• Главная
• Контакты
• Нашёл ошибку
• Прислать материал
• Добавить в избранное

Понурив головы, возвращались мы в Москву после чрезвычайно обидного поражения во встрече со сборной командой Чили в 1/4 финала. В аэропорту Арики было многолюдно. Яшина, как обычно, осаждали толпы молодых чилийцев с просьбами об автографе. Но приветливость в данном случае вызывала двоякую реакцию: с одной стороны, смягчала подавленное настроение, а с другой – заставляла острее ощущать неудачу. Ребята понимали, что словом «не повезло» в объяснении причин проигрыша не отделаешься, угрызения совести все равно преследовали, бередя душу. Глубина переживаний зачастую не зависит от ранга соревнования. А в данном случае речь шла о мировом чемпионате, об ударе самом чувствительном.

Что касается меня, то нечто подобное я уже испытал, возвращаясь из Парижа, когда мы проиграли матч с «Рэсингом», проходивший с явным нашим преимуществом. Тогда меня так же мучило чувство виноватости, до конца не понятой – в чем же моя вина? Правда, с той разницей, что там я был действующим игроком, а здесь начальником команды. Однако это ничего не меняло: по моей футбольно-гражданской концепции мы все – члены одного коллектива, и отвечать за состояние дела должен каждый по максимальному счету, кем бы ты в команде ни являлся.

Этому незыблемому для меня правилу я и следовал, анализируя по свежим следам чилийский «провал». Я допускал, что именно так могут расценить всегда имеющиеся оппозиционеры случившееся в Арике. После долгих размышлений у меня сложилось мнение, что ребята не заслуживают резкого осуждения. Их нельзя было обвинить в отсутствии патриотического долга, стремления победить. Они отдали все силы этому четвертьфинальному матчу, сделали все, что могли, при сложившихся обстоятельствах.

Пресса же обрушила на них критический огонь, как возмездие за обманутые надежды.

Мне по приезде из Арики предстояло отчитываться и проверять свои выводы перед огромным числом людей. Это особая сторона моего бытия. За долгие годы футбольной жизни у меня сложились свои нормы взаимоотношений с людьми, круг которых широк и многогранен. Все они в той или иной степени влияли на формирование моего мировоззрения, на складывающиеся убеждения. В общении с ними я проверял, апробировал свои взгляды, «подслушивал» разные мнения, животрепещущие суждения – все годилось в умственную переработку – нужно было только отсепарировать легковесное.

По традиции все события обсуждаются в семейном кругу. О своей семье я уже говорил, но ею этот круг не ограничивается, он значительно шире. В дни юбилейных семейных торжеств, к примеру, в доме у Николая собирается только близких родственников и друзей более полусотни. И семья наша спортивная. Достаточно упомянуть о трех моих братьях и двух сестрах, притом муж старшей сестры Клавдии, Виктор Иванович Дубинин, в свое время член сборной команды страны, а младшей, Веры, заслуженный артист РСФСР Томас Геворкович Геворкян, выступал за «Арарат», добавить к этому племянников, Андрея Петровича и Александра Петровича, игравших за дубль «Спартака», и учесть, что все мы деды, а Николай и прадед, то тогда составится приближенное понятие, какой мне предстоял экзамен перед нелицеприятной родственной аудиторией.

Но главный ответ надо было держать перед администрацией и общественностью. В орбиту спортивно-общественной деятельности втянуты люди, горячо любящие футбол, преданно служащие ему, отдающие ему все свое время. Среди поклонников игры немало и спортсменов других специальностей.

Ведь не быть, по меньшей мере, в курсе футбольных событий, для любого спортсмена непрестижно. Такое взаимное общение греет сознание футболистов и укрепляет их духовную связь профессиональной увлеченностью, создает чувство принадлежности к одному дому.

За все это надо расплачиваться победами, оправдывать надежды, которые возникают в сердцах почитателей игры.

Третий круг, самый обширный – это друзья и знакомые, главным образом, представители творческих цехов. Судьба ко мне была благосклонна. Она счастливо сводила меня, и нередко на долгую мужскую дружбу, с людьми выдающегося таланта и высокого интеллекта, любившими футбол: Михаилом Михайловичем Яншиным, Юрием Карловичем Олешей, Александром Александровичем Фадеевым… Не объять необъятного, и я не буду перечислять всех знаменитостей, в окружении которых я постигал футбольную премудрость, о многих я рассказал в своей книге «Встречи на футбольной орбите».

…Возвращение с мирового чемпионата сборной не прошло бескровно. Футбол в глазах общественности еще не утратил инерции благополучия: помнился Мельбурн и Париж. На пресс-конференции в Москве Г. Д. Качалин, ссылаясь на неблагоприятную погоду в Венгрии, где мы находились на сборе в подготовительный период перед чемпионатом мира, усматривал в этом недостатки в тактической подготовке – мол, не хватало времени и пришлось ехать добирать спарринг-партнеров в Коста-Рике и Колумбии. Известно, чем это кончилось: мы, говорил Качалин, недосчитались Маслаченко, Гусарова, Серебряникова.

Ссылка на трудности в подготовке звучала довольно убедительно, и к руководству команды отнеслись снисходительно. Тем более что толком разобраться в истоках неудачи никто не мог. 1963 год начался под прежним руководством.

Но начался неудачно. Весной под флагом сборной клубов, которая была составлена в основном из участников чемпионата мира-62, наша команда в контрольной игре в Лужниках потерпела поражение от одной из сильнейших итальянских профессиональных команд «Фиорентины». Вскоре за этим там же проиграла сборной Швеции со счетом 0:1. Тут кто-то вспомнил о допущенной безнаказанности. И за «осечку» с «Фиорентиной» (1:3) освобожден был старший тренер сборной команды Качалин. На этом, я бы сказал, малообоснованном решении закончилась вторая попытка штурма футбольной Джомолунгмы.

Старшим тренером после некоторого «безвременья» был утвержден Константин Иванович Бесков. Он со свойственной ему решительностью стал реконструировать состав главной команды страны. Появились перспективные игроки Геннадий Логофет и Эдуард Малофеев. Вернулся дебютировавший два года назад Альберт Шестернев. Вошли в состав сборной Виктор Шустиков и Анатолий Крутиков. После ряда проверочных выступлений, которые приезжал просматривать тренер сборной Италии Э. Фаббри, пришло время вторично стартовать в состязаниях на Кубок Европы. Противником была «Скуадра адзурра» – сборная Италии, не нуждающаяся в представлении.

Надо сказать, что первый год после мирового чемпионата в Чили ознаменовался рядом административно-организационных изменений и новшеств. Еще ранней весной был создан общественный совет тренеров, куда вошли 24 ведущих тренера и деятеля футбола: Б. А. Аркадьев, Н. Я. Глебов, Н. А. Гуляев, Е. И. Елисеев, А. Л. Идзковский, Г. Д. Качалин, Н. М. Люкшинов, В. А. Маслов, Н. П. Морозов, О. А. Ошенков, А. А. Парамонов, А. С. Пономарев, С. А. Савин, А. А. Соколов, В. Д. Соловьев, М. Д. Товаровский, Б. Я. Цирик, М. И. Якушин и другие.

Мощный по своему составу тренерский совет большое внимание уделял команде, переживавшей трудную пору. Общественная помощь всегда необходима как контроль, но дела не решала, да и по своему статусу решать не могла. По сути, весь летний сезон коллектив сборной просуществовал без тренерского единоначалия.

Организационные трудности усугублялись тем, что надо было готовить две команды параллельно: одну – к Кубку Европы в Мадриде и другую – к XVIII Олимпийским играм в Токио. Как известно, финальные турниры на первенство Европы и Олимпийские игры проводятся в один и тот же год – високосный. И престижность этих состязаний одинаково высока. Правда, специалисты футбола чемпионаты Европы и мира считают более весомыми, а в народном понимании нет ничего почетнее, чем участие в Олимпиаде.

За время отсутствия старшего тренера с весны по осень 1963 года в команде произошли изменения в линиях обороны и нападения. Ушли Нетто, Стрельцов и другие корифеи, что, естественно, нарушило связи как внутри линий, так и между ними, тем более что сборная СССР за все лето сыграла в новом составе считанное количество раз.

Придя в коллектив, заметно утративший недавнюю крепость, Бесков засучил рукава и начал почти заново создавать каркас смоделированной им команды, как он любил говорить, команды своей мечты. Со свойственной ему энергией и смелостью действий Константин Иванович приступил к осуществлению этой мечты. В начале нашего служебного содружества я немало был удивлен и даже напуган размахом и решительностью мер нового тренера по реконструкции главной команды страны. Ведь готовились играть-то со сборной Италии, а Бесков, не теряя уверенности и оптимизма, безбоязненно вводил в состав необстрелянную молодежь – Короленкова, Корнеева…

Короче говоря, 13 октября переполненные и взбудораженные Лужники с волнением ждали выхода на поле реконструированной сборной СССР и прославленной «Скуадры адзурры» во главе с Мальдини, Трапаттони, Бургничем, Маццолой, Риверой, Корсо. За нас выступали: Урушадзе, Дубинский, Шестернев, Шустиков, Крутиков, Воронин, Короленков, Метревели, Иванов, Понедельник, Численко, Хусаинов.

Матч с блеском выиграла наша сборная со счетом 2:0.

Чтобы показать всю несуразность последовавшей на следующий год отставки Бескова, воспользуюсь отчетами буржуазной спортивной прессы, не заинтересованной завышать оценки нашей команде.

Приведу выдержку из французской газеты «Экип» Жана Ретакера:

«…Валентин Иванов сразу понял, в каком регистре должен играть оркестр. Поистине дьявольский темп привел итальянцев в замешательство. Это был интеллектуальный, но чрезвычайно быстрый и остроумный футбол. Хозяева поля добились больших успехов в области техники. Таким футболистам, как Понедельник, Хусаинов, Иванов, нечему учиться у футболистов Европы. Хусаинов обладает замечательной интуицией, молниеносной реакцией. Я не вижу такой линии защиты, через которую этот «футбольный волшебник» не мог бы просочиться. Полузащитники Воронин и Короленков как две капли воды напоминали полузащитников времен «дубль-ве». Таким образом, классического 1 + «4 + 2 + 4» я так и не увидел».

