• Главная
• Контакты
• Нашёл ошибку
• Прислать материал
• Добавить в избранное

О способе, которым вестник побеждает змия и похищает унего сокровище, в тексте рассказывается не много. Он простоутверждает, что змий заснул, то есть испытал то, чтовестник испытал прежде. То, что здесь относится кочарованию, в других источниках объясняется тем фактом, чтоСвет -- это как слишком большая порция яда для Тьмы, аТьма -- для Света. Так, в мандейской космогонииИзначальный Человек, видя неминуемое поражение при встречес силами Тьмы, "дает себя и своих пятерых сыновей в пищупятерым сыновьям Тьмы -- как человек, который, имеяврага, подмешивает смертельный яд в пирог и дает его ему"(согласно Феодору бар Конаи). Благодаря этой жертве яростьТьмы действительно "усмиряется". Здесь связь гностическогомотива Спасителя с древним солярным мифом очевидна: темагероя, позволяющего чудовищу себя поглотить, а потомпобеждающего его изнутри, чрезвычайно широко распространенав мифологии всего мира. Ее переход из природной религии всимволику спасения мы наблюдаем в христианском мифе осошествии Христа во ад, который собственно принадлежитдуалистической установке и является исконно христианским. ВОдах Соломона мы читаем:

"Ад увидел меня и ослабел;
Смерть изрыгнула меня и многих со мной:
я был для нее желчь и яд.
Я спустился с ней в предельные глубины Ада,
ее поступь и голова стали бессильны..".

((Ode XLII, 11-13))

Мандеи в основном буквально сохранили оригинал,неодухотворенную форму мифа. В их главном трактате о спускеСпасителя в нижние миры, Хибил, бог-спаситель следующимобразом описывает свое приключение:

"Каркум, великая гора плоти, сказал мне: Иди, или ясожру тебя. Когда он говорил это мне, у меня были мечи,сабли, пики, ножи и лезвия, и я сказал ему: Пожри меня.Тогда... он проглотил меня наполовину: затем он изрыгнулменя... Он отрыгнул яд из своего рта, и его кишки, еговнутренности и его чресла распались на кусочки".

((G 157))

Автор Гимна, очевидно, не интересовался такими грубымиподробностями.

Восхождение начинается со сбрасывания грязных одежд,руководствуется и подстрекается оно письмом, которое естьсвет и голос в одно и то же время. Оно функционирует также, как Истина в параллельном пассаже из Од Соломона:

"Я поднялся к свету, как на колеснице Истины,
Истина направляла и вела меня.
Она пронесла меня над безднами и пропастями
и вынесла меня из теснин и долин.
Она стала для меня прибежищем спасения
и предала меня в руки вечной жизни".

((Ode XXXVIII, 1-3))

В нашем повествовании, однако, руководство письмамотивируется тем, что мы должны назвать высшей точкойвосхождения, встречей возвращающегося сына с его одеяниями.Этот пленительный символ требует особого комментария.