• Главная
• Контакты
• Нашёл ошибку
• Прислать материал
• Добавить в избранное

После гибели К.П. Воскобойника его место занял Б.В. Каминский, сосредоточивший в своих руках всю власть на территории Локотского самоуправления. Основной задачей нового бургомистра стала оборона района от партизан, тем более что народные мстители продолжали наращивать свою активность.

Так, утром 2 февраля 1942 г. подчиненные А.Н. Сабурову отряды ворвались в Трубчевск. В городе находился полицейский гарнизон общей численностью до 300 человек. Нападению предшествовала достаточно тщательная — с учетом опыта по налету на Локоть — подготовка: партизаны во главе с чекистом Владимиром Морозовым «распропагандировали» около 40 коллаборационистов, которые должны были в решающий момент штурма перейти на сторону лесных солдат, ударив в спину своим сослуживцам. Это должно было обеспечить успех операции. Однако за два дня до нападения на Трубчевск вся эта группа полицейских была разоблачена и арестована. Несмотря на это, в назначенный день, в 7 часов утра, советские патриоты вошли в город одновременно с трех сторон. Завязались кровопролитные бои, в ходе которых партизанам удалось уничтожить вещевой склад, разгромить немецкий госпиталь, захватить в плен 17 полицейских, в том числе трубчевского бургомистра Павлова, и взять богатые трофеи (3 пулемета, 60 винтовок, 5 тонн хлеба, 15 тонн зерна и 60 лошадей). Утром 3 февраля народные мстители покинули Трубчевск, так как на помощь оборонявшемуся гарнизону было выслано значительное — включая артиллерию и танки — подкрепление из Почепа[103].

9 февраля 1942 г. Каминский обратился к партизанам с призывом прекратить кровопролитие и выйти из леса, чтобы «взяться за мирный труд». Главными врагами русского народа, в том числе и самих рядовых партизан, назывались коммунисты: «Эти гады типа Капралова, Арсенова, Мирошина и др., еще в мирное время пили русскую благородную кровь. Это они и подобные им гады, довели русский народ до нищеты и голода, это они, и подобные им подлецы, десятки миллионов русских людей отправили в концлагеря, где эти мученики и умирали. Не один десяток миллионов женщин и детей оставили без крова и пищи. А эти псы пировали на этих трупах зверски замученных людей. Они, во главе со своим кровожадным кретином Сталиным, кричали о хорошей жизни, ибо они жили, а народ бедствовал. Пора кончить проливать кровь…» Приказ оканчивался обещанием сохранения жизни и благополучия тем партизанам, которые перейдут на сторону новой власти[104].

Помимо пропагандистских мероприятий Каминский предпринял шаги для усиления своих вооруженных формирований. Ему удалось добиться от немецкого командования разрешения о мобилизации в «народную милицию» граждан от 17 до 30 лет, проживавших в Навлинском, Суземском, Комаричском, Севском и Дмитриевском районах. Немецкие оккупационные органы быстро дали свое согласие, поскольку для этого были формальные основания: Главное командование сухопутных войск (ОКХ) приказом первого квартирмейстера Генерального штаба генерал–лейтенанта Фридриха Паулюса от 9 января 1942 г. уполномочило командование групп армий формировать в необходимом количестве вспомогательные охранные части из военнопленных и жителей оккупированных областей, враждебно относящихся к советской власти.

Призыв проводился в несколько этапов и контролировался мобилизационным отделом Локотской администрации (начальник — бывший лейтенант РККА Г.Н. Балашов). Призывные комиссии работали не только в сельской местности, но также в лагерях для военнопленных, находившихся под юрисдикцией органов тылового обеспечения группы армий «Центр»[105].

Начальник УНКВД по Орловской области К.Ф. Фирсанов в своих мемуарах писал: «Кое–кто из военнослужащих, потеряв надежду вырваться из окружения, осел в селах, надеясь отсидеться. Но отсидеться в темных углах им не удалось: фашисты насильно мобилизовали их в полицию и в другие карательные органы»[106]. Публицист М.В. Рябоконь также пишет о насильственном характере мобилизационных мероприятий, которые сопровождались якобы «жестокими репрессивными мерами по отношению как к уклонившимся от предательской службы рекрутам, так и их родственникам, которых объявляли заложниками»[107]. Вместе с тем эта информация по–иному звучит в чекистских документах времен войны.

Так, начальник особого отдела НКВД Центрального фронта комиссар госбезопасности 3–го ранга Л.Ф. Цанава в докладной записке на имя Л.П. Берии от 20 марта 1943 г. сообщал: «Формирование полицейских батальонов, проводимое Каминским и Балашовым, до второй половины 1942 г. было основано на принципа добровольчества. Контингентом для вербовки служили изменники Родины из числа военнопленных, дезертиры Красной армии, оставшиеся на оккупированной территории, и лица, проявлявшие недовольство Советской властью»[108].

Уже в феврале 1942 г. эти мероприятия принесли щедрые плоды. Под ружье в «народную милицию» было поставлено свыше 1200 человек, сформировано три батальона[109]. Милицейские подразделения были расквартированы в Локте, на хуторе Холмецкий, в деревне Красный Колодец[110] (хутор Владимирский) и некоторых других населенных пунктах. В марте 1942 г. был сформирован 4–й батальон, а численность «народной милиции» достигла 1650 человек[111].

Значительно усилив вооруженные формирования автономии, Каминский принял решение разгромить брасовский партизанский отряд «За Родину». В ходе увенчавшейся успехом операции против 100–130 подчиненных В.А. Капралова действовало 160 милиционеров и 60 военнослужащих вермахта.

Надо отметить, что к началу весны 1942 г. в условиях фактического отсутствия оккупационных войск на юге Брянщины сформировался так называемый «партизанский край», территория которого, по утверждению ряда авторов, простиралась с севера на юг до 140 км, с запада на восток до 100 км. Некоторые источники называют и «пограничные пункты» этой «партизанской республики»: на севере — в трех километрах южнее железной дороги Брянск – Гомель, на востоке — в трех километрах западнее железной дороги Брянск — Навля и далее по рубежу населенных пунктов Борщево, Шемякино, Игрицкое, Голицыно. На юге — по рубежу населенных пунктов Избичня, Чемлыж, Полевые Новоселки, Голубовка, Знобь, Собичи. На западе — по рубежу населенных пунктов Сосновое Болото, Выползово, Радутино, Бороденка, Глыбочка, Васильевка[112]. Исследователь В. Пережогин утверждает, что к февралю 1942 г. отряды под командованием А.Н. Сабурова и З.А. Богатыря, насчитывавшие 1800 человек, контролировали Выгоничский, Навлинский, Суземский, Трубчевский и Брасовский районы[113]. Разумеется, эту сентенцию нельзя назвать обоснованной (по крайней мере, Брасовский район партизаны не контролировали никогда), однако, в любом случае, практически на всей территории будущего Локотского автономного округа в указанный период находились народные мстители, не дававшие покоя оккупантам и их пособникам.

С началом весны ситуация начала резко меняться. Не желая мириться с существованием внушительной партизанской зоны, от которой исходила прямая угроза коммуникациям, оккупанты в условиях подготовки к наступлению на южном участке фронта предприняли энергичные меры. В конце февраля на Брянщине была создана мощная группировка войск, в которую вошли главным образом венгерские соединения (102–я, 105–я, 108–я дивизии, составлявшие 8–й армейский корпус), различные коллаборационистские формирования (в том числе и «народная милиция» Каминского), некоторые немецкие части и подразделения, общей численностью до 50 тысяч человек.

В марте 1942 г. был нанесен мощный удар по отрядам С.А. Ковпака, которые в итоге отошли в Хинельские леса. Во второй половине марта партизаны были выбиты и отсюда. К концу марта войска оккупантов и коллаборационистов сосредоточились в районе Середина–Буда, Севск, хутор Михайловский, и начали наступление против партизанских отрядов и «групп самообороны» Суземского района, заняв ряд населенных пунктов[114].

