• Главная
• Контакты
• Нашёл ошибку
• Прислать материал
• Добавить в избранное

Мы уже рассмотрели:

• удивительный потенциал повышения производительности ресурсов (часть I);

• способы и средства для начала революции в эффективности (часть II);

• экологические проблемы, стоящие перед человечеством (часть III).

Где мы сейчас находимся?

Эффективность можно без сомнения назвать стратегией, которая не заставит нас сожалеть о ее выборе. Если многие страны и компании во всем мире сделают ее первоочередной задачей, она даст значительный выигрыш во времени. Но сама по себе она не решает стоящих перед нами проблем. Если продолжится неконтролируемый рост и наиболее выгодные возможности эффективного использования ресурсов будут в конце концов исчерпаны, наступит день, когда некоторые из экологических и социальных катаклизмов, которых мы опасаемся, обрушатся на нас. Рано или поздно нам не обойтись без установления цивилизованных пределов для роста. Сюда входят прекращение роста народонаселения и потребления материальных ресурсов.

Однако речь не идет о навязывании рецептов для цивилизации диктаторским путем. Скорее идея состоит в том, чтобы прийти к лучшему пониманию благосостояния и удовлетворения потребностей. Лучшее понимание и переход от понимания к действию — именно такую цивилизацию мы охарактеризовали бы как более разумную.

К целям такой цивилизации относятся:

• лучшее понимание экономического роста по сравнению с зеленой экономикой, т. е. правильное представление о «реальном богатстве» или благосостоянии. Некоторые элементы того, что сегодня называется ростом, не имеют ничего общего с повышением благосостояния, а сводятся лишь к ускорению товарооборота;

• более эффективное управление мировой торговлей. Трагично, что торговая конкуренция мешает странам во всем мире претворять в жизнь их внутренние экологические и социальные стратегии, которые в противном случае они бы с готовностью избрали;

• лучшее понимание неэкономических и нематериальных ценностей, которые являются неотъемлемыми элементами удовлетворения потребностей человека.

Эти задачи рассмотрены в четвертой части нашей книги. Мы ограничились тремя главами, хотя осознаем, что каждая из затронутых тем заслуживает систематического рассмотрения в отдельной книге.

Два автомобиля спокойно двигаются по сельской дороге навстречу друг другу. Ничего не происходит, и они вносят небольшой вклад в ВВП. Но вот один из водителей отвлекся и выехал на встречную полосу, что привело к серьезной аварии с участием третьего автомобиля. «Великолепно!» — восклицает ВВП: санитарная авиация, врачи, медсестры, аварийная служба, ремонт или покупка нового автомобиля, судебные тяжбы, посещения пострадавших родственниками, компенсация потерянных заработков, страховые агенты, сообщения в газетах, приведение в порядок поврежденных придорожных деревьев — все это рассматривается как официальные профессиональные действия, которые необходимо оплатить. Даже если ни одна из вовлеченных сторон не улучшает в результате свой жизненный уровень, а какая-то из сторон фактически несет значительные потери, наше «богатство», а именно наш ВВП, все равно увеличивается («Земная политика», Вайцзеккер, 1994, с. 197).

Что-то не так с общепринятым понятием ВВП или ВНП (валовой национальный продукт) как показателя благосостояния страны. Будем справедливы к ВВП — он не определяется как показатель богатства или благосостояния. Он предназначен для оценки общего объема экономической деятельности, которую можно измерить. Ребенку, может быть, больше нравится материнское молоко, чем детская смесь из бутылочки, однако бутылочку и ее содержимое можно измерить, а кормление грудью — нельзя. Последнее может даже отрицательно сказаться на оценке ВВП, потому что не дает возможности матери заняться какой-то поддающейся измерению профессиональной деятельностью.

Фонд новой экономики (ФНЭ) совместно со Стокгольмским институтом окружающей среды подвел итог некоторых предыдущих работ по более адекватным показателям благосостояния. Группа использовала и модифицировала Индекс устойчивого экономического благосостояния (ИУЭБ), который был предложен Клиффордом В.Коб-бом как возможный показатель благосостояния в приложении к книге «Для общего блага», написанной Германом Дали и Джоном Коббом (1989). Иногда этот показатель называют Индикатором подлинного прогресса. Сопоставление ВНП и ИУЭБ показывает, что близкая в прошлом корреляция между ними нарушилась в середине 70-х годов (Джексон и Маркс, 1994). С этого времени ИУЭБ в Великобритании, США и других странах ОЭСР стал снижаться, а ВНП продолжал расти, как видно из рис. 45. Это во многом объясняет кажущийся парадокс, скажем, сегодняшней американской политики, заключающийся в том, что официальная статистика показывает бурный рост экономики, а большинство людей явно чувствуют, что бегут все быстрее, но остаются на прежнем месте или даже оказываются отброшенными назад. На самом деле обе точки зрения правильны, но официальная статистика измеряет не то, что нужно: рост, о котором она сообщает, в основном связан с затратами на исправительные меры, а не на то, чтобы сделать людей действительно зажиточнее. При этом неудачи и неприятности рассматриваются так, как если бы они были товарами и услугами.

Более глубинные и детализированные причины увеличивающегося расхождения между оборотом и реальным богатством охарактери-зовать нелегко. С количественной точки зрения, наиболее важной причиной их различия является богатство неформального сектора (см. раздел 14.2). Есть и другие причины, как количественные, так и качественные. ВВП не учитывает баланс ресурсов, остающихся для будущих поколений. Точно так же деградация окружающей среды вносит скорее положительный вклад в расчеты ВВП, поскольку она требует соответствующей экономической деятельности, а вклад в ИУЭБ оказывается отрицательным. Более того, растущая разница в доходах и насилие на улицах, без сомнения, снижают качество жизни для большей части людей, даже несмотря на рост среднего экономического оборота. На протяжении 1980-х годов многие подобные расхождения продолжали усиливаться в странах ОЭСР.

Делалось много попыток скорректировать ВВП или сформулировать другие показатели. Хейзел Хендерсон в главе 6 своей книги «Парадигмы прогресса» (1991) нашла довольно сильные слова для того, что она называет «кризисом индикаторов». Более компромиссный и всесторонний подход предложен в книге Пола Экинса и Манфреда Макс-Нифа «Экономика реальной жизни» (1992). Эти авторы проливают свет на трудный вопрос устойчивого развития.

Статистическое управление Германии выбрало относительно бесконфликтный, но эффективный метод, а именно, создание «сателлитов» для ВВП. Такие параметры, как деградация окружающей среды, неоплачиваемая работа или профессиональная подготовка можно измерить независимо, хотя они не учитываются при оценках ВВП. В качестве сателлита может рассматриваться и Индекс развития человека, входящий в Программу развития ООН и учитывающий образование и ожидаемую продолжительность жизни.

С другой стороны, ИУЭБ задуман не как система отдельных сателлитов, а скорее в качестве замены ВНП. Такое пожелание высказано в важном новом докладе Римскому клубу «Считаться с природой» (Ван Дирен, 1995). Мы не видим необходимости пересказывать содержание этого доклада. Вместо этого нам хотелось бы обратиться к политическим затруднениям, с которыми столкнутся правительства при попытке не только ввести новые показатели благосостояния, но и действовать в соответствии с ними, жертвуя некоторой частью роста ВВП для достижения более высоких значений новых показателей.

Вскоре правительства (и ученые, занимающиеся показателями) осознают, что ВВП означает нечто большее, чем просто оборот. В реальном мире политики ВВП главным образом олицетворяет занятость, а значит, и налоговые поступления. В исторический период, когда решение проблемы безработицы и стабильность государственного финансирования входят в число абсолютных политических приоритетов, просто нельзя ожидать, что государства или политические партии повернутся спиной к ВВП. В современных условиях отсутствие роста ВВП будет многими восприниматься как серьезное ухудшение реального благосостояния.

Поэтому не будем недооценивать сложность политической задачи, состоящей в движении обществ в сторону реального и прочного благосостояния. Эта задача выглядит намного сложнее, чем академическая задача придумать более последовательное определение благосостояния. Нам придется рассмотреть сопутствующие характеристики, например, занятость, а также определить стимулы и побочные эффекты, которые могут волей-неволей вновь подкрепить и усилить классический рост, даже если люди явно не желают этого.

То, что сказано выше в этой книге, окажет серьезную помощь в понимании стоящей перед нами политической задачи. Мы убедились, что «рост» можно снова сделать намного более значимым с точки зрения реального богатства. Занятость в области увеличения энергетической эффективности зданий и изготовления продукции с высокой энергетической эффективностью и продолжительным сроком службы, безусловно, повысит, а не понизит ИУЭБ. Кроме того, если экологическая налоговая реформа (ЭНР, см. главу 7) поможет снова сделать человеческий труд более доступным для работодателей при одновременном оказании экономического давления на использование ресурсов, то даже в пораженных безработицей европейских странах будет легче вновь добиться удовлетворительного уровня занятости. Как эффективность, так и ЭНР помогут вернуть приемлемую степень корреляции между ВНП и ИУЭБ.

В переходный период, который может длиться до 50 лет, начальные инвестиции в ресурсоэффективную цивилизацию смогут фактически поддерживать процент занятости на достаточно высоком уровне. Замена неэффективного ассортимента все более эффективными приборами, автомобилями, домами и инфраструктурами неизбежно займет несколько десятилетий. И экспорт стран-первопроходцев, вероятно, значительно возрастет. С точки зрения ИУЭБ, эти новые рабочие места повысят, а не понизят благосостояние.

Однако все это не решит до конца принципиальной проблемы, состоящей в том, что оборот и благосостояние — это не одно и то же. Аварии, преступность, ухудшение окружающей среды и деление общества на бедных и богатых продолжают вести к отставанию реального благосостояния от экономического оборота. Более того, все больше и больше человеческого труда, включая инженерно-технический труд, вероятно, будет выполняться машинами, даже если ресурсы станут намного дороже, а человеческий труд станет вновь более предпочтительным для работодателей. Будет потеряно больше рабочих мест. Вместо них можно создать новые полезные рабочие места.

Но если производительность материалов резко возрастет, то производство новых товаров не расширится, а сузится. Экономическая выгода будет сосредоточена в запасах товаров, а не в обороте.

Чем больше мы думаем с позиции удовлетворения конечного потребителя, тем чаще воспринимаем производственные процессы как начальные стадии процессов обслуживания. «Услуги» по предоставлению уютного тепла, освещения, вкусной пищи, развлечений, безопасности и так далее должны преобладать над философией производства, а не наоборот. Из этого исходили Орио Джиарини и Вальтер Штаэль (1993) при рассмотрении как производительности материалов (см. введение к главе 2), так и того, что они называют экономикой у слуг. Орио Джиарини совместно с Патриком Лидтке продолжают разработку этого важного направления в докладе Римскому клубу о будущем труда.

Экономику услуг можно также назвать «экономикой запасов», в противовес экономике потока или оборота. Именно услуги, оказываемые с использованием существующего запаса товаров, будут мерилом успеха.

Важным элементом экономики услуг является «превращение обрабатывающей промышленности в обслуживающий сектор», что означает смещение акцента в обрабатывающей промышленности с производства на удовлетворение потребителя путем обеспечения его изготовленной на заказ продукцией, первоклассными услугами, техническим обслуживанием и ремонтом.

В условиях, когда необходимо сберегать и создавать рабочие места, потребуется политический талант, чтобы по возможности не расширять запас товаров. Хотя запасы залежалых товаров представляются сегодняшним политикам и промышленникам кошмаром, перспективы создания и сохранения рабочих мест на самом деле не так уж плохи.

