно подтолкнуть к самоатрибуции более умеренной позиции по данному вопросу, чем та, которую он приписывал себе первоначально. Как ни парадоксально, но он изменит свою точку зрения в сторону, противоположную той, в которую его подталкивал вопрос.
Такова логическая основа метода, а вот как он выглядит на практике — Конни надо задать вопрос примерно такого типа: «Почему вы разделяете мнение некоторых мужчин, которые считают, что женщинам лучше ходить босиком и быть всегда беременными?» или «Почему из мужчин всегда получаются лучшие начальники, чем из женщин?» Конни (мы надеемся) отвергнет эти вопросы, обнаружит, что она при этом высказала почти либеральные мысли, и в конечном итоге переменит свое мнение в сторону «либерализма», о наличии которого в собственных мыслях она прежде не подозревала. Теперь нам известны теоретические и практические аспекты метода — а как насчет результатов? В двух исследованиях было обнаружено, что парадоксальная методика оказывает предполагаемое влияние на людей, глубоко уверенных в своих установках (Swann et al., 1988).
Такой парадоксальный эффект имеет место потому, что люди, уверенные в своих мнениях, хотят, чтобы другие ясно поняли, что они думают по данному поводу. Они не являются экстремистами, для которых предназначен данный вопрос, и очень стараются показать это. Кроме того, возможно, что вступает в действие процесс, который мы обсуждали в главе 5, — психологическое реактивное сопротивление. Очень уверенные люди могут подумать, что если спрашивающий задает столь экстремистский вопрос, то он предполагает, что они «подпишутся» под любым устаревшим или глупым мнением, лишь бы оно было «на их стороне». Поэтому у них появляется мотивация подтвердить свое право на индивидуальную и дифференцированную позицию.
Умный агент влияния может с огромной эффективностью умело сочетать парадоксальный метод, использование психологического реактивного сопротивления и изменение сферы принятия и сферы отвержения. Начав с экстремистских позиций, которые заведомо находятся в сфере отвержения убеждаемого человека, можно затем последовательно высказывать менее крайние утверждения, с которыми человек вербально не согласится. Постепенно человек начнет не соглашаться с утверждениями, которые первоначально находились в его сфере принятия, пока он не отвергнет именно ту позицию, из — за которой внушаемая ему точка зрения была неприемлемой (Varela, 1971).
Используя описанные выше методы, мы в первую очередь пытаемся «обойти» когнитивные процессы и структуры, которые защищают установки и мнения от изменений. В основе последнего из методов, о которых мы собираемся здесь рассказать, лежат главным образом мотивационные аспекты сопротивления и потребности, обслуживаемые установками. Мы видели, что установки приносят большую пользу. Они играют роль обобщающих оценок, которые могут управлять нашим поведением, и эталонных мнений, которые наделяют смыслом и упорядочивают сложный и часто сбивающий нас с толку окружающий мир.
У некоторых установок есть даже более узкоспециальные функции (Katz, 1960; Smith et al., 1956). В главе 1 и в начале этой главы говорилось о том, что наши наиболее важные установки влияют на формирование нашей личной идентичности, определяя наши представления о себе и помогая нам выразить самые глубокие убеждения. Эту функцию установок называют ценностно — экспрессивной функцией. Установка может также выполнять функцию самозащиты — она может быть утверждением какого — либо чувства или мнения, несовместимого с внутренними конфликтами и тревогами, таким образом защищая индивидуума от осознания наличия конфликта. Установка может выполнять также познавательную функцию. Установка может давать индивидууму ощущение, что он понимает окружающий мир и может им управлять — т. е. знание. И, наконец, еще одна функция установок — это социальная адаптация; выражая установку, индивидуум получает возможность включиться в значимые социальные группы и ситуации.
Такой функциональный подход позволяет заключить, что установка изменится в том случае, если потребность, которую она обслуживает, будет удовлетворена или устранена другими средствами, или если окажется, что той же потребности лучше служит другая установка (Негек, 1986). Таким образом, убеждающие сообщения имеют больше шансов изменить установки человека в тех случаях, когда они адресованы тем функциям, которые обслуживаются релевантными установками (Snyder and De Bono, 1987).
В одной серии исследований было обнаружено, что существуют две категории людей: 1) те, кто высоко ценит свою гармоничную включенность в социальные ситуации и работает над этим; и 2) те, кто высоко ценит последовательность своего поведения, осмысленно отражающую внутренние чувства, мнения и ценности. Тех, кто относится к первой группе, называют людьми с высоким уровнем самомониторинга (Snyder, 1979), потому что они внимательно следят за ситуацией в поисках сигналов, по которым они могли бы понять, какая самопрезентация соответствует данной ситуации. Такие люди склонны сохранять те установки, которые выполняют функцию социальной адаптации. Тех, кто принадлежит ко второй группе, называют людьми с низким уровнем самомониторинга, потому что они не ориентируют свое поведение на ситуацию; они, как правило, придерживаются ценностно — экспрессивных установок. Соответственно, люди каждого из этих типов будут сильнее менять свои установки в ответ на те убеждающие сообщения, которые адресованы их специфическим потребностям. В одном исследовании эти рассуждения получили подтверждение. Было обнаружено, что люди с высоким уровнем самомониторинга предпочитали рекламу товаров, основанную на социальном образе пользователя этого товара, в то время как люди с низким уровнем самомониторинга предпочитали рекламу, в которой подчеркивалось качество и полезность товара (Snyder and DeBono, 1985). В другом исследовании сообщение, касавшееся социально — политической проблемы, включало в себя авторитетную информацию либо о точке зрения людей, принадлежащих к группе равных реципиентам, либо о позиции людей, придерживающихся желательных личных ценностей. Люди с высоким уровнем самомониторинга сильнее изменили свои установки в ответ на информацию о мнении равных им людей (мотив социальной адаптации), в то время как люди с низким уровнем самомониторинга сильнее изменились тогда, когда сообщение содержало информацию о лежащих в его основе ценностях (ценностно — релевантный мотив) (De Bono, 1987).
Так же как для применения метода наводящих вопросов необходимо заранее знать позицию человека — «мишени», которого вы собираетесь убеждать, для применения метода убеждения, нацеленного на функции установок, надо знать, какой функции служит данная установка человека — «мишени». В одной работе приводится следующий пример (Herek, 1986). Жители одного микрорайона, г — жа Вагнер и г — н Адамс, являются противниками плана постройки в их микрорайоне больницы, специализирующейся на лечении больных СПИДом. Г — жа Вагнер отрицательно относится к плану строительства больницы потому, что для нее СПИД ассоциируется с гомосексуализмом, который она отвергает из религиозных соображений. Г — жа Вагнер выражает свою личную идентичность и свои ценности через свои религиозные убеждения. Таким образом, ее установка против строительства больницы, специализирующейся на лечении больных СПИДом, частично выполняет более широкую ценностно — экспрессивную функцию. Для г — на Адамса СПИД тоже ассоциируется с гомосексуализмом, который для него является психологическим «пунктиком»: у него гомофо — бия. Его установка выполняет функцию самозащиты.
Зная все это, стали бы вы пытаться с помощью одной и той же коммуникации убедить обоих согласиться на строительство больницы? Конечно же, нет. Сообщение должно быть составлено «по индивидуальному заказу», чтобы оно соответствовало потребностям конкретных людей — «мишеней». В сообщении для г — жи Вагнер можно попытаться убедить ее в том, что она лучше всего выразит свои религиозные убеждения, если энергично поддержит план строительства больницы — таким образом она проявит благочестивую любовь к ближнему и истинное христианское милосердие, позаботившись о несчастных, которых обходят стороной черствые и бесчувственные нечестивцы. Можно даже заставить ее вспомнить притчу о добром самарянине, примеру которого она последует, если поможет попавшим в беду людям, особенно когда другие торопятся пройти мимо.