Один из украинских партизанских командиров — М.И. Наумов — после войны вспоминал об этих событиях: «Ушли мы из Хинельских лесов, гонимые силой, превосходящей нашу по меньшей мере раз в двадцать. И вот мы снова в Брянском лесу. Продовольственных запасов здесь не было никаких, — нам нечем было питаться… Выходы из Брянского леса на юг и восток в… районы Сумской и Курской областей оказались запертыми. Юго–восточные подступы к лесам обложила осадная фашистская армия. Пятьдесят тысяч салашистских солдат и офицеров (так в тексте; на самом деле Ф. Салаши стал фашистским диктатором Венгрии в 1944 г. — Примеч. авт.) сидели в подлесных селах, обращенных ими в опорные пункты обороны. Самолеты противника сбрасывали бомбы. Артиллерия обстреливала поля и лесные опушки… Вокруг партизанского края создавалась так называемая зона опустошения, зона голода»[115].

Успешные действия подразделений «народной милиции» позволили оккупантам передать в марте 1942 г. Суземский и Навлинский районы в подчинение бургомистра Локотского района. Однако народные мстители в этом регионе не собирались прекращать сопротивление. Еще 21 февраля состоял ось совещание представителей партизанских отрядов юга Брянщины, на котором Д.В. Емлютин приказал активизировать деятельность народных мстителей по расширению «партизанского края».

Поскольку, как уже говорилось, оккупанты опередили лесных солдат и сами начали наступление, деятельность партизан стала приобретать локальный характер. Важное место в борьбе советских патриотов против Локотской автономии занимают боевые действия весной 1942 г. в районе деревень Тарасовка и Шемякино (Брасовский район), в которых дислоцировались внушительные гарнизоны «народной милиции» (оттуда периодически начинались антипартизанские операции). Брянский чекист М.А. Забельский после войны вспоминал: «Под носом у партизан… в деревнях Шемякино и Тарасовке вольготно жилось более чем ста пятидесяти полицейским. Полиция ухитрилась собрать все оружие и боеприпасы, оставленные нашими воинскими частями при отходе, и перетащила в свои деревни»[116].

Деревни Тарасовка и Шемякино. С послевоенной карты

Первая попытка штурма деревень имела место 1 марта. В налете участвовали отряды «За власть Советов», имени Сталина, «За Родину» и «Большевик». В бою было убито 24 коллаборациониста, 20 — захвачено в плен. Потери партизан составили (по советским сведениям) семь человек убитыми и 12 — раненными. После этого Тарасовский и Шемякинский гарнизоны были значительно усилены: в том же месяце здесь дислоцировалось уже 400 «каминцев», были оборудованы доты, траншеи, минные поля, проволочные заграждения. Неудивительно, что последовавшие две попытки штурма партизанами деревень закончились провалом и привели к большим потерям[117].

Было решено провести мероприятия по разложению гарнизонов изнутри. Эту работу направляли опытные чекисты В.А. Засухин и А.И. Кугучев. Их агентам удалось завербовать старосту деревни Шемякино Машурова, командира местного гарнизона — бывшего военнопленного Владимира Попова, а также коменданта В.П. Неплоха, А.Г. Вдовенкова, П.С. Агеева и М. Вроцкого[118]. Кроме того, в Тарасовку и Шемякино была направлена разведчица Мария Кулакова, не без участия которой в гарнизонах к концу апреля была сформирована сильная подпольная группа во главе с неким Гапеенковым.

В ночь на 1 мая 1942 г. штурмовая группа в составе отрядов «За власть Советов» и «Большевик» под командованием Дорофеева предприняла очередной штурм деревень, увенчавшийся на этот раз успехом, поскольку действия коллаборационистов были парализованы восставшей в этот же момент подпольной группой Гапеенкова[119]. Согласно мемуарам Д.В. Емлютина, в штурме участвовали также отряд имени Калинина и три «группы самообороны»[120]. Чекист В.А. Засухин, видимо занижая действительную численность штурмовой группы, вспоминал: «В ночь на 1 мая, имея пароль и отзыв, которые нам сообщил тов. Машуров, мы небольшой группой, примерно в шестьдесят человек, зашли в эти села, сняли постовых без единого выстрела, обезвредили караульных, а потом начали собирать остальных изменников Родины, в чем нам уже помогали обезоруженные солдаты».[121]

В результате операции партизаны овладели Тарасовкой и Шемякино, захватили 150 пленных (по другим данным — 264), более двадцати 45–мм и 76–мм орудий, 18 станковых пулеметов, 4 миномета, огнемет, 284 винтовки, один танк и другое вооружение и военное имущество[122]. По утверждению пропаганды «каминцев», советские патриоты устроили расправу над милиционерами, их женами и детьми: «Партизаны замучили и расстреляли 115 человек местных жителей, в том числе много женщин и детей, причем половина этих жертв была подвергнута мукам и издевательствам: своим жертвам бандиты сначала отрубали пальцы рук и ног, выкалывали глаза, прокалывали шомполами уши, а через несколько дней совершенно измученных, истекавших кровью, уже полумертвых, расстреливали»[123]. Согласно документам народных мстителей, они казнили 57 полицейских, а мирных жителей никто якобы не трогал[124].

3, 6 и 8 мая части «народной милиции» под командованием заместителя бургомистра Г.Н. Балашова пытались безуспешно штурмовать Тарасовку и Шемякино. Лишь 11 мая при поддержке пяти самолетов и двух бронемашин «каминцы» (около 500 бойцов) освободили деревни, потеряв в боях 30 человек убитыми и раненными. В плен попал командир Кокоревского партизанского отряда В.В. Чечерин, который был приговорен военно–полевым судом к смертной казни. Приговор привел в исполнение командир бронедивизиона капитан Ю.Ф. Самсонов, отрубивший партизану голову саблей. Экзекуция состоялась при большом скоплении жителей села Красный Колодец[125]. «Зверства» партизан были освещены в прессе автономии (15 июля 1942 г. в локотской газете «Голос народа» была опубликована статья «Жуткие тайны Кокоревского леса»).

В. Макаров и В. Христофоров полагают, что казнь жителей Тарасовки и Шемякино устроил сам Каминский, так как все, кто проживал в этих деревнях, перешли на сторону партизан. Бургомистр якобы организовал карательную акцию, расправился с семьями «предателей», а затем, чтобы озлобить народ, провел фальшивое расследование с целью приписать все зверства партизанам[126]. Подобную трактовку событий в принципе исключить нельзя. 31 января 1943 г. «Голос народа» прямо назвал указанные события «предательством Тарасовки и Шемякино»[127]. Однако следует учитывать, что версия Маркарова и Христофорова базируется на протоколе допроса бывшего начальника полиции Михайловского района, а затем командира взвода связи РОНА М. Говядова[128] от 15 августа 1946 г. При этом сам Говядов в Тарасовке и Шемякино не был. Не исключено, что он просто озвучил то, что хотели услышать следователи. Кроме того (и это самое важное) о предполагаемой «расправе» со стороны «каминцев» ничего не пишут в своих воспоминаниях непосредственные участники событий чекисты В. Засухин и М. Забельский. Наконец, было бы наивно полагать, что сами партизаны в условиях смертельной схватки с врагом «не были способны» на жесткие действия (многочисленные факты такого рода подтверждаются донесениями особистов партизанских формирований)[129].

С 10 по 25 мая 1942 г. подразделения «народной милиции» были привлечены к очередной крупной антипартизанской операции оккупантов. Наступление началось на участке хутор Михайловский — Суземка — Алтухово против суземского отряда «3а власть Советов», имени Ворошилова, брасовского «3а Родину», Кокоревского и Алтуховского партизанских отрядов с целью овладеть железной дорогой Навля — хутор Михайловский, восстановить ее и полностью вытеснить народных мстителей из населенных пунктов. Лишив партизан продовольственной базы, оккупанты и коллаборационисты планировали зажать лесных солдат в клещи и уничтожить.

