• Главная
• Контакты
• Нашёл ошибку
• Прислать материал
• Добавить в избранное

Кроме обряда сожжения умерших, у наших предков-язычников мы встречаем и обряд погребения умер — ших в земле. Этот обычай погребать умерших в земле вообще нужно считать древнейшим, ибо человечество долго жило, пока не овладело великим оружием — огнем, чтобы предавать сожжению своих мертвецов. «Он появился, — говорит Котляревский, — в первобытную эпоху у человека-младенца из подражания природному явлению — заходу или смерти в земле великого светила, лучезарного владыки и отца древних людей — солнца» [91, 179–180]. На Руси обряд погребения существовал наравне с сожжением. Это доказывается как показаниями арабских писателей, так и сказаниями летописца. Так, арабский писатель Ибн-Фоцлан говорит о сожжении, почти в то же время другой арабский писатель Ибн-Дос-та, напротив, упоминает о погребении⁹⁶. Летописец, говоря о славянских племенах, упоминает о сожжении умерших у радомичей, вятичей и кривичей; он же говорит и о погребении во времена язычества предка. Так, под 882 годом читаем: «и оубиша Аскольда и Дира, несо-ша на гору, и погребоша и на горе» [143, 10]. Находим сказание о погребении и под 912 г.: «Умре Олег, — читаем здесь, — и плакашася по нем вси людие плачем великим,-

⁵Ибн-Фоцлан умер в 920 г., а Ибн-Доста — в 930 г. [45, 96}.

и несоша и, погребоша на горе, еже глаголеться Щековица; есть же могила его до сего дни, словеть могы-ла Олегова». Под 945 г., говоря о смерти Игоря, летописец прибавляет, что древляне, убив Игоря, «погребли его» [143, 16,23]. Родственные нам славянские народы тоже употребляли погребение наравне с сожжением и «даже, — говорит Г ильфердинг, — можно было бы усумниться в существовании сожжения, если бы за него не говорило непреложное свидетельство урн с пеплом» [49, 192].

Вот как описывает арабский писатель Ибн-Доста в своей «Книге драгоценных драгоценностей» древнерусский обряд погребения: «Когда, — пишет он, — у русских умирает кто-либо знатный, то выкапывают ему могилу в виде большого дома⁹⁷, кладут его туда и вместе с тем кладут в ту же могилу как одежду его, так и браслеты золотые, которые он носил; далее опускаю!¹ туда множество съестных припасов, сосуды с напитками и другие неодушевленные предметы ценности. Наконец, кладут туда, в могилу, живую и любимую жену покойника. Затем отверстие могилы закладывается, и жена умирает в заключении» [45, 270; 91, 55;209, 675]. Это сказание арабского писателя вполне подтверждается, как мы уже ранее видели, раскопками и былиной о Потыке Ми-хайле Ивановиче.

Остановив внимание на обряде погребения, мы видим, что предок снабжает умершего всем необходимым и любимым им при жизни и даже женой. Он также все внимание сосредоточивает на том, чтобы земля не стесняла умершего — делает могилу «в виде большого дома», говорит Ибн-Доста, а раскопки указывают, что края могил нередко обкладывались камнями и имели каменный или деревянный потолок и были просторны [4]. Такие действия предка указывают, что он считал возможным жизнь души умершего в земле, около своего тела, раз

⁷ По а рабски «бейт-васи» — храм, покой, дом.

устраивает такое прочное и большое жилище, ставит к умершему туда различные припасы, необходимые для существования, и даже не разлучает его с женой.

Что у древнерусского человека действительно было представление о жизни души умершего в земле около своего тела, на это могут указывать сохранившиеся на Руси поверья, по которым и поныне душа представляется живущей во гробе. Так, простой народ по сие время верит, что души некрещеных младенцев живут в могиле и оттуда жалобно взывают по ночам к людям, прося их окрестить^{9 8}. Некоторые же рассказывают, что они хорошо слышали на Светлое Христово Воскресение вой мертвецов в раскольничьих могилах⁰⁹. Душа ведьмы и колдуна, по народному поверью, тоже живет в своем гробе, а посему тела колдунов и ведьм не гниют, а только принимают ужасную форму. Они делаются горбатыми, синими, покрываются чешуей. Глаза вырастают с коровьи, волосы седеют, а на ногах и руках отрастают длинные острые когти. Днем ведьмы и колдуны спят, а ночью выходят из могил, пугают путников, про — никают даже в дома и здесь у спящих высасывают кровь; чаще же всего они дерутся между собою, произнося при этом страшные проклятия, и ругаются крепкими русскими словами. Народ верит, что если ночью прийти с иконами и святой водой к могиле колдуна или ведьмы и разрыть ее, то трупа там не найдешь, а вблизи услышишь страшный вой. Если же могилу раскопать днем, то там снова можно найти труп на месте, а на лице у него можно увидеть красные подтеки, ссадины и капли свежей крови — знаки ночной драки¹⁰⁰.