Одна из лучших стратегий в этом отношении непосредственно связана с самой производительностью ресурсов. Производительность ресурсов означает квалифицированный труд для удовлетворения потребностей клиентов, обслуживания и ремонта машин, утилизации и переработки использованных материалов и т. д. Зарплата новым работникам сферы обслуживания будет частично выплачиваться из денег, сэкономленных на ресурсах. С другой стороны, некоторые рабочие места будут потеряны, например, в горнодобывающей промышленности и энергетике, перевозке сырья и товаров. Характер работы, конечно, изменится, и доля рабочих мест, связанных с обслуживанием, будет увеличиваться.

Для Севера, обеспокоенного потоками дешевых и недолговечных потребительских товаров с Юга, экономика услуг может принести некоторое облегчение в плане сохранения рабочих мест. Техническое обслуживание, ремонт, модернизация, финансовое обслуживание автомобилей, используемых в США или Европе, будут, как правило, проводиться на месте, в основном, в небольших городах, даже если сам автомобиль прибыл из Кореи или Мексики. Мы считаем, что значительно больше рабочих мест будет сохранено и создано путем активного продвижения к экономике услуг, нежели продолжением политики невмешательства в устаревшую промышленную парадигму. Однако, согласно частному сообщению Вальтера Штаэля, еще никто никогда не оценивал баланс рабочих мест. Мы можем добавить, что довольно трудно с методологической точки зрения непосредственно связать создание или потерю рабочих мест с какой-либо конкретной стратегией.

Женевьев Ридей-Мальви, работающая с Джиарини и Штаэлем, заметила важное обстоятельство, которое привело ее к столь же важному предложению. Она говорит, что экономика услуг предоставляет больше возможностей для работы людям с богатым жизненным опытом. Знание потребителей какой-либо отрасли промышленности может во многих случаях играть более существенную роль, чем детальное знание законов физики. Она объединяет данный факт с насущным вопросом социальной политики, стоящим перед всеми промышленно развитыми странами: как гарантировать пенсии все возрастающему числу пожилых людей в нашем обществе? Кроме того, многие из этих пожилых людей намного здоровее и работоспособнее, чем люди того же возраста 50 или 100 лет назад. На основе этих наблюдений Ридей-Мальви приходит к мысли о необязательной, но вознаграждаемой работе в течение неполного рабочего дня для пожилых людей. Илл. 15 на вкладке символически представляет взаимосвязь между демографией, изменением характера работы, новым жизненным циклом (в котором здоровая, активная жизнь продолжается до старческого возраста) и проблемой финансирования завтрашних пенсий.

В обстановке, когда общество вынуждено искать пути решения обостряющейся проблемы безработицы, предложение, чтобы люди дольше оставались на своих рабочих местах, может показаться противоестественным: это означает — «отнимать рабочие места у молодых». На самом деле как раз наоборот. Если все возрастающее бремя пенсионных выплат взвалить на плечи работающей молодежи, цена такой работы возрастет до абсурдных размеров. Стоимость работы вытеснит ее с рынка (как это уже случилось в нескольких европейских странах). Кроме того, виды работ, предлагаемых пожилым людям и принимаемых ими, как правило, оказываются непривлекательными для большинства молодых людей: в основном, это уход за еще более пожилыми людьми, ремонт «устаревших» товаров и электроприборов, а также работа, где требуется многолетний опыт.

Так или иначе, меры по снижению финансового бремени пенсий могут стать настоятельной необходимостью. С другой стороны, экономика услуг могла бы сделать эти меры весьма привлекательными и выгодными для всей экономики. Наконец, можно предположить, что перспектива получения доступных и надежных услуг заставит многих клиентов направить значительные дополнительные средства на оплату таких услуг, вместо того, чтобы тратить их на деятельность, оказывающую мало влияния на рабочие места в стране.

Считается, что международная торговля и конкуренция нацелены на повышение экономического благосостояния людей. В то же время международная конкуренция используется во всех странах для объяснения и оправдания провалов социальной политики, ущерба окружающей среде, снижения уровня занятости и неумеренного внедрения технологий, подвергающих риску окружающую среду или здоровье человека.

Заверения экономистов и политиков, что выгоды от торговли превышают риски и издержки, находят положительный отклик у тех, кто владеет значительным капиталом. Для них свободная торговля открывает возможность дать своим деньгам работать там, где они приносят наибольшую прибыль. Тем, у кого нет денег, значительно труднее увидеть выгоды свободного движения капитала. К тому же владельцы капитала часто шантажируют их, угрожая уехать из страны.

Угроза покинуть страну высказывается также при любой попытке политиков обложить капитал налогами. В прошлом налогообложение капитала являлось одним из наиболее естественных способов наполнения общественного кошелька — при условии, что налоги поддерживались на разумном уровне. Налогообложение всегда было законным способом перераспределения. Во времена высокой безработицы налогообложение капитала представляется даже более целесообразным, поскольку налогообложение труда становится особенно проблематичным, а растущие социальные различия лишний раз свидетельствуют в пользу законности перераспределения. Однако капитал может легко избежать высоких налогов путем эмиграции. Труд не может так поступить. Разрыв между способностями труда и капитала к выгодным сделкам все увеличивается. Отражая это, уровни трудовых доходов и уровни доходов от капитала явно идут в разных направлениях, начиная с 1980-х годов, как показано на рис. 46 для одной из стран ОЭСР — Федеративной Республики Германии. В США заработки рабочих даже снижались при стремительном повышении дохода от капитала.

Рубеж 1970—1980-х годов обозначил начало сокрушительной победы философии свободного рынка в сочетании с «перестройкой» систем социального обеспечения. Вполне естественно предположить, что между обоими процессами существовала причинная связь.

Падение морали более опасно для нашей цивилизации, чем тенденция увеличения разрыва в доходах. Сейчас имеются серьезные экономисты, которые восхваляют разрушительную силу рынков, а некоторые люди этой профессии с готовностью подхватывают концепцию «созидательного разрушения» Йозефа Шумпитера. Следует отметить, что во времена, когда Шумпитер писал свои работы, разрушительная сила рынков была незначительной по сравнению с тем вредом, который они могут нанести сейчас. В «Сверхконкуренции» (1994) Ричард Д'Авени идет еще дальше Шумпитера, заявляя, что «конкуренция — это война». Для него цель конкуренции состоит не в том, чтобы быть лучше соперника, а в том, чтобы уничтожить его. В такой беспощадной философии не остается места для этики.

Некоторые ищут утешение в теоретическом предположении, что эта «война» идет между спекулятивными торговцами или обезличенными владельцами капитала, такими как пенсионные фонды, которые вовлечены в компьютеризированное движение капитала по всему земному шару. Но всегда есть люди, каким-либо образом связанные с капиталом. Проигравшие начнут возмущаться квазивоенным поведением победителей — и мы окажемся в гуще холодной войны нового вида, которую слишком легко связать с вооружениями, шантажом и прочими подобными вещами.

Размышляя о последствиях концепции «конкуренция — это война» для цивилизации, мы надеемся, что она останется лишь преходящей модой среди некоторых экстремистов в области экономики.

Совершенно неограниченные рынки, похоже, представляют очевидную опасность для социальной политики. Парадоксально, не так ли, что вслед за периодом неуклонного и существенного прогресса в создании благосостояния, облегчения доступа к мировым ресурсам и значительного разоружения после внезапного окончания холодной войны процветающие страны не могут больше «позволить себе» проведение социальной политики. Но как раз это и пытаются сейчас доказать общественности промышленность и многие экономисты. Осуждение столь вопиющего противоречия между здравым смыслом и экономической риторикой звучало рефреном во многих речах на Международном совещании на высшем уровне по социальному развитию, проходившем в Копенгагене в марте 1995 г.

В ответ на это осуждение сторонники свободного рынка стараются убедить общественность и проигравших, что свободные рынки действительно увеличивают общее благосостояние и помогают удерживать цены на ввозимые товары на значительно более низких уровнях, чем протекционистские стратегии. Более того, они заявляют, что для Америки (или Великобритании, или Германии) хорошо, если ее капитал имеет возможность свободно передвигаться по миру и приносить максимальную прибыль, и что налогообложение капитала в целом непродуктивно с точки зрения экономического роста. Но когда безработные и бедные слышат, что без конкуренции цены на фрукты, ткани и фотокамеры будут намного выше, они обычно отвечают, что были бы вполне счастливы без клубники зимой и с более дорогими фотокамерами, при условии достаточно надежной работы, а также здоровой окружающей среды.

Сэр Джеймс Голдсмит (1995), один из наиболее удачливых бизнесменов в мире свободного рынка, стал активным критиком неограниченной торговли по вышеупомянутым причинам. По его словам, примерно с 1990 г. на мировой рынок пришли около 4 миллиардов человек, согласных на зарплату в 20 раз меньшую, чем типичная зарплата в странах ОЭСР, поэтому создавать надежные рабочие места в Западной Европе и других регионах ОЭСР стало просто невозможно. Он ставит под сомнение утверждение защитников свободного рынка, что на нем товары становятся дешевле, приводя в качестве примера обувную фирму «Найк», которая перевела все свое производство из США в Азию. Это не оказало воздействия на цены, но принесло намного большую прибыль компании.

Голдсмит полагает, что потери не сменились общими выгодами, и заканчивает тем, что пропагандирует региональный протекционизм. Конечно, регионы могли бы свободно вести переговоры о том, чем они хотят обмениваться к взаимной выгоде. Книга Голдсмита многие месяцы была бестселлером номер один во Франции и произвела большое впечатление на некоторые политические круги в континентальной Европе. Однако, когда он основал в Великобритании партию референдума с антимаастрихтской платформой, многие из его бывших друзей отвернулись от него. Старомодный протекционизм и национальные экономики, кажется, просто отстают от нашего времени. Отголоски его призыва к региональному протекционизму можно услышать в США, например, в выступлениях Пэта Буханана на первичных выборах Республиканской партии в 1996 г.

В ответ на неопротекционистские настроения Всемирный банк посвятил свой Доклад о развитии за 1995 г. вопросу рабочих мест в условиях экономики свободного рынка. Банк доказывал, что доля товаров, ввозимых в страны ОЭСР из регионов с низкой зарплатой, слишком мала, чтобы изменить баланс заработной платы, и что дешевые ввозимые товары поддерживают инфляцию на низком уровне, помогая тем самым предотвратить спиральный рост заработной платы и цен в странах ОЭСР. Цинично сбивая людей с толку в условиях ухудшения позиций труда на рынке, доклад подчеркивает значимость на национальном уровне профсоюзов в ведении переговоров о повышении зарплат и надлежащем социальном обеспечении для рабочих.

Однако авторы доклада не могут не признать, что безработица растет во всех странах ОЭСР, кроме США, где достаточное число людей соглашается на работу с низкой зарплатой, которая по покупательной способности уже сравнялась с уровнем зарплаты в развивающихся странах. Итак, эмпирически Голдсмит, пожалуй, ближе к реальности, чем книжные экономисты, пишущие для Банка.

Более того, во всем докладе Всемирного банка даже не упоминается об окружающей среде. В нем игнорируется тот факт, что отчаянные (и частично успешные) попытки правительств в странах ОЭСР вмешаться и компенсировать потери рабочих мест схемами создания новых рабочих мест почти неизбежно приводят к дальнейшей физической экспансии. Ведущим создателем рабочих мест остается расширение транспортной инфраструктуры — полнейшее безумие в условиях массового увеличения числа автомобилей в развитом мире со всеми сопутствующими проблемами окружающей среды и материально-технического снабжения. Только в Германии автомобилей на дорогах уже в четыре раза больше, чем во всей Африке! Все, что мы говорили в контексте устойчивого развития, прямо противоречит безумным правительственным программам создания рабочих мест.

Однако при всем разрушительном потенциале свободной торговли, непросто предложить подходящие альтернативы. И все же, если мы не хотим соглашаться с протекционистскими воззрениями сэра Джеймса Голдсмита, нам следовало бы, по крайней мере, понять условия, при которых отрицательное воздействие свободной торговли на окружающую среду будет сведено к минимуму.