Ну, а как обстоит дело с итальянской сборной? Уезжая из Москвы, Фаббри бормотал сквозь зубы: «Мы пропустили два мяча по вине защитников, допустивших позиционные промахи и не сумевших разобраться в системе обороны (зона или опека)». Футболисты Италии признались: Д. Ривера – «К победе советской команды не придерешься», М. Корсо – «Команда красных побила нас по всем линиям».

Отмечу, что Яшин в это время по согласованию с тренерским руководством выступал в Лондоне на «Уэмбли» за сборную ФИФА в «матче века», где сыграл так, что затмил славу и Заморры и Планички.

После победы над командой Италии нам в ближайшем будущем предстояло отправиться в Рим на матч-реванш и играть на поле итальянцев. Задача непростая, но по плечу нашим футболистам. К счастью, в Рим поехал и Яшин, покоривший своей неувядаемой игрой на «Уэмбли» весь мир.

Опять же прибегну к помощи французской прессы, футбольному обозрению Роберта Верня. Вот что он писал по поводу матча в Риме:

«Курьезно, что, когда раздался финальный свисток, стадион разразился громом аплодисментов по адресу сборной Италии, хотя она и выбыла из соревнования на Кубок Европы. Эту реакцию вызвал гол Риверы, забитый под занавес и обеспечивавший итальянцам почетную ничью. Мне кажется, что это максимум, на что могли рассчитывать хозяева поля, перед которыми стояла почти что непосильная задача – ликвидировать гандикап в два гола. Советская команда, физическая форма которой не оставляет желать лучшего, прибыла в Рим с заранее тщательно разработанным планом игры. Это походило на шахматную дуэль, а ведь в шахматах русские, как известно, не имеют соперников.

Они усилили свои оборонительные порядки. А остальное – я не боюсь утверждать это – сделал Яшин. Подумайте сами: в течение одного матча он совершил три чуда – отбил на угловой немыслимый мяч, взял пенальти и парировал другой неотразимый мяч. Эти три боевых подвига полностью деморализовали итальянцев, которые убедились, что перед ними неприступная живая стена. Итальянские форварды ударились в индивидуальную игру, вместо того чтобы попытаться расшатать защиту противника. Второй тайм был значительно менее интересен. Ведь гол Гусарова положил конец надеждам итальянцев отыграться – не то что выиграть. В нападении сборной СССР мне особенно понравилось правое крыло в составе Численко и Иванова. Я знал, что Иванов сильный форвард, но со вчерашнего дня я могу поставить его в ряд с лучшими нападающими Европы».

Я привожу выдержки из зарубежной спортивной прессы только те, под которыми подписался бы сам. Мне остается несколько уточнить отдельные эпизоды.

Например, первое чудо, совершенное Яшиным, произошло в самом начале игры, когда Доменгини, лучший снайпер итальянцев, вышел один на один с нашим вратарем и с ближайшей дистанции «расстреливал» его в упор. Но мяч цели не достиг: Яшин переключил восторженный рев, уже зародившийся на переполненных трибунах – момент-то воспринимался как стопроцентно неотвратимый, – на гул разочарования.

Яшин мне представлялся в этой игре этаким мифическим дирижером футбольной мистерии. Я вместе со всеми бесновался, меня трясла лихорадка, без конца повторял нелепо забравшуюся в голову фразу: «Не будь «тиффози» – Яшин-то за нас играет». Вера в Яшина помогла мне сохранять в какой-то мере внешнюю невозмутимость.

По велению Яшина случилось и второе чудо. Он выиграл дуэль у Джанни Риверы, парировав мяч не ногами, как в эпизоде с Доменгини, а выбив его руками из нижнего угла ворот.

И наконец, третий подвиг Яшина – поединок с Маццолой. Он воспринялся менее драматично. Пароксизмы болельщицких приступов были позади: их на 33-й минуте несколько приглушил Геннадий Гусаров, мастерски забив гол в ворота забетонировавшихся в защите итальянцев.

Теперь итальянцам надо было отыгрывать три мяча.

Не берусь анализировать психологический расклад дуэлянтов. Предполагаю лишь, что у обоих хватало доводов и «за» и «против». Но известно, что объективно у бьющего шансов больше забить, чем у вратаря взять.

Победил Яшин, еще раз продемонстрировавший перед трибунами, заполненными экзальтированными зрителями, свое высокое искусство. Последовал очередной взрыв оваций – дань мастерству, стирающих границы между «нашим» и «не нашим».

Мы убедились в этом, когда на другой день поехали на экскурсию по Риму и народ приветствовал Яшина, о чем я уже рассказывал.

Путь в финальную пульку Кубка Европы для сборной СССР под водительством Бескова был открыт: сборная Италии, говоря языком спортсменов-конников, осталась в побитом поле.

Финал Кубка Европы был назначен к розыгрышу на вторую половину июня 1964 года в Барселоне и Мадриде. Кроме советской сборной, определились и другие участники полуфинала в Барселоне: Дания – СССР, Испания – Венгрия.

Я продолжал состоять заместителем председателя Федерации футбола СССР и работать в должности начальника сборной команды. Бесков был третьим тренером, с которым меня свела футбольная жизнь.

Все трое – Якушин, Качалин, Бесков – представители довоенного футбольного поколения, более того, воспитанники одного прославленного общества – московского «Динамо». Я не беру на себя смелость выдавать им характеристики и тем самым как бы сравнивать их достоинства, скажу лишь, что работал с каждым из троих с чувством взаимного уважения и неукоснительной требовательности.

С каждым из них я неоднократно выезжал в зарубежные командировки, в том числе в Мексику, на длительные сроки для предсезонной подготовки сборной команды.

В отличие от европейских стран, где март всегда март, то есть неблагоприятное для футбола время с ветреной, холодной, дождливой, неустойчивой погодой, в Мексике тепло и сухо. Футбол там любят фанатично, ни муниципальные власти, ни предприимчивые боссы денег не жалеют. Базы, стадионы в огромном количестве и могут конкурировать с самыми фешенебельными спортивными базами богатых профессиональных клубов Европы и Америки.

Впервые попав с Качалиным в Мексику весной 1963 года, мы пришли к заключению, что лучшего места для предсезонной подготовки найти трудно.

В это время в Мехико разыгрываются традиционные турниры для сильных профессиональных команд Европы и Латинской Америки, лучших спарринг-партнеров не сыщешь.

То была очень полезная и нужная подготовка сборной команды к предстоящему сезону. Но одновременно, как и все последующие весенние путешествия сборной по городам и зарубежным странам, они не работали на конечный результат.

В этом заключении нет противоречия, если конечным результатом считать успехи, то есть голы и очки, приобретенные в ходе самих календарных выступлений запланированных турниров.

Поясню мысль. Каждый новый старший тренер – Аркадьев, Качалин, Якушин, вторично Качалин, Бесков, Морозов, вновь Качалин, Николаев, Пономарев, Горянский, вторично Бесков, Лобановский, Симонян, в третий раз Бесков, Лобановский, Ахалкаци, Малофеев, опять и по сие время Лобановский, назовем и тренеров, стоявших у руля сборной команды временно или готовивших команду к отдельным матчам, – Гуляев, Парамонов, Базилевич, Морозов и ряд других вполне авторитетных в тренерском корпусе наставников, – все они единодушны во мнении о предпочтительности от века установившегося принципа: лучшая подготовка кандидатов в сборную команду через участие игроков в клубном чемпионате. Но вместе с тем каждый начинал свою работу со сборной командой, предлагая включить в план ее подготовки весеннюю «вылазку» за рубеж в январско-мартовский период, то есть в период самой ответственной поры подготовки клубов к сезону.

…Люди познаются в совместной поездке быстрее и лучше, нежели в обыденном общении. Наша поездка с Константином Ивановичем Бесковым в Мексику в 1964 году утвердила меня в этом мнении, тем более что пробыли там довольно длительное время, более месяца. Наше содружество по руководству сборной командой только начиналось, я знал Бескова с довоенных лет, даже несколько раз играл против него, но знакомство наше частыми встречами не отмечалось.

Пребывание в Мехико началось с конфликта между Бесковым и мной, руководителем делегации. Точному, пунктуальному до педантизма Константину Ивановичу некоторая необязательность со стороны мексиканского технического персонала, приверженность к слову «маньяна» (завтра) и привычка к опозданиям – между прочим, с этим мы сталкивались во всех латиноамериканских странах – казались неприемлемыми для проведения сбора, и он заявил, что завтра же мы должны улететь из Мексики обратно в Москву. Я был обескуражен: в ответ на мои доводы о невозможности этого предприятия он приводил свои неопровержимые доказательства – отсутствовал автобус в положенное время, не предоставляли тренировочное поле и т. д.

Конфликт погас, поскольку со следующего дня Константин Иванович убедился, что мексиканская сторона безотказно выполняла все наши просьбы, а условия для проведения сбора во всех отношениях были благоприятными.

По плану, тщательно разработанному Бесковым, у нас было две недели на подготовку к турниру «Торнео секстагональ». В нем принимали участие, кроме нас, югославский «Партизан», три мексиканские команды высшей профессиональной лиги – «Америка», «Некаха», «Гвадалахара» и бразильская «Сан-Пауло».

В Мексике футбол делит по популярности первое место с корридой. На каждом матче «Секстагоналя» с участием «Селекциона Русо», как любовно звали нашу команду местные болельщики, на стадионе, вмещающем 75 000 зрителей, свободных мест не было. Наслушавшись и насмотревшись, какие страсти разгораются вокруг футбола в Мексике, Бесков был озабочен предстоящим турниром. Тренировки проводились два и три раза в день, вне зависимости от жаркой погоды.

Вечера мы проводили в многочасовых беседах у него или у меня в номерах. Между прочим, номера в гостинице числились не под цифровым обозначением, а под названием городов американских штатов, я, например, жил в «Далласе», а Бесков в «Нью-Йорке».

Константин Иванович открывался мне в этих беседах как фанатически влюбленный в футбол романтик. Нас сближали взгляды на игру как на своего рода искусство. Оба мы увлекались театром и были знакомы со многими деятелями. Поэтому и представления о содержании игры и формах ее проявления у нас во многом совпадали как в частных, так и в главных направлениях.

Он исповедовал футбол атакующего, комбинационного содержания. Техническое мастерство и зрелую тактическую мысль ценил как качества первого порядка, без совершенного овладения которыми зрелищного футбола не создашь.