В сообщении для г — на Адамса можно указать на то, что СПИДом болеют далеко не только гомосексуалисты; его жертвами также являются люди гетеросексуальной ориентации, наркоманы, употребляющие наркотики внутривенно, и даже дети, заболевшие в результате переливания зараженной крови. Может быть, стоит подчеркнуть, что в процессе исследования течения СПИДа ученые могут открыть секрет лечения рака и других болезней иммунной системы, которыми г — н Адаме может заболеть, как и всякий другой человек. У таких индивидуумов очень сильная когнитивная предвзятость, а вопрос обладает для них высокой эго — актуальностью, но у вас появится шанс их убедить, если ваши аргументы будут нацелены на функции, которым служат их установки. К каждому человеку необходим свой подход.
Если у вас сложилось мнение, что убедить людей непросто, то готовьтесь к рассмотрению противоположной мысли: некоторые люди слишком легко поддаются убеждению. Эти два положения противоположны, но не являются несовместимыми. Сопротивление является следствием того, что у человека сформировались способы мышления и сложились установки, которые искажают когнитивные и эмоциональные реакции, не позволяя ему усомниться в их правильности. Слишком слабое сопротивление характерно для тех случаев, когда установки и мнения находятся еще на стадии формирования; когда ситуационные силы, будучи довольно мощными, настолько «замаскированы», что человек их не замечает; когда индивидуум переживает «кризис веры» или когда он помещен в новую и сильно отличающуюся от прежней социальную среду.
Существуют также определенные типы людей, которые сильнее других подвержены социальным влияниям. Хотя влияние ситуационных факторов и характеристик сообщения часто преобладает над влиянием индивидуальных различий, бывает и так, что люди, которые легче всего поддаются убеждению в одной ситуации, в других ситуациях также оказываются самыми податливыми (см. Hovland and Janis, 1959; Janis and Field, 1956).
Для людей, легко поддающихся убеждению, обычно характерна низкая самооценка (McGuire, 1985). Как вы думаете, почему? Дело в том, что они мало уважают самих себя, в том числе и свои мнения и установки. Следовательно, у людей с низкой самооценкой может быть ослаблена мотивация защиты своих убеждений, и когда они все — таки пытаются защищаться, выдвигая встречные аргументы, то легче сдают свои позиции. Но не думайте, что, имея дело с теми, у кого снижена самооценка, вы всегда одержите верх. Низкая самооценка может приводить к плохому пониманию сообщения — откуда следует, что установки мало изменятся, если индивидуум считает, что он не способен осмыслить сообщение. Кроме того, люди с чрезвычайно низкой самооценкой иногда не принимают никаких точек зрения, содержащих в себе убежденность, как бы говоря самим себе: «Разве я могу иметь какие — нибудь убеждения, раз я, скорее всего, неправ?»
Между низкой самооценкой и застенчивостью существует сильная корреляция, поэтому неудивительно, что при некоторых обстоятельствах застенчивые люди легко поддаются убеждению (Zimbardo, 1977). Прослушав убеждающую речь, в которой защищается позиция, противоположная их собственной, застенчивые люди часто соглашаются с ней — но только в том случае, если они ожидают, что им придется публично отстаивать свою позицию. Если они не предполагают никаких публичных выступлений, то убедить их не легче, чем людей, равных им в прочих отношениях, но не страдающих застенчивостью.
Нетрудно найти яркие примеры перемены убеждений и изменения установок, причем многие из этих случаев дорого обходятся как обществу, так и личности. Давайте рассмотрим три из них: 1) вовлечение в секты, 2) вовлечение в террористические организации и 3) приобщение детей к курению.
Вовлечение в секты. Как уже говорилось в первой главе, религиозные секты, такие как мунисты и кришнаиты, разработали эффективные программы обращения в свою веру. Их члены также знают, как выбирать людей — «мишеней». Члены сект ходят по улицам и вокзалам и выискивают подростков, которые выглядят «подавленными и не в своей тарелке». Поэтому типичными новообращенными являются старшие подростки, испытывающие чувство отчуждения и изоляции. Такие юноша или девушка могут чувствовать себя нелюбимыми и одинокими. Проблемы переходного возраста; неумение выбрать для себя профессию; осознание того, что «реальный мир» равнодушен и лицемерен, — все это может заставить индивидуума усомниться в убеждениях и ценностях родителей и господствующей культуры. У такого человека «ослаблено сопротивление», поэтому он легко может «подцепить вирус» от агента влияния.
Возможно, вы захотите еще раз перечитать приведенное в первой главе описание приемов вовлечения в секту мунистов, а также вспомнить, какова роль самоатрибуции и когнитивного диссонанса (глава 3) в самоизменении. Теперь мы можем добавить, что при вербовке новых членов сект в основном используются убеждающие сообщения, составленные так, чтобы можно было сыграть на слабости и неопределенности имеющихся у них убеждений и подавить остатки естественного сопротивления новичка — такие как подтверждающая предвзятость и необъективная интерпретация.
В эти сообщения заложены «заряды любви», которые являются очень сильным поощрением для людей, лишенных любви, поэтому мотивация поверить этим сообщениям чрезвычайно велика. Речи произносят опытные лекторы, которые поощряют в новообращенных некритическое восприятие. Они должны «слушать сердцем», а не умом. «Непредубежденность» в данном случае означает податливость ума и его ориентацию на принятие аргументов сообщения. В конечном счете, «разум сердца» играет довольно незначительную роль. Менее формальные сообщения исходят от похожих на самого новичка привлекательных сверстников, которые с помощью риторических приемов специально искажают их смысл таким образом, чтобы затруднить тестирование реальности и облегчить реатрибуции. От обращаемых в новую веру требуют согласия не с «новыми» идеями или принципами, а со знакомыми и приятными словами и фразами (такими, как «мир и спокойствие»). Эти сообщения, наряду с методами, затрагивающими практически все процессы передачи влияния, которые мы обсуждали в этой книге, могут оказывать неотразимое воздействие на людей, испытывающих неуверенность и не имеющих установившегося стиля жизни.
Освобождение от моральной ответственности и культ террора. Людям можно внушить убеждения, которые толкают их на гораздо более ужасные поступки, чем уход в религиозную секту. Восьмидесятые годы были десятилетием ошеломляющих террористических актов… Взятие заложников; бомбы, подложенные в автомобили, самолеты, аэропорты и клиники, где производятся аборты; яд в таблетках тайленола, йогуртах и фруктах; нападения террористов — смертников на военные базы — и этот список далеко не полон. Как могут люди убивать, калечить и терроризировать ни в чем не повинное население? Отвечая на этот вопрос, мы можем вспомнить исследования Милграма, посвященные повиновению, которые показали, что обычные, вполне достойные люди — вовсе не чудовища и исчадия ада — способны совершать зло. Что касается терроризма, то далее мы узнаем, что обычных людей можно заставить поверить, что терроризм — вполне хорошее и приемлемое средство и что при определенных обстоятельствах лишить жизни или подвергнуть риску невинных людей вполне допустимо с точки зрения морали.
Психолог Альберт Бандура (Bandura, 1990) называет такой процесс убеждения освобождением от моральной ответственности и описывает несколько путей оказания влияния, которые делают его возможным (см. рис. 6.4). Чаще всего будущий террорист глубоко предан делу, которое находится под внешней угрозой. С помощью многократных сообщений, в которых подчеркивается эта угроза, можно поляризовать его эмоции. Затем можно морально оправдать насильственные действия против невинных людей, поскольку они якобы необходимы для сохранения «нашей свободы» или являются выражением «Божьей воли». Кроме того, проповедники терроризма пользуются для его оправдания принципом контраста, позволяющим изменить восприятие преступных действий, которые они одобряют. Они утверждают, что хотя эти действия и достойны сожаления, они просто пустяк по сравнению с теми жестокостями, которые «они» совершают по отношению к «нам». Более того, подчеркивая необходимость защиты от внешней угрозы, участие в террористической деятельности можно представить в виде моральной обязанности. Проповедники терроризма могут также пользоваться эвфемизмами, чтобы замаскировать связь между предлагаемыми преступными действиями и их реальными последствиями для живых людей, которые дышат и чувствуют. Они не говорят, что бомба, подложенная террористом, приведет к чудовищным убийствам невинных людей. В их формулировке «мы — борцы за свободу» должны уничтожить «врагов» или «неверных», нанеся им «справедливый выборочный удар».