Фактически сама экономическая теория содержит важные оговорки относительно превосходства свободной торговли. В своей конструктивной книге «Торговая политика и экономическое благосостояние» (1974) В. Макс Корден подчеркивал: «Теория не говорит — как часто утверждают плохо информированные или недостаточно образованные люди, — что «свободная торговля — превыше всего». Теория говорит, что при определенных предположениях она — превыше всего».

Среди этих предположений видное место занимает нормальная работа механизма цен. Экономисты Пол Экинс, Карл Фольке и Роберт Костанца (1994), на работы которых мы опираемся в данном разделе, говорят, что торговля деформирована, так как цены не отражают полных издержек производства. Еще меньше цены отражают предполагаемую стоимость истощения ресурсов и деградации окружающей среды. Эксплуатация окружающей среды приводит к тому, что цены вводят в заблуждение как производителей, так и потребителей, относительно действительной стоимости. В 1970-е и 1980-е годы, во время устойчивого повышения потребления ресурсов, рыночные цены на природные ресурсы резко упали, сигнализируя потребителям, что ресурсов становится больше, когда их становилось меньше.

Когда Берег Слоновой Кости за два десятилетия после обретения независимости израсходовал большую часть своих природных богатств на производство товарных культур и других экспортных товаров, молодое государство стало героем у международного банковского сообщества. Это была страна «на взлете», имеющая стабильную валюту (привязанную к французскому франку) и «стабильный» политический климат. Однако очень скоро праздник закончился. Все, что осталось, — это небоскребы, шикарные гостиницы и элита, привыкшая к западному стилю потребления, а в остальном — широко распространенная нищета, опустошенная природа и политическая нестабильность. Соседняя Гана — сегодняшняя любимица мировых финансовых институтов — идет по тому же пути. На Соломоновых Островах, которые намного меньше, чем Гана и Берег Слоновой Кости, уничтожали свои леса с такой скоростью, что даже МВФ (Международный валютный фонд) забеспокоился и посоветовал этой стране принять более осторожный темп.

Едва ли стоит продолжать перечисление того, что является неустойчивым.

Мы пишем это, живя в процветающих странах Севера, но вынуждены сказать, что Север внес чрезмерный вклад в разрушение природных ресурсов у себя и за рубежом. В ошеломляющей степени как раз северные фирмы, консультанты, банки, правительства и идеологии вдохновили и осуществили это разрушение в развивающихся странах.

Конечно, речь не идет о какой-то клике, которая злонамеренно поставила и исполнила эту драму. Нет, это сделала преобладающая философия, согласно которой все надо предоставить рынкам. Многое было отдано на откуп предпринимателям и консультантам, получавшим вознаграждение от международных рынков за чрезмерную эксплуатацию земли. Просто ежегодная прибыль от неустойчивой разработки ресурсов была выше, чем от устойчивых способов. Ясно, что в условиях международной конкуренции цены говорили разработчикам, как на местном, так и международном уровне, что они могли получить достаточную прибыль только при разрушении ресурсной базы.

Из этих наблюдений читатели не должны заключить, что бюрократический социализм, национальный протекционизм или другие идеологии, затрудняющие свободный поток товаров, не говоря уже об информации, помогли бы окружающей среде. Действительно, как убедительно подчеркивает Стефан Шмидхайни (1992), свободные рынки могут в значительной степени содействовать распространению благоприятных для окружающей среды методов и технологий. Однако что-то необходимо предпринять для лучшего согласования глобальной защиты окружающей среды и принципов свободной торговли.

Международная торговля не была изобретена для защиты окружающей среды. Когда мировая торговля вышла на передний план в международных дебатах вскоре после Второй мировой войны, проблема окружающей среды просто не существовала. Генеральное соглашение о тарифах и торговле (ГАТТ) было разработано в 1947 г. и с тех пор изменялось и дополнялось в восьми основных раундах переговоров, причем последний, «Уругвайский раунд» явился наиболее значительным. Начавшись в 1986 г., он завершился внушительной церемонией в Маракеше, Марокко, в апреле 1994 г. Главным итогом явилось создание мощной международной организации — Всемирной торговой организации (ВТО) — вместо ГАТТ.

Между тем многие годы окружающая среда оставалась главной международной проблемой, о чем свидетельствует самое большое дипломатическое событие этого века— Всемирный экологический форум 1992 г. в Рио-де-Жанейро, на который съехались более сотни глав государств и правительств. Однако ни Всемирный форум, ни Уругвайский раунд не занимались вопросом торговли и окружающей среды.

Специалист по окружающей среде Майкл Нортроп назвал Уругвайский раунд ГАТТастрофой и показал, что новые процедуры чрезвычайно затрудняют вмешательство групп защитников окружающей среды и потребителей в вопросы торговли. Клейтон Йеттер, который в то время представлял США на переговорах по ГАТТ, обронил в 1990 г., что одна из его целей на Уругвайском раунде состояла в том, чтобы ниспровергнуть законы о здравоохранении и окружающей среде, принимаемые конгрессом.

Правительства и адвокаты свободной торговли обычно не видят каких-либо серьезных противоречий между свободной торговлей и окружающей средой. Как раз к Всемирному форуму секретариат ГАТТ опубликовал документ «Торговля и окружающая среда», в котором прямо говорится, что расширение торговли благоприятно для окружающей среды. Такой вывод исходит из теории, что торговля делает нас богаче и, следовательно, мы можем выделять все возрастающую долю в национальных расходах на окружающую среду. В документе ГАТТ вся ответственность за окружающую среду возлагается на правительства, а торговля рассматривается только как «усилитель» национальных стратегий: «Если стратегии, необходимые для устойчивого развития, работают, то торговля содействует развитию, которое устойчиво… Очевидно, что правильные действия… состоят в том, чтобы работать для принятия соответствующей всеобъемлющей внутренней политики по охране окружающей среды, а не сосредоточивать внимание на проблемах, которые якобы относятся к торговле» (курсив наш. — Авт.).

В исследовании подчеркивается, что правила ГАТТ практически не налагают ограничений на способность стран использовать соответствующие стратегии для защиты их окружающей среды от вреда, наносимого внутренней производственной деятельностью или потреблением продуктов внутреннего или иностранного производства.

Все это — юридическая риторика. Кроме рекомендаций по принятию законодательных мер по охране живых существ и истощающихся ресурсов, ГАТТ просто ничего не говорит об окружающей среде. Таким образом, можно утверждать, что ГАТТ не налагает «ограничений» на внутреннюю политику в отношении окружающей среды. Но даже со строго юридической точки зрения заявление о невмешательстве утратило силу в 1991 г., когда совет ГАТТ, состоящий из трех его членов, принял решение против США в знаменитом деле о тунцах и дельфинах. США наложили ограничения на импорт мяса тунца из Мексики, Венесуэлы и других стран, где способы лова рыбы регулярно приводят к гибели дельфинов. Лори Уоллах, адвокат Общественного гражданского наблюдательного совета конгресса, дала такой комментарий: «Это дело — дымящееся ружье. Фактически мы явились свидетелями требования ГАТТ отменить закон США по охране окружающей среды [Закон о защите морских млекопитающих 1972 г.]».

Гораздо ближе к делу и вызывает намного большее беспокойство, чем юридическая сторона мягкого на вид языка ГАТТ, фактическое воздействие либерализации торговли на экономическое поведение во всех странах. Европа видела, что случилось после принятия в 1987 г. Закона о Единой Европе с его четырьмя свободами. США испытали нечто подобное спустя пять лет в рамках Северо-американского соглашения о свободной торговле (NAFTA). Все началось в деловом сообществе с тревог относительно конкурентоспособности. Тревоги оказались оправданными во всех заинтересованных странах. Единственным решением для деловых кругов была агрессивная «рационализация» труда. После появления массовой безработицы вопросы окружающей среды практически исчезли из общественной повестки дня. Имел место правовой откат, а не только ограничение вмешательства государства в экономику. Если бы сегодня официальные лица ВТО предложили активистам движения за охрану окружающей среды и политикам в европейских странах «принять внутренние стратегии, необходимые для устойчивого развития», раздался бы хор возмущения в ответ на такое лицемерие.

Конечно, защитники свободной торговли будут доказывать, что Европа должна быть счастлива тем, что с помощью единого рынка своевременно вернула некоторую степень конкурентоспособности для неминуемой торговой битвы с тихоокеанскими государствами. Возможно, это на самом деле так. Но это чисто экономическое утверждение, которое не послужит утешением для тех, кто озабочен состоянием окружающей среды в Европе, Азии или во всем мире.

Делаются попытки примирить торговлю и окружающую среду с помощью международных соглашений о стандартах или более широкого толкования параграфа ХХb ГАТТ/ ВТО (законодательное закрепление мер, «необходимых для защиты жизни и здоровья человека, животных и растений») и параграфа XXg (законодательное закрепление мер, «относящихся к охране истощающихся природных ресурсов»). Но чего можно ожидать от международных стандартов, если даже Европейский Союз с его принятыми повсеместно стандартами и развитым юридическим аппаратом практически не способен ввести в действие свои директивы? Перспективы эффективного «позеленения» ВТО (или NAFTA, или, скажем, ЕС) кажутся весьма туманными. Встреча по вопросам торговли и окружающей среды в Сингапуре в декабре 1996 г. на уровне министров стран, входящих в ВТО, была первой в истории конференцией ГАТТ/ВТО, на которой подробно обсуждались вопросы торговли и окружающей среды. Но она не принесла ничего, что могло хотя бы отчасти изменить приведенную выше пессимистическую оценку.

Многие проблемы свободной торговли сильно упростились бы, если бы законоположения об окружающей среде действовали (и строго соблюдались) по всему миру. Однако международное согласование стратегий в отношении окружающей среды всегда осложнялось тем, что все эти стратегии сопровождались издержками и, следовательно, служили тормозом конкурентоспособности.

Мы считаем, что картина могла бы измениться коренным образом, если бы было возможно преобразовать устойчивое развитие в конкурентные преимущества, как это имеет место, например, в микроэлектронике. Для интернационализации микроэлектроники не потребовалось склочных и длительных международных конференций и согласований. Новая технология распространялась сама по себе. Она шла в ногу с экономическим «притяжением», а не против него.

Мы действительно верим, как было сказано в частях I и II этой книги, что революция в эффективности во многом выгодна для любой страны. Она обеспечит конкурентные преимущества странам, которые первыми начнут ее. Для других было бы опасно опоздать на корабль. Мы также утверждали, что некоторые элементы революции в эффективности сейчас выгодны на уровне компаний. Но мы подчеркивали, что государство может многое сделать для резкого расширения выгоды как для производителей, так и потребителей. В преддверии дополнительной нагрузки на ограниченные ресурсы и окружающую среду, выгодность эффективности обязательно будет увеличиваться. Во всяком случае, применение «фактора четыре» несомненно будет расширяться под действием экономического притяжения скорее, чем, скажем, защита дельфинов или снижение выбросов СО2.

Однако наряду с потенциальными конкурентными преимуществами у ВТО могут возникнуть некоторые реальные проблемы, если отдельные государства или группы государств решат сделать революцию в эффективности главным приоритетом внутри своих стран:

• Какова была бы реакция ВТО, если какая-либо страна применяла бы амбициозные стандарты эффективности автомобилей, которые де факто перекроют импорт автомобилей, не соответствующих этим стандартам? (Некоторые европейские производители автомобилей как раз по этой причине уже подвергают критике умеренные стандарты корпоративной средней экономии топлива США, хотя эти стандарты явно не носят дискриминационного характера.)

• Какова была бы реакция ВТО, если какая-либо страна провела бы экологическую налоговую реформу и вместо освобождения от налогов своих энергоемких отраслей промышленности ввела бы тариф на «серую энергию»? (см. главу 7).

• Какова была бы реакция ВТО, если какая-либо страна ввела бы запрет на импорт мяса или помидоров, произведенных с чрезмерным потреблением энергии?

