• Главная
• Контакты
• Нашёл ошибку
• Прислать материал
• Добавить в избранное

АЛЕКСЕЙ ПРУДНИКОВ – голкипер московских «Динамо» и «Спартака», олимпийский чемпион Сеула. Работал тренером вратарей в столичном «Спартаке». Сегодня он – одно из главных действующих лиц команды артистов российской эстрады «Старко»: и играющий (в воротах, естественно) тренер, и начальник команды.

Сидим с Олегом Ивановичем летом перед тренировкой в Тарасовке на скамейке около поля. До начала занятия еще минут десять, игроки по одному подтягиваются из жилого корпуса, начинают разминаться. Видим, как из корпуса выходит какой – то чернокожий игрок и тоже идет на поле. Солнце светит в глаза, не получается рассмотреть, кто это. Видно только, что незнакомый человек. Романцев глядит на него и вздыхает:

– Ой, еще одного бразильца подвезли. Парень доходит ближе. Он снова всматривается:

– Тьфу ты, да это же Кебе покрасился!

И действительно, это был наш синегалец Кебе, который выкрасил в белый цвет себе бороду и волосы. Команда никак понять не могла, чего это вдруг тренеры со смеху со скамейки чуть не попадали.

Олимпийская сборная, Сеул, 1988 год. В одном из матчей мы выигрываем. Идет второй тайм, жарко, душно, играть тяжело. Володя Лютый в паузе подбегает к скамейке запасных и говорит Салькову:

– Максимыч, в конце за пару минут сделайте замену, потяните время, и мы отдохнем.

– Хорошо, – отвечает Сальков, и Володя убегает.

Главный тренер Бышовец оборачивается к Салькову:

– Чего он хотел?

– Да замену просит.

– Ну давай менять.

И меняют Лютого. У того, когда он табличку со своим номером увидел в руках у судьи, глаза по пять копеек были.

В финальном матче с Бразилией мы выигрываем, и судья за несколько минут до конца фиксирует нарушение необычно длинным свистком. Гела Кеташвили не понял, что это фол, подумал: все, закончили. И бежит радостный к скамейке, прыгает, руками машет. Ему с поля вслед кричат:

– Ты чего, дурак?!

И еще посильнее выражения. Еще три минуты потом доигрывали, но отбились и стали олимпийскими чемпионами.

Как не вспомнить про Николая Петровича Старостина… Такой был яркий человек, что мимо него никак не пройти. Сразу на память приходят два трагикомических случая с его участием.

Один раз в Харькове играли на Кубок СССР, и дело дошло до серии пенальти. Били – били, и вот Гаврилов наконец забивает последний. Все, радостные, со скамейки слетают. И среди прочих массажист, который сидел рядом со Старостиным. Руки в стороны выбрасывает на ходу и нечаянно кулаком Деду прямо по зубам. Тот – брык – и с лавочки на бок. Нокдаун. Массажист потом очень извинялся.

В Германии, в городе Падерборне, играли мы товарищеский матч. Немцы перед началом игры подходят: мы будем перед стартовым свистком в рамках шоу запускать воздушный шар, никто не желает прокатиться? Все отказываются: не до воздушных шаров, в футбол играть приехали.

И вот мы, игроки, разминаемся, немцы надувают свой воздушный шар, а Николай Петрович с кем – то из руководства стоит неподалеку, разговаривает. И почему – то черт его дернул подобрать лежавшую неподалеку веревку. Разговаривает, а сам наматывает на руку. Тут немцы начали этот шар тестировать, запускать в небо для пробы, и оказалось, что веревка – то как раз к шару и привязана. И она неудержимо тянет за собой Старостина наверх: Николай Петрович фактически начинает вслед за шаром взлетать. Метрах в двух от земли он наконец сообразил, что происходит, и веревку выпустил. Отделался всего лишь ушибами.

Дважды на моих глазах в Нью – Йорке Старостин чуть не погиб. Приехали в отель вечером, вышли утром на улицу. Николай Петрович голову поднимает:

– Какие дома – то здесь высокие!

Засмотрелся на небоскреб – и как начнет падать назад. Еле – еле его Саша Сорокин у самого асфальта успел поймать.

А потом начали мы на сам небоскреб подниматься на обзорную площадку. Впереди идет Старостин, а за ним вся команда. И я одним из первых.

Вот подходим по лестнице к выходу на площадку. Поднимаю глаза: бац, исчез Николай Петрович! Только что здесь был, и нету!

А он вышел из дверей и попал под сильный боковой ветер. На Старостине плащ был широкий, так его раздуло как парус, Деда подхватило и на ограждение бросило. Он между прутьев решетки застрял, еле мы его вытащили. Потом, когда уже зашли в застекленный павильончик на самом верху, Николай Петрович с уважением вниз посматривал.