• Главная
• Контакты
• Нашёл ошибку
• Прислать материал
• Добавить в избранное

ДМИТРИЙ ПАРФЕНОВ – один из самых любимых болельщиками защитников золотого спартаковского поколения. В России также выступал за «Динамо», «Химки», «Сатурн». В прошлом игрок сборной Украины. Четырехкратный чемпион России. Обладатель Кубков России и Украины. Поражал публику бойцовскими качествами, а своих многочисленных друзей врожденным одесским даром добрякабалагура.

Когда мне было лет двенадцать, на очередном турнире мы («Черноморец», Одесса) встретились с донецким «Шахтером». Мне пришлось противостоять одному настырному нападающему дончан. Ох, как мы с ним тогда бились – искры летели! За минуту до конца «Черноморец» вел 1:0, я со всей силы выбил мяч за забор. Тот парень разнервничался, начал возмущаться. Когда после матча в гостинице игроки обеих команд обменивались впечатлениями, мы с тем форвардом «Шахтера» разговорились. Он потом спрашивает: «А кто это у вас такой наглый? Мяч за забор выбил!» Я ему и говорю: «Да это же я был!» Посмеялись.

Того парня звали Сергей Ребров. Прошли годы, и он стал моим лучшим другом, даже больше – братом.

Как – то была статья, что Юра Ковтун в кого – то швырнул урну. Как Юрок может в кого – то кинуть урну?! Вы можете себе это представить? Это самая большая нелепица, которую я слышал. Юра скорее съездит на базу за бутсами на шести шипах, вернется назад и двумя ногами прыгнет в обидчика.

Это был мой первый трофей под красно – белыми знаменами: Кубок России 1998 года. После победы мы всей командой на электромобиле катались вокруг поля. И так красиво катались, что сломали его. В итоге ушлые лужниковские работники выставили «Спартаку» приличный счет. Мы потом с ребятами шутили: в следующий раз на финал Кубка пригоним «КамАЗ» – он – то уж точно не сломается.

В «Спартаке» романцевских времен дня не проходило без того, чтобы мы кому – то новое прозвище не навешали. Робсон по этой части у нас был рекордсмен. Как мы только его не величали! Лично я его называл Фонарь. Как увидел Робу в первый раз, так и сказал: во – Фонарь!

Саморони я называл Хохлом. Я ему говорил, посмотри на себя в зеркало, какой ты бразилец, ты ж чистый хохол! Все салом его потчевал. Люка Зоа, был у нас и такой футболист, я прозвал «Тридцать А», как место в поезде. Нигерийца Фло величал Чуваком. Он еще песни забавные пел: «А у реки, а у реки, а у реки гуляют девки, гуляют мужики…» Вот и получается забавная компания народных футболистов: Фонарь, Чувак, «Тридцать А» и Хохол.

«Спартак» покатился вниз, когда к нам хлынул поток иностранцев. Как – то на просмотр приезжали нигерийцы в баскетбольных майках с надписями «Айверсон», «О'Нил», «Джордан». Мы смеялись: баскетбольная пятерка подъехала. У них и впрямь даже бутс не было. И эти бравые парни в Тарасовке, где культура всегда очень высоко ценилась, в столовой под стол кости куриные швыряли. Потом набирали с собой еды в номер и уже под кровать эти кости бросали. На их счастье, для них быстро просмотр закончился, а то намяли бы мы этим баскетболистам бока да выработали бы у них аллергию на курицу.

В «Спартаке» всегда были сверхжесткие защитники. Вадик Евсеев был шальной, не жалел ни себя, ни противника. Серега Горлукович – тот просто убийца.