• Какова была бы реакция ВТО на страну, которая очень эффективно использовала бы энергию в своем старомодном сельском хозяйстве и на этом основании запретила или воспрепятствовала бы внедрению высокотехнологичных сортов, требующих энергоемкого сельского хозяйства?

• Какова была бы реакция ВТО на налог на первичное сырье, который обеспечивал бы конкурентоспособность вторичному сырью, добываемому внутри страны из отходов?

Теоретически многое можно было бы оформить законодательно с помощью параграфа XXg ГАТТ. Однако, если намерение состоит в сохранении мировых, а не конкретных внутренних ресурсов, будет трудно обсуждать такие меры на юридическом языке ВТО.

При этом у нас есть серьезные основания, чтобы предложить две поправки для ГАТТ/ВТО, не требующие большого нового раунда переговоров.

• Защита мировых ресурсов (или мирового общего достояния) должна заслуживать не меньшей поддержки, чем защита национальных ресурсов, и поэтому ей необходимо предоставить эквивалентный статус а рамках параграфа XXg. Эту поправку можно связать с Принципом 7 Декларации Рио, которую подписали все государства-члены ВТО. В нем говорится: «Государства сотрудничают в духе мирового партнерства с целью сохранения, защиты и восстановления здоровья и целостности экосистемы на Земле».

• В параграф ХХb следует внести поправку, включающую освобождение от налогов для экологически здоровых производственных технологий (а не только товаров). Прецедентом является Монреальский протокол, который запрещает использование хлорфто-руглеродов в производственных процессах. (Однако есть опасение, что Совет ВТО не признает законность Монреальского протокола.) С другой стороны, в поддержку этой поправки можно использовать Декларацию Рио: в Принципе 14 говорится, что «государства эффективно сотрудничают с целью предотвращения перемещения или передачи другим государствам какого-либо действия или вещества, которое вызывает серьезную деградацию окружающей среды».

Еще одной правомерной поправкой к правилам ВТО было бы ввести защитников окружающей среды в советы ВТО и открыть для общественности доступ на заседания этих советов. Без доступа общественности, разумеется, не может быть ответственности, а из отсутствия ответственности логически вытекает порядок, при котором правила торговли устанавливают сами торговцы.

Намного более радикальное предложение сделала Эдит Браун-Вайсс (1992). Учитывая более чем 15-летнее бездействие Комитета по торговле и окружающей среде ГАТТ, а также печально известный дисбаланс всех решений в пользу торговли и против окружающей среды, она предлагает создать новую и общую правовую структуру для свободной торговли и окружающей среды.

Вернемся к более привычным подходам и к конкретному примеру. Принцип, изложенный в главе 7, — цены должны говорить правду, следует безоговорочно применять ко всему транспортному сектору. Ему в современном мире большинство государств дают большие прямые или косвенные государственные субсидии. Возможно, это оправдано для наименее развитых стран. Но в целом такую практику необходимо, на наш взгляд, прекратить.

Мы не говорим о тривиальных суммах. Согласно исследованию, проведенному Всемирным институтом ресурсов (МакКензи и др., 1992), транспортный сектор США ежегодно получает прямые и косвенные субсидии на сумму 300 миллиардов долларов, которые идут в подавляющем большинстве частному автотранспорту.

Даже если полностью учесть внешние транспортные расходы, все равно скрытые субсидии намного превышают их. Внешние затраты определяются в конечном счете как расходы, которые несет население, а не те, кто создал это бремя. По некоторым заслуживающим доверия оценкам, общие искажения в видимых ценах на транспорт в США могут достигать 700 миллиардов долларов в год.

Способы применения истинной стоимости к перевозчикам могут включать в себя плату за проезд по дороге, налоги на топливо для воздушных перевозок, покрывающее затраты страхование перевозок по морю и по воздуху, экологическую налоговую реформу (глава 7). С помощью пакета таких мер стоимость дорожных перевозок на тонно-километр можно с полным основанием значительно увеличить. Аналогично было бы правомерно повысить стоимость воздушных и морских перевозок, чтобы она отражала истинные издержки. Это привело бы к несколько большему взаимному «разделению» конкурентов без какого-либо тарифного или бюрократического протекционизма.

Такая мягкая развязка, а также выбор потребителями продукции, перевозимой на короткие расстояния (см. главу 3), улучшили бы конкурентоспособность местных товаров по сравнению с товарами, привозимыми издалека, низкие цены которых в настоящее время явно обеспечиваются искусственным занижением транспортных издержек и пренебрежительным отношением к окружающей среде. Кроме того, можно в полной мере использовать потенциал электронных путешествий, если физические перевозки станут более дорогостоящими.

Поскольку наши идеи полностью согласуются с общей философией свободной торговли и одновременно привлекательны для специалистов по охране природы и защитников местного сельского хозяйства и рынка, они могут внести вклад в разрешение некоторых противоречий между торговлей и окружающей средой.

Принципы рыночной экономики и международной торговли своими философскими корнями восходят к работе Адама Смита «Богатство народов» и к концепциям Давида Рикардо о специализации и конкурентных преимуществах народов. Их теория утверждает, что преследование личной выгоды и международная конкуренция в конечном счете помогут нам всем, увеличив суммарное богатство, предназначенное для отчисления и распределения.

Почти сто лет спустя после Адама Смита весьма похожая гипотеза была выдвинута Чарльзом Дарвином для объяснения механизма биологической эволюции. Теория эволюции великолепно описывала удивительный расцвет биологического разнообразия и развитие от примитивных до сложных высших форм жизни на протяжении миллионов лет. Однако широкая публика знакома практически только с одним элементом теории Дарвина — принципом выживания наиболее приспособленных.

«Дарвинизм» и выживание наиболее приспособленных не выходят из головы экономистов, когда они думают о конкуренции, технологическом прогрессе и международной торговле. Конечно, после преступного злоупотребления [социальным] дарвинизмом немецким нацистским режимом, экономисты проявляют осторожность при проведении явных аналогий между дарвинизмом и социально-экономическим развитием. Но экономическая доктрина закономерной победы экономически удачливых над более слабыми конкурентами, несомненно, связана с дарвинизмом. Введенное Йозефом Шумпитером понятие о «созидательном разрушении», которое часто упоминают в контексте «перестройки» бывших коммунистических стран, довольно откровенно использует дарвиновский язык. (Шумпитер в основном разработал эти идеи еще до нацистской эры и своей эмиграции в США.)

Философская суть, которую мы хотим донести, состоит в том, что все это является искаженным пониманием Чарльза Дарвина. Проще говоря, Дарвин описывал и объяснял увеличение разнообразия в процессе эволюции. Упрощенческий экономический дарвинизм, наоборот, говорит об уничтожении разнообразия.

Инстинктивно мы предполагаем, что торговля и работа рыночных механизмов ведут ко все возрастающему разнообразию. Мы видим это ежедневно на наших супермаркетах, не так ли? Манго из Бразилии, часы из Гонконга, шелковые галстуки из Италии, швейцарский шоколад, изготовленный из ганских какао-бобов. Экономическая конкуренция принесла современные технологии и постоянно возрастающее разнообразие выбора в магазины на Главной улице.

На самом деле, однако, разнообразие не всегда побеждает. Сколько местных прохладительных напитков исчезло с появлением кока-колы? Сколько сортов фруктов и овощей было потеряно в процессе стандартизации рынка? Согласно исследованию Международного фонда развития сельского хозяйства, на которое ссылаются Фаулер и Муни (1990), около 97 % сортов овощей, зарегистрированных в 1903 г., к настоящему времени потеряны. Из 35 сортов ревеня, имевшихся в 1903 г., остался только один, который находится в Национальной лаборатории хранения семян. С яблоками ситуация немного получше. Из 7098 сортов, использовавшихся в XIX веке, потеряно «только» 6121, или 86 %.

Потеряны не столько красочность или размер яблок и овощей (наоборот, внешний вид среднего набора продуктов в овощных магазинах улучшился). Потеряны в основном витамины, разнообразие вкуса, разброс по вегетационному периоду и климатическим условиям, пригодность для более широкого спектра почв и устойчивость по отношению к вредителям.

Потребности рынка (а вовсе не желание потребителей) ведут к уменьшению количества сортов. Борьба за снижение затрат при сбыте на рынке основывается на наличии миллионов экземпляров нескольких одинаковых продуктов. Аналогичным образом промышленная переработка экономически невозможна для ассортимента с несколькими тысячами наименований товаров. Говоря дарвиновским языком, только несколько сортов огурцов, ревеня или персиков могут выжить в условиях крупномасштабной экономики.

Разве это не странно? Разве Дарвин не объяснял борьбой за выживание увеличение биологического разнообразия на протяжении бесконечно долгого периода времени? Действительно, его труд «Происхождение видов путем естественного отбора» (1859) заострил внимание на постоянном взаимодействии между изменчивостью и отбором, а также показал на богатом эмпирическом материале, что такое взаимодействие должно приводить к все возрастающей специализации, разнообразию и оптимальному (в основном устойчивому) использованию скудной ресурсной базы.

Наиболее яркое подтверждение своей теории Дарвин нашел в островных местах обитания, например, на Галапагосских островах. Вьюрки, которых он первым описал, сильно отличались от вьюрков, обитающих в других частях света. В отсутствие на островах дятлов некоторые вьюрки научились выклевывать насекомых из растений, используя в качестве инструментов шипы кактусов (илл. 14 на вкладке). В отсутствие попугаев у некоторых вьюрков появились очень сильные клювы. В отсутствие летучих мышей-вампиров некоторые даже научились сосать кровь теплокровных животных. Ни одна из этих способностей не присуща вьюркам, но все они весьма созидательны и увеличивают разнообразие.

Современная экономическая теория испытывает антипатию к островным условиям. Неограниченная торговля по природе склонна проникать везде и ломать все препятствия, которые еще остались. Действительно, «устранение барьеров» — излюбленное выражение наиболее ревностных защитников свободного рынка. Разнообразие не является задачей первостепенной важности для экономической теории. Оно отошло в тень, сохранив свое место в антитрестовских законах, но легко приносится в жертву, если этого требуют «законы» международной конкуренции.

Изобразим в карикатурном виде конфликт между традиционной экономикой и разнообразием. Представим себе, что Чарльз Дарвин был не натуралистом XIX века, а современным экономистом, заброшенным на Галапагосские острова. Он немедленно потребовал бы построить перешеек между Эквадором и островами, чтобы «устранить барьеры» для дятлов в покорении островов и искоренении этих прискорбно неэффективных вьюрков, пользующихся шипами. Далее экономист Дарвин сказал бы также, что это принесет пользу всем и будет содействовать экономической эволюции и развитию.

Конечно, такая карикатура несправедлива. Но она показывает, что между принципом неограниченной торговли и защитой и созданием разнообразия остается философское противоречие. Учитывая то, что разнообразие как в биологии, так и в социальных системах означает выбор и приспособляемость, мы считаем, что оно нуждается в защите. Однако в этой небольшой книге мы не можем более широко обсуждать стратегии защиты разнообразия в конкурентной окружающей среде.

В этой книге приведено множество доказательств того, что общие обороты материалов являются весьма ненадежным показателем благосостояния. Глава 12 также напоминает о том, что ВВП измеряет не благосостояние, а лишь оборот товаров и капиталов, который поддается оценке в денежном выражении. Увеличивающееся расхождение между ВВП и «реальным богатством» проиллюстрировано на рис. 45. А в главе 11 мы показали, что эффективность в значительной мере поможет выиграть время. Нам срочно необходимо надлежащим образом использовать это время для создания цивилизации, которая будет истинно устойчивой. В этом состоит, как нам кажется, идея «Принципа 8» об устойчивом потреблении и образе жизни Декларации Рио. Мы не сможем успешно решить эту трудную задачу, если не включим в рассмотрение нематериальные аспекты благосостояния.