Бесков был, как я уже говорил, педантично точен в соблюдении времени отъезда на тренировку или любого мероприятия, предусмотренного распорядком дня. Такой же неукоснительной дисциплины он требовал и от других. Но в наших разговорах о футболе он был расточителен безлимитно: порой засиживались до утра. Однако за десять минут до начала завтрака, неизменно выбритый, свежий, в отутюженном костюме, он появлялся в зале, проверял у врача готовность завтрака и справлялся о состоянии игроков на данное утро.

Я тоже еще был достаточно молод, и меня не отягощали эти разговоры по ночам.

Но не только на словах, Бесков и в работе действовал решительно и смело, создавая сложившуюся в голове модель новой команды. В сборной появилось много молодых игроков – Мустыгин, Туаев, Шикунов, Шустиков, Корнеев. Все они проверялись в двусторонних тренировках. Но вот пришло время проверить их в деле. Первый матч с югославским «Партизаном» закончился вничью – 1:1. Радоваться было нечему, Бесков хранил сосредоточенное молчание. Разбор игры не выходил из рамок сдержанной неудовлетворенности. «Партизан» все же европейская знаменитость, базовый клуб сборной Югославии, к тому же он раньше нас прибыл в Мексику на подготовку.

Затем последовали две победы над мексиканскими командами, и пресса стала называть «Селекцион Руссо» фаворитом турнира.

Я наблюдал за Бесковым и был доволен, что все шло в соответствии с его разработками и предначертаниями. На глазах команда вырастала в «люксус», по выражению Луиса Регейро, постоянно посещавшего наши матчи на турнире.

Но наступил момент, когда старший тренер показал всю свою решительность. Шел матч с третьей мексиканской командой «Америкой». Мексиканцы в начале игры забили нам гол, и мы никак не могли его сквитать. Оставалось играть минут пятнадцать. Нависла прямая угроза поражения, а вместе с ним и утрата лидирующего положения в турнире. Экспансивные зрители уже настроились на празднование победы, и шумовой накал на трибунах нарастал с каждой минутой.

И тогда Бесков распорядился о замене двух ведущих нападающих – Иванова и Понедельника дебютантами – Михаилом Мустыгиным и Казбеком Туаевым. Я сначала не хотел верить своим глазам – авторитет игроков был несопоставим – – и воспринял это как агонию поражения.

Но за пять минут до финального свистка Мустыгин заложил скоростной слалом от центра поля мимо четырех защитников и четким ударом уровнял застоявшийся на табло счет. А когда пошла последняя минута матча, то же проделал Казбек Туаев. Мяч вкатился в ворота мексиканцев при похоронном молчании разочарованных земляков. Мне запомнилась деловая осанка Бескова, крупными шагами направлявшегося в раздевалку, как у хирурга после успешно проведенной операции.

Через пару дней мы одержали победу над командой «Сан-Пауло» со счетом 4:0. Возвратились домой как победители «Секстагоналя», но в широкой прессе это достижение прошло незамеченным, все были настроены на шведскую волну.

13 мая в Стокгольме состоялся первый четвертьфинальный матч на Кубок Европы. Встречались сборные команды Швеции и СССР. Матч проходил в равной борьбе. Некоторый игровой перевес материализовался лишь к середине второго тайма, когда Иванов на 63-й минуте забил гол в ворота хозяев поля. Но за три минуты до конца Хамрин ответил голом в ворота Яшина, и трудный матч закончился вничью – 1:1.

Через две недели проводился второй матч со шведской сборной командой, на этот раз в Лужниках. Симптоматично, что первый гол в этой игре забил Виктор Понедельник, как бы по согласованию с Ивановым доказывающий, что есть еще «порох в пороховницах». Бесков на «Секстагонале», заменяя ветеранов молодыми игроками, тоже считал, что порох у них не на исходе, им тогда руководили другие соображения, сиюминутного порядка, так сказать.

Там, где нужен объективный взгляд со стороны, мне кажется, всегда уместно им воспользоваться. Вот мнение редактора журнала «Киккер» (ФРГ) Карла-Хейнца Хаймана по поводу этого матча:

«Против шведов всегда играть трудно. Это мы знаем лучше, чем кто-либо другой. Поэтому считаем не очень большой удачей жеребьевку к отборочным играм предстоящего чемпионата мира, которая включила в одну группу с командой ФРГ шведов. Но советская сборная показала, и в частности нам, что шведы не являются непобедимыми. Более того, мы увидели, как их можно «прибрать к рукам».

Если взять только вторую половину матча, то это была игра высокого международного уровня. Но до перерыва действия соперников были слишком скованными. Собственные нервы для большинства игроков стали их главным противником. Все же казалось, что нервная перегрузка у шведов была меньше. Их эластичная защита притупляла атаки советских футболистов уже в середине поля. Перехватив мяч, шведы пытались с помощью быстрых контратак добиться успеха. Скажу откровенно, что такие шансы, которые были созданы Бергмарком, безусловно, лучшим шведским игроком, в течение первых 20 минут форварды должны были обязательно использовать. Но Симонссон и Хамрин даже не попали в ворота. Если бы шведам в этой фазе удалось открыть счет, тогда, вероятно, игра могла бы принять совсем другой характер. Поэтому первый гол Понедельника оказался решающим для определения характера игры. Он успокоил футболистов советской сборной. А после перерыва нападение сборной СССР выглядело и опасней и мощней.

Впрочем, было мало продольных передач. Такую передачу я увидел только при втором мяче, забитом Понедельником. В этот момент центральный защитник шведов Мильд испытал большие затруднения, из которых так и не нашел выхода. Третий гол, забитый Ворониным, был хрестоматийным. Иванов и Воронин в середине поля дважды обменивались пасами. На третий раз Иванов выдал мяч на свободное место на ход Воронину, и тот забил неудержимый гол. Я бы назвал этот мяч самым «интеллектуальным» голом всего матча.

В тактике советской сборной, откровенно говоря, мне не удалось разобраться. Конечно, команда придерживалась схемы «4 – 2 – 4», но направление атак было слишком смещено влево. Исход игры несколько заколебался, когда Хамрин забил свой «обязательный гол» Яшину. В этот момент в советской команде снова появились признаки нервозности.

Из игроков мне импонировали больше всех Воронин, Понедельник и Хусаинов. В защите понравился Шестернев. Могу только выразить сожаление, что шведы не дали проявить мастерство Яшину. Я большой почитатель талантливого советского вратаря, а с тех пор, как в Лондоне видел его в игре за сборную мира, еще раз убедился, что он – лучший вратарь мира в настоящее время».

Несколько дней спустя сборная команда, сыграв несколько товарищеских игр во Франции, вылетела в Барселону, где 18 июня 1964 года предстояла встреча в полуфинальной игре со сборной командой Дании. В то время датчане не блистали достоинствами элитной европейской знаменитости. Но факт выхода ее в полуфинал говорил сам за себя. И пресса не рассматривала команду Дании как заведомого аутсайдера, обреченного на неудачу.

Зная, что такое недооценка противника, мы готовили команду не без учета высказываний прессы. Ребята вышли на матч в полной боевой готовности. На установке, к своему удовлетворению, я заметил, что кое-кто нервно позевывает, значит, волнуется, настраивается на предстоящий поединок.

Как ни крути, а сам ранг матча – полуфинал континентального Кубка – безучастным оставить никого не мог. Да и проходил он на знаменитом стадионе, принадлежащем гранду европейского футбола команде «Барселона». Ребята опробовали поле и с большим любопытством познакомились с подтрибунным интерьером; там разместились восстановительный комплекс, специализированные медицинские кабинеты и подсобные раздевалки, где в персональных шкафчиках хранилась подготовленная спортивная форма Дель Соля, Суареса и других асов международного футбола. Мы увидали одну из сторон быта профессионального футболиста. Показывавший нам все это администратор команды пересказал диалог старшего тренера «Барселоны» Вильялонги с футболистом Дель Солем.

Когда форвард спросил тренера, почему он не ставит его в состав, тот ответил: «У вас вес на два килограмма превышает боевую кондицию». Я подошел к вывешенной табличке и увидел в графе Дель-Соля отмеченное превышение нормы.

Игра с датчанами получила хорошую прессу. Газеты писали, что сборная СССР проявила в ходе матча поистине гроссмейстерский класс, убедительно повергнув соперника в предельно рациональном стиле. Попытки датчан во главе с Мадсеном атаковать ворота Яшина выглядели обреченными, в то время как Воронин на 20-й минуте с углового удара открыл счет, а еще через 20 минут Численко вывел на удар Понедельника, и счет стал 2:0. В конце игры Иванов поставил точку: со счетом 3:0 победила сборная СССР и вышла в финал Кубка Европы, ставшего с 1964 года называться первенством Европы.

Нам предстояло ехать в Мадрид для встречи со сборной командой Испании, где на стадионе «Бернабеу» 21 июня должен был состояться финальный матч.

К этому времени Бесков проработал в сборной около десяти месяцев. Срок по самым снисходительным меркам очень небольшой для осуществления задуманных целей, конечной из которых считалось успешное выступление в VIII чемпионате мира, финал которого приходился на май – июнь 1966 года в Англии.

Игра с испанцами носила огневой характер. Еще на лестнице, ведущей из раздевалок на поле, проходя у противоположной стены мимо стоящих в затылок игроков, я обратил внимание на очень возбужденный вид испанских игроков. Глаза их неестественно блестели, а лица, в контрасте с горячечным блеском, казались бледными, словно неживые. Я поделился своими наблюдениями с Константином Ивановичем. А он, понимая, чем это чревато, пожал плечами и ответил: «Что мы можем сделать?» Действительно, допинг-контроль в соревнованиях даже высшего футбольного ранга отсутствовал. Нашим же допингом был патриотический энтузиазм. Испанцев, помимо всего, подогревал баснословно повышенный боссами гонорар за победу и неистовая поддержка стотысячной массы болельщиков, до отказа заполнивших трибуны стадиона. Нашими руководило стремление доказать, что и мы «не лыком шиты»!

Как показал ход игры, максимальное темповое напряжение, предложенное испанцами с первых минут матча, наши ребята выдержали и морально и физически. В жестких, бескомпромиссных столкновениях игроков за мяч ногу никто опасливо не убирал. Обе стороны в бой вступали с открытым забралом.

На 6-й минуте Переда добился-таки своего: открыл счет. Мы задолжали один гол. Однако кредитовались недолго, две-три минуты, и Хусаинов рассчитался. На перерыв команды ушли, находясь на равных позициях и по счету (1:1) и по игре.

