• Главная
• Контакты
• Нашёл ошибку
• Прислать материал
• Добавить в избранное

Отцы Церкви определяли Симона Волхва как отца всехересей. Он был современником апостолов и самаритянином, аСамария была печально известна своей непокорностью врелигиозном плане и подозрительностью по отношению кортодоксам. Когда апостол Филипп пришел туда проповедоватьевангелие, он нашел движение Симона в полном разгаре; Симонговорил о себе с людьми, с ним согласными, что он есть"великая сила Божия" (Деяния 8:10). Это означает, что онпроповедовал не как апостол, а как мессия. Рассказ о егопоследующем обращении, даже без факта крещения, должен бытьневерным (если Симон из Деяний и ересиарх Отцовдействительно одно и то же лицо, что достаточносомнительно), так как ни в одном из ересиологическихотчетов о симонианском учении второго и третьего веков нетуказания, что роль Иисуса признавалась сектой, заисключением того, что Симон представлял собой еговоплощение. Благодаря всем отчетам -- даже если мысделаем скидку на то, что рассказ в Деяниях относится кдругому человеку, а гностический проповедник с таким жеименем существовал на одно-два поколения позже -- мыузнаем, что симонианство было с самого начала и оставалоськонкурирующей идеей, возникшей из очевидно независимогопервоисточника; то есть говорим, что Симон не былхристианином-диссидентом, и если Отцы Церкви отвели емуроль архиеретика, они косвенным образом признали, чтогностицизм не был христианским феноменом. С другой стороны,выражения, в которых Симон говорил о себе,засвидетельствованы языческим писателем Цельсом, общавшимсяс псевдомессиями, которыми в его время (середина II в.) всееще кишела Финикия и Палестина. Он сам слышал многих из нихи записывал типичные проповеди:

"Я есмь Бог (или сын Бога, или божественный Дух). И япришел. Мир уже разрушается. И вы, о люди, существуете,чтобы погибнуть из-за вашего беззакония. Но я хочу спастивас. И вы видите меня вновь вернувшимся с силой небесной.Блажен тот, кто поклоняется мне сейчас! Но я предам вечномуогню всех остальных, и города, и страны. И люди, которые неуспели оплатить свои долги, будут тщетно раскаиваться итерзаться. Но я оберегу тех, кто уверовал в меня".

Единственной особенностью земного путешествия Симонабыло то, что он брал с собой женщину по имени Елена,которую, по его словам, он нашел в публичном доме в Тире, иона, по его мнению, была спасенным им самым последним исамым непритязательным воплощением падшей "Мысли" Бога, атакже средством спасения для всех, кто верит в них обоих.Следующее толкование объяснит содержание доктрины этойрекламной компании; красочность и бесстыдство этойдемонстрации должны быть интересны и сами по себе.

Развитая симонианская доктрина, были ли это егособственная работа или его школа, сохранилась благодарямножеству более поздних писателей, начиная с ЮстинаМученика (Justin Martyr) и включая Иринея, Ипполита,Тертуллиана и Епифания. Источником большой ценностиявляются Труды -- Признания и Проповеди, приписываемыеКлименту Римскому и поэтому называемые "Климентины" и"Псевдо-Климентины". Мы приводим здесь синтез всех этихотчетов, лишь случайно указывающий на определенные источники.