Не следует ожидать бурного прогресса в мире, где материальная база выживания и социальное положение неразрывно связаны с денежным доходом от капитала или формальной работы. Нам кажется, что в нематериальных аспектах благосостояния многое связано с удовлетворением, которое человек испытывает за пределами мира оплачиваемого труда и денежной экономики.

Взгляните на расстроенного ребенка и на мать, которая подходит, чтобы успокоить его. Удовлетворение ребенка, вероятно, превосходит то удовлетворение, которое в большинстве случаев получают потребители рыночных товаров и услуг. Но для экономиста радость ребенка и успокаивающие действия матери ничего не значат. Они не проявляются в ВВП. Экономисты склонны признавать потребности или желания, только если они могут быть удовлетворены товарами или услугами, которые продаются на рынке. Наше общество обнаруживает такую же тенденцию признавать только экономически активных людей, которые зарабатывают на жизнь с помощью коммерческого удовлетворения потребностей других. Многие из этих экономически активных людей зарабатывают на жизнь, успешно превращая любую мыслимую неудовлетворенность в потребность, которая может быть удовлетворена каким бы то ни было товаром или услугой, предлагаемыми на рынке.

С изобретением современной рекламы и маркетинга потребности начали активно возбуждать и создавать. Тысячи психологов с университетским образованием зарабатывают на жизнь в рекламной отрасли и маркетинговых отделах, помогая «создавать» потребности. «Успех» экономики с точки зрения ВВП и полной занятости во многом зависит от успешной работы этих психологов и их деловых партнеров.

Поэтому не будем удивляться, что многие неудовлетворенности становятся в нашем обществе потребностями, а почти все потребности становятся предметом интенсивной рекламы со стороны тех, кто готов их удовлетворить. Эти «торговцы потребностями» извлекают прибыль, убеждая всех нас попробовать использовать материальные средства для удовлетворения нематериальных потребностей. Все это бесполезно и глупо.

Основная ошибка экономики в отношении удовлетворения жизненно важных потребностей хорошо описана Мэри Кларк (1989). Она отмечает, что экономика вполне способна сопоставить яблоки, персики и кардиостимуляторы, но не способна сравнить эти товары с материнской любовью. Пытаясь создать устойчивую цивилизацию, нам придется вновь научиться ценить все неэкономические преимущества и удовольствия (и признать, что их уничтожение часто вызывается чрезмерными поставками экономических благ).

Один из ключей к реализации нематериальных ценностей, имеющий большое положительное материальное значение, предложен в работе Рут Бенедикт (1934), где введен термин «синергизм»40. В сильно синергизированном обществе благо одного совпадает с благом всех. Это обеспечивают социальные учреждения. Помощь другим людям, которая вовсе не является личной жертвой, рассматривается как личная выгода. Это резко контрастирует с антропологическими воззрениями современных экономистов, корни которых уходят к работам Томаса Хоббса, рисовавшего человека жадным, эгоистичным и агрессивным. Для более подробного изучения этих проблем мы отсылаем читателя к работе Мэри Кларк «Нить Ариадны» (1989).

В формальном секторе экономики рабочие места останутся высоко привлекательными для большинства людей, способных работать. Однако благосостояние не обязательно должно быть вечным спутником того, что сегодня называется работой. Смысл этого понятия будет изменяться. В частности, конкретные выгоды, которые делают работу столь привлекательной (регулярный доход, социальное обеспечение и чувство собственной полезности), могут быть постепенно отделены от профессиональной занятости.

Несмотря на все успехи экономики услуг, объем востребованной профессиональной работы снижается в результате повышения производительности труда (Рифкин, 1995). Более того, один из главных притягательных факторов формальной работы — социальное обеспечение — может быть постепенно отделен от работы. Экологическую налоговую реформу можно построить таким образом, что социальное обеспечение будет меньше, чем сегодня, зависеть от регулярных выплат работодателей и работников (но будет зависеть от налогообложения ресурсов). Кроме того, все больше людей успешно наследуют значительные суммы денег, а побочные заработки, помощь друзей и родственные связи уменьшают зависимость человека от зарплаты. В результате люди откроют, что работа сама по себе — не такое уж удовольствие. Поэтому многие станут более разборчивыми. Они будут готовы работать неполный рабочий день. И, вероятно, они вновь откроют для себя привлекательность неформального сектора.

Как мы смеем говорить о привлекательности неформального сектора? Все современное развитие направлялось осознанным желанием преодолеть неформальный сектор. Он рассматривался как отсталый сектор, господствующий в бедной и унылой сельской экономике вчерашнего дня. В новое время экономический успех характеризовался усилением разделения труда, всеобщей профессионализацией (даже до такой степени, которую Иван Иллич (1972) называет «радикальной монополией» и при которой большинство основных видов деятельности человека не могут продолжаться без профессиональной помощи), громадными приростами в производительности труда, возрастающей потребностью в транспорте, преобладанием денег в качестве инструмента измерения меновой стоимости и оценки личного успеха. А триумф современной экономики выразился в эрозии неформального сектора, или «натурального хозяйства», как его презрительно называли.

Восхваляя этот успех, иногда забывают, что даже сейчас формальная экономика была бы полностью беспомощна, если бы не существовал неформальный сектор. Сон, еда, любовь и воспитание детей не являются второстепенными видами деятельности, без которых мы можем обойтись, — они представляют собой необходимую основу всего существования человека. Экономическая теория с поразительным упорством замалчивает этот факт (Вайцзеккер, 1994).

Как бы то ни было, продолжать движение по пути профессионализации и монетаризации представляется невозможным и нежелательным. Наверное, пришло время признать, что мы многое потеряли в результате эрозии неформального сектора.

Именно так трактуют эту проблему Орио Джиарини и Патрик Лидтке в своем докладе Римскому клубу о будущем труда. Они недвусмысленно призывают признать продуктивную ценность видов деятельности, вносящих вклад в общее богатство, даже если эти виды деятельности не входят или лишь частично входят в современные национальные статистические сводки. В докладе предсказываются очень большие вариации для отдельных людей в структуре оплачиваемой работы и, следовательно, широкий круг возможностей для неоплачиваемой работы, которая, по определению, относится к неформальному сектору.

Уютное убежище для детей во время их взросления и познания мира всегда являлось важным аспектом неформального сектора. Не только стабильная семья обеспечивает такую безопасную гавань — окружение, церковь и начальная школа тоже могут внести значительный вклад. В обществах, где преобладает неформальный сектор, тихая гавань вполне естественно сохраняется и на период взрослой жизни и без больших затруднений передается следующему поколению. Однако в обществе, где неформальный сектор приносится в жертву денежной экономике, этого, как правило, не происходит. Болезни современного общества — одиночество, беспорядки, вандализм, наркомания и связанная с этим преступность — во многом, возможно, обусловлены упадком неформального сектора.

Если люди получат шанс вернуть это убежище, одновременно участвуя в достаточной степени в денежной экономике, то, как нам кажется, все большее их число не станет упускать эту возможность.

Может быть, им просто больше понравится неэффективно производить клубничный йогурт в семье или в округе (глава 3), утеплять собственные дома (глава 1), ремонтировать мебель (глава 2) или делать для себя многое другое, связанное с революцией «фактора четыре». Определенно, они не будут смотреть на себя как на отсталых. А их дети могут вырасти в намного более благоприятной среде.

Многое в этой книге объясняет, как осторожное применение правильных экономических принципов может вернуть экономике тот смысл, который определяется греческой этимологией этого слова — «домоводство». Это не имеет ничего общего с небрежным и неправильным применением идей экономики, когда предполагают, что экономический процесс представляет собой просто разрозненный бесконечный круговой обмен ценностями между производством и потреблением, а поток физических ресурсов от истощения до загрязнения не учитывается. Эта распространенная ошибка подобна попыткам (согласно замечанию экономиста Германа Дали) понять животное только по его системе кровообращения, не замечая, что у него также есть пищеварительный тракт, который крепко связывает его с обеих сторон с окружающей средой. Именно это заблуждение часто заставляет экономических фундаменталистов рассматривать почву как грязь, живые существа как мертвые, природу как помеху, миллиарды лет опыта в конструировании как ненужный брак, а будущее как не имеющее ценности (с 10-процентной реальной учетной ставкой). Даже правильные экономические теории часто применяются неправильно.

• Результаты экономической деятельности определяют просто как сумму рыночной стоимости товаров, услуг, убытков и ненужных вещей, продаваемых за деньги, исключая при этом все, что не имеет рыночной цены (например, заботу и уход за близкими), и все, что бесценно. Такое определение, без сомнения, является странным способом суммарного выражения человеческого счастья или даже материального удовлетворения. По всем меркам (Кобб и Кобб, 1994), последнее понижается с начала 1970-х годов (глава 12), потому что рост ВВП проглатывается с излишком «затратами на коррективные меры», т. е. на борьбу с истощением ресурсов, загрязнением, отложенными ремонтом или обновлением, социальными беспорядками.

• Предполагается, что истощение и загрязнение ничего не стоят (истощение обычно учитывается только как стоимость добычи, а большая часть загрязнения вообще не учитывается), как бы дорого они ни стоили нашим потомкам. Это распространенная и общепринятая кража у природы. Как заметил редактор Хью Нэш, лучше всего мы сможем воздать должное технологическим изобретениям наших детей, лишь убедившись в том, что эти изобретения кому-то пригодились.

• Потребление капитала рассматривают как доход, хотя правильное определение дохода, данное экономистом Хиксом, таково: доход — это максимальный объем средств, который вы можете потребить за определенный период и не оказаться в конце в худшем положении, чем в начале. (Хотелось бы нам понять, как «развивать» наш банковский счет, снимая с него деньги. А ведь именно к этому сводится большая часть экономического «развития». Вырубка деревьев, уничтожение рыбных запасов или добыча руды увеличивают доход, но не учитываются в расходной части мирового баланса, потому что такового просто не существует.)

• Учитывают только то, что можно сосчитать, но не то, что действительно имеет значение.

• Предполагают, что естественный капитал можно до бесконечности заменять искусственным. (Основываясь на этой сомнительной теории, некоторые экономисты призывают нас расходовать любой имеющийся ресурс с экономически оптимальной скоростью, обычно равной реальной учетной ставке — т. е. примерно на уровне процентов, которые могут принести деньги при разумном вложении, без учета инфляции. Они говорят, что после полного истощения ресурса, будь то киты или влажные тропические леса, деньги можно вновь инвестировать в другой ресурс, который полностью заменит истощенный. Если бы это было правдой, то экономисты были бы Богом. Экономика действительно стала государственной религией, а ее верховные жрецы и служители хорошо защитили свои позиции с помощью всевозможных ритуалов. Но у некоторых из нас имеются другие представления об истинных богах и фальшивых идолах.)

• Предложения покупки и продажи неправильно трактуют как эквивалентные. (Государственная организация, которая хочет проложить автостраду через сад позади вашего дома, должна сначала спросить, какую компенсацию вы потребуете. Если вы отвечаете, что сад не продается ни за какие деньги, на этом разговор должен прекратиться. К сожалению, нечестные организации часто выворачивают вопрос наизнанку, спрашивая: «Сколько вы нам готовы заплатить, чтобы не потерять сад?» Ответ на этот вопрос зависит, конечно, от вашего богатства, а не просто от вашей готовности заплатить. Вам будут задавать один вопрос за другим до бесконечности, а результат заведомо известен, и чтобы противостоять ему, не хватит никакого богатства. Такое переворачивание вопроса экономически неправомерно и аморально, но широко распространено, поскольку в противном случае — с учетом того, что у разных людей и ценности разные, — не было бы теоретической основы для применения анализа затрат и выгод при принятии государственных политических решений относительно того, строить ли автострады и где их строить.)

