• Главная
• Контакты
• Нашёл ошибку
• Прислать материал
• Добавить в избранное

Сборная страны усиленно готовилась к встрече 1/4 финала Кубка Европы 1960 года со сборной Испании. Тогда это была одна из сильнейших команд Европы, признанный специалистами фаворит турнира. В составе ее находились такие «звезды» международного класса, как Ди-Стефано, Хенто, Суарес, Сегарра, Амансио и другие, не менее знаменитые их партнеры.

Я продолжал работать в должности начальника команды и лишний раз убедился, что самообладание пусть не главное, но ценнейшее качество руководителя футболом при выслушивании негативной информации. Оно ничего общего не имеет с безразличием, наоборот, свидетельствует о знании дела и любви к нему.

В ходе подготовки сборная проводила тренировочный матч с дублем московского «Спартака» на поле загородной базы «Локомотива», в Баковке. Победу одержал «Спартак» со счетом 1:0. Сказать, что это не нарушило моего душевного покоя, значит, сказать неправду. И умолчать о вспышке в автобусе тоже не могу, такая псевдопедагогика никогда мне присуща не была. Я увидел беззаботно улыбающихся «виновников торжества» – Маслаченко, Понедельника, Масленкина… и вспылил, расценив их настроение как равнодушие. На самом деле это была неуместная маскировка взбаламученной души.

Я до сих пор краснею, вспоминая свой педагогический ляпсус (однако ляпсус ли?!), когда я резко бросил им: «Как вам не стыдно!!!» И вижу затихший автобус и недоуменно переглядывающихся футболистов.

Они как бы спрашивали меня: в чем дело, Андрей Петрович?

На другой день я был вызван «наверх», к Николаю Николаевичу Романову. Он встретил меня вопросом:

– Ну, что там у вас творится?..

Было ясно, что он спрашивает о вчерашнем поражении и настроении в коллективе. Я спокойно ответил, что все идет по плану и микроклимат в команде самый благоприятный.

Николай Николаевич не без иронии бросил:

– И значит, поражение от дубля было запланировано?

Зная, что главный руководитель знаком с гримасами тренировочных игр и реагирует на них правильно, я рассказал о плане подготовки, в котором для данной игры поражение, конечно, не предусматривалось, но и победа не являлась ее целью, задача заключалась в отработке фланговых действий в лице Месхи и Метревели.

– Ну, ладно, – спокойно заключил Романов, – продолжайте работать, отчитываться будете после Испании, а то мне доложили, что в команде какой-то разлад наметился, потому я тебя и вызвал.

Все свершившееся есть лучшее. Так гласит восточная пословица. Не могу утверждать, что всегда это верно, но применительно к первенству Европы на данном этапе такой взгляд себя оправдал.

Через два-три дня сборная СССР нанесла разгромное поражение сборной команде Польши 7:1!

Матч был товарищеский, но весьма значимый. Для нас это была генеральная репетиция перед встречей с Испанией, для польских футболистов мог стать реваншем за Лейпциг, где они нам недавно проиграли.

Три восклицательных знака при оценке должно поставить за зрелищную сторону игры, показанную нашими футболистами в матче с поляками. На поле действовала команда-«звезда». Ни одного слабого места. Весь ансамбль играл в стиле, импонирующем самому искушенному эстету футбола.

Не постесняюсь сказать, что вдохновенная игра советских футболистов не позволила испанскому тренеру Элении Эррера, приехавшему на просмотр матча, дать категоричный прогноз результата предстоящей встречи в четвертьфинале Кубка Европы между командами СССР и Испании. Резонанс зарубежной прессы был столь оглушителен, что, докатившись до ушей фашистского диктатора Франко, испугал его, и тот в последний момент наложил запрет на вылет сборной команды Испании в Москву.

Как бы мы сыграли с испанцами, не берусь утверждать. Но не могу не сознаться, что и меня и моих коллег – старшего тренера Качалина Гавриила Дмитриевича и тренера Гуляева Николая Алексеевича известие об отмене встречи расстроило, мы верили в свой коллектив и в победу над высококлассной командой Испании.

Поколение игроков того периода стояло на твердой основе верности принципам воспитания в своем доме. Не надо думать, что я футбольный славянофил и ничего западного не приемлю. Но я за то, чтобы перенимать лишь лучшее и прививать это лучшее к нашему корню. Скажем, если вопрос зайдет о тактике, то почему бы и не играть по-английски, «дубль-ве», или по-бразильски «1+4 + 2 + 4». Нам это вполне доступно, но не теряя природой дарованных нам преимуществ.

Победа над командой Польши с высоким результатом вскружила нам головы. Мы уверились в процветании советского футбола.

