• Главная
• Контакты
• Нашёл ошибку
• Прислать материал
• Добавить в избранное

Возникновение мероитского государства восходит к периоду египетского проникновения, и для того, чтобы понять влияние египетской культуры на все аспекты мероитской жизни, необходимо бросить взгляд на эту раннюю историю.

Египет так или иначе правил значительной частью региона, который позднее стал мероитской территорией в течение по крайней мере 1500 лет, и в первый раз завоевал этот район в период Среднего царства (ок. 2000 – 1700 гг. до н. э.), когда возле Второго порога была возведена знаменитая цепь фортов в качестве пограничных укреплений. Период этот окончился с уходом отсюда египтян, вызванным, возможно, необходимостью отразить вторжение гиксосов[19]. В период Нового царства (ок. 1580 – 1100 гг. до н. э.) начинается новый этап египетских захватов, и под власть фараонов попадает значительно большая территория вверх по течению Нила, вплоть до Четвертого порога. В ходе этого этапа были построены города и возведены храмы, создана египетская администрация.

Хотя известны надписи Тутмоса I в местечке Кургус, расположенном несколько выше по течению Третьего порога Нила, представляется все же, что именно этот порог стал истинной границей оккупации и что поэтому город Напата обрел свое существование в качестве важного административного центра. Расположенный неподалеку от него холм Баркал, возвышающийся на равнинном берегу реки и являющийся заметным природным ориентиром, получил важное религиозное значение: не позднее периода XIX династии у его подножия был возведен храм в честь бога Амона. В нем служила группа жрецов, изначально бывших египтянами, хотя позднее в группе могли появиться и местные уроженцы.

В период Нового царства египетское влияние было сильным: кроме администраторов и жрецов, египетские традиции и художественные формы внедряло также и сообщество ремесленников и художников. Культура всего региона была исключительно египетской, и до сих пор археологи не обнаружили в нем каких-либо артефактов, которые можно было бы квалифицировать как туземные и созданные именно в этот период. Даже после политического упадка Египта в конце Нового царства египетское культурное влияние оставалось доминирующим. Раскопки в Санам-Абу-Дом, неподалеку от современного Мероэ[20], демонстрируют, что артефакты в египетском стиле, хотя и созданные жившими оседло в этих местах египетскими ремесленниками, продолжают оставаться распространенными и встречаются в больших количествах в погребениях VIII в. до н. э.

И именно из этого в высшей степени египтизированного общества вышла первая династия местных правителей, после того как исчезла египетская администрация. Примерно около 750 г. до н. э. возникло первое суданское государство, о котором у нас имеются сколько-нибудь точные сведения. Государство это, со столицей в Напате, стало предшественником государства со столицей в Мероэ и на краткое время обрело положение мировой державы.

Эта книга посвящена исключительно истории и культуре того периода, когда центр политического могущества переместился из Напаты в Мероэ, но, поскольку многие авторы используют термин «Куш» в качестве названия всего периода от начала независимого государства Мероэ до конца его существования, представляется необходимым уделить некоторое место обзору его более ранней истории.

Происхождение властителей Напаты нам неизвестно, однако нет оснований считать, что они не были уроженцами этих мест, и мнение Райснера об их якобы ливийском происхождении имеет мало оснований. Свидетельство их существования обнаружено в захоронении около Куру, на высоком берегу Нила, примерно в девяти милях ниже по течению Джебель-Баркала. Здесь, на высоком плато, невдалеке от реки было найдено около тридцати погребений, и относительная хронология была восстановлена исходя из их местоположения и типологии гробниц. Это дает основания считать датой первых погребений середину IX в. до н. э.

О более ранних правителях у нас нет никаких сведений, но после Кашта мы можем фактически восстановить целый ряд имен. Пианхи и его непосредственный преемник хорошо известны нам из источников, написанных на египетском языке; они фигурируют в египетской истории в качестве XXV династии, начавшей вторжение Египта в правление Кашта.

За неимением места мы не можем подробно рассматривать историю завоевания Египта Напатой и отсылаем читателя к обзору этих событий, сделанному Аркеллом[21]. Здесь важно сказать, что Пианхи завершил завоевание Египта и что он и его преемники, из которых самым выдающимся является Тахарка, сохраняли власть над этой страной вплоть до 654 г. до н. э., когда в результате ассирийских походов в Египет власть Напаты была сокрушена и Танветамани, последний кушитский царь Египта, возвратился в свою собственную страну.

Все предшествующие цари, за исключением Тахарки, были похоронены в Курру. Тахарка же был погребен на новом царском кладбище в Нури, на противоположном по отношению к Курру берегу реки и приблизительно в четырнадцати милях выше его по течению.

Пирамида Тахарки на этом кладбище стала первой в серии тех, в которых были похоронены его преемники, за исключением Танветамани. Большей частью на свидетельствах из этих погребений и основывается восстановленный отрезок истории и культуры того периода.

Время переноса столицы Куша в Мероэ и начала мероитской фазы по-прежнему остается весьма неопределенным. Общепринятой датой, приводимой обычно в более ранних работах, является 308 г. до н. э., но нам она представляется слишком поздней, поскольку Геродот в одном из своих трудов, написанных незадолго до 430 г. до н. э., знает о Мероэ и описывает его, тогда как о Напате он даже не упоминает.

Весьма мало археологических фактов позволяет делать предположения о дате этого переноса. Нет сомнения, что город Мероэ уже существовал не позднее VI столетия, если не ранее. Имена Аспелта, Амталка и Маленакен, все носители которых были погребены в Нури, были обнаружены и в Мероэ; существуют еще более ранние погребения и на тамошнем Южном кладбище. На основании существования этих погребений Райснер делает вывод, что не позднее периода правления Пианхи ветвь царской фамилии появилась в Мероэ, получив в правление южную часть этого региона.

Первым царем, погребенным в самом Мероэ, стал, вероятно, Аракакамани, который правил в конце IV столетия, но само по себе погребение, где бы то ни было, не исключает с неизбежностью возможность для правителя жить и править в Мероэ; мы знаем из стелы в Каве, что Амани-нете-йерике, погребенный в Нури, жил в Мероэ в период около 431 – 405 гг. до н. э., согласно датировке Хинце, или около 435 – 417 гг. до н. э., согласно датировке Данхэма.

Наиболее вероятной датировкой во многих отношениях представляется все же VI в. Вэйнрайт предполагает, что сообщение Диодора Сицилийского и других авторов о том, что Камбиз[22] (529 – 522 гг. до н. э.) был основателем Мероэ, имеет в своей основе тот факт, что город был основан во время предполагаемого вторжения персов, – эти два события стали ассоциироваться друг с другом, так что это вторжение и в самом деле имело место.