В докладной записке Орловского обкома ВКП(б) и Управления НКВД по Орловской области в ЦК ВКП(б) и НКВД СССР последующие события описывались так: «В результате ожесточенных боев с явно превосходящими силами противника партизаны оставили 20 населенных пунктов… По указанию командующего Брянским фронтом тов. Голикова мы командиру партизанских отрядов тов. Емлютину посоветовали: от боя с явно превосходящими силами противника уклоняться, приняв оборонительную тактику, сохраняя живую силу и вооружение партизан». 21 мая Д.В. Емлютин радировал: «Бой продолжаем, не могу без боя оставлять завоеванные пункты. Нами оставлены: Селечня, Суземка, Негино. Сколоченную армию 18 000 человек бросать нельзя. Враг наступает со всех сторон: 102–я дивизия, 200–я бригада, 135–й полк, мотомехбригада, авиаполк и несколько батальонов. Он требует капитуляции, дал срок до 15. VI рассредоточиться. По истощении сил уйду в леса. Жду помощь»[130]. Формирования «народной милиции» в ходе операции действовали в районе Комаричи — Брасово — Угревище (совместно с 102–й венгерской дивизией), в районе Дубровка — Городище — Крупец, в районе Локоть — Красный Колодец — Холмечь[131]. «Каминцы» захватили три 45–мм и два 76–мм орудия, четыре пулемета «Максим», шесть ротных и два батальонных миномета, много боеприпасов[132].

Командир 102–й венгерской пехотной дивизии бригадный генерал К. Боганьи

Успех сопутствовал «народной милиции» и в боях с навлинскими партизанами: коллаборационистам удалось разбить Глыбоченский, Святовский, Салтановский отряды, а Сидоровский отряд понес тяжелые потери. Эти формирования подчинялись головному отряду «Смерть немецким оккупантам», под началом которого было 11 партизанских отрядов. К моменту, когда на базе отряда «Смерть немецким оккупантам» стала формироваться одноименная бригада, из 11 отрядов, ранее действовавших в Навлинском и Брасовском районах, осталось пять[133]. Командование навлинских партизан тяжело переживало поражения. Только так можно объяснить следующий вопиющий факт: зимой — весной 1942 г. командир отряда «Смерть немецким оккупантам» П.А. Понуровский вместе со своим комиссаром А.В. Суслиным истратили 1500 пудов хлеба, пустив его на самогон. Живя с рядовыми бойцами в одной землянке, за перегородкой, Понуровский и Суслин распивали этот самогон, запрещая пить его своим подчиненным[134].

Итогом успешных действий подчиненных Каминскому формирований стало то, что Локотский район был преобразован в уезд в составе Суземского, Навлинского и Комаричского районов Орловской области, а также Дмитровского района Курской области[135]. Через некоторое время — 19 июля 1942 г. — статус автономии был вновь изменен: командующий 2–й танковой армии генерал–полковник Рудольф Шмидт[136] подписал приказ о реорганизации Локотского уезда в Локотский округ. Эта административная единица включала в себя территории довоенных Брасовского, Комаричского, Суземского, Навлинского, Севского (Орловской области), Михайловского, Дмитровского и Дмитриевского (Курской области) районов, с общей численностью населения 581 тысяч человек (по другим данным — от 700–800 тысяч до 1,7 млн человек[137]).

С этого момента Каминский стал обер–бургомистром округа, и одновременно комбригом, так как вооруженные формирования автономии стали именоваться «бригадой милиции» (к этому времени, по оценке немецкого исследователя Эриха Хессе, численность «народной милиции» достигла 9 тысяч человек[138]). Историк И. Грибков отмечает: « Употреблявшиеся в документах термины "бригада народной милиции" и "народное формирование" юридического наполнения не имели. Юридически "бригада Каминского" не подчинялась никому, а фактическое подчинение начальнику тыла группы армий "Центр" было, во–первых, номинальным, и, во–вторых, постоянно оспаривалось другими силовыми ведомствами Германии». Интересно, что «бригада милиции» была в то время единственным коллаборационистским соединением, которым командовали исключительно русские[139].

Приказ об образовании Локотского округа

Вместе с тем было бы ошибочным считать, что вооруженные формирования Локотской автономии были совершенно независимой от немецкого командования силой: части и подразделения «народной милиции» участвовали во всех без исключения антипартизанских операциях, про водимых гитлеровцами в этом регионе. В ходе боевых действий взводы, роты и батальоны «каминцев» придавались немецким и венгерским частям и соединениям и находились в оперативном подчинении немецкого и венгерского командования[140].

Еще 12 июня 1942 г. венгры совместно с «каминцами» начали наступление из Суземки в направлении района обороны отрядов «За власть Советов», имени Пугачева, комаричских отрядов имени Чкалова и имени Тимошенко, и в результате тяжелых боев заставили народных мстителей отступить за реку Нерусса, в район урочища Красный Двор, Среди погибших партизан были секретарь Комаричского райкома партии Сидоренко и начальник штаба объединенных партизанских отрядов Комаричского района Беляев. Их отряды оказались на территории Суземского района, так как к этому моменту вся территория Комаричского района была очищена от партизан силами частей «народной милиции»[141].

Во второй половине июня 1942 г. тыловые органы 2–й танковой армии приняли решение провести масштабную антипартизанскую операцию «Зеленый дятел» (Grunspecht). Операция проводилась с 19 по 27 июня силами 391–й, 393–й учебно–полевых дивизий вермахта, а также вооруженных формирований Локотского самоуправления при поддержке танков, артиллерии и авиации. Эти силы (численностью до 8 тысяч человек) перед началом операции сосредоточились в районе Красный Колодец — хутор Холмецкий — Шемякино — Тарасовка. В ходе последовавших боев партизаны понесли большие потери. Брянский штаб партизанского движения докладывал Военному совету Западного фронта: «Против такой силы мы устоять не могли, и вынуждены были уйти в лес»[142].

Наряду с военными усилиями руководство Локотской автономии продолжало наращивать пропагандистские мероприятия.

Большой эффективностью характеризовалась практика листовок–обращений к партизанам со стороны их бывших сослуживцев, захваченных в плен или добровольно перешедших на сторону коллаборационистов. Здесь, в частности, следует упомянуть об открытом письме бывшего бойца навлинской бригады «Смерть немецким оккупантам» Николая Смирнова. Последний рассказывал, как партизанские командиры и комиссары отбивают охоту у людей переходить на сторону Каминского, как путем угроз и запугивания они заставляют людей воевать. Под письмом поставили подписи бывшие партизаны Береснев, Пахомов, Кузин, Анисимов, Поляков, Баранова и Ермаков[143].

В несколько другом ключе было построено послание, подписанное И.И. Чистюлиным, П.Л. Платоненко, И.Ф. Ченцовым, Т.С. Сафоновым, Ф.К. Клягиным и И.Н. Капаниным. На этот раз речь шла о том, насколько хорошо живется людям в Локотском округе. Подробно рассказывалось, как и чем питаются население и бойцы милиции, чем они зарабатывают на жизнь, какую помощь оказывают гражданам местные власти. Письмо оканчивалось призывом покинуть отряды «лесных бандитов» и приходить в населенные пункты, где есть русская администрация[144].

Сочетание антипартизанских операций и пропагандистских мероприятий привело к увеличению случаев дезертирства из рядов народных мстителей. Так, только в Суземском районе из партизанских отрядов дезертировало 427 человек, 65 из которых подали заявления о вступлении в «народную милицию»[145]. Аналогичная ситуация сложилась в трубчевских отрядах.