Теперь нам предстояла поездка во Францию для участия в финальном турнире Кубка Европы, оспаривать обладание которым вместе с нами будут сборные команды хозяев поля, а также югославские и чехословацкие футболисты. Жребий определил нам в противники в полуфинале сборную команду Чехословакии. Авторитет предстоящего соперника подкрепляла безапелляционная победа в 1/4 финала этого же соревнования над сборной командой Румынии, со счетом 2:0 и 3:0. Мы же по милости фашистского диктатора остались без четвертьфинальной встречи.

С помощью «штаба» Г. Д. Качалин пересмотрел план подготовки, внес необходимую корректировку в связи с «пропажей» двух матчей с Испанией.

Нельзя не сказать, что Качалин и Гуляев приняли руководство командой, что называется, на ходу. Когда она находилась на тренировочном сборе в Венгрии, я ждал приезда М. И. Якушина и совершенно неожиданно в самый последний момент узнал, что он выехать не смог. Тогда В. А. Гранаткин с единодушного одобрения Федерации футбола командировал двух тренеров для ответственного и деликатного задания – помочь сборной команде подготовиться к выступлению в Кубке Европы.

Гавриил Дмитриевич предупредительно, со свойственной ему благовоспитанностью вручил мне, руководителю делегации, свои «верительные грамоты» с инспекторскими полномочиями. Номинально старшим тренером команды оставался Г. Ф. Глазков, работавший вместе с Якушиным.

В состав делегации входила и комплексно-научная группа во главе с кандидатом педагогических наук С. А. Савиным, которая оказывала практическую помощь в подготовке сборной команды. Медико-биологическое обеспечение осуществляли представительницы спортивной медицины Нина Даниловна Граевская и Мария Ивановна Кузьмина. Группа была большая, в работе принимали участие М. Гагаева, Н. Фролочкина, Л. Данилова. Как видите, имена все женские, это лишний раз подтверждает огромную роль женщин в развитии нашей науки. Они проводили углубленное медицинское обследование игроков, сопоставляли данные до и после занятий, помогая тренерам определять нагрузки в тренировочных занятиях, сравнивать получаемую от них информацию со своими наблюдениями и накопленным за долгие годы опытом, и вносили соответствующие коррективы.

В коллективе сборной царил дух дружелюбной требовательности. Его исповедовал и утверждал приехавший Качалин и поддерживал весь коллектив, начиная от доктора Н. Н. Алексеева и кончая массажистом А. А. Морозовым. Даже норовистый Г. Ф. Глазков снизил амбициозность своего должностного приоритета перед тактичностью Гавриила Дмитриевича и принимал его рекомендации.

Что касается меня, то я нашел в нем единомышленника. Мы были знакомы с довоенных лет, он играл в «Динамо», я в «Спартаке», в деле же я соприкоснулся с Гавриилом Дмитриевичем впервые. Подкупала его манера общения с людьми, ровная, уважительная, без тени приниженности или превосходства, дружелюбие без амикошонства и требовательность без грубости в работе с ними же.

Качалин имел свой взгляд на футбол и был тверд в защите своих концепций. Он верно следовал принципу комплектования футбольного коллектива сборной: сначала личность – потом футболист. Его тактические воззрения всегда склонялись в сторону наступательного, комбинационного, осмысленного, зрелищно интересного футбола.

Без особых приключений сборная СССР, сыграв несколько товарищеских игр в Люксембурге и Голландии, предусмотренных планом, возвратилась домой. Вскоре Г. Д. Качалин был официально утвержден старшим тренером первой сборной команды, а М. И. Якушин вошел в состав триумвирата вкупе с Б. А. Аркадьевым и А. С. Пономаревым, которому было поручено скомплектовать олимпийскую сборную команду, поскольку ФИФА лишила футболистов, участвовавших в чемпионате мира, олимпийского статуса.

У меня уже сложилось твердое убеждение, что в лице поколения, которое возглавляли Яшин и Нетто, мы имели лучшее представительство из элитного отбора всех времен. Такое мнение не противоречит моему же высказыванию, что каждое поколение играет лучше предыдущего: можно играть сильнее, но потенциально быть слабее по отношению к тому же противнику – сильнейшим профессионалам Запада. Превосходство советских футболистов в скоростной выносливости продолжало быть нашей прерогативой. Ни одна из зарубежных команд не выдержала изнурительного темпа ведения борьбы, какой могли предложить сопернику наши ребята. Я верил в прочность этого фундамента мастерства, Качалин не меньше меня. Единомышленниками мы были и в представлении о моральном кодексе футболиста.

Я был полон оптимизма. Возврат в гущу футбольных событий окрылял меня. Футбол прорастал вширь и вглубь, уходя корнями в трудовые массы народа. Жизнь требовала прочного сцепления с духом времени. Начальник сборной команды популярнейшего вида спорта всегда должен быть во всеоружии знаний политических, экономических, культурных, текущего момента, и я был преисполнен желания объять необъятное.