Решение этой проблемы, возможно, заключено в открытии того, что египетский фараон Псамметих II напал на Куш в 591 г. до н. э. Доказательства этого были приведены в одной из работ по египтологии, в которой высказывалось мнение, что хорошо известная Нубийская кампания, осуществленная на третьем году правления этого фараона, имела гораздо большее значение, чем ранее предполагалось, и что египетская армия дошла до Напаты.

Подтверждение этого было обнаружено в Абу-Симбеле, где карийские[23] и греческие наемники, составлявшие в основном эту армию, оставили многочисленные надписи на громадной статуе Рамзеса II, а также на колоннах храма. В одной из этих надписей, сделанной на греческом языке, упоминаются имена предводителей этой армии – Потасимто и Амазиса – и говорится, что они направляются вверх по течению к Керкису[24].

Все это указывает на важный поход в пределы кушитских владений, и так как Геродот, писавший свои труды 160 лет спустя, упомянул в них о нападении армии Псамметиха на Напату, то есть все основания предполагать, что это нападение на столицу и ее разрушение имело место. Разбитые статуи нескольких правителей, среди которых последним является Аспелта, были обнаружены в Баркале, что наряду с совпадением известной даты этой военной кампании с датой правления Аспелты позволяет со значительной степенью вероятности предположить, что разрушение произошло одновременно с разграблением города и храмов Напаты.

Если подобная интерпретация этих свидетельств верна, то разрушения, причиненные столице Аспелты, можно считать вполне основательной причиной для ее переноса в Мероэ, который позднее мог быть датирован 591 г. до н. э. В поддержку этого предположения следует заметить, что имя Аспелты стало самым ранним, известным нам из Мероэ, поэтому, в отсутствие более точных свидетельств, мы можем предположить, что царская резиденция была перенесена туда из Напаты в самом начале VI столетия.

Какова бы ни была дата такого переноса столицы в Мероэ, Напата, безусловно, сохранял свое громадное религиозное значение по крайней мере до правления Настасена (около 385 – 310 гг. до н. э.), поскольку ему и нескольким его предшественникам приходилось ездить туда из Мероэ, чтобы получить посвящение в сан жрецов Амона. Настасен стал последним царем, погребенным в Нури, и, возможно, к концу IV в. до н. э. даже религиозное значение Напаты сошло на нет.

Хотя политические и военные события, такие, как предполагаемое разорение Напаты, могли быть в числе причин для перевода власти на юг, почти нет сомнений, что гораздо более благоприятное экономическое положение Мероэ стало чрезвычайно важным фактором, определившим такой перенос.

Мероэ расположен в пределах зоны выпадения ежегодных дождей, а широкие долины Бутаны, Вади-Аватейба и Вади-Хавада способны дать обильные урожаи зерна и корма для скота, обеспечивающие существование урбанистической цивилизации, которых не могла обещать узкая полоска возделанной земли между пустыней и рекой в районе Напаты. Но не только возможность получения более обильных урожаев с меньшими затратами труда делала положение Мероэ более благоприятным. Город расположен в регионе с богатыми месторождениями железной руды и леса, необходимого для ее выплавки, так что, как мы увидим, как только искусство выплавки металла было постигнуто, Мероэ стал жизненно важным центром этой новой технологии.

Город также занимал выгодное положение и для торговли, будучи расположен рядом с судоходным руслом реки, в конце удобных караванных путей от Красного моря. Путь в Египет по Нилу был не так уж прост, а в период беспорядков и войн просто перекрывался. Целая серия порогов на реке делала почти невозможной транзитную транспортировку товаров без промежуточных перегрузок, поэтому стало привычным пересекать пустыню от Короско или Второго порога до мест, лежащих по течению выше Четвертого порога. Такие переходы по пустыне могли предприниматься только тогда, когда государство было достаточно сильно, чтобы обеспечить спокойствие и организованность, необходимые для организации подобных караванов. Развал путей сообщения после вынужденного ухода XXV династии из Египта и из Напаты так никогда и не был в полной мере восстановлен, и вновь начатое передвижение по ним, как, например, при фараоне Псамметихе II, не было вполне успешным. Диодор Сицилийский сообщает, что Птолемей Филадельф[25] частично восстановил движение, но мы не знаем, сколь далеко по течению реки оно продолжалось, и вполне ясно, что такие контакты были нечастыми.

Поскольку Птолемиды, а после них римляне нуждались в товарах из Африки, среди которых самыми важными были золото и слоны, им приходилось изыскивать другие, более удобные маршруты, поэтому они осваивали торговые пути по Красному морю и его африканскому побережью. Мы знаем о подобном предприятии Птолемея Трифона, организованном специально для доставки слонов, и, хотя местоположение этого порта не было установлено, он должен был находиться где-то на отрезке побережья между портом Судан и эритрейской границей.

Мероэ занимает выгодное местоположение с точки зрения удобной связи с Красным морем, и караванные пути, проходящие к востоку от Нила, активно использовались на всем протяжении его истории. Все указывает на то, что эти пути имели важное значение для Мероэ, и не может быть случайным совпадением, что два таких важных пункта, как Нага и Мусавварат-эс-Софра, расположены на расстоянии приблизительно одного дневного перехода к востоку от реки.

В римские времена, если не ранее, большая часть торговли со средиземноморским регионом осуществлялась через южную часть Аравии и даже Эфиопию, сухопутным путем через Аравию до Петры, так что существовали обширные контакты через Красное море между северо-восточным побережьем Африки и Аравией. Многие восточные мотивы, различимые в мероитском искусстве и памятниках, обязаны, возможно, этим контактам, равно как и то, что некоторые из римских и эллинистических артефактов, обнаруженные в царских погребениях, попали сюда через царства Южной Аравии.

Очень мало известно о событиях, происшедших после правления Аспелты, и большая часть датировок чисто гипотетические. Информация, на которой основаны хронология и перечень царей, достаточно скудна. Последовательность и даты правления первых шести царей Куша, от Кашты до Танветамани, довольно точны и перепроверены по египетским источникам. Последующие три фиксированные даты являются лишь предполагаемыми: правление Аспелты, известное по совпадению с военной кампанией Псамметиха II в 591 г. до н. э.; правление Аргамани (около 248 – 220 гг. до н. э.), который предположительно отождествляется с Эргаменесом у Диодора, современником Птолемея II (285 – 246 гг. до н. э.) и Птолемея IV (221 – 205 гг. до н. э.); Тегеридиамани (около 246 – 266 гг. н. э.), о котором известно из одной надписи демотическим письмом, что он правил в 253 г. н. э. Однако, после пересмотра свидетельств о периоде Аргамани в свете открытий Хинце в Мусавварат-эс-Софре, тот больше не считает его современником Птолемея II и склонен к датировке 218 – 200 гг. до н. э. Поэтому единственное, что мы можем сказать, это то, что примерно 220 г. до н. э. не так уж далек от периода правления этого царя.