Оставалось совсем немного времени до финальной сирены, когда несколько замешкавшаяся наша защита допустила просчет и Марселино, использовав предоставившуюся возможность, ударом головой решил судьбу этого напряженнейшего финала второго чемпионата Европы.

Мы все были удручены этим поражением. Летели обратно, понурив головы, но не лишенные оптимизма на обозримое будущее.

В самом деле, в ходе подготовки под руководством Бескова сборная не проиграла ни одного товарищеского матча, по пути к финалу выбила из соревнования таких именитых соперников, как команды Италии, Швеции, Дании; лишь в финале уступила одному из грандов профессионального футбола – сборной Испании на ее поле.

Европейский финал получил широкое освещение в международной прессе. Английские, итальянские, югославские, скандинавские, французские и другие газеты единодушно отмечали как высокое достоинство и показатель силы нашей команды ее участие в двух первых финалах всеевропейского соревнования.

Только старуха из пушкинской сказки могла быть недовольной, что медали на этот раз «всего» лишь серебряные, а не золотые… Какая чванливость!..

Не приходила в голову такая суровость в оценке и нам с Константином Ивановичем, когда мы в самолете делились впечатлениями о тех, кто достоин похвалы, в первую очередь Лев Яшин, Альберт Шестернев, Виктор Понедельник, Галимзян Хусаинов, уже имевшие серебряные медали европейского ранга. Сожалели, конечно, что не дотянули до золотых. Но чтобы…

Читая отзывы специалистов в европейской прессе, мне оставалось только поздравить Бескова с возведением его в звание маэстро, повергшего Эдмонда Фаббри в глубокий нокаут в тактических дуэлях в Москве и Риме и чуть было не повторившего того же в Мадриде с Вильялонгой. Так высоко ценили зарубежные специалисты новую «звезду» на тренерском небосклоне футбольного мира, ставя Бескова в ряд с англичанином Уинтерботтомом, Феолой и другими светилами.

В Москве отклики на результаты матча в Испании были более сдержанными, но, в общем, доброжелательными. Во всяком случае, если и высказывался критически кто-либо по итогу выступления, то с оговоркой на трудности чужого поля, спортивную квалификацию его хозяев (тогда «Реал Мадрид» господствовал в Европе) и целый ряд других причин, сказавшихся на решении сложной задачи – привезти из Испании «золото».

Однако «серебро» оказалось недостаточно ценным материалом. Мы с Бесковым в своем простодушии не понимали, что нас ожидает. Вдруг Бесков освобождается от должности старшего тренера!

Он принял неожиданный удар стоически, только сначала побледнел, потом покраснел, но как член президиума не ушел с заседания и до конца Голгофы пронес свой крест, вместе со всеми проголосовав за снятие с повестки дня пункта об утверждении плана дальнейшей подготовки сборной команды к чемпионату мира в Англии. Кстати, несколько часов назад согласованного им с председателем федерации Н. Н. Ряшенцевым.

Мне стало ясно, что и я должен заботиться о трудоустройстве на новом месте. Что вскоре и свершилось. На должность Бескова назначили Н. П. Морозова, а я перевелся «по собственному» желанию на его место – начальника отдела футбола Всесоюзного совета ДСО профсоюзов.

На Английский чемпионат мира, как и шведский, я выехал в составе специализированной туристской группы.

Новый тренер нашего флагмана футбола, Морозов, взял курс на обновление состава, вводя пополнение с акцентом на атлетическую выразительность исполнителей, на надежность функциональных возможностей их организма. Появилось много новых игроков – Пшеничников, Банников, Дикарев, Казаков, Баркая, Сичинава, Сараев, Гетманов, Банишевский, Матвеев, Красницкий, Медвидь, Соснихин, Ленев, Паркуян, Андреюк, Бышовец, Данилов. К середине шестидесятых годов наш футбол, если можно так сказать, географически стал децентрализовываться. Республики и заметнее других Украина во главе с Киевом все эффективнее боролись во внутренних соревнованиях за призовые места. Москва переставала быть гегемоном в чемпионатах страны. Соответственно расширялся и круг представительства в сборной команде СССР. На мой взгляд, это свидетельствует о качественном развитии нашего футбола.

Поездка в Англию вспоминается как одна из удачнейших заграничных командировок. Она не была обременена крайне нервным напряжением, которое в Арике и Мадриде не давало покоя ни во сне, ни наяву.

Здесь я испытывал лишь легкое колыхание болельщицких проявлений в остроумной компании спортивных журналистов, жизнерадостных, добродушно-колких на язык, если что-нибудь невпопад. Но, самое главное, хорошо знающих и любящих футбол.

В Сандерленде разместили нас в общежитии какой-то полувоенной школы. Вполне удобные комнаты на двоих. Чисто, тепло и весело, только успевай по утрам передавать информацию в Москву. Что мы с Николаем и делали: он в роли специального корреспондента областной газеты «Ленинское знамя», а я – «Социалистической индустрии».

Среди общительной, торопящейся «поспеть везде» группы журналистов выделялся сдержанностью и спокойствием Лев Абрамович Кассиль, который не утрачивал своей невозмутимости даже в беседах с ироничным Мартыном Ивановичем Мержановым, полным юмора Шамилем Николаевичем Мелик-Пашаевым, напористым, жизнерадостным Борисом Александровичем Федосовым и неугомонным, быстро откликающимся афоризмами на любое событие Игорем Анатольевичем Тарабриным. Наверное, несмотря на свой почтенный возраст, я еще не полностью осознавал «трудности пера» и воспринимал действительность более безмятежно, чем умудренный классик детской литературы, больше, чем кто-либо, написавший о спорте – Л. А. Кассиль.

Как на каждом чемпионате мира, не обошлось без сенсаций и в Сандерленде. Это произошло на наших глазах – Италия проиграла сборной КНДР! Пожалуй, похлестче, чем наш «колумбийский сбой» в Арике. Но советских журналистов в Сандерленде волновали дела не Эдмонда Фаббри, а Николая Морозова, успехи нашего флагмана.

Пока они были вполне удовлетворительными. Первый матч с КНДР наши ребята выиграли со счетом 3:0. Играли в Мидлсборо, куда мы приехали на автобусе, совершив самую увлекательную прогулку на футбол за всю мою жизнь.

Бывает так, что много и весело смеется компания, вдруг вспугнутые суеверным «не к добру» люди замкнутся в себе, и жизнерадостности как не бывало. В данном случае никакому суеверию в автобусе места не было. Все катилось по верным рельсам к единой цели – к победе над сегодняшним противником. И все складывалось одно к одному. За открытыми окнами «Лейланда» – холмы, перелески, долинки с нескончаемым, блестящим на солнце ковром знаменитого английского газона. Впереди предвкушение любимого зрелища и ощущение от всего этого огромной радости.

В табели о рангах КНДР, конечно, не ахти какая знатная футбольная держава, но не будем забывать все о той же Колумбии.

Затем последовательно сборная СССР выиграла три матча – у сборной Италии 1:0 (Численко), Чили 2:1 (оба Паркуян) и в 1/4 финала у сборной Венгрии 2:1 (Численко и Паркуян).

Завоевав впервые право играть в 1/2 финала, наша сборная уехала в Ливерпуль, на матч с командой ФРГ. А мы двинулись поездом в Лондон, где смотрели игру по телевидению. Как протекала игра и чем она закончилась широко известно, уточним лишь, что наше поражение со счетом 1:2 не следует объяснять исключительно удалением Численко. Хотя допустить иной исход борьбы при равном количестве игроков у противоборствующих сторон логично. На мой взгляд, продолжало сказываться техническое отставание наших футболистов в умении обращаться с мячом на высоких скоростях.

Вскоре на «Уэмбли» мы смотрели матч со сборной Португалии. Наша команда выступала в ослабленном составе, отсутствовали Шестернев, Сабо и Численко. Можно понять степень возбуждения игроков противоборствующих сторон, которые к этому матчу уже поистрепали свои нервы и поутратили психологическую устойчивость. Иначе чем же можно объяснить казус с Хурцилавой, вдруг поймавшим мяч рукой в ничем не грозившей, кроме как пенальти в свои ворота, ситуации: все происходило в штрафной площади, двухметровый Торрес до мяча не дотягивался. Матч проходил в довольно ровной борьбе, может быть, с некоторой предпочтительностью португальцев. Воронин на равных вел борьбу с Эйсебио. Да и остальные ребята показали себя достойными противниками. Но поражение со счетом 1:2 налицо.

В журналистской группе возникла разноголосица по итоговой оценке выступления нашей сборной команды. С одной стороны, формально шаг вперед – достигли полуфинала, с другой – топтание на месте: европейское «серебро» некоторые считали достойнее «бронзы» на мировом чемпионате, тем более что на четвертом месте эта «бронза» заметно отливала медью. Но взятый впервые четвертьфинальный барьер был воспринят как рекорд, и с этим нельзя было не согласиться. У меня и сегодня нет однозначного ответа на этот вопрос.

Чемпионат 1966 года остался в памяти обилием футбольных сенсаций. Турнир начался с разочарования английских болельщиков – из-за тусклой нулевой ничьей – игрой фаворитов, хозяев поля, с аутсайдером, командой Уругвая. Рафинированная футбольная общественность Англии подвергла критическому обстрелу тренера Рамсея.

Затем бесславный закат общепризнанного фаворита, команды Бразилии, и развенчивание «короля» футбола Пеле, подвергшегося грубой атаке португальца Мораиса, который умышленно нанес ему травму, чтобы вывести из игры. По выражению английской прессы, прославленный бразилец «отковылял» восвояси, понурив голову.

Сенсационная победа безвестного дебютанта – команды КНДР – над «Скуадрой адзуррой» и не менее сенсационный старт корейцев в матче с португальцами – 3:0 к концу первого тайма. Вот тогда Эйсебио и превзошел самого себя, отыграв четыре гола и получив за это всемирное признание.

Бурное возмущение неправомерным удалением аргентинца Раттина, обрекавшее его команду на предрешенное поражение.

И наконец, инцидент на последних минутах финальной встречи Англия – ФРГ, когда решительная поступь Рафика Бахрамова, выполнявшего роль бокового судьи, к центру поля вселила в главного арбитра уверенность, и он вынес непререкаемый вердикт – считать гол в ворота ФРГ забитым.

