В ноябре 1932 г. В.Г. Грабин был назначен заместителем начальника Главного конструкторского бюро № 38 (ГКБ-38) завода № 32 в деревне Подлипки. Я здесь указываю дату по послужному списку Грабина, сам же он пишет в воспоминаниях, что это произошло в начале 1932 г. К этому времени наш герой успел обзавестись семьей. Его первой женой стала Валентина Васильевна Чекнева. В 1932 г. у Грабина родился сын Василий, а в 1939 г. — Борис. Интересно, что в своих воспоминаниях Василий Гаврилович ни разу не упоминает о своей первой семье.
В ГКБ-38 оказались специалисты из КБ-1 и КБ-2 Наркомата тяжелой промышленности. Грабин писал:
«ГКБ-38 вобрало в себя кадры и опыт двух КБ. Придавая особое значение созданию первоклассной артиллерии, Наркомтяжпром построил для ГКБ-38 специальное здание, а при нем — завод для изготовления опытных образцов и опытных серий. Решение о создании ГКБ с заводом было совершенно правильное и прогрессивное. Подобного проектно-исследовательского и производственного комплекса в нашей стране еще не было. Появление его обеспечивало все условия для создания высококачественных и перспективных артиллерийских систем по отечественным схемам. Проектирование и изготовление опытных образцов в одном месте обеспечивало и резкое сокращение сроков создания орудий.
ГКБ-38 превосходило другие КБ, проектирующие полевую артиллерию, как по квалификации, так и по количеству конструкторов; в ГКБ-38 конструкторов было больше, чем во всех других, вместе взятых. Словом, был создан думающий и работающий центр, на который возлагалась научно-исследовательская работа, а также изучение проектов, сделанных другими КБ. Для этого при ГКБ-38 был создан совет, в который входили и работники других КБ: начальники, их заместители, ведущие конструкторы. Если совет давал проекту отрицательную оценку, то этот проект мог быть представлен на рассмотрение Артиллерийского управления только после его переработки.
Оборудованием опытный завод оснастили первоклассным. Когда мы начали размещаться в инженерно-конструкторском корпусе, строители еще не все в нем закончили, но то, что сдали, сделали хорошо. Комнаты для конструкторов — просторные, светлые и нешумные. Механосборочный цех, лабораторный корпус, все остальные цехи и службы стояли среди хвойного леса, настолько густого, что из окон КБ мы их даже не видели. На заводской площадке была масса грибов, ягод.
На новом месте конструкторы сразу, без раскачки взялись за дело. Настроение у всех бодрое, все были довольны прекрасными условиями, созданными для творческого труда.
Начало свою жизнь ГКБ-38 в 1933 г. с доработки опытного образца 122-мм корпусной пушки А-19, спроектированной в 1931 г. в КБ-1, и с изготовления рабочих чертежей для валового производства этой пушки. Кроме того, была создана 152-мм мощная пушка образца 1910/34 г. Рабочие чертежи передали на заводы валового производства.
В конце 1933 г. ГКБ-38 готовилось к большому объему работ, но...
Здесь необходим небольшой экскурс в историю»*.
Ну, раз сам Грабин требует экскурса в историю, придется его сделать. Начнем с мелкого уточнения насчет «мощной» 152-мм пушки обр. 1910/34 г. Действительно, в ГКБ-38 ствол 152-мм пушки Шнейдера обр. 1910 г., снабженного в 1930 г. дульным тормозом, наложили на лафет 122-мм пушки обр. 1931 г. По-настоящему мощной пушку назвать трудно, поскольку длина ее ствола без дульного тормоза составляла 29 калибров. И кстати, во многих документах того времени ее именовали 152-мм гаубицей обр. 1934 г. Лафет этой системы имел ряд существенных конструктивных недостатков. Поэтому в 1935—1936 гг. конструкторы Пермского завода провели его модернизацию. Новая система 22 сентября 1939 г. была принята на вооружение под названием «152-мм гаубица-пушка обр. 1937 г.» (заводской индекс МЛ-20). МЛ-20 находилась в крупносерийном производстве с 1937 по 1946 г. включительно.