Но самый страшный футболист в российской истории – Димка Хлестов, того, главное было, не заводить. Юра Ковтун, он сразу мог прибить, а Димка хладнокровный очень, ждет, ждет, а потом та – а – ак треснет! В какой – то из игр Барези (так мы Хлеста звали) сзади кто – то ударил, Димка поднялся: «Какой номер?» Я, признаться, не хотел колоться, жалко соперника стало, но кто – то из наших нужный номер указал. И вот играю я, а сам стараюсь Бару из поля зрения не упускать и вдруг вижу эпизод: у него скулы напряглись, словно хищник на охоту вышел – как пружинка сжался. Потом прицелился, разбежался, и ка – а – а – ак дал! Мы тот матч сразу выиграли, потому что соперники после этого эпизода заметно пугаться стали. Хлест ведь сзади не бил, подкаты не делал, не грубил, он просто жесткий был чрезмерно. Камикадзе натуральный. В стык шел, не зажмуриваясь, и вырывал мяч вместе с ногами противника. При этом Димка не то что фамилии игроков других клубов не знал, он и названия некоторых клубов не запоминал! Бывало, перед матчем на установку идем, а Хлест, зевая, спрашивает, с кем играем – то сегодня? Ему ответишь, он еще раз зевнет и пойдет крошить нападающих в мелкий винегрет.

В конце 1990–х в «Спартаке» мы с ребятами очень любили досуг в сауне проводить. Садились, руководства нет, и давай истории травить. Смех стоял – вся округа, наверное, слышала. Был только один человек, который мог нас быстро по номерам разогнать – Сергей Горлукович. Обычно картина была такая: сидим, смеемся, заходит в парную Серега (мы его Дед называли), ведро на камни выльет – все врассыпную. Поджаренные выбегаем. А Деду хоть бы хны, часами сидеть мог. Со временем мы научились выбегать из сауны заранее. Как только Горлукович шел за ведром, кто – то кричал: «Шухер, Дед идет!», и мы давали стрекача.

Когда я восстанавливался после травмы, занимался в одном элитном тренажерном зале, где познакомился с баскетболистом ЦСКА Алексеем Саврасенко. Легко найдя общий язык, мы стали тренироваться вместе. Со стороны наш тандем выглядел так, что в пору было приглашать нас сниматься в комедии. Разница в росте составляла более 40 сантиметров! В раздевалке я, обутый, ставил свою ногу в кроссовок приятеля и начинал смеяться: ощущение такое, что угодил в чемодан! Туда еще можно три мои ноги засунуть. Леха в отместку отшучивался, когда знакомил меня с кем – то. Глядя вниз с высоты птичьего полета, он говорил: «Это Дима – мой телохранитель».

Самая первая моя большая победа мне никогда не забудется. В 1998 году в переполненных «Лужниках» укатали сам «Реал», который в том году выиграл Кубок чемпионов. Я, абсолютно счастливый, вышел со стадиона, а автобуса уже нет. Ребята решили, наверное, что я на машине, и уехали без меня. Дождь идет, холодно, силы все на поле остались. Кто – то меня до города подбросил, я встал под мостом и ждал, пока за мной друг подъедет. Когда он меня увидел мокрого, холодного, обессиленного, с огромной сумкой на плече, сочувственно воскликнул: «Ну что, несладко быть победителем «Реала»?!»

На спартаковцев спрос всегда был очень высокий. Но во второй половине 1990–х уехать за рубеж было почти невозможно – никого не отпускали. И вдруг оттепель. В новом тысячелетии руководство смягчилось, пошли разговоры о том, что наш состав сейчас раскупят. Мы все настроились себя показать. И вот на наш матч Лиги чемпионов с «Баварией» съехались селекционеры из девяти разных клубов, плюс множество агентов. Мы возьми да 5:1 проиграй. Они молча развернулись и ушли. А кто – то из наших ребят потом успокоил: «И правда, пацаны, зачем нам с вами эта заграница?!»

Всегда интересно было играть с «Локо». Семин у бровки – целый спектакль. Кричит, ругается. Любил на нас наезжать! Но ты ведь тоже заведенный, тоже можешь ему что – то с поля сказать, чуть ли не послать. Это нормальные вещи, кусочек футбольной жизни, на это никто не обижается. Тот матч, когда мы в 2000–м 0:0 с «Локо» сыграли – вообще отдельный разговор! Столько болельщиков, такая игра! В тот год как раз только – только Вадик Евсеев от нас перешел в «Локомотив», и в одном из эпизодов он от всей души, как и свойственно Вадику, впаял по голове своему же Соломатину. Семин не разобрался, как давай кричать: «Удаляй его! Удаляй!» Я все понять не мог: кого удалять – то? Я не выдержал: «Палыч, вам что, свои игроки надоели?» Так он меня чуть не загрыз, в итоге его самого удалили.