Возникла требовательная необходимость упрочения и расширения контактов с людьми творческих цехов. Дело в том, что именно в те годы развитие спорта достигло необычайно высокого уровня в исполнительском мастерстве – в гимнастике, в хоккее, в тяжелой и легкой атлетике и других, – и все чаще и чаще в прессе появлялись статьи о сближении спорта с искусством. Футбол тоже не остался в стороне. Появились статьи, помнится, о прямом сопоставлении футбола вообще, то есть прагматического, достигающего голой цели – очкового перевеса и «театрализованного», заботящегося одновременно и об эстетической стороне дела, преследующего цели зрелищного показа, несшего как бы дополнительную социальную функцию культурно-воспитательного значения.

В какой-то мере эта сторона футбольного дела совпадала с моими взглядами, хотя полной аналогии футбола с театром я не считал возможным проводить ни в какие времена. Однако в полной мере предавать забвению зрелищное выражение матча (читай, спектакля) тоже не должно быть свойственно, несмотря на то что из красоты без победы, как говорится, шубы не сошьешь!

В Центральном Доме литераторов им. А. А. Фадеева футбольная тема постоянно дискутировалась в творческих кругах. Драматурги Исидор Владимирович Шток, Алексей Николаевич Арбузов, поэты Константин Яковлевич Ваншенкин, Николай Константинович Доризо и другие почитатели футбольной игры высказывали мнение о все большей утилитарности и унификации игрового действия на поле. После мирового первенства 1958 года арифметический уклон в прессе и впрямь бросался в глаза. Каждый отчет об очередном матче пестрел цифровыми обозначениями и критикой, если входившая в моду бразильская система явно не просматривалась в тактической расстановке команд.

Качалин разделял взгляды на определенные достоинства бразильской системы и важность тактики в общем комплексе боеспособности команды, но как опытный стратег не торопился с реорганизацией: требовалось время и переподготовка исполнителей.

Кроме того, было известно, что участники финального турнира – сборные Франции, Чехословакии и Югославии – на новую тактическую схему тоже пока не перешли, и мы считали неразумным «менять сани зимой». Поэтому двинулись в Париж в привычном тактическом экипаже: «три защитника» – по нашей лексике, «дубль-ве» – по английской.

Нам предстояло встретиться в полуфинальном матче со сборной Чехословакии. Время унесло поколение игроков, которое я наблюдал на стадионе «Славии», во главе с Планичкой, Пучем, Соботкой, Женишеком, прославивших чехословацкий футбол на чемпионате мира 1934 года. Но и сейчас в составе чехословацкой команды насчитывалось не меньше светил мирового футбольного небосклона – Шройф, Масопуст, Новак, Поплухар, Квашняк, Буберник…

План подготовки, разработанный Качалиным и Гуляевым, предусматривал прежде всего обеспечить к старту соревнования высшую физическую подготовку, которая позволяла бы команде сохранить ее традиционное преимущество перед противником – темповое выражение, скоростную выносливость, в должной степени подкрепленную техническим мастерством.

План был проштудирован на общем собрании коллектива и принят к исполнению.

– Смотрите, – шутливо сказал Гавриил Дмитриевич, подводя итоги обсуждения намеченных мер, – теперь мы все равно ответственны за выполнение плана, кому будет трудно, гласно возражай, только по углам не пищать!

Это «только не пищать» стало расхожим выражением при любой обиходной или тренировочной трудности, неизменно возникающей в любом коллективе. Были они и на нашем сборе – кто-то получил травму, кто-то занемог, у кого-то что-то разладилось, – но пищать никто не пищал. Самоподготовка футболистов на сборе в подмосковном доме отдыха «Отрадное» была на самом высоком уровне. Ведь не секрет, сколько ни работай с командой тренер, если футболист не проникся сознанием личной ответственности за исход предстоящего состязания и не направил всю чистоту душевных устремлений на это – считай, вся работа пошла насмарку.

Наша делегация прибыла в Марсель во главе с Дмитрием Васильевичем Постниковым и Пантелеем Степановичем Пасечным. Оба они хорошо вписались в коллектив и во многом способствовали сохранению его благоприятного климата. Спокойствие и самообладание в самые трудные минуты не покидало их. Они были столь же внимательны, сколь и требовательны. А в случае, о котором я хочу рассказать, наши руководители оказались более дальновидными и помогли мне и Качалину предотвратить ошибку.

В выходной день мы собрались всей делегацией поехать на экскурсию в город Арль, расположенный примерно в 90 километрах от Марселя и сохранявший памятники средневековой архитектуры, в том числе городской амфитеатр, на котором иногда проводятся корриды. Из газет мы узнали, что в этот день предстоит бой быков с участием самых знаменитых матадоров Домингеса и Модены. Ребята загорелись желанием посмотреть корриду, и я, не теряя времени, посоветовавшись с тренерами, заказал автобус. Только вечером пришли в голову соображения, сколько же физической энергии будет затрачено ребятами на осуществление этой увлекательной экскурсии.