Еще более плачевная обстановка, к сожалению, сложилась в курских партизанских отрядах. У них не было боевого опыта, они представляли собой разрозненные и малочисленные группы, во всех отрядах ощущался недостаток оружия, встречалось немало случаев дезертирства среди личного состава[146]. Летом 1942 г. боевая активность курских партизан оставалась чрезвычайно низкой, а командир Дмитровского партизанского отряда А.К. Кузнецов был даже снят с должности за «проявления трусости»[147]. Железногорский исследователь партизанского движения северо–запада Курской области А. Колесников, характеризуя обстановку, сложившуюся в рядах народных мстителей Михайловского района, пишет: «Нашлись и такие, которые в это тяжелое время не выдержали и покинули отряд»[148].

Германский оккупационный плакат

Командованию курских партизан никак не удавалось изжить в своих отрядах «мародерство, организацию группового пьянства, расстрелы безвинных гражданских лиц»[149]. Отряд имени Ворошилова № 1 покинул пределы Курской области и в дальнейшем действовал в Брянских лесах (на территории Локотского самоуправления). При этом начальник особого отдела отряда Н.Н. Лазунов докладывал командиру партизанских отрядов Брянского направления Д.В. Емлютину, что командир отряда Г.Ф. Покровский «среди командного и рядового состава авторитетом пользуется слабо… Отряд провел несколько боевых операций, но ни командир, ни комиссар ими непосредственно не руководили, а находились на КП и все время спали». Далее следовали обвинения в пьянстве «на глазах у подчиненных»[150].

Все эти факты всерьез обеспокоили партизанское, чекистское и партийное руководство. Начальник штаба партизанского движения при Военном совете Брянского фронта А.П. Матвеев в спецсообщении на имя П.К. Пономаренко (8 августа 1942 г.) сообщал о росте случаев дезертирства и перехода на сторону противника, особенно в трубчевских и суземских отрядах. Матвеев справедливо связывал такое положение с тем, что «противник засылает в массовом масштабе свою агентуру с задачей разложения отрядов и проведения террористической деятельности».

Для борьбы с агентурой Локотской автономии и немецких разведывательных органов (в частности, абвергруппы–107) было создано несколько оперативно–чекистских групп, в партизанские отряды направлены сотрудники НКВД «для разбора позорных фактов» и для того, чтобы «принять на месте все необходимые меры по очищению отрядов от морально и политически разложившихся руководителей отрядов, усилить бдительность в отрядах и повысить их боеспособность»[151].

Суровые оргвыводы сделали и партийцы. Советский исследователь В. Стельмах отмечал: «Бюро Суземского РК ВКП(б) 25 августа 1942 года заслушало на своем заседании вопрос о состоянии партийно–политической работы в парторганизации отряда имени Суворова. Оно вскрыло серьезные недостатки… В отряде имели место случаи дезертирства, пьянства и мародерства. Бюро РК ВКП(б) освободило от работы секретаря парторганизации отряда»[152].

Одновременно с этими мероприятиями чекисты и подпольщики активизировали работу, направленную на террор против руководителей Локотской автономии и разложение личного состава «народной милиции». Штаб партизанского движения Брянского фронта обязал все отряды создать широкую агентурную сеть в коллаборационистских органах и вооруженных формированиях, уделив особое внимание укреплению подполья в Локте, Навле, Севске, хуторе Михайловском, Трубчевске и ряде других населенных пунктов.

Еще в июле 1942 г. во время пребывания Каминского в Комаричском районе на него было организовано покушение. В ходе завязавшейся перестрелки обер–бургомистр был легко ранен. Вероятнее всего, акция была организована чекистами, поскольку партизан в тот момент в районе не было, а комаричские подпольщики в покушении не участвовали.

Во главе подполья Комаричей стоял врач местной больницы Павел Гаврилович Незымаев. Деятельность его организации к лету 1942 г. сводилась к прослушиванию сообщений Совинформбюро, распространению листовок и освобождению от призыва в «народную милицию» лиц, сохранявших лояльность советской власти. Связь с чекистами Незымаев поддерживал через агента Александра Енюкова, подчинявшегося начальнику Навлинского райотдела НКВД А.И. Кугучеву. Очевидно, именно с подачи последнего сразу после покушения на обер–бургомистра Незымаев отправил Каминскому анонимное письмо, в котором сообщил, что действительными виновниками инцидента были командир комаричского вооруженного отряда Масленников, якобы стремившийся занять место главы Локотской автономии, а также начальник штаба одного из батальонов Паршин (согласно другому источнику — Поддуев), следователи Гладков и Третьяков. Провокация увенчалась успехом: через два дня все они были арестованы и расстреляны[153].

Объективности ради следует сказать, что существует и иная версия этого инцидента, согласно которой никакого письма Незымаев Каминскому не направлял, а Поддуев, Гладков и Масленников действительно были агентами НКВД, казненными по приговору военно–полевого суда. Так, Гладков, по утверждению «каминцев», еще при отступлении Красной армии в 1941 г. даже взорвал Лопандинский завод. Такая трактовка содержится в листовке, составленной пропагандистами РОНА осенью 1943 г. на территории Белоруссии и адресованной партизанам[154].

П.Г. Незымаев

После этого Незымаев сумел завербовать командира артиллерийской батареи Георгия Малахова и приказал последнему сдать вооружение партизанам. Когда в октябре 1942 г. народные мстители совершили налет на Шарово, эта операция была осуществлена, при этом сам Малахов, чтобы избежать подозрения, сам ранил себя в ногу (он получил задачу продолжать службу в рядах коллаборационистов). Лесным солдатам досталось одно 76–мм и одно 45–мм орудие, полковой миномет, батальонный миномет, четыре ротных миномета, два станковых пулемета, четыре ручных пулемета, а также боеприпасы[155].

Организация Незымаева закончила свою деятельность 1 ноября 1942 г., когда по доносу начальника штаба 6–го батальона Алексея Кытчина (впоследствии уничтоженного партизанами[156]) руководитель комаричских подпольщиков и восемь его соратников (П.В. Фондющенков, И.И. Стефановский, С.Т. Арсенов, С.М. Драгунов, М.М. Семенцов, С.Е. Егоров, К.П. Никишин, Г.М. Суконцев) были арестованы. За несколько дней до этого Незымаев и Енюков поручили завербованному подпольщиками начальнику штаба двух батальонов «народной милиции» Фондющенкову обеспечить переход на сторону партизан нескольких подразделений вместе с вооружением. Поскольку направленные в лес Стефановский и Семенцов не смогли найти партизан, операция не состоялась, и Незымаев приказал своим подчиненным приступить к индивидуальному террору: убить командира полка В.И. Мозалева (в последующем — командир 4–го батальона РОНА), начальника Юридического отдела Локотской автономии В.В. Тиминского и самого Б.В. Каминского. 7 ноября военно–полевой суд приговорил восьмерых подпольщиков к смертной казни, а Суконцева, видимо активно сотрудничавшего со следствием, — к одному году тюрьмы[157].

Месяцем ранее была разгромлена Брасовская комсомольская подпольная организация имени Щорса. По косвенным данным можно предположить, что она была организована не без участия провокаторов (с целью выявить и ликвидировать просоветски настроенную молодежь района). Организация начала свою деятельность в июле 1942 г. и про существовала чуть более двух месяцев. Подпольщики добывали разведывательную информацию для особого отдела партизанской бригады «За Родину», руководимого чекистом Николенко, осуществили ряд диверсий на железной дороге. 2 октября 1942 г. все участники брасовского подполья были выданы абвергруппе–107 самим руководителем организации Константином Васильевым. В октябре было арестовано 102 человека, так или иначе связанных с деятельностью подполья. 23 из них были расстреляны[158].

