• Главная
• Контакты
• Нашёл ошибку
• Прислать материал
• Добавить в избранное

Name: Khakamada

Data: 06.06.2007; 01.35 p. m.

B парламент я ворвалась стремительно и несколько неожиданно для себя. После кооперативного драйва с бесконечными бизнес-схемами, регистрациями предприятий, выяснениями отношений с налоговиками и арендаторами наступило странное время вечной публичности. Как будто ты сидишь на улице за библиотечным столом, читаешь кучу первоисточников и одновременно отвечаешь на вопросы прохожих, причем никто не сомневается в нормальности происходящего.

От этого всего я постепенно начала сходить с ума. Как, впрочем, и многие неопытные политики. Столкнувшись с невозможностью повторить подвиги многостаночников, работники политического цеха поделились на две большие группы. Одни углубились в изучение юридических опусов, наваливаемых каждый день на стол огромными пачками (интернета тогда в Думе не было), и, засев в кабинетах и комитетах, послали всех прохожих далеко и надолго. Другие закружились, завертелись в водовороте улиц Большого города, пытаясь стать самыми громкими, перекричать друг друга с одной целью: построить прохожих в стройные колонны своих почитателей. Поскольку я была депутатом-новичком, «заднескамеечником» без фракции, по меткому выражению Жириновского – «бомжом», то мечтать о толпах почитателей не приходилось. Нас, одиноких, забивали лидеры фракций. Вопросы же типа: «Как вам удается совместить личную жизнь и политику?», «У вас есть имиджмейкер или стилист?», «Почему вы все время в черном?» – профессионального удовлетворения не приносили. Скоро отвечать на них стало скучно…

Спас, на мое счастье, собственный прошлый опыт научной работы над диссертацией. Устроившись за задней «партой» в огромном зале заседаний Государственной думы, я прилежно пыталась разобраться в юридических дебрях тысяч законопроектов, прислушиваясь к выступлениям именитых опытных депутатов, ловко жонглирующих специальными словечками еще с Верховного Совета.

Вскоре я обнаружила интересную закономерность: какого бы накала ни достигали страсти во фракциях и комитетах, сколько бы ораторского мастерства ни вздымалось бы на высокой трибуне, закон неизменно проваливался, если против него выступал, как вы думаете, кто: Жириновский? Зюганов? Гайдар? Руководитель фракции «Наш дом – Россия» (фракция партии власти)? Не тут-то было. За постановочными парламентскими боями строго наблюдал невидимый режиссер, и имя его было ПРАВИТЕЛЬСТВО, и место его было – БЕЛЫЙ ДОМ.

Белодомовские ребята незаметно скользили по коридорам Думы, не заходя в зал, задумчиво поглядывали на ключевых борцов, размазанной тенью зажимали их в фойе и растворялись в воздухе, словно булгаковская нечисть, как только «решали вопрос». И тут мне открылась тайна! Главный мозг вовсе не здесь и прячется вовсе не в сложных текстах моих коллег. Таинство принятия государственных решений вершится в закрытой за семью печатями резиденции федерального правительства. Закрытой – в прямом смысле этого слова. Мандат депутата не позволял свободно входить ни в Кремль, ни в Белый дом. А вот чиновник в ранге даже замминистра легко проникал в наш улей.

Задумчиво перелистывая странички, я все больше убеждалась в своей правоте, соизмеряя фразу в заключении к законопроекту «Рекомендовано правительством к принятию» с его судьбой. Все совпадало. Одна из тысячи парламентских инициатив пролезала через игольное ушко правительственных рецензий, получая «добро», а все остальное летело тоннами макулатуры в мусорный ящик. И так мне захотелось попасть, пусть на минуточку, в этот таинственный источник власти! Подсмотреть хотя бы краем глаза, как работает гигантский мозг страны! Мне представлялось, что там я увижу сверхлюдей, расшифрую сверхсложные смыслы и подберу наконец ключи к замкам лаборатории, хранящей рецепты приготовления самых изысканных политических блюд.

Страстная мечта захватила меня, и – о чудо! – случай представился. Для массовости и придания элемента народности процедуре обсуждения вопросов федеральной повестки правительство приглашало на заседания депутатов, зарекомендовавших себя специалистами по данной проблеме. Уже не знаю, какими неведомыми путями, но кто-то в «головном мозге» вспомнил, что я пришла в парламент из малого бизнеса. А тут как раз наступил черед очередного ритуала повышенного внимания к тысячам «маленьких», и я, среднестатический, «один-из-четырехсот-пятидесяти» депутатов, не член фракции, не председатель экономического комитета, точно Золушка на королевский бал, получаю заветное приглашение.