• Не принимаются в расчет ценности, которые нельзя заложить в банк под проценты, такие как жизнь, свобода и стремление к счастью. (Британские чиновники имели обыкновение ссылаться на высокие учетные ставки Казначейства [говоря, что с учетом инфляции стоит истратить всего лишь 90 пенсов сегодня для достижения прибыли в 1 фунт стерлингов в следующем году], чтобы оправдать возведение непрочных жилых домов из плохих материалов, которые могут обрушиться вам на голову через 20 лет, потому что 20-летний риск едва ли чего-нибудь стоит, а точнее, составляет 15 % от сегодняшней стоимости. Говорят, что они отказались от этой практики, когда их голландские коллеги указали, что если бы Голландия придерживалась такой близорукой политики, она давно бы скрылась под водой.)

В принципе, все эти извращения здоровой экономической теории можно исправить. Однако использование рынков для целей, для которых они наиболее приспособлены — оптимального размещения скудных ресурсов за короткий период времени — не означает, что им позволено делать вещи, которые они вообще не умеют делать. Например, рынки:

• не могут указать правильные размеры (как напоминает экономист Герман Дали, «судно, на котором пытаются перевезти слишком большой груз, все равно потонет, даже если груз оптимально размещен»);

• не разоблачают случаи, когда законные потребности подчиняются и приносятся в жертву экстравагантным желаниям;

• не сообщают, когда надо остановиться или какого количества достаточно (как предупреждал нас Екклезиаст, «кто любит серебро, тот не насытится серебром; и кто любит богатство, тому нет пользы от него. И это — суета!»).

Экономика не полностью отражает цели человека, потому что устремления человека далеко выходят за рамки алчности и зависти. Но в погоне за все большим национальным продуктом слишком легко забыть цели, для служения которым создавались экономические инструменты. Наши публичные рассуждения об экономических целях, как и прежде, будут подменять реальные ценности пустыми лозунгами, пока мы не вспомним, говоря словами Донеллы Мидоуз, что:

Устойчивое общество должно быть заинтересовано в качественном развитии, а не в физическом расширении. Оно должно использовать материальный рост как действенный инструмент, а не вечный мандат. Оно не должно выступать ни за, ни против роста. Скорее, оно начнет различать виды роста и цели роста. Прежде чем такое общество примет какое-либо конкретное предложение о росте, оно спросит, зачем нужен этот рост, кто от него выиграет, сколько он будет стоить, сколько продлится и согласуется ли он с источниками ресурсов планеты и ее возможностями поглотить отходы.

Нам кажется, что сегодня все общества испытывают нужду в лидерах, которые ставят подобные вопросы — лидерах, которые, как призывает Роберт Джилман, раздвинут временные рамки Золотого правила и скажут: поступайте с будущими поколениями живых существ так, как вы хотите, чтобы поступали с вами. Чтобы вылечить наши общества, достичь справедливости и восстановить Землю, нам необходимо коренным образом переосмыслить наши отношения к Творению, нашим собственным возможностям и целям, нашим детям.

Общественная жизнь дает массу свежих примеров принципиального несоответствия между созданием богатства и стремлением к счастью, возможностью получить прибыль и основными правами, личной выгодой и общественными интересами. В конце концов, экономическая эффективность — это лишь средство, а не цель. Предназначение рынков — быть эффективными, а не достаточными; алчными, а не справедливыми. Рынки никогда не ставили своей целью достижения общности или целостности, красоты или справедливости, устойчивости или духовности. Они и не предназначены для этого. Если рынки и делают что-то хорошее для китов или дикой природы, Бога или Матери Земли, или наших внуков, то по чистой случайности. Рынки, если им позволить нормально работать, очень хорошо достигают поставленных перед ними целей, но эти цели далеки от общего предназначения человека. Именно для достижения высшей цели у нас есть политика, этика и религия. И если мы когда-нибудь допустим мысль, что эти величайшие достижения человеческого духа можно заменить экономическими теориями, мы рискуем растоптать наши души.

Однажды муллу Насреддина спросили, что важнее — Луна или Солнце. «Конечно, Луна!» — ответил он. — «Но почему, великий мулла?» — «Да потому что она светит ночью, когда нам особенно нужен свет». И сегодня нам нужно больше света. Продуктивное использование даров, которые мы заимствуем у Земли и друг у друга, поможет нам выиграть время для поиска решений. Но как и любой инструмент, продуктивность поможет нам лишь немного приблизиться к обновлению нашего государственного устройства, наших этических принципов и духовности, но не заменит их. Ресурсы, которые нам безотлагательно необходимо открыть повторно и использовать более полно и более мудро, находятся не в физическом мире, а таятся в каждом из нас.

1. Нас ожидает четырехкратный разрыв между тем, что может быть, и тем, что должно быть.

2. К «гиперавтомобилю».

3. Суперокна пропускают дневной свет, отражая тепловое излучение.

4. Сегодня доступны самые разнообразные компактные люминесцентные лампы.

5. Современный портативный компьютер способен сократить расход электроэнергии на 99 %.

6. Энергия в продовольственной цепочке в США

7. Система охлаждения «белый капюшон» может сберечь около 90 % электроэнергии.

8. Сравнение бетонной и стальной опор методом MIPS.

9. Триумфальный успех в сокращении потребления воды при производстве бумаги.

10. Холодильная камера ФРИА, сконструированная Урсулой Тишнер.

11. Три с половиной тысячи километров — таково среднее расстояние, которое покрывает клубничный йогурт, произведенный в Штутгарте, Германия.

12. Теоретический потенциал увеличения количества поездов, которые могут безопасно проходить по одному железнодорожному пути.

13. Совладельцы меньше пользуются автомобилем, чем владельцы частных машин.

14. Удельное энергопотребление промышленно развитых стран с 1850 г.

15. По-видимому, энергоэффективность не всегда обходится дороже.

16. Планируемый ганноверский «негаваттный завод».

17. Южнокалифорнийская компания «Эдисон» обнаружила, что субсидии в эффективное оборудование на уровне конечного потребителя не настолько снижают затраты.

18. Негаватты могут сэкономить много денег.

19. Цены на ресурсы резко упали в конце 1970-х годов, несмотря на непрерывный рост потребления ресурсов.

20. Положительная, а не отрицательная корреляция обнаруживается между экономическими показателями и ценами на энергию.

21. Наблюдается сильная отрицательная корреляция между ценами на топливо и потреблением топлива на душу населения.

22. 1000 немцев потребляет примерно в десять раз больше ресурсов, чем 1000 аргентинцев.

23. Потребуется три земных шара, чтобы разместить 6 миллиардов «экологических следов».

24. Бангладеш понесет огромные потери в случае изменения климата.

25. Увеличение ущерба от ураганов (в основном) в мире в миллиардах долларов.

26. Концентрация двуокиси углерода по наблюдениям вдали от индустриальных центров на горе Мауна Лоа.

27. Сенсация «Востока»: удивительно тесная корреляция за последние 160 тысяч лет между концентрацией углекислого газа и средней температурой на Земле.

28. Исчезновение видов ускорилось до чрезвычайно тревожного уровня.

29. Кризис долгов в обстановке быстро возрастающего объема продаж товаров развивающими странами.

30. Застой в уловах рыбы в мире и повышающийся спрос приводят к быстрому росту цен на рыбу.

31. Пример экологической «бомбы замедленного действия».

32. Большой запас катионов накопился в скандинавских почвах.

33. Экспоненциальный рост использования металлов нашей цивилизацией.

34. Килограмм металла может потребовать перемещения и переработки тонн материалов.

35. 5 % мирового энергетического пирога составляет ядерная энергия.

36. «Стандартный сценарий» из книги «Пределы роста».

37. Если удвоить запасы разрабатываемых ресурсов, объем промышленного производства сможет возрастать на 20 лет дольше.

38. Сценарий устойчивого развития, рассчитанный в предположении, что жесткая стратегия устойчивости, включая рост народонаселения, была введена еще в 1975 г.

39. Временные рамки для политиков, делового мира, детей и т. п.

40. Три варианта роста населения в 1995–2150 гг.

41. Показатели уровня образования женщин (в 1985 г.) демонстрируют поразительную отрицательную корреляцию с ростом населения.

42. Подмодель объема промышленного производства в модели «World 3/91».'

43. В предположении, что ежегодный прирост производительности ресурсов составит 2 %.

44. В предположении, что ежегодный прирост производительности ресурсов составит 4 %.

45. Индекс устойчивого экономического благосостояния (ISEW).

46. Примерно до 1980 г. доходы как от труда, так и от капитала увеличивались более или менее параллельно с ростом ВВП Германии.

Илл. 1. Тропический сад на высоте 2200 метров в Скалистых горах (Rocky Mountains). На улице лежит снег. Однако внутри два десятка банановых кустов пышно разрослись без системы отопления. Дом, служащий штаб-квартирой Института Рокки Маунтин, продает излишек электричества собственного производства обратно энергетической компании.

Илл. 2. «Пассивному дому» в Дармштадте требуется на 90 % меньше тепла и на 75 % меньше электричества, чем обычным немецким домам того же размера, но при этом обеспечивается более высокий уровень комфорта.

Илл. 3. Университет Де Монфора в Лестере гордится своим новым инженерным корпусом, который был открыт Ее Величеством Королевой и спроектирован Аланом Шортом и Брайаном Фордом. Здание, которое имеет естественное охлаждение и вентиляцию, использует только 25–50 % энергии, обычно необходимой в зданиях подобного типа, однако обходится дешевле.

Илл. 4. Комплекс штаб-квартиры банка «ИНГ» в Амстердаме в 12 раз эффективнее в энергетическом отношении, чем его предшественник, и намного приятнее выглядит. Здание, спроектированное Антоном Альбертсом, внесло свой вклад в сказочный успех банка «ИНГ».

Илл. 5. Сельскохозяйственное производство стало в итоге потребителем энергии. Традиционное фермерское хозяйство (правая сторона рисунка) имело благоприятное отношение затрат энергии к выходу продукции. Говядина от европейских массовых производителей требует затрат энергии до 35 калорий на калорию, содержащуюся в конечном продукте (верхний левый угол) (по Люнцеру, 1992).

Илл. 6. Ли Энглок из Сингапура — волшебник эффективных систем кондиционирования воздуха, водяных насосов и чистых комнат. Его девиз: «Люби китайскую кухню. Используй все. Снимай пенки». (© Supersymmetry Services Pte Ltd).

Илл. 7. Один CD-ROM может заменить несчетное количество папок. Можно добиться уменьшения MIPS (материалоемкости услуги) в 50 раз. Кроме того, облегчается доступ к информации.

Илл. 8. Дерево — чрезвычайно универсальный и полезный строительный материал. По энергопотреблению оно лучше алюминия, стали, стекла или бетона (Браунинг и Барнетт, 1995). На вставке показано, что современные широкопролетные строения можно построить из дерева, как это было продемонстрировано инженером Юлиусом Наттерером. На фотографии показан зал торговой ярмарки в Экубленсе на берегу Женевского озера, архитектор Дан Бадик.

Илл. 9. Шестичасовая видеоконференция может сэкономить около 99 % энергии и материальных ресурсов, которые были бы потрачены на трансатлантические перелеты при проведении встречи в одном месте.

Илл. 10. Следующее поколение поездов может прийти из страны, которая пренебрегала ими больше всех — США. Возможно, это будет построенный в штате Айдахо «Кибертран». Поезд имеет небольшой вес. высокую скорость и передвигается по поднятой над землей направляющей, установка которой над существующими дорогами потребует всего 10–20 % от обычных расходов. Кроме того, поезд эффективен и в энергетическом отношении.

Илл. 11. Не получающие субсидий автобусы Куритибы находятся во владении частных компаний, которые получают оплату за милю автобусного маршрута, а не за пассажира. Около 70 % всех жителей Куритибы регулярно пользуются автобусной системой! «Трубчатые остановки» на обочинах дорог позволяют одно-, двух- и трехсекционным автобусам останавливаться с интервалом в одну минуту, что позволяет достичь примерно такой же пропускной способности, как у метро, при капитальных затратах в 500 раз меньших.