Дмитрий Васильевич наложил вето на поездку футболистов. «Жара, плохая дорога через песчаную равнину, отделяющую Арль от Марселя, начало корриды в самый солнцепек – 12 часов дня» – такими доводами мотивировал он свое решение и был прав. В этом мы с Гавриилом Дмитриевичем убедились, когда поехали в Арль посмотреть матч ЧССР – Арль, проходивший в тот же день на местном стадионе.

Коррида произвела на меня удручающее впечатление. Измученное животное, обессиленное припадками ярости в ответ на болевые уколы тореадоров и пикадоров, под оглушительный рев зрителей, заполнивших дощатые трибуны амфитеатра, плелось умирать от ран к барьеру, и ничего, кроме жалости, я к нему в это время не испытывал. Утомленные нравственно и физически после того, как шестой бык был заколот матадором, мы с Качалиным стали пробираться к выходу, чтобы успеть к 17 часам на матч. И здесь увидели чехословацкую делегацию в полном составе, они тоже отправлялись на игру с местной командой.

Мы возвратились вечером в гостиницу, едва таща ноги от усталости, где нас встретили отдохнувшие футболисты. Сохранение у игроков каждой крупицы энергии – основной принцип на старте соревнования. Руководство делегации не позволило от него отступить.

– Они не успеют восстановиться, – заключил Гавриил Дмитриевич, делясь подробностями нашей поездки с Постниковым и Пасечным. Да что там рассказывать, достаточно было взглянуть на наши утомленные лица, чтобы понять справедливость замечания моего спутника. А ведь чехословацкие футболисты в отличие от нас еще и сыграли в Арле матч, правда, едва двигаясь по полю.

Через два дня после поездки в Арль на корриду в полуфинальном матче со счетом 3:0 мы выиграли у сборной Чехословакии. Игра сразу приобрела напряженный характер, одна команда упорно противостояла другой. Перелому способствовала яркая контратака Чохели – Метревели – Иванов, когда наш правый инсайд, совершив свой классический рейд по флангу в преследовании Масопуста и Новака, закончил его в центре штрафной площадки прицельным ударом мимо выбежавшего вратаря Шройфа. Кто знает: не сработали ли здесь крупицы энергии, с одной стороны, сэкономленные Ивановым, а с другой, израсходованные Масопустом и Новаком на поездку в Арль?

Этот гол, редкостный по своему классическому исполнению, нашел отражение во всей французской прессе и, по мнению отдельных обозревателей, выдвинул Иванова в разряд асов международного класса. Этот гол можно поставить в один ряд с «маленьким чудом», по определению Виктора Александровича Маслова, которое совершил Олег Блохин в известном матче за суперкубок с «Баварией» в 1975 году.

Могут наши ребята взлетать до таких высот – только бы почаще!..

Так мы вышли в финал Кубка Европы, престижного соревнования, впервые проводящегося на Европейском континенте.

В марсельском аэропорту погрузились на какой-то причудливой конструкции самолет, бочкообразного вида – он оказался двухэтажным, его качало в полете неимоверно. Вконец усталые добрались до Парижа, где нас ожидала сборная Югославии, накануне сенсационно одолевшая сборную команду Франции со счетом 5:4. Французские футболисты за 20 минут до окончания матча вели со счетом 4:2 и пропустили три гола не без вины своего вратаря Ламии.

Из-за вратаря ли проиграли французские футболисты, или почему-либо иному, но цену югославскому футболу наши ребята знали, говоря футбольным языком, «на ногу». Дважды встречались на Олимпийских играх – в Хельсинки и Мельбурне, где в финальном матче наша сборная одержала победу с минимальным счетом 1:0. О недооценке противника не могло быть и речи. Как показал ход игры, произошла обратная психологическая реакция – недооценили себя, душевное состояние, не менее отрицательно сказывающееся на игровом выражении, чем переоценка. Одним словом, две стороны одной и той же фальшивой монеты, в обращение не идущей.

В первом тайме нашу команду узнать было нельзя. Скованность, безволие сквозили во всех действиях игроков. Чувство обидного возмущения кипело во мне, что нетронутыми остаются резервы спортивного духа, которых, как я был убежден, у футболистов большой запас.

В перерыве Гавриил Дмитриевич вносил необходимые производственно-технические коррективы в игровые действия футболистов. Они были очень нужны, игра явно не ладилась. Не знаю, как поступил бы на моем месте врач-психолог, но я не сдержал эмоций, вспыхнул и с присущей мне в молодые годы яростной требовательностью обратился к коллективу. Я чувствовал необходимость в психологическом кнуте, надо было встряхнуть застывшие души. Задеть самолюбие игроков, разбудить спортивную злость. В данный момент гневное слово было нужным средством.

– Как вы сидите, – кричал я, – на вас смотреть противно!.. Каторжные работы отбывают веселее! Лева, Игорь, Валентин, Виктор, встряхнитесь, вы же не хуже их!!! – взывал я к опустившим головы футболистам в той же раздевалке, в которой мне тридцать четыре года назад после поражения от «Рэсинга» довелось уже пережить горькие минуты.