Это те немногие определенные даты на протяжении 900-летнего исторического периода. Перечень царей основан на именах, обнаруженных в царских погребениях в Курру, Нури, Баркале и Мероэ; все они были раскопаны Райснером. Последовательность, в которой они приведены, разработана им же на основании расположения погребений на кладбищах. При этом предполагается, что лучшие и доминирующие места были заняты первыми, а последующие погребения располагались все дальше и дальше. Более подробные данные об относительных датах погребений были добыты путем подробного типологического изучения самих пирамид, а также найденных в них предметов.

Исходя из этого изучения, завершенного и интерпретированного Данхэмом, можно видеть, что погребения объединены в серии хорошо различимых групп. Порядок этих групп выдержал последующий критический подход и представляется разумно определенным. Последовательность правителей внутри них уже менее определенна, но, в отсутствие каких-либо других свидетельств, может быть принята за допустимую. Хинце проделал дальнейшие интерпретации, и его перечень правителей и предполагаемые даты их правления собраны в приведенной ниже таблице. Даты, упоминаемые в тексте, взяты из этого перечня Хинце.

Даты правления царей, будучи напечатаны, приобретают иллюзорный вид надежности, но должно быть совершенно понятно, что все они, за исключением правления трех уже названных выше царей, являются только предположительными. Продолжительность царствований, тоже предположительно, выведена из размеров пирамид и количества погребальных предметов. Эти критерии, согласно которым более крупные пирамиды и более богатая их обстановка принадлежат тем из царей, которые правили дольше, чем погребенные менее пышно, вполне могут быть применимы, но число лет правления, приведенное в таблице, есть не более чем оценка, так что даты правления не следует считать точными.

Все, что мы можем сказать с большей определенностью, так это то, что двадцать четыре царя правили с 593-го по 220 г. до н. э. и чье правление было более продолжительным, а чье – более кратким. Это дает нам средний период правления в 15,5 года, что не противоречит среднему сроку правления в 15 лет, признанному повсюду как средний срок царствования африканских правителей. После Анламани следующие восемнадцать царей, как представляется, были захоронены в Нури. Исходя из среднего пятнадцатилетнего периода правления восемнадцатый правитель должен был закончить свое правление в 323 г. до н. э., что достаточно близко соотносится с определенным Хинце периодом правления Настасена (335 – 315 гг. до н. э.) и позволяет нам принять его в качестве достаточно точного определения пребывания этого царя на троне.

Из этих восемнадцати царей у нас есть сколько-нибудь подробные данные только о трех, оставивших после себя надписи – Амани-нете-йерике, Харсиотефе и Настасене, – от всех остальных дошли только имена. В пределах этого периода можно видеть некоторые культурные перемены и начиная с Малевиебамани – меньшее знание египетских иероглифов, а также заметить снижение стандарта ремесленного мастерства.

Надпись Амани-нете-йерике, выбитая в его честь на стене храма Тахарки в Каве, сообщает нам много интересных подробностей. Она вообще чрезвычайно любопытна как лингвистически, так и в историческом отношении. Язык, на котором она сделана, – египетский, но заметно, что знание этого языка поблекло и что на нем уже, возможно, не говорят. Вообще вариации в качестве египетского языка различных надписей в Каве – а здесь обнаружены четыре из них – показывают, что образовательный уровень писцов значительно отличается друг от друга. Большая надпись Амани-нете-йерике имеет особое значение для истории этого периода, поскольку содержит первое упоминание о Мероэ и сообщает, что там пребывает царь. Выбитая, когда царю был сорок один год, она сначала описывает военную кампанию против рересов, которые, как представляется, оккупировали северную оконечность «острова Мероэ». Разбив их, царь затем направился в Напату, чтобы быть там принятым в качестве царя жрецами Амона. Он принял участие в церемонии в храме Баркала, где и был согласно традиции возведен в божественное достоинство. Из Напаты он совершил плавание вниз по течению до местечка Кртн (которое не поддается идентификации), где сразился с медедами – «жителями пустыни». После этого он предпринял семнадцатидневное путешествие из Напаты в Каве и Пнубс (Арго?), где заложил храм. Затем он вернулся в Каву, где расчистил путь к храму Тахарки и велел восстановить несколько строений. Другие надписи об этом царе чрезвычайно плохо поддаются пониманию и ничего не добавляют к нашему знанию истории, но одна из надписей позволяет сделать вывод, что он правил по крайней мере двадцать пять лет.

Харсиотеф также оставил после себя надпись, которая дает нам информацию о периоде его правления. Она датируется тридцать пятым годом его правления и подобна по содержанию надписи о Амани-нете-йерике, описывается его поездка в Напату, где Харсиотеф был приобщен к лику богов, а также его военные кампании против рересов и медедов. Надпись выполнена на заметно более изысканном египетском языке. Это позволяет сделать заключение, что либо Харсиотефа следует поместить на более раннее место в этой череде правителей, либо то, что он оказался способен заполучить писца-египтянина, либо если этот писец был все же местным жителем, то был куда более образован, чем его коллега-предшественник. Бриггс, изучавший фрагменты человеческого черепа из гробницы Харсиотефа, считал его принадлежащим царю и полагал, что «царю было лет двадцать пять, когда он умер». Это трудно соотнести с совершенно ясным указанием «год 35» в надписи, так что остается предположить, что фрагменты черепа принадлежат кому-то другому, поскольку в гробнице были найдены останки по крайней мере двух тел. Гробница Харсиотефа – первая, в которой обнаружены железные орудия труда, равно как и обычные для этого времени бронзовые, так что, возможно, именно с этого периода использование железа становится известным в Мероэ, хотя, как было доказано Вэйнрайтом, широкое его распространение относится к более позднему времени.

Настасен стал последним царем, погребенным в Нури; он, как и Харсиотеф, оставил после себя надпись в Баркале. Она почти однотипна по своему содержанию с надписями Амани-нете-йерике и Харсиотефа, хотя и дает несколько больше важной информации и позволяет перепроверить сведения о Настасене. Как и его предшественники, Настасен должен был совершить поездку из Мероэ в Напату для провозглашения его в качестве царя. В надписи сообщается целый ряд подробностей о его поездке через пустыню Байюда. После церемонии в храме Амона царь нанес обычные королевские визиты в Каву, Пнубс и Таре (место не установлено, но там побывал и Харсиотеф). Он возглавил военные походы против традиционных врагов, а также и против захватчика, пришедшего с флотом с севера.