Илл. 12. Обратная связь заставляет управленцев проявлять ответственность. Представьте, что случится с очисткой воды на заводе, если сток с завода вновь направить по трубам на его водозаборное устройство.

Илл. 13. В Карнуле на юге Франции в октябре 1994 г. был основан «Клуб фактора десять». На фотографии в первом ряду слева направо: Генрих Вольмейер, Франц Ленер, Фридрих Шмидт-Блеек (инициатор Клуба), Ричард Сэндбрук, Мики Гото; во втором ряду слева: Вальтер Штаэль, три помощника, Ашок Хосла, Вольфганг Закс; в третьем ряду: Боб Айрес (за Ашоком Хослой) и Лео Янсен; стоят: Вутер ван Дирен и Хью Фолкнер.

Илл. 14. Галапагосский дарвинов вьюрок использует иглу кактуса для извлечения насекомых. Если бы между Южной Америкой и островами было сообщение по суше, ниша извлечения насекомых, несомненно, защищалась и поддерживалась бы дятлами. (©Oxford Scientific Films).

Илл. 15. Не обязательная, но вознаграждаемая работа пожилых людей в течение неполного рабочего дня может одновременно решить проблемы, связанные с демографическими изменениями (вверху слева), финансированием завтрашних пенсий (внизу слева) и стремлением к новому активному циклу жизни (внизу справа). Изменение качества работы, более легкой и основанной на опыте, делает возвращение на рынок труда пожилых людей не только допустимым, но и весьма желательным. (Дизайн Ганса Кречмера по схеме Ридея-Мульви, представленной в работе Джиарини и Штаэля, 1993, стр. 136).

Afheldt, h. (1994) Wohlstand fur niemand? Munih, Kunstmann.

Anderson, M. S. (1994) The Green Nax Reform in Denmark J. of Emir. Liability, 2.pp. 47–50.

Arrhenius, Avante (1896) On the Influene of arboni Aid in the Air upon the Temperature

on the Ground Phil. Mag. 5, 41 (251) p. 237.

Ayres, R. U. and Ayres L. W. (1996) Industrial Ecology: Toward Closing the Materials Cyle Cheltenham.

Ballard, C. L. and Medema S. G. (1992) The Marginal Efficiency Effects of Taxes and Subsidies in the Presence of Externalities: A Computational General Equilibrium Approach East Lansing MI, Michigan State University.

Bangladesh Centre for Advanced Studies (1994) Vulnerability of Bangladesh to Climate Change and Sea Level Rise Summary Report Dhaka, Bangladesh, BCAS.

Barbil, F., T. N. Veziroglu and H. J. Please (1990) Environmental Damage Due to Fossil Fuel Use Int. J. Hydrogen Energy, 15, pp. 739—749

Barney, G. 1980 The Global 2000. Report to the President Harmondsworth, Penguin.

Brnola, J. M, D. Raynaud, Y. S. Krokotkevich and C. Lorius (1987) Vostok Ice Core: A 160,000-Year Recor of Atmospheric CO Nature 329, pp. 408–414.

Benedick, R. E. (1991) Ozone Diplomacy: New Directions in Safeguarding the Planet Cambridge MA, Harvard University Press.

Benedict, R. (1934) Patterns of Culture Boston, Houghton Mifflin.

Bleischwitz, R. and H. Schiitz (1992) Unser tru gerischer Wohlstand: Ein Beitrag zur deutschen O kobilanz Wuppertal Institute.

Boge, S. (1993) Erfassung and Bewertung von Transportvorgangen: Die produktbezigene Transportkettenanalyse, in D. Lapple (Ed) Gu terverkehr, Logistik und Umwelt Berlin, Edition Sigma.

Brown L., D. Dennison, C. Flavin et al (1995) State of the World 1995 London, Earthscan.

Brown-Wiess, E. B. (1989) In fairness to Future Generations: International Law, Common Patrimony and Intergenerational Equity Tokyo, UNU and Dobbs Ferry. — (1992) Environment and Trade as Partners in Sustainable Development The American Journal of International Law 86, p. 728 ff.

Browining, W. D. and D. L. Barnett (1995) A Primer on Sustainable Building Snowmass, CO, Rocky Mountain Institute.

Brundtland Report: see WCED.

Buitenkamp, M, H. Venner and T. Warns (eds) (1992) Action Plan Sustainable Netherlands Amsterdam, Milieudefensie.

BUND, Misereor and Wuppertal Institut (1996) Zukunftsfa higes Deutschland Basel, Birkhauser.

Burwitz, Y, Koch Y. and Kramer-Badoni T. (1992) Leben ohne Auto: Neue Perspektiven fur eine menschliche Stadt Reinbek, rororo.

Caincross, F. (1991) Costing the Earth Boston, Harvard Business School Press and London, Econimist Books.

Carson, R. (1962) Silent Spring, Greenwich, CT. dark, D. (1995) Muto Desk to Publish Digital Drawings of Manufacturers' Parts for Engineers, Wall Street Journal, 3 March.

Cobb, С. W. and Cobb J. Jr (1994) The Green National Product Lanham MD, University Press of America.

Commission of the European Communities (1992) Towards Sustainability: A European Community Programme of Policy and Action in Relation to the Environment and Sustainable Development Brussels, EC Commission.

Commission of the European Communities (1993) Growth, Competitiveness and Employment White Paper, Luxembourg, EC Publications.

Corbett, M. N. (1981) A Better Place to Live: New Designs for Tomorrow's Communities Emmaus, PA, Rodale Press.

Corden, W. M. (1974) Trade Police and Economic Wlfare Oxford, OUP.

Costanza, R. (1992) Ecological Economics: The Science and Management of Sustainability New York, Columbia University Press.

Daly, H. (1991) Steady State Economics 2nd ed, Washington, Island Press.

Daly, H. and Cobb J. B. (1989) For the Common Good: Redirecting the Economy Toward Community, the Environment and a Sustainable Future Boston, Beacon Press.

D'Aveni, R. (1994) Hypercompetition New York, Free Press Dawkins, R. (1976) The Selfish Gene Oxford, OUP.

De Andraca, R. and McCredy K. F. (1994) Internalizing Environmental Costs ot Promote Eco-Efficiency Stockholm, Tomorrow Publications.

Dearien, J. A. and Plum M. M. (1993) «The Capital, Energy and Time Economics of an Automated, On-Demand Treansportation System» Twenty-eighth Intersociety Energy Conversion Engineering Conference, 8—13 August 1993, Atlanta, Georgia (copies may be obtained from J. A. Dearien, c/j Lockneed INEL, PO Box 1625, Idaho Falls, ID 83415-3765, USA).

Diederchs, C. J. and Follmann F. J. (1995) Ressourcenschonendes Bauen eroffnet Perspektiven fur den Unweltschutz der Zukunft Bauwirtschaft 49, pp. 32–39.

Duchin, F. and Lange G. M. (1994) The Future of the Environment Oxford and New York, OUP.

Ederer, G. and Ederer P. (1995) Das Erbe der Egoisten Munich, Bertelsmann.

Eichner A. S. (1995) The Lack of Progress in Economics Nature 313, pp. 427–428

Ekins, P., C. Foike and Costanza R. (1994) Trade, Environment and Development: the Issues in Perspective Ecological Economics 9, pp. 1—12.

Ekins, P. and Max-Neef M. (eds) (1992) Real-Life Economics: Understanding Wealth Creation London, Routledge.

Enquete-Kommission «Schutz des Menschen und der Unwelt» (1994) Die Industriegesellschaft gestalten: Perspektiven fur einen nachhaltigen Umgang mit Stoff— und Materialstromen Bonn.

Feist. W. and Klien J. (1994) Das Niedrigenergiegaus Heidelberg.

Fickett, A. P., Gellings C. W. and Lovins A. B. (1990) Efficient Use of Electricity Scientific American September 1990, pp. 65–74.

Fowler, C. and Mooney P. (1990) Shatteing: Food, Politics and the Loss of Genetic Diversity Tucson, University of Arizona Press.

Frank, J. E. (1989) The Costs of Alternative Development Patterns: A Review of the Literature Washington.

Fussier, C. and James P. (1996) Drivign Eco Innovation London, Pitman.

Gabor D., Colombo U. et al (1976) Beyond the Age of Waste. A Report to the Club of Rome. Oxford, Pergamon.

GATT (1992) Trade and the Environment Geneva, GATT/WTO Secretariat.

Giarini, O. and Stahel W. R. (1993) The Limits to Certainty: Facing Risks in the New Service Economy Dordrecht, Kuwer Academic.

Gillies, A. M. (1994) The Greening of Government Taxes and Subsidies: Protecting the Environment and Reducing Canada's Deficit Winnipeg, International Institute for Sustainable Development.

Goldsmith, E. and Hildyard N. (1985–1989) The Sicial and Environmental Effect of Large Dams 3 Vols, Camelford, Cornwall, Ecosystems.

Goldsmith, J. (1995) The Trap London, Macmillan. Gore, A. (1992) Earth in the Balance: Ecology and Human Spirit Boston and London, Houghton Mifflin.

Greenpeace (ed) (1995) Der Preis der Energie-Pladoyer fur eine okologische Steurreform Munich, Beck.

Groupe de Lisbonne (1995) Limites de la competitivite Paris, La Dicouverte.

Hawken, P. (1994) The Ecology of Commerce: A Declaration of Sustainability New York, Harper Business.

Henderson, H. (1991) Paradigms in Progress, Indianapolis, Knowledge Sy-stems.

Henderson, H. (1996) Building A Win-Win World San Francisco, Berret-Koehler.

Henniske, P. and Seifried D. (1996) Das Einsparkraftwerk Basel, Birkhauser.

Houghton D. and Hibberd D. (1993) Packaged Rooftop Air Conditioners Tech Update TU-93-1, E. source (Boulder CO 80302), January.

Howe, W, M. Shepard, A. B. Lovins et al., Drivepower Technology Atlas, E source, August 1993 Illich, I. (1972) Too/s for Conviviality New York, Harper and Row.

IPCC (Intergovernmental Panel on Climate Change (1990) The IPCC Scientific Assessment, J. T. Houghton, G. T. Jenkins and J. J. Ephraums, (Eds), Cambridge, CUP.

IPSEP, dee Krause, Florentin et al.

IUCN (International Union for the Conservation of Nature; since 1990: World Conservation Union) (1981) Caring for the Earth: A Strategy for customable Lining London, Earthscan (this book also subbarises the «World Conservation Strategy» published by the same organisations at Geneva in 1980).

Jackson, T. and Marks N. (1994) Measuring Sustainable Economic Welfare — A Pilot Index 1950–1990 Stockholm, Stockhom Environment Institute.

Jackson, W. (1980) New Roots of Agriculture San Francisco, FoE; see also the Land Institute's Annual Reports Salina, K67401, USA.

Jeavons, J. (1971) How to Grow More Vegetables Than You Ever Thoght Possible on Less Land Than You Can Imagine Willits CA

Jeavons, J. and Cox C. (1993) Lazy-Bed Gardening Willits CA

Jencks, C. (1990) Post-Modernism: Between Kitsch and Culture, In: Architectural Design, Post-Modernism on Trial, pp. 30–31. London, Academy Editions

Jouzel, J. et al. (1987) Vostok Ice Core: A Continuous Isotope Temperature Record over the Last Climatic Cycle (160,000 years) Neture 329, pp. 403–408.

Kempton, V., D. Feuermann et al. (1992) «I Always Turn It on Super»: User Decisions about When and How to Poerate Room Air Conditioners Energy and Buildign 18 (3) pp. 177–191.

King, A. and Schneider B. (1991) The First Global Revolution: From the Problematique to the Resolutiaue, by the Council of the Club of Rome, New York, Pantheon.