Во втором тайме наши лидеры сказали свое веское слово – их поддержали партнеры. В дополнительное время Виктор Понедельник с подачи Михаила Месхи забил свой «золотой гол» в ворота вратаря Виденича. Я и сейчас четко вижу мяч, летящий в верхний угол, и помню пароксизм восторга, когда судья непререкаемым жестом показал на центр.

Юрий Валентинович Трифонов по поводу этого матча отозвался в прессе. Он всегда был объективен, толк в игре понимал, и потому предоставляю ему слово, будучи с ним вполне согласен в оценке события.

«…Когда Озеров стремительно, торопясь обрадовать, таким изменившимся голосом выкрикнул «Го-о-ол!» – наверное, дрогнул воздух над одной шестой частью Земли оттого, что разом облегченно вздохнули миллионы слушателей, прильнувших к репродукторам.

Виктор Понедельник забил решающий гол. В Москве часы показывали начало первого. В Свердловске, Ташкенте, Омске была глубокая ночь. Это была радостная ночь. Ночь небывалого нервного накала, ночь упорства и надежды, борьбы до конца, стиснув зубы, под дождем, в чужом городе, перед темными чужими трибунами, перед всей Европой, глядящей в телевизор. Ночь схватки с железным противником, который, не щадя ног, ни своих, ни чужих, рвался к победе. Жестокая ночь, не признающая перемирия. Ночь единственного желания, и порыва, и напряжения всех сил души и тела. И ночь исполнения желаний.

Игорь Нетто стоит на бровке стадиона, и в руках его серебряный кубок. Идет дождь, и тысячи парижан аплодируют победителям, стоя на трибунах и блестя намокшими плащами, и все это видит отходящая ко сну Европа. Одни зрители аплодируют, другие в раздражении выключают телевизор. Щелк – и экран погас.

Но весь мир увидел, что ребята в красных рубашках с надписью на груди «СССР» победили в мужественной борьбе. Они оказались сильнее сильных. Они выиграли первый в истории спорта Кубок Европы по футболу. Кому не нравится, могут выключить телевизоры, но победу в «Парк-де-Прэнс» не вычеркнуть из футбольной истории…»

Тут ни прибавить, ни убавить. Я лишь считаю своим долгом перечислить тех футболистов, кто непосредственно на поле добывал победу в Марселе и Париже. Это Лев Яшин, Анатолий Крутиков, Анатолий Масленкин, Гиви Чохели, Юрий Войнов, Игорь Нетто, Слава Метревели, Валентин Бубукин, Виктор Понедельник, Валентин Иванов, Михаил Месхи. Необходимо дополнить список футболистами, сыгравшими один-два матча на предварительном этапе. Защитники: Владимир Кесарев (лежал в марсельской больнице – после операции по поводу аппендицита) и Борис Кузнецов; нападающие: Никита Симонян, Анатолий Исаев, Анатолий Ильин, Алекпер Мамедов и полузащитник Виктор Царев. Но здесь названы только те футболисты, которым пришлось выходить на поле хотя бы в одной официальной игре первого турнира Кубка Европы для сборных команд, впоследствии ставшего называться чемпионатом.

Упоенные победой, мы возвратились домой, обласканные вниманием со всех сторон. Футболисты везде были желанными гостями. Однако мир спорта, да и жизнь вообще не терпит долгого пребывания в состоянии прекраснодушия. История пишется со стенографической быстротой, и надо успевать за этой скоростью, иначе добра не жди. Мы и оглянуться не успели, как пришли рабочие будни. Началась очередная подготовка к играм мирового чемпионата 1962 года в Чили.

Жизнь требовала новых свершений. Париж уходил в прошлое, всех волновало будущее, тем более что заокеанские дали нам были почти незнакомы. Десятилетиями копившиеся представления о южноамериканском футболе как футболе своеобразном, построенном на виртуозной технике отдельных «звезд», окрашивались какой-то экзотической дымкой. Мне лично всегда вспоминалось высказывание маститого тренера Зеппа Гербергера во время его посещения Западного полушария: «Дети в тактике, боги в технике!» Эта характеристика не исключала и бразильский футбол. К сожалению, я не нашел в своем архиве этой статьи и не могу сослаться на первоисточник, но твердо убежден, что память меня но обманывает.

Не грешу я ее отсутствием и говоря о Винсенте Феоле, который с удивлением узнал, что его считают автором тактической системы «4 – 2 – 4». Может быть, она действительно плод досужего домысла журналистского корпуса и под натиском печатной информации тренерский институт стал более четко расставлять игроков, привязывая их арифметическими расчетами журналистов.

Так или иначе, но наступила эпоха увлечения тактическими схемами. Обозреватели и авторы отчетов о календарных и товарищеских матчах, боясь показаться отставшими от времени, насыщали свои статьи числовым материалом.