Прочтение имени этого захватчика представляет трудность. В оригинальном варианте оно звучит как Kmbswdn, что, казалось бы, позволяет отождествить его с Камбизом, но такое отождествление, если только верна вся хронология мероитских времен, совершенно невозможно, поскольку вторжение Камбиза имело место около 525 г. до н. э. Хинце предположил, что это имя следует читать как Hmbswtn. Он считает, что это, вероятно, является одним из вариантов имени Хаббаш, которое известно нам по египетским источникам и принадлежит правителю местности, расположенной между Первым и Вторым порогами Нила. Хаббаш воевал с Египтом в 338 – 336 гг. до н. э., и если кампания в Куше имела место после его нападения на Египет, то могла произойти в 335 г. до н. э. Поскольку Настасен воевал с ним в самом начале своего правления, то незначительная корректировка первоначальной датировки, произведенной Райснером (328 – 307 гг. до н. э.), приводит датировку Настасена в соответствие с тем, что нам известно о Хаббаше, давая нам еще одну определенную точку в хронологических рамках.

Кроме основных царских захоронений в Нури и Мероэ, существует еще одна группа пирамид в Баркале. Типологически они принадлежат к периоду сразу же после правления Настасена, но на них не обнаружено ни одного царского имени, и они представляют собой своего рода загадку. Если они верно определены по времени – а археологические данные определенно позволяют сделать такое заключение, – то мысль Райснера о том, что они являются погребениями независимой линии правителей, создавших государство, свободное от влияния Мероэ, и вновь заявивших о значении Напаты, вполне может оказаться правильной, хотя Мак-Адам считает все же, что здесь были погребены правители всей страны.

Символично, возможно, что именно Настасен был последним царем, погребенным в Нури, и что весьма близко к этому событию, а может быть, и непосредственно за этим, идет Аракакамани, который был погребен в пирамиде в Мероэ. Нет ничего невозможного в том, что как раз в этот момент и произошло разделение кушитского государства. Несколько царских имен, неизвестных нам по другим источникам, происходят из Кавы; предположительно они относятся к этому периоду времени – заманчиво считать их именами правителей независимого царства Напата, которые были погребены в Баркале.

Вплоть до нынешнего времени имя Арнехамани было известно только из Кава, где оно найдено на бронзовом бюсте. Райснер предположил, что он был погребен в гробнице Баркал II, а правил всей страной вплоть до 300 г. до н. э., когда южная часть страны получила независимость при царе Аракакамани, сделавшем столицей Мероэ.

Но теперь, однако, имя Арнехамани известно нам и по надписям из Мусавварат-эс-Софры, и это позволяет с уверенностью утверждать, что он также правил в Мероэ. По изображению его имени в Львином храме и его сходству с царским титулом Птолемеев становится понятно, что он был приблизительно современником Птолемея IV (221 – 205 гг. до н. э.), так что следовало бы датировать его правление около 235 – 218 гг. до н. э., включить в перечень правителей и предположить, что он был погребен в Мероэ. Подобный подход неизбежно влечет за собой пересмотр порядка правителей и их хронологии, как это может быть видно из сравнения двух списков правителей, сведенных в таблицу, причем следует помнить, что список Данхэма был сделан до открытия имени Арнехамани в «острове Мероэ».

У нас нет никакой другой информации о Арнехамани, которая помогла бы нам в реконструкции истории государства, кроме той, что он был первым царем, погребенным в Мероэ. Его преемник, Аманисло, оставил его имя на двух гранитных львах, известных под названием «львы Прудо», первоначально созданных в правление египетского царя Аменофиса III (1405 – 1370 гг. до н. э.) для его храма в Сульбе и перевезенных затем в Баркал, возможно, самим Аманисло. Наличие в Баркале имени царя, о котором известно, что он погребен в Мероэ, может вызвать сомнения в предполагаемом существовании независимого напатанского государства. Эти два царя вместе с царицей Бартаре являются единственными правителями, погребенными на Южном кладбище в Мероэ. После смерти царицы Бартаре пирамиды строились вдоль хребта, уходящего к северу, и образовали так называемое Северное кладбище – основное место царских погребений в Мероэ.

Одним из самых первых царей, погребенных на этом новом кладбище, и единственным, о котором мы что-то знаем из других источников, является Аркамани. Он возвел часть храма в Филах[26] и часть другого храма в Дакке. Это дает нам основание предполагать, что мероитское владычество в его время простиралось вплоть до Первого порога. Другие части этих храмов были построены Птолемеем IV, поэтому можно предположить, что между ними существовал союз, хотя, поскольку Птолемей V уничтожил имя Аркамани в Филах, союз этот, скорее всего, длился недолго.

Аркамани традиционно отождествляется с Эргаменесом, который упомянут Диодором Сицилийским. Диодор сообщает, что Эргаменес получил некоторое греческое образование и что он убил жрецов храма Амона, предположительно в Напате, в годы правления Птолемея II (285 – 246 гг. до н. э.). Предположение о том, что Аркамани был современником Птолемеев II и IV, заставляет датировать его правление около 248 – 220 гг. до н. э., хотя на самом деле единственное, что мы можем сказать с некоторой определенностью, – что годы его правления приходятся на период между 285-м и 205 гг. до н. э. Новый подход Хинце к датировке, вызванный необходимостью найти место в перечне царей для Арнехамани и сделать его по времени современником Птолемея IV, заставляет пересмотреть датировку правления Аркамани и его отождествление с Эргаменесом. Если датировки Хинце и последовательность царей приблизительно верны, то Аркамани не может быть современником Птолемея II, поэтому возможна версия, что у царя, которого Диодор упоминает под именем Аракакамани, не настолько было искажено имя, чтобы приписывать Эргаменесу греческую версию. Относительно более поздняя датировка правления Аркамани определенно делает более легким для понимания совместное мероитское и египетское строительство в Нижней Нубии. Старая датировка дает всего лишь двухлетнее перекрытие между Птолемеем IV и Аркамани, что не отводит достаточно времени для осуществления строительства, которое там развернулось. К тому же представляется маловероятным, чтобы Птолемей оказался способен выделить ресурсы для такого строительства на юге до своей победы в битве при Рафии в 217 г. до н. э. А соединение его имени в Дакке с именем Арсинои, на которой он женился лишь в тот же самый год, является еще одним аргументом в пользу того, что Аркамани правил позже 220 г. до н. э. Более тесные контакты с Египтом вполне могли объяснить появление изысканных рельефов на часовне при пирамиде Аркамани, которые выполнены в египетском стиле.

Некоторый упадок строительного мастерства наблюдается после возведения пирамиды, предположительно принадлежащей Таньидамани (около 120 – 100 гг. до н. э.), в которой традиционная трехзальная погребальная камера впервые отсутствует. Все более поздние гробницы состоят только из двух помещений. Поскольку приблизительно с этого времени нам известны надписи Птолемея VII (145 – 116 гг. до н. э.) и Птолемея VIII (111 – 80 гг. до н. э.) на храме в Дабоде, то можно предположить, что политическая мощь Мероэ ослабевает и большая часть территории ниже по течению Фараса попадает в руки египтян.