Конечно, обращение человека в убежденного террориста, т. е. в убийцу, происходит не сразу. Бандура напоминает нам, что для этого требуется «интенсивная психологическая подготовка по освобождению от моральной ответственности», но время которой будущие террористы могут даже не осознавать в полной мере,..»: какому «превращению они подвергаются». Однако после того, как такое превращение произошло, им становится гораздо легче совершать действия, предосудительные с точки зрения морали. А после совершения этих действий произойдет дальнейшее укрепление террористических установок за счет когнитивных искажений, смещенных эмоций и самооправдания. С помощью аналогичных процессов проводилась подготовка молодых греческих солдат, которых превращали в жестоких палачей для других греков — гражданских лиц, обвинявшихся в шпионаже или считавшихся политическими врагами (Haritos — Fatouros, 1988). Военные пользовались методикой селективной десенсибилизации к избиению другого человека до полусмерти. Подготовка была организована так, что сначала новобранец наблю-
Рис. 6.4. Методика освобождения от моральной ответственности за деструктивное поведение Когнитивные или эмоциональные шаги, сделав которые люди морально отдаляются от своих деструктивных действий. (Источник: Bandura, 1990.)
дал за избиениями, затем недолго участвовал в групповом избиении, затем начинал принимать более активное участие и наконец терзал жертву один на один — причем делал это, не испытывая чувства вины, раскаяния или даже тени сострадания к другому человеку, которому он калечил голову, конечности или внутренние органы.
Курение в школьном туалете. Курение тоже убивает, хотя и медленнее, чем террористические акты. В первой главе этой книги мы с вами удивлялись, почему так много людей — и особенно молодежи — все — таки начинает курить. Большинство курильщиков начинает курить в детстве или юности, обычно в возрасте до 19 лет, а довольно часто — в 14 лет и даже раньше.
Почему? Как вы можете ожидать или знаете по собственному опыту, главной побуждающей силой является социальное давление. В ранней юности огромную роль в самосознании играет желание быть не хуже других, хорошо выглядеть и перестать казаться «всего лишь ребенком». В это же время люди переживают свой первый «кризис идентичности», а в результате развития мышления у них появляются представления об альтернативных реальностях и стилях жизни (Evans, 1984). Поэтому подростки примеряют на себя новые роли; они экспериментируют. Испробовав разные роли, они выбирают для себя те, которые приносят им социальное одобрение и самый удобный для них образ «Я». В ранней юности податливость давлению сверстников достигает максимума, и весьма вероятно, что старшеклассники, которые «тусуются» с группой курильщиков, сами попробуют курить (Mosbach and Leventhal, 1988). Подражания поведению взрослых можно также ожидать от подростков, которые расстаются со своим детским образом «Я». Таким образом, если родители или старший брат подростка курят, то вероятность того, что он тоже начнет курить, значительно возрастает (Flay et al., 1985). Вредное воздействие подобных влияний особенно сильно среди подростков с низкой самооценкой или чувством беспомощности (Evans, 1984). И, наконец, дети видят самую разную рекламу — по телевидению, в печати и на придорожных щитах, — изображающую привлекательных взрослых, которые курят и одновременно получают удовольствие от какой — нибудь чрезвычайно увлекательной деятельности, например сексуальной.
Сделать людей менее податливыми для чужого влияния — задача в принципе простая. Главное, что для этого нужно, — это встроить в соответствующую систему установок все те атрибуты удивительной способности к сопротивлению и жизнестойкости установок, которые мы рассматривали в этой главе. Другими словами, для того чтобы человек не поддавался изменениям, в нем надо воспитать и развить те же психологические качества, которые приходится преодолевать, чтобы добиться изменений. Это все равно что запустить процесс убеждения в обратном направлении.
Существует ряд способов повышения сопротивляемости людей влиянию. Можно 1) поощрять в них преданность уже имеющимся убеждениям; 2) давать им знания; 3) учить их оспаривать чужие аргументы; или 4) предупреждать их о готовящихся атаках на их стиль жизни и установки. Давайте вкратце рассмотрим каждый из этих методов повышения сопротивляемости.
Открытое голосование. Принятие определенной позиции, особенно в присутствии других людей, очень сильно повышает сопротивляемость. Как мы уже неоднократно видели, данные обязательства побуждают людей к парированию аргументов, противоречащих их установкам. Это особенно верно в тех случаях, когда вербальные и поведенческие обязательства для индивидуума связаны с его или ее личностными ценностями (Lydon and Zanna, 1990).
Подкрепление знаниями. В предыдущих главах мы провели обзор исследовательских данных, свидетельствующих о том, что сопротивляемость людей убеждающим призывам выше тогда, когда их установки надежно опираются на знания об объекте или проблеме или на опыт. Обладая знаниями, проще выдвигать контраргументы (Wood, 1982). Знания также способствуют тому, чтобы установка была четкой и сильной. Такая установка всегда находится «под рукой», поэтому маловероятно, что индивидуума можно склонить к самоатрибуциям на основе поступков, совершенных под воздействием ситуационного влияния (Chaiken and Baldwin, 1981).
В некоторых ситуациях из — за отсутствия базы знаний индивидуумы становятся особенно уязвимыми для убеждающих атак на их мнения. В любом обществе существует ряд мнений, которые разделяются всеми его членами, поэтому эти мнения никогда не подвергаются сомнению. Такие мнения называются культурными трюизмами. Просто предполагается, что эти мнения верны, и о них никогда особенно не задумываются. В западной культуре к культурным трюизмам относятся такие утверждения, как «полезно чистить зубы каждый раз после еды» и «психические болезни не заразны». Убеждающие сообщения, направленные на опровержение этих культурных трюизмов, как правило, бывают довольно эффективными просто потому, что у людей слабая защита. Их когнитивная структура, т. е. крепость, в которой находится установка, имеет такие низкие стены и слабое вооружение, что атакующее сообщение невозможно эффективно оспаривать. Отсюда следует, что одним из способов повышения сопротивляемости нападкам на культурные трюизмы является снабжение людей информацией и аргументами, которые подкрепляют трюизмы. Например, перед тем как люди услышат аргумент против частой чистки зубов, можно показать им, что результаты субсидированных правительством исследований говорят о том, что люди, которые чаще чистят зубы, реже болеют кариесом. Исследования показали, что по сравнению с людьми, на которых просто «обрушилось» сообщение, направленное против трюизма, те, кто получил поддерживающую защиту перед прослушиванием сообщения, меньше изменяют свои установки в ответ на это сообщение (McGuire and Papageorgis, 1961).
Прививки против убеждения. Однако для усиления защиты от убеждения существуют и более хорошие способы. Вильям Макгир (McGuire, 1964) провел аналогию между процессами формирования средств психологической защиты от убеждения и биологическими процессами защиты от заболеваний, вызываемых микробами. Мы защищаемся от болезней двумя способами. Во — первых, правильно питаясь и занимаясь физическими упражнениями, мы придерживаемся здорового образа жизни, что укрепляет и поддерживает нашу иммунную систему. Но, во — вторых, когда мы подвергаемся сильным атакам со стороны микробов, например во время большой эпидемии гриппа, мы делаем прививки. Нам делают укол и вводят небольшое количество болезнетворных микробов, что стимулирует организм к выработке антител, которые помогут отразить полномасштабные атаки микробов в будущем.