Две сильнейшие сборные разыграли драматический по сюжету финал. Он явился достойным завершением всемирного футбольного праздника. Зрители наблюдали рождение нового тактического выражения игры – защитники стали частыми гостями в штрафных площадках противников.

Пресловутый гол в добавочное время финального поединка расколол футбольный мир почитателей игры на две части. Заинтересованные стороны бесчисленное количество раз демонстрировали кинозапись, которая, когда показывали англичане – свидетельствовала «бесспорное» пересечение мячом линии немецких ворот, а когда кинорепортеры ФРГ – так же «бесспорно», что мяч от перекладины отразился в поле. После этого случая ФИФА приняла решение в подобных конфликтах не считать кинозапись официальным документом.

Еще один виток четырехлетнего цикла остался позади. Но и он, несмотря на рекордное выступление, не обошелся без тренерских пертурбаций. Сначала Морозову, приведшему команду к четвертому месту в мире, присвоили звание заслуженного тренера СССР, а в конце того же года президиум Федерации футбола вернул на должность старшего тренера Михаила Якушина, определив ему в помощники его же ученика, Виктора Царева.

На первых порах ансамбль сборной очень стройно зазвучал. Наряду с победами клубного значения вдруг раздался мощный мажорный аккорд из Глазго. Я ездил руководителем делегации в Шотландию вместе с Якушиным и Царевым, но чтобы лучше представить ситуацию, в которой происходила встреча, передам слово шотландскому обозревателю Джону Маккензи:

«Одиннадцать стройных, сильных парней с ясной целью из сборной СССР решительно низвели Шотландию до ее истинного места в мировом футболе, одержав простую и недвусмысленную победу. А ведь месяц назад на «Уэмбли» шотландцы хором распевали песню о том, что они лучшие в мире – так как побили Англию. Я не намерен радоваться по поводу унижения шотландцев, я просто констатирую, насколько недальновидными мы оказались со своими чрезмерными претензиями к славе. Все было просто у русских. Все ясно, все четко…

Лишь временами Лоу в первом тайме делал одиночные попытки прорвать неприступную оборону сборной СССР, где рослый Шестернев возвышается столь же внушительно, как башня для искусственного освещения.

Джим Бакстер, удививший всех в матче с англичанами, с изумлением, переходившим временами в ярость, наблюдал, как его хваленые передачи становились добычей защитников.

Великий Яшин, чувствуется, был в отличном настроении. Мы вновь убедились в его мастерстве, хотя возможностей для этого ему было предоставлено мало.

Знаменитый издавна «хемпденский рев» болельщиков отсутствовал – реветь не было повода. Шотландцы, которые становились на колени и целовали траву на «Уэмбли», здесь, в Глазго, только пахали зеленый газон Хемп-парка. Шотландия не в состоянии нести на своих плечах футбольное величие…»

Круто сказано, чувствуется обида заинтересованного любителя футбола за несбывшиеся надежды, крушение иллюзий. Знакомые чувства, поэтому и угадываются легко.

А у меня в памяти от матча остались невообразимые шумовые эффекты, исторгаемые на трибунах болельщиками, перегретыми свыше сорока градусами, – одного за другим мертвецки пьяных посетителей выносили на носилках дюжие санитары и полицейские.

Я поздравил Царева и Якушина. Мы все сошлись в том, что победа была тем более значимой, что протекала в сложных условиях – более беспокойного стадиона мне наблюдать не приходилось ни до этого матча, ни после него.

Сборная выступала в обновленном составе – Яшин, Афонин, Шестернев, Хурцилава, Данилов, Воронин, Численко, Сабо, Медвидь, Стрельцов, Малофеев.

Весной 1968 года я вновь в должности начальника команды отправился в Мексику с Якушиным и Царевым на предсезонную подготовку. Сборная готовилась к выступлениям в заключительном этапе первенства Европы.

В первом четвертьфинальном матче в Будапеште наша сборная потерпела серьезное поражение от сборной Венгрии – 0:2.

Через неделю, 11 мая, на стадионе в Лужниках предстоял реванш. Нам надо было забить на три мяча больше, при этом в свои ворота не пропустить ни одного.

Команда к матчу готовилась на загородной базе школы ЦК ВЛКСМ в Вешняках. Накануне игры произошло ЧП. Об этом случае умолчать нельзя, поскольку это поучительный урок с далеко идущими выводами, но сам я категорического суждения высказать не могу, так как известно, что футбол их не приемлет. А произошло вот что: со сбора без разрешения после ужина отлучилась группа ведущих футболистов – среди них Валерий Воронин, Муртаз Хурцилава, Игорь Численко. Дежурным по комнате был Виктор Аничкин, но из товарищеской солидарности об уходе игроков он нам не доложил. «Самоволка» открылась случайно. Провинившиеся опоздали на полчаса к отбою. Происшествие получило огласку и вызвало большое смятение – ведь играть-то завтра! Возникла дилемма, как поступить: наказать и доложить о случившемся вышестоящему руководству или взять ответственность на себя и этим доверием усовестить провинившихся. Верх взяла вторая точка зрения – ограничиться обсуждением. Так и поступили.

Матч ребята выиграли со счетом 3:0.

Лев Иванович Филатов свой обзор закончил словами: «Есть игры, память о которых живет годами; мне кажется, этот патетический матч мы тоже долго будем вспоминать. В нем футбол предстал, и как игра полная смысла, и как игра, гораздая на чудеса, и как игра, хватающая за душу…»

Состав команды: Пшеничников, Афонин, Шестернев, Хурцилава, Аничкин, Капличный, Воронин, Численко, Банишевский, Бышовец, Еврюжихин.

Темповой накал, в котором наша команда вела игру, оказался не под силу венграм. Когда после великолепной комбинации Бышовец забил третий гол, до конца игры оставалось 17 минут. И мне стало казаться, что время остановилось. А ведь только что оно летело стремглав, после второго гола, забитого неистовым Муртазом Хурцилавой метров с двадцати двух. Как только прозвучала сирена судьи Ченчера из ФРГ, в голове пронеслось: «Победителей не судят». До этого в перерыве под трибунами меня уже кто-то из дотошных любителей футбола доверительно спросил о случившемся, и я понял, что наше ЧП – секрет полишинеля.

Это был очень трудный для нашей сборной период. Она участвовала в двух ответственнейших турнирах, и сроки главных выступлений совпадали. В конце мая надо было выезжать в Остраву на второй матч четвертьфинала Олимпийского турнира со сборной ЧССР, первый в Лужниках мы выиграли в тяжелой борьбе со счетом 3:2, причем почти весь матч лидировали гости. Опять Хурцилава личным примером увлек партнеров, сначала забив гол, уравнявший результат, а потом содействуя возникшему преимуществу воплотиться в материальный перевес: третий мяч в ворота соперников влетел от ноги Аничкина.

Теперь у сборной предстоял труднейший вояж по маршруту Острава – Неаполь – Рим. Положение осложнялось тем, что решать задачу надо было одним составом игроков. Так получилось, что ведущие футболисты должны были выступать на два фронта – в предварительном Олимпийском и заключительном Европейском турнирах.

Майские победы в Лужниках сильно приободрили надежды любителей футбола на успех в обоих турнирах. Но мы уже не раз говорили о нестабильности игры, опирающейся только на морально-волевой фундамент. Высокая техническая вооруженность всегда в должной мере обязана присутствовать в комплексе стартовой готовности. Можно предположить, что психологический перегрев в двух предыдущих матчах не нашел нужного соответствия со стороны технического умения, и мы опять остались на голодном голевом пайке. За весь вояж наши футболисты не забили ни одного гола!

Правда, справедливости ради напомним, что все встречи были высокого спортивного уровня: в Остраве нам противостояла сборная ЧССР (0:3), в Неаполе – Италии (0:0, по жребию поражение), в Риме – Англии (0:2).

Тренеры понимали, что создалась цейтнотная ситуация, но что-нибудь изменить в календаре не могли: 1 июня – в Остраве, 5-го – в Неаполе, 8-го – в Риме.

События же на месте развивались не лучшим образом. В Остраве в самом начале игры получили травмы Аничкин и Численко. Поскольку олимпийский кодекс допускает только одну замену, наша команда вела игру вдесятером. В довершение к этому был травмирован Хурцилава. Хозяева поля, почувствовав, что ослабли силы конкурента, увеличили и без того высокий темп игры. И вскоре Пиварник забил красивейший гол с дальней дистанции.

В Неаполь мы прибыли с большим уроном в боеспособности наших рядов: три хромающих игрока – Хурцилава, Численко, Аничкин, что не могло не сказаться на общем настроении коллектива.

Однако в полуфинале со сборной Италии ребята, которых напористо вел за собой в атаки, как и подобает капитану, Альберт Шестернев, показали достойную игру для матча такого ранга. Два часа бескомпромиссной борьбы под непрекращающимся нудным дождем прошли в обоюдоострых атаках и с равными шансами на успех. В конечном счете дело решил жребий.

Фортуна улыбнулась итальянцам. Монета, на которой разыгрывалось право участия в финале чемпионата, упала орлом вверх. Это означало, что в финал выходят хозяева поля. Им предстояло теперь в борьбе за золотые медали встретиться с командой Югославии, одержавшей победу в полуфинале над чемпионом мира, сборной Англии, а нам с англичанами бороться за бронзовые медали.

Пока под трибунами проходила процедура жеребьевки, над стадионом повисла глубокая тишина. Но как только был объявлен по радио результат жеребьевки, раздался страшной силы рев радости. А до наших ребят донесся отчаянный вздох тренера: «Э-эх!!!»

Было обидно вдвойне, потому что Якушин, увидев на ладони судьи монету, на одной стороне которой был изображен бюст царственной особы, по наитию – как потом говорил – исступленно шептал Шестерневу: «Фигура! Фигура! Фигура, тебе говорю!…» Но наш капитан замешкался, а Факетти успел выкрикнуть: «Фигура!»

Англичане, будучи престижно уязвленными более, чем мы, усердно готовились к встрече. Но и над нами сгустились тучи, грозившие вылиться дождем критики за неудачи в Остраве, за несбывшиеся надежды после венгерских торжеств в Лужниках, так вскураживших любителей футбола всего три недели назад. Так что и мы настраивались выкладываться до конца в этом матче.

Сборная СССР вела в игре всю первую половину матча. Реальную возможность забить гол не использовал Бышовец. В выгодной позиции пробил мимо цели Логофет. Трудный мяч после удара Малофеева взял Бэнкс. А потом постепенно инициатива перешла к английским футболистам. Бобби Чарльтон превосходным ударом выводит английскую сборную вперед.