Но МЛ-20 — всего лишь повод для рассказа о новых дивизионных пушках. В середине 20-х гг. руководство РККА приняло решение о модернизации 76-мм пушки обр. 1902 г. Основной целью было увеличение дальности стрельбы. Задача вроде бы насущная, но технический уровень тогдашнего руководства был невысок. Казалось бы, очевидно, что наиболее эффективный способ увеличить дальность стрельбы, — это увеличить калибр орудия и соответственно вес снаряда. При большом весе снаряда уменьшится рассеивание и увеличится вес взрывчатки в нем. А ведь фугасное действие 76-мм снаряда очень мало. Как помнит читатель, 76-мм пушки проектировались только под шрапнель. Уже упоминавшийся профессор Дурляхов еще в 1923 г. предлагал увеличить калибр дивизионной пушки до 85 мм.
В 1914—1917 гг. русскими заводами было изготовлено 54 млн 76-мм выстрелов, в том числе 26 млн шрапнели и 28 млн гранат. Кроме того, около 13 млн 76-мм выстрелов было доставлено из-за границы. Этих запасов нашей артиллерии не удалось расстрелять ни в Первую мировую, ни в Гражданскую войны, и даже после Великой Отечественной
* Грабин В.Г. Оружие победы. С. 49—50.
войны на складах остались довольно солидные запасы 76-мм выстрелов дореволюционного изготовления.
Посему начальствующие «дилетанты» попытались увеличить дальность дивизионных орудий, не меняя калибра орудий и даже оставив в неприкосновенности гильзу 76-мм пушки обр. 1900 г.
Какие же предлагались пути? Ну, гильза рассчитана с запасом, и можно немного увеличить заряд — с 0,9 кг до 1,08 кг, — больше никак не поместится. Далее, можно улучшить аэродинамическую форму снаряда, и это сделали. Можно увеличить угол возвышения орудия. Так, граната весом 6,5 кг при начальной скорости 588 м/с летела на 6200 м при угле +16°, а при угле +30° — на 8540 м. Но при дальнейшем увеличении угла возвышения дальность почти не увеличивалась: так, при +40° дальность составляла 8760 м, т. е. увеличивалась всего на 220 м, при этом резко увеличивалось среднее отклонение снаряда (по дальности и боковое). Наконец, последним средством было увеличение длины ствола с 30 калибров до 40 и даже до 50 калибров. Дальность возрастала незначительно, зато увеличивался вес пушки, а главное, резко ухудшались маневренность и проходимость.
Использовав все упомянутые средства, добились при стрельбе гранатой «дальнобойной формы» под углом 45° из ствола длиной 50 калибров дальности 14 км. А что проку? Наблюдать за разрывами 76-мм слабых гранат на такой дистанции наземному наблюдателю невозможно. Даже с самолета с высоты 3—4 км разрывов 76-мм гранат не видно, а спускаться ниже разведчику считалось опасным из-за зенитного огня. И конечно, к негативным результатам следовало отнести огромное рассеивание.
Стоит сказать и еще об одной «фантазии» — полигональных снарядах. Это снаряды в сечении представляют собой правильный многоугольник, и такое же сечение имеет ствол пушки. При стрельбе полигональными снарядами можно существенно увеличить вес снаряда и дальность его полета. В СССР с 1928 по 1938 г. испытывали полигональные пушки почти всех калибров от 76 мм до 356 мм, в том числе и дивизионную пушку. В 1930—1932 гг. была переделана в полигональную 76-мм пушка обр. 1902 г. Канал ее имел 10 граней, калибр (диаметр вписанной окружности) был 78 мм. Гильза осталась прежней, соединение каморы с гранями — коническое. В 1932 г. при стрельбе полигональным снарядом П-1 весом 9,2 кг достигнута дальность 12 850 м, а снарядом П-3 весом 11,43 кг — 11 700 м.
Однако технология изготовления полигональных снарядов была очень сложна. Заряжать орудие таким снарядом было долго, и расчет должен был состоять буквально из виртуозов. Чтобы получить выгоду в весе, надо сделать длинный полигональный снаряд, но при длине около 6 калибров снаряды давали большое рассеивание, а при длине
7 калибров вопреки всем расчетам кувыркались в полете. Конечно, в артиллерии, как и в других областях техники, все идет методом проб и ошибок, но все эти выводы по полигональным орудиям были сделаны еще в конце 60-х гг. XIX в., после длительных опытов с полигональными пушками в России и за рубежом — достаточно было почитать Артиллерийский журнал за 1865—1870 гг. В конце концов в
1937 г. был составлен перечень проведенных работ по полигональным артсистемам за 10 лет и приведены полученные результаты. Отчет был направлен в ГАУ, а копия — в НКВД. Чем кончилось дело для дилетантов-полигональщиков — нетрудно предугадать.