Klingholz, R. (1994) Wahnsinn Wachstum: Wieviel Mensche ertragt die Erde: Hamburg, Geo Buch.

Kluting, R. (1995) Der Faktor 1 °Clubb, Bild der Wissenschaft March, pp. 78–80.

Kohn, A. (1986) No Contest: The case against competition Boston, Houghton Mifflin — (1990) The Brighter Side of Human Nature: Altruism and Empathy in Everydey Life New York, Basic Books.

Korten, D. (1995) When Corporations Rule the World San Francisco, Berrett-Koehler.

Knoflacher, H. (1995) Economy of Scale: Die Transportkosten and das Okosystem Gaia 4, pp. 100–108.

Kranendonk, S. and Bringezy S. (1993) First Estimates of the Material Intensity of Orang Juice Fresenius Environmental Bulletin 1, pp. 455–460.

Krause, F., Hooney J. et al (1993–1996) Energy in the Greenhouse; Vol. 2, Report of tne International Project for Sustainable Energy Path (IPSEP) to the Dutch Ministy of the Environment, El Cerrito, CA, IPSEP.

Liedtke, C. (1993) Material Intensity of Paper and Board Production in Western Europe Fresenius Environmental Bulletin 2, pp. 461–466.

Liedtke, С. and Merten T. (1994) MIPS, Resource Management and Sustainable Development, pp. 163–173, Proceedings of the Second International Conference on «The Recycling of Menals» Amsterdam Lorius, C. et al (1985) A 150,000 — Year Climatic Record from Antarctic Ice Nature 316, pp. 591–596.

Lovins, A. B. (1988) Negawatts for Arkansas, 3 vols, RMI Publ no U88-30.

Lovins, A. B. (1990 f) How a Compact Fluorescent Lamp Saves a Ton of CO2 RMI

Publ no 90-5.

• (1992) Energy-Efficient Buildings: Institutional Barriers and Opportunities, E source (Boulder CO), Strategic Issues Paper no 2, Novembber.

• (1993) What an Energy-Efficient Vomputer Can Do, Rocky Moutain Institute Publ. no E93-20.

• — (1995) The Super-Efficient Passive Building Frontier ASHRAE J. June (1995);

• (1996) Negawatts: Twelve Transitions, Eight Improvements and One Distraction Energy Policy (UK), April; also RMI Publ no U-96-11.

Lovins, А. В., Brylawski M. M., Cramec D. R., Moore T. C. (1996) Hyper cars: Materials, Manufacturing and Policy Implications, The Hypercar Centre, Rocky Mountain Institute, Snowmass CO 81654-9199.

Lovins, A. B. and Lovins L. H. (1995) Reinventing the Wheels Atlantic Monthly 271, pp. 75–81.

Lunzer, I. (1979) Energiefragen im Umwelt and Landbau. Reprinted (1991) in: H. Vogtmann (Ed) Okologische Landwirtschaft, pp. 277–302, Karlsruhe, C. F. Muller. — (1992) Energeibilanzen in der Landwirschaft bei unterschiedlichen Wirtschaftweisse. In Stiftung 0kologie und Landbau (Ed.) Sinnovoller Umgang mit Energie auf dem Bauernhof. Bad Durkheim, SOL, pp. 15–34.

MacKenzie, J. J., Dower R. and Chen D. (1992) The Going Rate: What It Really costs to Drive Washington, World Resources Institute.

Maddox, J. (1972) The Doomsday Syndrome London, Macmillan.

Mander, Jerry and Goldsmith E. (1995) The Case against the Global Economy San Francisco, Sierra Club Books.

Masuhl, K. P., Scharer S. and Wolff H. (1995) Energieverbrauch: Kostemvahrheit ohne Staate Die externen Kosten der Energieversorgung und Intemalisierung. Stuttgart, Metzlen Poeschel.

Meadows, D., Meadows D. and Randers J. (1992) Beyond the Limits: Confronting Global Collapse, Envisioning a Sustainable Future Post Mills VN, Chelsea Green.

Meadows, D. H., Meadows D. L., Randers J., Behrens S. W. (1972) The Limits to Growth New York, Universe Books.

Meyer, N. I., Benestad O., Emborg L. et al. (1993) Sustainable Enegy Scenarios for the Scandinavian Countries Renewable Enery 3, pp. 127–136.

Mayer N., and Nergard J. S. Planning Inplication of Electricity Conservation: The Case of Denmark, in: T. B. Johansson et al. (EDS) Electricity: Efficient End-Use and New Generation Technologies, and Their Planning Inplications Lund, Lund University Press.

Mills, E. (1989) An End-Use Perspective on Electricity Price Responsiveness, Lund, Lund University Press.

Nelson, K. E. (1993) Dow's Energy/WRAP Contest, Lecture given at the 1993 Industrial Enerhe Thechology Conference, Houston, 24–25 March. (Copies available from E source. Boulder CO 80302-5114 or Kentech, Baton Rouge, LA, USA.

Neumann-Mahlkau, P. (1993) Acidification by Pyrite Weathering on Mine Waste Stockpiles, Ruhr District, Germany Engineering Geology 34, pp. 125–134.

Nordhaus, W. (1990) Count Before You Leap: Economics of Climate Change Economist, July 1990. — (1993) Managins the Global Commons Cambridge MA, MIT Press.

Norgard, J. S. (1989) Low Electricity Appliances — Options for the Future, in: T. B. Johansson et al. (EDS) Electricity: Efficient End-Use and New Generation Techologies, and Their Planning Inplications Lund, Lund University Press.

Olivier, D. (1992) Energy Efficiency and Renewables: Recent Experience on Mainland Europe Herefordshire, Energy Advisory Associeates.

Panayotou, T. (1993) Green Markets: The Economics of Sustainable Development San Francisco, ICS Press.

Petersen, M. (1994) Okonomische Analyse des Car-sharing Berlin, Stattauto.

Petersen, R. and Schallabock K. (1995) Mobilitat fur morgen: Chancen einer zukunftsfa higen Verkegrspolitik Basel, Birkhauser.

Pigou A. C. (1920) The Economics of Welfare London, Macmillan.

PCSD (President's Council for Sustainable Development) (1996) Sustainable America: A new consensus for prosperity, pooprtunity and a healthe environment for the future. Washington DC.

Prince of Wales, HRH The (1989) A Vision of Britain New York, Doubleday.

Rabinovich, J. and Leitman J. (1996) Urban Planning in Curitiba Scientific American March, pp. 46–53.

Read, P. (1994) Responding to Global Warming: The Thechnology, Economics and Politics of Sustainable Energy London, Zed Books.

Rechsteiner, R. (1993) Sind hohe Energiepreise volkswirtschaftlich ungesund? Gaia 1, pp. 310–327.

RERC (Real Estate Research Corporation) (1974) The Costs of Sprawl: Environmental and Economic Costs of Alternative Residential Development Patterns at the Urban Fringe, 3 vols. Report for the President's Council on Environmental Quality, Washington.

Rees, W. and Wackernagel M. (1994) Ecological Footprints and Appropriated Carrying Capacity: Measuring the Natural Capital Requirements of the Human Economy, in: A. M. jannson et al. (Eds) Investing in Natural Capital: The Ecological Economics Approach to Sustainability Washington, Island Press.

Renner, M. (1992) Budgeting for Disarmament: The Costs of War and Peace (Worldwatch Paper № 122) Washington DC, Worldwatch Institute.

Repetto, R., Dower R et al. (1992) Green Fees: How a Tax Shift Can Work for the Environment and the Economy Washington, DC, World Resources Institute.

Rifkin, J. (1995) The Ens of Work: The Decline of the Global Labor Force and the Dawn of the Post-Market Era New York, Putnam.

Ripl, W. (1994) Management of Water Cycle and Energy Flow for Ecosystem Control: The Energy-Transport-Reaction (ENT) Model Amsterdam.

RMI (Rocky Mountain Institute) (1994) Water Efficiency: A Resource for Utility Manager, Community Planners and Other Decisionmakers, (in cooperation with US EPA) 4th ed, November, Snowmass, CO. — (1995) A Promer on Sustainable Building RMI Publ no D95-2.

Romm, J. J. (1994) Lean and Clean Management: How to Boost Profits and Productivity by Reducting Pollution New York, Kodansha International.

Romm, J. J. and Browning W. D. (1994) Greening the Building and the Bottom Line: Increasing Productivity through Energy-Efficient Desing Snowmass, CO, RMI Pubbi D4-27.

Scherhorn, G. (1994) Die Untersattlichkeit der Bedurfhisse and der kalte Stern der Knapphait, in: B. Biervert and M. Held (Eds) das Naturverstandnis der Okonomik Frankfutr; see also: G. Scherhorn (1994) Egoismus oder Autonomie: Uber die Beschranktheit des Eigennutzprinzips, in: T. L. Heck (Ed) Das Prinzip Egoismis Tubingen, Nous Verlag.

Schmidheiny, D. With the Business Council for Sustainable Development (1992) Changing Course: A Global Perspective on Development and the Environment Cambridge MA, MIT Press.

Schnidt-Bleek, F. (1994) Carnoules Declaration of the Factor Ten Club, Wuppertal Institute.

Shiva, V. (1992) Staying Alive Women, Ecology and Development London, Zed Books.

Stahel, W. and Gomringen E. (1993) (International Design Forum/IFG) Gemeinsam nutzen statt einzeln verbrauchen Giessen, Anabas Verlag.

Third World Network (1995) The Need for Greater Regulation and Control of Genetic Engineering: A Statement by Scientists Concerned about Current Trends in the New Biotechnology Penang, Malaysia, Third World Network.

Tobin, J. (1994) A Tax on International Currency Transactions, in: UNDP (1994) Human Development Report, p. 70.

Tooley, M. J. (1989) Global Sea Levels: Floodwaters Mark Sudden Rise Nature 342, pp. 20–21.

Tsuchiya, H. (1994) Energy Analysis of Daily Activities Energy for Sustainable Development 1, pp. 39–43.

UNDP (1990) Human Development Report New York, UNDP UNDP (1994) Human Development Report New York, UNDP.

Vale, B. and Vale R. (1991) Green Architectire: Design for and Enegy-Conscious future Bullfinch Press, Little Brown, boston, pp. 156–168.

Van Dieren, W. (Ed) (1995) Taking Nature Into Account: A Report to the Club of Rome New York, Springer Verlag. Vester, F. (1995) Crashtest Mobilitat Munich, Heyne.

WCED (World Commission on Environment and Development) (1987) Our Common Future (The Brundtland Report) Oxford, OUP.

Weizsacker, C. von and Weizsacker E. U. von (1978) Recht auf Eigenarbeit statt Pflicht zum Wachstum Scheidewege 9, pp. 221–234.

Weizsacker, E. U. von and Jesinghaus J. (1992) Ecological Tax Reform London, Zed Books.

Weizsacker, E. U. von (1994) Earth Politics London, Zed Books. Weterings, R. and Opschoor J. B. (1992) The Ecocapacity as a Challenge to Thechnological Development Rijswijk.

Wilson, E. (1992) The Diversity of Life Cambridge MA, Belknap Press.

World Energy Counil (1993) Energy for Tomorrow's World: The Realities, the Real Potions and the Agenda for Achievement london, Kogan Page.

Worldwatch Institute see Brown, Lester (Ed).

Wuppertal Institute (1995) Towards Sustainable Europe Luton, Friend of the Earth.

Yergin, D. (1991) The Prize: The Epic Quest for Oil, Money and Power London, Simon and Schuster.

Young, J. E. (1992) Mining the Earth Worldwatch Paper no 109 Washington, Wordwatch Institute.

Примечания:

4

Игра слов: consumption одновременно переводится как «потребление» и как «чахотка». — Прим. перев.

40

Системный эффект кооперативного взаимодействия, кратко выражаемый афористическим определением «целое больше суммы своих частей». — Прим. Перев.