В начале второго тайма еще одна вспышка наших футболистов, но она гасится Херстом, не упустившим своего шанса: он забивает второй гол, после которого встреча, по сути дела, доигрывалась.

Таким образом, май 1968 года в ретроспективе выглядит как отрезок времени спорадических колебаний классности выступлений нашего флагмана на международной арене. В самом деле, со сборной Венгрии на протяжении одной недели – 0:2 и 3:0, со сборной ЧССР – 3:2 и 0:3, Италии – 0:0, Англии – 0:2. Шесть матчей высшего ранга с 4 мая по 8 июня. Нагрузка на психологическую мускулатуру молодого поколения сборной команды, как мне кажется, непомерная. Не явился ли матч с венграми в Лужниках причиной последовавшего спада?

По установившейся практике Михаил Иосифович Якушин был освобожден от должности старшего тренера сборной, команду вновь принял Гавриил Дмитриевич Качалин.

– Ну что, попробуем еще раз, – предложил мне Гавриил Дмитриевич Качалин, когда он принял сборную для подготовки се к очередному восхождению на футбольную Джомолунгму. По жизни шагал 1970 год, год IX чемпионата мира в Мексике.

Я недолго раздумывал, чувствовал себя еще достаточно энергичным, молодым и вновь стал начальником сборной команды СССР, продолжая числиться на основной должности начальника отдела спортивных игр Центрального совета ДСО «Спартак», куда перевелся из отдела футбола Всесоюзного совета ДСО профсоюзов.

Предсезонная подготовка началась на югославской ривьере. Оттуда через океан перелетели в Колумбию, затем Перу, Сальвадор и Мексику для акклиматизации к предстоящему там же финальному турниру мирового чемпионата.

В начало мая мы возвратились в Москву, а 10-го снова вылетели в Мексику. Мехико нас встретил морем огней. Не буду повторяться о необычайной красочности убранства города в связи с чемпионатом мира. Нигде такого феерического сияния огней не было, нет и быть не может.

31 мая 1970 года состоялось открытие чемпионата мира. Жребий сделал свой выбор, мы встречались с хозяевами поля. Я думаю, не ошибусь, если скажу, что большего напряжения, чем в этот день, мне переживать не приходилось. Были матчи, исход которых по своему значению превосходил этот. К примеру, финал Олимпийского турнира или финальный матч на Кубок Европы. И все же там не было такого ажиотажа и напряжения, какое испытывали мы в Мексике. И в Мельбурне, и в Париже мы играли с нейтральными командами. «Чужих стен» не боялись. Здесь за десять дней пребывания мы столько насмотрелись и наслышались о подготовке мексиканцев к этому дню, что размах события принял значение общегосударственного престижа.

Трибуны гремели, звенели, шумели, трещали, кричали: «Ра-ра-ра!..» Вдруг на мгновение все смолкли, и стало жутко. Тишина напугала. Оркестр заиграл национальный гимн, и 100-тысячный хор запел. Измерить степень давления на психику игрока этого пения невозможно. Радио и телевидение не могут полностью передать атмосферу стадиона. Многоцветие флагов, транспарантов, вымпелов, шумовые эффекты многотысячных перекличек организованных групп болельщиков, барабанная дробь, завывание труб и трескотня трещоток, и все это под палящими лучами солнца, отвесно падающими на неприкрытые головы футболистов.

Кипящий котел страстей!

Мы сыграли с мексиканцами 0:0. Это была солнечная битва на «Ацтеке» – иначе не скажешь. Ноги у наших ребят были «чужие». По-видимому, раскованности в этой обстановке обрести не смогли. В одном из многочисленных комментариев, появившихся на следующий день в газетах, Диди отметил: «Русские недостаточно двигались». Во второй половине игры наша команда немного «прибавила движения», но этого не хватило, чтобы добиться победы. Диди в своем анализе нашей игры смотрел в корень – мы мало двигались.

Корреспондент газеты «Эксцельсиор» с горечью писал: «За нас были солнце, высота, поле, народ, и все же мы не победили…»

Все мы – и игроки, и руководители – сходились в одном, что полученное очко для нас более ценно, чем потерянное. Правда, следующий матч с бельгийской командой становился для нас решающим. Но нерешающих матчей не бывает на мировых чемпионатах.

В отеле «Эскаргот» накануне матча с Бельгией было оживленно и весело. Собственно, это не отель в современном понимании, огромное, многоэтажное здание, каких немало возвышается в Мехико, а небольшая гостиница – четыре двухэтажных коттеджа, образующие замкнутый квадрат с газоновой лужайкой посредине, на которую выходят балконы проживающих в ней гостей. Рассчитан «Эскаргот» на 40 – 50 человек, не более. Чисто, тихо, много зелени.

С балкона Славы Метревели доносится мексиканская «Марьяча», затем гремит «Черемшина» в исполнении Гуляева, его сменяет Сличенко «Ой да зазнобила ты мою головушку». Вокальный концерт с балкона Метревели вдруг прерывают звуки синкопической джазовой «модерновой» музыки, вырвавшиеся из окна Володи Мунтяна.

И под всеобщий хохот черный пудель Цукки – единственная отрада хозяина гостиницы Маноло Дальвади – визгливо подвывает аритмичному джазу. Цукки сделался любимцем всей команды. Он приветствовал нас радостным лаем, когда мы возвращались в отель с тренировки, и провожал грустными глазами, когда мы куда-то уезжали.

Сеньор Дальвади, невысокий, подтянутый, безукоризненно одетый, очень доброжелательно к нам расположенный, мешая русские слова с французскими и одновременно призывая Цукки к молчанию, говорит: «Экипо руссо бон. Нет, не бон, очень хорошо бон!»

Мысль его сводится к тому, что не следует огорчаться ничьей с мексиканской командой. В Мехико играть с ней труднее, чем с бразильцами. У бельгийцев вы завтра выиграете «труа – зеро», и он на пальцах показывает нам свой прогноз: три и ноль.

Его суждения находятся в явном противоречии с мнением корпуса зарубежных журналистов, почти единодушно предсказывавших победу бельгийцам.

Тренер нашего противника Туталс в интервью заявил: «Русские не имеют линии атаки, и наша защита сумеет их сдержать. А сильная защита русских не устоит под натиском Ван-Химста, Пуи, Ламберта…»

Примерно так же рассуждали комментаторы радио и телевидения.

Однако прорицания не нарушали хорошего настроения ребят накануне игры, и в этом угадывалась вера в их собственные силы.

На другой день с утра обстановка резко изменилась. Никто громко не говорил. В сосредоточенном молчании позавтракали и собрались на установку. Лейтмотив плана проведения встречи, разработанного Качалиным, – играть в атакующем варианте.

Поступили приветственные телеграммы от ЦК комсомола, с борта космического корабля «Союз-9» от Андрияна Николаева и Виталия Севастьянова, которые по содержанию были одинаковы: призывали к победе, добиться которой без атаки нельзя.

По сложившейся традиции проверка духа боевых рядов обнадеживала. На вопросы о самочувствии и настроении следовали лаконичные ответы. Муртаз Хурцилава высказался без колебаний: «Все будет отлично». Виталий Хмельницкий уверенно бросил: «Я забью». Рассеялись и тревоги, обуреваемые нас с Качалиным по поводу индивидуальной подготовки Анатолия Бышовца, который не провел ни одной тренировки с должной интенсивностью, после трудного моего с ним разговора. Он твердо сказал, подкрепив как бы слова жестом – положил мне руку на колено: «За меня сегодня не надо беспокоиться. Вы это увидите на поле, Андрей Петрович!»

Как показал матч, слова ребят но разошлись с делом. Мы выиграли у бельгийцев с крупным счетом 4:1. Пресса отметила резкую разницу игры на открытии чемпионата с мексиканцами и в матче с Бельгией.

«Русская артиллерия заговорила» – отмечали газеты, имея в виду мощные удары по воротам Бышовца, Мунтяна, Асатиани, Еврюжихина.

Бельгийский обозреватель пишет:

«Корабль дал течь после первого забитого гола, с тем чтобы к концу игры пойти ко дну».

«Через пятнадцать минут после начала игра стала красной…» – такую своеобразную интерпретацию матча дал другой журналист.

Следует отметить, что стояла удушающая жара. Термометр в тени показывал 31 градус выше нуля. Однако теперь это был наш день. В игре с мексиканцами палящий зной ребятам было тяжелее переносить, чем хозяевам, выросшим под жарким солнцем. Сейчас лучше подготовленные физически наши футболисты без огорчения теряли вес и на скамейках запасных и на поле. Солнце было за нас. Силы бельгийцев таяли под его лучами на глазах. Однако и нашим ребятам было нелегко.

Сдавленным от усталости голосом Кахи Асатиани в перерыве сказал мне: «Они на пределе. Нельзя им давать передышки!» Глядя на его изможденное лицо с запавшими глазами и заострившимся носом, трудно было представить, что бельгийцы устали еще больше. Но Кахи это доказал. Он не дал им передышки. Мастерски исполнив завершающую часть комбинации, забил второй гол вскоре после перерыва, по сути дела, предопределивший исход этой изнурительной схватки на «Ацтеке».

Конечно, дело не только в мексиканском солнце. Чтобы выиграть у противника, завоевавшего право на участие в финале чемпионата победами над сборными командами Испании и Югославии, надо располагать и техническим мастерством, и тактической зрелостью.

Здесь считают, что в данном матче того и другого у русской команды было вполне достаточно.

У ворот «Эскаргота» после матча нас встретили с букетами цветов Дальвади и все его обитатели, а Цукки заливался таким радостным лаем, как будто стал абсолютным победителем международного конкурса собак.

Состоялись и другие матчи в подгруппах: Уругвай и Италия после упорной борьбы записали по одному очку, закончив встречу, так и не открыв счета, 0:0. Повар итальянской команды высказался, что легче простоять четырнадцать часов у раскаленной плиты, чем сыграть один матч с Ривой. Он имел в виду пристрастие лидера атаки итальянской команды к индивидуальным действиям, которого обычно приходилось держать трем защитникам.

Но попытки Ривы самостоятельно прорваться через кордон уругвайской защиты успеха не принесли.

День спустя мексиканские любители футбола бурно отмечали победу своей команды над сборной Сальвадора со счетом 4:0.