В 1931 г. была принята на вооружение 76-мм полевая пушка обр. 1902/30 г. Модернизацию трехдюймовки на Пермском заводе провела группа конструкторов под руководством В.Н. Сидоренко. Суть модернизации заключалась в удлинении ствола с 30 до 40 калибров и увеличении угла возвышения с 16 до 37°. Пушка стреляла 6,5-кг дальнобойным снарядом ОФ-350 на дальность 13 170 м. Кстати, дальше увеличивать угол возвышения для калибра 76 мм было бесполезно: при угле +45° дальность составляла 13 290 м. Казалось бы, на этом пора остановиться и заняться теми типами артсистем, где сложилось катастрофическое положение — полковыми и дивизионными мортирами, зенитными автоматами, орудиями большой и особой мощности.
Но «дилетантов» понесло дальше — получить пушку со стволом длиной 50 калибров! Кстати, увеличение дальности стрельбы дальнобойным снарядом ОФ-350 при угле 45° при переходе с 40- на 50-калиберный ствол составляет всего 310 м. Конструкторы в ответ на приказ «дилетантов» взяли под козырек и, не мудрствуя лукаво, наложили 76-мм ствол длиной в 50 калибров с каморой пушки обр. 1902 г. на лафет 122-мм гаубицы обр. 1910/30 г. Получилась довольно тяжелая для дивизии артиллерийская система с весом в боевом положении 1600 кг, а в походном — 2400 кг.
Тем не менее 23 сентября 1933 г. Тухачевский распорядился, учитывая недостаточную дальнобойность 76-мм пушки обр. 1902/30 г., впредь до окончания разработки новой дивизионной универсальной пушки произвести довооружение дивизий РККА дальнобойной 76-мм пушкой обр. 1933 г., для чего поставить производство этой системы на заводе «Новое Сормово», скооперировав его с ПМЗ (Пермским заводом).
А теперь придется запомнить несколько цифр, без которых нельзя понять ни этой книги, ни воспоминаний В.Г. Грабина.
К 1933 г. в советской артиллерии создаются дивизионные пушки с тремя типами баллистики:
а) длиной 30 калибров (76-мм пушки обр. 1902 г., часть 76-мм пушек обр. 1902/30 г., танковые пушки П-11 и Ф-32, казематные пушки JI-17 и др.);
б) длиной в 40 калибров (среди них часть 76-мм пушек обр. 1902/30 г., 76-мм пушки УСВ, 76-мм пушки ЗИС-З, танковые пушки Ф-34, Л-15 и Д-56Т);
в) длиной в 50 калибров (76-мм дивизионные пушки обр. 1933 г., 76-мм дивизионные пушки Ф-22 и некоторые опытные системы).
Вот и все, если не считать 76-мм зенитных пушек обр. 1915/28 г. и обр. 1931 г., у которых была своя баллистика.
Все перечисленные пушки имели одну и ту же гильзу образца 1900 г., одну и ту же глубину нарезки, одну и ту же камору и, естественно, один и тот же боеприпас.
Соответственно все разговоры, что кто-то придумал новую баллистику, более мощные пуши и т. п., есть не более чем попытка ввести в заблуждение неспециалиста. В 30—40-е гг.
В.Г. Грабин, И.А. Маханов, В.Н. Сидоренко и другие конструкторы создавали новые дульные тормоза, затворы, лафеты, но не трогали святая святых — баллистику.
Но «дилетанты» не ограничились и длинным 50-кали-берным стволом — они пошли еще дальше. Еще в 1927 г. на подмосковном полигоне в Кунцеве Тухачевский выдвинул «гениальную» идею — совместить 76-мм полковую пушку обр. 1927 г. с зенитной. Но косные старые военпреды «не поняли» Тухачевского, и он на время умолк.
И вот на радость маршалу в 1931 г. в открытой прессе США и Англии появились материалы о создании в этих странах универсальных (дивизионно-зенитных) пушек. Было ли это глупостью военного руководства этих государств или умышленной дезинформацией, выяснить сейчас сложно, да и вряд ли нужно. Во всяком случае, руководство РККА не имело данных ни об испытаниях этих орудий, ни о начале их серийного производства за рубежом.
В то же время с 1917 по 1933 г. боевые самолеты всех стран непрерывно совершенствовались. Скорость полета возросла в несколько раз. Существенно улучшилась маневренность и живучесть машин. Палить по самолетам 30-х гг. из трехдюймовки можно было лишь для морального самоуспокоения.