По аналогии с атаками на установки первый уровень защиты, т. е. правильное питание и забота об организме, соответствует обеспечению людей поддерживающей защитой от убеждения. Можно ли провести параллель между вторым видом биологической защиты, т. е. вакцинацией, и защитой от убеждения? Макгир предложил такой метоцзащиты с помощью прививки: можно подвергнуть мнение слабой критике и подсказать людям, как отразить эту критику, предложив контраргументы и поощряя обдумывание собственных аргументов для отражения атаки. После того как человек справится со слабой атакой, у него будет достаточно «когнитивных антител», чтобы противостоять полномасштабному нападению микробов убеждения. В этих рассуждениях есть свой резон. В нескольких исследованиях было обнаружено, что люди, которые сначала подвергаются несильному нападению на свои убеждения, касающиеся чистки зубов, — нападению, которое им удается отразить, — способны впоследствии удерживать свои позиции под воздействием сильного сообщения, атакующего их убеждения (McGuire and Papageorgis, 1961; Papageorgis and McGuire, 1961). Ha самом деле, как вы можете увидеть из результатов одного исследования, обобщенно представленных на рис. 6.5, метод защиты с помощью прививок повышает сопротивляемость убеждению сильнее, чем метод поддерживающей защиты.
Самогенерируемая защита. Способность не поддаваться убеждению можно развить до особенно высокого уровня, когда у людей имеется мотивация и они мо-
Рис. 6.5. Прививка усиливает сопротивление атакам на трюизмы Убеждающая атака на культурный трюизм (например, «частая чистка зубов полезна») вызвала значительное ослабление веры в этот трюизм. Испытуемым удавалось защищаться несколько лучше, когда их сначала убеждали с помощью аргументов, которые поддерживают этот трюизм (поддерживающая защита). Но гораздо более высокая сопротивляемость появлялась тогда, когда испытуемым сначала «делали прививку», подвергая их мнение слабой критике, которую они легко могли отразить. (Источник: McGuire and Papageorgis, 1961.)
гут генерировать собственную защиту от влияния ожидаемой коммуникации. Исследования показали, что предупрежденный человек заранее вооружается. В одном эксперименте учащимся старших классов говорили, что они услышат речь с сильными возражениями против того, чтобы разрешать молодым людям до 20 лет водить автомобили. Затем старшеклассники слышали эту речь — либо сразу же, либо через 2 минуты, либо через 10 минут. Письменные реакции учащихся на эту речь показывают, что чем больше период времени между предупреждением и речью, тем меньше убеждающее воздействие речи (Freedman and Sears, 1965). Как подтвердили более поздние исследования, в ожидании атаки люди генерируют когнитивные суждения, согласующиеся с их установками, и эти когнитивные суждения со временем становятся все более многочисленными и крайними по содержанию (Hass and Grady, 1975; Leippe, 1979; Petty and Cacioppo, 1977). Но чтобы все это сработало, люди должны иметь возможность заранее составить свои контраргументы, и у них должна быть мотивация. В противном случае предупреждение может оказать обратное влияние: люди могут убедить себя принять позицию атакующей стороны или нейтральную позицию (Cialdini and Petty, 1981; McGuire, 1964).
Возможно также склонить людей к тому, чтобы они вырабатывали свои собственные средства защиты, используя психологическое реактивное сопротивление. Если бы Ральф Надер обсуждал с детьми проблемы защиты интересов потребителя, то он мог бы сказать: «Производители игрушек думают, что все вы, ребята, побежите покупать их игрушки только потому, что они так хорошо выглядят в телевизионной рекламе». Хорошо бы, если бы дети ответили: «Да нам вовсе не нужны их советы. Мы сами проверим эти игрушки».
Концепции прививок и самогенерируемой защиты имеют важное общественное значение. Что самое главное, они противопоставляются таким системам социализации и образования, в которых людей обучают только самым узким, наиболее культурно одобряемым идеям и принципам, в то же время подвергая цензуре альтернативные взгляды на стили жизни, социальную организацию и религию. Например, если молодых американцев не ознакомили с другими взглядами на мир, то им, возможно, будет трудно защищать свои демократические идеалы от нападок красноречивых сторонников различных идеологий, таких как коммунизм. И действительно, именно в такую ситуацию попали американские военнопленные в Корее, когда допрашивавшие их китайские коммунисты зачастую знали об американской Конституции и текущих событиях больше, чем сами военнопленные. Образование должно включать в себя знакомство с самыми разнообразными идеями и идеологиями, чтобы созревающие граждане были снабжены всеми средствами защиты своего образа жизни, а также могли понять, как его можно улучшить.
Процедуры, предназначенные для повышения сопротивляемости убеждению, постепенно начинают применяться на практике, особенно в программах, направленных на обучение детей тому, как противостоять отрицательному социальному давлению. Методы прививок и самогенерируемой защиты использовались для повышения сопротивления маленьких детей лживым телевизионным рекламным роликам (Feshbach, 1980; Roberts, 1982), а также чтобы помочь учащимся шестых — седьмых классов сопротивляться давлению, побуждающему их начать курить (Evans, 1984; McAlister, 1981). Социально — психологические методы начинают применяться для того, чтобы научить подростков противостоять приглашениям заняться небезопасным сексом (Aronson, 1990).
Наиболее хорошо разработаны программы профилактики курения. Во время групповых дискуссий, которыми руководят привлекательные ролевые модели в возрасте 17–19 лет, используя тщательно подобранные стимулы, адаптированные из социально — психологических исследований, детей подталкивают к тому, чтобы они публично взяли на себя обязательство не начинать курить. Им приводят аргументы в пользу курения, которые, как правило, выдвигаются сверстниками и в рекламе, и учат, как парировать их («Нельзя назвать ее действительно свободным человеком, если она пристрастилась к табаку»). Детей можно также попросить подумать об этом самостоятельно — надежный метод «напиши сочинение», стимулируя самоубеждение. Реактивное сопротивление возбуждается путем изображения давления сверстников как ограничения свободы выбора.
При другом подходе к профилактике курения делается попытка обращения к более многочисленным группам детей с помощью фильмов и плакатов. Эти фильмы не имеют ничего общего с теми, в которых взрослые велят детям «просто сказать нет» курению (не объясняя им, как это сделать), рассказывая о вреде, который нанесет курение в отдаленном будущем. Вместо этого, зная, что нелегко подействовать на подростков, рассказывая им о вредном влиянии на здоровье, которое может сказаться через 40 лет, авторы этих фильмов ярко иллюстрируют непосредственное прямое влияние курения, например, измеримые количества ядовитых веществ (окись углерода) в выдыхаемом воздухе и в крови. Поскольку подростки часто считают, что взрослые не знают их социального мира, то в фильмах выступают уравновешенные и привлекательные рассказчики молодого возраста и изображаются ситуации, идентифицированные самими подростками как ситуации, в которых присутствует сильное давление, побуждающее к курению. По мере того как разворачиваются подобные сцены, «мишени» давления сверстников и средств массовой информации успешно сопротивляются, а рассказчик объясняет юной аудитории, как можно эффективно защитить себя (Evans et al., 1981).
Ряд исследований говорит о том, что эти программы более эффективно позволяют снизить долю младших подростков, которые начинают или продолжают экспериментировать с курением, чем традиционные лекции или информационные методы (Flay, 1985).
Мы подробно проанализировали два крайних случая — чрезмерное сопротивление и излишнюю податливость социальному влиянию. Обе эти крайности имеют отношение к формированию и поддержанию наиболее деструктивных из всех установок — тех, которые лежат в основе расовых, этнических и религиозных предрассудков. Предрассудки обычно являются продуктом сил социального влияния, которое проникает в умы молодежи еще до того, как у нее появляется способность или мотивация сопротивляться им. Но после того как предрассудки уже появились, взрослые люди стойко сопротивляются освобождению от этих отрицательных и часто человеконенавистнических взглядов. Давайте вкратце проанализируем некоторые аспекты векового человеческого парадокса — как мы можем одновременно любить и ненавидеть своих ближних — сегодня и вчера.