Другая группа пирамид, у Джебель-Баркала, по своей типологии должна принадлежать к I в. н. э. На них обнаружено только имя царицы Налдамаки, и нет никаких других надписей, которые позволили бы идентифицировать погребенных в них людей. В то же самое время по надписям на памятниках известны относящиеся примерно к этому же периоду имена правителей, места погребения которых однозначно не установлены.

Райснер предположил существование другой линии правителей, независимых от Мероэ, и назвал ее Второй мероитской династией Напаты. Хинце разделял этот взгляд, но пересмотрел датировку и предложил следующий перечень правителей Напаты:

Данхэм, согласившись с тем, что некоторые из этих правителей, вероятно, были погребены в Баркале, включил их имена в основной перечень. Он также предположил, что Теритегас был погребен в пирамиде в Мероэ.

Эта, а также любая другая реконструкция этого периода должна рассматриваться исключительно как гипотетическая, ибо все, что мы можем сказать об этом времени, – что существовал ряд правителей, пирамиды которых трудно найти в Мероэ, и что существуют современные им пирамиды в Баркале, погребенные в которых люди неизвестны.

С точки зрения географического распределения царских имен в тот период должны возникать определенные сомнения относительно существования отдельного государства в Напате. Царь Таньидамани, чье имя известно нам по надписи на стене храма Амона в Мероэ, оставил также и стелу в Напате, которая позволяет предположить, что этот город также был под его властью. Имена Аманиренаса и Акинидада обнаружены не только на севере, в Дакке и Каве, но также и в самом Мероэ. Имя Теритегаса известно по надписи в Мероэ, а также встречается рядом с именами Аманиренаса и Акинидада в Дакке. Таким образом, из пяти правителей, которые предположительно могли править в Напате, имена трех были обнаружены в Мероэ.

Датировка жизни этих правителей в основном зависит от интерпретации большой надписи царя Акинидада из Мероэ, которая упоминалась в связи с сообщением о военной кампании против римлян, закончившейся победой Петрония в 23 г. до н. э. Если датировка Данхэма для Акинидада приблизительно верна, тогда надпись эта не может быть соотнесена с теми событиями, но до тех пор, пока мы не узнаем больше о мероитском языке, мы не сможем двигаться дальше. Существует и другое свидетельство того, что Аманиренас и ее сын Акинидад противостояли римлянам, а поэтому Аманиренас должна быть идентифицирована как царица Кандака латинских авторов.

Хинце сделал попытку реконструировать историю этого периода и предположил, что с римскими войсками сражалось царство Напата, и тем самым свидетельство Страбона предполагает, что столица находилась в Напате. Хинце рассматривает Теритегаса как мужа Аманиренас, а Акинидада как их сына и наследного принца и считает, что все трое сменили резиденцию на Дакку, где и оставили свои имена на стене храма, чтобы вести кампанию против римлян. Единственной нашей информацией об этой кампании остаются свидетельства античных авторов. Наиболее полные сведения дает Страбон:

«Теперь Египет стал мирной страной, прежде всего из-за своей автономности, также и по причине трудной доступности для внешних врагов, поскольку он защищен с севера не имеющим гаваней берегом, а также Египетским морем, а с востока и запада – каменистыми пустынями Ливии и Аравии. Другие части этой страны, те, что расположены к югу, населены троглодитами, блеммиями, нубийцами и мегабари, а также эфиопами, которые живут в областях выше Сиены. Все они кочевники, но немногочисленны, также и не воинственны, хотя так не считают древние авторы, поскольку они часто, как и бриганды, нападают на беззащитных путников. Те из эфиопов, которые живут к югу от Мероэ, тоже немногочисленны и не собираются вместе толпою, так как они населяют длинную, узкую и извилистую территорию вдоль реки, вроде той, которую я уже описывал. Не особо хорошо приготовлены они к войне или к любому другому образу жизни. И это хорошо известно; так что римляне вполне успешно охраняют эту страну всего лишь тремя когортами, до и то не полными; когда же эфиопы осмеливаются напасть на них, то подвергают опасности свою собственную страну. Другие римские силы в Египте едва ли достигают такого количества, да и вряд ли когда римляне использовали их все вместе; поскольку и египтяне тоже не так уж воинственны, хотя и весьма многочисленны, в противоположность окружающим их племенам. Корнелиус Галл, первый человек, назначенный Цезарем префектом этой страны, штурмовал Гиерополис, население которого взбунтовалось, и взял его небольшим количеством солдат. Так и позднее Петроний, когда на него набросилась вся неисчислимая толпа жителей Александрии, забрасывая его камнями, продержался против них, имея при себе лишь чуть больше солдат, чем его телохранители, и, убив нескольких из нападавших, смог остановить и обратить в бегство остальных. Как я уже рассказывал, Элиус Галл, когда он вторгся в Аравию с частью войск, несших службу в Египте, обнаружил, что тамошние люди совсем не воинственны; в самом деле, если бы Силлэус не предал его, то он смог бы покорить всю Аравию Счастливую.