Мы возвращались с тренировки полтора часа. В городе возник стихийный карнавал. Болельщики с флагами, транспарантами, трубами, бубнами, сковородками, тазами – использовали все, чем можно было громче, сильнее, звонче выразить восторг по случаю победы, – запрудили центральные улицы. Остановилось движение транспорта.

Все кричали, пели, плясали, не переставая скандировать: «Мехико – ра-ра-ра!!!» На эти три такта изо всех сил перекликались автомобильные сирены. Какофония звуков была столь сильна, что не было слышно, что говорит сосед.

Глядя на это безбрежное половодье эмоций, я с удивлением думал, что все это вызвал маленький кожаный мяч, залетевший в сетку ворот на стадионе «Ацтека». Поистине страшная взрывная сила таится в этом волшебном снаряде!

Скоро и наша тихая улица заполнилась грохотом тазов, барабанов, трещоток и неистовым скандированием «Селекцион Русо – ра-ра-ра!». Страсти улеглись только к утру.

Чемпионат продолжался своим чередом. На стадионах шли последние ожесточенные схватки за право продолжать соревнование.

Пришедший в гости знаменитый Луис Регейро высоко отозвался об игре нашей сборной в матче с Бельгией. И, загибая после каждого названия команды палец, он перечислил предполагаемых им участников 1/4 финала: Мексика, СССР, Италия, Уругвай, Бразилия, Англия, Западная Германия, Перу. Он оказался близок к истине.

На «Ацтеке» решалась судьба нашей группы, в матче между хозяевами и бельгийцами. Выиграли мексиканцы с минимальным счетом, и этого оказалось достаточным, чтобы, лишив шансов команду Бельгии, хозяева чемпионата стали с нами вровень и по очкам, и по разнице забитых и пропущенных мячей.

Мы набрали из шести возможных пять очков и имели разницу в забитых мячах – плюс пять. Столько же по обоим показателям имели и мексиканцы. Наших противников должен был определить жребий.

Мексиканцы обратились к нам с просьбой уступить право игры на «Ацтеке», мотивируя просьбу тем, что столичный стадион в четыре раза вместительнее толукского. Он обещал рекордную сумму сбора. Для Оргкомитета чемпионата это имело большое финансовое значение. Для рядового же болельщика финансовых выгод этот случай не сулил, но давал возможность столичным жителям попасть на стадион и, как говорится, живьем, а не по телевизору посмотреть на своих любимцев.

Мы на эту жертву не пошли. При всех добрых взаимоотношениях и понимании заинтересованности мексиканцев провести игру именно в Мехико мы уступить поле «Ацтеки» не смогли. В случае неудачной игры против итальянцев в Толуке, да еще при добровольном отказе от встречи с уругвайской командой, всеми рассматривавшейся как один из аутсайдеров (в этом и была губительная ошибка!), мы бы не нашли вразумительных оправданий.

Одним словом, жеребьевка, по мнению многих, как бы предопределяла, что счастливчик тот, кто вытянет жребий играть на «Ацтеке» со сборной командой Уругвая, чуть ли не безусловный полуфиналист.

А ведь на самом деле это не так. Жизнь многократно учила, что в спортивном деле подбирать себе противника чревато последствиями. Не всегда определишь правильно, который сильнее. А если и определишь без ошибки, что достался послабее, то добра не жди: размагнитишься от одного сознания, что тебе повезло.

В данном случае итальянцы пугали Ривой, Доменгини, Риверой, Маццолой и другими «звездами» международного класса. Уругвайцы таким созвездием не располагали. У них был великолепный Роча, но он выбыл из-за травмы. Из знатных остался один Кубила.

Однако то, что уругвайцам стены роднее и климат привычнее, не принималось во внимание. Позабыли и о том, что уругвайцы дважды были чемпионами мира, что в последнем мировом чемпионате англичане не смогли на «Уэмбли» в день открытия выиграть у футболистов Уругвая, с трудом сведя игру к нулевой ничьей.

Одним словом, опытная команда с самой знатной родословной без должного обоснования была отнесена к разряду более слабому, чем итальянская.

Зато в памяти хорошо сохранилось, что мы выигрывали у уругвайцев и в Монтевидео, и в Москве, правда, в товарищеских встречах. На первенстве мира в Арике мы тоже у них выиграли в групповом турнире со счетом 2:0. Но это был труднейший матч. Тогда южноамериканские футболисты жаждали реванша за поражение в Москве со счетом 5:0 и были чрезвычайно раздосадованы неудачей.

Не с большим трудом мы выигрывали у сборной команды Италии в официальном матче на первенство Европы в Москве и дважды играли вничью в Неаполе и Риме.

Но так или иначе, а в «Эскарготе» большинство обитателей считало, что счастливчик будет тот, кто вытянет первый номер.

В разговорах о предстоящей жеребьевке только и слышно было: «Эх, вытянуть бы Уругвай! Эх, вытянуть бы «Ацтеку»!..»

К 11 часам утра возле гостиницы собралась огромная толпа темпераментных болельщиков, еще не остывших от возбуждения после карнавальных торжеств по поводу победы над Бельгией, продолжавшихся до трех часов ночи. Собравшиеся беспрерывно скандировали: «Хотим «Ацтеку»!»

Тянуть жребий ребята единодушно доверили Валерию Паркуяну. Его считают везучим. Помнят четыре гола, забитых на предыдущем чемпионате в Англии, и, главное, неизменное счастье, сопутствующее ему, когда он тянет жребий за свою клубную команду при играх на Кубок СССР.

– Паркуша. – весело напутствовали его ребята, – обязательно пробей в девятку!

Вся делегация отправилась провести активный отдых накануне игры в горы, в 30 километрах от Мехико, а мы с Паркуяном поехали в отель Мари-Изабель на жеребьевку. С трудом пробились мы в конференц-зал через тесную толпу фотокорреспондентов и журналистов. Жеребьевка была злобой дня.

Процедура, объявленная Стэнли Роузом, не нуждалась в поправках. Сначала в ведерко для охлаждения шампанского были положены два билета с фамилиями председателей федераций заинтересованных сторон. Затем президент ФИФА накрыл ведерко белоснежной салфеткой. Все происходило в высшей степени внушительно и торжественно. Члены исполкома ФИФА молча и с большим вниманием следили за церемонией, обратив взгляд на ведерко в руках Стэнли Роуза. Тот учтиво испросил доверия вытащить билетик собственноручно. Сэр Роуз опустил руку в ведерко и вытащил билетик, на котором было написано: «Гранаткин».

Это означало, что мы получили право тянуть жребий первыми. В ведерко положили новые билеты, и к делу приступил Паркуян. Я стоял рядом и видел, как он волновался, у него было такое же выражение лица, как у футболиста, бьющего пенальти, от которого зависит судьба ответственного матча.

Так или иначе, но, подойдя к столу, он довольно уверенно запустил руку под салфетку и, сделав кругообразное движение кистью, извлек билетик. На билете значилась единица. Он, как говорят футболисты, неотразимо пробил в «девятку».

Таким образом, мы выходили на первое место в подгруппе и получили право играть 14 мая на «Ацтеке». Нашим противником будет команда Уругвая.

Когда служители отеля вынесли на улицу щит с надписью «Толука», то огромная толпа исторгла глубокий вздох разочарования.

Для нас жребий не играл такой большой роли. Не такое уж «свое» поле на стадионе «Ацтека». Да и невозможно определить, какой противник труднее: уругвайцы или итальянцы, по два раза уже завоевывающие звание чемпионов мира. Но жребий есть жребий, и, конечно, приятнее занимать первое место в группе.

В течение дня по просьбе Мексиканской федерации дважды собирались члены исполкома ФИФА для рассмотрения вопроса о возможности переноса игры между Мексикой и Италией из Толуки на стадион «Ацтека». Но по техническим причинам, связанным с трансляцией матча по телевидению и заранее проданными билетами, вопрос положительного решения не получил.

Когда мы приехали к месту отдыха команды, Паркуян был встречен с триумфом. Ребята его лихо качнули. Радости у всех было столько, как будто мы разгромили уругвайцев с двухзначным счетом. Небо над «Селекцион Русо» было в этот час безоблачным. Но от чрезмерной радости по поводу дележки неубитого медведя невидимые еще тучи над горизонтом сгущались. Где-то далеко-далеко погромыхивало. В радостном шуме голосов, приветствовавших попадание Паркуяна в «девятку», этого погромыхивания никто не слышал.

Баловень жребия сделался самым популярным футболистом мирового чемпионата. Досужие журналисты быстро подсчитали, что, вытащив счастливый жребий, Валерий нанес ущерб ФИФА и Оргкомитету чемпионата на сумму около двух миллионов песо. Газеты написали, что он стал самым дорогим футболистом чемпионата, потому что причиненный им убыток превышает рекордную сумму, предлагаемую за Риву. При этом Паркуяна именуют сеньором «Почему», так как его фамилия в переводе на испанский язык созвучна этому слову.

А между тем приехавшие с просмотра уругвайской игры Симонян и Парамонов дали нашему противнику высокую оценку. Во всяком случае, по их мнению, которое совпадало с подавляющим мнением обозревателей, команда Уругвая выглядела убедительнее, чем в Англии в 1966 году.

Да и мы с Качалиным были уверены в этом. Одновременно с нами уругвайцы выступали весной этого года в Перу. Нам представилась возможность посмотреть их игру. Достаточно сказать, что они там закончили выступления успешнее нас и получили высокую оценку в прессе.

Все это мы понимали, понимали и со счетов не сбрасывали. Взвешивай накануне игры вечером сложившуюся ситуацию, и Качалин, и Парамонов, и Яшин, ставший больше одним из руководителей, чем игроком, видели необходимость переориентации в настроении и во взглядах игроков на предстоящего противника. На смену радости от счастливого жребия должна прийти трезвая оценка трудности предстоящего матча.

Выслушав сообщение Симоняна, который просмотрел все три встречи уругвайской команды в предварительном турнире, о тактических принципах развития атаки и организации обороны предстоящею противника, взвесив отзывы прессы и вспомнив все предыдущие встречи с ними, все пришли к единому мнению. В основном оно сводилось к тому, что нельзя дать противнику увести себя с торной дороги темповой игры в болотную трясину медлительной позиционной борьбы. В держании мяча они великие мастера, неторопливое движение и высокое техническое мастерство позволяют им подолгу держать мяч в ногах, передавая его друг другу с точностью баскетболистов. Десять-двенадцать передач для них норма, которую они очень часто перевыполняют. Другое дело, что продвижение вперед незначительное, потому что добрая половина пасов направляется поперек поля и назад, но все же, по-видимому, рассуждают они, мяч-то у нас, попробуй, дескать, только ошибись в выборе позиции, тут-то мы тебя и накажем.