Группа белых молодых людей, принадлежащих к среднему классу, преследует черного юношу в одном из нью — йоркских кварталов и жестоко убивает его из — за ложного слуха о том, что он встречается с одной из проживающих по соседству девушек. Это лишь один случай из растущего числа ненавистнических или «расовых» преступлений, которые совершаются в США и во всем мире. В 1989 году о расовых или этнических инцидентах сообщалось в 115 американских университетских городках (Goleman, 1990).
В России Михаил Горбачев ослабляет идеолого — политический контроль, который Советский Союз осуществлял над подчиненными ему нациями после Второй мировой войны. Мы наблюдаем за тем, как во всей Восточной Европе быстро растут демократии, приходящие на смену тоталитарному правлению и являющиеся залогом свободы и равенства. Но как ни парадоксально, вместе с восстановлением национальной независимости происходит возрождение старинной вражды между соседними государствами и ненависти друг к другу групп, отличающихся религией, культурой или цветом кожи. Опять на первый план выступает проблема антисемитизма: евреев вновь считают чужаками, еврейские могилы оскверняются изображениями свастики.
Япония представляет собой современное чудо, поскольку из государства с разрушенной экономикой она всего за 40 лет превратилась в страну, занимающую передовые позиции в мировой экономике. Несмотря на то что стандартом жизни в Японии стала зажиточность, несколько миллионов японцев лишены основных гражданских прав и человеческого достоинства, живут в гетто, и уровень их жизни чрезвычайно низок. Это буракумины, потомки ремесленников, которые считались «нечистыми» в феодальной Японии много веков назад. Они занимались ремеслами, которые когда — то назывались Eta, что означало «мерзостные», и в число этих ремесел входили разделка туш животных для дубления шкур и плетение корзин. Вынужденные жить отдельно от других в указанных им деревнях и носить идентификационные знаки, помечающие их как «отличающихся от других», получая неадекватное образование, эти люди, принадлежащие к «невидимой расе» японцев, с течением лет действительно стали отличаться от господствующей части японского общества. Из — за своего языка, манер, традиций и уровня образования они отделены от общества как низшая каста, которая до сих пор подвергается осуждению, а также экономической и политической дискриминации, подкрепляющей их незаслуженно низкий статус (DeVos and Wagatsuma, 1966).
Когда Томас Джефферсон готовил Декларацию независимости, он включил в ее первый вариант осуждение рабства, обвинив Георга III в распространении рабства в колониях. Но этот пункт был исключен из окончательного варианта, поскольку он был неприемлем для делегации Юга: рабство было слишком выгодно, несмотря на его аморальность.
Даже в 1922 году в США еще не было федерального закона, запрещающего линчевание. Газета New York Times, выступая в поддержку принятия такого законопроекта, отмечала, что за предыдущие 30 лет более 3000 американцев были подвергнуты самосуду и что за последние четыре года толпа расправилась с 28 американцами, которые были заживо сожжены. Большинство из этих людей, жестоко убитых руками своих сограждан, были чернокожими.
Готовясь подчинить весь мир власти фашизма, Гитлер не только накапливал военную силу, но создал также наиболее мощную из когда — либо существовавших систем пропаганды. Публичные слеты, фильмы, книги, песни и плакаты — все эти средства систематически применялись для того, чтобы сеять страх и безнадежность в умах потенциальных врагов государства. Создавались и усиливались жестокие предрассудки против всех людей, нежелательных для так называемой «господствующей расы» фюрера, а особенно против евреев. Насаждение предрассудков начиналось со специальных книжек наподобие комиксов (обязательное чтение для всех школьников), в которых евреи изображались носителями гипертрофированно выраженных отрицательных черт характера (Kamenetsky, 1984). Когда позднее нацисты устраивали облавы на евреев и депортировали миллионы людей в концентрационные лагеря, обрекая их на рабский труд и сожжение в газовых камерах, у них уже не было необходимости оправдывать это «приостановление» общечеловеческих прав: эти «враги» уже были дегуманизированы в умах немецких масс.
В основе каждого из этих событий лежат предрассудки. Они действуют и менее наглядным образом, когда ребенка исключают из игры просто потому, что он или она носит ярлык неприемлемо «отличающегося от других», или когда студента колледжа заставляют чувствовать себя неадекватным из — за своей расы, цвета кожи или религии. Предрассудки причиняют кому — то боль каждый день. Они могли служить угнетению целого народа, как в Южной Африке, где дискриминация имела официальный статус в законодательстве страны, и они могут унижать человеческий дух и уничтожать человеческую жизнь.
Социальных психологов уже давно интересует динамика предрассудков. Действительно, развитие современной социальной психологии началось во время Второй мировой войны, когда некоторых психологов стал волновать вопрос о том, почему мыслящих индивидов можно так легко превратить в бездумные массы. Многие из этих пионеров социальной психологии сами были членами групп меньшинств, приехавших в Америку, спасаясь от бедствий нацизма. Их интеллектуальные интересы были направлены на понимание процессов развития предрассудков; их личные цели состояли в том, чтобы разработать методы для изменения предвзятых установок и преодоления дискриминации.
Предрассудки — загадочное явление: по — видимому, они всегда были и являются частью человеческой жизни, даже в обществах, которые отстаивают идеалы равенства, братства и демократии. Уже давно некоторые группы в этих обществах прикладывают усилия к тому, чтобы изменить предвзятые мнения, и им удается добиться лишь незначительных успехов. Хотя некоторые из наиболее вопиющих форм предрассудков уже больше не существуют в Соединенных Штатах, имеется вполне достаточное количество данных, свидетельствующих о том, что предрассудки и дискриминация не исчезли — они ушли в подполье, принимая разнообразные скрытые и замаскированные формы, особенно среди образованных людей.
В данной работе этой жизненно важной теме отводится ограниченное место, поэтому мы можем лишь провести краткий обзор некоторых объяснений загадки предрассудков. (Мы касались аспектов социального научения предрассудкам в главе 2, а в главе 7 мы сосредоточимся на новых исследованиях, которые показывают, как предрассудки могут функционировать автоматически на неосознаваемых уровнях.)
Предрассудок — это сложившаяся посредством научения установка по отношению к объекту — мишени», которая, как правило, включает в себя отрицательный аффект, неприязнь или страх, набор негативных мнений, поддерживающих установку, и поведенческое намерение избегать членов группы — «мишени», управлять ими или господствовать над ними. Часто предрассудки являются априорными суждениями, основанными на неполной информации, что делает установку необоснованной и иррациональной. Предвзятая установка действует как искажающий фильтр, который оказывает влияние на то, как оцениваются индивидуальные члены группы — мишени. Стереотипы — это предвзятые мнения, совокупность знаний, из которых состоят ментальные схемы, касающиеся группы — «мишени». Они подкрепляют предубежденное отношение, и сигналом к их «включению» служит тот самый отрицательный аффект или отличительные признаки цели. Однажды сформировавшись, предрассудки оказывают сильное влияние на процессы обработки релевантной информации, поскольку они служат основной когнитивной цели упрощения сложности и помогают нам сделать наш воспринимаемый мир более предсказуемым и контролируемым посредством группировки индивидуальных элементов информации в категории. Таким образом, стереотипы влияют на процессы обработки информации, ее организации, хранения в памяти и извлечения. Когда предрассудок начинает реа — лизовываться на практике и проявляется в различных формах поведения, тогда имеет место дискриминация. Поскольку дискриминация создает. для граждан условия неравенства, то можно с помощью законодательных мер запретить или сделать наказуемыми конкретные виды дискриминации в жилищных или трудовых отношениях. Однако мы не можем законодательно запретить людям иметь предвзятые установки. Действительно, в последнее время, по мере ослабления в США явных форм предрассудков, расистские установки приняли замаскированные формы, которые связаны с традиционными американскими ценностями, такими как индивидуализм, уверенность в своих силах и протестантская трудовая этика. Эти новые формы предрассудков, основанных на консервативных ценностях, которым якобы угрожают или которые не разделяют определенные меньшинства, известны под названием «символический расизм» (Kinder and Sears, 1981).