Как и должно было случиться, за неимением доброй феи я налетела на полный облом с первых же минут проникновения в святая святых. Я заблудилась! Запуталась в бесчисленных лифтах и переходах. Пустые, бездушные коридоры, абсолютно одинаковые, наводили страх, сбивали дыхание. В результате, вконец обессилевшая, я ввалилась в зал заседаний. Вдали за огромным овальным столом восседали федеральные министры во главе с вице-премьером Сосковцом. Ближе к дверям рядами заполняли места птицы меньшего полета и депутаты. И ни одного свободного места. Ни одного! Я застыла в состоянии комы, и, видно почувствовав, что сейчас девушка рухнет в обморок и сорвет заседание, кто-то подставил мне стул, и я, упав на него, оказалась у самых дверей в проходе.

Посадка была резкой, скорее похожей на аварийное приземление самолета, чем на степенное размещение в главном пункте моего назначения. Уши заложило, сердце стучало громче, чем голос докладчика. Понадобилось минут пять, чтобы прийти в себя, не краснеть из-за опоздания, немного освоиться и наконец начать слушать основной доклад.

Ключевая фраза, выбившая меня из внутренних переживаний, звучала для присутствующих вполне банально: «Малый бизнес, благодаря усилиям правительственных программ, развивается ускоренными темпами». Я насторожилась. Слышно было плохо, а видно еще хуже. Напрягая зрение и слух, я пыталась понять суть доклада. Но кроме обыденных суконных фраз, перебираемых монотонно, словно четки, я ничего яркого не различала. Под бесцветное бормотание типа «налоги снижаются, бюрократические барьеры ликвидируются, удельный вес в валовом внутреннем продукте растет, количество занятых увеличивается…» зал спал с открытыми глазами, демонстрируя полное равнодушие к заданной теме. Затем последовали формальные вопросы и комментарии членов кабинета по заранее приготовленному списку. А меня постепенно захватывала абсолютно гибельная мысль высказаться. Причем сказать всю правду.

Уже тогда я почувствовала всю неправильность собственных помыслов. Я как бы раздвоилась. Одно мое «я» твердило, что надо молчать, изучать обстановку, получать опыт, не спешить и правду отодвинуть подальше. Другое «я» возбужденно вопило, что все, что произносится, – чушь, и «головной мозг» имеет честь в моем лице получить очень полезную информацию прямо здесь и сейчас. Или никогда! Когда вице-премьер объявил: «Кто из приглашенных хотел бы выступить?» – первое «я» по инерции что-то бубнило, а второе уже… тянуло руку! То ли из чувства любопытства к странному депутату, то ли из-за того, что меня трудно было различить, господин Сосковец пригласил меня тотчас на трибуну. Двигаясь к голгофе, я проклинала все: этот день, опоздание, свою наглость – и живо представила себе собственную казнь.

С возвышения чиновники казались еще грандиознее. Солидные дяди смотрели на меня со снисходительным презрением, покорно пережидая блажь вице-премьера. Чтобы не опозориться окончательно, я начала с каких-то общих фраз, копируя предыдущие речи. Лица присутствующих привычно окаменели. Я замолчала. Мне понадобилось менее одной минуты… И я решилась на отчаянный шаг.

Вдохнув побольше воздуха, сделав голос пониже, я начала рубить лес, уже не задумываясь о судьбе летящих щепок, включая и собственную судьбу. И полетели риторические вопросы и ответы: «Вы что, не знаете, сколько взяток с малого бизнеса требуют пожарные, санитары и прочие начальники? Не знаете, так я вам сейчас расскажу… А какую долю затрат занимает аренда подвала в Москве? А сколько надо заплатить, чтобы зарегистрировать предприятие? А главное, сколько времени на все это уйдет? Вы вообще представляете, что будет с малым бизнесом, если он заплатит все налоги? Вот возьмет и… заплатит! А потом умрет… Да вы вообще ничего не знаете, а хотите, чтобы он развивался. Или делаете вид, что хотите! Государственный рэкет – вот что творится на улице, а мы тут отчеты об успехах слушаем!»

Я закончила, и наступила тишина. Чиновники остолбенело смотрели на меня и с большим интересом ждали реакции Сосковца. И она последовала… Программу отправили на доработку. Вот так… А слух о том, что я – специалист по вопросам малого бизнеса, закрепил за мной политическую специализацию на всю жизнь. И в 1997 году я стала министром по малому бизнесу и переехала в вожделенный Белый дом. Но это – уже другая история, история существования женщины в головном мужском мозге страны, читайте про нее в книге «Sex в большой политике».