Серьезные про валы сопровождали и деятельность навлинских подпольщиков, тесно связанных с органами НКВД. Во главе местного подполья находился уроженец Навлинского района старший лейтенант РККА Семен Алексеевич Никитин, завербованный чекистами в июле 1941 г. В декабре Никитин был десантирован в родные места, стал служить в полиции, в феврале 1942 г. вступил в ряды «народной милиции» и в конце концов в чине капитана был назначен начальником штаба Навлинского вооруженного отряда. Находясь на этой должности, Никитин и заброшенный вместе с ним агент НКВД Н.Т. Городецкий (ставший командиром артдивизиона) смогли создать довольно разветвленную подпольную организацию, состоявшую в основном из бывших военнослужащих РККА, попавших в окружение осенью 1941 г. и оказавшихся позднее в рядах «народной милиции». Было создано два отдела организации. Первый — «военный» — возглавлял помощник начальника штаба Навлинского вооруженного отряда старший лейтенант И.Б. Лапонов, второй — «пропаганды» — М.И. Ерохин (до войны он был редактором районной газеты, а до этого — начальником навлинского отделения милиции). Организацию Никитина лично курировали заместитель начальника УНКВД по Орловской области И.Д. Сидоров и чекист И.Д. Ананьев. Связь с партизанами поддерживалась через отважную разведчицу Марию Дунаеву.

В общей сложности подпольщикам удалось завербовать около 50 бойцов и офицеров вооруженного отряда, в том числе два экипажа бронетанкового подразделения. Чекисты поставили перед Никитиным задачу парализовать действия Навлинского гарнизона в ходе планировавшегося в ночь с 11 на 12 сентября 1942 г. партизанского штурма поселка. В ходе подготовки к операции Никитин передал Ананьеву списки и адреса всех ответственных лиц Навлинской управы и командиров вооруженного отряда. Однако за несколько дней до налета Никитин был арестован по приказу командира вооруженного отряда бывшего лейтенанта РККА Н.И. Прошина (скорее всего, после неудачной попытки завербовать последнего).

Проведенная Прошиным под личным контролем бургомистра района В.П. Тюлюкина и при участии начальника полиции Н.И. Скакодуба–Наконечного[159] служебная проверка выявила наличие в вооруженном отряде подпольной организации, о чем сразу же было доложено Каминскому. Через несколько часов обер–бургомистр прибыл в Навлю, чтобы лично участвовать в допросе Никитина. Его сопровождали начальник Юридического отдела Локотской администрации В.В. Тиминский и старший следователь Н.Г. Греков.

Удостоверение командира отделения Навлинского вооруженного отряда И. Непростого, подписанное С.А. Никитиным

По результатам допроса, проводившегося с применением «особых мер воздействия», были арестованы Н. Городецкий, Д. Юдин, Д. Недбайло, Я. Калинин, И. Таратутин, А. Родионов, Е. Тимошина, М. Дунаева, В. Пушкарева, Л. Черкашина и некоторые другие подпольщики. Были проведены и превентивные аресты, в первую очередь в артиллерийском дивизионе — вплоть до половины личного состава первой и второй батарей, задержаны близкие родственники заговорщиков. Справедливости ради, следует отметить, что Никитин выдал не всех — вне подозрений, например, остался его помощник по штабу Лапонов[160].

Эти мероприятия принесли свои плоды: в ночь на 12 сентября оставшиеся на свободе подпольщики не сумели организовать восстание в районном центре, и партизаны не рискнули штурмовать поселок, ограничившись подрывом моста через реку Навлю. Впрочем, мост был восстановлен через несколько дней (в отместку за эту акцию навлинские полицейские расстреляли 36 евреев).

Тогда же Никитину удалось каким–то образом бежать из тюрьмы. Исследовательница Е.Н. Анищенко так описывает его появление в партизанском отряде: «В нижнем белье… пришел он в Алексеевку на партизанскую заставу. Встретил его М.А. Мирошин (комиссар отряда «Смерть немецким оккупантам». — Примеч. авт.). Никитин рассказал обо всех перипетиях последних дней — как арестовывали, о чем допрашивали. По глазам выслушивающих его людей понял, что ему не верят: как мог убежать из–под усиленной охраны?

— Такое подполье провалил. Погибли лучшие подпольщики. Операцию по захвату Навли провалил…

Особенно возмущался старый прокурор Бакатуро:

— Не мог убежать из–под усиленной охраны. Нам доложили, в какой подвал был посажен. Специально отпустили, чтобы нас погубить».

В итоге Никитин был расстрелян.

Что касается остальных арестованных подпольщиков, то над ними был проведен показательный процесс. К уголовной ответственности было привлечено 37 человек, большинство из которых расстреляли в Навле 18 октября 1942 г. Некоторых из фигурантов дела впоследствии освободили. Так, за Пушкареву ходатайствовали агенты полиции учителя Бузюк и Игнатович. Кроме того, разоблаченная подпольщица, находясь в локотской тюрьме, безустанно направляла на имя обер–бургомистра покаянные письма с проклятиями в адрес советской власти. Через некоторое время Каминский вынес решение о помиловании Пушкаревой[161].

Одновременно с разгромом навлинского подполья начались операции по изолированию южной и северной группировок народных мстителей. Германо–венгерским силам совместно с формированиями коллаборационистов предстояло отрезать партизан от населенных пунктов, прервав всякую связь лесных солдат с местным населением. С этой целью были предприняты операции «Треугольник» (Dreieck) и «Четырехугольник» (Viereck). Для рассечения территории наибольшей активности партизан на два анклава были привлечены 102–я и 108–я венгерские пехотные дивизии, мотопехотный батальон се, несколько охранных батальонов, части 77–й дивизии вермахта, шесть бронепоездов, а также сводный полк милиции под командованием Каминского. На направлении главного удара — севернее реки Навля — наступал полк Каминского и батальон СС. Навстречу им выдвигалась 108–я дивизия[162].

Операции началась 16 сентября. Партизаны были вынуждены спешно отступить за реку Навля. Месть «каминцев», немцев и венгров обрушилась на лояльные партизанам населенные пункты. В акте Навлинской районной чрезвычайной комиссии эти события описаны так: «С 17 по 27 сентября 1942 года немецкие каратели замучили сотни ни в чем не повинных советских граждан В селе Вздружном 19 сентября расстреляны и зверски замучены 132 человека, у села Глинного 17 сентября — 59 человек, у дер. Ворки Салтановского сельсовета — 137, в селе Творишине сожжены в сарае 99 советских граждан. В селе Салтановка расстреляны, сожжены и брошены в колодцы 103 человека. Такая же участь постигла 97 жителей поселка Жданово. В деревне Зелепуговка расстреляны и брошены под гусеницы танков 37 человек. В районе поселка Вознесенский 19 сентября каратели напали на лагерь, где находились 40 человек из десяти партизанских семей. Немцы построили их в шеренгу, долго избивали, пытали и, не добившись от них сведений о партизанах, расстреляли»[163].

К концу месяца, не встретившись с уклонившимися от боя народными мстителями, немецкие, венгерские и коллаборационистские силы развернули свои боевые порядки на юг, в направлении реки Нерусса, готовя новый удар. Командование партизанских бригад попыталось упредить действия противника. 1 октября проникшие в тыл противника два отряда нанесли удары по артиллерийским батареям, штабам, складам боеприпасов, а остальные отряды нанесли удар с фронта. Немцы и венгры успешно отбили атаки лесных солдат и организованно отступили, полк же Каминского увяз в боях. Согласно советским данным, при этом якобы погибли более 150 милиционеров, некоторые сдались в плен, а Каминский, получив ранение, едва не попал в руки партизан. Тем не менее в указанных операциях успех в целом сопутствовал оккупантам: они убили и взяли в плен 2244 партизана[164].

Пополнив силы, подразделения «народной милиции» приняли участие в крупной операции «Белый медведь» (Eisbar), которая проводилась на территории Дмитровского, Дмитриевского и Михайловского районов Курской области и имела три фазы: с 10 по 25 октября, с 3 по 11 и с 17 по 20 ноября 1942 г. Операция сопровождалась прочесыванием лесных массивов и населенных пунктов[165].

