• Главная
• Контакты
• Нашёл ошибку
• Прислать материал
• Добавить в избранное

ГЕОРГИЙ ЯРЦЕВ – одна из спартаковских легенд, имеет в своем послужном списке титул лучшего бомбардира чемпионата СССР. Становился чемпионом страны в составе «Спартака» в трех ипостасях: как игрок, как тренер и как главный тренер. Возглавлял команды «Динамо» и «Ротор». Вывел сборную России на чемпионат Европы. Является потрясающим рассказчиком. Одно время работал комментатором на телевидении.

В детстве я начал учиться игре на гармони. Как – то вечером по весне, возвращаясь домой, решил срезать дорогу и полез по краю обрыва. Одной рукой держал гармонь и ноты, другой хватался за забор, чтобы не рухнуть в реку. Естественно, какая – то доска оказалась неприбитой и я полетел в воду. Прибегаю домой, с меня все течет. А бабушка посмотрела на меня и спокойно так говорит: «Гошка, бросай ты эту музыку, а то утонешь». На этом мои музыкальные уроки закончились. Не упади я тогда в воду, может, и не стал бы футболистом, а с концертами по стране по сей день мотался бы.

Раньше, когда «Спартак» направлялся на игру, команда ехала на электричке до Ярославского вокзала, а там пересаживалась на автобус. И только при Бескове автобус вез ребят сразу из Тарасовки. Обычно тишина гробовая – напряжение – то колоссальное. Как – то Константин Иванович взял нового массажиста, а тот порядков – то не знает. И вот мчимся мы на игру, муха прожужжит в салоне – слышно. Вдруг раздается страшный храп. Это массажист рубашонку расстегнул, развалился в кресле, и так ему сладко спится. Мы все переглядываемся. Смешно, сил нет терпеть. Но засмеяться – значит навлечь гнев Константина Ивановича. Смотрю на ребят – кто кофту в рот засунул, кто под сиденье спрятался. Об игре напрочь забыли. Бесков таких вещей не прощал – больше мы массажиста не видели.

После поражения от «Шахтера» в команде была тягостная атмосфера, все жутко переживали и к следующему матчу подошли очень закомплексованными. На установке Константин Иванович всегда предоставлял слово обоим Старостиным. Андрей Петрович в присущем ему аллегорическом стиле начал долго и размеренно рассказывать: «Есть такой рояль «Блютнер» – инструмент настоящей фирмы, у него прекрасный звук. А есть наш «Октябрь», на котором великую музыку не сыграешь. Так вот, в прошлой встрече мы были ненастроенным «Блютнером», а «Шахтер» – хорошо отлаженным «Октябрем». И далее в таком же духе. Я смотрю, Николай Петрович, которому времени для выступления оставалось все меньше и меньше, уже занервничал, газеткой начал по сторонам размахивать. И когда наконец Андрей Петрович закончил, его старший брат вскочил: «У тебя все? Так вот, Блютнер – фигунтер, но мы обязаны ВЫИГРАТЬ! Иначе народ нас не поймет!» И этой фразы оказалось достаточно, мы словно вмиг сбросили с себя тяжкий груз.

Мы с Гавриловым никогда не договаривались, куда я побегу, куда он отдаст, все получалось само собой. Мы здорово дополняли друг друга. Я взрывной, эмоциональный, он выдержанный, его ничем не прошибешь. Помню, накануне нашего матча в Тбилиси в высшие инстанции пришло письмо от фронтовиков: «Почему футболисты выступают в «Адидасе» – это же немецкая фирма». Сразу же издали какую – то запрещающую директиву. А что делать? Матч на носу! Пришлось лилию на груди заклеивать пластырем. И вот в самый разгар матча, когда напряжение достигло своего апогея, Гаврилов не отдает мне передачу, я срываюсь: «Ты почему мне не отдал?» А он так спокойно говорит: «Не кричи, а лучше прилепи пластырь на место. А то из – за тебя нас дисквалифицируют». Когда матч закончился, я поразился: ну как в этом ревущем котле Юра сумел заметить такую незначительную деталь? Вот это психика! Вот это самообладание!

Черенков – человек добрейшей души написал книгу, я за него очень рад. Но мы же футбольные люди, без подколок мы не можем. Вот я у него и спрашиваю: «Федор, ты про всех вспомнил. А про меня – ни слова». А Федор (ну это же Федор!) на полном серьезе: «Георгий Александрович, я бы про вас написал, но вы на меня на поле очень сильно кричали». А я – то не помню. Пришлось отшутиться: «Знаешь, Федор, если бы знал, что ты такой злопамятный, ни за что бы на тебя голос не повышал».

На первых порах пребывания в «Спартаке» я не имел своей квартиры и часто ездил в Кострому. В Москву возвращался рано утром – к шести часам я был на базе в Тарасовке. А Константин Иванович еще раньше вставал. Ну и я регулярно попадал на индивидуальные тактические задания. Наверное, поэтому именно я в 1977 году и оказался причастен к разладу Бескова с Юрием Андреевичем Морозовым. Вечером стираю форму в своем номере. Заходит Константин Иванович: «А, бабским делом занимаешься! Пойдем – ка со мной». Приходим в комнату к Бескову, там Николай Петрович и Юрий Андреевич. Перед ними макетная доска – занимаются теорией. Константин Иванович воспроизводит ситуацию из последнего матча и спрашивает: «Георгий, какой здесь тебя должен был встречать защитник?» Только я собрался ответить, как Юрий Андреевич сделал безапелляционное заявление: «Конечно, вот этот!» У Бескова было иное мнение. Естественно, у них завязался такой спор, что обо мне и забыли. Искры летели, я от греха подальше под шумок ретировался. А утром на завтраке нам объявили, что Морозов всем передал большой привет. Как знать, если бы Бесков не задал мне тот вопрос, может быть, они бы еще лет десять вместе работали.

Раньше автобус по дороге от Сокольников до Тарасовки, подбирал игроков и персонал по всему маршруту следования – кому где удобно. И вот как – то новый массажист говорит: «Ребята, я гитару возьму, поедем с музыкой». Бесков же на тренировки обычно ездил на «Волге», и что там творится в автобусе, его не очень – то волновало. Но в тот день он по какой – то причине поехал с нами. Где – то по дороге мы остановились, чтобы подхватить очередную партию наших. В автобус, не ожидая подвоха, в шляпе с перьями, с гитарой запрыгивает массажист: и громко так поет: «А вот и я – я – я!» Бесков аж в лице переменился: «А это что еще за Дин Рид в павлиньих перьях?!» Нам было смешно, а парень тот даже до Тарасовки не доехал – работы лишился.