⁹⁸ Слышано автором в Судогодском уезде, Владимирской губ.

"Слышано в г. Меленках, Владимирской губ. Некоторые крестьяне даже до сего времени ходят в означенное время на раскольническое кладбище, желая услышать вой покойников.

¹⁰⁰ Слышано автором в Покровском уезд;, Владимирской губ. О ночных похождениях колдунов и ведьм смотри также [11, 12, 13].

Следы древнего верования в жизнь души по смерти в земле при своем теле находим и в похоронной приче-ти. Здесь смерть человека считается только переходом в новую хату, домовину, хороминку, каковыми именами обыкновенно обозначается гроб¹⁰¹. Так, дочь умершего или умершей, обращаясь к соседям или дальним родственникам с просьбой сделать гроб или вырыть могилу, обыкновенно говорит: «Прийдить, будьте ласковы, до нас, та поможете построить моему батько ви (чи там матери) нову хату; не схотив у старий жить» [201, 706]. Умерший, однако, не только переходит в новую хату, но и живет в ней. Так, жена, представляя себе бедствия, ждущие ее саму и ее детей после смерти мужа, высказывает желание удалиться из этого мира вместе с покойником и просит его взять с собой:

«Ой, пийжи-ж мене до себе У сыру аемлю!» [201, 706]

Еще яснее высказывается то же воззрение в словах дочери, оплакивающей мать. Спросив мать — покойницу: «Куды ж ты идешь, — дочь как бы в ответ продолжает: «Яма глубока: туды витер не завие, солнце не пригрие» [27J. Особенно же ярко говорит об этом представлении северная похоронная причеть.

На сегодняшний Господень Божий денечек Тебя ждет в гости любимое гостибище. Твоя милая надежная головушка, —

вопит вдова по муже, — у него

Там построено хоромное строенъицо — Прорублены решетчаты окошечка, Врезаны стекольчаты околенка, Складены кирпичны теплы печеньки,

¹⁰¹ Названия гроба: домовиной, хатой, хороминкой и т п. смотри [18, 27, 100, 186, 214; 203, 704, 70S; 220, 641]. Находим название гроба домовищем и в [22, 137]. В других духовных стихах говорится:

Гробы вы, гробы, колоды дубовыя' Всем нам есте домы предвечные

Насланы полы да там дубовый, Перекладинки положены кленовьы, Штобы шла да ты, горюша, не качалася, Штаб дубовая мостика не сгииалася; Пора вставлены там столики точеный, Пора. юсланы там скатерти все браныя, И положены там кушанья сахарныя, И поставлены там питьица медвяныя, Круг стола да ведь етулъицо кленовое, У хором стоит крылечко с переходами; Сожидает тебя надежная головушка [18, 27].

Обращаясь к родственным нам народам, мы и у них встречаем подобное представление. Так, Ведийские гимны, говоря о погребении умерших, называют могилу «mrmmajo grihas» — земляной дом и указывают на заботу родичей об умершем — на их награждение умершего в могиле всем необходимым, а также и на заботу устроить могилу так, чтобы земля не стесняла мертвеца, «а это, — говорит Котляревский, — указывает на верование индейцев, что покойник продолжает жить в могиле» [91].

Итак, душа кроме неведомой страны, по представлению предка, могла жить и в земле около своего тела⁶.

Указав на место жительства души в загробном мире, постараемся показать, как предок-язычник представлял себе ее дальнейшую жизнь.

По не муже николиже ходих,

И во стран; иду чужюю,

Ид(же никтоже знает мя,

Отопюдуже никтоже прииде;

И в землю, и в землю иду темную,

f^,еже не всм, ч по срящет мм; во aJ иду глубок,

Отнюдуже ни един возвратисл [22, 63].

8

Примечания:

6

Характерными для нас являются слова одного причитанья, которые показывают, что русский народ могилу считает местом жительства души, но в то же время полагал и еще два места ее жительства: неведомую «чужую страну» и «ад».

На путь иду долгий, — так говорит душа в этом причитанье, —