Трофейные советские автомобили активно использовались оккупантами и коллаборационистами при проведении антипартизанских операций

Немецкое командование попыталось блокировать и уничтожить объединенные формирования партизан, действовавшие на территории Михайловского, Дмитриевского и Дмитровского районов, — в первую очередь, против отрядов 1–й Курской партизанской бригады (им. Железняка, Михайловский, Дмитровский, Дмитриевский, Троснянский, Кавалерийский партизанские отряды). для реализации плана германским войскам были приданы милицейские подразделения из Михайловки и Дмитриева.

Боевые действия проходили в напряженном ритме. 10 октября немецкие части и «каминцы», при поддержке техники и артиллерии, завязали бои с троснянскими партизанами в лесном урочище Жерновец. Одновременно происходила концентрация немецких и коллаборационистских сил в районе сел, расположенных вокруг урочищ Берлажон и Опаж с целью окружения и полного уничтожения баз партизанских отрядов. 11 октября «каминцы» проводили разведку местности и заняли ряд населенных пунктов. В 7 часов 12 октября началось наступление со стороны сел Курбакино и Толченое, из поселков Медовый и Михайловский на расположение баз штаба Объединенных партизанских отрядов Курской области (ОПОКО), Михайловского и Кавалерийского. Со стороны сел Веретенино и Разветье началось наступление «народной милиции» в направлении поселков Восточный, Звезда, Большой Дуб на расположение баз отряда им. Железняка[166].

Партизаны пытались не пропустить противника, но под воздействием плотного артиллерийского огня и под давлением численного превосходства немцев и «каминцев» были вынуждены отступить из леса Берлажон в лес Жерновец[167].

14 октября 1942 г. в Михайловке прошло совещание начальников германских полицейских формирований (ГФП и жандармерии), а также командиров «бригады милиции». На совещании подробно обсуждались вопросы, касавшиеся взаимодействия между разными охранными подразделениями. В тот же день прибыло подкрепление из Локтя. Утром 15 октября «каминцы» повели наступление на партизан из Михайловского и Кавалерийского отрядов, отряда им. Железняка. Партизаны некоторое время оказывали сопротивление, подбили несколько бронемашин, но в конце концов были вынуждены отступить в лесные массивы Дмитриевского района, где они заняли круговую оборону, используя деревни Волково, Панино, Рясник и Ново–Георгиевскую в качестве опорных пунктов[168].

Завязались жестокие бои, длившиеся несколько суток. Стремясь вырваться из блокады, народные мстители нашли слабое место в боевых порядках противника. Прорыв из окружения произошел на участке, где, по мнению Э. Хеесе, стояла «народная милиция» из Локтя[169] (хотя, по–видимому, это были формирования из Михайловки, не имевшие серьезного опыта борьбы с партизанами).

19 октября немецко–коллаборационистские силы отошли в район сел Курбакино, Разветье, Михайловка, Дмитровска. Кроме того, основные части Каминского были выведены в район Кромы (40 км юго–западнее Орла)[170].

В период с 20 октября по 2 ноября 1942 г. немцы и «каминцы», сосредоточив свои силы в районе г. Дмитровск, слобода Михайловка и село Тросна, вели разведку расположения партизан в лесных урочищах Жерновец (база отрядов Михайловского, Троснянского, им. Железняка, Кавалерийского, штаба ОПОКО) и Сухая Хотынь (база Дмитровского и Дмитриевского отрядов). Наступление немцев и «каминцев» возобновилось 3 ноября, и было направлено в район урочища Жерновец[171]. Партизаны в течение дня отражали атаки противника, а ночью перебазировались в лес Сухая Хотынь. 6 ноября атаки на партизан продолжились. В них самое активное участие принял батальон «народной милиции» из Дмитрова. Хотя прорвать круговую оборону народных мстителей и войти в урочище Сухая Хотынь милиции не удалось, она смогла уничтожить 10 ДОТов, 200 землянок и ликвидировать 150 партизан. В ходе боев в районе Долбеньковских лесов дмитровские милиционеры уничтожили 30 ДОТов, 300 землянок и 50 «лесных бандитов»[172].

17 ноября 1942 г., после недельного затишья, началась третья фаза операции. Против партизан Курской области была направлена экспедиция общей численностью 3500 человек, состоявшая из частей «бригады милиции» шести гарнизонов (Комаричского, Дмитриевского, Дмитровского, Михайловского, Севского и Локотского) и венгерского пехотного батальона. Ввиду тяжелых потерь партизаны попытались уклониться от боевого контакта с противником и совершили очередной маневр, перейдя с территории Дмитриевского на территорию Михайловского района. Однако полностью избежать боев с «каминцами» и венгерскими солдатами народным мстителям не удалось[173].

В результате операции «Белый медведь» партизаны, увы, понесли большие потери. Ситуация в тыловом районе 2–й танковой армии была взята под контроль оккупантов. В отчете «о борьбе с бандитизмом», составленном для командующего 2–й танковой армии, отмечалось, что в период с апреля по декабрь 1942 г. потери партизан составили 5644 человека убитыми. Потери немцев и вспомогательных сил были определены в 2402 человека, включая раненых и пропавших без вести[174]. По этим цифрам видно, какая жестокая и беспощадная война шла на Брянщине.

Примечания:

1

К числу наиболее добросовестных отечественных работ следует отнести: Дробязко СИ. Локотский автономный округ и Русская Освободительная Народная Армия // Материалы по истории Русского Освободительного Движения: Сборник статей, документов и воспоминаний. М., 1998. Вып. 2. С. 168–216; Ермолов И.Г. Локотская республика и Бригада Каминского, или «Шумел не просто Брянский лес». Скрытые страницы войны. Орел, 1999. 49 с, а также последнюю работу этого автора: История Локотского округа и Русской Освободительной Народной Армии. Орел, 2008. 168 с; Грибков И.В. Хозяин Брянских лесов. Бронислав Каминский, Русская освободительная народная армия и Локотское окружное самоуправление. М, 2008. 116 с. Кроме того, интереса заслуживает глава «Король Локтя и его армия» в книге С.Г. Чуева «Проклятые солдаты» (М., 2005. С. 107–142).

10

Цит. по: Варшавское восстание 1944 г. в документах из архивов спецслужб. Варшава — Москва, 2007. С. 58, 1202–1206.

11

Анищенко Е.H. Через толщу лет. Документальные очерки о партизанах и подпольщиках Брянщины. Тула, 1996. С. 8.

12

Партизаны Брянщины. Сборник документов и материалов о Брянском партизанском крае в годы Великой Отечественной войны. Тула. 1970. С. 65–66.

13

Перечень партизанских формирований, принимавших участие в борьбе с бригадой Каминского на территории Южных районов Брянщины в 1941–1943 гг. см. в приложении № 1 к книге: Жуков Д., Ковтун И. Русские эсэсовцы в бою… С. 240–259.

14

Коровин В.В. Партизанское движение на территории Курской области в 1941–1943 гг. Курск, 2006. С. 19, 24.