Но эфиопы, ободренные тем, что часть римских сил в Египте ушла с Элиусом Галлом, когда он вел войну против аравийцев, напали на Фивы и на гарнизон из трех когорт в Сиене, и, пользуясь неожиданностью, взяли Сиену, Элефантину и Филы, и поработили их жителей, и повергли наземь статуи Цезаря. Однако Петроний, имея при себе менее 10 000 пеших солдат и около 800 всадников против 30 000 человек, сначала заставил их отступить обратно в Пселцис, город в Эфиопии, а потом послал к ним парламентеров с требованием сдачи, также и спросил их о причинах, почему они начали войну. Когда же они сказали ему, что были ложно подвигнуты на это своими монархами, он ответил, что не они являются правителями страны, но Цезарь. Когда же они попросили у него три дня на размышление, но не сделали ничего из того, что должны были сделать, он напал на них и заставил их снова вступить в битву; тут он быстро обратил их в бегство, поскольку у них были слабые командиры и плохое оружие: они имели большие щиты, сделанные из толстой кожи быков, у некоторых только топоры, у других пики и лишь у немногих мечи. В бегстве кое-кто из них скрылся в город, другие бежали в пустыню, а многие нашли убежище на окрестных островах, сумев переплыть протоки, в которых водится теперь не так уж много крокодилов. Среди этих беглецов были и генералы царицы Кандаки, которая была правительницей Эфиопии в мои времена – женщина, сложением весьма напоминающая мужчину, и слепая на один глаз. Всех их он взял живыми, послав вслед им погоню на плотах и лодках, и отправил их затем в Александрию. Он также взял приступом Пселцис, и если сосчитать множество тех, кто пал в сражении, прибавив их к числу взятых в плен, то спасшихся останется очень немного. После Пселциса он направился к Премнису, укрепленному городу, после марша через песчаные холмы, где армия Камбиза была разбита, когда попала в песчаную бурю; и, напав на этот город, он взял крепость с первого же штурма. После этого он подошел к Напате. Здесь находилась царская резиденция Кандаки; здесь был и ее сын, и она сама жила в месте, неподалеку отсюда. И хотя она направила к нему послов, которые заверили его в дружбе и предложили вернуть пленников и статуи Цезаря, захваченные ими в Сиене, Петроний штурмовал город и взял также и Напату, сын же ее спасся бегством. Город же был разрушен до основания. Взяв в рабство его жителей, он с трофеями направился назад, поняв, что местность дальше слишком трудна, чтобы идти по ней. Но он еще лучше укрепил Премнис, оставил в нем гарнизон и еды для четырехсот человек на два года, и отправился в Александрию. Что же до пленных, то он продал часть из них как военную добычу, а одну тысячу отправил к Цезарю, который недавно вернулся из Кантабрии; остальные же умерли от болезней. Тем временем Кандака выступила против гарнизона со многими тысячами своих людей, но Петроний пришел к ним на помощь и первым появился у крепости. Когда же он хорошо укрепил свой лагерь всякими устройствами, к нему пришли послы, но он велел им идти к Цезарю. Когда же они заверили его, что не знают, кто такой Цезарь, и не знают, куда должны идти, чтобы найти его, он дал им провожатых. И они направились на Самос, поскольку Цезарь был именно там и намеревался оттуда выступить против Сирии, отправив Тиберия в Армению. И когда послы получили все, что просили, он даже отменил дань, которую было на них наложил».

В сообщении Плиния об этих событиях читаем:

«Тем не менее, во времена последнего государя Августа римская армия достигла даже тех земель, под предводительством Публия Петрония, члена сословия всадников, в бытность его правителем Египта. Петроний захватил аравийские города, перечисление которых мы приводим: Пселцис, Примис, Боккис, Камбизов Торг, Аттения и Стандизис. Все они расположены у порогов Нила, шум воды на которых оглушает живущих поблизости обитателей; он также сровнял с землей город Напату. Самое дальнее место, до которого он дошел, лежит в 870 милях от Сиены. И все же не римская армия превратила эту страну в пустыню, Эфиопия была изнурена сменяющимися периодами покорения и господства в череде войн с Египтом».

А вот свидетельство Дио Кассия:

«Примерно в это время эфиопы, жившие за пределами Египта, подошли к городу по названию Элефантина, предводительствуемые Кандакой, сметая все на своем пути. Подойдя к Элефантине, однако, они узнали, что сюда идет Петроний, правитель Египта, и поспешили отступить до его подхода, надеясь не вступать с ним в сражение. Но, догнав их, он разбил армию эфиопов и вторгся за ними в их собственную страну. И здесь он тоже успешно сражался с ними, и, кроме прочих городов, взял Напату, их столицу. Этот город он разрушил до основания, а гарнизон оставил в другом месте; поскольку Петроний обнаружил, что не может ни следовать дальше из-за песка и жары, ни остаться там, где он есть, со всей армией, и поэтому ушел вместе с большей ее частью. После этого эфиопы напали на гарнизоны, но он снова выступил против них, пришел на выручку своим воинам и заставил Кандаку подписать с ним перемирие».

Эти свидетельства дают нам достаточно ясные описания хода кампании и весьма интересную информацию о том, что передовой гарнизон был оставлен в Премнисе, современном Каср-Ибриме, в то время как основная часть римской армии вернулась в Египет. Любопытные сведения о битве между римлянами и мероитами содержит Миланский папирус, который археографически датируется 60 – 94 гг. н. э. и описывает сражение в пустыне, в котором принимала участие кавалерийская ала[27]. Нет никаких оснований связывать эту битву с воинскими кампаниями Петрония, да и ее слишком поздняя датировка не позволяет сделать это. Поэтому вполне возможно, что речь идет о другом неизвестном нам сражении либо о более поздней военной экспедиции, предпринятой в правление Нерона.

Известный бюст Августа, найденный в Мероэ, вероятно, связан с описываемыми событиями и, быть может, является одним из тех, которые были вывезены в качестве трофеев из Сиены. Обстоятельства, при которых он был обнаружен, не вполне ясны, но, как представляется, он был найден под порогом строения № 292. Это дает основания предположить, что он был погребен в порядке церемониального действа как важный трофей. Обнаружение подобного объекта в Мероэ также должно пробудить сомнения относительно предположения о главенствующем положении Напаты в период войны с римлянами.

Поводом для дальнейших сомнений в этом отношении служит находка в храме Т каменных блоков с именами Акинидада и Аманисхакете, которые представляются современниками. Акинидад поэтому мог быть жив в период ее правления, равно как и в правление Амаринерас, а поэтому Аманисхакете также является возможным кандидатом на Кандаку Страбона. Мы знаем об Аманисхакете по картушу[28] на блоке, недавно обнаруженном в Вад-бен-Наке (рис. 5). Также мы знаем, что она была погребена в пирамиде № 6 в Мероэ. Другой царь, Аманихабале, известный по пирамиде № 2 в Мероэ, по надписям из Басы и из Наки, оставил свое имя также и в Каве (рис. 6). Это является веским доводом в пользу того, что цари Мероэ обладали властью также и на севере страны, и, если когда-либо и существовала независимая династия правителей Напаты, то они, возможно, имели власть только над небольшим районом вокруг самого города и что Мероэ, используя маршруты через Баюда и Вади-Мукаддам, был способен в обход Напаты держать под своей властью область ниже по течению реки.

Рис. 5. Имя царицы Аманисхакете, изображенное мероитскими иероглифами

Рис. 6. Бронзовый конус из Кавы с именем царя Аманихабале

Кто бы ни был царицей Мероэ – Аманиренас или Аманисхакете (которая произвела сильное впечатление на античный мир), в ходе конфликта с Римской империей Мероэ был побежден, хотя условия, выторгованные мероитским посольством на Самосе, не были чрезмерно тяжелыми, а победа римлян не была столь убедительной, как это представляют литературные источники.