Причины предрассудков многочисленны, сложны и зачастую тесно связаны между собой, чем можно объяснить тот факт, что трудно преодолеть предрассудки с помощью какого — либо единого подхода. В какой — то степени при анализе предрассудков их можно рассматривать как диспозиции, как часть личности и психоэмоционального функционирования индивидов. Если поместить в центр внимания экологические и ситуационные причины предрассудков (и меры по борьбе с ними), т. е. роль вознаграждений, наказаний, социального научения и давления конформности, то получается совсем другой подход. Кроме этих двойственных причин, которые, как мы видели, почти всегда присутствуют в любом психологическом анализе, существуют и другие причины, которые действуют на макроуровне — исторические, экономические и социокультурные. Давайте проанализируем и интегрируем вклад причин каждого типа (Allport, 1954).
Исторические и социокультурные корни предрассудков. Существующая сейчас дискриминация против группы — «мишени» может отражать перенос в наше время ценностей, сформировавшихся много лет или веков назад в какой — либо конкретный исторический период по причинам, которые могут существовать до сих пор или уже отсутствуют. Такой исторический подход дает возможность понять причины межгрупповой или межнациональной вражды, коренящейся в древних традициях, стереотипах, шутках и системах убеждений, которые передаются от поколения к поколению невзирая на их необоснованность или изменяющиеся обстоятельства. Те, кто имеет власть над дискриминируемой группой, получают экономические преимущества, очевидными примерами которых являются институты рабства и апартеида, обращение с буракуминами, неравная оплата и ограничения служебного роста женщин и представителей меньшинств. Некоторым людям предрассудки и дискриминация приносят выгоду. Они были выгодны отцам — основателям Америки, которые были рабовладельцами, и они до сих пор выгодны тем, кто эксплуатирует неквалифицированный тяжелый физический труд рабочих на шахтах, фермах и фабриках. Политика означает власть, и хотя экономические и политические основы предрассудков и дискриминации связаны между собой, к политическим причинам предрассудков можно отнести лишение избирательных прав тех подгрупп населения, которые могли бы проголосовать против существующего положения вещей, попытаться законодательным путем улучшить свое положение или захотеть владеть землей и имуществом. Наконец, социокультурный анализ причин предрассудков показывает нам, какие социологические проблемы связаны с предрассудками: преобразование городских кварталов, связанное с появлением новых иммигрантов; повышение плотности населения; культурные ценности, ритуалы и традиционные модели, которые вступают в конфликт, когда различные группы вынуждены соперничать между собой за обладание ограниченными драгоценными ресурсами, рабочими местами, жилищами и жизненным пространством.
Диспозиции и социальные среды: функциональный анализ. Совершенно иной способ анализа получается, если рассмотреть предрассудки как часть отличительного личностного стиля. При таком подходе, первоначально разработанном исследователями в калифорнийском университете Беркли, в центре внимания находится совокупность черт, составляющих сущность «авторитарной» или «антидемократической личности» (Adorno et al., 1950). С помощью вопросников, интервью и психологических измерительных шкал проводилась идентификация типа личности индивидуума: ее относили к категории личностей с высоким или низким уровнем авторитарности (высокий F — уровень (фашизм) или низкий F — уровень). Антисемитские предрассудки, эгоцентризм и другие ценности были сопоставлены с различными моделями воспитания детей и социального научения, в которых поддерживается общий стиль подчинения власти и враждебности по отношению к тем, кто имеет более низкий статус. Предполагалось, что такие индивиды излишне податливы на призывы к предрассудкам, появляющиеся в средствах массовой информации или исходящие от властей, особенно когда их чувство безопасности находится под угрозой. Такая точка зрения в основном следует из фрейдистской ориентации, с точки зрения которой предвзятые установки выполняют функцию защиты эго, ранее обсуждавшуюся в этой главе. У некоторых людей предрассудки являются признаком каких — то личностных отклонений или вытесненной враждебности и неразрешенных конфликтов (обычно в отношениях с собственными родителями), которые перемещаются вниз, на социальных «козлов отпущения», бессильных и «явно не таких как все». Такие люди могут затем проецировать свое собственное латентное влечение к насилию или сексуальности на группы — «мишени» меньшинств.
Если принять такую точку зрения на происхождение предрассудков, то предпочтительной стратегией изменения будет психотерапия, направленная на осознание существования связи между вытесненными чувствами и предвзятыми установками и дискриминационными действиями. Однако эта точка зрения не принимается социальными психологами в качестве полного объяснения предрассудков, поскольку она слишком узка, замыкается внутри психики человека и не учитывает все социальные причины предрассудков. Более того, если для уничтожения предрассудков необходимо склонить всех страдающих предрассудками людей к посещению психотерапевта для избавления от психических проблем, о существовании которых они не знают, и вдобавок это люди того типа, которые сопротивляются раскрытию для личностного анализа, то тогда этот подход неэффективен для борьбы с предрассудками в обществе.
Ранее мы видели, что установки могут выполнять по крайней мере три другие функции: познавательную, социально — адаптационную и ценностно — экспрессивную. Эти функции могут быть выполнены путем развития и поддержания предвзятых установок. Наша основная потребность, состоящая в понимании и разумной организации нашего личного опыта последовательными и ясными способами, формируется на основе информации и ориентации, которые мы получаем от авторитетов и равных нам людей. Во многих областях они снабжают нас точной информацией в форме фактов, и поэтому мы склонны верить им также, когда они представляют нам свои предвзятые мнения о «фактах», касающихся групп меньшинств. Эта познавательная функция поддается изменению, когда человек сталкивается с неоднозначностью новой информации, т. е. когда он изменяет свое окружение или имеет положительные личные контакты с членами групп меньшинств. Вспомните, что в главе 5 говорилось о том, что контакты в положительном контексте возбуждают приязнь и способствуют положительным когнитивным реакциям.
Но часто родители и другие агенты влияния делают больше, чем просто передают информацию; они вознаграждают за то, что люди верят им и действуют так, как они желают. Социально — адаптационная функция установок начинает действовать, когда мы используем объект установки для удовлетворения какой — нибудь потребности, для получения социальных или материальных вознаграждений и избежания наказаний. Как можно изменить предрассудок, основанный на адаптационной функции? Мы можем сделать это, изменив структуру вознаграждения в данной ситуации, переместив человека в обстановку, где действует другая система вознаграждений, или перенеся внимание на альтернативные пути удовлетворения этих потребностей и создания новых уровней устремлений.
И наконец, для нашего повседневного функционирования нам очень важно поддерживать положительную самоидентичность и действовать способами, которые способствуют повышению нашей самооценки. Предвзятые установки могут помочь выполнению этой ценностно — экспрессивной функции, дав нам ложное чувство превосходства над теми, кого мы воспринимаем как низших и менее достойных, чем мысами. Для вас, вероятно, очевидно, что предрассудки, основанные на этой функции, такие как эго — защитные предрассудки, изменить труднее, чем предрассудки, основанные на познавательной или адаптационной функции. Чтобы отказаться от таких отрицательных нисходящих социальных сравнений, необходимо, чтобы страдающий предрассудками человек или группа были не удовлетворены сложившимся у них на данный момент образом «Я», чтобы ценности, поддерживающие старое чувство собственного превосходства, были дискредитированы внешними входными данными и чтобы была создана новая основа для формирования положительного образа «Я», не зависящего от подавления других. Это непростая задача, а значит, общество и его руководители должны быть более изобретательны в поиске путей и способов, с помощью которых можно заставить членов общества найти источники самооценки внутри себя и через свою собственную просоциальную деятельность.