15

Воскобойник Константин Павлович (1895–1942), родился в городе Смела Черкасского уезда Киевской губернии в селе железнодорожного инженера. Окончил гимназию в Черкассах, с 1915 г. учился на юридическом факультете Московского университета. В 1916 г. вступил вольноопределяющимся в 449–й Харьковский пехотный полк. Окончил курсы пулеметчиков. Осенью 1916 г. в составе полка участвовал в Брусиловском прорыве. Зимой 1916—1917 гг. был направлен на учебу в школу прапорщиков. Летом 1918 г. оказался на Средней Волге, где вступил в Народную армию Комитета учредительного собрания (КомУч). В сентябре 1918 г. оставил ее и вступил в ряды 5–й Красной армии. Сражался в должности командира взвода в Сводной кавалерийской дивизии против армии адмирала Колчака. В начале 1920 г. был демобилизован по ранению, осложнившемуся тифом. Вскоре после демобилизации женился на Анне Колокольцевой. В конце 1920 г. вместе с молодой женой отправился в г. Хвалынск Саратовской губернии. Работал секретарем местного районного военного комиссариата В январе 1921 г., возмущенный перегибами при проведении продразверстки, примкнул к пришедшему с Дона антисоветскому повстанческому отряду бывших красных командиров К. Вакулина и Ф. Попова Сражался в составе пулеметной команды. При разгроме повстанцев большевиками в апреле 1921 г. был ранен в руку. Скрываясь от преследований ЧК, вместе с супругой бежал в Астрахань, где достал подложные документы на имя Ивана Яковлевича Лошакова. Вновь зарегистрировал брак со своей супругой (также выступившей под новой фамилией). Вместе с женой переехал сначала в Сызрань, затем — в Нижний Новгород. В 1924 г. они перебрались в Москву, где Воскобойник–Лошаков получил должность инструктора охотоведения в Наркомате земледелия. В 1930 г. окончил Институт народного хозяйства по специальности «инженер–электрик» и стал начальником электротехнических мастерских при Палате мер и весов РСФСР. В условиях нараставших политических репрессий решил явиться в ОГПУ с повинной. Особым совещанием при ОГПУ по статье 58–2 УК РСФСР за «вооруженное восстание против Советской власти» был осужден на 3 года исправительно–трудовых лагерей. Наказание отбывал в Новосибирской области. В 1934–35 гг. оказался на Украине, затем переехал в г. Орск Оренбургской области, где устроился инженером–электриком на предприятие «Орскхимстрой». В сентябре 1937 г. с супругой и дочерью перебрался в поселок Локоть Орловской области. Работал преподавателем физики сначала в Брасовском гидромелиоративном техникуме, а затем — в Локотском лесохимическом техникуме. С началом оккупации Брасовского района в октябре 1941 г. возглавил местную администрацию. Убит 8 января 1942 г. в ходе партизанского штурма Локтя. Его жена А.В. Колокольцева–Воскобойник в период оккупации работала начальником канцелярии при Локотской администрации. 4 октября 1945 г. осуждена военным трибуналом войск НКВД Брянской области по СТ. 58–1 «а», Ч. II и 58–11 УК РСФСР на 10 лет лишения свободы.

16

Каминский Бронислав Владиславович (1899–1944). Родился 16 июня 1899 г. в селе Добржинь Полоцкого уезда Витебской губернии. Его отец был поляком, а мать — обрусевшей немкой. В 1917 г. поступил в Петроградский политехнический институт. Осенью 1918 г. добровольцем вступил в Красную армию и проходил службу рядовым красноармейцем в составе 27–й Омской Краснознаменной дивизии им. Итальянского пролетариата. В 1921 г. был демобилизован и продолжил учебу в Петроградском химико–технологическом институте, закончил который только после 1930 г., т.к. параллельно работал на химическом заводе «Республика». Вскоре после демобилизации из Красной армии он женился и впоследствии стал в этом браке отцом четверых детей. В эти годы Каминский также вступил в ряды ВКП(б). До 1937 г. трудился на Ленинградском химзаводе по специальности инженер–технолог химического производства. Открыто критиковал принятый Сталиным курс на коллективизацию сельского хозяйства и авторитарные тенденции в политике партийного руководства. В 1935 г. был исключен из партии, а в 1937 г. был арестован органами НКВД по обвинению в причастности к «делу о чаяновской контрреволюционной группе — Трудовой крестьянской партии». Приговорен к 10 годам лагерей. Срок отбывал в Шадринске Курганской области. В начале 1941 г. переехал в пос. Локоть Брасовского района Орловской области, где устроился работать инженером на местный спиртзавод. После оккупации района германскими войсками стал заместителем К.В. Воскобойника как главы местной коллаборационистской администрации. После гибели Воскобойника возглавил Локотский уезд.

17

Ермолов И.Г. История Локотского округа… С. 28. В последующем полиция размещалась поротно и повзводно В крупных и средних населенных пунктах Локотской автономии. В задачи полиции входили охрана правопорядка, пресечение уголовных и административных правонарушений, охрана отдельных объектов и тюрем, исполнение приговоров, пожарная охрана, регулирование движения, борьба с партизанской агентурой. См.: Грибков И.В. Хозяин Брянских лесов… С. 34.

103

Руденков Г.Н. Борьба трубчевских партизан с немецкими оккупантами // Материалы межгосударственной научной конференции… С. 125; Анищенко Е.Н. Через толщу лет… С. 10–11. Интересно отметить, что операцией по захвату трубчевского бургомистра командовал А.Н. Дурнев, подразделение которого специализировалось на подобных задачах (8 января группе Дурнева было поручено ликвидация руководства НСПР).

104

Ермолов И.Г. История Локотского округа… С. 125–126.

105

РГАСПИ. Ф. 625, оп. 1, д. 45, л. 266.

106

Фирсанов К. Как ковалась победа // Фронт без линии фронта. М., 1970. С. 218.

107

Рябоконь М.В. Указ. соч. С. 22.

108

Докладная записка ОО НКВД Центрального фронта Л.П. Берия о деятельности бригад РНА, созданных немецкими властями на территории оккупированных областей // «Огненная дуга»: Курская битва глазами Лубянки. М., 2003. С. 244.

109

Грибков И.В. Хозяин Брянских лесов… С. 33.

110

Дробязко С.И. Локотский автономный округ… С. 177.

111

Грибков И.В. Указ. соч. С. 33.

112

Горшков А.П. Партизанское движение на Брянщине в годы Великой Отечественной войны (1941–1943 гг.) // Шли на битву партизаны… С. 92, 94.

113

Пережогин В.А. Разгоралось пламя партизанской борьбы // Партизанское движение. По опыту Великой Отечественной войны 1941–1945 гг. Жуковский, 2001. С. 128; См. также: Петрова З.А. Война народная // «Брянский краевед». 1973. вып. VI. С. 58.

114

Гаврилкин Г.А. Указ. соч. С. 34–35; Семиряга М.И. Коллаборационизм. Природа, типология и проявления в годы Второй мировой войны. М., 2000. С. 529.

115

Наумов М.И. Хинельские походы. Киев. 1960. С. 211.

116

Забельский М.А. На «малой земле» // Незримого фронта солдаты. Тула, 1971. С. 263.

117

Гаврилкин Г.А. Указ. соч. С. 31.

118

Ермолов И.Г. История Локотского округа… С. 135; Забельский М.А. Указ. соч. С. 265.

119

Гаврилкин Г.А. Указ. соч. С. 31.

120

Емлютин Д.В. В южном массиве Брянских лесов // За линией фронта. Тула, 1968. С. 105.

121

Засухин В.А. Указ. соч. С. 185.

122

Морозов В.К. Врагу от нас не уйти // За линией фронта… С. 137; Гаврилкин Г.А. Указ. соч. С. 34; Засухин В.А. Указ. соч. С. 185.

123

Соколов Б.В. Оккупация. Правда и мифы. М., 2002. С. 178.

124

Партизаны Брянщины… Брянск, 1962. С. 128.

125

Александров К.М. Оккупация отдельно взятого региона. История неизвестного самоуправления // «Посев», 2002, № 5 (1496). С. 45; Ермолов И.Г. История Локотского округа… С. 135–136. Самсонов Ю.Ф. — наст. Абрамов Ю.Н., в 1941 г. дезертировал из 163–го кавалерийского полка 9–й кавалерийской дивизии РККА. См.: Чуев С.Г. Проклятые солдаты. М., 2004. С. 125.

126

Макаров В., Христофоров В. Указ. соч. С. 90—91. Этой же версии придерживается А. Дюков. Die Aktion Kaminsky // Мифы Великой Отечественной: сборник. М, 2008. С. 172–173.

127

«Голос народа». 31 января 1943 года. № 5 (43). С. 1.

128

О М. Говядове подробнее см.: Колесников А.Н. Непокоренный край. Курск, 1992. С. 105–107.

129

См., например: Попов А.Ю. НКВД и партизанское движение. М., 2003. С. 138–155.

130

Докладная записка была составлена в конце мая 1942 г. Подписана секретарем Орловского обкома ВКП(б) Матвеевым и начальником Управления НКВД по Орловской области Фирсановым. См.: Партизаны Брянщины… Тула 1970. С. 145–146.