"Существует одна Сила, разделенная на верхнюю и нижнюю,порождающая себя, растящая себя, ищущая себя, находящаясебя, являющаяся своей собственной матерью, своим отцом...своей дщерью, своим сыном... Единый, корень Всего". ЭтотЕдиный, раскрывающий все, -- "тот, кто стоит, стоял ибудет стоять: он стоит над несотворенной Силой; он стоялпод потоком вод [т.е. миром материи], рожденный по образу;он будет стоять над блаженной бесконечной Силой, когда егообраз станет совершенным" (Hippol. Refut. VI. 17.1 -- 3). Как произошло это саморазделение на верх и низ? Инымисловами, как изначальное Бытие объясняет себе необходимостьсвоего последующего самовосстановления? Это характернаячерта следующего воззрения, согласно которому мир тьмы, илиматерии, не изначально предполагал противопоставлениепервичному бытию, но этот дуализм существующей реальностипроисходит из внутреннего процесса внутри самого божества.Это отличительная особенность сирийского и александрийскогогносиса и его главное отличие от гностического умозренияиранского типа, в основе которого лежит дуализмпредсуществующих начал. Очень проницательный отчет посаморазделению божественного единства, приписываемыйСимону, найден сравнительно недавно у Ипполита, которыйскопировал его из трактата, названного "Великоетолкование"; упрощенный до некоторой степени, он содержитпримерно следующее:

Один корень -- бездонная Тишина, предсуществующаябеспредельная сила, пребывающая в одиночестве. Она приводитв движение сама себя и предполагает определенный аспект приповороте к размышлению: Нус (т.е. Ум), из которого приходитМысль (Эпиноя), постигаемая в одиночестве. Ум и Мысльбольше не одно, но два: в его Мысли Первое "являет себя итаким образом становится Вторым". Поэтому через актрефлексии неопределенная и только негативно описываемаясила Корня оборачивается позитивным принципом, связанным собъектом его размышления, даже если объектом является онсам. Он все еще Единственное, в чем содержится Мысль, но онуже разделен и уже не представляет собой изначально целого.Теперь весь результат, здесь и в других рассуждениях этоготипа, зависит от того факта, что греческие слова эпиноя иэнноя, подобно более частой в других системах софии(мудрости), женского рода, и подобное справедливо длядревнееврейских и арамейских эквивалентов. Мысль,порожденная изначально Единым, находится во взаимосвязи сженским началом; а ответ на ее способность занимать Ум(Нус) предполагает мужскую роль. Его именем становится"Отец", когда Мысль зовет его так, значит она адресованаему и является ему в его порождающей функции. Поэтомупервоначальное расщепление происходит от Нуса, "выявившегосебя из себя и представившего себе свою собственную мысль".Явная Эпиноя созерцает Отца и прячет его в себе кактворческую силу, и так изначальная Сила вовлечена в Мысль,составляя андрогенное сочетание: Сила (или Ум) являетсявысшим, а Эпиноя -- низшим элементом. Хоть и слитыевоедино, они в то же время противоположны друг другу, ичерез их двойственность становится заметным расстояниемежду ними. Высшее начало, великая Сила, является в такомсочетании Всеобщим Умом, управляющим всем и мужественным;низшее начало, великая Мысль, порождает все и женственна.

Следовательно, -- если мы обратимся к болеедостоверным источникам -- персонифицированная женскаяфигура Эпинои (или, альтернативно, Эннои), вобравшей в себяпорождающую силу Отца, является субъектом дальнейшейбожественной истории, которая была начата первым актомрефлексии. Это история творения или ряда творений, причемспецифически гностическая особенность данного процесса втом, что это история прогрессирующей деградации, в ходекоторой Эпиноя, носитель творческих сил, отрезанных от ихисточника, теряет контроль над своими собственнымитворениями и во все большей степени становится жертвойпорожденных ею сил. Все это вместе с падением, страданием,упадком и возможным освобождением этой женственной ипостасибожественного становится предметом более поздних сообщенийо Симоне. По-видимому, не имея в своих источниках ничегоподобного концептуальной дедукции "Великого Толкования",они вводят женственную сущность простым утверждением, чтоона -- "первая Мысль Его (божественного) ума,вселенская мать, через которую Он в начале решил сотворитьангелов и архангелов". Рассуждение идет далее:

"Эта Энноя, выросшая из Него и воспринявшая замыселОтца, опустилась в нижние области и, ожидая Его, создалаангелов и силы, которыми потом был сотворен этот мир. Послеона понесла их дальше, и они удержали ее из зависти, потомучто они еще не хотели задумываться о дальнейшем. Отцу онибыли совершенно неизвестны: его Мысль, однако, былазадержана этими ангелами и силами, произошедшими от нее испущенными с высочайших небес в космос. Постоянно страдаяот их оскорблений, она не могла вернуться вверх к Отцу, иэто зашло так далеко, что она была даже заключена вчеловеческую плоть и переселялась столетиями, как из сосудав сосуд, в различные женские тела. И с тех пор все Силысоперничают за ее владения, смута и война царят у технародов, где она появляется. Так, она была той Еленой,из-за которой разгорелась Троянская война, и потому греки иварвары созерцали лишь призрак истинной Елены. Переселяясьиз тела в тело, страдая от оскорбления в каждом, онанаконец стала блудницей в публичном доме, и это "последняяовца".

Для ее блага Бог сошел в Симона; и главный пунктпоследнего евангелия состоял в точном провозглашении того,что блудница из Тира, путешествующая с ним, была падшаяЭнноя высшего Бога, т.е. его самого, и что спасение мирабыло равно ее спасению. Мы должны добавить к этомусообщение, цитируемое из Иринея (et al.), что в устахСимона каждое "он" или "Его" в обращении к божественномуОтцу было "Я"; то есть он провозгласил себя Богомабсолютного начала, "Тем, кто стоит", и рассказал опорождении Эннои, творении ангелов через нее, и дажекосвенно -- о недозволенном сотворении ими мира как освоих собственных деяниях.

"Поэтому [он говорит] он пришел, первый поднял ее иосвободил ее от оков, и потом принес спасение всем людямчерез познание его. И поскольку ангелы дурно управлялимиром, потому что каждый из них жаждал господства, онпришел, чтобы сделать все правильно, и спустился, изменяясебя и приспосабливая себя к добродетелям, силам и ангелам,так что (в конечном счете) среди людей он явился какчеловек, хотя и не был им, и мыслил себя страдавшим вИудее, хотя он и не страдал".

Связь с Иисусом более отчетливо проявляется вутверждении Симона, что он, сам высшая сила, появился вИудее как Сын, в Самарии как Отец, а в других странах-- как Дух Святой. Преображение Спасителя при его спуске через сферы -- широко распространенный мотивгностической эсхатологии, и Симон, согласно Епифанию,описывает это следующим образом:

"В каждом небе я принимал другую форму, соответствующуюформе бытия каждого неба, так что я мог оставаться скрытымот правящих ангелов и спуститься к Энное, котораяназывается также Пруникос и Святой Дух, через которую ясотворил ангелов, которые потом сотворили мир и человека".

((Haer. XXI. 2. 4))

Продолжаем отчет Иринея:

"Пророки произносят свои предсказания, вдохновленныеангелами, сотворившими мир; те же, кто верит в него и егоЕлену, больше не нуждаются в их руководстве и могутсвободно делать, что им нравится. Его милостью человечествобыло спасено, но не благодаря праведным деяниям. Несуществует дел, по природе своей хороших [или плохих], ноони таковы волей случая, так как ангелы, сотворившие мир,распорядились им как хотели и заповедями этого родапоработили человечество. Посему он обещал, что мир исчезнети что сам он освободится от владычества тех, кто сотворилмир".

((Iren. Adv. Haer. I. 23. 2-3))

Елену Симон называл также Селеной (Луной), чтопредполагает мифологическое происхождение данной фигуры отдревней лунной богини. Число в тридцать учеников, подобноотмеченному в Признаниях, также предполагает лунноепроисхождение. Эта особенность, как мы увидим, сохраниласьв представлении о плероме у валентиниан, где София и еесупруг -- последние два из тридцати Эонов. Основой дляпереноса лунарной темы в символизм спасения являютсяубывание и прибывание луны, которые в древней мифологиииногда представлялись как похищение и возвращение. Вгностическом умозрении "Луна" -- просто эзотерическоеимя для фигуры: ее истинное имя -- Эпиноя, Энноя, Софияи Святой Дух. Ее изображение в виде блудницы предназначенопоказать ту глубину падения, на которую погрузилось в ходестановления вовлеченное в творение божественное начало.