Уменьшение предрассудков и их разнообразных проявлений в форме дискриминации, таких как апартеид, является одной из наиболее неотложных проблем, стоящих перед нашим обществом и нашим миром. Это особенно трудно, поскольку установки и социальные категории формируются в человеческих умах естественным путем, так что кажется, что люди и вещи сами собой попадают в соответствующие группировки. Как мы уже неоднократно видели, однажды сформировавшись, установки и другие ментальные настрои влияют на то, как мы обрабатываем новую информацию. Предубежденные умы склонны искажать объективные входные данные, формируя из них столь же предвзятую «информацию». Хотя задача сложна, но люди, вооруженные знаниями о социальном влиянии и методах убеждения, должны быть готовы к тому, чтобы начать скоординированную, систематическую борьбу с предрассудками и ослабить их коварное, всепроникающее деструктивное влияние на нашу жизнь.
Жизнь не проста. Мы не можем себе позволить ни быть излишне податливыми, как те люди, которых мы обсуждали в последней части этой главы, ни чрезмерно упрямыми мулами, о которых говорилось в первой части и которыми мы легко становимся, когда дело касается сложившихся эго — актуальных установок. Давайте в заключение этой главы рассмотрим некоторые рекомендации по поводу того, как найти золотую середину, т. е. иметь широкий и восприимчивый, но не легковерный ум.
• Обратите внимание на те ситуационные факторы и характеристики коммуникатора, о которых известно, что они повышают шансы оказания влияния (см., например, работу Anderson and Zimbardo, 1984). Затем вы должны понять, на что вы реагируете — на эти признаки или на достоинства сообщения или просьбы. Может быть, коммуникатор слишком сильно «нажимает» на социальный консенсус или на свое сходство с вами? Если вам оказана любезность, то сделано ли это из искренних побуждений, или специально для того, чтобы вы почувствовали себя обязанным? Может быть, коммуникатор действует излишне уверенно и самонадеянно? Учитывайте требования ситуации, даже если на первый взгляд они кажутся незначительными: ролевые отношения, форменная одежда, звания, символы власти, групповое давление, правила и формулировки вопросов, подразумевающие положительный ответ.
• Систематически упражняйтесь в анализе сообщений, так чтобы он превратился в привычку во всех сколько — нибудь важных ситуациях, когда на вас может быть оказано влияние. Проверяйте, не предвзято ли вы мыслите. Ваша цель — найти истину, а не быть последовательным, неподатливым или любезным. Внимательное отношение к подробностям сообщения повышает шансы на «победу истины».
• Сделайте шаг назад и возьмите тайм — аут. Никогда не позволяйте, чтобы вас заставили подписать какой — нибудь документ прямо сейчас. Всегда лучше иметь время на то, чтобы вдали от ситуации купли — продажи все обдумать и получить советы от беспристрастных друзей или родственников перед тем как связать себя обязательством, которое может дорого вам обойтись. «Крайний срок» редко бывает фиксированным и незыблемым. Поэтому подвергайте его сомнению.
• Анализируйте чувства долга или вины, если они возникают в обстановке, когда на вас пытаются оказать влияние. Являются ли они рациональными или ими манипулирует агент влияния? Это поможет вам защититься от таких методов достижения уступчивости, как «нога — в–дверях» или «дверь, захлопнутая перед носом» (см., например, Cialdini, 1988). Кроме того, делайте то, что мы советуем нашим студентам: тренируйтесь, играя роль жертвы или «мишени» убеждения. Поставьте себя в уязвимое положение, притворяясь, будто вы собираетесь купить подержанную машину, стереосистему, дорогостоящее спортивное оборудование или подвенечное платье, затем — замечайте, а впоследствии анализируйте тактику, которая к вам применялась, и свое отношение к ней. Только не берите с собой денег, кредитных карточек или чеков на тот случай, если вы проиграете бой на фронтах влияния.
• Учитесь говорить «нет» и справляться с неприятностями, которые за этим последуют. Лучше допустить, что вы не правы, чем совершить последовательный поступок, который окажется глупостью. Будьте готовы смириться с кратковременными потерями в деньгах, времени, затраченных усилиях и даже самооценке, чтобы не понести долговременного ущерба, когда вам придется работать над снижением диссонанса, вызванного необходимостью выполнять плохое обязательство. Примиритесь с необходимостью заплатить «отступные», оборвите крючок с наживкой и выйдите из ситуации, в которой вы сделали ошибку. Скажите три самые сложные фразы в человеческом словаре: «Я был неправ, я сожалею, я сделал ошибку» — и запомните полученный урок, чтобы это больше не повторилось.
• Не верьте в то, что существуют простые решения сложных личностных, социальных и политических проблем; если бы они были правильными, кто — нибудь уже давно претворил бы их в жизнь. Такое же разумное недоверие должна вызывать внезапная беспричинная любовь к вам незнакомцев, которая может быть «выключена» так же быстро, как она была «включена», если вы не захотите сделать то, чего они от вас хотят. Эти «скороспелые» отношения подозрительны; чтобы завоевать и укрепить доверие, необходимо время.
• Избегайте «тотальных ситуаций», которые незнакомы вам и в которых ограничивается ваш личный контроль и свобода действий — ситуаций, в которых вы зависите от других в плане получения, информации, вознаграждений и ориентации. Попав в такую ситуацию, сразу же проверяйте границы, установленные для вашей независимости и власти: выясняйте, каковы принудительные правила, которые лишат вас свободы. Проверяйте, где находится физический и психологический выход: будьте готовы включить сигнал тревоги, крикнуть «помогите», смириться с неприятностями и опасностями, которыми придется расплачиваться за выход из такой ситуации. Это как раз то, что смогли сделать очень немногие люди в исследованиях Милграма или в реальных жизненных случаях насилия в отношениях супругов, в религиозных сектах и во многих других обстоятельствах, где агент влияния обладает мощным оружием «контроля над обстановкой» (Litton, 1969).
Короче говоря, будьте разумным потребителем влияния. Нет сомнений, что в течение своей жизни вы многократно будете поддаваться влиянию и сами будете оказывать какое — то влияние непосредственно, а может быть, и косвенно. Поэтому советы, предлагаемые в этой главе и во всей этой книге, не следует считать просто «книжной премудростью», которую можно забыть сразу же после курсового экзамена, когда вы будете производить «разгрузку памяти». Как вы выясните, эти «военные хитрости» могут существенно улучшить качество вашей жизни.
В этой главе рассматривались крайние случаи восприимчивости к влиянию. Во — первых, мы исследовали, почему люди сопротивляются изменению своих установок и мнений, и обсудили методы, с помощью которых агенты влияния могут преодолеть это сопротивление. Затем мы перешли к анализу противоположных ситуаций, когда люди излишне податливы, и выяснили, как улучшить способность человека противостоять нежелательным попыткам убеждения. В завершение главы мы перечислили ряда методов, с помощью которых вы можете найти для себя «золотую середину» между этими двумя крайностями.
• Сопротивление убеждению и влиянию в других формах опирается «на когнитивный консерватизм» человеческого ума. Если у нас есть какая — нибудь гипотеза или теория, то при сборе новой информации мы склонны пользоваться подтверждающей стратегией, чтобы подкрепить свою точку зрения или гипотезу. Мы задаем такие вопросы, ответы на которые могут только «подтвердить» нашу догадку, и выбираем положительные примеры в качестве достаточного подтверждения этой догадки (не ища отрицательных примеров). Эта склонность к подтверждению очевидна также в том, как мы вспоминаем данные из прошлого. Мы с большей готовностью вспоминаем то, что соответствует (а не противоречит) имеющимся у нас мнениям. И наконец, после того как мнение сложилось на основе информации, мы можем продолжать придерживаться его, даже если информация дискредитирована. Теперь мнение опирается на идеи, которые мы генерируем путем подтверждающего мышления.