Нудная игра. Зритель ее не любит, в особенности потому, что при потере мяча, переходя к обороне, уругвайские игроки резко изменяют характер своих действий. На помощь как средство борьбы с быстрым противником призывается тактика мелкого фола.

Качалин резюмировал – играть будем в атакующем стиле, маневренно, на самых больших скоростях. «Мы их должны задавить темпом и напором, сил у нас для этого достаточно», – говорил он. С ним нельзя было не согласиться.

Долго мы не спали в эту ночь. Сверяли впечатления о настроении ребят. Оно бесспорно было приподнятым, уверенность в победе сквозила в каждом. Но не переросло ли оно в самоуверенность – вот в чем вопрос. И он не праздный, а в высшей степени важный.

Я помню, как перед финалом Кубка Европы в Мадриде мы так же накануне матча «выверяли» настроение команды.

– Да что вы, Андрей Петрович! – иронически-успокоительно отвечал мне капитан команды Валентин Иванов на мои утверждения, что испанцы мне представляются сильнейшей командой в Европе. – Что вы! – повторил он и добавил: – Все будет в порядке.

Тогда накануне игры тоже мнение о победе было единодушным. Я со своими сомнениями и предостережениями о чреватости переоценки своих сил мог показаться нытиком. Впоследствии на снимке было отчетливо видно, как снисходительно Иванов пожимал руку капитану команды во время обмена приветствиями на поле перед началом игры. И в позе и в улыбке сквозило – «все будет в порядке ».

Нелишне будет напомнить, что финальный матч мы проиграли испанцам со счетом 1:2.

Чемпионат мира подошел к самому трудному этапу: в воскресенье четыре команды присоединятся к восьми, выбывшим из конкурса, а оставшиеся четыре перейдут в разряд безусловных призеров. Этим и объясняется острота предстоящих четвертьфинальных встреч.

Все это понимают и потому готовятся играть изо всех сил в этих бескомпромиссных поединках, в которых ничьих не бывает. Судит матч сборных команд Уругвая и СССР голландский судья Ван-Равенс. Больших изменений в составе нашей команды не предполагается. Это Кавазашвили, Дзодзуашвили, Шестернев, Капличный, Хурцилава, Афонин, Асатиани, Мунтян, Еврюжихин, Бышовец, Хмельницкий.

По издавна заведенному порядку накануне матча были в кино. Вестерн с неуязвимым героем – хорошее успокаивающее средство. После ужина «Эскаргот» замолк. Раннее начало игры – в 12 часов дня – требовало соответствующего режима сна. Предстоял очень трудный день.

В воскресное жаркое утро мы собрались на лужайке в тени под деревьями на установку. Гавриил Дмитриевич недолго, но обстоятельно определил план игры. Главная цель – победа; тактическая линия – атака; средства осуществления – скоростные действия с широким маневром; морально-волевые проявления – максимум усилий, непримиримость в борьбе за победу.

…Солнце на «Ацтеке» палило нещадно, казалось, что никогда не было так жарко. В 12 часов судья Ван-Равенс вызвал команду на поле. Мы засели в своем бункере для запасных членов команды. Из этого небольшого котлована над землей видны только наши головы. Очень неудобные места. Дальняя часть поля просматривается от колена бегающих по флангу футболистов; поле покатое от центра к боковым линиям. Выбраться на обочину поля не разрешается. Из этого КП Качалину предстоит руководить ходом поединка.

На первых же минутах игры стало ясно, что свою долю счастья мы исчерпали. Хмельницкий с нескольких метров не забил гол с подачи Еврюжихина, который при повторных аналогичных ситуациях забил бы из десяти десять раз.

После этого эпизода Стэнли Роуз, сидевший рядом с Гранаткиным, сказал: «За такие моменты на мировом чемпионате горько расплачиваются».

Первые пятнадцать-двадцать минут казалось, гол вот-вот созреет. Но в последний момент где-то что-то не срабатывало.

Бывают такие дни в жизни, когда ничего не ладится. Торопишься на поезд – билет дома забудешь; вернешься – только к такси, а его под носом займут; в метро – двери прямо перед тобой закроются, а когда в следующий состав сядешь, то обнаружишь, что едешь в обратном направлении. В конечном счете цепь мелких неудач приведет к неудаче крупной: опоздаешь на поезд, то есть главной цели не достигнешь.

Нечто подобное происходило на поле. Ребята что-то забыли дома. Несмотря на прямое требование Качалина играть в атакующем плане, защитникам активно поддерживать на поле нападающих, в игре все яснее обнаруживался разрыв между линиями атаки и обороны.

Встретив жесткое сопротивление со стороны уругвайцев (неизмеримо большее, чем у них отложилось в сознании после счастливого жребия!), ребята, как говорят, снизили волевой запал. У нас уводили из-под носа такси: пока замахнется ударить Еврюжихин, Анчета снимет мяч с ноги; ударит по воротам Бышовец – Мазуркевич закроет двери.

Постепенно наша команда утрачивала инициативу. Из игроков защитных линий только Альберт Шестернев да Владимир Мунтян пытались активизироваться в организации атак и вернуть инициативу игры команде. Но этого явно было недостаточно.

Напрасно уже после перерыва, во время которого было сказано о необходимости более смелых действий со стороны всех защитников, Качалин из нашего бункера, надрываясь, кричал: «Муртаз – вперед! Резо – вперед, Валентин – вперед!..» Защитники не осмеливались покидать свою половину поля даже тогда, когда на ней маячила только одинокая фигура Кубилы.

Таким образом, уругвайцы не без труда, но все же довольно успешно отражали наши натиски и переходили в контратаки затяжным способом, неторопливо пробираясь вперед болотистыми топями, заставляя и нас бегать по кочкам чуждого нам футбола.

Даже когда настал перерыв перед дополнительным временем, Качалин, да не только он, а все мы, сидящие в бункере, в один голос твердили, что до второго жребия доводить дело нельзя, что необходимо атаковать, – все же игры, которая требовалась для победы, не получилось. Защитники продолжали осторожничать, жались к своим воротам.

Правда, к концу игры Анатолий Бышовец заставил нас подпрыгнуть в котловане выше футбольного поля. Он в великолепном стиле забил гол в ворота уругвайцев. Но к их великой радости, думаю, что и не меньшему удивлению, необъективный голландский судья мяч не засчитал, объявив положение вне игры!

0:1 – возмездие за разгильдяйство, иначе как же назовешь поведение защитников, прекративших борьбу до свистка судьи, подтверждающего, что мяч вышел за пределы поля. Контролировавший его Афонин прекратил игру, считая, что был свисток о назначении свободного удара от ворот. Но он забыл дома бдительность, а вместо нее взял на поле беспечность. Чем и воспользовался Кубила. Проворно втащив мяч обратно в поле, он несильным навесным ударом послал его в центр. В этот момент Кавазашвили «поехал в обратном направлении». Он оставил ворота и побежал к мячу, чтобы восстановить истину и произвести удар от ворот. Какая наивность! О какой истине может идти речь при таком судье. Конечно же, Анзор только помог ему завершить свое черное дело. Судья Ван-Равенс никакого внимания не обратил на то, что вся наша команда, а частично и уругвайская прекратили игру. Он-то ее продолжал вести, и, воспользовавшись этим стоп-кадром, Эспараго на всякий случай направил мяч легким ударом головы в сетку оставленных без присмотра ворот Кавазашвили.

Раздался свисток на взятие ворот. Наш поезд ушел, мы опоздали и достигнуть конечной цели не могли. Вместо нас в него сели уругвайцы и поехали к следующей станции – полуфиналу. Радости их не было границ. Виновник торжества Кубила в молитвенном экстазе упал на колени у скрещения боковой и центральной линий поля напротив нашего бункера.

Грусть и печаль царили в этот вечер в «Эскарготе».

Я написал очередной репортаж в Москву, озаглавив его «Ошибка футбольной Фемиды». Отчасти, чтобы уменьшить боль собственных переживаний, отчасти, чтобы смягчить тяжесть известия всем, кто возлагал на наш коллектив надежды.

Однако я отлично понимал, что, продержись мы три злосчастные минуты и попади Паркуян вторично в «девятку», все равно полного удовлетворения от Мексики я бы не получил. В тот момент я, может, этого и не осознавал. Сердце еще бурлило, разум не остыл. Страсти, бушевавшие в бункере на «Ацтеке», еще не улеглись, для анализа с холодным рассудком время еще не наступило.

В этот день печальную судьбу с нами разделили англичане. Они вели со счетом 2:0 и проиграли немецким футболистам из ФРГ с конечным результатом 2:3. Команда Диди – сборная Перу сложила оружие перед бразильцами. А хозяева поля мексиканцы, выполнив свою программу минимум – выход в 1/4 финала, – проиграли итальянцам.

В конкурсе остались четыре команды, побывавшие уже на высшем пьедестале почета. Дважды в знании чемпионов мира побывали уругвайцы, итальянцы и бразильцы и один раз немцы из ФРГ. Как известно, в третий раз в Мексике это звание завоевали бразильские футболисты, а последующие места распределились в такой последовательности – Италия, ФРГ, Уругвай.

Опять споткнулись у порога в полуфинал. Вновь какого-то «чуть-чуть» не хватило. Но какого? Утверждать, что рано отпраздновали победу над Уругваем, вытащив счастливый жребий, и поэтому проиграли? В определенной мере, может быть, и так. Но все равно, даже выиграй мы эту игру, удовлетворения от качества выступления нашей команды не было бы. Говоря языком живописи, палитра игровых красок призеров чемпионата – Бразилии, ФРГ и Италии была ярче, разнообразнее. Наша игра на их фоне казалась монотонной.

Мне представляется, что в какой-то момент мы не в ту сторону повернули и сбились с пути. И если пошли не в обратную сторону, то оказались на обочине от торной футбольной дороги, по которой долгие годы продвигался наш футбол, развивалась и утверждалась наша футбольная школа, фундаментом которой была разносторонняя физическая подготовка.

Джомолунгма футбола и на этот раз оказалась непокоренной нами. Разумеется, и Качалин и я подали заявление об отставке.