Полемика "Псевдо-Климентин" подчеркивает антииудаистскийаспект учения Симона. Согласно этому источнику, онисповедует "силу неизмеримого и несказанного света,значимость которого непостижима, которого не знает ни Силасоздателя мира, ни давший законы Моисей, ни ваш учительИисус" (Rec. II. 49). В этом полемическом контексте онназвал высочайшего из ангелов, сотворившего мир иразделившего его между остальными, и сделал его Богомиудеев: из семидесяти двух наций земли именно иудейскийнарод связал с ним свою судьбу (цит. соч. 39). Иногда,проходя мимо фигуры Эннои, он просто утверждает, что этотДемиург был изначально послан благим Богом создать мир, носоздал себя здесь как независимое божество, то естьприсвоил себе Высшую Справедливость и держит в плену своеготворения души, которые принадлежат высшему Богу (цит. соч.57). Тот факт, что где бы ни говорилось о похищении Эннои,оно связывается со множественностью душ, показывает, чтоЭнноя -- это общая Душа, с которой мы встречались,например, в "Псалме" наассенов: ее воплощение в Елене изТира добавляет, таким образом, своеобразный штрих к образуСимона.

Что касается характера мирового Бога, Симон -- какпозднее, с особенной страстностью, и Маркион -- выводитего несостоятельность из самого характера его творения, аего естественную ограниченность противопоставляет "благу"запредельного Бога через понятие "справедливости",понимаемой ошибочно как образ времени. (К рассмотрениюэтого контраста мы обратимся более подробно в связи сМаркионом.) Мы уже увидели, что антиномия, возникающая врезультате такой интерпретации мирового Бога и его законов,прямо приводит к распущенности, "свободе нравов", которуюмы обнаружим у других гностических сект в виде полностьюсозревшей доктрины.

В заключение давайте послушаем, что Симон говорит Петруо новизне своего учения:

"Ты действительно так ошеломлен, что затыкаешь свои уши,чтобы их не оскверняло богохульство, и обращаешься вбегство, ничего не найдя в ответе; и те, кто не думает,согласятся с тобой и одобрят как тебя, так и учение,которое им знакомо: но меня они будут проклинать, как того,кто исповедует новые и неслыханные вещи" (цит. соч., 37).

Эта речь звучит слишком искренне, чтобы быть придуманнойпротивником, подобным автору "Климентин": полемика этогорода действительно происходила, если не между Симоном иПетром, то между их последователями первого или второгопоколения, и соответственным образом приписывалась первымдействующим лицам. Что же это за "новые и неслыханные"вещи? В конечном счете, ничего, кроме исповеданиязапредельной силы вне создателя мира, которая в то же времяможет проявляться в мире даже в низших формах, и если онапознаваема, то невозможно пренебрегать ею. Короче говоря,неслыханное -- протест против мира и его блага во имяабсолютной духовной свободы.

Симон путешествовал как пророк, чудотворец и чародей,весьма вероятно, с большой долей рекламы. Сохранившиесяисточники, разумеется, христианские, рисуют не слишкомлицеприятную картину его личности и его дел. По их мнению,он представал даже перед императорским двором в Риме ипотерпел фиаско, когда пытался летать. Интересно, хотя идалеко от нашей темы, то, что в латинском окружении Симониспользовал прозвище Фаустус ("благодатный"): это всопоставлении с его постоянным прозвищем "Чародей" и темфактом, что его сопровождала Елена, которую он провозгласилвозрожденной Еленой Троянской, ясно показывает, что мыздесь встречаемся с одним из источников легенды раннегоВозрождения о Фаусте. Несомненно, некоторые поклонникипроизведений Марлоу и Гете подозревают, что их герой -- потомок гностических сектантов и что прекрасная Елена,вызванная его искусством, была однажды падшей Мыслью Бога,через которую было спасено пробужденное человечество.