131

См.: Логунова Т.А. Партийное подполье и партизанское движение в западных и центральных областях РСФСР. Июль 1941–1943 гг. М., 1973. С. 116—117. 15 мая 1942 г. венгерские части выбили партизан из Суземки, и Суземский район был сразу же включен в состав Локотской автономии.

132

Грибков И.В. Хозяин Брянских лесов… С. 37.

133

ГАБО. Ф. 1650–п, оп. 1, д. 852, л. 5.

134

РГАСПИ. Ф. 69, оп. 1, д. 746, л. 1 10.

135

РГАСПИ. Ф. 69, оп. 1, д. 913, л. 72.

136

Шмидт Рудольф (1886–1957). Участник Первой мировой войны, после окончания которой оставлен на службе в рейхсвере. Один из главных специалистов по танковым войскам. С октября 1937 г. командовал 1–й танковой дивизией, с которой участвовал в Польской кампании. С февраля 1940 г. командовал 39–м танковым корпусом. Участвовал в боевых действиях в Голландии и во Франции. В мае 1940 г. корпус вошел в состав танковой группы генерала Г. Гудериана. В июне 1940 г. стал кавалером Рыцарского креста. В составе 3–й танковой армии принял участие в боях на советско–германском фронте. В июле 1941 г. награжден дубовыми листьями к Рыцарскому кресту. С августа воевал под Ленинградом, после чего исполнял обязанности командующего 2–й армией. 1 января 1942 г. после отставки Гудериана стал командующим 2–й танковой армией и получил звание генерал–полковника. На этой должности покровительствовал русским коллаборационистам, в т.ч. Каминскому. После поражения вермахта на Курской дуге 10 июля 1943 г. заменен генералом Л. Рендуличем, в сентябре 1943 г. уволен в запас. В конце 1947 г. арестован советской контрразведкой. В феврале 1942 г. трибуналом войск МВД приговорен к 25 годам лагерей. В январе 1956 г. передан властям ФРГ и освобожден. См.: Залесский К.А. Вермахт. Сухопутные войска и Верховное командование. М. 2005. С. 513–514.

137

Ермолов И.Г. История Локотского округа… С. 29; Грибков И.В. Хозяин Брянских лесов… С. 22; Штеенберг С. Генерал Власов. М., 2005. С. 108.

138

Hesse E. Der sowjetrussische Partisanenkrieg 1941 bis 1944 im Spiegel deutscher Kampfenweisungen und Befehle. — Gottingen, 1969. S. 176.

139

Грибков И.В. Хозяин Брянских лесов… С. 36.

140

«Огненная дуга»… С. 245.

141

Гаврилкин Г.А. Указ. соч. С. 40—41.

142

Логунова Т.А. Партийное подполье и партизанское движение в западных и центральных областях РСФСР. Июль 1941–1943 гг. М., 1973. С. 135.

143

Ермолов И.Г. История Локотского округа… С. 127.

144

Ермолов И.Г. Указ. соч. С. 127–128.

145

Дробязко С.И. Локотский автономный округ. .. С. 178; Еромолов И.Г. История Локотского округа… С. 126–127.

146

Коровин ВВ. «Дезорганизовать тыл противника, причинить максимальный урон его живой силе и технике». Партизанское движение в Центральном Черноземье // «Военно–исторический журнал». 2008. № 6 (578). С. 21.

147

Коровин В.В. Партизанское движение на территории Курской области в 1941–1943 гг. Курск, 2006. С. 26.

148

Колесников А.Н. Указ. соч. С. 22–23.

149

Данная формулировка относится к командиру партизанского отряда имени Ворошилова № 1 (Хомутовский район Курской области) А.Г. Ковалеву, который был снят с должности, а затем зверски убит своими бывшими подчиненными. См.: Коровин В.В. Партизанское движение… С. 28–29.

150

Там же. С. 30.

151

РГАСПИ. Ф. 69, оп. 1, д. 909, л. 16–23.

152

Стельмах В.М. Указ. соч. С. 84.

153

Пархоменко П.Я. Комаричские подпольщики // Партизаны Брянщины… Т. 1. С. 246–260. В своем очерке автор рассказывает и о втором покушении на Каминского, в ходе которого обер–бургомистра пытались уничтожить с помощью вложенной в книгу мины. На самом деле этот эпизод имел место не летом 1942 г., как говорит Пархоменко, а спустя год.

154

РГАСПИ. Ф. 625, оп. 1, д. 47, л. 336.

155

В справке о боевой деятельности П.Г. Незымаева, составленной 6 августа 1943 г., указывается: «Тов. Незымаев завербовал начальника артиллерии полка полиции Юрия Малахова и подготовил его к сдаче партизанам». См.: Партизаны Брянщины… Брянск, 1962. С. 446.

156

Колпакиди А.И. Указ. соч. С. 388.

157

Приговор Военно–полевого суда Локотского округа // Грибков И. Хозяин Брянских лесов… С. 113.

158

Дунаев Ф.П. Подпольщики // Книга памяти… С. 275. К. Васильев, очевидно, был расстрелян после войны. Автор очерка отмечает: «Предатели, виновные в гибели патриотов… были разысканы органами государственной безопасности и понесли суровое наказание в соответствии с законом».

159

Н.И. Скакодуб–Наконечный до войны окончил железнодорожный техникум, работал помощником дежурного на станции Навля. В 1941 г., находясь в рядах РККА, попал в плен, а в конце года добровольно поступил в полицию рядовым, затем стал командиром отделения. В марте 1942 г. был назначен Каминским начальником Навлинской полиции. С октября 1942 г. служил в окружной полиции в чине обер–фельдфебеля РОНА, был активистом НСПР. См.: Чуев С.Г. Проклятые солдаты… С. 120.

160

Подробно описавшая деятельность навлинского подполья Е.Н. Анишенко, к сожалению, довольно предвзято отнеслась к некоторым фактам. Так, она начисто отрицает возможность того, что советские патриоты под пытками выдали своих соратников. Провал подпольщиков исследовательница объясняет наличием в партизанских рядах агентуры коллаборационистов ( персонально называется И.С. Романенко ) . Однако Анищенко не учитывает, что деятельность подполья направляли опытные чекисты, которые старались строго соблюдать правила конспирации.

161

Анищенко Е.H. Через толщу лет… С. 31–50.

162

Рябоконь М.В. Указ. соч. С. 23.

163

Книга Памяти… С. 160.

164

РГАСПИ. Ф. 625, оп. 1, д. 45, л. 272; Де Витт К., Молл В. Брянская область // Армстронг Д. Партизанская война… С. 139.

165

Попов А.Ю. НКВД и партизанское движение… С. 235; Попов А.Ю. Диверсанты Сталина. Деятельность органов Госбезопасности СССР на оккупированной советской территории в годы Великой Отечественной войны. М., 2004. С. 394.

166

Коровин В.В. Партизанское движение… С. 85.

167

Там же. С. 86.

168

Колесников А. Указ соч. С. 128, 135–136; Жуков Д.А., Ковтун И.И. Русская Вспомогательная Полиция. М., 2009. С. 42–43.

169

Хессе Э. Главы из книги «Советско–русская партизанская война 19411944 гг.» // Антипартизанская война в 1941–1945 гг. Москва — Минск, 2005. С. 72–73.

170

Колесников А. Указ. соч. С. 137–138, 140–141, 144–145.

171

Коровин В.В. Партизанское движение… С. 86.

172

Чуев С. Проклятые солдаты… С. 125.

173

Коровин В.В. Указ. соч. С. 86.

174

Arnold K.J. Die Wehrmacht und die Besatzungspolitik in den besetzten Gebieten der Sowjetunion. Kriegfuhrung und Radikalisierung im «Untemehmen Barbarossa». In: Zeitgeschichtliche Forschungen 23. Berlin, 2005. S. 465.