Основным врагом полевых войск стал не высотный бомбардировщик, поскольку при бомбежке вражеских окопов около трети бомб за счет рассеивания попадает на свои окопы, а низколетящий штурмовик или пикирующий бомбардировщик. Для ПВО на поле боя идеальным средством являлась зенитная автоматическая пушка калибра 20—37 мм на двухколесном ходу, например немецкие 2-см Flak и 3,7-см Flak и наши послевоенные ЭУ-23. А войсковые тылы, города, заводы и т. д. должны охраняться как зенитными автоматами, так и специальными зенитными орудиями калибра 76-мм и выше. Поэтому ни на фронте, ни в тылу нужды в универсальных пушках не было.
Но Тухачевский заупрямился, как в случае с полигональными снарядами, динамореактивными пушками Курчевского и т. п. Срочно были разработаны тактико-технические требования на универсальную пушку с круговым обстрелом и полууниверсальную без кругового обстрела. Последняя предназначалась «для ведения заградительного огня».
По приказам Тухачевского и Орджоникидзе проектированием 76-мм универсальных и полууниверсальных пушек были заняты все артиллерийские КБ Советского Союза. В КБ завода «Красный путиловец» были разработаны универсальные пушки Л-1 и Л-2 и полууниверсальная Л-4, а завод изготовил их опытные образцы. В КБ завода № 8 были спроектированы полууниверсальные пушки 25К, 31К и 32К, а также были изготовлены их опытные образцы.
Не обошла сия напасть и ГКБ-38. Грабин писал:
«Проектирование универсальной дивизионной пушки — ей присвоили индекс А-52 — поручили отделу ГКБ-38, которым руководил С.Е. Рыковсков. Конструктивная схема А-52 была принята по типу зенитной полуавтоматической пушки образца 1931 г., состоявшей в то время на вооружении Красной Армии. Однако универсальная пушка уступала зенитной по баллистике [из-за гильзы обр. 1900 г. — А. Ш.]\ начальная скорость снаряда у нее была меньше, а значит, меньше была и мощность. По весу, степени конструктивной и производственной сложности они были почти равноценны, прямо сказать — очень сложные. Обе в случае необходимости могли вести борьбу с танками, а для выполнения других задач дивизионные пушки были малопригодны ввиду своего большого веса и огромных габаритов. Короче говоря, новая дивизионная универсальная пушка по своим зенитным качествам обещала быть хуже специальной зенитной, а как дивизионная — значительно хуже и дороже специальной дивизионной.
Проектирование полууниверсальной дивизионной пушки — индекс А-51 — было поручено отделу, руководимому мной. Эта пушка предназначалась для ограниченной борьбы с зенитными целями (заградительный огонь), для борьбы с танками и решения всех остальных задач специальной дивизионной пушки.
В то время на вооружении Красной Армии находилась 76-миллиметровая трехдюймовка Путиловского завода. Ожидалось, что полууниверсальная пушка будет мощнее ее, но зато и тяжелее на целых 650 кг. Последнее имело огромное значение для орудийного расчета, которому пришлось бы ее перекатывать. А если в бою часть расчета выйдет из строя,
катить две тонны по неровной местности может оказаться и вовсе непосильным для оставшихся.
Кроме того, военные товарищи в лице нашего заказчика настаивали на том, чтобы полууниверсальная пушка имела поддон — специальный агрегат, при выстреле связывающий пушку с грунтом. Во время перевозки пушки он должен был находиться под станиной. При переходе из походного положения в боевое его нужно быстро снять, опустить на грунт, накатить на поддон орудие, и только после этого можно вести стрельбу. Поддон сулил стать большой обузой для орудийного расчета. Не было гарантии, что при перевозке, когда коням, как это бывает, приходится преодолевать и бугры и канавы, пушка придет на позицию без поддона, т. е. фактически не способной стрелять.
Стоимость полууниверсальной пушки обещала быть значительно дороже специальной. Те преимущества, которые ей предписывались тактико-техническими требованиями, никак не искупали ее явных недостатков.
Не один я, многие конструкторы видели всю нелепость, больше того, вредность затей сторонников универсальности и полууниверсальности. Мы хорошо понимали, что нужна специальная, легкая, простая, дешевая и надежная 76-миллиметровая дивизионная пушка. Но ГКБ-38 было обязано выполнять заказы Артиллерийского управления. Пришлось нам разрабатывать проекты и всю техническую документацию для изготовления опытных образцов универсальной и полууниверсальных пушек»*.