FIN

Андрей Андреевич: Вы хотите сказать, что одной сильной речью можно создать профессиональную репутацию?

Да! При условии, что вы потом репутацию правильно поддерживаете, и не только словами. И наоборот. Можно быть суперпрофессионалом, а вас никто не заметит и не продвинет. Иногда человек всю жизнь готовится к этой главной речи. А иногда главная речь определяет всю вашу жизнь. Выбирайте!

Профессор: Но ведь ваша обвальная критика ломала все стереотипы и правила игры. Это риск. Вас могли вообще больше не пустить на заседания правительства!

Конечно, это риск. Но ораторская пассионарная речь получается только при условиях:

а) если вы знаете проблему лучше других;

б) вы не можете молчать;

в) вы решаете, что вам нечего терять, и готовы рискнуть.

Ораторское искусство – привилегия харизматиков, принимающих открытый поединок. Потому в отличие от простой коммуникации, до того как стать супероратором, надо пройти достаточно серьезный путь «созревания».

МаlyshkaLо: Допустим, человеку этого не дано. Все хорошо, а говорить не может… Ну барьер у человека. Что делать?

Цицерон сказал: «Поэтами – рождаются, а ораторами – становятся». Поэтому – не бойтесь. Я тоже не могла, и ничего от рождения мне дано не было. Но ведь научилась же.

Когда я поступила в Университет имени Патриса Лумумбы и сдавала первую в своей жизни сессию, самая уникальная сдача состоялась на экзамене по страноведению. У нас был прекрасный преподаватель, страноведение он превратил в суперпредмет, самый интересный на факультете; мы узнавали обо всем, включая историю происхождения всех мировых религий, мировые экономические центры и геополитические войны. Все это давалось без цензуры, в очень популярной, интересной форме. В результате этого преподавателя «ушли» из института, так как его подача никак не соответствовала существовавшей в то время партийной идеологии. Увлеченная этим предметом, посетив все лекции и семинарские занятия, выучив досконально все билеты, я пришла на экзамен и обнаружила, что при этом не могу ничего сказать. Я как собака: все знала, все понимала, но сформулировать мысль была не в состоянии. Это было связано и с внутренней робостью, и с волнением, и со стеснительностью, и с косноязычием. То есть я прекрасно декламировала стихи и читала тексты в школе, прекрасно справлялась с сочинениями, но на устную импровизацию была неспособна. В крайнем случае – на какой-нибудь сухой, тоскливый пересказ. И, обнаружив это (поскольку на семинарских занятиях я отмалчивалась), молодой профессор неожиданно поставил мне пятерку, почти ничего не спрашивая. Но напоследок дал несколько советов: «Я знаю, что вы все знаете и что вы очень хорошо работали в течение года, но, если честно, вы очень плохо говорите, очень плохо выражаете свои мысли. Это ваша беда, у вас будет очень много проблем в жизни, и я бы на вашем месте начал учиться говорить». Я, естественно, спросила: «А как?» – «Ну как, очень просто, – ответил он. – Не отсиживайтесь на задней скамеечке на семинарских занятиях, а выступайте. Причем даже тогда, когда вы не готовы. Выкручивайтесь, преодолевайте себя и поднимайте руку».

Окрыленная этими идеями и одновременно расстроенная тем, что у меня такая беда, я взяла себя в руки и последовала совету. Сокурсники страшно удивились: обычно тихо как мышь сидевшая восточная девушка (единственная среди ста пятидесяти представителей мужского студенчества) вдруг резко начала активничать. Вначале меня трясло, я уговаривала себя, сопротивлялась, не хотела этого делать. Первые мои ответы звучали очень коряво. Но через год меня уже невозможно было остановить, а к концу обучения я была главным «говоруном» на факультете. Что называется, «птица говорун обладала умом и сообразительностью».

Вывод: самое важное – начать говорить. Придумайте, как преодолеть этот барьер. Если вы претендуете на серьезную позицию, то я рекомендую поучиться ораторскому искусству. Если вы умеете передавать простыми словами самые сложные вещи, если вы афористичны, если вы правильно делаете паузы, вовремя поднимаете и снижаете тон голоса, точно знаете, сколько времени вас могут внимательно слушать – вы поведете за собой массы. Пример? Гитлер. Урод! Но выходил – и толпа внимала…

Андрей Андреевич: Есть ли в речи оратора секретный код, пароль, заклинание – то, что гарантированно приносит успех?

Давайте вместе попытаемся этот секретный код найти. Базовые составляющие хорошего выступления: его мощь, железная логика, профессионализм, ритм речи, ирония, страсть, искренность, простота изложения и вдохновение.