Отношения с Римом продолжали поддерживаться. Существует надпись в Дакке, датируемая 13 г. до н. э., сделанная мероитским посольством под управлением человека по имени Гарпокрас. Она важна для уточнения хронологии, поскольку повествует о предположительно о правящей царице Мероэ. Таковой могла быть только Аманисхакете, поскольку знаменитая царица Аманитаре нигде не упоминается в надписях без своего мужа Нетекамани. Поэтому представляется, что Аманисхакете умерла не ранее 12 г. до н. э., так что мы можем с довольно большой уверенностью считать эту дату концом срока ее правления и началом совместного правления Нетекамани и Аманитаре. Другое свидетельство о контактах с Римом мы можем видеть в более позднем посольстве 253 г. н. э., когда Пасмун был послан царем Текеридеамани к римлянам. Об этом гласит стела в Фарасе, в которой Пасмут упомянут в качестве посла в Риме, а также и надпись на стеле из Каранога. Могли быть и другие посланцы, путешествующие другими маршрутами, равно как и солдаты, посланные Нероном. В гробнице Рамзеса V в Фивах есть настенная надпись на мероитском языке, а информация, приводимая Плинием и другими авторами, позволяет предположить, что отдельные путешественники из подвластного римлянам Египта, если и не из самого Рима, бывали в Мероэ.

Рис. 7. Царь Шеркарер, поражающий своих врагов. Изображение на скале в Джебель-Геили

Храм Исиды в Филах был почитаемой святыней для народа, жившего на севере мероитской территории (в современной Нубии), и ежегодные паломничества в него в период зимнего солнцестояния должны были стать поводом для многочисленных контактов между мероитами и романизированными египтянами. Хотя храм находился на достаточном большом расстоянии, в глубине от римской границы, однако довольно миролюбивые условия Самосского договора позволяли достаточно просто пересекать границу в обоих направлениях.

Правления Аманисхакете и ее преемников Нетекамани и Аманитаре, бывших мужем и женой и правивших совместно, всегда упоминавшихся вместе и вместе изображаемых на храмовых рельефах, знаменуют собой период процветания государства, о чем свидетельствует их строительная активность. Нетекамани и Аманитаре, часто изображаемые также с одним из их сыновей, гораздо лучше известны по воздвигнутым им монументам, чем любые другие из правителей Мероэ. Они перестроили храм Амона в Мероэ и возвели два храма в Наге – Львиный храм, на стене которого они были изображены вместе с принцем Арикханхарером, и храм Амона, где рядом с ними изображен принц Арикахатани. Этот принц также присутствует на рельефе храма в Баркале, где его родители изображены восстанавливающими храм Амона, разрушенный римской армией. Некоторые из надписей сделаны на египетском языке, так что, подобно предшествующим правителям, они должны были для этих целей пригласить к себе ремесленников из Египта – картуши с их именами, исполненными египетскими и мероитскими иероглифами на каменном основании священной ладьи, найденной в Вад-бен-Наге, дали ключ для расшифровки мероитских надписей.

Третий сын, Шеркарер, также известен по чрезвычайно интересной сцене, выбитой на скале в Джебель-Геили на юге Бутаны, где изображен царь, поражающий своих врагов, и которая является самым южным мероитским памятником, известным к нынешнему времени (рис. 7).

После правления Шеркарера и до конца мероитского царства предположительно существовал еще двадцать один правитель, но из всего этого периода до нас дошло известие только об одном событии – экспедиции или, возможно, двух экспедициях, отправленных в середине I в. н. э. императором Нероном. Это свидетельствует о продолжающемся интересе римлян к этому региону, с которым уже имелись торговые контакты. На всем протяжении I и II вв. н. э. имел место постоянный приток римских предметов роскоши в Мероэ – некоторые из них были найдены в царских погребениях, и более детальное их изучение может дать данные для более точной датировки. К сожалению, ни в одном из римских отчетов этих экспедиций нет имени правителя Мероэ того времени, когда экспедиция прибыла в столицу, лишь Плиний сообщает о том, что в тот момент правила царица, а до нее было сорок пять правителей.

С этого времени начинается явный упадок мероитского могущества. Царские погребения становятся беднее, в конструкции пирамид на смену кирпичу приходят обтесанные камни, а в гробницах более не обнаруживаются привезенные издалека предметы. Хотя контакты с романизированным Египтом еще поддерживаются, о чем свидетельствуют надписи в Филах, но контроль над северной частью царства становится очень слабым. Единственная точная дата относится к Текеридеамани; она приводится в надписи, сделанной демотическим письмом[29] в Филе, которая гласит, что в третий год правления императора Требония Гая (что соответствует 253 г. н. э.) Текеридеамани отправил посольство с дарами храму в Филе. Еще один опорный временной пункт дает нам другая надпись, сделанная в 260 г. н. э., в которой царский сын Абрарои сообщает, что он отправился в Филы представлять там своего отца. Из этого мы узнаем, что Текеридеамани правил в период с 253-го и по крайней мере до 260 г. н. э.

Рис. 8. «Остров Мероэ»

Общепринятой датой конца Мероитского государства признан примерно 350 г. н. э. Дата эта основана на надписи царя Эзаны (около 325 – 375 гг. н. э.) из Аксума[30], которая считается описанием разгрома Мероэ аксумитской армией. Есть много оснований считать эту дату более поздней, поскольку позднейшие исследователи полагают, что Мероэ вполне могло потерять свое значение еще к тому времени, как армия Эзаны прошла маршем по Бутане. Текст этой надписи гласит:

«Да будет владычество Господа на земле, как и на небе! Эзана, сын Элла-Амида, из племени Халена, царь Аксума и Химайра, и Райдана, и Савы, и Салхена, и Сидамо, и Бега, и Касу, царь царей, сын Элла-Амида, не потерпевшего ни разу поражения от врагов. Да пребудет владычество Господа, создавшего меня, Господина всего сущего, возлюбившего царя, не потерпевшего поражения от врагов!

По воле Господина всего сущего я выступил против Нобы, когда народ Нобы восстал, когда народ Нобы стал похваляться, что никто не перейдет Таказзе, когда они свершили насилие над народами Мангурто, и Хасы, и Барии. И черный народ повел войну против красного народа, и во второй и в третий раз нарушили они свою клятву, и без всякого повода они напали на своих соседей, и рассеяли наших посланников, и тех из нас, кого я послал к ним, чтобы спросили их, они ограбили и забрали их оружие. Когда же я снова послал к ним своих людей, они не послушали меня, и оскорбили меня, и прогнали их, то я пошел на них войной. И вооружился я мощью властелина своей страны, и сразился я за Таказзе у брода Кемалке. И побежали они после этой битвы, а я преследовал бегущих двадцать три дня, убив многих из них и взяв в плен остальных. И взял я богатую добычу, придя к ним, и отобрал у них пленников и трофеи, когда мои воины прошли маршем; и предал огню их города, с домами из камня и из соломы, а мои люди забрали их зерно и их бронзу, и сушеное мясо, и образа из их храмов, и уничтожили их запасы зерна и хлопка. И были враги сброшены в реку Седа, и многие нашли себе конец в ее водах – числа их я не знаю. А так как многие из них, мужчины и женщины, бросились к их лодкам, то утонули с ними. И я взял пленниками двух их соглядатаев, которые были посланы верхом на верблюдах разведать, по имени Йесака и Бутале, также и человек благородного рождения Ангабенави; а следующие вожди пали: Даноку, Дагале, Анаку, Хаварел, Каркара и жрец их, солдаты ранили его и взяли у него серебряную корону и золотое кольцо; и было их пять вождей, кто пали, и жрец.