Разработчик пушки ГКБ-38 не имел своей производственной базы, а потому изготовление опытного образца пушки А-51 было поручено заводу № 92. Образец был закончен в середине 1934 г., и ему не поленились присвоить заводской индекс Ф-20.
Универсальная же пушка А-52 была изготовлена в августе 1934 г. на заводе № 8, но, насколько известно, подлипковцы ей своего индекса не присваивали. Заводские испытания А-52 были проведены 24—25 августа 1934 г., а 21 января 1935 г. пушка А-52 вместе с передком была отправлена на полигонные испытания на НИАП.
В конце 1933 г., когда инженеры ГКБ-38 уже заканчивали проектирование А-52 и А-51, грянул гром. Предоставим слово В.Г. Грабину: «...директор завода Х.В. Давыдов (ему подчинялось и наше КБ) пригласил к себе весь руководящий состав и объявил приказ начальника ВОАО, в котором говорилось, что ГКБ-38 ликвидируется и что все здания и сооружения следует передать конструкторскому бюро, которое занимается созданием пушек, основанных на динамореактивном принципе (ДРП).
Не сразу опомнились мы от столь сильного и внезапно нанесенного удара. Не верилось, что одним махом поставлен крест на всем сделанном для подготовки своих, советских конструкторских кадров. Время-то было какое!»*
Упомянув о приходе к власти фашистов в Германии, В.Г. Грабин продолжает:
«В такой обстановке, когда надо было всемерно укреплять оборону страны, разом уничтожается думающий и работающий научно-конструкторский центр по классической артиллерии! Конструкторам, инженерам, техникам предоставлялось право заняться «самоопределением», т. е. устраиваться на работу в любой отрасли промышленности. Этим подчеркивалось пренебрежение к ствольной артиллерии, безоговорочное предпочтение ей артиллерии динамореактивной, поклонники которой считали, что динамореактивная не только имеет право на то, чтобы занять видное место в системе вооружений — такая позиция была бы вполне правильной, — но что она должна вытеснить собой классическую артиллерию.
Между тем динамореактивный принцип, имеющий ряд преимуществ для орудий одного типа, вовсе не годился для других, например для танковых, казематных, противотанковых, дивизионных пушек, для полуавтоматических и автоматических зенитных и т. д. Нельзя ударяться в крайности. Необдуманно бросившись в одну сторону, можно потерять очень многое. Чтобы развивать динамореактивную артиллерию, совсем не требовалось закрывать ГКБ-38. Его помещения и сооружения для КБ динамореактивных пушек были непомерно велики. Работавшее при одном из заводов, это КБ находилось в очень хороших условиях, внимание оказывалось ему большое. Но авторы приказа спе
* Грабин В.Г. Оружие победы. С. 53.
шили. Срок на ликвидацию ГКБ-38 дали очень короткий. Почему?..
...После прошедшего оцепенения вдруг заговорили все разом:
— Если этот приказ не отменят, тогда...
— Сейчас трудно даже представить себе, какие могут быть последствия!..
Страсти кипели.
В тот же день мы с директором поехали в Орудийноарсенальное объединение НКТП. Нас принял Будняк.
— Много я сил положил, отстаивая ГКБ-38, но их у меня не хватило, — сказал он. — Придется передавать, но об этом еще пожалеют.
Тут же все вместе мы составили письмо на имя М.Н. Тухачевского, занимавшего в то время пост начальника Вооружения Красной Армии: “Совершается ошибка... Просим помочь исправить ее”.
С этим письмом я поехал к начальнику Вооружения, но его не застал. Долго ждал в приемной, так и не дождался, оставил пакет дежурному адъютанту.
На другой день приехал снова. Узнал, что письмо Тухачевский читал, но никакой резолюции не наложил...»14
Грабин писал о Тухачевском: «И вот теперь этот эрудированный, высокообразованный в военном отношении человек не возражает против того, что классическую артиллерию пытаются заменить динамореактивной. “Что же это такое? — думал я. — Случайность? Или кто-то сбил его с толку? Я был уверен, что эта ошибка будет исправлена”»15.
Примечания:
2
Семенов С. Ликвидация антисоветского Кронштадтского мятежа 1921 г. М., 1973.