Теперь рассмотрим каждую составляющую в отдельности. Мощь – это весомость аргументации. Железная логика – отсутствие путаницы, когда все предельно ясно: где у вас выводы, а где доводы. Профессионализм – погружение в детали, свободное владение фактами и цифрами. Ритм – это почти гипнотизирование аудитории: он должен то ускоряться, то замедляться, то долбить – эдакий шаманский ритуал. Ирония прекрасно создаст настроение, а уж самоирония спасет в любой ситуации.

Разговаривая с аудиторией, вспомните, какого человека вы хотели бы видеть, будь вы на месте публики. Наверняка яркого, интересного, эмоционального. Такого, как, скажем, Соловьев. И та аудитория, которая находится перед вами, тоже хочет видеть в вас что-то яркое, эмоциональное, интересное. В ваших ответах должны присутствовать креативность и находчивость. Не будьте занудой и не позволяйте себе быть скучным.

Но все вышеизложенное – не самое важное. Не это секрет успеха. Ведь чего мы хотим, например, на презентации? Конечно, чтобы все влюбились в наш проект! А на конференции – чтобы вся аудитория вздрогнула от выступления! Поэтому главное для оратора, конечно, – страсть и вдохновение.

Увлечь слушателей можно только эмоционально. Чтобы они восторженно дышали вашими эмоциями и поверили в вас. Хотите обратить всех в свою веру – мысленно обращайтесь не к аудитории, а к Богу. Я не знаю, как это описать, но прием очень простой: вы обращаетесь, например, к учителям. Есть две модели поведения. Первая модель: «У нас в образовании много нерешенных проблем, и я считаю, что надо сделать… (обращение к аудитории)». Вторая модель: «Инвестиции в человека – это инвестиции в наше будущее. Образование – ключ к цивилизационному прорыву в России. Кто сегодня экономит на образовании, завтра угробит страну. Мы хотим быть первыми? Мы хотим быть мощными и при этом процветать? Конечно, да! Тогда главное – не экономить на образовании, а зарабатывать на интеллекте» (обращение к Богу).

И теперь можно переходить к конкретике.

Представьте, что вам полтора часа что-то рассказывают, а теперь вообразите, что смотрите полуторачасовой фильм. Что интереснее? Ответ один: смотреть кино! Поэтому лучше создавать словесные образы, увлекательные для «зрителей». Конечно, не стоит исключать и факты, и детали, и конкретику. Но ключевые мысли должны быть донесены до слушателей образами.

Один мой знакомый как-то во время командировки в далекую провинцию спросил у местной жительницы, доярки Нины:

– Нина, какая у тебя мечта? Доярка Нина ответила следующее:

– Я хотела бы петь. Очень хочется выйти на сцену и петь. И еще: мне бы под воду опуститься и рыбок посмотреть. Очень там интересно! И еще: в тюрьму хочу. Ненадолго. Устала я сильно, а там накормят, а потом и поспать можно.

Доярка Нина понятными образами рассказала о трех своих желаниях, характерных для любого человека. Она желает славы: ведь она женщина, и ей хочется, чтобы ей аплодировали. Ей интересен другой мир – ведь она любопытна: ей любопытно, какие там рыбы большие в ином мире плавают. И еще она очень хочет выспаться. Но если бы доярка Нина сказала три обычные фразы: «Очень устала, хочу выспаться. Было бы здорово изучить подводный мир. Неплохо попробовать петь на сцене», – они звучали бы не так интересно и точно не запомнились бы.

ПофигистПоЖизни: Но это все «домашние задания». А так, экспромтом? Например, дебаты…

Вы должны обладать быстрой реакцией и иметь логически четко сформулированную позицию.

Вот, например, у меня были труднейшие дебаты с представителем церкви. Речь шла об уголовной ответственности женщин за аборт. Тезис священнослужителя звучал так: «Аборты делать нельзя, потому что это прерывание человеческой жизни, то есть убийство».

Тяжелая проблема. Если вы защищаете право семьи самостоятельно решать вопрос прибавления, то вы, согласно его аргументации, – убийца. Эмоционально вы проигрываете сразу. Поэтому с самого начала надо показать вашу нравственную опору. Первое, что я заявила, – что я православный человек и я против абортов, что было чистой правдой. Но это не значит, что ради того, чтобы всем нравиться, я буду вмешиваться в интимную жизнь семьи и решать ее судьбу.