• Мотивация может также играть роль в сопротивлении изменениям. Установка актуальна тогда, когда вопрос касается нас лично и когда у индивидуума есть мотивация думать о сообщении, имеющем отношение к этому вопросу. В основе актуальности могут лежать различные мотивы. Когда целью является правильное или социально приемлемое мнение и существующая точка зрения не очень значима для индивидуумов, они имеют конструктивные мотивы и восприимчивы (настолько, насколько это позволяет когнитивный консерватизм) к новой информации, касающейся этой цели. Но люди относительно невосприимчивы к новой информации, когда у них имеется мотив подтверждения: желание защитить или подкрепить существующие точки зрения. Мотив подтверждения присутствует тогда, когда люди чувствуют себя обязанными поддерживать какую — либо позицию и когда установка играет важную, определяющую образ «Я» роль или формируется чрезвычайно значимыми другими.
• Особенно важным ориентированным на подтверждение состоянием является эго — актуальность, для которой характерно наличие тесной связи между установкой, о которой идет речь, и ценностями, определяющими образ «Я» индивидуума. Эго — актуальность ассоциируется с узкой сферой нейтральности и большой сферой отвержения. Близкие позиции ассимилируются, рассматриваются как идентичные собственной позиции; но даже слегка отличающиеся позиции противопоставляются и искажаются так, что они начинают казаться сильно отличающимися и полностью отвергаются.
• Несколько методов оказания влияния могут помочь сделать предвзятый, ориентированный на подтверждение ум несколько более податливым. Во — первых, можно вызвать у «мишени» сообщения чувство подотчетности значимому другому, который заинтересован в правильности мнения. Подотчетные люди оценивают коммуникации более сложным и сбалансированным способом. Во — вторых, можно склонить «мишеней» убеждения к рассмотрению противоположной точки зрения, чтобы при оценке новой информации они представили себе, что истина противоположна тому, во что они верят. В — третьих, агент влияния может воспользоваться лингвистическими «речевыми приемами». Можно задавать «мишени» такие вопросы, которые подразумевают ответы, противоречащие установке, в результате чего посредством самоатрибуции и самоубеждения человек склоняется к изменению установки. В основе четвертой стратегии преодоления сопротивления лежит знание того факта, что у различных людей установки выполняют различные функции. Установки могут помогать проявлению определяющих образ «Я» ценностей, защищать от неосознанных конфликтов или облегчать социальное принятие. Сообщения будут вызывать больше изменений, если в них будет продемонстрировано, как именно другая установка будет лучше служить данной функции.
• В то время как сложившиеся установки и мнения обычно сопротивляются изменению, менее установившиеся убеждения могут быть легко поколеблены. Излишняя податливость влиянию вероятна также тогда, когда происходят быстрые и коренные изменения в окружающей среде, личный «кризис убеждений» или имеет место низкая самооценка. Тремя примерами экстраординарной капитуляции перед агентами влияния являются вовлечение новых членов в религиозные секты, вербовка людей для совершения террористических актов с использованием процесса освобождения от моральной ответственности и приобщение детей к курению.
• В результате «встраивания» сопротивления в системы податливых убеждений происходит развитие и усиление тех же психологических факторов, которые лежат в основе нашего обычного когнитивного консерватизма. Для усиления сопротивления можно склонить людей к тому, чтобы они приняли на себя обязательства по отношению к существующим у них установкам, или обеспечить их знаниями и опытом, согласующимися с их установками. Людям можно сделать прививку, произведя слабую атаку на их убеждения, или можно предупредить их о готовящихся атаках. Применение обоих этих подходов стимулирует людей к выдвижению собственных аргументов в защиту своих позиций, т. е. к когнитивным реакциям, которые позволяют успешно отражать массированные атаки на убеждения.
• Предрассудок — это негативная установка по отношению к какой — нибудь социальной группе. Она формируется путем социального и инструментального научения в детстве, когда индивидуумы более всего подвержены влиянию. Однажды сформировавшись, предвзятые установки тяжело поддаются изменению. Они могут замещать некоторые функции (например, самозащиты или социальной адаптации), приносить экономическую выгоду; и их поддерживают стереотипные мнения, которые многократно подтверждаются посредством предвзятой интерпретации информации, касающейся группы — «мишени».
1. Объясните, почему аналогия, которая подразумевается в термине «тоталитарное эго», может быть вполне оправданной. Затем продолжите эту аналогию. Каким образом резкая перемена убеждений или какая — нибудь другая форма подчинения влиянию может быть аналогична тому, что иногда происходит с тоталитарными государствами? (Подсказка: подумайте о том, почему установка может «рухнуть», когда происходит полное изменение окружения или массированная атака на убеждения, и сравните с причинами внезапного краха тоталитарного государства — такого, как недавний крах многих восточно — европейских государств.)
2. Подумайте о человеке, которого вы сейчас больше всего хотите каким — либо образом изменить, но он сопротивляется. Опишите предпринятые вами прежде тщетные попытки изменить этого человека и проанализируйте причины неудач, используя идеи, развитые в этой главе. После прочтения этой главы наметьте новые стратегии, которые, по вашему мнению, могут привести к успеху. (Если цель просоциальна или принесет пользу «мишени», то попытайтесь применить эти методы на практике.)
3. Опишите ситуацию, в которой другому человеку или группе удалось вас убедить или повлиять на вас иным образом, склонив к поведению или мнению, о которых вам впоследствии пришлось сожалеть. Проанализируйте эту ситуацию с учетом факторов, связанных с чрезмерной податливостью к убеждению. Другими словами, почему вы поддались социальному влиянию?
4. Опишите, как мотивы и цели влияют на обработку информации, имеющей отношение к установкам и убеждениям. Перечислите как минимум четыре различных мотива и отнесите их либо к категории конструктивных мотивов, либо к категории подтверждающих мотивов.
Рис. 6.1. Обратная сторона вопроса (The far side). Если врач пользуется в основном подтверждающими стратегиями, то он едва ли найдет какие — либо данные, свидетельствующие в пользу противоположной точки зрения. 
Рис. 6.2. Рассмотрение противоположной точки зрения предотвращает поляризацию мнений После чтения одинаковой информации, не позволявшей сделать определенных выводов о влиянии применения смертной казни на снижение уровня преступности, сторонники и противники смертной казни, не получившие специальной инструкции быть непредвзятыми при рассмотрении данных, еще сильнее укреплялись в своем мнении. Поляризация мнений не произошла только у тех испытуемых, которые получили инструкцию «рассмотреть противоположную точку зрения». (Источник: Lord, Lepper, and Preston, 1984.) 
Рис. 6.3. «Лучше или хуже?» Выразив в вопросе свою неуверенность, девочка по крайней мере не получит несомненно отрицательного ответа. 
Рис. 6.4. Методика освобождения от моральной ответственности за деструктивное поведение Когнитивные или эмоциональные шаги, сделав которые люди морально отдаляются от своих деструктивных действий. (Источник: Bandura, 1990.) 
Рис. 6.5. Прививка усиливает сопротивление атакам на трюизмы Убеждающая атака на культурный трюизм (например, «частая чистка зубов полезна») вызвала значительное ослабление веры в этот трюизм. Испытуемым удавалось защищаться несколько лучше, когда их сначала убеждали с помощью аргументов, которые поддерживают этот трюизм (поддерживающая защита). Но гораздо более высокая сопротивляемость появлялась тогда, когда испытуемым сначала «делали прививку», подвергая их мнение слабой критике, которую они легко могли отразить. (Источник: McGuire and Papageorgis, 1961.)