Игрок сборной Украины начала тридцатых годов, завзятый теоретик Герман Бланк, в дружеском кругу «Пуня», в спорах о футболе яростно утверждал, что главная линия в команде – это полузащита и именно в ней надо держать не менее шести-семи полевых футболистов.

Федерация футбола СССР с трудом отписывалась, получая безмерное количество корреспонденций с многостраничным описанием и приложенными к ним чертежами на ватманах, кальках, синьках схем тактических атак «ромбом», «волной» и тому подобных, сулящих сборной команде беспроигрышные матчи. Правда, при одном условии, что право внедрения их в практику команды остается за автором «изобретения».

Прямо пропорционально объему поступающей информации на модную тему возрастали роль и значение старших тренеров, охотно отводивших значительное место новой системе в учебно-тренировочном процессе.

Идею разработать тактическую систему беспроигрышного матча выдвинули и молодые ученые Вычислительного центра Академии наук СССР.

Помочь в составлении программы для ЭВМ должны были деятели футбола. Нас человек двадцать собрали в Вычислительном центре.

Была поставлена задача запрограммировать тактику игры для вычислительного устройства, то есть спросить с машины беспроигрышный ответ. Представители точной науки решили рассчитать футбольную мысль. Помню наше смущение и недоумение, когда разговор зашел о том, с чего же будем начинать. Футбольная мысль это прежде всего человеческая команда. Как подсчитать, куда двинется Пеле, получив мяч, скажем, от Ривелино и где его должен атаковать, скажем, Шестернев – в двадцати или тридцати метрах от своих ворот?

Мы путались, спотыкались, краснели и взмокли от усилий конкретизировать в цифровых выражениях отвлеченные понятия. Человеческая душа не поддавалась арифметике. Мы вышли из зала на улицу. Я почувствовал, что свежий воздух мне просто необходим. Я испытывал ощущение самоудушения. И меня посетила мысль, а что, если бы действительно машина решила задачу беспроигрышной тактики, то есть открыла бы футбольную «панацею», – стал бы я играть в футбол, имея такие шансы? И тут же ответил себе – не стал бы! Игра лишилась бы созидательного творческого начала: стала бы мертвой, механической…

Я и сейчас считаю, что главным импульсом тактических действий, украшающих футбол, являются экспромт и интуиция живого индивидуума, а не роботизированное, механическое действие, с чьей бы подсказки оно ни происходило.

А что касается модной тактической системы, действительно просматривавшейся невооруженным глазом на Шведском чемпионате мира, то динамовские тренеры еще в сороковые послевоенные времена практиковали нечто схожее. Так и говорили: «Сдвоенный центр у нас еще в конце сороковых годов практиковали». А Якушин уточнял: «Карцев и Сергей Соловьев, например…»

Качалин спокойно тактические дебаты выслушивал, что-то «наматывал на ус», что-то пропускал мимо ушей, но своим концепциям в работе со сборной не изменял.

Советская сборная ступенька за ступенькой преодолевала отборочный турнир, не без усилий дважды обыграла команду Норвегии и с большим трудом, чем в былые годы, сборную Турции, а особенно во втором, решающем матче, проводившемся в Стамбуле.

Это был период, когда во главе руководства спортивным движением стоял общественный орган – Центральный совет Союза спортивных обществ и организаций, которому непосредственно и была подчинена Федерация футбола СССР.

Она пользовалась большим авторитетом в широких кругах любителей футбола, вела работу гласно, с широко открытыми «воротами» для контактов с общественным активом по вопросам подготовки сборной команды к очередным ее выступлениям и всей деятельности коллектива.

Наконец, сборная команда страны стала постоянно действующим институтом на основе разработанного и утвержденного ЦС Союза спортивных обществ и организаций положения, в котором были четко определены права и обязанности руководителей сборной и футболистов. В системе поощрений предусматривалось награждение золотыми знаками членов сборной, сыгравших за первую команду страны определенное количество матчей. На первом таком торжественном вручении, которое производил В. А. Гранаткин, награды получили Анатолий Башашкин, Юрий Войнов, Валентин Иванов, Анатолий Ильин, Борис Кузнецов, Анатолий Масленкин, Сергей Сальников, Никита Симонян. Каждый из них участвовал в составе сборной не менее чем в тридцати международных матчах.

Положение предусматривало, что зачисление и отчисление из сборной команды игроков является прерогативой президиума Федерации футбола. Интересно отметить, что этот пункт был внесен в положение по настоянию Г. Д. Качалина. Даже трудно себе представить, какой бы была реакция, если бы кто-то посягнул на «право» (никем, кстати, не регламентированное) сегодняшнего тренера. Так изменился удельный вес влияния общественных сил на дела сборной команды.