Второе: да, аборт – это убийство. Но точно так же убийственным грехом является и использование противозачаточных средств, то есть когда мужчина и женщина вступают во взаимоотношения ради удовольствия. Причем в любой церкви: и в православной, и в католической, и в мусульманской. Поэтому священник, выступающий против абортов, должен выступать и против противозачаточных средств. Так что, запретим их?

Священник сказал, что это слишком… Но где грань? Так я довольно убедительно и логично доказала, что невозможно внести все каноны церкви в Уголовный кодекс. Священник имеет право проповедовать, увещевать, выступать по телевидению, объяснять свою позицию. Но семья остается самостоятельным субъектом права.

Андрей Андреевич: А каковы правила тактичного оппонирования? Как убедительно, но при этом вежливо переубедить аудиторию?

Предположим, вы на конференции. Встает докладчик и с пафосом и апломбом говорит, что бабочки – очень полезны, если их поймать и смолоть в муку. А вы сидите, зная, что эти бабочки – яд. Это, конечно, ситуация, доведенная до идиотизма, хотя мне часто приходится слушать нечто очень похожее: например, рассуждения иностранных политологов о модели демократии в России немногим отличаются от приведенной в пример ситуации.

Понятно, что такой докладчик раздражает очень (кстати, я начинаю рисовать квадратики и цветочки, чтобы мне было спокойно). Понятно, что он говорит глупости, но вы забываете об этом, убираете нервы, эмоции и включаете любознательность. Держите наготове ручку и фиксируйте его главные аргументы. Не надейтесь на собственную память. Позже, когда будете отвечать, вы забудете все: начнете и увлечетесь, отбив только первую позицию. Поэтому фиксируйте, с чем вы не согласны. И еще – фиксируйте любой плюс.

И тогда начало вашего выступления будет звучать следующим образом:

– Я в принципе согласен с некоторыми тезисами. Хотя есть ряд неточностей…

– Я не согласен с такой-то позицией (цитируем), хотя докладчик привел очень много интересных фактов.

– Я не согласен с конечным выводом, но есть очень интересные промежуточные факты…

Таким образом, вы расположили докладчика к себе – ведь это так важно для каждого из нас, важно, что оценили, процитировали, упомянули. А еще вы покажете, что слушали настолько внимательно, что даже можете адресно процитировать.

Затем вы начинаете раскрывать свои тезисы. И люди в конце концов поймут, что на самом деле вы уничтожили доклад. Но сделали это в такой вежливой форме, в такой европейско-культурной манере, что даже те, кого вы полностью разложили, начнут вас внимательно слушать. Ведь у них не возникнет эмоциональной агрессии по отношению к вам. Потому что вы произнесли волшебное словосочетание: «Я в принципе согласен».

Клеопатра: А какова методика подготовки к выступлению?

Готовьтесь к теме. Даже если вы даете небольшое интервью, даже если это маленькая провинциальная газета. И никогда не позволяйте себе думать: «А, сейчас что-нибудь скажу!»

Определите эмоциональные точки своего выступления – не забывайте, что эмоции присутствовать должны обязательно! – и часть аргументации превратите из логической в образную.

За два часа до выступления уже ни к чему не надо готовиться – выбросьте все из головы. Отвлекитесь, послушайте музыку, отдохните, полежите с закрытыми глазами. Так вы «пропихнете» накопленные тезисы в подсознание, а освобожденное сознание даст вам возможность работать экспромтом. Вы будете свободно принимать удары и тут же формулировать ответы. Если до последней минуты зубрить, зубрить, зубрить, зубрить, то, как только вам зададут вопрос немножко «в сторону», вы обнаружите, что, кроме этих схем, у вас ничего и нет, а отойти от них вы уже просто не можете.

Андрей Андреевич: А что со структурой?

Главные, самые сильные аргументы должны быть в начале речи и в конце. Люди запоминают то, с чего вы начинаете и чем заканчиваете. Как в кино. Захватывающее начало, но главное – это финал. В середине – самое слабое, все, в чем вы не уверены, но все равно надо об этом сказать. Поэтому начало и конец должны быть самыми эмоциональными, а в середине пойдут детали и факты.

И запомните: идея в вашей речи всего одна. Какой бы длины ни было выступление – десять минут или полтора часа, – о чем бы ни шла речь, сводите свое выступление к одной всем понятной доходчиво сформулированной мысли. Запомните: человек из всего выступления запоминает только один message.

Поэтами – рождаются, а ораторами – становятся. © Цицерон

Страсть и вдохновение отличают оратора от коммуникатора.

Успех дебатов – в быстрой реакции и образном ответе.

Оппонируя, всегда начинайте с плюсов!

Из любого выступления человек запоминает только один message.