И я вступил в Касу, убив многих из них и взяв других в плен, при слиянии рек Седа и Таказзе. И на следующий день после моего появления там я послал в бой войско махаза и войско хара, и данава, и фала, и сера, послал их вверх по Седе против городов с домами из камня и из соломы; города их из камня назывались Алва и Даро. И они убили восставших и пленили их, и бросили их в воду, а сами вернулись невредимыми, ужаснув своих врагов и завоевав мне силу господина этой земли. И я послал войско лакен, и войско сабарат, фала и сера вниз по Седе против городов с домами из соломы, четырех в земле ноба и одного в земле негуес. Города из камня в земле Касу, которое взяло войско, были Табито и Фертоти, и они вступили на землю Красного Ноба, и мои воины вернулись оттуда живыми, пленив одних и предав мечу других, и они взяли там добычу во славу Господа.

И я воздвиг трон свой при слиянии рек Седа и Таказзе, напротив города с домами из камня, что возведен на полуострове. И Господь даровал мне: мужчин пленных 214, женщин пленных 415; всего же 629. Мужчин же убито 602; женщин и детей убито 156; всего же 758. Пленных же и мертвых 1387. Добычи же взято 10 500 коров и еще 60, и овец около 51 050. И я воздвиг трон здесь в Садо в честь Господа, что помог мне и даровал мне это во владение. Господь на небесах укрепил мое могущество. И Он даровал победу над моими врагами, хотя мог и обрушиться на меня, где бы я ни был. Но так как он даровал победу мне и развеял моих врагов, то я буду править по праву и справедливо, не делая плохого людям. И я воздвиг трон там, где я стоял, и земля, на которой покоится он, пребывает под покровительством Господа, который сделал меня царем, и кто покусится на него и посмеет низвергнуть его, он и его род будет выкорчеван и уничтожен; ни следа от него не останется на земле. И я воздвиг здесь трон во славу Господа!»

Из этой надписи ясно, что Эзана был царем Касу (то есть Мероэ) еще до того, как военная кампания началась, что целью ее было не уничтожение Мероэ, а подавление восстания племени Ноба, которое владело «островом Мероэ». Свидетельство о более раннем аксумитском походе на Мероэ, возможно, содержится в частично сохранившейся надписи, найденной здесь же (рис. 9). Фрагмент ее, сделанный на древнегреческом языке, определенно аксумитского происхождения, и, поскольку в нем упоминается бог Арес, он должен быть датирован периодом, предшествовавшим обращению Эзаны в христианство в 350 г. н. э. От текста осталось слишком мало, чтобы уяснить его полный смысл, но, поскольку в нем отсутствует полный титул Эзаны, то он может принадлежать одному из его предшественников и относиться к периоду ранее 325 г. н. э. Давление аксумитов вполне могло ослабить Мероэ, но не существует прямых свидетельств того, что город был взят, и из надписи Эзаны вполне можно сделать заключение, что первичным фактором заката государства стали набеги племени ноба.

Рис. 9. Аксумитская надпись на древнегреческом языке из Мероэ

Конец III в. был периодом освобождения народов из-под власти Рима, и приглашение Диоклетианом[31] «нобатов» (вполне возможно, что это и есть уже упомянутые ноба или им подобные племена) в 296 г. н. э. для охраны южной границы романизированного Египта вполне симптоматично. Это привело к усилению изоляции и обнищанию Мероэ, что явственно видно по археологическим находкам, причем наиболее заметно по упадку стандартов в строительстве царских пирамид. Этот экономический упадок, возможное аксумитское давление и вторжение ноба, вероятно, и положили конец мероитскому правлению.

Существуют некоторые археологические находки, свидетельствующие о появлении на сцене нового народа в III в. Последнее кладбище в Мероэ (№ 300) являет нам совершенно новый тип захоронений – с гончарными изделиями выраженного африканского типа, что стоит в резком контрасте с изделиями, носящими отпечаток римского влияния, характерными для более раннего искусства мероитской керамики. Эти погребения и связанные с ними изделия идентичны тем, что были раскопаны в Ушара, лежащем к югу от Омдурмана[32], и гораздо большего поселения в Тангази. Можно предположить, что очень большое количество (многие сотни) подобных холмов на западном берегу Нила также принадлежат этому народу и относятся к тому же периоду. Представляется вероятным, что где-то во второй половине III в. народ, который в аксумитской транскрипции именовался ноба, перекочевал из Кордофана на юго-западе речной долины и занял территорию Мероэ.

К концу III в. мероитское могущество сошло на нет. Его культура продолжала существовать в какой-то видоизмененной форме в среде некой «Х-группы» северного народа, известного в основном по царским погребениям в Баллане и Квостоле. Народ этот занял Нижнюю Нубию, распространившись на юг по крайней мере до Фирки, где были раскопаны другие очень богатые находками курганы, и царил здесь с приблизительно с начала IV в. вплоть до проникновения христианства в середине VI в., принесшего с собой и культурные перемены. «Х-группа» этого народа не идентична тем, кого предполагают под именем ноба, хотя они являются, по крайней мере частично, современниками, причем культурная граница между ними, а также, возможно, политическая и языковая, проходила где-то в районе между Фиркой и Тангази. Мы ничего не знаем о событиях, происходивших в этом регионе в течение того периода, однако исходя из современного уровня знаний можем предположить, что ноба жили в этом регионе вплоть до времени, когда они были обращены в христианство миссионерами Лонгина в 580 г. н. э.

Когда Лонгин появился на «острове Мероэ», он нашел столицу ноба (?) в местечке Алва, современном Соба. Алва уже упоминалось в надписи Эзаны, и, хотя некоторые ученые считают, что она относится к городу Мероэ, представляется более вероятным, что под ним понимается Соба, известная на протяжении Средневековья как Алва. Это ее нахождение в центре политического могущества дает основание предположить, что Мероэ был настолько разрушен, что уже не был пригодным в качестве резиденции правителей страны.

ХРОНОЛОГИЯ ПРАВИТЕЛЕЙ МЕРОЭ

Примечание:

Арикхарер, потомок Нетекамани, указан царем только лишь на дощечке с надписью из Мероэ и не может быть включен в перечень правителей. Погребен в гробнице № 5.

? – имя известно не точно.

( ) – идентификация могилы сомнительна, но вероятна.

(( )) – идентификация ненадежна.