Футбольную жизнь можно уподобить морской погоде. То штормовые ветры и бурные волны, то морская гладь и тишина. Начало шестидесятых годов в истории футбола обозначилось наступлением бархатного сезона. Сборная команда, пользуясь всеобщей поддержкой, укрепляла фундамент, возводила стены, строила свой дом, укрепляя узлы сопряжения – устанавливала контакты с прессой, с тренерским корпусом клубных команд, использовала создавшийся благоприятный микроклимат, расширила общение с работниками творческих цехов. Одним словом, советский футбол переживал период действительного благоденствия.

При таком благоприятном ветре мы отправились в Турцию на последний решающий матч, который и выиграли, как я сказал выше, не без труда.

И вот я в первый раз лечу со сборной командой через Атлантический океан в Южную Америку. Предстоят товарищеские встречи в Аргентине, Чили и Уругвае. События многолетней давности не потускнели в памяти до сих пор.

Отчетливо вижу себя угнездившимся у иллюминатора, настроившись на испытание четырнадцатичасовым сидением в тесном кресле. Стюардесса ловко показывала, как обращаться со спасательным костюмом, если паче чаяния пассажирам придется вылезать в океанские волны из самолета, который на плаву больше сорока минут держаться не может. Затем лекторша достала баночку с коричневым порошком и, показав, как им пользоваться, внушительно добавила: «Обязательно посыпать вокруг себя, чтобы не напали акулы».

Признаться, инструктаж о действиях при использовании спасательного костюма жизнерадостности поубавил, но профессиональной привычки размышлять о предстоящих спортивных трудностях не лишил. Мысли еще «до акул» не давали покоя, одолевали, как назойливые комары. Дело в том, что через два дня мы должны были играть со сборной Аргентины на стадионе «Ривер-Плейт», вмещающем 102 тысячи зрителей. Интерес к матчу был настолько велик, что еще в Стамбуле мы знали об аншлаге.

Я смотрел через иллюминатор на раскаленную докрасна тыловую часть гигантского мотора, не поддающегося плавке при столь длительной сверхнагрузке, и мне думалось: вот бы человеческий механизм был бы сделан из такого материала. Я поделился своей фантастической мыслью с сидевшим рядом массажистом Анатолием Морозовым.

– Нравственный дух должной закалки сильнее металла, – без улыбки ответил он мне.

Качалина и Гуляева терзали те же тревоги – восстановятся ребята к игре физически или дорожная усталость скажется на их спортивной форме. Мы летели между двумя океанами – воздушным со звездами и Атлантическим с акулами, а мысли были самые земные, «лицом в грязь» или выдюжат, то есть все о том же, сможем ли мы предъявить наш основной козырь, изнурительный для противника темп игры, или нужный запас энергии истаял в перелетах.

Наконец наша делегация после длительного полета с облегчением ощутила себя на прогретом солнцем асфальте аргентинского аэропорта в Буэнос-Айресе.

Сразу бросилось в глаза необычное количество встречающих фоторепортеров и представителей прессы, свидетельствующее об огромной популярности футбола в стране. Все дни пребывания в аргентинской столице члены сборной были в фокусе внимания ее жителей. Из статей в газетах и журналах, посвященных приезду сборной СССР в Буэнос-Айрес, стало ясно, что нас здесь ждали так же, как мы в свое время к себе басков, с той лишь разницей, что ни один из авторов этих статей не сомневался в победе хозяев поля, сборной Аргентины.

Прогнозы аргументировались непревзойденным техническим мастерством футболистов Южной Америки, и аргентинских в частности. Лишним доводом в пользу такого мнения обозреватели считали тот факт, что еще ни одна из сборных европейских стран на «Ривер-Плейте» успеха не имела. А нашей команде вообще трудно на него рассчитывать, поскольку, мол, в ней нет ярких индивидуальностей и придерживается она механических действий в осуществлении своих схем игры.

В прессе был также объявлен конкурс на более точный прогноз результата матча, в котором приняли участие ведущие игроки-соперники – Сан-Филиппо, Раттин, Видал и другие, – нужно было угадать результат матча.

Лучшего психологического допинга, чем эти высказывания, я не знаю. «А, мы механические футболисты, тогда держитесь!» В расчете на такую реакцию спортсменов мы с Гавриилом Дмитриевичем и познакомили ребят с «мнением» обозревателей. Ведь счет менее чем в три гола перевеса в пользу хозяев никем не назывался.

По выражению лиц ребят я видел, что зерна падают на благодатную почву, слова доходят до сердца, задевают их самолюбие. И я не ошибся: 18 ноября 1961 года в столице Аргентины на стадионе «Ривер-Плейт» сборная команда СССР сыграла свой лучший матч из всех когда-либо виденных мною до этого в ее исполнении. В нем было все, что составляет красоту футбола: высокое мастерство, накал страстей, бескомпромиссная борьба, упоение боем, неумолчно голосящие на трибунах зрители, не скрывающие своего пристрастия к «своим». Кульминационные моменты возникали то у одних, то у других ворот.

Сто тысяч зрителей замерли, когда вдруг Сан-Филиппо вышел один на один с Яшиным, удар казался неотразимым: мяч со страшной силой летел в «девятку» под правую руку вратаря. Могучее «А-ах» исторгнули трибуны, а Яшин в непостижимом прыжке парировал мяч.

Волны атак накатывались то на одни, то на другие ворота. По мере развития действия на поле с трибун все громче и громче нарастал гул одобрения в адрес гостей. Взрывы аплодисментов вызывал Миша Месхи, фирменными финтами ставивший в комическое положение своего опекуна. Публика от души веселилась, глядя, как вконец растерявшийся защитник аргентинцев Симеоне кидается из стороны в сторону, ища мяч и подопечного. Только он бросится к Месхи, а того уже и след простыл: его выверенную подачу в центр штрафной площадки принял Виктор Понедельник и ударом с лета заканчивает этот редкий по красоте импровизации футбольный диалог. А несколько минут спустя Слава Метревели показывает, чего стоит скоростное техническое мастерство. Словно на коньках по льду мчится Метревели с мячом мимо Видала, обутого в валенки, и с артистической уверенностью подает футбольную «реплику» тому же Понедельнику. Последний ставит точку в акробатическом прыжке, находясь спиной к воротам Ромы, забивает второй гол. Аргентинский зритель избалован красивым футболом, он воспитан на зрелищных изысках аргентинских футболистов и горячо реагировал на технические экспромты Нетто и десяти его земляков.

Зрители после матча, окружив нас плотной толпой, проводили до автобуса, выражая свои чувства возгласами: «Мучо грация!.. Мучо грация!..»

Я помню заголовок статьи в одной из утренних газет – «Артисты футбольного башмака».

Мы перебрались в Чили, где на стадионе, стяжавшем в недалеком будущем печальную славу фашистского централа, выиграли у хозяев поля со счетом 1:0, затем в Монтевидео победили сборную Уругвая со счетом 2:1 и, закончив триумфальную поездку по трем южноамериканским странам, в превосходном настроении возвратились в Москву.

Итоги сезона 1961 года подводились в праздничном настроении, поскольку футбольная погода определяется результатами сборной команды, а они были весьма обнадеживающими – сборная завоевала право выступать в финальном турнире чемпионата мира в Чили. Я считаю, это было наиболее благоприятное время для дерзновенной попытки взойти на футбольную Джомолунгму. Команда Нетто, Яшина, более чем любая другая из всех предыдущих поколений, реально могла свершить такое восхождение: в ней действительно было много «артистов футбольного башмака».

Мы и оглянуться не успели, как прошла зима и навалились заботы о подготовке к Чилийскому чемпионату-62. Начало сезона ознаменовалось победными гастролями в Люксембурге (3:1) и в Швеции (2:0). А 27 апреля победили сборную Уругвая со счетом 5:0! Матч проходил в Лужниках при переполненных трибунах (102 тысячи зрителей), примерно за месяц до открытия чемпионата мира.

Нам предстояло 31 мая играть в Арике в групповом турнире со сборной Югославии. В нашу же группу попали команды Уругвая и Колумбии.

Когда Гранаткин уезжал на жеребьевку, мы с Качалиным напутствовали его, чтобы вытянул любую группу, только не Арику. Так он нам преподнес именно Арику.

Признаюсь, как многие спортсмены, я до определенной степени подвержен волевой неполноценности, довольно изощрен в приметах: кошка дорогу перебежала – не пойду через след, пятница – день несчастливый и прочие несуразности, не имеющие логических обоснований. Но в данном случае при напутствии Гранаткина мы исходили не из мистических соображений, а из чисто реальных рассуждений. Игра с ранее проигравшим тебе соперником (уругвайцами, югославами) чревата повышенными раздражительными настроениями, честолюбивая струнка задета, амбиция растревожена, он только и ждет реванша. А победитель группового турнира мог встретиться с чилийцами. Хозяева же поля на мировых чемпионатах – неприятный противник, добра не жди. Все ветры дуют ему в спину: и родные стены, и судейские снисхождения, и финансовые интересы. Весь сложный механизм крупнейшего мероприятия заинтересован в наиболее долгом участии страны-хозяина в турнире. Чемпионами мира были последовательно хозяева поля: футболисты Италии, ФРГ, Англии, Аргентины, призерами – Швеции, Чили. А если по этому же признаку рассмотреть не страны, а континенты, принимающие чемпионаты, то найдем только одно исключение – это победа бразильцев на чемпионате мира в Швеции. Во всяком случае, анализ результатов об этом свидетельствует.

Несмотря на все это, жребий не вышиб нас из седла и не лишил коллектив оптимизма. Чтобы избежать в книге возникающих повторов в эпизодах на одну тему, поскольку я многократно перелетал через океан с той же целью, для свежести впечатлений приведу дневник, который вел по дороге в Чили. Дневник строго документален, и, надеюсь, из его текста читатель поймет, какие трудности преодолевает команда во время вояжей, связанных с подготовкой к мировым чемпионатам.